-

С некоторого времени начали появляться статьи о действиях и деятельности на Амуре, в которых не знаешь чему более удивляться: совершенному ли незнанию и непониманию дела, о котором берутся писать, или (в противном случае) отъявленно-дурной цели. Впрочем, надо сказать, что все эти статьи производили, по крайней мере здесь, очень мало впечатления; с одной стороны потому, что причины и цель их были для сведущих людей очень ясны (ведь и анонимы вовсе не безызвестны тем, для кого подобные статьи назначаются); а с другой, зная поползновение многих наших журналов и газет, печатать все сообщаемое, без всякой поверки и разбора, лишь бы было чем наполнить страницы. Конечно не могло не показаться забавным напр. что Иркутская газета перепечатывает из Библиотеки для чтения статью (подписанную литерою С.) о таких вещах, которые она не только имела все средства лучше знать, но и обязана была опровергнуть, зная положительно всю ложность утверждаемого; но тут цель Ирк. газеты очевидна; следовательно и говорить нечего. Неприятно должна была поражать и та фальшивая гласность, которая везде под напыщенными фразами, стремится скрыть обычную и неизбежную в подобных случаях, совершенную пустоту содержания; которая ничего не говорит определенно; а все утверждает голословно, без всякого означения места, времени и числа. С подобными приемами можно ведь все утверждать на обум, и не только все раздуть до невероятных размеров, но и выдать фантазию за действительность, и желания за осуществившийся уже факт. А между тем от кого же имеют более права требовать определительных, фактических указаний, как не от тех, которые, если не всегда могут уяснить причины и значение факта, то самый факт могут [35] поверять своими глазами; когда, кем, что, в каком размере и притом каким образом и средствами сделано; а это в свою очередь, и одно только это, и может дать людям разумеющим средство, определить качественность действия и его значение для будущего. Но, как я сказал выше, хотя все подобные статьи и читались не без удивления и огорчения; они потому производили мало впечатления, что всем известны были, по крайней мере в здешнем крае, вышеисчисленные мною причины их и побуждения.

Совсем иное впечатление произвело появление в М. Сб. статьи: О пути по р. Амуру в 1851 году, подписанной — Н. Назимов, — впечатление тем более тягостное, что не только М. Сб. признается за журнал сериозный, с полезным направлением; но что во всем относящемся действий по Амуру, должен быть признаваем за авторитет, имея все данные знать правду, а потому и неся, как думают даже обязанность, не только самому сообщать справедливые, проверенные известия, но и опровергать и исправлять ошибочные показания других газет и журналов, не имеющих в своем распоряжении тех средств для справок и поверки, какими располагает М. Сб. Допустить противное, быть равнодушным и молчать при виде явных неверностей, значит заранее обречь неуспеху все дело (Морской Сборник, по программе своей, не отказывает в помещении на своих страницах мыслей и описаний, с которыми взгляд его иногда и не совсем согласен. Предлагая описание какой-либо местности и касаясь в нем развития края — искусственного или естественного, в каком бы ни было отношении, Редакция полагается на добросовестность описателя-очевидца и принимает статьи, гарантируемые именем автора. Впрочем трудно найти страну, о которой было бы столько разноречивых известий — как приамурский край.). Бывают конечно вещи и дела, о которых узнать правду очень трудно; но что касается до сведений сообщаемых вышеупомянутою статьею, то чтобы усомниться в их справедливости достаточно собственных их противуречий, чтоб понять всю [36] несообразность их, и явную даже невозможность. А между тем, полагаясь на авторитет М. Сб., известия эти были быстро перепечатаны во всех газетах и журналах; и не то еще важно, что в таких изданиях, которые не имеют специального назначения сообщать сведения подобного рода; но они были перепечатаны и Вестнике Географического Общества, разделяющем с М. Сб. право быть признаваемым также за авторитет во всем, относящемся до известии о действиях по Амуру. С начала нам казалось невероятным чтобы подобные известия не были бы немедленно опровергнуты; но мы напрасно ждали возражений или, по меньшей мере, хотя бы требования пояснения. Они нигде не являлись, а совершенно напротив нашлись люди (вероятно ободренные примером, что самые неверные известия могут сходить с рук безнаказанно, лишь только дело идет об Амуре), которые пошли еще далее в ложных утверждениях. Так в полученных недавно Спб. Ведомостях (№ 85, Апреля 20-го 1858, стр. 494. столб. 4, статья. «Нам пишут из Ирбита от 1-го Марта и пр.»), прочли мы, что Амурская торговля подействовала даже на Ирбитскую ярмарку доставкою товаров колониальных и что сахар в Иркутске по 7 р. 50 к.

