АВГУСТ ХАУСМАНН

ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ, КОХИНХИНУ, ИНДИЮ И МАЛАЙЗИЮ

VOYAGE EN CHINE; COCHINCHINE, INDE ET MALAISIE

ПУТЕШЕСТВИЕ АВГУСТА ГАУСМАНА, В 1844-1846 ГОДАХ.

МЫС ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ. — ОСТРОВ БУРБОН. — МАДАГАСКАР. — ЦЕЙЛАН. — ПОНДИШЕРИ.

Выехав из Бреста, 20-го февраля 1844 года, мы достигли до Мыса Доброй Надежды 2-го мая, и после 72-х-дневного пути, пристали на оконечной точке юга. Перед нами открылись новые моря; за ними Индия и Китай. Все на этой битой стратегической и коммерческой дороге становится занимательным предметом исследования. Мы вступали в обширное поле, где решится со временем судьба целой Азии.

С высоты мыса, которым кончается Южная Африка, с высоты крутой и плосковерхой горы, называемой Столовой горою и оканчивающей собою предел земли, пошлем последнее прости родине, которая на противоположной стороне материка выработывает новое бытие. Теперь разделяют нас с нею пустыни, куда не проник еще след человеческий. От нас к северу лежит обширная, неведомая земля, а к югу обширное и неведомое море!

Архимед бросил якорь в Фолс-Бей, верном убежище для судов в продолжение бурного времени года, времени порывистых гибельных ветров. Ступив на берег, мы вошли в Симонс-таун, чистенький городок, состоящий из одной улицы, с единственной церковью, [2] больницей, городским садом и школой. Его окрестность чрезвычайно живописны, обставлены декорациею Гор, покрытых богатой зеленью, густым кустарником, роскошными цветами кактуса и других тучных растений.

4 мая Архимед снялся с якоря и взял пелинг на Кап за каменным углем. Мы рассудили ехать туда же сухим путем, по берегу моря. Негодный маленький шарабан, в четыре лошади, и Готентот-возница представились к нашим услугам; но, к общему удивлению пассажиров-европейцев, мы ринулись на колесах в волны, по которым бежали привычные кони, придерживаясь земли на близкое расстояние. Причина этого странного способа езды та, что колеса в воде не так глубоко врезаются в топкий песок, которым покрыт весь бесплодный берег, усеянный китовыми скелетами, из которых поселенцы и рыбаки городят иногда заборы жилищ и садов своих. От времени до времени наезжаешь на небольшие заведения, устроенные для приготовления рыбьего жира.

Кит показывается на этих берегах несравненно реже прежнего; но все еще в некоторых местах производится ловля его.

Миновав топкие бугры песку, мы своротили наконец на приятнейшую дорогу. Цветущая равнинка скоро привела нас к небольшому притону, где замечательная в пустынях Африки вывеска на латинско-английско-французском наречии привлекла наше внимание:

Life’s but a journey. Let us live on the road
Says the gentle shepherd
The gentle shepherd of Salisburi plain.
Multum in parvo pro bono publico.
Entertainment for men and beast all of a row
Lekker kost as much as you please;
Excellent beds, without any fleas... [3]
Nos palriam fugimus! Now we are here.
Vivanius, let us live by selling beer.
On donne a boire et a manger,
Come in and try it, wherever you are.

«Жизнь есть ничто иное как путь. Поживем же мы весело на этом пути, говорит милый пастух Сализбургской долины».

Под этой надписью портрет милого пастуха и под ним продолжение в стихах:

«Много здесь всего собрано для разных удовольствия публики в этой тесной гостиннице. В ней приют для людей и скота, и сколько потребуется хороших постелей вовсе без блох. Мы покинули родину нашу, и живем теперь здесь продажею пива: войди и отведай всяк, кто бы ты ни был».

Прочитав такое приглашение, невозможно было отказать себе в удовольствия отведать пива и познакомиться с подобным филологом.

Далее встретили мы на одной из станций проявление Европейской образованности: фортепьяно, несколько картин, изображающих эпизоды из жизни Бонапарте, и ученую обезьяну.

Виды Столовой горы и Львиного хребта рисовались перед нами, и мы скоро прибыли в поселение Винеберг, где дикая Африканская наружность внезапно превращается в просвещенную, роскошную Европу: английские сады, искусственные крытые аллеи, в которых мелькают прекрасные амазонки и щегольские экипажи. Можно было вообразить себя на гуляньи Булонского леса.

К вечеру мы подъехали к Капу, лежащему В 21-й мили от Симонс-тауна и защищенного укреплением. Этот город — первое гнездо Голландцев, основан в 1652 году, был отнят Англичанами; возвращен в последствии на короткий срок, и в 1806 году снова усвоен Англичанами в прочное владение. [4]

Город Кап красив, улицы широки и правильны, домы низки, под плоскими крышами, все выбелены известкой; в ник просторные чистые покои и порядочная меблировка.

Множество церквей католического, англиканского, кальвинического и лютеранского исповедания, простой наружности, наполняются в каждый воскресный день исповедниками всех оттенков религий. Эти дни путешественник проводит в грустном расположении духа, потому что улицы пусты и двери домов заперты.

Предместья, заселенные Малайцами, не так чисты и далеко не столько удобны.

В недальном расстоянии от пристани, находится Марсово поле, прекрасная площадь, усаженная густою аллеею, которой деревья растут наклонно от беспрерывно дующего северо-западного жгучего ветра. Над этой площадью господствует биржа; тут же отрада путников, кабинет чтения, где лишенным Бог знает с которых пор всякого известия, предлагаются газеты, журналы и обозрения всех частей света. Широкая улица ведет с этой площади на другую, где возвышается здание пехотных казарм (the barracks), а оттуда к крепости, построенной иррегулярным многоугольником на берегу моря.

Прекрасный, ботанический городской сад вмещает жилище губернатора мыса. Этот сад, служит для публичных гуляний; к нему примыкает юго-Африканское училище, где имеется богатое собрание предметов по части естественных наук.

Столовая гора находится в самом близком от города расстоянии. Дорога на вершину (если ее можно назвать дорогою) ужасна, усеяна, как на зло, обрывами и острыми камнями. Без большого труда можно подняться только на половину возвышения, ведущего к источнику, где ландшафт оживлен городскими прачками, полощущими белье; далее надо ползти и карабкаться почти на стену, цепляясь кой-как и обливаясь потом, до самой вершины, [5] представляющей обширную площадку, посреди которой отражает небеса зеркало озера, образованного из скопления дождевой воды.

Эта знаменитая гора служит городским барометром для жителей Капа. Если ясная атмосфера осеняет ее, можно смело рассчитывать на продолжение ясной погоды; но чуть нахмурилось чело великана; чуть подернулось темным туманом, следует готовиться к ненастью и к повороту ветра, который, как будто сорвавшись с цепи, понесет с юго-востока страшные бури, вырывающие с корнем деревья, потрясающие здания и срывающие с якорей суда.

В соседстве Столовой горы поднимается Львиный хребет, как будто возвещая странникам отчизну гордого животного. Когда грива этого изваянного самою природою колосса исчезает под облаками, никто не пытает подниматься в поднебесные пределы: густой молочный туман может внезапно окутать неосторожного, и погрузив его в этот белый мрак, отнять всякую возможность воротиться домой до следующего утра.

