-

БИЧУРИН Н. Я. [ИАКИНФ]

ЗАПИСКИ О МОНГОЛИИ

Путь чрез Шамо до Урги, простирающийся на 1390 ли.

ИЮHЬ.

5. Сего дня утром шел дождь, да и днем нередко выпадал. Северный ветер, дувший навстречу нам, принудил нас одеться почти по-зимнему. Мы поднялись с места около полудни. Отъехав до 50 ли, остановились в урочище Сучжи. (Сучжи 30). Вначале дорога лежала чрез низменные, каменистые отлогости, на которые взъезд довольно длинен, а потом вступили в обширную равнину, имеющую дресвянистую почву. Здесь начали появляться мелкие прозрачные каменья кремнистой породы — отличительное свойство песчаных, бесплодных [75] степей: ибо сии камни только на сухих и бестравных местах образуются. Травы местами хороши, но вообще плохи. Изредка начали показываться ревень и степной лук. Степные жаворонки стали нарочито редки, Кое-где попадались журавли, вороны, турпаны, драхвы и горные трясогузки дымчатого цвета, но в самом малом числе. Других птиц, как и крылатых насекомых, вовсе не видно было.

6. Дневали. День был ясный и теплый, только пополудни выпал небольшой дождь. Сего дня Китайский Пристав угощал Членов Миссии и провожавших оную чиновников степным обедом,— и день сей мы провели в приятных дружеских разговорах.

7. Оставив Сучжи, отправились вперед и, проехав около 60 ли, остановились в урочище Кобур. День был пасмурный с прерывающимся небольшим дождем, при холодном северном ветре. Сей переезд лежал более по буграм и долинам. На второй его половине начались хрящеватые пески, по которым хотя росла трава, но редкая. Местами по песчаным долинам и буграм во множестве росли ковыль, по-монгольски дэрысу, и трава суля. Последняя походит на осоку, но [76] имеет хлебный стебель с колосом; семена ее можно во время голода употреблять в пищу. Скоту причиняет понос. Между высокими кустами сих трав водятся в немалом количестве степные и земляные зайцы. Степные зайцы ниже русаков и во весь год не изменяют серой шерсти. За две ли до станции лежало соленое озеро Кобур-нор, иначе Чжеси-нор. Кругом оного по берегам находилось несколько кучек самосадочной соли, которая довольно бела, на вкус чиста и походила на выварную. Сия соль садится на поверхности озера тонкими слоями наподобие замерзших ледяных хрусталей, но только в мелких местах, где глубина от 2-х до 4-х вершков. (Хачжу-кобур, 35).

8. С возвышенной песчаной плоскости, на которой расположена была станция в Кобуре, спустившись около 5 ли, вступили в великую долину, на которой в иных местах проседала вода, а в колодцах стояла не глубже аршина от поверхности земли. По левую сторону ли чрез пять от станции, на северо-западе белелось длинное, сухое, солончаковое озеро Чагань-нор. По правую сторону лежал высокий дресвянистый косогор, по которому кое-где стояли юрты. Вид их показывал бедность хозяев. Великую [77] песчаную степь недолжно почитать необитаемою. По скудности подножного корма кочевья здесь весьма редки и удалены от дороги, а потому неприметны. Дорога большею частию лежит по отлогости. Почва земли местами песчана, местами дресвяниста. Песчаные бугры и кочки покрыты сулею и кустарником с чешуйчатою хвоею, вышиною около полу-аршина. Отъехав всего около 50 ли, остановились в урочище Хашату. (Хадату, 30).

9. Вьючные верблюды и одноколки отправлены были на следующую станцию очень рано. Чтобы избавить скот от томительной ходьбы под солнечным зноем, Г. Пристав еще на прошлой станции решился отпускать обоз до утренней зари. Монголы в сей раз дали 16 верблюдов под вьюки и 4 верховые лошади для козаков. Мы тронулись с места на солнечном восходе и, прошед около 40 ли, остановились в урочище Xaдamy. (Хачжир-усу, 25). Здесь места гористее против прежнего, покрыты сыпучими песками, изредка с твердым хрящом. С ужасным усилием перебирались мы по крутым возвышенностям. Вдали на востоке белелись длинные высокие холмы волнующегося песка. Это были те [78] глубокие пески, в которых мы в Декабре 1807 года утомилилошадей трехдневным переездом одной небольшой станции, и потом в одну холодную бурную ночь пало около трети сего скота от истощения. Здесь явились к нам восточные Суниты, которые обязаны провожать Миссию семь следующих станций до межи Халхаских земель.

10. По утомительном переезде трех песчаных бестравных станций, дали скоту суточный отдых, хотя травы и здесь не лучше прежних.

11. Выбравшись на большую дорогу, оставленную третьего дня влеве, вскоре вступили в обширную равнину. Пески миновались, и почва началась хрящеватая с супесью. Дорога была широкая, гладкая, твердая. Паствы здесь изрядны, и места населеннее. Отъехав около 50 ли, остановились в урочище Мингань, что значит тысяча: ибо по измерению Монголов считается от Пекина до сего места ровно 1000 ли (По моему счету выходит 1008 ли. На первых двух станциях от Пекина прямою дорогою мы сократили около 20 ли; впрочем, по причине неопределительности степных ночлегов, и самые показания провожатых не могут быть совершенно точны в счислении). [79] Отселе приметно начинается склонение земной поверхности к северу. (Боролчжи, 30).

12. Чрез 25 ли ровною долиною спустились мы в другую долину, которая лежала ниже первой футов 30, и состояла из беловатого хряща по глинистому грунту. Поверхность ее покрыта была ли на семь кочками с золотарником и кустарником с чешуйчатою хвоею. Нижняя сия долина от верхней отделялась как бы искусственным отвесным обрубом, который простирался к востоку на великое расстояние. Поднявшись от кочек около трех ли на высоту долины, остановились мы в урочище Силин-худук при колодце с солоноватою водою. Травы худы. (Цзамыйн-худук, 21).

13. Дневали. День был жаркий.

14. Отъехав около 25 ли ровною долиною, еще спустились в низкую долину, отделенную от верхней обрубом же подобным прежнему. Почва земли состояла из жесткого песка то с крупным, то с мелким хрящем кремнистой породы. По спуске в сию долину представилось истинное царство смерти. Не видно было ничего имеющего жизнь и дыхание. Изредка желтелись сухие пожелтевшие стебли прошлогодней травы; а новая, по причине засухи, еще не показывалась. [80] Проехав далее около 15 ли, остановились в урочище Холой. И здесь вода в колодце была солоновата и стояла не глубже трех аршин от поверхности земли. (Ирен, 20).

15. Совершили мы около 50 ли пути. Почва простиралась по каменистому грунту. Места состояли из каменных гряд, довольно высоких и длинных, пересекаемых падями и долинами. Дорога по острым, шиповатым вершинам каменных полос трудна и для экипажей, и для скота. Высохшие прошлогодние травы, еще в целости на корне стоявшие, придавали долинам темно-каштановый вид. Несмотря на сие, в отдаленности на востоке паслись стада овец. Изредка показывались вороны и журавли попарно. Здешние журавли величиною не выше серого аиста; шея их черная с густым назади хохлом, а напереди с длинною беловатою полосою. Остановились в урочище Кутул, в пади за горою Хоюр-обо, то есть: два Обо, ибо на самой вершине горы складены из камней два Обо, между которых лежала дорога при самом спуске к ночлегу. (Кутул, 20).