Главные положения статьи г. Назимова суть следующие:

1) Что с навигации 1857 года, началось правильное летнее сообщение по Амуру: «с этих пор и пр.

2) Что началась торговля обменом товаров между русскими и иностранными купцами чрез Амур: «так наша Забайкальская солонина... а американский сахар и сигары доставляются в Иркутск.» До чего дошли подобные утверждения в Спб. Вед. показали мы выше.

Правильным сообщением вероятно, называется только то, когда существует периодическое отправление и возвращение; и если продолжительность пути и зависит до некоторой степени от неизбежных везде случайностей, то все таки отправляющийся может иметь какое нибудь основание, хотя для приблизительного расчета времени совершения пути и обеспечения возвращения. Но ничего подобного не было на Амуре в 1857 [37] году; ни один пароход не совершил в течении целой навигации не только ни одного полного рейса, на всем протяжении реки; но даже и на сколько нибудь значительной части ее. Неверность указаний не ограничивается этим — расчет времени и расстояний заключает в себе такие ошибки, которых никак нельзя уже было в то время, когда писана статья, извинить какою нибудь неточностию еще и в измерениях.

Там сказано: пароход «Лена» сделал переход на расстоянии 3000 верст в 30 дней. Г. Назимов чувствовал впрочем, что и эта скорость невелика; а потому и вдался в объяснение причин медлительности. Но пароход «Лена», никогда не делал 3000 верст и в 30 дней. По собственному обозначению, г. Назимова он вышел из Мариинского поста 31 Мая утром, а пришел к Стрелке в начале Июля; совершив следовательно путь между ними гораздо более, чем в 30 дней. В Шилкинской же завод пришел 18 Августа, где и остался на зиму, как объявлено было о том в самом М. Сб. в последующей книжке. Но от Шилкинского завода всего до Николаевска считается с небольшим 2600 верст, а как по словам г. Назимова от Николаевска до Мариинского поста 320 верст, и не много менее от Шилкинского завода до Стрелки; то на 30 слишком дней пути, приходится около 2000 верст, только при этом мы не имеем нужды разделять сколько времени «Лена» была действительно в ходу, и сколько теряла времени в остановках, потому что речь идет о настоящем, о существующем правильном сообщении, а не о возможном в будущем. Пока же все остановки и медлительность от рубки дров, их сырости, даже самое стояние на мели, — все это входит как непременной фактор для всех пароходов, в настоящее правильное сообщение, то ясно, что пока и выключать их нельзя.

И так пароход «Лена» не совершил и одного полного оборота, в течении всей навигации 1857 года; дойдя до Шилкинского завода, он остался там на зиму. Что же сделалось с ним в навигацию 1858 года, об этом вероятно имеются уже официальные донесения.

Другой пароход («Амур») не подымался далее Усть-Зеи. [38] Возвращаясь назад, стал на мель и также остался на зиму, не совершив, следовательно, во всю навигацию 1857 года, оборота и на половине протяжения Амура, от Мариинского поста до Усть-Зеи. Что же касается до других пароходов, то «Надежда», данный в распоряжение одного штаб-офицера, поднявшись не далеко по Амуру, также сел на мель и не служил для сообщения далее. Построенные же здесь пароходы «Аргунь» и «Шилка», служат в низовьи Амура, и почему не могут подниматься вверх, говорить не станем, предполагая это слишком известным.

Теперь спрашиваем: позволительно ли, было после всего этого, утверждать о существовании правильного летнего сообщения, и еще на всем протяжении Амура?

