-

Переписка начальника пекинской духовной миссии архимандрита Палладия с генерал-губернатором Восточной Сибири гр. Н. Н. Муравьевым-Амурским

14.

Ваше Высокопревосходительство! Со времени отправления прошедшей почты, в Китае произошло много важных событий, которые будут иметь на чайную торговлю неблагоприятное влияние. Со вторжением инсургентов в средину Китая и разорением торговой слободы Ханькоу, Калганские купцы, имевшие векселя на торговые дома оной, потерпели, как слышно, потерю свыше 4 миллионов руб. серебр. В следствие того же обстоятельства, значительное количество Русского плиса, предназначавшееся для среднего Китая, оставлено в северном: отчего цена на это изделие здесь упала. Гораздо важнейшие последствия может иметь для чайной торговли прекращение торговых сообщений через Великий Цзян, и беспорядок, царствующий в южных губерниях Китая. В последний раз чайные купцы, как уверяют, сделали заказ в Фу-цзяни на 200,000 ящиков чая; но из сего количества прибыло в Калган и отправлено в Кяхту 100,000, о судьбе же другой половины ничего не слышно, кроме того, что небольшие партии из оной приходят в разное время, и между прочим восточным путем или морем. Что касается до наступившего года, то едва ли кто нибудь из чайных купцов решится рисковать своим капиталом, сделав заказы чаев при теперешних неблагоприятных обстоятельствах, — что подтверждается и слухами, дошедшими сюда из Калгана. Полагают, что торговля чаем остановится на один год, или до того времени, когда дела в Китае, каким бы то ни было образом, приведены будут в порядок: след. по этому известию следующей Кяхтинской расторжке будут доставлены чаи прежнего привоза в неизвестном количестве. [6] Впрочем, положительно уверять в этом, было бы с моей стороны слишком решительно. Прилагая при сем изложение дела об остановке чаев на западной дороге, я долгом считаю присоединить, что, по-видимому, чайные купцы недовольны решением дела, не находя в нем ясного позволения провозить свои чаи Чжилийской губернией.

Имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугой.

Архимандрит Палладий.

25 Февраля 1853 г. № 48. Пекин.

Дело о чае.

Недавно объяснилось и решено дело об остановке чаев на западной дороге, возникшее вследствие незаконных притязаний Пекинской Таможни. Для ясности вопроса, я должен предварительно заметить, что дозорная линия этой таможни простирается на С.-В. до Миюньсяня, на Ю. В. С. до местечка Лугоуцяо, отстоящего от Пекина верстах в 12. В пунктах, более удаленных от Пекина, пошлина взимается с товаров при провозе их через дозор; с других же, ближайших к столице, товары должны непременно быть препровождаемы в Пекинскую таможню. В то время, когда партии чаев, предназначавшихся для Кяхты, отправляемы были восточным путем, т. е. или Императорским каналом, или морем, на Тянь-цзинь и оттуда через Тун-чжоу на Калган, они не могли миновать означенной таможенной линии и оплачивались пошлиной: впрочем, не заезжая в Тун-чжоу, им легко было объехав Миюньсянь, выступать в Монголии заставой Губэйкоу. Но назад тому несколько лет, чаехозяева, по разным причинам, предпочли для своих караванов путь западный, вне пределов Тянь-цзиньской и Пекинской таможен, следующий чрез Цзыцзинскую и другие заставы на Юйчжоу и Датун-Фу. Вследствие сего обстоятельства, в пошлинном сборе Пекинской таможни, вскоре оказалась значительная убыль. В 1850 году, Главный Директор Пекинской таможни, узнав, что чаи, следующие в Калган, минуют таможенную линию, сообщил о том Чжилийскому Генерал-Губернатору, прося его принять меры для предотвращения подобных объездов. Генерал-Губернатор, согласно желанию Пекинской таможни, на первый раз остановил в городе Юйчжоу партию [7] чаев в количестве 4000 слишком ящиков и наложил на нее запрет (об остановке других партий в деле не упомянуто). Началось судебное дело, и пока шла переписка между Палатою финансов, Пекинской Таможней и Чжилийским Генерал-Губернатором, пока наводимы были справки за Великой стеной и, вероятно, и далее, прошло три года. Наконец, в Октябре прошедшего 1852 года чаехозяева обратились в Пекинскую Таможню с просьбой позволить им внести за остановленные в Юйчжоу чаи пошлину в Пекине, а с чаев снять запрет и разрешить их вывоз, тем более, что в эти три года ящики с чаями много пострадали от дождей и непогод, если, по правилам Пекинской Таможни, придется перевозить их в Пекин, то они вовсе испортятся.

Нынешний Главный Директор Пекинской таможни, по имени Дэмчук-чжабу (родом из монголов), вельможа весьма сильный при дворе, за ним в супружестве родная сестра ныне царствующего в Китае Императора, не только не удовлетворил просьбу чаевладельцев, но, вопреки советам своего товарища, отстаивая притязания вверенной ему таможни, представил Государю доклад, в коем просил его повелеть остановленные в Юйчжоу чаи препроводить в Пекин для оплаты их пошлиною, а чаехозяев предать суду. Мало того. В сем же докладе, основываясь на двусмысленном правиле, что все товары, след. и чаи, следующие с юга на север от Пекина, должны быть очищены пошлиной в столичной таможне, он просил Государя однажды навсегда постановить, чтобы все партии чаев, минующие таможенную линию Пекина и имеющие проходить или через Гу-бэй-коу, или чрез Цзыцзин-гуань и другие заставы, останавливать и под стражей препровождать в Пекин и исполнение сей обязанности возложить на Чжилийского Генерал-Губернатора. — Государь поручил рассмотрение и решение этого дела Палате Финансов.

Палата, на сей раз, последовала внушению благоразумия и справедливости; мнение ее далеко не удовлетворило ожиданиям Дэмчук-чжабу. Первым пунктом своего решения она позволила чаехозяевам взять свои чаи с Юй-чжоу, с уплатою однако ж пошлины за оные в Пекине. Конечно, это взятие пошлины не совсем согласуется с общим тоном решения Палаты, но ради следующего пункта можно опустить это случайное обстоятельство без особенного внимания. Что касается до предложении Дэмчук-чжабу относительно запрети и препровождения купеческих транспортов со всех застав Чжилийской [8] Губернии в столицу, для оплаты товаров пошлиной, — Палата, по зрелом соображении, нашла подобную меру незаконною и стеснительною: незаконною потому, что таможенная власть не должна простирать своих прав за пределы установленной законами таможенной линии; стеснительною потому, что она могла бы препятствовать купцам отправлять и развозить свои товары туда, куда они назначены. По сим основательным причинам, Палата финансов решила: отвергнуть просьбу Дэмчук-чжабу и оставить в силе прежний порядок вещей, т. е. свободный провоз чаев, по желанию чаехозяев.

Вышеизложенное мнение Палаты Финансов одобрено и утверждено Государем 10 Генваря сего 1853 года.

15.

