«ПОВЕСТЬ О ГЕОРГИИ НОВОМ» В РУССКОЙ РУКОПИСНОЙ ТРАДИЦИИ XVI-XVIII вв.

«Повесть о Георгии Средецком» ¹ — один из самых популярных в русской рукописной традиции литературных памятников. В этом произведении нашли отражение некоторые события болгарской истории первой половины XVI в. Нашествие турецких завоевателей и их закрепление на Балканах стало для болгар поистине национальной катастрофой. Страшный удар был нанесен культурному развитию страны: погибли крупнейшие хранилища рукописей — тырновские царская и патриаршая библиотеки, разгрому подверглись и болгарские монастыри — центры средневековой славянской книжности. Завоеватели деклассировали болгарское общество, превратив побежденных, не взирая на различия сословий, в бесправную «раю» (стадо), что ослабило возможности восстановления прежней оживленной литературной деятельности в стране: с уничтожением класса болгарских феодалов исчезал важный социальный заказчик на изготовление рукописных книг. Многие болгарские книжники были вынуждены искать более благоприятные условия для своей работы за границей.

Литературная жизнь в Болгарии, однако, не угасла. Рукописная традиция здесь проявила редкую жизнеспособность. Помимо евангелий, псалтырей, требников и других, имевших церковно-религиозное назначение книг, в болгарских монастырях и церквах переписывались произведения Климента Охридского (IX-X в.), Иоанна Экзарха (X в.), Черноризца Храбра (X в.), Евфимия Тырновского (XIV в.) и других древних авторов. Создавались и оригинальные сочинения. Несмотря на препятствия, которые турецкое иго чинило на пути культурного развития страны, оно, хотя и не с прежней интенсивностью, осуществлялось на всем протяжении почти пятивекового турецкого рабства. Имена Григория Цамблака, Константина Костенеческого, Владислава Грамматика, Димитра Кантакузина, книжника Пейо, Матвея Грамматика и других болгарских писателей XV-XVIII вв. хорошо известны тем, кто соприкасался с историей болгарской литературы.

В XVI в. в центре внимания писателей находилась проблема сопротивления болгар турецкой ассимиляторской религиозной политике. В тот период мысль о свержении турецкого ига была нереальной. Для порабощенных болгар в то время главной задачей являлось настойчивое сохранение уцелевших после турецкого нашествия остатков уклада некогда [26] свободной жизни. Одной из форм этого продолжавшегося веками сопротивления болгар турецким ассимиляторам было поддержание практики славянского (христианского) церковнослужения. В монастырях и церквах на болгарском языке переписывались евангелия, минеи, прологи, не дававшие болгарам забыть славянскую азбуку, закреплявшие и овеществлявшие родной язык. В условиях турецкого ига вопрос сохранения славянского (христианского) вероисповедания приобретал исключительную важность и имел политическое значение.

Усиление внимания болгарских писателей к проблеме религиозных различий между завоевателями и побежденными происходит в XVI в. не случайно. Не все турецкие султаны, подобно Мохаммеду II (1451-1481 гг.), отличались религиозной терпимостью по отношению к иноверцам. Султан Селим I (1512-1520 гг.), прозванный современниками «Явуз» (Жестокий, Грозный), намеревался полностью искоренить христианство в порабощенных землях. Он собирался умертвить каждого, кто откажется принять мусульманство. С большим трудом приближенные султана сумели отговорить его от этой затеи, но часть болгар была отуречена ². Отуречивание южных славян в большем или меньшем масштабе практиковалось на всем протяжении турецкого владычества на Балканах, но первые памятники, рассказывающие о религиозном изуверстве завоевателей, появились в Болгарии именно в XVI в. Это — «Повесть о Георгии Новом» ³ софийского книжника Пейо и «Житие Николы Нового», написанное Матвеем Грамматиком ⁴. В них восславляются поступки ремесленников — ювелира Георгия и сапожника Николы, которые предпочли смерть отказу от исконного вероисповедания. Созданные Пейо и Матвеем произведения снискали популярность среди южных славян. Особенно широкое распространение получила «Повесть о Георгии Новом», которую переписывали в Болгарии, Сербии, Боснии и на Афоне ⁵.

