ЗАХАРОВ И. И.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ КИТАЯ

Изумительна многочисленность китайского народа, в течение стольких веков имевшего важное политическое значение и теперь еще имеющего влияние на мир. Сличая цыфру поверхности земли, на которой гнездится, подобно муравейнику, это племя, оградившее мнимую свою безопасность Великою Стеною, с данными цыфрами числа обитателей, невольно изумляешься множеству последних. Чувство это тем более доступно, если принять во внимание и сильные препятствия, долженствовавшие полагать неодолимую преграду быстрому умножению народной массы. Нельзя сказать, что страна, занимаемая сим народом, в физическом отношении имеет важные недостатки сравнительно с другими: бесплодие почвы, вредный климат и тому подобные. Но известно всякому просвещенному мыслителю, что народ, в общей сложности, множится только при достаточных средствах к существованию и упрочению благосостояния, что средства народного продовольствия главным образом зависят от производительности земли, которая и при самых больших успехах наук и промышленности, помогающих человеку извлекать большие выгоды из нея, наконец имеет предел, за который ничто не может ее подвинуть; что торговля и произведения искусств могут только на время заменить произведения земли, и не в силах отвратить недостаток продовольствия и нищету, коль скоро последует быстрое умножение народонаселения, находящегося в одних и тех же пределах. Между тем в Китае, несмотря на то, что всякий клочек земли, на местах неприступных и повидимому неудобных, давно уже трудолюбием и нуждою жителей распахан и доставляет им средства жизни, — количество способной к обработыванию земли, при ограниченном географическом пространстве, во всех направлениях перерезанном хребтами гор, слишком несоразмерно с количеством народонаселения. По этой [143] причине, — хотя миллионы рук снискивают себе средства жизни добыванием предметов необходимости и роскоши: металлов, каменного угля, чая и прочего; хотя внутренняя торговля (отчасти и внешняя) сего государства развита до крайних пределов, — бедность и нищета, при всеобщей наклонности к воздержности, в ужасном виде тяготеют над сим государством. Но при такой нищете, при всей несоразмерности пространства годных для хлебопашества земель с чрезмерным множеством обитателей, — с каждым днем масса народа умножается и возрастает в своем числе.

Европеец, посетивший приморские города Китая, всегда изумлялся многолюдству оных. Впечатление это перешло в Европу и любопытные исследователи желали решить и с точностью определить: до чего простирается весь итог китайского народонаселения; но, при всех усилиях и старании их, решение сего вопроса всегда было неудовлетворительно. Одни, к которым принадлежат все путешественники, ошибались потому, что за источник для своих известий принимали мутную воду — рассказы маклеров, факторов и толмачей — людей, с которыми только они и могли свести дружбу и знакомство в приморских городах Китая; но это люди, при своем невежестве и необразованности (даже китайской), больше думают о том, как-бы лучше нажиться от любопытных европейских посетителей, чем о народонаселении своего отечества, тем более, что этим вопросом и в самом Китае мало занимаются даже ученые труженики. Другие в решении сего вопроса не имели успеха потому, что могли приобрести или только часть оффициальных документов, или таблицы народонаселения только в известную эпоху и на основании их делали выкладки по началам и правилам науки, образовавшейся в Европе из быта и состояния только новых европейских государств. Без сомнения успех их был бы вернее, если бы они имели под руками лучших китайских авторов и полные оффициальные документы.

Во Франции г. Био основательно занялся было этим предметом; по превосходному китайскому сочинению: Вынь-сянь-тун-као представил ход народонаселения Китая с древних времен до начала ныне царствующей в Китае династии Цин. К [144] сожалению, краткость и неполность в тексте китайского автора, недостаточные знания переводчика в китайском языке и литературе, и неимение других китайских сочинений, особенно о временах после XIII века, поставляли г. Био в затруднение на каждой строке и привели его к ложному заключению, будто в означенном сочинении предложены итоги только податных душ, а не всего народонаселения и от того он, сбившись на первом шагу, наделал своих расчислений и выкладок, и по ним населил Китай. Впрочем исследование его, не смотря на ошибочность заключения, которую я покажу в своем месте, заслуживает внимания. Оно основано на лучшем сочинении китайского автора, пользовавшегося, для собрания сведений, государственною историею своего отечества. Притом и самый план, заимствованный г. Био у китайского писателя, есть самый лучший, потому что, при историческом обозрении народонаселения Китая, летописи протекших веков ясно покажут нам, что и в древние времена населенность Китая была гораздо значительнее, чем других народов в первые периоды гражданственности, что настоящее состояние его имело зародыш в прошедшем; покажут нам, до какой степени числа нынешнего народонаселения имеют силу достоверности. С такою целью и мы, по примеру китайских писателей, предприняли исторически обозреть ход народонаселения Китая, показать его численность во все века, возрастание и упадок и причины такого обратного отношения ¹.

Мы намерены обозреть народонаселение Китая, страны, которая с северовостока, севера и частию северозапада ограждена Великою Стеною, с востока и юга омывается морем, а с запада замыкается [145] Индейскими и Тангутскими племенами, то есть оканчивается губерниями Сы-чуань, Юнь-нань и Гуан-си. Без сомнения страна сия не всегда была в таких обширных пределах, особенно в первые времена основания государства и развития благоустройства его; но исторически известно, что по крайней мере за 200 слишком лет до Р. X. страна эта составляла уже одно могущественное государство, которого пределы не очень многим разнились с последующим, собственно называемым Китаем. Династии: Хань, Суй, Тан, Юань, Мин, в царствование которых Китай был в самых обширных пределах, владели почти таким же пространством земли внутри Великой Стены, какое находится и при настоящей династии Цин.

Подобное показание границ Китая, при разных династиях и в различные периоды повело бы нас в слишком долгие отступления от избранного нами предмета, между тем как опущение этого не может произвести особенного влияния на повышение и понижение итогов народонаселения, потому что западные области нынешнего Китая, в которых преимущественно, и происходила, при сильных династиях, перестановка границ государства, издавна и до сего времени гораздо менее были населены сравнительно с восточными, и что инородческие тамошния племена доселе еще не вполне зависят от правительства и, следовательно, не подлежат переписи. Все племена и народы, обитавшие за Великою Стеною и даже внутри ее, — вообще все так называемые внешния владения и инородцы не входят в круг нашего обозрения, потому что сии народы, хотя в разное время и принадлежали Китаю, состояли только на правах зависимости, а не в совершенном подданстве; от того китайское правительство, не имея силы и власти располагать означенными народами по своей воле, облагать податью и употреблять на казенную службу, не считало нужным да и не могло знать число их, и не сохранило в своей истории сведений о населенности этих стран.

Таким образом предметом нашего обозрения будет преимущественно народ китайского племени, как самого многочисленнейшего. В течение двухтысячелетнего, достоверно-исторического существования Китая, множество заграничных племен [146] силою вторгались в это государство и, сделавшись повелителями изнуренного Китая, навсегда основывали здесь свое жительство. Народ дикий, необразованный, с приходом в страну, стоявшую на высшей степени гражданственности, скоро оставлял свои отечественные нравы, обычаи; чрез несколько колен забывал свой родной язык, и, наконец, уже ничем не отличался от туземцев и совершенно сливался с китайцами. Таким образом проходили десятки, сотни лет, и заграничные пришлецы испытывали участь побежденного ими народа: — делались подданными или новых кочевых завоевателей, или, в свою очередь, рабами китайцев. Если они по приходе в Китай и составляли какой-нибудь отдельный класс; то, с потерею власти над китайцами, эта особенность скоро исчезала. Они, не желая спокойствия и удобства оседлой жизни променять на суровые кочевья, навсегда оставались с покоренным прежде народом, с которым уже так сроднились но образу жизни и языку, и своею массою увеличивали только число китайского племени. Итак, предметом нашего обозрения будет собственно Китай и преимущественно китайский народ.

Китайские писатели, говоря о народонаселении своего государства, вообще начинают с весьма древних времен и полагают, что в 2275 году до Р. X., когда Юй, основатель первой в Китае династии Ся, окончил осушение страны от великого наводнения, распределил пашни и подати, — тогда уже население Китая простиралось до 13,553,923 душ, и что по смерти Государя Шунь, (2205 г. до Р. X.), когда этот Юй принимал престол от собравшихся удельных князей, последних было более 10,000. Число сих уделов в последствии времени убавлялось с каждым новым царствующим домом: чем были ближе времена к эпохам, в которые жили историки, и, следовательно, чем правдоподобнее становились исторические известия, тем более это число сокращалось. При начале второй династии Шан (в 1766) уделов было только 3000, а когда (1122) дом Чжоу утвердился на престоле империи, в это время верных вассалов считалось только 1773; в такой же пропорции уменьшалось и народонаселение.

С утверждениям третьей династии Чжоу на престоле империи положено прочное основание гражданского устройства. Все внимание [147] государей этого дома, правительственных лиц и мудрецов устремлено было к тому, чтобы утвердить спокойствие и благоденствие государства: все заняты были политикою, то есть мерами и правилами, которые могли бы составить счастие целого народа. В это время правительство пришло к той мысли, что где численность, там и сила, следовательно многочисленность населения государства может открыть ему возможность располагать большими доходами и людьми на свои службы. Почему оно ясно сознало необходимость знать народ, его численность, быт и состояние, имущество, — знать его во всех отношениях; от того перепись народа в первый раз, при сей только династии, получила важное значение. С такою целью были учреждены особенные чиновники, — которые ежегодно обязаны были поверять число народа, различать возраст и лета каждого, имущество и прочее, как в Срединном царстве, так и в уделах.

