-

БИЧУРИН Н. Я. [ИАКИНФ]

ИСТОРИЯ ПЕРВЫХ ЧЕТЫРЕХ ХАНОВ ИЗ ДОМА ЧИНГИЗОВА

ОТДЕЛЕНИЕ II.

1234.

Шестое лето Цзя-ву. Весною, в первый месяц, Нючженский Государь, сдав престол Принцу Чен-линь, сам повесился и по завещанию сожжен. Город взят приступом; Чен-линь захвачен в плен и убит. Войска царства Сун взяли обгорелый труп Нючженского Государя и увезли с собою. Династия Гинь погибла. Сею весною Хан собрал Князей и угощал при Ургынь-голе. Летом, в пятый месяц, он созвал всех Князей и вельмож в урочище Далань-даба и обнародовал следующие законы: 1. Кто, будучи позван на собрание, непоедет, а будет пировать в своем доме; тот повинен отсечению головы. 2. При входе во дворец и при выходе оттуда никто недолжен иметь в своей свите более 10 мужчин или женщин; сверх сего никто при сем случае недоджен перемешиваться с другими. 3. В армии [231] над десятью солдатами определяется десятник, приказаниям которого они обязаны повиноваться; самовольствующих же подвергать наказанию. 4. Если десятник, по какому либо делу, отлучится во дворец, то вместо его на время прикомандировать одного из другой десятни. 5. Один или два человека недолжны самовольно отлучаться в другия места; поступающих вопреки сему подвергать наказанию. 6. Кто будет говорить о таких общественных делах, о которых не следует открывать, таковых по двукратном нарушении наказывать розгами, по троекратном бадогами, по четырекратном приговаривать к смерти. 7. Если тысячник опередит темника впереди ехавшего, то в след по нем стрелять тупыми стрелами. 8. Если кто из сотников и десятников в армии преступит что либо, таковых, так как нарушителей сих постановлений, отрешать от должности. 9. В последствии, если при сборе войск окажется недостаток в рядовых, то дополнять оный требованием солдат из ближайших корпусов. 10. Живущие в доме или в лагере недолжны производить крика и шума. 11. Собирающиеся на объезд должны для охранения одного косяка хороших лошадей, полагая в каждом 50 [232] голов, употреблять 5 человек, для откармливания тощих лошадей трех человек, для охранения степного табуна трех же человек: но кто украдет одну или две лошади, таких приговаривать к смертной казни. Чужих лошадей, которых недолжно держать в степном табуне, брать и отдавать для прокормления тигров и леопардов. 12. Если женщина употребит цвет одеяния народного вопреки предписанию, или будет ревнива, таковую посадив на неоседланного вола, возить по аймаку, объявляя о преступлении. После сего дозволяется жениться на другой. Осенью, в седмый месяц, Хутук-ноин определен уголовным судбей, а Дахай-камбу отправлен воевать Шу. Сею же осенью Хан в урочище Барс-далань-даба положил в совете, чтобы самому итти воевать царство Сун: но Король Чжалаху просил отправить его; почему и отправлен. Зимою Хан производил облаву в урочище Тоб-хайхань.

Из Ган-му.

Цзя-ву. Царства Сун правления Дуань-пьхин первое лето. Весною, в первый месяц, Государь царства Гинь Ваньянь-шеу-сюй сдал престол Принцу своего дома Ваньянь-чен-линь. Мын-гун вступил с Цай-чжеу [233] с Монгольскими войсками. Шеу-сюй и Министр его Ваньянь-хушаху умерли. Чен-линь убит мятущимися солдатами. Царство Гинь погибло.

В новый год Монгольские войска пировали. Голос поющих и тоны флейт во все стороны разносились. В городе томились голодом и только что испускали вздохи, Мын-гун усмотрел, что темный воздух пал над городом и солнце было тускло. Перебежчики говорили, что минуло три месяца, как город неимеет съестных запасов. Седлы, сапоги, ветхия литавры, все сварено; сверх сего дозволено есть старых и слабых. Войска питались тестом, составленным из человеческих и скотских костей с зеленью. Нередко съедали целые отряды разбитых солдат. По сей-то причине многие желали покориться. И так Мын-гун отдал войскам приказ, чтобы с кляпцами в роту несли осадные лестницы и приставляли к стенам городским для приступа. Нючженцы со времени осады лишились очень многих офицеров, убитых на сражении. Ныне же, как придворные, так и из присутственных мест чиновники, все употреблены к общественным работам и к защищению города. Монгольские войска пробили в Западной стене пять проходов и [234] вошли в город в совершенном порядке. Они вступили в кровопролитное сражение; но при захождении солнца отступили и сказали, что в следующий день опять соберутся. В сей вечер Нючженский Государь собрал все чины и сдал престол начальствовавшему в восточной части города Принцу Ваньяню-чен-линь. Сей Чен-линь был потомок Государя Хорибу, младший брат Принца Ваньянь-баксаня. Он, в слезах учинив поклонение, отказывался от престола. Нючженский Государь сказал: «Ужели без необходимости препоручаю тебе престол? Я телом тучен и тяжел, неспособен к верховой езде и к быстрым наездам; ты, напротив, ровен и быстр, обладаешь качествами полководца. Сверх чаяния если избавишся, то царственный наш род непрекратится. Вот моя мысль!» Чен-линь встал и принял государственную печать. В следующий день Чен-линь возведен на престол. В сие время войска Генерала Мын-гун пошли к южным воротам, и, дошед до башни Цзин-цзы-лэу, расставили осадные лестницы. Отдан приказ корпусам, чтобы по первому литавренному бою шли на стены. Ма-и первый взошел, за ним Чжао-юн. Солдаты мужественно полезли и на стене вступили в жаркое [235] сражение. Ухури-хао и с ним двести офицеров, все покорились. Нючженские чины по совершении поздравительного обряда, все вышли для отражения неприятеля: но на зубцах южной стены уже развевались знамена царства Сун; чрез короткое время во всех четырех сторонах ударили в литавры, и начали осаду с двух сторон. От криков небо и земля поколебались. Охранявшие южные ворота бросили сей пост и ушли. Когда отворили ворота на запад, то Мын-гун позвал Генерала Цзян-хай с Тацировым корпусом и вступил в город. Хушаху с 1000 лучших солдат начал сражаться в улице; но немог устоять. Нючженский Государь Шеу-сюй, видя крайность обстоятельств, сказал своим приближенным, чтоб по смерти предали его тело огню (О сем происшествии у Абулгази кратко упомянуто Ч. IV, в гл. 1, на стр. 454). После сего он повесился. Хушаху, услышав о сем, сказал своим офицерам: «Мой Государь уже преставился; для чего же я сражаюсь? Я немог умереть от мятущихся солдат. Бросившись в Жу-шуй, последую за моим Государем. Вы, Государи мои, также решитесь на что нибудь». Сказав сии слова, [236] бросился в помянутую реку и утонул. «Министр умел умереть, сказали Генералы, а мы разве неможем?» После сего государственные советники: Фу-чжури, Сяо-лосо и Улинга-хутури, Генералы: Юань-чжи, Юй-шан, Хэшери-бошелу, Ухури-холдонь и около пяти сот офицеров, все умерли в след за ними. Чен-линь отступил для защищения Кремля. Услышав о смерти своего Государя, вошел в сопровождении чинов для оплакивания, и при сем сказал к сопровождавшим: «Покойный Император 10 лет сидел на престоле, был попечителен и бережлив, милостив и человеколюбив. Старался о возвращении потерянных владений: но неимел успеха в своих намерениях. Как жалок он! Надлежит по смерти наименовать его Ай (жалкий)». Еще неуспели кончить возлияния, как город уже был взят. Генералы и придворные чины возжгли огонь и сожгли тело, а кости взяли, чтобы похоронить при реке. Цзян-хай вошел во дворец и задержал государственного советника Чжан-тьхянь-ван. Мын-гун спросил его, где Нючженский Государь? - При опасности города сам повесился, отвечал Тьхянь-ван. Мын-гун разделил с Тациром кости Нючженского Государя, сокровища и вещи [237] церемониальные. В сей день и Чен-линь убит мятущимися войсками. И так дом Гинь погиб. Со времен Государя Сюань-цзун Министры и члены совета нередко пред самым действием прибегали к уклончивости и уступчивости; представляли униженно, говорили медленно, чтобы сим соблюсти министерскую важность. Каждый раз, как возгаралась война, или случались бедственные естественные перемены, отзывались сердечным сокрушением Государя, или откладывали до вторичного совета. При таковой недеятельности старались только проводить время. Когда же вели войну, то приближенных к Государю поставляли надзирателями военных распоряжений, от чего часто пред самым действием случались остановки и задержки. По сим причинам армии неимели успехов, а о беспорядках, при Дворе происходивших, небыло доносимо. От сего-то дом Гинь дошел до погибели. Историки пишут: при начале, как только Нючженский дом возник, в поднебесной небыло сильнее его. Тхай-цзу и Тхай-цзун (Тхай-цзу был первый Государь из дома Гинь, по имени Агуда, царств. 1115-1122; Тхай-цзун был второй Государь из сего дома, по имени Укимай, царств. 1123-1134) одним страхом поработили [238] Срединное государство. По большой части они шли по следам дома Ляо в его начале. Постановив Государей в Чу и Ци, оставили их и ушли. Но министерия царства Сун неупотребила усилий, и от оплошности оно лишилось древних своих земель. Си-цзун (Си-цзун был третий Государь из сего дома, по имени Хара (черный), царств. 1135-1148) и Хай-лин (Хай-лин был четвертый Государь, по имени Дугурэнэ (полный), царств. 1149-1160. Сей же Государь известен под именем Лян) начали тирански царствовать. Чжун-юань отчаялись в надеждах. Дом Гинь едва непотерял всего. Ши-цзун (Ши-цзун был пятый Государь, по имени Улу (свищ), царств. 1161-1189) жестокость заменил человеколюбием, дал народу льготу и покой; и по сей причине царствование дома Гинь продолжалось более ста лет. Со времен сего Государя нарочито утвердились мысли народные. Чжан-цзун старался показываться снисходительным, но неспособен был к твердому правлению (Чжан-цзун был седьмый Государь, по имени Мадагэ; царств. 1196-1208). Со времен Князя Вэй-шао государственные постановления крайне ослабли. Сюань-цзун (Сюань-цзун был девятый Государь, по имени Удабу царств. 1213-1223) [239] с переселением на юг, удалился от коренного основания; вел в то же время войну и с Китаем и с Тангутом и чрез то дошел до изнурения и истощения. В век Государя Ай-цзун (Ай-цзун был десятый и последний Государь из дома Гинь, по имени Нингясу; царств, 1224-1234) уже невозможно было действовать (поправить дел). Он повсюду собирал ополчения, желая удержать бытие при самой погибели; и погиб, когда силы совершенно истощились. Как жалок! Впрочем сей Государь умер за престол и не оставил стыда по себе.

