ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

ШИ НАЙ-АНЬ

РЕЧНЫЕ ЗАВОДИ

ТОМ II

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Сюй Нин обучает бойцов владению пикой с крюками. Сун Цзян разбивает скованный строй

Итак, Чао Гай, У Юн, Гун-Сунь Шэн и другие главари, собравшись в Зале совещаний, стали просить Сюй Нина обучить бойцов владению пикой с крюками. Статный и видный Сюй Нин очень понравился всем обитателям лагеря. Он был высок ростом, лицо у него было белое и круглое. Красивые черные усы и борода его трезубцем опускались вниз. Он обладал тонкой талией и широкими плечами.

Отобрав подходящих для обучения бойцов, он вышел из зала, взял пику с крюками и показал несколько приемов. Зрители бурно выражали свой восторг.

— Когда вы будете применять это оружие, сидя верхом на коне, — говорил он, — то ваше тело должно двигаться, как при ходьбе. Вначале вы четыре раза подаетесь вперед, затем делаете три рывка назад. После этого вы наносите еще удар вперед и удар в сторону. Таким образом, весь прием состоит из девяти движений. Эти пики применяются и в пешем строю. В таком случае вы делаете сначала восемь шагов вперед и четыре выпада пикой. Это для того, чтобы прорвать ряды противника. На двенадцатом шаге вы поворачиваетесь вполоборота. А на шестнадцатом — делаете полный поворот, оттягиваете пику к себе и, выбросив ее вперед, пробегаете двадцать четыре шага. Затем вы должны взмахнуть пикой сверху вниз. Причем нужно, чтобы крюки двигались слева направо. Через тридцать шесть шагов вы, тщательно прикрываясь щитом, противопоставляете всю свою силу силе врага. Это и есть настоящие приемы боя, в которых применяется пика с крюками.

Даже в стихах говорится:

Четыре выпада сначала,
А после — три рывка назад,
Изучишь эти семь приемов -
Не будет для тебя преград! [386]
А всех приемов — ровно девять,
Их должен твердо знать герой:
Искусством этим овладеешь -
Победа будет за тобой!
Затем вперед шаги отмеришь -
Два раза по двенадцать раз,
Круши врагов своею пикой,
Чтоб искры сыпались из глаз.
Потом шестнадцатью шагами
Свой грозный путь ты завершишь
И острой пикою с крюками
Врага любого сокрушишь!

Так, шаг за шагом, обучал Сюй Нин своих учеников приемам боя с пикой. За его упражнениями с интересом наблюдали все главари лагеря. Бойцы пришли в восторг, когда Сюй Нин показал им эти приемы. С того дня отобранные для обучения наиболее сильные и выносливые бойцы уже целые дни проводили за изучением этих приемов.

Кроме того, Сюй Нин показал пешим бойцам, как прятаться в лесу, залегать в траве, как ловить крюками за ноги коней противника, как хватать людей за ноги и как ходить потайными способами.

Не прошло и полмесяца, как почти семьсот бойцов обучилось приемам этого боя. Сун Цзян и остальные главари были очень обрадованы и стали готовиться к полному разгрому противника.

А Ху Янь Чжо, потеряв Пэн Цзи и Лин Чжэна, каждый день подводил свои конные отряды к берегу и пытался вызвать противника на бой. Однако из стана дали приказ боя не принимать и только зорко охранять берега.

Под водой в разных местах были тайно забиты в дно деревянные сваи. Ху-Янь Чжо высылал свои дозоры и к западу и к северу, но, несмотря на все старание, он не мог даже приблизиться к лагерю.

Между тем Лин Чжэн, которому было поручено заняться изготовлением бомб, уже заготовил их в большом количестве и разных сортов. Наконец был назначен день выступления из лагеря и схватки с врагом. К этому времени обучение бойцов успешно закончилось. И вот, обращаясь к остальным главарям, Сун Цзян сказал:

— Я хотел бы предложить вам один скромный план, но не знаю, одобрите ли вы его.

— Мы с удовольствием выслушаем вас, — отвечал на это У Юн.

— Я предлагаю завтра не выводить наших конных отрядов, а повести в бой только пеших бойцов, — сказал Сун Цзян. — Военная наука, разработанная нашими древними полководцами, учит нас использовать в военном деле лесистые горы и болота и озера. Давайте отправимся пешим [387] строем с горы, разделим наши отряды на десять колонн и постараемся завлечь противника. Когда наши бойцы увидят, что враг бросился в атаку, пусть разбегаются кто куда — в камыши, в кустарник, в лес. В этих местах повсюду надо заранее устроить засады из бойцов, владеющих копьем с крюками. Засады эти следует расставить таким образом, чтобы через каждые десять бойцов, владеющих копьем с крюками, шло десять бойцов вооруженных копьями с острым наконечником. И вот, когда приблизится конница противника, первые десять бойцов будут опрокидывать всадников, а вторые — подтаскивать их к себе и брать в плен. Подобный же способ можно будет применить и на открытых местах и узких дорогах. Ну, как вы находите мой план?

— Именно так и следует делать, — согласился У Юн, — устроить засаду и захватить их в плен.

— Правильно, — одобрил также и Сюй Нин. — По законам войны как раз и полагается чередовать бойцов, владеющих пиками с крюками, с бойцами, которые имеют при себе пики с острыми наконечниками.

В тот же день Сун Цзян выделил десять пеших отрядов. Во главе первого он поставил Лю Тана и Ду Цяня; второго — Му Хуна и Му Чуня; третьего — Ян Сюна и Тао Цзун-вана; четвертого — Чжу Туна и Дэн Фэя; пятого — Се Чжэня и Се Бао; шестого — Цзоу Юаня и Цзоу Жуня; седьмого — «Зеленую» и «Коротколапого тигра» Ван Ина; восьмого — Сюэ Юна и Ма Лина; девятого — Янь Шуня и Чжэн Тянь-шоу и во главе десятого — Ян Линя и Ли Юня. Все эти пешие отряды должны были выступить из лагеря первыми и завязать бой с войсками противника.

Затем Ли Цзюнь, Чжан Хэн, Чжан Шунь, братья Юань, Тун Вэй, Тун Мэн и Мэн Кан — девять главарей, командующих силами на воде, получили распоряжение быть на боевых судах готовыми оказать помощь воюющим отрядам.

Шесть главарей — Хуа Юн, Цинь Мин, Ли Ин, Чай Цзинь, Сунь Ли и Оу Пэн должны были выступить во главе конных отрядов и вовлечь противника в бой около горы. Ли Чжэнь и Ду Син распоряжались метанием ракет и бомб.

Командование отрядами, которые вели бой копьями с крюками было поручено Сюй Нину и Тан Луну. В центре войск находился главный командный пункт — Сун Цзян, У Юн, Гун-Сунь Шэн, Дай Цзун, Люй Фан и Го Шэн. Остальные главари должны были оставаться на месте и нести оборону лагеря.

После того как распределение отрядов и обязанностей между ними было закончено, в ту же ночь в третью стражу на берег сначала переправились бойцы, владеющие пиками с крюками, и повсюду были устроены засады. [388]

В четвертую стражу переправились еще десять отрядов пеших бойцов. Лин Чжэнь и Ду Син перевезли бомбы и лафеты и, выбрав место повыше, установили там бомбометы. Захватив с собой сигнальные рожки, переправились также Сюй Нин и Тан Лун.

С рассветом на берегу появился отряд Сун Цзяна. Его бойцы, отделенные от противника лишь водой, стали бить в барабаны, размахивать знаменами и издали боевой клич.

Ху-Янь Чжо как раз находился в своей палатке в центре лагеря, когда один из разведчиков доложил ему о приближении противника. Тогда он немедленно отдал Хань Тао приказ выступить с отрядом на разведку, а сам тут же расположил своих всадников скованным строем.

Ху-Янь Чжо с ног до головы облачился в боевые доспехи, сел на своего вороного с белоснежными копытами коня, взял стальные хлысты и во главе всей своей армии ринулся по направлению к Ляншаньбо.

Увидев, что с противоположного берега Сун Цзян ведет большое войско, Ху-Янь Чжо отдал приказ всадникам расположиться в боевом порядке. В этот момент к нему подъехал Хань Тао, чтобы обсудить создавшееся положение.

— К югу отсюда стоит большой пеший отряд противника, — сказал он, — но какова его численность — я точно не установил.

— Сколько там людей, совершенно не важно, — ответил на это Ху-Янь Чжо. — Наша конница должна сейчас же атаковать их скованным строем.

И вот Хань Тао во главе конного отряда в пятьсот человек помчался вперед. Вдруг он увидел, что на юго-востоке появился еще один пеший отряд. Он решил уже разделить своих всадников, чтобы дать отпор противнику, но тут с юго-запада, размахивая боевыми знаменами, с воинственными криками выступил еще один отряд, и Хань Тао пришлось отступить.

— Разбойники наступают с юга тремя колоннами, — обратился он к Ху-Янь Чжо, — и несут знамена Ляншаньбо.

— Они долго не принимали боя, а сейчас, наверное, что-то придумали! — сказал Ху-Янь Чжо.

Не успел он договорить, как с северной стороны раздался взрыв бомбы.

— Значит Лин Чжэн перешел на сторону разбойников и сейчас стреляет, выполняя их приказ! — сердито выругавшись, сказал Ху-Янь Чжо.

Пока они наблюдали за движением противника в южном направлении, с севера показалось еще три колонны удальцов с боевыми знаменами.

— Ну, теперь ясно, они придумали коварный план! — воскликнул Ху-Янь Чжо и, обращаясь к Хань Тао, сказал: — [389] Мы разделим наших людей на две колонны. Я пойду против тех, кто наступает с севера, а вы со своим отрядом уничтожайте наступающих с юга.

Только было собрались они разделиться, как вдруг увидели, что с запада подходят четыре новых колонны противника. Одновременно с севера раздалось еще несколько взрывов подряд, звуки которых докатились до холма. Вначале разорвалась огромная бомба, известная под названием «картечной». Затем последовало еще сорок девять взрывов бомб меньшего размера. Все это вместе называлось «взрывом картечной бомбы» и производило страшное впечатление.

В отрядах Ху-Янь Чжо еще перед сражением началась паника. Вместе с отрядами Хань Тао они отбивали наступающего со всех сторон противника.

И вдруг десять пеших колонн из лагеря Сун Цзяна стали отходить. Они отходили все дальше и дальше по тем направлениям, бткуда они пришли. Тогда Ху-Янь Чжо разозлился и повел свои отряды в наступление прямо на север.

Однако бойцы Сун Цзяна в беспорядке разбежались и скрылись в камышах. Ху-Янь Чжо погнал свои отряды прямо за ними. Его цепной строй несся во весь опор, ломая на своем пути камыш. Цепи катились в глухие, поросшие травой места в лесу, и не было в этот момент силы, способной сдержать их.

