Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

24. К СОФРОНИЮ ИПАРХУ (18).

По случаю смерти Кесариевой, рассуждая о превратности всего человеческого, к Софронию, как к другу Кесариеву, обращается с просьбою, не допустить, чтобы оставшееся после брата имение было расхищено.

Видишь, какова наша участь, и как перевертывается колесо человеческой жизни; ныне одни, завтра другие цветут и отцветают; что называется у нас благоуспешностью, и что неудачею, все это непостоянно, быстро переходит и превращается; а потому можно больше доверять ветрам и письменам на воде, нежели человеческому благоденствию. Для чего же это так? Для того, думаю, чтобы, усматривая в этом непостоянство и изменчивость, больше устремлялись мы к Богу и к будущему, и прилагали сколько-нибудь попечения о себе самих, а мало заботились о тенях и сновидениях. — Но от чего у меня об этом слово? Не даром любомудрствую; не без цели выражаюсь высоко. Не из последних некогда был и твой Кесарий; даже, если не обманываюсь, как брат, он был человек очень видный, известный ученостью, многих превосходил правотою и славился множеством друзей. А что в числе их ты и твое благородство был первым, и сам он так думал, и нас уверял. Конечно, так было прежде; а ты что-нибудь и еще большее присовокупишь от себя, воздавая ему [128] погребальную честь; потому что все люди, по самой природе, расположены в дар умершему приносить что-либо большее. Но и теперь не пропусти без слез этого слова, или пролей слезу на добро и на пользу! Вот он лежит мертвый, без друзей, всеми покинутый, жалкий, удостоенный не большего количества смирны (ежели только и это правда), и скудных, недорогих покровов (что также много значит; потому что дано ему из жалости). Между тем, как слышу, напали враги, и имение его с полною свободою одни уже расхищают, другие намереваются расхитить — какая нечувствительность! какая жестокость! А остановить сего некому; самый человеколюбивый оказывает ту одну милость, что призывает на помощь законы. И короче сказать, мы, которых некогда почитали счастливцами, стали теперь притчею. Не будь к этому равнодушен; а напротив того раздели и скорбь нашу и негодование наше; окажи милость мертвому Кесарию, прошу тебя об этом ради самой дружбы, ради всего тебе любезнейшего, ради надежд твоих, которые сам для себя соделай благоприятными, показав себя верным и искренним к умершему, чтоб и живым оказать чрез это милость и сделать их благонадежными. Не думаешь ли, что скорбим об имуществе? Для нас всего несноснее стыд, если выведут такое заключение, что один только Кесарий не имел у себя друзей, — Кесарий, о котором думали, что у него друзей много. Итак вот в чем просьба, и вот она от кого; потому что и я, может быть, стою чего-нибудь в твоем внимании. А в чем, чем и как должен ты помочь, об этом доложат тебе самые дела, рассмотрит же это — твое благоразумие.