ШИ НАЙ-АНЬ

РЕЧНЫЕ ЗАВОДИ

ТОМ II

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

Ши Цзинь "Девятидраконовый" по неосторожности попадает в тюрьму в Дунпинфу. Сун Цзян освобождает "Полководца с двумя пиками"

Итак, Сун Цзян, желая выполнить завещание Чао Гая, решил уступить Лу Цзюнь-и главное место в лагере. И когда остальные главари стали возражать, Сун Цзян сказал:

— Сейчас в нашем лагере не хватает денег и провианта. К востоку от Ляншаньбо расположены два богатых областных города — Дунпинфу и Дунчанфу. Мы никогда еще не беспокоили их населения, однако сейчас придется обратиться к ним за помощью. На двух билетиках мы напишем названия этих городов и бросим с Лу Цзюнь-и жребий. Тот из нас, кто первым возьмет доставшийся ему город, будет начальником лагеря. Ну что, хорош мой план?

— Не плохой! — отвечал на это У Юн. — Пусть будет воля неба.

— Не говорите так, — воскликнул Лу Цзюнь-и. — Только вы, уважаемый брат, и можете быть начальником лагеря. А я стану служить вам!

Но слова Лу Цзюнь-и оставили пока без внимания и тут же поручили «Судье с железным лицом» Пэй Сюаню написать два билетика. А затем, когда кончился обряд возжигания благовонных свечей и они совершили моление, каждый вытащил билетик. Сун Цзяну достался город Дунпинфу, а Лу Цзюнь-и получил Дунчанфу. При этом все присутствующие почтительно молчали.

В тот же день был устроен пир, во время которого Сун Цзян распорядился о распределении сил. В подчинение Сун Цзяну назначались Линь Чун, Хуа Юн, Лю Тан, Ши Цзинь, Сюй Нин, Янь Шунь, Люй Фан, Го Шэн, Хань Тао, Пэн Цзи, Кун Мин, Кун Лян, Се Чжэнь, Се Бао, «Коротколапый тигр» [588] Ван Ин, «Зеленая», Чжан Цин, Сунь Эр-нян, Сунь Синь, тетушка Гу, Ши Юн, Ю Бао-сы, Ван Дин-лю и Дуань Цзин-чжу — всего двадцать пять больших и малых главарей и отряд численностью в десять тысяч конных и пеших бойцов. Кроме того, в помощь ему был назначен еще лодочный отряд во главе с тремя братьями Юань: Юань Сяо-эр, Юань Сяо-у и Юань Сяо-ци.

В отряде Лу Цзюнь-и тоже насчитывалось пять больших и малых главарей: У Юн, Гун-Сунь Шэн, Гуань Шэн, Ху-Янь Чжо, Чжу Тун, Лэй Хэн, Со Чао, Ян Чжи, Шань Тин-гуй, Вэй Дин-го, Сюань Цзань, Хао Сы-вэнь, Янь Цин, Ян Линь, Оу Пэн, Лин Чжэн, Ма Лин, Дэн Фэй, Ши Энь, Фань Жуй, Сян Чун, Ли Гунь, Ши Цянь и Бай-шэн. Численность отряда также составляла десять тысяч конных и пеших бойцов. Как и первому отряду в помощь ему для действий на воде был выделен лодочный отряд под командой Ли Цзюня, Тун Вэя и Тун Мэна.

Остальные главари, а также раненые, оставались в Ляншаньбо для охраны лагеря. Когда распределение сил было закончено, Сун Цзян и подчиненные ему командиры повели отряды в наступление на Дунпинфу, а отряд Лу Цзюнь-и отправился к Дунчанфу. Итак, они покинули гору. А надо вам сказать, что все это происходило в первый день третьего месяца. Пригревало солнце, дул легкий приятный ветерок, все кругом зеленело. Это была самая благоприятная пора для боевых действий.

Но вернемся пока к Сун Цзяну. Следуя во главе своего отряда по направлению к Дунпинфу, он достиг городка Аньшаньчжэнь, расположенного всего в сорока с лишним ли от Дунпинфу. Здесь он решил сделать привал и обратился ко всем со следующими словами:

— Начальник округа в Дунпинфу — Чэн Вань-ли и командир конного отряда — уроженцы города Шандан, округа Хэдун, восточнее реки Хуайхэ. Фамилия командира Дун, имя Пин. Он искусно владеет двумя пиками, за это народ прозвал его «Полководец с двумя пиками». Человек этот необычайно отважен. И хоть сейчас мы идем походом на их город, однако с Дун Пином должны обойтись вежливо. Я хочу послать вперед двух человек с письмом, в котором мы сообщим о том, что идем на их город войной. Может быть, они выразят желание сдаться добровольно, в таком случае, нам незачем вести туда все войско. А откажутся, тогда по крайней мере народ не будет на нас в обиде за то, что нам придется губить людей. Кто хочет отвезти письмо?

Тут выступил вперед Ю Бао-сы.

— Я знаю Дун Пина и готов отвезти ему ваше письмо! — сказал он.

Вслед за ним вышел Ван Дин-лю. [589]

— Я человек здесь новый, — начал он, — и ничего полезного для лагеря еще не сделал. Поэтому мне бы очень хотелось пойти с этим поручением в помощь Ю Бао-сы.

Сун Цзян остался этим очень доволен. Он тут же написал письмо, в котором извещал о начале войны, вручил его гонцам, а те отправились в путь. В письме говорилось, что они идут только за провиантом.

Между тем, когда начальнику округа Чэн Вань-ли стало известно о том, что Сун Цзян со своими войсками идет на Дунпинфу и уже расположился в Аньшаньчжэне лагерем, он тотчас же пригласил к себе на совет командира конницы «Полководца с двумя пиками» Дун Пина, чтобы обсудить с ним положение. И вот в тот момент, когда они совещались, привратник доложил:

— От Сун Цзяна прибыли гонцы с письмом. Начальник округа Чэн Вань-ли приказал ввести их.

Ю Бао-сы и Ван Дин-лю вошли, приветствовали хозяев и передали им письмо.

Прочитав его, Чэн Вань-ли обратился к Дун Пину:

— Они хотят одолжить у нас деньги и провиант. Как же нам быть?

Тут Дун Пин пришел в ярость и закричал, чтобы гонцов вывели и немедленно казнили. Но начальник округа стал возражать:

— Нет, так нельзя! Еще в старину говорили: «Если два государства воюют между собой, посланцы не должны подвергаться казни». Поэтому подобный поступок с нашей стороны противоречил бы установленным правилам. Дадим им по двадцать палочных ударов и отпустим обратно. А там мы посмотрим, как они будут действовать.

Однако Дун Пин никак не мог успокоиться. Он приказал связать гонцов и бить до тех пор, пока кожа с них не слезет, а после этого вышвырнуть из города. Вернувшись в лагерь, Ю Бао-сы и Ван Дин-лю горестно докладывали Сун Цзяну:

— Этот Дун Пин — мерзавец и грубиян! Если бы вы только знали, как презирает он нас!

Когда Сун Цзян увидел своих посланцев избитыми, сердце его переполнилось гневом. Он решил немедленно выступить в поход и сравнять город с землей. Однако вначале они приказали уложить Ю Бао-сы и Ван Дин-лю на подводу и отправить их в горы на излечение. Тут выступил вперед Ши Цзинь «Девятидраконовый» и сказал:

— Когда я жил в Дунпинфу, у меня в одном увеселительном домике была подруга по имени Ли Шуй-лань — «Спящая Орхидея». Мы частенько видались с ней. Надо бы мне сейчас взять побольше денег и тайно проникнуть в город. Я бы смог остановиться у нее и пожить некоторое время. А в день, который вы назначите для нападения, как только Дун Пин [590] сделает вылазку, я заберусь на сторожевую башню и подожгу ее. Таким образом, нам легче будет добиться успеха.

— Замечательно! — воскликнул Сун Цзян.

Он тут же приказал принести золота и серебра для Ши Цзиня, которые тот увязал в свой узел. Спрятав у себя оружие и распрощавшись со всеми, Ши Цзинь собрался идти. Сун Цзян напутствовал его такими словами:

— Дорогой брат! Хорошенько следите за тем, когда наступит удобный момент. А я с отрядом пока буду ждать здесь.

Итак, Ши Цзинь отправился в путь. Пробравшись в город, он пошел прямо в дом Ли Шуй-лань, расположенный в западном районе. Когда отец девушки увидел Ши Цзиня, он вначале сильно перепугался, а затем ввел его в дом и позвал дочь. Ли Шуй-лань поздоровалась с Ши Цзинем, провела его к себе наверх и, когда они уселись, спросила:

— Где же ты пропадал все это время? Я слышала, что теперь ты один из главарей Ляншаньбо. Здесь висели даже объявления властей, в которых предлагалось изловить тебя. А за последние два дня в городе только и разговоров о том, что Сун Цзян идет на нас за провиантом. Но как же ты все-таки очутился здесь?

— Обманывать тебя я не стану, — сказал Ши Цзинь, — я действительно стал одним из главарей в Ляншаньбо, но ничего полезного еще для лагеря не сделал. И вот сейчас, когда наш начальник повел свой отряд на ваш город для того, чтобы достать здесь продовольствие, я ему все рассказал о наших с тобой отношениях. А прибыл я сюда на разведку. Принес тебе в подарок узелок с золотом и серебром. Только никому не говори об этом. Когда все будет закончено, я возьму тебя с семьей в горы, и там мы заживем припеваючи.

Ли Шуй-лань растерялась, но все же согласилась на его предложение и взяла деньги. Она принесла вина и закусок, стала угощать его, а потом пошла советоваться с отцом.

— Раньше, когда он бывал у меня, — сказала она, — он был порядочным человеком. В том, что он был близок мне, ничего особенного не было. А теперь он стал разбойником, и если кто-нибудь узнает, что он у нас, нам несдобровать.

— Удальцов Сун Цзяна из лагеря Ляншаньбо сердить не следует, — сказал отец. — Ни один город не мог устоять перед его войском. И если мы навредим им, то они придут сюда и непременно разделаются с нами.

— Старый дурень! — сердито перебила его жена. — Да что ты понимаешь? Еще в старину люди говорили: «Если к тебе под рубаху заберется оса, надо поскорее сбросить рубаху». Таков уж закон Поднебесной. Тому, кто сам приходит с повинной, грех прощается. Сейчас же иди в управление и расскажи обо всем. Пусть его заберут. И не будет у нас никаких неприятностей! [591]

— Но ведь он дал дочери очень много золота и серебра, как же мы можем не помочь ему? — пробовал было возражать старик.

— Ну какой же ты болван! — снова накинулась на него старуха. — Всякую чепуху мелешь. Сколько людей загублено в нашем заведении! Им и счету нет! Так стоит ли говорить об одном человеке? Если ты сейчас же не пойдешь в управление, я сама пойду и донесу на него! Да заодно и про тебя расскажу!

— Ну, ладно, будет тебе! — сказал старик. — Скажи дочери, чтобы она получше ухаживала за ним и постаралась задержать. Как бы не спугнуть его, не то он скроется. Обождите я пойду скажу о нем стражникам, а когда его заберут, — мы пойдем в управление и заявим о нем.

Между тем, когда Ли Шуй-лань вернулась наверх, Ши Цзинь заметил по ее лицу, что она взволнована.

— Что-нибудь случилось? Почему ты такая испуганная и расстроенная? — спросил он.

— Да это я, подымаясь по лестнице, оступилась и чуть не упала. Вот и испугалась немного, — отвечала Ли Шуй-лань.

