ЛАДЫЖЕНСКИЙ М. В.

ДНЕВНИК,

веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года.

Епископ между прочим сказывал, что три года тому назад приходили к Амою два французских корабля, но так как в гавань непозволяют входить, то остановившись на тяжелых якорях в открытом море, они были поглощены бурею, люди почти все спасены на рыбацких лодках, но товары пошли на дно. Прошедшего года в апреле месяце, также приходили два корабля но также погибли и потеряли груз, — потерпев кораблекрушение в виду фудзяньских берегов, они наняли для спасения товаров и жизни рыбачьи лодки, на кои напали морские разбойники людей всех перебили, а товары взяли себе, — остался один токмо человек случайным образом, чрез коего дано было знать здешнему правительству, которое приказало удовлетворить потерю французских купцов заплатив им 2 миллиона, но как известно здесь, едва досталась им 1/3 часть, две же трети остались в руках чиновников. В числе пасажиров на сих двух кораблях были два французских миссионера, кои также наняв лодку христиан-рыбаков были благополучно доставлены к берегу и препровождены во внутренность Китая.

Европейские миссионеры не проникали в Корею. Христианство коснулось оной неболее 40 лет, т. е. при Цянь-луне, в журнале о. Петра есть описание каким образом сие случилось. После того было сильное на христиан гонение в которое более 40 тысяч погибло новых корейских христиан сильно прилепившихся к нашей религии. Остатки корейских христиан усердно желали иметь священников, просили оных у здешнего епископа, убеждаясь их рвением, несколько лет тому назад было послано двое китайских священников, один на границе умер, а другой успел проникнуть во внутренность государства и скрываясь несколько времени у одной вдовы, как в месте самом неприступном, но напоследок был узнан, вытащен от нее и удавлен корейским правительством. Там есть вечно враждующие две партии, — одна из них токмо приняла христианскую веру, а потому противная и старается всячески к истреблению и вреду оной, посредством открытия приверженцев сего учения. С нынешним посольством прибыл один христианин корейский, купивший сие место за изрядную сумму денег, единственно для того, чтобы просить у епископа от всех своих христиан священника; он являлся сегодня к епископу, был поутру у Архим. Петра. Епископ еще нерешил как удовлетворить их просьбу, ибо надобно послать туда китайского священника на жертву. И епископ подтвердил мое мнение, что китайское правительство никогда посредством посольств от Европейских держав недаст никаких выгод европейской торговле с Китаем. Ибо посланников занимают токмо одними увеселениями и церемониями, об делах же они немогут докладывать прямо императору, но переговаривают с незначительными людьми, которые передают их требования в таком виде, как им заблагорассудится, и всегда получают в ответ, что европейцы невежды и делают предложения глупые, мужицкие. А потому если можно ожидать лучшего переворота, то от настоятельных требований подкрепленных силою, которая одна токмо в состоянии понизить гордость китайцев и сделать их уступчивыми. Епископ говоря об народонаселении Китая сравнительно, отзывался, что число [26] одной здешней губернии равняется целой Португалии. С некоторого времени мало оное увеличивается, ибо и Англичане значительное число из приморских губерний перевезли в Индию.

Относительно сношении Кореи с Японией епископ незнает обстоятельно, — сами же корейцы хвастают, что будто бы японцы посылают к ним дань и что на всем содержании их государя, живут 300 японцев в их государстве вместо залога.

Между разговоров епископ подчивал нас европейским виноградным вином и китайским лучшим. В 5-м часу я было хотел откланятся, опасаясь его утруждать долго разговорами, которые ему вредны, но он просил посидеть еще, приметно будучи доволен нашею беседою и весьма весел. Особенно ему было приятно, что я обещал представить портрет его нашему государю.

В пять часов мы поехали домой, по как еще довольно было рано, то я приказал проехать Си-сы-пхай-лоускою улицей, а потом, чрез мост на озере Тхай-и-чи, чрез ворота Хуан-чена, Си-ань-мынь и потом чрез ворота Дун-ань-мынь, по мосту Бей-юй-хэ-цзяо домой. На всем сем пространстве лавки все заперты, балаганчики также, трактиры равномерно. Во внутренности больших лавок слышны были стук металических музыкальных тарелок. Пеших нам также попадалось весьма мало, — встречались экипажи разъезжающие с визитами. Сегодня проезжая по Си-сы-пхайлоуской улице мы приметили на В. стороне оной несколько нужных мест, находящихся наряду с лавками. Их можно отличить по огромной вывеске на коей написано целые группы людей разного пола и возраста. Содержатели оных берут по несколько чехов, за посещение, разумеется какого нибудь порядочного человека, ибо народ испражняется на всех пустырях, площадях и даже в сумерках и по вечерам на улицах без всякого зазрения совести. На всех перекрестках только продавцов и видно было с фейерверочными штуками, на кои теперь большой расход во всем городе и днем и вечером и даже ночью.