Случай с Георгием стал известен и на Руси через два с лишним десятилетия после сожжения мученика на костре 11 февраля 1515 г. в Софии. О событиях, происшедших в Софии, рассказали на Руси монахи афонского Зографского монастыря Прохор и Митрофан. Они приехали в Россию в 1538 г. за «милостыней» (пожертвованиями). Во время своего — пребывания в Московском государстве монахи были в Новгороде и Пскове, где встретились с крупным церковным и политическим деятелем XVI в. архиепископом Макарием — будущим всерусским митрополитом. На приеме, устроенном Макарием по случаю прибытия гостей, Прохор и Митрофан, отвечая на расспросы архиепископа о жизни славян в турецкой неволе, описали ему мученическую смерть Георгия. История Настолько заинтересовала Макария, что он отдал распоряжение одному из своих приближенных записать рассказ монахов «колико мощно». Об этом [27] мы узнаем из предисловия к русской «Повести о Георгии Новом» (л. 459- 459 об.) ⁶.

В конце «Повести» русский книжник, записывавший рассказ Прохора И Митрофана, сообщил о себе некоторые сведения (имя, духовное звание) и упомянул о той роли, которую он играл при архиепископе Макарии: «А писал смиренный мних и прозвитер Илия церкви преподобнаго и богоноснаго отца нашего Еуфимия, иже внутрь дому архиепископа Великого Новаграда» (л. 474).

Рассказ о турецких насилиях над порабощенными славянами на Балканах имеет особую ценность, так как новгородский пресвитер записывал его со слов очевидцев, сообщивших важные факты о взимании турецкими султанами со славян «кровной дани» — наборе славянских детей в турецкий янычарский корпус, о несправедливости турецкого суда по отношению к «рае», о насильственном отуречивании взрослых христиан, о религиозном фанатизме завоевателей и т. д. Исполняя поручение Макария, Илья старался добросовестно отразить в своем произведении все услышанное им от афонских пришельцев. Может быть, благодаря этому обстоятельству мы обнаруживаем в «Повести» ряд мест, которые несвойственны житийным памятникам, создававшимся литераторами макариевского круга. В предисловии к «Повести» имеется беллетристическое описание набора славянских детей в турецкий янычарский корпус, напоминающее сочинение исторического характера (летописный рассказ). По словам Ильи, сборщики «кровной дани» отправляются в путь по приказу султана через каждые три года. Они беспощадны, потому что «идеже обретаху у хрестьянина три сына, и два на царя емлют, а третяго оставляют родителем его. И аще будет у хрестьянина един сын, и того на царя емлют насилием» (л. 460 об.). Размеры этого бесчеловечного налога афонские монахи указали новгородскому книжнику довольно точно: «И тех детей хрестьянскых собирают на царя до двунадесят тысящь, иногда до два-десят тысящь» (л. 460 об.) ⁷. Собранных детей турецкие стражники привозят в Константинополь и совершают над ними обряд обрезания. Будущий янычар воспитывают в духе мусульманского религиозного фанатизма: наряду с военными навыками («ратное дело и бой и на конех у ристание») султан приказывает их «учити моамедови прелести» (р. 461). По достижении совершеннолетия воспитанников посвящают в янычары. Ритуал посвящения обычно пышно обставлен и превращается в торжественную церемонию: «И будут в мужескый възвраст и от царя велику честь приимут и наречени будут от царя енечяре» (л. 461). «Ухищрение» Селима состоит в том, что он воюет против христианских стран, используя янычар — славян по крови. Коварство султана усиливается тем, что оторванные от родителей дети, став янычарами, начинают верой и правдой служить ему, забывая свой родной язык, родину, близких. «И дотолика прельстятся, яко не токмо веру хрестьяньскую забудут, но и отца и матерь. И начнут дохмати писати на хрестьян и без милости убивати хрестъяны злее срачинского роду» (л. 461), — горестно восклицает Илья. [28]

Со слов монахов Илья рассказал и о религиозном фанатизме завоевателей, которые принуждают славян переходить в магометанство и исполнять турецкие религиозные обряды. Объектами гонения, как правило, становятся те, кто чем-нибудь выделяется из общей массы «рай» (л. 461-461 об.). Мусульманские фанатики стараются опорочить таких людей в глазах турецкой администрации и требуют от нее, чтобы «виновные» отуречились. Отказ славянина перейти в магометанство равносилен смертному приговору с конфискацией имущества (л. 462 об.).