Климат Капа здоров и умерен. Летние месяцы этого полушария: декабрь, январь и февраль; с июня зима начинает являться в том грозном виде, от которого мыс получил свое первое название Бурного. Эти зимние бури невообразимо дождливы, но едва прохладны. Судя по географическому положению, страна эта должна быть чрезвычайно плодородна; однако же, на самом деле она вовсе не такова. Лишь только отдалишься на некоторое расстояние от окрестностей Капа, где труд произвел искусственную растительность, повсюду встречаешь неблагодарную и увялую природу. Цепи шероховатых и пустынных гор, равнины, покрытые сыпучим песком, усеянные скалами и диким кустарником, не дающим тени, безводные ложа рек и редкие мутные источники, вот печальная картина этой страны. Только одно приютное гнездо — мыза Винеберг, в близком расстоянии от Капа, составляет утешительное исключение. Там собраны вкупе все [6] произрастения земного шара: близ померанцевой и банановой рощи зеленеет виноград Италии и Франции; знаменитая констанская лоза, составляющая славу юго-африканских виноградников, доставлена туда, за два столетия, из окрестностей Бордо, промышленными Голландцами. Симон Ван-дер-Стиль, губернатор Капа, почитаемый, по справедливости, благодетелем края, в 1679 году, изведав почву земли и признав годным берег, которому дал им супруги своей Констанции, засадил его виноградниками.

Замечательно то, что если бы окружность этих не обширных виноградников увеличила в десять раз объем свой, то и тогда не была бы в состоянии доставить десятой доли вина, продаваемого в Европе за констанское; но мы спешим прибавить в утешение любителей, что поддельное трудно отличается от настоящего. Ныне существует четыре разряда этого знаменитого по достоинству вина: констанское, цонтак, фронтиньяк и мускатель. Почитаемое превосходнейшим отличается темно-красным цветом; 2 1/2 дюжины констанского стоют на месте 5 фун. стерлингов. Лоза, дающая это вино, необыкновенно высока и производит сладчайший плод. Сбор винограда бывает в марте месяце. Устройство винных погребов удивляет путешественников, которые пишут в них имёна свои.

Европейские фруктовые деревья и овощи удобно роднятся с почвой и климатом, но край не производит ничего туземного, для потребы человека.

Изумительна противоположность жалкого состояния растительного царства перед роскошью, по количеству и качеству, животного. Порода быков там необыкновенна и овцы мыса не менее замечательны. Жители странствуют в особенного рода возах, запряженных восьмью и десятью парами волов, которых энергическая поступь никогда не изменяется, несмотря на сыпучие топи раскаленного песку и на беспрерывные крутизны гор.

Народонаселение Английских юго-Африканских поселений состоит из трех пород туземцев: Негров, [7] Готентотов и Малайцев, — и из Европейцев, Боэров-колонистов Голландского происхождения, которые проникли уже на значительное пространство в глубь земли и находятся в беспрерывном восстании.

Готентоты покрыты бронзового цвета кожей; борода и виски их образуют треугольник; нос сдавлен, облик продолговат, губы толсты, скулы выпуклы, волоса похожи более на звериную шерсть; леность, плотоядность, прожорливость и трусость, ставят их на последнюю степень рода человеческого. Кажется, однакоже, что умственная способность их не на столько тупа, как то вообще разумеют.

Ныне племя чисто Готентотское совершенно уничтожилось по близости Капа; настоящие Готентоты отодвинулись в дальние поселения, и там находятся в малом количестве. Дороговизна скота, иссякнувшие источники, значительно убавившиеся в числе в продолжение последнего столетия, загнали этих скотоводов далеко внутрь земли, где бедное существование их препятствовало размножению. Помесь же Готентотов повсюду распространилась на, мысе; это смешение Малайской, Мозамбикской и Голландской крови. Они утратили, нравы своих предков, сохранив только неодолимую леность их.

Порода еще менее человеческая населяет леса к северу от мыса, и известна под именем Бошманов или Боссиманов, лесных людей. Они бродят небольшими шайками и промышляют звероловством и воровством.

Негры Мозамбикские, почитаемые в торговле лучшим племенем, представляют в наружности высшую степень нравственного развития нежели прочие чернокожие обитатели Африки. Самые Малайцы на этом берегу выражают более кротости и приветливости, нежели в своем Индо-Китае Их отличают красные и соломенные остроконечные шапки

Народонаселение белокожих города Капа большею частию Голландского происхождения. Все почти великорослы, плотного сложения, гостеприимны и обходительны. Они не [8] имеют ни какого притязания на остроумие, за то отличаются здравым смыслом. Привязанные к родной почве, которая составляет для них весь мир, они вовсе не занимаются судьбами Европейской братии, возделывают сады свои и, не имея значительного состояния, пользуются достатком. Эти Голландцы чрезвычайно попечительны друг об друге. В прошлом столетии, в жизни их был образец чистоты патриархализма, но в наши времена посещение Европейских, и особливо Французских войск, ввело вкус к Европейской роскоши и Европейским забавам. Французы выучили их своим пляскам и образовали в Капе танцовальные собрания. Прибытие в порт военного судна подает весть к разным увеселениям; жители предлагают новоприезжим за весьма незначительную сумму дома свои со всевозможными удобствами, приятностями и развлечениями. Но хозяева таких счастливых притонов начинают чувствовать сиротство свое, которому обрекает их легчайший для Европейцев путь в Индию чрез Суезский перешеек и Чермное море.

Голландские и Английские семейства, живущие на юге Африки, мало имеют друг с другом сообщения. Первые, люди тяжелые, сидячие и спокойные, мало представляют занимательности для подвижного и суетливого народа, а Англичане, в свою очередь, слишком не по нраву Голландцам своей надменной сухостью и победоносным видом. С распространением Британского владычества первобранцы стали терпеть всякого рода утеснения и отстранения от выгодных ремссл и должностей, что и поддерживает обоюдное нерасположение.

Поселение мыса делится на две провинции: на восточную и западную. Первая заключает в себе: Кап, Стеленбок, Ворчестер, Кланвильям, Свелендам, Георг и Бофорт; вторая: Албан, Граф-Рейнат, Сомерсет, Колесберг, Крадок и Уйтенгаген. В них исповедаются религии: протестантская, католическая, магометанская и языческая.

Боэры, или владетели стад, поселенцы Голландского происхождения, долго не решались переступить за хребет, [9] отделяющий смежные с мысом земли от остальной Африки. Но умножение народонаселения на южной точке подвинуло завоевателей к северу. Эти Боэры живут в бедных шалашах, разбросанных по равнинам. Бесплодие почвы не дозволяет им распространять хлебопашество и вынуждает жить одним скотоводством. Они отличаются угрюмым нравом и тяжелым телосложением; их можно назвать гостеприимными, но не слишком общительными с иностранцами. Бошманы и Кафры в отношении к ним тоже, что Арабы в отношении к Алжирцам. Всегда на стороже противу грабительства, владельцы стад должны защищать скот свой от похитителей — людей и хищных животных. Разорение Боэров от освобождения невольников вынудило их переселиться далее на берег Натал, и даже соединить силы свои с Кафрами, которые не перестают беспокоить Британское правительство, не могущее противопоставить им слабый гарнизон свой.

В городе Капе находится несколько денежных банков и бесчисленное множество страховых обществ.

Торговля собственно мыса ограничивается сбытом констанского и простого вина и шерсти. По близости реки Оранжа открыты медные прииски, и может быть, со временем они послужат источником промыслов. Ныне же поселения мыса ни богатством, ни плодородием, ни числом жителей не представляют ничего лестного для корыстолюбивых видов метрополии, и потому она не слишком об них заботится, предавая их горестному забвению, которое заставляет сожалеть о счастливом владычестве Голландцев.

Наш непродолжительный отдых на мысе дал нам случай познакомиться с краем, с городом, с жителями, почтившими приезжих несколькими балами, с маленькими тайнами враждующих партий общества, с тяжелою степенностию мужчин, и с живым, неизменно веселым расположением женщин. [10]

14 мая мы снова вступили на борт нашего Архимеда и снялись с якоря на юго-восток. По обычаю плавателей этих стран, мы занялись ловлею на удочку прибрежных птиц. Албатросы (albatros) и петрели (petreles) ловятся таким же образом. Это занятие самое эксцентрическое из всех удовольствий, которые достаются в удел морских странников.