По постановлению этой династии, в перепись уже вносились дети, у которых начинали падать молочные зубы, и имена обоего пола писались на досках, от чего и нынешния их ревисские скази называются бан-цзи, то есть списки на досках. Для удобнейшего и точнейшего исполнения этого дела определены были многие чиновники, из коих каждый заведывал только известною частью, отдельным классом народа. Названия этих должностей сохранились в классических книгах и следовательно подобное учреждение не подвержено сомнению, если только без ограничения принимать целость и неповрежденность этих книг. Всеобщая народная перепись производилась через каждые три года и сверх того земские начальники, всегда при начале года, поверяли число вверенного их управлению народа, так что к концу года поступали ко двору списки всего народонаселения государства. Списки эти, во время жертвоприношения небу в зимний поворот, представлялись государем небу, в знак того, что он, как сын и наместник его, обязывается пещись об этом народе, вверенном верховным существом его управлению ². [148]

Такие постановления касательно переписи народа, сделанные династиею Чжоу, послужили образцом и правилом для последующих поколений. Как они приводимы были в исполнение? Какие проистекли от них следствия? Как значительно было народонаселение Китая в то время? Положительных ответов на эти вопросы не осталось в истории. Можно думать, что упомянутые постановления произвели самое благодетельное влияние на гражданское устройство, и начала всеобщего образования, положенные этою династиею, очень успешно действовали на размножение народа. По окончании войны за престол с прежнею династиею, в государстве настало глубокое спокойствие, так что У-ван, первый из этого дома государь, мог сказать: «я однажды только надел военное платье и Поднебесная восприяла спокойствие; теперь, опустив полы платья до земли и сложа руки, управляю государством». И это мирное состояние государства продолжалось более 350 лет. Очевидно, при таких обстоятельствах народонаселение должно было возвыситься и, если верить позднейшим историкам, предположительно впрочем вычислившим населенность Китая в эти счастливые времена, оно в XI веке представляло 13,704,923 души.

Но с половины династии Чжоу, с того времени, как Пин-ван (770-719), теснимый западными инородцами си-жун, принужден был перенести свой двор на восток в Ло ³, и, в следствие бывших до него беспорядков по управлению, государство стало клониться к упадку. Это стало обнаруживаться и на числе народа, так что в 685 году за пределами 500 ли уже небыло подданных «сына неба» и в такой же соответственности понизилось и народонаселение. В том же году, «начиная с детей государя до последнего подданного» всего считают только 11,941,923 души. Таким образом, чрез 430 слишком лет, уменьшение оказалось в 1,763,000 душ.

Наступает период, известный в истории под именем: весна и осень (чунь-цю), и наносит еще сильнейший удар народонаселению. Удельные князья, забыв обязанности свои к главе империи, вступили между собою в кровопролитную войну; предводительствуя [149] целыми армиями, переходили из одной области в другую, не дорожили ни засеянными пашнями, ни жизнию беззащитного народа. Такое состояние государства продолжалось 242 года, в которые 52 удела кончили свое существование и погибло великое множество жителей. После такого потрясения государства, Чжоуские Государи уже ни как немогли возвратить прежней своей власти и силы. Удельные князья, усилившись в период весны и осени, получили сильное влияние на судьбу своего повелителя; избрание и поддержание его на престоле зависело от воли сильнейшего, и он нося одно только название главы империи, не мог положить конца раздорам и кровопролитным войнам между своими вассалами. Таким образом кровопролитие, окончившееся в 480 году, при бессилии князей, снова началось еще с большим ожесточением. Удельные князья притворно поддерживали главу империи, а тайно старались захватить в свои руки это достоинство; почему все цели и намерения каждого направлены были к тому, чтобы склонить более народа в свое подданство, и каждый старался отрезать часть владений у другого. Целые области или уделы воевали друг против друга, десятитысячные армии приводимы были в движение, не было пощады ни полям, ни жизни народа. Ожесточение было таково, что после одного сражения отрезано было более 240,000 голов. Это ожесточение еще более усилилось, когда все уделы превратились в 7 царств, когда владетели их, почитая уже более ненужным поддерживать главу империи из потомков Чжоуского дома, открыто боролись между собою за верховный престол в течении 33 лет (255-222); когда весь Китай взволновался и всякий мущина был уже солдат; когда, если верить полководцам Су-цинь и Чжан-и, делавшим счет народу, в 7 означенных царствах было 5,000,000 ратников, а всего народонаселения более 10,000,000.

Государь династии Цинь ПИи-хуан-ди положил конец периоду, известному в истории под именем браней царств (чжань-го). Удельные князья или кончили свою жизнь, или вступили в разряд обыкновенных подданных, и их владения сделались собственностью государства и самодержца, потому что Ши-хуан-ди уничтожил феодальную систему управления, бывшую источником долговременных кровопролитий. Переход от уделов [150] к единодержавию, по свидетельству истории, стоил государству трети народонаселения всего Китая тогдашнего времени. К этому присоединились неудовольствия и ропот, возбуждаемые бродячими мнимоучеными грамотеями на новый порядок вещей, ропот, переходивший в бунты, для утишения которых требовалось принести много жертв. Кроме того государство было обеспокоиваемо извне усилившимися тогда гуннами.

Ши-хуан-ди для того, чтобы преградить им путь в пределы Китая, предпринял построение Великой Стены, на что потребовалось более 400,000 взрослых мущин; юг требовал крепкой охранительной линии, куда и собрано до 500,000 солдат; охранная стража государева дворца и кладбища состояла из 700,000 солдат. При этом государе, по плану министра Шан-яна, не совсем справедливо заслужившего проклятие в потомстве, установлены тяжкие повинности. Вместо того, чтобы посредством общественной работы возделывать определенный на государя участок земли, все поля обложены десятинным взносом в казну сырых произведений, а касательно служебной повинности введено ежемесячное перемещение из одного места в другое: один месяц в областных городах, другой в уездных, третий в столице; один год на военных поселениях, другой в работах на казну, и тем служебная повинность увеличилась против прежнего в 30 раз. Так как к сей повинности обязаны были все, не исключая даже детей министра, которые должны были прослужить определенный срок на пограничных караулах: то позволено было достаточным лицам откупаться от такой обязанности взносом в казну 300 медных монет. Но бедные, не в состоянии будучи заплатить такую по тогдашнему времени значительную сумму, отправлялись на свой пост; отсюда через месяц ехали в другое место и на другую службу, так что большая часть времени проходила в одних переездах; наконец они принуждены были наниматься за других и тем снискивать себе пропитание, оставляя на произвол судьбы свои семейства. Почему нисколько не удивительно, когда говорит история, что трупы целыми рядами лежали по дорогам.

С смертию Ши-хуан-ди рушилось здание, воздвигнутое его гением и мощною волею; поднялись возмущения и из [151] уничтоженных уделов снова возник удел Чу, вступивший в борьбу с наследниками Ши-хуан-ди за свои права и независимость (в 209). Бесчеловечие и жестокость, с которыми производилась эта борьба, были так велики, что в один раз «зарыто было в ямы более 200,000 воинов; в сражении около города Пын-чэн ⁴ запружена была река трупами». Наконец, при таких смутных обстоятельствах, усиливается один деревенский старшина и основывает удел Хань, которому удалось захватить утомленную кровопролитиями империю в свою власть (202). Такой подвиг доставил знаменитость дому Хань, царствовавшему со славою, но не без сильных кровопролитий. Утвердиться на престоле империи-основателю сей новой династии стоило миллиона одних убитых и раненых, так что из 10,000,000 душ, составлявших народонаселение Китая во время семицарствия, не стало трех частей.

С основания государства до воцарения Ханьской династии у позднейших китайских историков означены четыре итога для народонаселения Китая, в четыре же различные эпохи сумма среднего количества жителей восходит выше 10,000,000. Этот итог показался г. Био ⁵ еще не очень увеличенным и он, по своим собственным, ни на чем неоснованным, соображениям, вопреки всем китайским писателям, возвысил его почти вдвое. Древняя историческая книга Шу-цзин представляет нам страну, где начала развиваться оседлость и благоустройство государства, дикою, поросшею дремучими, непроходимыми лесами, так что для расчистки места под пашни, требовалось вырубать леса на протяжении целой страны. При третьей династии Чжоу, когда государство стало уже самостоятельным, только половина, едва ли не треть, нынешнего Китая была обитаема, и эта часть неравно была населена. Народонаселение скоплялось около рек и земледелие, при всех неудобоисполнимых распоряжениях, шло не очень успешно, как видно из Мын-цзы. Но и эти населенные места представляли деревеньки, разбросанные на далеком расстоянии друг от друга. По замечанию Гуань-цзы, пастухи стад жили врозь, на расстоянии десяти [152] ли вокруг не было жителей и каждая деревня но распределению содержала только 8 семейств. Самые уделы, по свидетельству Мын-цзы, были не обширны: удел Шан, сменивший династию Ся, заключали только десять квадратных ли, а удел Чжоу, уничтоживший династию Шан, только семь ли. По всему видно, что деревни и города стали умножаться только со времени династии Чжоу и то только с той эпохи, когда двор перенесен был на восток, в Ло-ян, нынешнюю Хэ-наньскую губернию. Весь юг был обитаем дикими независимыми племенами. Теперь, где поместить эти 10,000 уделов, если допустить это число, как историческое данное, а не в значении собирательном — в смысле множества, по свойственным китайскому языку оборотам речи, или как число семейств и главных родов, из коих составилось государство? Откуда взять такую массу народа? Известно, что государство расширилось во все стороны на значительные протяжения, только со времени династии Цинь, в III веке до Р. X. Между тем позднейшие писатели, времен около Рождества Христова, основываясь на лоскутках, какими-то чудесами уцелевших от времени и всеобщего истребления исторических книг при Ши-хуань-ди, вычислили количество жителей при первых трех династиях.