Объяснение. Монголы были сильны, а дом Сун слаб, и мог ли, употребляя войска оных, сам собою производить распоряжения? По сей причине нарочно написано с. Здесь с (Монгольскими войсками) имеет отрицательный смысл. Оставив Китай, преклониться к иностранцам, брать себе чужие города - это суть большие ошибки в государственном управлении. В последствии отсюда произникнут все беспокойствия. Написано, что Шеу-сюй и Министр его Хушаху оба умерли, и сим приписана им высочайшая похвала, дабы чрез сие поощрять потомков умирать за долг. Написано: [240] дом Гинь погиб. Сие показывает, что дом Нючженей сам от себя погиб; не Генерал Мын-гун с прочими уничтожил его. Таков есть глубокий смысл Исторического писания. Хотя и так; но самая справедливость возлагает на Государя обязаность умереть с престолом. Шеу-сюй бежал на восток, ушел на запад и посреди погибели искал спасения: но когда увидел невозможность, то умер вместе с престолом: как жалок! Озираясь назад, помышлять о спасении жизни и покориться неприятелю, как сделали династии Хань Государь Лю-шань, династии Цзинь Государь Хуай-ди и Минь-ди династии Сун, Государь Вэй-цзун и Цин-цзун (См. Ган-му 1125 и 1126 годы по Р. X.). Какой стыд им пред Государем Шеу-сюй! У иностранцев были Государи, превосходившие Китайских.

Земли, от городов Чен-чжеу и Цай-чжеу к северо-западу лежащие, отделены во владение Монголов. Сии определили Генерала Лю-фу Главноуправляющим дороги Хэ-нань. Во вторый месяц они вступили в Сюй-чжеу. Царства Гинь Генерал Ваньянь-юн-ань умер. В пятый месяц Генерал Вушань убежал в Цзе-чжеу, где и убит от гарнизонных солдат. Царства Сун Генералы Чжао-фань и Чжао-кхуй представили своему Государю о обратном завоевании трех столиц, указано [241] Ли-цзы-цай правителю округа Лу-чжеу, собрать войска и поспешили в Бянь. Вывший царства Гинь Генерал Ли-бо-юань с прочими казнил Цуй-ли и покорился дому Сун.

Чжао-Фань и Чжао-кхуй хотели, пользуясь настоящими обстоятельствами, утвердить Чжун-юань и начертали план, чтобы иметь за собою Желтую реку, занять Гуань и обратно получить три столицы (Чан-ань, Ло-ян и Бянь-лян). Большая часть Государственных чинов сие находила еще невозможным. Только Чжен-цин сильно защищал предложение о войне. И так предписано Генералу Чжао-фань перенесши канцелярию в Хуан-чжеу, и назначено время к походу. Генерала Чжао-фань советник Цю-ио сказал ему: «усилившийся неприятель недавно только заключил клятву, и пошел обратно. Будучи исполнен жара и стремительности, ужели за-хочет пожертвовать приобретенным, и отдать оное другим? Если наши войска пойдут, то и они неумедлят прийти. Сверх сего, если пойдем за 1000 ли оспаривать пустые города, по получении которых должно еще пещись о доставлении оным съестных припасов, то в последствии, без сомнения, будем [242] раскаиваться». Чжао-фань непослушал его. Ши-сун-чжи также представлял, что в Цзин-чжеу и Сян-ян теперь терпят голод; еще невозможно предпринять похода. Ду-цю-ань снова представил о выгодности оборонительного положения и невыгодности похода. Цяо-син-цзянь, бывший тогда в отпуску, в посланном докладе писал: «Еще будет время проникнуть к осми кладбищам (К царским кладбищам в Ло-ян); представятся случаи к возвращению Чжун-юань. При великих пособиях к действованию надлежит иметь и великие случаи к оному; тогда в делах будет успех, и без сомнения, смотря на оные, в кабинете можно планировать. Я недумаю, чтобы поход был безуспешен, но беспокоюсь, что не в состоянии будем продолжать ход дела; тогда печаль сделается горестнейшею. Сверх сего, при соображении обратного завоевания, необходимо нужно избрать полководцев, образовать войска, иметь довольно и военных и съестных припасов. Ныне же полководцев нет, войск мало. По истощении сумм и по издержке съестных припасов, надобно опасаться, что мы, еще ничего несделавши северу, южные [243] страны прежде приведем в беспокойство и волнение. Желательно, чтобы В. В. твердо держались собственного мнения, утвердили суждение о государстве, и сим пресекли бы разные прожектирования». Государь никого непослушал и указал правителю в Лу-чжеу, Генералу Цюань-цзы-цай, соединив 10 тыс. войск, от Хуай-чжеу на запад итти в Бянь. В сие время управляющие в сей столице: Ли-бо-юань, Ли-ци и Ли-цзань-ну, будучи пренебрегаемы от Цуй-ли, умышляли убить его; когда же услышали, что Цюань-цзы-цай приближается с корпусом, то Ли-бо-юань с прочими отписал к нему о своей покорности, а по наружности советовался с Цуй-ли о оборонительных мерах. В шестый месяц Ли-бо-юань зажег городские ворота Фын-цю-мынь, чтобы сим растревожить его. Цуй-ли очень обеспокоился и Ли-бо-юань с прочими явился к нему, чтобы вместе отправиться к пожару. Цуй-ли, поехав в сопровождении Юань-сю, Чже-си-янь и нескольких конных. При возвращении с пожара Ли-бо-юань сам поехал провожать Цуй-ли, и на средине пути нечаянно обхватил его, сидевшего на лошади. Цуй-ли, оглянувшись, сказал: «ты хочешь убить меня?» - Убить тебя что за беда, отвечал ему [244] Ли-бо-юань. Потом вынул нож и заколол его. Цуй-ли упал с лошади мертвый. Тотчас выбежали солдаты, скрытые в засаде, и командующий Сань-хэ убил Юань-сю; Чжэ-си-янь после подъехал, и также был убит. Ли-бо-юань, привязав труп Цуй-ли к лошадиному хвосту и притащив ко дворцу, говорил к народу: «Цуй-ли кровопийца и грабитель, сластолюбец и тиран, мятежник и нечестивый, каковых ни в древности, ни ныне невидно: надлежало ли убить его или нет?» Тысячи голосов закричали: «изрубить в мелкие части - еще мало». И так вывесив голову его на показ, принесли его в жертву Государю Ай-цзун. Ли-бо-юань и прочие, войско и народ, все плакали при сем действии. Некоторые вырезали у Цуй-ли сердце и сырое съели. Все три трупа повешены пред дворцовыми воротами на дереве Хуай.

Объяснение. Для чего прошение о возвращении трех столиц неимеет предосудительного выражения? Три столицы суть древнее владение дома Сун. Для чего написано: бывший Генерал? приписана справедливость. Цуй-ли, изменив своему Государю, покорился варварам; его преступление чрезвычайно: почему прямо написано: казнил, и сим выказано его преступление. Цуй-ли немог [245] сохранить себя и тогда, как еще неродилась в нем мысль мятежиничества: то какая же ему польза думать о жизни и пещись о спасении? Правда, что три столицы поглощены были варварами, и без сомнения служили пятном для сынов отечества. Обратное завоевание древних границ было долгом их: но надлежало прежде узнать свои силы, лучшее ли было наше оружие и доспехи, достаточно ли запасены магазины, довольно ли людей способных, полны ли казначейства? II после сего приступив к делу, еще неможно было ручаться за успех; кольми паче, когда Монголы, сей возрастающий в силах и необузданный неприятель, еще недавно заключил мирный договор. Надлежало ли вскорости изменять оному? И так Срединное государство прежде нарушило слово пред иноземцами, и несправедливость на стороне дома Сун. Как же возможно было ненавлечь беспокойствий со стороны презренных варваров? Впоследствии, то издает самообвинительный манифест, то раскаивается в прежних ошибках. Увы! все сие поздно. Посему прямо написано и сим открыто, что сам навлек бедствия.

Замечание. Два Чжао, после победы в Ян-чжеу, начали высоко думать о себе. Даже [246] забыли, что Монголы были только что возрастающий, сильный неприятель. Сверх сего в военном искустве оба Чжао немогли сравняться с Ли-цюань; да и в военных потребностях был недостаток. Как же могли продолжать войну многолетнюю? Ли-цзун чрезмеру верил их замыслам и сим самым допустил будущие величайшие несчастия: кто же виноват в сем? Кхун-цзы сказал: «если человек незаботится об отдаленном, то вблизи встретит заботы». Неможно ли применить сего наречения Государю и чинам дома Сун?

Чжао-кхуй с войском соединился с Генералом Цюань-цзы-цай в город Бянь. Осенью, в седмый месяц Генерал Ян-и вступил в Ло-ян.

