Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

АБУ-Л-ФАЗЛ БЕЙХАКИ

ИСТОРИЯ БЕЙХАКИ

ТАРИХ-И-БЕЙХАКИ

ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ «ТАРИХ-И-БЕЙХАКИ» АБУ-Л-ФАЗЛЯ БЕЙХАКИ,

по изданию Морлея (The Tarikh-i-Baihaki... ed. bу... W. Н. Morley...Calcutta, 1862)

*События 421-422 (= 1030-1031) гг. Политика эмира Мас'уда по отношению в туркменам

|71| Другое упущение заключалось в том, что туркмен, которые поели птичий корм Хорасана (Т. е. разорили Хорасан) и которых покойный султан (Махмуд) прогнал мечом в Балханские горы, склонили к себе и позвали с той целью, чтобы увеличить количество войска. И они пришли — Кызыл, Бука, Кокташ и другие предводители и несколько раз оказывали услуги, а под конец стали насильничать и вернулись к своей привычке, которая была привычкой к грабежу. Как это я расскажу, они дошли до того, что из-за них погиб такой салар, как Таш-фарраш (Фарраш — постельничий, придворный чин) и области Рея и Джибаля. Этот план, которого они не открывали, доставил немало тревог Арслану Джазибу и Гази-сипехсалару, пока они не выгнали этих туркмен из Хорасана. Но не пойдешь наперекор воле божией. Эти туркмены пришли к султану служить, и он сделал хаджиба Хумарташа их сипехсаларом. (Это весьма характерный факт, говорящий, что Газневиды уже с Махмуда практиковали назначение особых сипехсаларов (военачальников), которые стояли над вождями туркмен, поселившихся на отведенных им землях. Эту практику впоследствии продолжали и сами Сельджуки в отношении к тем туркменам, которых они селили в пограничных областях Ирана) В это время в Герате султан задумал послать в Мекран войско с каким-нибудь саларом в сопровождении свиты, чтобы посадить в Мекране Бу-л-Аскера, который приходил в Нишапур, несколько лет тому назад убежав от брата (Исы), а Ису, высокомерного бунтовщика, свергнуть. По совету Алтунташа и Гази-сипехсалара к нему (Бу-л-Аскеру) был прикомандирован Кутугмиш-джамедар (Джамедар — заведующий одеждой, придворный чин) в качестве салара этой экспедиции с войском в 4000 дворцовых всадников и 3000 пехотинцев. Хаджибу Хумарташу также приказал, чтобы эти туркмены с ним отправились, пусть воюют под командой джамедара, так как он салар. И они, снарядившись, отправились из Герата в Мекран, и Бу-л-Аскер с ними.

*Тюркские племена в Хорезме

|91| [Хорезмшах Алтунташ в это время (зу-л-ка'да 421 = XI 1030) находился при дворе Мас'уда, двигавшегося из Герата в Балх. Опасаясь опалы и ареста, он хотел уйти в Хорезм и, получив разрешение, поспешил отправиться туда. Мас'уд в ту же ночь пожалел, что отпустил его, и послал гонца вернуть Алтунташа. Последний отказался возвратиться, мотивируя, между прочим, следующим:]

А другое то, что вчера пришло письмо от ходжи Ахмеда ибн (В издании: Абу) Абд-ас-самада, его (Алтунташа) кедхуды, что куджат, джаграк и хифчак (Куджат и джаграк (или джиграк) — тюркские племена, поселившиеся в Хорезме и составлявшие основную часть местных войск. Куджаты упоминаются у Махмуда Кашгарского (I, стр. 298), джаграки — только у Бейхаки (если с ним не тождественны ыграки). Хифчак = кипчаки упоминаются здесь впервые в связи с Хорезмом; по-видимому, они незадолго до этого подошли к нему, оттеснив туркмен) шевелятся.

|294| Когда дела у эмира Мас'уда в Герате уладились, как я упоминал об этом в пятом томе «Истории», он командировал хаджиба джамедара [235] Ярук тугмыша в сопровождении сильного полка дворцового войска и туркмен Кызыла, Буки и Кокташа, которые пришли под покровительство эмира. Он послал их в Сеистан, и они оттуда направились в Мекран. (Далее рассказывается об. их победе в Мекране. На стр. 301 текста также назван Яруктугмыш, хотя выше — Кутугмыш)

*Посылка туркмен в Рей

|322| По истечении недели (7 ша'бана 422 = 30 VII 1031) эмир совещался с Таш-фаррашем, и на этом совещании присутствовали все: великий ходжа (Термин «ходжа-и-бузург» — великий или главный ходжа — употреблялся при дворе Саманидов и Газневидов для обозначения должности везира (Туркестан,стр.238). Ходжа Абу-л-Касим Ахмед ибн Хасан (в персидских текстах Ахмед-и-Хасан) Мейменди был везиром при эмире Махмуде в 405-416 (= 1014-1025) гг. и снова при Мас'уде с 422 (= 1031) г. до своей смерти в мухарраме 424 г. (= XII 1032) (Муhаmmad Nazim. The life and times of sultan Mahmud of Ghazna, pp. 135-136) Ахмед-и-Хасан, ходжа Бу-Наср Мишкан, (Ходжа Бу-Наср (Абу-Наср) Мишкан (ум. в 431 = 1039 г.) заведывал государственной канцелярией («диван-и-рисалат» — «диван документов») у Мас'уда Газневи. Бейхаки, служивший под его началом, называет его своим учителем) Бу-Сахль Зузани. Эмир дал приказы Ташу относительно Рея и Джибаля и сказал:

«Три месяца необходимо быть в Нишапуре, пока войска, которые назначены в поход, дойдут до того места и сахиб-диван выдаст им жалованье (бистегани). (См. интересные указания о роли, которую играло это жалованье в системе газневидского управления, у Низам-ал-мулька (перс, текст, стр. 91-92), а также у В. В. Бартольда (Туркестан, стр. 249) Затем, устроив (дела войска), следует отправиться. Ягмуру, Буке, Кокташу и Кызылу мы приказали, чтобы все туркмены пришли к тебе в Нишапур. Хаджиб Хумарташ будет их саларом. Следует |323| постараться этих главарей (четырех туркменских начальников) захватить, так как в.голове у них мятежные мысли — для нас (это) стало ясно, затем следует ободрить туркмен и поручить их Хумарташу. И он, Хумарташ, отправится тогда в Рей». Он (Таш) сказал: «Повинуюсь повелению» — и ушел.

Ходжа (Ахмед-и-Хасан) сказал: «Да будет долга жизнь государя. С самого начала была ошибка — привести этих туркмен и посадить их среди (наших) собственных жилищ. Много говорили в тот день — я, Алтунташ, Арслан Джазиб и другие. (Речь идет о приглашении туркмен в Хорасан Махмудом (см. выше, стр. 229) Пользы не было, ибо покойный эмир (Махмуд) был человек самовластный, и он сделал эту ошибку, и (от нее) произошло столько необычайных вещей, пока им надавали по загривку и выгнали из Хорасана. А государь (Мас'уд) теперь их снова привел. Сейчас, когда это племя ведет себя спокойно и находится на службе, поручить их какому-нибудь хаджибу — допустимо. Но уничтожить их предводителей — нецелесообразно, так как (туркмены) станут недоверчивым, — это будет неправильно».

Эмир сказал: «Этого также хотят некоторые из их главарей; оно должно быть сделано, и они успокоятся».

Сельджуки в союзе с Караханидами

|348| [Слова ходжи Ахмед-и-Хасана при обсуждении плана действий эмира Мас'уда 8 шавваля 422 г. (= 28 IX 1031), через три дня после выступления Таш-фарраша:] «Али-тегин от Балха близко и имеет много людей, так как Сельджуки с ним заодно. Если он не сделает нападения на Балх и Тохаристан, то возможно, что он пойдет на Хутталан, на Чаганиан, на Термез и устроит беспорядки, и (нам) будет бесчестье». [236]

*События 423 (= 1032) г. Происшествия в Гургане.

|420| И также в этот, день (7 раби II 423 = 23 III 1032) пришло известие, что Нуширван, сын Менучихра, (Нуширван (или Ануширван) ибн Менучихр из династии Зияридов, правил в Джурджане (Гургане) в 420-423 (= 1029-1032) гг. Бейхаки, однако, сам упоминает его еще под 1035 г. (стр. 558) умер в Гургане. Говорили, что устроил это Бакалинджар, его дядя с материнской стороны, вместе со старшим хаджибом Менучихра; ему дали яду. Это был еще не достигший совершеннолетия мальчик, (которого отравили), чтобы Бакалинджару захватить верховную власть. И прибыли письма в Газну (с таким содержанием), что из мужского пола в роду Мардавиджа (Мардавидж ибн Зияр — основатель джурджанской династии Зияридов (316-323 = 928-935) (и) Вашмгира никого не осталось, кому бы можно было дать царство. Если владыка султан оставит в этой области Бакашджара, который при жизни Менучихра заправлял всеми делами, то все будет в порядке. В ответ было сказано: «Хорошо. Осенью государь намеревается выступить в Балх. Следует отправить послов, чтобы с ними постановить то, что должно быть постановлено».

Когда он (эмир) прибыл в Балх, туда прибыл Бу-л-Махасин, раис Гургана и Табаристана, и (с ним) прибыли гурганский кази Бу-Мухаммед Бастами, шериф Бу-л-Баракат и Дейлеми Мухташам (По-видимому, союз «ва» — «и» в тексте лишний, тогда надо перевести «шериф Бу-л-Баракат, именитый дейлемец») и Ширадж Лейли. Их представили (государю). После того великий ходжа устроил заседание, (на котором) справили дела, (касающиеся) эмирства Бакалинджара.