Ваше Высокопревосходительство! После прошедшей почты, с которою я имел честь довести до сведения Вашего некоторые обстоятельства, касающиеся чайной торговли, — мне остается с нынешнею, преждевременною повторить то же самое. В нынешних смутных обстоятельствах Китая, невозможно сказать положительно что нибудь о торговых видах в будущем; одно можно предполагать, что чайная торговля не только постраждет в нынешнем году, но и в будущем вряд ли чайные купцы осмелятся пустить в оборот свои капиталы, в расстроенном и беспокойном состоянии Государства. Все зависит от того, в состоянии ли будет Китайское правительство, и когда удастся ему сокрушить силу инсургентов; конечно, нет ничего невозможного, но судя по царствующему в Китае волнению, трудно надеяться на скорое приведение дел в порядок. Теперь здесь все спешат прибрать к рукам свои капиталы, впредь до более спокойного времени; взаимный же кредит совершенно рушился; поэтому само собою разумеется, чаю торговля Русскими товарами, за недостатком покупателей, не завидна. Мне представлялось, что для следования чаев есть другие пути к морю, но, не говоря уже о страхе чайных купцов, — с приближением инсургентов к морю, по Великому Цзяну, и это предположение оказывается напрасным. Притом, я должен сказать, что торговые интересы теперь занимают в Китае не первое место, более важные события или перевороты по-видимому, тяготеют над головою здешнего правительства. [9]

Сообщая о сем Вашему Высокопревосходительству, я спешу выразить пред Вами чувства глубочайшего уважения и преданности к особе Вашей, с каковыми имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства

покорнейшим слугой.

Архимандрит Палладий.

25 Апреля. 1853. Пекин.

16.

Ваше Высокопревосходительство! После того, что я имел честь сообщать на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства, с прошедшею почтою о событиях в Китае, — нынешний раз мне предстоит сообщить немного новых известий. Главная масса инсургентов доселе сосредоточена на Великом Цзяне; в некоторых его пунктах, впрочем, заметно движение на север: но прекращением частных сообщений с южным Китаем, здесь не могут еще решить сродства новых партий мятежников, появляющихся на линии помянутой реки, с главными инсургентами. Что касается до северного корпуса инсургентов, действовавшего, по-видимому, без всякой связи с Нанкинскими, то он в последнее время должен был оставить пост близь Тяньцзина и теперь направляется на юг, имея в тылу весь действующий на севере корпус правительственных войск. Хотя удаление неприятелей от пределов столицы доставили жителям оной некоторое облегчение, но главная опасность, — финансовый кризис, крайнее стеснение в торговле и дороговизна продовольств, — принимает постепенно большие размеры и грозит предупредить личное присутствие инсургентов. Правительство прибегает к разным мерам, более или менее нетвердым, облагает подданных косвенными поборами, выпускает ассигнации, сокращает вес медной монеты и приискивает в горах руды металлов; но доселе оно не достигло сколько нибудь благонадежных результатов: а народ страдает от застоя в торговле, прекращения кредита и дороговизны самых необходимых предметов продовольствия. Нельзя предсказать, чем должно разрешиться подобное стесненное положение: поэтому мы. подобно другим жителям столицы, только следим за событиями, ограничиваясь дневными интересами и не рассчитывая вперед за месяц. [10]

Фуцзянь еще не успокоена от волнений и Шанхай доселе находится во власти инсургентов. Вероятно, что и в тамошних рынках торговля пала также, как на севере. Как бы то ни было, ценность европейских изделий поднялась довольно высоко наравне с ценностию Русских и Китайских.

Считаю также обязанностию присоединить к сему слух о том, будто чайные купцы имеют в Урге запас чаев (неизвестного количества ящиков).

Ограничиваясь, по необходимости, сими краткими известиями, я пользуюсь настоящим случаем повторить пред Вашим Высокопревосходительством выражение чувств глубочайшего уважения и преданности к особе Вашей, с каковыми имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства

покорнейшим слугой.

Архимандрит Палладий.

14 Марта. 1854. Пекин.

17.

Ваше Высокопревосходительство! В дополнение к сведениям, которые я имел честь сообщать на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства с прошедшею почтою, я имею мало новых известий для сообщения с нынешнею. С тех пор, как одна из двух партий инсургентов, действовавших на севере Китая, уклонилась обратно на юг, за Желтую реку, а другая заняла два пункта (в Чжили и Шаньдуне), военные движения в Китае как будто остановились на время; по крайней мере, теперь редко обнародываются известия с театра войны. Впрочем, слышно, что инсургенты продолжают мало по малу утверждать свое господство в южном Китае, чему не мало способствует ограниченность средств манчжурского правительства для содержания войск и потому сокращение военных сил его на юге. Надеются, что коль скоро северная армия манчжурская успеет вытеснить северный корпус инсургентов, то она отправится на юг, на помощь действующим там войскам. Но до какой степени вероятны и возможны подобные расчеты при чрезвычайной скудости правительства в финансах, я не смею решить. [11]

Сообщая сии немногие, по необходимости, сведения на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства я спешу выразить чувства глубочайшего уважения и преданности к особе Вашей, с каковыми имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства

покорнейшим слугой.

Архимандрит Палладий.

7 Июня 1854. Пекин.

18.

Ваше Высокопревосходительство! Я имел счастие получить письмо Ваше от 29-го Апреля сего года и при сем спешу выразить чувства глубочайшей благодарности за внимание ко мне Вашего Высокопревосходительства. Вместе с тем, я узнал о великих событиях, совершающихся в отечестве. Да поможет Господь совершить великое и святое дело, к славе и чести Русского имени; наши Русские сердца воспламенены отечественным сочувствием, верноподданническими обетами и жаркими мольбами к Всевышнему, и мы почли бы себя совершенно счастливыми, если бы могли принести с своей стороны лепту нашего усердия в деле общего блага.

Из представляемого при сем донесения, Ваше Высокопревосходительство, изволите усмотреть неопределенность результатов по делу, изъясненному в предписании Вашем, по крайней мере, эти результаты более известны будут Вашему Высокопревосходительству, чем мне; такова неисправимая мнительность здешнего правительства; для меня же, кроме того, горестно также несвоевременное доставление Русских почт. Мне осталось только надеяться, по некоторым данным, что все должно исполниться по желанию Вашего Высокопревосходительства.

Между тем обстоятельства здешние чрезвычайно плохи; вследствие недостатка продовольствия и финансов Правительство скоро дойдет до последней крайности, вместе с Пекином. Неуспешная борьба с инсургентами нанесла жестокий удар манчжурам; весьма возможно, что жизненный вопрос для них будет в руках иностранной державы. Впрочем, если справедливы доходящие снова с юга слухи, дела принимают особенный оборот; события идут [12] решительным шагом, пока здесь проводят время в бесполезном раздумье. Вот почему я ожидаю, не без томления, посланца Вашего Высокопревосходительства, надеясь встретить в нем полномочную особу, как здесь привыкли смотреть на него.