Цюань-цзы-цай остановился в город Бянь. Чжао-кхуй с 50-тыс. армиею из Хуай-си взял город Сы-чжеу, и отселе пошел в Бянь, где и соединился с прочими. Чжао-кхуй сказал Генералу Цюань-цзы-цай: «в начале план наш был завладеть Гуань, и Желтую реку поставить границею. Теперь уже полмесяца как пришли в Бянь. Если непоспешить осадою города Ло-ян и крепости Тхун-гуань, то чего ожидать?» Цзы-цай отвечал ему, что провиант еще неподвезен. Но [247] Чжао-кхуй тем нетерпеливее поспешал: почему отправил от себя 13-тыс. корпус с надзирателем Сюй-минь-цзы; да Генералу Ян-и предписал идти в след за оным с 15-тыс. корпусом тугих самострелов. Всем выдано было провианта на 5 дней. В седьмый месяц пришли к городу Ло-ян. Около трех сот семейств взошли на стену городскую, и покорились. В следствие чего Генерал вступил в город с войсками. Монголы, услышавши о сем, обратили войска на юг.

Монголы, обратившись на юг, пришли к городу Ло-ян. Корпус Генерала Ян-и рассеялся. В следствие чего Чжао-кхуй и Цюань-цзы-цай, бросив Бань, возвратились.

На другой день, по вступлении Генерала Сюй-минь-цзы в Ло-ян, войска уже неимели пищи: почему собирали траву Хао-цзы (artemisia), месили тесто, пекли лепешки и тем питались. Ян-и отошел за 30 ли от города Ло-ян на восток, и все расположились есть. Вдруг за несколько ли от него подняли два летние парасоля, желтый и красный. Войска его пришли в изумление, как вдруг Монгольская засада поднялась из травы. Ян-и по непредвидению невзял предосторожности; [248] в следствие чего войска его пришли в большое замешательство, и множество солдат Монголами столкнуто в реку Ло-шуй. Один Ян-и спасся. Некоторые из бежавших солдат в тот же вечер пришли в Ло-ян, и сказали, что весь корпус Генерала Ян-и рассеян сильным ударом Монгольских войск, и теперь они уже заняли северный берег реки Ло-шуй. От сего известия войска, стоявшие в городе, потеряли дух. В первый день осьмого месяца Монгольские войска подошли к самому городу Ло-ян, и расположились лагерем. Сюй-минь-цзы вступил в сражение с ними. Победа была в равновесии. Но солдаты неимели провианта: почему питались лошадьми. Сюй-минь-цзы немог оставаться, и вступил в обратный путь. Чжао-кхуй и Цюань-цзы-цай, находившийся в Вянь, также терпели недостаток, в провианте, потому, что Ши-сун-чжи неприсылал хлеба. Обратно завоеванные города почти все были пустые и войска ненаходили в оных содержания. Сверх сего Монголы прорвали Желтую реку в озеро Цун-цзинь-дянь, чтобы затопить императорский корпус; и действительно, многие из сего корпуса потонули; почему вся армия обратно пошла на юг. Как войска, вступившие в Ло-ян, были [249] совершенно разбиты, то Чжао-фань донес Государю, что Чжао-кхуй и Цюань-цзы-цай, необдумавши, отрядили корпус, а Чжао-гай и Лю-цзы-чен обвиняли их в том, что поступили в противность предначертанному плану; произвели отступление войск не по тактике, и чрез то допустили, что задния войска были опрокинуты. Указано Генералов Чжао-кхуй и Цюань-цзы-цан, понизив степенью, определить в военное поселение; прочих также понизить. Чжен-цин-чжи-ли отказывался от государственных дел, но неуволен. Цяо-син-цзян представил, что после разорения трех столиц дела находятся в положении противоположном прежнему, и остается только усугубить меры к наступательной и оборонительной войне. Император с одобрением принял сие предложение.

В 12-й месяца Монголы прислали Посланника Ван-цзе.

Монголы прислали Ван-цзе спросить, для чего нарушили клятву? С сего времени между реками Желтою и Хуай более невидали спокойных дней.

Замечание. По справке, в 4-е лето правления Шао-дин (1231) в седьмый месяц Чжан-сюань, правитель в Мянь-чжеу, убил [250] Монгольского Посланника Чобуганя и Монголы тогда же сказали: «Дом Сун сам нарушил слово, преступил клятву и отверг дружбу. Из настоящего дела ясно видно, на чьей стороне справедливость». Судя посему, можно было видеть, что намерение поглотить царство Сун, уже давно зародилось в их груди, подобно как брошенные в землю семена в свое время произникают. Для чего Ли-цзун и оба Чжао непредусмотрели сего? Еще неуспели Монголы совершенно взять обратный путь, как тотчас задумали о возвращении трех столиц. В самом деле, что за план? Уничтожение растерзанного дома Гинь совершено силою Монголов: дом Сун здесь ничего немог сделать. Ныне Государь и вельможи дома Сун, необратясь к самим себе, только думали победить других. Истинно достойны оной укоризны от Монголов в нарушении клятвы. Если так, то справедливость на стороне Монголов, а несправедливость на стороне дома Сун. Кто же виноват в привлечении неприятелей?

1235.

Седьмое лето, И-вэй. Весною Хан обвел [251] Хоринь (Хоринь, иначе Хара-хоринь, по-Тур. Кара-корум и Каракум, был городок, получивший имя от речки Хара-хоринь, протекавшей по западную его сторону. Он существовал задолго до времен Чингис-Хановых, и был резиденциею других сильных поколений, Чингис-Хан перенес сюда свой Двор в 1220 году. Угэдэй, Куюк и Мункэ здесь же имели пребывание. Уже Хубилай, в 1260 году, перенес свой Двор в Пекин. По описанию Монголии, по северную сторону Хорини текла речка Сиргэ-гол, далее к северу переправа Хуху-бухаская; на западе речки Ми-гол и Хара-хоринь, на юго-западе теплые ключи, на юге Онгинь-гол. По сему описанию Хоринь долженствовал находиться по восточную сторону Хангайского хребта, между реками: Орхони и Тамира. Европейские Миссионеры несправедливо положили сие место подле Хурган-улань-нора) стеною и построил в нем дворец Вань-ань-гун. Отправил Князя Бату, царевича Куюка и племянника Мункэ, воевать Западный край (О сем у Абулгази кратко упомянуто Ч. IV в гл. 1, на стр. 458 и 459); царевича Куйтына воевать Цин-чжеу и Гун-чан, царевича Кучуня и Хутука воевать Корею. Осенью, в 9-й месяц, Князь Хонь-буха взял в плен одного Генерала царства Сун. Зимою, в 10 месяц, Куйтын обложил и потом приступом взял Цзао-ян; после сего прошел области Сян-ян, Дын-чжеу, вступил в Ин-чжеу; захватил множество людей и скота и возвратился. В 11-й месяц Куйтын осадил [252] Ши-мынь. Нючженский Генерал Ван-ши-сянь покорился. Сенат просил позволения сделать поверку календаря, и Хан дозволил.

Из Ган-му.

И-вэй. Второе лето. Весною, в первый месяц, Двор Сун назначил Чен-фу Посланником для заключения дружбы с Монголами.

Объяснение. Во второе лето княжения Князя Хуань-гун написано: Князь и Жуны (Тангуты) заключили клятву в Тхан. Зимою Князь прибыл из Тхан. Великий муж (Кхун-цзы) охуждает, что Князь подвергал себя опасности в отдаленности полагать клятву с Жунами. Ибо Срединное государство должно поставлять свое превосходство в том, чтобы внутри и вне быть предусмотрительным, отделять почтенных от низких; различать высших и низших и ясно отличать иноземцев. Дом Сун, как скоро при помощи Монголов уничтожил Нючженское царство, снова двигнул три корпуса, и подал повод ко вражде. Когда же замыслил обнаружить вражду, необходимо должно было придумать средства к отражению пренебрежения. Для чего он не мог ободриться [253] и снова заключаешь дружбу? Повелитель Срединного государства заключает дружбу с иноземцами, не слишком ли унизительно сие? Прямо написано: для заключения дружбы. И без повторительного осуждения погрешность сама собою видна.

Во вторый месяц Монголы обвели стеною Хоринь.

Хоринь был прежний город Хойхорского Пиця-Хана, жившего при династии Тхан. Монголы прежде назначили его сборным местом, а ныне обвели стеною, имевшею около пяти ли (Около 2,75 версты. О сем Абулгази пространнее пишет Ч. IV, в гл. 1, на стр. 460) окружности.

В шестый месяц Монгольский Государь послал сына своего Куйтына с прочими вступить в Южный Китай для грабительства.

Монгольский Государь предписал сыну Куйтыну и Генералу Дахаю учинить нападение на губернию Шу; Генералам Тэмодаю и Чжан-жеу на Хань-чжун, Генералам Хоньбухе и Чаганю на Цзян и Хуай. Еще предписал племяннику своему Мункэ воевать Западный край, а Генералу Тангулу-куциню воевать Корею. У Монголов из каждой десятки один человек пошел на западную и [254] один на южную войну, т. е. в Россию и Китай; в северном же Китае с каждых 10 домов один человек на южную войну и один на войну против Кореи.

Объяснение. Монголы суть иноземцы; для чего же написано: Государь? Они мало по малу начали перенимать Китайские нравы; бросили свои овчины и войлоки, и приняли шляпы с поясами; заняли Срединную землю и объявили себя Императорами и Королями: по сей причине необходимость велит поставить их в ряду царство-притязателей (самозванцев). Слово вступить означает со вне, грабительство означает злодеев или мятежников. Сим образом Ган-му полагает различие между Китайцами и иноземцами, и строго предохраняет первых от последних. Ах! дом Сун неободрился; возбудил злобу в иноземцах и допустил, чтобы толпы левополых торжествовали над племенами образованными. Цзян и Хуай, Чуань и Шань ежедневно занимались военными спорами, теряли землю, губили армии. Дом Сун наипаче ослабел. Но Чжао-кхуй с прочими первый замыслил начать войну, и недостоин ли казни? Ган-му записала сие, чтобы выставить его первым виновником несчастия. [255]

Осенью в седмый месяц, Монгольский Хонь-буха напал на Тхан-чжеу. Цюань-цзы-цай с прочими, бросив войско, ушел. Чжао-фань с своим войском разбил Монголов при Шан-чжа и возвратился.