*Поход хорезмшаха Алтунташа и войска Мас'уда на Мавераннахр.

Сельджуки — союзники Караханидов

|422| [Хорезмшах Алтунташ выступил из Хорезма к Амую в раби II 423 г. (= III-IV 1032) для похода против Али-тегина. Большое войско было послано от эмира Мас'уда для совместных с ним действий. Алтунташ занял Бухару и пошел на Дабуси, куда отступил Али-тегин.]

|425| Прибыли лазутчики (и донесли), что Али-тегин привел многочисленное войско: и то, что имел, и еще туркмен, сельджуков и ополчение (хашари), (Термин «хашари», или «хашар», для данной эпохи встречается очень редко; по-видимому, речь идет о крестьянском ополчении. Ср. для монгольской эпохи ниже, стр. 473, прим. 2; 486 сл) и что сражение он даст у Дабуси, которая соприкасается с Саманидам, ( *** , повидимому, какое-то искажение) является местом засады, и (там) есть река и много деревьев, и великому государю (Мас'уду) там будет обеспечена победа.

[Сражение длилось весь день и кончилось нерешительно, но Алтунташ был смертельно ранен. Это скрыли и от врагов и от своих и завязали переговоры с Али-тегином. Алтунташ, хотя и был очень слаб, лично принял посла Али-тегина, и было заключено соглашение с тем, что войска хорезмшаха уйдут к Амуйе. На следующий день Алтунташ умер, но это скрывали еще некоторое время, и отступление проходило под руководством Ахмед-и-Абд-ас-самада, кедхуды Алтунташа. Дойдя до Амуя, войска Мас'уда» отправились к Мас'уду, а хорезмские — в Хорезм.

Султан, ознакомившись с результатами похода, сделал ряд распоряжений и назначений. На место умершего хорезмшаха Алтунташа был назначен его сын Харун. (Харун ибн Алтунташ хорезмшах — 423-425 (= 1032-1034) гг) В специальном указе, изданном по этому поводу, Харун был титулован не хорезмшахом, а наместником хорезмшаха. Ходжа [237] Ахмед-и-Абд-ас-самад был назначен кедхудой при Харуне. 8 джумада II 423 г. (= 22 мая 1032) его отвели в джаме-хане (Джаме-хане — гардеробная, откуда выдавались почетные одежды при назначении на высшие должности) и облекли в «полхалата», иными словами, дали половину того, что давали отцу Алтунташу. Младший же сын был оставлен при дворе.

На другой день Харун принес клятву в присутствии многочисленных свидетелей. При расставании с эмиром он выслушал ряд наставлений и приказание, повиноваться кедхуде Ахмеду, «который должен быть ему вместо отца», и в особенности — «не забывать про обязанность быть благодарным за нашу великую милость». «Впоследствии, — добавляет автор, — Харун забыл эту обязанность». По прошествии нескольких лет, когда в Хорасане произошла смута благодаря туркменам, «дьявол нашел дорогу к этому неопытному юноше».]

*События 424 (= 1033) г. Туркмены с Балханских гор нападают на пограничные области владений Мас'уда

|460| [Во время приема посла от халифа, раби II 424 = III 1033] между тем пришло донесение, что сын туркмена Ягмура и сыновья других туркменских предводителей, относительно которых Мас'уд дал Таш-фаррашу, сипехсалару Ирака, (Здесь и далее во всех персидских текстах под Ираком подразумевается Ирак Персидский, древняя Мидия, с городами Рей, Хамадан, Казвин и др) приказ умертвить их, в то время как сипехсалар шел в Рей, явились с гор Балхана с большим числом других туркмен. Они имеют намерение напасть на окраины государства, чтобы отомстить мусульманам за отца.

Эмир приказал сипехсалару Али Дайе итти в Туе, а старшему хаджибу Бильге-тегину — в Серахс и (кроме того, приказал), чтобы они выслали разведочные отряды и разузнали о положении дел у туркмен. Старший хаджиб Бильге-тегин пошел из Нишапура с гулямами и людьми самого сипехсалара Али.

На другой день, в среду, были отправлены письма Бакалииджару с гонцами на быстроходных верблюдах, чтобы они были благоразумны и бдительны и послали сильное войско в Дихистан и чтобы это войско стояло в Рабате (Т. е. рабате Дихистан) и стерегло дороги. Точно так же были отправлены письма в Несу и Баверд, чтобы шихне (градоначальник) и люда той страны слушали сипехсалара Али и хаджиба Бильге-тегина.

|491| Глава о том, какие события произошли в Нишапуре летом этого (424 = 1033) года

|492| Однажды эмир Мас'уд сделал прием. После утреннего намаза пришло от сахиб-берида из Рея письмо (с известием), что туркмены никак не унимаются. Услышав известие о сыне Ягмура, спустившемся с войском с Балханских гор, чтобы отомстить за отца и убитых, они становятся совершенно другими — вот-вот поднимется мятеж. Сипехсалар Таш и Тахир очень озабочены по этой причине.

|509| *Характеристика Сури, правителя Хорасана

28 ша'бана (425 г. = 18 VII 1034) сахиб-диван (Сахиб-диван — начальник дивана; так назывались не только начальники центральных ведомств государства Газневидов, но, как здесь, гражданские правители областей, занимавшиеся главным образом сбором налогов. Такчм сахиб-диваном Хорасана был Сури, более поздние источники именуют его амидом) Абу-л-Фазль Сури Муизз прибыл из Нишапура и явился на поклон (к эмиру). Он преподнес в дар [238] (нисар) 1000 нишапурских динаров и положил перед эмиром ожерелье из драгоценных камней высокой стоимости. В понедельник эмир из сада Махмуди вернулся снова в городов старый дворец отца. В первый день месяца рамазана (= 20 VII) начали поститься, а 3 числа месяца рамазана принесли дары, приготовленные сахиб-диваном Хорасана — 500 тюков. Подобное я видел (только) у Хасанака (Хасанак — его полное имя Абу-Али Хасан ибн Мухаммед — крупный чиновник при эмире Махмуде, был раисом Нишапура, с 416 (= 1025) г. везиром, пользовался полным доверием Махмуда; при Мас'уде в 422 (= 1031) г. был казнен по обвинению в связях с Фатимидами (Muhammad Nazim. The life and times of sultan Mahmud of Ghazna, pp. 135-136) который привез (дары) в таком же количестве эмиру Махмуду в тот год, когда он вернулся из хаджа и прибыл и» Нишапура в Балх.

Среди этих даров Сури было такое количество одежд, сосудов, золотых и серебряных изделий, гулямов и рабынь, мускуса и камфары и жемчуга, армянских ковров и (обыкновенных) ковров и прочего рода добра, что эмир и все присутствующие пришли в изумление, ибо он (сумел) заполучить наиболее редкие вещи из всех городов Хорасана, из Багдада и Рея, Джибаля и Табаристана, (кроме того было) соответствующее этому (этим дарам) |510| съестное и напитки, и (удивились они) тому количеству наличного золота, которое было в зеленых и красных шелковых кошелях, и серебра в вышитых золотом кошелях. Я слышал от Бу-Мансура, мустауфи, (Мустауфи — казначей (Туркестан, стр. 239) а он был таким заслуживающим доверия и верным (передатчиком), в дело которого волос не смог вползти, и имел он великую душу и ясную мысль, он сказал (мне): «Эмир приказал втайне оцепить дары, вышло четыре раза по тысяче тысяч диргемов». Эмир сказал мне, Бу-Насру: (Вероятно, следует читать Бу-Мансуру) «Этот Сури хороший слуга, если бы у пас было (еще) двое-трое таких же слуг, это было бы весьма полезно». Я сказал: «Это так». И я не имел мужества сказать: «Нужно спросить у населения Хорасана, сколько было причинено вреда им, благородным и простонародию, чтобы приготовить такие дары. На завтра обнаружится, каковы будут последствия этого дела». Воистину было так, как сказал Бу-Мансур, ибо Сури был человеком свирепым и жестоким. Когда ему развязали руки по отношению к Хорасану, он уничтожил всех вельмож и раисов и забрал безмерное (количество) денег. Бедствие его гнета постигло слабых. Он отдал султану по 5 диргемов на (каждые) 10 из всего того, что он забрал. Те вельможи (Хорасана) лишились всего. Они написали письма ,в Мавераннахр, послали послов и молили вождей тюрок (Т. е., очевидно, караханидских: владетелей Мавераннахра) побудить туркмен (к выступлению против Мас'уда). Слабые же обратились за помощью к всемогущему богу. У осведомителей недоставало смелости правдиво известить. (эмира) о положении дел Сури. Эмир не слушал ничьих речей, (направленных) против него (Сури), и смотрел на эти дары, как на его излишек, пока Хорасан воистину не пропал из-за его тиранства и жадности. Когда при Данданкане случилось это поражение, Сури пришел с нами в Газну во. времена царствования Маудуда, (Маудуд, сын Мас'уда, — газневидский эмир (433-440 = 1042-1048) принялся за столицу Газну и хотел |511| действовать хорасанскими методами, но не вышло, и его (Сури) обуздали. Конец дела этого человека был таков, что он умер в крепости Газны.

*События 425 (= 1034) г. Нападения туркмен

|535| Освободившись от этих важнейших дел, эмир выступил из Газны в субботу, за 3 дня до конца месяца шавваля. 425 г. (= 14 IX 1034) и. 7 зу-л-ка'да [239] (= 23 IX) прибыл в Тегинабад. Там он находился 7 дней и пил вино (только) один раз, так как несколько дней он был занят. После того оттуда он приехал в Буст в четверг 17 числа этого месяца (= 3 X) и остановился в Кушк-и-Дашт-и-Ленган. Там понастроили много садов, зданий и павильонов..

