СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ШАХ-МАХМУД ИБН МИРЗА ФАЗИЛ ЧУРАС

ХРОНИКА

СВЕДЕНИЯ О РУКОПИСИ

В настоящее время единственный известный экземпляр сочинения Шах-Махмуда Чураса на языке оригинала хранится в Рукописном отделе Государственной библиотеки им. В. И. Ленина в Москве (шифр — В. Перс. 11).

Рукопись представляет собой средних размеров том в кожаном переплете, в который она была заключена после реставрации, произведенной в Средней Азии.

Список содержит 85 листов, при вторичном переплете в начале и конце были вставлены три форзацных листа (два и один соответственно). Размер листа 30,2 X 20 см, 21 строка на странице, размер текста — 24,5 X 11 см. Текст на лл. 1б, 14а, 38б, 39а—58а заключен в рамку из двух красных линий, на лл. 61б—62а — в рамку из трех черных линий. Поля широкие, большей частью заполнены вписанным в разное время текстом.

Рукопись переписана, по-видимому, двумя лицами. Первый, начавший работу, исполнил незначительную часть списка (лл. 1б—8б), второй довел переписку до конца (лл. 9а— 85а). При анализе рукописи создается впечатление, что основной переписчик не был профессиональным катибом, а “Хронику” переписал для своих нужд. В его работе не ощущается свойственной профессионалам манеры, хотя, несомненно, он был привычен к письму и обладал хорошим почерком, что особенно заметно в его уверенных и весьма энергичных росчерках ¹. Следует также отметить, что он работал  [140] над рукописью с перерывами, оставляя переписку на неопределенное время, что сказывалось на качестве исполнения. Видимо, можно сделать вывод, что какой-то местный ученый или просто образованный человек переписал сочинение Шах-Махмуда Чураса для своей библиотеки.

Почерк — уверенный, весьма четкий курсивный насталик с заметными элементами шекесте, а иногда даже насха. В почерке наблюдаются особенности, характерные как для Восточного Туркестана, так и для Средней Азии XVIII в. По окончании переписки настоящий экземпляр был тщательно сверен с протографом, о чем говорят поправки и вставки, встречающиеся на полях рукописи.

Чернила черные, названия глав писаны красными. Этими же чернилами выполнены рамки, обрамляющие в части списка текст.

Бумага европейского производства, плотная, на ощупь сравнительно толстая, хорошо и добросовестно лощенная, пожелтевшая от времени. Имеются филиграни, которые особенно четко просматриваются на лл. 2, 75, 79, 82. Филигрань: двуглавый орел с небольшими головами, увенчанный короной о семи зубцах; центральный зубец самый крупный, два крайних зубца, меньшего размера, несут на остриях шишечки, четыре средних зубца одинакового размера, но меньше упомянутых выше; туловище орла — геральдический щит с чистым полем, лапы четырехпалые, крылья шестиперые. В справочниках по филиграням бумаги нам не удалось найти точно совпадавших аналогий с филигранями, представленными в нашей рукописи. Вместе с тем в этих справочниках встречаются весьма близкие и достаточно схожие по начертанию филиграни, отличающиеся отдельными деталями, например формой геральдического щита, формой короны, числом перьев в крыльях или легендой на щите и т. п. ². Все они датируются от середины по конец XVII в. Учитывая это обстоятельство, а также время, которое было необходимо, чтобы разошлась произведенная бумага, и исходя из совокупности палеографических данных (бумага, филиграни, размер списка, почерк и его особенности), представляется  [141] возможным датировать нашу рукопись первой третью XVIII в.

Переплет картонный, обтянут коричневой кожей, размер — 30,5 X 20,5 см, корешок красного сафьяна. В центре наружных сторон крышек переплета выполнен тисненый медальон, отделенный прямоугольными картушами от пальметт, расположенных сверху и снизу от медальона и заключающих в себе имя владельца рукописи³, заказавшего переплет,— мулла Шайх 'Абдаллах б. мулла кази Джан (***). Вдоль бордюра наружных сторон крышек переплета идут восемь резных с аппликациями картушей (четыре в виде треугольников расположены по углам переплета). Этот новый переплет был, несомненно, выполнен в Средней Азии в середине — конце XIX в., и список был “одет” в него после реставрации.