Вдруг в лесу раздался свист, и появились бойцы, вооруженные пиками и крюками. Они с двух сторон сшибали коней, которые находились в центре колонны. Кони дико ржали, становились на дыбы, а другие бойцы тут же хватали солдат, затаскивали их в камыш и вязали.

Ху-Янь Чжо понял, что попал в ловушку. Он повернул своего коня и помчался в южном направлении догонять Хань Тао. Вдруг через его голову перелетела бомба и разорвалась. В тот же миг со всех сторон появились преследовавшие его бойцы противника, которые, казалось, заполнили всю местность.

Что же касается цепного строя, то он неудержимым потоком катился в густые заросли леса и тростники, а там всадники попадали в руки противника.

Наконец Ху-Янь Чжо и Хань Тао поняли, что проиграли сражение. Припустив коней, они стали собирать остатки своих войск, чтобы пробить себе путь и спастись бегством, но все дороги и тропинки кишели бойцами противника, везде развевались знамена Ляншаньбо. Не решаясь ехать по какой-нибудь из этих тропинок, Ху-Янь Чжо и Хань Тао направились на северо-запад, но не проехали они и шести ли, как навстречу им показался отряд с двумя удальцами во главе. Удальцы эти выступили вперед и загородили им дорогу. Один из них оказался Му Хуном, другой — Му Чунем. Вращая своими мечами, они закричали: [390]

— Стойте, битые полководцы!

Тут Ху-Янь Чжо охватила ярость, и, взмахнув своими плетками, он ринулся прямо на Му Хуна и Му Чуня. На пятой схватке Му Чунь бросился бежать. Однако Ху-Янь Чжо, опасаясь новой ловушки, не погнался за ним и, повернув на север, поехал по широкому тракту.

Но в этот момент из-за холма показался еще один отряд, также с двумя удальцами во главе. Одним из удальцов был Се Чжэнь «Двуглавая змея», другим оказался Се Бао «Двухвостый скорпион». Вооруженные стальными рогатинами, они оба бросились вперед.

Размахивая своим плетками, Ху-Янь Чжо ринулся в бой. На седьмой схватке Се Чжэнь и Се Бао бросились бежать. Ху-Янь Чжо погнался за ними, но не успел он проехать и половины ли, как с обеих сторон высунулись двадцать четыре пики с крюками, которые так и заходили по земле. При виде этого у Ху-Янь Чжо пропала всякая охота продолжать бой, и, повернув коня на большую дорогу, он ринулся на северо-восток.

Однако здесь его ждали «Коротколапый тигр» Ван Ин и его жена «Зеленая». Выступив вперед, они преградили ему дорогу. Убедившись наконец, что на его пути кругом расставлены преграды и ловушки, Ху-Янь Чжо пришпорил коня и, взмахнув своими плетками, ринулся вперед и пробил себе дорогу. Ван Ин и его жена бросились было за ним, но догнать его не смогли. Итак, потерпев полное поражение и потеряв все свое войско, которое было рассеяно подобно каплям дождя или звездам в небе, Ху-Янь Чжо ускакал на северо-восток.

А Сун Цзян в это время приказал бить в гонг и собрать отряды в лагерь. Каждый солдат был по заслугам награжден. Из трех тысяч боевых коней, находившихся в цепном строю, у половины были повреждены копыта. С этих лошадей сняли кожаные щиты, содрали шкуру и пустили их в пищу. Уцелевших же лошадей оставили для езды и увели на пастбище в горы.

Солдаты, сражавшиеся в цепном строю, все до одного были захвачены живыми в плен и приведены в лагерь. А пять тысяч пеших, попав в окружение с трех сторон, в поисках выхода ринулись вперед и оказались в ловушке, где и были пойманы крюками. Те же из них, кто, спасая свою жизнь, бросались в воду, были выловлены, погружены в лодки и перевезены в лагерь. Бойцы, оказавшиеся в плену у Ху-Янь Чжо, были теперь свободны и снова вернулись в лагерь.

Укрепления лагеря Ху-Янь Чжо разобрали и использовали для постройки небольших крепостей вокруг стана.

Затем соорудили два новых кабачка, которые должны были служить пунктами разведки, а старые питейные [391] заведения Сунь Синя, тетушки Гу, Ши Юна и Ши Цяня были снова открыты.

Лю Тан и Ду Цянь захватили Хань Тао, связали его и доставили в лагерь. Сун Цзян сам подошел к нему, развязал на нем веревки и пригласил пройти в Зал совещаний, где очень вежливо принес Хань Тао свои извинения, а затем устроил в честь его прибытия угощение. Пэн Цзи и Лин Чжэну он поручил уговорить Хань Тао присоединиться к стану Ляншаньбо. А так как Хань Тао был одной из семидесяти двух звезд, входящих в созвездие, то он охотно присоединился к ним и стал одним из главарей. Сун Цзян велел ему написать письмо и послал людей в Чэньчжоу привезти в лагерь семью Хань Тао.

Сун Цзян был несказанно рад победе, одержанной над скованным строем противника, а также и тому, что было захвачено столько пленных, коней, оружия и боевого снаряжения. Много дней подряд устраивались пиры и празднества в честь этого события. Но по-прежнему во всех направлениях были высланы дозоры, которые должны были нести сторожевую службу и вовремя предупреждать о наступлении правительственных войск. Однако распространяться об этом нет необходимости.

Вернемся же теперь к Ху-Янь Чжо. Потеряв огромное войско, он не осмеливался вернуться в столицу. Избегая опасности, ехал он на своем вороном с белоснежными копытами коне куда глаза глядят, привязав к седлу боевые доспехи и оружие. У него не было с собой никаких средств, и чтобы выручить денег на дорогу, он снял с себя расшитый золотом пояс и продал его.

«Вот уж никогда не думал я, — размышлял он в пути, — что доживу до такого положения! К кому бы мне теперь обратиться?» И вдруг он вспомнил: «Ведь мой старый друг Му Юн — начальник области Цинчжоу. Почему бы мне не поискать убежища у него? Быть может, мне удастся через его сестру, фаворитку императора, испросить себе помилование, и тогда мне снова дадут возможность повести войско отомстить разбойникам и искупить свою вину».

Так он ехал два дня. Наступал вечер. Ху-Янь Чжо был голоден, его мучила жажда. Тут он заметил у дороги деревенский кабачок. Подъехав к нему, Ху-Янь Чжо спешился, привязал коня к дереву у дверей и зашел в помещение. Здесь он положил свои плетки на стол и, усевшись, приказал подать мяса и вина.

— Мы торгуем только вином, — сказал ему хозяин кабачка. — А если вам нужно мяса, то я могу пойти в деревню и купить. Там только что зарезали барана.

Ху-Янь Чжо достал из кошелька немного мелочи из [392] денег, вырученных по продаже расшитого золотом пояса. Передавая их хозяину, он сказал:

— Ты купи баранью ножку и зажарь ее. Да достань еще сена для моего коня. Сегодня я переночую у тебя, а завтра поеду дальше, в Цинчжоу.

— Переночевать у меня можно, — сказал на это хозяин, — но беда в том, что постели хорошей нет.

— Ничего, — ответил Ху-Янь Чжо. — Я человек военный. Было бы место, где прилечь, а остальное ерунда.

Получив деньги, хозяин ушел за мясом. А Ху-Янь Чжо отвязал от седла свои доспехи и оружие, распустил подпруги и сел у дверей ждать хозяина. Прошло много времени, пока наконец появился хозяин, который нес баранью ногу. Ху-Янь Чжо велел ему поджарить мясо, приготовить лепешки из трех цзиней муки и подать два рога вина.

Хозяин занялся приготовлением еды. Кроме того, он согрел воды и подал ее Ху-Янь Чжо вымыть ноги. Коня он отвел в помещение за домом и, засыпав в кормушку сена, продолжал жарить мясо. Между тем Ху-Янь Чжо попросил подогретого вина и стал потягивать его понемногу. Вскоре подоспело мясо, и Ху-Янь Чжо приказал подать ему все на стол.

— Я командир императорского войска, — обратился он к хозяину, — и вот случилось так, что в бою с разбойниками из Ляншаньбо я потерпел поражение. Сейчас я еду к начальнику области Цинчжоу Му Юну. Так что как следует позаботься, о моем коне. Этот конь — подарок императора и известен под именем «Вороной конь с белоснежными копытами». Завтра я как следует отблагодарю тебя за все.

— Очень вам благодарен, милостивый господин, — сказал хозяин. — Я только хочу предупредить вашу милость кое о чем. Недалеко отсюда есть гора под названием Таохуашань. На этой горе обосновалась шайка разбойников. Главарями этой шайки являются Ли Чжун «Полководец, побивающий тигров» и Чжоу Тун «Малый властелин». Они собрали человек семьсот удальцов и чинят кругом грабежи и разбои. Частенько заходят они и сюда в деревню. Власти не раз уже направляли войска, чтобы выловить их, но ничего из этого не вышло. Так что ночью будьте осторожны.

— Ну, храбрости мне занимать не приходится, — сказал Ху-Янь Чжо. — Я устою и против десятитысячного отряда! Пусть приходит сюда хоть вся их шайка, я не боюсь их. Вот коня только накорми как следует.

Выпив вина и закусив мясом и лепешками, Ху-Янь Чжо улегся в постель, которую приготовил ему в кабачке хозяин. За последние дни Ху-Янь Чжо много пережил, и на душе у него было очень тяжело. К тому же он выпил больше чем следует и лег спать как был, в одежде. Проснулся он лишь во время третьей стражи. [393]

Вдруг он услышал крик хозяина, доносившийся из-за дома. Ху-Янь Чжо быстро вскочил на ноги, схватил свои плетки, выбежал из дому и помчался за кабачок.

— Ты что кричишь? — спросил он, увидев хозяина.

— Да вот встал я подсыпать коню корму и увидел, что вся изгородь в этом месте повалена, — отвечал тот. — Лошадь вашу украли, ваша милость. Вон там, ли в четырех отсюда, видны еще огни факелов. Туда, конечно, и увели.

— А что там за место? — вскричал Ху-Янь Чжо.

— Это дорога на гору Таохуашань. Очевидно, вашу лошадь увели разбойники, — отвечал ему хозяин.

Ху-Янь Чжо был вне себя от огорчения и велел хозяину идти с ним и показывать дорогу. Они отправились в погоню, но когда прошли три ли по тропинкам, свет факелов исчез. Теперь они уже не знали, куда им идти.

— Что же мне делать? Ведь я потерял подарок императора! — с горечью воскликнул Ху-Янь Чжо.

