-

ЛАДЫЖЕНСКИЙ М. В.

ДНЕВНИК,

веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года.

(Продолжение, см. вып. 48-49.)

Тут мы видели употребляемые китайскими священниками при совершении литургии черные атласные шапочки. Миссионеры испрашивали разрешения у святейшего папы употреблять оные, потомучто — по китайскому обычаю укоренившемуся — неприлично и даже показывает неуважение быть без шапки при ком-либо, а потому и все входящие для молитвы не снимают шапок. Миссионеры, чтобы заменить чем-либо сие допущение, не ставят в своих храмах в Китае лавок, а постилают ковры, на которых, стоя на коленях, христиане молятся. Епископ почти каждый день сам служит весьма рано. Осмотрев главную часть храма, мы пошли на хоры, находящиеся над главным входом во всю стену. Надобно заметить, что главные или парадные ворота, ведущие к главному входу, всегда заперты, — в храм же входят с северной стороны в боковые двери. На хорах некогда были довольно большие органы, от коих мы видели только остатки, — во время гонения на христиан оные были изломаны. Сказывают, что когда играли во время служения на органах, то звуки слышны были на довольном расстоянии в окрестности; народ всегда сходился к воротам слушать оные. Теперь хоры не посещают, — это приметно по чрезвычайно толстому слою пыли, лежащему на полу и который мы потревожили. По бокам хор есть две двери, ведущие в северную и южную башни, по углам переднего фасада находящиеся. — Мы пошли по узкой винтом лестнице на северную, с самого верха открывается весьма обширный вид на город, другая же половина заслонена фронтоном и видна с южной башни; многолюдная улица, ведущая от ........ ворот, по всему протяжению — на 5 верст — представляется отсюда взорам; мы с четверть часа были на верху с большим удовольствием и неохотно спустились в низ. Из храма нас повели на маленькую обсерваторию, где миссионеры, в последнее время Рибейра, занимались астрономическими наблюдениями, оная невысока, имеет небольшую комнату; тучный аббат сей любил посещать сие место и даже живал здесь в летние [30] жары, и теперь мы нашли филосовскую постель одного китайца-священника, несколько христианских книг, историю Петра Великого на французском языке и Вольтера. Обсерваторийка сия ныне обращена в колокольню, — место, откуда делались наблюдения, прикрыто ныне навесом, под коим висит небольшой колокольчик. У самого сего здания есть небольшая комната, служившая для наблюдений прохождения светил во время оно. Сойдя вниз мы пошли в так называемую часовню, ее описал подробно Е. Ф. Тимковский. Мы нашли оную без всякой перемены в отношении убранства, только в запущении: бумажный потолок висит клочками, крыша здания давно не починивалась и стены во время дождя пропускают часть воды, пыль также и в сем здании покрывает предметы толстым слоем. Отсюда мы пошли взглянуть на фасад храма, а вместе и посмотреть памятники, поставленные Императором Кан-си португальским миссионерам за содействие их и заслуги при трактате, заключенном китайским государством с Россиею, — памятники, которые обнаруживают интриги противу нас римских вероисповедников, и которые они тщательно от наших прежде скрывали или неохотно показывали и объясняли. Памятники сии состоят из двух больших из белого мрамора камней вышиною в 3 _1/2 арш, поставленных вертикально на мраморных в три аршына длиною изображениях черепахи. На камнях высечены надписи по китайски и маньчжурски за что оные и кем даны. Над оными сделаны павильоны, крытые желтой черепицей. Памятники сии помещены у каменного помоста крыльца и обращены надписями ко главному входу в монастырь. Мы просили списать нам копию с оных. Вообще все строения сего пространного аббатства пришли в ветхость, многие покои, или лучше сказать большая часть, никем не заняты с давнего времени, мы не нашли здесь ни той опрятности, ни вкуса, исключая главного храма, какой приметен в наших скромных пекинских обителях. Гостиные комнаты, в которые мы потом прошли, некогда были богато в китайском вкусе убраны, ныне и оные носят на себе признаки времени всеразрушающего. Из гостиных нас провели к епископу в его внутренние покои, состоящие из двух комнат — теплых и довольно изрядно убранных. Почтенный старец занимался чтением Journale des. S. P. Напившись чаю, мы простились с ним, я