БИЧУРИН Н. Я. [ИАКИНФ]

СОБРАНИЕ СВЕДЕНИЙ

ПО ИСТОРИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ ВОСТОЧНОЙ И СРЕДИННОЙ АЗИИ

ГОРОД ГИРИНЬ

Город Гиринь иначе Гиринь-ула-хотонь лежит под 43°46'48" северной широты, 10°24'30" восточной долготы; обнесен деревянной стеною в восемь футов вышиною; с северной стороны в длину в 289, а с прочих двух сторон в 250 шагов, южною же стороною прилежит к Сунгари-уле; ворот 5.

НЫНЕШНИЕ ГОРОДА

(Сведения о старинных, исчезнувших к XIX веку городах Маньчжурии и Монголии опубликованы Н. Я. Бичуриным. См. «Статистическое описание Китайской империи», т. II. СПб., 1842, стр. 267-320. (Прим. ред.) )

Нингута в 540 ли от города Гирини к северо-востоку, на северном берегу Хурхи; обведен деревянною стеною в вышину более 20 футов; в окружности две ли с половиною; ворот 3; [476] на восточной, западной и южной стороне; внешняя стена в окружности содержит 10 ли; ворот 4; с юго-западной, стороны прилежит к Хурхе. Основан в 1666 году. Это есть новый город; старый же лежит за 50 ли от настоящего к северо-западу на южной стороне Хайланьбиры. Каменный город в окружности более ли; наружная же стена более 5 ли. В Нингутаском округе находится великое множество старых оставленных как больших, так и малых городов.

Ула в 70 ли от города Гирини к северу на восточном берегу Сунгари-улы. Это есть бывший Нинцьзянчжеу, город, основанный при династии Ляо.

Прежде в сем городе жил Улаский бэйлэ Бучжаньтай. В окружности содержит 15 ли, ворот 4; внутри есть малый городок в окружности 2 ли с двумя воротами: на востоке и западе. В 1703 году по восточную сторону старого города построен новый в окружности 8 ли; ворот 4; в нем поставлен комендант с гарнизоном.

Город Алчук, собственно Алчуку, в 600 ли от города Гирини на северо-востоке, к северо-востоку от Бодунэ. В окружности содержит 2 ли. В нем определен Фудутхун. На месте им в 1729 году построен новый город в окружности 3 ли.

Город Бодунэ от города Гирини на северо-западе. Прежде назывался Нархунь и Синьлен. Основан в 1693 году; в вышину 12 футов; в окружности 7 ли; в 2 ли от Сунгари-улы к востоку. Здесь определен фудутхун.

Город Хуньчунь в 620 ли от города Нингуты к юго-востоку на восточном берегу реки Хуньчунь; в окружности имеет 1 ли.

Город Саньсин в 200 ли от Алчука на востоке. Здесь на несколько сот ли к востоку и к западу живут маньчжуры. В 1715 году обведен стеною и водяным рвом; в окружности 5 ли. Поставлен фудутхун с гарнизоном.

Хайлань-хотонь в 60 ли от города Нингуты на северо-западе на северном берегу Хайланьбиры; в окружности имеет 3 ли, ворот 4.

ХЭЙЛУНЦЬЗЯН

(Собственно имя реки Амура, а здесь название инспекторства). Инспектор имеет пребывание в городе Цицихаре за 1800 ли от Шендьзина в северо-востоке. От востока к западу содержит 3200, от юга к северу — 4000 ли. На восток до межи Нингутаской 2300, в запад до Халхаской — 3500 ли. На восток до межи Бодунэской — 500, в север до Российской — 3500 ли. От Цицихара до столицы 3300 ли. В древности место сие было под владением Сушеньским. При династиях Ханьской и Цьзиньской — под царством Илуским. При Северной [477] Вэйской династии здесь возник аймань (Кит. Аймань (иероглифическая транскрипция). Правильно — Аймак — монг. племя (поколение по Н. Б.), как крупная административная единица, соответствующая совр. району. (Прим. ред.) ) Хэйлунский один из 7 айманей Угиского царства. При Суйской назывался Хэйшуй Мохэ. Во время династии Тханской Хэйшуй Мохэ разделился на 16 айманей и со сторон южной и северной был огорожен палисадом. На юге был смежен с владением Бохайским, на западе — с Шивэйским. Нынешние северо-западные пределы Хэлуниьзяна во время Тханской династии составляли земли Шивэйские.

Около 727 года Китай учинил сию страну областью, а потом — губернией Хэйшуйской, и князь айманя поставлен губернатором. Впоследствии усилившийся Бохай покорил ее под свою власть. Дом Ляоский покорил Бохай и народы Хэшуйские паки овладели сею землей. Южная часть их была под державою Ляоскою, а северная независимою оставалась. При династии Цьзиньской составляла Дорогу Пхуюйскую и северные пределы области Чжаочжеуской. При Юаньской причислена к Дороге Кхайюаньской. В начале Минской династии учреждено инспекторство. При возникновении настоящей династии два айманя — Солонский и Дахуриский, кочевавшие по реке Аргуни и берегам Сунгариским, оба поддались Вындию, второму хану маньчжурскому. После сего лоча, люди Российского владения построили городок в Яксе и начали обеспокаивать солонов и дахуров. В 1639 году они переселились к реке Ноньмурэни, но лоча паки начали обеспокаивать их своими нападениями. В 1683 году в Хэйлунцьзян определен инспектор с генерал-лейтенантом и построен городок для гарнизона. В 1686 году отправленные противу лоча войска взяли город их. В 1689 году отправленные посланники поставили при реке Горбице камень, служащий межею. После сего солоны и дахуры поселились на прежних землях. В 1680 году инспектор переведен в Мэргэнь. В 1699 году из Мэргэни переведен в Цицихар. Он заведывает Хэйлунцьзяном, Будхою, Бордо, Хулуньнором и Бойрнором (Буюром).

Цицихар иначе Цицихари обведен деревянною стеною в 5010 сажен длиною, которая внутри набита землею. Ворот — 4. Окружен двойным водяным рвом шириною в 15 футов. Основан в 1692 году. К нему взяты Дахурские земли на северном берегу Ноньмурэни.

Мэргэнь в 435 ли от Цицихара к северу. С 1710 года здесь имеет пребывание фудутхун. Округ сего города на востоке простирается до внутренних Хинганьских гор на 170, к [478] западу — до истока Гомини на 300 ли, к югу — до реки Нэмера на 160, к северу — до гор Илгурских на 1310 ли.

Хэлунцьзянчен, т. е. Амур-город от Цицихара на северо-востоке; в 400 ли к северо-востоку от Мэргэни. Округ сего города на востоке простирается до пограничных Хинганьских гор на 2600, на западе — до внутренних Хинганьских гор на 150 ли, на юге — до Камуни-хады во внутренних Хинганьских горах на 700, на севере — до внешних Хинганьских гор на 2500 ли. В 1730 году здесь поставлен фудутхун.

Булуньхуюр в 760 ли от Цицихара к юго-западу. На западном берегу Илиском, в урочище Чжандань. Здесь поставлен небольшой гарнизон. Город сей имеет свое небольшое ведомство.

Ноянь в 360 ли от Цицихара на северо-востоке; обведен земляною стеною в окружности в 600 шагов.

Лур от Цицихара на юго-западе.

Айхунь в 12 ли от Амур-города на севере; в окружности содержит 900 шагов; ворот 5; время основания его неизвестно. В 1683 году сей город поправлен и в нем поставлен был Цьзянцьзюнь, но с 1699 года переведен в Цицихар.

На юго-востоке от Амур-города еще находятся города: Чжахасу, Цихэт и Эрдэни, на северо-западе; Хамар и Якса. Время основания неизвестно.

Хуйфа. Древний город Хуйфа, три города сего имени (все в одном месте); один за 370 ли от Гирини на юге на Гириньской горе; другой — на северо-западной стороне горы Хуйфаской, в окружности 4 ли, ворот 2; третий — на возвышенном берегу реки Хуйфы.

По Маньчжурской истории: предок Хуйфаского Дома по прозванию Ихэри из Нимачаского поколения, жившего на берегу Амурском, некто Саигури, от Амура переселился в Чжалу. Из Хулуньского владения Гаянга и Тумоту, жившие в Чжине, прозывались Нара. Сей захотел принять прозвание их, заколовши семь лошадей, принес жертву Небу и принял прозвание Нара. Сей есть родоначальник Дома Хуйфаского. Он родил Бэйченя, Бэйчень родил Нарингу, Наринга родил Лахадуду, Лахадуду родил Гахашаньдуду, Гахашаньдуду родил Цинагынь-дарханя, Цинагынь-дархань родил Вангину.

Вангину сей преклонил к себе окрестные поколения, построил город на берегу Хуйфы у горы Хурки и владение свое назвал Хуйфа. В сие время Монгольского Чахарского владения Чжасикту Тумынь-хан самолично осадил город сей, но не мог взять и отступил. Вангину скончался. [Его] внук Баинь-дари сам себя объявил бэйлэю. Баиньдари, обесчещенный [479] Ехэским бэйлэю Буцием и прочими, соединенными четырех владений силами напал на маньчжурский острог Хубчу; вскоре после сего учинил нападение соединенными девяти владений силами.

Первый хан маньчжурский разбил их при горе Гулэ. Баиньдари, видя, что Буди убит в сражении, от страха обратился в бегство. После сего хан со своими войсками осадил город его Доби, убил командующих Хэчунгу и Сумынгу и возвратился. Баиньдари предложил о мире. Случилось, что некоторые из поколений его отложились и передались Ехэскому владельцу; даже некоторые из его собственного улуса захотели отложиться. Баиньдари, узнав о сем, послал хану маньчжурскому детей из семи фамилий в аманаты и просил вспомогательных войск. Хан отправил 1000 солдат. Ехэский бэйлэ Наринь-буру, проводя Баиньдари говорил: «Если ты обратно вытребуешь своих аманатов, то я возвращу тебе отложившихся родственников». Баиньдари поверил ему и сказал самому себе: «Я не могу служить двум владениям и Маньчжурскому и Ехэскому». Итак, обратно взял данные ему аманаты — детей семи фамилий, а Наринь-буру отправил собственного сына в аманаты. Несмотря на сие, Наринь-буру не выдавал изменивших родственников. Баиньдари отправил чиновника пересказать маньчжурскому хану, что он обманут от Нариньбуру и при сем просил о заключении брачного союза.

Хан согласился, но после Баиньдари отказался от его дочери. Хан маньчжурский через посланного говорил ему: «Ты прежде дважды помогал ехэсцам производить нападение на меня, но я простил твою вину и сверх того помолвил дочь мою до тебя; для чего ты ныне отказываешься от нее?».

Баиньдари, проводя хана, говорил, что он возьмет ее, дождавшись, когда сын его, находящийся аманатом в Ехэ, возвратится в дом. Он для укрепления себя построил тройной город (т. е. три городка вышеупомянутые). Хан маньчжурский паки отправил посла сказать ему: «Сын твой, бывший аманатом, уже возвратился, как же ты теперь думаешь?». Баиньдари полагался на крепость своего города, почему и нарушил договор. Хан маньчжурский сам пришел с войсками и взявши город убил Баиньдари с сыном, владение его присовокупил к своим и возвратился.

Хада. Древний город Хада за 500 ли от Гирини на юго-западе на горе Иче. Неподалеку от сего еще находится каменный город Хада. В начале Хадаский бэйлэ, переселясь в сей город из старого, назвал его новым городом. Старый город лежит за 65 ли от Кхайюани на востоке. Дом Минский превратил его в крепость Гуаньцунь и учредил здесь пограничный торг. [480]

По Маньчжурской истории предки Хадаского Дома суть владельцы Хулуньского царства, по прозванию Нара. Родоначальник оного по имени Наци-буру родил Шанъянь Дорхоци, Шанъянь Дорхоци родил Цьзямага Шочжугу, Цьзямага Шочжугу родил Суйтуня, Суйтунь родил Дулшаня, Дулшань родил Хэшина-дуду, Хэшина-дуду родил двух сыновей: старший Чечему и второй Ванцьзи-вайлань. Хэшина-дуду погиб от своего родственника Бадай-дарханя. Чечемуев сын Вань бежал в город Суйху, принадлежащий окрестному Шибэскому поколению.

