ЧЖУ ЦЗИНСЮАНЬ

ЗАПИСИ О ПРОСЛАВЛЕННЫХ ХУДОЖНИКАХ ДИНАСТИИ ТАН

ТАНЧАО МИНХУА ЛУ

Предисловие (Перевод памятника выполнен по тексту, изданному в серии “Мэйшу пуншу”. Т. 8. Шанхай, 1947.)

Те, кто судит о художниках стародавних и нынешних, велики числом. Об эпохах Суй ¹ и Лян ² или ранее того говорить не будем. При ныне царствующей династии только Ли Сычжэнь ³ создал “Записи о категориях художников”, а в них содержится лишь перечень имен живописцев и ничего не сказано об их достоинствах-недостатках, а сверх того, не отмечено, высока или низка их категория. Что же почерпнешь из такой книги? Я, Цзинсюань, смиренно люблю искусство и давно уже разыскиваю повсюду его сохранившиеся творения. Насчет того, что видеть не довелось, упоминать не буду, но обо всем, что видел сам, записи приложил. Рассказал обо всем досконально, не страшась в душе, что назовут меня недостойным. Взяв за образец “Категории художников” Чжан Хайгуаня, я выделил три категории живописцев: “божественные”, “утонченные” и “умелые”, а каждую категорию разделил еще на три разряда. Есть еще и такие, которые не подпадают под установленные правила, и я учредил для них категорию “раскованные”, чтобы возможно было оцепить степень их совершенства.

Художники превыше всего ценят изображения людей, потом птиц и зверей, потом гор и вод, потом башен и дворцов. Разве смог бы в прежние времена Лу Таньвэй ⁴ стать первым благодаря его живописным видам со зданиями? Это все потому, [103] что люди и животные могут двигаться, их позы изменчивы беспредельно, и воссоздать их облик с безупречной сосредоточенностью духа воистину нелегко. Вот почему Лу Таньвэй сполна раскрывал свое мастерство, когда изображал людей, а горы и воды, травы и деревья рисовал упрощенно. Это можно видеть по его картинам “Сяо Ши”, “Дерево и гусь”, “Фея реки Ло” и разным его картинкам быта, которые хранятся ныне у знатоков. Художники наших дней, прославившие себя в какой-нибудь одной теме, должны благодарить судьбу.

Благодаря Небом ниспосланному таланту У Даоцзы был необыкновенным человеком, ни в чем не уступал он Гу ⁵ и Лу ⁶. Следом должно поместить Чжоу Фана. Остальные же мастера, числом 124 человека, распределены по категориям в зависимости от их мастерства живописца и невзирая на их служебный ранг и ученость, хотя, присваивая им категории, невозможно было не принять это во внимание. И даже если утонченные знатоки грядущих времен отыщут в моих суждениях ошибки, все ж разумность их неоспорима.

Я смиренно внимаю словам древних, говоривших, что живописец — великий мудрец, ведь он вмещает в себя то, что не охватят Небо и Земля, и выявляет то, что не осветят солнце и луна. С кончика его кисти сходит вся тьма вещей, а пространство его сердца величиною с цунь ⁷ вбирает в себя просторы в тысячи ли. От него вечнопреемствен дух и дается определенность вещам: его легкая тушь, попадая на некрашеный шелк, созидает образы и рождает безобразное. Сотворенное им может обладать красотой, которую не затмят прелести Си-цзы ⁸, и может обнажить правду, перед которой поблекнет уродство Му-му ⁹. Посему картины размещали на террасах и в павильонах, дабы в людях не умерла память о заслуженных мужах государства, и их вывешивали в дворцовых залах, дабы явить взору облик благонравных жен. Коли они утонченны, они вовлекут в токи духовные. Коли они обладают божественной силой, они осенят высшей святостью. Они не просто те предметы, что могут пропасть, когда откроют сундук, или улететь, если их повесят на стену ¹⁰. Вот почему я составил сии записи о художниках.

Писал Чжу Цзинсюань из области У.

Категория божественных

У Даосюань, по прозвищу У Даоцзы, был родом из области Янди, смолоду осиротел, но небеса столь щедро одарили его, что уже в юные годы он досконально постиг секреты живописи. После того как он поселился в Лояне, император Мин-хуан прослышал о нем и призвал во дворец. Сопровождая государя на его пути в Лоян в эру Кайюань [713—741], господин У свел знакомство с генералом Пэй Минем и советником Чжан Сюем. Все трое обладали недюжинным талантом. Однажды генерал Пэй прислал в дар Даоцзы много золота и шелка и попросил его расписать храм Тяньгунсы, построенный в честь недавно скончавшегося родственника. У вернул дары, ничего не взяв себе, и сказал Миню: “Я давно уже знаком с генералом Паем. Если он исполнит для меня танец с мечом, его милость заменит мне плату, а его мужественный облик придаст силы моей кисти”. Засим Пэй Минь исполнил для У танец с мечом, хотя все еще носил траур. Не успел он кончить, как У схватил кисть и одним махом создал роспись небывалой красоты, словно ему помогали сами боги. Эта картина, на которую он собственной рукой положил краски, находилась в западном приделе храма. Советник Чжан Сюй тоже расписал одну из стен. Ученые мужи и простолюдины тех мест говорили, что они за один день сподобились увидеть три непревзойденных достижения.