Сегодня с вечера в Сретенском монастыре отправляема была всенощная по случаю завтрешнего числа храмового праздника Сретения Господня.

По-утру являлся Нерба толмачь, с поздравлением нас с новым годом.

2-е февраля 1831-го года. Понедельник. До полудня 3-о холода, день ясный и тихий, после полудня еще более разогрело. Около полуночи поднялся сильный ветер.

В 9 часов началась обедня — литургию совершали собором о. Вениамин с Феофилактом и Даниилом. В церковь собралось весьма довольно Албазинцев, так, что с нашею казачьею командою оная совершенно была полна. Албазинцы привели с собою и детей своих — мальчиков и одна была девочка Софья, весьма умненькая и грамотная. До обедни еще был от Гегена капища Юнхогун лама, наш знакомец с визитным билетом и извинением, что сам неможет быть, ибо занят службою во дворце. На карточке им присланной написано следующее по монгольски Цзан-рок (имя хутухты) Номун-хан (царь священного писания). Я приказал ламе благодарить Гегена за его учтивость и спросить когда ему будет свободно чтобы известил, я сам желаю лично засвидетельствовать свое почтение. После обедни лама был У Епифана Ивановича и сказывал, что Геген завтрашнего числа к полудню совершенно отделается от службы во дворце и после обеда готов будет меня принять. [27]

По случаю праздника о. Вениамин пригласил нас всех к себе на обед, — для албазинцев также изготовлен был китайский стол в дативе. После службы они все приходили к нам с поклонением по китайскому обычаю. Обед был приготовлен совершенно в русском вкусе по заботливости А. И. Перед окончанием стола пришли корейцы — простые, — в числе их был один без шляпы и с небритыми волосами, заплетенными в косу, наши пояснили мне, что это означает у них служителя еще неженатого. После обеда мы все собрались в спальне о. А. куда в последствии пришли и корейцы, привлеченные звуками органа; но вскоре мы принуждены были их удалить, ибо доложили о прибытии к нам Гао-ли-цинь-вана с братом. Мы встретили молодого князя на крыльце и после взаимных приветствий и поклонов, просили его войти в комнаты, — с ним был дядька евнух, другой младший евнух и чиновники с синим прозрачным шариком, с белым прозрачным и белым непрозрачным шариками и кроме того несколько служителей. Князья заняли места на диване по старшинству, я и о. А. на креслах по сторонам и далее о. В. И. П. и другие с другой стороны. Сел один токмо евнух и наши, прочие же ванские чиновники не садились. Ван шестнадцати лет, оспа оставила глубокие следы на его лице; невелик ростом; держит себя хорошо, впрочем хотя и дурен собою но не имеет ничего противного в наружности. Природа и воспитание наделили его застенчивостию. На самые обыкновенные вопросы предлагаемые ему, отвечал за него евнух. Меньший же его брат довольно острой и приятной наружности, говорит хотя и мало, но изрядно. Они выпили у нас по чашке чаю и откланялись, — евнух объявил, что еще обязаны сделать несколько визитов. Мы невзирая на просьбы евнуха проводили их по китайскому обычаю до самых повозок. Ван не садился, прося, чтобы мы удалились, но из учтивости мы остались. Он сел в карету, а меньший его брат в коляску, евнух в другую, прочие же чиновники верхами. Посещение такого лица, не взирая что он малолетний, почитается здесь за большую честь и о. А. был оным приведен в большую радость; тем более, что в праздничный день нового года и здесь в заведении особенно важными лицами, посылать визитные карточки, что также от вельмож почитается большою вежливостию, лишь только мы проводили Вана со свитою, как нагрянули к нам толпами корейцы, в числе многих были и довольно чисто одетые, — также и офицеры, отличающиеся от других тульею остроконечной шапки, на верху коей есть шишечка к коей привязано павлинье назад висящее перо.

(Продолжение следует)

Текст воспроизведен по изданию: Дневник веденный в Пекине с 1-го декабря 1830-го года // Китайский благовестник, № 9. 1911

© текст - ??. 1911
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1911