Объяснение. Уйти есть поступок обыкновенного человека, поступок подлый. Цюань-цзы-цай, будучи полководцем, имел под своим начальством храброе войско; силы его достаточны были к отражению: но подражая обыкновенным людям, бросил войско и ушел: не подло ли это? Посему написано: бросив войско ушел, и сим обнаружена его вина в попечении о личном спасении. Чжао-фань выступил с войском против неприятелей и разбил их при Шан-чжа, чрез сие обнаружил в себе дух, достойный полководца. Мужество и робость показывают различие между Чжао и Цюань. Ган-му дает и лишает праведно. Суд ея строг.

Зимою, во 10 месяц, Ван-ши-сянь, главнокомандующий царства Гинь в городе Гун-чан, покорился Монголам.

По падении Нючженского дома, все города покорились Монголам. Один Ван-ши-сянь твердо защищался. В один день, разговаривая с своими, он сказал: «жертвоприношение предкам уже рушилось и для чего же, [256] думаете, я нежелаю умереть? Жизнь многих тысяч зависит от меня. В прежнее время я удостоен был высоких честей и хорошего жалованья. Умереть оставалось моим долгом: но и иначе поступить непредосудительно. Вместо того, чтобы повеситься или кончить дни в реке для доказательства единовременной ревности, не лучше ли унизить себя, и чрез сие удалить несчастие от людей?» Случилось, что Монгольский Куйтын на пути в Шу расположился под стенами города Гун-чан. Ван-ши-сянь, сопровождаемый стариками, явился к нему со скотом, вином и дарами. Куйтын сказал ему: «я уже давно воюю и куда ни приходил, все сдавались; для чего ты один твердо защищался?» - «Я имел Государя над собою», ответствовал Ван-ши-сянь. «Продать отечество, изменить благотворителю не дозволяла сего честность». Куйтын крайне был ответом его доволен, и запретил своим подчиненным, чтобы нималейшего насилия здесь непроизводили, а Генерала Ван-ши-сянь оставил при прежней должности, и в тот же день приказал ему следовать с своим корпусом на войну. Ван-ши-сянь, отрезавши Цзя-лин, прямо пошел в Да-ань. Куйтын доставил ему провиант и оружие. [257]

В 12 месяц Монгольский Куйтын вступил в Мянь-чжеу и убил Гао-цзя, правителя области; пошедши далее обложил Цин-е-юань. Генерал Цао-ю-вынь, начальствующий в Ли-чжеу, подоспел с войском и отразил его.

Гао-цзя, находясь в Мянь-чжеу, исправил разрушенное и привел в порядок расстроенное; призвал разбежавшихся и собрал рассеявшихся. Крестьяне, с детьми за спиною, возвратились к нему; соединившись со старыми, упорно сражались, и отличились многими удивительными подвигами. Ныне Куйтын вошел из Фын-чжеу в Си-чуань, и войска Восточной дороги большею частию были разбиты. В следствие сего, он ударил на Си-чи-гу, в 90 ли от Мянь-чжеу. Чиновники и жители думали отступить и защищать Да-ань. Гао-цзя сказал Генералу Чжао-янь-на: «в настоящих обстоятельствах должно только вперед идти, а неотступать. Если можно податься вперед и занявши крепкие места, защитить Шу, то неприятели, озираясь назад, немогут далеко зайти во внутренность. Если же по нечаянности позвать войска и отступить для охранения внутренних земель, то неприятель беспрепятственно пойдет вперед и дела губернии Шу будут потеряны». - «Таково же и мое [258] мнение», сказал Чжао-янь-на. И так он выступил в поход, оставя Гао-цзя для защищения города Мянь-чжеу. Монголы из крепости Бай-шуй-гуань вступили в Лю-гу-чжу, в 60 ли от Мянь-чжеу. Сей город неимел стены, а укреплен был прилегающими к нему горами. Гао-цзя, взошедши на высоту, ударил в литавры и развернул множество знамен, как будто бы войско стояло. Чжао-янь-на, по прибытии в Шу-кхэу, велел Генералу Хо-янь-вэй возвратиться с отрядом в Мянь-чжеу. Офицеру Янь-цзюнь-хэ-линь присоединиться к нему, а Генерала Ван-сюань послал к ним с 11,000 отборных солдат, для подкрепления: но Монголы уже пришли в больших силах. Хэ-линь уклонился, и Мянь-чжеу взят. Солдаты, захвативши Гао-цзя, вывели его из дома. Он непреставал кричать на них, и был убит. Чжао-янь-на, получив известие о смерти Гао-цзя и потере города, вышел и расположился в Цин-е-юань. Вскоре Монголы обложили его в сем местечке. Цао-ю-вынь, почитая Цин-е-юань ключем в Шу, нехотел медлить. Он тотчас выступил в поход, и в полночь дал сражение, в следствие которого осада снята. Вскоре за сим предводитель Монгольского передового войска Ван-ши-сянь ударил на Да-ань. Цао-ю-вынь [259] спас и сие место; но только успел кончить действие, как внезапно появилась большая Монгольская армия, состоящая из нескольких десятков тысяч. Цао-ю-вынь вступил в сражение и разбил. Неприятели ушли, а Цао-ю-вынь с своими войсками занял крепость Сянь-жинь-гуань.

1236.

Осьмое лето Бин-шень. Весною, в первый месяц, Князья построили себе домы в Хорини, по случаю съезда во дворец Вань-ань-гун к пиршеству. Хан указал ввести ассигнации за казенною печатью. Во вторый месяц предписал Генералам: Гошену, Фучжури, Цзючжу и Чжао-цян, следовать за передовым корпусом Куйтына на Южный Китай. В третий месяц снова поправили храм философа Кхун-цзы и обсерваторию. Летом, в 6 месяц, учинили снова опись народонаселению в Чжун-чжеу, и нашли около 1,100,000 семейств. По представлению Елюй-чуцая, учреждено Историческое Общество; в пособие взяты Исторические книги из городов Янь-цзин и Пхин-ян; ученый Лян-чже определен Историографом; Ван-вань-цин и Чжао-чжо - его помощниками. В [260] седьмый месяц Хан предписал чиновнику Чень-ши-кхэ пересмотреть все дела, до выбора ученых и до казенных сборов относящиеся, и потом для поверки представить во дворец. При разделении Китайских земель по указу Хана, вдовствующая Ханьша получила крестьян в Чжен-дин; Князья и Ханские родственники получили: Ордо-бату Пьхин-ян; Чаганьтай Тхай-юань-фу; Куюк Да-мин-фу; Боротай Син-чжеу; Хулгэ Хэ-цзянь-фу; Бургут Гуан-нин-фу; Ихэ получил часть из И-ду-фу и Цзи-нань-фу; Ацитай Бинь-чжеу и Дай-чжеу; Учжегынь-ноиню Пьхин-луань-чжеу; Царевич Куйтын, Ханский зять Чеку, Царевна Алиха, Царевна Гацинь, Король Чжалаху, Чаганьтай-Даньцзинь, Мунгу, Ханьчжа, Анги-ноинь, Цин-ноинь и Хос-цзи-су, все получили поместья в Дун-пьхин-фу. Елюй-чуцай представил о неудобности такового разделения: в следствие чего Хан велел везде определить Даругаци; а министерия постановила чиновников для сбора доходов в помянутых местах и для отсылки оных кому следует, но с тем, чтобы без Государева повеления никто несмел требовать ни солдат, ни податей с оных земель. Куйтын с Ван-ши-сянь и другими Генералами вступил в Шу, взял [261] несколько областей царства Сун вне страны Гуань, и казнил тамошнего Генерала Цао-ю-вынь. Зимою, в 10-й месяц, Куйтын вступил в Чен-ду. Хан указал сделать предложение в Цинь-чжеу, Гун-чан и проч., и более 20 областных городов покорились. Царевич Куйтын скончался. Генерал Чжан-жеу приступом взял Ин-чжеу. Сян-ян добровольно покорился, и Ю-сянь оставлен для управления сего города.

Из Ган-му.

Бин-шень. Третие лето. В первый месяц Монгольский Генерал Тэмодай напал на Цзян-лин.

При сем Кит. Генерал Ли-фу-мин умер.

Во вторый месяц, Монголы в первый раз ввели ассигнации, названные Цзяо-чао.

По представлению Елюй-чуцая, выпущено оных на 10 т. малых слитков (на 50 т. унцов серебра).

В третий месяц, Генерал Ван-мин с прочими произвел возмущение в Сян-ян, и покорился с сим городом Монголам.

Чжао-фань, находясь в Сян-ян, сблизил с собою Генералов северного корпуса: [262] Ван-линь, Ли-бо-юань, Фань-вынь-бинь и Хуан-го-би. Рано и поздно пиршествовал с ними и обращался столь приятельски, что небыло никакого различия между высшими и низшими. Поселяне жаловались, что пограничные предосторожности повсюду были оставлены в пренебрежении. Вскоре засим открылись военные действия между армиями южною и северною. Чжао-фань допустил послабление в управлении. Почему Ван-минь и Ли-бо-юань зажгли в городе Сян-ян магазины и казначейства, и один за другим покорились Монголам. В сие время в городе еще находилось до 47 т. чиновников и народа. Имущества и хлеба в казначействе было почти на 300 т. унцов сереб. и 24 кладовых с военными припасами; все сие досталось в руки Монголам. Золото, серебро, соль и ассигнации невходят в сие число. Южного корпуса Генерал Ли-ху нестарался ни о потушении пожара, ни о прекращении мятежа; напротив, пользуясь сим случаем, устремился к грабежу, и Сян-ян совершенно опустел. С того времени, как сей город обратно взят Генералом Ио-фей от Маньчжуров, он сделался многолюднейшим; имея высокие стены и глубокий ров, он служил оплотом для Западной границы, и в один день весь был [263] превращен в пепел. Генерал Чжао-фань понижен тремя степенями, и оставлен при прежней должности.