Из Хорасана пришли важные письма (с известием) о туркменах и вторжении их в области Мерва, Серахса, Бадгиса и Баверда, о произведенных ими крайних бесчинствах и бессилии правительственных агентов и шихне (градоначальников) оказать сопротивление и удержать их. Сури писал, что если государь не поспешит прибыть в Хорасан, то есть опасение, что он уйдет из рук, так как им (туркменам) тайно помогает Али-тегин. Из Хорезма также усиленно подстрекает Харун. Говорят, втайне с Али-тегином он договорился, что из Хорезма подступит к Мерву, в то время как Али-тегин двинется на Термез и Балх, (где) они и встретятся. |536|

*События 426 (= 1034/35) г. Поход Мас'уда в Хорасан, Гурган и Табаристан. Восстание хорезмшаха Харуна

|540| Эмир прибыл в Серахс 4 мухаррама (426 = 19 XI 1034 г.). На берегу большого канала поставили царскую ставку и большую палатку. На месте лагерной стоянки было очень много войска.

В эти два-три дня из Хорезма пришло секретное письмо (с донесением), что Харун энергично налаживает дела, чтобы итти на Мерв.

[Дальнейшие секретные донесения рассказывают об. организации заговора против Харуна. В письме, полученном Бу-Насром Мишканом от великого ходжи, в это время находившегося в Хутталане и Тохаристане, говорилось о Десяти гулямах, которые должны были убить Харуна, и о массе потраченных на это денег. Однако подкупленным гулямам, несмотря на все их старания, не удавалось привести заговор в исполнение, так как Харун соблюдал крайнюю осторожность, не делал прогулок, не охотился, не играл в човган (Човган (***) — палка с загнутым концом, употрбляемая в игре в поло. Термином этим обозначали также и игру в поло, широко распространённую на Востоке (К. Иностранцев. К истории игры в поло, стр. 110 и сл) и был все время занят приготовлениями к походу на Мерв.]

|542| [При обсуждении с эмиром упомянутого выше донесения] я (Бу-Наср) сказал: «Да будет долга жизнь государя! Если с Харуном будет покончено, то, с соизволения божия, будет покончено в самом скором времени, ибо видны признаки того. Если же это протянется дольше, то наиболее правильное мнение мое заключается в том, что государю необходимо пойти в Мерв, так как эти туркмены рассеяны в пределах той области и главные силы направляют на Балх и Тохаристан, пока их не отбросят и пока не будет прервана также поддержка им со стороны Мавераннахра, ибо лазутчики в Бухаре и Самарканде пишут: "А еще хлопочут мятежники — перейти Джейхун". Когда государевы войска приблизятся к Балху и Джейхуну,. в Мерве, который есть середина Хорасана, все эти напасти исчезнут».

Эмир сказал: «Так именно и есть. Сейчас несколько дней побудем: в Серахсе и посмотрим, каковы будут обстоятельства».

6 этого месяца (мухаррама 426 = 21 XI 1034) пришло письмо из Балха об убиении хаджиба Бек-тегина сипехсалара, он был комендантом (кутвал) Термезской области...

|543| В это время случайно произошло так, что большая группа туркмен подошла к границе Термеза и в Кабадиане причинила много бедствий, разграбила (местность) и угнала скот. Хаджиб Бек-тегин, снарядившись, пустился преследовать их со всеми (своими людьми). Неприятели бежали [240] от него к Андхуду и Миле. (Мила — местность при устье р. Вахша (Маrquаrt. Eransahr, SS. 234-235). Возможно, однако, что здесь описка, вместо Меймене) Бек-тегин с поспешностью погнался за ними. Настиг он их в области Шабуркана. Завязали сражение, продолжавшееся; с полудня до времени послеполуденного намаза. Сражались с большим; ожесточением, и много людей было убито. Туркмен (полегло) больше, и эти презренные под конец бросились в бегство — пустились бежать в пустыню. Бек-тегин преследовал их. Его приближенные говорили: «Враги бежали, уничтоженные и разбитые. Преследовать их значит совершить ошибку». Он не послушался, так как пришел его смертный час. Бек-тегин нас несколько человек из наиболее воинственных врагов, и снова началась упорная битва, потому что беглецы боролись за свою жизнь. Бек-тегин нага всадника из группы и хотел его ударить. Когда он приподнимался на седле, между кольчугой обнажился пах. Внезапно один туркмен пустил стрелу и угодил туда. Бек-тегин остановился на месте, испытывая страдание о боли. О трудом и болью вытащил он стрелу и никому (этого) не обнаружил пока ему не стало плохо, и он возвратился. Когда он доехал до стоящ, его сняли с лошади и уложили. Он умер. Войско пришло в Шабуркан, и Бек-тегина похоронили. Туркмены же, узнав об этом происшествии 3 дня спустя, возвратились снова. Эмир опечалился при этом известии, так как Бек-тегин был хороший салар. Он тотчас позвал сипехсалара Али, (сына) |544| Абдаллаха, и рассказал (ему) об этом происшествии. Али сказал:

«Жизнь всех рабов да будет твоей жертвой. Хотя великий ходжа и там, (однако) Тохаристан и Гузганан до реки остался без салара. Необходим (послать) какого-нибудь салара с сильным войском.

Эмир сказал: «Сипехсалару следует отправиться, при помощи войска преградить дорогу бунтовщикам погонщикам верблюдов, уничтожить и (после того) направиться в Балх».

Али сказал: «Слушаю. Когда следует отправиться?» Эмир ответил: «Послезавтра, так как, когда пришло такое важное известие, следует отправиться быстро».

Али (В Калькуттском издании (в дальнейшем сокращенно — Кальк.): Али-тегин) сказал, что он сделает так, и, поцеловав землю, ушел. Те люди, которые находились (раньше) под его начальством и прибыли на этой неделе, снова получили назначение (итти с ним).

В пятницу 28 мухаррама (= 13 XII 1034) он пришел к эмиру и виделся с ним, (затем) отправился в Гузганан. Ходжа Бу-Сахль Хамадани дабир (Дабир — чиновник, писец. В Тегеранском издании (в дальнейшем сокращенно — Тег.): ходжа Бу-Наср-и-Сахль Хамадани дабир) высочайшим указом был назначен сахиб-беридом в войске сипехсалара, и он отправился. Али прекрасно выполнил то поручение, ибо он был человек осмотрительный и очень хорошо вел войско. Он привел погонщиков верблюдов к повиновению и наложил контрибуцию (мувада'ат). После того он повел (войска) к Балху, и распространился большой страх.

На другой день, в субботу, пришло письмо от Нуш-тегина, личного слуги, (Хассе хадим, или хассе — «личный» — титул Нуш-тегина, по-видимому, указывающий на его близость к Махмуду) с двумя гонцами из Мерва. Он писал: «Группа туркмен, пришедшая сюда из Серахса, (прибыла) ранее султанского войска. Я, как только было получено известие, стремительно выступил со своими гулямами и войском и настиг их. Произошло упорное сражение, продолжавшееся от полуденного намаза до наступления потемок. Наконец, они бросились бежать и ушли в сторону пустыни Нух-гумбезан. (Так — *** — «9-ти куполов» в Тег.; в Кальк.: «к Кунендану»; по-видимому, это название тождественно с упоминаемой ниже (стр. 246) «пустыней Дех-Гумбезан» — «10-ти куполов») Ночью не годилось пускаться в пустыню. [241] На другой день, когда пришло известие, что они собрались вместе, я возвратился и произвел знатную расправу. Головы убитых, приблизительно 200 штук, надели на колы для примера (другим). 24 человека из их бойцов, |545| которые были захвачены во время сражения, посланы (государю), дабы государь приказал то, что найдет нужным».

Эмир пил вино, когда пришло это известие. Он приказал выдать халаты и награды вестникам и отправить их обратно и (приказал) бить в барабаны и трубить в трубы. Во время послеполуденного намаза эмир занимался питьем (вина). Он приказал бросить перед (своей) большой палаткой пленников под ноги слонам. Ужасный день был. Слух об этом достиг и близких и дальних.

Во вторник 8 сафара (= 23 XII 1034) прибыл великий ходжа Ахмед-и-Абд-ас-самад с добычей и победой, так как ему удалось сделать большое дело. Он усмирил области Хутталан и Тохаристан и их округа, и был наведен большой страх. Области он, согласно высочайшему приказу, вручил старшему хаджибу Бильге-тегину, который пришел туда, а (сам) вернулся. Ему устроили достойную встречу. Когда он прибыл к эмиру, он получил много знаков внимания на глазах у всех, и эмир тотчас же устроил с ним совещание наедине. Там был также и начальник (сахиб) дивана документов (Бу-Наср Мишкан, ср. выше, стр. 235, прим. 3) (диван-и-рисалат). Я слыхал от него, что эмир говорил везиру:

«Добрыми трудами и стараниями ходжи дело Тохаристана и Хутталана налажено. И с делом Харуна также, если угодно аллаху, будет покончено в скором времени. И туркмены испугались и убежали, и главная часть их из Баверда и Несы бросилась в Фераву. За ним в погоню пошло большое войско под начальством Пири ахурсалара (Ахурсалар — начальник конюшни, придворный чин) с несколькими хаджибами, наиболее выдающимися мукаддамами (офицерами); Абдус — кедхуда, мубашшир и мудаббир (Оба слова означают распорядителя, более конкретное их значение неизвестно) у того войска. Также и Сури, согласно приказу, приготовив (войско) с Кадыр-хаджибом и шихие (градоначальником) Нишапура и Туса, (отправится) из Нишапура через Устуву, и они присоединятся к этому войску. И они не перестанут преследовать неприятелей до тех пор, пока (неприятели) не убегут в Балханские горы. И фураж и потребное для |546| похода через пустыню — все, что нужно (взять) из этих предметов, Сури взял с собой. И мнение наше остановилось на том, что мы (эмир) отправимся в Мерв и проведем там зиму, пока дела не придут в порядок полностью. Что по этому предмету скажет ходжа?»

