ЛАДЫЖЕНСКИЙ М. В.

ДНЕВНИК,

веденный с 1830 года.

(Продолжение)

11-го февраля 1831 г.Среда.

В девятом утра 1 1/2° холода. А в полдень ртуть на точке замерзания, по подул теплый и довольно сильный Ю. З. ветер, продолжавшийся за полночь. А в 11 1/2 часов 1 1/2° тепла. В 10-ть часов утра известили нас о прибытии 3-го корейского посланника со свитою на наш посольский двор. О. А — рассудил принять их у себя, ибо у меня тесно и душно бы было для такого числа народа. С посланником был еще старичок и до 30 человек офицеров с павлиньими перушками. — Когда они уселись т. е. посланик и старик ибо прочие, хотя и толпятся и шумят [18] около, но не смеют сесть, то и я пошел с ними познакомиться. Посланик уселся на диван, а старик с боку на креслах. Я застал их в письменных разговорах с Захаром Федоровичем. — Меня рассматривали с любопытством и я предложил несколько вопросов. — Вот их ответы: на вопрос о имени, чине и летах посланник ответил, что он по фамилии Ли, а по имени Джи-юань, чиновник 2-го класса, товарищ министра церемониалов 60-ти лет; старику же 65 лет, но кто он точно мы ее узнали. На вопрос о числе жителей посланник отозвался, что не может сказать определенного — на сие З. Ф. довольно колко возразил, неужели как государю неизвестно сколько у него подданных! Посланник отвечал неудовлетворительно и не прямо, что посольства, сюда посылаются каждогодно, что чиновники бывают всегда другие и что число сюда отправляющихся государю их известно. Далее спросили, как называется их государь по фамилии и имени? — Посланик отвечал, что по фамилии Ли, имени же он не смеет написать; не удовлетворяясь ответом З. Ф. сделал запрос, по крайней мере, как называется правление нынешнего государя, на что отвечали, что у них нет особенного названия правлению, но пишется в бумагах здешнее. — Объяснив им, что у нас в России Государи не скрывают своих имен, что народ предан Монарху как отцу, произносит оные с благоговением и любовию и что при выездах Императора всем можно его видеть, только в почтительном отдалении. Посланник отвечал, что их Государя можно видеть. — Сим заключили разговор; они обратили внимание на глобусы и с большим любопытством рассматривали севши на карачки небесный поворачивая его со всех сторон и потом пожелали посмотреть храм.— Офицера бывший с ним многие очень благовидной наружности.