Сам же список был переписан в Восточном Туркестане в первой трети XVIII в. В колофоне (л. 85а) указано имя переписчика — Дуст-Кули б. мулла 'Аваз. Любопытно, что имя его написано прописными буквами арабского алфавита без лигатур. Подобные, правда весьма редкие, случаи известны нам по рукописям, выполненным в XVIII—XIX вв. в Средней Азии или Восточном Туркестане.

На листах рукописи не имеется помет или хронологических заметок ее бывших владельцев, за исключением оттисков двух печатей. Печати: л. 14а (поля, нижний левый угол) — оттиск овально-конусной каплевидной печати с несколько загнутым верхом, отдаленно напоминающим стилизованный цветок. В нижней своей части оттиск срезан при реставрации и слегка смыт, однако имя владельца печати — Рустам-Мухаммад Бахадур-хана — читается без затруднений. Легенда же, идущая по бордюру, окаймляющему центральное поле, с именем отмеченного лица, неразборчива. Размер по высоте — 35 мм; л. 40а (поля, верхний левый угол) — оттиск той же печати, верхняя правая сторона ее частично обрезана и слегка размыта, легенда по бордюру неразборчива, в центре ясно — Рустам-Мухаммад Бахадур-хан. Оттиск печати свидетельствует, что ее владелец [142] принадлежал к ханскому роду, а судя по тому, что его печать имела характерный загнутый верх, он был представителем династии, правившей в Коканде в XVIII—XIX вв. ⁴. По всей видимости, этот Рустам-Мухаммад Бахадур-хан был одним из сыновей Нарбуты-хана (ок. 1770—1799 гг.), которого Тарих-и Шахруки называет Рустам-беком, сообщая, что он был третьим сыном Нарбуты и после смерти отца, последовавшей в 1213/1798-99 г., включился в борьбу за престол. Его попытка обернулась неудачей, верх в борьбе одержал второй сын Нарбуты — 'Алим-хан (1799—1810), который видимо, в том же году казнил Рустам-бека и его брата Хаджжи-бека ⁵.

Л. 31 а (поля, верхний левый угол). Оттиск овальной печати, размер по горизонтали — 34 мм. Верхняя часть печати срезана при реставрации и частично смазана, в силу чего легенда неразборчива. В нижней части читается: “кази Салих-ходжа б. 'Усман-ходжа”.

Список некоторое время находился в неблагоприятных условиях, что отразилось на его состоянии: многие листы рукописи пострадали от сырости, на них видны подтеки, разводы, пятна, в ряде мест текст частично размыт, заметны следы небрежного отношения прежних владельцев или читателей и т. п.

О состоянии рукописи до того, как она попала к последнему владельцу, который весьма тщательно и аккуратно ее отреставрировал, мы можем судить только по результатам проделанной реставрации: лл. 1 —12, 14, 18—19, 22—23, 28— 30, 49—52, 62, 64—66, 68, 73, 85 снизу осторожно обрезаны и подклеены; на лл. 29, 54, 56, 58—60, 83 подклеены целые поля. Однако восстановить текст на оборванном углу л. 14, а также смытый и смазанный текст на лл. 116, 22б, 27б, 32б, 46б, 47б, 48а, 51 а, 52а-б, 54б, 60а и на полях л. 38б, конечно, не удалось.

При реставрации была использована местная, среднеазиатского производства бумага — тонкая, прочная, характерного сероватого оттенка, хорошо лощенная, напоминающая  [143] своим внешним видом современную кальку (так называемая кокандская бумага). Тогда же рукопись была заключена в новый переплет. Но во время брошюровки переплетчик сбился и произошел перебой листов, так как расшитая для нужд реставрации рукопись не имела цифровой восточной фолиации, а кустосы были частично срезаны либо заклеены. Этот недостаток был обнаружен хранителем Отдела рукописей, установившим правильный порядок листов — 1, 7, 19— 78, 10—18, 8—9, 79—85, что было учтено нами при подготовке текста к печати.