Ахмед сказал: «Мысль правильная. Не иначе, как только при помощи этой мысли и (этого) плана возможно вернуть Хорезм — и эти туркмены исчезнут из Хорасана и больше уже не осмелятся переходить Джейхун».

Эмир сказал: «Идите к себе, чтобы дела лучше обдумать, так как мы будем здесь еще несколько дней».

Они ушли, а ходжа пошел в свою палатку. Вельможи, свита и начальники отправились к нему (ходже) для приветствия и поклона.

|547| В среду 17 сафара (= 1 I 1035) после приема эмир устроил совещание наедине с везиром, начальником дивана документов, военачальниками и свитой. Ходжа Хасан-и-Микаил также был там. Обсуждали вопрос о выступлении. Было решено двинуться к Мерву, и на этом (решении) и разошлись. Ходжа Хусейн, векиль, (Векиль — заведующий хозяйственной частью дворца) занялся приготовлениями.

20 числа этого месяца (4 I) отправился Сури — распорядиться заготовкой полного фуража, чтобы в нем не было никакой нехватки, когда туда прибудут султанские войска. Спустя 3 дня после отъезда Сури, эмир [242] приказал доставить царский шатер на Мервской дороге в 3 фарсахах от лагерной стоянки.

От ходжи Бу-Насра я слышал, что великий ходжа сказал ему: «А ведь возможно, что этот план похода на Мерв будет осуществлена Бу-Наср ответил: «До тех пор, пока (эмир) не тронется, нужно сомневаться». Веда кий ходжа возразил: «Какое сомнение, когда поставили караулы и векиль уехал». Бу-Наср сказал: «Караулы можно снять, а также и векиль может |548| возвратиться. Ни в каком случае нельзя доверять этой затее, пока не будет пройден один — два перегона по дороге к Мерву».

На другой день (после праздника садэ) (Праздник садэ — древнеперсидский праздник 10 бахмана (= 10 I) эмир приема не делал. На третий день, после приема, устроив совещание с везиром, вельможами и государственными сановниками, он сказал: «Мое намерение заключалось в том, чтобы двинуться в Мерв. А теперь я подумал: Нуш-тегин, личный слуги там со всем войском. Полчище туркмен он разбил, и они от него бежали Пошлем еще полк конницы, чтобы она присоединилась к нему, и пусть он рассчитывает на солдат. И Сури, и Абдус, и сильное войско отправили в Несу. Сипехсалар Али в Гузганане и Балхе, старший хаджиб в Тохаристане — с войсками. И эти войска более близки друг к другу, также и Али тегин, который ведь дал обязательство, а другие не посмеют сделать нападение. Правильный план я вижу в том, чтобы отправиться в Нишапур н быть ближе к Рею. (Следует) задать страху — и те дела, которые запутаны, распутаются: гурганцы испугаются и пришлют взносы (мал-и-заман) (Употреблен термин «мал-и-заман», что обыкновенно означает сумму налога,] сдаваемого на откуп, во здесь, по-видимому, просто означает сумму дани, которую обязался платить Гурган) за два (прошедшие) года».

Ходжа сказал: «Истина такова, какою видит ее государь».

Бу-Наср ничего не сказал. У хаджибов Бектугды и Сюбаши и у Бу-Насра не было причин говорить о таких делах, в особенности когда везир говорил в таком духе. (Затем) эмир приказал написать письмо Хусейну векилш чтобы он возвращался и чтобы дежурные принесли царский шатер. Они сказали, что сделают так, и ушли...

|549| В воскресенье, за два дня до конца сафара (= 12 I 1035), эмир уехал из Серахса и прибыл в Нишапур. В субботу 14 раби I (27 I) он остановился в Шадьяхе. (Дворец в Нишапуре)

Три дня спустя после прибытия в Нишапур эмир устроил заседании с везиром и государственными сановниками. Бу-л-Хасан Ираки стоял около него, и говорились всякого рода речи. Эмир сказал: «Я здесь не буду болея одной недели, так как Хорасан успокоился, туркмены отправились в |550| преисподнюю, и войско преследует их. Фураж Нишапура пусть остается на месте, к лету, когда мы сюда придем снова. Сури скоро придет сюды и устроит дела другие. В Дихистане, говорят, 10 манов пшеницы продают за 1 диргем, 15 манов ячменя (тоже) за 1 диргем. (Эта дешевизна резко сменилась небывалой дороговизной после нескольких лет военных действий газневидских войск против туркмен. В Серахсе цены поднялись настолько, что мана муки нельзя было купить га 10 диргемов (см. ниже, стр. 588). Цена эта была очень велика, потому что даже в голодные годы хлеб был много дешевле. Так, Насир-и-Хосроу (изд. Schefer'a, перс, текст, стр. 4) пишет, что в 457 (= 1064/65) г. во время голода в окрестностях Казвина ман ячменного хлеба стоил 2 диргема) Туда пойдем — пусты потребляется тот даровой фураж, и войску будет благоденствие, и от зимнего] холода избавятся, и к Хорезму и Бал ханским горам будем близко. Абдум и войско, получив от нас известие из Дихистана, воспламенятся отвагой; и до Рея и Джибаля дойдет слух, что мы двинулись из Нишапура в ту сторону. И Бу-Сахль, и Таш, и свита (хашам), которая там, окрепнут духом, [243] а сын Каку (Сын Каку — Ала-ад-даула Мухаммед ибн Душманзияр, владетель Исфахана, Хамадана и Рея (398-433 = 1007-1041); ниже, на стр. 299, этим же именем — «сын Каку» — назван сын Мухаммеда, Ферамурз) и другие мятежники принесут повинную, и Таш дойдет до Хамадана, где нет никакого противника, и то, что сделано в Рее из (предметов) золота и одежд, доставят во дворец (эмира). Бакалинджар пришлет положенные взносы с Гургана за два года вместе с подарками и тоже будет оказывать услуги. А если не выйдет по задуманному, так разом пойдем в Астрабад, и если будет нужда, то и в Сари и в Амуль пойдем, так как расстояние (оттуда) близкое. Говорят, что в Амуле тысяча тысяч людей. Если с каждого человека будет взят 1 динар, то составится тысяча тысяч динаров. Одежда и золото попадут в (наши) руки, и все это свершится через 3-4 месяца. А после науруза, по прошествии некоторого времени, когда снова прибудем в Нишапур, если будет желание, лето можно будет провести там. Сури и тамошнее население должно будет приготовить фураж. Наше мнение остановилось на этом, и мы принуждены итти. Вы как на это смотрите и что скажете?»

Великий ходжа Ахмед-и-Абд-ас-Самад взглянул на присутствующих и сказал: «Вы предводители войска. Что скажете вы?»

Они сказали: «Мы слуги государя. Наше дело воевать, рубить мечами и завоевывать области. Все, что ни прикажет государь султан, мы выполним, как преданные рабы, и пожертвуем жизнью. Вот каково наше слово. |551| Слова — должно или не должно, можно или не можно — дело ходжи, ибо он везир, это (Т. е. рассуждать) — дело не наше».

(Ходжа сказал: «Хотя Ахмеда Йинал-тегина и не существует, (все же) Хиндустан не спокоен. Отсюда до Газны расстояние дальнее, и повертывать спину к Газне и Хиндустану неправильно. Что же касается (якобы) ложного слуха о том, что Али-тегин умер и отдал душу высочайшему суду, по-моему, это верно, так как я слышал, что он умер от болезни, которая с ним приключилась. Он был человек ловкий и опытный в делах хитрец. Он умел обходиться со всяким человеком. Туркмены и сельджуки были его военной силой, и он держал их при себе словами и серебром, так как он знал, что если они отделятся от него, он станет слаб. Так как он умер, то дело этой области попадет (в руки) двум малолетним беспомощным. Как я слышал, между сельджуками, этими двумя мальчиками (Сыновья Али-тегина — Нур-тегин и Ала-ад-даула, — с которыми после смерти Али-тегина (1034) поссорились сельджуки (В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 25) и Куфасом, (Так здесь в Кальк. — *** ; в Тег. — Кунаш, или Кунуш; ниже, стр. 246; *** — Тунаш или Тунуш (в обоих изданиях) сипехсаларом Али-тегина, есть неприятности. Эти неприятности должно быть увеличатся, и (тогда) сельджуки не смогут там быть. Отправиться (же) им в Хорезм невозможно, ибо так решено и мною положено, что, как только Харун выступит, его убьют. Та страна придет в расстройство и туда отправится Шахмелик. (Владетель Дженда) Он же большой враг сельджуков. (Поэтому) им, кроме Хорасана, не окажется места. Боюсь, что они поневоле придут в Хорасан, так как услышат, что сделали здесь Бука, Ягмур, Кокташ и другие, которые их слуги. Тогда, если — сохрани аллах — дело будет так, а государь будет отсутствовать, дело затянется надолго. Правильный план действий был тот, когда государь думал пойти в Мерв. Мнение государя о том (плане) изменилось. Я же то, что знал, по мере своих знаний, сказал, (а в остальном), следует повиноваться приказанию государя» (Это предсказание будущего хода событий, которое оправдалось до мелочей, вызывает большое подозрение. Возможно, что эта речь, как и ряд других, сочинена самим Бейхаки). [244]

|552| Эмир сказал: «Нуш-тегин, личный (слуга), со своим войском в Мерве, Также и два салара со свитой и войсками в Балхе и Тохаристане. Как эхо возможно, чтобы туркменам Рудбара (Рудбар, букв, «побережье реки» — название многих местностей в разных частях Ирана и Средней Азии, в частности около Мерва, в Тусе и других; однако, скорее всего, здесь подразумевается побережье Аму-дарьи, на что указывает и упоминание пустыни. Ср. выше (стр. 226) упоминание Рудбара Земма, т. е. побережья Аму-дарьи около Келифа) (удалось) напасть на Мерв и притти через пустыню. А алтунташцы заняты собой, делом, которое имеют перед собой. У нас нет более правильного образа действия, кроме этого: пойти в Дихистан, чтобы посмотреть, каковы будут дела Хорезма».