Корейцы не соблюдают Китайских правил учтивости, встав с места они не обращают внимание на хозяев и прощаются уже на дворе, когда совсем отправляются. — Их проводили в церковь, — благолепие коей их поразило, они рассматривали иконы с большим любопытством, равно паникадилы серебрянные и книги. В алтарь были впущены только посланник, старичок и немногие из офицеров. Распятие висящее пред престолом, искусно сделанное художником приметно привело старших в умиление, они очень долго и с благоговением взирали на оное. О Арх. в кратких словах сделал им пояснения, кого оное изображает; прочие смотрели в алтарь из за северных и [19] южных дверей и удивлялись. — Вышедши из церкви корейский 3-й посланник распрощался с нами сложив руки кулак с кулаком и поднося или подымая оные в сем положении на груди, затем последовала и вся свита. Мы не шли сопровождать, ибо в сие время прибыл упомянутый мною выше чиновник 3-го класса тозинтай с больным стариком. — Последний был в трауре, но неглубоком то есть не имел только шарика и кистей на шапке (у него был непрозрачный шарик т. е. 6-го класса), — на днях я видел нескольких китайцев весьма хорошо одетых также без шариков и кистей и в дополнение под парадною курткою сверх кафтана у них надеты были белые кафтаны означающие траур по ближайшем родственике по прошествии времени. — Старику лет под 50, по имени разговор сегодняшний был обыкновенный; Тозинтай делал нам много комплиментов, просил что бы ему дали русскую трубку с табаком и выкурил всю прихваливая, с удовольствием слушали органы. У. И. дал еще прежде старику лекарства, а потому просидев с 1/2 часа они откланялись, убедительнейше прося меня и архимандрита не провожать далее крыльца. Племянник Фоевский приехал к нам довольно рано. Дядя приказал ему себя обождать, обещав прибыть около полудня, но не сдержал слова и проморил бедного до 4 часов без обеда, ибо сей первый закусил дома и отказался от нашего стола. В 4 часа нас известили о приезде обоих Фое, Хуатвелукин. Юнхо-гун, — первый одет был в бобровую длинную курму, а последний в соболью макуадзу и в собольей монгольской шапке. — Вошед с церемониями в комнату к архимандриту и разместившись, — Фое (х-с) объявил, что он сегодня нарочно отпросился от должности отправлять молебствие во дворце, желая посетить нас, — просил всех нас и даже казаков 14 на церемонию к нему в Хуаны; извиняясь впрочем, что в 8 часов по утру он должен будет отправиться в Юань-минь-юань на службу, и мы не будем приняты и угощены приличнейшим образом, хотя мне не очень нравилось это. По политики я принял предложение с учтивостию, — просили позволение послушать органы и весьма ими восхищались, потом Фое желал, чтобы принесли его портрет и показывая Юнхо-гунскому Фое, спрашивал его мнение о сходстве разумеется что сей последний отдавал полную справедливость художнику в верном изображении черт, но не понимал от чего одна половина лица черна, а другая бела. З. Ф. ставши к окну объяснил причину на своем лице и вместе для чего такое положение выбирается художником. — Вскоре после сего Фое [20] раскланялись, мы проводили их с известными уже церемониями до самых экипажей. — Оба приезжали в двух посредственных поводках, при каждом было по два верховых ламы. Отправивши их мы затащили племянника к У. П. и попоивши чаем с хлебом, отпустили домой.

Вечером был у меня У. М. и сказывал, что один христианин Лян живший долгое время в Мабао объявлял ему нижеследующее: что англичане весьма много успели перевезти китайских семейств в Индию, принимают всех бедняков, которые толпами к ним приезжают на корабли и препровождаются в Индию, там дают им землю и распределяют по мастерствам и способностям, платят весьма хорошее жалование, даже дают чины. В последнюю войну даже весьма много китайцев были употреблены англичанами как солдаты против индейцев.— Таковое переселение хотя и строго воспрещено, но удержать никакая сила не в состоянии, ибо англичане умели существенными выгодами и пользами привлечь к себе китайцев; а сии последние находят легчайшие средства к переездам; ибо Английские параходы не могут входить в гавань, а останавливаются в открытом море и должны нанимать китайские лодки и баркасы для перевозки и выгрузки своих товаров на берег, не смея увести оные обратно, должны оставаться пока продадут. Ими пользуются перебещики отвозят на перевозных баркасах тайно в разные места. Таким образом и купцы китайские приезжают по ним на корабли для покупки опиума, каковой во время строгого запрещения англичане продавали в больших серебренных монетах вошедших во всем Китае во всеобщее употребление. — Страсть к употреблению опиума, до того здесь усилилась что не смотря, что продавать нельзя ибо законом подвергается тот удавлению и в Пекине оные тайным образом расходавались в изрядном количестве. Сие подтвердил и Буржуа рассказывая У. М., что на днях его пригласили к одному богатому купцу для пользования. Слуги не упустили предворить Буржуа, чтобы он взял в соображение, что их господин ежедневно выкуривает по 6 лань опиума, опиум здесь продается малым числом купцам и самым известным людям; одна лана оного стоить здесь 5 лань серебра. Курят оный в особенных приготовленных для сего трубочках лежа на постеле, выкуривают половину известного количества на одном боку, а другую на другом. [21]

Февраля 12-го числа. Четверток.

