МАККЕНЗИ, КЕЙТ СТЮАРТ

ПОВЕСТВОВАНИЕ

О ВТОРОЙ КАМПАНИИ В КИТАЕ

NARRATIVE OF THE SECOND CAMPAIGN IN CHINA

КИТАЙСКАЯ АРМИЯ.

Лейтенант Стюарт Мекензи, бывший военным секретарем Английской экспедиции, отправленной в Китай, сообщает, в своем описании этого похода, следующие подробности о военном устройстве Китайцев, об их тактике, вооружении, и проч.:

Вскоре после прибытия нашей эскадры, к нам явились с визитом два мандарина, оба Татары; одного из них, уже хорошо знакомого офицерам эскадры, мы звали просто белым капитаном.

Уполномоченный пригласил их к обеду; они приняли предложение с видимым [175] удовольствием, и под благодетельным его влиянием совершенно позабыли свою народную гордость. Мандарины не только разговаривали дружески с нами, варварами, но даже отдавали справедливость нашей кухне, и представили самые убедительные доказательства своего мнения. Гости были одеты просто, но богато: сверх тюники, вышитой по краям шелками и падавшей до колен, на них был надет сюртук или спенсер, — назовите, как угодно; широкие шальвары, то же шелковые, были подобраны к верху и заткнуты за сапоги, служившие в одно время и обувью и карманами; потому что, после стола, сановники Небесной Империи, вынули из них по чубуку и кисету с табаком, к крайнему удивлению нас, непосвященных в тайны такого утонченного комфорта. У одного мандарина блестела на шапке хрустальная пуговица, у другого белая матовая: это чиновные отличия. Кроме того, на шапке белого капитана красовалось павлиное перо, — знак, соответствующий Европейскому ордену. Перо это было вставлено в застежку, сделанную из зеленого нефрита, камня, дорого ценимого в Китае. Как у того, так и у другого мандарина, по обеим сторонам пера висели два беличьи хвоста, — знак, что страна находится в тревожном состоянии, то есть не в мире и не в войне. Я ни разу не видел этих [176] хвостов на гражданских мандаринах; их носят только военные.

Мандарины бывают девяти родов, различающихся цветом пуговицы, которую они носят на шайке. Каждый разряд подразделяется, в свою очередь, на два класса, не имеющие впрочем особенных отличий. Мандарины гражданские имеют преимущество пред военными.

Цвета, служащие для отличия чинов Мандаринов, идут в следующем порядке: первому разряду присвоена — красная пуговица (она дается только вельможам знатнейших фамилий); второму — красный камень с жилками; третьему — светло-голубой камень; четвертому — синий камень; пятому — светлый хрусталь; шестому, — белый матовый камень, и наконец, седьмой разряд мандаринов отличается золотою пуговицей.

В парадном костюме, при Дворе они носят на груди и на спине два четырехугольные куска шелковой материи, великолепно вышитые, и различные, как для мандаринов гражданских, так и для военных. Наряд довершается большими четками из разноцветных зерен, обвитыми вокруг шеи, в роде ожерелья, и падающими ниже пояса. Строгость, с какою соблюдаются все эти мелочи этикета, не покажется странною разве только в Китае. Пекинская Газета оффициально извещает, когда мандарины [177] должны сменять зимнюю шапку на летнюю и летнюю на зимнюю.

Но при всех недостатках и странностях Китайских учреждений, нельзя однакож не заметить, что образованность везде пробивается в законах и обычаях Китайцев, в их устройстве гражданском и военном.

Дела армии, как и всех других отраслей управления, состоят в ведении коммиссии офицеров. составляющих военную канцелярию. Офицеры армии принадлежат без различия к племенам Татарскому и Китайскому; но солдаты большею частию Китайцы. Впрочем, есть довольно значительный корпус, главнокомандующий которого Кианг-Киун непременно избирается из Татар; за то генерал, следущий непосредственно за ним по объему власти, — Китаец, и имеет главное начальство над солдатами, выбранными из его племени в армию. Цель такого распределения власти — уравновесить пристрастие, которое каждый из разноплеменных офицеров может чувствовать к своим соотечественникам. Это политическое смешение двух племен встречается даже в самых высших учреждениях Государства.

Императорская гвардия, из двадцати трех тысяч пехоты и трех тысяч лошадей, разделенная па три бригады, состоит исключительно из одних Татар. Это, можно сказать, армия, назначенная [178] скорее для охоты, нежели для войны; потому что она редко участвует в военных действиях, и настоящая служба ее ограничивается охранением Императора в его охоте на зверей.