Прошло ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы выпить чашку чая. Вдруг на лестнице послышались шаги. Кто-то быстро бежал вверх. В тот же момент за окном раздались крики, и в дом ворвалось несколько десятков стражников. Они схватили Ши Цзиня, связали его так, что он стал походить на связанного льва, и доставили прямо в управление округом. Увидев его, начальник округа Чэн Вань-ли принялся браниться.

— Ну и мерзавец же ты! — кричал он. — Как это ты осмелился один заявиться сюда на разведку? Ведь если бы отец Ли Шуй-лань не донес на тебя, жители нашего города могли бы здорово пострадать. Ну, живее выкладывай, зачем тебя послал сюда Сун Цзян?

Но Ши Цзинь молчал.

— Это закоренелый разбойник, — сказал тогда Дун Пин. — Без палок от него ничего не добьешься.

— Ну-ка, вздуйте как следует этого негодяя, — приказал начальник округа.

Стражники и тюремные надзиратели попрыскали Ши Цзиню на ноги холодной водой, а затем сто раз ударили его по каждой ноге. Но сколько Ши Цзиня не били, он не проронил ни слова. Тогда Дун Пин сказал:

— Надо надеть на этого мерзавца большую кангу и бросить его в камеру смертников. А когда поймаем Сун Цзяна, тогда их вместе отправим в столицу на казнь.

Между тем надо сказать, что, отправив Ши Цзиня в город, Сун Цзян обо всем подробно написал У Юну. И когда, читая письмо, У Юн дошел до того места, где говорилось о том, что [592] Ши Цзинь отправился на разведку и остановится в доме, певички Ли Шуй-лань, он сильно встревожился и рассказал обо всем Лу Цзюнь-и. После этого он немедленно отправился к Сун Цзяну. Встретившись с Сун Цзяном, У Юн спросил:

— Кто послал Ши Цзиня в город?

— Он сам вызвался пойти туда, — отвечал Сун Цзян. — Он сказал, что девица Ли — его старая возлюбленная, что между ними очень хорошие отношения, и поэтому он решил пойти прямо к ней.

— Вы допустили небольшую ошибку, уважаемый начальник, — сказал У Юн. — Если бы я был здесь, то ни за что бы не пустил Ши Цзиня. Так уж издавна ведется, что в доме проститутки с охотой встречают только новых гостей, и стараются не принимать завсегдатаев. Сколько хороших людей погибло в этих домах! И все потому, что эти девицы непостоянны, как проточная вода. Даже если бы у нее действительно было глубокое чувство к Ши Цзиню или она испытывала бы благодарность к нему, то и тогда ему не избежать лап коварной сводни — ее матери! Словом, хватит он там горя!

Тогда Сун Цзян стал советоваться с У Юном, что делать дальше. У Юн позвал тетушку Гу и сказал ей:

— Придется попросить вас отправиться в путь. Нарядитесь нищенкой, постарайтесь проникнуть в город и там просите милостыню. Как только заметите что-нибудь неладное, немедленно возвращайтесь. Если же Ши Цзинь попал в тюрьму, пойдите туда и упросите надзирателя впустить вас под тем предлогом, что вы хотите передать Ши Цзиню чашку каши за ту милость, которую он оказал вам раньше. А когда встретитесь с Ши Цзинем, то потихоньку передайте ему, что мы в последний день месяца вечером обязательно нападем на город. В суматохе он сможет бежать, пусть приготовится. А вы в день нападения устройте пожар, что будет служить нам сигналом. Тогда мы ворвемся в город и легко завершим свое дело. Вам, уважаемый брат, — обратился он к Сун Цзяну, — я советую сначала напасть на уездный город Вэньшансянь. Население его, конечно, бросится бежать в Дунпинфу. Этим воспользуется тетушка Гу. Она смешается с толпой беженцев и незаметно войдет в город.

Разъяснив подробно свой план, У Юн сел на коня и вернулся в Дунчанфу. Тем временем Сун Цзян поручил Се Чжэню и Се Бао во главе отряда в пятьсот с лишним человек напасть на Вэньшансянь. И действительно, весь народ, поддерживая стариков, с младенцами на руках, подобно крысам бросился в Дунпинфу, спасая свою жизнь.

А теперь расскажем о тетушке Гу. Растрепав волосы и нарядившись в лохмотья, она смешалась с толпой, проникла в город и стала бродить по улицам, прося милостыню. Вскоре она подошла к воротам управления и услышала там, что Ши [593] Цзинь заключен в тюрьму. На следующий день она с чашкой еды отправилась к тюрьме и стала там прогуливаться. Вскоре заметила выходившего из тюрьмы пожилого стражника. Она низко поклонилась ему, и слезы ручьем полились из ее глаз.

— Ты что, старуха, плачешь? — спросил ее стражник.

— Господин Ши Цзинь, которого посадили в тюрьму, когда-то был моим хозяином. Прошло уже десять лет, с тех пор как мы расстались с ним. Я слышала, что он разъезжал и занимался торговлей, а за что он попал в тюрьму, я не знаю. Здесь некому помочь ему. Вот я и собрала чашку еды и принесла ему, чтобы он утолил свой голод. Уважаемый брат, пожалейте меня, старуху, и проводите к нему. Такой поступок будет цениться выше, чем если бы вы построили пагоду в семь ярусов!

— Но ведь он разбойник из Ляншаньбо и совершил преступление, которое карается смертной казнью, — выслушав ее, отвечал стражник. — Кто же осмелится провести тебя к нему?

— Такова уж значит его судьба умереть от меча или от четвертования, — сказала тетушка Гу. — Но сейчас сжальтесь надо мной и проводите меня к нему. Я передам ему чашку супа и хоть этим отплачу за его прежнюю доброту ко мне.

Сказав это, она снова заплакала. Глядя на нее, стражник думал:

«Мужчину, конечно, нельзя было бы пустить туда. Ну, а что может сделать женщина?»

И он провел тетушку Гу в тюрьму. На Ши Цзине была тяжелая канга, а вокруг пояса — железная цепь. Увидев тетушку Гу, Ши Цзинь до того перепугался, что не мог слова вымолвить. А тетушка Гу, притворившись, что заливается от горя слезами, стала кормить его. В это время к ним подошел другой надзиратель и закричал:

— Этот злодей осужден на смерть. Даже ветер не должен к нему проникать. Кто же это тебе разрешил принести ему еду? Сейчас же убирайся отсюда, пока не всыпали как следует!

Не пришлось тетушке Гу задерживаться в тюрьме. Она успела лишь сказать Ши Цзиню:

— Постарайся бежать в последнюю ночь месяца!

Ши Цзинь хотел было спросить ее, что это значит, но надзиратель уже выгнал тетушку Гу. Ши Цзинь успел расслышать всего три слова: «Последнюю ночь месяца».

А надо вам сказать, что третий месяц в этом году был с лишним днем. И вот, когда наступило 29 число, Ши Цзинь, увидев двух беседующих между собой надзирателей, спросил их:

— Какое сегодня число?

Один из надзирателей, перепутав дни, сказал: [594]

— Сегодня последний день месяца. К вечеру надо будет купить бумажных жертвенных предметов и принести жертву странствующим духам.

Услышав это, Ши Цзинь никак не мог дождаться наступления вечера. И вот, когда полупьяный надзиратель подвел его к уборной, Ши Цзинь вдруг спросил его:

— Кто это стоит у тебя за спиной?

Надзиратель попался на удочку и обернулся. Тогда Ши Цзинь сорвал с себя кангу и, размахнувшись ею, так хватил стражника по лицу, что тот сразу же повалился на землю. Затем он камнем разбил на себе наручники и с вытаращенными глазами ринулся во двор тюрьмы. Находившиеся там стражники были пьяны. Некоторых из них Ши Цзинь прикончил на месте, остальным удалось бежать. Распахнув ворота тюрьмы, Ши Цзинь стал ожидать, когда придут ему на помощь. Между прочим, он освободил всех заключенных, которых было человек шестьдесят. В тюрьме поднялся шум и гам.

О случившемся донесли начальнику округа. Чэн Вань-ли от страха даже посерел. Он срочно вызвал к себе командира конницы Дун Пина и спросил его, что предпринять.

— В городе, конечно, снуют шпионы, посланные разбойниками, — сказал Дун Пин. — Сейчас необходимо послать в тюрьму побольше людей, чтобы окружить этого разбойника. Что касается меня, то я воспользуюсь этим случаем, выведу свои войска из города и захвачу Сун Цзяна. Вы же, ваша милость, крепко охраняйте город и отправьте к воротам тюрьмы несколько десятков стражников, чтобы никто не мог бежать оттуда.

После этого Дун Пин сел на коня, взял с собой отряд и покинул город. А начальник округа приказал всем надзирателям, стражникам и охране идти к тюрьме, и они, вооруженные копьями и палицами, с шумом и криком ринулись туда. Не рискуя показаться, Ши Цзинь продолжал оставаться в тюрьме. А те, что находились около тюрьмы, не решались входить в нее. Тетушка Гу пришла в полное отчаяние.

Между тем командующий Дун Пин в четвертую стражу сел на коня и повел своих всадников на лагерь Сун Цзяна, Когда дозорные сообщили эту новость Сун Цзяну, он сказал:

— Значит, с тетушкой Гу в городе стряслась беда. Ну, теперь нам надо приготовиться к отпору.

Он тут же отдал приказ по отрядам, и вскоре все были готовы к бою. Только что начало светать. Отряды Сун Цзяна встретились с всадниками Дун Пина. Когда обе стороны расположились в боевом порядке, Дун Пин выехал из рядов.

Надо вам сказать, что Дун Пин был от природы очень одаренным человеком: хорошо разбирался в разных верованиях и учениях, играл и на флейте, и на струнных [595] инструментах. В провинциях Шаньдун и Хэбэй он был известен под прозвищем «Полководца с двумя пиками».

Стройная и статная фигура Дун Пина сразу же понравилась Сун Цзяну. На прикрепленном к колчану со стрелами небольшом флажке Дун Пина было написано: «Доблестный полководец с двумя копьями, изящный князь, властелин десяти тысяч семейств».

Сун Цзян приказал Хань Тао выехать из рядов и сразиться с противником. Держа наперевес копье с железным наконечником, Хань Тао понесся навстречу Дун Пину. Но тот так ловко парировал все удары своими копьями, что с ним решительно ничего нельзя было сделать. Тогда Сун Цзян приказал Сюй Нину «Золотому копью» выехать на помощь Хань Тао. Вооруженный пикой с крюками, Сюй Нин вылетел на своем коне и схватился с Дун Пином. Уже больше пятидесяти раз съезжались противники, но так и нельзя было сказать, на чьей стороне перевес. Бой затянулся. Сун Цзян, опасаясь, что Сюй Нин может проиграть, приказал бить в гонг и отозвать его. Сюй Нин повернул коня и отъехал к своим. Но Дун Пин, подняв вверх свои пики, ринулся за ним и врезался в ряды Сун Цзяна. Сун Цзян решил воспользоваться этим моментом, взмахнул своей плеткой, и в тот же миг бойцы плотным кольцом окружили Дун Пина. Сун Цзян с холма наблюдал за происходящим. Если Дун Пин пытался повернуть на восток, Сун Цзян подавал знак флажком, и его бойцы устремлялись туда и вновь окружали Дун Пина. Когда же Дун Пин пробовал бежать на запад, бойцы Сун Цзяна по сигналу опять окружали его. Так метался Дун Пин, отбиваясь своими двумя копьями, и только вечером ему удалось прорваться сквозь строй противника и ускакать. Сун Цзян не стал преследовать его. Дун Пин же, убедившись в том, что не может выиграть боя, отозвал своих солдат и в тот же вечер вернулся в город.