Обо есть небольшой кругловатый курган, составляемый из набрасываемых в кучу камней на каждом значительном [81] возвышении при большой дороге. Это суть священные места, при которых Монголы собираются однажды в год для поклонения духам покровителям страны. Здесь-то происходят их празднества, сопровождаемые борьбою, конским ристанием и стрелянием из луков. В прочее время каждый Монгол, проезжающий мимо Обо, сходит с лошади, становится пред оным с южной стороны на одно колено и, поднося сложенные ладони ко лбу, делает троекратное поклонение. При сем случае за долг поставляет оставить на Обо какой-либо знак своего усердия, например: хадак, стрелу, лоскут холста, волосы из конского хвоста, или камешек, поднятый на дороге.

16. Сего дня солнце с самого утра начало производить зной, утомительный для истощавшего скота; и потому уже в пятом часу пополудни тронулись с сего ночлега. Отъехавши около 30 ли, остановились в урочище Чолотэй-тугурик. (Тугурик, 15).

Почва земли вначале камениста, а потом песчана. Места более состояли из длинных каменных гряд, пересекаемых падями, в которых, по-видимому, в дождливое время бывают изрядные кормы для скота; но в сие время травы были очень худы. На [82] второй половине сего переезда ли чрез пять от дороги вправо виден был большой монастырь Сучжу-сумэ, в котором живет Далай-хутухта. На последних двух переездах некоторые лошади начали хромать, или лучше сказать, с трудностию переступали. Они подкованы были Китайскими железными пластинками, сделанными в меру копыта и без шипов. От сего лошади и мулы с трудностию ходят по льду, а на крупной дресве и по острым каменным гребням должны надавливать мякоть под копытом. Впрочем сия хромота дни чрез три сама собою проходила.

17. Дневали.

18. Миновав около 40 ли, остановились в урочище Хайласуту, иначе Ингырь-хайласуту. (Хайласуту, 18). Места по-прежнему дресвянисты, каменисты и гористы; но отроги делались отложе и пади обширнее. Вот уже миновали четыре переезда, на которых поверхность земли, будучи во многих местах покрыта черными черепковатыми камнями, издали представлялась чугунною. Сие урочище получило имя от Монгольского слова хайласу, что значит илем. Не с большим в трех ли от нашего ночлега к юго-западу находилось несколько [83] десятков сих дерев и довольное количество абрикосовых кустарников. Ильмы сии вообще невелики, приземисты, корявы и растут по падям на сточных местах; абрикосовые кусты сидели в узких каменных расселинах, куда солнечные лучи не могут проникать. Помянутые ильмы в здешних краях составляют столь любопытную редкость, что некоторые из наших, по прибытии на становище, тотчас поспешили к деревьям, несмотря на трудность каменистого местоположения. Монголы почитают сии деревья священными и не смеют касаться их.

19. Оставив Хайласуту, отъехали около 40 ли и остановились в урочище Гэцзыкын гашунь, (Гашунь, 20) при колодце с солоноватою водою. Дорогою изредка еще попадались ильмы по расселинам каменных гряд. На второй половине сего переезда поверхность земли приняла другой вид. Почва началась хрящеватая, а по сторонам в недальнем расстоянии от дороги белелись отвесные каменные высоты, состоящие из зернистого гранита. На сем переезде юрты чаще попадались. Ли чрез 6 от ночлега к западу еще было видно несколько сот ильмовых дерев, рассеянно стоявших по падям около гранитных высот. [84]

На сей черте кончились Сунитские земли и начались владения Халхаские. Суниты снабжали нас 15-ю верблюдами и 15-ю лошадьми, за что получили соответственное вознаграждение и расстались крайне признательными. Халхаский Тусалакци Идам-чжаб уже несколько дней ожидал здесь Миссию. Он встретил нас, как старинных друзей, и ласково предложил всю готовность к нашим услугам. Он действительно радел о наших пользах, но более из учтивой обязательности. Из разговоров его можно было приметить, что это был огонь, который издали приятно греет, а по приближении к нему жжет (Сей Тусалакци, вследствие прежнего знакомства, прислал мне в Пекин сафьянный поясный кошелек и хадак: почему и я, при настоящем свидании, отдарил за сие хадаком же и поясным ножом. Хотя мой подарок был несколько значительнее против его, но добрый наш друг взглянул на него не очень приятно и миною сею дал мне случай заметить, что дружество в Монголии есть вещь продажная. У Монголов, при поздравлении старших, при свидании с гостьми и при подарках, обыкновенно предлагают хадак. Это есть белый шелковый платок, шириною в один, а длиною в два и более фута. Сей обычай заимствовал от Тибетцев).

20. Дневали. Идам-чжаб, желая показать нам опыт своего усердия [85] распорядился снабжать Миссию до самой Кягты 17-ю верблюдами и 7-ю лошадьми, что служило великим облегчением для изнуренного нашего скота. В 1808 году на возвратном пути Миссии платили за верблюда по два, а за лошадь по одному чину серебра на каждую станцию за провоз не более 12-ти пудов тяжести. Это происходило от злоупотребления тогдашнего Бошко, пользовавшегося сими деньгами, и дошло до сведения Палаты Иностранных дел: почему ныне Китайский Пристав никак не согласился дозволить таковую же меру возмездия, предложенную Г. Тимковским. И так, отселе до Урги, надлежало располагаться остальными подарочными вещами,

21. Рано поутру пустились в дорогу при небольшом дожде; но облака скоро рассеялись. Проехав около 40 ли, остановились в урочище Удэ, что значит дверь; так названо оно потому, что выезд из гор на равнину сего урочища лежит в тесной лощине. На первой половине переезда ехали чрез долину, покрытую хорошею травою,— знак изобильных дождей и хорошей глинистой почвы. На второй половине подножные кормы были очень худы. Каменные горы нечувствительно становятся выше, круче и [86] лежат грядами от востока к западу. В вечеру поднялся сильный ветер, который, опрокинув войлочную гостиницу над нашими головами, засыпал нас песком с дресвою. Юрты для нас, будучи наскоро доставляемы, не бывают привязаны к колышкам. (Удэ, 23).

22. Отъехали около 60 ли и остановились в урочище Сенги или Сэнцзи. (Сэнчжи, 33). В самом начале сего переезда поворотили левее по дороге, как видно было, давно оставленной. Прежняя есть большая дорога, по которой ходят караваны из Калгана в Ургу, и называется Дарханскою; вторая, на которую мы теперь вступили, есть так называемая Царевнина дорога (Еще 5-го Июня поворотили мы на сию дорогу; но не запомню, где опять пришли на большую Дарханскую). Она лежит по большой части в гору с одного бугра на другой. Почва вообще камениста и травы очень худы. На средине пути миновали несколько гряд, состоящих из белого мрамора, лежавшего на поверхности. Высокие гребни их, блистающие от солнечных лучей, издали представлялись великолепными зданиями. На самом ночлеге достоин замечания колодезь, который довольно просторен в сравнении с прочими, и [87] содержит чистую воду. Отселе чрез два дни пути к юго-западу, в урочище Цзиргаланту, кочует Мэргэнь-ван, владетель сих земель.