Численная сила действующей армии различно определяется писателями: но все они согласны касательно названий чинов, довольно близко соответствующих Чинам Европейских армий.

Все места гражданские и военные в Китае приобретаются единственно службой и заслугами. Таким образом все офицеры выходят в это звание из рядовых, и повышения в чинах делаются по экзамену. Телесная сила считается не маловажным достоинством для офицера. Вероятно, однакож, что происхождение и богатство имеют свое влияние на поприще тех, которые пользуются этими преимуществами. Офицеры и солдаты равномерно подвержены телесным наказаниям, и начальники часто обращаются к этим мерам для восстановления дисциплины.

В сражении, или, лучше, в Китайской тактике, и офицеры и солдаты — делают все одно и то же. Мы видели как мандарины приезжали верхом на поле битвы, сходили с лошадей, когда уже началось действие, и вмешивались в ряды войска. Может быть они поступали так из похвального желания — ободрить своих солдат; но, по опыту зная Китайское мужество, я думаю, что они вмешивались в массу, чтобы [179] менее подвергать себя ловкости наших егерей. После всего виденного, я полагаю, что Китайцы, решительно не знают линейных учений и больших маневров. Также я не видел ни разу, чтоб их войска исполняли какое-нибудь совокупное движение, похожее на Европейское построение в колонны, батальоны, и проч. Однакож Китайская армия делится на дивизии, полки и отделения. Сорок пять человек составляют отделение, а сорок отделений — полк. Солдаты не все вооружены одинаково; у одних ружья с фитилями, у других — луки и копья. При каждом полку состоит небольшой взвод кавалерии.

Кроме повышений, доступных всем по годичным испытаниям, еще есть немедленное производство для тех, кто отличается в сражении. Иногда это производство сопровождается еще денежным вознаграждением, а по смерти героя, его пенсия, обыкновенно, переходит семейству. Шестидесяти лет солдат имеет право на отставку и на пенсию, равную половине его жалованья. Плата двум племенам не одинакова: Татарин получает ежемесячно два таэля (около трех с половиною рублей сер.) и паек рису; Китаец же — только два таэля, без пайка. Плата выдается войскам не очень аккуратно, и солдаты, соскучив ждать, зачастую отправляются гуртом к дому начальника, и громко требуют себе жалования. Мы были свидетелями подобного [180] беспорядка в Кантоне. Особенно несговорчивы в этом отношении Татары, и случается, что Татарский генерал, истощив военную кассу, бывает вынужден закладывать у ростовщика свои платья, только бы удовлетворить солдат.

Армия разделяется на восемь больших корпусов, различающихся цветом знамен. Императорское знамя или желтое есть отличие лучших войск; за ним по старшинству следуют знамена белые, красные и голубые; у четырех последних корпусов одни и те же цвета, но только с каймою вокруг знамени. Под каждый Татарский штандарт собирается десять тысяч человек. Зеленое знамя принадлежит исключительно Китайскому корпусу. На всех желтых знаменах изображен Императорский желтый дракон с золотым шитьем на груди. На крепостных валах обыкновенно развешивается желтое знамя, с именем укрепления, написанным на верху крупными буквами.

Оружие северных Китайцев отличается, в некоторых отношениях, от оружия Южных. На севере стоят по квартирам большие корпуса Татарской кавалерии, вооруженные луками и стрелами, которыми, судя по рассказам, они владеют очень искусно. В Чусане, найдены в арсенале одежды из бумажной материи, украшенные железными бляхами, и медные каски, очень похожие на Европейские каски [181] средних веков. Я не мог узнать наверное, исключительно ли одни мандарины носили это оборонительное оружие, или оно принадлежало и солдатам.

Сабли мандаринов имеют сходство с мечами древних Римлян; клинок прямой и короткий, ножны покрыты разными украшениями, по вкусу владетеля. В Китае носят шпагу на правом боку, для того, чтоб она не путалась с колчаном, который всегда носят на левом. Перевязь колчана почитается одною из самых важных принадлежностей наряда, и бывает великолепно вышита. Самый колчан сделан из кожи, испещрен всякими украшениями, и чаще всего оканчивается на верху футляром, в который вкладывается лук. Я видел колчаны, которые можно складывать пополам — разумеется, когда в них нет стрел — для того, чтоб они менее занимали места. Самые стрелы очень различны по длине и по форме. У некоторых на конце привешена пуля с сквозными отверстиями, что производит нестерпимый свист. Китайцы думают навести этим шумом ужас на душу неприятеля. Стрелы широкие, зубчатые, на другом конце украшены перьями яркими и разноцветными; перья Татарского фазана предпочитаются прочим и употребляются только мандаринами.