А Сун Цзян ночью поднял свой отряд и подвел вплотную к стенам города. Дунпинфу был окружен со всех сторон. Между тем тетушка Гу так и не решалась устраивать пожара, а Ши Цзинь боялся выйти из тюрьмы. Так они и ждали друг друга.

Теперь надо рассказать еще о том, что у начальника округа Чэн Вань-ли была дочь необычайной красоты. Дун Пин, который не был еще женат, не раз уже засылал сватов, желая породниться с начальником округа. Однако Чэн Вань-ли не соглашался, и из-за этого они недолюбливали друг друга. Однако они и виду не показывали, и внешне отношения у них были самые хорошие. И вот, вернувшись в этот вечер в город, Дун Пин, пользуясь создавшейся обстановкой, решил еще раз послать к начальнику округа своего доверенного человека с предложением породниться. Тогда начальник округа заявил посланцу: [596]

— Я гражданский чиновник, а он человек военный. Я счел бы за честь для себя принять в дом такого зятя. Но сейчас, когда к городу подошли разбойники и создалось столь опасное положение, мое согласие на этот брак послужило бы лишь поводом для насмешек и издевательств. Вот отгоним разбойников, наведем в городе порядок, все успокоится, а тогда и о свадьбе поговорим.

Все это посланцы передали Дун Пину. Дун Пин как будто согласился с доводами начальника, но в душе был недоволен, так как опасался, что и в будущем начальник снова откажет ему.

Всю ночь Сун Цзян штурмовал город, и начальник округа торопил Дун Пина поскорее вступить с противником в бой. Дуй Пин рассвирепел. Облачившись в боевые доспехи, он сел на коня, во главе всего войска выехал из города и ринулся на войска разбойников. Сун Цзян, находившийся впереди своего отряда под знаменами, крикнул:

— Что это ты за храбрец такой, что решил в одиночку выступить против моих десяти тысяч отважных бойцов и тысячи грозных полководцев? Сдавайся сам, да поживее! Тогда я сохраню тебе жизнь!

— Ах ты мерзавец! Клейменый чиновник! — закричал в ответ разъяренный Дун Пин. — Да как ты, разбойник, достойный лишь смерти, смеешь произносить мятежные речи?

С этими словами он поднял оба свои копья и бросился на Сун Цзяна. Находившиеся рядом с Сун Цзяном Линь Чун слева, а Хуа Юн справа с оружием в руках выскочили вперед и вступили в бой. Но после нескольких схваток с Дун Пином, они повернули и бросились бежать. Сун Цзян со своим отрядом притворился, что потерпел поражение, и все его войско разбежалось. Тогда Дун Пин, желая проявить отвагу, подхлестнул коня и бросился в погоню за Сун Цзяном. А тот бежал, не останавливаясь, до самого уезда Шоучунь. Дун Пин преследовал его по пятам, и вот, когда они отъехали от города уже на несколько десятков ли, им попалась деревня. Там двумя рядами тянулись крытые соломой хижины, а между ними пролегал почтовый тракт.

Дун Пин, которому и в голову не приходило, что Сун Цзян заманивает его в ловушку, то и дело хлестал своего коня и мчался вслед за убегающими. А Сун Цзян, зная, как отважен Дун Пин, еще накануне приказал «Коротколапому тигру» Ван Ину, «Зеленой», Чжан Цину и Сунь Эр-нян взять с собой сотню бойцов и укрыться в хижинах этого селения. Он велел также вытянуть поперек дороги веревки и присыпать их сверху землей. Затем по сигналу, который будет дан ударом в гонг, нужно будет разом поднять эти веревки и захватить Дун Пина.

Итак, продолжая преследовать противника, Дун Пин [597] доехал до этого селения и вдруг услышал позади себя голоса Кун Мина и Кун Ляна, которые громко крикнули:

— Руки прочь от нашего начальника!

А когда Дун Пин поравнялся с хижинами, ударили в гонг. В тот же момент ворота домов распахнулись, и дорогу Дун Пину преградили натянутые веревки. Тогда Дун Пин повернул коня в другую сторону, но веревки были и там. Конь Дун Пина споткнулся и рухнул вместе с седоком. Сейчас же выскочили — слева «Зеленая» и «Коротколапый тигр» Ван Ин, справа — Чжан Цин и Сунь Эр-нян. Они бросились на Дун Пина, и он оказался в плену. С него сорвали шлем и кольчугу, отобрали копья и коня. После этого женщины-главари связали ему веревками руки за спиной и, взяв мечи на изготовку, повели его к Сун-Цзяну.

А Сун Цзян тем временем миновал селение, остановил своего коня и стал ожидать под сенью зеленого тополя. Увидев двух женщин-главарей, ведущих к нему Дун Пина, он сразу же закричал на них:

— Убирайтесь отсюда, я же велел вам пригласить ко мне полководца Дун Пина, как же вы посмели связать его?!

Женщины, бормоча извинения, удалились. Тогда Сун Цзян поспешно слез с коня, подошел к Дун Пину, сам развязал на нем веревки и, сняв с себя надетый поверх кольчуги шелковый халат, накинул его на Дун Пина. После этого он поклонился ему до земли. Дун Пин поспешил ответить Сун Цзяну столь же почтительным поклоном. И тут Сун Цзян сказал:

— Если бы вы, уважаемый полководец, не почли для себя унизительным, я предложил бы вам стать главарем в Ляншаньбо.

— Я пленник ваш, — отвечал на это Дун Пин, — и даже самую лютую казнь счел бы заслуженным наказанием. Но, к моему великому счастью, вы решили пощадить меня.

— У нас в Ляншаньбо провиант на исходе, — сказал ему Сун Цзян. — Только поэтому мы и прибыли в Дунпинфу. Других намерений у нас не было.

— Этот негодяй Чэн Вань-ли, — заметил Дун Пин, — был раньше домашним учителем в доме Тун Гуаня (Тун Гуань — крупный военный сановник времен Сунской династии.). Благодаря этому он и получил такой высокий пост. Так разве может он не притеснять народ? Если вы, уважаемый начальник, согласитесь отпустить меня сейчас в Дунпинфу, то я пойду на хитрость и сделаю так, что они откроют ворота. Тогда вы сможете ворваться в город и взять там деньги и провиант. Этим я и отблагодарю вас за вашу милость.

Слова Дун Пина очень обрадовали Сун Цзяна, и он приказал подчиненным принести Дун Пину шлем, латы и копье, [598] а также вернуть ему коня. Облачившись в боевые доспехи, Дун Пин сел в седло, и они все вместе тронулись в путь. Дун Пин ехал впереди, а Сун Цзян со своим отрядом следовал за ним. Знамена были свернуты. Когда они подъехали к городской стене, Дун Пин выехал вперед и громко крикнул:

— Эй вы, там, на стене! Живее открывайте ворота!

При свете факелов охранники узнали командира Дун Пина, тотчас же открыли ворота и опустили подъемный мост. Подстегнув своего коня, Дун Пин поскакал к воротам и сразу же разрубил железный замок. Сун Цзян со своими бойцами следовал за ним по пятам. Так они ворвались в город. Сун Цзян сразу же отдал приказ о том, чтобы населению не причинять ни малейшего ущерба, а также не устраивать пожаров.

Что же касается Дун Пина, то он проехал прямо в дом начальника Чэн Вань-ли и перебил всю его семью, а красавицу дочь взял себе. По приказу Сун Цзяна открыли тюрьму, и Ши Цзинь вышел на свободу. Затем была вскрыта казна. Все деньги и ценности перешли в руки разбойников. Из амбаров забрали все продовольствие.

Нагрузили повозки зерном и рисом и послали людей под охраной доставить их в Цзиньшатань и Ляншаньбо и передать главарям — трем Юаням, чтобы переправить в горы. Ши Цзинь взял несколько разбойников, отправился в западную часть города в дом Ли Шуй-лань и уничтожил всю семью своей любовницы, от мала до велика, а трупы их изрубил на куски.

Сун Цзян роздал жителям все имущество правителя округа и объявил на улицах указ для сведения народа: «Окружные чиновники, причинявшие вред народу, уничтожены. Мирное население может спокойно заниматься своими делами».

Объявив это, он собрал войско и двинулся в обратный путь. Когда все военачальники снова добрались до Аньшаньчжэня, они вдруг увидели Бай-шэна «Дневную крысу», который примчался с донесением о сражении в Дунчанфу.

Выслушав донесение, Сун Цзян сдвинул брови и изумленно вытаращил глаза.

— За мной, братья! — крикнул он. — Мы не пойдем в горы!

Поистине:

Снова храбрые воины из Ляншаньбо
Свой покинули горный стан,
Снова двинулась армия в грозный поход
На прекрасный город Дунчан.

О том, как Сун Цзян повел свои войска на Дунчанфу, вы узнаете из следующей главы. [599]

ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ

Чжан Цин "Стрела без оперения" побивает героев камнями. Сун Цзян бросает провиант и берет воина

Итак, Сун Цзян разгромил Дунпинфу и, собрав своп войска в Аньшаньчжэне, хотел возвращаться в лагерь Ляншаньбо. Но в этот момент прибыл Бай-шэн и сообщил о том, что Лу Цзюнь-и дважды атаковал Дунчанфу и оба раза потерпел поражение.

— У них там в городе, — докладывал Бай-шэн, — есть один грозный полководец по имени Чжан Цин. Он уроженец Чжан-дэ и потомственный военный. Чжан Цин настолько искусен в метании камней, что никогда не бьет мимо. Народ прозвал его «Стрела без оперения». Под его началом служат два помощника; одного из них зовут Гун Ван «Тигр с пятнистой шеей». Все тело его разрисовано наподобие шкуры тигра, и голова тигра изображена на его шее. Он искусно метает дротики, сидя на коне. Второго зовут Дин Дэ-сунь «Раненный стрелой тигр». Он весь покрыт шрамами, даже на лбу и на щеке у него заметны следы ранений. Дин Дэ-сунь, сидя на коне, мастерски бросает копье с рогатиной. Когда господин Лу Цзюнь-и подошел к городу, в течение десяти дней никто не показывался оттуда, чтобы вступить в бой. А позавчера выехал на коне Чжан Цин. В бой с ним с нашей стороны вступил Хао Сы-вэнь. После нескольких схваток Чжан Цин бросился бежать. Хао Сы-вэнь погнался за ним, но, раненный в голову камнем, полетел с коня. Тут Янь Цин пустил стрелу прямо в лошадь Чжан Цина и таким образом спас Хао Сы-вэня. Однако бой был проигран. На следующий день «Владыка демонов» Фань Жуй, Сян Чун и Ли Гунь, подняв свои щиты, выехали вперед, чтобы сразиться с врагом. Но тут Дин Дэ-сунь неожиданно метнул в них зубчатое копье и попал в Сян Чуна. Таким образом, сражение снова было проиграно. Сейчас наши раненые помещены в лодку и находятся на излечении. Командующий послал меня к вам, уважаемый начальник, сообщить об этом и просить вас срочно оказать ему помощь. [600]

Выслушав его, Сун Цзян тяжело вздохнул и, обращаясь к своим воинам, воскликнул:

— Ну и не везет же этому господину Лу Цзюнь-и! Я дал ему в помощь военного советника У Юна и Гун-Сунь Шэна, рассчитывая, что он сразу же возьмет город и по праву займет главное место в лагере. Кто же мог подумать, что он столкнется с непобедимым противником! Но раз уж все так обернулось, мы, братья, должны помочь ему.