Вместе с сим, я считаю обязанностию довести до сведения Вашего, что инсургенты продолжают владеть занятыми ими пунктами, не предпринимая ничего решительного и, по-видимому, ожидая, что манчжуры сами собой погибнут. Кроме того, в Чжилийском заливе стали появляться пираты; недавно они ограбили и выжгли нескольких богатых торговых местечек на манчжурском берегу. Таковы нами печальные новости, которые я повергаю на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства, вместе с выражением чувства глубочайшего уважения и преданности к особе Вашей, — с каковыми имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства

покорнейшим слугой.

Архимандрит Палладий.

20 Августа. 1854. Пекин.

19.

Его Высокопревосходительству, Г. Генерал Губернатору Восточной Сибири и Кавалеру,

от Начальника Пекинской

Д. Миссии. Архимандрита Палладия.

Донесение.

Считаю долгом донести Вашему Высокопревосходительству, что предписание Ваше от 23-го Марта сего года, за № 45, равно копия с листа в Пекинский Трибунал, мною получены 23-го Июня, и при сем имею честь представить на благоусмотрение Ваше все, что я нашел возможным сделать в силу Ваших приказаний.

Прежде всего, я должен сообщить Вашему Высокопревосходительству, что дело о Г. Полковнике Заборинском и о следовании Русской экспедиции по Амуру было известно мне заранее, по тому обстоятельству, что переписка Г. Кяхтинского Градоначальника с [13] Ургинскими Правителями о Г. Полковнике, доставлена была последними в Цзюньцзи-чу, или Верховный Пекинский Совет, 25-го Апреля, а лист от Вашего имени в Трибунал 12-го Мая; те и другие бумаги сданы были, для перевода, в Русское Училище, а из училища, к которому я имею прямые отношения, переданы мне. Из бумаг Г. Градоначальника я известился также, что на мое имя отправлен из Кяхты пакет с предписаниями; но не получив этого пакета и не зная предписываемых мне инструкций, я решительно не смел принять какое либо участие в сем чрезвычайном и важном деле. Между тем, я слышал, что Ургинские Правители, препровождая сюда лист Вашего Высокопревосходительства, сообщили о войне России с Англией, и что это известие произошло в Верховном Совете успокоительное впечатление, относительно проезда Вашего Высокопревосходительства по Амуру. Дней через 8 после того, отсюда отправлена была бумага к Ургинским Амбаням, неизвестного содержания; я предполагал впрочем, что Пекинский кабинет решился принять только наблюдательное положение, относительно Русской экспедиции по Амуру, а поездку Г. Полковника в Пекин отклонить под тем предлогом, что здешнее Правительство уже знает из листа Вашего сущность дела. Из бумаги Г. Градоначальника к Ургинским Правителям, от 18 Июля, полученной здесь 7-го Августа, оказалось, что предположение мое было отчасти справедливо.

Наконец 23-го Июня, через сорок дней после прибытия сюда листа Вашего Высокопревосходительства, мне выдан был пакет с предписаниями, вместе с почтой из Кяхты от 6-го Марта. В силу сих предписаний, я должен был принять участие в деле политической важности. Вашему Высокопревосходительству, конечно, не безызвестно положение Миссии в глазах Китайского правительства, которое доселе отказывало ей в политическом действовали и старалось поставить Начальника Миссии в границах духовного значения; с другой стороны, вследствие позднего получения мною предписаний, мое содействие могло быть, по крайней мере, уже не своевременным. Пока я соображал, как благоразумнее мне поступить в сем чрезвычайном обстоятельстве, случилось дело, крайне неприятное и обидное, именно, захвачение депеш Ваших. 29-го Июня, вечером, из Русского училища секретно доставили мне, для перевода, две Русские бумаги, запечатанные в особом свертке; сняв Китайскую оберку, я с изумлением и негодованием увидел две бумаги Вашего Высокопревосходительства, распечатанные и вскрытые; одна из них, депеша на Высочайшее имя, была в пакете, с [14] разломанною печатью; другая, предписание в Главное Управление Сибири, вынута из пакета, который тут же был приложен; в свертке вложено было также сообщение Трибунала внешних сношений в Русское Училище, о том, чтобы оно поспешило переводом препровождаемых бумаг, для представления в Цзюнь-цзичу, откуда они и получены. Бесполезно объяснять, до какой степени я был встревожен сим неожиданным опытом дерзости и нарушения доверия со стороны Китайцев. На другой день, рано утром, я отправил бумаги, чрез Училище, к Директору оного, с протестом и с объяснением, что я не могу переводить бумаг захваченных или перехваченных, и что в настоящем случае, самое лучшее с их стороны, будет: отправить немедленно бумаги в Россию. На другой день, Директор сообщил мне, что он вчера же являлся к первому министру, Юйчэну, и представил ему, что Училище, усмотрев на конверте Русской бумаги адрес на Высочайшее имя Российского Государя, не осмелилось даже вынуть из пакета бумагу; эту осторожность Министр вполне одобрил и приказал в тот же день препроводить бумаги в Трибунал внешних сношений, для немедленного отправления в Россию; при сем Директор Училища сообщил мне, что всему виною Амурский Главнокомандующий, И-гэ-бэй-цзы, который, вместо того, чтобы отправить бумаги в Россию, препроводил оные в Пекин, и что в Цзюнь-цзи-чу готовится ему за то строгий выговор. Это происшествие вдвойне горестно и досадно: во первых потому, что задержало уведомление Вашего Высокопревосходительства, своевременное получение которого, в настоящих обстоятельствах столь важно; во вторых потому, что манчжуры безрассудно навлекают на себя новые недовольствия со стороны России, в то время, когда собственные их интересы должны были бы образумить их и сблизить с могущественными соседями.

Дело о задержанных бумагах повело меня к заключению, что И-гэ-бэй-цзы, препровождая сюда бумаги, должен был уведомить правительство о проезде нашей экспедиции за Сахалянь-ула-хотонь и передать сообщения, какие Вашему Высокопревосходительству угодно было сделать ему. Тогда я решился, в содействие донесению Игэбэйцзы, сделать с своей стороны объяснение, только не официально и прямо Трибуналу, а посредственно. Сообразив содержание вопроса по известным мне документам, я нашел более удобным основаться на авторитет Вашего имени и передать Приставу Русского подворья, Начальнику одного из отделений в Трибунале, записку, или полуофициальное письмо, следующего содержания: [15]

«Нынешнего года 6-ой луны 11-го дня, я имел честь получить предписание Его Высокопревосходительства, Г. Генерал-Губернатора и Главноначальствующего войсками Восточной Сибири. Его Высокопревосходительство благоволил сообщить мне в сем предписании, что отправляясь лично, согласно Высочайшей воле, кратчайшим путем к Восточному Океану, — о чем здешнее правительство уже извещено — он вместе с тем отправил особого доверенного посланца в Пекин, для объяснения могущих встретиться недоразумений, по содержанию листа его; но не зная положительно, в какое время посланец может прибыть в Пекин, Его Высокопревосходительство удостоил меня, Даламу, общим извещением относительно данных Г. Посланцу поручений, с тем, чтобы я не скрывал содержания оного пред здешними властями, имеющими отношение к Миссии. — Г. Генерал-Губернатор, отправляясь по Амуру, имеет в своем распоряжении готовые военные средства и потому ничего обременительного для Китая быть не может; что касается до бескорыстных видов и действий Его Высокопревосходительства, то Россия и Китай столь издавна находятся в тесной дружбе, что в сем случае нет места и малейшему сомнению. Притом, важная оборона Восточных берегов имеет действительную важность и для Китая, так как она может, вместе, обезопасить тамошние интересы Срединной Империи. Его Высокопревосходительство желает только, чтобы здешнее Правительство было с ним единодушно и не питало никаких неуместных подозрений. Вообще, следование наших войск через границы Китая будет служить к вящему усилению взаимной дружбы нашей и на будущее время подает нам повод, в случае крайности, показать на деде наше соседственное участие. Все сии и другие, соприкосновенные к делу, сообщения имеют быть переданы Трибуналу во всей подробности, посланцем Г. Генерал-Губернатора, во время личного присутствия его в Пекине. Получив таковое предписание Его Высокопревосходительства, я считаю обязанностию передать Вам, Милостивый Государь, содержание его с просьбою, не угодно ли будет Вам довести о том до высшего сведения».