В заключение, для определения достоинства этого правильного летнего сообщения, по сравнению с другими путями, не лишним почитаем привести в пояснение следующее обстоятельство. Один штаб-офицер в распоряжение которого были даны все средства и даже пароход «Надежда», отправясь из Николаевска в первой половине Августа, имевший притом и личные причины поспешать своим возвращением, прибыл в Иркутск, следуя по амурскому пути, 6 Ноября. Между тем как отправившиеся чрез Аян (не смотря на расстройство этого пути) и выехавшие из Николаевска 28 Сентября, прибыли в Иркутск, чрез Якутск, 20 Ноября. Протяжение же этого пути, если не больше, то ни как не меньше первого.

По нашему убеждению и на основании тщательно исследованных доказательств, правильной торговли по Амуру не только еще нет, но пока будут продолжаться известные обстоятельства и не устранятся некоторые причины, долго еще и быть не может. Если же некоторым лицам и удалось сделать выгодные спекуляции, то все было основано преимущественно на неправильных изворотах или на случайных обстоятельствах.

К неправильным изворотам относим мы действия людей не принадлежащих к купеческому сословию, в торговле [39] предметами, дозволительность которых более нежели сомнительна, и зачем же не сказать прямо: даже обманы и насилия.

При этом нельзя не остановиться на утверждении Паргачевского, уверявшего в описании своего зимнего проезда по Амуру, о преимуществе действий Русских относительно местных жителей, в сравнении с Манжурами. Пора нам кажется бросить это тщеславное восхваление себя, которое покрывая зло, препятствует его искоренению и предупреждению. Какие личные причины имел Паргачевский к подобным удостоверениям — не знаем. Он отказался дать отчет своему хозяину, у которого был прикащиком, какими средствами приобрел он соболи для себя лично, независимо от торговли хозяина. Но мы хорошо знаем, и Паргачевский должен был знать, что пред отправлением в 1857 году, объявлено было письменно от начальства, что до его сведения дошло об обманах и насилиях, которые Русские дозволили себе в плавание 1856 года; и это объявление сообщено было всем отправлявшимся по казенным о частным делам, а в том числе и Паргачевскому. А как он возвращался зимнем путем, зимою с 1856 года на 1857, — то и ясно, что обличающее неверность его утверждения указание начальства, относится именно к тому времени о котором и он говорит.

Случайными же обстоятельствами, называю я порчу казенных запасов, голодовку и пр., в следствие чего некоторые купцы своим же Русским, продали с огромною выгодою, как съестные запасы, так и некоторые упущенные из вида при заготовлении вещи. Но подобные выгодные для некоторых лиц случайности, не относятся собственно к торговле по Амуру. Они могут быть и везде. Здесь напр. сахар доходил до 90 коп. сер. за фунт, конечно купившие его много что по 35, получили хорошие барыши. Переторжка хлебом дает иногда триста и более процентов.

