СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ВАНЬ ЧУН

КРИТИЧЕСКИЕ РАССУЖДЕНИЯ

ЛУНЬ ХЭН

Книга семнадцатая. Глава третья. Времена правления

В мире принято считать, что в древности правители людей были мудрецами и правили, руководствуясь истинной справедливостью и высшей добродетелью (дао дэ). И поскольку они ни в чем не отступали [от пути добра], то во всем достигали успеха и дела правления были в полном порядке. Когда же правителями стали безнравственные люди, то они презрели высшую добродетель и истинную справедливость, а когда они сошли [с пути добра], то утратили все успехи и государство пришло в упадок. Все [мыслители] древности и современности придерживаются этого мнения. Почему? А потому, что они убеждены, будто совершенномудрая благость Яо и Шуня привела к всеобщему миру, а порочность Цзе и Чжоу ¹ имела результатом смуту и их погибель.

Но по зрелом рассуждении скажу, что судьба имеет свой час, который определяется естественно сложившимися обстоятельствами и не зависит от добродетели и воспитания.

Все чиновники, как те, чье жалованье превышает сотню даней ², так и те, чье довольствие не достигает и шэна ³, находясь при исполнении служебных обязанностей, управляют народом. Они действуют посредством административных мер, предписаний и наставлений, но оказывают ли эти наставления воздействие или нет, находится ли народ в состоянии умиротворения или в брожении — все это зависит от судьбы.

Случается, что люди обладают большими талантами и отличаются отменным поведением, однако когда они оказываются при исполнении служебных обязанностей, то [вскоре] их лишают должности. Но бывает и так, что люди ничтожных познаний и порочной жизни благополучно управляют народом и [долго] остаются на посту. [Говорят, что] в глубокой древности продвижение чиновников по службе или увольнение зависело от [280] оценки их успехов. В зависимости от успехов даровались награды, а на тех, у кого успехов не было, налагались наказания. На деле же [карьера] определялась судьбой и уделом, а не действительными талантами и личными способностями.

Среди тех, кто рассуждает об этом, есть такие, кто берет за правило оценивать людей по их успехам. Они определяют достоинства людей по результатам [их деятельности]. Итак, по их мнению, благоустроение народа и спокойствие страны достигаются [управлением] мудрого правителя, а возмущение народа и кризис государства являются результатом действий дурного [правителя]. Поэтому, когда возникают такие страшные бедствия, как восстания, люди, рассуждающие [подобным образом], уличают правителя, обвиняют его в безнравственном правлении. Правитель покоряется и принимает вину на себя. Скорбь и душевные муки сотрясают его тело, но беды и несчастья от этого не уменьшаются и не прекращаются. Понапрасну будоражится сердце правителя.

В результате талантливый и умный государь подвергается незаслуженным упрекам. Однако общепринятое мнение именно таково.

Мудрый правитель может благополучно управлять народом, которому суждено жить в мире, но он не может умиротворить страну, обреченную на смуту. Искусный врач, используя свои иглы ⁴ и лекарства, может в том случае достичь успеха, применяя свои приемы, если ему посчастливится встретить человека, чья болезнь несмертельна и чьи дни еще не сочтены. Если же болезнь его неизлечима и конец его предрешен, то даже врач, подобный знаменитому Бянь Цяо ⁵, не сможет здесь ничем помочь. Когда конец уже близок и болезнь зашла слишком далеко, исцеление невозможно, подобно тому как народ, уже пришедший в состояние брожения, не может быть умиротворен. Роль лекарства в излечении болезни такова же, как роль воспитания для умиротворения народа. Здесь бесполезно действовать понуждением, [поскольку] все зависит от судьбы и обстоятельств времени.

Когда Гун-бо Ляо ⁶ оклеветал Цзы-лу ⁷ перед Цзисунем ⁸, Цзы-фу Цзин-бо ⁹ сообщил об этом Конфуцию, [предложив казнить Ляо], но Конфуций сказал: «Если мои идеалы будут приняты, я соглашусь. Это судьба! Если же мои идеалы не найдут признаний, я не буду роптать. И это судьба!» ¹⁰ Отсюда следует, что, будут ли наставления успешны или нет, окажется ли страна в состоянии мира или смуты, все это зависит от судьбы и обстоятельств времени, а не от человеческих усилий.

Всеобщая смута, восстание народа, кризис государства или стихийные бедствия — все это зависит от природных [причин] ¹¹. Никакая высшая добродетель мудрого правителя не в состоянии исправить положение.