И он тут же отдал приказ всем отрядам выступать в поход. Военачальники сели на коней и вслед за Сун Цзяном отправились в Дунчан. Там их встретил Лу Цзюнь-и и его люди, которые рассказали, что произошло. Решено было расположиться здесь лагерем.

Они совещались о том, как им быть дальше, когда появился один из бойцов и доложил, что Чжан Цин «Стрела без оперения» вызывает их на бой. Сун Цзян приказал всем тотчас же выступить в поле и расположиться в боевом порядке. Все главари, как большие, так и малые, сели на своих коней, выехали перед фронтом и остановились под знаменами. Трижды ударили в барабан, и Чжан Цин на своем коне выскочил вперед. Вздымая тучи пыли, он промчался несколько раз вдоль передней линии. В тот же момент из рядов знаменосцев слева вылетел Гун Ван «Тигр с пятнистой шеей», а справа — Дин Дэ-сунь «Раненный стрелой тигр». Все втроем они выехали вперед, и Чжан Цин, указывая на Сун Цзяна, крикнул:

— Эй ты, болотный разбойник! Не хочешь ли сразиться со мной?

— Кто желает вступить в бой с этим человеком? — спросил в свою очередь Сун Цзян.

Сейчас же из рядов удальцов, вооруженный пикой с серповидными крючьями, выскочил всадник на вздыбленном коне. Сун Цзян узнал в нем Сюй Нина «Золотое копье» и с одобрением сказал:

— Вот это достойный противник!

Припустив своего коня, Сюй Нин полетел навстречу Чжан Цину, и всадники, выставив копья, схватились друг с другом. Но не успели они съехаться в пятый раз, как Чжан Цин бросился бежать. Сюй Нин погнался за ним. Тогда Чжан Цин, притворившись, что собирается левой рукой метнуть копье, сунул правую в шелковый мешок и достал оттуда камень. Когда Сюй Нин был уже совсем близко, Чжан Цин обернулся и швырнул в него камнем, угодив прямо между глаз. Сюй Нин кувырком полетел с коня. Гун Ван и Дин Дэ-сунь бросились вперед, чтобы схватить его. Но и у Сун Цзяна было кому сражаться. Из его рядов выскочили на конях Люй Фан и Го Шэн и с трезубцами в руках бросились вперед. Выручив Сюй Нина, оба воина вернулись к своему [601] отряду. Это происшествие сильно напугало Сун Цзяна и его друзей.

Сун Цзян снова обратился к главарям с вопросом, кто из них хотел бы продолжить бой. Не успел он договорить, как из-за его спины выскочил воин. Это был не кто иной, как «Золотистый тигр» Янь Шунь. Сун Цзян пытался удержать его, но всадник уже ускакал. Между Янь Шунем и Чжан Цином начался бой. Но очень скоро Янь Шунь почувствовал, что не в силах устоять перед противником, и, повернув коня, поскакал прочь. Чжан Цин бросился вслед за ним. Достав камень, он прицелился Янь Шуню в спину, против сердца. Камень с такой силой стукнул о панцирь, что от удара раздался гул. Но Янь Шунь, пригнувшись к седлу, ускакал прочь.

— Да чего бояться какого-то мерзавца! — громко крикнул кто-то.

В тот же миг из рядов, пришпорив своего коня, с секирой в руках вылетел воин. Это был «Непобедимый» Хань Тао. Ни слова не говоря, он вступил в бой с Чжан Цином. Всадники налетели друг на друга. Хань Тао хотелось, чтобы Сун Цзян видел всю его отвагу, и потому он яростно бился с Чжан Цином. Но не успели они схватиться и десять раз, как Чжан Цин поскакал прочь. А Хань Тао, опасаясь, как бы Чжан Цин не пустил в ход камни, не стал преследовать его. Увидев, что никто не гонится за ним, Чжан Цин повернул коня и ринулся вслед за противником. И вот в тот момент, когда Хань Тао хотел уже поднять копье и броситься на врага, Чжан Цин, потихоньку приготовивший камень, прицелился и попал Хань Тао прямо в переносицу. У того из носу хлынула кровь, и он поскакал к своему отряду.

Наблюдая за боем, Пэн Цзи рассвирепел и, не дожидаясь приказа Сун Цзяна, поднял свое копье с трезубцами и верхом на коне ринулся на Чжан Цина. Но не успели они съехаться, как Чжан Цин снова незаметно достал камень и метнул его в лицо Пэн Цзи. Тот выронил копье и, повернув коня, ускакал. Таким образом, уже несколько главарей Сун Цзяна потерпели поражение. В сердце начальника закралась тревога, и он хотел отступить, как вдруг из-за спины Лу Цзюнь-и кто-то громко крикнул:

— Если мы сегодня падем духом, то как сможем воевать после? Смотрите, попадет ли он в меня своим камнем?

Сун Цзян узнал в говорившем «Безобразного зятя» Сюань Цзаня. Пришпорив коня и взмахнув мечом, он ринулся на Чжан Цина.

— Да знаешь ли ты, что такое искусство метания камней? — воскликнул Чжан Цин. — Сколько бы воинов ни сражались со мной, я всех заставлю бежать.

— Так это ты бил других! — крикнул Сюань Цзань. — А вот посмотрим, что сможешь ты сделать со мной?! [602]

Но не успел он договорить, как Чжан Цин поднял руку, и камень угодил Сюань Цзаню прямо в рот. Сюань Цзань сразу же свалился с коня. Гун Ван и Дин Дэ-сунь хотели захватить его в плен, но это им не удалось. Все люди Сун Цзяна, а их было много, поспешили к Сюань Цзаню на выручку.

Сун Цзяна охватил страшный гнев. Он взял свой меч, отрезал от одежды кусок материи и торжественно произнес:

— Клянусь, что я не уйду отсюда, пока не поймаю этого человека!

Тогда Ху-Янь Чжо спросил Сук Цзяна:

— Уважаемый начальник, что значат ваши слова? Выходит, все мы ничего не стоим?

Тут он пришпорил своего вороного коня с белоснежными копытами и выехал перед строем. Отчаянно ругаясь, он кричал Чжан Цину:

— Слышал ли ты когда-нибудь о полководце Ху-Янь Чжо?

— Ты опозорил честь императорского дома, битый полководец! — заорал Чжан Цин. — Что ж, и тебе захотелось испытать могучую силу моего искусства?!

Не договорив, он метнул камень. Ху-Янь Чжо взмахнул своими плетками, но камень угодил ему прямо в запястье. Рука Ху-Янь Чжо сразу повисла, и, не в состоянии больше действовать плетками, он вернулся к своему отряду.

— Командиры конных отрядов все ранены! — крикнул Сун Цзян. — Кто из пеших командиров отважится схватить этого мерзавца?!

И тут с мечом в руках, гордо выпятив грудь, выступил Лю Тан, готовый к бою. Но Чжан Цин, увидев его, расхохотался и стал браниться.

— Эх вы, горе-вояки! — кричал он. — Ведь ваши конные командиры потерпели поражение, так куда же вы пешие лезете?

Насмешка Чжан Цина разозлила Лю Тана, и он ринулся на противника. Но тот не стал драться и поскакал к своим. Лю Тан погнался за ним. И вот между всадником и пешим начался бой. А надо вам сказать, что Лю Тан по характеру был человеком горячим. Поторопившись, он взмахнул мечом, но попал не в Чжан Цина, а в его коня. От боли конь взбрыкнул задними ногами и так хлестнул Лю Тана хвостом по лицу, что у того в глазах потемнело. Тут Чжан Цин запустил в него камнем, и Лю Тан повалился на землю. Он попытался подняться, но к нему бросилось несколько человек из отряда противника, которые поволокли его к себе в отряд.

— Кто спасет Лю Тана?! — крикнул Сун Цзян.

На этот раз пришпорил коня «Черномордый зверь» Ян Чжи и, взмахнув своим мечом, ринулся на Чжан Цина. Тот [603] выехал навстречу с копьем в руках и сделал вид, что хочет сразиться с ним. Но когда Ян Чжи размахнулся и хотел ударить Чжан Цина, тот наклонился к стременам, и удар Ян Чжи не попал в цель. Затем Чжан Цин схватил камень и с криком «Попади» бросил его. Камень пролетел под рукой у Ян Чжи, и Чжан Цин метнул еще один камень, который с грохотом ударился о шлем Ян Чжи. Ян Чжи до того напугался, что потерял всякую охоту продолжать бой и, пригнувшись к луке седла, ускакал прочь. Сун Цзян стал размышлять:

«Если мы утратим наш боевой дух, то как сможем вернуться в Ляншаньбо? Кто поможет мне избежать позора?»

Тут Чжу Тун взглянул на Л эй Хэна и обратился к нему с такими словами:

— Одному с этим делом, видно, не справиться. Придется нам выступить вдвоем и взять его в клещи.

И, отделившись от строя, Чжун Туя — слева, а Лэй Хэн — справа с мечами в руках ринулись вперед, чтобы схватиться с врагом.

— Один не может справиться, так решили попробовать вдвоем, — смеясь, сказал Чжан Цин. — Да пусть вас хоть десять человек придет, все равно толку не будет.

Он не проявлял ни малейшего страха или замешательства и, сидя на коне, держал наготове два камня. Первым к нему приблизился Лэй Хэн. Чжан Цин размахнулся. Всем своим видом он походил в этот момент на знаменитых героев с горы Чжаобаошань. Камень угодил Лэй Хэну в лоб, и Лэй Хэн повалился на землю. Чжу Тун бросился на помощь товарищу, но в этот момент другой камень, пущенный Чжан Цином, попал ему в шею.

Увидев, что его товарищи ранены, Гуань Шэн ощутил в себе прилив необычайной силы, взмахнул своим мечом «Черного дракона», припустил огненно-рыжего коня и помчался на выручку Чжу Туну и Лэй Хэну. И вот, когда он возвращался с ними в свой отряд, Чжан Цин снова метнул камень. Тогда Гуань Шэн выбросил вперед меч, чтобы прикрыться, и камень ударился о рукоятку меча. Удар был настолько сильным, что во все стороны полетели искры. После этого Гуань Шэн потерял всякое желание продолжать бой и, повернув коня, поскакал в отряд.

Наблюдая за всем происходившим, Дун Пин «Полководец с двумя пиками» думал:

«К Сун Цзяну я присоединился совсем недавно и если сейчас не проявлю себя, как искусный воин, то мне стыдно будет перед всем лагерем».

Он взмахнул своими пиками и вихрем вылетел из рядов. Увидев его, Чжан Цин стал отчаянно браниться:

— Мы с тобой служили в соседних областях, которые всегда были дружны между собой. Наш долг — уничтожать [604] разбойников, и мы честно выполняли его. Почему же сейчас ты изменил императору и стал мятежником? Неужели тебе не стыдно?

Но эти слова вызвали у Дун Пина лишь гнев, и он ринулся на Чжан Цина. Оба всадника одновременно подняли свое оружие и съехались. Только и видно было, как вихрем кружились четыре руки. Примерно на седьмом кругу Чжан Цин повернул своего коня и помчался прочь.

— Других-то ты сразил своим камнем, а вот посмотрим, попадешь ли в меня! — кричал Дун Пин.