Объяснение. Чиновников дома Сун истинно должно почесть слепыми в минуты решительности. Понимать гражданские обязанности, соблюдать порядок подчиненности, различать усердных от коварных, видеть благоприятствующие и противоборствующие обстоятельства - суть важные качества в человеке, которыми он отличается от бессмысленных животных. Кто оставит обязанности в пренебрежении, порядок подчиненности без внимания, кто не в состоянии различать усердных от коварных, и быть решительным при благоприятствующих и противоборствующих обстоятельствах, тот может ли иметь какое либо преимущество пред бессмысленными животными? Ван-минь и товарищи его были известные Генералы, охранявшие Сян-ян: но немогли умереть за Государя; напротив, пользуясь обстоятельствами, польстили иноплеменникам Срединною землею, забыли благородство человека, и поступили в число зверей; как ненавистно сие! Посему написано: произвели возмущение, дабы чрез сие выказать их измену и бунт. [264]

Монголы впервые сделали перепись народу в Китае и утвердили налоги.

В начале Монголы старались только о приобретениях, и покоренных жителей тотчас раздавали Генералам и офицерам. Самая малая деревушка принадлежала какому нибудь владельцу, и по управлению неимела связи с другими. Ныне Хан указал учинить перепись народонаселению, и возложил исполнение сего на вельможу Хадаху; и народ впервые причислен к областям и уездам. В сие время все чины просили, чтобы каждого совершеннолетнего мужчину считать за дом: но Елюй-чуцай воспротивился сему. Тогда единогласно сказали ему: «В нашей державе, равно и в Западных царствах, везде один совершеннолетний считается за дом. Как можно, оставя уложение великой державы, принять систему царства погибшего?» Елюй-чуцай сказал на сие: «От древних лет, как существует Китай, никогда одну мужескую душу несчитали за дом. Но если в самой вещи принять сие, то успеем собрать подати только за первый год, а потом все разбегутся». Монгольский Государь принял мнение Елюй-чуцая, и Хадаху представил Монгольскому Государю перепись, по которой оказалось 1,040.000 семейств или домов. [265] В совете полагали, чтобы провинции разделить Князьям и именитым фамилиям в поместья. Елюй-чуцай представил на сие: «что толстым хвостом трудно ворочать; легко могут произойти неудовольствия. Лучше более награждать золотом и шелковыми тканями, что будет неменьшим благотворением». - «Уже дано слово, сказал Монгольский Государь». - «По крайней мере, сказал Елюй-чуцай: определить чиновников от Двора, чтобы кроме обыкновенных податей, самовольно ничего нетребовали. Тогда сие уложение может продлиться». Монгольский Государь согласился на сие. Елюй-чуцай еще утвердил подати и пошлины. Каждые два семейства обязаны были вносить один гин шелку в казну; пять семейств один гин шелку для раздачи именитым свойственникам и заслуженным чинам. С одной му (Му содержит 1200 квадратных футов земли. С сухих пашен собирали просом, а с водоемных - срацинским пшеном) лучшей земли три гарнца с половиною, с одной му средней земли три гарнца, с одной му худой земли два гарнца с половиною. С одной му водяных пашен пять гарнцов. С купцов пошлины брать один с тридцати; за 40 [266] гинов соли унц серебра. Все вышеизложенное положено непременным законом. При Дворе говорили, что сии налоги чрезмерно легки. Елюй-чуцай сказал на сие, что после не преминут представлять о выгодах, и тогда сии налоги учинятся тяжелыми.

Объяснение. Увы! Чжун-юань есть древняя земля Китая, прежнее достояние дома Сун. Гао-цзун неоспоривал, и она пришла под власть Нючженей; по падении Нючженей досталась Монголам. Это поистине есть великое пятно Срединному государству. Теперь образованнейший народ заточен в стране левополых, которые делают перепись населению и утверждают налоги. Звери утеснили людей, просвещенные стали ниже варваров. Не достойно ли это крайней жалости? Ган-му по необходимости записала сие.

Во осьмый месяц, Монголы взяли Цзао-ян и Дэ-ань-фу. В девятый месяца, Цао-ю-вынь сразился с Монголами при крепости Ян-пьхин-гуань, и будучи совершенно разбит, умер. После сего Монгольский Куйтын вступил в Чен-ду.

Цао-ю-вынь примкнулся с своим войском к крепости Сянь-жинь-гуань. Шпионы известили его, что Монголы скоро прийдут с 500 тыс. соединенных заграничных и Китайских войск. Цао-ю-вынь, обратясь к [267] младшему брату Цао-вань, сказал: «От сего единого действия зависит судьба нашего отечества. По малости войск невозможно противостать: но разве неможем отчаянно сражаться? Надлежит только занять высоты и крепкие местоположения, выступать неожиданно, и скрывать засады, и сим образом ожидать их». Монголы осадили Ву-сю-гуань, и разбили корпус Генерала Ли-сянь-чжун. После сего вошли в Син-юань, и хотели устремиться на Да-ань-цзюнь. Генерал Чжао-янь-на предписал Генералу Цао-ю-вынь запереть Да-ань, дабы защитить Шу-кхэу. Цао-ю-вынь находил сие несообразным, но Чжао-янь-на настоял. И так Цао-ю-вынь отрядил своих братьев Цао-вань и Цао-ю-лян идти с войсками на заставу Цзи-гуань-яй и там более расставить знамен для показания неприятелям крепкого сопротивления. Цао-ю-вынь, взявши 10 тыс. отборнейших войск, в ночи переправился чрез Цзян и скрытно прошедши к Лю-си, поставил засаду, условившись, чтобы по прибытии неприятелей, внутри для знака ударить в литавры и зажечь огонь, а вне кричать: руби. Монгольские войска в самой вещи пришли. Цао-вань выступил дать сражение. Монгольский Батур и Дахай наступили [268] с 10 тыс. пехоты и конницы, и начали упорное сражение. Стрелы, и каменья как град сыпались. Цао-вань, получивши несколько ран, приказал зажечь огни. Цао-ю-вынь, разделив свои корпус на три колонны, сам с тремя тысячами отборных солдат поскакал к заставе. Он наперед послал Полковника Лю-ху с 500 неустрашимых солдат устремиться на неприятельский передовый отряд, но немогли поколебать оного. Цао-ю-вынь приказал поставить подле дороги в засаде 300 человек конницы, а Полковнику Лю-ху молча устремиться на линию неприятеля. В сие самое время поднялась сильная гроза. Офицеры, видя, что дождь неперестает и сделалось так грязно, что ноги тонут, советовали пообождать, пока прояснится. Цао-ю-вынь с гневом сказал им, что «неприятель уже знает о нашей здесь засаде, и если несколько промедлим, то опустим время». После сего, сомкнувши войска, пошли вперед. Цао-ю-вынь, услышав о сем, пробил 5 раз в литавру, выступил из заставы, и соединился с Цао-ю-вынь. Сии соединенные войска отчаянно дрались. Кровь лилась на пространстве 20 ли. В обоих сих корпусах, вместо железных лат, употребляли стеганые или кожаные, в которых, когда [269] намокнут от дождя, невыгодно пешим сражаться. На рассвете Монгольские войска, будучи усилены железною конницею, окружили со всех сторон. Цао-ю-вынь, вздохнувши, сказал: «Небо предопределило сию грозу. Нам осталось только умереть». После сего начал ужасно ругаться и убил верховую лошадь под собою, в знак, что он решился умереть. Он начал драться с большим остервенением, и вместе с Цао-вань умер. Корпус его весь был побит. В следствие сего Монгольские войска беспрепятственно вступили в Шу, и в продолжение одного месяца побрали все города и крепости в дорогах Чен-ду, Ли-чжеу и Тхун-чуань. Куйтын расположился в Чен-ду. Из четырех дорог в губерн. Шу осталась только одна дорога Кхуй-чжеу и принадлежащие к дороге Тхун-чуань-фу города: Лу-чжеу, Хэ-чжеу и Шунь-цин-фу.

Объяснение. Цао-ю-вынь достоин наименоваться образцем долга и справедливости. Старший и младший брат вместе умерли за престол, ничем не принуждаемые к сему. Подсолнечная наполнилась славою справедливости их. Как желательно, чтобы мир видел подобных сим мужам в большем числе. Прямо написано: умерли, и сим приписано им соблюдение долга. [270]

Зимою, в 10-й месяц, Монголы взяли Вынь-чжеу. Областный правитель Лю-жуй и прочие умерли.

Войска Куйтыновы из Чен-ду вступили в Вынь-чжеу. Областный правитель Лю-жуй и товарищ его Чжао-жу-сян, взошедши на стену, твердо защищались и более месяца отчаянно дрались. Вспомогательные войска ниоткуда неприходили. Лио-жуй, предвидя, что неможно спастись, собрал свое семейство и всех умертвил ядом, а потом трупы их, казенное и частное имущество и грамату на достоинство, все предал огню. Когда город был взят, сам с двумя сыновьями зарезался; Чжао-жу-сян захвачен и в куски изрублен. Войск и жителей с ними умерло несколько десятков тысяч.

В 11-й месяц, Монгольские войска вступили в Хуай-си. Двор Сун указал Генералам: Ши-сун-чжч, Чжао-кхуй и Чен-хуа итти против их разными дорогами, Мын-гун разбил Монгольского Голодая под городом Цзян-лин.

Тэмодай осадил Цзян-лин. Ши-сун-чжи послал Генерала Мын-гун, для спасения города. Мын-гун отправил Чжан-шунь прежде переправиться чрез реку, а сам следовал за ним со всею армиею. Переменяя [271] знамена и одеяние, он производил различные ложные движения; в ночи зажигал множество огней. Сим образом, напавши на Монголов, разбил 24 окопа их, отбил 20 т. пленных жителей, и возвратился.

Монгольский Генерал Чагань учинил нападение на Чжен-чжу. Областный правитель Цю-ю разбил его.