В то время как предисловие к русской «Повести» может служить ценным историческим документом, свидетельствующим о жизни южных славян в турецкой неволе, та часть произведения, где описывается гибель Георгия, полна вымысла. Житийный вымысел с традиционным набором сверхъестественных «чудес», которые сопровождают жизнь и кончину святого, часто применялся агиографами макариевского круга. Однако на примере русской «Повести» мы сталкиваемся с другим случаем. Хотя произведение болгарского книжника Пейо о Георгии к 1538 г. было уже написано (Пейо создал «Повесть» в конце 10-х годов XVI в.) ⁸, афонцы Прохор и Митрофан его не читали. Не присутствовали эти монахи и на казни Георгия в Софии, так как они сообщили Илье, что мученик пострадал 26 мая 1514 г. (а не 11 февраля 1515 г., как указывает Пейо, являвшийся наставником Георгия). Прохор и Митрофан просто пересказали новгородскому пресвитеру дошедшие до Афона слухи о страдании Георгия.

По этой причине в русской «Повести» по сравнению с болгарской наблюдается ряд фактических расхождений. Содержание основной части произведения Ильи таково. Георгий родился в Средце (а не в Кратово, как у Пейо), в семье состоятельных родителей Иоанна и Марии (у Пейо — Димитрия и Сарры). В возрасте 25 лет (у Пейо — 18), когда юноша лишился отца и матери, турецкие власти начинают преследовать его, стараясь отуречить. Получив отказ, они ведут его в суд и клевещут на него своему судье. Последний стремится склонить Георгия добровольно отуречиться и, потерпев неудачу, приказывает четырем стражникам избить мученика батогами (у Пейо этот эпизод отсутствует). Затем Георгия заключают в тюрьму, и поздней ночью турецкие судьи, сеиты (священнослужители) и палачи собираются на совет, чтобы обсудить, какой казни предать юношу. Принимается решение изрезать тело Георгия ножами, вонзить в раны горящие свечи и для устрашения непокорных христиан провести мученика по городу, а уже потом сжечь его на костре. На следующее утро, когда турецкие фанатики приводят в исполнение свой замысел, над костром внезапно появляются тучи, разражается страшная гроза с громом и молниями и перепуганные мусульмане разбегаются по домам. Останки Георгия подбирают софийские христиане и с подобающими святому почестями погребают их в соборном храме «Св. Георгия Победоносца» (у Пейо — «Св. Марины»), Торжественную процессию христиан возглавляет софийский митрополит Иеремия (у Пейо — Панкратий).

При составлении своей «Повести» новгородец Илья, испытывая недостаток полученных им от афонских монахов сведений о Георгии, обратился к «Житию Иоанна Нового» Григория Цамблака. Сравнение текстов двух произведений выявляет почти полное совпадение некоторых эпизодов: избиение батогами, беседы мучеников с судьями и др. ⁹. Компиляции Ильи тем не менее не умаляют историко-литературной ценности памятника. [29] Антитурецкое содержание «Повести» и сочувствие русских людей судьбе попавшего под турецкое иго родственного славянского народа сделали ее одним из самых популярных на Руси произведений. Ее читали и переписывали в Москве и Александровской Слободе, Новгороде и Пскове, Каргополе и Холмогорах, на далеких Соловецких островах. Между тем этот русский памятник до сих пор не был предметом специального исследования. Из многочисленных списков «Повести», хранящихся в архивах СССР, издан пока лишь один — Гепецковский список XVI в. ¹⁰, названный так по имени владельца рукописи, священника Феофила Гепецкого из бессарабского села Ворничены. Издание Гепецковского списка А. И. Яцимирским преследовало в основном археографические цели. Ученый поставил себе задачу познакомить научную общественность и любителей русской старины с любопытным литературным памятником времен архиепископа Макария. Вопрос о художественных достоинствах «Повести» и ее функции в контексте древнерусской литературы еще не ставился.

Учитывая, что при исследовании древнеславянских памятников первоначальным этапом является восстановление истории движения их текстов, приводим классификацию списков «Повести» по редакциям с одновременным уточнением времени появления каждой из редакций. Н. Барсуков и А. И. Яцимирский выделяли две редакции памятника: Пространную и Краткую ¹¹. Новонайденные списки «Повести» ¹² позволяют говорить о трех редакциях:

I. Основная, созданная новгородским пресвитером Ильей в 1538 г. Она представлена наибольшим числом списков: Соловецкий 826/ /936, Соловецкий 834/944, Титовский 1326 (хранятся в ГПБ); Пискаревский 122, Егоровский 564, Пискаревский 148, Овчинниковский 277, Ундольский 563, Ундольский 297 (хранятся в ГБЛ); Сийский (БАН); Боровский (ЦГИАЛ); Уваровский 355/1849, Уваровский 147/1883, Милютинский (хранятся в ГИМ); Холмогорский (Гос. архив Архангельской области), Киевский (БАН УССР) ¹³. Указанные списки дают очень мало разночтений, что существенно затрудняет построение стеммы.