Тогда Чжан Цин, перебросив пику в левую руку, правой достал из шелкового мешка камень. Ему оставалось лишь замахнуться, и камень полетел прямо в противника. Но Дун Пин был очень ловким человеком. Он легко отбил камень. Чжан Цин метнул второй камень. Однако и на этот раз Дун Пин уклонился от удара. Тогда Чжан Цин стал волноваться и помчался к левому флангу своего отряда. Дун Пин преследовал его по пятам. Расстояние между противниками было настолько близким, что голова лошади Дун Пина касалась хвоста коня Чжан Цина. Дун Пин нацелился противнику в спину, в то место, которое находится против сердца, и выбросил свою пику вперед. Но Чжан Цин моментально пригнулся к стременам, и Дун Пин промахнулся. В тот же момент Чжан Цин ухватился за копье Дун Пина. Теперь их лошади уже скакали рядом. Вдруг Чжан Цин отбросил свою пику, обеими руками обхватил Дун Пина и вместе с его пикой потащил на себя, но сдвинуть Дун Пина с места было нелегко, и между ними началась борьба.

И вот, размахивая своей секирой, на помощь Дун Пину помчался Со Чао. Одновременно из отрядов противника выскочили на конях Гун Ван и Дин Дэ-сунь и, преградив путь Со Чао, завязали с ним бой. Кони противников сплелись в один клубок, и они, так же, как Чжан Цин и Дун Пин, уже не могли оторваться друг от. друга. В этот момент из рядов выехали четыре главаря: Линь Чун, Хуа Юн, Люй Фан и Го Шэн, которые бросились выручать Дун Пина и Со Чао. В руках у каждого было копье.

Чжан Цин, видя, что дело плохо, оставил Дун Пина и ускакал к своим войскам. Однако Дун Пин, забыв о всякой осторожности и даже об искусстве Чжан Цина метать камни, бросился за ним в погоню. А Чжан Цин тем временем зажал в руке камень и, подождав, пока враг приблизится к нему, с криком: «Попади!» — метнул его. Дун Пин и на этот раз успел уклониться, Камень пролетел мимо, едва задев кончик уха, однако после этого Дун Пин сразу же вернулся в свой отряд. Со Чао также перестал преследовать Гун Вана и Дин Дэ-суня и поспешил к своим, В этот момент Чжан Цин опустил пику, достал камень и метнул его в Со Чао. Со Чао [605] хотел увернуться, но не успел, и камень попал ему прямо в лицо, кровь так и брызнула. Со Чао, схватив свой топор, вернулся в отряд.

Между тем Линь Чун и Хуа Юн преградили дорогу Гун Вану, а Люй Фан и Го Шэн схватились с Дин Дэ-сунем. Гун Ван был в полной растерянности. Он метал свои летающие копья, но не мог попасть ни в Хуа Юна, ни в Линь Чуна. И так как у Гун Вана не было больше никакого оружия, то Линь Чуну и Хуан Юну удалось захватить его живым и привести в лагерь. Дин Дэ-сунь, вращая своим летающим трезубцем, не на жизнь, а на смерть бился с Люй Фаном и Го Шэном. Он не ожидал, конечно, нападения со стороны Янь Цина и не приготовился к защите. А Янь Цин, наблюдая за боем, думал:

«Пятнадцать наших военачальников уже потерпели поражение. Что станут говорит о нас, если мы так и не захватим ни одного противника?»

И тут, отложив в сторону свою палицу, он взял в руки самострел, наложил стрелу и пустил ее. Тетива зазвенела, и стрела попала прямо в ногу коня Дин Дэ-суня. Конь рухнул на землю, Люй Фан и Го Шэн тотчас же схватили Дин Дэ-суня. Чжан Цин хотел броситься ему на помощь, но поскольку противников было слишком много, он вынужден был, захватив Лю Тана, вернуться в Дунчанфу.

Начальник округа с городской стены наблюдал за ходом боя и видел, как Чжан Цин одного за другим поразил пятнадцать военачальников Ляншаньбо. Не вернулись, правда, Гун Ван и Дин Дэ-сунь, но зато был захвачен Лю Тан. И вот начальник округа, прибыв в управление, преподнес Чжан Цину кубок вина и поздравил его с победой. На Лю Тана надели кангу и отвели его в тюрьму. После этого был устроен совет.

А Сун Цзян тем временем отозвал свой отряд и распорядился сейчас же отправить Гун Вана и Дин Дэ-суня в Ляншаньбо. И вот, беседуя с Лу Цзюнь-и и У Юном, Сун Цзян сказал:

— Я слышал, что в эпоху Пяти династий (Эпоха У-дай, или пяти династий — 907-959 гг.) Ван Янь-чжан из Даляна еще до захода солнца поразил тридцать шесть танских полководцев. А вот сегодня Чжан Цин за короткое время одержал верх над пятнадцатью нашими военачальниками. Поистине он своими способностями не уступает древнему полководцу Ван Янь-чжану. Человек он, несомненно, отважный и смелый.

Все молча слушали, а Сун Цзян продолжал:

— Но мне кажется, что Чжан Цин во многом зависел от Гун Вана и Дин Дэ-суня, которые прикрывали его с [606] флангов. И сейчас, когда мы лишили его этой опоры, можно будет подумать, как захватить его.

— Вы можете быть совершенно спокойны, уважаемый начальник, — сказал тут У Юн. — Я внимательно следил за его действиями и уже кое-что придумал на этот счет. Но пока необходимо отправить наших раненых главарей в Ляншаньбо. А Лу Чжи-шэню, У Суну, Сунь Ли, Хуан Синю и Ли Ли передать, чтобы они выводили свои лодочные флотилии и пешие части, готовили подводы, оружие, лодки и коней и выступали сюда. Лодки и коней надо выслать вперед и выманить Чжан Цина. Тогда можно будет считать, что мы сделали большое дело!

И У Юн сделал все необходимые распоряжения. А теперь надо рассказать еще о том, как в городе между Чжан Цином и начальником округа происходило совещание.

— Хотя мы и выиграли два сражения, — говорил Чжан Цин, — однако основную силу разбойников не уничтожили. Сейчас следует послать разведчиков выяснить, что делается у противника, и тогда уже действовать.

Возвратившись, разведчики доложили следующее:

— С северо-восточной стороны к вражескому лагерю идут большие обозы с продовольствием. Мы насчитали свыше ста подвод. На воде стоят больше пятисот лодок — больших и малых, груженных продовольствием и фуражом. Обозы и лодки движутся одновременно, их сопровождает несколько главарей.

— Уж не замышляют ли чего-нибудь разбойники? — сказал начальник округа, выслушав донесение. — Как бы нам не попасться на удочку. Надо снова послать туда людей, чтобы точнее узнать, действительно ли они везут фураж и продовольствие. На следующий день разведчики сообщили:

— Подводы действительно нагружены фуражом и продовольствием. Видно, как с них сыплется рис. А лодки хоть и крытые, но в просветах можно заметить сложенные, мешки.

— Сегодня вечером я выеду из города, — сказал тогда Чжан Цин, — и постараюсь захватить вначале подводы, а потом уж лодки. Вы, господин начальник, будете помогать мне, и мы мигом захватим их.

— Что ж, прекрасно! — воскликнул начальник округа. — Только смотрите, будьте осторожны!

После этого он распорядился как следует накормить бойцов и поднести каждому вина. Затем все облачились в боевые доспехи, навьючили мешки и Чжан Цин, взяв свою длинную пику, тайком вывел из города отряд в тысячу человек.

Этой ночью неполная луна светила тускло, зато звезды, которыми было усеяно все небо, сверкали очень ярко. Не прошел отряд и десяти ли, как впереди показалось множество [607] подвод, на которых были флажки с надписью: «Зерно честных и справедливых людей из лагеря Ляншаньбо». Впереди шел Лу Чжи-шэнь, неся на плечах посох и волоча по земле свою черную рясу.

— Ну, башку этого лысого осла я раздроблю одним камнем, — проговорил Чжан Цин.

Между тем, Лу Чжи-шэнь притворился, что не видит своего противника, и продолжал большими шагами идти вперед. Он совсем позабыл о том, что нужно принять меры предосторожности. И вот, когда он шел, Чжан Цин, сидя на своем коне, крикнул: «Попади!» — и метнул камень прямо в голову Лу Чжи-шэня. Из раны хлынула кровь, и Лу Чжи-шэнь упал навзничь. В тот же момент все бойцы Чжан Цина с боевым кличем бросились вперед. Тогда У Сун, взмахнув своими кинжалами, рискуя жизнью, ринулся на выручку Лу Чжи-шэня, Захватив подводы и убедившись, что они действительно нагружены зерном, Чжан Цин остался очень доволен, не стал преследовать Лу Чжи-шэня и, охраняя захваченный обоз, вернулся с ним в город.

Такая удача очень обрадовала также и начальника округа. Он лично принял доставленное зерно. Чжан Цин решил сейчас же выступить снова, чтобы захватить лодки. Начальник округа напутствовал его словами:

— Смотрите, уважаемый командир, будьте осторожны! Чжан Цин вскочил на коня и помчался к южным воротам,

В это время на реке можно было видеть бесчисленное множество лодок с продовольствием. Чжан Цин крикнул, чтобы открыли ворота, и весь его отряд с боевым кличем ринулся на берег. В этот момент все небо заволокло тучами, вокруг повис густой туман. Бойцы оглядывались, но в наступившей темноте не могли разглядеть даже своего соседа. Это действовала магия Гун-Сунь Шэна. Чжан Цин перепугался так, что у него даже в глазах потемнело. Он хотел отступать, но не мог найти дороги. То тут, то там раздавались воинственные кличи, но где находились войска противника, понять было нельзя.

В это время Линь Чун во главе закованных в броню всадников погнал отряд Чжан Цина прямо к воде. А в реке в одну линию расположились восемь главарей — Ли Цзюнь, Чжан Хэн, Чжан Шунь, три брата Юань и два брата Тун. Все попытки Чжан Цина спастись оказались тщетными. Он был пойман братьями Юань, которые связали его и направили в свой лагерь. А командиры флотилии помчались доложить об этом Сун Цзяну.

Между тем У Юн торопил всех главарей штурмовать город. Начальник округа, растеряв всех своих командиров, не мог, конечно, один устоять против наступающих. Вокруг города рвались ракеты, ворота были сорваны.

Начальник округа от страха не знал куда деваться. [608]

Отряды Сун Цзяна с боем ворвались в город и прежде всего освободили Лю Тана. Затем они раскрыли склады, часть продовольствия отправили в Ляншаньбо, а другую часть раздали населению. Начальника округа, поскольку он был человеком честным и не взяточником, не тронули.

И вот Сун Цзян и его молодцы собрались в управлении округом. Вскоре главари флотилии привели Чжан Цина. Не одного из их товарищей ранил Чжан Цин, и все они от гнева скрежетали зубами, готовые броситься на Чжан Цина и убить его. Однако Сун Цзян пошел ему навстречу и почтительно проговорил:

— Мои люди случайно оскорбили ваше достоинство, но я очень прошу вас не сердиться на них. — И он пригласил Чжан Цина пройти в зал.

Однако не успел он договорить, как Лу Чжи-шэнь, у которого голова была обвязана платком, с посохом в руках ринулся вперед, горя желанием избить Чжан Цина. Но Сун Цзян остановил Лу Чжи-шэня, выбранил его и заставил отойти. Чжан Цин же, увидев, как справедлив Сун Цзян, почтительно склонился перед ним до земли и заявил о своей готовности служить ему. Тогда Сун Цзян взял чашку, выплеснул из нее вино и, разломав пополам стрелу, поклялся:

— Дорогие друзья! Тому из вас, кто вздумает мстить этому человеку, само небо не будет помогать, и он погибнет от меча.