Ванцьзи-вайлань бежал в Хада и начал владеть сим поколением, но впоследствии погиб. Сын его Болконь-шацьзинь, убивши врагов своего отца, приехал в Суйху и, приняв Ваня, поставил его владельцем Хадаского поколения. Вань оружием покорил окрестные поколения, а дальних преклонил под свою власть и сим образом учинился сильным. Поколения: Ехэское, Улаское, Хуйфаское и по реке Хуньхэ — все пришли под его державу, и он объявил себя королем; но как он имел ненасытное корыстолюбие, то подданные не могли переносить его и многие отложились и передались Ехэскому владельцу. Прежде поддавшиеся поколения также потеряли приверженность. По кончине Ваня сын Хурхань наследовал и в том же году скончался; младший брат — Кангуру наследовал и также вскоре умер. За сим следовал младший брат — Мэнкэ-буру. Сей, будучи вовлечен Ехэским бэйлэю Буцием, соединенными силами напал на маньчжурский острог Хубчу. Хан маньчжурский пошел за ними со своими войсками. Он, поставя засаду на дороге, с частью войск пошел на Фулцьзяци, острог Хадаского княжества. Неприятельские войска пришли дать сражение. Хан думал привести их к засаде, почему для привлечения велел своим итти вперед, а сам замыкал тыл. Вдруг трое конных с обнаженными тесаками приближались к нему сзади и один с тесаком же спереди. Хан, полагая что от ударов сзади еще можно уклониться, а спереди предлежит опасность получить рану в лицо или по руке, почему натянул лук противу переднего. Но как сей был по правую сторону, куда неудобно пустить стрелу. Итак он, поворотив, пустил стрелу и, ранивши лошадь в брюхо, чрез сие спасся, но конные, пользуясь тем временем, как он пускал стрелу, вдруг подъехали. Лошадь под ханом от испугу начала дыбиться, и он едва было не упал, но к счастью правою ногою еще был на стремени и паки успел сесть, после сего застрелил лошадь под Мынкэ-буру. Мынкэ-буру сел на другую и ускакал.

Хан с тремя конными и двадцатью пехотными погнался вслед, убил 12 человек, полонил шесть лат, 18 лошадей и возвратился. В октябре Мынкэ-буру, вовлеченный Буцием, напал [481] на маньчжурские земли с соединенными девяти княжеств силами, но хан разбил их при горе Гулэ. Мынкэ-буру, видя что Буци [убит] в сражении, пришел в страх и обратился в бегство. После прислал посланника с предложением, что он паки желает возобновить прежнее дружество. После сего Мынкэ-буру начал войну с Ехэским владельцем, но как не в силах был устоять, то послал к хану маньчжурскому трех сыновей в аманаты и просил помощи у него. Хан отправил 2000 вспомогательных войск в Хаду и велел им остаться для охранения. Ехэский бэйлэ Наринь-буру, услышав о сем чрез китайского начальствующего в Кхайюани, отписал к Мынкэ-буру следующее:

«Если ты, задержав двух маньчжурских генералов, пришедших на помощь, вытребуешь трех сыновей, отданных в аманаты и убьешь 2000 солдат их, то я выдам за тебя требуемую дочь мою и возобновлю прежнее дружество». Мынкэ-буру польстился на его слова и склонился на мнение, предложенное из Кхайюани. Хан маньчжурский, получив известие о сем, пошел с войсками на Хаду. Бэйлэ Шурхаци просил дозволить ему итти вперед для изведания. Хан дал ему 1000 солдат. При его приближении неприятельские войска выступили. Шурхаци, не трогаясь с места, дал известие.

«Может ли статься, — сказал хан, — чтобы в сем городе не было войск». И так он повел войска к нападению. В сие время Шурхациевы войска столпились впереди. Хан приказал, чтобы отрезали путь ему, но не мог пройти, почему пошел подле стены. Стрелы и каменья, как град, сыпались, и многие солдаты были ранены. Не взирая на сие, хан взял город. Главнокомандующий Янгури взял в плен бэйлу Мынкэ-буру и донес хану. Хан приказал пещись о нем, и подарил ему свою соболью шляпу и соболью шубу, преклонил к себе Хадаские города и нимало не коснулся до собственности жителей. Семейства оставлены в целости по-прежнему, внесены в перепись и увезены в маньчжурскую землю. Хан выдал дочь свою за Ургудая, сына Мынкэ-буруева. Двор Минский отправил нарочного сказать: «Для чего он покорил Хадаское владение, пусть восстановит царство Ургудаево». Хан принял предложение Двора Китайского и отпустил Ургудая с царевною и его народом в прежние земли. Впоследствии Ехэский бэйлэ Наринь-буру с помощью монгольских войск несколько раз нападал на Хадаское владение.

Хан отправил посла сказать Минскому Двору, что он отпустил Ургудая в свое царство; ныне ехэсцы часто производят нападение на него, и он никак не попустит, чтобы завоеванное им царство учинилось добычею ехэсцев. Двор Минский ни слова не ответил. В сие время в Хадаском владении был голод [482] и жители имели недостаток в хлебе. Они пришли к китайскому городу Кхайюани просить пищи, но получили отказ, почему продавали своих жен, детей, слуг и скот для вымены хлеба.

Маньчжурский хан, сжалившись над ними, сказал: «Это суть мои дети, о которых я должен пещись, для чего доводить [их] до совершенного расстройства». Итак, он принял хадаских жителей, дал им пропитание и разместил в Восьми Знаменах.

Ехэ. Древний город Ехэ, два города под сим именем: один за 495 ли от Гирини на юго-западе, в окружности четыре ли, ворот двое на востоке и западе; другой — за три ли на северо- западе на горе, в окружности четыре ли, ворот двое, на юге и севере; внутри — малый городок в окружности две ли. Во время Минской династии здесь была крепость Чженьбэйгуань, в которой производили пограничный торг. От Кхайюаня за 40 ли на северо-востоке; после Ехэский бэйлэ переселился на берегу реки Ехэ, от которой получил имя.

По Маньчжурской истории Ехэский предок был монгол, по прозванию Тумэт, который по завоевании Нараского поколения, жившего в Чжине, где находился Хулуньский владелец, овладел сею землею, почему и принял прозвание Нара; впоследствии поселился на берегу Ехэ, от чего владение свое наименовал Ехэ. Родоначальник Сингынь-дархань родил Сирхэ Минъаньту, Сирхэ Минъаньту родил Тайчу, Тайчу родил двух сыновей: старший — Цинцьзяну, младший — Янгину, каждый из них жил в особом городке (разумеется, что в одном месте, но в двух городках). Они подчинили себе окрестные поколения и многие хадаские жители перешли к ним. После сего оба назывались бэйлами. Когда хан маньчжурский в первый раз приехал в Ехэ, то бэйлэ Янгину, видя в нем необыкновенного человека, сказал ему, что он имеет малолетнюю дочь, которую по пришествии в возраст не преминет выдать за него. После сего китайский генерал Ли Чен-лян по наветам Хадаского владельца заманил обоих князей: Цинцьзяну и Янгину в Кхайюань и убил их с бывшими при них тремястами солдат. Цинцьзянуев сын — Буци и Янгинуев сын — Наринь-буру наследовали после отцов достоинство бэйл.

Ли Чен-лян с войсками осадил Наринь-буру в восточном городе, но не мог взять, почему и заключил мир.

В ... году Наринь-буру препроводил младшую сестру свою к хану маньчжурскому, которая учинена ханьшею.

В ... году Наринь-буру отправил к хану посланников: Илдангу и Баньханя со следующим предложением: «В твоих владениях народу много, а в моих — мало, итак можешь земли Элминьские и Чжакумуские присоединить к моим». Хан в ответ сказал: «Я маньчжур, а вы хулуньцы, хотя ваше владение велико, но я не желаю приобретать оное, а что мои [483] владения просторны, то разве должны вы получить часть от них. Сверх сего, земля не так, как скот, их не можно уделять вам. Вы оба, будучи министры, не могли своих государей отклонить от таковых мыслей, напротив, бесстыдно приехали сюда с предложениями». После сего, бэйлы Ехэский, Хадаский и Хуйфаский паки прислали посланников, хан учинил пир для них. Ехэский посланник Турдэ, вставши, сказал: «Я имею от моего государя препоручение объявить нечто, но опасаюсь, чтобы не привести тебя в гнев противу меня». «Говори, — отвечал ему хан, — ты будешь только пересказывать слова твоего государя; если хороши, то послушаю, если худы, то и я должен отправить посланников с равным ответом, не для чего обвинять тебя».

И так Турдэ сказал: «Мой король так говорит к тебе: «Я хотел взять часть земель от тебя, но ты отринул предложение. Если начнется война между нами, то мои войска могут войти в твои пределы, а ты как можешь вступить в мои земли?» Хан, услыша сии слова, пришел в величайший гнев, вынул тесак и, перерубив стол, сказал: «Ехэские шуревья бывали ли когда сами в битвах, съезжались ли с неприятелем, разбивали ли латы и шлемы. Сколько они дали больших сражений? Прежде хадаский князь Мынкэ-буру начал междоусобную войну со своим племянником Дайманем, и посему-то вы улучили случай напасть на него, но вы не думайте столь же легко и обо мне. Сверх сего, разве в ваших землях повсюду крепости настроены? По моему мнению войти в ваши земли столь же легко, как войти в пределы необитаемые. Если не успеть днем, то ночью можно достигнуть, и что вы тогда сделаете? Прежде я предложил Минскому Двору требование, и он, выдав мне тела моего деда и отца, паки стал доставлять годовые подарки. Двор Минский убил ваших отцов, и вы, еще не получивши костей их, так бесстыдно начали превозноситься предо мною?» И так он, написав грамоту, отправил с Ариньчою. Бучжай, прочитав ее, сказал: «Я прочел письмо, не для чего видеться с моим меньшим братом». «Мой государь, — сказал Ариньча, — приказал мне не возвращаться, если оба князья не увидят сей грамоты». Бучжай говорил ему: «Брат мой груб в речах, гнев твоего государя очень справедлив, но опасно, чтобы брат мой, увидя сие письмо, не поранил тебя». Итак, Ариньча обратно поехал. В скорости после сего Чанбошаньские Чжухэриского поколения князец Юйлынга и Нойньского поколения князец Сээньсэкши привели ехэские войска напасть на восточные пределы маньчжурские. Чины явились с донесением. Хан сказал им на сие: «Пусть их грабят. Это соплеменники наши, которые, поддавшись отдаленному Ехэскому владельцу, опустошают наши границы. Может ли быть в природе, [484] чтоб вода текла чрез горы, а огонь переходил чрез реки. Вода обыкновенно вниз течет, а огонь вверх взвивается. Чжухэри и Ноинь некогда будут под нашею властью».

В июле ... года Бучжай и Наринь-буру, совокупив войска хадаские, улаские и хуйфаские, напали на маньчжурский острог Хубчу. Хан выступил со своими войсками и отразил их. В октябре Бучжай и Наринь-буру паки соединили войска аймаков Хадаского, Улаского, Корциньского, Шибэского, Гуалчаского, Чжухэриского и Ноиньского и с трех сторон учинили нападение. Хан приказал Уриканю проведать по восточной дороге. Урикань отъехал более ста ли и переправился чрез горы. Целая стая галок с криком налетела на него, как будто удерживала его ехать далее. Он хотел возвратиться, и галки рассеялись. Он паки поехал вперед, и галки снова закричали, даже бросались на лицо его так, что не можно было ехать вперед. Урикань, возвратясь, донес хану. Хан приказал ему Чжахаскою дорогою высмотреть аймак Хуньхэский.

Урикань паки поехал. Он увидел неприятельские войска, расположившиеся на северном берегу Хуньхэском. Тогда была ночь, становищные огни часты были, подобно звездам. Они дожидались, чтобы, окончив ужин, при темноте ночной переправиться чрез гору Шацьзямин. Урикань, высмотрев положение, наскоро возвратился с донесением. В сию ночь неприятели уже прошли половину. Хан сказал: «Днем услышал я, что ехэские войска идут, что и оказалось справедливым. Если нашему войску в сумерки выступить, то опасно, чтобы не произвести тревоги». Он отдал приказ генералам, чтобы на другой день рано выступить в поход. Супруга Фучаши кликнула его и, когда он проснулся, сказала ему: «Войска девяти владений пришли на нас и в сии минуты спокойно спать? Разве это пустое беспокойство и не знаете страха?». Хан сказал ей: «Если человек страшится чего, то хотя и в спальне не может, заснуть. Я в самой вещи страшусь и могу ли предаться сну. Прежде слышно было, ехэсцы тремя дорогами идут на нас с войсками и я заботился о том, что не знал времени; когда же пришли они, то я успокоился в мыслях. Если я в чем-либо оскорбил Ехэ, то Небо неминуемо низринулось бы на меня и тогда как не чувствовать страха? Я по изволению Неба царствую над моим народом. Враги, негодующие на меня, привели ополчение девяти царств для низложения меня, безвинного. Я уверен, что Небо не будет покровительствовать им, и по сему по-прежнему спокойно сплю». На рассвете хан с князьями и чинами явился в храм и, принося мольбу, говорил: «Всемогущее Небо и Царица — Земля, Духи горные и юдольные! Я не имел нималой неприятности с Ехэ и спокойно управлял в моих пределах. Они сами начали вражду и ныне [485] соединенными силами произвели нападение на меня, безвинного. Небо, ты зришь сие!» — далее, поклонясь, взывал — «Преклони главы врагов и ободри мое воинство! Да воин не оборонит бича, конь не споткнется главою! Молю Небо! Да покровительствует нам, содействует моему ополчению!» По окончании сей молитвы выступил в поход и прибыл к Тоисоскому перевозу. Здесь он отдал следующий приказ:

«Снимите латные покровы с рук и шей! Если кто ранен будет в руку и шею, то это воля Неба будет. Иначе ими связанное тело трудно мужественно нападать. Пусть наши солдаты облегчат себя и неприятель будет побежден». Войско исполнило повеление хана. Когда пришли в долины Чжанские, то Чжанские Найхо и Сандань, явясь, сказали: «Неприятельские войска еще на заре пришли и осадили город, но не могли взять и по отступлении осадили город Хэцьзигэ. Армия неприятельская весьма многочисленна. Что нам будет?». Выслушав сие, все изменились в лице. Некто Лантари, после пришедший, сказал: «Где наш государь и сколько у нас войск?». После сих слов он взошел на гору и по возвращении говорил: «Если неприятелей много, то нельзя почесть и наше войско малочисленным. Наши солдаты храбры, смелы в сражениях и неприятель непременно будет разбит! Если мы не одержим победы, то я отвечаю моею головою».