В сем сообщении моем, я считал важными в особенности два пункта: 1) безвредный для Китая проезд наших войск по Амуру; я знал, до какой степени мнительное Китайское правительство может быть встревожено присутствием значительных сил наших внутри Маньчжурии; я даже слышал, что приказано подвинуть к Амуру отряд восточных Монголов, вследствие, якобы, появления на Амуре, или у устья этой реки, более 1000 [16] иностранных судов; 2) соседственное участие в судьбе Китая со стороны России; это чрезвычайно важный резон, которым, по моему мнению, можно приводить в движение и действовать на мнение здешнего правительства.

9-го Июля я пригласил с себе Сучжан-у, Пристава Русского подворья, и вручил ему написанное мною сообщение. Сучжан-а прочел бумагу с большим вниманием и просил сделать некоторые пояснения. На его вопросы я дал общие ответы, касательно неудобства следования экспедиции к восточному Океану сухим путем; связи интересов Китая с нашими, и полномочий, которым облечены Ваше Высокопревосходительство. Более всего ему желательно было уяснить причины войны России с Англией. Вопрос этот был следствием не простого любопытства, но всеобщего слуха о том, что начавшаяся война тесно связана с интересами Китая; здешний народ и войско тотчас инстиктивно угадали естественное, основанное на сознании относительных интересов, положение воюющих держав, при внутренней борьбе, совершающейся в Китае, здесь заговорили, что Россия решилась оказать помощь манчжурам, в противодействие Англичанам, которые сочувствуют и помогают инсургентам. Хотя я и письменно, и словесно, сделал темные указания на этот самый предмет, однако ж отозвался, что причин войны я положительно не знаю; но при сем заметил, что, судя по обычным действиям Англичан, которые, ради своих интересов, и из видов преобладания, жертвуют международными правами и оказывают покровительство мятежам, — что, конечно, хорошо известно и здешнему правительству, — можно предполагать, до какой степени несправедливы притязания их к начатой ими войне; что в успехе Русского оружия, и в частности, предпринятой Вашим Высокопревосходительством обороны восточных берегов, нельзя сомневаться; и что, наконец, этот вопрос, вместе с другими, как я надеюсь, разъяснится с приездом Г. Посланца в Пекин. Тем кончилась моя беседа с Приставом. Уходя, он взял с собой мое сообщение и обещался (в чем и не было нужды) довести его до сведения высшего Правительства.

После того я узнал, что в Цзюнь-цзи-чу было совещание, на котором младший брат Богдыхана, член этого Совета, говорил в пользу России, уже 200 лет поддерживающей дружественные отношения к Китаю, припомнил о давнем указе нашего Государя Императора касательно запрещения опиума. Повод к этому совещанию [17] мне неизвестен; только, в то же время составлен был в Цзюнь-цзи-чу секретный доклад, от имени Трибунала, представленный Государю 12-го Июля и вслед за тем отправлен был курьер в Ургу. — 13-го Июля был у меня пристав подворья и только объявил мне, что сообщение мое доводимо было до высшего сведения; что содержание его в сущности согласно с донесением Амурского Главнокомандующего; И-гэ-бэй-цзы, по словам пристава, извещал также, что Русская экспедиция благополучно проплыла город Сахалянь-ула-хотон; но касательно позволения Г. Полковнику быть в Пекине, пристав отозвался совершенным неведением; может быть он и действительно не знал о том, так как Цзюнь-цзи-чу часто не сообщает Трибуналу о важных пограничных делах; или боялся выдать тайну Верховного Совета. Однако ж, я слышал стороной, что депеша 12-го Июля в Ургу касалась именно разрешения Г. Посланцу ехать в Пекин; но так как это слух, то я и не смею слишком надеяться на справедливость его. Через несколько дней после того, пристав уведомил меня, что, по донесениям из Манчжурского города Саньсина (на Сунгари-уле), Русская экспедиция миновала 15 Июня устье Сунгари-улы.

Между тем, события, по-видимому, опережают здешние соображения и толки. С юга стали доходить сюда чрезвычайно важные слухи; с одной стороны, рассказывают, что Русская военная экспедиция прибыла к Шан-хаю и намерена, с согласия здешнего Правительства, очистить Нанкин от инсургентов и потом действовать против Англичан в Шан-хае; по другому слуху, в южном море Китайском, Русский флот, во 120 кораблей, стеснил Англичан. С другой стороны, уверяют, что Англичане произвели смуты в Кантоне и овладели важными пунктами в прибрежных областях Китая, в местах производства чая, шелка и хлопчатой бумаги. Нет сомнения, что были какие либо действительные поводы к этим слухам, и что здешнее правительство имеет верные о том сведения. Вот почему я не теряю еще надежды, что оно образумится наконец, если уже не образумилось, и оценит доказательства приязни со стороны России, и что есть возможность Русскому посланцу быть в Пекине; не удивительно будет даже, если само Правительство будет желать того. С моей стороны было бы излишне распространяться о том, до какой степени важно, в настоящих обстоятельствах, присутствие в Пекине особы, достаточно уполномоченной и лично, и пред Трибуналом, и как необходимо настойчивое действованье с бессильным, но упорным Пекинским кабинетом. [18]

Сими соображениями я должен кончить настоящее донесение мое Вашему Высокопревосходительству, об исполнении воли Вашей, — в ожидании дальнейших приказаний.

Начальник Миссии Архимандрит Палладий.

20-го Августа 1854. № 61. Пекин.

20.

Ваше Высокопревосходительство! Считаю обязанностию сообщить к сведению Вашего Высокопревосходительства о здешних событиях последнего времени, заслуживающих внимания. Прежде всего, я должен упомянуть о пронесшемся здесь слухе, основанном на депеше Кантонского Генерал-Губернатора, что Русский флот одержал победу над Английским, и что Англичане отозвали свои корабли из Кантонского порта; но мы не знаем не только подробностей сего, также и того, на каких морях оно должно было происходить; конечно, Вашему Высокопревосходительству это более известно и потому воздерживаюсь от излишних предположений. Другое замечательное событие было появление в Чжилийском заливе европейских кораблей, возбудившее в Пекине различные толки и живейшие опасения; о сем предмете я имею часть представить при сем экземпляр особой записки, с некоторыми другими соображениями (Упоминаемая здесь записка пока не разыскана нами. — В. К.).