У Даосюань нарисовал также пять святых владык с тысячью чиновников для храма Сюаньюаньмяо. Вместе с убранством дворцовых зданий эта роспись казалась величественным зрелищем, словно парящий в облаках дракон, и напевала думы о творческой силе вселенной. Об этой росписи Ду Фу сказал в своих стихах:

Их тесные ряды повергают в трепет весь мир.
Их неземная красота сотрясает стены храма.

В годы эры Тяньбао [742—755] император Минхуан внезапно предался воспоминаниям о водах реки Цзялинцзян на дороге в Шу и предоставил в распоряжение [104] господину У почтовых лошадей, дабы он смог посетить те места и сделать зарисовки. Когда У вернулся, император велел ему показать сделанное, но тот доложил: “Ваш слуга не привез с собой рисунки, он все хранит в памяти”. Затем ему было приказано нарисовать картину реки Цзялинцзян в зале Великого Единения, и он за один день нарисовал пейзаж, охватывавший триста ли. В ту пору генерал Ли Сысюнь славился своими пейзажными картинами, ему тоже было приказано воссоздать вид реки Цзялинцзян, и он рисовал его несколько месяцев. Император Минхуан сказал: “И созданное Ли Сысюнем за несколько месяцев, и сотворенное У Даоцзы за один день являют верх совершенства”. Еще господин У нарисовал в дворцовых залах пять драконов, их чешуйчатые тела словно парили в вышине, и всякий раз, когда собирался дождь, от них исходил туман. Его рисунки людей, будд и демонов, птиц и зверей, пейзажей, зданий и растений не имели равных в целом свете.

Господин У всегда соблюдал предписания Алмазной сутры ¹¹ и сподобился прозреть в себе высшую истину.

В годы эры Тяньбао Ян Тингуан, чья слава тогда не уступала славе У Даоцзы, нарисовал портрет господина У, когда тот давал наставления ученикам, и показал портрет господину У. Взглянув на рисунок, тот удивился и спросил: “Старик дряхл и уродлив, зачем ты это нарисовал?” Однако же он похвалил Ян Тингуана.

Когда мне доводилось видеть картины господина У, я всегда находил, что они не слишком красиво отделаны. Но истинный верх совершенства — его работа кистью, столь богатая оттенками и исполненная неукротимой силы. Часто бывало так, что он исполнял настенные росписи только тушью, и потом никто уже не смел нанести на них цвета. Когда он рисовал нимб, он делал это всегда раскованно, одним движением.

В молодости, когда я, Цзинсюань, приехал в столицу держать экзамены и жил в монастыре Лунсинсы, я встречал там старика восьмидесяти с лишним годов по имени Инь, и тот старик рассказал мне, как господин У рисовал нимб для божества на главных воротах храма Синшань. По его словам, зрители, пришедшие со всех концов Чанъани, обступили его плотной толпой, а чтобы нарисовать нимб, он поднял кисть и описал ею круг с такой силой, словно разразился смерч, и все вокруг подумали, что ему помогают сами боги. Еще я слышал от старого монаха в храме Цзинъюньсы, что, когда господин У нарисовал в том храме картины ада, многие из видевших их мясников и рыбаков столицы так убоялись своих прегрешений, что забросили свое ремесло. Все его назидательные картины послужили образцами для последующих поколений.

Чжоу Фан по имени Чжунлан был родом из столицы и потомком семьи, наделенной знаками власти. Он был искусен в словесности и досконально постиг секреты живописи. Будучи сыном знатного сановника, он вращался среди советников и канцлеров. Его старший брат Хао, искусный наездник и стрелок, сопровождал Гэшу Ханя во время его похода против туфаней и взятия Каменной крепости. За его воинские заслуги он был удостоен звания командира императорского эскорта. Когда император Дэ-цзун перестраивал храм Чжанцзинсы, он призвал Хао и сказал: “Твой брат Фан искусен в живописи, мы желаем поручить ему нарисовать богов для храма Чжанцзинсы. Извести его особо о нашем желании”.