После сего все успокоились. Хан отправил людей для осмотра и сказал: «Если неприятели возвратятся в лагерь, то в ночь должно учинить нападение, а иначе завтра по утру вступить в сражение». В сие время неприятели везли провиант и фураж и ставили лагерь. Лазутчики принесли известие о сем, и хан остановился со своим войском. В сие время пришел один переметчик из ехэского лагеря и сказал, что ехэских войск 10 тысяч, хадаских и уласких 10 тысяч, монголо-корциньских и шибэских 10 тысяч человек. Маньчжурские солдаты, услышав сие, паки изменились в лице.

Хан сказал им: «Вы не беспокойтесь: я не изнурю ваших сил упорными сражениями, но поставлю вас в местах тесных, чтобы зачинить неприятеля. Если он придет, то встретим его с оружием. Если же не придет, то встанем в четвероугольный строй и придем пешие на него. У неприятелей много начальствующих, войска сборные, которые, смотря по обстоятельствам, будут действовать. Думаю, что их бэйлы первые вступят в сражение и мы спокойно будем ожидать их изнуренных. Когда пораним трех их бэйлэ, то войско их не преминет притти в смятение. Нас хотя и мало, но на одном сражении можем победить их».

Итак, на заре выступили в поле. Прежде ехэсцы осадили город Хэцьзигэ, но не могли взять, теперь снова осадили сей [486] город. Хан, прибыв к горе Гулэ, выстроился на выгодном местоположении противу города Хэцьзигэ и послал около ста человек заманивать в сражение. Ехэсцы, увидя солдат, оставили осаждать город и пошли дать сражение, но были прогнаны, потерявши десять человек убитыми. Неприятели несколько отступили. Ехэские бэйлы: Бучжай и Цьзинь-тайши и корциньские бэйлы: Удгадай, Мангус и Мингань паки соединенными силами вступили в сражение. Бучжай поскакал вперед, но лошадь под ним ударилась об дерево и упала. Маньчжурский солдат Удань подскакал к нему и, наступив на него, заколол. После сего войско неприятельское пришло в смятение. Хадаский бэйлы Мынкэ-буру и Хуйфаский бэйлэ Баиньдари потеряли дух и обратились в бегство. Под корциньским бэйлэ Минганем пала лошадь, почему он снял с себя платье и ускакал на неоседланной лошади.

Хан учинил нападение, и рвы наполнились трупами, он преследовал бегущих на юг за Хадаский острог Чайхэчжай. День уже свечерялся, почему протянули чрез дорогу веревки и еще убили множество остановленных неприятелей. В сем сражении побито 3000 лошадей и 1000 лат. Основательностью в распоряжениях, победив 30-тысячную армию девяти владений, хан учинился страшным. Ближние и отдаленные покорились ему. В ноябре хан отправил войска противу Чжухэриского поколения и князец Юйлынга взят в плен. В декабре послан тысячный корпус противу поколения Ноиньского и князец Сээньсэкши убит при взятии острога Фодохоского. В следующем году корциньский бэйлэ Мингань прислал посланника для заключения дружества. После сего монгольские князья, один за другим, вступили в дружество.

В . . . году Наринь-буру, Цьзинь-тайши и Бучжаев сын — Буяньгу чрез отправленных послов предложили, что они с потерею сражения потеряли и славу, почему отселе впредь желают хранить дружбу и укрепить оную браками. Наринь-буру предложил младшую сестру, а Цьзинь-тайши паки предложил выдать дочь свою за сына ханского, бэйлу Дайшаня. Хан согласился на сие, и они просили учинить клятву. Хан сказал им: «Не довольно учинить клятву, если кто переступит се (ее) и чрез три года не сочувствует, на того я подниму оружие». В непродолжительном времени Наринь-буру нарушил клятву. Махалянь, получив в сражении сорок лошадей монгольских, вел их в Маньчжурию. Наринь-буру отнял лошадей, а Махаляня выдал монголам. Цьзинь-тайши же помолвленную за бэйлу Дайшаня княжну выдал за монгола, Халкаского князя Чжайсая. В ... году занемогла ханша, пожелала увидеться с матерью. Хан отправил посланника в Ехэ для принятия его. Наринь-буру отказал, а только прислал [487] чиновника Наньтая для навещения. Хан сказал: «Ехэские шуревья без малейшей вины напали на наш острог Хубчу, потом с войсками девяти владений учинили нашествие на мои земли. После раскаяния в неприязненных действиях, заклавши лошадь, помазывая уста кровью, принесли жертву Небу, дали клятву, чтобы соединиться брачным родством и хранить дружество, но вскоре нарушили клятву; помолвленную в дом мой княжну выдали в Монголию. Ныне ханша, будучи опасно больна, пожелала проститься с матерью, но они отказали. Итак, наконец, они нарушили мир и дружество с нами. После сего осталось только начать неприязненные между двумя государствами действия. Я иду наказать ваше княжество и построить город в ваших владениях».

В феврале ... года хан пошел с войсками на Ехэ, штурмом взял город Чжин и Акилань, завоевал семь острогов, положил более 2000 человек и возвратился.

В феврале ... года хан покорил княжество Улаское, и Бучжаньтай бежал в Ехэ. В сие время Наринь-буру уже скончался. Хан чрез отправленного посланника к Цьзинь-тайши и Буянгу говорил следующее: «Я прежде в сражении полонил Бучжаньтая и, избавив от смертной казни, милостиво содержал, сверх сего выдал за него трех дочерей, а он за милости отплатил враждою, посему-то я пошел войною на него и уничтожил его владения. Ныне он убежал к вам, и вы обязаны выдать его». Посланник троекратно ездил, но Цьзинь-тайши и Буянгу не согласились выдать.

В октябре хан пошел на них с 40-тысячным войском. Один солдат перебежал в Ехэ и открыл о времени военных действий. Двор Ехэский собрал всех подданных в одно место, кроме города Усу, где моровая язва свирепствовала. Маньчжурское войско осадило их. Хан говорил жителям городским: «Если покоритесь, то милостиво будут содержать, в противном случае произведу приступ». Жители из города отвечали: «Ваши войска многочисленны, и мы в силах ли противу стать оному. Если милостиво приемлешь, то для чего не покориться?» Итак, начальствующие в городе Хумилсу и Садань отворили город и сдались. Хан наградил их одеянием. Хан выжег ехэские города Чжан, Аданги, Яха, Хэрсу, Хотонь, Хабчжайсай, Огидай, всего девятнадцать мест; взял из города Усу триста семейств и возвратился. Цьзинь-тайши и Буянгу в представленной Минскому двору жалобе писали: «Три владения: Хада, Хуйфа и Ула уже завоеваны князем маньчжурским. Ныне он напал на наши Ехэские владения. Цель его есть, чтобы покоривши все княжества, наконец, завоевать Ляодун и основать здесь столицу. Ныне предприемлет в Кхайюань и Тьхелин открыть конные пастбища». Двор Китайский [488] отправил полковников Ма Ши-наня и Чжеу Да-ци с 1000 искусных стрелков для охранения Восточного и Западного Ехэских городов. Хан, услышав о сем, хотел послать грамоту ко Двору Минскому. Почему сам явился в Фушунь. Полковник Ли Юн-фан встретил его за три ли от города. Хан учтиво принял его. Ли Юн-фан взял его в учебное поле. Хан, вручая ему грамоту, сказал: «Прежде сего? Ехэ, Хада, Ула, Хуйфа, Монголы, Шибэ, Гуалчжа, Чжухэри и Ноинь — всего девять владений соединенными силами — учинили на меня нападение. Я выступил со своими войсками противу их. Небо восстало противу виновных, и мое воинство одержало совершенную победу. Я убил ехэского бэйлу Бучжая, живого полонил Улаского бэйлу Бучжаньтая и увез с собою. В ... году, заклавши лошадь, помазали уста кровью и учинили клятву, желая соединиться брачным родством и не забывать прежней дружбы. Противу всякого чаяния князь ехэский, преступив положенную клятву, не выдал своей дочери, а Бучжаньтай, забыв мои благодеяния, враждою воздал мне за оные, почему я пошел с оружием на него, истребил его воинство, покорил его царство. Бучжаньтай бежал к Ехэскому Двору. Я потребовал его и не выдали. По сей причине я пошел войною на Ехэ. С Минским же государством я ни малейшей вражды не имею и для чего же начинать войну?» Хан, по вручении грамоты Ли Юн-фану, обратно поехал. В . . . году Манголдай, сын бэйлы Бахадар-хана, с прочим говорил хану: «Княжна Ехэская вами сговорена, а ее помолвили за монгола, что может быть обиднее сего? Надлежит, пока еще не выдали ее, выступить в поход, осадить город и получить ее».

Хан в ответ им говорил: «И сие есть важное дело. И, негодуя за отказ в браке, начинать войну не можно почесть справедливостью. Сия княжна для того родилась, чтобы стать источником вражды, а не от случая сие происходило. Три царства: Хада, Хуйфа и Ула единственно за сию княжну имели войну и одно за другим погибли. Итак, очень ясно, что сия княжна произвела вражду и погибли царства. Ныне же китайцы помогают Ехэскому владению. Кажется, что Небо желает погубить Ехэ, ибо Дом сей, раздражая нас, подает повод к великой вражде с напряженною силою. Положим, что подъяв оружие, можно получить княжну, но сие не составит счастья нашего. Если она выдана будет за другого, то также не может быть долговечна. Я вижу, что сия княжна уже истощила меру изливаемых ею бедствий и конец ее близок».

Вообще все князья и чины желали войны и настоятельно просили о сем. Хан в ответе им сказал: «Если бы я по сей причине, воспламенясь гневом, подъял оружие для начатия войны, то бы вы еще долженствовали отсоветовать мне. Я уже [489] давно проникнул в тонкость обстоятельства дела, все обмыслил в уме своем, но исключил сие дело. Для чего же вы столь настоятельно просите о нем? Я не имею негодования, для чего вы столь сильно негодуете? Я совершенно не по сей причине намереваюсь производить войну».

Вскоре Дом Ехэский выдал оную княжну в Монголию, и она в том же году умерла. Князья и вельможи просили объявить войну Минскому Двору, говоря: «Княжне сей минуло 33 года. 20 лет прошло, как она помолвлена была в наш Дом, но поелику Минский Двор начал войну для вспоможения Ехэскому княжеству, то Цьзинь-тайши и Буянгу, надеясь на силу, выдали ее в Монголию. Двор Минский, полагаясь на силу, самовластно действует, противоборствуя воле Неба. Теперь я, опираясь на справедливость, пойду войною на него, без сомнения [Небо] будет содействовать нам. При содействии Неба, мы можем победить неприятелей, но в нашем государстве хлебные запасы не в изобилии, положим, что мы приобретем подданных их, но чем будем пропитывать? Опасно, чтобы нас и своих подданных не довести до истощения. Судя по настоящему времени, нам предлежит принять попечение о своем государстве, укрепить пределы и справить пограничные приготовления. Теперь всего нужнее заняться земледелием и скоплением хлеба».