Два основания представились китайским писателям достаточными для решения задачи численности народа в счастливые времена при государях Яо, Шунь, прославленные Кун-фу-цзы и его учениками, как эпоха высшего гражданского устройства. Эти основания суть: земский распорядок управления и пахатные земли. Первое могло бы подтвердить предлежавшую задачу, если бы в древних книгах означено было, сколько в то время находилось главных областей, к коим низшие инстанции относились, как к своему центру. Если принять число 9 главных областей, учрежденных князем Юй, тогда народонаселение будет незначительно в XXIII веке: не более 100, 000 семейств и по самой большей мере миллион душ. Выкладка по пахатным землям ничего не может доказывать, потому что классические книги лишь показывают сколько на душу давалось десятин, а полного количества обработываемой земли нет, для определения которого нужно взять произвольно допущенное число душ. [153]

Замечательно, что в XXIII и XI веках до Р. X. число жителей почти одно и тоже, более 13,000000, и разность между ними заключается в немногом — в 150,000; значит: только таким ничтожным количеством возрасло народонаселение в течении тысячи слишком лет; самые дроби в первых трех итогах одне и те же (923). Все это доказывает, что данные, или основания, принятые историками для вычисления, были одни и те же, следовательно произвольны. Без сомнения, народонаселение при династии Чжоу должно было быть уже довольно значительно, если принять во внимание народонаселение Китая, оказавшееся по переписи, сделанной при Ханьской династии, чрез 200 лет впрочем после утверждения ее на престоле и по распространении пределов государства; но можно с уверенностью полагать, что в XXIII веке, при начале образования государства, народонаселение не могло стоять так высоко, как значится у позднейших писателей.

С утверждением Ханьского дома на престоле империи, государство, утомленное кровопролитиями в течении нескольких столетий, восприяло спокойствие, особенно при государях, все внимание обращавших на внутреннее устройство, распространение просвещения, и чуждых военным предприятиям. Все почти преобразования, сделанные Циньским Государем Ши-Хуан-ди, возбуждавшие повсюду ропот и кончившиеся падением его дома, при династии Хань, напротив, были усвоены и получили настоящий ход. Откуп, или взнос монетою за следовавшую очередь на службе, подал идею установить постоянный поголовный налог или подушную подать, и тем избавить народ от обязанности являться на службу, которой отправление требовало менее времени, чем самая явка, то есть время, проведенное в дороге. Между тем, при начале этой династии бедность и нищета так были всеобщи, что первый государь из этого дома, чтобы доставить какие-нибудь средства к пропитанию бедному классу народа, позволил ему продавать или закладывать собственных детей или самих себя в рабство. Постановление это положило начало кабале, до сего времени существующей в Китае и терпимой правительством. При таком состоянии нельзя уже было думать о брачном союзе, когда и для одного лица не доставало пропитания; от того, как всюду замечено, [154] размножение народа нисколько не подвигалось вперед и повсюду замечался ощутительный недостаток в людях, произведенный прежними опустошительными войнами. Почему правительство в 189 г. до Р. X. принуждено было обложить девиц, с 15 до 30 лет невышедших замуж, тяжелою пенею или повинностью, в пять раз большею против взрослого мущины; такому налогу не подвергались даже рабы и купцы, платившие только двойную подать против полновозрастных поселян. Чтобы отвратить нищету и бедность, тяготевшую над народом, и тем более способствовать его благоденствию и спокойному размножению, правительство уменьшило подушную подать до третьей части, то есть из трех частей дозволило платить только одну, а поземельный налог до 30-й части, то есть из 30 человек взносил поземельную подать только один.

Спокойствие государства и такие льготы, данные народу, распространили повсюду довольство и значительно подняли итог народонаселения. Правда, с 140 года до Р. X. Государем У-ди предприняты были войны с заграничными народами, каковы жуны и особенно усилившиеся тогда, гунны. Войны сии, длившиеся в течении 50 слишком лет, стоили больших пожертвований: государство лишилось бесчисленного множества народа, а народ прежнего довольства. Хотя этим предприятием Китай распространил пределы свои и отодвинул неприятелей от границ, но эти приобретения не вознаградили вполне потерь, понесенных государством. Преемники У-ди оставили военные предприятия, народ с особенным старанием и спокойно принялся за земледелие, мало-по-малу стало возвышаться народонаселение государства и во 2-м году по Р. X. итог его простирался до такого количества, какого до сего времени и в остальное время существования этой династии не было. Этот итог: 12,233,062 семейства и 59,594,978 душ! Таким образом в самую счастливую эпоху, при западной династии Хань, народонаселение Китая возвысилось до такой великой значительности, а отношение числа душ к семействам — круглым счетом по 48 или почти по 49 душ на 10 семейств — ясно доказывает благоприятствующие размножению народа обстоятельства того времени.

Скоро исчезло спокойствие и благоденствие, которым так долго наслаждалось государство. В 5-м году по Р. X. явился человек с [155] планами на престол: это министр Ван-ман, который в 9-м году, (по Р. X.) достиг своей цели. Такое престолохищничество произвело на 15 лет во всем государстве смятения, которые скоро сменились новыми, поднятыми мятежниками, известными под именем краснобровых. Смятения и бунты, продолжавшиеся по всему государству 16 лет, были столь опустошительны для народонаселения, что, по свидетельству истории, из 10 частей осталось только две, много три, и что после восстановления Ханьского дома, когда война прекратилась и государство наслаждалось спокойствием, кроме впрочем землетрясения в 46 г. по Р. X., произведшего всюду ужаснейшие опустошения, чрез 82 года после тех переворотов, в 57 году, во всем государстве считалось только: 4,276,634 семейства и 21,007,820 душ. Таким образом народонаселение упало до третьей части, сравнительно с итогом, какой представила перепись 2-го года христианской эры.

Такой чувствительный упадок народонаселения побудил правительство принять меры, которые могли бы восстановить прежнюю численность народа и способствовать размножению его. С этою целью очень часто оно прощало народу подати, избавляло от повинностей, и, в особенности семейным людям, оказывало вспомоществование; так в 85 г. по Р. X. постановлено: каждой женщине, носящей подвязку в последнем пределе беременности, выдавать из казны три мешка пшена, а мужа ее избавлять на один год от подушной подати. При такой заботливости правительства и при том глубоком спокойствии, которым наслаждалось государство беспрерывно в течении ста лет после переворотов, происходивших в первой четверти христианской эры, народонаселение стало умножаться и это приращение шло даже очень быстро. Все переписи, которые по постановлению этой династии (Восточной Хань) поголовно производились в самый год кончины государей, представляли самые отрадные результаты — постоянное приращение народа, и в 157 году итог всего народонаселения состоял из 10,677,960 семейств и 56,486,856 душ ⁶. [156]

После продолжительного спокойствия в государстве и счастливой эпохи для увеличения народонаселения, снова запылала междоусобная война, которую в 184 году произвели мятежники, известные под именем желтых колпаков. Бунтовщики сие опустошили столицы, сожгли дворцы, принудили государя удаляться из одной области в другую и; наконец, совсем переселиться на запад; опустошение и истребление повсюду представляло ужасное зрелище: трупы в бесчисленном множестве валялись по дорогам и полям без погребения; по свидетельству истории, в нынешней губернии Шань-си метлами мели отрубленные пальцы. Недовольствуясь тем, мятежники призывали к себе на помощь заграничные кочевые племена, которые еще с большею свирепостью грабили, убивали жителей и всюду оставляли следы своего посещения. В течении 30 слишком лет происходили такие смуты на всем протяжении государства; от того народ не мог спокойно заниматься своим делом, земледелие остановилось, голод сделался всеобщим и принудил народ, покинув свои жилища, рассеяться для снискания пищи. Между тем правительство обременяло остальной народ тяжкими налогами; — все сии обстоятельства до того уменьшили народонаселение государства, что из десяти частей в списках значилось только две, и ускорили падение Ханьской династии.

Три основателя домов: У, Вэй, Шу, пользуясь таким расстройством государства, успели захватить себе часть оного и на развалинах Ханьской Империи утвердить троецарствие. Но так как всякий из них хотел владеть не известною только частью, но целым Китаем — быть государем такой же обширной империи, какою владел дом Хань: то междоусобная война еще длилась слишком 60 лет и имела пагубное влияние на народонаселение Китая. Каждое из этих государств старалось приобрести более народа, которым могло бы располагать для своих целей с большою надеждою на успех в междоусобной войне, и большими государственными доходами, которые могли возрастать при численном перевесе народонаселения сравнительно с неприятельскими государствами. Но долговременное кровопролитие уменьшало число народа крепкого и здорового, который преимущественно мог [157] соответствовать видам правительства; притом в это бурное время множество народа скрывалось и бродило из места в место для избежания тягостных налогов. При таком чувствительном недостатке в людях, правительства царств Шу и У принуждены были отправлять суда на смежные с материком острова для того, чтобы брать в плен тамошних жителей и привозить на твердую землю для обработывания полей или употребления на службу. При всем том народонаселение Китая, при таких кровопролитиях и смутах, еще далеко было от той степени, на которой оно стояло даже в злосчастное время при династии Хань. Действительно, по сохранившимся спискам, составленным тремя правительствами в разное время между 221 и 240 годами христианской эры, общий итог народонаселения Китая во время утверждения троецарствия показывает только: 1,473,433 семейства и 7,672,881 душу, считая в сем итоге мужчин и женщин всякого класса народа, чиновников и простолюдинов.

Надобно впрочем заметить, что, несмотря ни на какие государственные неустройства и междоусобия, действительное народонаселение тогдашней эпохи должно было бы показывать больший итог. Незначительность его объясняется смятениями государства, при которых была не возможна правильная перепись народа, принужденного внутренними беспокойствами покинуть свои жилища и для собственной безопасности, снискания пропитания, и для избежания налогов и податей бродить из одного места в другое. Мысль эта потверждается последующими обстоятельствами. Когда дом Цзинь в 280 году соединил весь Китай под одну державу и когда беглые, после дарованного им прощения, возвратились на прежнее жительство, — списки тогдашнего народонаселения государства представляли 2,459,804 семейства и 16,163,863 души. Следовательно вдвое более, чем сколько значилось в период троецарствия.