После этого уже никто из присутствующих не осмеливался что-нибудь сказать. Настроение поднялось, все стали шутить, смеяться и готовиться в путь. Тут Чжан Цин подошел к Сун Цзяну и посоветовал ему взять с собой проживавшего в Дунчанфу врача, лечившего лошадей. У врача была двойная фамилия Хуан-Фу, а имя Дуань. Он хорошо понимал в лошадях, знал, как их лечить в холод и в жаркую погоду, и когда прописывал какое-либо средство или же делал прививку, то не было случая, чтобы лошадь не поправилась. Тут с ним мог сравниться только древний Бо Лэ. Врач этот родом из Ючжоу. Он очень похож на чужеземца. У него голубые глаза и рыжая борода, и его прозвали «Рыжебородым». В Ляншаньбо такой человек может принести большую пользу. Поэтому следует его пригласить и взять в лагерь также его семью.

— Если Хуан-Фу Дуань согласится поехать вместе с нами, я буду счастлив, — сказал обрадованный Сун Цзян.

Тогда Чжан Цин тотчас же сходил за врачом и представил его Сун Цзяну и остальным главарям. У врача была необычная наружность: голубые глаза с темными зрачками и вьющаяся борода ниже пояса. Сун Цзяну очень понравилась его благородная внешность. В свою очередь Хуан-Фу Дуань был покорен учтивостью и справедливостью Сун Цзяна и выразил свою готовность отправиться вместе с ними в Ляншаньбо, что доставило огромную радость Сун Цзяну. После [609] того как Сун Цзян произвел смотр своим отрядам, главарям был дан приказ подготовить к выступлению своих бойцов, а также обозы с продовольствием и ценностями. Итак, весь провиант, захваченный в этих двух городах, направлялся в лагерь. Войска двинулись в путь.

В пути ничего особенного не произошло. Вскоре все прибыли в лагерь и собрались в Зале верности и справедливости. Сун Цзян приказал освободить Гун Вана и Дин Дэ-суня и, когда их привели, постарался утешить добрыми словами и хорошим отношением. Оба командира почтительно склонились перед Сун Цзяном до земли и выразили готовность служить ему. Прибывшему в лагерь Хуан-Фу Дуаню было поручено лечение лошадей.

Дун Пин и Чжан Цин тоже стали главарями в горном лагере.

Сун Цзян был очень рад и немедленно распорядился устроить в их честь пиршество. Все собрались в Зале верности и справедливости и уселись по порядку. Предводителей было много, как раз сто восемь человек. И вот Сун Цзян начал говорить:

— С тех пор как мы собрались в горах, у нас, куда бы мы ни ходили, нигде не было неудач. И все это благодаря покровительству неба, а не заслугам людей. Я стал вашим руководителем, и этим я обязан исключительно вашей храбрости, уважаемые братья. А сейчас я хочу кое-что сказать вам и прошу вас выслушать меня.

— Мы готовы выслушать ваши указания, уважаемый брат, — сказал У Юн.

И тогда Сун Цзян, обращаясь к предводителям, стал рассказывать о своих дальнейших планах.

Поистине:

Число собравшихся небесных звезд
Уже достигло тридцати шести,
Как было свыше определено.

Число собравшихся земных светил
Уже равно семидесяти двум,
Как было предначертано давно.

О каких планах повел речь Сун Цзян, мы расскажем в следующей главе. [610]

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

В зале верности и справедливости появляются небесные указания, высеченные на каменной плите. Распределение должностей между героями Ляншаньбо

Итак, Сун Цзян разгромил Дунпинфу и захватил Дунчанфу. Вернувшись в лагерь, он сосчитал всех главарей как больших, так и малых. Оказалось, что всего их сто восемь человек. Сердце Сун Цзяна наполнилось великой радостью и, обращаясь к своим друзьям, он сказал следующее:

— После разгрома, учиненного в Цзянчжоу, я попал сюда, в этот лагерь, и благодаря вашему доверию, доблестные герои, стал его главой. И вот сейчас я счастлив тем, что нас собралось здесь уже сто восемь главарей. После того как старший брат наш Чао Гай покинул нас, мы не раз выступали в поход и всегда побеждали. И все это благодаря милостям неба, а вовсе не заслугам людей. Правда, некоторые из нас попадали в плен или в тюрьму, бывало, что возвращались ранеными, но все же оставались в живых. И вот сегодня все сто восемь человек собрались здесь. Поистине, подобного события не было еще ни в древности, ни в нынешние времена. В боях мы погубили много народу, но никак не можем искупить этот грех. Так вот, мне хотелось бы устроить моление и принести жертвы небу и земле и всем другим духам за их милость и покровительство. Помолимся, во-первых, о том, чтобы боги сохранили нам спокойствие и радость; во-вторых, чтобы император поскорее озарил нас лучами своей милости и простил нам наши великие преступления. Тогда мы могли бы отдать служению родине все свои силы, без остатка, а если понадобится и жизнь. И наконец будем просить небо о том, чтобы душа «Небесного князя» Чао Гая поскорее переселилась в рай, и в будущей жизни мы могли бы снова встретиться с ним. Помолимся и о душах тех, кто погиб насильственной смертью, сгорел в огне или утонул в воде, чтобы искупить свою вину перед ними и вымолить для них счастливый путь. Вот то, что мне [611] хотелось бы сделать, но я не знаю, каково будет ваше мнение, дорогие братья мои!

— Вы совершенно правы, — одобрили Сун Цзяна все главари. — Дело, которое вы предлагаете, хорошее и справедливое.

— Прежде всего мы попросим нашего брата Гун-Сунь Шэна взять на себя совершение жертвоприношений, — сказал тут У Юн. — Затем надо разослать повсюду людей, которые разыщут даосских монахов высокой добродетели и пригласят их в лагерь со всем необходимым для совершения молебнов. Кроме того, надо еще отправить кого-нибудь для закупки курительных свечей, предметов для жертвоприношений — бумажных лошадей и цветов, а также постной еды и чистой пищи, вообще всего, что необходимо для данного случая.

Итак, решено было начать моление в пятнадцатый день четвертого месяца. Церемония должна была продолжаться в течение семи дней и семи ночей. На нее собирались потратить очень много денег. Начались приготовления. Незадолго до назначенного срока перед Залом верности и справедливости были вывешены четыре огромных полотнища. Вдоль стен зала соорудили помосты в три яруса, на них расставили семь священных предметов, а также изображения трех даосских божеств. За ними двумя рядами стояли духи двадцати восьми созвездий, управляющих сменой дня и ночи, и двенадцати созвездий, управляющих сменой месяцев. Словом, там были все духи звезд, к которым обычно возносят моление и приносят жертвы. Возле зала поместили богов, которые должны были наблюдать за всей церемонией. Здесь же находились статуи богов-полководцев — Цуй, Лу, Дэн и Доу. Когда все изображения духов были расставлены в полном порядке, подготовили жертвенные предметы. Наконец все приготовления были закончены, и для совершения церемонии пригласили монахов-даосов. Вместе с Гун-Сунь Шэном их было сорок девять человек.

Дни выдались прекрасные. По вечерам на безоблачном небе сверкала луна, дул мягкий ветерок. Сун Цзян, а за ним Лу Цзюнь-и, У Юн и остальные главари подходили и сжигали курительные свечи. Всей церемонией распоряжался Гун-Сунь Шэн; он установил порядок песнопений и вместе с остальными сорока восемью монахами три раза в день совершал молебствия. На седьмой день, когда моления были закончены и монахи разошлись, Сун Цзян, желая получить ответ неба, велел Гун-Сунь Шэну трижды в день писать жертвенные изречения красными иероглифами на зеленой бумаге и сжигать их в качестве подношения владыке неба.

На седьмой день, в третью ночную стражу Гун-Сунь Шэн находился на первом ярусе жертвенного помоста, монахи — на втором, Сун Цзян со старшими главарями — на третьем, а младшие главари и начальники стояли на площадке возле [612] жертвенного сооружения, все они усердно молили небо ниспослать им ответ. И вот ночью, когда наступила третья стража, со стороны северо-западных ворот неба раздался звук, похожий на треск раздираемого шелка. Все посмотрели в том направлении и увидели там большое золотое блюдо с двумя заостренными конусами, а между ними пустое пространство, которое называлось: «Открытие небесных ворот», или «Открытие небесных глаз». Оттуда исходило ослепительно яркое сияние, которое переливалось всеми цветами радуги, словно сверкание солнечных лучей в легком тумане. В центре этого сияния появился огненный шар, который, вертясь, опустился прямо на место жертвоприношения. Описав круг над алтарем, шар исчез в южной стороне, уйдя в землю. В этот момент небо закрыло свои глаза, и все монахи сошли с возвышения. Сун Цзян велел принести мотыги и лопаты, вскопать землю и отыскать скрывшийся там огненный шар. Не успели они вырыть яму в три чи глубиной, как увидели каменную плиту, с двух сторон испещренную небесными письменами.

Сун Цзян приказал жечь жертвенную бумагу. Когда рассвело, монахов покормили постной пищей, а затем Сун Цзян наградил каждого из них за труды золотом и шелком. Лишь после этого Сун Цзян взял каменную плиту в руки и увидел, что вся она покрыта иероглифами в стиле «кэдоу» (Кэдоу — древнее, так называемое «головастиковое» письмо.). Никто из присутствующих не знал, как это прочесть.

Но в этот момент один из монахов по фамилии Хэ (монашеское имя его было Сюань-тун), обращаясь к Сун Цзяну, сказал:

— У меня дома есть книга, которая досталась мне от моих предков. Эта книга может растолковать все небесные письмена. Написана она древним стилем «кэдоу», и поэтому я научился хорошо разбираться в нем; разрешите мне перевести вам написанное, и вы узнаете, что тут такое.

Услышав это, Сун Цзян очень обрадовался и почтительно передал каменную плиту монаху. Тот долго рассматривал плиту и наконец сказал:

— Здесь выгравированы имена только благородных людей. С правой стороны плиты написаны следующие четыре иероглифа: «Осуществляйте справедливость во имя неба», с другой стороны — также четыре иероглифа: «Будьте совершенными в верности и справедливости». Наверху изображены Северные и Южные созвездия, а внизу начертано ваше уважаемое имя. Если вы позволите, я могу подробно прочитать, что здесь написано.

— Мы бесконечно счастливы, высокочтимый отец, что судьба послала вас сюда, и вы поможете нам прозреть, — сказал Сун Цзян. — И если только вы удостоите нас своими наставлениями, мы будем глубоко признательны вам за столь [613] великую милость. Потому прошу вас не скрывать ни единого слова, если даже там будет упрек нам. Я очень надеюсь, что вы разъясните нам всю надпись, не утаив ничего.

После этого Сун Цзян приказал «Чудесному писцу» Сяо Жану записать на желтой бумаге то, что скажет монах. И так монах начал:

— На лицевой стороне плиты высечено тридцать шесть строк из Небесной книги — это названия звезд небесных. На обратной стороне — семьдесят две строки, имена грозных и могущественных земных звезд. Внизу же написаны имена добродетельных и справедливых героев.

Так вот, на лицевой стороне таблицы высечено: «Тридцать шесть могущественных и доблестных небесных звезд — это тридцать шесть отважных героев Ляншаньбо:

Главная звезда небесного созвездия называется — Сун Цзян «Справедливый».

Звезда созвездия Большой Медведицы — Лу Цзюнь-и «Нефритовый цилинь».

Звезда мудрости — У Юн «Звездочет».

Звезда праздности — Гун-Сунь Шэн «Дракон, летающий в облаках».

Звезда отваги — Гуань Шэн «Большой меч».

Звезда смелости — Линь Чун «Барсоголовый».

Звезда натиска — Цинь Мин «Гром и молния».

Звезда величия — Ху-Янь Чжо «Стальной хлыст».

Звезда геройства — Хуа Юн «Маленький Ли Гуан».