4 июня мы опять перешли тропик козерога, и 5-го к вечеру завидели свет извержения волкана Бурбонского. 6-го утром земля открылась перед нами, и миновав хорошенький городок Сан-Поль, мы вошли в пристань Сан-Дени, столицу колонии. Эта пристань не служит защитой от бурь и порывистых ветров того климата, и потому, при малейшем признаке непогоды, суда необходимо должны сниматься с якорей и выходить в открытое море. Торговля колонии терпит постоянно урон от такого неустройства. Этот вопиющий беспорядок препятствует развитию торговли и причиняет частые и значительные убытки.

Дебаркадер Сан-Дени нисколько не лучше гавани. При благоприятной погоде выгрузка де представляет еще больших затруднений; за то малейшая зыбь требует бедовой веревочной лестницы; женщин возносят посредством укрепленного на блоке, кресла; но и этот способ не всегда безопасен.

Сан-Дени со стороны гавани кажется деревней. Большая королевская улица тянется как будто посреди огромного сада, по которому разбросаны красивенькие домики, укрывающие свои белые колоннады над густою зеленью, пальм, бананов и розовых кустов, благовоние которых наполняет очаровательные касы, где жизнь протекает среди неги, беззаботности и сладострастия, под светлым небом Бурбона, атмосфера которого поддерживает постоянно сладостное расположение духа.

Королевская улица ведет к королевскому саду, который вмещает в себе все богатства туземной почвы. Мангалии, кокосы, тысячи родов пальм, являют там во [11] всем блеске свою роскошную растительность. Климат острова приятен и здоров, не смотря на зной. Беспрестанный ветерок освежает воздух, и лето почти не сменяется зимою.

Произведения Бурбона изобильны и разнообразны; обработка сахарного тростнику, кофе и гвоздики занимает почти все руки. Плоды в нем превосходны; наилучшими считаются: мангалии, мандаринский апельсин, вероятно уроженец Китая, атта с благовонным белым соком, кокосовый орех, стручки банана, мангустан, тропический фрукт и пальмовая капуста, которую можно причислить к разряду плодов, хотя в употреблении она представляет более овощ.

В недальном от города расстоянии пользуется известностию сахарное заведение Новой надежды. Плантации сахарного тростника тянутся во все стороны, качай по дуновению ветра высокие стебли свои с падающими вниз широкими листьями. Везде слышен запах цветущей гвоздики, везде разбросаны кучки дерева кактуса, пальм, алое, акации, кофе и маниака.

Каждый путешественник поставляет себе долгом посетить непременно Салазийскую долину, предмет общего восторга и удивления. Мул или маленькая лошадка Батавии доставить туда седока на хребте своем благополучно, по узкой тропинке, пробитой в живописной, дикой трущобе, среди густой зелени, покрывающей крутизны гор, с которых катятся пенистые водопады. Промеж этой богатой зелени выглядывает иногда черный утес углиеватого свойства, свидетель скрытого в недрах земли горючего состава.

В углублении долины замечательны несколько целебных теплых ключей и еще далее жерло угасшего старого волкана; — к сожалению нам не удалось посетить кратер, который светил нам с моря. Во время ночи извержение пламенной лавы представляет огненную реку раскаленного металла, отражение которой багровит море.

Управление острова Бурбона, как и всех Французских колоний, и вверено губернатору и состоящей при нем свите. [12]

Белокожие жители Бурбона носят на себе особенный отпечаток. В них господствует алчность чувственных наслаждений, роскоши и шумливых удовольствий; в них соединение в странной степени мятежности и страстности полуденных народов с щеголеватостию обращения и с знанием общежития Французов. Исключительные в мнениях и предрассудках, они составили себе особенный кодекс нравственности, применяя все на свете к своей местности и личности, и не умея или не желая понять того, что метрополия может иметь различное с ними воззрение. Пристрастие мужчин к лошадям и игре, а женщин к нарядам и удовольствиям соперничают друг перед другом. Белая креолка и смуглая мулатка равно преданы всем существом своим балам и увеселительным зрелищам. Наблюдение чистоты крови обратилось в Бурбоне в какое-то помешательство. С невообразимою тщательностию разглядывают там цвет кожи, анализируют по всех подробностях, и горе тому, чьи ногти, синеватостию маленькой дуги, изобличат в пятом поколении совершению выбелившейся кожи последний атом черной крови в жилах. Тот, кто не в состоянии представить полной родословной совершенной белизны, не допускается в порядочные общества, потому что такое нарушение этикета разогнало бы всех уважающих собственное достоинство, и для которых идея дышать одним воздухом с двоюродным братом оранг-утанга невыносима.

Предметом толков, предметом стяжательных помыслов и забот умствователей Бурбона служит Мадагаскар, один из величайших островов мира. Он представляет неисчерпаемый источник промышленности и торговли. Уже более двух столетий Европейские державы тщетно домогаются водворения в этом эльдорадо. Ныне царствующая королева Ранавало, ознаменовавшая свое восшествие на трон кровавыми деяниями, нарушила трактат с Англиею. Независимое, владычествующее племя, населяющее остров, вышло [13] из Полинезии; оно размножилось, как говорит предание, из горсти людей выброшенных на берег бурей.

Климат Мадагаскара довольно разнообразен. Возвышенные места пользуются умеренной теплотой, низменные же и береговые палимы тропическим зноем. Злокачественность климата происходит от непостоянства температуры. Быстрые переходы от сильных дождей к сильному зною, который сушит самые болота, наполняет воздух вредными испарениями. Впрочем, болезни свирепствуют только на окружности десяти миль от берега: средина острова, более возвышенная, наслаждается здоровьем и благорастворением воздуха.

Определительного счисления народонаселения острова нет. Три смеси крови там наиболее известны: смесь Негритянская, Арабская и Малайская.

Столица Мадагаскара как известно, Тананариф. Произведения страны необыкновенно богаты; ни где не процветают так плантации сахарного тростника; кофе, табак, индиго, хлопчатая бумага и виноград приносят обильное вознаграждение труда. Орсель, или красильный мох, доставляет огромный сбор. Шелковичные черви возрастают там с успехом; железо добывается в большом количестве. Кроме того, каменный уголь и другие сокровища ископаемого царства щедро являют дары свои; а вековые леса снабдили бы целый флот необходимым деревом.

Несколько дней нашего пребывания в Бурбоне, точно также как и на Капе, составляли приятное и полезное препровождение времяни. На пышном бале простились мы с красавицами острова, не уступающими Европейским, а 3-го июля перешли снова экватор и вступили в северное полушарие. 4-го минули Малдивскую группу, не видав берега, и 7-го утром подошли к Цейлану.

Еще накануне повеяло на нас благовониями с благословенной земли; но целые сутки мы огибали берег, покуда бросили якорь на Flag-Point, при вступлении в губу Тринкемале, где и остановились за новым запасом угля. [14]

Прежде нежели скажем слово о Тринкемале, бросим общий взгляд на Цейлан, одну из прекраснейших колоний Великобритании. Трудно вообразить себе местоположение живописнее и разнообразнее. На полуденной стороне острова, приближаясь к центру, подымается цепь картинных гор, которые растекаются лучами во все стороны и сглаживаются к краю моря. Северная часть стелется долинной. Порт Колумбский, центр Английской торговли, лежит на западном берегу моря, Пунта де Гале (Point de Galles) к югу, а Тринкемале к северу. Канди, древняя столица, занимает центр.