23. Дневали. Около сего стана нашли мы довольно камней кремнистой породы, которые прежде были крупнее виденных; но более темно-густые моховики, образовавшиеся из железноватых череповидных камней. С полудня до вечера шел дождь, но мы в нужде нашли средство для отвращения неудобностей в юрте. Во время сильных дождей покрывали ее палаткою, а во время жаров приподнимали снизу войлоки на пол-аршина от земли.

24. Проехали около 55 ли и остановились в урочище Улан-худук при горе Хара-обо. (Улань-худук, 30). Места на сем переезде гористее, а долины обширнее. Травы по лучше против прежних. На половине пути поворотил я с Китайским Приставом вправо в юрту, где встретил нас престарелый Лама и подал мне раскуренную трубку табаку. У Монголов подать гостю раскуренную трубку — так как у Китайцев предложить табакерку — есть первая учтивость при свидании. Гость, по возвращении оных вещей, тем же ответствует и хозяину с своей стороны. [88] Впрочем трубка у Китайцев среднего и низкого состояния имеет в сем случае более употребления. По гористым долинам попадались в великом множестве каменья кремнистой породы, из которых халцедоны были по большой части плитами, от 3 до 5 дюймов длиною и около 1 1/2 в толщину.

После многих наблюдений, учиненных над кремнистыми полупрозрачными каменьями, я заметил, что переливы образовалась из железноватого плитообразного песчаника на стороне, находящейся под влиянием северо-западного ветра, который здесь, так как и в Северном Китае, есть господствующий; что сердолики образуются из красноватых камешков, находящихся по песчаным равнинам; агаты — из беловатых камешков, на возвышенных подгорьях; белые голыши в логах по сточным местам. Если бы учинить долголетние наблюдения над сими каменьями на самом месте их рождения, то, без сомнения, объяснилось бы, из какого рода песчаников, какого цвета и породы каменья происходят, от каких причин образуются из грубых в твердые полупрозрачные, и сколько времени потребно для постепенного их образования. Сверх сего, огораживая места, на которых образуются [89] сии каменья, можно было бы сделать род заведений для получения лучших и целых камней; ибо приметно, что бродящий скот повреждает их, когда они, находясь в грубом состоянии, бывают еще не столь тверды, как по переходе в полупрозрачность.

25. Пред рассветом небольшой дождь оросил дорогу, и мы вскоре по восхождении солнца вступили в путь. Проехав около 70 ли,остановились в урочище Хуху-дерэсу, т. е. синий ковыль, при колодце с превосходною водою (Куху-дерэсу, 35). Места состоят из отлогих долин, весьма обширных: но травы на них, по причине засухи, скудны. На второй половине переезда почва земли из дресвянистой превратилась в песчаную, и ли за пять до ночлега начались низменные солончаки, усеянные кучами песка, поросшего золотарником и ковылем, от чего и урочище получило имя. По низменным местам высокая ковыль есть обыкновенная трава в степи, так как и суля, растущая по песчаным буграм. Верблюды любят ковыль, потому что они питаются только грубыми травами и древянистыми растениями.

27. Проехали также, как и вчера, до 70 ли и остановились в урочище Улан-тологай, т. е. красная вершина: ибо по восточную [90] сторону стана находится отрог, состоящий из красноватого дикого камня. Весь сей переезд лежит узкою долиною между двух отлогих высот. Почва хрящевата, и травы изрядны, но в воде недостаток. (Улан-тологай, 30),

28. Проехав около 40 ли, остановились в урочище Уйцзын. Переезд начался чрез возвышенную долину с хорошею травою по хрящеватой почве. Другая половина пути лежала по каменистым отлогостям постепенными рядами. Травы здесь были хуже. На последних двух переездах, отлогости усыпаны были разноцветными камнями кремнистой породы. Но здесь камешки очень мелки, притом цельных и годных на поделки очень мало. (Уйцзын, 22).

Здесь простояли мы следующий день, и сия дневка надолго осталась в нашей памяти по одному колодцу. По неимению речной и ключевой воды. Монголы при каждом становище содержат по одному, а при некоторых по два колодца, которые в глубину от поверхности земли бывают от двух до десяти футов, но вообще мелки и недостаточны водою. Они выложены или необделанным дикарем с травою в пазах, или кусками дерна, а местами выкопаны наподобие [91] ям, в которые нередко скот сваливается. Воду имеют приятную, холодную, местами солоноватую. Случается, что в одном колодце вода пресная, а в другом, саженях в 20 от первого, солоноватая и горькая. Копают колодцы более при подошве гор или в распадках в самом центре углубления, дабы по низменности места скорее дойти до ключей. Сверх сего редкий колодезь обведен возвышенными закраинами; почему вода, вытекающая из корыт при поении скота, смешавшись в выбойнах с различною нечистотою, обратно стекает в колодезь, от сего вода принимает цвет красноватый и бывает столь отвратительного вкуса, что и самый скот неохотно пьет ее. Такою-то водою не один раз мы довольствовались и кроме сего стана, и как ни старались, ничем не могли ее поправить. К счастию, таковое неудобство скоро прекращается чрез вычерпывание, что и мы делали, хотя не совсем удачно, Монголы не имеют нужды в нарочном вычерпывании; по многочисленности скота колодцы ежедневно до дна осушаются.

30. Проехали около 40 ли и остановились в урочище Бухайн-му-усу, просто Му-усу, [92] (Бухайн-му-усу, 24). На первой половине переезда при дороге вправе стоял высокий холм, усыпанный мелкими кусками белого и сероватого мрамора. Окрестные долины усеяны кусками лучших кремней бледно-каштанового цвета с травяными проростями. Из сих кремней в Пекине делают ножевые черенки, табакерки и поясные пряжки. Здесь травы еще годились. Другая половина дороги вся казалась покрыта недавно насыпанным щебнем: но, в замену травы, блестела разноцветными каменьями. Местоположение вообще гористо. Великая степь становится от сих мест еще угрюмее и бесплоднее.

ИЮЛЬ.

1. Сделали мы около 40 ли пути и остановились в урочище Хонхор-могой (Могой, 20.) Поутру дул сильный ветер, который здесь и летом обыкновенно бывает чувствительно холоден. Места совершенно бестравны и очень гористы. Горы состоят из сплошного камня, где местами виден белый и серый мрамор. Стан расположен был на небольшой долине, окруженной горами. Здесь колодезь: будучи ничем [93] не выложен, осыпался и походил на яму, в которую при наших глазах спускались козы пить мутную воду. Сию самую воду брали мы для стола и чаю, несмотря на то, что и скот наш не мог ее пить.

2. И сего дня проехали до 40 ли, и остановились в урочище Усу-ходото при двух колодцах с изрядною водою. (Ходото, 23). Места чрезвычайно гористы и утесисты. Жары при засухе сожгли последние былинки, весною кое-где вышедшие. Дорога по горным гребням беспокойна для сидящих в повозке и затруднительна для лошадей по причине острых углов на каменных кабанах. В отдаленности северо-востока показались высокие каменные верхи горы Отцел-олы, иначе Огул-олы.