В феврале 1619 года хан приказал бэйле Дайшаню с шестнадцатью генералами и 5 000 войска занять крепость Чжина для предосторожности противу минских войск, сам же с армиею пошел на Ехэ, и далеко проникнул за пределы оного. От города Хэйт и острога Няхань, не доходя за 10 ли до города Ехэ на востоке, он покорил более 20 острогов и деревень, полонил всех спасавшихся бегством в город, еще получил в добычу весь скот, принадлежавший монгольским подданным ехэским, и во всем порядке обратно пошел. Он поставил лагерь в 60 ли от Ехэ. На другой же день возвратился к своим пределам. Прежде сего Цьзинь-тайши и Буянгу, услышав о выступлении войск маньчжурских в поход, отправили известие к Ма Линю, китайскому генералу в Кхайюани. Ма Линь выступил в поход и остановился за 40 ли от Ехэ, но, увидя превосходство сил маньчжурских, не смел вступить в сражение и отступил. В апреле Минские войска четырех Дорог произвели нападение. Цьзинь-тайши и Буянгу хотели помогать китайцам и пошли с войсками в Чжунгучен, городок Кхайюаньский; но услышав о совершенном поражении Минской армии, возвратились. В сентябре хан пошел с войском на Ехэ. В сие время он уже завоевал китайские города Кхайюань и Тьхелин. Бэйлэ Цьзинь-тайши жил в Восточном, а Буянгу — в Западном городе. Маньчжурская армия прежде пошла на [490] Западный город. Буянгу и брат его Бурхангу, выступив из города с войсками, расположились на высотах, затрубили в рога, ударили в бубны, но воззрев на многочисленность и стройность войск маньчжурских, увидели, что они не в силах устоять, и в смятении возвратились в город.

После сего бэйлы облегли их. Хан, предводительствуя большою армиею, облег Восточный город. Сначала взяли предместья, потом солдаты, подступив к городу, приставили лестницы и кричали, чтобы Цьзинь-тайши сдался.

Цьзинь-тайши в ответ им сказал: «Мы не китайские солдаты и вообще герои и не пожелаем добровольно покориться вам, вместо того, чтобы сдаться вам, лучше умереть в сражении!»

Итак, хан повел войска на приступ. Обе армии вступили в сражение. Каменья, подобно граду, сыпались. Со стен действовали из огнестрельного оружия, бросали огромные каменья, катили бревна. Маньчжурские войска, стоя под стрелами, каменьями, подкапывали город и когда обрушили стену, то вступили в город. Пораженные неприятели все рассеялись. Хан послал людей со значками, запрещая солдатам безвинно убивать людей. Еще послал в город объявить, что покоряющиеся будут пощажены от смерти. После сего жители города все сдались. Цьзинь-тайши с женою и малолетним сыном ушел в высокие палаты. Маньчжурские войска облегли его и кричали, чтобы он скорее сдался, а иначе учинят приступ. Цьзинь-тайши говорил им: «Я не мог устоять в сражении, по взятии города могу ли устоять в одном своем доме? У вас есть царевичи — четыре бэйлы, рожденные от моей сестры меньшей. Увидевшись с ними, узнав сущность клятвы, я могу сдаться». В сие время четыре бэйлы осаждали Западный город. Хан позвав их к себе, сказал: «Дядя ваш желает переговорить с вами и по свидании с вами сдаться. Если он сдастся, то, кончено, если же не сдастся, то разрушьте палаты его». По прибытии четырех бэйлы. Цьзинь-тайши говорил: «Я не знаю моих племянников в лицо и не могу различить точно ли это они».

Маньчжурский генерал Фэйиндун и зять ханский Дархань сказали ему: «Ты посмотри на прочих, есть ли между ими столь рослые и видные, как наши четыре бэйлы. Думаем, что ваши посланники часто говорили тебе о них и ныне нет ни малой трудности распознать их. Но если не веришь, то прежде во время договора нашего о мире сюда приехала одна женщина: сия женщина была кормилицею сына твоего Дэлкэра и еще жива. Пошли ее посмотреть».

«Для чего, — говорил Цьзинь-тайши, — употреблять здесь женщин? Судя по виду и тону сих князей, кажется, что они [491] не получили от отца повеления дружелюбно принять меня, и обольщают меня сойти с палат для того, чтобы умертвить.

Потерявши каменный город с железными вратами, хотя защищался в доме сем и буду сражаться, но не могу одержать победы. Но как отцы мои жили в сей земле, я родился в сей земле, возрос в сей земле, то здесь же должен и умереть». Четыре князя сказали ему: «Ты несколько лет изнурял своих подданных, но построенные два города теперь оба разорены, и для чего ты держишься в одном сем доме, ты желаешь обольстить других, чтобы вместе с тобой погибли, но уверен ли ты, что они согласятся на твои мысли? Для чего же ты говорил, что после личного договора с нами сдашься? Разве мы не в силах оружием взять тебя и положить клятву с тобою? Мы теперь здесь. Если сдашься, то отведем к его величеству, родителю нашему, а жизнь и смерть зависит от его воли.

Сверх сего, в прошлое время ты помышлял об истреблении родственников, мы всегда желали заключить мир с тобою, отправили к тебе до тридцати посланников, но ты презрительно смотрел на наше государство; говорил, что мы от страха просим мира, убивал наших послов или удерживал их у себя и сими поступками навлек на себя настоящую погибель. Если наш родитель воспомянет твои злодеяния, то не избегнешь казни; если же для нас пощадит тебя, то спасешься». Троекратно уговаривали Цьзинь-тайши, но он держался прежних слов и не сходил. Четыре бэйлы сказали ему: «Ты говорил, что по приходе нашем сойдешь, и мы пришли. Если поспешишь сойти, то представим тебя нашему родителю, а иначе мы уйдем!»

«Постойте, племянники! — говорил им Цьзинь-тайши, — Я пошлю приближенного вельможу Арташия к вашему государю, чтобы посмотреть на вид и слова его и по возвращении его сойду». Итак, Арташи отправился к хану.

Хан, укоряя его, говорил: «Не ты [ли] произвел вражду между шурином и мною и привел 400 тысяч войск китайских на мои границы; вообразив сие, надлежало бы казнить тебя, но как дело сие прошло, то и не обвиняю тебя. Возвратись и скажи, чтобы бэйлы вместе с ним приехали».

Арташи по возвращении уговаривал Цьзинь-тайши, но он не послушал и сказал: «Я слышал, что сын мой Дэлкэр, будучи ранен, находится в доме. Позовите его и я, увидевшись с ним, сойду». Четыре бэйлы призвали Дэлкэра, и он увиделся с ним. Дэлкэр говорил своему отцу: «Мы проиграли сражение, и город взят. Теперь не для чего держаться в сих палатах. Лучше сойди и ожидай жизни или смерти».

Он уговаривал его до четырех раз, но Цьзинь-тайши [492] никак не соглашался. Четыре бэйлы хотели связать Дэлкэра Дэлкэр сказал им: «Я прожил тридцать шесть лет и сегодня должен умереть. Лучше убейте меня. Для чего связывать?»

Четыре бэйлы донесли слова хану. Хан сказал: «Сын уговаривал отца к сдаче, но сей не послушал. И так, отец виноват. Он достоин казни, но не умерщвляйте сына».

Дэлкэра представили хану, который приказал бэйлам обедать с ним за одним столом, сказал: «Это брат ваш, дружелюбно обходитесь с ним». Цьзинь-тайшиева жена, которая, последуя мужу, не сходила, наконец, с малолетним сыном поспешно сошла. Цьзинь-тайши стоял, натянувши лук, окружающие его были в латах. Маньчжуры взяли топоры и начали рубить палаты. Цьзинь-тайши пустил огонь и зажег весь дом. Генералы подумали, что Цьзинь-тайши уже умер и велели солдатам обратно итти, как Цьзинь-тайши посреди пламени сам сошел, был схвачен солдатами и удавлен. В сие время бэйлы, облегшие Западный город, склоняли его к сдаче, но безуспешно. Когда же Восточный город был взят, от Буянгу к Бурхангу пришли в великий страх и послали людей сказать, что они желают сдаться, но по сомнению не смеют выйти. Старший бэйлэ сказал им: «Прежде велели было вам сдаться, но вы не послушали, когда же большая армия пришла сюда, то можем ли отпустить вас. Я, почитая вас племянниками, из любви хотел было сохранить жизнь вам, посему и велел вам сдаться. Если вы будете сражаться, то все погибнете от рук солдат наших, если сдадитесь, то останетесь в живых. Если подлинно желаете сдаться, но опасаетесь быть убитыми от нас, то наперед пошлите вашу мать. Мать ваша есть тетка нам, ужели женщину убьем?»

Буянгу и Бурхангу паки отправили людей постановить условие, сверх того желали, чтобы были оставлены в том же городе. Старший бэйлэ, рассердившись, сказал: «Если взяли Восточный город, то ужели не в силах будем взять Западный и оставя вас в сем городе уйдем? Поскорее сдавайтесь, иначе же по прибытии родителя нашего учиним приступ, а когда возьмем город, то вы должны лишиться голов». Итак, Буянгу и Бурхангу послали мать свою, которую старший бэйлэ с учтивостью принял. Мать их говорила: «Вы не положили клятвы и посему дети мои находятся в сомнении и страхе». И так, старший бэйлэ, надрезав ранку, клявшись, говорил: «Если вы сдадитесь и я [вас] погублю, да приидет погибель на меня, но если после клятвы не сдадитесь то пусть погибель приидет на вас. Если не сдадитесь, то по взятии города не избегнете казни».

Итак, выпил полкубка клятвенного вина, а другую послал к князьям Буянгу, Бурхангу. После сего отворили город и [493] сдались. Старший бэйлэ повел Буянгу к хану. Буянгу паки остановил лошадь. Старший бэйлэ, взяв ее за узду, сказал:

«Ты вовсе не герой. Дал слово; для чего же еще колеблешься в нерешимости?» Итак, представил его хану. Буянгу встал на колени неучтиво, преклонил только одно колено и, не поклонившись, встал. (По этикету полагалось пасть ниц. (Прим. ред.) ) Хан сам подал ему золотой кубок вина. Буянгу по-прежнему неучтиво поступил: преклонил одно колено и притом в сторону, вино не все выпил, а только обмочил губы, сверх сего встал, не поклонившись. Хан сказал старшему бэйлэ: «Увези его обратно в Западный город». В сей день хан глубоко воспомянул все прежнее и сказал: «Я не хотел было воспоминать прежние злодеяния и думал, даруя жизнь ему, благосклонно содержать, но, напротив, не приметил в нем ни малых знаков радости, кроме вражды и злости, сверх того, при поклонении ни мало не хотел унизиться. К чему оставлять подобного человека?» В ту же ночь повелел удавить его. Младший брат его Бурхангу прощен для старшего бэйлэ и оставлен в ехэском гарнизоне. Китайский полковник Ма Ши-нань с прочими и 1000 солдат его — все преданы смерти. Ехэские города до единого сдались.

Тулунь. По Маньчжурской истории: вначале некто Тулуньский князь Никань-вайлань втайне склонил китайского генерала Ли Чен-Ляна с войсками напасть на Атая, князца в городе Гулэ, и Ахая, князца в городе Шацьзи. Ли Чен-лянь по условию с Никань-вайланем пришел с войсками двух Дорог — Ляоянской и Гуаннинской. Он с Ляоянским генералом порознь напал на помянутые два города. Вскоре взяли Шацьзи и убили Ахая, потом соединенными силами осадили Гулэ. Атаева жена была дочь Лудунева, внука отца первого хана маньчжурского. Сей, услышав о давней осаде города, опасался, чтобы не погибли внуки его, вместе с отцом своим отправился для избавления ее. При их прибытии Ли Чен-ляновы войска продолжали сражение. Он, оставя отца своего подождать за городом, сам вошел в город, чтобы взять внука с собой, но Атай не отпустил. Отец его, долго дожидаясь за городом, и сам вошел в оный, чтобы проведать. Комендант Гулэский весьма укрепился, и Ли Чен-лян не мог взять города, почему начал обвинять Никань-вайланя в затеях. Никань-вайлань от страха сам пришел к городу и уговорил городских солдат, чтобы убили Атая и сдались.

Ли Чен-лян выманил до единого жителя из города и всех побил. Никань-вайлань еще склонил китайцев убить обоих князей маньчжурских. Первый хан маньчжурский, получив известие о сем, крайне тронулся и воспламенился сильным гневом. Он послал объявить пограничным китайским [494] офицерам, что они без причины убили деда и отца его и он объявляет себя непримиримым врагом Китаю.

Минский Двор отправил посланника с извинением, что сие не с намерением, а по ошибке учинено. Итак, возвратил тела обоих князей. Хан сказал посланнику: «Деда моего к отца Никань-вайлань. изменнически погубил. Если выдадите его, то дело будет кончено». Китайский посланник не послушал. Напротив Никань-вайлань принуждал еще хана поддаться Китаю. Хан сказал ему: «Ты был подданный моего, отца и, приведши китайские войска, погубил моего деда и отца. Жаль, что я не могу убить тебя из своих рук, как не могу, последуя тебе, искать спасения?» С сего времени хан почувствовал сильную к нему ненависть.

