Архимандрит Иакинф и его миссия.

Архимандрит Иакинф (Бичурин) происходил из духовного звания; родился в 1770 году. По окончании курса в Гаванской духовной семинарии, он был оставлен при ней с 1790 г. учителем информатории, а с 1800 г. — грамматики. По принятии монашества, был определен в Александро-Невскую Лавру, где вскоре рукоположен в сап иеродиакона, а в 1801 г. в сан иеромонаха: в том же году ему поручено управление Иоанновским монастырем, и 1802 г. он: был назначен настоятелем третьеклассного Вознесенского монастыря в Иркутске с возведением в сан архимандрита. В то же время он управлял Иркутской духовной семинарией и состоял присутствующим в Консистории. В 1805 г. указом Святейшего Синода он был отрешен от управления монастырем, должности ректора и присутствующего в Консистории, запрещен в священнослужении и отправлен в Тобольск под наблюдение архимандрита Знаменского монастыря и ректора Тобольской семинарии, где о. Иакинф исполнял обязанности преподавателя красноречия. Заслужив благоприятный отзыв от архиепископа Амвросия об успешном преподавании и добром поведение о. Иакинф в 1807 г. указом Синода был разрешен от запрещения, избран в начальника Пекинской духовной Миссии взамен архимандрита Аполлоса и командирован в Иркутск. Здесь он принял начальство над составом миссии, ожидавшей разрешении от китайского правительства для следования через границу. В это время по ходатайству Иркутского Генерал-Губернатора о. Иакинфу Всемилостивейше пожалован Ио кабинета Его Величества архимандричий наперстный крест, усыпанный бриллиантами, который и был препровожден в Пекин уже по отъезде туда миссии.

В Сентябре 1807 года Миссия, во главе с архимандритом о. Иакинфом, в составе двух иеромонахов, Серафима и Аркадия, одного иеродиакона Нектария, двух церковников — Василия Яфицкого и Константина Пальмовского, и четырех студентов — Маркелла Лавровского, Льва Зимайлова, Михаила Сипакова и Евграфа Громора, выехала из Иркутска в сопровождении пристава, письмоводителя, толмача и тридцати двух человек конвоя из казаков Троицкосавской пограничной Канцелярии. Иркутская Казенная экспедиция, коей поручены были все хозяйственные распоряжения, намерена была отправить Миссию через Монголию, по примеру прежних лет, по подряду, но подрядчики назначали слишком высокую цену. В то же время казачьими старшинами и бурятскими родоначальниками было пожертвовано Духовной Миссии 222 лошади и 55 быков, а потому решено было отправить Миссию хозяйственным способом. Лошади и быки были обучены упряжке; упряжь отчасти выбрана из оставшейся от посольства графа Головкина, а отчасти прикуплена была вновь. Так снаряжено было двенадцать русских повозок, для клади изготовлено семьдесят три двухколесных телеги, выписана была походная кузница, шестьдесят ведер дегтя и сто шкуре для покрытия телег.

Пред отправлением Миссия получила жалованье за год 4200 р., другая сумма, причитающаяся Миссии за следующие пяти. лет, 28300 руб. была изготовлена в Монетном департаменте в виде слитков серебра и выдана приставу, заведывавшему отправлением; конвойным казакам был выдан провиант и 2430 р. жалованья; для китайского Трибунала и чиновникам на подарки отпущено «мягкой рухляди» (мехов) и товаров на 4747 р. 75 коп. [29]

Миссия выехала из Кяхты за границу 17 Сентября 1807 г., прибыла в Ургу 29 Сентября, в Калган 22 Декабря, а в Пекин 10 Января 1808 года. На всем протяжении пути от Китайского Правительства Миссии предоставлено было три переносные юрты, помещения в гостиницах, пища, дрова и вода бесплатно. Путешествие совершено благополучно. В донесении о сем Святейшему Синоду архимандрит Иакинф пишет «Бывший Пекинский архимандрит Софроний в минувшем Феврале сдал мне церковь с имуществом, к ней принадлежащим, и оказалось все в целости, но описи монастырскому строению и вещам, так как и отчета в ежегодно получаемой с наших дворов, до девяти сот рублей простирающейся, суммы — в силу оного указа, по его заявлению, дать он не обязан. Между тем шестьсот рублей из помянутой суммы сдал мне в наличности, что и причислено к доходам церковным; но, как кроме покоев, по монастырю ничего замечательного не видно, то и описи требовать не было мне причины. Сверх того от него получены мною крепости и уверительные письма на принадлежащие монастырю пашни и домы, из коих первым опись с измерением количества их китайской мерою, и последним одно счисление прилагается при сем (см. прил.) с означением получаемых с них доходов».