3. Проехали до 50 ли и остановились в урочище Хабхату. (Хабхату, 25). Места частию гористы, частию ровны. На второй половине сего переезда много попадалось разноцветных камней кремнистой породы, впрочем мелкие, и цельных между ними мало. Вправе во всю дорогу ясно видна вчерашняя Очул-ола во всей своей огромности с северо-западной стороны. Можно даже было приметить, что обнаженные хребты ее до самого основания состояли из сливного [94] зернистого гранита. Далее, на востоке, синелись вершины Улугуй-олы. Почва на сем переезде более из хрящеватой супеси; травы лучше прежних, но все еще худы. Один только степной лук зеленелся и по падям, и по равнинам. Изредка показывались кочевья. По местоположению надобно заключить, что пространство сих каменистых, бестравных мест составляет возвышенную полосу в Шамо.

4. Проехали около 40 ли и остановились в урочище Цзаму-улан-худук, (Цзамыйн-улан-худук, 23). Места состоят из долин и отлогостей. Почва дресвянистая; кремнистых камней менее, и травы лучше. Здесь юрты начали чаще показываться, Очул-ола видна была на востоке ли за 40. В продолжение прошедших пяти или шести дней дул по большой части северо-восточный ветер, от чего по утрам было довольно холодно, несмотря на то, что погода стояла сухая и дни были жаркие.

5. Дневали.

6. Сего дня сделали мы только 20 ли и остановились в урочище Кушату. (Кушату, 12). Места ровны, но травы хуже. Очул-ола еще была видна в отдаленности на [95] юго-востоке, а от ее к северу синелись на горизонте верхи Чжосол-олы.

7. И сего дня проехали не с большим 20 ли и остановились в урочище Олон-обо. (Олон-обо, 13). Места, как и вчера, более ровные, но травы по причине засухи хуже. Здесь видели немало кочевых юрт. На Олон-обо я нашел несколько кусочков изумрудной яшмы.

8. Проехали около 30 ли и остановились в урочище Цагар-буру (Байн-хара). Местоположение сходно с прежним, но травы хуже. Здесь Байн-хара-даба, чрез которую перебрались мы ли за две до стана, отделяет владения Цицин-хана от Сейма Ту-шету-хана.

9. Проехав около 50 ли, остановились в урочище Улан-нор. (Улан-нор, 15.) Почва вообще дресвяна с супесью и содержит множество разноцветных кремнистых камней. На первой половине переезда места более ровны, но скудны травою. Вторая половина лежит по увалам; и ли за семь до стана в первый раз показались изрядные травы — признак близкого конца бесплодной Шамо. Улан-нор, то есть красное озеро,— есть небольшая окруженная высотами, сухая долина, в которую временно собирается [96] дождевая вода, и которая основанием имеет длинную косу или полосу земли, состоящую из крупного красного хряща.

10. Дневали. И так мы, благодаря Бога, благополучно выбрели из Шамо, столь томительной для нас и трудной для нашего скота.— Г. Тимковский весьма благоразумно поступил, что в местах, совершенно бестравных, не делал частых дневок, которые вместо мнимого отдыха могли бы продолжением времени произвесть совершенное расстройство в силах скота.

Шамо — есть возвышенная плоскость, изрезанная низменными горами. Если бы возможно было посмотреть на ее шероховатость с нарочитой высоты, она представилась бы океаном, зыблющимся после успокоившейся бури. Нельзя сравнивать ее с песчаными степями Харязьма (Хивы), которые в древности усеяны были цветущими городами. Шамо вышла таковою из рук природы. От западной межи Чахара до Хара-нора — на сем великом пространстве — ежели не пески с ковылем и колючими растениями, то долины, покрытые блестящею дресвою; если не голые гряды гранита, то сланцевые бугры с острыми шипами. Тщетно странник пожелал бы здесь усладиться утренним хором [97] птиц, или вечерним благоуханием цветов во дни прекрасного Мая; тщетно стал бы искать тенистого дерева для отдыха, или прохладного ручья для утоления жажды в полуденный зной жаркого лета. Нигде взор его не встретит ни златых классов, ни нежных плодов — даров благодетельной осени. Преблагий Творец, будто бы во гневе, отказал сему краю во всех благах, какими ущедрил Он прочие страны для наслаждений человека.

11. В два часа пополуночи мы уже тронулись с ночлега, потому что сегодняшний переезд слишком длинен. Отъехав около 40 ли, остановились на короткое время у Хара-нора. Сие озеро лежит на одну ли от дороги влево; в окружности имеет около 3 ли, содержит в себе пресную воду, а в окрестностях хорошие паствы; почему в сих местах ходили многочисленные стада разного скота, особенно овец. Монгольские овцы вообще крупные, комолые, белые, с длинными черными ушами. Сальные курдюки их весом бывают от одного до трех и четырех фунтов. Мясо их почитается вкуснейшим, особенно в Шамо, что должно приписывать бессочию горных трав и солончакам. Я с Китайским Приставом зашел в одну из [98] юрт, стоящих при озере, где и напились горячего молока. Вареный кирпичный чай с молоком и солью, или варенное горячее молоко, есть обыкновенное у Монголов подчивание для гостей. Еще проехали около 40 ли и, переправясь чрез Хабцал-дабу, остановились на северной подошве сей горы, в урочище Хабцал. (Гора Хабцал, 40). Здесь колодезь у самой горы в каменьях с превосходною водою. Сей переезд содержал отлогие возвышенности и долины. Почва хотя по-прежнему хрящеватая, но травы, в сравнении с прежними, нарочито хороши, т. е. мелки, высоки и густы.

12. Сегодняшний переезд есть продолжение вчерашней станции, которую наш скот не мог перейти в один раз и потому принудил ночевать в Хабцале. Сего дня, проехав около 60 ли, остановились в урочище Хашату. (Хашату, 26). Места гористее против прежнего, но травы гораздо лучше. В длинной лощине, по которой мы отправились в путь, еще в первый раз увидели довольно трав, свойственных средней полосе России. Они были в полном цвете и привели нам на память прелести родины со всеми утехами юности. Далее по казенным отлогостям много попадалось ревеню, [99] называемого рапоншиком. Он только что всходил, и мы из молодых его листьев приготовили свежую пищу — в первый раз по выезде из Калгана.

Здесь пасется множество лошадей и другого скота, принадлежащего Ургинскому Хутухте. Ургинский Аймак собственно есть достояние одного Князя, находящегося при должности в Улясутае; но Хутухта имеет здесь часть наследственных земель, которые по сему самому называются Шабинскими, то есть ученическими, а по нашему выражению — церковными: по сей причине повинности здесь отправляются Ламами. Тут же пасся Тангутский рогатый скот, которому пограничные Россияне дали название буйлов. Сии буйлы имеют свирепый вид, приличный их свойству; туловище толстое и длинное; хребет как бы вогнутый, потому что шея и зад от поднявшейся шерсти кажутся выдавшимися; голову малую, шею тонкую и короткую, ноги и хвост также короткие; на загривке шерсть, а на брюхе, верхних частях ног и на хвосте густой мягкий волос, около шести вершков длиною. Сей самый волос Китайцы употребляют на кисти для летних шляп и знамен. Для сего закупают в Тангуте только белый [100] волос и отвозят в Хан-чжеу для крашения в светло-красный и темно-красный цвет. Сии буйлы не мычат, а хрюкают по-свиному. Водятся на западных границах Китая; в Тангуте и Тибете составляют домашний рогатый скот; но по горным хребтам много есть и диких. Наши казаки купили в Урге более двух десятков двулетних бычков и телок; за каждую голову платили около семи рублей серебром. Moлоко их считается превосходным.