Случилось, что Суксохоского айманя Гуала, старший брат Сорхуского князца Номины, был оклеветан Никань-вайланем. Китайский Фушуньский комендант взял его под суд. Номина и князцы того же айманя, Цьзимухуский Гахоманьсосху, Гухэский Чаншу и брат его Яншу общевознегодовав на сие, положили в совет, чтобы поддаться маньчжурскому бэйлэ. По утверждении мнения сего, они сами отправились к нему. Хан, убивши вола, принес жертву Небу и. положивши клятву, отпустил их. Хан денно и нощно единственно помышлял об отомщении и с 13 латами, оставшимися после отца его, предпринял итти войною на Никань-вайланя. В 1583 году хан, имея 25 лет от рождения, в июне пошел осаждать Никань-вайлань в городе Тулуни. Никань-вайлань благовременно узнал о сем и, забрав свое семейство, удалился. Хан приступом взял город Тулунь и возвратился.

В августе 1586 года хан узнал, что Никань-вайлань живет в городе Олхони и снова повел войска на него. В сие время за городом ехали более сорока человек, которые, желая избежать войны, вооруженные пустились в путь. Впереди ехал один в валяной шляпе в черных стеганых латах. Хан усмотрев его, подумал, что это Никань-вайлань и устремился за ним. Помянутые сорок человек, окружив его, изязвили стрелами. Он, получив более тридцати ран в грудь и спину, и еще продолжал сражаться, застрелил восемь человек, зарубил одного, прочие обратились в бегство. Он штурмом взял город Олхонь, но не мог найти Никань-вайланя и убил 19 китайцев, живших в городе. Он захватил шесть человек, ранивших его, отправил к китайским пограничным чиновникам, чтобы выдали Никань-вайланя, в противном случае угрожал итти войною на Китай. Китайские пограничные чиновники паки послали сказать: «Никань-вайлань вступил в подданство китайское и права запрещают выдать его, но приезжайте сами и убейте его, это можно». Хан отправил Чжайсая с 40 [495] человеками. Никань-вайлань, услышав о приезде маньчжуров, хотел укрыться, но китайцы не дозволили. Итак, Чжайсай отрубил его голову и представил хану.

Боровой Аймак. Боровой Аймань у Восточного Моря от города Хуньчуни на юго-востоке. Все лесистые места по берегам Восточного Моря называются борами.

В 1607 году Хан послал 1000 солдат противу Борового Восточного Моря. Они полонили 2000 человек и возвратились. В 1610 году еще отправил 1000 человек воевать Хуескую Дорогу Борового Айманя. Они положили 2000 семейств и возвратились. Турын, князец Суйфыньской Дороги был ограблен от людей Яланьской Дороги Борового Айманя, почему в исходе того же года хан отправил Эйду с 1000 человек воевать Яланьскую Дорогу. Эйду сначала отправился в четыре Дороги Борового Айманя, а именно: в Нариньдулу, Суйфынь, Нингуту и Нимгу, позвал князцов сих Дорог: Кангурия, Кэхдурия, Ангу, Минганьту, Урукэя, Сэнгэникэрия, Тансунгу и Екшу; велел им с семействами ехать вперед. Прибыв с войсками в Яланьскую Дорогу, завоевал оную и, полонив более 10 тысяч человек, возвратился. В 1611 году приказал Абатаю, Фэиндуну и Аньфэйянгую с 1000 солдат итти воевать Ургускую и Ченьмурынскую Дороги Борового Айманя, которые и завоеваны. Вскоре за сим поддались чжакутасцы из Борового Айманя. Хан подарил им 30 лат и отпустил обратно.

Они подарили сии латы боровым жителям берегов Амурских, которые пробовали стрелять по ним на дереве, сверх сего они, желая пользоваться холстами Улаского княжества, склонились на приглашение бэйлы Бучжаньтая. В исходе того года (в начале нашего следующего) хан отправил 2000 войска воевать городок Чжакуту. Предложили жителям сдаться, но не послушали. После трехдневного облежания город был взят приступом. Было более 1000 человек убито и более 2000 взято в плен. На возвратном пути в окрестных Дорогах склонили 500 семейств в подданство, которые препоручены Тулэшеню и Элэшеню для препровождения.

Вскоре в 1614 году хан отправил 500 солдат для завоевания Яланьской и Силиньской Дорог из Борового Айманя. Они приняли в подданство 200 семейств, взяли в плен 1000 человек и возвратились. В исходе 1615 года хан отправил 2000 человек войска воевать Восточный Эхэкурын Борового Айманя. Пред сим жители эхэкурынские говорили маньчжурскому правительству: «Все говорят, что вы храбры, попробуйте дать сражение с нами». Ныне же войска Восьми Знамен отправлены к ним двумя дорогами; склоняли эхэкурынцев покориться, но не послушали, почему солдаты пошли [496] с барабанным боем, перешли тройной ров, разломали наделы, взяли город, убили 800, полонили 10 тысяч человек, водворили жителей, внесли в перепись 500 семейств. После сего войска все возвратились.

Аймань реки Суксохо за 500 ли от Гирини на юго-западе.

По Маньчжурской истории:

В октябре 1585 года хан приступом взял Суксохоского Айманя город Аньтугуардьзя и казнил начальствующего Номоханя. В июле 1586 года приступом взял Хуньхэского Айманя острог Бэйхунь.

В августе осадил Чжеченьского айманя город Томохо, но по причине грозы возвратился; через несколько дней хан паки пришел с войском, и жители добровольно сдались. В июле 1587 года приступом взял Чжеченьский Горный Острог, полонил владельца острожного Артая и предал смерти. В сентябре отрядил рыцаря Эйду с войсками воевать город Барду. Он не мог перейти через реку Хуньхэ по причине прибыли ее, почему велел солдатам переправляться по канату подобно руну рыб, и сам с несколькими лучшими солдатами наперед пошел осаждать Барду, приставил лестницы и полез на стены.

Жители начали отражать. Эйду, перешагнув через зубцы, начал сражаться. Он получил около 50 ран, но еще продолжал отчаянно сражаться. Жители пришли в смятение, и город был взят. Хан паки сам выступил с войсками, приступом взял город Дунчен, склонил владельца Чжаная в подданство и возвратился. В октябре 1588 года хан с войсками ночью проходил чрез земли Дунсинги, тогда упала звезда с неба величиною в полную луну и разлила такое сияние, что солдаты и лошади перепугались. Хан узнал, что это есть предвестие взятия города, почему учинил приступ и взял город, казнил начальствующего Дайту Моргэня. В феврале 1589 года пошел с войсками на Чжаоцьзя, приступом взял сей город и, казнив начальствующего Нингуциня, возвратился.

Дорога Хайлань от Гирини на юго-востоке. Сей город основан при Цьзиньской династии.

Упраздненная Дорога Шуайбинь от Гирини на юго-востоке. По Цьзинской географии город Шуайбинь основан при Ляоской династии и учинен губернским. В 1124 году перенесено сюда правление Хайланя, отстоящего за 1000 ли.

Упраздненная Дорога Хологэ от Нингуты на востоке, учрежден при Цьзиньской династии.

Ула. По Маньчжурской истории: Улаские предки носили наименование Хулуньского Дома, по прозванию Нара. Родоначальник оного Наци-буру. В четвертом колене Дулшань родил двух сыновей: старшин — Хэишна-дуду, младший — Гудуйчжуянь, Гудуйчжуянь родил Тайлиня, Тайлинь родил [497] Буяня, Буянь принял в свое подданство окрестные поколения; построил город на берегу Улы в урочище Хунни и владение наименовал Ула, а подданные придали ему титло бэйлы. Он родил двух сыновей: старший назывался Бухань, младший — Богдо. По кончине Буяня, сын Бухань следовал, по кончине Буханя сын Маньтай следовал.

В июле 1593 года Маньтай, вовлеченный ехэским бэйлэю, соединился с ним для нападения на маньчжурский острог Хубчу, но хан разбил их и обратил в бегство. В октябре Маньтаев младший брат — Бучжаньтай, последуя бэйлам Ехэскому и Хадаскому, всего с войсками девяти поколений напал на пределы маньчжурские. Хан сразился с ними у горы Гулэ. Войска девяти владений, будучи разбиты, побежали. Ехэский бэйлэ Бучжай был убит. На другой день привели одного пленника и говорили: «Мы поймали одного человека и хотели было убить его, но он кричал, чтобы не убивали его, а желает выкупиться, почему мы и привели его, связанного».

Хан спросил его, кто он таков? Пленник отвечал, что он Улаского бэйлы Маньтая младший брат — Бучжаньтай, но опасаясь, чтобы не быть убитым, не смел объявить о себе, а теперь перепоручает себя в полную волю хана. После сих слов он учинил поклон. Хан сказал ему: «Из вас целые девять айманей соединенными силами напали на безвинного, но Небо покарало вас. Вчера Бучжай убит, сегодня ты взят в плен и также был бы убит, но я, увидев тебя, не могу попуститься на сие. Есть пословица: славнее даровать жизнь, нежели отнять оную у человека; славнее давать, нежели брать у человека». Итак, хан приказал развязать его, подарил ему рысью шубу и благосклонно содержал. В 1596 году хан отправил вельможей тулэшень-Хуанчжаня и Болхонь — Фэйянчжаня проводить Бучжаньтая в свое отечество.

В сие время Улаский бэйлэ Маньтай с сыном отправился в урочище Суганьянь-Силань. Когда Бучжаньтай приехал, то дядя его Хиння хотел и его убить, но как два маньчжурские вельможи крепко охраняли его, то не мог погубить и сам бежал в Ехэ. Тулэшень-Хуанчжань возвел Бучжаньтая на престол Улаский и возвратился. Бучжаньтай отправил посланника для заключения клятвы, тронутый сугубым благодеянием хана, почитал его за отца и выдал младшую сестру свою за бэйлу Шурхация.

Вскоре приехал к хану с 300 человек и хан выдал за него дочь Шурхациеву, дал ему десять жалованных грамот, подарил шестьдесят лат и с честью отпустил его. В непродолжительном времени Бучжаньтай нарушил положенную клятву, препроводил к Ехэскому бэйлэ Наринь-буру трех депутатов, избранных народом двух Дорог: Аньчулакуской и Нохэской [498] из Баркасного Айманя, находившегося в подданстве у маньчжуров, и купно доставил к ним Наринь-буруева посланника, отправленного для привлечения Дорог Аньчулакуской и Нохэской (в войну). В 1599 году хан отправил бэйлу Чжуина и начальников гвардии Фэиндуна и Гагая с 1000 человек противу Аньчулакуской Дороги. Они взяли более 20 острогов и деревень, склонили всех жителей в подданство и возвратились. В феврале 1607 года Чемутхэ, начальник города Фэйю в Аймани Варкаском, явился к хану и говорил: «Мы за отдаленностью и трудностью нашей земли по необходимости поддались Уласкому владельцу. Ныне улаский бэйлэ Бучжаньтай бесчеловечно поступает с нами. Просим принять нас в подданство и перевести на другое место». Хан повелел бэйлам Шурхадию, Чжуину и Дайшаню и генералам Фэйиндуну и Хурханю итти с 3000 войска для перенесения города Фэйю. Сия ночь был пасмурна и темна, на главном знамени корпусном показалось сияние, которое исчезло, когда наклонивши смотрели на него, но когда поставили, то сияние по-прежнему показалось. Шурхаци сказал: «Я от самого детства находился в походах при государе и много прошел земель, но еще не видал такого чуда. Это не есть благополучное предвестие». Он хотел было обратно итти. Чжуин и Дайшань говорили ему: «Счастливое или несчастливое, но предвестие уже утверждено. Мы еще ничего не видали и вдруг возвратимся. Что донесем государю?» И так решились итти далее: прибывши к городу Фэйю, забрали пятьсот семейств, живших в окрестных деревнях, и препоручили Хурханю вести их вперед под прикрытием трехсот человек. Бучжаньтай с десятитысячным корпусом преградил ему дорогу. Хурхань, видя сие, велел 500 семейств укрепиться на вершине горы, дал им сто человек для охранения и наскоре отправил известие к бэйлам Заднего корпуса.