Мая 11-го 1808 г. старая Миссия, в составе архимандрита Софрония, церковника и трех учеников, выехала из Пекина с теми же провожатыми, а в Калгане к ним присоединились конвойные казаки, и 6-го Августа прибыла в Кяхту. В знак приязни китайские пристава провожали Миссию на протяжении своих районов.

Прибыв в Пекин, девятая Миссия с жаром и увлечением начала изучать язык и обычаи китайцев. Архимандрит Иакинф служил примером для братии. Так продолжалось с год, в течении коего весь состав Миссии, повидимому, сделать большие успехи. Но вот, богато одаренная от природы, но страстная натура о. Иакинфа не выдержала. Когда свежесть интереса к занятиям стала постепенно тускнеть, а увлечение охладевать, чему много способствовала заброшенность в дали от родины, откуда вести получались не более одного раза в год, — широкая натура о. Иакинфа не вмещалась в рамках деловой жизни; он стал грустить и искать развлечений. К тому же физиологические особенности его организма были причиною прискорбных падений, от которых он потом не мог освободиться до конца дней своих. Все это наложило своеобразный отпечаток на всю его последующую жизнь в Пекине; бросило его в такую среду, которая делала серьезные занятия наукой невозможными. За ним невольно были увлечены и прочие члены Миссии. Дисциплина пала; начались доносы подчиненных на начальника и наоборот; Пальмовский, Громов и иеродиакон Нектарий предались пьянству. Последний был в 1810 г. отправлен в Иркутск и после суда лишен сана и отдан в военную службу. Студент Громов покончил с собою ядом. Пальмовский в 1814 г. отправлен в Иркутск, где он выбыл из духовного звания и поступил чиновником в канцелярию губернатора. Жизнь Миссии пришла в полное расстройство, напрасно Трибунал старался поддержать ослабевающих членов Миссии, напрасно китайский первый Министр посылал чиновников увещевать о. Иакинфа, напрасно оказывал ему братское внимание и отеческую любовь. Однажды вызывал весь состав Миссии в заседание Трибунала и кротко выговаривал им, убеждая всех заняться своим [30] делом; даже к воротам Миссии было прибито объявление, за печатями китайских министров, воспрещающее вход во двор Миссии порочным людям, но о. Иакинф продолжал вести себя по-прежнему, заводил знакомства с актерами, посещал сам увеселительные введения и приобретал известность, ронявшую его и Миссию в глазах китайцев. Такая беспорядочная жизнь была причиною безрассудной траты денег. После чего наступали дни скудости, приходилось продавать доходные дома, закладывать в ламбард не только всю движимость и одежду, но и некоторые вещи церковной утвари, чтобы, буквально, избегнут голода. Понятно, что при такой обстановке гибли таланты, терялось время и не могло быть плодотворной работы. За все тринадцатилетнее пребывание Миссии в Пекине о. Иакинфом представлен был только один труд, да и тот оказался не оригинальным, это «Наставление в православной вере», извлеченное и католического катихизиса, изданного иезуитами в 1739 году. По представленной Миссией от 1813 г. ведомости христиан значилось: албазинцев двадцать, крещеных китайцев восемь, а всего паствы 28 человек. Служба совершалась только по праздникам, а сам о. Иакинф совершал службу только в первый день с. Пасхи, да и то не каждый год.

В то время, как русское правительство терзалось сомнениями относительно полезности Миссии, сам о. Иакинф находил свое пребывание в Пекине нелишним и от 18 Ноября 1816 г. в донесении Святейшему Синоду (см. прилож.) выражал желание остаться на второе десятилетие и представлял соображения о составе и нуждах будущей Миссии. Оно и понятно: обладая феноменальной памятью и проникая во все слои общества, о. Иакинф знакомился с литературой и обогащался теми сведениями, которые впоследствии наполнили его ученые труды. Но не суждено было раскрыться таланту о. Иакинфа здесь, в Пекине, где он, не без некоторой гордости, считал себя представителем славной России, победившей Наполеона; но там, далеко, — в душной монашеской келье Валаама и под сводами Невской лавры, где он тридцать лет работал не покладая рук над своими научными произведениями.