Весьма близок по содержанию к Основной редакции ее расширенный вариант, представленный тремя списками: Царский (Ц), Соловецкий 514 (Сол), Софийский 1424 (Соф), первый из которых хранится в ГИМ, а два других — в ГПБ. Старшим списком расширенного варианта является Царский, выполненный для царского комплекта Великих Миней Четьих (ВМЧ) митрополита Макария. Он датирован 1553 г. ¹⁴. Соловецкий список датирован 1569 г., а Софийский относится к концу XVI — началу XVII в. Приведем некоторые отличия Основной редакции и ее расширенного варианта: [30]

Расширенный вариант, очевидно, был создан специально для царского комплекта ВМЧ уже в бытность Макария московским митрополитом. Переписчик повести внес некоторые изменения при подготовке «Повести» для ВМЧ, Он стремился сгладить встречающиеся в произведении Ильи стилистические шероховатости, старался сделать текст более ясным и понятным. Как видно из приведенных разночтений, составитель расширенного варианта дает более подробную характеристику нравственных качеств Макария, назначенного с 1542 г. московским митрополитом. Составитель называет Макария «святейшим», подчеркивает его гостеприимство, отмечает заботу бывшего архиепископа о бездомных и голодных. По-видимому, расширение характеристики Макария было непосредственно связано с усилением пиетета к этому общественному деятелю XVI в. _у поднявшемуся на высшую ступень русской церковной иерархии.

Хотя составитель расширенного варианта и дополнил произведение Ильи своими пассажами, они не вносят в «Повесть» ничего существенно нового и имеют скорее риторический, чем смысловой оттенок. Сам факт помещения «Повести» в ВМЧ, однако, благоприятно сказался на литературной судьбе произведения. В этом грандиозном памятнике письменности митрополит Макарий, по его собственным словам, намеревался собрать все книги, «которые в русской земле обретаются» ¹⁵. Вряд ли Макарий пытался собрать все произведения древнерусской литературы, известные в то время. Это было бы невозможно из-за огромного их количества, да Макарий и не ставил перед собой такую цель. Митрополит хотел собрать только книги «полезные для чтения», «святые» книги, как он сам оговаривает в предисловии к ВМЧ. По-видимому, Макарий стремился оградить читателя от воздействия «богомерзких» книг, которые могли попасться на глаза неискушенному грамотею. В практике литературной [31] жизни Руси до эпохи Ивана Грозного существовали «индексы» — списки запрещенных книг. Макарий шел от обратного: он задумал создать кодекс литературы, рекомендованной для чтения и переписки. «Охранительную» функцию ВМЧ верно подметил Н. С. Тихонравов ¹⁶. Помещение «Повести» в ВМЧ — этом своеобразном кодексе, на который должны были ориентироваться переписчики официальных скрипториев, способствовало распространению произведения на Руси.

II. Сокращенная редакция «Повести» появилась на Руси во второй половине XVI в. Она известна нам по шести спискам: Л — Львовский (ВАН УССР, Львов, ф. 3, кн. 1263); Лен — Ленинградский (ГПБ, ОЛДП, Q 109); М — Музейский (ГБЛ, ф. 256/364); Б — Большаковский (ГБЛ, ф. 37/162); Т — Тихонравовский (ГБЛ, ф. 299/301); Н — Никифоровский (ГБЛ, ф. 199/313). В отличие от Основной, создание Сокращенной редакции преследовало сугубо агиографические цели. Очевидно, ее появление было связано с возникновением на Руси религиозного культа Георгия Нового и привозом в Москву части мощей болгарского мученика в 80-х годах XVI в. ¹⁷. Как бы то ни было, сокращенный вариант произведения, созданного Ильей, не представляет большого интереса с историко-литературной точки зрения. Его составитель опустил известие Ильи о приходе афонских монахов на Русь, характеристику архиепископа Макария, рассказ о насильственном наборе детей славян в турецкий янычарский корпус. Излишним составитель посчитал и послесловие «Повести», в котором Илья сообщил о самом себе краткие сведения. Сокращенная редакция начинается сразу с обычного для житий повествования о детстве героя произведения: «Бысть убо сеи блаженный Георгие от благочестиву родителю родися». Предельно кратки и упрощены «искусительные» моменты в действе мучения. События развиваются в течение одного дня, а не двух, как в «Повести» Ильи. Опущено пребывание Георгия в темнице, ночной совет турецких судей, сеитов и палачей о судьбе юноши и т. д.