Спустя несколько месяцев это особое извещение действительно было послано, и Фан взялся за работу. В день, когда он начал рисовать, столичные жители наперебой устремились к воротам храма, чтобы посмотреть, как он будет творить. Пришли все — и ученые, и невежды. Одни славили достоинства его картин, другие указывали на их недостатки. Художник выслушивал их мнения и делал поправки; минул месяц с лишним — и никто уже не делал ему замечаний. Не было никого, кто не восхищался бы совершенством его картин и не считал бы его лучшим мастером на свете.

Однажды помощник канцлера Чжао Цзун приказал Хань Ганю написать его портрет. Все похвалили искусство художника. Потом он попросил написать свой портрет и военного губернатора Чжоу Фана. Оба они славились талантом, и когда тестю Чжао Цзуна, князю Го Фэньяню, показали оба портрета сразу, он не мог [105] решить, какой из них лучше. Когда жена господина Чжао приехала погостить к родителям, отец спросил ее, что за человек был нарисован на этих портретах. Она ответила: “Помощник канцлера Чжао”.

— В каком портрете больше сходства? — спросил князь Го.

— Сходство есть в обоих портретах, но второй все-таки лучше, — ответила она.

— Почему же? — опять спросил князь Го.

— В первом портрете передан только облик помощника канцлера Чжао, во втором же схвачен его дух и то, как он выглядит, когда говорит и смеется, — последовал ответ.

— Кто нарисовал второй портрет? — спросил князь Го.

— Военный губернатор Чжоу Фан, — ответили ему.

Так князь Го узнал, какой из двух портретов лучше. Он послал в дар Чжоу Фану несколько сот кусков парчи.

В Чанъани по сию пору имеется созданная Фаной картина бодхисаттвы Авалокитешвары, созерцающего отражение луны в воде. Люди в то время говорили, что нарисованные Фаном картина с изображением шествия монахов перед залом Будды в храме Даюньсы и два божества на стене зала Будды в храме Гуанфусы не имели равных в целом свете. Когда Фан служил на посту военного губернатора Сюаньчжоу, он нарисовал изображение Небесного владыки севера в храме Чаньдинсы, потому что этот бог являлся ему во сне. Кроме того, Фан написал непревзойденные портреты знатных дам. Еще он нарисовал “Пир у советника Хуня”, “Лю Сюань, делающий смотр войскам”, рисунок “Императорская наложница Дугу, исполняющая музыку”, “Конфуций, расспрашивающий о ритуале”, “Конфуций и десять его учеников” и многие другие свитки. В конце эры Чжэньюань [785— 805] человек из государства Силла ¹² в низовьях рек Хуай и Янцзы за большие деньги скупил несколько десятков картин Фана и увез их к себе на родину.

Созданные Фаном изображения будд, небожителей, мужчин и женщин — все как один принадлежат к категории “божественные”, а вот рисуя оседланных лошадей, зверей и птиц, растения и камни, он не мог добиться совершенства.

Янь Либэнь при императоре Тай-цзуне был назначен на должность заместителя начальника ведомства наказаний. Он и его старший брат Лидэ научились секретам живописи от отца и оба прославились своим искусством. Однажды он получил приказание запечатлеть августейший образ Тай-цзуна. Впоследствии искусную копию этого портрета поместили на восточной стене храма Сюаньдугуань, дабы он сдерживал веяния, исходившие от Девяти Пиков. И поныне можно лицезреть непревзойденное величие сего божественного мужа. Созданные Янь Лидэ изображения иноземных данников превзошли все другие подобные картины прославленных мастеров со времен Лян и Вэй ¹³.

Одно время у южной горы обитал дикий зверь, поедавший людей. Тай-цзун послал туда отряд храбрецов для поимки зверя, но им не удалось это сделать. Тогда, правитель удела Го Юаньфэн, движимый чувством преданности государю, сам отправился туда и сразил зверя первой же стрелой. В знак признания его заслуг Тай-цзун отправил к нему Янь Либэня с повелением изобразить сцену охоты. Тот нарисовал лошадей и свиту правителя удела так достоверно, что все, кто видел картину, изумлялись необыкновенному дарованию художника.

В другой раз, когда Тай-цзун совершал прогулку у озера Сюаньу и наблюдал, как играют на воде утки, он позвал Либэня нарисовать их. Слуги императора были столь неучтивы, что они крикнули: “Позовите господина художника!” Либэнь так устыдился, что оставил живопись и завещал потомкам не заниматься искусствами.

