-

ЛАДЫЖЕНСКИЙ М. В.

ДНЕВНИК,

веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года.

(Продолжение, см. вып. 50-51).

5-го декабря, пятница. Сегодня по приглашению Фо-е мы ездили посетить его Юн-хо-гун’ские капища и вместе осмотреть оные. Для сего отправились во 2-м часу после обеда я, о. В., И. П., II. Е., Ков. и многие другие парадно с казаками. Капище сие находится на краю города, недалеко от северной стены, потому надлежало проехать около пяти русск. верст, много улиц и переулков, кои описывать здесь слишком бы много заняло времени, — скажу только вкратце, что места, коими мы проезжали, [30] мало отличаются от прежде нами виденного: то же строение, та же пыль и нечистота, особенных встреч, достойных внимания, не было, любопытство народа в большой улице нисколько не разнилось с чем, какое мы заметили при первом нашем въезде в Пекин. У ворот на улицу нас встретили несколько лам, принадлежащих к сему огромному капищу. Сим входом мы вошли на пространный двор, со всех сторон обнесенный высокою каменною оградою; в северной стороне оной ворота, ведущие на другой обширнейший длинный двор, выстланный посредине камнем плитняком, также замкнутый с востока и запада оградами; за сими стенами дом для помещения огромного числа лам и учеников, при кумирнях находящихся. Лишь только вступили мы на сей двор, как из боковых выходов начали стекаться разного возраста ...... в красных засаленных халатах, без шапок, с голыми головами, а также и взрослые нештатные ламы, у сих последних чрез правое плечо и под левую руку поверх халата перекидывается несколько раз кусок аршин в 6 той же материи, из которой сшит и халат, — другие же, штатные, были в желтого шелка халатах и с такими же красными перевязями, несколько поважнее. Прямо против нас на севере видны были большие ворота и за оными кровли капищ. — Но нас просили идти налево, т. е. на запад в небольшие воротцы или калитку, на маленький и довольно неопрятный дворик со службами. Тут знакомый нам молодой лама, встретивший еще у вторых ворот, ввел нас в одну комнату, прося несколько обождать пока Фо-е будет готов нас принять, а между тем в засаленных халатах один по одному входили в комнату ламы и заботились об угощении нас чаем, которой вскоре и был подан. Минута через 10 молодой лама пришел просить к ожидавшему нас Фо-е. Прошед из означенной комнаты на север через отдел. других служб в небольшие сени, мы вступили на такой же, только несколько, более, дворик, на коем находилось отделение, занимаемое Г.....м. Хутухта встретил нас на крыльце у входа во внутренние его комнаты, обращенные лицем, как и прочие отделения, на юг. С обыкновенными церемониями и отговорками о первенстве или (в) политичном споре, кому переступить первому через порог, мы вошли (я первый, а потом Г....ъ) в его покои, состоящие из трех весьма миниатюрных комнат, — первая род прихожей, вторая приемная, аршина 4 в ширину и не более 6-ти в длину, о третьей не могу судить, ибо в ней не был, но полагаю, что она служит [31] Г....у спальней и потому вероятно не больше передней или приемной, вход в сию третью завешен желтою запачканною шелковою занавескою. Первая комната или передняя весьма худо и бедно убрана; вторая, приемная, от оной вправо, т. е. к востоку, кан под окном во всю узкую стенку, у противоположной стенки стоит небольшой жертвенник с маленькими кумирами (литыми из меди), кан покрыт довольно старым ковром (тибетским), посредине поставлен маленький столик и с трех сторон оного положены подушки, покрытые волчьим мехом шерстью наверх; в углу в стене, прилегающей к окну, общей со спальною, сделан небольшой открытый резной работы шкапик, из дорогого дерева Хуали, в оном мы приметили разные безделки; стены сей комнаты оклеены белыми обыкновенными китайскими обоями и приставлено к оным для сидения посетителей несколько табуретов.

Разговоры наши начались самыми обыкновенными предметами, потом Хутухта делал вопросы относительно самых неважных обычаев, напр. в юртах ли у нас живут или в домах и проч.., а также — о вероисповедании, есть ли сходство нашего с ихним, т. е. более в наружных обрядах; потом хвастался русскою азбукою письменною, у него находящеюся, и складами с монгольским произношением. По-китайски сей Хутухта говорит весьма плохо. Толмачем при наших разговорах служил на монгольском языке Е. И. Сычевский, а на китайском — Да Лама, тут стоявший, весьма дюжий и грубый по наружности. Любопытствующих было мало, вероятно не допускали. Во время наших разговоров подан десерт, состоящий из винограда и свежих плодов и постил, — для господ поставили на полу особые два низкие и маленькие столика с таковыми же сластями, и потом кирпичный чай, при чем Хутухта объявил, что это их любимый и употребительный напиток, с своей стороны, из учтивости, я уверял Г....а, что и мне оный весьма нравится, ибо я большой охотник до молока и всего молочного, кирпичный же чай много раз пивал у наших Бурят; этот вызов подал предмет Хутухте к вопросам о сих последних, — я описал положение их самым приятным для него образом.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Дневник веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года // Известия братства православной церкви в Китае, № 52-53. 1907