Вот все, что я могу донести Вашему Высокопревосходительству о делах чрезвычайных. По предмету предшествовавших сношений Вашего Высокопревосходительства с Пекинским правительством, и вообще касательно всех заграничных интересов, правительство это ведет дела так осторожно и секретно, что даже наш Трибунал мало знает о них. Об одном только можно думать с уверенностию, что Пекинский кабинет, озабоченный внутренними событиями Китая, принял, по отношению к событиям внешним, положение наблюдательное, совершенно в Китайском духе. Равным образом, мы ничего не знаем о следствиях переписки по поводу отправления посланца в Пекин, и надеемся получить об этом какие либо известия из России, а не от Китайцев.

Из внутренних событий в Китае самое важное есть очищение от мятежников той части среднего Китая, где находится известная [19] слобода Ханькоу и где проходить важное сообщение с югом Китая. Хотя этот успех, одолженный участию местной милиции, произвел благоприятное впечатление на встревоженные умы; тем не менее, опасения не могут еще исчезнуть; другие пункты, не менее важные: Нанкин, Шанхай, и проч., доселе во власти инсургентов, в столице же по прежнему ощущается недостаток серебра и дороговизна продовольствия и происходят беспорядки от введения большой медной монеты.

Уверяют, что в нынешнем году, как и в прежнем, вовсе не было заказов чаев в Фу-цзяни; впрочем, это обстоятельство еще требует подтверждения; правда, что сухопутное сообщение с тем краем доселе затруднительно, а по Императорскому Каналу невозможно; но остается еще путь морем, который чайные купцы, быть может, возобновят при нынешних обстоятельствах; северная же часть Фу-цзяни, где находятся чайные плантации, не испытала больших волнений и только опасение за неверное будущее и прекращение заказов могла остановить плантаторов от заготовления запасов чаев. Впрочем о движении тамошней торговли здесь почти вовсе неизвестно.

С глубочайшим уважением к особе Вашего Высокопревосходительства, имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства

покорнейшим слугой.

Архимандрит Палладий.

30-го Ноября 1854. Пекин.

21.

Ваше Высокопревосходительство! Во исполнение обязанности своей доносить Вашему Высокопревосходительству о здешних событиях, заслуживающих внимания, я прежде всего имею честь представить на благоусмотрение Ваше слухи о посещении, в прошедшем году, европейцами Тянь-цзиньского порта, продолжавшиеся до последнего времени. Событие это принимало новые виды и новое значение. Говорили, что приезжали Англичане и Американцы требовать от Пекинского двора удовлетворения за грабеж, учиненный ими в Шанхае, и при сем случае, под предлогом обеспечения европейской торговли, просили открыть для нее Тянь-цзиньский порт. Пекинский двор, по обыкновению, отвечал уклончиво, дружески объясняя, что в настоящие [20] смутные военные времена беспорядки неизбежны, что в скором времени Шанхай будет очищен от мятежников и европейская торговля примет снова обычное течение свое. С таковым обнадеживанием, европейцы и отплыли от Тянь-цзиньских берегов.

Но вместе с тем, прошла другая молва, загадочная, в которой упоминалось имя России. Уверяли, что Англичане в эту поездку старались внушить Пекинскому Кабинету опасения против России, и выхлопотали у него позволение поставить несколько военных судов своих в группе Дон-чжоусских островов (о которой я имел честь подробно писать с прошедшею почтою), в ожидании Русской флотилии. Хотя подобная засада наших врагов, с тайного согласья Китайцев, может показаться несообразительною и бесполезною, тем более, что ни по каким известиям из России не видно, чтобы от нас намеревались отправить экспедицию в здешние моря; но странно то, что подобные расчеты, возможные при других обстоятельствах, сделались предметом толков у Китайцев, которые сами, ни в коем случае, не могли дойти до таких предположений.

Это самое заставляет подозревать, что со стороны Англичан, делаемы были Китайцам какие либо враждебные России в сем роде внушения. Однако ж я не смею предположить со стороны здешнего правительства вероломное содействие замыслам Англичан. Бесспорно, что Манчжурский двор, как и все Китайские правительства, всегда готов воспользоваться правилами исконной политики Китая, разжигать несогласья и войны между народами, которых он боится, воображая тем ослабить обе враждующие стороны; но с другой стороны, вряд ли достанет у него безрассудства, особенно при нынешних обстоятельствах, дать обе руки на союз с самой ненавистной для него, и своекорыстной нацией, против Державы, которая будет для него постоянно грозою. Скорее надобно думать, что Англичане, в случае каких либо предприятий, при которых нужно будет согласие Китайцев, обойдутся и без него, или вынудят оное силою. Во всяком случае, не ручаясь за достоверность вышеположенного слуха, я счел обязанностию изложить его здесь.

Военные движения преимущественно происходят теперь на р. Ян-цзы-цзян.

От стратегических ли действий войск правительства, или согласно плану самих инсургентов, или наконец просто, вследствие случайностей продолжительной войны, все силы инсургентов расположились по бассейну этой реки, в крепких позициях. При [21] таком положении неприятелей, манчжуры надеятся, мало-помалу, стеснить их и сосредоточить к Нанкину, главному ядру мятежников. К сожалению, этот план мало удается. Инсургенты, принужденные удалиться с верховьев Ян-цзы-цзяна, снова возвратились туда и с 3 раз заняли местечко Ханькоу. В других пунктах, по сей реке, мало случилось важного. Вообще, положение тамошних дел приняло прежний вид.

В замен того, манчжуры торжествовали несколько успехов в других местах Китая: взятие Шанхая, важного в торговом отношении и в сообщениях морем, а на севере, Лянь-чжени и Гаотан-чжоу, подпадение которых власти инсургентов постоянно тревожило столицу. Возвращение сих пунктов имело благотворное влияние на успокоение умов в Пекине, и хотя это событие не имеет решительной важности в общем положении дел в Китае, тем не менее, оно утешило огорчения и возбудило надежды здешнего правительства, редко испытывавшего подобные удачи. Это влияние отразилось на столице, которая видимо оживилась, и в народонаселении, и в торговле.

При сем кратком обзоре военных событий в Китае, я обязан сказать, что для полного очертания деля, с инсургентами, не достает данных; ни официальные известия, ни частные слухи не дают точного понятия о силе инсургентов и степени их владычества на юге. Из их движений можно только усмотреть, что, заручившись на Ян-цзы-цзяне крепкими позициями, они пытаются расширить круг своих действий преимущественно на юг от сей реки, вероятно, замышляя отторгнуть южные области Китая от манчжурского господства, потому что в северном Китае они не нашли сочувствия и содействия. Они владеют в среднем Китае главными пунктами, лежащими на важнейших внутренних сообщениях. Кроме того, восстание, уже столько лет продолжающееся, постоянно находит отголоски в разных концах государства.