Звезда благородства — Чай Цзинь «Маленький вихрь».

Звезда богатства — Ли Ин «Орел в облаках».

Звезда изобилия — Чжу Тун «Бородач».

Одинокая звезда — Лу Чжи-шэнь «Татуированный монах».

Раненая звезда — У Сун «Странствующий монах».

Неподвижная звезда — Дун Пин «Полководец с двумя пиками».

Быстрая звезда — Чжан Цин «Стрела без оперения».

Звезда темноты — Ян Чжи «Черномордый зверь».

Звезда охраны — Сюй Нин «Золотое копье».

Звезда пустоты — Со Чао «Рвущийся вперед».

Быстрая звезда — Дай Цзун «Волшебный скороход».

Необычайная звезда — Лю Тан «Рыжий дьявол».

Звезда разрушения — Ли Куй «Черный вихрь».

Малая звезда — Ши Цзинь «Девятидраконовый».

Всепроникающая звезда — Му Хун «Неудержимый».

Удаляющаяся звезда — Лэй Хэн «Крылатый тигр».

Звезда долголетия — Ли Цзюнь «Дракон, пенящий воды».

Звезда меча — Юань Сяо-эр «Бессмертный» [614]

Плоская звезда — Чжан Хэн «Лодочный фонарь».

Звезда преступления — Юань Сяо-у «Недолговечный».

Ущербная звезда — Чжан Шунь «Белая лента в воде».

Побежденная звезда — Юань Сяо-ци «Свирепый князь ада».

Звезда тюрьмы — Ян Сюн «Тощий Гуань-со».

Звезда разума — Ши Сю «Отчаянный».

Звезда жестокости — Се Чжэнь «Двуглавая змея».

Звезда слез — Се Бао «Двухвостый скорпион».

Звезда ловкости — Янь Цин «Расточитель».

На оборотной стороне камня названы семьдесят две земные звезды:

Главная звезда — Чжу У «Великий полководец».

Зловещая звезда — Хуан Синь «Покоритель трех гор».

Звезда доблести — Сунь Ли «Злой Юй-чи».

Звезда благородства — Сюань Цзань «Безобразный зять».

Звезда геройства — Хао Сы-вэнь «Цзинмухань».

Звезда величия — Хань Тао «Непобедимый».

Звезда отваги — Пэн Цзи «Полководец — глаз неба».

Удивительная звезда — Шань Тин-гуй «Волшебный полководец воды».

Свирепая звезда — Вэй Дин-го «Волшебный полководец огня».

Звезда учености — Сяо Жан «Чудесный писец».

Звезда справедливости — Пэй Сюань «Судья с железным лицом».

Звезда мироздания — Оу Пэн «Орел золотокрылый».

Закрывающаяся звезда — Дэн Фэй «Огненноглазый лев».

Звезда силы — Янь Шунь «Золотистый тигр».

Звезда мрака — Ян Линь «Парчовый барс».

Звезда оси земли — Лин Чжэн «Потрясающий небеса».

Звезда встреч — Цзян Цзин «Волшебный математик».

Звезда помощи — Люй Фан «Младший полководец».

Звезда защиты — Го Шэн «Жэнь Гуй».

Звезда ума — Ань Дао-цюань «Волшебный врач».

Звезда варварства — Хуан-Фу Дуань «Рыжебородый».

Звезда крошка — Ван Ин «Коротколапый тигр».

Звезда разума — Ху Сань-нян «Зеленая змея».

Звезда жестокости — Бао Сюй «Дух смерти».

Звезда молчания — Фань Жуй «Владыка демонов».

Звезда дикости — Кун Мин «Комета».

Звезда запальчивости — Кун Лян «Огонь».

Летающая звезда — Сян Чун «Восьмирукий будда».

Гуляющая звезда — Ли Гуань «Святой, летающий по небу».

Звезда ловкости — Цзинь Да-цзянь «Искусный резчик по нефриту». [615]

Звезда ясности — Ма Лин «Чудесный флейтист».

Звезда продвижения — Тун Вэй «Дракон, вышедший из пещеры».

Звезда угасания — Тун Мэн «Устрица, переворачивающая реку».

Полная звезда — Мэн Кан «Яшмовая мачта».

Звезда удовлетворения — Хоу Цзянь «Большерукая обезьяна».

Совершенная звезда — Чэнь Да «Тигр, прыгающий через стремнины».

Скрытая звезда — Ян Чунь «Полосатая змея».

Необычная звезда — Чжэн Тянь-шоу «Белолицый господин».

Обычная звезда — Тао Цзун-ван «Девятихвостая черепаха».

Звезда благородства — Сун Цин «Железный веер».

Звезда музыки — Яо Хэ «Железная флейта».

Звезда быстроты — Гун Ван «Тигр с пятнистой шеей».

Звезда скорости — Дин Дэ-сунь «Раненный стрелой тигр».

Звезда подавления — Му Чунь «Младший неудержимый».

Обузданная звезда — Цао Чжэн «Дьявол ножа».

Дьявольская звезда — Сунь Вань «Бог-хранитель в облаках».

Чарующая звезда — Ду Цянь «Достающий до небес».

Туманная звезда — Сюэ Юн «Злой тигр».

Прячущаяся звезда — Ши Энь «Золотоглазый тигр».

Уединенная звезда — Ли Чжун «Победитель тигров».

Пустая звезда — Чжоу Тун «Малый властелин».

Сиротливая звезда — Тан Лун «Пятнистый барс».

Законченная звезда — Ду Син «Лик дьявола».

Короткая звезда — Цзоу Юань «Лесной дракон».

Угольная звезда — Цзоу Жун «Дракон-единорог».

Преступная звезда — Чжу Гуй «Сухопутный крокодил».

Спрятанная звезда — Чжу Фу «Улыбающийся тигр».

Спокойная звезда — Цай Фу «Железные руки».

Раненая звезда — Цай Цин «Цветок».

Звезда служанка — Ли Ли «Каратель».

Звезда исследования — Ли Юнь «Черноглазый тигр».

Злобная звезда — Цзяо Тин «Безродный».

Безобразная звезда — Ши Юн «Каменный воин».

Звезда судьбы — Сунь Синь «Маленький Юй-чи».

Темная звезда — Тетушка Гу «Тигрица».

Звезда наказаний — Чжан Цин «Огородник».

Звезда мужества — Сунь Эр-нян «Людоедка».

Низкая звезда — Ван Дин-лю «Мать молний».

Звезда здоровья — Ю Бао-сы «Бог путей».

Звезда крыса — Бай-шэн «Дневная крыса».

Звезда вор — Ши Цянь «Блоха на барабане».

Звезда собака — Дуань Цзин-чжу «Рыжая собака». [616]

На этом монах Хэ закончил свои разъяснения небесной книги, а Сяо Жан записал все, что он сказал. Когда присутствовавшие прочитали эту запись, они удивились и даже напугались. Сун Цзян, обращаясь к остальным главарям, сказал:

— Мне, маленькому и ничтожному чиновнику, самим небом предназначено быть главной звездой среди других звезд. Вы, братья мои, когда-то были преступниками. Но небо повелело нам собраться здесь ради правого дела. Количество наших главарей предопределено сейчас, и каждый из нас уже занимает соответствующую должность. Необходимо строго выполнять свой долг и не ссориться из-за места. Волю неба нарушать нельзя!

— Все это предопределено самой судьбой, так кто же осмелится нарушить волю неба и земли?! — отвечали хором присутствующие.

Тогда Сун Цзян достал пятьдесят лян золота и отдал монаху Хэ за труды. Остальные монахи также получили вознаграждение, собрали свое имущество и покинули лагерь.

Однако мы не будем говорить здесь о том, как добирались монахи к себе домой, а расскажем лучше, как Сун Цзян держал совет с военным советником У Юном, Чжу У и другими главарями. На совете было решено установить в зале табличку с написанными на ней большими иероглифами: «Зал верности и справедливости», а также повесить большую доску над «Павильоном Нерушимой дружбы», перед которым сделать три прохода. Позади Зала верности и справедливости построить террасу в форме дикого гуся с распростертыми крыльями, а на самой вершине горы построить большой зал с двумя пристройками, с восточной и западной стороны. В главном зале решено установить алтарь с таблицей в честь «Небесного князя» Чао Гая. Помещение с восточной стороны предназначалось для Сун Цзяна, У Юна, Люй Фана, Го Шэна, с западной — для Лу Цзюнь-и, Гун-Сунь Шэна, Кун Мина и Кун Ляна. На втором холме будут построены дома: с левой стороны для Чжу У, Хуан Синя, Сунь Ли, Сяо Жана и Пэй Сюаня и справой — для Дай Цзуна, Янь Цина, Ань Дао-цюаня и Хуан-Фу Дуаня.

Слева от Зала верности и справедливости находилась канцелярия, склады для продовольствия и ценностей, а также помещения, в которых жили Чай Цзинь, Ли Ин, Цзян Цзин и Лин Чжэн. Справа от Зала разместились Хуа Юн, Фань Жуй, Сян Чун и Ли Гунь.

Охрана первого прохода на южной стороне горы поручалась Се Чжэню и Се Бао. Второй проход должны были охранять Лу Чжи-шэнь и У Сун, а третий — Чжу Тун и Лэй Хэн. Проход на восточной стороне должны были караулить Ши Цзинь и Лю Тан, на западной — Ян Сюн и Ши Сю, на северной — Му Хун и Ли Куй.

Кроме этих шести укрепленных проходов, сооружалось [617] еще восемь лагерей: четыре на суше и четыре на воде. Лагерем на суше к югу от гор должны были командовать Цинь Мин, Со Чао, Оу Пэн и Дэн Фэй; лагерем к востоку — Гуань Шэн, Сюй Нин, Сюань Цзань, Хао Сы-вэнь; к западу — Линь Чун, Дун Пинь, Шань Тин-гуй, Вэй Дин-го; к северу — Ху-Янь Чжо, Ян Чжи, Хань Тао и Пэн Цзи. В водный юго-восточный лагерь назначались Ли Цзюнь и Юань Сяо-эр; в юго-западный — Чжаи Хэн и Чжан Шунь; в северо-восточный — Юань Сяо-у и Тун Вэй; в северо-западной — Юань Сяо-ци и Тун Мэн.

Обязанности были распределены также и между остальными главарями. Были установлены новые образцы боевых знамен и решены другие вопросы. На вершине горы был водружен флаг цвета абрикоса. На флаге было написано: «Во имя неба осуществлять добродетель». Перед Залом верности и справедливости установили два вышитых красных флага. На одном из них была надпись: «Защитник справедливости из Шаньдуна», а на втором — «Нефритовый цилинь из Хэбэя».

Были установлены еще и другие знамена — знамя летающего дракона, летающего тигра, летающего медведя, летающего леопарда, черного дракона, белого тигра, южного созвездия, северного созвездия. Знамя желтой алебарды, белого бунчука, синее знамя, черный зонт, знамя с темно-красными кистями и большой черный стяг. Кроме всех этих знамен и полотнищ, которые были предназначены для центрального отряда, были установлены еще знамена девяти элементов неба, знамя Большой Медведицы, знамя трех талантов и девяти сияний, знамя двадцати восьми звезд Зодиака, знамя шестидесяти четырех триграмм и девяти чертогов, восьми триграмм неба и сто двадцать четыре знамени блюстителей неба. Все полотнища и знамена изготовил Хоу Цзянь, а военные бирки и печати — Цзинь Да-цзянь.

Наконец все было закончено, выбрали счастливый день и забили коров и лошадей, чтобы принести жертву духам неба и земли и остальным. В Зале верности и справедливости, а также в «Павильоне Нерушимой дружбы» красовались новые вывески и был поднят стяг абрикосового цвета с надписью: «Во имя неба осуществляем добродетель».