В «Ши цзине» повествуется о том, как чжоуский Сюань-ван ¹² встретился с великой засухой. «Песни» рассказывают: [281] «В царстве Чжоу среди оставшегося в живых черноголового народа не было никого, кроме одиноких людей» ¹³. Это значит, что не осталось ни единого человека, не пострадавшего от этого бедствия. А ведь Сюань-ван был мудрецом, пекущимся о своей добродетели.

Никогда не было никого более человечного и милостивого, чем Яо и Тан. Но Яо встретился с великим потопом, а Тан столкнулся со страшной засухой. Наводнения и засухи являются наихудшими из бедствий. И вот с ними повстречались двое мудрецов. Неужели же правление обоих мудрецов и было причиной [этих несчастий]? Нет, их вызвали природные явления.

[Из таких случаев, как] наводнение при Яо и засуха при Тане, можно заключить, что стихийные бедствия, происходившие в правление всех других царей, не были следствием их [плохих] моральных качеств. А поскольку моральные качества здесь ни при чем, то их счастье также не зависело нисколько от их моральных качеств.

Мудрый правитель управляет государством так же, как любящий отец управляет своей семьей. Любящий отец терпеливо и беспристрастно воспитывает, обучает, наставляет, добиваясь, чтобы его сыновья и внуки стали почтительными и добропорядочными. А когда сыновья и внуки почтительны и добропорядочны, то семья процветает.

Когда весь народ пребывает в мире, то государство преуспевает. Но за расцветом всегда следует упадок, а подъем всенепременно сменяется падением. Возвышение и процветание [династий] не являются следствием добродетели [правителя]. А если так, то [их] упадок и крушение тоже не связаны с моральными качествами [правителя]. Подъем и расцвет, упадок и разруха [зависят] от естественных [причин] и обстоятельств времени.

Вот действительная природа благополучия и неблагополучия. Но это еще не объясняет того, чем вызывается состояние радости и скорби. Спокойствие семьи и радостное настроение домочадцев зависят от того, достаточно ли у них богатства для удовлетворения потребностей и желаний. Изобилие же богатства даруется щедростью судьбы, а не приобретается благодаря мудрости и милосердию. Люди знают, что изобилие богатства, спокойная и радостная жизнь предопределяются счастливой судьбой и благополучным уделом, но не понимают, что мир в стране и благодетельное правление достигаются вследствие удачного стечения природных обстоятельств.

Отсюда следует, что доброе правление не является заслугой мудрецов и совершенномудрых, а упадок и смута не есть следствие безнравственности [государя]. Если государство обречено на погибель, то ни мудрецы, ни совершенномудрые не в состоянии обеспечить ему процветание. Когда же наступает время мирного и благополучного правления, то никакие злокозненные люди не смогут вызвать смуту. Будет ли в мире царить [282] порядок, или он будет ввергнут в хаос, это зависит от [обстоятельств] и времени, а не от того, в каком состоянии находятся дела управления. Будет ли государство благоденствовать или окажется на краю гибели — это определяется тем, какой ему уготован жребий, а не тем, насколько преуспел [правитель] в наставлениях. Будет ли правитель мудрым или окажется непутевым, будет ли правление разумным или бестолковым — все это не сможет ни нанести ущерб [обществу], ни обеспечить изобилие [стране].

Мир славит эру пяти Высоких предков, когда великое благоденствие царило в Поднебесной, каждая семья на десять лет вперед имела запасов продовольствия и каждый вел себя как благородный муж. Возможно, что тогда все было совсем не так и молва преувеличила добрую славу тех времен. Но возможно и то, что те времена были именно такими, однако как мы можем доказать, что это было следствием тогдашних методов правления?

Беспорядки в обществе возникают не потому, что появляется множество разбойников, не потому, что начинаются войны, не потому, что люди забывают о долге и пренебрегают правилами поведения, не потому, что в неблагодарности своей восстают против высших! Причиной подобных [волнений] является нехватка или полное отсутствие зерна и пищи и невозможность переносить голод и холод. Когда же голод и холод постигают людей одновременно, то среди них немного окажется таких, которые не станут нарушать законы. Но если люди и сыты и тепло одеты, то редко встретишь среди них таких, которые не вели бы себя добропорядочно.

Молва гласит:

«Когда амбары полны зерном, тогда народ соблюдает правила примерного поведения, когда пропитания и одежды достаточно, то народ понимает, что такое честь и бесчестье. Достаток и изобилие порождают почтительную уступчивость, а недостаток и нужда вызывают взаимную вражду». При достатке зерна и изобилии пищи возникают чувство долга и осознание правил поведения. Неукоснительное соблюдение правил поведения и беспрекословное следование долгу — основа всеобщего благоденствия и покоя. Так, в неурожайный год весной даже близкие родственники оказываются ненакормленными, а осенью в изобильный год даже соседние дома приглашаются [на трапезу]. Не накормить близкого родственника считается недостойным поступком, а пригласить [на трапезу] соседей почитается долгом чести. [Таким образом], недостойные поступки и благопристойное поведение зависят не от природных наклонностей человека, а от урожайного или неурожайного года.

