-

КЯХТА И МАЙМАЧИН.

Меновая торговля наша с Китаем посредством Кяхты чрезвычайно значительна, и обороты бывают ежегодно огромные; но еще очень мало сказано о сей торговле в том отношении, в каковом мы, Русские, должны понимать оную, потому, что большая часть писавших об оной путешественников имели мало случаев, дабы вникать в производство оной, и потому дарили нас лишь поверхностными замечаниями. В нескольких Журналах, и в особенности в Азиатском Вестнике и Московском Телеграфе, рассеяны кое-какие о сем предмете сведения. Издатель Енисейского Альманаха, в статье весьма любопытной о Маймачине, говорит довольно пространно о наружности лавок и о том обеде, на котором, во время своего там двадцати-четырех-часового пребывания, присутствовал, но о сущности торга ни слова. Г. Добель пространнее других конечно, но вовсе не удовлетворительно, хотя и заманчиво, говорит об оной. В некоторых старинных книгах, хотя и говорено о сем торге, но так давно, что с тех пор все изменилось, и потому известия сие обветшали. Мнения, [249] рассказы и толки Англичан о Кяхте, как и вообще о России, к сожалению, доселе очень неверны, странны и даже нелепы. Доказательством сему, между прочим, служить может недавно напечатанная о Сибири статья в Revue des deux Mondes, на которую, как слышно, готовится возражение. При такой скудости всякое даяние благо и всяк дар совершен, но тем паче даяние известий, написанных умно, дельно, отчетисто и справедливо, человеком, который бывал в Кяхте и, следовательно, в Маймачине не раз, а десять раз, и жил довольно долго в кругу людей опытных, знающих и благонамеренных, да и к тому же обстоятельствами был поставлен в возможность собрать о сем предмете достовернейшие и любопытнейшие сведения. Всё это сделал, и в этом положении находился хороший мой знакомец, Ю. И. Жулиани, с дозволения которого я извлекаю, что следует, из путевого его портфеля. Надеюсь, что читатели будут довольны сими известиями, предлагаемыми здесь вкратце.

Крепость Троицкосавск, которая ныне не что иное, как небольшой городок, без малейших следов бывалых укреплении, расположена в узкой лощине, со всех сторон окруженной горами довольно высокими, и должно правду сказать, что для крепости это очень местоположение невыгодное. [250]

В этом-то городке имеют свое пребывание чиновники Кяхтинской складочной таможни, и другие гражданские и воинские чины, впрочем, в весьма незначительном числе. В городке сем 2 церкви, более 300 домов и более 3300 жителей.

В четырех верстах от Троицкосавска, следуя по берегу речки Кяхты, находится еще маленький городок, носящий название от реки, и который, по настоящему, есть не более, как купеческий квартал. Большая часть домов, хотя и деревянные, очень красивы и хорошо выстроены; и один лишь взгляд на сей квартал знакомит вас с зажиточностию обывателей.

В расстоянии ста сажен от Кяхты, находится Китайский городок Маймачин, среди равнины окаймленной на небосклоне Монгольскими горами. Город сей был основан Китайцами в 1730 г., т. е. два года спустя после основания Кяхты и Троицкосавска. Прежде нежели приступим к описанию Китайского местечка, не худо было бы сказать несколько слов о первобытных сношениях России с Китаем.