Целость Китая, как империи, и спокойствие государства, восстановленные домом Цзинь, не очень долго существовали. Чрез 25 лет, в 305 году, уже образовалось два независимых от Цзиньского дома царства внутри империи. Пример этот подал повод и другим потомкам прежних царских домов, или заграничным кочевым племенам отваживаться, с оружием в руках, [158] отыскивать себе владения и подданных внутри Китайской Империи, так что в остальное время существования дома Цзинь (305-419) в Китае образовалось 16 независимых царств. История этого 114-летнего периода представляет долгий ряд смятений и междоусобных войн. Цзиньский дом, истощенный борьбою с таким многоцарствием, в 420 году принужден был передать престол своему полководцу, положившему основание дому Сун, который также не мог восстановить прежней целости империи; ибо в это время монгольский дом Вэй (Тоба), чрез уничтожение 16 царств, овладел всем севером Китая и таким образом в 440 году империя управлялась двумя династиями. Но так как оба сии дома стремились к обладанию целым Китаем, то подданные северной и южной династии не видали спокойствия и облегчения, война не утихала, большие расходы требовали соответственных доходов, и потому на народ наложены еще тягчайшие повинности и подати, особенно в южном государстве Сун.

Вообще в период многоцарствия IV и V веков христианской эры тягостные двойные налоги, обременительные службы на казну, жестокость правителей мелких царств, леность, беспечность а иногда и самовольство чиновников-все это нравственно и физически угнетало народ. Правда, государи сего времени издали много превосходных постановлений, которые, быв усвоены позднейшими династиями, во время мира составили счастие подданных; но в эпоху, когда раны, нанесенные государству долговременными кровопролитиями, были очень глубоки и парод не имел определенного и постоянного жительства, самые мудрые постановления не могли спасти народа от тогдашних бедствий: при всеобщих злоупотреблениях законы скоро теряли свою силу. При таком положении дел, всеобщая нищета и бедность породили такое бродяжничество, какого до того времени не было в Китае, не смотря ни на какие политические перевороты. Низший податной класс народа, чтобы спасти свою жизнь от военных смут, чтобы избавиться слишком обременительных налогов, похищавших труды и достояние его, а некоторые, очень вероятно по привычке к праздности и худым наклонностям, покидали казенные пашни, собственный дом и родину и бродили из места в место, снискивая себе пропитание всякими средствами. [159]

Таким положением и крайнею бедностью низшего класса, а равно и слабостью правительств, воспользовались с великою выгодою для себя сильные и богатые дома. Улучив разные случаи, во время политических перемен, приобрести множество земли, они предлагали бедному бродячему классу народа брать у них земли в аренду за половинный, против казенного, оброк. Народ, изнуренный казенными повинностями, с радостью принимал такие предложения от богачей; а некоторые, для снискания пропитания, приставали к сильным и богатым домам в качестве слуг. Злоупотребление распространилось в такой силе, что в одном богатом доме можно было насчитать сто семейств, а в некоторых даже до тысячи; таким образом весь этот народ, прикрываемый богатыми домами от поисков правительства, избегал переписи и государственных налогов.

Правительство, после произведенной переписи получив сведения, что многие семейства оставили свое жительство и скрылись, чтобы пресечь это зло, возложило все повинности беглецов на родственников и соседей их, оставшихся на месте жительства и, хотя с трудом, еще приносивших пользу государству. Мера сия, принятая, вероятно, с тою целью, чтобы заставить родственников и соседей помогать правительству в отыскивании беглецов, — произвела следствия совершенно неожиданные. Поселяне, и без того обремененные налогами за себя и свои семейства, теперь, будучи обязаны взносить двойную подать — за себя и за беглецов, против воли покидали свое жительство и следовали примеру своих давно скрывшихся родственников и соседей.

Такое положение самой значительной части народа и внутренния войны почти в течении двух столетий не могли неуменьшить народонаселения Китая. Переписи, сделанные в разное время IV, V и частью VI веков христианской эры правительствами малых династий, кратковременно царствовавших, частью погибли во время переворотов государства, а частью хотя и уцелели от истребления, но из них нельзя вывести заключения касательно народонаселения целого Китая той эпохи, и нельзя сказать положительно, до какого количества упала численность его жителей. Даже соединение Китая под одну державу новою династиею Суй не может [160] вполне решить этой задачи: в 581 году династиею Чжоу было передано основателю Суйского дома 3,599,604 семейства и 9,009,604 души, а в 589 году, после покорения царства Чэнь, списки покоренного народа показывали 500,000 семейств ⁷. Таким образом, в эпоху соединения Китая под одну державу итог народонаселения его заключался в 4,099,604 семействах и около 11,000,000 душ.

Единодержавие положило конец всем смятениям и войнам, колебавшим государство в течении двух с половиною столетий, повсеместный мир и спокойствие настали для Китая; но численность народонаселения его стояла еще очень низко сравнительно с тем, как было за 500 слишком лет, при династии Хань. Правительство скоро постигло истинную причину такой чрезмерной убыли народа. Первая и самая важная причина состояла в чрезвычайно обременительных налогах, кои неизбежны были при многоцарствии, когда один дом был в постоянной вражде и войне с другим, налогах, побудивших податной класс народа оставлять свою родину, дом, имущество, для избежания переписей и податей; такое скитальчество породило всеобщую бедность и препятствовало спокойному размножению народа. Второю причиною было усиление частных богатых домов, которые открыли у себя пристанодержательство для скитальцев и, обязывая их обработывать свои поля за известный оброк, нередко поступали с ними жестоко и притеснительно; почему ни для бедных, ни для правительства не было ни какой пользы; первые, состоя в совершенной зависимости у своих землехозяев и лишившись прежней своей недвижимой собственности, не могли поправить своего состояния, а последнее не получало законных податей.

При таком положении дел Гао-цзюнь — министр Суйского дома — предложил меры для уничтожения бродяжничества, вкравшегося при раздельных и безсильных правительствах. Он отправил чиновников составить верную перепись народа, в которую повелено непременно внесли всех тех, кои скрывались в богатых домах; за малейшую погрешность — пропуск или [161] намеренное укрывательство душ — подвергал строгой ответственности, как посланных для ревизии чиновников, так и приставодержателей, а открывшему пропущенного человека позволялось употребить его на казенную службу вместо себя. Чтобы в последствии не подать опять повода народу к бродяжничеству, Гао-цзюнь облегчил подати и повинности, а кроме того учредил постановления, доставившие народу спокойствие, довольство и изобилие и заслужившие особенное внимание и подражание в последующих веках. Бедные скитальцы, внесенные в списки, все возвратились на прежнее жительство; народ, при легких налогах, спокойно занимаясь земледелием и другими промыслами, почувствовал во всем облегчение, довольство и рос в числе; от того народонаселение, чрез 18 лет после утверждения Суйского дома на престоле всей Китайской Империи, возвысилось до двойного количества семейств против 589 года. Переписи, произведенные по новым постановлениям, представляли отрадные результаты и показали великое достоинство принятых мер; история сохранила нам результаты переписи 606 года, произведенной с особенною строгостью и старанием; по ней оказалось; 8,907,536 семейств и 46,019,956 душ. Это самый большой итог населения Китая в VII веке, и после падения Ханьской династии.

Но столь высокая численность народонаселения Китая, после быстрого возвышения, быстро и упала. В 605 году вступил на престол Ян-ди, и тотчас предприняты огромные роботы: построение столицы в Ло ⁸, на что ежемесячно требовалось до 2,000,000 рабочих; соединение реки Ло-шуй с Хуан-хэ (Желтою и Хуай); провод реки Цин-хэ для соединения с Желтою же рекою, постройка Великой Стены от востока к западу на 1,000 ли, на все сии работы собрано еще более 1,000,000 народу; за недостатком мужчин, употребляли в сии работы и женщин, из всего этого количества померло более половины. Вскоре открыт был поход в Хухэнор против Тогонского королевства, где погибло из 10 частей армии — три; три раза предпринимаем был поход против восточных инородцев, и всего употреблено войска более [162] 1,000,000, а состоявших при обозах было вдвое более. Такие предприятия требовали больших расходов, для покрытия которых собрана была подать за несколько лет вперед. Народ, приведенный в крайность такими безвременными и обременительными сборами и частыми требованиями на казенные работы, снова рассеялся и стал жить бродяжнически; снова возвратилась прежняя нищета и бедность; от того в государстве вскоре из 10 человек только один жил честным образом, а прочие девять доставали себе пропитание воровством, грабежем и разбоем. Таким расстройством государства воспользовались сильные князья, потомки прежних династий и главнокомандующие войск; снова явились покушения основать новые династии, поднялись мятежи, породившие кровопролитные междоусобия внутри империи. Народ, для избежания опасностей от таких смятений, так разбежался, что когда пал Суйский дом, и новая династия Тан, после истребления всех притязателей на независимое царство, утвердилась на престоле всей империи, то могла внести в списки только третью часть — 3,000,000 семейств.

Не смотря на то, что с воцарения Танской династии предпринятые войны против заграничных племен, жителей Туркестана, Кореи, коих пленными пополнено население по рекам Цзян и Xуай, и против других народов, обитавших вне Великой Стены, кончались успешно и доставили случай распространить пределы империи и подчинить ей несколько миллионов народа; не смотря на это, численность, населения Китая в первой половине VII века была еще очень далека от той степени, на которой она стояла при Суйской династии.

Правительство было очень озабочено чрезвычайною несообразностью пространства земель с малочисленностью данного населения. Для облегчения средств к пропитанию народа, установлена была определенная цена на все предметы; к тому же несколько лет сряду был повсеместный урожай и жизненные припасы продавались по самой низкой цене. При таких счастливых обстоятельствах и довольстве, народонаселение стало значительно возвышаться в своем итоге. Но в 682 году в столичной области большие дожди произвели великий голод и цена на хлеб возвысилась до 100 [163] процентов; к этому присоединились болезни и всеобщее поветрие, похитившие великое множество народа. Однако же народонаселение умножалось и приближалось к итогу династии Суй. Перепись, произведенная при Императрице У-тай-хоу, представила 6,356,141 семейство, что вдвое более против того, сколько значилось при начале этой династии.