— Вы пойдите завтра в город, ваша милость, и заявите об этом властям, — советовал хозяин. — Своего коня вы сможете вернуть лишь в том случае, если власти пришлют сюда войска.

В глубоком отчаянии Ху-Янь Чжо просидел до утра, а затем попросил хозяина кабачка нести его боевые доспехи и отправился в Цинчжоу.

Он пришел в город уже вечером и остановился в гостинице переночевать. На следующий день, как только рассвело, он отправился в областное управление прямо к начальнику области Му Юну и приветствовал его почтительными поклонами. Увидев его, Му Юн сильно встревожился и спросил:

— Как это вы очутились здесь? Я слышал, что вы выступили для уничтожения разбойников в Ляншаньбо?

Тогда Ху-Янь Чжо рассказал обо всем, что с ним произошло. Выслушав его, начальник области сказал:

— Вы потеряли сейчас огромное войско, однако нельзя считать это преступлением, совершенным по нерадению. Вы просто попались в ловушку к этим разбойникам и оказались в безвыходном положении. В моей области повсюду развелись разбойники. Они чинят безобразия и грабежи. И вот, раз уж вы, господин военачальник, оказались здесь, то прежде всего возьмите на себя труд очистить от разбойников гору Таохуашань. Заодно вы вернете себе императорский подарок — вашего коня. А если к тому же вы сумеете освободить от разбойников горы Двух драконов и Белого Тигра, то я постараюсь доложить о ваших заслугах императору. Возможно, что тогда вас снова поставят во главе войска, и вы сможете смыть свой позор. Что скажете вы на мое предложение?

— Я глубоко признателен вашей милости за такое внимание, — растроганно кланяясь, отвечал Ху-Янь Чжо. — И если [394] даже мне пришлось бы погибнуть, то и тогда, клянусь вам, я постарался бы оправдать вашу благосклонность.

После этого начальник области пригласил Ху-Янь Чжо в приемную для гостей, где предложил ему переодеться и поесть. А хозяина кабачка, который нес боевые доспехи Ху-Янь Чжо, отпустили домой.

Три дня пробыл Ху-Янь Чжо у начальника области и все время сгорал от нетерпения поскорее вернуть коня, подаренного ему императором. Он снова явился к начальнику области и попросил дать ему людей. Му Юн отобрал отряд в две тысячи человек и передал его в распоряжение Ху-Янь Чжо. Кроме того, он подарил Ху-Янь Чжо черногривого коня. Поблагодарив начальника области за оказанные благодеяния, Ху-Янь Чжо надел боевые доспехи, вскочил на коня и во главе войска отправился прямо к горе Таохуашань.

Между тем главари лагеря на горе Таохуашань — Ли Чжун и Чжоу Тун — ликовали по поводу того, что им удалось захватить «Вороного коня с белоснежными копытами», и каждый день в честь этого события устраивали пирушки. Вино лилось рекой. Но вот однажды дозорный доложил им, что из Цинчжоу движется войско.

— Ты, брат, оставайся здесь и охраняй крепость, а я пойду прогоню это войско! — вскочив на ноги, крикнул Чжоу Тун.

Тут же отсчитав сотню удальцов, он взял копье, сел на коня и поехал с горы навстречу приближающемуся правительственному войску.

А Ху-Янь Чжо тем временем подвел свой отряд к горе, расположил его в боевом порядке и, выехав из строя, громко крикнул:

— Эй вы, разбойники! Сдавайтесь-ка быстрее!

Чжоу Тун выстроил свой отряд в одну линию, взял копье и также выехал вперед. Ху-Янь Чжо припустил своего коня и ринулся на Чжоу Туна. Тот также пришпорил коня и бросился навстречу Ху-Янь Чжо. Кони их наскакивали друг на друга. Всадники съезжались уже несколько раз, когда Чжоу Тун вдруг почувствовал, что силы покидают его. Он повернул своего коня и ускакал обратно в горы. Ху-Янь Чжо погнался было за ним, но, опасаясь ловушки, вернулся и, разбив у подножья горы лагерь, стал готовиться к новому бою.

Вернувшись в стан, Чжоу Тун сказал Ли Чжуну:

— Этот Ху-Янь Чжо очень искусный воин, — говорил он. — Я никак не мог одолеть его, и мне пришлось отступить. Что мы будем делать, если он прорвется в наш стан?!

— Я сейчас только вспомнил о «Татуированном монахе» Лу Чжи-шэне, который живет в монастыре Баочжусы на горе Эрлуншань, — у него много людей. Там же находится какой-то «Черномордый зверь» Ян Чжи, и недавно к ним пришел еще [395] странствующий монах У Сун. Все эти молодцы так храбры, что против них не устоят и десять тысяч удальцов. Самое лучшее — это отправить им письмо с кем-нибудь из наших людей и просить о помощи. И если они помогут нам избавиться от беды, мы будем считать их своими старшими братьями и каждый месяц станем платить им дань.

— Я тоже много слышал о доблестных героях с горы Эрлуншань, — отвечал Чжоу Тун. — Боюсь только, что этот монах припомнит то, что произошло с ним здесь, и не захочет прийти к нам на помощь.

— Нет, — возразил Ли Чжун. — Он хороший, честный человек. И если мы пошлем кого-нибудь с просьбой о помощи, он непременно приведет сюда свой отряд.

— Да, пожалуй, ты прав, — согласился Чжоу Тун.

После этого они написали письмо и отправили его с двумя самыми ловкими удальцами. Посланные мигом спустились с противоположного от расположения противника склона горы и направились прямо к горе Двух драконов. Через два дня они были уже там, и охранявшие лагерь разбойники подробно расспросили их, откуда они и зачем пришли.

А теперь надо сказать несколько слов о монастыре Баочжусы. Во главе обосновавшегося там лагеря стояло три главаря. Главным был «Татуированный монах» Лу Чжи-шэнь, вторым — «Черномордый зверь» Ян Чжи и третьим — «Странствующий монах» У Сун.

Передними воротами командовало четыре человека. Первым был «Золотоглазый тигр» Ши Энь, сын начальника лагеря для ссыльных в Мэнчжоу. У Сун вырезал всех родных командующего Чжана, и власти обязали семью Ши Эня задержать преступника. В ту же ночь Ши Эню пришлось покинуть родной дом. Вскоре родители его умерли, а сам он, узнав о том, что У Сун живет на горе Эрлуншань, поспешил туда и вступил в его лагерь.

Вторым главарем этих ворот был «Дьявол ножа» Цао Чжэн. Когда-то вместе с Лу Чжи-шэнем и Ян Чжи он напал на монастырь Баочжусы и, убив Дэн Луна, присоединился к вольным молодцам. Третьим командовал здесь «Огородник» Чжан Цин и четвертым его жена «Людоедка» Сунь Эр-нян. Раньше они жили в местечке Шицзыпо округ Мэнчжоу и торговали там пампушками с начинкой из человеческого мяса. Но уступая настойчивым просьбам Лу Чжи-шэня и У Суна, которые постоянно писали им письма, приглашая их к себе, они также прибыли сюда и вступили в лагерь.

Услышав, что с горы Таохуашань пришли с письмом, Цао Чжэн вышел к посланцам, подробно расспросил их обо всем, а затем пошел в главное здание сообщить об этом трем главарям.

— Когда я покинул гору Утайшань, — сказал Лу [396] Чжи-шэнь, — то по дороге зашел переночевать в деревню Таохуа и там здорово отдубасил одного из этих мерзавцев. Но оказалось, что второй парень знает меня. Я был приглашен пожить у них в лагере, и там меня все время угощали вином. Затем они даже побратались со мной и просили стать у них главным. Но я заметил, что люди они скаредные, стащил у них несколько золотых и серебряных кубков для вина и ушел. Теперь они просят помочь им. Ну-ка, приведите посланцев сюда, — приказал он, — послушаем, что они скажут!

Цао Чжэн ушел и вскоре вернулся с посланцами. Они громко приветствовали вождей и затем сказали:

— Недавно к начальнику области Цинчжоу прибыл командир по имени Ху-Янь Чжо. Этот человек мастерски орудует двумя плетками. Но в Ляншаньбо, куда его послали для уничтожения разбойников, он потерпел поражение. Сейчас начальник области поручил ему разделаться вначале с нашими лагерями — в Таохуашане, Эрлуншане и Байхушане, а затем обещал дать ему войско, чтобы снова отправиться в Ляншаньбо и там отомстить за свое поражение. Наши начальники просят вас, уважаемые главари, спуститься с горы и прийти нам на помощь. А когда мы прогоним врага, наши главари с радостью придут сюда и в благодарность преподнесут вам дары.

— Наши лагеря существуют каждый сам по себе, и защищаются самостоятельно, — сказал Ян Чжи. — Так что, по правде говоря, нам не для чего выступать и помогать вам. Однако наш отказ мог бы повредить доброму имени вольных людей, и, кроме того, эти мерзавцы, покончив с вами, могут прийти и сюда. Поэтому оставим здесь для охраны лагеря Чжан Цина, Сунь Эр-нян, Ши Эня и Цао Чжэна, а сами втроем отправимся с вами.

Они тут же отобрали себе отряд в пятьсот пеших бойцов и больше шестидесяти всадников, затем оделись в боевые доспехи и, взяв оружие, двинулись к горе Таохуашань.

Между тем Ли Чжун, получив сведения о том, что с горы Эрлуншань к нему идет помощь, во главе отряда в триста человек спустился с горы навстречу противнику. Услышав об этом, Ху-Янь Чжо с отрядом всадников поспешил навстречу Ли Чжуну и преградил ему путь. Он выехал вперед и поднял свои плетки, готовый вступить в бой.

Надо сказать вам, читатель, что Ли Чжун был родом из города Дин-юань области Хаочжоу. Основным занятием его предков были упражнения в военном искусстве. Поскольку сам Ли Чжун был человеком статным и сильным, его прозвали «Полководец, побивающий тигров». И Ли Чжун спустился с горы и вступил в бой. Но разве мог он одолеть Ху-Янь Чжо? [397]

После того как они съезжались уже раз десять, Ли Чжун понял, что дела его плохи. Он прекратил сражение и покинул поле боя. Заметив, что противник в военном деле слаб, Ху-Янь Чжо пришпорил своего коня и помчался за ним в гору.

Но в этот момент Чжоу Тун, который спустился до половины горы и наблюдал за ходом боя, стал бросать вниз камни величиной с гусиное яйцо. Ху-Янь Чжо повернул своего коня и помчался с горы. Тут он заметил в рядах своего отряда смятение и услышал крики.

— Что случилось? — крикнул он.

— Вдали показался отряд, который быстро приближается сюда! — ответили ему.