Цейлан лежит между 6 и 10 северной Широты, и потому там неизвестны невыгоды зимнего времени года. Юго-западный ветер и северо-восточный муссон, или Ветер Индийского океана, освежают воздух постоянно в продолжение полугода. Первый, когда солнце в Северном полушарии, второй когда оно в Южном.

Дожди там чрезвычайно сильны. Они поддерживают растительность и свежесть. В северную часть острова наносят их северо-восточные муссоны, а в южную юго-западные. По берегам дождливая погода не тянется долее двух месяцев; остальное время года очень сухо; но в горах дожди почти постоянны, и потому большое число рек получает обильную воду, которою орошают всю страну.

Близ Тринкемале есть несколько теплых целебных источников, также как и в провинции Канди.

Климат острова умеренный; Впрочем температура по местности разнообразна; Воздух на возвышенных местах довольно благоприятен, в долинах же таит в себе источник бесчисленных болезней. Произведения Цейлана, разумеется, отвечают его счастливому положению; с одинаковым успехом обработываются в нем: кофе, корица, какао, сахарный тростник и гвоздика. Хлопчатая бумага по качеству превосходнее произрастающей на Индийском материке. [15]

До владычества Англичан, Цейлан имел своего повелителя. Начало монархии этого острова теряется во мраке неизвестности. Предание говорит, что за 2000 лет, Цейлан имел трех главных владетелей, имел правителей областей, воевод, главы каст и главы храмов. Право наследства престола переходило в мужескую линию. Возведение монарха на престол и его погребение ознаменовывались назидательными обрядами. Пышность двора, и величие царственной особы являлись в торжественные дни во всем блеске. Сановники двора простирались перед троном, и только уста монарха могли изрекать уголовные приговоры. Подданные обязывались доставлять и содержать войска и платить повинности, которые состояли, исключая положенной оброчной платы, в определенной части с годовой жатвы.

Повелители Цейлана и народ его принадлежали буддической религии. С той поры, как брамины возымели снова свое влияние в Индии, самостоятельность Цейлана стала колебаться; но в XIII веке, во время Марко Поло, известного Венецианского путешественника, этот остров был еще в благоустроенном состоянии.

В 1506 году, Португальцы, причалив к берегу, просили у короля позволения занять укромный уголок в Коломбо. Легко сдавшись на такую просьбу, основные жители мало по малу возымели подозрение и должны были предпринять противу пришельцев меры. Скоро дело дошло до рук; но Португальцы сумели однако удержаться в трех точках острова: в Пунта де Гале, в Коломбо и в Тринкемале, до самого того времени, покуда Раджа-Синг, храбрый и энергический владетель Цейлана, не заключил союза с Голландией, давно уже алчным оком смотревшей на великолепные поселения Португальцев. В 1653 году, их вытеснили опасные союзники. Однако гостеприимные туземцы скоро поняли невыгодную мену, которая не упрочила их безопасности. Новые пришлецы завладели Канди, столицей острова, и с той поры начались борьбы чужестранцев, [16] оспоривавших друг у друга присвоенное владение, покуда не пересилила всех Англия.

Настоящее население Цейлана делится на два племени: на уроженцев земли и на пришлецов, оклиматизированных с давнего времени. К первому принадлежат Сингалезы, или собственно Цейланцы; ко второму Арабы и Малабры.

Чистые Сингалезы представляют прототип Индийский. Цвет кожи их золотисто-светлый; телосложение уступает в силе и объем телосложению Европейцев; черты их тонки и выразительны; одежда состоит из передника или белой туники, головной убор из легкого повоя, или чалмы, оставляющей маковку непокрытой. Их волосы смоляного, черного цвета; они носят их не остригая, иногда заплетают в долгие косы; те, которые исповедуют магометанскую религию, не бреют бороды. Глядя на седовласых старцев, кажется, видишь патриархов ветхого завета. Женщины сложены необыкновенно стройно; лица их однако не так приятны, как лица мужчин. Те и другие беспрерывно жуют бетель, растение, которое чернит зубы, что составляет у них особенного рода наслаждение.

Полиандрия там более в обычае, нежели полигамия. В Цейлане женщины имеют по семи и более мужей; но это, как уверяют, собственно не мужья, а братья. Обыкновенно родители, и более отец, заботятся о выборе жен для сыновей своих, и в Цейлане мало встречается неженатых и незамужних.

Разделение каст существует у них в меньшей однако степени, нежели в Индии. Четыре главные касты составляют тело их общества: каста правительственная, браминическая или каста священства, каста промышленно-земледельческая и пастушеская, и наконец каста судра, составляющая последнее сословие общества. Каждая из этих каст подразделяется еще на многие. [17]

Язык их отличается от языка береговых Индийцев; каждое сословие имеет еще свое собственное наречие. Начальное образование очень распространено в Цейлане, где есть изрядное число и поэтов. Бумагу заменяют у них листы пальмового дерева, которое наклеивают на деревянные доски; связка таких дощечек представляет книгу.

Цейланцы очень наклонны и способны к музыке; но инструменты их крайне не искусны и ограничиваются самыми простыми духовыми и струнными орудиями, который напоминают Китайские.

Живопись в Цейлане находится в состоянии совершенного варварства. В Тринкемале попались нам самые странные изображения божеств их. Это несовершенство живописи необъяснимо при их весьма порядочном искусстве ваяния и пластики.

Как у всех народов Азии, там изобилуют всякого рода предрассудки, и астрология имеет великое множество последователей.

Не имея ни каких резких недостатков, ни замечательных добродетелей, Цейланцы довольно общительны, очень разговорчивы и чрезвычайно церемонны.

Они страстно предаются игре во все время досугов. Жены их прекрасные хозяйки. Обитатели среди острова живут в отдельных шалашах, потому что поселения очень редки в Цейлане, и громким именем столицы Канди названо большое село. Такое разобщение семейств вынуждает их иметь дома запас всего нужного для потребления, и эти нужды ограничиваются у них самым необходимым: рис, молоко, плоды, овощи и кокосовое масло составляют все заготовление богатейших кладовых. Меблировка жилищ их также не сложна: станок, за которым сидит хозяйка в те часы, которые может уделить от полевых и домашних работ своих, занимает главное место в покое и доставляет грубую ткань, служащую для домашнего обихода. [18]

Одно из блаженств Цейлана — бетель, и его приготовляют с особенным тщанием.

Тринкемале, пользующийся названием города по праву нескольких кучек шалашей, разбросанных в беспорядке, расположен по цветущему берегу моря, в двух милях от Тринкемальского укрепления, надежнейшего из всех портов Английских укреплений на востоке. Проходя по этой дороге, тягостной под тропическим зноем, я отдыхал несколько раз под густой зеленью старых дерев, по стволу которых снуют огромные ящерицы. Эта дорога привела меня в порядочный дом, назначенный для морских офицеров, и мы почли себя совершенно счастливыми, добившись такого приюта после душных кают нашего Архимеда.

Улицы всякого Индийского города составляют пальмовые аллеи, из-за которых выглядывают хижины довольно бедной наружности. Они строются обыкновенно из сплетеных пальмовых листьев, поддерживаемых кольями. Двери их так низки, что иногда нет другого способа проникнуть внутрь, как ползком. Ограды большею частию состоят из наваленого вокруг колючего кустарника, в котором трудно отличить калитку, и новоприезжий принужден перескакивать через такие преграды. Исцарапавшись и напачкавшись, он является на четвереньках во внутренность касы, где убогие скамьи, покрытые тростниковыми рогожами на земляном полу, и станок трудолюбивой хозяйки, составляют все убранство.

Гуляя однажды вечером по пустынным улицам Тринкемале, мм заметили во всех шалашах сильное освещение; семейства, собранные вокруг опия, читали молитвы. Любопытство привлекло нас к самым дверям; но, заметив, что наше присутствие беспокоило отправляющих свое богослужение, мы должны были отретироваться.