Рассмотрим теперь утверждения относящиеся собственно к поименованным товарам и взаимной их мене. Г. Назимов говорит, что американский сахар и сигары доставлены в Иркутск; если он разумеет образцы — спорить не станем. [40] Но в таком количестве и даже больше, подобные вещи, как равно и даже ром, привозились издавна из Камчатки, Охотска и Аяна; и однако никто не называл этого торговлею. Если же он разумеет хотя сколько нибудь значительное количество, по крайней мере такое, чтоб оно могло удержать возвышение цен на эти предметы, то ничего подобного и до сих пор не было. Если бы сахар и сигары доставлены были в значительном количестве в Иркутск, то в Чите, в Нерчинске, особенно в Бянкиной, лежащей слишком тысячу верст ближе к подвозу товаров по Амуру, и куда груз может достигать без перегрузки, конечно не нуждались бы в этих товарах из России; а между тем нам заподлинно известно, что завезенный в Бянкину, ошибочно заподряженный из Иркутска, русский сахар, и который нужно было сбыть во что бы ни стало, продавался там по 20 р. сер., и что нерчинские купцы находили выгоду покупать по этой цене, продавая его еще выше в Нерчинске и Чите. Был правда привезен на казенном пароходе и бесплатно (на коммерческом основании) в незначительном количестве сахар и другие вещи до Усть-Зеи, но далее эти товары не пошли; разве в образцах, или как личное чье либо для себя снабжение. Относительно же влияния (будто бы) на Ирбитскую ярмарку, привезенных по Амуру, колониальных товаров и цены сахара в Иркутске в 7 р. 50 к., как уверяет приведенный нами выше какой-то корреспондент С. Петербургских Ведомостей, — то непостижима отвага на подобные дерзко-лживые показания. Опять если сахар 7 р. 50 к. в Иркутске, то он должен быть все дешевле и дешевле в Верхнеудинске, Чите, Нерчинске и пр. Но на верхнеудинский ярмарке где сахар бывает всего дешевле, по нужде в наличных деньгах для расчетов, сахар был в ярмарку нынешнего года, 15-16 р., а в Чите 17 р. Быстрая же раскупка, почти в первые дни, товаров привезенных с нижегородской ярмарки (доставленных сюда только к Апрелю месяцу по случаю замерзших на Оби пароходов) и даже с ирбитской уже нынешнего года; доказывает что влияние привозных по Амуру товаров, до сих пор = 0. [41]

Что же касается до развоза нашей солонины на продажу в порты Тихого океана, то вот что нам достоверно известно. Хотя большая часть купцов тщательно скрывают свои обороты; однако в сношениях с иностранцами, есть одна причина, волею и неволею заставляющая их допускать посторонних ознакомиться с их операциями — это недостаток образования собственного; в следствии чего при сношениях с иностранцами, особенно в корреспонденции, чтобы прочесть, перевести письмо и отвечать на него, им необходимо прибегать к помощи лиц посторонних. По этой именно причине, по нашему знанию иностранных языков, вот что нам сделалось заподлинно известно:

В следствие тоже случайных обстоятельств: войны Англии с Китаем и, предполагаю, сосредоточения большого количества судов в этих морях; явились виды на успешную торговлю съестными припасами. По этому осенью 1856 года взята была одним иностранцем в небольшом количестве солонина на пробу, и заподряжено большое количество на навигацию 1857 года. Но едва он прибыл в Гон-конг, как письмом оттуда немедленно дал знать подрядчику, здешнему купцу, что солонина не нужна, потому что и взятая на образец вся испортилась. Другой иностранец взявший окорока в 1857 году, письмом (в ответ на писанное отсюда), уведомил, что в бочке оказалась вместо окороков одни ребра и пр.

Что касается до торговых операций собственно на устье Амура, относительно снабжения служащих там, — то это было из Камчатке и пр., везде где сосредоточивались казенно-служащие в большем числе. Относительно же увеличения количества появляющихся судов, то это началось издавна, вследствие известных обстоятельств: развития в этих водах китоловства, открытия сношений Европейцев с Япониею и последствий последней войны.

Вот правдивое изложение всего, что относится до сообщения по Амуру и торговли этим путем до настоящего времени. Теперь остается сказать несколько слов о содержании статьи [42] Библиот. для Чтения, перепечатанной в Иркутской газете, и о других подобных статьях.