Услышав это, Ху-Янь Чжо проехал в конец строя и оттуда в тучах вздымающейся пыли увидел приближающийся отряд. Впереди на белом коне ехал толстый монах. Это был не кто иной, как сам «Татуированный монах» Лу Чжи-шэнь. Подъехав, он закричал:

— Где этот мерзавец, которого разбили в Ляншаньбо? Он еще осмелился приехать сюда, чтобы запугать нас?!

— Вот сейчас прикончу тебя, лысого осла! — крикнул тут Ху-Янь Чжо. — И хоть немного успокою свой гнев!

Тут Лу Чжи-шэнь поднял свой железный посох, а Ху-Янь Чжо, взмахнув двумя плетками, ринулся на него. Всадники то съезжались, то разъезжались, а бойцы с обеих сторон издавали боевые кличи. Уже более сорока раз съезжались противники, но все еще нельзя было сказать, кто из них выйдет победителем.

«Ну и сила у этого монаха!» — восхищался в душе Ху-Янь Чжо Лу Чжи-шэнем.

В это время забили в гонг, бойцы разъехались и отошли со своими отрядами в сторону, чтобы немного отдохнуть. Однако Ху-Янь Чжо не мог долго терпеть и, пришпорив своего коня, выехал из рядов и крикнул:

— Эй ты, разбойник-монах! Выезжай еще раз, и уж теперь мы будем биться не на жизнь, а на смерть.

И вот, в тот момент, когда Лу Чжи-шэнь готов был вступить в бой, Ян Чжи крикнул:

— Дорогой брат! Отдохни немного. Посмотри лучше, как я захвачу сейчас этого мерзавца!

Взмахнув своим мечом, он ринулся вперед и вступил в бой с Ху-Янь Чжо. Они съезжались уже более сорока раз, но опять-таки нельзя было определить, на чьей стороне перевес. Ху-Янь Чжо и в этот раз втайне изумился искусству своего противника.

«Откуда только взялись эти два молодца?! — думал он. — Как они сильны! Это, конечно, не простые разбойники!»

Между тем Ян Чжи, убедившись в высоком мастерстве Ху-Янь Чжо, сделал вид, что утомился, и, повернув коня, [398] помчался к своему отряду. Ху-Янь Чжо не стал преследовать своего противника, сдержал коня и тоже отъехал. Оба отряда отошли друг от друга.

Лу Чжи-шэнь стал держать совет с Ян Чжи и сказал:

— Мы в этой местности впервые и потому не должны разбивать свой лагерь близко от противника. Давай пока отступим ли на двадцать, а завтра снова подойдем и будем драться.

Они отвели свой отряд за ближайший хребет и разбили там лагерь.

А Ху-Янь Чжо сидел расстроенный в своем шатре и размышлял:

«Я надеялся на то, что победа здесь достанется мне легко и что я сразу же покончу с этими разбойниками. Откуда мог я знать, что встречу таких сильных противников? Что за несчастная судьба у меня!»

В это время, когда он, не зная что предпринять, сидел так и размышлял, к нему явился посланец от начальника области Му Юна и сказал:

— Начальник области приказал вам, командир, вернуться с отрядом в Цинчжоу для обороны города. Кун Мин и Кун Лян, главари разбойников горы Белого тигра — Байхушань, ведут свои войска в Цинчжоу, чтобы напасть на тюрьму. Опасаясь, что они могут разграбить казну, начальник области послал меня просить вас вернуться и охранять город.

Ху-Янь Чжо воспользовался этим и в ту же ночь отвел свой отряд в Цинчжоу.

На следующий день Лу Чжи-шэнь, Ян Чжи и У Сун, размахивая знаменами, с воинственными кличами снова повели свои отряды в бой. Но когда они спустились с горы, то увидели, что там никого нет. Это даже встревожило их. Тем временем Ли Чжун и Чжоу Тун сошли со своими бойцами с горы и, приветствуя низкими поклонами прибывших главарей, пригласили их к себе в лагерь. Там они приказали зарезать баранов и забить лошадей и устроили в честь гостей пир. В то же время они распорядились, чтобы во все концы были высланы дозоры.

Но продолжим наш рассказ о Ху-Янь Чжо. Когда он подъехал к городу, то увидел, что туда подошел и другой отряд во главе с главарями лагеря Байхушань, детьми почтенного Куна — «Кометой» Кун Мином и «Одиноким огнем» Кун Ля-ном. Эти братья поссорились с соседом — богачом, уничтожили всю его семью, а потом собрали вокруг себя человек семьсот удальцов, обосновались на горе Байхушань и стали заниматься разбоем.

Их дядя Кун Бинь был арестован начальником области Му Юном и посажен в тюрьму. И вот теперь Кун Мин и Кун Лян собрали свой отряд и пришли в Цинчжоу для того, [399] чтобы напасть на город и освободить своего дядю. Они тоже заметили подошедший к городу отряд Ху-Янь Чжо. Обе стороны тотчас же расположились в боевой порядок и приготовились к решительному сражению.

Верхом на коне Ху-Янь Чжо выехал из строя. Начальник области Му Юн в это время находился на башне городской стены и наблюдал за тем, что происходит. Он видел, как Кун Мин, держа в руке копье, выехал на своем коне вперед и ринулся на Ху-Янь Чжо. Всадники съехались, и бой начался. Они схватывались более двадцати раз. Ху-Янь Чжо очень хотелось показать начальнику области Му Юну свои способности, и, убедившись в том, что в военном искусстве его противник довольно слаб и может лишь защищаться, Ху-Янь Чжо усилил натиск и быстро захватил Кун Мина в плен. После этого Кун Ляну не оставалось ничего другого, как отступить со своим отрядом.

Находясь на башне, начальник области Му Юн видел все и, махнув рукой, приказал Ху-Янь Чжо преследовать врага. Ху-Янь Чжо бросился в погоню и сразу же захватил в плен более ста бойцов противника. Отряд Кун Ляна был полностью разгромлен, и бойцы его разбежались кто куда. А с наступлением вечера уцелевшие удальцы отыскали какую-то старую заброшенную кумирню, где и расположились на отдых.

Между тем Ху-Янь Чжо, захватив в плен Кун Мина, привез его в город и явился к Му Юну. Му Юн был очень рад успеху Ху-Янь Чжо и тут же приказал надеть на Кун Мина тяжелую кангу и посадить его в ту же тюрьму, где сидел Кун Бинь. Затем он наградил всех бойцов и устроил пир в честь Ху-Янь Чжо. Когда Му Юн спросил о том, что произошло у горы Таохуашань, Ху-Янь Чжо ответил:

— Справиться с этим делом было так же легко, как поймать черепаху в кувшине. Но к ним на помощь подоспел другой отряд разбойников, которым командовал один монах и еще какой-то темнолицый парень. Я дважды сражался с ними, но безуспешно. Оба они обладают высоким военным мастерством и, конечно, не являются обычными разбойниками. Поэтому я и не мог пока захватить их.

— Этот монах, — сказал Му Юн, — служил в управлении командующего пограничными войсками старого Чжуна, зовут его Лу Да. Затем он постригся в монахи, и его стали называть «Татуированный монах» Лу Чжи-шэнь. А темнолицый парень раньше тоже был командиром и служил в дворцовой охране в Восточной столице. Зовут его «Черномордый зверь» Ян Чжи. Там у них есть еще странствующий монах по имени У Сун, который был командиром охраны и прославился тем, что убил тигра на перевале Цзин-ян-ган. Эти три молодца обосновались на горе Эрлуншань и грабят окрестное [400] население. Не раз уже отбивались они от правительственных войск, убили несколько уполномоченных по борьбе с разбойниками, и до сих пор их так и не удается выловить.

— Я сам убедился в том, что они очень искусно владеют оружием, — сказал Ху-Янь Чжо. — И надо сказать, что командиры Ян Чжи и Лу Да заслуженно пользуются своей славой. Но раз уж я оказался здесь, то непременно выловлю их всех до одного и доставлю живыми в ваше распоряжение, господин начальник!

Слова эти очень обрадовали Му Юна. Когда пир закончился, хозяин пригласил Ху-Янь Чжо отдохнуть в комнату для гостей. Говорить об этом мы больше не будем.

Вернемся к Кун Ляну. В то время, как он продвигался вперед с остатками своего отряда, из лесу вдруг выскочил отряд всадников во главе со «Странствующим монахом» У Суном. Увидев его, Кун Лян поспешно соскочил с коня и, отвешивая ему земной поклон, спросил:

— Как ваше здоровье, доблестный герой?

У Сун поспешил ответить на приветствие и, поддерживая Кун Ляна, сказал:

— Я слышал о том, что вы с братом обосновались на горе Байхушань и хотите бороться за справедливое дело. Много раз собирался я навестить вас, но, во-первых, никак не мог отлучиться, да и дорога к вам трудна. Вот так до сих пор и не удалось с вами встретиться. Но что привело вас сегодня сюда?

И тут Кун Лян рассказал о том, как они с братом отправились спасать своего дядю Кун Биня и как брат Кун Мин попал в беду.

— Ну, вы особенно не волнуйтесь, — успокаивал его У Сун. — У меня есть несколько друзей, которые собрались на горе Эрлуншань. А так как сейчас правительственные войска из Цинчжоу теснят Ли Чжуна и Чжоу Туна — главарей шайки с горы Таохуашань, — мы и пришли сюда помочь им. Наши атаманы Лу Чжи-шэнь и Ян Чжи со своими молодцами первыми вступили в бой с Ху-Янь Чжо. Они бились с ним не на жизнь, а на смерть целый день, но потом, неизвестно почему, Ху-Янь Чжо ночью вдруг исчез. А главари из лагеря Таохуашань пригласили нас к себе, устроили пир и преподнесли нам вороного коня с белоснежными копытами. И вот сейчас я с передовым отрядом возвращаюсь к себе в горы, а Лу Чжи-шэнь и Ян Чжи следуют за мной. Что вы скажете, если я попрошу их отправиться в Цинчжоу и освободить ваших дядю и брата?

В ответ на это Кун Лян стал кланяться и благодарить У Суна. Они ждали довольно долго, пока, наконец, не показались отряды Лу Чжи-шэня и Ян Чжи. Главари ехали впереди конь о конь, Представив им Кун Ляна, У Сун рассказал: [401]

— Когда-то у них в поместье я встретился с Сун Цзяном, и мы доставили им много беспокойства. А так как мы боремся за справедливое дело, то не собрать ли нам отряды со всех трех гор, для того чтобы напасть на Цинчжоу? Мы прикончим начальника области Му Юна, захватим Ху-Янь Чжо и заберем казну и продовольствие для нашего лагеря. Что вы на это скажете?

— Я совершенно с тобой согласен, — отвечал Лу Чжи-шэнь. — Только надо сейчас же послать людей на Таохуашань, передать Ли Чжуну и Чжоу Туну, чтобы они вели сюда своих молодцов. Тогда мы сможем напасть на Цинчжоу сразу с трех сторон.

