№ 139

1805 г. июля 19. — Доклад ургинских пограничных правителей Юндендоржа и Фухая императору Юн Яню о препровождении листа Лифаньюаня в Сенат по поводу условий приема русского посольства и письма иркутского вице-губернатора А. А. Шишкова в Пекин

/л. 201/ 6 добавочная луна 6 день (Июля 19).

Всеподданнейший доклад ваших ничтожных слуг Юня и Фу. Почтительнейше представляем доклад и доводим до высочайшего сведения следующее:

Недавно во исполнение поучительного повеления я, ваш ничтожный слуга Юнь, всеподданнейше представил доклад (См. док. № 110) о том, что для препровождения листа Трибунала в российский Сенат (См. док. № 104) и письма ваших ничтожных слуг русскому губернатору (См. док. №   109) отсюда был командирован тайджи Мунгу и прочие.

Тайджи первого класса Мунгу и другие 6 луны 23 дня (Июля 7) возвратились обратно. В доставленном ими письме (См. док. № 118), которое прислал русский губернатор Шишков в адрес ваших ничтожных слуг, /л. 202/ сообщается, что он срочно отправил человека для препровождения листа, посланного в Сенат, а также письма по поводу сокращения посольства (См. док. №  109) и что после получения какого-либо листа из Сената высоким вану и амбаню будет прислано срочное уведомление и прочее.

На сей раз в письме губернатора также не содержится ничего важного. По прибытии листа Сената мы, ваши ничтожные слуги, всеподданнейше представим новый доклад.

Мы, ваши ничтожные слуги, расспросили Мунгу и прочих о том, какие разговоры у них велись с губернатором Шишковым и прочими, на что получили следующий ответ:

Приняв лист, губернатор, как всегда, оставил нас отдохнуть на три дня, /л. 203/ в продолжении которых их чиновники неоднократно нас навещали, и как мы сумели разузнать, посол с данью все еще не прибыл. Им также ничего не известно о посольствах, прибывавших прежде для представления дани, и поэтому они без конца задавали нам различные вопросы. На русской территории у дороги для посла и прочих выстроен новый дом ¹. Во время неслужебных разговоров, мы, выполняя поручение, разъяснили русским чиновникам, что путь от Курэня до Имянга чжасэ очень дальний, в гобийских землях ² мало воды и что русским будет нелегко ее достать даже для того, чтобы умыться. Мы сказали также, что по ту сторону Имянга чжасэ /л. 204/ местность по преимуществу гористая, со множеством полноводных рек, и поэтому не только такому многочисленному посольству, как их, но и нашим монголам бывает очень трудно и беспокойно в пути. [195]

Почтительнейше представляем запечатанное в отдельном пакете письмо губернатора на трех языках.

Для сего взору вашего величества всеподданнейше представлен доклад.

На л. 204 в конце текста: По представленному докладу. На данном докладе, полученном [обратно из Пекина] 6 добавочной луны 21 дня (Августа 3), император красной тушью изволил начертать следующую резолюцию: Читал, быть по сему.

ЦГИА Монголии, ф. М-I, д. 639, л. 201-204. Запись в журнале Канцелярии ургинских пограничных правителей на маньчжурском яз. Перевод с маньчжурского яз. И. Т. Мороз.

Комментарии

1. Кяхтинская пограничная канцелярия посчитала, что в Кяхте нет достаточно хороших помещений для размещения прибывающего посольства Ю. А. Головкина и с разрешения генерал-губернатора Селифонтова привела ”в приличный вид” два казенных дома пограничного ведомства (Вагин В. И. Посольство графа Головкина в Китай в 1805 г., с. 136-137). По-видимому, об этих домах и докладывают ургинским пограничным правителям возвратившиеся из Иркутска курьеры. Баснин еще упоминает о домике для Ю. А. Головкина, доставленном в Троицкосавск в сентябре 1805 г. (Баснин В. Н. О посольстве в Китай графа Головкина, с. 16).

2. Гоби — по-маньчжурски означает ”бесплодная страна, степь”, а также является названием известной в Монголии песчаной и безводной полосы, простирающейся на запад и восток на несколько тысяч верст и делящей Монголию на северную и южную; по-кит.: ша-мо (Захаров И. И. Полный маньчжуро-русский словарь, с. 340). Бичурин об этом топониме пишет: ”Россияне также, как и китайцы, называют сию степь Гоби, что на монгольском языке составляет общее название песчаных, безтравных и безводных мест. Монголы собственного имени для всей степи не имеют: но когда нужно исключительно указать на одну часть степи, то имеют собственный названия”: Шамо, Да-цзи, Мо-нань, Мо-бэй ([Бичурин Н. Я.]. Записки о Монголии, т. I, с. 71-72).