В сию ночь пришли 10 тысяч улаского войска, а Хурхань имел только 200 человек. Обе стороны расположились лагерем на двух сторонах гор друг против друга. Улаский корпус весь учинил нападение на 200 человек. Маньчжурский генерал Янгури наскоре прискакал и, вперед устремясь на неприятеля, убил семь человек. Со стороны маньчжурской ранен только один человек. Улаское войско, отступив за реку, взошло на гору и не смело итти вперед. Оба корпуса расположились лагерем друг против друга. Пополудни маньчжурские войска все собрались и переправились за реку. Чжуин и Дайшань, каждые командуя пятьюстами, двумя дорогами потянулись подле гор и учинили мужественное нападение. Улаское войско было совершенно разбито. Дайшань погнался за уласким главнокомандующим, бэйлэю Богдо и убил его. [499]

В сие время день был ясный. Вдруг сделалось пасмурно, выпал сильный снег с морозом. Множество израненных неприятелей и спасавшихся бегством погибло на дороге. В сем сражении убили бэйлу Богдо с сыном его; бэйлу Чайчжу и бэйлу Хурибу взяли в плен, побили 3000 солдат, получили в добычу 5000 лошадей и 3000 лат. По возвращении из похода, всякий получил должное награждение. В 1608 году хан отправил бэйл Чжуина и Эминя с 5000 войска на Улаское владение. Они облегли городок Ихань и, взявши его штурмом, побили 3000 человек, получили в добычу 300 лат и, полонив гарнизон, возвратились. В сие время улаский бэйлэ Бучжаньтай, соединившись с корциньским бэйлэю Унгадаем, выступил с войском в поле за 20 ли от города Улы и, посмотрев издали на маньчжурское войско, увидел, что не в силах противустать оному, почему вступил в договоры и обратно ушел. Бучжаньтай, после потери города Ихань, почувствовал страх и отправил посланника, чтобы заключить дружбу и положить клятву. Он арестовал 50 человек подданных ехэского бэйлы Наринь-буру и препроводил к маньчжурскому хану, который всех предал казни. Вскоре паки нарушил клятву и двукратно нападал на Хурхаскую Дорогу Борового Айманя, зависевшего от маньчжуров.

В октябре 1612 года хан сам выступил в поход. Войска подошли к Уле. Хан сам под желтым зонтом с барабанным боем шел по берегу Улы. Бучжаньтай вывел к реке войска, чтобы дать сражение. Видя блеск лат на солдатах маньчжурских, превосходство и исправность армии их, каждый улаский воин вздохнул и потерял дух сражаться. Хан пошел вниз по берегу реки, взял пять городов прибрежных и положил Цьзиньчжеуский гарнизон. Сей город лежал в двух ли от западных ворот главного Бучжаньтаева города по западную сторону реки.

В ноябре хан принес вола в жертву Небу и знамени и простоял здесь три дня. Бучжаньтай днем выводил войско из города и стоял на противоположном берегу реки, а в ночи уходил в город для отдыха. Бэйлы просили хана, чтобы, переправляясь через реку, учинить нападение.

«Не должно делать сего, — сказал им хан. — Вы хотите с поверхности исчерпать воду. Здесь надлежит дойти - до источника. Например, посекая большое дерево, можно ли вдруг повалить его? Надлежит топором подрубить и обсечь его и тогда удобно повалить. Ныне вы в один раз желая покорить равносильное нам большое владение, можете ли совершенно успеть в своем предприятии? Прежде следует покорить внешние города, зависящие от Улы. Когда Бучжаньтай останется в одном своем доме, то он может ли почитаться [500] владельцем, когда не будет рабов, и государем, когда не будет подданных?»

Итак, он повел войска и разорил шесть городов, выжег домы и провиант свез к перевозу чрез Фулэшань. Бучжаньтай прислал посланника с предложением, что хан, будучи раздражен, подъял оружие и пришел с войсками сюда, теперь гнев его должен утихнуть. Пусть хан, склонясь на его прошение, оставит приказание и возвратится. После сего сел с шестью чиновниками в лодку и, остановись на середине реки, с коленопреклонением молил хана, говоря: «Пусть Улаское царство будет под твоею державою. Не сожги весь провиант». Он, кланяясь, не переставал жалобно просить. Хан, надев латы и оседлав лошадь, выехал пред армиею, сопровождаемый князьями и чинами. И, въехав в воду по брюхо лошади, корил (упрекал) Бучжаньтая, говоря: «Прежде я полонил тебя в сражении и даровал тебе жизнь, содержал тебя и доставил тебе Улаский престол, выдал за тебя третью дочь, соглашался положить с тобою семь клятв, но ты, пренебрегая Небом и Землею, несколько раз нарушал клятвенный договор: двукратно нападал па принадлежащую нам Хурхаскую Дорогу, хотел отнять помолвленную мною Ехэскую княжну, сверх сего, стрелял свистящими стрелами в дочь мою; я выдал дочь в иностранное владение, и из уважения надлежало учинить ее княгинею, напротив, она переносит толикие обиды и жестокости, без причины принимает поношение и для других государей неприятно, кольми паче для меня. Есть пословица: раздроби кости, но не порочь славы. Я не восхищаюсь сим походом, но ты, забыв благодеяния, производил неустройства и я пришел с оружием наказать тебя».

Бучжаньтай в ответ сказал: «Конечно, есть люди, которые посевают вражду между нами. По благодеяниям я почитаю, тебя отцом, и настоящее несогласие проистекло от переносов и наветов». Бучжаньтаев же брат Халхама просил только великодушно простить их. Хан сказал: «Если все сие подлинно неосновательно, то отдай сына своего и детей главных чиновников в аманаты, тогда я увижу твою искренность, в противном случае не поверю». После сего возвратился в лагерь; прожил в Уле пять дней, на возвратном пути у горы Имаху на берегу Уласкора построил деревянный город и оставил здесь 1000 человек гарнизона.

В феврале 1613 года хан получил известие, что Бучжаньтай отправляет сына своего Чжоциная и детей 17-ти чиновников аманатов в Ехэ. Из сего увидел, что Бучжаньтай не может образумиться и на другой же день выступил с большою армиею в поход противу его. Бучжаньтай назначил день для [501] отправления аманатов в Ехэ, но хан одним днем предупредил его и, взявши приступом улаский город Суньчжату, покорил еще два города Одо и Омо.

В сие время Бучжаньтай с 30-тысячною армиею прошел город Фулху и расположился лагерем. Князья и генералы маньчжурские просили дать сражение. Хан учинил распоряжение, и армия пошла вперед. Бучжаньтай выступил из Фулхи с 30 тысячами войска и, спешившись, выстроил к сражению. Две армии стояли не с большим в ста шагах друг от друга. Маньчжуры также спешились и начали сражение. Стрелы, подобно граду, сыпались; крики потрясли небо. Хан мужественно один устремился на неприятеля. Князья и генералы следовали за ним. Они совершенно разбили улаское войско и из десяти до семи было раненых, прочие же, побросав латы, спаслись бегством. Пользуясь сею победою, маньчжуры немедленно овладели воротами городскими. Хан взошел на западную башню и на стенах повсюду поставили маньжурские знамена. Бучжаньтай, имея при себе около ста остальных солдат, наскоре возвратился к городу, но, увидя па степах маньчжурские знамена, крайне испугался и бежал. Бэйлэ Дайшань с отборными солдатами преградил ему дорогу. Бучжаньтай, видя, что не в силах устоять, обратился в бегство. Он еще потерял около половины солдат, остальные же разбежались. И он один только бежал в Ехэ. Маньчжуры получили в добычу множество лошадей, лат и оружие.

Царство Улаское уничтожено, и многие родственники Маньтаевы и Бучжаньтаевы получили чины. Хан отправил посланника в Ехэ требовать, чтобы выдали Бучжаньтай, но Ехэский бэйлэ Цьзинь-тайши отказал. Хан обратил оружие на него и уничтожил царство Ехэское, о чем пространнее смотри в описании Ехэ.

Чахар. По Маньчжурской истории Чахарский Линдань-хан, потомок Дома Юань, внук Цицин-ханов, в 1619 году отправил посланника к маньчжурскому хану с грамотою, в которой титуловал себя: предводительствующий 400-тысячною армиею монгольский государь Батур-Чингис-хан. Выньди второй, хан маньчжурский в 1628 году сам выступил в поход противу его и поразил войска его у Сирхаша и Туиндакту и преследовал бегущих до гор Хиньганских.

В 1632 году Линдань-хан напал со своими войсками па монголов около Шара-мурэни кочевавших. В мае 1633 года хан Выньди второй сам выступил в поход противу его и остановился у реки Ляо. По причине водополи (Половодья. (Прим. ред.) ) обоз переправили на судах, а войска переплыли на лошадях, что не менее как [502] в двое суток кончено. По переправе чрез Хинганьские горы пришли к озеру Дал-нору. Оно в окружности содержит около 80 ли. С востока и запада впадают в него три реки, но вода горная не годится для питья. От Шенцьзина лежит за 1300 ли к северу.

Чахары, услышав о нашествии войск маньчжурских, все пришли в ужас и не знали, что предпринять. Линдань-хан, приметив беспокойствие во всех, увидел, что государство его в неизбежной опасности, бежал со своими подданными на запад и отправил людей в Хухэхото, чтобы, забрав жителей и скот, все переправить за Желтую реку. Один перебежчик донес, что хан бежал в Хухэбэмо за месяц пути от Далнора. Хан Выньди сказал своим князьям и генералам: «Чахары знают, что я пришел с исправным войском и без сумнения не посмеют противостать нам. Чем теснее преследовать, тем более будут бежать. У нас лошади тощи и в провианте недостаток. Лучше итти в Хухэхото и там пока постоять». В июне армия остановилась в Мурухаракцини. Отсель хан послал 20 тысяч войска для взятия Хухэхото.

Вскоре сам хан прибыл в сей город. В феврале 1634 года маньчжурский хан, получив известие, что рассеявшиеся чахары бродят в Сирхашботу, отправил отряд солдат, которые убили около 80 человек, и несколько сот выростных и малых взяли в плен. В июле хан остановился с войском на южном берегу Хараусы. Здесь привели одного пленника, который сказал, что он бежал из чахаров и желающие покориться уже все в дороге. Хан отправил трех генералов с войсками для принятия их. Прежде сего Линдань-хан переправился за Желтую реку на запад и ушел к тумотам. Подданные его, будучи прежде утесняемы им, большею частью в дороге отпали от него, из скота множество подохло, по издержании припасов начали убивать людей для пищи, нападать друг на друга и рассеиваться. Линдань-хан хотел бежать к тангутам, но еще до положенного времени умер от оспы в Шаравэйгуре.

Хан напал на китайский город Инчжеу и пошел обратно. По прибытии к городищу Шандускому на дороге встретился с чахарским чжайсаном и другими чинами, которые пришли с несколькими десятками тысяч народа сдаться хану, равно покорились все семейство и Двор Линдань-ханов. Сын его Эчже со своим народом жил в Ториту. В начале 1635 года хан отправил 10-тысячный корпус противу его.

Итак, он добровольно сдался. При сем случае у матери Эчжеевой найдена престолонаследственная печать Юаньского Двора с китайской надписью. С того времени, как последний император Юаньский Шуньди увез ее с собою в степь [503] и потерял, она пропадала более 200 лет. Один монгол, пасший овец при подошве горы приметил, что один баран не ест траву, а только копытом бьет землю, монгол открыл здесь печать и доставил Юаньскому потомку Бошокту-хану, после же она перешла к Линдань-хану, а ныне бэйлы поднесли ее Выньди, маньчжурскому хану, и принесли поздравление. Выньди принес благодарение Небу; поддавшихся чахаров распределил на восемь Знамен. Эчжею дал княжеское достоинство, а матери его — удел земли. Прежде сего князья и первые чины просили хана, по причине великих подвигов и дел, принять титло императора, но хан с твердостью отказался.

Ныне же, когда разные монгольские князья, равно и Чахарское царство, покорились, сверх сего и престолопреемственная печать получена, снова троекратно просили хана, что надлежит горе соответствовать воле Неба, долу согласиться на общее всех желание, почему хан сим, принесши жертву во Храме Неба и праотцов, принял титло императора и царство свое наименовал Дацин, т. е. Великое Цинское. 1636 год есть первое лето сего Нового Царства.

ИЗ ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ МАНЬЧЖУРИИ

(Фрагменты летописи, переведенные Н. Я. Бичуриным).

По Маньчжурской истории; в 1588 году Хан Гаоди для открытия источников к обогащению начал с китайцами торг в крепостце Фушуни, Айцы, Цинхэ и Кхуаньтяни. После сего казна обогатилась и народ стал достаточен. В мае 1618 года хан Гаоди с 20000 пехоты и конницы пошел воевать с Китаем. Пред походом объявил пред Небом сии крайне побудительные причины войны. После сего разделил войско на две колонны, войскам Левых четырех Знамен приказал взять: Дунчжеу и Магыньдань, сам же, предводительствуя четырьмя Правыми Знаменами и отборными солдатами, Восьми Знамен, пошел брать Фушунь. Пред рассветом, облегши город, отправил письмо к командующему, полковнику Ли Юн-фану. Ли Юн-фан по получении письма взошел на южные врата договариваться о сдаче, а между тем приказал солдатам приготовляться к обороне. Маньчжуры, видя сие, тотчас приставили лестницы и в то же время влезли на стены, почему Ли Юн-фан вышел и сдался. Он представлен был хану, который сидя на лошади, благосклонно принял его. Почему взяли три города: Фушунь, Дунчжеу и Магиньдань. Хан оставил в Фушуни 4000 войска, чтобы разорить стены городские, и сам с главною армиею возвратился. [504]

По Маньчжурской истории:

в июле 1619 года хан Гаоди пошел с сорокатысячною армиею противу Китая. После трехдневного пути случился сильный дождь и река прибыла. Хан говорил к бэйлам и генералам: «Возвратиться или продолжать поход? Дорога грязна и на перевозах вода прибыла, что для похода войска затруднительно. Если простоять день-другой, чтобы вода сошла и земля подсохла, то опасно, чтобы беглецы не открыли нашего намерения взять Кхайюань. Чтобы навесть сомнения, надлежит поворотить к Шеньяну». Почему отправил сто человек в Шеньян, которые, убивши 30 человек и полонивши 20, возвратились. Между тем соглядатаи осмотрели, что около Кхайюани нет дождей, дороги сухи и через реки можно переправляться. Итак, хан с большою армиею приближался к Кхайюани. Китайский генерал Ма Линь, командовавший в городе, оставил небольшую часть солдат на стенах, прочие же войска все выстроил вне четырех ворот городских.