— В этом городе очень крепкие стены, — сказал тут Ян Чжи. — Да и войско довольно сильное. К тому же там сейчас находится этот храбрец Ху-Янь Чжо. Не подумайте, что я боюсь, но если уж идти на Цинчжоу, то послушайте, что я вам скажу. Этот город легко можно будет взять.

— Мы очень хотели бы выслушать тебя, дорогой брат, — сказал У Сун.

И хотя Ян Чжи сказал всего несколько слов, на что ему потребовалось времени не больше, чем на один прием пищи, но так уж очевидно было предопределено, что

Огнем охвачен был Цинчжоу,
    повсюду — смерть и муки,
Над пеплом горестных руин
    клубился дым густой,
А у героев Ляншаньбо
    опять чесались руки -
Неукротимые бойцы
    опять стремились в бой!

О том, что сказал Ян Чжи У Суну, вы, читатель, узнаете из следующей главы. [402]

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Удальцы с трех гор сходятся вместе для нападения на Цинчжоу. Все тигры собираются в Ляншаньбо

Итак, У Сун велел Кун Ляну поклониться Лу Чжи-шэню и Ян Чжи и попросить их помочь спасти его брата Кун Мина и дядю Кун Биня. Вам также известно, что Лу Чжи-шэнь тотчас же решил собрать всех удальцов с трех гор и идти на Цинчжоу. Но в этот момент заговорил Ян Чжи.

— Для нападения на Цинчжоу, — сказал он, — надо собрать большой отряд. Лишь в этом случае можно рассчитывать на успех. Я много слышал о славном имени главаря Ляншаньбо Сун Цзяне, который среди вольного люда известен под прозвищем «Благодатный дождь». Не следует забывать также и о том, что Ху-Янь Чжо их враг. Так вот, давайте всех наших людей объединим с удальцами из лагеря Сун Цзяна. Здесь мы подождем его, пока подойдет отряд с горы Таохуашань. И лишь когда все мы объединимся вместе, то сможем наступать на Цинчжоу. Ты, брат Кун Лян, сейчас же отправляйся в Ляншаньбо и проси Сун Цзяна объединенными силами напасть на город. Так, пожалуй, будет лучше всего. Ведь Сун Цзян с тобой в очень хороших отношениях. Как вы, друзья, смотрите на это?

— Верно, — согласился с ним Лу Чжи-шэнь. — Часто приходится слышать о том, что Сун Цзян очень хороший человек, но сам я, к сожалению, до сих пор еще не имел случая встретиться с ним. У меня даже в ушах звенит от похвал Сун Цзяну. Вот я и думаю, что он должен быть настоящим молодцом, чем и заслужил себе славу во всей Поднебесной. Прежде, когда он еще жил у начальника крепости Хуа Юна в горах Цинфыншань, я хотел пойти повидаться с ним. Но когда я совсем было собрался туда, то услышал, что его уже там нет. Так и не удалось мне с ним встретиться. Ну, об этом хватит говорить. Так вот, друг Кун Лян, если хочешь спасти своего брата, поезжай скорее туда и проси Сун Цзяна прийти нам на помощь. А мы, ожидая его, будем драться с этими стервецами! [403]

После этого Кун Лян передал своих людей Лу Чжи-шэню, нарядился купцом, взял с собой лишь одного сопровождающего и тотчас же отправился в Ляншаньбо.

Между тем Лу Чжи-шэнь, Ян Чжи и У Сун втроем вернулись в свой лагерь и велели Ши Эню и Цао Чжэну организовать в помощь им еще один отряд в сто двадцать человек.

Что же касается Ли Чжуна и Чжоу Туна, которые в это время находились на горе Таохуашань, то, получив сообщение, они собрали всех своих людей и повели их в горы, чтобы объединиться с остальными и пойти в наступление на Цинчжоу. В лагере осталось всего человек пятьдесят для охраны, однако распространяться об этом мы не будем.

Теперь давайте последуем за Кун Ляном. Покинув область Цинчжоу, он кружными путями добрался до Ляншаньбо и остановился в кабачке, который содержал Ли Ли, чтобы выпить, закусить и расспросить о дороге. Приглядевшись к двум прибывшим гостям, Ли Ли увидел, что люди это новые и, пригласив их присесть, спросил:

— Откуда, уважаемые гости, путь держите?

— Мы идем из Цинчжоу, — ответил Кун Лян.

— А к кому направляетесь в Ляншаньбо? — снова спросил Ли Ли.

— У меня есть там один знакомый, — ответил Кун Лян, — и я приехал сюда для того, чтобы повидаться с ним.

— Но в крепости, в горах живут только главари. Как же вы думаете туда попасть?! — удивленно воскликнул Ли Ли.

— А вот я как раз и хочу встретиться с одним из главных начальников, Сун Цзяном, — отвечал на это Кун Лян.

— Ну, раз вы приехали к самому Сун Цзяну, — сказал Ли Ли, — то я сейчас что-нибудь придумаю.

И он тут же приказал работнику поскорее накрыть на стол и принести вина, чтобы угостить прибывших.

— Почему вы так радушно принимаете нас? — удивился Кун Лян. — Ведь мы не были даже знакомы с вами!

— Да разве вы не понимаете, уважаемый гость, — сказал Ли Ли, — что когда человек приходит к нам в лагерь повидаться с кем-нибудь из главарей, то он, конечно, принадлежит к нашей организации и является одним из наших старых друзей. Как же мне не приветствовать такого гостя? Я сейчас же должен пойти и доложить о вас.

— Моя фамилия Кун Лян, я владелец поместья у горы Байхушань, — сообщил Кун Лян.

— Я слышал о вашем славном имени от нашего старшего брата Сун Цзяна, — отвечал ему Ли Ли. — И мы очень рады вашему приходу к нам в крепость.

Они выпили в честь знакомства, после чего Ли Ли тут же открыл окна в павильоне над водой и пустил оттуда поющую стрелу. В тот же момент на противоположном берегу из [404] зарослей показалась лодка, которая быстро подошла к павильону. Ли Ли пригласил Кун Ляна сесть в нее, и они направились к мысу Цзиньшатань. Сойдя на берег, Ли Ли и Кун Лян пошли к воротам. Когда Кун Лян увидел огромные, хорошо укрепленные проходы и стоявшие там, как лес, множество пик, мечей, копьев и дротиков, он подумал:

«Я слышал о том, что лагерь Ляншаньбо процветает, но никак не думал, что здесь свершаются такие большие дела».

Главарям уже доложили о Кун Ляне, и Сун Цзян поспешил выйти гостю навстречу. Кун Лян сейчас же поклонился ему до земли.

— Что привело вас сюда, дорогой брат? — отвечая на поклон, спросил его Сун Цзян.

Совершив поклон, Кун Лян громко расплакался.

— Дорогой брат! — сказал тогда Сун Цзян. — Вы успокойтесь и расскажите нам, какое горе лежит у вас на сердце. Что бы вам ни угрожало, мы отдадим все свои силы, чтобы помочь вам. А сейчас встаньте, дорогой брат!

— Вскоре после того, как мы расстались с вами, дорогой учитель, — начал Кун Лян, — мой старый отец умер. Брат Кун Мин повздорил с одним богачом из нашей деревни и в гневе вырезал всю его семью от мала до велика. И вот, когда власти хотели арестовать его, мы бежали с ним на гору Байхушань, собрали вокруг себя человек семьсот удальцов и стали заниматься грабежом. В городе Цинчжоу жил наш дядя по имени Кун Бинь. Начальник области Му Юн арестовал его, надел на него тяжелую кангу и посадил в тюрьму. Тогда мы с братом решили напасть на город, надеясь освободить Кун Биня. Но кто же знал, что подойдя к городу, мы натолкнемся на Ху-Янь Чжо, который отлично владеет сразу двумя стальными плетками? Мой брат вступил с ним в бой, но был захвачен в плен, отведен в город и брошен в тюрьму. И сейчас неизвестно, жив он или нет. Они и меня преследовали. И вот на следующий день я встретился с У Суном, который познакомил меня со своими друзьями — «Татуированным монахом» Лу Чжи-шэнем и «Черномордым зверем» Ян Чжи. Они встретили меня как старого друга, и мы тут же стали обсуждать, как спасти моего брата. У Сун сказал мне, что он попросит главарей Лу Чжи-шэня и Ян Чжи, а также главарей с горы Таохуашань — Ли Чжуна и Чжоу Туна — общими силами напасть на Цинчжоу. А мне велел спешно отправиться в лагерь Ляншаньбо и просить вас, дорогой учитель, прийти к нам на помощь и спасти моего брата и дядю. Вот это и привело меня сюда.

— Успокойтесь, — сказал Сун Цзян, — это дело не мудреное.

После этого Сун Цзян провел Кун Ляна в крепость, познакомил его с Чао Гаем, Гун-Сунь Шэном и другими главарями [405] и подробно рассказал о том, как Ху-Янь Чжо бежал в Цинчжоу, где нашел приют у начальника области Му Юна. Сообщил он и о том, что Кун Мин попал в плен, и Кун Лян пришел сейчас к ним просить помощи.

— Раз эти братья люди хорошие, — заговорил тогда Чао Гай, — отличаются справедливостью и бескорыстием, да к тому же у вас, уважаемый друг, с ними самые хорошие отношения, то почему бы и не помочь им? Вы, дорогой брат, уже много раз выступали в походы. На этот раз оставайтесь охранять лагерь, а я пойду вместо вас.

— Уважаемый брат, — отвечал ему Сун Цзян, — вы начальник лагеря, и должны беречь себя. Поход — это мое дело. Если брат Кун Лян пришел сейчас издалека за моей помощью, а я откажу ему в ней, то боюсь, что его друзья станут плохо думать обо мне. Однако я очень просил бы вас отправить вместе со мной еще несколько наших старших братьев.

Не успел он договорить, как со всех сторон послышались голоса. Все просили Сун Цзяна взять их с собой.

Сун Цзян был рад и в тот же день устроил в честь Кун Ляна пир. Во время пира Сун Цзян подозвал Пэй Сюаня «Судью с железным лицом» и поручил ему отобрать людей. Все назначенные в поход были разделены на пять отрядов. В первый входили Хуа Юн, Цинь Мин, Янь Шунь и «Коротколапый тигр» Ван Ин. Этот отряд должен был выступить вперед в качестве авангарда.

Во второй отряд были назначены Му Хун, Ян Сюн, Се Чжэнь и Се Бао. Центральный отряд возглавили Сун Цзян, У Юн, Люй Фан и Го Шэн. Во главе четвертого отряда встали Чжу Тун, Чай Цзинь, Ли Цзюнь и Чжан Хэн. И, наконец, замыкающим отрядом командовали Сунь Ли, Ян Линь и Лин Чжэн. Задачей последнего отряда было собирать и объединять тех, кто отставал в пути.