Ходжа сказал: «Да не будет (это мнение) иным, как только благословенным».

Эмир обратился к хаджибу Сюбаши: «Погонщикам нужно сказать, чтоб: они не гоняли верблюдов далеко: через б дней я отправляюсь и оставлю здесь кого-нибудь из хаджибов с помощниками (наиб) Сури. Пусть, когда Сури явится, он действует вместе с ним, чтобы приготовить фураж к нашему возвращению. Остальное войско в полном составе пойдет с нашими знаменами».

Он сказал: «Так сделаем». А Бу-Насру Мишкану (эмир) сказал: Следует написать письма в Мерв и Балх, чтобы (там) были осмотрительны и настороже и охраняли сторону пустыни и места переправы через Джейхун, так как мы намерены отправиться в Дихистан, чтобы быть с этой стороны против Хорезма, Несы и Балханских гор. Туркменам вовсе придется; убраться из Хорасана, и заботы сердцу не останется».

Салару дворцовых гулямов, хаджибу Бектугды, он сказал: «Устрой дела дворцовых гулямов: больные остаются здесь, в цитадели (кухендиз), а другие, которые готовы (к выступлению), идут с нашими знаменами. То же самое и вьючные лошади».

(Все) встали и пошли.

|555| Эмир сказал (Бу-Насру): «То, что говорит ходжа, вздор. Хорасан и переправы (через Джейхун) полны войск. Иракские туркмены убежали. Их преследовали до Балханских гор, и (наше) войско у них в тылу,. Известно, какое расстояние до Дихистана и Гургана. Если будет желание, через две недели можно будет возвратиться в Нишапур».

[Он возражал на мнение ходжи, который считал, что отправляться в Дихистан и оставлять Хорасан при наличии близких мятежников — неблагоразумно.]

|555-574| [Описывается поход эмира Мас'уда в Гурган, куда он прибыл 26 раби I 426 (= 9 II 1035), пройдя через Турбет-и-Кабус, (Турбет-и-Кабус — гробница Кабуса ибн Вашмгира около г. Джурджана, существует и теперь (В. В. Бартольд. Башня Кабуса как древнейший датированный памятник мусульманской персидской архитектуры) и остановился поту сторону города в месте, которое называют Мухаммедабад на берегу большой реки. Бакалинджар и другие гурганцы покинули дома и ушли в Сари. Предводители арабов со своими дружинами (хейль), которые составляли военную силу гурганцев, в числе 4000 явились на службу Мас'уду. 12 раби II (= 24 II) эмир выступил из Гургана в Астрабад, оставив в Гургане своего сына Маудуда и послав в Дихистан 2000 арабов с Пири-ахурсаларом. Из Астрабада Мас'уд пошел в Сари, куда прибыл 27 раби II (= 11 III) и оттуда в Амуль Табаристанский. Бакалинджар и другие ушли в горы, а городская знать выразила покорность. Мас'уд прибыл в Амуль 6 джумада I (= 19 III). Из Амуля Мас'уд ходил к Натилю, где произошло большое сражение с гурганцами, кончившееся поражением последних; Мас'уд вернулся в Амуль 12 джумада I (= 25 III). Затем Мас'уд потребовал с г. Амуля огромную контрибуцию — миллион динаров. Городская знать, которой [245] было предъявлено это требование, созвала народное собрание, но жители города отказались платить. Город был разграблен войсками Мас'уда.]

|574| На этой неделе (начало джумада II = середина апреля) пришли важные донесения из Дихистана, Несы и Феравы о том, что большая группа туркмен снова появилась из пустыни с целью напасть на Дихистан и что-нибудь награбить. Эмир Маудуд писал, что он послал на четыре стороны разведочные отряды в большом числе всадников и отдал приказ подвезти провиант ближе к Гургану на верблюдах и лошадях и что он на каждого всадника, который был на лошади, добавил двух-трех (лошадей). Последовал ответ, чтобы хорошенько соблюдали осторожность, так как султанское войско возвращается вслед.

|574-578| [В пятницу 6 джумада II (= 18 IV) получилось из Балха известие о смерти Али-тегина. Далее излагаются поступки сыновей Али-тегина. Будучи в сговоре с хорезмшахом Харуном, который должен был выступить к Мерву, они напали на Чаганиан, безуспешно осаждали Термез и ушли назад в Самарканд. Эмир выступил из Амуля обратно к Гургану 22 джумада II (= 4 V), раскаиваясь в том, что он сделал в Амуле.]

|578| В среду 3 раджаба (= 14 V) в дороге пришло письмо, что убили Харуна, сына хорезмшаха Алтунташа, и что то войско, которое шло на Мерв, возвратилось в Хорезм. Эмир, получив это известие, очень обрадовался и сказал великому ходже Ахмед-и-Абд-ас-самаду много хорошего, так как это он сделал хитрость, как мы показали ранее, чтобы неблагодарный погиб.

|579| Было так, что, когда Харун выступил из Хорезма, 12 гулямов, которые устраивали покушение на него, в то время как он в 4 фарсахах от города хотел слезть с лошади, пустили в ход мечи, копья и кистени и изрубили в куски ту неблагодарную собаку. И войско растерялось и возвратилось назад,

В субботу 6 раджаба 17 V) прибыл старший хаджиб Телек-тегин. И когда сипехсалар Али Дайе прибыл в Балх, старший хаджиб, согласно приказу, пришел в Нишапур, а из Нишапура в Гурган, и большую часть передавшихся гурганских арабов поручили ему, чтобы он отвел их в Нишапур. По прибытии туда он скончался.

В понедельник 8 раджаба (= 19 V) эмир прибыл в Гурган. Стояла очень жаркая погода, в особенности там, так как это была страна с жарким климатом. Животные ослабели, потому что в Амуле и в пути ели рисовую солому. Я слыхал, как ходжа Бу-Наср Мишкан говорил: «Эмир весьма |580| раскаивался в походе на Амуль, ибо понял, что выйдет из этого».

|581| Во время послеполуденного намаза того дня, когда эмир прибыл в Гурган, он находился в хорошем настроении благодаря происшествию в Хорезме, гибели презренного Харуна. По случаю того, что очень большая опасность была уничтожена, он устроил попойку и, по обычаю отца, пил всю ночь.

*Появление сельджуков в Хорасане

На следующий день аудиенции не было, и все люди ушли обратно от дворца. Хотя погода была жаркая, было решено, что (эмир) пробудет в Гургане 2 недели. Ходжа Бу-Наср после полуденного намаза позвал меня, и мы занялись едой. (В это время) два всадника, принадлежащие Бу-л-Фазлю Сури, из числа отважных феравских наездников прибыли о-двуконь. Они подошли (к Бу-Насру) и приветствовали его. Бу-Наср им сказал: «Что случилось?» Они сказали: «Мы прибыли из Нишапура в два с половиной дня. На всем пути мы брали свежих лошадей и так быстро скакали, что ни даем, ни ночью не отдыхали, за исключением того количества (времени), когда мы ели, ибо такой приказ дал сахиб-диван, а обстоятельства и причины (такой спешки) нам неизвестны». [246]