Одной из замечательностей города почитается базар, состоящий из двух рядов разнородных лавок. Здесь главное сборище продавцов раковин, драгоценных и [19] бесценных камней. Можно почесть настоящим испытанием, для путешественника эту навязчивость, с которою преследуют его торгаши, рассыпая перед ним изумруды, сапфиры и яхонты. Хитрые Сингалезы знают славу камней своего острова, древнего Тапробана, известного Грекам и Римлянам, и пользуются этим знанием на счет доверчивых путешественников, отдавая им кристалл за настоящий алмаз.

Но тем не менее истинно то, что Цейлан богатейшая в мире страна по части драгоценных камней, сапфиров, яхонтов и топазов. Этот остров изобилует гранитными скалами, в которых неистощимы самоцветные окаменелости разнообразного топаза; в областях Матуры и Сафрогама синий, желтый, белый и красный сапфир. Зиркон находится в Цейлане в большом количестве. Мелочные торговцы продают зеленый зиркон за турмалин, красный за яхонт, желтый за топаз, а серый за бриллиант. Всех сортов хрустали, кварц, доломит и гранит отыскиваются почти повсеместно.

Цейлан представляет неисчерпаемый источник исследований для натуралиста. Растительная природа является там во всей красоте и силе; ни где зоология не может представить такого обширного и сложного труда. Тут большое стадо слонов идет спокойно утолять жажду в источнике; там ленивый буйвол погружается в любимое ложе, а дальше ехидный антилоп или кривляка-обезьяна. Чего ищут эти толпы Индийцев вооруженных дротиками? Они гонятся за толпою слонов; страшный бой готов завязаться между человеком и зверем, бой неверный, повергающий столько жертв. Пики летят. Слон зашатался, и алчный человек колет его как может, и добивая его, трепещет, потому что не всегда стадо бежит в испуге, ищет спасения, и оставляет на жертву своего раненого: случается, что великаны нападают с страшным мщением и сеют по следам своим смерть. [20]

Змеи всех родов извиваются по цветистому ложу Цейлана. Их встречаешь всюду в лесах, на дороге и в жилищах. По дорог от гавани к городу беспрестанно попадаются эти опасные гады. Как тревожен и осмотрителен должен быть охотник, рискующий ежеминутно ступить на смерть! Однако, вероятно, в самой сущности опасность не так велика, потому что несчастные случаи довольно редки. Тик-полонго считается самой ядовитой змеею в Цейлане; длиною она от 2 до 2 1/2 аршин, серого цвета и с желтым брюхом. Другая, которую жители называют каравиллой, отличается красноватым цветом, белым подбрюшием и двумя рядами черных пятнышек по бокам. Индийцы-фокусники ловят много найя, или очковых змей, магнитизируют их, лишая таким образом возможности вредить. Не мало удивляет путешественника неожиданноё явление непрошенного Цейланца, который врывается в его комнату, и молча вынимает из мешка или из закрытой коробки нескольких красивых, блестящих змей, которые извиваются очень мило, но вовсе не забавно для непривычного к таким зрелищам. Магнитизер начинает размахивать руками, кривляться и ломаться, устремляя неподвижный взор, которым цепенит пресмыкающихся. Поток гремучих, быстро произносимых заклинаний, как будто оглушает их, и бесчувственные, окованные животные падают под силою чар. Тогда фокусник безопасно дотрогивается до головы змеи языком, носом и губами. Недоверчивость, свойственная человеку, заставляет подозревать магнитизера в том, что он предварительно лишает каким-нибудь средством своих воспитанников способа жалить и выучивает их змеиной пляске, ужасающей неопытных зрителей. Однако испытание над смертельно уязвленной курицей оправдало его.

Индийцы имеют суеверное уважение к некоторой породе птиц. С восходом солнца раздаются в Тринкемале пронзительные крики несметных стай ворон, и к [21] полудню налетают их целые тучи на рынок и на окрестности жилищ, где оказывают они совершенную бесцеремонность и бесстрашие, о котором не имеют никакого понятия их Европейская братия; дерзость их выходит из границ. Они расхищают плоды даже с лотков, носимых продавцами на голове. Такая снисходительность Тринкемаланцев к этим птицам объясняется тем, что они очищают ограды жилищ их от всякой нечистоты. Но бедняжки страдают от зноя: они летают с открытым носом и припадают к крышам в совершенном изнеможении.

Народонаселение Тринкемале не многочисленно и вовсе не промышленно. Восточная сторона острова пустынна.. Торговля этого порта ничтожна, а сообщение с Коломбо очень затруднительно. Жители Тринкемале оглашаются недоброй славой: в них заметна общая наклонность к воровству. Не смотря на осторожность нашу, мы имели ночное посещение, от которого впрочем счастливо отделались.

Европейцы обречены на скудную трапезу в приморской гостиннице Рест-гауз. Буйволовое мясо, приготовленное с игнамом, овощью в роде картофеля, приторного вкуса, заменяющею хлеб, составляет весь сервиз; за то фрукты вознаграждают недостаток.

Единственное достойное примечания здание в Тринкемале — маленькая пагода или Индийский храм, которого архитектура замечательна и оригинальна.. Фасад его необыкновенно красив, но продолжение представляет уродливый навес, под которым стоит колесница, назначенная для идолов во время торжественных шествий их по городу. Не в дальнем расстоянии от пагоды струится басейн, в котором правоверные совершают свое омовение. Тринкемалайцы не охотно допускают чужестранцев во внутренность храмов.

Покидая порт Тринкемале, посвятим несколько, строк, памяти Францины Ван-Рец, которой обелиск [22] возвышается на берегу моря, в воспоминание героического подвига любви. 14-го апреля 1687 года она бросилась со скалы в море, вслед за возлюбленным своим который, отчаливая от берега в Европу, отказался взять ее с собою.

14-го июля мы вышли в море, а 16-го бросили якорь в туземной рейде Пондишери, представляющей тысячи затруднений. Вместо Европейских лодок, на которых обыкновенно подъезжают к берегу, там употребляют упругие плоты из пакли кокосового дерева. Это устройство гибких эластических корзин представляет единственную возможность переправиться по опасному переезду. Перевощики обладают искусством ремесла своего в высочайшей степени. Пусть не пугает путешественника дикий крик их, которым прерывают они иногда народную песнь, запеваемую в привет гостям: этот крик служит к дружному напряжению сил; пусть не пугают также чувствительные толчки, которыми встречает его берег. Причаливая, гребцы еще ужаснее, оглушат приезжего гамом для возбуждения необходимой полной энергии и крайней ловкости, которыми одолевают наконец отпор волны. После невероятных усилий плот врежется в набережный песок, и пассажиры ступят на землю; но тут им не даст опомниться другого рода шумная суета. Толпы услужников всякого рода рекомендуют себя приезжим. Многие из них принадлежат высшим разрядам коммиссионеров и факторов, другие же исполняют должность слуг. Они берут на свою ответственность благосостояние и хранение пациента. Следуют за ним как тень, бодрствуют о его безопасности, заботятся о его покое, сглаживают перед ним всякое затруднение. Они дают высокую цену свидетельствам их способности и совершенств, полученным от удовлетворенных господ; эти документы служат им магическим средством для приобретения доверенности.