Солдаты вооружены щитами, ружьями с [182] фителями, копьями, луками и шпагами, выточенными с обеих сторон. Оборонительным оружием служит сделанная из раттана (ветвь бамбука), круглая шапочка, на которой нарисованы два ужасающие глаза, и — что гораздо важнее — испробованная сабельными ударами. Иные солдаты носят шапочку, похожую на мандаринскую, но только без пуговицы. Щиты не равны величиною; они сделаны также из бамбука, и с внутренней стороны имеют кольцо, достаточное для того, чтоб в него проходила рука солдата. Обыкновенно на них бывают намалеваны снаружи разные изображения, — дьявол или какое нибудь фантастическое животное, с целью — ужаснуть неприятеля. Щиты этого рода не устоят против пули, особенно на близком расстоянии; за то нет сабли, которая бы могла разрубить их или, по крайней мере, повредить.

Фитильное ружье чрезвычайно похоже на старинное оружие, известное под этим названием. Китайцы уважают его менее, нежели лук, потому что не безопасно для того, кто пользуется этим оружием. Действительно, часто случается, что искра падает с фителя на платье солдата или в патронташ, носимый на груди, в бумажном или кожаном футляре, разделенном на пятнадцать или шестнадцать частей, из которых в каждой помещается один патрон. На патронташе; всегда бывает нарисована голова тигра, и при [183] беспечности, с какою Китайцы носят орущие, очень часто случается, что они сами сожигают себя, собираясь вредить неприятелю.

Китайские копья весьма разнообразны, как по форме, так и по величине. В рукопашной схватке Китайцы наносят этим оружием страшные раны. Самая употребительная форма копья — длинная и широкая полоса железа. Кроме того, они носят еще очень длинные пики и нечто в роде прямого серпа, с короткою ручкой, соразмерною длине лезвея.

Лук и стрелы одинаковы, как у мандаринов, так и у солдат. Солдатский колчан привязывается к спине очень плотно, и для удобства обыкновенно делается квадратным и плоским. Луки Татарских полков различны, как но величине, так и по виду от Китайских; у Татар есть также арбалет, из которого пускают три стрелы разом. Лук делают из гибкого дерева, и покрывают рогом; тетива приготовляется из шелка и пеньки, свитых очень крепко Чтобы натянуть лук, для этого притягивают к себе тетиву помощию агатового кольца, которое носят на втором суставе большого пальца правой руки; первый сустав заходит за тетиву и упирается на стрелу, поддерживаемую снизу средним суставом указательного пальца.

Двойная шпага замечательна по своему [184] устройству: два клинка, отдельные один от другого, влагаются в одни и те же ножны. Внутренняя сторона, которою два клинка соприкасаются между собою, плоская, но внешняя сторона — трехугольная, так что клинок представляет собою призму. Иногда, солдат, вооруженный такою шпагой, отделяется из рядов, держа в каждой руке по клинку, и начинает самую дикую пантомиму, произнося в то же время оскорбительнейшую брань на неприятеля. Впрочем, два таких шута были ранены на повал нашими егерями в продолжение их пантомимы, и несчастная судьба актеров послужила примером для их товарищей; потому что с тех пор мы более не видали этих упражнений двойною шпагой.

Одежда солдата предоставлена его собственному вкусу и изобретательности. Камзол чаще всего делается из бумажной материи светлоголубого цвета, с красными отворотами, или красный с белыми, вышитыми каймами. Тюника, или верхняя одежда, падает до колен, и обыкновенно бывает голубая. Название полка написано крупными буквами на спине и на груди; к названию прибавляется девиз, в роде «непобедимый», «Тигровое Сердце», и т. п., — долженствующий устрашать неприятеля. Есть особенный корпус, у которого, вместо названия, нарисована на груди голова тигра, и вся одежда [185] солдат сшита так, что своим покроем она по возможности походит на животное, по имени которого он назван.