Прежде он нарисовал “Восемнадцать ученых мужей при дворе наследника Цинь” и “Двадцать четыре заслуженных подданных павильона Линъянь”. То были творения, прославившие его на все времена. Только картины с изображением иноземных данников и императорских регалий он создавал вместе с Лидэ. Еще говорят, что он самолично наложил краски на росписи в храме Цыэньсы, но нынче от них уже и следа не осталось. Его изображения людей в церемониальных головных уборах и одеяниях всегда отличались божественным совершенством. [106]

Хань Гань был уроженцем столицы. Император Минхуан призвал его на службу ио дворец и дал высочайшее повеление следовать в изображении лошадей Чэнь Хуну. Изумленный несходством представленных работ с картинами Чэнь Хула, он осведомился, что было тому причиной. Хань Гань ответил: “Ваш слуга имел собственные оригиналы, все они — лошади в конюшне Вашего Величества”. Государь пришел в восхищение. Впоследствии Хань Гань научился передавать тончайшие свойства “Летящих буланых”, воссоздавать неповторимый облик “Выплевывающих яшму”. Так он довел до совершенства искусство Цзюфана и знания Болэ ¹⁴.

Среди древних изображений лошадей была картина “Восемь возничих царя Му”, и Янь Лидэ потом снял с нее копию. На этой картине с необыкновенной подробностью были выписаны мускулы и кости, все восхищались ею и почитали как редкую драгоценность. Когда в эру Кайюань в пределах четырех морей ¹⁵ воцарился мир, ко двору стали присылать лошадей из дальних стран, хотя им приходилось преодолевать столь обширные пустыни, что копыта их стачивались в пути. Император Минхуан отбирал из них лучших, а потом приказывал нарисовать их вместе с лучшими скакунами Срединного государства. С тех пор во дворце появились картины с изображениями пород “Летящих буланых”, “Молний в ночи”, “Плывущих облаков” и “Пяти цветков”. Масть их была необычна, а облик причудлив; у них были раздувшиеся бока и толстые копыта. Когда с ними отправлялись в путь по опасной дороге, ехать было покойно, как в паланкине. Они бежали в упряжке, пускались галопом или шли рысью, словно повинуясь напеву Шаохо ¹⁶. Вначале их изображал Чэнь Хун, а потом его дело продолжил Хань Гань. Он мог так изобразить пейзажи вокруг реки Вова, что вам казалось, будто вы стойте в воде. Он так живо воссоздал облик знаменитого коня Яома, что казалось, будто он сходит с картины. Еще он создал изображения богов на трех воротах храма Баоинсы, Небесного владыки Севера в западном приделе храма, портреты бодхисаттв и картину страны Чистой земли ¹⁷ на стене в зале Будды, а также изображения двадцати четырех святых на северных воротах храма Цзышэнсы. В мире имеются созданные им изображения великих монахов, оседланных лошадей, бодхисаттв и демонов.

Чжан Цзао служил в должности второго секретаря, был человеком возвышенных манер и прославился своим литературным талантом. Он рисовал сосны, камни, горы и воды, и его картины высоко ценились в свете. В изображении сосен он особенно превзошел всех художников древности и современности. Он прекрасно владел разными стилями рисования: однажды он взял в руки сразу две кисти и одновременно нарисовал ими две ветви — одну живую, а другую засохшую. Казалось, что дерево было так напоено жизнью, что оно возносилось над туманами и спорило с бурей. Сложные сплетения линий и прихотливые узоры появлялись под его рукой вослед вольным странствиям его мыслей. Живая ветка была цветущей и дышала весенней влагой, засохшая ветка была оголенной, и от нее веяло осенним ненастьем.

Его пейзажи были выписаны так, что в них и возвышенности, и низины поражали величественной красотой, а на пространстве в один-два чи ¹⁸ за далями открывались новые дали. Камни на его картинах были такими вытянутыми, что казалось — вот-вот перевернутся, а нарисованные им ключи словно с громким шумом вырывались из земных недр. Передний план на его картинах выдавался так, что зритель словно наталкивался на непреодолимую преграду, а задний план, казалось, достигал до самого края небес. Из созданных им картин многие хранятся у любителей живописи. По сей день в западном приделе храма Баоинсы можно увидеть нарисованный им пейзаж с камнями и соснами, там же есть и собственноручно оставленная им надпись.

Категория утонченных

Помощник канцлера Вэй Утянь был родом из столицы. Во времена царствования императора Мннхуана он проcлавился своими картинами оседланных лошадей [107] и удивительных зверей. Современники хвалили его, говоря: “У господина Вэя четвероногие существа — настоящее чудо”. Когда иноземные послы преподносили в дар львов, он их зарисовывал, и каждый раз выходило очень похоже. Когда эти картины разворачивали, всех зверей, которые на них смотрели, охватывал ужас. Однажды император Минхуан на охоте убил одной стрелой двух диких кабанов, и господину Вэю было приказано нарисовать их на воротах Сюаньу. Эти изображения сохранились до сих пор и являют собой верх совершенства.