Китай стал известен России с 1616 г., а в 1620 году: «Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович вся Русии, велел Сибирского Томского города козаку Ивану Петлину проведывати про Китайское Государство и про Обь реку великую и про иные Государства. И Божиею милостию [251] Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича, всея Русии Самодержца, счастием, тот Сибирский козак Иван Петлин ходил и про Китайское Государство и про Обь реку великую и про иные Государства, жилые и кочевые улусы проведал» (Драгоценное сие описание находится в Императорской Публичной Библиотеке, и известно под названием: Собрание о всяких различных писаний многих вещей. Книга сия писана в лист на бумаге чешкою скорописью. — Пр. В. Б.). В сие уже время начали Русские вывозить из Китая дорогие камни и чай. В 1629 г., было предписано пограничным Воеводам знакомиться ближе с Китайцами. В 1655 году отправлено первое посольство, но не принято. Второе, в 1675 году, со свитою, грамотою и подарками, хотя и принято, но без всякого успеха в переговорах. В сие время воспоследовали некоторые распри между нами и Монголами; дело дошло до драки, и мы взяли Албазин. Китайский Император сделался несравненно мягче, согласился на переговоры, и первый трактат заключен 1689 года Головиным в Нерчинске, на котором положено, чтобы торговым людям ездить беспрепятственно из одного Государства в другое. В последствии торговые сношения чуть было не остановились, но открылись снова в Селенгинске; однако же слишком неопределнтельно и беспокойно. В 1719 г. [252] Император Петр I-й послал Гвардии Капитана Измайлова к воинственному Кан-си с дарами, которые заключались в прекраснейшем оружии, и с грамотою о подтверждении трактата 1689 года. Император Небесного Царства согласился на пребывание в Пекине Российского Консула, по случаю приходящих туда наших караванов и вообще по всем торговым делам, но с тем, чтобы возвращено было 750 кибиток Монголов, перебежавших не задолго пред тем в наши пределы. Император Петр находился тогда в Персии; дело затянулось; недоброжелательная сторона к России в Китае сим воспользовалась, и дружелюбие охладело. С тех пор до Екатерины I-й не было между обоими народами ни каких торговых сношений, но в 1727 г. Граф Савва Владиславич Рагузинский отправился в Пекин и, по воле Китайского Императора, возвратился на границу с кредитивом к Начальникам Урги о заключении трактата, которым на реке Буре между прочим соглашено было: 1, уничтожишь дела о перебежниках; 2, иметь торговлю, как на границе, так, посредством караванов, в Пекине; свободно пропускать курьеров и определить постоянное место сношений, а посему и назначен для сего берег р. Кяхты, и поставлены знаки в виде двух столбов, которые и ныне существуют между Кяхтою и Маймачином. Граф Рагузинский скоро после сего, в 1728 г., [253] выстроил на месте, где ныне существует Кяхта, солдатские казармы, и немного ниже по течению реки, деревянную крепость, таможенный двор и еще казармы. Мало по малу начали съезжаться в застроенные места промышленники и купцы Русские, а в 1730 году получил свое основание Монгольский торговой город Май-ма-чин. Не смотря на сии, по видимому, уже определительные торговые сношения обоих народов, обоюдные действия купечества находились в слабом положении; таможня переносилась до 1784 г. из места в место, и лишь в 1792 году, при дополнительных трактатах, все пришло в стройный порядок, и торговля облеклась настоящим своим достоинством. Троицкосавская крепость в 1822 г. сделана заштатным городом, а Кяхта носит название торговой слободки (Сведения сии частию заимствованы язь превосходного Журнала Г. Спасского.).

Шаг за Кяхтинский шлагбаум, и вы в Китайском городке, обнесенном довольно низкою стеною, или скорее, оградою с несколькими чудного вида башеньками. Домы все одинаковой высоты и не превышают стены; над кровлями высятся лишь пять или шесть ворот с башенькими, украшенными остроконечными кровлями, которые, ни дать, ни взять, похожи на кровли наших Китайских павильонов. [254]

Маймачинские улицы прямы и выстроены в линию, шириною в три сажени; по обеим сторонам стелются деревянные мостки. Домы имеют лишь 4 аршина в вышину, и почти плоские кровли их выштукатурены, подобно как и весь корпус, снегоподобной белизны глиною.

Очень мало домов снабжены окнами на улицу, большею частию имеют вид как будто бы отворотились задом, и на всех есть небольшой навес. Большие ворота, о которых мы имели случай прежде сего упомянуть, находятся на перекрестках, и служат к соединению четырех улиц, сии перекрестки образующих.

Каждый дом состоит из нескольких отделений: 1-е, квартира хозяина дома, 2-е, лавка для мелочного товара (часто сии два отделения совокуплены бывают в одно); 3-е, кухня; 4-е, кладовая, где сохраняются кипы чая и тюки нанки. — Сии три отделения, занимающие три стороны квадратного двора, не имеют между собой ни малейшего соединения, и каждое состоит из одной комнаты, имеющей одну дверь, ведущую на крытую галерею, простирающуюся на дворе вдоль строений.

В каждом из сих помещений есть диван, простирающийся во всю ширину комнаты от одной стены до другой, и имеющий от восьми до девяти футов глубины. Служа на ночь ложем, диван сей окружен бывает [255] занавесками из какой нибудь ткани, каковою покрываются подушки, равно как и тюфяк; цвет ткани сей бывает различный, но большею частию красный с черными каймами. Горница сия топится посредством трубы, проведенной под диваном, и соединяющейся с печкою, устроенною снаружи; сверх того перед диваном возвышается медный треножник, беспрестанно полный горящих угольев, как для закуривания трубки, так равномерно и для содержания всегда в готовности огромного самовара с чаем, без которого Китаец жить не может, и коим подчивают купцы всякого покупателя.