Таким образом, в Ляншаньбо было организовано пять отрядов, численностью в три тысячи человек, всадников и пеших, под началом двадцати главарей. Остальные вместе с Чао Гаем должны были охранять крепость. Простившись с Чао Гаем, Сун Цзян вместе с Кун Ляном спустился с горы и отправился в поход. На пути они проходили через уезды и города, но не причиняли им никакого ущерба.

Когда они достигли области Цинчжоу, Кун Лян поспешил вперед уведомить Лу Чжи-шэня и других о прибытии отрядов. Все добрые молодцы выстроились, чтобы приветствовать их.

Когда подошли отряды Сун Цзяна, У Сун подвел к нему Лу Чжи-шэня, Ли Чжуна, Чжоу Туна, Ши Эня и Цао Чжэна и познакомил их. После этого Сун Цзян предложил Лу Чжи-шэню занять почетное место.

— Я давно слышал о вашем славном имени, дорогой брат [406] мой, — сказал Лу Чжи-шэнь, — но, к сожалению, у меня не было случая встретиться с вами, и я рад, что сегодня мне представилась возможность увидеть вас, дорогой брат!

— Я не достоин того, чтобы вы говорили обо мне с такой похвалой, — отвечал ему Сун Цзян. — От справедливых людей из вольницы я очень много слышал, учитель, о ваших высоких добродетелях. И вот сегодняшний день, когда мне удалось, наконец, повидать вас, я считаю счастливейшим в моей жизни.

Тут поднялся Ян Чжи и, снова кланяясь Сун Цзяну, сказал:

— Когда я был у вас в Ляншаньбо, главари уговаривали меня присоединиться к ним. Но тогда я еще не понимал, что это самое лучшее для меня, и не согласился остаться. И вот сегодня, когда вы, уважаемые герои, оказали честь нашему лагерю своим посещением, мы будем считать это событие самым счастливым в Поднебесной!

— Слава о вашей доблести, командир, широко распространилась среди вольного люда, и я могу лишь сожалеть о том, что так поздно встретился с вами! — отвечал ему Сун Цзян.

После этого Лу Чжи-шэнь приказал прислуживающим за столом налить вина и поднести всем гостям.

А на следующий день Сун Цзян расспросил о том, как идут бои под стенами Цинчжоу.

— После того как Кун Лян отправился к вам, — сообщил Ян Чжи, — мы вступали с ними в бой уже раз пять, но безрезультатно. Сейчас Цинчжоу держится только на одном Ху-Янь Чжо. И если бы удалось захватить его, то город пал бы так же быстро, как тает снег под кипятком.

— Этого человека силой не возьмешь, — сказал, улыбаясь, У Юн, — тут надо действовать хитростью.

— На какую же хитрость нам пойти, чтобы захватить его? — спросил Сун Цзян.

И тогда У Юн сказал, что нужно для этого сделать.

— Какой замечательный план! — воскликнул Сун Цзян радостно.

В тот же день все отряды были приведены в полную боевую готовность, а на следующее утро отправились в Цинчжоу. Подойдя к стенам города, они плотным кольцом окружили его. Затем раздался бой барабанов, заколыхались боевые знамена, и воины издали боевой клич, вызывая противника на бой.

Когда об этом доложили начальнику области Му Юну, он сильно встревожился и поспешил вызвать на совет Ху-Янь Чжо.

— Эти разбойники снова обратились за помощью, на этот раз к самому Сун Цзяну, в Ляншаньбо, — сказал Му Юн. — Что нам предпринять? [407]

— Вы, ваша милость, не беспокойтесь, — отвечал Ху-Янь Чжо. — Эти молодчики сильны лишь на воде, и своим приходом сюда они поставили себя в очень невыгодное положение. И именно теперь, когда они решились покинуть свое логово, я выловлю их всех до одного. Здесь-то они, мерзавцы, не смогут показать себя. Очень прошу вашу милость подняться на городскую стену и наблюдать за тем, как я буду сражаться с ними.

С этими словами Ху-Янь Чжо быстро облачился в боевые доспехи, вскочил на коня и, приказав открыть городские ворота и опустить подъемный мост, вышел с отрядом в тысячу человек за город и расположился вблизи городской стены.

И вот из отряда Сун Цзяна выехал на коне воин. В руке он держал булаву, утыканную шипами, похожими на волчьи клыки. Голосом, подобным раскатам грома, он стал бранить начальника области.

— Ты, разнузданный чиновник! Разбойник и душегуб, угнетатель народа! Ты разорил и погубил всю мою семью! Но сейчас я за все рассчитаюсь с тобой!

Узнав в этом воине Цинь Мина, Му Юн в свою очередь начал ругаться и кричать:

— Ведь ты, мерзавец был назначен на должность императором! Как же ты осмелился стать изменником? Если только я поймаю тебя, то разрежу на мелкие кусочки! Командующий Ху-Янь Чжо, первым делом поймайте этого разбойника!

Услышав приказ, Ху-Янь Чжо взмахнул своими плетками и, припустив коня, ринулся прямо на Цинь Мина. Цинь Мин поднял свою булаву и бросился навстречу Ху-Янь Чжо. И между двумя воинами начался бой. Это были достойные соперники. Уже пятьдесят раз схватывались они, но все еще нельзя было сказать, кто из них одержит победу.

Бой затянулся, и Му Юн, опасаясь, как бы Ху-Янь Чжо не потерпел поражения, быстро отдал приказ ударить в гонг и отвести войска обратно в город. Цинь Мин не стал преследовать своего противника и вернулся к своим. После этого Сун Цзян приказал всем начальникам отрядов отвести бойцов на пятнадцать ли от города и там разбить лагерь.

Между тем Ху-Янь Чжо, вернувшись в. город, сошел с коня и, подойдя к начальнику области, сказал:

— Ведь я совсем уж было захватил этого Цинь Мина! Почему же вы, ваша милость, отозвали войска?

— Я видел, что бой затянулся, — отвечал начальник области, — и подумал, что вы утомились, поэтому и решил отозвать войско и дать вам возможность немного передохнуть. Когда-то Цинь Мин служил у меня под началом командующим войсками, и вот вместе с Хуа Юном они стали [408] изменниками. Так что Цинь Мина нельзя считать слабым противником.

— Не беспокойтесь, ваша милости, — отвечал Ху-Янь Чжо. — Я непременно поймаю этого вероломного разбойника! Даже сейчас, когда я бился с ним, он стал уже путать приемы боя. И вот завтра, ваша милость, вы сможете сами убедиться в том, как я на месте прикончу изменника!

— Ну, раз уж вы, господин военачальник, столь храбры, — отвечал ему на это Му Юн, — то завтра же пробейтесь сквозь вражеские ряды. Нам необходимо послать кого-нибудь в Восточную столицу с просьбой об оказании нам помощи и еще двух человек в соседние города с такой же просьбой. Пусть они придут с войсками сюда. Тогда мы совместными силами сможем покончить с разбойниками.

— Как вы проницательны и дальновидны, господин начальник! — воскликнул Ху-Янь Чжо.

В тот же день начальник области написал письма, назначил трех командиров, которые должны были отвести их, и сделал все необходимые распоряжения.

А Ху-Янь Чжо тем временем вернулся к себе, снял боевые доспехи и лег отдыхать. И вот перед рассветом один из его помощников доложил о том, что на холме за северными воротами притаились трое всадников, которые ведут наблюдение за городом. Один из них — Хуа Юн, другой — человек в кафтане даосского монаха, а между ними всадник на белом коне, одетый в красный халат.

— В красном халате — это, конечно, Сун Цзян, — сказал Ху-Янь Чжо. — Монахом нарядился не кто иной, как У Юн. Сейчас же отберите сто всадников, которые поедут со мной. Мы выловим их! Только смотрите, не спугните этих разбойников!

Поспешно облачившись в боевые доспехи, Ху-Янь Чжо захватил свои плетки и выступил во главе конного отряда в сто человек. Бесшумно открыли северные ворота города, опустили подъемный мест, и отряд, покинув город, ринулся прямо к холму. Но находившиеся там три человека не двинулись с места и продолжали смотреть на город. И лишь когда Ху-Янь Чжо, пришпорив коня, стал подниматься на холм, они повернули своих коней и не спеша поехали прочь.

Ху-Янь Чжо во весь опор помчался к тому месту, где виднелось несколько засохших деревьев. Вдруг он заметил, что всадники сдержали своих коней и остановились. И вот, как только Ху-Янь Чжо приблизился к этому месту, он вдруг вместе со своей лошадью полетел в яму. Сразу же поднялся шум и крики. С двух сторон к нему потянулись багры и крючья. Вначале выволокли Ху-Янь Чжо и связали его. А затем вытащили и его коня. В это время подоспели остальные воины Ху-Янь Чжо. Однако, когда Хуа Юн сбил из лука [409] человек семь в переднем ряду, остальные повернули своих коней и ускакали прочь.

Когда Суя Цзян вернулся в лагерь, к нему подвели Ху-Янь Чжо. Увидев его, Сун Цзян встал со своего места и приказал:

— Сейчас же развяжите его!

Затем он, поддерживая Ху-Янь Чжо, провел его в главную палатку, усадил там и совершил полагающиеся по обычаю поклоны.

— Что все это значит? — удивленно спросил Ху-Янь Чжо.

— Разве осмелился бы я изменить императору? — заговорил тогда Сун Цзян. — Все произошло из-за того, что жадные и корыстолюбивые чиновники жестоко обошлись со мной, и я вынужден был совершить преступление. И вот временно мне пришлось скрываться от беды в Ляншаньбо. Но я не теряю надежды, что император объявит помилование и разрешит всем нам жить мирно. Я не хотел идти против вас, уважаемый полководец, и не думал, что вам придется тратить столько сил в сражениях с нами. Я искренне преклоняюсь перед вашими военными доблестями, и если сегодня мне пришлось совершить такой проступок, то умоляю вас великодушно простить меня.

— Я — ваш пленник, — сказал на это Ху-Янь Чжо, — и вы могли бы казнить меня. Что же заставило вас, справедливейший из людей, обращаться со мной столь вежливо и даже приносить мне свои извинения?

— Да разве посмел бы я нанести вам хоть какой-нибудь вред?! — воскликнул Сун Цзян. — Пусть само небо будет свидетелем: я говорил вам все для того лишь, чтобы добиться вашего прощения.

— Вы, почтенный брат, очевидно, хотите отправить меня в Восточную столицу, чтобы я просил у императора помилования для ваших людей? — сказал тогда Ху-Янь Чжо.