С этой точки зрения соблюдение правил поведения и выполнение долга оказываются обусловленными достатком зерна. Будет ли зерно в изобилии или в недостатке, зависит от [количества] годового урожая. Если год отмечен наводнениями и [283] засухами, то пять хлебов ¹⁴ не созреют. Это происходит не в результате [дурного] правления, а зависит от времени и природных обстоятельств. Если непременно считать, будто наводнения и засухи являются следствием характера правления, [то надо заметить, что] никогда не было правителей худших, чем Цзе и Чжоу. [Казалось бы], во времена Цзе и Чжоу должны были бы быть постоянные наводнения и засухи. Но, [как известно], в период правления Цзе и Чжоу не было ни ужасов голода, ни неурожаев.

Подобного рода бедствия происходили по своим собственным причинам. И случалось, что они, как раз наоборот, происходили во времена правления совершенномудрых государей.

Те, кто подходит к вопросу по существу, считают, что всесветный потоп при Яо и великая засуха при Тане были вызваны непредвиденными и встретившимися обстоятельствами, а не являлись следствием безнравственного правления. Если же считать, что бедствия, [случившиеся в правление] ста царей, были вызваны их дурным поведением, тогда следует признать, что добродетели Яо и Тана весьма приукрашены, а [достоинства] ста [других] царей — преуменьшены. Поняв суть одного — уразумеешь все остальное. Познав зло — оценишь и добро. Если по Яо и Тану судить о ста [других] царях, то тогда стихийные бедствия, с которыми они столкнулись в результате непредвиденных обстоятельств, нельзя считать следствием их управления. Рассматривая подобным образом стихийные бедствия, мы выясняем [причины] счастья и несчастья, приходим к ясному выводу, что если при Пяти Высоких предках царил всеобщий мир, то отнюдь не благодаря их добродетелям.

У человека, заболевшего холерой и находящегося при смерти, заранее на лице появляются зловещие приметы. Его болезнь вызывается вредоносными ци. Если ее [вовремя] не лечить, то она смертельно поражает тело человека, судьба, распоряжающаяся долголетием, приводит его к неминуемому концу. Подобные же признаки возникают и при смуте и гибели царства. На небе и земле появляются [знамения], предвещающие бедствия, точно так же как у человека, умирающего от холеры, на лице обнаруживаются [зловещие] приметы.

Как человек заражается [вредоносными] ци и заболевает, [так и мир] постигают такие бедствия, как наводнение и засуха. Если бедствия не устранить, они приведут государство к гибели; так же, если болезнь не лечить, она доведет человека до смерти.

Те, кто считает бедствия признаком [дурного] правления, допускают ли в своих рассуждениях, что и мудрец, отмеченный [зловещими] признаками заболевания холерой, обязан этому своим поведением? Если рассматривать наводнения и засухи как следствие безнравственности [правителя], то ведь можно утверждать, что мудрецы, пораженные болезнью, заболели ею из-за распущенного [поведения]. Говорят, что гибель — [284] наихудшее из зол, но разве же можно рассматривать смерть мудреца как [возмездие] за тяжелую вину?

Случается, что людей высокодостойных поражает болезнь и они рано умирают, а недостойные люди обладают крепким здоровьем и доживают до глубокой старости. Болезнь и смерть людей не являются следствием [безнравственного] поведения. Если так, то беспорядки в государстве и его гибель не зависят от хорошего или дурного правления. [Подобно тому как] нечестивые люди могут отличаться завидным здоровьем и долголетием, так и неправедное правительство может пользоваться миром и долго находиться у власти. Отсюда следует, что несчастья и бедствия не являются достаточно убедительными показателями безнравственности [правителя], а благоденствие [народа] и счастливые знамения не представляются достаточными свидетельствами [его] добродетельности. Это несомненно!

К числу необычайных небесных явлений относятся неполные затмения солнца и луны. Затмение солнца происходит через каждые сорок два месяца, затмение луны случается каждые пятьдесят шесть месяцев ¹⁵. Затмения происходят через совершенно определенные промежутки времени и не имеют никакого отношения к делам правления. Сотни превращений и тысячи стихийных бедствий — все относятся к одного рода явлениям и никак не связаны ни с правителями, ни с системой правления, ни с принципами учения.