Между тем к концу срока пребывания девятой Миссии в Пекине русская Коллегия Иностранных Дел долгое время была озабочена выработкою плана для новой постановки Миссии и подысканием людей, чтобы не повторить ошибки, происшедшей при составлении девятой Миссии. Новая Миссия была возглавлена лицом, составляющим полную противуположность по жизни и характеру с о. Иакинфом. Архимандрит Петр, по прибытии в Пекин, имел поручение произвести на месте следствие, которое и подтвердило виновность архимандрита Иакинфа и его свиты.

Девятая Миссия в составе архимандрита Иакинфа и его свиты в числе пяти человек выехала из Пекина 15-го Мая 1821 г., а в Кяхту прибыла 1-го Августа и тщетно провела здесь месяц в ожидании распоряжений; в начале Ноября она была уже в Иркутске, откуда выехала 11-го Ноября по установившемуся санному пути в Петербург. Ученик Лев Зимайлов, больной горячкою, остался в Иркутске. По прибытии в Петербург весь состав миссии предан суду в Марте 1822 г. Разбирательство происходило по Высочайшему повелению в Петербургской Духовной Консистории. Все обвиняемые признаны виновными кроме церковника Яфицкого, который затем был [31] зачислен в братство Александро-Невской лавры в надежде пострижения в монашество. Решение консисторского суда, утвержденное постановлением Синода от 19 Февраля 1823 г. подвергало наказанию: иеромонаха Серафима в Валаамский монастырь на четыре года в монастырские работы, иеромонаха Аркадия на один год Введенский Островский монастырь для исправления жизни. Архимандрита Иакинфа, по лишении священного сана, но не исключая и духовного и монашеского звания, присуждено отправить в Соловецкий монастырь под строгий надзор. Это решение было смягчено Государем, заменившим местопребывание (вместо Соловецкого монастыря — Валаамский).

В Октябре 1826 г. монах Иакинф, по Высочайшему повелению, был переведен из Валаамского монастыря в Невскую лавру, чтобы своим знанием китайского и маньчжурского языка быть полезным Государственной Коллегии Иностранных дел, а в 1827 г. ему определено денежное с держание по 1200 р. и год и добавочных по 300 р. из средств Иностранной Коллегии. Таким образом о. Иакинф очутился при той обстановке и при таком деле, где ему и следовала быть. Кроме постоянных трудов по должности переводчика. о. Иакинф предпринял ряд научных работ, переводных и оригинальных. В Декабре 1838 г. ему объявлено Высочайшее благоволение за перевод (с японского) сочинения «Описание монет Китая». В 1828 г. им изданы: Записки о Монголии, Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана и Описание Пекина. В следующем году издана история первых четырех ханов из Чингизова дома. В 1834 г. — Историческое обозрение Ойротов или Калмыков; в 1840 г. вышла книга: «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение»; в 1842 г. — «Статистическое описание Китайской Империи»; в 1848 г. — «Китай в гражданском и нравственном состоянии»; в 1851 г. напечатано: «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древнейшие времена»; еще был переведен о. Иакинфом и издан с китайским текстом «Сань-цзы-цзин» или троесловие. В бумагах Азиатского Департамента осталось неизданное сочинение о. Иакинфа «Описание религии ученых китайцев», изданное уже впоследствии духовной Миссией. Все сочинения о. Иакинфа издавались по высочайшему повелению и составляют библиографическую редкость, только «Описание Пекина», «Статистическое описание Китайской Империи», «Китай в гражданском и нравственном состоянии» и «Сань-цзы-цзин», а также и «Китайская Грамматика», прежде печатанная литографией, переизданы Пекинской Духовной Миссией, где и можно их приобрести. Научные труды о. Иакинфа отличается трезвостью взгляда, тщательностью обработки и документальной обоснованностью.

После таких тридцатилетних трудов, о. Иакинф умер в 1853 г., он пред кончиною сподобился причащения Святых Таин и погребен на кладбище Александро-Невской лавры. [32]

______________________________________

Реэстр дворам и пашням в Пекине российскому монастырю принадлежащим.

Пекинский Архимандрит Иакинф.

Пекинский Архимандрит Иакинф. [33]

______________________________________

Приложение к статье: «Арх. Иакинф и его миссия».

Копия.

В Святейший Правительствующий Синод, Пекинского архимандрита Иакинфа

ВСЕПОКОРНЕЙШЕЕ ДОНЕСЕНИЕ.