Маймачинские Китайцы управляемы чиновником, Заргучеем, который с Помощником своим распоряжает и заведывает всеми коммерческими, благочинными и духовными здесь делами; этот Заргучей имеет едва ли не неограниченную власть: он может посадить в кандалы или выбить батогами первостатейных Маймачинских купцов. Заргучей сидит на этом месте лишь три года, и по истечении шагового срока сменяется другим: ибо мудрое Китайское Правительство полагает, что достаточно трех лет Заргучею для значительного себя обогащения. И, кажется, опыт беспрестанно доказывает неошибочность этого мнения.

Дом Заргучея снаружи почти вовсе не отличается от прочих домов; но при входе [256] в сени, служащие храмом, вы видите несколько знамен, и двух огромных глиняных львов, выкрашенных зеленою краскою. На лево от храма, портик, ведущий в маленький дворик, и в сем-то портике арсенал Заргучеевой стражи; на дворике устроены разного рода нары, или келлии; в средней кресла и стол Заргучея, дающего обыкновенно тут свои аудиенции; в лежащей направо келлии покоится карета или повозка Заргучея, впрочем более похожая на артиллерийский зарядный ящик, нежели на что другое; наконец келлия, по левую сторону находящаяся, служит именно входом в коридор, ведущий в другой двор, к коему прилегает равномерно квартира Заргучея, состоящая, как и квартиры других Китайцев, из одной комнаты, и отличается от прочих единственно лишь богатством мебели. Вышед из сеней храмины, вы видите, на маленьком дворике, куда вы тогда войдете, балдахин, осеняющий как бы нечто в роде трона с уступами, на котором сияет имя ныне царствующего Императора, в честь которому сей монумент воздвигнут; трон окружен балюстрадою, имеющею трое дверей, из коих средняя посвящена особе Монарха Небесного Царства, и потому никто не дерзает преступить порога оной. Весь этот монумент украшен различными трофеями, состоящими из знамен, оружия разного рода и [257] земледельческих оружии, что вообще придает ему вид какого-то катафалка.

Направо и налево две крытые галереи, соединяющиеся с двумя или тремя покоями, служащими сборными залами, или биржею для купцов, которые здесь судят и рядят о своих делах; галереи сии украшены символическими изваяниями, и живописными изображениями, представляющими подвиги Гу-ан-ди, в честь коего и храмина сия устроена. За троном, храм, состоящий из трех пределов, к коим проходить можно чрез три аркады или портика, из каковых средний заслонен храмом. В храме нет окон, и свет проникает лишь посредством дверей; в каждом приделе теплится лампада, и благовонные свечи зажжены в разных местах храма.

В углублении среднего придела поставлена колоссальная статуя Гу-ан-ди, лик коего золотой, и одежда весьма богата; в других приделах расставлены разные изображения духов, равномерно колоссальные: дух мира, дух войны, дух счастия, дух любви и пр. находятся здесь со всеми своими принадлежностями. В каждом приделе находится амвон, или стол, покрытый множеством фарфоровых сосудов с искусственными цветами; столы сии служат к возложению на них приношений духам, обыкновенно состоящих из хлеба, плодов, пирожного, пшена, сыра и [258] пр.; в среднем же закалывают обыкновенно агнцев.

Все изображения, в храмине находящиеся, изваяны очень грубо и без малейшего даже признака искусства. Признаться должно, что оные очень похожи на карикатуры, и все сии бедные духи были бы весьма удивлены, если б могли видеть себя столь обезображенными. Как бы то ни было, но народ имеет к сим идолам большое благоговение, и дважды в месяц непременно приносит обыкновенные жертвы и дары.

В Маймачине нет Лам, но однажды в год выписывают такового священнослужителя, и тогда-то бывает заклание ягненка и формальное священнодействие. Эпоха, в которую церемония сия бывает, называется у Китайцев белою луною; ею начинается год и в сие-то время бывает ярмарка. Первые три дня белой луны Маймачинские ворота бывают заперты, и лишь по истечении сих трех дней отворяются, и тогда начинаются веселия и пиршества, равно как меновая торговля с Русскими.

(Окончание впредь.)

Текст воспроизведен по изданию: Кяхта и Маймачин // Сын отечества и Северный архив, Часть 158. № 26. 1833