Вскоре после переписки оставленные широкие поля списка были использованы, видимо основным переписчиком, и заполнены выписками и фрагментами из других сочинений. На это обстоятельство указывает значительная близость почерка. Еще два владельца оставили на полях образцы своего письма: на лл. 24а, 38б, 41б, 53а-б, 54а—55а, 57а, 61а—62а, 63а, 64а, 67а, 72а, 73а-б, 74б, 75б, 79а, 80а-б, 83б (жирный, неряшливый и грубоватый почерк) и на лл. 42б —53а (более уверенный и четкий). Последние записи были сделаны в Средней Азии, поскольку уже выполнены на подклеенных полях.

Несколько слов об особенностях, характеризующих работу основного переписчика. Как мы уже отмечали, рукопись была выполнена в Восточном Туркестане. Почерк, на котором безусловно отразились индивидуальные особенности, несколько угловат, лигатуры отличаются резкостью перехода (см. соединение букв *** и ***), в нем не наблюдается специфики “обкатанного” многократными упражнениями почерка профессионального писца. Несмотря на индивидуальные отличия, почерковая манера переписчика весьма близка к распространенной в Средней Азии.

Для обозначения на письме букв сходного начертания пере-писчик последовательно употреблял знак хамзы под буквой ***, чтобы читатель отличал ее от ***, и под *** — в отличие от ***. Показатели буквы *** снизу варьировались: либо ставился знак хамзы, либо три точки. Стихи, как правило, выделяются из текста, а между полустишиями ставится разделительный знак. Диакритическая пунктуация в основном соблюдается.

Цитаты из Корана приводятся с неполной огласовкой, а в ряде случаев — с ошибками (см. л. 1б).  [144]

Орфография, применявшаяся писцом, во многих случаях отражала реальное, местное произношение. Например, предлог направления *** часто передается как *** (см. лл. 18а, 21а, 25а, 56б, 64а и др. : *** ).

Арабские причастия действительного залога первой породы пишутся в ряде случаев с долгим и (например, лл. 48а, 55б, 57б: ***).

Далее, в арабских по своему происхождению именах типа *** вместо хамзовой подставки для даммы после первого слова часто употребляется буква *** (например, л. 54а-б: ***). Реальное произношение отражалось переписчиком и в тех случаях, когда форма 3-го лица мн. ч. простого прош. вр. передавалась им через форму инфинитива с опущением конечного ***, что характерно для живой речи, например, вместо *** и т. п. (см. лл. 10б, 17б, 69а, 70а, 84а и др.). Однако в ряде случаев наш переписчик, механически переписывая текст, допускал ошибки и форму инфинитива передавал через 3-е лицо мн. ч. простого прош. вр., т. е. вместо *** (см. лл. ЗЗа, 37а, 47а, 56б, 65а, 66а, 74б и др.). Все эти случаи, как и редкие случаи графического отражения изафета на письме (см. лл. 17а, 47а, 52а, 61б и др.), отмечены нами в постраничных сносках к тексту, точно так же как и орфографические ошибки, допускавшиеся переписчиком при написании ряда арабских слов, особенно слов, в которых имеются буквы ***. Последнее, видимо, можно объяснить тем, что он не наблюдал различия в произношении звуков, которые отображались на письме этими буквами. Определенные трудности для нашего переписчика, видимо, представляло написание ряда тюркских слов, орфография которых при передаче средствами арабского алфавита в то время еще не установилась, и его колебания получили отражение на страницах рукописи (ср. написание *** и т. п.). С другой стороны, некоторые слова он иногда писал так, как они произносились, а не так, как обычно писались: ***, вместо ***, *** вместо ***; *** вместо *** и т.п.  [147]

Поля списка почти повсеместно заполнены разновременными выписками и записями, отображающими интересы и наклонности различных его владельцев. Эти записи, пометы, выписки и заметки на арабском, персидском, таджикском и тюркском языках, как правило, фрагментарны, сделаны еще до реставрации рукописи и не представляют (за исключением одного случая) сколько-нибудь значительного интереса. В этой связи мы объединили их в шесть близких по своей тематике групп, которые и рассмотрим ниже.

1. Наибольший интерес представляет начало Тухфат ал-хабиб — антологии лирических стихов персидских поэтов, которую собрал в 927/1520 г. переводчик Маджалис ан-на-фа'ис Алишера Навои на персидский язык Султан-Мухаммад Фахри б. Мухаммад Амири ал-Харави, посвятив ее везиру Хорасана Хабибаллаху Саваджи ⁶ (лл. 69а—72а).