По моим наблюдениям, звери по своему нраву так же неодинаковы, как их когти и шпоры, шкуры и гривы. Одни звери жестоки и злобны и бродят в одиночку, другие — кротки и уступчивы и покорны человеку. Прежде художники показывали, что звери разгневаны, рисуя их с разинутой пастью, или что они умиротворены, рисуя их с опущенной головой. Они еще не знали, как одним штрихом изобразить их нрав или как одним взмахом кисти обозначать их породу. Умение сделать это стало непревзойденным достижением господина Вэя.

Его картины с изображением удивительных зверей впоследствии попали в руки любителей живописи, и их нередко можно видеть. В буддийских и даосских храмах столицы тоже попадаются сделанные им росписи. Художники, искусные в изображении лошадей и зверей, называют его лучшим мастером этого вида живописи.

Чжу Шэнь был родом из Усина и постиг все тонкости искусства пейзажа. От столицы до Янцзы и Великих озер всюду были люди, которые ценили его росписи и свитки и хранили в своем доме его творения. Роспись на западной стопе зала для проповедей в монастыре Танъаньсы считалась лучшей его работой. Созданные им картины отвесных пиков и глубоких ущелий, сверкающей глади вод и морщинистых камней, вздымающихся ввысь утесов и облаков, кутающих вершины, безбрежного простора равнин, умещающегося на пространстве в один-два чи, переплетения сосен и бамбука, пелены облаков и туманной дымки дождя— все это, хотя и было подмечено мудрецами предшествовавших времен, в изображении господина Чжу стало образцом для последующих поколений.

Ван Вэй по имени Моцзе был родом из Тайюаня и служил в должности младшего советника ведомства чинов. Он и его брат Ван Цзинь считались в свое время лучшими литераторами. В те годы люди говорили: “Двор хранит сочинения старшего помощника, весь свет храпит стихи младшего советника”. Созданные Вэем пейзажи с камнями и соснами были выполнены в манере господина У, по обладали неповторимым очарованием. В западном приделе пагоды Цяньфусы и поныне есть складывающаяся ширма с принадлежащим ему рисунком зеленых кленов. Однажды он нарисовал Мэн Хаожаня читающим стихи в седле, и эту картину тоже можно видеть и сейчас. Еще он создал картину своих родных мест в Ванчуани, изобразив гряды гор и излучины долин, цепи облаков и потоки вод. Его думы уносились за край суетного света, и чудеса сходили с его кисти. Однажды он сказал о себе в стихах:

В этой жизни я по ошибке стал поэтом,
В прежнем рождении я был великий художник.

Вэй Янь был родом из столицы, но переселился в Шу. Он искусно рисовал пейзажи, деревья, человеческие фигуры и прочее, его картины отличались возвышенностью помыслов и изяществом стиля. Он жил затворником; едва заметным движением своей тонкой кисти из Юэ он вызывал к жизни лошадей под седлом и людей, горы и воды, подернутые облачной дымкой. На его картинах изображено великое множество разных существ — они стоят во весь рост или лежат, едят или пьют, взволнованны или покойны, бегут или встают, оглядываются или стоят в ожидании. У самых маленьких из них голова подобна точке, а хвост обозначен коротким штрихом. Рисуя горы, он клал тушь круговым движением, рисуя воды — растирал тушь рукой. Благодаря такой тонкой работе его пейзажи выглядели совсем как настоящие. Ему также принадлежат рисунки породистых лошадей, выполненные с необыкновенным искусством. [108]

Ван Цзай был родом из западных краев области Шу. В эру Чжэньюань князь Вэй, правитель Шу, принял его как почетного гостя. Созданные им картины гор и вод, сосен и камней уводят за пределы зримого. Они вдохновили Ду Фу на стихи, гласящие:

Десять дней рисует один ручей,
Пять дней рисует один камень;
Мастер не станет себя подгонять,
Только так Ван Цзай оставит свой подлинный след.

Я, Цзинсюань, как-то видел в доме бывшего секретаря Си Куя ширму, на которой господин Ван нарисовал два дерева у реки — сосну и кипарис. Вокруг деревьев обвился хмель, вверху устремляясь к небесам, внизу сбегая к воде. Бесчисленные ветки и побеги тесно переплелись между собой и все же не производили впечатления беспорядка. Одни из них засохли, другие цвели, одни тянулись вверх, другие клонились вниз. Листья наслаивались друг на друга тысячами рядов, ветви разбегались во все стороны. Такие картины ценят знатоки, толпе же понять их трудно. Еще я видел в храме Синшаньсы написанные им на складных ширмах картины четырех времен года. Казалось, что одна комната вместила в себя все богатства творения, какими они являются нам в переменах погоды и череде сезонов.