При истечении десятилетнего срока пребыванию нашему в Пекине, долгом поставлю предварительно довести Вашему Святейшеству о некоторых обстоятельствах, относящихся до выбора людей, в Пекин назначаемых. При выборе духовных лиц уважают трезвенное поведение, а в учениках благонравие и некоторое сведение в латинском языке. Первые здесь занимаются священнослужением только по праздничным дням, а последние обучаются переводу с маньчжурского на российский, но и то с трудом и скукою. С одной стороны неимение словарей Китайского и Маньчжурского, переведенных на язык российский, и с другой малое сведение их в русской словесности, полагают главное препятствие успехам, и ученики, не смотря на все их прилежание, в состоянии бывают только переводить переписку, между двумя Империями случающуюся. Жизнь наша в Пекине слишком уединенна и если долговременную пустоту ее не наполнять какими либо занятиями, то праздность и скука невольно вовлекают в рассеянную жизнь. Никакая твердость благоповедения не в состоянии противустоять оным и смерть бывает обыкновенным последствием рассеянности. Посему то десятилетнее пребывание Российской Миссии в Пекине не принесло, можно сказать, никакой пользы ни для науки, ни для художеств. Хотя издано несколько переводов с китайского и маньчжурского подлинников, но сии переводы, кроме неплавности в слоге, исполнены погрешностей, что трудно приметить там, где никто не в состоянии проверять подобные переводы.

Я с приезда учился обоим языкам здешним, но вскоре приметил, что китайский служит основанием маньчжурскому, так что трудно научиться последнему, не зная хорошо первого. После я увидел, что словарь Китайский, с латинского языка на малоросийский переложенный Г. Леонтьевым, имеет много ошибок и непонятен, а словарь Маньчжурский, переведенный на российский язык Г. Владыкиным, слишком краток. Многие слова переведены одними определениями, а не собственными их значениями. В обоих сих словарях речения до наук, художеств, ремесел и механических орудий относящиеся, а также наименования произведений из трех царств природы, слова отвлеченные и идиотизмы совершенно оставлены без перевода или не внесены. Для обозрения всего, кроме времени и иждивения потребно сведение в разных науках, прилежание и любопытство, чего нельзя требовать от лиц, знающих несколько латинский язык, а от неученых этого и ожидать невозможно. Особенное внимание заслуживают — История, География и Медицина китайские.

История есть двоякого рода: царственная и государственная. Царственная История описывает каждую династию порознь и содержит по трактатам: 1, Порядок Императоров описываемой династии и деяние их, по годам расположенное, равно и связь Империи с окрестными народами. 2, Родословие князей, от Императорского колена происходящих. 3, Уложения Имперские. 4, Церемониал и музыку. 5, Уголовные законы. 6, Коммерцию, в самом пространном [34] смысле взятую. 7, Жертвоприношение. 8, Астрономию. 9, Географическое описание земель и число населения. 10, Реки и каналы или судоходство. 11, Ученость. 12, Бытописание мужей, в течение и сей династии прославившихся. 13, Описание народов, в Корее, Монголии, Малой Бухарии, Тангуте, Тебете и югозападной части Китая в то время существовавших.

Государственная есть всеобщая История Империи Китайской. Сия в летосчислительном порядке по годам и месяцам предлагает параграфами все достопримечательные происшествия, выбранные из трактатов Царственной Истории; сношения древних княжеств, наименование мест, городов, гор, рек, новейших народов, с новейшими требованиями, особенного труда; и я употребил довольно времени, чтобы карту Империи Китайской со всеми окрестными землями, снова перевесть с собственного каждые страны языка, и произношение этих слов проверил с собственного каждой страны языка жителей. В российских картах, кроме беспорядка в подписания, слова очень обезображены, что зависит он переводчиков, не знавших ключа к произношению слов китайских, переводимых с языка французского. История сия издана в восьми больших томах, кроме династии Минской, и в описании мест ссылается на Государственную Географию, ныне изданную в двадцати четырех томах.

В сей Географии находятся чертежи и описание всех земель внешних, к Империи присоединенных или дань платящих Количество земель, число народов, классы чиновников с их окладами, государственные доходы, земские произведения и проч. Все весьма точно означено.

Здешняя медицина, за 2500 лет до Г’. X. получившая существование, вначале была значуща и важным приращением своим обязана волхвам, прославившимся в последние три века пред Р. Х. Сии волхвы были шарлатаны, алхимики, которые хвалились, что обладают секретом приготовлять составы, дающие долголетие жизни, умеют из разных веществ составлять золото и могут призывать духов в тела умерших. Врачи последующих веков извлекли все нужное из сих открытий и опытами, простершись далее, довели врачебную науку до настоящего совершенства. Химическое составление лекарств здесь неизвестно, но употребляются одни отвары из смеси разных веществ из трех царств природы, — пилюли, порошки и пластыри. Сколько бы открылось новых явлений, если бы пройти здешнюю медицину и ботанику! Здесь давно прививают оспу, а ныне дают оспенную материю принимать в чашке чаю и она имеет одно действие с прививаемою.