Длинные улицы Пондишери рассечены правильными углами. Город перерезан по средине каналом, который делит его на две половины. Западная сторона, прилежащая к [23] берегу, вмещает в себе город белых, восточная содержит жилища туземных чернокожих. Город Европейцев состоит из 459 домов щеголеватой архитектуры и блистательной белизны, но, по обычаю жарких стран, чрезвычайно низкой постройки. Все эти дома имеют террасы, приятное вечернее убежище для жителей знойного пояса. Место дверей по большой части заменяет повешенная рогожа. Широкая колоннада тянется с другой стороны дома. и выходит в сад, которого цветущие богатства зелени проникают во внутренность сладостным благовонием. В столовой комнате привешено к потолку ветвистое опахало, колеблемое во время обеда служителем над головами сидящих за трапезой.

Сторона черных жителей вмещает более 3,800 маленьких грязных домиков, гнездящихся по обеим сторонам густой пальмовой аллеи. Замечательны еще в этом городе рынок, две пагоды и две католических церкви. Латинские священнослужители должны скликать свое стадо на совершение молитвы звуком труб и барабанов; это применение к обычаям туземцев считается необходимым.

Королевский сад, запущенный с давнего времени, еще напоминает о былом роскошном своем состоянии, хотя вместо прежних посетителей, блестящих офицеров и знатных красавиц которые щеголяли в цветущих аллеях ловкостию и пудрой, прогуливаются теперь гиенны и шакалы, наводящие тоску ночным своим воем.

По части науки, Пондишери может похвалиться богатой библиотекой, училищем для Европейских детей, институтом для молодых девиц, под распоряжением сестер св. Иосифа, первоначальной школой для детей Малабрийцев всех религий, бесплатным училищем для парий христианских и Индийских, и кроме того достаточным числом других народных учебных заведений.

Правитель Пондишери имеет под своим ведением прочие владения Франции в Индии. [24]

Почва земли в окрестностях города глинистая, смешанная с песком. Единственно трудолюбие жителей и обилие источников поддерживают там плодородие. Сбор опиума и вывоз соли отдан на откуп Англичанам, которые платят за то Франции ежегодно миллион. Из красильных веществ наиболее известны индиго и киаия-вер (oldenlandia mubenata); последнее вещество, соединенное с корнем ноны, заменяет Индийцам марену.

Обработка сарацинского пшена составляет основную питательную статью для жителей.

В XVII-м столетии, до 1624 года, Португалия, Голландия и Англия были единственными обладателями богатой торговли Индии. 20 лет спустя, Ришелье озаботился учредить компанию Восточной Индии; но Франция лишилась, в 1672, своей конторы на берегу Короманделл и основала колонию Пондишери, купленную у владетеля земли в 1683 году. Это новое поселение возбудило зависть Голландцев, которые поспешили присвоить его себе на четыре года; но в 1697 году Франция возвратила свою принадлежность. В начале XVIII столетия поселения Англии, Мадрас и Калькутта стали достигать своего благоденственного состояния и превзошли все Европейские колонии. Мало по малу Португалия и Голландия были отстранены, и в состязание вступили Французы и Англичане; несколько раз переходило из рук в руки право на драгоценные владения. Знаменитый Типпо-Саиб погиб в Серингапатаме, и наконец мир 1814 года возвратил Франции ее утраты. Ныне принадлежат ей на берегах Коромандельских: Пондишери, Карикан и Ианон; в Бенгалии Кандернагор, и Маге на берегу Малабрии.

Парижский трактат воспретил Франции предпринимать работы на укрепление своих колоний в Индии, и даже содержать там войска. Милиция Пондишери состоит из туземцев. Равным образом запрещено иметь ей там более 10 орудий, крайне необходимых для защиты. Эти все предосторожности держать Индийские владения [25] Франции в совершенной зависимости от Англичан. Но от политического взгляда перейдем к физиологическому.

Индиец Пондишери роста среднего и сложен пропорционально; взгляд его полон живости, выражение лица умно и приятно. Черты его почти вообще нежны и часто замечательной красоты. Его непринужденная и достойная осанка не похожа на жеманную поступь Негров, и цвет кожи его не так черен; впрочем оттенки ее весьма разнообразны.

Волосы свои они или бреют или собирают в косы. Мусульмане носят бороды, а другие Индийцы одни усы. Также как в Цейлане, женщины показались мне уступающими в статности телосложения мужчинам. Бетель и здесь в не меньшем употреблении. Женщины напитывают волоса и тело свое кокосовым маслом и шафраном, полагая тем придать коже приятный цвет и запах. Одежда их чрезвычайно легка: она состоит из длинного полотнища прозрачной ткани, которым окутывают средину тела, накидывая конец этого шарфа на плечо. Волосы женщины подбирают к верху, заплетают в косы и прикалывают золотыми булавками. Уши, а иногда и носы увешивают кольцами. Те, которые богаче, носят браслеты и цепи.

Одежда мужчин разнообразится по их званию. Низший класс довольствуется окутывающим поясницу и нисходящим едва до колена куском бумажной ткани и повоем из той же ткани на голове. Среднее сословие носит белую кисейную тунику, такие же шаравары, изящно завитую чалму и обувь папуши. Высшее общество окутывается длинным кисейным платьем, рядится в шаравары из шелковой материи, подвязывая их богатым поясом. Все они щеголяют золотыми и серебряными кольцами.

Индийцы язычники раскрашивают себе лоб кабалистическими знаками, каким-то странным составом, в который входят коровий навоз, толченая сапань, или японское дерево, и тина реки Ганга, окрашенные в различные цвета. [26] Они меняют узор и оттенки этих рисунков по значению суеверных предохранений от болезней и религиозных предрассудков.

Религия Индийцев составляет непроницаемый предмет усердных исследований. В основании своем она глубока и проста. Она признавала существование божества, от которого все имеет свое начало и в недра которого все должно возвратиться. Это дух бесконечный и всемогущий, наполняющий вселенную, и причастный материи в существах одушевленных. Это верховное существо, дух мира, есть Брама. Он, посредством Ману, начертал книги Веды, которые, спустя долгое время, были приведены в порядок Виадзой (Viadsa) (Виаса.).

Три великие силы: творческая, хранительная и разрушительная, олицетворили собою тройственное божество Брамы, Вишну и Сивы, которые составляют Индийское Тримурти или Тритвам.

Брама, божество верховное, отец богов и людей, творец всего, не имеет своего храма. Им, кажется, менее всего занимаются люди его, которые полагают его утомленным от труда создания, жаждущим покоя и не удостоивающим обращать взор свой на бедное создание (Все вообще путешествующие Европейцы по Индия повторяют в описаниях религии Индийской старые басни своих предшественников. Ред.). Его изображение встречается однакоже в храмах, посвященных другим божествам. Его представляют о четырех лицах, сидящего на гусе, держащего в одной руке чашу, а в другой жезл.

Вишну, божество охраняющее, изображается чернолицым, с четырьмя руками, лежащим на чудовище получеловеке и полу-птице, держащим палицу, раковину, [27] земледельческую косу и цветок. Многочисленная секта Вишнубактеров отличается двумя чертами, проведенными по лбу. Исповедники этой религии приносят жертвы от плодов, цветов и елея. Вишну приписывают 10 воплощений и несчетное множество превращений; говорят, что, приняв вид получеловека и полульва, он низвергнул противников неба и земли.

Сива, бог разрушения и возрождения, представляется под видом упоенного вином человека, черноголовый, покрытый пеплом, о трех очах, сидящий верхом на тельце. Иногда ему дают также четыре руки и пять голов, из которых каждая украшена полумесяцем. Нередко обожают его под видом лингама, священной эмблемы возрождения. Перед ним горит неугасимая лампада, которой светильник служит символом неиссякаемости рода человеческого. Замужние женщины носят лингам из золота или серебра, в маленьких медалионах, для получения дара плодородия. Жрецы, посвятившие себя служению лингама, также носят его знаки, но они обрекают себя безбрачию.

Последователи Сивы отличаются тремя линиями на лбу, начертанными в виде полумесяца над носом.