Ян Янь в эру Чжэньюань был советником государя, а потом сослан в Яйчжоу ¹⁹. Его дух парил вместе с ветром и облаками, а в письме он был на равных с Яном и Ма ²⁰. Его картины сосен и камней, гор и вод выходили за пределы человеческих возможностей. В молодости, еще не состоя на службе, он нанес визит императорскому дворецкому господину Лу, и тот принял его необыкновенно учтиво. Узнав со временем, что Янь искусен в живописи, Лу хотел попросить у него в подарок картину, но не решался заговорить об этом. Янь же хотел покинуть его дом. Господин Лу долго пытался удержать его и в конце концов узнал, что его семья в Лояне не имела достаточно одежды и пищи и это не давало покоя Яню. Тогда господин Лу велел своему человеку тайно доставить в Лоян много-много денег и преподнести их родственникам Яня, а обратно привезти от них письмо. Когда Янь прочитал то письмо, он был очень растроган и не знал, как отблагодарить господина Лу, а тот сказал, что хотел бы иметь одну его картину и передать ее как семейное сокровище своим детям и внукам. Янь не сразу согласился, и лишь когда минуло более месяца, он изобразил на ширме сосны, скалы и туманы, и все это было исполнено творческой силы мироздания. Люди находили эту картину божественной и необыкновенной.

Хань Хуан, родом из Чанъани, состоял советником при императоре Дэ-цзуне. В конце эры Цзяньчжун [780—784], когда вспыхнула смута, он был назначен правителем шести южных округов и командовал флотом в Цзянсу и Чжэцзяне, а также в областях Цзин, Ху, Хун и Э. Впоследствии он стал главой императорского секретариата и удостоился титула князя Цзинь. Согласно записям историков, Хань Хуан был от природы наделен мудростью; характер его был непреклонен, деяния — возвышенны, поведение — безупречно. Во вверенных ему округах он учредил такие строгие порядки, что грабежи вовсе прекратились. Отдыхая от государственных дел, он любил заниматься живописью, а возвышенностью и свободой духа не уступал Сэнъю и Цзыюню ²¹. В его картинах воплотилась сила самой жизни, его почерк откликался правде всех вещей. В те времена, когда “император отправился в инспекционную поездку на юг” ²² и по всей Поднебесной собирали воинов, он был обременен пополнением войска в Чжэцзяне и ведением военных кампаний, но его кисть не изменяла ни одному из шести законов ²³ живописного искусства. Он умел рисовать сцены из деревенской жизни с простыми людьми и пахотными буйволами, живописуя в своих картинах все тонкости быта. Знатоки говорят, что рисовать ослов и быков труднее всего, даром что видят их чаще всего. Князь Цзинь достиг непревзойденного совершенства в этом искусстве. Многие поклонники живописи хранят у себя свитки, написанные его кистью, а изредка можно увидеть его рисунки на бумаге. [109]

Чэнь Хун, родом из Гуйцзи, искусно писал божественные облики и рисовал портреты ученых мужей и благонравных жен. В своей родной провинции он получил рекомендацию ко двору и в эру Кайюань служил во дворце. Он часто получал приказание писать августейший облик, и его работы считались верхом совершенства. Еще он рисовал охоту императора Минхуана на кабанов, оленей, зайцев и диких гусей, а также изображал танцы во дворце. Все это он делал по высочайшему повелению. Еще он создал августейший образ императора Су-цзуна для дворца Тайцингун, обозначив драконий лик и фениксовую осанку, солнечный диск и лунный серп на лице. Его кисть была сочна и изобильна, а тона и краски источали дух геройства и величия. Все прозревали в картине знаки державной власти и думали, что руку живописца воистину направляло само Небо.

При ныне царствующей династии Чэнь был единственным преемником Янь Либэня. В зале Почтенных Неба ²⁴ монастыря Сяньигуань есть его картина “Возносящиеся небожители”. Он поднес трону портреты даосских мудрецов, и все они были необыкновенно прекрасны. Созданные им портрет бывшего секретаря ведомства чинов Сюя и двенадцать стягов с картинами к сутре “Бэньсин цзин” ²⁵ сохранились до настоящего времени. Еще у него была ученая дочь, которая искусно ткала и сделала тканые изображения Будды, отличавшиеся необыкновенным изяществом. Только изображения богов исполнены у него силы духа, созданные же им портреты людей относятся к категории утонченных.

Фань Чаншоу в начале царствования нынешней династии служил в кавалерии. Он любил рисовать сцены быта и крестьянские домики. У знатоков есть много созданных им пейзажей и портретов. Складывающиеся ширмы изобретены им. На его картинах горы и воды, деревья и камни, домашние животные свободно разбросаны там и сям, а лошади и быки вольготно пасутся среди долин. В каждой из них сполна передана утонченность вещей, так что ему уготовлено занять месте сразу после Чжан Сэнъю. Монах Яньцзун в “Продолжении категорий художников” говорит, что он “был плодовит едва ли не сверх меры”. Я сам не видел его работ, но причисляю их к категории утонченных.