13. Дневали.

14. Проехали около 30 ли, сначала по равнине Цанту, а потом долиною Баин-тологай, лежащей между отлогими высотами. Далее до 20 ли перебирались чрез два небольших перешейка хребта Толан-хара-олы, и остановились под горою, при ручье Сучжи, в урочище сего же имени. (Сучжи, 30). В долине довольно попадалось сурковых нор и местами в великом множестве ревень. Только что поднялись на первые пригорки Толан-хара-олы, как в отдаленности горизонта открылась пред нами Хань-ола. Черными лесистыми своими вершинами она превышала все лежащие пред нею горы. Сия Хань-ола тем достопримечательна, что она последняя с севера, а с юга первая за [101] Шамо гора покрыта лесом. Здешние горы гораздо выше всех, которые мы проехали от Чахань-хота по сие место; они начали нечувствительно подниматься еще за два переезда, то есть от самого Хабцала. Травы на всем переезде очень хороши, но в Баин-тологае не видно было ни юрт, ни скота. Вероятно, что сии места предназначены были для зимнего кочевья или для войск, приводимых на Сейм, который бывает неподалеку от сего места. В три часа пополудни нашла туча. Около часа шел дождь с крупным градом; но только что прошли облака, как солнце снова показалось на ясном вечернем небе,

15. Проехали около 30 ли, более на восток, переправляясь чрез два горных перешейка, за которыми из восточных падей Хань-олы вытекает болотистый ручей Хуль-усу. Потом ехали около 20 ли по южному подгорью восточного мыса Хань-олы до большой Дарханской дороги, по которой еще оставалось около 10 ли до переправы чрез Толу у восточного мыса помянутой Хань-олы. По обеим сторонам большой дороги рассеянно стояли юрты мастеровых, работавших разные деревянные изделия на Монгольский вкус. Сии мастеровые большею частию [102] Китайцы. Часу в третьем пополудни переправились чрез Толу вброд. Тола на сем месте течет тремя протоками, которые все имели глубины не более аршина, дно из крупноватого булыжника. От переправы на запад по правому берегу Толы не с большим три ли до Куреньского Маймайчена, а отселе еще около семи ли до подворья, в котором назначено для нас пребывание в Урге. Деревянные комнаты, построенные в 1807 году, уже весьма покачнулись: почему ныне поставили для нас юрты, которые были довольно плотны и покойны в случае дождя, но духота и сырость от упитанной дождями земли беспокоили нас не менее самого дождя.

16. Здешнее Правительство известило нас, что Князь назначил следующий день для принятия Миссии, на основании прежнего обыкновения, 17-го, привели к нам 18 лошадей Монгольских; и как Члены Миссии носили Китайское одеяние, то в 11-м часу утра все отправились на верховых лошадях в Канцелярию пограничных дел, лежащую в 200 саженях от подворья на юге. Пристав Г. Тимковский, обозный Г. Разгилдеев 1-й и переводчик Г. Фролов сопровождали оную. Князь принял нас в гостиной комнате, [103] в которой со входа на правой стороне, на простом диване сидели по верхнюю сторону столика Князь, внизу товарищ его. В приемном церемониале сделано было небольшое отступление против прежнего. Князь посадил противу себя только Начальника Миссии и Пристава, а Китайского Пристава не удостоил стула. На сей раз разговаривал он с нами на Монгольском, на Маньчжурском, а более на Китайском языках, весьма благосклонно. Между прочим он сказал, что лучше бы учеников вместо Пекина отправлять в Ургу, равным образом и Маньчжуров, обучающихся Русскому языку в Пекине, сюда перевесть, дабы они от всегдашнего взаимного обращения между собою скорее и успешнее могли научаться своим предметам.

В продолжение разговоров подали по чашке чаю; потом, по приказанию Князя, принесли два ящика с вещами, которые изготовлены в соответствие подаркам, присланным в прошлом году от Г. Иркутского Гражданского Губернатора сим Ургинским Правителем. Князь поручил ящики Г. Приставу при письме для доставления в Иркутск и при прощании подарил каждому из нас по небольшому куску гродетура средней [104] доброты. Вскоре, по возвращении нашем на подворье, принесли от Князя два стола с сухими плодами и два десятифунтовых кувшина желтого вина — половину для Г. Пристава с его офицерами, а другую — для Начальника Миссии с прочими Членами.

Князь и товарищ его по бумагам более известны под именами Вана и Амбаня. Нынешний Князь, по имени Юньдень (Так выговаривают Тибетцы; на Китайском: Юнь-дунь; значит: добродетель) Дорцзи. Прежде был Цинь-ван, т. е. Князь 1-й степени: но в 1806 году понижен степенью за неудачные переговоры с Российским Послом Графом Юрием Александровичем Головкиным. Он ныне Цзюнь-ван. Собственные его владения лежат от Урги на запад: но как он занимает должность Управляющего пограничными делами, а пограничное правление находится в Урге: то посему он здесь имеет пребывание. Товарищ его посылается из Пекина сюда по заграничному уложению, т. е. на три года, и бывает, противу наших 4-го, 5-го и 6-го классов, неодинаково.

По окончании церемонии поехали мы в Ургинский торговый город, [105] по-китайски Курень-маймайчен. Он лежит на ровном месте, в семи ли от нашего подворья к востоку на правом берегу Толы, по западную сторону ручья Улясу-тая. Построен правильным четвероугольником и обнесен высоким тыном. Ворот имеет четверо, по одним с каждой стороны. Внутри, в соответствие воротам, крестообразно лежат две главные, довольно широкие улицы. Сказывали, что со включением предместий он содержит около 800 домов или, лучше сказать, лавок, и до 4000 торговых Китайцев, большею частию из губернии Шань-си. Исключая присутственного места, в котором имеет пребывание Чжаргу-ци, управляющий сим местечком, и храма в честь полководца Гуань-юй, прочие домы состоят из купеческих лавок и магазинов. Строение вообще деревянное, покрытое гонтом и сверху умазанное глиною. Вкруг городка находится множество юрт, обнесенных тыном. Они принадлежат мелким торговцам, мастеровым, огородникам, и проч.

Лавки в городке наполнены товарами, потребными только для нужд Монголов и сообразными с их вкусом. Отселе отправляют в Хуху-хота великое множество соснового леса для столярных поделок. [106] Медной монеты совсем нет в обращении; в мелочном торгу кирпичный и черный чай служат ценным знаком вещей. Кирпичный чай ходит по курсу, и в наш переезд один кирпич равнялся 2 1/2 чинам серебра, сверток черного чаю ходил за семь чехов (Чех или Чох есть название Китайской медной деньги). Для значительных покупок употребляют серебро по весу и курсу.