При каждом корпусе состоит известное число штандарт-юнкеров, обязанных нести в сражение полковое знамя. Однакож, кажется, в Китае еще не понимают чувства чести, так крепко привязывающей Европейского солдата к знамени. В случае поражения, Китайцы бросаются в рассыпную, куда глядят глаза, и оставляют свое знамя в добычу неприятелю. Притом, часто случается, что штандарт-юнкер кидает знамя, чтобы легче было самому бежать.

Военная музыка Китайцев вещь то же не очень знаменитая. Общеупотребительный инструмент — нечто в роде флажолета, из которого они извлекают только одну ноту; кроме этого есть еще что-то похожее на тромбон. Впрочем, может быть, покажется несколько смелым с моей стороны выражать свое мнение о музыкальном достоинстве этих инструментов в руках Китайцев, потому что в сражении музыканты первые обращались в бегство, так что мы не имели возможности удостовериться в их искусстве, и тем менее завладеть их инструментами. Здесь надобно сказать о знаменитом джонге, распространяющем ужас. Военным регламентом постановлено, сколько таких инструментов [186] должно находиться в каждом лагере. Чем больше Китайский музыкант производит шума, тем значительнее почитается его искусство; я же, с своей стороны, признаюсь, что никогда не слыхал шума несноснее и отвратительнее звука джонгов, когда их приведут в действие. Китайцы обращаются к ним при всяком случае, и выражают ими все свои чувствования, благосклонность и неприязнь, печаль и радость. Появление судна контробандистов встречается шумом всех джонгов, какие только есть в окрестности; отплытие его сопровождается тем же самым концертом.

В артиллерийском искусстве Китайцы чрезвычайно отстали; пушки их невероятно тяжелы в сравнении с калибром. Некоторые из орудий, захваченных нами, весили около семи тысяч килограммов, и между тем были только сорока-двух фунтового калибра. Но при всей огромной толщине металла, эти пушки очень часто лопались. Все пушки, найденные вами в Анунг-Гои, были снабжены прицелами; на иных были даже винты для наводки, но я сомневаюсь, чтобы Китайские артиллеристы умели ими пользоваться, как следует. Даже для полевых батарей, они устроивают магазин возле каждого орудия; магазин этот просто большая, вырытая в земле, яма, и рядом с нею другая, еще большого объема, для канонира, который [187] прячется в нее, в случае взрыва. Лафеты также весьма тяжелы и так неловки, что выстрел никогда не попадает в цель. Наконец, однакож, Китайцы сознались в превосходстве Европейской артиллерии, и стали покупать пушки у Американцев и Португальцев; все большие орудия, найденные нами в Кантоне, были чужеземного происхождения. Хотя Китайский порох довольно силен, и составные части его смешаны в правильной пропорции, но все таки он очень плох. Вот сравнительный состав пороха Английского (или нашего Русского) и Китайского:

 

Селитра.

Уголь.

Сера.

Английский порох

75

15

10

Китайский порох

75,7

14,4

9,9

Китайцам, как кажется, неизвестны бомбы; по крайней мере мы ни разу не видали их в арсеналах. Две гаубицы, взятые нами, были, без сомнения, неудачными подражаниями Европейским орудиям, и, по всей вероятности, Китайцы бросали ими только пустые картечи, потому что мы нашли в Анунг-Гои значительный запас этих снарядов, назначенных для орудий большого калибра; там же мы нашли картечи мраморные и гранитные, и цепные ядра для всех калибров. Для защиты входа в форты, Китайцы употребляют ручные гранаты, сделанные из сженой глины и наполненные горючими веществами; вода не в состоянии тушить такие ядра. [188]

Другого рода гранаты, также глиняные, имеют форму чайника и наполнены веществами, самыми зловонными, какие только можно вообразить. Воспламенив фитиль, гранату бросают рукою; упав на землю, она разбивается, и материалы, содержащиеся в ней, распространяют самый отвратительный запах. Иные артиллеристы вооружены палкою, на конце которой сделана зарубка; оружие это похоже на пращ, и бросает камень на весьма значительное расстояние. Китайцы владеют им очень искусно. Ракеты их, говоря правду, просто детские игрушки, длиною не более шести дюймов, прикрепляются к бамбуковой палке; ракеты эти делают много шума, но мало причиняют вреда.