Когда [планета] Юпитер задела хвост [созвездия] Птицы ¹⁶, [в тот год] беда поразила царства Чжоу и Чу ¹⁷. Царства Сун, Вэй, Чэнь и Чжэн ¹⁸ постигло бедствие как раз тогда, когда в атмосфере появился перистый туман ¹⁹. Это, разумеется, отнюдь не означало, что политика и образ правления всех шести царств были в то время обязательно ошибочными и негодными. Город Лиян ²⁰ в течение одной ночи был затоплен и превратился в озеро ²¹, но в это время высокопоставленные должностные лица Лияна не должны были непременно быть лживыми и порочными.

Успех и поражение определяются естественными [причинами]; счастье и несчастье зависят от веяния времени. Бывает, что человек еще не совершил дело, а предвестники [его] на небе уже появились. Так что же это, если не обстоятельства времени?

На земле произрастают пять видов зерновых, они приносят то обильный, то скудный урожай. Зерно продается на рынках иногда по дорогой, а иногда по дешевой цене. Но не всегда при богатом урожае бывает дешевизна, а при скудном — дороговизна [зерна]. Случаются годы урожайные и неурожайные, и [сами по себе] бывают времена дешевизны и дороговизны. Когда наступают времена дороговизны, то и при изобилии зерна цены растут, а когда приходят времена дешевизны, то и при скудности зерна цены на него падают. Так, дороговизна и дешевизна зерна не находятся в прямой зависимости от его изобилия или недостатка, подобно тому как благоденствие или смута в [285] государстве не являются следствием добродетельного или дурного [правления].

Если случается такое непредугаданное совпадение, что мудрый государь приходит к власти в миротворную эпоху, то его добродетель сама собой сияет вверху, а народ сам по себе ведет себя благопристойно внизу. В спокойные времена народ доволен, повсюду приметы счастья. [Однако] все это обычно приписывают заслугам мудрого государя.

Когда же бывает такое непредугаданное совпадение, что недобродетельный государь появляется в смутное время, то повсюду в стране происходят беспорядки и падение нравов, не прекращаются бедствия. Вследствие этого царство рушится, сам [правитель] погибает, а его потомство прекращается. В мире считают все это результатом беспутного поведения [правителя].

Это значит, что [люди] воспринимают лишь внешние проявления хорошего и дурного [правления], но не понимают истинную природу счастья и несчастья.

Счастье и несчастье не зависят от добропорядочности и порочности [правителя], и, [в свою очередь], доказательствами благочестия или безнравственности [правителя] не могут служить счастье или несчастье [государства].

Когда старший чиновник вступает в новую должность, то [в течение известного времени] он не предпринимает самостоятельных начинаний, воспринимая прежние методы управления, и ничего не изменяет, однако [в этот период] бывает то много разбоев, то мало, стихийные бедствия иногда происходят, а иногда не случаются. Что тому причиной?

Старший чиновник, которому суждено стать знатным, должен воспользоваться мирным временем для продвижения по службе. Тот же, кому предопределено судьбой прозябать в ничтожестве и не служить, принимает пост в смутные времена и вследствие этого оказывается разжалованным и уволенным с должности.

Сравнивая старших чиновников наших дней с древними правителями, мы можем рассуждать о спокойных и трудных временах, о процветании и упадке.

Комментарии

1. Цзе и Чжоу — см. примеч. 19 к главе седьмой «Хуайнань-цзы».

2. Дань — мера веса. Жалованье чиновника в период империи Хань исчислялось в мерах зерна (риса, проса, пшеницы); дань зерна равнялся примерно 30 кг (или 31,28 кг). 100 даней в год было жалованьем среднего служащего, высшие должностные чины получали от 2 тыс. до 10 тыс. даней в год.

3. Шэн — мера сыпучих тел; по некоторым данным, была равна 1-1,5 л. Ван Чун, несомненно, имел в виду не точные цифры, а сравнительные соотношения большого жалованья и бесконечно малого довольствия.

4. Это — одно из ранних упоминаний об акупунктуре в древнем Китае.

5. Бянь Цяо, он же Цинь Юэжэнь, — см. примеч. 54 к «Янь те луню».

6. Гун-бо Ляо — родственник луского царя, современник Конфуция. См. также примеч. 64 к «Янь те луню».

7. Цзы-лу — ученик Конфуция, он же Ю, Чжун Ю, Чжун Цзы-лу, Цзи-лу; состоял на службе у правителя царства Вэй, обладая большой властью. См. также примеч. 26 к главе седьмой «Хуайнань-цзы» и примеч. 106 к «Янь те луню».