Приведем примеры, иллюстрирующие отличия Основной и Сокращенной редакции:

В Сокращенной редакции отсутствуют пассажи Ильи, подчеркивающие кротость болгарского юноши, и описание христианской толпы, наблюдавшей издали за его истязанием. Подвергнуты значительному сокращению диалоги Георгия с агарянскими судьями и мусульманскими фанатиками.

Утратив исторические и политические аспекты произведения, написанного Ильей, Сокращенная редакция вызвала интерес прежде всего у религиозного читателя. В конце XVII — начале XVIII в. она, по-видимому, пользовалась успехом у старообрядцев. В немалой мере этому способствовал ее составитель, который без изменений передал эпизод с тафией (шапкой) из «Повести» новгородского пресвитера. Сеиты, склоняя Георгия переменить вероисповедание, пытались надеть на его голову тафию. В таких тафиях турки, по словам Ильи, «исполняюще Моаметову прелесть», ходят в «мизгит» (мечеть), приступают к трапезе, отправляются в военные походы и т. п.

Вопрос о тафиях занимал немаловажное место в религиозной жизни русского общества середины XVI в. Ношение тафии в глазах благочестивого человека приравнивалось к греху — в этом он усматривал уподобление христианина ненавистным агарянам. Максим Грек в послании к протосинкеллу Алексию сурово осуждает бритье головы и ношение тафии. В качестве решительной меры он советует не давать причастия тем, кто носит тафию, а также запретить армянским купцам возить такой товар на Русь. «А привезет — быти ему в торгу биту кнутием и ограблену» (т. е. наказать кнутом и конфисковать товар. — И. К.), — предлагает Максим Грек ¹⁸.

Рассматривался вопрос о тафиях и на Стоглавом соборе 1551 г. Одно из его постановлений гласило, что отныне и впредь все население Руси, от князей и бояр до простых холопов, должно приходить на моление «без тафий и без шапьк» и стоять «со страхом и трепетом откровенною головою». «Стоглав» вообще запрещал ношение тафий. В главе Л ? (39) говорилось, что христиане в тафиях «никогда же не являлись и попраны бы были до конца, занеже чюже есть православным до конца таковая носити безбожного Бахмета предание» ¹⁹.

Георгий Новый в «Повести» действует в духе постановлений Стоглава ²⁰; он срывает тафию, которую турки надели ему на голову, попирает ее ногами и громко проклинает «срацынскую веру». Это место в Основной и Сокращенной редакциях «Повести» привлекало внимание старообрядцев в конце XVII-XVIII вв. Свидетельство этому — раскольнический сборник XVIII в., хранящийся в ГПБ (Титов № 2242), где помещены послание Максима Грека протосинкеллу Алексию, выписки из 39 главы «Стоглава» и эпизод с тафией из «Повести о Георгии Новом».

III. Краткая редакция «Повести», обнаруженная нами в ГПБ, была неизвестна науке. Она помещена в стишном прологе XVI-XVII вв. [33] на март и май (Титов № 239). Рукопись до сих пор не имеет подробного описания, и поэтому публикуем о ней необходимые сведения ²¹.

В сборнике 430 +11 л., формат 20 X 30,2 см, рукопись писана крупным полууставом, на полной странице по 25 строк, переплет — доски, обтянутые черной кожей с тиснением в виде лилий (на задней наружной его крышке), сохранились остатки двух грубых кожаных застежек. На внутренней части передней крышки переплета наклеен бумажный ярлык с надписью: «Собрание рукописей Андрея Александровича Титова в Ростове Великом». Затем следует белый лист, вклеенный, по-видимому, самим А. А. Титовым с записью в верхней части листа: «Куплена в 1879 г. в Москве у П. В. Шибанова за 30 руб.». Пагинация двойная. Нижняя пагинация выполнена в более позднее время карандашом и имеет упреждение на единицу. Киноварь используется в заглавиях и заглавных буквах. На л. 1 рукописи поставлен штамп: «Библиотека А. А. Титова»; л. 1 и 2 отстали от переплета; л. 52 поврежден с ущербом для текста; л. 430 заполнен текстом наполовину, на некоторых листах исследователи оставили отметки красным и синим карандашами (л. 395, 396 и др.). Из водяных знаков встречается «кувшин», которому не удалось найти соответствия в известных нам альбомах водяных знаков.

Среди статей: Перенесение мощей Вячеслава Чешского, л. 18 об. — 19; Память архиепископа великого Новгорода и Пскова Евфимия, л. 54-55 об.; Память Иллариона Нового, л. 136 об. — 137; Память священномученика Симеона, л. 273 об. — 274; Память Епифания Кипрского, л. 339 и др.