— Как же можно вам ехать туда? — воскликнул Сун Цзян. — В столице живет ничтожнейший человек — командующий Гао Цю. Он всегда забывает о больших заслугах человека, но зато хорошо помнит даже самые мелкие обиды. И разве оставит он безнаказанным то, что вы потеряли такую большую армию и средства? В настоящее время Хань Тао, Пэн Цзи и Лин Чжэн уже присоединились к нам. И сейчас, если вы не сочтете это для себя слишком позорным, я охотно уступлю свое место вам. Здесь в лагере вы можете дождаться тех времен, когда император снова призовет вас на службу, и вы получите возможность спокойно заняться своим делом. Таким образом вы снова сможете верой и правдой послужить государству.

Выслушав его, Ху-Янь Чжо глубоко задумался. Но наконец, видя столь почтительное к себе отношение Сун Цзяна [410] и отдав должное справедливости его доводов, а также потому, что его имя было в составе тридцати шести звезд, он тяжело вздохнул и, опустившись на колени, отвечал:

— Я должен согласиться с вами не потому, что утратил чувство преданности своей родине, а лишь потому, что вашей справедливости нет равной. Я готов служить вам верой и правдой, так как все равно не могу возвратиться обратно.

Своим ответом Ху-Янь Чжо привел Сун Цзяна в восторг. Он тут же познакомил его со всеми остальными главарями и попросил Ли Чжуна и Чжоу Туна вернуть Ху-Янь Чжо его вороного коня с белоснежными копытами.

После этого все главари снова стали совещаться о том, как спасти Кун Мина. И тогда У Юн сказал:

— Выход один: нужно, чтобы Ху-Ян Чжо обманул их и заставил открыть ворота. Все остальное — пустяки. Это необходимо еще и потому, что лишит Ху-Янь Чжо всякой возможности даже думать о возвращении.

Выслушав У Юна, Сун Цзян подошел к Ху-Янь Чжо и, извиняясь, сказал:

— Вы не подумайте, что я стремлюсь разграбить богатства города. Мы хотим освободить Кун Мина и его дядю из тюрьмы. Но для этого мы должны обманом заставить их открыть ворота города. Иначе ничего нельзя будет сделать.

— Поскольку вы, уважаемый брат, удостоили меня своим доверием и приняли к себе, я считаю за долг отдать все свои силы на служение вашему лагерю.

В тот же вечер Цинь Мин, Хуа Юн, Сунь Ли, Янь Шунь, Люй Фан, Го Шэн, Се Чжэнь, Се Бао, Оу Пэн и Ван Ин оделись солдатами правительственных войск и вместе с Ху-Янь Чжо, всего одиннадцать человек, двинулись к городу. Когда они подъехали к городскому рву, Ху-Янь Чжо громко закричал:

— Открывайте скорее ворота! За мной гонятся!

Услышав голос Ху-Янь Чжо, охрана сразу же доложила об этом начальнику области Му Юну. А надо вам сказать, что, потеряв Ху-Янь Чжо, Му Юн пребывал в полном унынии. И вот, когда ему доложили о том, что Ху-Янь Чжо явился обратно, он несказанно обрадовался, быстро вскочил на коня и помчался на городскую стену. Оттуда он увидел Ху-Янь Чжо и сопровождавших его десяток солдат, лиц которых разглядеть было невозможно. А Ху-Янь Чжо он узнал лишь по голосу.

— Как же это вам удалось вырваться, господин командир? — спросил Му Юн.

— Я попал в западню, которую мне устроили эти мерзавцы, — отвечал тот. — Они схватили меня и отвели в лагерь. Но солдаты, которые были со мной в походе, выкрали моего коня и вернулись сейчас вместе со мной сюда! [411]

Выслушав Ху-Янь Чжо, начальник области приказал солдатам открыть городские ворота и опустить мост. Ху-Янь Чжо в сопровождении десяти главарей въехал в городские ворота. Он приблизился к начальнику области, и Цинь Мин одним ударом булавы сбил его с коня. А Се Чжэнь и Се Бао тем временем устроили пожар. Оу Пэн и Ван Ин «Коротколапый тигр» взбежали на городскую стену и там стали избивать солдат. Увидев пожар, Сун Цзян со своим отрядом ринулся в город. При этом он отдал приказ о том, чтобы населению не причиняли ни малейшего ущерба, и велел забрать лишь казну и продовольствие со складов. Кун Мин со своим дядей Кун Бинем, а также их родственники были освобождены из тюрьмы. Затем потушили пожар, уничтожили всю семью и всех родственников начальника области Му Юна, забрали все его имущество и разделили между бойцами.

Когда рассвело, установили количество пострадавшего от пожара населения, оказали им всем помощь и роздали продовольствие. Ценности, которые находились в казне, и имеющиеся на складах запасы погрузили на пятьсот-шестьсот подвод. Было захвачено больше двухсот добрых коней.

В ознаменование победы в управлении округа Цинчжоу устроили большой пир, на котором главарям с трех соседних гор было предложено объединиться с лагерем Ляншаньбо в один большой лагерь. Ли Чжун и Чжоу Тун тут же отправили своих людей на гору Таохуашань для того, чтобы собрать там оставшихся удальцов и имущество, а также провиант, и покинуть гору. Лагерь свей они приказали сжечь.

На гору Эрлуншань Лу Чжи-шэнь отправил Ши Эня и Цао Чжэна, чтобы они вместе с Чжан Цином и Сунь Эр-нян подготовили всех людей и все имущество к походу, а монастырь Баочжусы сожгли.

Через несколько дней приготовления на всех трех горах были закончены, и Сун Цзян во главе большого отряда двинулся обратно в Ляншаньбо. Возглавлять первые четыре колонны он назначил Хуан Юна, Цинь Мина, Ху-Янь Чжо и Чжу Туна. Проходя через уезды и города, отряды не трогали населения. А что касается крестьян, то при появлении отрядов в деревнях они все, от мала до велика, выходили им навстречу, возжигали курительные свечи и в знак уважения низко кланялись. Вскоре отряды подошли к Ляншаньбо. Здесь их встретили главари, командовавшие силами на воде. Они приплыли на лодках. Остальные главари, а также командиры пеших и конных частей, во главе с Чао Гаем спустились с горы и вышли встречать прибывших на мыс в Цзиньшатань. Затем все вместе проследовали в главный лагерь и собрались в Зале совещаний, где уселись по старшинству. В честь вновь прибывших был устроен большой пир. Итак, в лагере прибавилось двенадцать главарей — Ху-Янь Чжо, [412] Лу Чжи-шэнь, Ян Чжи, У Сун, Ши Энь, Цао Чжэн, Чжан Цин, Сунь Эр-нян, Ли Чжун, Чжоу Тун, Кун Мин и Кун Лян. Во время пира Линь Чун встал со своего места и рассказал всем о том, как Лу Чжи-шэнь спас ему жизнь.

— После того как мы расстались с вами, господин наставник, — сказал тут растроганный Лу Чжи-шэнь, — я часто вспоминал о вашей жене. Есть ли от нее какие-нибудь вести за последнее время?

— Когда я убил здесь Ван Луня, — отвечал Линь Чун, — ко мне домой послали людей, чтобы перевезти мою семью сюда. Но оказалось, что жена, не вытерпев домогательств приемного сына Гао Цю, повесилась. А вскоре после этого умер от горя и мой тесть.

Затем Ян Чжи рассказал о том, что с ним произошло здесь, около лагеря Ляншаньбо, когда тут хозяйничал еще Ван Лунь.

— Значит самой судьбе так было угодно! Это не случайно! — раздались голоса со всех сторон.

Чао Гай в свою очередь рассказал о том, как на перевале Хуанниган были похищены посланные ко дню рождения сановника подарки. Все развеселились и громко хохотали. На следующий день они по очереди устраивали пиршества, однако распространяться об этом здесь больше нет надобности.

Давайте лучше поговорим о Сун Цзяне. Видя, как сильно разросся лагерь, он радовался от всей души. Тан Луна он назначил главным над всеми кузнецами и поручил ему наблюдение за изготовлением брони, железных цепей, кольчуг и другого боевого снаряжения. Хоу Цзянь стал ведать работами по изготовлению разного рода знамен и одежды. Решено было ввести знамена «трех сил природы», «четырех звезд Большой Медведицы», «пяти стран света» и «двадцати восьми созвездий», а также знамена с изображениями летающих драконов, тигров, и леопардов. Были заказаны желтые секиры с белыми бунчуками и красные кисти с черными головками.

Со всех четырех сторон лагеря поставили наблюдательные вышки, заново отстроили кабачки в западном и южном направлениях, чтобы принимать удальцов, прибывающих в лагерь, а также для того, чтобы своевременно сообщать о приближении правительственных войск.

Чжан Цин с женой Сунь Эр-нян должны были содержать кабачок в западной стороне, так как они раньше уже занимались этим делом. В кабачок на южной стороне были снова назначены супруги Сунь Синь и тетушка Гу. На восточной стороне по-прежнему остались Чжу Гуй и Яо Хэ, а на северной — Ли Ли и Ши Цянь. На всех трех заставах усилили укрепления, и для обороны их назначили множество главарей. [413] Когда распределение обязанностей было закончено, каждый стал выполнять порученное ему дело и говорить об этом больше мы не будем.

Но вот однажды «Татуированный монах» Лу Чжи-шэнь пришел к Сун Цзяну и сказал:

— У меня есть друг — ученик Ли Чжуна по имени Ши Цзинь. «Девятидраконовый». Сейчас он находится на горе Шаохуашань, в уезде Хуаинь округа Хуачжоу. Живет он там вместе с Чжу У «Великим полководцем». Кроме того, там находятся Чэнь Да «Тигр, прыгающий через стремнины» и Ян Чунь «Пятнистая змея». Эти четыре человека собрались там вместе, чтобы бороться за справедливость. И вот я непрестанно думаю о них. С тех пор, как мы расстались с Ши Цзинем в кумирне Вагуаньсы, где он очень помог мне, не было дня, чтобы я не вспомнил о нем. Я хотел бы пойти повидаться с ним и пригласить их всех присоединиться к нашему лагерю. Не знаю только, каково будет ваше уважаемое мнение?!

— Что же, — отвечал ему Сун Цзян. — Я также слышал о славном имени Ши Цзиня. И если вы пойдете и пригласите их сюда, то это будет замечательно. Однако идти вам туда одному не годится. И мы попросим нашего брата У Суна пойти вместе с вами. Он, кстати, тоже странствующий монах, так что будет для вас хорошим спутником.

— Я готов идти с вами, брат, — отозвался У Сун.