В этот день Сун Цзян устроил большое пиршество. Он сам принес свои бирки и печати и объявил собравшимся следующее:

— Братья мои, занимающие большие и малые должности! Каждый из вас со всем усердием и прилежанием должен выполнять ту работу, которая поручена ему. Во имя долга и справедливости никто не смеет нарушать установленных законов. Того, кто сознательно нарушит порядок, мы будем беспощадно судить по военным законам.

И после этого он зачитал такой приказ: [618]

— «Главными командирами всех отрядов в Ляншаньбо назначаются: Сун Цзян и Лу Цзюнь-и. Советниками по военным делам — У Юн и Гун-Сунь Шэн. Помощником советников по военным делам, который будет совместно с указанными выше обсуждать и решать все военные вопросы, назначается Чжу У. Заведовать казной и продовольственными складами будут Чай Цзинь и Ли Ин. Командовать конницей я назначаю пять командиров: Гуань Шэна, Линь Чуна, Цинь Мина, Ху-Янь Чжо и Дун Пина. Командирами конницы, которые будут одновременно и командирами авангарда, назначаются Хуа Юн, Сюй Нин, Ян Чжи, Со Чао, Чжан Цин, Чжу Тун, Ши Цзинь и Му Хун. Младшими командирами конницы, которые будут нести ответственность за передовые посты и дозоры, назначаются шестнадцать человек: Хуан Синь, Сунь Ли, Сюань Цзань, Хао Сы-вэнь, Хань Тао, Пэн Цзи, Шань Тин-гуй, Вэй Дин-го, Оу Пэн, Дэн Фэй, Янь Шунь, Ма Лин, Чэнь Да, Ян Чунь, Ян Линь и Чжоу Тун.

Командовать пешими частями будут десять человек: Лу Чжи-шэнь, У Сун, Лю Тан, Лэй Хэн, Ли Куй, Янь Цин, Ян Сюн, Ши Сю, Се Чжэнь и Се Бао. Командирами отдельных пеших отрядов назначаются семнадцать человек: Фань Жуй, Бао Сюй, Сян Чун, Ли Гунь, Сюэ Юн, Ши Энь, Му Чунь, Ли Чжун, Чжэн Тянь-шоу, Сунь Вань, Ду Цянь, Цзоу Юань, Цзоу Жунь, Гун Ван, Дин Дэ-сунь, Цзяо Тин и Ши Юн.

Для обороны четырех водных крепостей назначаются восемь начальников: Ли Цзюнь, Чжан Хэн, Чжан Шунь, Юань Сяо-эр, Юань Сяо-у, Юань Сяо-ци, Тун Вэй и Тун Мэн.

В четырех кабачках наших разведывательных пунктов, служащих также и для приема прибывающих в лагерь людей, будут служить восемь начальников. В кабачке, что около восточной горы — Сунь Синь и тетушка Гу. В кабачке около западной горы — Чжан Цин и Сунь Эр-нян. Около южной горы — Чжу Гуй и Ду Син. С северной стороны — Ли Ли и Ван Дин-лю. Главным начальником всех разведчиков назначается Дай Цзун. Четыре человека — Яо Хэ, Ши Цянь, Дуань Цзин-чжу и Бай-шэн — будут ведать связью, пересылкой и доставкой срочных секретных донесений.

Командовать охраной центрального лагеря назначаются два военачальника конных частей — Люй Фан и Го Шэн, а также два военачальника пеших войск — Кун Мин и Кун Лян.

Два человека будут ведать наказаниями и казнями: Цай Фу и Цай Цин. Главными начальниками разведки во всех конных отрядах назначаются Ван Ин и Ху Сань-нян.

Управлять строительством и снабжением будут шестнадцать главарей; ведение всей переписки, подготовка приказов о мобилизации и переброске отрядов и прочие дела подобного рода поручаются Сяо Жану. Вознаграждения за заслуги, а также установление мер наказания за преступления [619] возлагаются на уполномоченного по военно-судебным делам Пэй Сюаня. Ведение учета ценностей и продовольствия, прием и выдача их возлагается на Цзян Цзина. Наблюдение за большим и малым строительством судов — на Мэн Кана. Изготовление бирок и печатей поручается Цзинь Да-цзяню. Изготовление знамен и разного рода полотнищ, равно как и одежды поручается Хоу Цзяню. Для наблюдения за конями и их лечением устанавливается специальная должность врача, на которую назначается Хуан-Фу Дуань. Для лечения людей учреждается должность врача, на которую назначается Ань Дао-цюань. Наблюдение, контроль и изготовление оружия и всякого рода железных изделий возлагается на Тан Луна. Изготовление взрывчатых снарядов и ракет — на Лин Чжэна. Наблюдение за строительством и ремонтом домов и помещений поручается Ли Юну. Убоем скота — коров, лошадей, свиней и овец — будет ведать Цао Чжэн. Устройством и проведением пиршеств — Сун Цин. Изготовлением вина, уксуса и прочих продуктов — Чжу Фу. Ответственным за строительство укреплений вокруг крепости Ляншаньбо назначается Тао Цзун-ван. Знаменосцем назначается Ю Бао-сы.

Настоящее распределение обязанностей произведено в двадцать второй день четвертого месяца, правления Сюаньхэ, на всеобщем совете в лагере Ляншаньбо».

И вот когда глава лагеря Ляншаньбо — Сун Цзян — закончил чтение своего приказа, распределение обязанностей между всеми главарями было завершено, каждый из них получил бирки и печати. Затем был устроен пир. К концу торжества все главари были пьяны и разошлись по своим домам.

А те, которые еще не получили определенного назначения, собрались вокруг Зала дикого гуся и стали ждать. Вот как восхваляет автор одного сочинения жизнь в Ляншаньбо:

«Со всех сторон, изо всех областей собрались сюда люди разного происхождения и зажили одной семьей. В этом сущность главных грозных созвездий неба и земли и красота объединения героев. На пространстве в тысячи ли они встречаются и утром и вечером, и их сердца слиты воедино. Они, эти люди, готовы жить и умереть вместе. И хоть по-своему внешнему виду и по языку они отличаются друг от друга, так как пришли с разных концов страны, но каждый из них питает к другому глубокую симпатию, и всех их объединяет чувство верности, искренности, высокого долга чести и взаимного доверия. Среди них есть и потомки императоров, и монахи, выходцы из богатых, состоятельных семей, и полководцы, и чиновники; одним словом, здесь собрались люди всех сословий и занятий, вплоть до охотников, рыболовов и даже убийц и палачей, однако все они одинаково относятся друг к другу и называют друг друга братьями. Здесь нет разделения на благородных и подлых. Есть тут и супружеские пары, и дядя с [620] племянником, а также слуги, последовавшие за своими господами и стремившиеся к тому, чтобы отомстить за обиды. Все они наравне с другими принимают участие в пиршествах и веселятся. Ни один не относится к другому с презрением. Есть среди них и умные и просвещенные, глупые и невежественные, есть деревенские простаки и хорошо воспитанные, изящные люди, но раздоров и подозрений тут не бывает. Каждый верит другому и понимает его. Есть среди них искусные составители бумаг, красноречивые ораторы, а также люди, мастерски владеющие мечом или копьем, и ходоки-скороходы. Словом, каждый постиг в совершенстве какое-нибудь искусство и использует его здесь. Как жаль, что среди писак-клеветников не нашелся волшебник, который смог бы описать все это изящным языком. Он надолго оставил бы память. Люди из Ляншаньбо больше всего ненавидели богачей, которые нечестным путем наживали свои состояния. Для них было счастьем уничтожать подобных людей, они считали это своей заслугой перед богами. На пространстве в пятьсот ли жило сто восемь доблестных героев. В прежнее время часто можно было слышать их имена среди вольного люда, словно вести о них разносились ударами в древний колокол. И лишь теперь мы можем назвать их имена в ряду созвездий подобно тому, как перебираем одну за другой четки во время молитвы. Что же касается Чао Гая, то он не решился называться князем, а потому и отошел в другой мир преждевременно. Сун Цзян исполнил желание всех и, стремясь защищать справедливость, согласился стать главарем лагеря. Стоит ли говорить о том, как он созывал людей в горы? Ведь он всегда мечтал вступить на правильный путь и сделаться опорой трона».

И вот, когда в Зале верности и справедливости были отданы все приказы и распоряжения, Сун Цзян выбрал счастливый день, совершил возжигание курений и приказал бить в барабаны и созывать всех главарей. Когда все собрались, Сун Цзян обратился к присутствующим:

— У нас сейчас многое изменилось. И я хочу сказать вам несколько слов. Все мы объединены в небесные и земные созвездия и должны принести небу клятву о нашем союзе, о том, что у нас не будет никаких раздоров, и до конца дней своих мы будем поддерживать друг друга в бедствиях и несчастиях, и все силы отдадим на защиту государства и.благо народа.

Речь его всех порадовала, и вот, совершив возжигание благовоний, каждый из них опустился на колени. Сун Цзян от имени всех дал клятву:

«Я — ничтожный и маленький чиновник, невежественный и не способный, не ведаю, почему на меня возложена такая трудная обязанность. Но я чувствую, что близится назначенный срок. Поэтому я собрал своих братьев в Ляншаньбо и объединил всех героев на водных пространствах. Нас всего сто [621] восемь человек, что совпадает с небесным предначертанием, а также со стремлениями людей. Мы клянемся! Пусть небо и земля казнят самой лютой смертью того, кто забудет добродетель и будет попирать великое дело справедливости. Пусть все боги обрушатся на него, и пусть он нигде в течение десяти тысяч столетий не вернется к человеческой жизни; пусть навеки вечные погрузится он в море страданий и бедствий. Наше желание — строго охранять в сердце своем верность и справедливость, отдать все свои силы на служение нашей родине и во имя неба осуществлять на земле справедливость и обеспечить мир и порядок для народа. Пусть боги и небо будут свидетелями наших стремлений, а если мы нарушим свою клятву, то готовы понести за это тяжкую кару».

Все присутствующие выразили свое согласие всегда выполнять клятву, вечно быть вместе и никогда друг с другом не разлучаться. В знак того они помазали кровью губы и разошлись лишь тогда, когда напились допьяна.

А сейчас, читатель, послушайте, что я вам скажу. Высокое чувство долга и справедливости людей, о которых только что шла речь, воспето в стихах:

Над землею сиянье взметнулось,
    о великих делах возвещая,
И сверкающим заревом небо
    озарилось от края до края.
То спустились небесные звезды,
    то сплотились и звезды земные
И явились в людские селенья,
    чтобы споры решить вековые.
Если станешь рассказывать людям
    обо всем, что случилось в те годы,
Сразу сердце в груди замирает,
    как от близящейся непогоды.
Если станешь описывать местность,
    где случились события эти,
Даже самые смелые люди
    задрожат, словно малые дети.
Все стоящие за справедливость,
    чьи сердца равнодушны к наживе,
В Ляншаньбо собрались отовсюду,
    как драконы в глубоком заливе.
Долго в мире скитались герои,
    наконец собрались они вместе,
Преисполнены гневом суровым
    и священною жаждою мести!

Перед Залом были зачитаны небесные письмена. И историю их мы предоставили благосклонному вниманию читателя.

Конец

(пер. А. Рогачева)
Текст воспроизведен по изданию: Ши Най-ань. Речные заводи. Том 2. Гос. изд. худ. лит. М. 1959

© текст - Рогачев А. 1959
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Иванов А. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Гос. изд. худ. лит. 1959