По утру в 6 часов 2-° холода — тихо и ясно, в 11 часов до полудня 4-° тепла небольшой ветерок, — в 8 часов вечера 1 1/2-° тепла. После обеда З. Ф. заходил ко мне, с ним один Корейский чиновник 4-й степени по фамилии Ли; желавший посмотреть наших русских вещей, — от него я узнал, что Государство их до Минской Династии за 500 лет называлось Коре при сей же Династии Государями названо Чаосян. Государство их изобильно водою и горами, так что весьма мало ровных мест, климат здоровый, что видно по крепкому телосложению и живости цвета лица корейцев. Горных жителей, — у них есть всякого рода. И — леса в изобилии. Дома строят вообще деревянные, расположения несколько сходного с здешними, — вместо печей делают китайские каны, кои топят дровами. — лес употребляемый для стройки более кипарис, — высшие или утонченные ремесла у них неизвестны, ибо они весьма удивляются здешней резьбе и другим деликатным вещам. Шляпы их делаются валеные из войлока, употребляемые беднейшим классом, высшие же носят сплетенные из лошадиных волос, весьма искусно, которые мы прежде принимало за бамбуковые, ибо тонкие бамбуковые проволочки продеты между оных для основы-сетки ими под шляпами, также чисто делаются из лошадиных черных волос без бамбука. — Из тонких же волокон бамбука окрашенных в. черную краску пополам с волосом делают посредственные шляпы и накрывают оные редкой той же черной и тонкой бумажной материей. — Хорошие сабли их более прельщают чем ружья, а также и чашки наши, как сказывал он, весьма уважаются у них, — но в особенности он прельстился моею театральною зрительною трубочкою, — хотел было подарить мне веер в надежде получить от меня что-нибудь из наших русских вещей, но я просил З. Ф. сказать ему, что у нас не в обычаи дарить незнакомым. — Посидев еще немного он откланялся, известив нас, что у него есть 3-ое детей; из числа коих один 6-го класса находится здесь, — ему от роду лет под 50.

Вечером был у новой миссии совет не знаю но какому случаю. [22]

13-е Февраля. Пятница.

По утру в 6 часов ртуть на точке замерзания. В полдень теплее. Целый день мрачно, но тихо, — снег к полудню совсем сбежал. А в 6 часов 1/2-° тепла (вечером). Ночью выпал изрядный снежок, так что покрыло на вершок и более всю землю. — В 10-ть часов представили мне С. Кожевников с Ур. Хилковским, список лавок в торговом городе но улице Хада-мынь-да цза у сего прилагаемый.

Сегодня я чувствую себя не очень здоровым — головная боль и насморк и неприятный вкус во рту. — И. Е. давал мне какого то жидкого снадобья.

Перед обедом был у меня Бошко, перед его приходом Нерба кривой от имени его принес мне плодов. Посещение Бошка с Толмачием клонилось к тому, чтобы узнать мое мнение относительно подрядчика, которого найму для перевозки казаков, они оба старались представить сколько нужно, сделать прочный контракт, ибо де у нас есть пословица на чей счет в коей говориться, что надобно в сделках. — А также предлагали т. е. Бошко свою подпись к оному, дабы де в случае его каких либо уверток или отговорок можно было его прижать и заставить силою, — вызывался также в отсутствие Богдыхана поводить нас по дворцу, — Император как слышно до 10 луны все большею частию будет вне города, куда и выезжают за ним и главнейшие или любимейшие его наложницы; в город он приезжает в течении сего времени только по важнейшим случаям, как то для жертвоприношения и тому подобного. За городом он (как отозвался Бошка) пользуется большею свободою, нежели в столице или как он выразил, там он сам себе Господин, а здесь обязан подчиняться и сообразоваться с церемониальными постановлениями и приличиями — в Юань-Минь-Юане есть особенные у него наложницы, которые там и живут. Императрица остается в столице, впрочем иногда также выезжает. — Доктора наши пришли посмотреть одну трибунальную служительницу старую родственицу, которая вдруг перед Новым годом ослепла. Пар Е. обещал послезавтра сам побывать у них.