Краткая редакция «Повести» помещена на л. 407 об. — 408 об. рукописи (текст публикуется нами в конце статьи). В ней отсутствуют данные о родителях, происхождении и детстве Георгия. Нет указания и на возраст юноши. Сообщается только место его рождения — Средец. Составитель Краткой редакции лаконично пересказал как судьи «начаша ласкати и нудити Георгиа отврещися от христианьскыя веры» и, убедившись, что тот не поддается на уговоры, предали его смерти. Очень сжато переданы и последующие события. Книжник опустил описание торжественной процессии христиан, выкупивших тело юноши и похоронивших его в храме Георгия Победоносца. Не названо и имя митрополита, участвовавшего в процессии. Составитель лишь вскользь роняет фразу о «епископе», совершившем церковно-религиозный ритуал над телом Георгия в «соборной» церкви. Опущена и традиционная похвала мученику, обычно венчающая жития.

Зато рассказ Ильи о гонениях нечестивых на христиан в порабощенной Болгарии сохранен почти полностью. В Краткой редакции он составляет 1/2 ее часть. Это обстоятельство, с одной стороны, является свидетельством интереса древнерусского читателя к судьбе родственного славянского народа, а с другой — служит доказательством того, что Краткая редакция была создана с использованием текста Основной (в тексте Сокращенной рассказ о положении на Балканах отсутствует). Классификация списков «Повести» по редакциям подводит нас к вопросу о датировке Гепецковского списка. Как отмечал А. И. Яцимирский, неизвестный молдавский книжник соединил в этом списке Основную редакцию «Повести» с ее расширенным вариантом из ВМЧ ²². Вероятно, ученый полагал, что расширенный вариант был помещен во всех трех комплектах ВМЧ: Софийском, Успенском и Царском ²³. Софийский комплект был создан в конце [34] 30-х — начале 40-х годов XVI в., поэтому датировка Гепецковского списка не позднее 1552 г. казалась А. И. Яцимирскому вполне оправданной ²⁴. Однако ни в Софийском, ни в Успенском комплектах ВМЧ истории о болгарском юноше не имеется ²⁵. Она попала лишь в майскую минею из Царского комплекта ВМЧ, которая датируется 1553 г. Следовательно, мнение А. И. Яцимирского относительно времени появления Гепецковского списка нуждается в проверке. Задача состоит в отыскании списка (современное его местонахождение неизвестно) и уточнении датировки по водяным знакам, палеографическим особенностям, языку и другим признакам.

Для восстановления истории движения текста «Повести» важно как можно более точно датировать рукописи, в которых помещено указанное произведение. Мы уже высказывали свои соображения в отношении времени создания двух списков повести: Ундольского 563 и Пискаревского 148 ²⁶. Удалось уточнить и датировку Холмогорского списка «Повести». Рукопись с Холмогорским списком еще не была описана подробно ²⁷. Поскольку в ней содержится ряд интересных славянских памятников, приводим о рукописи необходимые данные. Сборник в 1°, формат л. 19 X 30 см, III + более 800 + 1 л. (пагинация отсутствует), переплет — доски, обтянутые коричневой кожей с тиснением, корешок переплета выполнен в позднее время. Имеются следы двух несохранившихся застежек. Рукопись писана полууставом, на полной странице по 25 строк. На л. 1, защитном, имеются две записи, в первой из которых упоминается об описи вещей Холмогорского Спасопреображенского собора в 1701 г. Вторая запись была сделана 17 февраля 1904 г. во время вторичной описи собора. Эту запись оставил дьякон Василий Лазариев Фирсов. В ней говорится, что опись велась по распоряжению Холмогорского и Важеского архиепископа Афанасия. О самом себе. Василий Фирсов сообщает, что он служил дьячком собора с 1885 по 1892 г., а затем Афанасий назначил его дьяконом того же собора. Других сведений в записях не содержится. Из водяных знаков встречаются: а) колонны, увенчанные цветами и кистью винограда с литерами R и PORE; б) гербовый щит с лилией, типа Гераклитов № 213-214, 1660 г.; в) змея, обвившая крест на постаменте, типа Гераклитов № 341-342, 1639 г.; г) гербовый щит с литерами AV, Черчиль № 287, 1638 г.; д) двуглавый орел типа Хивуд № 1303, 1644 г.; е) шут; ж) кувшин типа Гераклитов № 309, но имеет одну, а не две ручки, как гераклитовский, изменена и форма основания кувшина, отсутствует и изображение сердца; встречаются также два типа гербовых щитов, которым не удалось найти соответствия в известных нам альбомах водяных знаков.