С другой стороны Пекинский двор надеется порешить дело с инсургентами, когда они сосредоточены будут в Нанкине; но. питая эту надежду, нелишенную основания, он не может удалить от себя существенного бедствия, совершенного расстройства финансов; оно давно уже грозит важным потрясением, избегаемым доселе искусственными изворотами в добывании денежных средств. Не будь этого обстоятельства, рано было бы опасаться предполагаемого по событиям переворота и сомневаться в судьбе внутренней борьбы, тем [22] более, что война в Китае не слишком основана на народном патриотизме, ни на непременной потребности национального господства, и народ, вообще, жаждет здесь покоя и свободных способов безбедного существования, надеясь того не столько от законного, сколько от правильного, существующего правительства. Но недостаток финансов есть зло, которое губить здесь надежды и подрывает самые благовидные предприятия. Доселе почти единственными средствами для войны были добровольные и вынужденные пожертвования от чинов и снаряжение милиции на счет местных жителей. Для внутреннего обращения, существуют ассигнации. Для поддержания слабого хода этих кредитных билетов казны, самого важного учреждения последних времен, встретившего в народе явное недоверие, — поддержания обменом их на монету, сделавшуюся редкою, составилось особое общество из купеческих домов столицы; в видах помощи правительству и в дополнение к своему заимообразному пожертвованию, оно, с соизволения Государя, забрало в свои руки все наличные фонды казны в монете и учредило меняльный банк, но уже уличаемо в ловкой спекуляции и своекорыстии. Курс серебра, по прежнему, чрезвычайно высок и обличает недостаток этого металла. Медь с юга не доставляется за военными тревогами, и потому здесь вынуждены были отделывать монету железную. Вообще же, в мерах Пекинских Палат, относительно и других статей управления, видна нерешительность и сознание затруднительного положения.

Соображая сии обстоятельства, можно придти к одному заключению, что развязка здешних неустройств еще неблизка и смуты будут продолжаться еще долго, подобно тому, как было в конце владычества Монголов в Китае, если только Манчжурам суждено испытать судьбу этого кочевого народа.

При сем считаю долгом представить краткую записку по части торговли.

С истинным почтением и совершенною преданностью имею честь быть,

Вашего Высокопревосходительства

покорнейшим слугой.

Начальник Миссии, Архимандрит Палладий.

23 Марта 1855 г. Пекин. [23]

Сведения по части торговли.

По случаю недочета в сборе пошлины в Калганской Таможне, Директор ее, занимавший это место с Генваря по Ноябрь месяц, прошедшего 1854 года, в оправдание свое, между прочим, объясняет следующее: «Главный таможенный сбор в Калгане происходит от провоза Фу-цзяньских чаев и Кяхтинских мехов; потом от меновой торговли (с Монголами) скотом и холстом. Фу-цзяньские чаи водой сплавляют на судах в местечко Хань-коу, Ху-гуанской губернии; оттоле доставляются в Калган, где по оплате пошлиной, отправляются в Кяхту; вымененные здесь на чаи, меха и другие товары, препровождаются в Калган. Из мехов, главное место занимает белка; она сбывается (калганскими купцами) купеческим домам Чжэ-цзяньской и Цзян-наньской губерний. Холст закупается калганскими торговцами в местах, между Хэн-шуй-сянем, городом Чжи-лийской Губернии, Линь-цин-чжоу, Шаньдунской губернии, и распродается в Калгане. Но с тех пор, как южные мятежники распространились в среднем Китае, купцы северных и южных областей Китая встревожились, и не смели провозить товаров, так что из Калганских домов торговых 8/10-9/10 остановили свои торговые операции. Оставалась торговля только мелкая, холстом и заграничным скотом, чаев же и мехов не было заявляемо в таможне».

Такой же недочета в пошлинном сборе за прошедший год оказался в Гуй-хуа-чене, или Кукухотоне; тамошний Директор объяснил это тем, что в 1853 году, инсургенты, вторгшись в Северный Китай, овладели Пин-ян-фу, городом Шаньсийской Губернии, стоящим на большой торговой дороге, отчего торговцы, имеющие дела с Кукухотоном, из опасений, прекратили свою торговлю.

Один из знакомых мне купцов, имеющий постоянные дела и сношения с Калганом, сообщил мне, что в прошедшем году все чаи из Калгана отправлены за границу, вероятно, из опасения возвышения на них пошлины в Калганской таможне, поэтому запасы его должны быть или в Кяхтинском, или Ургинском Маймачене. Вследствие торгового кризиса, чаи и Русские сукна продавались в Калгане сначала по ценам весьма низким, первые по 11 лап за место (транзитными купцами Маймаченским) а последние по 13 лан за половинку; но потом цены вдруг поднялись, на чаи до 24 за [24] место, на сукна до 18 лан серебра за половинку. Это возвышение цен можно считать следствием известия о свободном пропуске Русского серебра в изделиях через Кяхтинскую таможню. Вообще же, прошлогоднюю расторжку в Кяхте здесь считают выгодною для Русских.

По словам того же купца, в последнее время отправились в Фу-цзянь для закупки чаев комиссионеры от шести Калганских домов, более других пострадавших от застоя торговли. Вероятное количество чаев предполагается, по обыкновенному выражению Китайцев, несколько ваней (десятков тысяч) мест.

Впрочем, с возвращением торгового порта Шанхай, и другие купцы, как надобно ожидать, попытаются воспользоваться морским сообщением с Южным Китаем или объездом, и отправятся за чаями. К сему я считаю нелишним присоединить слухи о двух случаях прошедшего года, именно, что возвратилось наконец судно, нагруженное чаем для Калгана, и носившееся по морю несколько лет, и что в прошедшем году шла по морю огромная партия чаев, для Калгана, закупленных в Фу-цзяни, только не в У-и-шаньских горах; но на пути куплена европейскими купцами.

В заключение, долгом считаю упомянуть о ценности золота Русского на здешних рынках. В прошедшем году, вследствие спекуляций Шань-сийских купцов, цена на него возвысилась необычайно, но к концу года упала. В конце Февраля месяца нынешнего года, золото в кусках, в промене на серебро стоило 12 1/2 крат; а золото в монете не более как десять крат чистого серебра. Столь низкий курс золота, — по-видимому, есть следствие не столько избытка этого металла в привозе, сколько чрезвычайной потребности и недостатка серебра, составляющего здесь нормальную ценность во всех оборотах. По недавним слухам в лавках, в Су-чжоу лана серебра меняется в 1,900 больших чохов; но за то пиастры принимаются по высокой цене в 9 чин, 5 фын. Торговые транспорты следуют чрез Южный Тун-чжоу, обходя реку Ян-цзы-цзян.

22.

Ваше Высокопревосходительство! В дополнение к донесению моему, повергаемому с нынешнею почтою на благоусмотрение Ваше, я не имею прибавить ничего особенно важного, но должен [25] упомянуть, что адресование ответного листа от Трибунала было делом молодого князя, председателя Верховного Совета, может быть, по ошибке или по другим причинам, достаточно объясняемым обычною старою дипломатикою здешнего Кабинета.