Монголы осадили Чжен-чжеу. Цю-ю учинил строгия и точные распоряжения. Оборонительные орудия имел без недостатка. Как скоро Монгольские войска, приближавшиеся к городу, были отбиты, то Цю-ю, пользуясь сею поверхностию, выступил сражаться у моста, и тугим самострелом убил одного предводителя. Тогда неприятельские войска несколько отступили. Цю-ю сказал: «Неприятель в десять крат многочисленнее нас. Трудно одержать победу над ним силою». И так он скрыл в трех местах засаду, расставил балисты с каменьями, и таким образом ожидал их у Западной стены. По прибытии неприятеля поднялась засада, и балисты начали действовать. Убили одного храброго неприятеля, и неприятельское войско пришло в великое замешательство. Цю-го с отборными солдатами нечаянно напал на неприятельский [272] лагерь, и сожег шалаши и палатки их. Чрез два дни все ушли.

Китайцы обратно взяли город Чен-ду.

Девятое лето, Дин-ю. Хан производил облаву при Цецек-чигань-норе. Мункэ воевал Кипчак, и покоривши сие поколение, полонил его главу Бацимака. Летом, в четвертый месяц, построили город Саоринь и дворец Гэгэнь-чагань. В шестый месяц, в поколениях Восточной стороны пронеслась молва, что будут набирать девок с народа. Хан, рассердившись на сие, в самой вещи произвел набор и раздарил их служащим при нем. Осенью, предписал чиновникам Мохоне и Лю-чжун учинить по Дорогам испытание ученым, для выбора их к должностям. Кроме действительно служащих, избрано 4,030 человек. Зимою, в десятый месяц, Хан производил облаву на берегах Е-ма-чуань, и поехал в Лун-тьхин; после сего приехал в походный дворец. Сею зимою Хонь-буха с прочими обложил Гуан-чжеу, и Генералы Чжан-жеу, Гун-янь-хунь, Ши-тьхянь-цзэ взяли сей город. После сего осадили Ци-чжеу, покорили Суй-чжеу, прошли до Хуан-чжеу. Устрашенный сим Двор Сун, испросил мир, и войска возвратились. [273]

Из Ган-му.

Дин-ю. Царства Сун правления Цзя-си первое лето. Во вторый месяц, Монголы начали давать судебным местам печати, и издали уложение о почте.

В начале присутственные места по дорогам сами для себя делали печати, и некоторые чрезмерно много присвоили себе. Елюй-чуцай представил, чтобы в Сенате вылить печати по образцам, и разослать по присутственным местам. С сего времени имя и вещь получили свою цену. В то время Князья и родственники Ханские имели право сами забирать почтовых лошадей. Они наносили Дорогам разные беспокойства, и куда ни приезжали, всего требовали. Елюй-чуцай представил, чтобы давать подорожные и сделать положение о различении по достоинствам. С сего времени пресеклись все злоупотребления по сей части.

Монголы ударили на поколения в государстве Киньча, и покорили оные.

Киньча (Здесь Летопись говорит о нашествии Монголов на Россию, в 1237 году. Северные ея земли, как-то: Новгород и проч. считая от Пекина по дороге чрез Среднюю Азию, известный тогдашний путь, действительно отстоят слишком на 20 тыс. ли) отстоит от Срединного [274] государства на 30 тыс. ли. Летом ночи бывают чрезвычайно коротки. Солнце едва закатится и тотчас всходит. Сия страна производит отменных лошадей, и богатые разводят их в великом множестве. Жители обыкновенно возлежат на металле и коже (Под металлом разумеется оружие, под кожею - военные доспехи). Мужественны и храбры; тверды и пылки. Глаза имеют синие (голубые), волосы рыжеватые. Мункэ с армиею пришел к морю Кхуань-тьхянь-ги-сы. Неожиданно поднялся сильный ветер, и воды морские пересохли. После сего он пошел далее, и вырубил народ, а старейшину Ба-чи-мань живого взял в плен. Потом обложил города Гань-ло-сы и Ме-цио-сы, и покорил оные.

Монголы произвели по Дорогам испытание ученым.

Елюй-чуцай представил, что как для работы вещей потребны искусные художники, так для управления городов ученые чиновники; образование же ученых чиновников требует к своему усовершенствованию несколько десятков лет. Монгольский Государь сказал: «Если в самом деле так, то можно употреблять сих людей к должностям». [275] Елюй-чуцай просил учинить испытание. И так предписано контролерам Лю-чжун и Ян-хуань произвесть испытание по городам, и сие испытание разделить на три части: на толкование священных книг, стихи и рассуждение. Ученых, взятых в плен и поверстанных в невольники, также велено допустить к испытанию; господ же, которые утаят и непошлют их, казнить смертию. Сим образом получили 4030 человек ученых, из которых четвертая часть была освобожденных от рабства. Елюй-чуцай еще просил привести в единство весы и меры, издать устав об ассигнациях и положить уравнение в податях. Сим образом государственное управление начало несколько образоваться, а народ чувствовать облегчение.

Зимою, в 10 месяц, Монголы произвели нападение на Ань-фын. Генерал Ду-го упорным сражением отразил их. Монголы пошли в обратный путь.

Монгольский Хонь-буха осадил Хуан-чжеу: но Мын-гун, подоспевши с войсками, отразил их. После сего Хонь-буха осадил Ань-фын. Ду-го исправил все нужное к обороне. Монголы, посредством огненных балист, сожгли отбойные машины. Ду-го, по [276] мере разорения, все дочинивал и исправлял. Монголы приказали Батурам вырубить застенки. Сии Батуры были из преступников, осужденных на смерть, которым дозволено загладить преступление услугами при осаде городов. Ду-го противопоставил им искусных стрелков, которые малыми стрелами стреляли в глаза. Батуры, большею частию израненые, принуждены были отступить. Монголы загатили ров в 27 местах. Ду-го послал солдат загородить гати. Монголы, пользуясь ветром, пустили огонь: но в сие время сделалась снежная вьюга (ветер с снегом). Ду-го выбрал силачей, чтобы отбить дорогу к гати. Силачи мужественно и отважно дрались. К счастию, из Ча-чжеу Генерал Люй-вынь-дэ, пробившись сквозь толпы осаждающих, вошел в город. Они начали защищаться соединенными силами, и Монголы ушли.

1238.

Десятое лето Суй-жун. Весною корпус Тасов пришел к Бэй-ся-гуань; Ван-тхун-чжи и Генерал царства Сун покорился. Летом Лю-и, один из Генералов города Сян-ян, отложился, взял под стражу [277] Генерала Ю-сянь с прочими, и покорился дому Сун. Войска дома Сун обратно взяли Сян-ян и Фань-чен. Хан производил облаву при Цецек-чагань-норе; построил Тосхо-хото и тронную Ин-цзя-дянь. Осенью, в 8 месяц, Чен-ши-кхо и Гао-ции-минь представили Хану, что в Дорогах засуха и саранча. Хан указал простить поземельный оброк на нынешний год; а взыскание недоимок за прошлое время отсрочить до урожая.

Из Ган-му.

Сюй-жун, второе лето. В 9-й месяц Монголы обложили Лу-чжеу; но Ду-го обратил их в бегство.

Монгольский Чагань с многочисленным войском обложил Лу-чжеу, и положил, чтобы по взятий помянутого города, построить суда на озере Чао-ху, для поисков на левом берегу реки Цзян. За городским рвом он вывел земляной вал, в 60 ли окружности, и обвел оный двойным рвом. Осадных орудий имел в несколько раз более против осады города Ань-фын. Ду-го всеми силами оборонялся. Монголы сделали плотину в вышину наравне с городскими башнями. Ду-го зажег основание оной соломою, облитою маслом, и превратил в пепел. Монголы [278] пришли в замешательство, и Ду-го, пользуясь сим, учинил вылазку. Монголы, будучи разбиты, обратно ушли. Ду-го преследовал их несколько десятков ли.

Монголы основали в Пекине высшее училище, называемое Тхай-цзи Шу-юань.

В сие время система Философа Чжеу-дунь-и еще непроникнула в Хэ-шо. Ян-вэй-чжун, в продолжение войны в югозападном Китае, приобрел несколько десятков ученых, и с сего времени познал сущность естественного закона. Он собрал довольно книг около рек И-шуй и Ло-шуй, и послал в Пекин. По возвращении из армии, по совету с Яо-шу, основал училище Тхай-цзи Шу-юань и храм философу Чжеу-дунь-и, к которому при жертвоприношении сопричислили еще 6 философов, двух братьев Чен-Чжан, Ян, Ю и Чжу (К сему времени должно отнести начало нынешней Китайской Философии. Чжеу-дунь-и почитается основателем ея, а последний, т. е. Чжу, иначе Чжу-си, утвердил ее единообразным истолкованием всех священных или кононических Китайских книг). Он просил, чтобы определить Чжао-фу учителем, и выбрать людей с лучшими дарованиями и [279] сведениями в ученики к нему. С сего времени в Хэ-шо (Хэ-шо, т. е. по северную сторону Желтой реки; так иногда в ученом слоге называется Северный Китай) познали учение о естественном законе.

1239.

Одиннадцатое лето, И-хай. Весною, Хан производил облаву при Цецек-чагань-норе, куда пришел корпус Царевича Куйтына из Сы-чуань. Осенью, в 7-й месяц, Ю-сянь бежал из царства Сун. По причине бедствий, постигших Шань-дун, прощены тамошним Дорогам подати. Зимою, в одиннадцатый месяц, Мункэ обложил город Усумки, а чрез три месяца взял оный приступом. В 12 месяц купец Уньдур-хамар взял на откуп сбор серебра в Северном Китае, обязавшись вместо 22 т. слитков (Большой слиток, по-Кит. Юань-бао по-Русски, ямба содержит 50 ланов серебра на казенный вес; следов. всего 2 м. 200 т. ланов (5 т. пудов чистого серебра)) серебра, взносить 44 т., и Хан утвердил сие.

Из Ган-му.