Между тем злоупотребления чиновников, достигшие крайнего предела, опустошения, произведенные саранчею во многих областях империи, подали повод народу к бродяжничеству. Для пресечения столь великого зла, постановлены особые чиновники для надзора за поселянами и земледелием; всем властям вменено в обязанность увещевать бродячий класс народа оставаться на постоянное жительство; а в случае, если эти временные жители не возвратятся на прежния места к определенному сроку, оставлять и приписывать их там, где застало их окончание срока. На пустопорожния места вызван народ из других областей с предоставлением ему льготы — легких повинностей в течении шести лет; вообще работы на казну сокращены тремя днями в месяц; поземельная подать значительно понижена; строжайше запрещено чиновникам, заведывающим хлебными магазинами, самовольно расходовать хлеб, для того, чтобы, в случае неурожая, помочь народу и воспрепятствовать возвышению цены на жизненные потребности. Такие распоряжения вскоре увенчались желаемым успехом: жизненные припасы опять повсюду стали очень дешевы и дороговизна на все предметы исчезла во всем государстве; сверх того в самый дальний путь, за несколько тысяч ли, не нужно было запасаться оружием; так было мирно и спокойно повсюду.

При таком народном довольстве и спокойствии государства, народонаселение его постоянно возвышалось. В 742 году значилось 8,348,395 семейств и 45,311,272 души; а в 755, не смотря на ужаснейшие опустошения, произведенные (754) разлитием горных потоков в обеих столичных областях, Шань-си и Xэ-нань, когда дома и стены целыми кварталами были разрушены, когда жители этих областей, кроме того, гибли и от ужаснейшего голода, распространившегося в следствие чрезвычайной дороговизны, — не смотря на это, перепись, составленная в этом году, представляла [164] 8,914,709 семейств и 52,909,309 душ. Это самый большой итог, до которого только могла достигнуть численность народонаселения Китая при Танской династии.

Впрочем, так как беглецы и бродяги умножались с каждым днем более и более и не поступали в списки: то, принимая во внимание, неизбежные при таком состоянии народа, значительные опущения и пропуски душ и семейств, необходимо должно увеличить итог населения, и справедливо можно полагать народонаселение этой эпохи по крайней мере в 75,400,000 душ; но это будет вычисление, для которого положительных исторических данных нет.

После такого счастливого периода народонаселения Танской Империи, наступило время перелома, после которого оно при этой династии стало уменьшаться и никогда уже не могло возвыситься до прежнего количества. В том же 755 году Ань-лу-шань, генерал-губернатор северовосточных провинций и предводитель 150-тысячной армии, стоявшей против Ки-дань, поднял бунт против правительства. Происшедшие от того смятения оставили глубокие раны в государстве и причинили гибель миллионам людей. Народ, при таких междоусобиях, снова нашел случай, для избежания повинностей, безнаказанно оставлять свое жительство и бродить из места в место; из этого бродячего класса образовались разбойничьи шайки. Вскоре после того началась 150-летняя борьба с Тибетским Государством. Война эта производилась большею частию на западных пределах империи и сопровождалась значительными потерями для Китая не только многочисленного войска, но и целых областей. Число солдат в целом государстве увеличено против прежнего до одной трети — всего было 830,000, которые все жили и содержались на счет поселян; государственные доходы далеко не покрывали издержек, увеличивавшихся с каждым днем более и более. Народ, видя слабость правительства, смелее отваживался скрываться от податей, и бродяжничество вошло во всеобщее обыкновение, не смотря на постановление правительства лишать убежавших с места жительства имущества движимого и недвижимого, если только они не возратятся на родину к определенному сроку. От того списки народонаселения скоро понизились в своих итогах; по переписи, [165] произведенной в 780 году нарочно отправленными двором вельможами, оказалось только 3,805,076 семейств.

При таком малом количестве внесенного в списки народа, трудно было ограничиться обыкновенными, не слишком обременительными, сборами, тем более, что, еще в 760 году, с понижением итога народонаселения, уменьшилось число податных душ. По сей причине правительство, для покрытия чрезвычайных расходов, вынужденным нашло удвоить прежние налоги, изменив и прежнюю систему податей и повинностей. Эта мера и усилившиеся злоупотребления чиновников, которые, по выражению летописей, изсушали озера, не думая о том, что и рыбы не станет, — повели к всеобщей нищете, и бродяжничество еще более усилилось, так что в иных областях осталась только половина, жителей а в других и того менее. Чтобы остановить бродяжничество, правительство постановило возвращать собственность беглецам, после двухлетнего отсутствия возвратившимся на прежнее жительство; а до времени их возвращения, повелено взносить за них подать родственникам и соседям. Такою мерою несколько приостановлено бродяжничество, потому что семейства и лица, обязанные взносить подать за беглых, помогали правительству отыскивать их убежища и возвращать к своему долгу. Равно, для пополнения народонаселения, положена преграда сильно распространившемуся буддизму, которого последователи, — одни по набожности, другие для избежания государственных повинностей, — делались монахами; почему в 845 году возвращено в миряне более 265,000 душ обоего пола, Впрочем, все старания правительства возвысить численность народонаселения увенчались маловажными успехами. Оно в течении 150 лет — остального времени смутного существования этой династии — когда государство бедствовало от внутренних и внешних войн, пылавших на всех четырех сторонах, от неурожаев и худого управления, постоянно представляло весьма незначительные итоги: от 2 до 5 миллионов семейств; следовательно, к концу этой династии число семейств уменьшилось до трех слишком миллионов.

Танская династия, приведенная в совершенное безсилие, кончила свое почти трехвековое существование в 907 году. С падением ее снова уничтожилась и целость политического [166] существования Китая. Новая династия Лян не в силах была утвердить свою власть над всею империею, которою думал овладеть основатель этого дома, умертвивший своего государя; снова Китай раздробился на части между разными правительствами, снова открылась обширная дорога для кочевых завоевателей во внутрь империи. В течение 58 лет пять династий сменили одна другую; между тем в то же время десять домов отдельно и независимо владели своими уделами, по случаю и незаслуженно приобретенными.

Во все это время пылала междоусобная война, похитившая бесчисленное множество народа, но не сохранилось никаких списков населенности тогдашнего времени. В 960 году престол достался Сунскому дому; но и он, во все долговременное свое существование, не мог соединить раздробленных частей империи в одно целое политическое тело; потому что Кидань на северовостоке, а Тунгутский дом Ся в Ордосе, уже составляли сильные государства в то время, когда Сунский дом боролся на юге с мелкими владетелями за целость империи.

Два государства сии, возникшие при конце Танской династии, когда правительство занято было преимущественно западом и внутренними смятениями, и усилившиеся во время пяти династий (908-960), но мере возрастания своего могущества, подавались внутрь Великой Стены; с каждым годом они приобретали целые области Китая и увеличивали число своих подданных. Таким образом все северовосточные и северные провинции Чжи-ли, Шань-дун и Сань-си достались во власть киданей; а Шань-си, Гань-су, часть Сань-си и даже Хэ-нань дому Ся. При таком состоянии, пространство империи значительно сократилось в своих пределах и, следовательно, населенность Китая при Сунской династии должна стоять ниже того количества жителей, какое было при Танской.

Сунский дом, после уничтожения мелких владений на юге в 997 году, по своим народным спискам считал только 4,132,576 семейств. После того на время все стихло в государстве; народонаселение стало мало-по-малу размножаться при заботливости правительства о благосостоянии народа, особенно когда оно приняло меры к ограждению личности подданных. [167]

Мы видели, что после падения Ханьского дома, когда империя раздробилась на несколько частей, — тягостные налоги принудили жителей бродить из места в место и брать земли в аренду у частных владельцев. Бродяжничество сие существовало при всех династиях; постановления и меры, принимаемые в разное время, не в состоянии были совершенно искоренить его. Кроме того, что означенный класс народа, нанимая земли у частных владельцев, оставлял казенные, которые не приносили никакой пользы правительству; но, постоянным бродяжничеством доведенный до крайней нищеты, он нередко принужден был богатым домам закладывать своих детей или младших родственников, и даже самих себя. Кабала эта делала человека совершенно потерянным и лишала его всякой возможности приобрести собственность и чрез то составить довольство и счастие своей жизни и семейства. Между тем бродяжничество и кабала, в течение нескольких столетий, вошли между народом в такое обыкновение и так слились с нравами жителей, что правительства никакими мерами не могли остановить этого потока.

Сунский дом предпринял другими средствами облегчить участь скитальцев и бедняков. Зная, что возвращение на прежнее жительство для бедных не очень легко, а для казны обременительно, правительство сделало распоряжения, которые клонились к тому, чтобы воспрепятствовать частому переселению народа из одного места в другое. С этою целию оно вменило в обязанность земским начальникам увещевать бедный бродячий класс людей оставаться на всегдашнее жительство в его округе, и тот из чиновников, который большее количество временных жителей водворял в своем округе, имел право на большие награды. Чтобы бедные и вообще временные жители, в крайних обстоятельствах, не кабалили себя на-вечно или временно своему хозяину и таким образом не делались рабами, правительство определило наказание всем, которые вздумали бы приобретать себе всегдашних слуг посредством кабалы; а за тех, которые по причине крайней бедности давно уже заложили себя, выдавало выкуп хозяевам.

Меры сии увеличили число податного народа и возвысили народонаселение государства. В 1021 считалось 8,677,677 семейств и 19,930,320 душ; в 1080 возвысилось уже до двойного содержания — [168] 14,852,684 семейств и 33,303,889 душ; а в 1102 году населенность Сунского государства состояла из такого количества, какого уже не было в последние периоды существования этой династии: итог сей заключается в 20,019,050 семействах и 43,820,769 душах.