Две великие богини Индийцев: Лакшми и Дурга. Первая, супруга Вишну, богиня счастия и всех благ, изображается сидящей на листке лотоса с гитарою в руке. Вторая, супруга Сивы, жестокая и воинственная, действует сотнею рук, попирает ногами великана, которого пронзает пикой. Индийцы боготворят еще великое множество других второго разряда божеств.

Брамины, или брамы, суть жрецы и философы Индии. Их религия возвышеннее и духовнее народной.

Храмы, посвященные браминическому служению, которым Европейцы дали имя пагод, называются Индийцами девал. Эти храмы представляют четырехугольное здание, окруженное галлереей из столбов; при каждом храме есть бассейн, где совершают омовения. [28]

Одна из замечательнейших пагод в Индийских владениях Франции находится в двух милях от Пондишери. Она посвящена богу Сиве. Мы посетили этот храм, по обычаю тамошней езды, в паланкинах, носилках, устроенных из бамбуковой трости, в виде ящика с дверцами, устланного мягкими подушками, под навесом богатого балдахина, убранного бахрамой и кистями. Этот способ езды довольно быстр, но чрезвычайно неприятен для непривычных. Потрясения от бега носильщиков причиняют тошноту в роде морской болезни. Эти ребята носильщики (boys) означают меру хода криком: хо-хо, хо-хо! Их ремесло принадлежит к самым тяжким. Можно себе представить, что такое бежать под тяжелой ношей, обливаясь тропическим зноем.

Две широкие четырехугольные двери ведут во внутренность храма. Эти двери украшены зубчатыми карнизами и головой о трех рогах, встречаемой на всех Индийских храмах. Весь фасад украшен великолепными барельефами изображений богов и фантастических животных, самой отчетливой, тончайшей и прочнейшей работы, сохранившейся в продолжение несчетных веков.

Сколько дум наводят величие, древность и безмолвие этих памятников времен, о которых самое сказание уже стерто, но которые устояли нерушимыми и немыми свидетелями стольких переворотов на земле!

Странные изваяния на внутренней стороне дверей сохранились не до такой степени, как снаружи. Пластика представляет женщин или богинь, всех более или менее искаженных. Фигура самая замечательная и наиболее уцелевшая представляет стоящую женщину, которая смело подпирает бок рукою, в другой руке держит огромного змея, с силой сжимая его, и животное описывает в воздухе большой круг над ее головою. Лице женщины сияет веселием, волосы лежат прядями на лбу, цепи обвивают шею. Высокая девственная грудь ей обнажена, [29] высокие бедра рисуются под короткой туникой; во всей постановке ее дышет нега и сладострастие.

На вершине храма поставлен высокий шест, на котором выкидывается флаг во время празднества. При входе стоит бронзовая телица — стража пагоды, животное священное для Индийцев. Но более всего поражает пятиголовое изображение Сивы, бросающее грозные взгляды на униженных своих обожателей. Не в дальнем от святилища расстоянии находится неизбежный очистительный бассейн, в глубь которого ведет прекрасная каменная лестница.

Наш вожатый — полу-Индиец, полу-Француз — провел нас под навес таинственного сарая, где тщательно сберегают деревянных лошадей и телиц, на которым путешествуют боги в дни великих празднеств. Наше появление перепугало стаи летучих мышей, которые стали сновать во всех направлениях, укрываясь под защиту фантастических животных.

Вне храма указали нам на огромную колесницу Сивы. Эта махина подымается двумя тысячами человек. Весь кузов экипажа покрыт резьбой, изображающей большею частию неприличные предметы, потому что Сива представляет не только символ разрушения, но и символ возникновения или возрождения.

Нам оставался осмотр внутренности святилища. Наше посещение возбудило любопытство браминов и баядерок, их миленьких спутниц. Две или три из этих прекрасных подруг подошли к статуе Сивы. Они смеялись и болтали между собой очень приветливо, красуясь перед нами; но строгий и недоверчивый взгляд одного из старцев заставил их удалиться. Нам позволено было ступить на порог святой обители, и оттуда мы старались проникнуть взором как можно глубже; но кроме нескольких деревянных и бумажных телиц не могли ни чего видеть. Изредка мелькали перед нами служители храма, [30] и, разумеется, внимание наше сугубо обращалось на служительниц — баядерок.

Нельзя себе представить ничего эфирнее и грациознее костюма этих хорошеньких созданий. Легкий газовый шарф обвивает облаком их тело, закидывается на плечо и опускается назад. Короткая и узкая юбка, обшитая золотыми галунами, обнимает гибкий стан. Шелковые шаравары опускаются до щиколотки, открывая ногу — драгоценнейшее украшение баядерки, которой танцы составляют религию, славу и жизнь.

Смоляные пряди волос их, собранные на затылке головы, украшены золотыми бляхами и ароматными цветами. Руки их обнажены до плеча и покрыты браслетами, а шея цепями; на ушах и на носу навешаны золотые кольца. Все эти частности, начиная от металлических украшений, от прозрачного газа, полускрывающего смуглое упругое тело, до пламенных черных глаз, все это роскошное соединение представляет роскошное целое.

Пляска баядерок не имеет отчетливых движений и прыжков наших стран, но медленные, полные грации и неги движения, страстные порывы, огненные взгляды и неописанные перегибы стана, дают этой пляске жизнь, непонятную в наших классических танцах. Эти тысячи различных положений, эта сладострастная пантомима невообразимы; это язык желаний, томления страсти и ревности даже до отчаяния. Пляска кинжала и пляска голубя занимают первое место в их репертуаре. Последняя состоит из быстрого кружка, от которого легкие юбки танцовщик надуваются пузырем.

Баядерки разделяются на два класса: одни принадлежат храму и посвящены служению, другие служат увеселением на пиршествах, за условную плату. Первые отдаются своему назначению с детского возраста; их выбирают из ремесленных классов. Каждое семейство, в котором четыре дочери, обязано отдать одну храму. [31] Находятся родители, которые посвящают дочерей своих и без этого условия; тогда жрецы выбирают из них прекраснейших. Их послушничество состоит в исполнении беспрерывных плясок в честь богов. Если брамины почему-нибудь бывают недовольны плясуньями, то отдают их обществу. Они поступают под присмотр назначенной для того женщины, которая нанимает их на торжественные празднества. У набабов и раджей почитается роскошью иметь на жалованье множество баядерок.

Одежда браминов не многосложна. Тело их обнажено по пояс, кусок белого полотна обвертывает их до пят. Лоб, руки и грудь их размалеваны белыми полосами. Они бреют голову и покрывают ее во время служений. Многие из них носят линзам, как символ возрождения.

Мы попали на празднества Гелама, торжествуемые в продолжение девяти ночей пышными процессиями. Это самые эффектные сценические представления в огромных размерах. В главе шествия идут два слона под пестрою группою народа с яркими знаменами. Слоны поминутно движут ушами и грозным хоботом. Они идут медленной поступью впереди двух безобразных картонных болванов, изображающих идолов, которых заставляют исполнять самый странный мимический смысл. По обеим сторонам улицы течет толпа народа в белом одеянии, с священными трофеями над головой; за толпой идут трубачи. Этот общий хаос народа представляет истинную вакханалию.

На долгих носилках, подымаемых шестью человеками, горит кокосовое масло, смешанное с коровьим навозом. В некотором друг от друга расстоянии поставлены факельщики, окружающие виновника празднества, несомого под богатым балдахином. В первые дни процессий это божество сокрыто от глаз правоверных; оно является видимым в последний день Гелама. [32]

Эта одна процессия может расплодиться в поразительных декорациях различного рода.