Ходжа перестал есть и усадил их за еду, взял письма, раскрыл пакет и начал читать. Он сильно взволновался и покачивал головой. Я, Бу-л-Фазль |582|, понял, что что-то случилось. Затем (ходжа) сказал: «Оседлайте, коня» и, вымыв руки, потребовал одежду. Мы встали. (Ходжа), мне сказал: «Приходи следом за мной во дворец». Всадников разместили, а я отправился во дворец. Дворец был пуст, эмир до полудня пил вино и после веселья почивал. Бу-Наср сказал мне, а он был один: «Туркмены и сельджуки, множество людей, переправились через реку (Джейхун), через пустыню Дех Гумбезан, прошли на Мерв и отправились, в Несу. Сахиб-дивана Сури они сделали своим ходатаем, чтобы он поддержал (их), чтобы Неса была оставлена за ними (с таким условием), что один из трех предводителей (их) пойдет ко двору и будет служить, а они будут с войском, которое выполнит всякую службу, какая будет приказана. Ей, Абу-л-Фазль, пропал Хорасан. Иди к великому ходже и изложи ему это положение». Я вошел, нашел его вставшим ото сна и читающим книгу. Как только он меня увидел, то сказал: «Добро пожаловать». Я приветствовал его. Он сказал: «Я знаю, что сельджуки пришли в Хорасан». Я сказал: «Это так», сел и изложил ему положение. Он сказал: «Нет могущества и силы, кроме как у великого аллаха». (Затем) сказал: «Не иначе, как это результат похода на Амуль и распоряжений Ираки-дабира». Он приказал (слугам): «Оседлайте коня, выезжаю». Он сел на коня. Бу-Наср явился к нему из своего дивана и устроил совещание. Кроме меня, никого другого не было. Он дал ему письмо Сури. Было написано, что сельджуки и йинальцы, (Йинальцы (***), в издании всюду *** — одна из групп туркмен, связанных с сельджуками. По-видимому, с ними как-то был связан Ибрахим Йинал, сводный брат Тогрул-бека, отец которого у Бейхаки не назван, но, может быть, следует его имя читать Ибрахим-и-Йинал, т. е. Ибрахим, сын Йинала. Более поздний источник, Имад-ад-дин Исфахани (ниже, стр. 322), называет Ибрахима сыном Йинала, сына Сельджука) тысяч десять всадников, мимо Мерва пришли к Несе и что туркмены, которые находились там, а также еще одна группа из хорезмийцев и сельджуков, держат их в своем присутствии на ногах, не посадили и даже не нашли этого возможным. (Текст неясен) Письмо, которое они написали ко мне, я послал при своем письме государю, чтобы он был о том осведомлен. Письмо было такое:

|583| Абу-л-Фазлю Сури... (Опускаем эпитеты) от рабов Ябгу, (В издании всюду Бейгу) Тогрула и Дауда, клиентов эмира правоверных. (Т. е. халифа; это выражение, может быть, указывает на то, что Сельджуки уж» в то время вступили в какую-то связь с багдадским халифом) Нам, слугам, было невозможно оставаться в Мавераннахре и в Бухаре, так как, пока был жив Али-тегин, с нами было хорошее обхождение, дружба и близость, а теперь, когда он умер, дело попало; в руки к двум сыновьям (его), а мальчики неопытны в делах, и Тунуш, который у Али-тегина был сипехсаларом, стал их хозяином и завладел и властью и войском, а с нами у него появились неприятности, так что мы там не можем быть. В Хорезме же произошло большое смятение из-за убийства Харуна, и пойти туда было невозможно. Мы пришли к покровительству владыки мира, великого султана и благодетеля. (Мы надеемся, что) ходжа (Сури) поддержит нас и напишет ходже (Ахмед-и-) Абд-ас-самаду и сделает его ходатаем, ибо у нас с ним есть знакомство. Каждую зиму, хорезмшах Алтунташ давал место в своей стране и нам и племени нашему и нашему скоту до весны, а великий ходжа (Ахмед-и-) Абд-ас-самад был заступником (нашим). Пусть — если его величество найдет нужным принять нас в слуги — будет так, что один человек из нас будет служить при царском дворе, а другие будут выполнять всякую службу, какую ни [247] прикажет государь, и мы под его великой тенью найдем покой. И пусть будут пожалованы нам области Несы и Феравы, которые находятся на краю пустыни, чтобы сложить там наши пожитки и освободиться от забот. И мы не позволим появиться ни одному мятежнику с Балханских гор или Дихистана или из области Хорезма или из стран Джейхуна и туркмен хорезмийских и иракских прогоним. И если — оборони аллах — государь не выслушает нас благосклонно, то мы не знаем, что будет дальше, ибо на земле нам места нет и не осталось. Величие особы государя безмерно — смелости не имели написать что-нибудь той высокой особе. Ходже написали, чтобы он закончил это дело у государя, если угодно аллаху».

|584| Когда везир прочел это письмо, он сказал Бу-Насру: «О, ходжа! До настоящего времени (у нас уже) было дело с пастухами (туркменами). Следовало бы поостеречься: сколько произошло неприятностей, бедствия от которых до сих пор не изжиты. Теперь пришли эмиры, завоеватели областей. Немало кричал я, что итти в поход на Табаристан и Гурган не годится. Государь не послушался. Человечишко, подобный Ираги, который не отличает своей правой руки от левой, выставил (целую) пригоршню обмана и хитрости. Из этого ничего не вышло, так как это было нелепым и вздорным. Мирная область — Гурган и Табаристан — пришла в беспорядок и пропала (для нас), а люди повиновавшиеся и покорные сделались бунтовщиками, так как Бакалинджар тоже не станет соблюдать верности. Большое бедствие свалилось на Хорасан. Господь всевышний да обернет последствия этого дела к добру. Теперь благодаря всему этому не допустят, чтобы дело шло правильным путем и (будут) волновать этих сельджуков. (Заранее) можно знать, что произойдет тогда». Затем он сказал: «Это (дело) слишком важно, чтобы промедлить с ним и час, нужно известить эмира». Бу-Наср сказал: «Он пил всю ночь и до полудня веселился, а (сейчас) он спит». (Везир) сказал: «Не время для сна, нужно известить». (Затем) сказал, что случилось важное дело, пусть разбудят. Меня, Бу-л-Фазля, послали к агачи, личному слуге (хассе хадим). Я ему сказал, он вошел, остановился во внешнем шатре (сарай парде) и кашлянул. Я услышал голос эмира, сказавшего: «Что случилось, эй, слуга!» Тот ответил: «Пришел Бу-л-Фазль и говорит, что великий ходжа и Бу-Наср пришли в…. (*** - значение этого слова неизвестно) им нужно повидать государя, ибо случилось важное дело». (Эмир) сказал: «Хорошо» и встал. Эмир потребовал таз для мытья и воды, вымыл руки и вышел из внешнего шатра в палатку (химе). Он позвал их к себе и устроил совещание, а я стоял. Они 4. прочитали письма. (Эмир) сильно взволновался и крепко выругал Ираки. |585| Великий ходжа сказал: «Божественное предопределение делает свое дело, а Ираки и прочие являются (лишь) предлогом. Государю следует в начале каждого предпринимаемого дела хорошенько обдумать, а теперь, когда это дело произошло, нужно постараться, чтобы оно долго не протянулось». (Эмир) сказал: «Что нужно сделать?» Везир ответил: «Если государь найдет нужным, пусть вызовет хаджибов Бектугды и Бу-Насра, ибо здесь нет сипехсалара. Хаджиб Сюбаши наиболее подходящий, он придет с теми лицами, которых государь найдет нужным (позвать) из людей оружия и тазиков, («Люди оружия» — вожди тюркского войска и гвардии эмира; «тазики» (таджики) — чиновники гражданской администрации иранского происхождения; к началу XI в. военное дело (а с ним и власть) целиком стало профессией тюркских наемников и рабов) чтобы поговорить об этом и высказать мнение». (Эмир) сказал: «Хорошо». Они вышли. Люди пошли и позвали мукаддамов. Народ по обычаю начал собираться. (После) предвечернего намаза (эмир) дал аудиенцию. (После аудиенции) он удержал великого ходжу Ахмед-и-Абд-ас-самада, [248] ариза (Ариз (он же начальник «диван-и-арз») — лицо, ведавшее учетом войска и выдачей ему жалованья (Туркестан, стр. 229-239) Бу-л-Фатха Рази, начальника дивана документов Бу-Насра Мишкана и хаджибов Бектугды, Бу-Насра и Сюбаши. Позвали (еще) Бу-Сахля Зузани из числа надимов, (Надим, букв, «собутыльник, сотрапезник» — придворное звание, дававшееся лицам, лично близким к государю) которого (эмир) иногда призывал и усаживал на таких совещаниях. Об этом (событии) всячески говорили и высказывали мнение. Эмир сказал: «Это — не ничтожное событие: 10 000 тюрских всадников со многими предводителями пришли и уселись в нашей стране. Они говорят: нам не осталось никакого убежища. Воистину, наша страна подвергается насилию. (Но) мы им не позволим того, чтобы они поместились на (нашей) земле и свободно делали, что хотели, ибо следует вспомнить, сколько бедствий и неприятностей пришлось увидеть от этих туркмен, которых привел мой отец, переправил через реку (Джейхун) и дал место в Хорасане (им), которые были погонщиками верблюдов. Им, о которых ходят говорит, что они ищут страны (для поселения), нельзя позволить (этого), пока они дышат. Правильный план действия — это выступить из |586| Гургана мне самому с дворцовыми гулямами, а самое отборное войско выступит по Семеканской дороге, которая выходит между Исфараином и Устувой и выйдет на Несу. Атака должна быть произведена самая яростная, чтобы были они истреблены в корне».