К сожалению, плутовство и обман были очень знакомы Сунским чиновникам. Хотя правительство поставило в обязанность земским властям стараться о водворении бродячего класса народа, в своем округе и определило награды, соответствующие, количеству водворенных семейств; но чиновники другим образом привели в исполнение благодетельное намерение правительства. Вместо того, чтобы останавливать бродячий только класс народа и способствовать довольству и спокойствию пришельцев, чиновники заботились только об увеличении итога семейств или домов в своем ведомстве и тем открыть себе путь к повышению и милостям правительства. С этою целью они разделяли дома, имевшие в семействе несколько душ мужеского пола, не позволяли двум взрослым братьям жить вместе и составлять одно семейство; от такого повсеместного злоупотребления естественно увеличивалось число семейств, но число душ было не значительно по отношению к количеству домов, потому что действительно существующее число душ нельзя заменить вымышленным, иначе с возвышением количества душ должно прибавиться количество податей и число народа, способного нести государственные службы. Все переписи, произведенные при Сунской династии, носят на себе отпечаток такого злоупотребления тогдашних земских властей. По всем историческим данным количество душ относится к числу семейств как 2:1 и следовательно на одно семейство приходилось только по две души, иногда слишком, но никогда не приходилось по три; почему только списки душ имеют официальную достоверность, напротив итоги семейств не заслуживают никакого внимания ⁹.

Выше сказано было, что при династии Сун народонаселение никогда не было так велико, как в 1102 году; но с этого [169] времени стало клониться к упадку. Причина такого уменьшения народа должна заключаться в тогдашних обстоятельствах государства. Два внешния государства Кидань и Ся, покорив многие области внутри Великой Стены, были очень опасны для Сунского дома. Обстоятельство это, чрезвычайно беспокоившее Китайскую династию, побуждало правительство не пренебрегать никакими средствами для того, чтобы вытеснить их за пределы Великой Стены. Еще в 979 году Сунское правительство начало предпринимать войны то с Ордосским ханством Ся, то с северным двором Китая киданями. Целые сотни тысяч приводимы были в движение, и такою же массою солдаты гибли от меча неприятельского; поражение следовало за поражением. Каждая война почти всегда оканчивалась потерею многочисленного войска, уступкою целых областей и, что еще хуже, «бесчестием» для Сунского дома представлять этим государствам ежегодную, довольно тягостную дань, известную под пристойным и смягченным названием подарков. Естественно, такие неудачи и унижения для Сунского дома побуждали его выискивать все возможные случаи, при которых бы можно было возвратить потери чувствительные для государства и смыть пятно унижения, нанесенного варварами. Следуя ложному направлению века и той мысли, что святость договоров в отношении к иностранным государствам не существует для Китайской Империи, Сунское правительство очень часто, и почти всегда первое, нарушало только что заключенный мирный договор с сими [170] государствами, и подобная несправедливость всегда сопровождалась новыми потерями для Китая.

Тунгусы — нюйчжэнь восстали против киданей, и Сунский дом, желая сделать их орудием своей политики — истреблять варваров варварами — тайно заключил договор с ними против киданей. Но так как, при исполнении договора, китайцы не сделали ничего против общих врагов, то тунгусы, поняв коварство Сунского дома, по праву победителей не только не возвратили ему земель внутри Великой Стены, напротив, изгнав киданей из северного Китая, отрезали значительную часть владений у Сунского дома. Китайское правительство снова предприняло войну за собственные владения; но и здесь также было несчастливо: два государя отвезены пленниками на реку Амур, многие области вновь отошли к тунгусам, и в этой крайности Сунский дом принужден был заключить еще поноснейший мир для своей фамилии — признать себя вассалами Гиньской династии и ежегодно представлять дань, а не подарки.

Такие войны, веденые Китаем почти беспрерывно в XI и XII веках, оставили глубокие раны в государстве. Народонаселение его чрезвычайно уменьшилось: не только гибли солдаты в полном цвете лет, чрез что останавливалось размножение его; но жители целых областей гибли от опустошительных действий войны, или по договору отходили к новому правительству, следовательно были потеряны для Сунского дома. Снова предписано земским начальникам употреблять все старание на то, чтобы возвысить численность населения и отыскивать избегавших переписи, и обещаны награды за эти заслуги. Наконец постановлено: земским начальникам, вновь приехавшим на должность, составлять список народа, вверяемого их управлению, и за печатью хранить до окончания срока, после которого, при передаче должности новому лицу, также обязанному тотчас по приезде произвести новую перепись, сличать обе переписи и по числу народа судить о заслугах первого. Страх подпасть ответственности, или потерять случай к повышению, побудил чиновников вносить малолетних в списки полновозрастных — способных нести казенные повинности, и брать за них подать; этим они довели народ до того, что простолюдины [171] стали лишать жизни собственных детей, лишь бы избавиться от платежа новых податей. Правительство, узнав об этом, положило выдавать бедным, после рождения младенца, денежное вспомоществование (4000 медных монет), разумеется, деньги сии шли в руки чиновников, а имевшие право на помощь бедствовали по прежнему и в этой крайности продолжали детоубийство. К тому присоединились заразы, поветрия, наводнения или засухи в юговосточных провинциях. Бедствия сии довели народ до такой крайности, что из 10 частей две или три частию обратились в монашество, другие сделались солдатами, но большая часть разбойниками. При таких несчастных обстоятельствах государства, народонаселение уменьшилось до половины против того, сколько значилось в переписи 1102 года. В 1160 произведенная перепись показывала только: 11,375,733 семейства и 19,229,008 душ ¹⁰.

При таком упадке народонаселения в южном Китае, северный, находившийся во власти тунгусов, своею населенностью брал значительный перевес над числом жителей Сунского дома. Все обстоятельства благоприятствовали подданным династии Гинь: постоянные удачи в войне, менее гибельной своими следствиями для победителей; благоденствие и довольство народное, обитавшие в Тунгусском царстве; постановления правительства, уничтожавшие все препятствия к размножению народа. Предшественники тунгусов на престоле северного Китая — киданьцы чрезвычайно предались буддийской религии, и по набожности приносили великие пожертвования храмам и монастырям этой веры; государи и богатые знаменитые дома, кроме дорогих приношений деньгами и вещами, приписывали к монастырям поселян, обязанных к двойной подати — одну часть взносить в казну, а другую в монастырь, так что некоторые из монастырей считали в своем владении до нескольких десятков тысяч душ. При таком богатом состоянии монастырей, естественно множество народа покидало свои дома и вступало в монашеское братство, тем более, что этим переходом из мира человек отрешался и от [172] мирских отношений- избавлялся от казенных податей и повинностей. Тунгусы, после покорения северного Китая, решились уничтожить это обыкновение: имения все отобраны в казну, исключая немногих монастырей, которые могли представить жалованную грамоту на обладание крестьянами — грамоту, данную только государями киданьскими; все монахи, не имевшие грамоты, утверждавшей их в сем звании, возвращены в миряне, и сверх того запрещено кому бы то ни было вступать в это сословие без предварительного разрешения начальства. Такие распоряжения и счастливые обстоятельства государства произвели самое благодетельное влияние на народонаселение Тунгусской Империи, совершенно противоположное состоянию населенности в южном Китае. Так в 1193 году у Сунского дома считалось: 12,302,873 семейства и 27,845,085 душ, а у Тунгусской династии в 1195 было: 7,223,400 семейств и 48,490,400 душ ¹¹. Таким образом народонаселение Китая, состоявшего под двумя державами в исходе XII века простиралось до 76,335,485 душ.

С этого времени — 1195 года — история показывает обратное отношение между населением того и другого государства. Неурожаи и другие бедствия все еще тяготели над южным Китаем. Жители, доведенные до крайности этими бедствиями и обременительными налогами, почитали единственным средством к спасению, сделавшееся обыкновенным, детоубийство, или выбрасывание детей из дома. Хотя Сунское правительство и издавало повеления собирать выброшенных детей и воспитывать на казенный счет, хотя и заведены были хлебные магазины, из которых бы преимущественно выдавать вспомоществание бедным, неимеющим средств к пропитанию своего семейства; но столь благодетельное учреждение не исполнялось. Оно доставляло пользу только чиновникам, а бедные, имевшие право на эту помощь, невидя ни какой подмоги к пропитанию, от чего детоубийство, по-прежнему, было в обыкновении между бедным классом народа, которого число было очень велико. Для прекращения злоупотреблений [173] чиновников, наконец приняты самые строгие меры; постановлено: таким беднякам прощать казенные подати и избавлять от повинностей; волостным главам вменено в обязанность доносить начальству о тех семействах, которые чрезвычайно нуждаются в пропитании, а тем, которые примут выброшенное дитя, повелено выдавать из казны на его содержание. Такими средствами множество народа обращено к оседлой жизни. Чиновники обязаны убеждать бродячий класс народа оставаться на постоянное жительство; сверх того предписано земским властям заботиться о пропитании бедных беременных женщин.

Такие распоряжения, несмотря на предшествовавшие бедствия, похитившие значительную часть народа, скоро увенчались желаемым успехом: народонаселение южного государства стало возвышаться. Между тем в северном Китае оно стало упадать. Неизвестны причины такого упадка: бедствия ли государства, или короткое знакомство простых тунгусских чиновников с утонченностью злоупотреблений и испорченностью нравов в южном царстве произвели понижение в итогах народонаселения; только в эпоху восстания монголов, в северном Китае считалось тремя миллионами душ менее против прежнего, тогда как у Суньского дома оказалось приращение почти в миллион. Так в 1207 году в Тунгусском царстве было 7,684,838 семейств и 45,816,079 душ, а в Сунском в 1223 считалось 12,670,801 семейство и 28,320,085 душ. Сложив в одно обе данные, сумма народонаселения Китая в первой четверти XIII века составит 74,136,161 души.