Чжан Сюань, уроженец столицы, рисовал юношей из знатных семейств, оседланных лошадей, виды императорских парков, портреты благонравных жен, расписывал ширмы и прославился как лучший мастер своего времени. Он был искусен в набросках и живописании вещей одним ударом кисти. Все предметы на его пейзажах — павильоны, террасы, деревья, цветы и птицы — были выписаны с непревзойденным совершенством. Еще он нарисовал картины к стихам “Печаль дворца Чанмэнь” ²⁶, где с большой выдумкой изобразил виды с извивающимися галереями, павильонами и террасами, золочеными колодцами и деревьями утун. Еще он нарисовал картины “Знатные юноши на ночной прогулке”, “Прошение мастерства в праздник Кануна седьмицы” ²⁷, “Любование луной”. Все это он сделал с большой тщательностью и намного превзошел все созданное на эти темы ранее. Его изображения знатных юношей, оседланных лошадей и дворцовых парков считаются первоклассными.

Предки Чэн Сюцзи были уроженцами Цзичжоу. В эру Дали [766—770] его дед служил врачом при областной управе в Юэчжоу. Его отец, по имени Бои, с детства выделялся литературным талантом. Когда Чжоу Фан находился на должности управляющего в Юэчжоу, он взял Сюцзи к себе в ученики. За двадцать лет ученичества тот скопировал до шестидесяти картин. В десятках из них Чжоу обнаружил погрешности, и существо каждой из них он подробно разъяснил, чтобы передать тонкости своего искусства. В эру Баоли [825—827] Сюцзи выдержал экзамен на звание “знаток канонов”. В эту Дахэ [827—836] император Вэнь-цзун проявлял любовь к древности и почитал истину Пути. Поскольку выполненные Вэй Се при императоре Мин-ди династии Цзинь ²⁸ изображения трав и деревьев, птиц и зверей, государей и подданных к “Книге песен” не отличались достоверностью, он повелел Сюцзи создать их заново. Тот отбирал предметы, подлежащие изображению, сверялся с каноном, а потом творил, сообразуясь с собственным [110] замыслом. Выписывал ли он края древней шапки или очертания растения — он тщательно изображал даже самое отдаленное и выявлял для обозрения даже самое укрытое от взора. Однажды он изобразил бамбук на ширме в зале Вэнь-сыдянь. По этому случаю государь сочинил стихи, в которых говорилось:

Здесь открыты взору заветные мастера думы,
В искусном творенье, мнится, жив дух просветленный.
На пейзаж рукотворный гляжу в ясный день у окна:
То тени сгустятся, то сызнова дали светлеют.

Все придворные художники создавали в согласии с духом этой картины продолжения к ней.

Со времен эры Чжэньюань Сюцзи был единственный, кто был обязан всеми пожалованными ему почестями только своему таланту живописца. Лучше всего он рисовал горы и леса, бамбук ц камни, цветы и птиц, достойных мужей древности, святых, необыкновенных зверей и в изображении этих предметов превзошел всех своих современников.

Бянь Луань был родом из столицы и смолоду прославился как живописец. Особенно искусно он рисовал цветы и птиц, его рисунки срезанных ветвей не имеют себе равных. Многие находят, что его кисть легка и умела, а его цвета свежи и чисты. Он досконально постиг все позы пернатых существ, уловил аромат и обаяние всех цветов. В годы эры Чжэньюань послы из государства Силла преподнесли двору павлинов, которые умели танцевать. Император Дэ-цзун повелел Луаню нарисовать их в зале Сюаньу. Один павлин был изображен спереди, другой — сзади, их пышное оперение было исполнено жизненной силы, их золотые холки ярко блестели. Казалось, их чистые голоса сливаются с изысканными движениями танца.

Впоследствии Бянь ушел со службы и жил вольным человеком, бедствовал и скитался по областям Цзэ и Лу. Сохранилась его картина “Яшмовая орхидея”, на ней с необычайным искусством изображены сплетенные корни и побеги. Господин Бянь первый из художников современности рисовал букеты срезанных цветов. Выполненные им картины трав и деревьев, пчел и бабочек, воробьев и цикад позволяют причислить его к категории утонченных.