Там где много, очень много, едва ли не все еще, надлежит вновь делать, ни что так не гибельно, как обман, порождающий самообольщение, — уверяя других в том, чего не знают и чего нет, кончают тем, что смешают истинну с ложью до такой степени, что ничего сами не будут в состоянии разобрать; там, где именно необходимее всего строго различать существующее от несуществующего нельзя безнаказанно обманывать других, не подвергаясь опасности обмануть себя. В таком случае когда обстоятельства поставят все на пробный оселок, следует обыкновенно (как опыт беспрестанно доказывает), горькое пробуждение от самообольщения, в следствие предприняла действий рассчитанных на существовании того, чего в действительности нет. Но соблюдая справедливость и беспристрастие, мы обязаны сказать, что если виноваты сообщающие неверные известия, то виноваты и передающие оные без всякой критической поверки. В таком случае одно из двух: или опровержение не допускается какими либо обстоятельствами, — тогда не следует и передавать и делаться участником в чужих грехах; или это свидетельствует о слабости у нас науки; почему и можно еще уверять в чем захотят, вопреки даже научным аксиомам. — Да! с искренним сожалением мы должны признать, что наука не вошла у нас в плоть и кровь, а существует только как неприложимое отвлеченное знание; нет убеждения, нет веры в живые начала. От того то, не смотря на все данные нам историею уроки, мы в можем до сих пор излечиться от замашки действовать вопреки законам нравственным, политическим, экономическим — обольщаясь все еще надеждою, что как нибудь в таком-то и таком-то данном случае, когда нам нужно или желаем, как нибудь выйдет не то, что по сим законам одно только и может и должно выйдти. Суету мертвящую выдаем за плодотворную деятельность, эффекты за сущность дела; из за количества произведенного как нибудь, искажаем качественность действия; [43] механическую перестановку выдаем за органическое развитие; истощаем самый капитал, чтоб выказать огромность временно приносимых процентов. Но нарушение законов науки, никогда не совершается безнаказанно — результатом подобных действий всегда бывает то, что для будущего приготовляется еще более труда и затруднения, нежели, если бы вовсе ничего не было. Истощив понапрасну средства и потеряв время, мы принуждены бываем часто снова, и притом еще в менее благоприятных обстоятельствах, с меньшими средствами, в кратчайший срок не только все делать вновь, но еще в исправлять вредные последствия прежде сделанного.

Мы не имеем времени, ниже считаем себя обязанными вдаваться в подробное исчисление и опровержение всех ложных известий и неверных указаний. Для цели, которую мы себе предположили, достаточно будет некоторых общих с нашей стороны замечаний. Общий характер подобных известий состоит во первых: в го дословных утверждениях, в неопределенных выражениях о существовании или совершении того, что еще не существует: о воздвигаемых городах, проводимых дорогах, строимых мостах, исследованиях стран, развитии сообщений и торговли, изобилии и дешевизне; во вторых, о недостаточности средств для совершения еще большого.

Что голословные утверждения и неопределенные выражения ничего не доказывают — это известно; но должно всегда помнить что никакая ложь не может остаться без вредных последствий для кого нибудь или для чего нибудь. Что если подобные сведения, с такою уверенностию утверждаемые, послужат основанием для общих и частных распоряжений в действий? Что если напр. не повезут сахар на Ирбитскую ярмарку, который сбывается преимущественно в Сибирь, основываясь на утверждении кореспондента Сиб. Вед., а господин этот, ловя в мутной воде рыбу, закупит себе на больше и сделается здесь монополистом этой торговли, и будет продавать вместо обычной цены 40 коп. за фунт, по 90 коп. до чего уже доходило прошлого года; а по малому [44] привозу бывали и такие случаи, что продавали по 1 р. слишком за фунт; да и при том с таким еще условием, чтобы на два фунта сахару, взяли непременно фунт чаю! — Положим что не такова цель этого господина, но, последствия непременно будут такие; потому что непременно найдется кто нибудь, кто воспользуется ложными известиями (как это и везде бывает), чтобы отпугнуть добросовестных продавцов и покупателей и чтобы самому этим воспользоваться. Тогда каково будет недостаточным людям, подвергнутым и без того всем последствиям неустановившегося прочно ни в чем хода дел? каково будет тому, кто отправляясь в дальний край, полагаясь на удобства сообщения, на дешевизну и возможность все достать, сделает соответственно этому все свои распоряжения? Могут ли быть правильны и общие распоряжения, в таком тумане, где полагается существующим то, чего вовсе нет, а в чем между тем настоит неотлагаемая надобность? и пр. и пр.