1207 год — эпоха восстания Чингис-Хана против тунгусов — был эпохою, с которой династия Гинь начала быстрыми шагами клониться к упадку, а с тем вместе стало уменьшаться и народонаселение государства. Кроме внешних неприятелей — монголов, производивших войну самым бесчеловечным образом, похищавших одну область за другою и тем сокращавших число подданных Тунгусской династии — были и внутренние, которые причиняли еще больший вред жителям. Северные провинции преимущественно требовали сильной защиты против стремительного вторжения Монголов; для чего вызвана большая часть войск из других областей. Перевод этих войск для туземцев был [174] страшнее самых внешних врагов: проходившие войска всюду оставляли следы своего посещения, производили грабежи и ужасные опустошения, как бы в неприятельской земле. Народ, уже встревоженный прибавкою податей по случаю войны, при таком насилии от своих соотечественников покидал дома, имущество и бежал в скрытные и безопасные места. Бродяжничество снова возымело свою силу, так что в округах из 10 частей только одна, и вероятно самая беднейшая, оставалась на своей родине проводить жизнь между надеждою и страхом; а около столицы — Пекина, где скоплялось самое большое и зажиточное население, в один раз, по случаю прихода войск, разбежалось народа до миллиона душ.

Со времени переселения двора на юг (1213) все взоры обратились на Хэ-нань и туда устремился народ; губерния Чжи-ли оставлена была или в добычу неприятелям или собственной судьбе; от того водворилась нищета и крайняя бедность, так что вся страна опустела. При таком положении дел, число податных душ значительно сократилось, и, следовательно, правительству в такое критическое время недоставало доходов, далеко не покрывавших чрезмерных издержек. Чтобы поправить это обстоятельство, оно сделало изменение в монетной системе, скоро оказавшейся неудобною; перемены следовали за переменами, что привело народ в недоумение и внушило недоверчивость к правительству; почему, для поправления финансов, прибегли еще к большему возвышению податей и налогов. Такие меры еще более заставили народ искать спасения в одном бегстве, и бродяжничество сделалось всеобщим при взаимном вспомоществовании и укрывательстве друг друга, тем более, что к чрезмерным налогам присоединились неурожаи и голод в самой Хэ-нань — житнице государства. Правительство, чтобы расположить к себе народ и извлечь для себя пользу, столь важную в бедственных обстоятельствах государства, повелело выдать бедным пищу и одежду, прощало им подати за один год, обещало возвратить беглым собственность, если они явятся на прежнее жительство прежде окончания назначенного срока. Когда все это не принесло ожидаемых следствий, положено наказание всем, которые не возвратятся на жительство к определенному времени, а пока, до возвращения беглецов, оставшимся на месте жительства взносить за [175] них подати. Распоряжением этим правительство еще более отдалило от себя народ; никто уже не смел воротиться на родину страшась двойных податей — за себя и за других. Наконец, из опасения смятений, отменены строгие меры; но и этим правительство не могло приостановить бродяжничества. Когда монголы, которые впрочем и сами наводили ужас на побежденный народ своими лютыми и бесчеловечными поступками, в 1234 году совершенно покорили своей власти весь северный Китай, находившийся под державою Тунгусской династии; то в 36 дорогах или областях могли внести в списки только 4,754,975 душ.

Сунский дом и после падения Тунгусского царства продолжил еще на несколько лет сомнительное свое существование в соседстве с таким сильным государством, каковы были в то время монголы. Такое шаткое положение южного двора требовало чрезвычайных пожертвований: увеличилась потребность в большем против прежнего количестве людей, обязанных нести лычную службу, или в работах на казну, или в лагерях; государственные доходы, далеко не покрывавшие издержек, не имели другого верного источника для своего пополнения, кроме возвышения и увеличения податей и налогов. Коль скоро эта мера приводима была в исполнение, народ, изнуренный прежними тяжкими взносами в казну, по обыкновению, покидал дома и земли и разбегался; почему оставались без пользы для правительства и те земли, которые прежде приносили верный доход. Бродяжничество распространилось повсюду, как и пред концом северной династии Гинь; к этому присоединилось нерасположение к правительству народа, потерявшего веру в правосудие. Казенные службы несли одни только бедные, а богатые в такое опасное время почли за лучшее разными происками и подкупами избавить себя от всяких повинностей и заниматься торговыми предприятиями, в такие несчастные времена приносившими самые верные и большие выгоды; от того бедный класс народа, образовав шайки, стал искать средств к своему существованию в грабеже и разбое. Бедность и нищета тяготели над большею частью жителей, так что даже в урожайные годы, когда цены на хлеб были очень низки, народ скорбел о том, как достать ему один гарнец пшена. Особенно в юговосточных [176] провинциях Минь и Чжэ, то есть нынешних губерниях Фу-цзянь и Чжэ-цзян , где в эту эпоху умножение народонаселения достигло конечного своего предела, где, по выражению китайских писателей, плечо сходилось с плечем и рукав, терся об рукав, где потребности жителей давно уже превышали силы и производительность страны, почитавшейся вертепом подлого и развращеннейшего народа — в этих областях народ проводил самую горестную и бедственную жизнь. Между тем провинции Цзин и Чу — нынешния Ху-бэй и Ху-нань, потеряли свою силу и значительность народонаселения со времени внутренних войн в период троецарствия (220-280); от такой малочисленности жителей правительство лишалось выгод, которые могла приносить страна, способная к земледелию — основе благосостояния государства. Несчастное положение государства, и крайняя нищета, тяготевшая над областями, где народонаселение умножилось не соразмерно с производительностию земли, убедили наконец Китайское правительство и мудрецов, «что сила государства не всегда зависит от многочисленности народа, что излишнее население, несоразмерное с произведениями страны и средствами продовольствия, умножая класс негодяев и нищих, составляет бремя для общества и есть внутренний враг государства».

К тому же при конце Сунской династии большая часть полей принадлежала частным владельцам, обработывавшим их чужими руками, тогда как способные возделывать землю не имели этой собственности и лишь дорогими пожертвованиями могли получать ее в аренду от богатых и жестоких владетелей. Припасы и необходимые потребности жизни чрезвычайно поднялись в цене: иные стали дороже против прежнего в три или пять раз, а земли и дома в десять крат: подати до того возвысились, что народ из трех частей едва мог взносить одну. При таких трудностях для народа, очевидно-бедные, снискавшие только насущный хлеб, не могли обзаводиться семейством; от того многие стали вести безбрачную жизнь; от того народонаселение не могло не только возвышаться в своем числе, но даже удерживаться на прежней степени.

В последнее время существования Сунского дома переписи [177] показывали чрезвычайный упадок числа жителей, сравнительно с прежними временами; так по докладу палаты финансов в 1264 народонаселение южного Китая оказалось только в 5,696,989 семейств и 18,026,532 души. Чрез 16 лет после сего Сунский дом кончил свое существование; монголы овладели его государством в 1280 году и таким образом Китай, в течении почти четырех веков разделенный на части, снова соединился под одну державу Юаньского дома.

До XIII века Китайская Империя никогда не была так обширна в своих пределах, как при династии, основанной Чингис-Ханом. Но эта обширность империи не имела, впрочем, влияния на повышение итога народонаселения при монголах, потому что все внешния, на правах зависимости состоявшие владения, весь аймачный, разделенный между разными владетелями народ, одним словом жители стран, находившихся вне Великой Стены, не вносились в одни списки с народом, обитавшим внутри оной — жителями собственно Китая. Число народа во внешних владениях или не было известно и самому тогдашнему правительству, или потеряно для истории. Впрочем и самый Китай при Юаньской династии получил большее единство, и обитатели его теснее были связаны с правительством, чем в прежния времена. При Танской династии правительство еще не могло свободно и совершенно располагать народом провинций Юнь-нань, Сы-чуань, Гань-су, Ху-бэй, Ху-нань и Ляо-дун; но при Монгольской династии жители этих губерний совершенно подчинены были воле его, взносили подати, исполняли повинности на ряду с прочими обитателями Китая.

Такой перевес и сила Юаньского правительства должны были усилить народонаселеение Китая сравнительно с прежними веками. Царствование Хубилая, после соединения Китая под одну державу, почитается самого блистательною эпохою владычества Юаньского дома; перепись, произведенная при нем в 1290 году, показывает значительную населенность тогдашнего Китая. Но смуты и внутренния неустройства при конце династий Гинь и Сун, в разное время уничтоженных монголами, заставили великое множество народа рассеяться и вести бродяжническую жизнь; жестокие и бесчеловечные поступки монголов при покорении Китая еще [178] более побудили народ скрываться от новых повелителей. При прежних династиях вошло в обычай у народа, изнуренного тяжкими налогами и во время смятений искавшего безопасности, устроивать такие дома, которые удобно было бы передвигать с одного места на другое, то есть жить на судах. При Юаньской это стало неизбежною необходимостью и получило как бы законную силу: множество народа строило суда на реках и озерах и в этих подвижных домах основывало свое жительство со всем семейством, а некоторые удалялись в непроходимые горы и там селились. Весь этот народ, таким образом, избегал строгого надзора начальства и никогда не был внесен в списки.

К тому же Монгольская династия распространила в Китае систему рабства между покоренными китайцами. Государи, на основании степных обычаев, в Монголии имевших силу закона, жаловали своим родственникам обоего пола, женам и наложницам, князьям и заслуженным людям, множество народа в домашние рабы, и эта раздача производилась довольно щедро, так что в 1281 году, после покорения провинции Цзян-нань, пожаловано было 16 князьям от 10,000 до 100,000 семейств каждому; а 36 заслуженным вельможам от 40,000, до 100,000 семейств каждому, смотря по заслугам. Весь этот народ, если не состоял в числе домашних слуг своего господина, обязан был платить ему известный оброк. Как по новости такого распоряжения, так и по обременительности его, число беглых и бродяг еще более увеличилось в государстве.