Начало: ***. Конец: ***.

2. Выписки из различных сочинений по фикху и комментариев (суннитских) на Коран, связанные с вопросами ритуала, а также с отдельными моментами из жизни Мухаммада и 'Али; перевод и толкование отдельных сур Корана и хадисов (лл. 26—4б, 8б—10б, 15б—32б, 34а—38а, 426—48а, 76а—79б, 84б, 85б).

3. Магические и “чудодейственные” свойства отдельных молитв, просто молитвы, переводы отдельных молитв на таджикский и тюркский языки; суры Корана как молитвы; их иснад; молитвы на различные случаи жизни, порядок и правило их чтения для получения “благоприятного” исхода. Свойства имен Аллаха и эпитетов Мухаммада, молитвы о последнем (лл. 6а-б, 7а—8б, 10а—12б, 13а—15а, 38б—39а, 39б—42а, 48б—51 а, 66а—67б, 72б, 74б—75а, 76а—79б, 84б, 85б).

4. Астрология и гадания, белая магия, криптография. Признаки, определяющие благоприятные и “дурные” свойства различных годов, месяцев, недель и дней недели, таблица гадания по буквам и пояснения к ней (лл. 63а, 65а, 82а-б, 84б, 85а). [146]

5. Выписки из разнообразных по тематике суфийских сочинений, тайные суфийские молитвы (мунаджат) как в рифмованной прозе, так и в стихах; генеалогия ордена накшбандийе, разъяснение понятия “полюс” (кутб) согласно Ибн ал-'Араби; памятники об отдельных пыралг-руководителях и шейхах (лл. 1б—2б, 5а—6а, 6б—7а, 8а, 32б—33б, 51б— 53б, 61а—62а, 73а—74а, 7ба, 76б—79б).

6. Отдельные стихи: газели, марсийе, таркиббанд, кит'а, руба'и, фрагмент месневи, одиночные бейты на персидском, таджикском и тюркском языках (лл. 4б—5а, 63а, 65б, 67б. 68а-б,73а,75б,76б,80а-б,21а-б,82б,85б).

Комментарии

1 Это проявляется в следующем: а) наш переписчик неуверенно распределял ту часть листа, которую отводил для письма; б) писал в строку слишком сжато, хотя весьма дорогую в ту пору бумагу не экономил, оставляя широкие поля; в) работал с длительными перерывами (ср. л. 60а и л. 72а, также другие фрагменты), что отражалось на почерке. Обычно профессионал стремился закончить работу в кратчайший срок, и в его манере письма очень трудно заметить места, где он прерывал работу.

2 Наиболее близкие аналогии встречаются в справочнике Брике (I, №№ 229—316), датированные от середины по конец XVII в., и у Н. П. Лихачева (Мельницы, №№ 445, 447, 682, 1245), также датированные указанным периодом. Наиболее близка филигрань № 682, зафиксированная Н. П. Лихачевым, с датой 1694 г. Ср. также: Гераклитов, Филиграни XVII века, стр. 147, № 1070 (с датой 1680 г.). См.: Briquet, Les filigranes , I; Лихачев, Мельницы.

3 Начиная с середины XVIII в. переплеты, выполненные в Средней Азии, как правило, содержали в пальметтах или картушах имена мастеров, исполнивших переплет, с неизменной формулой подписи *** 'сделал такой-то переплетчик'. В редких случаях вместо имени мастера появлялось имя владельца-заказчика.

4 Эта форма печати характерна только для правящих домов Коканда, начиная с самого конца XVIII в., и Хивы. В Бухаре такую печать имели только правители областей, если они происходили из рода Мангытов, а у эмиров бухарских печать была большой и круглой. Наконец, среди династии хивинских ханов мы не нашли представителя, чьим именем было Рустам-Мухаммад Бахадур-хан, который жил бы в указанный период.

5 Тарих-и Шахрухи, 41. До победы 'Алим-хана часть племен признавала его ханом. Отсюда наличие печати с его именем.

6 О сочинении и авторе-составителе см.: СВР, II, № 1338; Storey, PL, vol. I, pt 2, стр. 792.