Между тем, с получением здесь последнего листа Вашего, я известился о следовании на мое имя пакета с предписаниями, но до сих пор, к истинному сожалению моему, не получал его, и потому еще не знаю воли Вашего Высокопревосходительства, и взгляда на теперешние отношения к Китайскому правительству.

По желанию Г. Ребиндера, я сообщил в письме к Его Превосходительству мой личный взгляд на значение совершающихся ныне в Китае событий, не предавая моему мнению никакого официального авторитета. Сущность его в том, что я не вижу в здешнем движении признаков вступления новых общественных идей, а только простой династийный вопрос, который кончится или может кончиться без ниспровержения манчжурского дома; много, что Китай может разделиться.

С глубочайшим уважением к особе Вашего Высокопревосходительства, имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства

покорнейшим слугой.

А. Палладий.

23 Марта, 1855 г. Пекин.

23.

Ваше Высокопревосходительство! Приношу глубочайшую благодарность, за сообщения, которых я удостоен от Вашего Высокопревосходительства, в письмах от 4 и 19 Февраля текущего года, равно за лестное внимание Ваше ко мне, мною еще не заслуженное.

Я получил предписания Вашего Превосходительства 10 Мая, в то время, когда из Трибунала уже отправлен был лист, по поводу недоразумений, о месте и времени пограничного совещания, и кроме того он успел препроводить другие два листа в наш Сенат, по [26] делу о плавании по Амуру. На первый из сих трех листов, недавно (6-го Июня), получен здесь ответный лист Вашего Высокопревосходительства, после которого, по-видимому, нельзя опасаться новых настояний со стороны здешнего Правительства: дело, вероятно, устроится, согласно выраженному в листе Вашем желанию; этим только изменится, вопреки первоначальному плану Китайского Правительства, исходный пункт обзора границ.

Что касается до двух других листов Трибунала, заключающих в себе официальный протест против плаванья по Амуру, то я осмеливаюсь желать, что бы они дошли до сведения Вашего Превосходительства единовременно или, по крайней мере, вскоре один после другого; потому что из сравнения обоих листов, яснее можно определить силу и значение протеста. Более решительный и не слишком доброжелательный тон листа, от 21-го числа 3-ей Луны, значительно изменился в листе, от 25-го числа 4-ой Луны: в сем последнем, включена важная оговорка, в виде обещания, со стороны Трибунала, позволить, в случаю нужды, свободное плавание по Амуру, после взаимной переписки Правительств обеих держав. Как ни ограничивать значение сей явной уступки Трибунала, нет повода подозревать в ней какой либо загадочной мысли, — ни нужды доискиваться причин, условливающих оную: эти причины, по крайнему моему разумению, суть: опасение разрыва с Россией, из за дела, которое по целям своим касается Китая не иначе, как с благоприятной стороны; расстроенное положение дел в Китае, в особенности тревожные известия о движении инсургентов на север, в верховье р. Ян-цзы-цзян: слухи об успехах Русского оружия, и наконец откровенный план сообщений Вашего Высокопревосходительства в Трибунал, устраняющий всякую мысль о неприязненных намерениях России против манчжуров.

Но с другой стороны, благоразумное действие Трибунала в сем случае, соединяется с требованием, в духе исконной его дипломатики, т. е. предварительного письменного сношения с нашим Правительством, в то время, когда обстоятельства вынуждают быстроту и поспешность действования. Принимаю эту, несогласную с первоначальным листом нашего Министерства, настойчивость Трибунала фактически, как неизбежную черту в нейтральном поведении Пекинского Двора или как выражение старания его поставить себя в нейтралитете. Хотя Ваше Высокопревосходительство в письме ко мне изволили выразить снисхождение к старинным [27] предрассудкам китайской политики, — а это дает мне некоторое право предполагать, что в мудрых предначертаниях Ваших то же снисхождение принято по отношению к вопросам несущественным; и хотя в дальновидных соображениях Вашего Высокопревосходительства скрывается заботливость, чтобы манчжуры, не будучи в состоянии под конец противиться настояниям, не вздумали, вопреки собственным интересам, нарушить свой нейтралитет во вред нам (мысль теперь недопустимая, но необходимо принимаемая в расчетах политики); при всем том, я не смею придумать, каким образом Ваше Высокопревосходительство заблагорассудите соединить и согласить требования Трибунала с требованием обстоятельств.

Доселе я предполагал, что, с окончанием кампании нынешнего 1855 года, когда Вашему Высокопревосходительству будет возможность приступить к переговорам о границе, в эти переговоры включены будут и другие вопросы, не менее важные, в особенности, свободное плавание по Амуру, дабы на будущее время не встречать, как ныне, со стороны китайцев затруднений, промедлений и протестов; но обсудив строго предмет, теперь еще не смею питать надежды, что наступающие переговоры будут обобщены до такой степени. Здешнее правительство, как будто предвидя это распространение переговоров и на другие предметы, дало пограничному вопросу форму слишком исключительную; оно поручило вести дело местным пограничным властям Урги, Гириня и Амура, полномочие которых, конечно, ограничено; если бы даже отправлен был особый сановник из Пекина (чего я не могу еще знать), едва ли легко будет без возражений и проволочек достигнуть желаемого результата. Во всяком случае, я могу надеяться, по крайней мере, на то, что Китайское Правительство, из полных объяснений Вашего Высокопревосходительства, удостоверится во взаимной пользе обороны устьев Амура, — о чем я, в прежнее время, имел случай сообщить Трибунальским чиновникам, но без полномочия и подробностей; и что рано или поздно последует общее совещание между полномочными обеих Держав, на котором установлены будут новые условия в связях наших с Китаем, вынуждаемые временем, обстоятельствами, внутренними нашими потребностями и тесным соседством с сей Империею, равно как и взаимными интересами.

По форме переписки Трибунала Внешних Сношений, Ваше Высокопревосходительство уже изволили заметить, до какой степени он строго держится прежде установленного способа сношений; это [28] обстоятельство тем менее допускает возможность гласного участия Миссии в современных пограничных и других, даже второстепенных вопросах. При всем том, согласно данному мне от Вашего Высокопревосходительства полномочию, я мог бы сделать новую попытку более прямого объяснения пред Трибуналом по некоторым предметам, даже в предположении непременного отказа в деле, или праве; но мне кажется, что для придания сколько нибудь существенного значения моим Трибуналу представлениям, если не необходимо, то весьма полезно, было бы указание на генеральное совещание, на котором все недоразумения будут разрешены и на все даны объяснения, самые удовлетворительные; но это совещание, которое могло бы прикрыть мои действования, пока только в предположении, и с моей стороны неблагоразумно было бы основываться на одних вероятиях.

Все сии соображения, в которых, конечно, я могу и ошибиться, я счел необходимым повергнуть на мудрое усмотрение Вашего Высокопревосходительства, дабы уяснить свой собственный взгляд на вещи, при нынешних обстоятельствах, в коих и Миссии не суждено оставаться спокойною. По скромному положению нашему в Пекине, я не смел слишком распространяться о предметах, выходящих из круга моих действований, а по медленности сообщений с отечеством, равно вследствие быстрого хода событий, не думаю, чтобы эти соображения были своевременны и могли послужить к чему нибудь.