Везир сказал: «Правильный план действия тот, какой усматривает государь». Ариз, начальник дивана документов, и Бу-Сахль-Зузани сказали то же самое. Везир обратился к хаджибам: «Вы что скажете?» Они сказали: «Мы слуги и существуем для сражения. По приказу, который получим, будем сражаться и рубить мечами, чтобы неприятели не добились цели. План же дела следует обдумать ходже». Везир сказал: «Так. О состоянии дорог следует спросить — каково оно?» Тотчас привели несколько человек, которые знали ту дорогу. Они описали три дороги. Одна — пустыня, со стороны Дихистана, очень трудная, без воды и травы, и две — еще труднее и полны недостатков. Везир сказал: «Все что я знаю — я посоветую, а приказывает эмир. Лошади одноконных всадников (яксувареган) (Яксувареган — какой-то вид конницы, повидимому, составлявший основную массу войска газневидов) и дворцовых гулямов большею частью ели рисовую солому в течение долгого времени в Амуле, а до тех пор, пока мы прибудем (в Несу), будут есть траву. Отсюда до Несы (путь) таков, как это изложили, тяжелый и трудный. Если государь выступит лично и будет спешить, кони утомятся, а подготовленность войска, которое дойдет до дела, будет малой ценности. Враги (же) будут отдохнувшие и снаряженные, а кони (их) сильные. Следует все обдумать, дабы не случилось беды и бесчестия, ибо личное выступление государя дело немаловажное. И еще: эти туркмены настроены мирно, и от них не произошло беспорядков — они в таком духе пишут Сури и свидетельствуют |587| (готовность) служить. Мне кажется более правильным, что Сури следует написать положительный ответ и сказать, что дехканам (Термином «дехкан» Бейхаки здесь обозначает туркменских вождей: Ябгу, Тогрула и Дауда) надо объявить, чтобы они не беспокоились, так как они пришли в собственный дом и находятся в нашей стране и под нашей защитой, а мы направимся в Рей, и, когда прибудем туда, будет приказано то, что будет найдено нужным (для дела) и в чем будет их благополучие. Это письмо пусть отправится, а (в это время) государь отсюда благополучно направится в сторону Нишапура, лошади отдохнут и окрепнут. Положение вновь пришедших (туркмен) также лучше выяснится. Тогда, если появится необходимость и правильное [249] мероприятие будет таково, что их (туркмен) следует изгнать из Хорасана, тогда, отправится (туда) снаряженный отряд сильного войска с мудрым и опытным саларом и с их делом будет покончено, так как будет наведен страх. Если же государь выступит лично против них, в особенности если он совершит нападение отсюда (на них), то (об этом) я все, что имел, сказал, приказ (же) принадлежит государю».

Присутствующие согласились, что это (высказанная точка зрения), является правильным мнением, и было решено вернуться в Нишапур через, три дня.

Эмир приказал позвать на это совещание Бу-л-Хасана Абд-ал-джалиля. Он пришел и получил приказание отправиться в город Гурган в сопровождении 5 мукаддамов из сархангов, (Сарханги — офицеры; в чем различив между сархангами и мукаддамами — «предводителями» неизвестно) хаджиба и 1000 всадников с назначением быть на посту войскового кедхуды. (Пусть он посмотрит), что сделает Бакалинджар в том, в чем он поручился относительно взноса дани, — и тогда ему (Бу-л-Хасану) будет дан приказ (такой), какой государь найдет нужным. Некоторое время прошло в прениях по этому вопросу. Бу-л-Хасана отвели в джаме-хане. Он надел халат, (вышел и опять) пришел с мукаддамами и хаджибом. И им также дали халаты. И они ушли, построились перед дворцом и вышли из города.

*События в Хорезме

|588| В среду 10 раджаба (= 21 V) прибыли гонцы из Хорезма и привезли известие об убийстве сына великого ходжи (Ахмед-и-Абд-ас-самада) Абд-ал-джаббара и его людей: «Абд-ал-джаббар торопился. Когда убили Харуна, он тотчас же вышел из тайного места, (Абд-ал-джаббар, кедхуда хорезмшаха Харуна, после разрыва Харуна с Мас'удом ушел в подполье я подготавливал свержение Харуна) сел на слона и приехал на площадь эмирского дворца. Другой сын хорезмшаха Алтунташа, которого звали Хандан, бежал с Шакяр-хадимом (Хадим — «слуга», придворный чин) и гулямами. По несчастной случайности Шакяр-хадим с несколькими гулямами, которые бежали за каким-то делом, пришел на площадь эмирского дворца. Он столкнулся с Абд-ал-джаббаром, и Абд-ал-джаббар его обругал. Шакяр сказал гулямам: «Давайте». Они пустили в ход стрелы и копья и убили Абд-ал-джаббара, его двух сыновей, двоюродного брата и 40 с чем-то человек из его людей, Хандана же привезли обратно и посадили на эмират».

*Первое столкновение газневидов с сельджуками. Поражение хаджиба Бектугды под Несой

|590| Эмир Мас’уд уехал из Гургана и в четверг 11 раджаба (22 V) прибыл в Нишапур. В понедельник, за 8 дней до конца этого месяца, он остановился в саду Шадьях. В понедельник за 2 дня до конца этого месяца, умер Ахмед Али Нуш-тегин; можно сказать, что с его смертью исчезли верховая езда, |591| игра в човган (поло). Прибыв в город, эмир усиленно занялся снаряжением войска, чтобы послать в Несу. Туркмены вели себя спокойно (в ожидании того), что будет дальше. Донесения лазутчиков Баверда и Несы были в таком дVxe, что с того времени, как мы вышли из Гургана, чтобы остановиться в Нишапуре, туркмены не произвели ни набега, ни грабежа. Большую часть их обозов разбил и похитил Шахмелик, чем они очень удручены. То, что осталось, держат при себе — отвезли в сторону пустыни и соблюдают величайшую осторожность днем и ночью. И они готовятся к войне и к миру. [250] С ответом, который пришел от Сури, на некоторое время они успокоились, но, однако, сильно боятся, и каждый день с утра и за полдень сельджуки и йинальцы верхом на лошадях стоят на вершине (холма) и тайно обсуждают, так как они (пока только) слышали, что султанские войска направились в Нишапур. Побаиваются сильно.

Ходжа Бу-Наср доложил об этом письме, и эмир, перестав пить вино, глубоко задумался. Он раскаивался в этом походе (в Амуль), потому что, кроме дурной славы, из Табаристана ничего в результате не получилось, а Хорасан очутился в таком (затруднительном) положении.

[Эмир больше не давал Ираки дабиру вмешиваться в дела царства, но стал в то же время подозревать великого ходжу Ахмеда. Несмотря на все его заслуги и на гибель его сына, эмир думал, что Ахмед виновен в приходе сельджуков, а сын его — в бунте Харуна. Бу-Наср Мишкан выступил посредником, и отношения эмира с Ахмедом улучшились.]

|596| Когда эмир Мас'уд действительно вознамерился послать сильное войско во главе с известным саларом в сторону Несы, он устроил совещание с везиром, аризом, начальником дивана документов, Бу-Сахлем Зузани надимом и хаджибами Бектугды, Бу-Насром и Сюбаши. Человек отправился призвать вельмож (а'ян), сархангов, хаджибов и правителей областей (вилайет-даран), вроде сахиба Нуш-тегина, Бу-л-Джи Дабири ахурсалара и других. Когда они явились, эмир сказал: «Случилось (нам) несколько дней пробыть (здесь). Войска отдохнули, а лошади перевели дух. Хотя и прибывают письма лазутчиков Несы и Баверда такого содержания, что сельджуки ведут себя спокойно, побаиваются и населения не беспокоят, для нас, сколько мы ни думаем, все-таки не годится, чтобы 10 000 тюркских всадников находились среди нас. Что делать с этим?» Все взглянули друг на друга.

Везир сказал: «Говорите, ибо государь беседует с вами, (вы) позваны |597| ради этого важного дела. Дело обстоит так, как полагает государь: либо нужно освободить Хорасан от этих людей, либо отбросить (их) всех на ту сторону реки (Джейхун), либо отряд за отрядом они придут на служение государево и будут (ему) повиноваться, а предводителей (мукаддамов) своих они пришлют к высочайшему двору в качестве заложников».

Бектугды сказал: «Когда покойный эмир (Махмуд) по собственной воле привел в Хорасан группу туркмен, известно, какой беспорядок произошел благодаря им и (еще) теперь происходит. И у этих других (сельджуков) от них появилось желание притти (в Хорасан). Враг никогда не становится другом. Для них нужен меч, как сказал это Арслан Джазиб, но его не послушали, и вот было то, что было».

Другие сановники сказали то же самое, и было решено, что войско с опытным саларом пойдет в Несу. Эмир спросил: «Кого пошлем?» Сказали: «Если государь разрешит, мы, слуги, сядем с везиром снаружи и, пересылаясь, это дело справим». Эмир сказал: «Ладно». Они ушли.

Бу-Наср Мишкан приходил и уходил. (Т. е. был посредником между советом и эмиром. Эмир не присутствовал на заседании, по-видимому, чтобы дать возможность свободно высказаться, но его участие в обсуждении обеспечивалось через посланца, который по мере надобности передавал резюме высказываний и ответы эмира) Было произнесено много слов, пока приняли решение об (отправке) 10 саларов — все мукаддамы свиты {хашам) — причем главой их будет хаджиб Бектугды, а кедхудой ходжа Хусейн Али Микаил и должно быть снаряжено 15 000 всадников всех видов (войска) и 2000 дворцовых гулямов. Бектугды сказал: «Я повинуюсь. Однако говорится, что при большом (количестве) участников котел не закипает. В это войско несколько человек назначено из именитых саларов, [251] несколько махмудовских и несколько неопытных юношей, выдвинутых государем (Мас'удом). Приказ (же) должен быть единым, его (должен) давать сипехсалар. Я человек состарившийся и ослабевший глазами и телом и не смогу лично наблюдать. В управление войском не должно вкрадываться разногласие, ибо от этого может произойти великое бедствие, а государь припишет это мне». Эмир ответил: «Ни у кого из этих саларов не окажется смелости нарушить твой приказ». Некоторым не понравилось, что |598| пойдет салар Бектугды. Они сказали: «Это так, как говорит старец, не следует, чтобы это дело пошло неправильно». Эмир сказал: «Ничего не поделаешь, итти нужно Бектугды, ибо решение остановилось на нем». Люди разошлись, дабы те лица, которые должны отправиться, сделали дела. Великий ходжа потихоньку сказал Бу-Насру: «Я очень недоволен отправкой этого войска, но не имею мужества сказать что-либо, так как это отнесут за счет другой причины». (Т. е. заподозрят его в покровительстве туркменам) (Бу-Наср) сказал: «Почему?» Он отвеял: «Предсказание звезд очень плохо», а он хорошо знал астрологию. Бу-Наср сказал: «Я также против, я не знаю астрологии, однако я знаю следующее: группу чужих людей, которые попали на эту землю и выказывают верноподданические чувства лучше принять, чем прогнать и превратить в злоумышленников. Но поскольку государь и салары это (посылку войска) нашли нужным, ничего не (остается), кроме молчания, ибо (кто знает), каково предопределение господа всемогущественного и всеславного». Ходжа сказал: «Я должен доложить; если не будет выслушано, я снимаю ответственность с себя». Он доложил, пользы не принесло, ибо пришла судьба, а итти против пришедшей судьбы нельзя.