В фортификационном деле Китайцы не могут почесться учениками не только Вобана, но даже просто порядочного инженера; но нельзя и требовать от них многого: они учились только у своих соседей, Португальцев, в Макао, хотя впрочем достаточно переняли у них методу. Стены Китайских крепостей чрезвычайно толсты и вообще хорошо сложены; но кирпичи в них дурно связаны цементом.

Укрепления, построенные Китайскими инженерами в самом русле Кантонской реки, навели на нас скорее досаду, нежели страх; это были огромные пловучие плоты, устроенные из джонок и камней, погруженных на дно; они [189] чрезвычайно затрудняли путь, а иногда причиняли большой вред нашим судам. Чтобы показать, с каким искусством затоплены эти джонки, я замечу только, что, проходя на возвратном пути из Кантона, мимо форта Макао, мы были заброшены приливом на одну из таких джонок и принуждены были оставаться на ней двенадцать часов, пока успели наконец освободиться. Впрочем, благодаря принятым нами предосторожностям, мы не понесли значительного вреда. В Богге, Китайцы устроили две большие цепи, привязанные к огромному парому, поставленному на якоре в судоходной части реки. Концы цепей были вделаны в утесы на обоих берегах; однакож их можно было разорвать посредством ворота, и дать проход кораблям. Паром был унесен течением. Еслиб он оставался на месте во время нашего нападения на форты, то, без сомнения, не устоял бы против одного натиска линейного корабля, и, — по выражению Американского капитана, — был бы унесен, как щепотка нюхального табаку.

Китайский флот, сколько мне известно, разделяется на речной и морской. Нередко случается, что Адмиралы командуют и сухопутными войсками.

Некоторые из речных судов построены очень красиво; за то имена их довольно [190] странны, и не один читатель удивится, узнав что в Китае есть мелкие суда, известные под общим названием морских раков, летучих драконов, и т. п. Суда эти главным образом служат для контрабанды; они узки, имеют в длину от тридцати до шестидесяти шести футов, и управляются пятью или шестью десятками гребцов, которые употребляют весла очень легкие; судно летит с непостижимою быстротою. Эти мелкие суда также очень хорошо идут под парусом, и так как торговля, для которой они употребляются, часто приводит их в столкновение с мандаринами, то экипаж их вооружен ружьями и щитами, обыкновенно, располагаемыми на шкафуте, для защиты гребцов и отстранения всякого абордажа Мандаринские суда устроены и вооружены точно таким же образом; вся разница заключается в том, что они ярко раскрашены и на их мачтах развевается множество флагов. На каждом судне контрабандистов есть оркестр музыкантов, которые стучат в джон, бубны и барабан; на этих же артистах лежит обязанность салютовать (чин-чин) контрабандные суда, потому что, при встрече, они соблюдают самую утонченную вежливость одно относительно другого.

Один из замечательных предметов на этих судах есть маленькая ниша для идола, который находится па каждом корабле, [191] также как и во всяком доме. Благовония курятся беспрестанно перед кумиром, в честь ему пускают ракеты, и пока дела идут хорошо, ему сущее блаженство в углу, закоптелом от дыма ароматов; если же, к несчастию, случится буря, и кумир, глухой к мольбам экипажа, не усмирит бешенства стихий, — то начинаются угрозы, проклятья, и зачастую бросают несчастного божка в волны; после чего моряки, удовлетворенные таким мщением, ждут своей участи с удивительным самоотвержением.

За несколько дней до капитуляции Кантона, капитан Герберт взял в плен судно, очень красиво вооруженное, принадлежавшее Татарскому Генералу Янг-Фангу. Генерал скрылся так быстро, что его одеяния со всеми принадлежностями достались неприятелям. Судя по вещицам, найденным в его шкатулке, можно утвердительно сказать, что утонченный Китаец занимался своим туалетом с такою же заботливостью, как и западный денди.

Жаль, что Китайская эскадра, три дня крейсировавшая пред Амайским фортом, в ожидании Английских кораблей, сочла за лучшее удалиться, полагая, что варвары не смеют подвергнуться ее ударам. Через сорок восемь часов после удалении эскадры, Амаи достался в руки Англичан. Впрочем, мы нашли в этом [192] укреплений вещь, доказывающую, что Китайцы воспользовались нашими уроками: это была джонка с двумя баттареями, построенная по образцу наших линейных кораблей.

Текст воспроизведен по изданию: Китайская армия // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 74. № 294. 1848

© текст - ??. 1848
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
©
OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖЧВВУЗ. 1848