8. Цзисунь, он же Цзи-ши, — член одной из трех могущественных аристократических семей в царстве Лу, в услужении которого одно время находились ученики Конфуция Цзы-лу и Жань Ю. За попытку Цзисуня узурпировать престол законного правителя царства Лу Конфуций осуждал его и поэтому не одобрял прислужничества ему своих ученикоЕ.

9. Цзы-фу Цзин-бо — сановное лицо в царстве Лу; узнав о клевете Гун-бо Ляо, хотел, как повествуется в «Лунь юе», его казнить и выставить его тело на позор, как преступника, на базарной площади («Лунь юй», 14.38).

10. Эти слова Конфуция точно повторяют его высказывание, приведенное в «Лунь юе», 14.38, где они являются ответом на предложение Цзы-фу Цзин-бо жестоко наказать обидчика Цзы-лу. Аналогичный случай произошел с Мэн-цзы, которого оклеветали перед царем Лу, из-за чего этот правитель отказался от его услуг. В ответ Мэн-цзы безропотно сказал: «Раз я не встретился с царем Лу, значит, на то была [воля] Неба!» (Мэн-цзы, кн. 1, ч. 2, гл. 16, § 3). На оба эти случая Ван Чун ссылается и в других частях трактата, например в кн. 10, гл. 2 и др.

11. В данном контексте, так же как и в ряде других, Ван Чун, по нашему мнению, употребляет термин тянь в значении «природа» в противовес конфуцианскому вероучению о Небе как верховном божестве, солидаризируясь с даосским толкованием философской категории тянь как природы, материального мира вообще. Полемическая антиконфуцианская направленность рассуждения Ван Чуна явственно видна в продолжении этой тирады, где он прямо выступает против религиозно-мистического учения конфуцианцев о дэ — божественной благодати как основной мироустроительной силе, проявляющейся в человеческом обществе через воплощение ее в благой духовной силе Сына Неба — носителя высшей божественной добродетели (дэ).

12. Сюань-ван — см. примеч. 13 к главе первой «Фа яня».

13. Здесь цитируется «Ода о засухе» раздела «Великих од» «Ши цзина», III. III, 4; в поэтическом переводе А. А. Штукииа данное место звучит так: «О царство Чжоу, где же твой народ? / /Калек и тех не остается в нем!» («Шицзин», с. 390).

14. Пять хлебов — см. примеч. 2 к главе девятой «Хуайнань-цзы».

15. Затмению солнца и луны Ван Чун посвящает специальный экскурс в главе «О солнце» (кн. 9, гл. 2), где выдвигает теорию о том, что солнце и луна периодически то затухают, то засвечиваются оба, что затмения солнца и луны — регулярные и естественные природные явления. Подобная концепция развивается Эпикуром и особенно Лукрецием в его поэме «О природе вещей». В главе «О солнце» Ван Чун так уточняет данные о затмениях: затмение солнца случается каждые 41 или 42 месяца, а затмение луны — каждые 180 дней.

16. Птица — Няо, имеется в виду созвездие Чжуняо (Красной птицы). Чжуняо переводится также «Пурпурная птица» и «Алая птица». Возможно, что в тексте идет речь о двух звездных скоплениях: Птице и Хвосте. Последнее в этом случае представляет собой группу звезд в созвездии Скорпиона. Данное событие отмечено в летописи «Цзо чжуань» под 28-м годом правления луского правителя Сян-гуна (572-541 гг. до н. э.).

17. Чжоу — правителям древнекитайского государства Чжоу традиционная историография приписывала исключительную роль, как носителям божественной инвеституры на царскую власть и титул Тянь-цзы (Сына Неба), которым Небо даровало право утверждать на царство правителей остальных государств древнего Китая. Чу — древнекитайское царство эпохи династии Чжоу, располагалось на территории современных провинций Хубэй и Хунань. Срединными царствами, расположенными на среднекитайской равнине, считалось варварским.

18. Сун — древнекитайское царство, располагавшееся в северо-западной части современной провинции Цзянсу. Вэй — древнекитайское царство, располагавшееся на территории современной провинции Хэнань. Чэнь — небольшое древнекитайское царство, располагавшееся на территории современной Хэнани. Чжэн — древнекитайское царство, располагавшееся на территории современной Хэнани.

19. Данное событие отмечено в «Чунь цю» под 28-м годом правления луского царя Чжао-гуна (541-510 гг. до н. э.); это правление было отмечено зловещими знамениями.

20. Город Лиян — город в провинции Аньхой.

21. Об этом событии см. также книгу вторую, главу вторую данного трактата.