Относительно средств, заметим, прежде всего, часто допускаемую двусмысленность и недосказанность. Какие средства разумеют те, которые говорят об их недостаточности? — Одни ли гласные и законные? или и негласные также, которые не редко в несколько раз превышают первые, и совершенно изменяют (будучи приняты в расчет), пропорцию, между произведенным действием и употребленными или издержанными средствами. Напр. в отчете г. министра внут. дел, сказано о невыгодности для казны и крайнем отягощении народа от всяких реквизиций. Мы к этому прибавим, что не многие начальники могут знать всю степень зла, которую причиняют отдаваемые ими приказания на счет негласных средств, раскладок, нарядов, реквизиций. Опыт постоянно доказывает, что при подобных распоряжениях, по мере того как они спускаются в нижние инстанции, зло на каждой ступени усиливается в невоображаемой прогрессии. Заставьте вы провести что нибудь по наряду, хотя бы и за определенную цену; вы можете быть уверенны, что для провоза, на который всего требуется пять шесть часов, будут [45] сгонять подводы пять, шесть дней, пока дело не уладится известным образом. Заставьте вы продавать по насильственной цене, будьте уверены, что вся тягость раскладки падет на тех, кто менее всех в состоянии ее вынести. Назначая произвольно работы, не сомневайтесь, что в нижних инстанциях отяготят еще это выбором самого невыгодного времени; притом, там где делается все без расчета, там не может быть никакой экономии труда — отчетливого, разумного, искусного, и полезного его приложения. Ведь есть всегда легкое средство поправить свои ошибки — приказать снова сделать, и концы в воду. — Что же, неужели мы будем обманывать себя, что мало издержали средств, потому только, что мало издержали их из известного только источника, умалчивая о других? Но наука экономическая говорит нам, что средства не падают с неба, а извлекаются всегда из данной страны; плодотворно, если извлекаются разумно; истощительно, а следовательно чрезвычайно дорого, если насильственно и неразумно. Что нельзя сделать напр. продажу хлеба дешевою, расстроивая хлебопашество; и что не должно верить возможности напр. развития хозяйства, в краткий срок, между людьми незнающими, распоряжениями человека еще менее их знающего; по той простой истинне: что ни в чем не бывает так медленно развитие, как в хозяйстве, потому что в нем успех зависит от предварительного осуществления многих условий; и что никто другому не может передать того, чего сам не имеет.

Кроме того, там, где сознают недостаточность средств, там-то и настоит более всего надобность в разумном их употреблении. А какая выгода в том, если заготовленное по-видимому дешево, произвольными распоряжениями, окажется все негодным; и кроме потери вещей повлечет и другие гибельные последствия? Что за выгода от дарового провоза или доставки, если привезенное или доставленное будет потоплено или погублено на десятки тысяч, когда вся экономия доставки составит тысячи или даже сотни? Что за польза, что обойдутся дешево казне (народу же в десять раз дороже) постройки, которых вовсе не нужно было делать, и которые [46] тотчас же придется ломать? Но в том-то и дело, что законы науки неумолимы, и никто не должен надеяться избежать логических последствий тех начал которые положил в основание своих действий. Тот же самый дух, который увлекается к употреблению таких повидимому легких средств, к замашкам и приемам своевольных распоряжений; тот же самый дух с устранением ответственности и необходимости внимания, искусства, расчета и терпения, никогда не допустит и разумного употребления подобных средств.

Позволим себе напомнить еще одну научную истину. Всякая вещь и дело имеет свое собственное, существенное основание, на котором, и только на нем одном, и может плодотворно развиваться. Введение же каких либо побочных видов, не только неминуемо всегда исказит дело, но не редко приводит к диаметрально противоположным следствиям. Это одинаково прилагается и к общим распоряжениям и к частным действиям. Если я строю здание для известного назначения, то и должен иметь в виду это назначение. А если я поворочу дело так, чтобы главное, этим похвалиться или удивить кого, то разумеется все будет сделано кое-как, для вида, для наружности; но последствия все таки неприминут обнаружиться в свое время, как после ни закрывай и ни замазывай. Так и в торговле — она тогда общеполезна, когда частная выгода лежит на широком и прочном основании истинно коммерческого расчета и общей выгоды; и если незаконные извороты и мелкое плутовство, не заслуживают названия торговли и не разовьют ее, то не оснуют ее и не разовьют и такие предприятия, где торговля есть побочная цель, а имеется в виду другое вознаграждение, потому что один только строго комерческий расчет, может понудить к внимательному изучению предмета, к хорошему соображению операций и экономии в употреблении средств — чтоб можно было с выгодою для себя продавать как можно дешевле, потому, и только потому, что самому обошлось возможно дешево. Вот это будет настоящая и прочная торговля. [47]