В тот же день они собрали все необходимее для дороги. Лу Чжи-шэнь нарядился монахом, а У Сун — служкой. Распрощавшись со всеми главарями, они спустились с горы и, переправившись из Цзиньшатань на другой берег, отправились в путь.

Днем они шли, с наступлением ночи останавливались на ночлег и через несколько дней добрались до уезда Хуаинь округа Хуачжоу и направились прямо на гору Шаохуашань.

Надо вам сказать, что сразу же после ухода из лагеря Лу Чжи-шэня и У Суна, Сун Цзян стал беспокоиться об их судьбе и потому решил послать вслед за ними «Волшебного скорохода» Дай Цзуна, чтобы разузнать, не случилось ли с ними чего-нибудь.

Когда Лу Чжи-шэнь и У Сун подошли к горе Шаохуашань, несколько удальцов вышли из засады и, преградив им путь, спросили:

— Откуда идете, почтенные монахи?

— Проживает ли на этой горе господин Ши Цзинь? — в свою очередь спросил У Сун.

— Если вы пришли к нашему начальнику, господину Ши Цзиню, — отвечали дозорные, — тогда обождите немного здесь. Мы пойдем доложим о вас нашим главарям, и они выйдут встретить вас. [414]

— Вы скажите только, что сюда пришел Лу Чжи-шэнь повидаться с ним!

— Прошло немного времени, и показались Чжу У, Чэнь Да и Ян Чунь, которые спускались с горы навстречу Лу Чжи-шэню и У Суну. Но Ши Цзиня с ними не было.

— А где же господин Ши Цзинь? Почему его не видно? — спросил тогда Лу Чжи-шэнь.

— Учитель, это вы и есть командир Лу Да из Яньаньфу? — спросил в свою очередь Чжу У, подойдя к Лу Чжи-шэню.

— Я самый и есть, — ответил Лу Чжи-шэнь, — а этот странствующий монах — командир У Сун, убивший тигра на перевале Цзин-ян-ган.

Услышав это, все трое низко склонились перед пришедшими.

— Мы давно слышали о ваших славных именах, — сказали они, — а также о том, что вы живете на горе Эрлуншань. Что привело вас сегодня сюда?

— Мы не живем больше на горе Эрлуншань, — ответил Лу Чжи-шэнь. — Мы присоединились к лагерю Сун Цзяна и живем в Ляншаньбо. И вот сейчас мы пришли для того, чтобы повидаться с господином Ши Цзинем.

— В таком случае, почтенные люди, разрешите пригласить вас в наш лагерь, — сказал Чжу У. — Там мы вам подробно обо всем расскажем.

— Говорите лучше сразу! — рассердился Лу Чжи-шэнь. — Если я не смогу увидеть брата Ши Цзиня, то на кой черт мне нужно затруднять себя и идти в ваш лагерь?

— Мой брат человек очень горячий, — вставил У Сун. — И если вы хотите что-то сообщить, то говорите сразу.

— Когда к нам на гору пришел господин Ши Цзинь, наш лагерь стал процветать, — сказал тогда Чжу У. — Но вот недавно господин Ши Цзинь, спустившись с горы, встретился с одним художником, как сказалось — уроженцем Даминфу, Северной столицы, по имени Ван И. В свое время этот художник дал обет разрисовать стены Храма владыки золотого неба в Сиюйхуашань и как раз ехал туда для этого. Вместе с ним ехала и его дочь — Юй Цяо-чжи. А надо вам сказать, что начальник здешний, некий Хэ, когда-то был близок к наставнику императора. Человек это жадный, он бесчинствует и притесняет народ. Однажды, придя в кумирню, чтобы возжечь благовонные свечи, он увидел Юй Цяо-чжи. Девушка ему приглянулась, и он несколько раз засылал к Ван И своих людей, изъявив желание взять девушку себе в наложницы. Однако Ван И не соглашался. Тогда он силой отнял у него дочь, а самого Ван И заклеймил и сослал в дальний лагерь. Дорога, по которой его вели, проходила через наши места, и вот тут-то господин Ши Цзинь и [415] встретился с ним. Когда Ван И поведал ему свое горе, господин Ши Цзинь освободил его и привел на гору, а двух охранников, которые сопровождали Ван И, убил. Больше того, он отправился прямо в город, чтобы отомстить там начальнику Хэ. Однако начальнику стало об этом известно, и он отдал приказ схватить господина Ши Цзиня. Сейчас господин Ши Цзинь находится в тюрьме. А начальник области собирается послать отряд, чтобы уничтожить наш лагерь. Так мы и сидим здесь, не зная, что предпринять.

— Да как же этот мерзавец начальник осмелился так бесцеремонно поступать? — воскликнул Лу Чжи-шэнь, выслушав рассказ Чжу У. — Какое право он имеет своевольничать? Я сейчас же пойду и прикончу эту тварь!

— Прошу вас, уважаемые господа, пройти пока что к нам в лагерь, там мы и обсудим, что делать, — снова предложил Чжу У.

Однако Лу Чжи-шэнь ни за что не хотел идти. Но тут У Сун положил одну руку на его посох и, указывая другой на небо, сказал:

— Дорогой брат, ты разве не видишь, что солнце уже начинает спускаться за деревья?

Взглянув на небо, Лу Чжи-шэнь только зарычал от ярости и тяжело вздохнул. Все направились в лагерь. Когда они пришли туда и уселись, Чжу У позвал Ван И и представил его гостям. Ван И повторил рассказ о жадности и жестокости правителя области, как он притесняет народ и как силой отнял у него дочь.

Затем хозяева приказали зарезать коров и лошадей и устроили в честь Лу Чжи-шэня и У Суна пир.

— Раз здесь нет моего брата Ши Цзиня, то ни одной капли вина я не выпью! — заявил Лу Чжи-шэнь. — Я У вас переночую, а завтра пойду в областной город и убью эту скотину, начальника области!

— Дорогой брат, — стал уговаривать его У Сун. — С этим делом поступать опрометчиво не годится. Освободить господина Ши Цзиня мы сможем лишь в том случае, если быстро возвратимся в Ляншаньбо, доложим обо всем Сун Цзяну и придем сюда в Хуачжоу с большим отрядом.

— Пока мы будем ходить в Ляншаньбо и соберем там людей, душа господина Ши Цзиня будет неизвестно где! — воскликнул Лу Чжи-шэнь.

— Предположим, что тебе удастся убить начальника области, но как ты сможешь освободить господина Ши Цзиня? — сказал У Сун. — Нет, я ни за что не отпущу тебя!

— Дорогой брат, не волнуйтесь! — стал успокаивать Лу Чжи-шэня также и Чжу У. — Командир У Сун рассуждает совершенно правильно!

— Вот этой своей проклятой медлительностью вы и [416] погубили моего брата Ши Цзиня! — уже сердито крикнул Лу Чжи-шэнь. — Сейчас его жизнь в опасности, а вы еще хотите устраивать пирушки, веселиться и рассуждать!

С большим трудом хозяевам удалось уговорить Лу Чжи-шэня выпить чашечки полторы вина, после чего он лег, не раздеваясь, и уснул. На следующий день он встал во время четвертой стражи задолго до рассвета и, захватив свой посох и подвесив кинжал, исчез.

— Ушел все-таки, не послушался нас, — сказал У Сун. — Теперь беды ему не миновать!

Чжу У послал двух наиболее сметливых разведчиков следить за Лу Чжи-шэнем.

А Лу Чжи-шэнь тем временем прошел прямо в город Хуачжоу и там стал расспрашивать, как пройти к областному управлению. Прохожий, к которому он обратился, сказал:

— Как только минуешь мост, сразу сверни на восток, там и будет управление.

Но не успел Лу Чжи-шэнь приблизиться к мосту, как услышал голоса:

— Монах! Прячься скорее, сам правитель области едет!

«Я ищу его, а он сам ко мне в руки лезет, — подумал Лу Чжи-шэнь. — Уж верно на роду ему написано сдохнуть сейчас».

Впереди правителя области Хэ чинно, пара за парой, следовала сопровождавшая его свита. Правитель ехал в крытом паланкине, охраняемый слева и справа. С каждой стороны шествовало по десять солдат. Все они были вооружены плетками, копьями и железными цепями и крепко охраняли правителя.

«А ведь нелегко прикончить эту сволочь, — подумал Лу Чжи-шэнь. — Но если я не убью его, меня засмеют».

Между тем начальник области из оконца паланкина заметил Лу Чжи-шэня, и ему показалось, что монах хотел подойти к нему, но так и не решился. Прибыв в управление, он вышел из паланкина, подозвал двух охранников и сказал им:

— Пойдите пригласите ко мне на обед толстого монаха, который стоит на мосту!

Выслушав приказание, охранники побежали на мост и, подойдя к Лу Чжи-шэню, сказали:

— Господин начальник области приглашает вас к себе на обед.

«Так оно и есть, этот мерзавец должен погибнуть от моей руки! — снова подумал Лу Чжи-шэнь. — Я совсем было собрался уже убить его, но, опасаясь, что ничего из этого не получится, пропустил удобный момент. И вот сейчас, когда я решил искать более удобного случая, он сам приглашает меня к себе!» [417]

Он последовал за охранниками и пришел прямо в управление. А начальник области уже отдал все необходимые распоряжения, и когда увидел Лу Чжи-шэня, то приказал ему положить свой посох, снять кинжал и пройти во внутренние помещения пообедать с ним.

Сначала Лу Чжи-шэнь ни за что не хотел расстаться со своим оружием, но окружающие стали говорить ему:

— Эх ты, монах! Разве ты не знаешь, как надо вести себя? Кто же тебе позволит войти во внутренние покои правителя области с оружием?

«Ладно, мне достаточно будет моих кулаков, чтобы размозжить башку мерзавцу!» — подумал Лу Чжи-шэнь. Оставив под верандой посох и кинжал, он пошел за охранником в помещение. Сидевший там правитель области махнул рукой и крикнул:

— Хватайте этого лысого разбойника!

В тот же миг на Лу Чжи-шэня с обеих сторон ринулось тридцать-сорок стражников, которые сбили его с ног и схватили.

Будь Лу Чжи-шэнь сыном-наследником самого Князя неба, то и тогда он, пожалуй, не смог бы вырваться из расставленной ловушки. Будь он даже самим богом-хранителем с огненной головой, все равно бы он не выбрался из омута дракона и логова тигра. Вот уж, поистине, говорится:

Мотылек неугомонный
Смело к свечке подлетает
И — сгорит во цвете дней!
Рассердившись, черепаха
Сгоряча крючок глотает
И — конец приходит ей!

Что было с Лу Чжи-шэнем дальше, читатель узнает из следующей главы.

(пер. А. Рогачева)
Текст воспроизведен по изданию: Ши Най-ань. Речные заводи. Том 2. Гос. изд. худ. лит. М. 1959