В каждой почти лавке умеют говорить по-русски. Китайские купцы сказывали, что в Кягтинском Маймайчене есть положение, чтобы мальчики, принимаемые в лавку, в течение первых двух лет непременно обучились несколько говорить по-русски, особенно знать слова, до торговли относящиеся; по прошествии двух лет оказавшегося неспособным высылают обратно в Китай. Но как они обучаются говорить не из употребления, а из записок, то выговор их столь неправилен, что непривыкший к оному с великим трудом может их понимать. Наши купцы вместо того, чтобы поправлять неправильный выговор Китайцев еще сообразуются с оным; отсюда произошло то испорченное Русское наречие, которым говорят наши купцы с Китайцами в Кягте. [107]

Урга есть название урочища, в котором лежит Курень (Урга, собственно Ургу, есть слово Монгольское, значит: приплод, приращение. Монголы и Китайцы, для названия сего места более употребляют слово: Курен), обширный монастырь, построенный по Тибетским правилам. Он лежит на правом берегу Толы в трех ли от сей реки к северу при двух ручьях, Ихэ-сэлби и Бага-сэлби, т. е. большой и малой Сэлби. В окружности содержит около 12 ли и состоит из многих неправильных улиц. В средоточии стоит обширный двор, в котором Чжеб-цзунь-дамба-хутухта имеет пребывание. Здесь храмы построены из дерева и главный с позолоченным куполом. Прочие строения состоят из огромных юрт, обтянутых парусиною. Некоторым из Русских весьма хотелось видеть внутренность сего двора, особенно малолетнего Хутухту: но посещать высокую особу из одного любопытства, без сомнения, есть такое дело, которое трудно согласить с вежливостию. Кроме сего еще находится множество отдельных дворов, обнесенных тыном. В каждом дворе есть небольшой храм, состоящий из обширной и высокой юрты, [108] утвержденной на столбах и обтянутой парусиною. Обширность сих храмов зависит от степени и достатка хозяйствующего Ламы. Сами Ламы живут в войлочных кибитках или в мазанках. Домы простолюдинов также обнесены тыном. Сказывают, что число живущих здесь Лам простирается до 10,000; простых обывателей очень мало.

В двух ли от Куреня к юго-востоку на правом берегу Ихэ-сэлби стоит Канцелярия пограничных дел, строение деревянное и низкое, в котором Князь имеет пребывание. Ихэ-сэлби проведен чрез двор по южную сторону покоев под самыми окнами, которые не выше двух аршин от земли, и потом отведен в сад, лежащий чрез несколько десятков сажен от двора на юг. Прохладительный ручей, журчащий под окнами в тени густых кустарников, и у нас можно бы почесть одним из прекраснейших предметов сельской роскоши в саду. Князев сад есть не что иное, как огороженный луг в нижней долине с беседкою и несколькими кустами ивняку. В нем ходил рослый, белый, любимейший Князев конь. От Канцелярии на восток, на левом берегу Сэлбя — дом Княжеского помощника — деревянное же, низкое строение, [109] обнесенное тыном. Позади сего таковой же дом настоящего Ургинского владельца, а далее от сего на северо-запад — казенное подворье для приезжающих чиновников, в котором и мы были помещены. В окружности по сторонам еще рассеяно множество двориков, обнесенных тыном, в которых по большой части юрты, редко где мазанки. Сии домы принадлежат разным чинам, приезжающим сюда для принятия благословения от Хутухты.

На пространстве между Хань-олою и Гэнтэем по правому берегу Толы лежит долина, простирающаяся от переправы чрез реку на запад не менее 15 ли. Она делится на две части: верхнюю и нижнюю. Верхняя часть по местоположению выше нижней и содержит от берега до гор от 2 до 4 ли ширины. На сей-то половине построены Маймайчен, разные казенные домы и Курень. Нижняя часть содержит около пяти ли ширины; лежит от верхней на юг по правому и частию по левому берегу Толы. Имеет почву мокрую и служит для кочевья приезжим и караульным, стерегущим лес на Хань-оле, которая противу сей точно долины во всю ее длину возвышается северною своею стороною. Вид ее с [110] сей стороны весьма величествен. Почти с подошвы до вершины покрыта густым сосняком, и только на самом ее верху местами огромнейшие куски серого гранита выказываются из-за темных высоких сосен. Хань-ола (Хань-ола значит царская или ханская гора) признана Китайским Правительством священною горою, и оживотворяющий ее дух удостоен жертвоприношения.

VI.

Путь от Урги до Кягты, простирающийся на 470 ли.

ИЮЛЬ.

19. Вскоре по восхождении солнца мы оставили Ургу при пасмурной погоде и, проехав около 60 ли, остановились в урочище Куй-гол, при речке сего же имени (река Куй, 32). Первая половина переезда лежала горною долиною прямо на север; потом поворотили от Сэлби на северо-запад и подле ручья Аршанту начали переправляться чрез один перешеек Гэнтэйского хребта. Сия гора покрыта хвойным лесом и ягодными кустарниками, [111] свойственными северу. Подъем и спуск с нее довольно круты, но не длинны; и мы легко переправились, несмотря на небольшой дождь. Небо скоро прояснилось; и вторую половину переезда мы продолжали несколько времени подле ручья Ару-булака по ровной горной подошве до самого Куй-гола. Места состоят из превосходных паств, привольных водою и травою. Здесь паслись многочисленные стада овец и буйлов, принадлежащих, как сказывали, Хутухте.

От Куреня ли чрез восемь, по левую сторону Ихэ-Сэлби, в горе находится монастырь Дамба-дарцзи. Стены его, ворота и четыре башенки внутри ворот построены на Китайский вкус. Главный же в оном храм Тибетской архитектуры, и по наружному виду несколько сходствует с палатами Италиянского вкуса. Снаружи оштукатурен белою известкою, имеет окна с подзором, широкий карниз под пурпуровою краскою и плоскую кровлю, посреди которой небольшой купол, а по углам длинные позолоченные трезубцы с черными на их древках шелковыми чехлами. При сем храме находится несколько десятков домиков, в которых живут Ламы, и называют свое селение не монастырем (хит), а Байшен. [112] От сего монастыря ли чрез три далее по той же дороге и на той же стороне в горе есть другой храм, называемый Даши-Цююнкор. Он невелик и также построен по Тибетскому зодчеству, но без ограды. Я по любопытству заехал посмотреть внутренность храма. Он обширен, но низок, и плоская его кровля поддерживается множеством небольших деревянных столбиков грубой работы. Об нем можно сказать, что сколько издали привлекателен, столько же вблизи беден и по внутреннему и по внешнему украшению. Кроме изображений нескольких божеств, грубо написанных на холсте, ничего более не содержит во внутренности.

20. От Калгана до Урги везли Миссию купеческими дорогами, а от Урги в Кягту по настоящей большой. И как сей переезд был растянут далее учрежденной станции, то сего дня проехали только около 25 ли. От Куй-гола сначала поднялись на гору, по спуске с которой переехали еще чрез две горы, и остановились на берегу Бургултая, в урочище сего же имени: ибо в Монголии урочища заимствуют свои названия по большой части от близлежащих гор, озер и речек. И здесь травы весьма хороши, [113] особенно по горным падям, которые в сие время преизобиловали цветами. Во многих местах по косогорам находились березовые лески. (Бургултай, 12).