Обнаруженные нами водяные знаки позволяют отнести рукопись к середине XVII в., а не к концу XVI — началу XVII в., как это сделал А. Е. Викторов ²⁸.

В сборнике имеется 24 главы, среди которых: Мучение Дионисия Ареопагита (глава 3); Слово Кирилла Философа на собор святого архистратига [35] Михаила (глава 6); Житие Филиппа митрополита Московского (глава 11); Житие Саввы Сербского, списанное игуменом Хилендарского монастыря Доментианом (глава 15); Житие Димитрия Прилуцкого (Вологодского) (глава 17); Житие Всеволода Мстиславича (глава 18); Слово на обретение мощей князя Всеволода (глава 19); Преставление Алексея митрополита Московского (глава 20); Повесть о Георгии Новом (глава 22).

На основе нашей классификации списков «Повести» по редакциям и текстуального сопоставления списков получается следующая схема:

ПРИЛОЖЕНИЕ:

Публикуем Краткую редакцию по списку конца XVI — начала XVII в. (ГПБ, Титов № 239):

|л. 407 об.| Стра/сть святаго великомученика/Георгиа Новаго. Съи/великии/страстотрьпець бысть рождение/и вьзпитание славнаго Средца/града блъгарскаго, благородну/и благочестиву родителю отрасль/в царство злочестиваго Сели/ма царя турскаго. Его же глаголють/лютейшя древних гоните/лии на Христианы. Ськровено бо/ухитри гонение. Елиции бо/в области его сут христиане./Отемля у них дети мужь/скаго полу в детском возра/сте сущя. И вдая в учи/лища, учашо зловерию своему/и творяния их не токмо кре/щение и веру христианскую за/быти, но ниже родителя/своя помнити, ко злеишем/срациньскаго роду быти на хри/стианы. В юношьском же/л. 408/или в мужьском же възрасте/аще узрять злочьстивии до/бровъзрастна/суща христианина, /сего ложны клеветами и мука/ми умрети или благоверна от/ступити нещадно творяху. Тогда и сего великаго Георгиа,/благородна и лена суща, начаша/ ласкати и нудити отврещися/христианьскыа веры и прелестнеи/их службе причаститися. /Не покоривжеся, мучен жезле/ным по нагу телу биением быва/ет, и в темницу вметаем. /Наутриа же резавше по всему те/лу его раны глубоки и вжегше/свещи салны вънзишя в раны/тыя. И вожаху по граду ругающесе/и до некоего места дошедше /и велику скраду запаливше вве/ргошя святаго. Вметаху же в/огнь тъи пес множьство/да кости мученика непознаны бу/дут верным. Но бог внезаапу/великым дождем огню уга/ л. 408 об./снути сътвори. Страшными же/млъниами и громом нечьстивых/ужасив, отгна. Благовернии/же с епископом и с всем священным с/ събором пришедше. С подобною/честию мощи святаго вземше, в на/рочите раце вложивше, в собо/рную внесошя церквь. Постра/да же съи великомученик в лето/зкв-е в граде его же, и выше/ рехом, Средце болгарском.

Комментарии

1. Полное заглавие памятника по спискам, хранящимся в СССР, — «Мучение Георгия Нового, иже в Средце граде болгарском мучившагося от нечестиваго царя Селима Турского» (Средец — старое название Софии).

2. П. Динеков. Софийски книжовници през XVI век. София, 1939, стр. 5; А. Д. Новичев. История Турции. Л., 1963, стр. 82.

3. П. Динеков. Там же.

4. См. П. Сырку. Очерки из истории литературных сношений болгар и сербов в XVI-XVII вв. СПб., 1901.

5. Издания списков болгарской «Повести» см.: А. И. Гильфердинг. Летопись занятий Археографической комиссии 1862-1863 гг., вып. 2. СПб., 1864. Приложения, стр. 1-24; Ст. Новаковиh. Служба и живот светога hурhа Кратовца. «Гласник Српског ученог друштва», XIX, Београд, 1867, стр. 97-156; Ст. Станимиров. Едно малко познато житие на свети Георгия Нови от Кратово. «Известия на Историческото дружество в София», кн. XI-XII, София, 1931-1932, стр. 288- 293; П. Динеков. Там же, стр. 58-74; Б. Ст. Ангелов. Из старата българска, руска и сръбска литература. София, 1967, стр. 276-279. Сведения о неопубликованных южнославянских списках «Повести» см.: Б. С т. Ангелов. Там же, стр. 273-275.