Если бы я был, не то что враждебен, а только равнодушен к успеху действий на Амуре, то стоило бы предоставить всему идти, как идет. По именно потому, что мы искренно желаем успеха делу, мы и должны желать тех условий, при которых одних только успех и возможен. Нельзя долее допускать нарушение нравственных законов, и ниспровержение всех экономических начал, потому что они-то и составляют главное условие, и от меры их зависит определение всей той пользы какую в будущем ожидают от занятия новых стран. Чтобы как нибудь пособить этому пока еще есть время, мы и решились обратиться к М. Сб. полагая, что прежде всего надо с точностию определить: что есть в действительности, и что и как было сделано; и исправит распространенные ложные известия и ошибочные указания. Но как мы с этою целию, не соединяем, как сказали выше, никакого авторского самолюбия, ни расчета выгоды от своей статьи, то и желали только навести М. Сб. на средство восстановить к нему доверие (первое условие полезного его влияния, которому желаем искренно распространяться все более и более), исправлением собственных его ошибок и опровержением и требованием пояснений от составителей разных статей в других изданиях. Мне кажется, это можно сделать очень просто, напечатав напр. хотя бы подобный вызов:

«Найдя большую неопределенность в выражениях, голословные утверждения и наконец даже противоречия в собственных указаниях, в разных статьях относящихся до Амура и соединенных с действиями на нем распоряжений и деятельности, мы приглашаем составителей этих статей, к пояснению разных своих известий и утверждений, положительными, определенными указаниями — как единственное средство дать для будущих соображений правильное и прочное основание. По этому просим покорнейше г. Назимова, кореспондента Биб. для чт., Спб. Вед. и др. относительно предметов в существовании которых они заверяли, сообщить нам, когда именно, кем, что, в каком размере, и [48] притом, каким способом и средствами, с какими расходами сделано. Что, кем, когда привезено, и где, в каком количестве и по какой цене у кого продавалось? — Как объяснит напр. г. Назимов, неверность чисел, расстояний и пр. и пр.?»

Из всего, что изложено мною выше, можно извлечь и постановить вопросы в совершенной определенности; а потому можно и требовать столь же определительных ответов и пояснений. — Тогда и мы снова получим возможность рассуждать не о фантастических призраках, а об осязательных предметах, подлежащих определительному разбору, и не отказываемся сообщать в М. Сб. дальнейшие возражения, пояснения и обсуждения наши, и таким способом выясним, Бог даст, дело, к общей пользе.

P. S. Я думаю не может быть лучше пояснения на правильность летнего сообщения по Амуру и доставку товаров этим путем, как следующее краткое известие: До сего дня (2 Июля 1858 года) — не только ничего не доставлено и в этом году; но даже нет и никакого известия с низовьев Амура; а между тем в Николаевске река вскрывается в начале Мая, а в Мариинском гораздо ранее, и следовательно мы имеем уже два летних месяца для сообщения водою. Кроме того, если в прошлом году установилось уже правильное сообщение, то по естественному ходу, в нынешнем году оно должно быть еще правильнее и прочнее. Что же касается до привоза товаров, то вот цены товаров в Чите вчерашнего дня, т. е. 1-го Июля:

Сахар свекловичный	от 16 до 18 р. сер.
Кофе	» 24 » 28 » »
Перец	60 коп. фунт »
Камфора	от 1 р. 25 к. до 1 р. 50 к. с.
Гвоздика	1 р. 50 к. сер. фунт.
Мушкатный орех	3 р. сер. фунт.

Из этого изволите усмотреть, грозит ли доставка колониальных товаров по Амуру, подействовать на Ирбитскую ярмарку?

Текст воспроизведен по изданию: По поводу статей об Амуре. (Письмо в редакцию Морского Сборника) // Морской сборник, № 11. 1858