21. Проехали около 30 ли и, переправясь чрез гору, остановились в урочище Хатцэль, при небольших безымянных озерах. (Хупцал, 17). Здесь довольно кочевьев, и жители, по-видимому, достаточны. Я пошел для прогулки по горам в березовые рощи. По озеркам плавало множество турпанов. Растительное царство было в полной силе; горы гордились множеством разнообразных цветов, долины тяготели под густыми травами; тучный скот изобильно снабжал молоком, из которого Монголы готовили и пищу и вино. Словом, в сие время в Халхе было всеобщее торжество и в природе и между людьми. Мы смотрели, как разряженные Монголки переезжали на верховых лошадях от одних юрт к другим, чтобы повеселиться с соседками, сидя подле тузлука с кумысом, или подле кувшина с хара-араки. От ночлега мы отошли версты три; почему для обратного пути потребовали верховых лошадей, и я возвратился в руках с двумя пуками крупной и зрелой земляники; Погода в сие время стояла прекрасная; [114] только утренники были холодноваты,— обыкновенное следствие туманов и обильных утренних рос по горным долинам и падям.

22. Проехали около 50 ли и остановились на берегу Боро-гола, в урочище сего же имени. (Хоримту, 25). Весь сей переезд был чрез горы и пади. Ли за десять до стана на правой стороне дороги лежала высокая Ноинь-ола, коей западная сторона имела шесть отвесных каменных уступов, покрытых хвойным лесом и березняком, и образовала собою прекрасный вид. До самого ночлега ехали мы по западной ее подошве. Здесь из горных падей вытекают две речки. Восточная называется Баин-гол и у самого стана впадает в западную Боро-гол. Последняя несколько более первой и местами имеет около фута глубины; течет прямо на север и впадает в Хара-гол. Казаки поймали в Боро-голе несколько ленков. На небольшой равнине между сими речками сеяли хлеб, ныне же на сем месте учреждена почтовая станция; и посему пустоши были покрыты печерицею или шампиньонами. Восточные окружности Ноин-олы считаются заповедными местами, в которых никто не смеет промышлять зверей. Они, также как и лесистые горы на южной стороне Урги, [115] предоставлены для облавы (Облава, собственно аблава, происходит от Монгольского слова абала, т. е. окружение зверя, или абаламуй — окружать зверя.— Польское слово Oblawa, то же значит) князя, управляющего пограничными делами.

Облавою называется звериная ловля, на которой бьют зверя, окруженного конюшнею. Это есть древнее обыкновение, оставшееся от первобытных времен, когда люди общими силами старались искоренять умножавшихся зверей. Оно сохранилось у пастушеских народов и ныне составляет военную потеху владетелей и вельможей их, подобно как в Европе военные маневры. Сия звериная ловля производится следующим образом: известное число вооруженной конницы рассыпается вокруг лесистых мест, назначенных для звероловства, и составляет цепь, объемлющую большое пространство. Потом, мало по-малу подаваясь внутрь круга, сия конница побуждает зверя уклоняться вперед и сим образом гонит его к центру облавного места. Когда облавная цепь так стеснится, что конные будут находиться в ближайшем друг от друга расстоянии, и окруженные звери очутятся на облавной открытой площади, тогда главный [116] вельможа стреляет в зверя из лука, а потом дозволяет производить то же и спутникам. Солдаты могут стрелять в того только зверя, который устремляется вырваться из облавной цепи. Таковое звероловство считается одним из важных государственных постановлений и потому имеет свои правила и свои законы. Оно сопряжено с движением войск; по сей причине князья и главнокомандующие пред наступлением облавного времени (в начале осени) ожидают на сие из Пекина Государева разрешения. Надобно полагать, что на восточной стороне Ноинь-олы находится пространный лес; но с западной стороны, за высокими каменными гребнями сей горы, он не виден.

23. Проехали около 35 ли и остановились на правом берегу Хара-гола (правый берег реки Хары 23), ли чрез четыре ниже устья Боро-гола. Дорога лежала по левую сторону сей реки долиною, которая изредка засеяна ячменем и просом, а более покрыта болотными кочками. Местами приметны следы давних пашен, а на месте прошлого ночлега даже видны были признаки, что из вершин речки проводили воду для поливания поля. На дороге в одном месте подошел к нам старик в худом рубище и без шляпы и, [117] протягивая руку, бормотал что-то про себя. Ехавший со мною Китайский Пристав тотчас вынул из голенища кошелек с курительным табаком и насыпал ему полную горсть; потом, оборотясь ко мне, сказал: "здесь нищие просят не денег, а курительного табаку: и потому я пред выездом на всякой случай насыпаю полный кошелек".

Хара-гол течет с юго-востока к северо-западу; имеет течение быстрое по каменистому дну; в ширину содержит от 5-ти до 10-ти сажен; инде глубок, а инде имеет броды; в водополь и во время дождей, как можно приметить на долине, разливается на довольное пространство. Во время дневки на сей станции занимались мы рыбною ловлею. Попадались таймени до полпуда и более весом, ленки, чебаки и изредка хариусы. Таймени обыкновенно ходят попарно.

24. Дневали.

25. Проехали около 35 ли прямою дорогою чрез гору Мангадай и остановились на берегу Баин-гола, в урочище сего же имени; сия речка течет с северо-востока на юго-запад. (Мангадай 16, Томукей 24). Дорога на южной стороне Мангадая была хотя не так крута, но, будучи преграждаема [118] большими каменьями, для тяжелого подъема очень трудна. Почему обоз поехал западною дорогою чрез Тэмэгэ-дабу, где дорога не имеет камней; только на северной стороне круче и опаснее для повозок. Отлогий подъем на Мангадай с юга, около трех ли, и от самой подошвы до вершины горы покрыт березовым лесом. Ключ с самого верха горы до ее подошвы извивается по правую и по левую сторону дороги. Здесь попадались разные кустарники и травы, сродные средней полосе России. Около ручья много росло черемухи, черной и красной смородины; а на горе, в березняке, часто попадались малинник и марьин корень (пион), уже отцветший. Переправа чрез Тэмэгэ также лесом; но тут ключ течет на северной стороне. На сей станции, также как и на прежней, долины около рек слишком низки и потому покрыты болотными кочками с осокою; но при подошве гор и по их отлогостям превосходные паствы.

26. Проехали около 25 ли и остановились на берегу Шара-гола, в урочище сего же имени. (Урмухтуй, 15). Дорога вся почти ровная и лежит по скату, с которого спустились к Шара-голу. Сия речка течет с северо-востока на юго-запад, инде по [119] песчаному, а инде по каменистому дну; шириною от двух до четырех сажен, глубиною по колено. Берега ее из иловатой земли, и потому вода несколько мутна. В водополь и дожди, по причине высоких берегов, не может разливаться, но подмывает берега.