И-хай, третие лето. В третий месяц Мын-гун обратно взял Сян-ян. [280]

Мын-гун дал три сражения с Монголами, и на всех победил. После сего обратно взял Сян-ян и Фан-чен. Почему в представлении Государю писал: «взять Сян-ян не трудно, но трудно защищать его. К сему потребны предводители и солдаты мужественные, оружие и доспехи лучшие. Сян-ян и Фань-чея составляют основание престола. Возвращение сих городов стоило нам весьма многих сражений. Теперь надлежит сделать хорошие распоряжения, и для защищения оных мест поставить не менее 100 тыс. латных войск. Лучше быть в готовности, нежели собирать войска по приходе неприятелей».

Монголы вторично разбили Чен-ду, и ушли.

Монгольский Дахай вступил с армиею в Шу. Губернатор Дин-фу, услышавши о сем, прежде отправил жену с детьми обратно на юг, а сам поклялся до смерти защищаться. Теперь Дахай, вступивши сюда из Син-гын, ложно выставил предводительское знамя царства Сун. Дин-фу почел их за рассеявшихся солдат, и сделал посредством знамен приглашение: но когда всмотрелся, то увидел свою ошибку, и приказал войскам ночью выступить за город на южную [281] сторону и дать сражение: но войска в улице Ши-сунь-цзе разбежались, и он по упорном сражении умер. В следствие сего Монголы завоевали: Хань-чжеу, Цюн-чжеу, Цзянь-чжеу, Мэй-чжеу, Янь-чжеу, Фын-чжеу, Суй-нин, Чун-цин, Шунь-цин-фу, и вскоре пошли обратно. Дин-фу, управляя губерниею, оказывал редкое великодушие, и потому жители сожалели о нем.

Монголы определили Уньдур-хамара главным сборщиком податей по Дорогам.

В начале Елюй-чуцай утвердил известное число серебра, с налогов получаемого. Ежегодно поступало в казну 500 тыс. ланов; когда же покорили Хэ-нань, то число семейств умножилось и сборы возрасли до 1,100,000 ланов; ныне же Туркистанец (По-Китайски: Хой-хой) Уньдур-хамар просил сбор податей отдашь ему на откуп за 1,200,000 ланов. Елюй-чуцай твердо настоял против сего, представляя, что можно получить пять миллионов ланов, если только сделать строжайшие предписания и скрытно отнимать все выгоды у народа. Он приводил разные опровержения; вид и голос его становились суровее. Монгольский [282] Государь сказал ему: «приметно, что ты хочешь драться». Елюй-чуцай, немогши устоять в своем мнении, глубоко вздохнул и сказал: «от сего времени начнется истощение народа».

1240.

Двенадцатое лето, Гын-цзы. Весною, в первый месяц, Уньдур-хамар сделан главным сборщиком налогов в Китае. Царевич Куюк победил Западный край; но немог покорить всех владений, и прислал посланника с донесением о победах. Хан предписал Генералу Чжан-жеу и прочим, с 8 0 тыс. семейств итти войною на царство Сун. Зимою, в 12-й месяц, указал Царевичу Куюку возвратиться с войсками. Предписал, чтобы за потерянное и покраденное, но неотысканное, вознаграждать из казны. При основании царства узаконено было, чтобы местные жители платили за сие: но как многие разбегались, то ныне помянутое узаконение уничтожено. Как сумма, занимаемая у Хойхорцев казенными людьми для раздачи чиновникам, ежегодно умножалась нарастанием процентов, именуемых процентами с ягнят, от чего были весьма вредные [283] последствия, то Хан указал уплатить таковые долги из казны, и за сие уплачено было 76 тыс. кусков серебра (38о тыс. ланов). После сего положил закон, по которому многолетний долг уничтожается, как скоро проценты с оного сделаются равны капиталу. Мужчин же и женщин, взятых в плен Князьями и чиновниками, указал отпустит на свободу.

Из Ган-му.

Гын-цзы, четвертое лето. В первый месяц Монгольский Чжан-чжеу и прочие произвели с разных точек нападение на Сун. Приехал Ван-цзе, Монголами вторично посланный ко Южному Двору.

Ван-цзе всего пять раз приезжал; но как он немог совершить мирного договора, то от внутренней печали скончался. Отправлен посланник препроводить гроб его к Монголам.

Объяснение. Ган-му Монгольских вельмож никогда неназывала по прозванию и имени. Здесь несколько повысила, сказавши: Ван-цзе. Сей Ван-цзе, в похвалу ему, дважды назван по имени. Сказавши приехал, сим одобряет его любовь к справедливости. Ван-цзе всего пять раз приезжал, чтобы заключить мир между двумя государствами [284] и тем положить конец войне в поднебесной. Цель его добрая; Ган-му приписывает честь иноземцам, когда они ищут мира с Срединным государством: почему, назвавши по имени, сказала: приехал.

Монгольский Янь-ши скончался.

По нем наследовал сын Янь- чжун-цзи.

1241.

Тринадцатое лето, Синь-чеу. Весною, во вторый месяц, Хан производил облаву при Цецек-чагань-норе. Здесь он получил болезнь, и милостивым указом простил содержащихся в тюрьмах и ссыльных по всей империи. После сего Хану сделалось легче. Осенью, Корейский Король Чен прислал Хану одного из своих родственников, по имени Шунь, в заложники. Зимою, в 10-й месяц, предписал Илга-цзиде управлять общественными делами Китайского народа. В 11-й месяц, в день Дин-хай, Хан производил великую облаву. В день Гын-инь (на 4-й день) на возвратном пути приехал к Отэгу-хулань-оле. Уньдур-хамар представил вино, и Хан с удовольствием пил оное до самой [285] полуночи. В день Синь-мао на рассвете преставился в походном дворце, на 13 году царствования, на 56 от рождения. Погребен в долине Ци-нянь-гу. По смерти наименован Ин-вынь-хуан-ди; во храме Предков назван Тхай-цзун. Хан обладал редким великодушием и истинным снизхождением. Вникая в связь обстоятельств, измеряя собственные силы, он непогрешал в своих предприятиях. Китайские страны процвели богатством; умножились стада овец и коней; путники избавленъи были от податей. Время его почитается благоденственным.

Из Ган-му.

Син-чеу. Царства Сун, правления Шунь-ю первое лето. Осенью, во седьмый месяц, Корейский Король Ван-тхун, дал родственника своего в заложники Монголам.

Прежде сего Монголы воевали Корею, и Корейцы многократно были разбиваемы: почему снова представивши дань, просили о мире. Монголы требовали, чтобы Король Тхунь сам приехал к Хану, и тогда война прекратится. Ныне Тхунь послал к Монголам родственника своего в заложники. [286]

Зимою, в 10-й месяц, Монголы определили Илга-цзиду Губернатором в Пекине.

Ему препоручено управлять общественными делами Китайского народа. Яо-шу определен при нем советником.

В 11-й месяц Монгольский Угэдэй скончался. Шестая Ханьша, по фамилии Наймагинь, объявила себя правительницею.

Угэдэй царствовал 13 лет; скончался на 56 году от рождения; во храме Предков назван Тхай-цзун. Имел наклонность к пьянству, особенно в последние годы. Елюй-чуцай неоднократно увещевал его; но Хан неслушал: почему однажды, показывая ему железный ободок, изоржавевший от вина, сказал: «Это железо, будучи вином съедено, приняло такой вид. Что же сказать о пяти черевах человека?» После сего Монгольский Государь несколько уменьшил меру вина. Во вторый месяц сего года болезнь усилилась и пульс перервался: шестая Ханьша незнала, что делать; она позвала Елюй-чуцая и просила у него совета. Елюй-чуцай в ответ сказал, что ныне должности препоручают людям недостойным; продают места и торгуют судопроизводством, многие содержатся в тюрьме безвинно. [287] Надлежит даровать прощение в поднебесной. Ханьша немедленно хотела произвести сие. Елюй-чуцай сказал ей, что без повеления Государя неможет сделать сего. В скорости Монгольский Государь несколько пришел в чувство. Ханьша предложила о даровании прощения, и он скорее всего согласился на сие. По издании прощения, пульс пришел в обыкновенное состояние. В 11-й месяц, болезнь усилилась. Елюй-чуцай, по выкладкам на числах великой единицы, нашел, что ненадлежит ему выезжать на звериную охоту. «Если нестрелять с коня, сказали приближенные: то что за удовольствие?» И так выехал на охоту на 5 дней. На возвратном пути приехал к Отэгу-хулань-оле, где Уньдур-хамар представил ему вино. Хан веселился до самой полуночи, а на другой день скончался. Прежде Монгольский Государь утвердил, чтобы наследовал по нем внук его Шилмынь. Ныне Ханьша позвала Елюй-чуцая, и спросила его о сем деле. Елюй-чуцай сказал: «Этого я, как вельможа посторонней Фамилии, знать немогу. Есть завещание покойного Императора. Должно поступить по оному». Ханьша непослушала: почему объявила себя правительницею в Хорини. Шилмынь был сын Кучуня, четвертого сына Монгольского Государя. [288]

В Чен-ду Генерал Тьхян-ши-сян отложился и с городом покорился Монголам. Губернатор Чень-лун-чжи умер.

Из Дахаевой армии Ван-ши-сянь с прочими опять вступил в Шу, и обложил Чен-ду. Чень-лун-чжи защищался около 10 дней, и поклялся жить и погибнуть вместе с городом. Генерал его Тьхянь-ши-сянь тайно передался к Монголам и в ночи отворил им ворота. Северные войска ворвались в город. Несколько сот человек, составлявших дом Чень-лун-чжи, все умерли. Сам Чень-лун-чжи в клетке препровожден в Хань-чжеу. Ему велено склонить начальствующего Ван-кхуй покориться. Чень-лун-чжи громким голосом закричал: «великий муж умирает, но непокоряется». И так он убит. 3 тыс. солдат, бывшие в городе, начали сражаться: но по взятии города, все изрублены Монголами

Объяснение. Тьхянь-ши-сянь с городом покорился неприятелям. Сие преступление весьма важно: почему прямо написано: отложился и сим показано, что вина его непростительная. Чень-лун-чжи, будучи взят в плен, непокорился. Весь дом его предан смерти; а он в клетке препровожден в [289] Хань-чжеу, дабы принудить Генерала Ван-кхуй сдаться. Судя по его словам: великий муж умирает, но не покоряется, можно видеть, что сердце его единственно исполнено было долгом к Государю, и можно ли говорить о нем в одно время с теми, которые, как Тьхянь-ши-сянь, ослепляясь выгодами, забывают Государя; изменяя престолу, покоряются неприятелям; алкая славы и обольщаясь мгновенным, получают вечное поношение в потомстве? Почему исключительно приписано ему сохранение долга.