Маньчжуры, взяв щиты и лестницы, пошли на приступ и с особым корпусом, напав на войска, за восточными воротами выстроенные, разбили их. Китайские войска бросились в город и стеснились в воротах. Маньчжуры, овладев сими воротами, вступили в рукопашный бой, осаждающие же еще не успели расставить всех лестниц, уже чрез стены вошли в город. Войска, стоявшие на четырех стенах, пришли в смятение, стоявшие же за городом с трех сторон, увидя, что город взят, от страха обратились в бегство. Маньчжуры, заняв ворота, не допускали их переправиться через ров и всех побили. Чжен Чжи-фань предварительно ушел и тем спасся. Ма Линь с прочими пал в сражении. Хан Гаоди взошел на стену городскую и сел на южной башне. Соглядатаи вскоре донесли, что идут на помощь три тысячи человек из Тьхелина. Бэйлы пошли дать сражение с ними. Китайские войска, увидя маньчжуров, тотчас побежали. Двадцать человек маньчжуров догнали их и порубали около сорока человек. Хан пробыл в Кхайюани три дня, переписал пленных, но не все выказаны, учинил награды по заслугам и возвратился.

В августе хан с армиею облег город Тьхелин. Солдаты из всех острогов ушли в город, не успевшие же разбежались. Маньчжурские войска, приставив лестницы, учинили приступ с северной стороны.

Китайский полковник Юй Чен-мин защищал город, действовал из пушек и ружей, стреляли и каменьями. Маньчжуры только что взошли по лестницам, тотчас разломали зубцы и ворвались в город. Солдаты, стоявшие на стенах, от ужаса пришли в смятение. Юй Чен-мин пал при защите, и гарнизон весь побит. После сего хан вступил в город. [505]

ДРЕВНИЕ МЕСТА

Город Фаньчжеу, ныне крепость Фынцьзипху в 45 ли от Мугдэнь к юго-западу, в окружности четыре ли, основан Домом Бохай. Имя сего города известно от времен династии Ляо.

По Маньчжурской истории в апреле 1621 года хан Гаоди приказал командующим Большою армиею бэйлам и генералам взять Шеньян (Шеньчжеу). Войска, продолжая поход ночью, увидели двух видов облака: белые и синие с юго-запада около луны на севере, шедшие и остановившиеся на юге. Китайские войска узнали о приближении маньчжуров, начали палить из пушек и зажгли огни. Шеньянские генералы Хо Ши-сянь и Ю Ши-гун взошли со своими дивизиями на стены. Маньчжурские войска расположились на восточной стороне от городка в семи ли и обвели лагерь деревянною стеною. На другой день со всех четырех сторон пошли на приступ. Осажденные твердо защищались. Маньчжуры начали штурм и семидесятитысячная армия китайская пришла в замешательство. Маньчжуры окружили город, мужественно напали. Трупы лежали грудами. Генералы Хо Ши-сянь и Ю Ши-гун убиты в сражении. После сего взят город и гарнизон весь был побит. Сверх сего, в тот же день разбил двадцатитысячный корпус генерала Чень Че, 30 тысяч пехоты и конницы под командою генералов Лин Бин-чена и Чжу Вань-ляна, еще побил отряд генерала Дун Чжун-гуя. Но как день склонился к вечеру, то хан Гаоди собрал войска, сам с князьями н отборными воинами расположился за восточными воротами на учебном поле, а генералам приказал с главною армиею занять кварталы в городе.

В апреле 1625 года хан перенес свою резиденцию из Восточной столицы в Шеньян.

Город Сянпьхин от города Ляоян на севере, основан Домом Хань.

Город Ляоян есть нынешний Ляоянчжеу, основан Домом Ляо и сделан Восточной столицей.

По Маньчжурской истории: в апреле 1621 года хан Гаоди, собрав князей и генералов на совет, говорил: «Теперь Шеньян уже взят, надлежит, пользуясь сим обстоятельством, наскоро итти для взятия Ляояна». После утверждения совета отправились в поход. В сие время в городе учинили сильные приготовления к отпору. Маньчжуры, по прибытии к юго-восточной стороне Ляояна, еще не успели переправиться чрез реку, как соглядатаи наскоро (вскоре) принесли известие, что к западным воротам пришли войска. [506]

Хан, предводительствуя войсками Левого крыла, вперед пошел. Китайский генерал Ли Хуай-синь выступил из города с пятидесятитысячным корпусом и выстроил в пяти ли (от города). Хан приказал четырем Знаменам Левого крыла напасть на левое крыло его. В сие время хан Выньди, бывший тогда еще четвертым бэйлою, пришел с отборным корпусом и хотел вступить в сражение. Хан Гаоди, удерживая его, сказал: «Я уже приказал войскам Левого крыла учинить нападение, тебе не для чего итти, а с войсками Правого крыла остановись подле города для наблюдения». «Можно, — отвечал хан Выньди, — приказать позади идущим войскам двух Красных Знамен остановиться подле города для наблюдения», и с сим словом пошел вперед. Хан Гаоди послал гвардию двух Желтых Знамен для подкрепления его. И так, хан Выньди ворвался в китайский лагерь и разбил войска их. Войска левых четырех Знамен также подоспели, и два корпуса учинили нападение спереди и с тылу. Китайская армия пришла в великое смятение и обратилась в бегство.

Маньчжуры преследовали ее 60 ли до горы Аньшань и возвратились. В самое время оного сражения еще вышел корпус войск из западного предместья Ляояна, подтянулся подле города. Войска двух Красных Знамен, увидев их, учинили нападение и принудили обратно бежать в город. Конница и пехота, теснясь при входе в ворота, топтали друг друга, и мертвые грудами лежали.

По причине ночи войска маньчжурские были собраны и расположились лагерем в семи ли от города на южной стороне. На другой день хан, сам командуя войсками правых четырех Знамен, разбил 30-тысячный корпус за восточными воротами и приказал войскам Левых четырех Знамен по овладении мостом наперед итти, на стены. В сие время городские войска осветили весь город и продолжали сражаться до самого рассвета. Дао Юань и Ню Цьзи-йо, пользуясь тревогою, заблаговременно ушли. На рассвете китайские войска выставили оградительные машины и начали сильное сражение, но паки были разбиты. Войска Правых четырех Знамен также вступили на стены и восемь Знамен, собравшись в одно место, продолжали убийство подле стены.

Главнокомандующий Юань Ин-тхай принял смерть. Генерал Чжу Вань-лян с прочими пал в сражении. В полдень хан вступил в город, яко победитель при радостных восклицаниях народа, простершегося по обеим сторонам дороги, и остановился в подвории главнокомандующего. По взятии Ляояна еще сдались более семидесяти городов, лежавшие по восточную сторону реки. После сего хан перенес сюда резиденцию, чтобы быть ближе к китайской границе. [507]

Обыкновенно же — Хорцинь состоит из шести Знамен; лежит за 870 ли в северо-запад, от востока к западу простирается на 870, от юга к северу на 2100 ли, на восток простирается до Чжалэта, в запад — до Чжярота, в юг — до стены Мукдэньской, в север — до солонов.

При Цинской и Ханьской династиях место сие составляло северные пределы Дунцьзюньской губернии; при Младшей Ханьской — под улусом Фуюйским и Сяньбийским (Фуюй на востоке, Сяньби на западе). Во время Дворов Северного и Южного, при династиях Суйской и Тханской, было под поколениями Циданьским и Мохэским. При династии Ляоской составляло восточные пределы Верхней столицы и северные пределы Восточной столицы. При Цьзиньской раздельно принадлежало к столицам Верхней и Северной и Дороге Сяньпханской; при Юаньской составило северные пределы Дороги Кхайюаньской. В начале Минской династии здесь учреждена Фуюйская заграничная инспекция и юаньский потомок князь Урянхайский сделан инспектором, который после назвал свое владение Корцинь. Настоящий Двор вначале, по причине смежности земель, вступил с Домом Корциньским в брачное родство. Впоследствии тайцзи Юйбе. притесняемый чахарами, со своими родственниками прежде прочих монголов вступил в подданство маньчжурам. В 1630 году, по причине оказанных услуг, 6 поколений сем поставлены два циньвана, три цьзиньвана и один гун, из которых каждый имеет Знамя, как улус. Еще поставлен один циньван безулусный.

КОРЛОС

Состоит из двух Знамен, принадлежит к Левому (Левое значит Восточное, правое — Западное. (Прим. ред.) ) крылу Корциньскому; лежит за 1487 ли от Сифынкхэу в северо- востоке, от востока на запад содержит 450, от юга к северу [508] 660 ли; к востоку простирается до межи Юнцзыской, к западу — до Корциньской, в юг — до границы Мукденской, в север — до Корциньской; до столицы — 1897 ли.

Собственно есть Циданьская (Киданьская) земля. Дом Ляоский учредил Тхайчжеускую инспекцию Чандэцьзюнь и причислил Верхней столице. При Цьзиньской — также. После 1161 года сия инспекция упразднена. В 1197 году областное правление перенесено в уездный город Чанчунь, а место сие сделано уездом Цзыньаньским и подчинено области. При династии Юаньской было под уделом Ляоского князя. При династии Минской занято Корцинью; после отделено родственникам Корциньского Дома и наименовано Корлос. При настоящей династии в 1634 году Тхайцьзи Кум и Бумба вместе с Корциньским князем Юйбою поддались маньчжурскому хану и оставлены в достоинстве гунов.

ДУРБЭТ

Содержит одно Знамя, принадлежит к Правому крылу Корциньскому; находится у взгорья Долдор за 1640 ли от Сифынкхэу в северо-восток; от востока к западу содержит 170, от юга к северу 240 ли; на восток до межи Амурского инспектора 140, в запад до межи Чжяротской 30 ли; в юг до межи Корлоской 140, в север до Солонской 100 ли; до столицы 2050 ли.

Собственно Циданьская (Киданьская) земля при Ляоской династии составляла северные пределы Чанчуньской области; при Цьзиньской — северную границу области Тхайчжеуской; при Юаньской была под уделом Ляоского князя; при Минской занята Корцинью, после отделена родственникам Дома Корциньского и названа Дурбэт. При настоящей династии тайцзы Абучжай вместе с Корциньским князем Юйбою поддался маньчжурской державе и оставлен в достоинстве бэйцзы. Дань представляют чрез крепость Шаньхай.

ЧЖЯЛЭТ

Составляет одно Знамя, принадлежит к Корциньскому Правому крылу, находится у взгорья Тубасинь Чагань, за 1600 от Сифынкхэу в северо-западе; от востока к западу содержит 60, от юга к северу 400 ли; на восток до межи Дурбэтской 35, в запад до Корлоской 25 ли; в юг до Корлоской 150, в север до Солонской 250 ли; до столицы 2010 ли.

Собственно Циданьская земля; при Ляоской династии составляла северные пределы Чанчуньской области; при Цьзиньской — северный край области Тхайчжеуской; при [509] Юаньской находилась под уделом князя Ляоского; при Минской занята Корцинью и отделена родственникам под именем Чжярота. При настоящей династии тайцзы Хошоци вместе с Корциньским князем Юйбою поддался Маньчжурской державе и оставлен с достоинством бэйлэ.

Состоит из двух Знамен; лежит в 590 ли от Сифынкхэу в северо-востоке; от востока к западу содержит 460, от юга к северу 310 ли; на востоке простирается до межи Янсилуской, в запад до межи Правого крыла Корциньского, в юг до границы Мукдэньской, в север до межи Левого крыла Корциньского и Аоханьского; до столицы считается 1000 ли.

Земля сия в древности составляла владение Хучжу. Ханьский Дом учредил уезд Люченский, принадлежащий к Ляоской губернии. Около 340 года Муюн-Хуан превратил в уезд Лунчень и утвердил в нем резиденцию под названием Холунчуна; при Северной Вэйской составлял область Инчжеу; при Суйской паки сделан уездом Люченским и губернский город Ляоси; при Тханской учреждено правление Инчжеуского инспектора; потом занят поколением Сиским (Хиским). Ляоский первый император, покорив Сиское поколение, учредил здесь губернию Сиичжун и подчинил Дороге Средней столицы; при Цьзиньской также; Дом Юаньский превратил в область и причислил к Данинской Дороге. В начале Минской династии место сие было под Китайскою державою и князьцы были инспекторами трех инспекций. После сие место занято монгольскими тумэтами. При настоящей династии в 1629 году тайцзи Омбу, Табунан Шаньба поддались Маньчжурской державе. Из князей один в достоинстве бэйлэ, другой в достоинстве бэйцзы. С данью приезжают через Сифынкхеу.