27. Поутру небольшой дождь очистил атмосферу от испарений, сгущенных минувшими жарами. В седьмом часу утра мы тронулись с ночлега и, проехав около 50 ли, остановились на правом берегу Куйтын-гола. (Правый берег Куйтына, 25). На левом берегу Шара-гола под густым сосновым лесом на подошве горы находится небольшой монастырь, пред которым правый берег Шара-гола покрыт был созревшим просом. Местоположение подлинно пленительное. Дорога от ночлега до монастыря лежит по правому берегу Шара-гола, а потом, окружив гору, идет на восток вверх по Куйтын-голу; но в сем году проложена новая, которая против самого монастыря поворачивает на гору и продолжается чрез отлоги до Куйтын-гола, за 25 ли от впадения сей речки в Шара-гол. На сем переезде, также как и на следующем, видели мы по скатам гор дикий созревший лен и дикий желтый мак, еще расцветавший; дикий [120] чеснок по низменным местам рос в великом множестве и только что отцветал.

28. Отъехав около 60 ли, остановились мы на правом берегу Ирола, иначе Ирэ, в тальниках. (Река Иро, 25 ли). Дорога лежала чрез четыре отлогие горы, которые не круты, но длинны, исключая спуска к Иролу, который длинен, крут и песчан. Паствы, подобно прежним, наилучшие; только места сии вообще недостаточны лесом. Ирол в сем месте течет с востока на запад; ширины имеет от 10 до 50 сажен, глубины от 2 до 5 аршин, но только к одному которому-либо берегу; течение стремительное, дно каменистое, воду холодную и берега обросшие тальником. Мы и здесь занимались рыбною ловлею. Водятся в Ироле чебаки, ленки, щуки, окуни, сиги. Должны быть и таймени, но нам не случилось поймать ни одного,

У перевоза приставлены два офицера и несколько солдат. Переправляют на двух длинных деревьях, выдолбленных наподобие скотских корыт (комяга) и сплоченных посредством навязанных палок. Сии лодки по-монгольски называются общим именем бат, что значит лодка. Лошадей перегоняют вплавь, а верблюды повыше [121] перевоза сажен за сто переходят вброд. Сего дня утром и вечером шел дождь.

29. Дневали на Иролском берегу.

30. Проехав около 50 ли, остановились мы на берегу Ибицика. (Речка Ибицик, 20). Сперва ехали на север долиною около 15 ли, потом поднялись на гору Уругэту. Подъем и спуск длинны, но не круты. Далее, переправившись еще чрез длинную отлогую гору, спустились с нее к Ибицику. Сия речка есть не что иное, как ручей; течет здесь на восток, и с севера принимает в себя ключ Наринь-могай. Травы и здесь очень хороши и земли удобны для землепашества, которое, как видно по залогам, еще не в давних годах оставлено. С вершин Урухэгауских начались красные леса и потянулись на северо-восток. Местоположение при истоке Наринь-могая прекраснейшее. Четвероугольная возвышенная долина с трех сторон окружена лесистыми высотами, а с южной отделена болотистым Наринь-могаем; но по восточную сторону долины тот же ключ извивается в густой древесной тени.

31. Проехав около 40 ли, остановились мы на берегу Буры. (Гилань-нор, 25). Вначале прошли около 3 ли южною подошвою [122] горы, по направлению Ибицика; потом вступили в темный бор, состоящий из сосняка и березняка. Из кустарников более всех багульник, который видом стрелы, коры и листьев несколько походит на гранатовое дерево, и при первом взгляде действительно можно счесть его диким гранатом. Проехав бором около 30 ли, вышли на открытую низменную пред Кягтою долину, чрез которую до стана еще оставалось около осьми ли. Бура есть болотистый ключ,ли чрез две от стана на востоке впадающий в Гилан-нор. Отселе до Кягты считается 12 ли. Ручей, от которого Кягта получила название, вышед из Кягтинской пади в долину, уходит в землю и производит довольно обширное болотистое место. В то время, как мы выехали из темного бора на долину, на обширном горизонте севера представились отечественные горы, а пред ними Кягтинская деревянная церковь с блистающим жестяным куполом. На плоских вершинах гор черные перелески перемешивались с белыми полосами созревшего хлеба. Благословенный край! говорил я в радостном упоении чувств; ты первый приветствуешь меня после долговременной разлуки с отечеством! [123]

Вскоре, по прибытии на ночлег, Директор Кягтинской таможни Г. Голяховский предварительно встретил нас присланными от него хлебом и солью.

Кягтою называется небольшое селение, лежащее на самой пограничной меже на левом берегу ручья Кягты, в южном устье горной пади. В сем селении живут одни Российские купцы и комиссионеры, производящие торг с Китаем: почему здесь находится гостиный двор для складки товаров. Строение вообще красиво и расположено довольно правильно; но все деревянное. Церковь стоит на возвышении и хотя наружным зодчеством не занимает путешественника, но внутри украшена богатою рукою и с хорошим вкусом, что доставляет истинную честь Христианскому усердию здешнего торгового общества. Напротив, Китайский храм в Маймайчене наполнен глиняными кумирами уродливого вида, весьма худо расписанными.

Кягта, собственно Кягту, есть прежнее Монгольское название здешнему урочищу. Против самой Кягты на юг во 120 саженях от пограничной черты лежит Китайское местечко, называемое Май-май-чен, что значит торговый городок; потому что [124] сие местечко обнесено небольшою из глины сбитою стеною. Купеческое строение внутри состоит из низменных мазанок; ибо строить каменные заведения при границе с обеих сторон не дозволяется. Здесь лучшими в Китайском вкусе зданиями можно почесть кумирню и дом Чжаргуциев. В Китае и самый Маймайчен называют Кягтою.

В трех с небольшим верстах от Кягты к северу есть обширное местечко, лежащее в горной и песчаной пади по правому и частию по левому берегу ручья Кягты. Оно содержит около 400 домов и называется Троицкосавскою крепостью; но в России большею частию сию самую крепость принимают за Кягту. Здесь есть Городничий, таможня и гостиный двор. Церквей две: одна каменная, другая деревянная. Строение вообще деревянное.

Здешние жители называют Кягту нижнею, а крепость верхнею плотиною, потому что речка Кягта некогда в обоих сих местах была перегорожена плотинами для сбора воды, в которой и ныне здесь главный недостаток: ибо сия речка мелководна и мутна. Путешественники, приезжающие в Кягту, останавливаются на верхней плотине. [125]

АВГУСТ.

1. Поутру Г. Голяховский с прочими чиновниками, с купечеством и Бурятскими Тайшами приехал на станцию для встречи Миссии. Маймайченский Чжаргуци, по дружеской связи с Г. Голяховским, встретил нас на половине пути в нарочно приготовленной палатке и, по Китайской учтивости угостивши чаем, отправился вместе с нами в Маймайчен, где, приняв нас в свой дом, еще угощал чаем и сухими плодами. От Чжаргуция мы шли пешком до пограничных ворот, у которых Кягтинское духовенство встретило Миссию с священною церемониею. Ясный день благоприятствовал многочисленному стечению соотечественников иностранцев, привлеченных любопытством видеть наше возвращение. Отселе все пошли в Кягтинскую церковь, где принесли благодарение Богу, сохранившему нас в столь трудном пути. Сим запечатлели конец долговременного нашего странствования.

Примечание. Всего от Пекина до Кягты, по сказаниям провожатых Монголов, считается 2605 ли, что составит около 1375 Российских верст.

Текст воспроизведен по изданию: Записки о Монголии, сочиненные монахом Иакинфом, с приложением карты Монголии и разных костюмов. СПб. 1828.

Мы приносим свою благодарность
М. Н. Бычкову за предоставление текста.