В 12 месяц Монгольский Посланник Юйлимасай. с прочими прибыл на Хуай. Коммендант взял его под стражу.

Монгольский Посланник Юйлимасай приехал для переговоров о мире. При нем находились около 70 человек. Юйлимасай говорил им: «Я с вами еду на юг по Государеву повелению. Жители страны Чу коварны; если случится какое несчастие, надлежит умереть, чтобы непостыдить препоручения Государя». Они скоро прибыли на Хуай. Коммендант, стращая их оружием, говорил: «Судьба ваша в моей руке. Вы находитесь между жизнию и смертию. Если покоритесь, то чины и достоинства [290] ожидают вас; в противном случае, нет вам пощады». Юйлимасай сказал на сие: «Я еду на юг с бунчугом, для открытия дружбы между государствами: но вы, напротив, склоняете меня к нарушению справедливости. Я избираю смерть - и кончено». Коммендант, видя, что неможет принудить, заточил его в крепость Фэй-ху-чжай, что в Чан-ша.

Объяснение. От путешественника, едущего для открытия дружбы между двумя государствами, зависит спокойствие и опасность государства: поистине недолжно оскорблять его. Ныне заточивши Посланника, сим нарушили право справедливости; отнюдь ненадлежало делать сего. Дом Сун, заточивши иностранного Посланника, сим навлек бедствия и смятения. Не сам ли причиною оных? Почему прямо написано: заточил, в осуждение его ошибки.

1242.

В лето Жинь-инь, весною, шестая вдовствующая Императрица, по Фамилии Наймагинь, объявила себя правительницею. Осенью Чжан-жеу переправился чрез реку Ху-ай при Ву-хэ-кхэу; осадил в царстве Сун города: Ян-чжеу, Чу-чжеу и Хо-чжеу. [291]

Из Ган-му.

Жинь-инь, второе лето. Монголы снова произвели нападение на Шу. Мын-гун, расставивши войска, остановил их.

Монгольские Ихэ-ноинь и Елюй-чжугэ из Цзин-чжао взяли дорогу чрез Шан-чжеу и Фан-чжеу на Сань-чуань. После сего осадили Лу-чжеу (В Губернии Сы-чуань). Мын-гун послал одну дивизию в Цзян-лин и Ин-чжеу, дивизию в Ша-ши, дивизию чрез Цзян-лин в Сян-ян, для присоединения к прочим войскам. Еще послал одну дивизию в Фэу-чжеу. Он предписал, чтобы военные начальники, коих охранению вверены места, несмели терять и одного дюйма земли.

Осенью, в 7-й месяц, Монгольские войска, переправившись чрез Хуай, вошли в города: Ян-чжеу, Чу-чжеу и Хо-чжеу. Зимою, в 10-й месяц, Монголы взяли город Тхун-чжеу и вырубили жителей.

Объяснение. Увы! бедствия от иноземцев достигли в сие время высочайшей степени. Дом Сун по беспечности допустил, что левополые сокрушили Китай, и подвергли народ всем родам бедствий. Как скоро взяли Тхун-чжеу, то [292] и довольно: но согнать жителей целого города и предать острию меча, - это может сделать только наибезчеловечнейший из смертных: почему Ган-му прямо написала: изрубили, и сим выказала жестокость их.

1243.

В лето, Гуй-мао, весною в первый месяц, Чжан-жеу расставил войска под городом Сян-чен, для засева казенных полей.

.......................................

Осенью Ханьша определила Чжан-жэу Инспектором в Сюй-ци.

Из Ган-му.

Гуй-мао, третие лето Весною, в первый месяц, Монгольский Чжан-жеу разместило военнопоселян под городом Сян-чен. Монгольский президент Сената Елюй-чуцай скончался от печали.

В бытность Ханьши Наймагинь правительницею, Уньдур-хамар имел силу в государственном управлении, и пред могуществом его все преклонялось, как в столице, так и вне. Ханьша послала Елюй-чуцаю бланкет за царскою печатью и приказала ему собственноручно написать. Елюй-чуцай сказал на сие: «Империя есть Империя [293] покойного Государя. Министерия имеет законы себе в руководство. Вы ныне желаете в противность им. Я несмею исполнить вашего повеления». Ханьша еще положила, что если какой президент неподпишет бланкета, постановленного Уньдур-хамаром, то отрубить ему руки. Елюй-чуцай сказал на сие: «Государственные дела все без исключения покойный Император препоручил мне. Президенты неимеют участия в сем. Если дело какое непротивно порядку, то я считаю обязанностию привести оное в исполнение. Но если недолжно производить, то небуду уклоняться и от смерти: не говорю об отсечении рук». Ханьше неприятен был ответ. Елюй-чуцай с досады и горести впал в болезнь и скончался. Некоторые, оклеветывая его, говорили, что Елюй-чуцай служил Министром 20 лет, и половина государственных сборов поступала в его дом. Ханьша приказала приближенным освидетельствовать. Нашли только около десятка гуслей и несколько тысяч древних и новейших книг, картин и древних письмен на металле и камнях. Елюй-чуцай имел высочайшие дарования, и далеко превосходил прочих. С праводушием служил при Дворе и неунижался пред силою. Каждый [294] раз, когда представлял о пользе и невыгодах отечества, о благе и страданиях народа, показывал силу в словах и ревность в виде. Монгольский Государь сказал однажды ему: «Ты опять хочешь плакать за народ?» Елюй-чуцай часто говаривал: «Лучше искоренить один вред, нежели представить об одной выгоде; лучше пресечь одно дело, нежели начать новое». Слова сии приняты достопамятным изречением. В первое лето правления Шунь-чу, по смерти, пожалован Королевским титлом, и наименован Вынь-чжен (Могила Елюй-чуцаева лежит при подошве горы Вань-шеу-шань, в 18 верстах от Пекина, на запад. В 1751 году, по повелению правительства, сооружен ему при его могиле новый храм, и постановлен каменный памятник с надписью. Прежний храм над его могилою давно развалился; но в 1628 году еще существовал. Каменные статуи его и его супруги представлены были в храме в сидячем положении. Борода его и усы простирались ниже колен тремя клоками). Дом Юань принял царство после великих неустройств. Закон Неба исчез, порядок человеческий рушился (Под сим летопись разумеет раздробление империи Китайской варварами, как-то: Маньчжурами, Монголами и Тангутами). Присовокупите в сему кровопролитную и жестокую войну между югом и севером. Вельможи, имевшие силу в правлении, были из иноземцев, [295] покоренных или поддавшихся. Язык и разговор их были непонятны; виды и цели их неодинаковы. Елюй-чуцай, будучи простой ученый, один стоял между ними. Подлинно, трудно было производить ему то, чему он учился. Впрочем в распоряжениях правительства можно приметить две или три десятых долей его трудов; и если бы небыло тогда Елюй-чуцая, то неизвестно, чтобы последовало с родом человеческим.

Объяснение. При кончине Монгольских чиновников никогда невыставляли их должности. Для чего же присем случае выказана должность? Замечен мудрый. В сие время Ханьша Наймагинь, будучи правительницею, все дела самовластно решала. По представлениям Елюй-чуцая непоступала; советов его также непринимала. И так он, исполненный досады, скончался. Ах! он напрасно пострадал, и посему написано: скончался от печали. Отсюда можно видеть, что он, терзаемый скорбию, немог преодолеть оной.

Замечание. Елюй-чуцай был из вельможей, нарушивших долг к престолу. Выше мы дали уже полное суждение о его побуждениях. Здесь Ган-му сказала: скончался от печали, и сим заметила, что он немог [296] получить похвального конца. Как он не мог сделать ни доброго начала, ни доброго конца, то хотя бы имел дарования, равные с Чжеу-гун, но нималого удивления незаслуживает.

Монголы определили Ван-ши-сянь главнокомандующим во областях Цинь-чжеу, Гун-чан и проч., но он вскоре скончался.

При вступлении Монголов в Шу, Ван-ши-сянь более прочих оказал услуг. Почему Куйтын именем Хана произвел его полномочным Главнокомандующим в 20-ти областях на западе (в губер. Шень-си и Гань-су), а именно: в Цинь-чжеу, Гун-чжеу, Дин-си-чжеу, Цзинь-чжеу, Лань-чжеу, Тхао-чжеу, Хой-чжеу, Хуань-чжеу, Лун-чжеу, Цин-ян, Пьхин-лян, Дэ-шунь, Чжень-сюй, Юань-чжеу, Цзе-чжеу, Чен-чжеу, Минь-чжеу, Тхе-чжеу и Си-хэ-чжеу. Но он в скорости скончался. Сын его Ван-дэ-чен заступил место Главнокомандующего, и пошел с войсками за армиею в Шу.

1244.

В лето Цзя-чень, летом, в 5-й месяц, Президент сената Елюй-чуцай скончался. [297]

1245.

В лето И-сы, осенью, по приказанию Ханьши Главнокомандующий Чагань с 30 тыс. конницы и Генерал Чжан-жеу опустошили Хуай-си, и приступом взяли Шеу-чжеу. После сего осадили: Сы-чжеу, Сюй-и и Ян-чжеу. Чжао-цай именем Двора Сун предложил о мире, и Монголы обратно пошли.

Из Ган-му.

И-сы, пятое лето. Осенью, в 7-й месяц, Монгольский Чагань, соединившись с Чжан-жеу, опустошил Хуай-си до Ян-чжеу и ушел обратно.

Текст воспроизведен по изданию: История первых четырех ханов из рода Чингизова. СПб. 1829