Я составлял донесения мои Вашему Высокопревосходительству, когда получен был здесь, с берегов Амура, ответный лист Ваш в здешний Трибунал, от 7-го Мая. По траурной форме листа и подписи Царствования, я впервые узнал о страшном несчастий, постигшем наше отечество. Жду почты из России, чтобы вполне узнать меру неожиданного бедствия, допущенного Божиим Промыслом в настоящих чрезвычайных обстоятельствах, и чтобы разрешить горестные недоумения и смутные представления в которых я, естественно, должен оставаться.

С глубочайшим уважением и совершенною преданностию к особе Вашего Высокопревосходительства, имею честь быть,

Вашего Высокопревосходительства,

покорнейшим слугой.

Архимандрит Палладий.

18 Июня. 1855. Пекин. [29]

24.

Его Высокопревосходительству, Г. Генерал-Губернатору Восточной Сибири, Генерал-Лейтенанту и Кавалеру, Николаю Николаевичу Муравьеву

от Начальника Пекинской Духовной Миссии, Архимандрита Палладия

Донесение.

Предписанием от 4 Февраля текущего года за № 9, Ваше Высокопревосходительство благоволили уведомить меня об отсрочке пребывания нынешней Миссии в Пекине, и вместе с тем приказать, сообщить на благоусмотрение Ваше, мнение мое о некоторых предположениях, касательно сношения Миссии с Вашим Высокопревосходительством и пополнения оной новыми членами.

Что касается до первого пункта, именно, установления сообщения чрез курьеров, между местопребыванием Вашего Высокопревосходительства и Миссиею, весьма медленного и неудобного, при настоящем способе отправления почт, то, при тех соображениях, которые я еще прежде имел честь доводить до сведения Вашего, относительно взгляда здешнего Правительства на Русскую Миссию, я почти теряю надежду успеть в этом предприятии. Китайцы крепко держатся прежних примеров и с трудом решаются допустить и неважные перемены, которые могут дать Миссии более важное значение. Однако ж, я не премину сделать опыты в сем роде, и теперь счел полезным начать, исподоволь, тем, что отправляю настоящие донесения свои к Вашему Высокопревосходительству отдельно от общей почты, хотя в одно с нею время.

Что касается до отправления в Миссию новых членов из России (разумею ранее положенного срока), то нет сомнения, что, по нужде в людях, знающих китайский и манчжурский языки, особенно в настоящие времена, подобная мера была бы полезною, тем более, что в Миссии теперь только один член оной занимается изучением манчжурского языка; два другие члена, тоже занимавшиеся манчжурским языком, и подававшие большие о себе надежды во всех отношениях, скончались безвременно, к [30] несчастию Миссии. Но до какой степени удобоисполнима эта мера, без изменения существенного состава и условий нашей Миссии в Пекине, предположив даже, что Китайское Правительство не будет тому сопротивляться, — я не смею судить, ибо остаюсь в неизвестности, касательно мыслей Вашего Высокопревосходительства о сем предмете.

В заключение, считаю долгом выразить признательность Миссии за лестное о ней мнение Вашего Высокопревосходительства, выраженное в помянутом предписании. Хотя положение ее ограничено и скромно, тем не менее могу засвидетельствовать, что члены оной, посильным усердием в исполнении своих обязанностей, стараются сделаться достойными внимания Начальства.

Начальник Миссии Архимандрит Палладий.

18 Июня 1855 года. № 69. Пекин.

25.

от Начальника Пекинской Духовной Миссии, Архимандрита Палладия

Доношение.

Считаю долгом довести до сведения Вашего Высокопревосходительства, что препровожденная ко мне, при предписании от 19 Февраля сего года, за № 16, копия с листа Вашего Высокопревосходительства в Пекинской Трибунал, мною получена 10 Мая сего же года. Ответ Трибунала на сей лист отправлен задолго до получения настоящего предписания, именно 25 Марта и уже, надеюсь, не безызвестен Вашему Высокопревосходительству. Мне остается присоединить, что разногласие между содержанием листа Трибунала и уведомлением Ургинского Амбаня, произошло, по-видимому, от неопределенных выражений Трибунальского листа, доказывающих неточные географические сведения здешнего Правительства, о [31] пограничных местах, в особенности же, от личного усмотрения Урганского Амбаня, коему поручено распоряжение сим делом.

Не смею предполагать, какое последует окончательное решение Вашего Высокопревосходительства, по поводу, настояния Трибунала, о времени и месте пограничных переговоров; и в страдательном положении своем только утешаю себя надеждою, что возникшие недоразумения будут устранены, равно и тревожный вопрос о свободном плавании по Амуру, получит вожделенное решение мудрыми мерами Вашего Высокопревосходительства.

Начальник Миссии Архимандрит Палладий.

18 Июля 1855 г. № 70. Пекин.

26.

Его Высокопревосходительству, Г. Генерал-Губернатору Восточной Сибири Генерал-Лейтенанту и Кавалеру Николаю Николаевичу Муравьеву

от Начальника Пекинской Д. Миссии, Архимандрита Палладия

Донесение.

При великих событиях, совершающихся вне Китая, внутренние волнения его теряют свою вольность и современный характер их, не обещающий пока никакого скорого и знаменательного исхода, предвещает продолжительное междоусобие. Только во внимание к той особенности, которая выражается в стесненном положении существующего Правительства и необходимо должна входить в политические соображения соседней Державы, я обязан не упускать из вида военных событий в Китае последнего времени.

Находя неуместным распространяться в описании частных успехов и неудачи той и другой стороны, между враждующими в Китае партиями, я считаю обязанностию довести до сведения Вашего Высокопревосходительства о двух обстоятельствах, имеющих некоторое значение. Первое из них есть совершенное очищение от инсургентов и успокоение Северного Китая, по сю сторону Желтой реки, оружием манчжуров, - успокоение, прежде всего отразившееся на столице, но не могшее еще облегчить повсеместного стеснения. [32]

Другое событие, есть движение инсургентов, с верховьев реки Ян-цзы-цзяна, где они снова утвердили свою власть, на север. Это движение, которое, в случае успехов инсургентов, грозит новым их вторжением, крайне озабочивает здешнее Правительство. Еще нет известий, какое направление намереваются они принять, по отношению к смежным областям, но во всяком случае, предвидятся новые затруднения для Правительства, недавно торжествовавшего победы своих войск.

К сему я должен присовокупить, что инсургенты доселе господствуют по реке Ян-цзы-цзяну и не уступили манчжурам ни одного важного пункта, и что финансовый кризис, при недостатке средств, по прежнему, составляет самый тревожный вопрос для Пекинского Правительства.

Начальник Миссии Архимандрит Палладий.

18 Июня 1855. № 71. Пекин.

Текст воспроизведен по изданию: Переписка начальника пекинской духовной миссии архимандрита Палладия с генерал-губернатором Восточной Сибири гр. Н. Н. Муравьевым-Амурским // Русский архив, № 9. 1914