-

Биографический очерк.

О. Иакинф (Бичурин), в миру Никита Яковлевич, знаменитый русский синолог, один из самых лучших знатоков китайского языка, владевший им, как природный, хорошо образованный, китаец, оставивший после себя целый ряд сочинений оригинальных о Китае и сопредельных странах, и переводных с китайского языка, — происходил из бедной семьи дьячка села Бичурино Казанской губ., Чебоксарского уезда, родился 29 августа 1777 года Ученье свое начал поступлением в училище нотного пения в гор. Свияжске. В 1785 году поступил в Казанскую Духовную Семинарию, где при поступлении, и фамилию свою получил, окончил семинарию в 1799 году очень успешно, выделяясь из среды семинаристов, не только познаниями своими, но и любознательностью, трудолюбием, жаждой новых и дальнейших познаний, и но окончании курса, оставлен в той же Казанской семинарии преподавателем русской грамматики; в 1800 году принял монашество и был сделан в той же семинарии преподавателем высшего красноречия (риторики). В 1802 году в звании архимандрита был назначен в Вознесенский монастырь в гор. Иркутске, получив вместе с тем и должность ректора семинарии, но отличаясь всегда слишком энергичным и решительным характером, он здесь своею строгостью и горячностью произвел волнения среди семинаристов и после этого был переведен в Тобольскую семинарию простым преподавателем с запрещением священнослужения. В 1807 году назначен [25] Начальником IX-ой Миссии в Китай, вместо архимандрита Апполоса, доехавшего только до Иркутска и пожелавшего там остаться. 10 января 1808 года Миссия во главе с О. Иакинфом прибыла в Пекин, где находилась до прибытия новой, на смену ей, X-ой, во главе, с архимандритом Петром (Каменским) до 1822 года. За 14-ти летнее пребывание свое в Китае о. Иакинф так всесторонне изучил его и язык китайцев, что стал в ряды ученых, в этом звании признан даже Парижским Академическим Обществом, но по возвращении своем в С.-Петербург, как он сам, так и вся Миссия, были преданы суду духовному. Обвинение главным образом, заключалось в следующем: в продаже части посольского двора, закладе некоторых оброчных статей, небрежном отношении к церковной утвари, часть которых была даже заложена, и, наконец, в допущении открытия игорного дома в здании, принадлежащем Миссии, и отдававшемся в наймы. Высшая духовная власть, никак немогла добиться от о. Иакинфа показаний и объяснений по обвинению в разных проступках, тогда как смягчающие вину обстоятельства были: пребывание в Китае IX Миссии совпало с моментами борьбы с Наполеоном и русскому правительству было не до Китая и Миссии нашей, вследствие чего Миссия испытывала недостаток средств, но о. Иакинф отделывался по большей части молчанием, власть в этом усмотрела «противление власти» и, лишив архимандричьего сана сослала его в 1822 году в заточенье в Валаамовский Спасопреображенский монастырь. (Щукин и Моллер.) О жизни на Валааме прямых указаний нигде в литературе о. О. Иакинфе нет, но попадаются одиночные фразы, что единственное утешение для себя он находил в работе: исправлял прежние труды, доканчивал новые, что строгий режим монастырской жизни на Валааме сказался на его характере, и что он пробыл под строгой эпитимией до 1826 года, когда известный любитель и знаток Востока барон Шиллинг-фон-Капитад, случайно приезжавший на Валаам и познакомившийся с ним по возвращению в Петербург, стал хлопотать за о. Иакинфа, и он был вызван в Петербург зачислен в переводчики с китайского языка при Министерстве Иностранных Дел, водворен на жительство в Александро-Невскую Лавру с назначением приличного содержания от Министерства Иностранных Дел и отводом хорошего помещения (2-х келий) со столом в Лавре, при чем в отношении С.-Петербургской Духовной Консистории, на имя Лавры писалось 11 ноября 1826 г., что о. Иакинф возвращается по Высочайшему повелению, дабы от знаний его была [26] польза Государству. С этого момента до самой смерти постоянным местом его жительства является Лавра, хотя он пользовался там большой свободой, и часто по целым годам и не жил здесь, то в командировках от Правительства, из которых самыми серьезными были: в 1829 г. с бар. Шиллингом за Гоайкал для выравнивания, определения пограничной черты, и в 1835 году в Кяхту для открытия и устройства там училища китайского языка, то по целым месяцам проживал в семье родных своих, Моллер, в Петербург и пригородной дачной местности «Мурино», но все это делалось с разрешения Лаврского Начальства и под некоторым контролем их.