Кроме Истории, Географии и Медицины, сколько других предметов, могущих обратить на себя внимание иностранца и любителей учености. Поэзия китайская имеет свое стопосложение, располагаемое по ударениям, и стихи иногда пишутся рифмами. Риторика содержит свои правила для сочинений, и эти правила имеют некоторое сходство с нашими.

Все сие побуждает меня представить Вашему Святейшеству следующее: 1, Оставить меня в Пекине на следующее десятилетие, как для окончания моих трудов в переводе Истории, Географии и других мелких сочинений, так и для вспоможения новоприбывшим к скорейшему и удобнейшему познанию языков здешних. 2, Избрать учеников, которые бы имели довольное сведение в российской словесности и отчасти в других науках, что необходимо нужно для предполагаемого мною перевода словарей Китайского и Маньчжурского на российский язык. — 3, Умножить жалованье учеников до 600 рублей: в Пекине [35] стало все слишком дорого, а им нужно иметь пристойное для выхода платье и некоторые другие, большие против прочих, издержки. О удвоении платы учителям я уже писал к Его Превосходительству Г. Иркутскому Гражданскому Губернатору. 4, Ученикам имею предписать в первые пять лет учиться обоим языкам по здешнему методу без всякого упущения. Я всегда буду находиться при них во время учения перевода непонятных им слов, и записывать те речения, перевод которых будет им изъяснен учителем по словарю китайскому. 5, По окончании учения разговоров и перевода мелких задач в течении шестого, седьмого и восьмого годов повелеть учить четырекнижие. Сия книга заключает в себе отвлеченные материи и в примечаниях всем нужным словам даны определения. Уча сию книгу, на обоих языках общими силами приискивать к китайским словам ближайшие значения на русском языке, вносить в словарь и каждую лекцию переводить. Таким образом, с изучением книги сей, будет окончен и перевод ее, а после сего свободно можно будет читать и другие сочинения. В последние годы заняться каждому предметом по собственному выбору, а для сего нужно предписать время собраний, на которых должен каждый сообщать слова, встретившиеся ему, но не внесенные в словарь. Значение маньчжурских слов по большей части зависит от слов китайских. 6, Иеромонахам и иеродиакону повелеть в первые пять лет обучаться китайскому языку у приватного учителя, а в последние пять лет заниматься некоторыми нужными художествами по собственному выбору. Живописи, покрывание их лаком, резьба по камню, выделка кож звериных. приготовление мыла, работа роговых фонарей, курение вина посредством пара и многие другие предметы заслуживают, чтобы узнать их. 8, В число псаломщиков одного выбрать из Казанской Академии, знающего язык татарский, дабы он здесь Перевел Историю Могули, называемой у нас малою Бухариею. Книга эта начинается с Юаньской династии и кончается 1756-м годам, в котором Могули навсегда присоединена к Китайской Империи. Другого же избрать из Кяхтинской Монгольской школы, чтобы он мог перевести некоторые тибетские книги с монгольского языка. Те из путешественников, которые выдавали себя бывшими в Лассе, повидимому не были там, или не имели времени рассматривать все в подробности, и потому в описаниях Тебета находится много неосновательного.

В заключение же всего всепокорнейше прошу Ваше Святейшество, предписавши всем известные занятия, купно положить и точные средства к обузданию тех, которые осмелятся нарушать предписанное им. Таким образом будут предупреждены обыкновенные беспорядки, от праздности и скуки происходящие, и будущее десятилетие может принести нашему отечеству великую пользу. В противном случае опыты заставляют меня опасаться, чтобы леность и своеволие, не имеющие здесь установленного для них наказания, не произвели остановки в упражнениях.

Сверх сего для предполагаемого перевода здешних словарей на российский язык, нужно снабдить будущую Миссию историческими, географическими, медицинскими, ботаническими, экономическими и другими книгами, что все осмеливаюсь представить на благоусмотрение Вашего Святейшества.

ВАШЕГО СВЯТЕЙШЕСТВА всепокорнейший послушник Пекинский Архимандрит Иакинф.

Текст воспроизведен по изданию: Архимандрит Иакинф и его миссия // Китайский благовестник, № 9-12. 1915

© текст - ??. 1915
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1915