По верованию Индийцев душа с самого рождения назначается добру или злу. В час смерти она предстает пред правосудного духа Ямо, который присуждает ей по достоинству, или обратиться в божественную эссенцию, которой она составляет собою отблеск, или низвергнуться в преисподнюю, в последовательное превращение в различных животных, чтобы по очищении войти опять в душу человека для новых испытаний.

Есть в Индии особенный класс фанатиков, которые созерцательною, бесстрастною жизнию домогаются вечного блаженства. Они обрекают себя совершенному забвению мира сего и удалению в пустыни, где питаются одними кореньями и становятся в разные неловкие и трудные положения, В которых пребывают как можно долее и всю даже жизнь, если только станет силы, полагая тем приблизиться к душе всемирного божества. Этих фанатиков называют факирами. В старину встречалось их по разным трущобам великое множество; ныне ж число их гораздо уменьшилось, и вообще Индийский набожный фанатизм остыл в наше время.

Долго считалось священной обязанностию женщины не переживать своего мужа, и в духе религиозного предрассудка сжигать себя на его прахе. Этот ужасный обычай был введен браминами, которые употребляли все средства для возбуждения фанатической привязанности жены к мужу и хранения в святости чистоты семейных нравов, служащей основою хранения чистоты и святости общественной, следовательно общечеловеческой. Жертва сожжения себя не была постановлена законом, но поддерживалась предрассудком. Такие подвиги любви уже почти вышли из употребления; однако, за несколько дней до нашего прибытия в Пондишери, сказывали нам, что будто какая-то вдова решилась войти на костер. [33]

С приближением кончины, каждый Индиец, живущий в окрестностях Ганга, желает видеть перед смертию воды этой священной реки. Обитатели других стран влекутся к другим рекам, почитаемым благословенными свыше. Тела их сжигают, но иногда и погребают.

Правила религии и нравственности хранятся в книгах Веды, писанных мудрым Ману, по вдохновению самого Брамы. Из этого источника произошли четыре упаведы, шесть анья, упаны и пураны.

Законы Ману непреклонно строги. Они приговаривают каждого вора быть посаженным на кол, прелюбодея на растерзание псам и на сожжение на малом огне; оказавшего неуважение брамину на изъязвление языка острым раскаленным железом.

Брамины представляют главу, мыслительную силу общества. Им принадлежит право и знание духовного смысла книг священных, служение божеству и посвящение других каст общества в тайны религии. Они присутствуют в храмах, при тронах царственных, в советах государства, в верховных судилищах и правительственных местах. Они наблюдают изящную простоту в жизни и в одежде, питаются овощами, молоком и зерном, имеют отвращение к яству мяс. Но эта каста, когда-то высокая по достоинству, переродилась.

Чатриям была вверена исполнительная власть, приведение в действие закона мысли.

Вайсии заправляли торговлей.

Судры обречены были заботам трудов земледельческих, ремесленному промыслу и домашним работам. В целости своей члены этой касты исполняли свое назначение по долгу; ныне они требуют за то платы. Судрам, допускаемым к обрядам наружного богослужения И богопочтения, было возбранено чтение и объяснение законов.

Ослушники или преступники каст, посягающих на права другой касты или нарушающие ее постановления, [34] выкидывались из тела общественного в особенный отдел париев, вообще презираемых.

Индиец исключался из касты своей за общение с другою кастою, за употребление упоительных напитков и за тьмы проступков, на которые теперь смотрят очень снисходительно. Изгнание из касты своей почитается для Индийца высочайшим наказанием.

Кроме главных отделов сословий, каста судров подразделяется еще на многие другие, которые классифицируют ремесла.

В настоящее время все эти разделы последней касты, судра, ограничиваются двумя сословиями: левой и правой руки, и в них все рабочие классы народа.

В общежития Индийцы кротки, сносливы и замечательно вежливы. Ум их жив и проницателен. Их беседа всегда одушевлена, не смотря на спокойствие темперамента. Ни что не может уподобиться их воздержности: сарацинское пшено, плоды и овощи составляют их пищу, вода почти единственное их питье, вино и водка им не известны. Они очень наклонны ко всякого рода сценическим представлениям; фокусники и баядерки составляют их любимое развлечение.

Гуни или малла — фокусник-магнитизер змей, исполняет в тоже время должность врача и отводчика глаз, обморочивающих зрение. Гуни начинает свои чарования воззванием к богам и краткой речью к обществу; потом произносит скороговоркою кабалистические слова. Искусно крадет из-под колпаков положенные на стол шары, глотает камни и возвращет их с усилиями и натугами, не слишком сообразными со вкусом изящества. Такие и подобные штуки заключают первый отдел представления. Гуни берет волынку и, наигрывая странную арию, вызывает из корзины змей и заговаривает их звуками и магнитизмом. [35]

Славные испытателя наук, астрономия и математики, составлявшие в древности славу Индийцев, совершенно иссякли. Архитектура пала, музыка находится в непонятном состоянии варварства, живопись представляет безобразную путаницу. Уроженцы этого края, кажется, созданы для созерцательной жизни. Одни ремесленники и хлебопашцы одарены деятельностию, и эта последние классы необыкновенно искусны в своих занятиях.

Ручные работы запрещены браминам, которым разрешено испрошение подаяния. Индианки не имеют права учиться грамоте. Обязанности супруги, матери и хозяйки дома составляют для них все. Хотя обычаи и законы допускают многоженство, но Индийцы обыкновенно довольствуются одной женою.

Французское общество Пондишери отличается гостеприимством, которое свято наблюдалось креолами всех наших колоний. Мы почитали себя счастливыми в этом кругу, в котором мы перенеслись мысленно за несколько тысяч миль, на родину.

Страшные враги Европейцев в Пондишери — мошки, которых беспрерывное уязвление обращается в настоящее бедствие, и зной, доходящий в тени до 40°. Наши соотечественники не покидают укрытых жилищ своих ранее вечера, выезжают на лошадях или на буйволах. Европейцы весьма трудно свыкаются с климатом. В первые полгода запасные силы поддерживают их, но далее начинаются все страдания от зноя, от мошек, от ослабления, доходящие до отчаяния. Иным восьми и десяти лет бывает недостаточно на привычку к климату, а иным нет возможности свыкнуться с враждебной температурой во всю жизнь.

Произведения Индийские уже вычислены были выше. Индиго, кожи и бумажные ткани составляют основу их промышленности. Гвинейское бумажное полотно частию, [36] окрашенное в синюю краску, имеет сбыт в Африку и Антильские острова. В Английских колониях Короманделд производят ткани тончайшей доброты, под названием салампур, и платки красного цвета под названием мазулипатам. Бенгалия производит кисеи (nansouques) конечного совершенства. Mallemoles называются кисеи мальдские. Индианки наиболее употребляют этот род. Doreas такой же доброты вывозятся в Америку и в Антильские острова. Сирсака, систресай, канадари — материи шелково-бумажные, производимые на фабриках на Угли и в Балассоре. Платки burgos на фабриках Коромандельских. Там производятся также ткани полушелковые. Шелковые Бенгальские ткани считаются лучшими в Индии. Оттуда посылает она свои произведения в Коромандель, и получает в замен голубое гвинейское полотно, платки, соль и кораблестроительный лес. С берегов Короманделя отправляют в Цейлан гвинейское полотно и платки, на обмене кокоса и арека (arek).

Монеты, употребляемые в Пондишери: рупии в цену 2 фр. 77 сентимов. Золотая пагода есть сравнительная монетная единица, ценностию в 8 франков и 31 сантим. Пагод уже очень мало в обороте в Индии. Пагода Пондишери подразделяется на рупию, сереб. монету, фанон и каж. 24 фанона составляют пагоду, 8 фанонов рупию; в фаноне 60 каж.

© текст - Погодин М. П. 1849
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Иванов И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Москвитянин. 1849