С момента переселения в Петербурге начинается у о. Иакинфа кипучая литературная деятельность, продолжавшаяся свыше 26 лет, почти до самой смерти, поражавшая всех своею плодовитостью. Из целого ряда произведений о. Иакинфа выдающееся место занимают: «Русско-Китайский словарь» и особенно «Статистическое описание Китайской Империи», признанное даже такими знатоками, как Архим. Палладий — замечательным, и упрочившее за о. Иакинфом известность ученого; вообще же труды его, по словам Щукина, были добросовестны, и если личные выводы и мнения о. Иакинфа не всех убеждали и убеждают, то материал представляемый его произведениями исключительный по количеству и разнообразию вопросов, не потерявший своего научного значения и в настоящее время, всесторонне был использован изучавшими Китай.

За личной характеристикой о. Иакинфа нужно обратиться к внучке его Моллер («Русская старина» 1888 г. авг. и сент.) и Н. Щукину (Петерб. вед. № 130 — 1853 г.), лично знавшему его. По словам этих лиц — монах он был очень плохой: обетов монашеской жизни нести немог; сознавая свои слабости он в 1830 году просил Св. Синод о растрижении, но хотя Св. Синод и согласился с его просьбой, Государь Император представление о растрижении не утвердил. Можно предполагать, что он не был чужд от увлечения идеями «декабристов»: другом его, по словам самого о. Иакинфа, был декабрист Бестужев и память о нем он прямо чтил четки сделанные Бестужевым с крестиком, сделанным из оков Б., и висевшим на этих четках, он никогда не снимал, даже во время сна, говоря, что они дороги ему по воспоминаниям, о. Иакинфа знали и Государь Император и другие члены Царской семьи, Принц Петр Ольденбургский даже навещал его. По характеру своему он был очень добрый человек, готовый помочь каждому, чем только мог, жители Мурина [27] и по сие время помнят «о. Иким» за доброе его отношение к ним, но был крайне вспыльчив, груб под час, но воздержан в словах (брани), с некоторыми странностями от юных дней, вместе с серьезностью у него было и некоторое легкомыслие не допустимое для монаха (романические приключения, картежная игра). В пище и питье был всегда воздержан, но постов не соблюдал и постную пищу не признавал, а лишь скоромную. В наружности его, было что-то азиатское: лице имел длинное, несколько скуловатое, глаза узкие, немного клинообразные, бороду узкую редкую, нижнюю губу довольно толстую; волоса черные со значительною проседью, над глазами, живыми и умными, чернели густые брови; фигура была высокая, всегда худощавая. Поступление в монастырь было вызвано не потребностью религиозною, а тут сыграл роль — уговор с товарищем и неудача в любви. Умер о. Иакинф в довольно преклонном возрасте, 76 лет, в 6 час. утра 11 мая 1853 года, в Александро-Невской Лавре, и там же похоронен на Старо-Лазаревском кладбище близ алтаря церкви Божией Матери Всех Скорбящих Радости. Смерти предшествовало продолжительная, в течение почти 2-х лет, болезнь, а последние 4 месяца жизни его постепенно разбивал паралич. Пред смертию несколько раз исповедывался и приобщался Св. Христовых Таин и соборовался.

Заупокойную литургию и чин отпевания совершил 14 мая Пекинский Архимандрит Гурий

Текст воспроизведен по изданию: Биографический очерк // Китайский благовестник, № 3. 1912