пригласил его пожаловать к нам на обед 6-го числа, но он отозвался, что приедет запросто в другое время. О. В. при сем случае сказывал мне, что получив позволение от Китайск. Правит. здесь остаться единственно под предлогом старости лет и болезни, он не может выехать открыто, для [31] моциона же нарочно нанимает, чтобы не быть примечену, самого дрянного извощика и таким образом ездит иногда по городу и за город, где любит погулять пешком. Он нас просил также мимоездом навещать его, без всяких церемоний, что и для меня приятнее. Таким образом мы расстались. Почтенный старик провожал, несмотря на убеждения, до самых экипажей. От него мы для прогулки поехали по большой улице, идущей от юга к северу, от ворот Сю-ань-ву-мынь к воротам Дэ-шэy-мынь, оная совершенно подобна во всем улице Лун-фу-сы-цзе; не доходя четверо торжественных ворот Си-сы-пай-лэу, поворотили на восток, т. е. направо, в довольно широкую улицу, ведущую к прекрасному мосту Цзинь-ао-юй-дун, находящемуся в Хуан-чэн; для сего въехали в ворота Си-ань-мынь, в оных три входа, средний затворен, кроме Императора в оный никто не имеет права въезжать, боковые же не имеют притворов и служат для проезда. Вышеупомянутый мост построен через озеро Тхай-и-чи. Он сделан из белого мрамора на 9 арках, в ширину имеет (сходно описанию Пекина о. Иакинфа) около 3 сажен, а в длину — 66 сажен. Перила оного из того же мрамора, в один аршин с лишком вышины, сплошные, с изваянными маленькими львами сверху. По краям сего моста торжественные деревянные обыкновенной формы ворота: на запад от оного — называемые Цзин-ао, а на восток — Юй-дун, от коих мост получил свое наименование. Летом, когда огромный пруд покрывается красивыми и благоухающими Лянь-хуа (ненюфарами), место сие получает особенную прелесть; да и теперь оно чрезвычайно привлекательно: несмотря на то, что озеро покрыто льдом, занесенным толстым слоем пыли, и кущи деревьев, коими осенены различные беседки на холму, вершина коего увенчена величественной пирамидой в виде монгольской Субурги, лишены по времени года пышной своей зелени, — со всем тем, говорю, с моста наиприятнейший вид и в особенности к северной половине. Мы ехали в повозках и поэтому я вскользь только мог видеть оное, впоследствии постараюсь описать удовлетворительнейшим образом. С моста нас провезли подле полукруглой ограды Чэн-гуан-дян’я, это — круглое здание, возвышающееся над оградой и имеющее название в просторечии Тхуань-дянь т. е. круглая тронная; далее въехали в ворота, к Цзы-цзинь-чэну т. е. ко кремлю ведущие, миновав угол оного, мы поворотили влево на север, — с западной стороны т. е. левой находился Да-гао-сюань-дянь или троная, а с востока, т.е. с правой стороны — Цзн-шань (так в тексте. — OCR), т. е. Красная гора, с большим садом, украшеным беседками, [32] осененными разнообразными ветвистыми деревьями; обогнув ограду с трех сторон (В. С. и З.), обведенную около сего места, при северо-восточном угле Цзы-цзинь-чэн въехали в ворота, и потом, поворотив направо т. е. к югу, продолжали ехать улицею Бэй-чэн-цзе; на правой стороне оной миновали О-ло-сы-вынь-гуань или Маньчжурско-Российское Училище, т. е. ворота оного довольно ветхие и неопрятные, самого же здания не видно; слева наискось оного находится капище Сюань-жинь-мяо для приношения жертв духу ветров, с улицы видны только черепичные кровли оного; далее, пройдя переулок слева находящийся, минуете капище Нин-хо-мяо, посвященное духу громов; несколько далее с правой стороны строения Ву-бей-юань т. е. военное депо, об наружном виде оного ровно нельзя сказать ничего особенного; наконец мы поворотили влево в широкую улицу, идущую от ворот (кремля) Дун-хуа-мынь к востоку, и, переехав через мост на канале, выехали из Императорского города или Хуан-чена воротами Дуань-мынь называемыми и повернули вправо около стены сего города по довольно тесной и нечистой улице до моста Бей-юй-хэ-цяо, т. е. северный мост через канал Юй-хэ, и потом по правой стороне сего канала мы въехала в улицу Дун-цзян-ми-сян, на коей находится и наше подворье и Сретенский монастырь. Мы прибыли в сии уже в сумерки.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Дневник веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года // Известия братства православной церкви в Китае, № 50-51. 1907