С сегодняшнего вечера начинаются в Пекине иллюминации; наши собираются идти прогуливаться, а я принимая лекарство решился целый день просидеть в своей комнате. — После 3-го или четвертого числа сего месяца в городе хотя и пускали фейерверки, но уже не сравнено менее и слышны были хлопающие ракеты токмо кой-где. [23]

С 6-ти часов сего вечера началась кругом трескотня. После обеда приходил опять вчерашний корейский чиновник, ему столь полюбилась моя зрительная трубочка, что прошедши к моим дверям во время бытности у меня Бошка, он долго дожидался чтобы его впустили, стоя у дверей и наконец уселся на полу. — Принес с собой собственную свою шляпу, башмаки, сетку и полное исподнее платье, к З. Ф. в надежде, что он выпросит у меня трубочку; но я видя их привязчивость просил от себя объявить, что хороши шляпы, башмаки и сетка, если он придаст мне еще чин хорошего жиньшену, то еще может быть подумаю с ним променятьея на трубку. — Завтрашнего числа мы согласились рано отправится в Хуансы. Фое действительно едет в Юань-Минь-Юань по должности — там завтра праздник и дневной фейерверк часа в 3 для посланников, где и корейские будут присутствовать.

14-ое февраля 1831. Суббота.

По утру в 6-ть часов 2-° холода — тихо к полудню совершенно разогрело, но поднялся сильный С. З. ветер продолжавшийся да 7 часов, — вечер тихий и теплый, — в 10 1/4 часов ртуть на точке замерзания. В полночь видимо было лунное затмение.

Мы собрались и выехали не позже 1/2 восьмого в большой компании, — я в собственной одежде, т. е. в мундире, предшествовали экипажу моему 2 казака и сзади тоже по приглашению Фое, желающие из казаков также отправились на маленьких осликах. Нас везли около стены Хуанчена до самого С. В. угла оного, а потом в улицу направо и налево в Амдильмынь по стене до Вор. Дун-ань-мынь мы приметили новопребитые для фонарей деревянные вешалки, довольно часто перед некоторыми кумирнями поставлены были леса довольно высокие и на оных развешаны фонари, белые и цветные с иероглифами перед лавками. также, приготовлены были места для фонарей, — хотя было довольно рано, но народу везде, т. е. по большим улицам толпилось много, казаки наши привлекали внимание проходящих и проезжающих, — мы прибыли к Хуатам в исходе девятого часа въехав с восточной стороны из переулка. У первых южных ворот собралось много народа, мы нашли уже здесь Венеамина и племянника, а Фое был еще дома. — Он был в обыкновенной бобровой своей курме, мехом на верх, остроконечной шапке и в придворном сшитом разными шелками, драконами кафтане и в четках. — Фое принял нас по обыкновению на [24] пороге своего крыльца. — Подали монгольского чаю и хлебцев равных фигур и видов, целые столики поставили перед каждыми двумя человеками, — разговор был обыкновенный. Фое расспрашивал о цвете наших мундиров и других подобных вещах; при сем случае я узнал, что он отправляется в Юань-мынь-юань на три дня т. е. 14, 15, 16 — все сии дни бывают там праздники т. е. вечерние столы, фейерверки и иллюминации, для посланников и важнейших чиновников, — коим отводятся вне дворца особые покои для жительства. — Угощение, как нам подтвердил в последствии племянник в конце столов, или где сидят неслишком важные чины, все фальшивое, мясо ставят сырое и только сверху прикрывают, а в середины глина точно таким же образом и подарки, получаемые от двора пройдя через руки евнухов делаются фальшивыми; материи они все переменяют, то есть вместо хороших они дают самые дрянные и то нецельные, а навертанные на палку или бумагу. — Посидев с нами с 1/2 часа Фое извинился, что ему до службе надобно ехать и отправился, мы остались с племянником. — В это время приходили простые методы с поклонениями к Фое, хотя его и не было, но они остановившись вдали от входа открытого прислужниками без тапок делали сложив руки земные поклоны пред Фоевскими большими креслами.

Текст воспроизведен по изданию: Дневник, веденный с 1830 года // Китайский благовестник, № 5. 1913

© текст - ??. 1913
© сетевая версия - Thietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1913