Фэн Шаочжэн искусно рисовал петухов, журавлей и драконов в воде, и люди поражались утонченности его картин. В годы эры Кайюань в столичной области случилась большая засуха и в столице крайне нуждались в дожде. Высшие сановники получили повеление устроить молебны на горах и у водоемов, но небеса не откликнулись. Государь в то время только что воздвиг павильон на берегу Драконьего пруда и приказал Фэн Шаочжэну, служившему тогда надзирателем над дворцовыми мастерскими, изобразить драконов на всех четырех стенах павильона. Шаочжэн сперва нанес на стены очертания драконов, придав им такой вид, будто они вот-вот взлетят ввысь. Он еще не успел сделать работу даже наполовину, и вдруг как бы грозовое облако сошло с его кисти. Государь и люди его свиты, стоявшие у подножия стен, увидали, что чешуи драконов увлажнилась. Не успел художник нанести цвета, как с карниза слетел белый дракон и исчез в водах пруда. В тот же миг поднялись большие волны и небеса потемнели, а потом на глазах у нескольких сотен человек белый дракон вынырнул из воды и вознесся на струях испарений под самые небеса. Черные тучи заволокли небосвод, и разразилась гроза. Прежде чем закончился день, сладкая влага покрыла всю землю.

Его прозвали Ван-тушь, а каково было его настоящее имя и откуда он был родом, неведомо. Рисуя пейзажи, он искусно разбрызгивал тушь, и потому люди прозвали его Ван-тушь. Много лет провел он в странствиях среди рек и озер на юге и без устали рисовал виды гор и вод с камнями и всевозможными деревьями. По натуре он был весьма необуздан и любил пить вино. Когда на него нападала охота рисовать, Он сначала напивался допьяна, а потом брызгал тушь, смеясь [111] и напевая. Он размазывал тушь ногой или тер ее рукой, размашисто водил кистью или скреб ею по картине, то добиваясь бледных оттенков, то сгущая тона. Потом он, следуя получившимся контурам, выписывал горы и камни, облака и потоки. Его рука откликалась воображению так чутко, словно он слился воедино с творческой силой мироздания. Охваченный божественным вдохновением, оп воссоздавал на своих картинах облака и туманы и, разводя пятна туши, живописал ветер и дождь. Если всмотреться в его картины, не обнаружишь ни малейших следов грязи от туши, и все находят это восхитительным. В конце эры Чжэньюань Ван-тушь умер в Жуньчжоу. Когда несли его гроб, он казался совсем пустым. Говорят, что Ван-тушь превратился в небожителя.

Чжан Чжихэ был родом из Цзиньхуа и искусно рисовал пейзажи. Его иногда называли “человек туманов и волн”, потому что он любил ловить рыбу на озере Дунтинху. Князь Ян, бывший в то время правителем Усина, прослышал о его возвышенных устремлениях и послал ему пять стихотворений “Песни рыбака”. Основываясь на этих стихах, господин Чжан создал живописный свиток. На той картине люди, лодки, птицы и звери, туманы и волны, ветры и луна — все было изображено так, как было сказано в стихах, и все было нарисовано с необыкновенным искусством. Столь был велик его талант, что он стал образцом для всего света.

Комментарии

1. Суй — династия, правила с 581 по 617 г.

2. Лян — династия, правила с 501 по 552 г.

3. Ли Сычжэнъ — живописец, работавший во второй четверти VIII в. Сочинение, упоминаемое Чжу Цзинсюанем, не сохранилось.

4. Лу Танъвзй — знаменитый живописец V в.

5. Имеется в виду знаменитый художник Гу Кайчжи (IV—V вв.).

6. Имеется в виду Лу Таньвэй.

7. Цунь — мера длины, равная приблизительно 3, 2 см.

8. Си-цзы — знаменитая красавица древности.

9. Му-му — женщина, прославившаяся своим уродством.

10. По преданию, несколько лучших картин знаменитого художника Гу Кайчжи однажды исчезли из запертого сундука. Обнаружив пропажу, художник не удивился, а заметил, что его картины воистину божественны и улетели сами собой. В средневековом Китае широкое хождение имели и рассказы о том, как нарисованные драконы или птицы оживали и сходили со стены.

11. Алмазная сутра — одна из самых популярных в Китае буддийских сутр.

12. Силла — государство в Корее, достигшее расцвета в VII—VIII вв.

13. Лян и Вэй — династии, существовавшие в Китае в первой половине VI в.

14. Цзюфан и Болэ — знаменитые знатоки лошадей и наездники древности.

15. “В пределах четырех морей” — имеется в виду цивилизованный мир, эйкумена в представлении китайцев.

16. Напев Шаохо — музыкальная композиция древности.

17. Страна Чистой земли — популярное название рая в традиции буддизма махаяны.

18. Чи — мера длины, равная примерно 1/3 м.

19. Яйчжоу — остров Хайнань.

20. Ян и Ма — по-видимому, имеются в виду знаменитые ученые Ян Сюн и Ма Жун, жившие в I в.