6. Здесь и далее цитируем «Повесть» по Соловецкому списку XVI в., хранящемуся в Соловецком собрании ГПБ под шифром 826/936. В скобках указаны листы рукописи. При написании использованы правила передачи древнерусских текстов, опубликованные в статье: Р. П. Дмитриева. Проект — серия монографических исследований изданий памятников древнерусской литературы. Тр. Отдела древнерусской литературы, т. XI. М.-Л., 1955, стр. 491-499.

7. Историк Н. С. Державин пишет, что при султане Селиме I численность янычарского корпуса возросла до 10 тыс. человек. Если принимать во внимание частые войны, которые в то время вела Турецкая империя, размеры «кровной дани», сообщенные монахами Илье, выглядят вполне правдоподобно. См. Н. С. Державин. История Болгарии, т. III. М.-Л., 1947, стр. 37.

8. П. Динеков. Там же, стр. 81.

9. А. И. Яцимирский. Григорий Цамблак. СПб., 1904, стр. 457-461.

10. А. И. Яцимирский. Из истории славянской проповеди в Молдавии. — Памятники древней письменности и искусства, т. 163. СПб., 1906, стр. 99-109,

11. Н. Барсуков. Источники русской агиографии. СПб., 1882, стр. 120-121; А. И. Яцимирский. Там же, стр. LXXVI.

12. И. И. Калиганов. К вопросу о текстологическом изучении русского жития Георгия Нового. «Советское славяноведение», 1974, № 3, стр. 73-81. Добавляем еще один список «Повести» XVII в., хранящийся в ГБЛ, в собрании Егорова, № 564, л. 669-690 об. (Искренне благодарю сотрудника ГБЛ канд. ист. наук Ю. Д. Рыкова, указавшего мне этот список).

13. Подобные сведения о шифрах рукописей со списками «Повести» см. в нашей статье «К вопросу о текстологическом изучении русского жития Георгия Нового»,

14. Т. Н. Протасьева, М. В. Щепкина. Описание рукописей, не вошедших в описание А. Горского и К. Невоструева. М., ГИМ, 1970, стр. 200.

15. «Великие Минеи Четьи, собранные митрополитом Макарием». Сентябрь, дни 1-13. СПб., 1868, стр. 1.

16. Н. С. Тихонравов. Соч., т. I. М., 1898, стр. 90.

17. А. Н. Муравьев. Сношения России с Востоком по делам церковным. СПб., 1858, стр. 187.

18. «Сочинения преподобного Максима Грека», ч. II. Казань, 1866, стр. 384.

19. «Стоглав». Изд. Н. Субботина. М., 1890 (глава Л ?).

20. Возможно, этот пункт «Стоглава» обсуждался по инициативе митрополита Макария, по просьбе которого ранее новгородский пресвитер Илья записал повесть о Георгии.

21. Рукопись очень кратко описана в кн. «Описание славяно-русских рукописей А. А. Титова», т. 3, История церкви. М., 1903, стр. 79.

22. А. И. Яцимирский. Из истории славянской проповеди в Молдавии, стр. LXXVII.

23. Там же, стр. LXXV. Здесь А. И. Яцимирский говорит о трех списках из ВМЧ.

24. А. И. Яцимирский. Григорий Цамблак. СПб., 1904, стр. 344, 461.

25. Оглавление майской минеи («Повесть» помещается в рукописях под 26 мая) Софийского комплекта ВМЧ см.: Д. И. Абрамович. Описание рукописей С.-Петербургской духовной академии, вып. II. СПб., 1907, стр. 92-113; Успенского: А. Иосиф. Подробное оглавление Великих Четьих Миней митрополита Макария. М., 1892, стр. 133-202.

26. И. И. Калиганов. Там же, стр. 76-77.

27. Рукопись кратко описана А. Е. Викторовым: Описи рукописных собраний в книгохранилищах Северной России. СПб., 1890, стр. 63. Рукопись хранится в Гос. архиве Архангельской области в собрании Холмогорского Спасопреображенского собора под № 223.

28. А. Е. Викторов. Там же, стр. 63.

Текст воспроизведен по изданию: "Повесть о Георгии Новом" в русской рукописной традиции XVI-XVIII вв. // Советское славяноведение, № 5. 1975

© текст - Калиганов И. И. 1975
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© ОCR - Николаева Е. В. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Советское славяноведение. 1975