Не смотря на строгие указы, предававшие казни и конфискации имения всех тех, которые станут покидать прежнее жительство, не смотря на старания чиновников, коим положено наказание за уменьшение народа, убедить бродяг возвратиться на родину или приписываться в тех местах, где они имеют временное жительство, — не смотря на все. это, великое множество народа проводило жизнь в бродяжничестве и чрез то избегало внесения в списки. Таким образом перепись 1290 года обнимает только 13,196,206 семейств и 58,834,711 душ; в этот итог не вошли жившие в горах, по рекам и озерам на судах.

Последующие государи Юаньского дома много прилагали [179] заботливости о народе, и своими благодетельными распоряжениями и вниманием к земледелию и шелководству, запрещением продавать своих детей в рабство или кабалить, лишением монастырей приписанных к ним крестьян — много способствовали размножению населения и довольству народа. В истории везде говорится, что народонаселение прибавилось в такое-то время, при таком-то государе, но не показывается ни общего итога жителей, ни количества приращения; почему должно, и с довольною вероятностию можно думать, что народонаселение при Юаньской династии, во время самого высшего возрастания и при счастливых обстоятельствах, миллионами десятью и даже двадцатью превышало то количество, какое оказалось по переписи 1290 года.

Основание для такого предположения можно найти: 1) в географии Китая того времени, приложенной к истории Юаньской династии, где помещено подробное исчисление народа в областях и округах, отдельно в каждом. По этому историческому памятнику, несмотря на то, что затеряны списки многих областей и округов и даже целых шести губерний Юнь-нань, Гуан-дун, Фу-цзянь, Чжэ-цзян, Дзянь-нань, Шань-дун, несмотря на то, что в некоторых местах показано только число семейств, а опущено число душ или означено число только податных душ, — несмотря на все это, общий итог представляет большее против прежнего количество; по этой географии значится: 13,689,294 семейства и 59,908,969 душ. 2) В том, что после всех внутренних смятений, при конце Юаньской династии и воцарении Минской, народонаселение в 1881 году только несколькими десятками тысяч было ниже того количества, какое означено в географии. Кроме сего, если принять во внимание народонаселение Китая при династиях Гинь и Сун, смененных Монгольскою, в 76 слишком, миллионов, разделенных между двумя правительствами; то во время соединения Китая под Юаньскою державою на означенное количество должно быть приращение.

Время вступления на престол Тогон-тэмура (1333) составляет эпоху, с которой начались страдания народа. Почти ежегодно являлись естественные бедствия, наносившие гибель народу; засуха или наводнение, нашествие саранчи повсюду распространяли голод, [180] сопровождавшийся моровою язвою и землетрясениями; эти несчастий похитили значительную часть народонаселения. При таких бедствиях народ рассеялся для снискания себе пропитания какими бы то нибыло средствами; из бродяг скоро образовались шайки разбойников и грабителей, силою достававших себе нужное. Несмотря на льготы, оказанные правительством — прощение некоторых повинностей, бродяжничество и волнение народа не утихало и разбойничьи шайки приняли грозный вид: губернии Хэ-нань, Гуан-дун, Сы-чуань, Ху-нань, Ху-бэй, Шань-дун и даже южная часть Чжи-ли подняли знамя бунта и наполнились мятежниками. Смятения сии еще более увеличились, когда в 1351 году большие прорывы Желтой реки потребовали на поправку множество народа, который собран был из разных губерний на эту казенную, повинность, и когда многие, оставив работы, разбежались и образовали особенные шайки или присоединились к существовавшим уже. Предводители скопищ до того усилились, что у них образовались целые армии; увлеченные успехом, они начали объявлять себя или владетельными князьями, или императорами. Примером их привлечено было много и других соискателей, и потому между предводителями этих полчищ возгорелась кровопролитная война. Войска монгольского правительства, «от изнеженности и испорченности нравов» потерявшие прежнюю храбрость, действовали неудачно даже против отдельных партий мятежников. Кровопролитное междоусобие длилось несколько лет; наконец Чжу-юань-чжан восторжествовал над своими соперниками на юге, успел занять оставленный монголами престол империи и положил начало новой династии Мин. Этот 30 летний период, в который весь Китай сделался театром беспрерывных кровопролитий, был самый пагубный для народонаселения Китая.

С того времени, как монголы удалились в свое отечество, настали тишина и спокойствие внутри Китая, управляемого новою династиею Мин, хотя пограничные беспокойства и войны еще очень долго длились. Первый государь Минского дома снова подтвердил древний обычай — ежегодно во время жертвоприношения небу в зимний, поворот полагать список народонаселения целого государства у подножия жертвенника и, по окончании жертвоприношения, [181] хранить его в южной столице (Нань-цзин, известный Нанкин), в особо устроенном для того зале. Для чего определено было производить перепись народа ежегодно; а чрез десять лет поверять число народа, означенного в ежегодных переписях, или производить всеобщую ревизию. При начале Минской династии, несмотря на внутренния войны и потрясения государства при конце Юаньского дома, народонаселение Китая представляло довольно значительную численность; по переписи, произведенной в 1381 году, оказалось 10,654,362 семейства и 59,873,805 душ.

Между тем монголы и из-за Великой Стены не отлагали своего намерения возвратить престол Китая. Чтобы остановить все их попытки — вторгнуться внутрь Великой Стены и когда-нибудь достигнуть своей цели, Минский дом должен был предпринять великие усилия и сделать чрезвычайные пожертвования. Не только нужно было возобновить или вновь продолжить Великую Стену на всем протяжении, начиная от восточного моря до пределов Хухэнора — для какого предприятия потребовались миллионы рук, не только нужно было укрепить этот мнимый оплот против вторжений кочевых завоевателей сильными гарнизонами, которые для укомплектования требовали более миллиона людей; но еще необходимо было предпринять походы внутрь Монголии на север, где была главная ставка монгольского хана. Походы сии не всегда увенчивались успехом, стотысячные армии гибли в песчаных степях. А между тем, в продолжении почти двух с половиною столетий, пограничные места редко видели спокойствие; набеги и вторжения монголов в какую-нибудь заставу производили ужасное опустошение в ближайших городах и селениях. По свидетельству истории, после сражения в Калганской долине, 500-тысячная армия исчезла частию в битве, а частию уведена была в плен в Монголию вместе с своим государем.

Комментарии

1. Источники, которые послужили основанием сей статьи суть:

1, Нянь-сань-ши 23 истории династий, царствовавших в Китае.

2, Вынь-сянь-тун-као, сочинение знаменитого китайского писатели XIII века, Ма-дуань-линя.

3, Сюй-вынь-сянь-тун-као, продолжение того же сочинения ученым комитетом при настоящей Цин-ской династии, доведенное до конца Минской династии.

4, Хуан-чао-вынь-сань-тун-као. Дальнейшее продолжение того же сочинении, касающееся времен и истории настоящей династии.

5, Тунь-дянь, сочинение Ду-ю — автора IX века с подобными же двумя продолжениями оного.

6, Хуан-чао-цзин-ши-вынь-дянь. Собрание трактатов об разных предметах, писанных учеными и государственными людьми при настоящей Маньчжурской династии.

Примечание. Сочинения сии послужили источниками и для статьи о поземельной собственности в Китае.

2. Религиозный обычай этот имел силу свою при всех династиях. И нынешняя Маньчжурская династия следует тому же обыкновению с небольшим исключением, именно: при восшествии на престол нового государя, когда он совершает жертвоприношении на жертвеннике неба в знак извещения о своем вступлении на престол, и в продолжение царствования итого государя это повторяется несколько раз, смотря по обстоятельствам.

3. Ныне Ляо-ян-сянь в губернии Хо-нань.

4. В нынешней губернии Цзян-су, в области Сюй-чжоу-фу.

5. Journal Asiatique, tome. 1 1836. Memoire sur la population de la Chine...

6. В истории династии Хоу-хань значится: 16,070,906 семейств и 50,066,836 душ; но позднейшие писатели, на основании одного исторического свидетельства, что в счастливую эпоху для народонаселения при этой династии в 10 семействах считалось 62 душ. поправили итоги, показанные в истории, в которых замечалась несообразность числа душ с числом семейств, именно: на одно семейство приходится только по три души. В тексте предложены выправленные итоги.

7. А душ должно полагать по три на одно семейство, итого на 500,000 должно считать 1,500,000 душ.

8. Ло-ян в губернии Хэ-нань.

9. Эта странность в переписях Сунской династии, замеченная г. Био. повела его к ложным, и странным предположениям. Не приняв во внимание того, что Китай при Сунской династии значительно сократился в своих пределах, сравнительно с предшествовавшими великими династиями, следовательно в такой же соответственности уменьшилось число жителей, и не поняв замечания китайского автора касательно вышеизложенного нами злоупотреблении чиновников, г. Био стал делать вычисления полного количества жителей; а означенное у китайских писателей принял за итог податных душ. Между тем, в переписи 1080 года, выставленной во всей подробности у Ма-дуань-линя (которым и пользовался г. Био) ясно означено число семейств и душ постоянных жителей и временных, каждых отдельно; а в след за тем показано число неделимых, подлежавших казенным повинностям. Против таких данных, не имея другого основания, странно было бы восставать. Сверх того, в подтверждение своей мысли, г. Био приводит перепись 1290 года, когда весь Китай соединен было монголами под одну державу. Очевидно, перепись сия должна представлять значительнейший итог народонаселения против Сунского дома, владевшего половиною Китая. Если соединить показанные итоги народонаселения Сунского дома, владевшего югом Китая, и династия Гинь, покорившей под свою власть весь север; то народонаселение в этом веке царствовании двух династий составляет даже значительнейшее количество против того, какое значилось в 1290 году — в эпоху соединения Китая под одну державу. Вообще г. Био нигде в своем изследовании не отступал так от истины и не делал таких произвольных догадок, как при обозрении народонаселения династии Сун.

Текст воспроизведен по изданию: Историческое обозрение народонаселения Китая // Труды членов Российской духовной миссии в Пекине, Том 1. 1852

© текст - Захаров И. И. 1852
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Иванов А. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. 1852