ЧЖЯРОТ

Состоит из двух Знамен, лежит за 1100 ли от Сифынкхеу в северо-востоке; от востока к западу содержит 125, от юга к северу 450 ли; на восток простирается до межи Корциньской, на юг до Корциньской же и Халхаской, в запад до Аракорциньской, в север до Учжюмциньской; до столицы считается 1510 ли.

При Ханьской династии место сие составляло северные пределы Ляодунской губернии; при Тханской принадлежало к области Инчжеуской, а потом завоевано поколением Сиским (Ли). При Ляоской принадлежало к Дороге Верхней столицы; при Цьзиньской к Дороге Северной столицы; при [510] Минской занято монгольским поколением Чжярот, после зависело от Халхи. При настоящей династии в 1628 году хан, чжяротский Нэйци с князем Шебунманем поддался Маньчжурской державе. Оба сии владельцы оставлены в достоинстве бэйлэ, первый владельцем Левого, а последний — Правого крыла. С данью приезжают через Сифынкхэу.

АРАКОРЦИНЬ

Состоит из одного Знамени; лежит за 1100 ли от Губэйкхеу в северо-восток; от востока к западу содержит 130, от юга к северу 420 ли. На востоке до межи Чжяротской 30, в запад до Бариньской 100 ли; в юг до межи Халхаского Левого Знамени 200, в север до межи Учжюмциньской 220 ли; до столицы считается 1340 ли.

При Ляоской династии место сие было в Линьхуанской губернии Верхней столицы; при Цьзиньской составляло северные пределы Дадинской губернии; при Юаньской было под уделом Ляоского князя; в начале Минской династии заключалось в Урянхае и составляло инспекцию заграничную, но после само наименовалось Ара Корцинь. При настоящей династии в 1633 году князец Улаский Далай, притесняемый чахарами, с сыном своим Мучжаном, поддался Маньчжурской державе. После Мучжан повышен в достоинство бэйлы и оставлен наследственным владельцем Знамени. Дань представляет чрез Сифынкхэу.

АОХАНЬ

Состоит из одного Знамени; главное стойбище у горы Гурбань турая аоли; за 600 ли от Сифынкхэу в северо-западе; от востока к западу содержит 160, от юга к северу 280 ли, на восток — до межи Найманьской 60, в запад до Корциньской 100 ли, в юг до межи Тумэтской 200, в север до Унютской 80 ли. До столицы 1100 ли.

Собственно древняя Сяньбийская земля; при Тханской династии принадлежала к области Инчжеуской, а после завоевана Сиским (Хи) поколением. При Ляоской составляла северные пределы Синчжунской губернии; при Цьзиньской — губернию Дадинскую; при Юаньской находилась под уделом Ляоского князя; при Минской занята монгольскими халхасцами, а потом отделена родственнику под именем Аохани и зависела от чахаров. При настоящей династии в 1627 году князь Сайчен Чжорикту поддался Маньчжурской державе и оставлен в достоинстве цьзюньвана наследственным владельцем Знамени. Дань приносят чрез Сифынкхэу. [511]

НАЙМАНЬ

Состоит из одного Знамени; находится в Чжанвутае за 700 ли от Сифынкхэу в северо-востоке; от востока к западу содержит 95, от юга к северу 220 ли. На восток до межи Левого крыла Халхаского 40, в запад до межи Аоханьской 55 ли, в юг до межи Тумэтской 120, в север до межи Унютской 100 ли. До столицы 1110 ли.

Собственно есть древняя Сяньбийская земля; при Тханской династии принадлежала к Инчжеу, потом завоевана Сиским (Хи) поколением. При династиях Ляоской и Цьзиньской составляла северные пределы губернии Синчжунской; при Минской занята монголо-халхасцами, потом отделена родственникам под названием Наймани. При настоящей династии в 1627 году князец Гунчун Баруту, будучи утесняем чахарами, поддался Маньчжурской державе, и оставлен в достоинстве цьзюньвана наследственным владельцем сего улуса. Дань представляют чрез Сифынкхэу.

ЛЕВОЕ КРЫЛО ХАЛХАСКОЕ

Состоит из одного Знамени; находится в Чагань Хэшодуни, за 840 ли от Сифынкхэу в северо-востоке; от востока к западу содержит 125, от юга к северу 230 ли; на восток до межи Корциньской 75, в запад до Найманьской 50 ли; в юг до межи Тумотской 100, в север до Чжяротской 130 ли; до столицы 1230 ли.

Собственно есть древняя Сяньбийская земля; при Тханской династии принадлежала к области Инчжеу; потом завоевана сисцами (Хи); при династии Ляоской составляла северные пределы Шанцьзиньской Дороги; при Цьзиньской принадлежала к Дороге Северной столицы; при Минской занята халхасцами. Князец ее Гомбо Ирдын прежде зависел от Чжясакту-хана, но после, поссорясь с ним, поддался настоящей династии китайской и остался в достоинстве бэйлы наследственным владельцем Левого Знамени. Дань представляют чрез Сифынкхэу.

КАРЦИНЬ

Просто же — Харцинь, состоит из трех Знамен; лежит за 350 ли, от Сифынкхэу в северо-востоке; от востока к западу содержит 500 ли, от юга к северу 450 ли; на восток простирается до межи Тумэтской и Аоханьской, в запад до межи Красного Знамени, в юг до пограничной стены, в север до межи Аонютской (Унютской). До столицы 760 ли. [512]

Собственно во время «Весны и осени» была земля шаньжунов. При династиях Циньской и Ханьской составляла губернию Ляосискую; при Младшей Ханьской принадлежала орде сяньбийской; при Цзиньской заняли ее Мужунские (294 г.). Во время Вэйской Северной династии обитали здесь кумосисцы или сисцы (Хи), которые в начале Тханской династии поддались Китаю. Земля сия превращена в Жаолэскую губернию, зависевшую от области Инчжеу; потом разделена на восточных и западных сисцев (Хи) и вскоре завоевана циданями (киданями).

Дом Ляоский…, на бывшем стойбище Сиского князя основал губернский город Дабин и наименовал Чжунцьзин или Средняя столица, к которой причислено девять уездов. Дом Цьзиньский в 1153 году переименовал ее Бэйцьзином или Северною столицею и поставил в ней главноуправляющего. В начале Юаньской династии здесь также находилось главное правление Дороги Северной столицы. В 1270 году переименован сей город Данинскою Дорогою; в начале Минской династии учреждено здесь Данинское генерал-губернаторство, которое вскоре перенесено в Баодин и Данинские земли уступлены князьям трех инспекций, из которых сильнейшим был Даяньский. Впоследствии хан чжахарский завоевал спи земли и отдал своему родственнику под наименованием Карцини. В начале настоящей династии (после 1624) князь Карциньский Субда с братом Сэрыном поддался маньчжурам, почему оба оставлены наследственными владельцами двух Знамен.

ЧЕНДЭФУ

Чендэфу от востока к западу содержит 1200, от юга к северу 358 ли протяжения, а с Пьхинцюаньчжеу и Чифынсянь содержит 810 ли. Собственно Чендэфу заключает в себе места, предоставленные китайскому государю для осенней звериной охоты. Сия страна в древности, до Р. X., была обитаема монгольскими поколениями: Шаньжун и Дунху. В период «Браней царств» принадлежала уделу Янь; при династии Цинь лежала за границею провинций Юйян, Юбэйпьхин и Ляоси. В начале династии Хань овладели ею хунны, а потом ухуаньцы; при Младшей династии Хань принадлежала ухуаньцам и сяньбийцам, а потом вся занята сяньбийцами.

При династии Вэй находилась под сяньбийским Кэбиныном; при династии Цьзинь — под сяньбийскими поколениями: Дуань и Юйвынь, а потом завоевана Домом Муюнским, который составлял Старший Дом Янь. Фу Цьзянь, покоривши Муюнских, присоединил сию, страну к Дому Цинь, но Муюн — [513] Чуй восстановил царство, под названием Младшего Дома Янь. При короле Фынба (эта область) составляла Северное царство Янь. При Северной династии Вэй составляла область Аньчжеу, Инчжеу и частью принадлежала поколениям: Кумоси и Кидань. При династии Суй находилась под поколениями Си и Кидань, а юго-восточные пределы принадлежали к области Инчжеу, что и при династии Тхан продолжалось.

При династии Ляо составляла: Дадинфу и Синчжунфу в Чжунцьзиндао и Линьхуанфу в Шанцьзиндао. При династии Гинь — Дадинфу и Синчжунфу в Бэйдинлу и Хуаньчжеу в Сицьзинлу. При династии Юань — в Данинлу, Дадинсянь и другие уезды и в Шандулу, Синчжеу, Личжеу и частью Цюаньнинлу. В начале династии Мин причислена к Бэйпьхинфу, но вскоре разделена на инспекции: Данин, Синьчен, Фугу, Хойчжеу, Цюаньнин, Инчжеу и Синчжеу. В 1403 году все инспекции переведены в юг (внутрь Китая), а земли предоставлены урянхайцам, почему и отошли под Доянь и Данин, а впоследствии завоеваны были чахарами. Но бывшие под их владением аймани: Карцинь, Аонют, Тумэт, Аохань, Наймань, Баринь и Левое Халхаское крыло при возвышении нынешнего в Китае Дома Цинь, все поддались маньчжурам и разделены на Знамена. В 1703 году при реке Жохэ построен дворец Бишушеньчжуан, просто же Жохэ называемый, для пребывания китайского государя во время ежегодной осенней облавы.

В 1723 году учрежден Жохэтьхин, который в 1778 году превращен в Чендэфу, которая причислена к губернии Чжили. Сия фу кроме своего округа заведывает 1 чжеу и 5 сянь. Чендэфу занимает прежний округ княжества Жохэтьхин; от востока к западу содержит 133, от юга к северу 508 ли протяжением.

Луаньпьхинсянь (у. г.) лежит от Чендэфу к юго-западу. Учрежден в 1778 году и содержит земли Харахототьхин, учрежденного в 1742 году.

Фыннинсянь (у. г.) лежит от Чендэфу к северо-западу. Это есть бывший Сыцэтьхин, который учрежден в 1736 году. Сыцэтьхин для заведения чахарских Знамен: Белого с каймою, Синего, Желтого с каймою и Белого. С 1778 года сей тьхин превращен в уезд.

Пьхинцюаньчжеу (о. г.) лежит от Чендэфу к востоку. Это есть бывший Багэутьхин, который учрежден в 1730 году, а в 1778 году превращен в область.

Чифынсянь (у. г.) лежит от Чендэфу к северо-востоку. Это есть бывший Уланьхататьхин. Сей сянь заведывает частью Аонютских и Бариньских земель.

Цьзяньчансянь (у. г.) лежит от Чендэфу к юго-западу. Это есть бывший Тхацзыгэутьхин, который учрежден в [514] 1738 году для заведывания частью земель Карциньских и Аоханьских; в 1778 году превращен в помянутый уезд.

Чаоянсянь лежит от Чендэфу к северо-востоку. Это есть бывший Саньцзотхатьхин, который учрежден в 1774 году для заведывания тумотских земель, а в 1778 году превращен в уезд.

АОНЮТ

Два Знамя; отстоит на 520 ли от Губэйкхэу в северо-восток. От востока к западу имеет 300, от юга к северу — 160 ли протяжения, на восток простирается до межи Аракорциньской, в юг — до межи Карциньской и Оханьской, в запад — до Жохэской, на север до Бариньской и Кашиктэньской; до столицы считается 160 ли.

При династии Тханской сия земля принадлежала к Жаолоскому губернаторству; при Ляоской составляла Жаочжеуское инспекторство и принадлежала к ведомству Шанцьзинской Дороги; заведывала тремя уездами: Чанло, Линьхэ и Аньминь. При династии Цьзиньской принадлежала к Пекинской Дороге; при Юанях — к Дороге Шандуской. В начале династии Минской была под Урянхайским князем, впоследствии наименовала себя Аонют и поддалась Аракорцини. В 1634 году покорилась маньчжурскому хану. Имеет двух князей: цьзюньвана, владеющего Правым, и бэйлэ, владеющего Левым крылом. Дань привозят чрез заставу Сифынкхэу.

Текст воспроизведен по изданию: Н. Я. Бичурин (Иакинф). Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии. Чувашское государственное издательство. Чебоксары. 1960

© текст - Гумилев Л. Н., Хван М. Ф. 1960
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
© OCR - Станкевич К. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЧГИ. 1960