На другой день эмир сел на лошадь и выехал на равнину, которая находится перед садом Шадьяха. Концом плети (?) считали войска. (Их было столько), что все решили: на весь Туркестан хватит. Снарядили (в поход) 2000 гулямов (таких), которые заслужили похвалу от всех. Эмир поздравил и обласкал салара дворцовых гулямов хаджиба Бектугды и всем сановникам и мукаддамам сказал: «Этот человек — ваш салар и наш заместитель. Все повинуйтесь его указаниям, ибо его приказания равняются нашим повелениям». Все поцеловали землю и сказали: «Повинуемся повелению».

|599| Эмир ушел. Разложили столы. Всех сановников, мукаддамов, главных командиров и свиту усадили за еду. Когда они кончили, салару Бектугды и другим мукаддамам, которые были назначены в этот поход, дали халаты. И они пошли (к эмиру), выполнили долг почтения и разошлись.

На другой день, в четверг 9 ша'бана (= 19 VI 1035), это войско направилось в Несу, торжественное и многочисленное, в полном снаряжении, и с ними ходжа Хусейн Али Микаил, а с ним — платья и много денег на тот случай, что если кто отличится в день сражения — а ходжа увидит (это) — то он выдаст тем награды соответственно заслугам. С ними были отправлены и слоны; так как своим верховым животным салар имеет слона, то Хусейн в день сражения также будет сидеть на слоне и смотреть на то, что происходит.

Во время послеполуденного намаза, во вторник 21 ша'бана (= 1 VII), пришла записка от лазутчика, который был с султанским войском, что туркмен разбили с первого же раза, как только авангард войска дошел до них, так что не оказалось нужды ни в центре (войска), ни в правом, ни в левом фланге. Тут же отрубили приблизительно 700-800 голов, много людей взяли в плен и захватили массу добычи.

|600| [Известие об этом вызвало при дворе большую радость. Приказано было бить в барабаны и трубить. Был устроен пир с мутрибами (певцами). Сам эмир пил всю ночь до утра, так как до того не пил несколько дней.] [252]

Утром, на заре, пришло донесение, что султанское войско потерпело страшное поражение и все, что имелось из имущества и оружия, попало в руки неприятелей. Салара Бектугды сняли со слона его (собственные) гулямы, посадили на лошадь и поспешно увезли. Ходжу (Хусейна) Али Микаила (туркмены) взяли в плен, так как он был на слоне и не успел сесть на лошадь. Войско, отступая, рассыпалось по нескольким дорогам. Когда пришло это известие, дежурный дабир уведомил Бу-Насра. Бу-Наср жил в Мухаммедабаде, около Шадьяха. Он тотчас же пришел во дворец. Когда Бу-Наср прочел донесение — оно было очень кратким, — он был чрезвычайно поражен и опечален. Он спросил, как эмир? (Ему) сказали: «На заре заснул и никоим образом не проснется раньше, чем за полдень».

Он (Бу-Наср) написал везиру записку об этом событии. Везир пришел. По обычаю начали собираться приближенные — свита и вельможи. Когда я, Бу-л-Фазль, подошел ко дворцу, то нашел (там) везира, ариза, начальника дивана документов, Бу-Сахля Зузани, Сури — сахиб-дивана Хорасана, хаджиба Сюбаши и хаджиба Бу-Насра совещавшимися у ворот сада (Шадьях), а ворота (его) заперты, так как он был пуст. Они сокрушались об этом происшествии и разговаривали; об обстоятельствах случившегося они осведомлены не были. В полдень написали записку эмиру и доложили, что случилось такое тягостное событие, а записку осведомителя вложили в складки той (своей записки). Слуга ее взял, доставил (эмиру) и принес |601| ответ, что (вы) все не должны расходиться; тотчас прибудет другое известие, так как по дороге расставлены конные, а после намаза будет (дана) аудиенция, чтобы поговорить по этому поводу. Прочий народ отправили назад, а эти вельможи остались во дворце. Около полуденного намаза прибыли 2 всадника феравских, принадлежащих Сури, из его отчаянных наездников, с конями и вооружением. (Это были) дельные люди, ушедшие с поля битвы и прибывшие очень быстро.

Их привели и стали расспрашивать о положении вещей, что, мол, за причина: предыдущее письмо было такого содержания, что туркмен перебили и разбили, а по содержанию другого письма — неприятели оказались победителями.

Они сказали: «Это было дело божие. Никому и в мысли не приходило, чтобы робкий неприятель, без оружия, без военного снаряжения, сделал такое дело, (в результате которого) оказалось оробевшим и разгромленным такое многочисленное войско. Однако необходимо знать поистине, что если бы соблюдали приказ салара Бектугды, этого бедствия не случилось бы. (Они же) не соблюдали (приказов), и каждый, поступал по своему желанию, так как саларов было много. Пока шли отсюда, соблюдали осмотрительность и осторожность, и передвижение войска на каждом переходе происходило должным порядком: середина, правое крыло и левое крыло, фланги и центр, арьегард и авангард — (все) шли правильно. Сказать правду, когда прибыли к палаткам (туркмен) и увидели кучку пустых палаток, скот и несколько пастухов, то салар сказал: "Будьте благоразумны и держите порядок, потому что враги на окраинах пустыни и они устроили засады — как бы не вышло беды. До тех пор (держите) порядок, пока передовая разведка наша не пойдет и не узнает хорошенько положение". Приказа не послушали — и произошло то, что разведочный отряд сошел с места (в строю) и набросился на те палатки, материи и худых животных. Перебили много попавшихся под руку людей. И это было первое донесение — что туркмен побили. Когда салар увидел, что дело находится в безвыходном положении, |602| он волей-неволей двинул центр войска — и все перепуталось, и порядок построения нарушился, в особенности, когда добрались до той деревни, где неприятели устроили засаду и подготовили нападение. Начали сражаться. Ходжа Хусейн был на слоне. Начался такой бой, ожесточеннее [253] какого не бывает, ибо неприятели поставили все па карту и старались во-всю. И вышло не то, что думали — что, мол, от первой атаки неприятель обратится в бегство. День же был очень жаркий, и песок накалился, и войско, и животные от жажды теряли сознание". Вода была у них за спиною. Вдобавок некоторые из неопытных саларов сказали: "Надо потихоньку повернуть войско обратно маневром притворного отступления, чтобы оно добралось до воды". А той сути и не знали, что то возвращение будет подобно поражению и что маленькие люди не могут знать, что оно такое. Без ведома салара они повернули обратно, и, когда неприятели заметили это, они сочли (маневр) за отступление и, выйдя из засады, обрушились со всей энергией. Салар Бектугды остолбенел: слабое существо, беспомощное, на слонихе, как он мог исправить положение, — войско бросилось куда попало. Неприятели стремительно напали и взяли верх. Когда враги появились вокруг слонихи, гулямы Бектугды спустили хаджиба вниз, посадили на жеребца и, отбиваясь от нападавших, увели. А не будь этого, он также попал бы в плен. Какая (там) вода и какая там остановка. Человек до человека не дошел — и каждый стал спасать свою жизнь. Имущество, утварь и снаряжение в том большом количестве, (какое было), попало в руки наших неприятелей, так как солдаты наши убежали все — каждый отряд по другой дороге. Мы же двое выжидали, пока туркмены не вернулись с преследования наших людей, когда мы очутились в безопасности, и потом мы гнали (лошадей) всю ночь — и вот прибыли, а до нас еще никто не прибыл. И действительность такова, как мы рассказали, так как нам и еще восьми нашим |603| товарищам сахиб-диван поручил доставлять сведения, (отправив нас) с этим войском, а что стало с нашими товарищами и куда они попали, мы не знаем. Если кто станет говорить (нечто) такое, что будет противоречить нашему, то слушать не след, потому что у нас, кроме этого занятия, в войске не было другого, а (только) узнавать о состоянии (войска) и (давать) сведения. Жаль, что такое большое войско и так (хорошо) снаряженное пропало даром благодаря неповиновению предводителей (салару)».

[Описывается совещание у эмира Мас'уда, где обсуждалось создавшееся положение. Большинство присутствующих старалось представить несчастие возможно меньшим.

|605| Вскоре после того стали прибывать беглецы. Эмир ободрял их, так как они чувствовали себя посрамленными и униженными, по с мукаддамами обошелся сурово и осыпал упреками за неповиновение салару. «С таким войском можно было бы завоевать весь Туркестан, — сказал прибывший к эмиру разбитый Бектугды, — если бы предводители не проявили непослушания приказам». Позже всех прибыли дворцовые гулямы.]

(пер. под ред. А. А. Ромаскевича)
Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении, Том I. VII-XV вв. Арабские и персидские источники. М.-Л. АН СССР. 1939

© текст - под ред. А. А. Ромаскевича. 1939
© сетевая версия - Тhietmar. 2012
© OCR - Парунин А. 2012
© дизайн - Войтехович А. 2001
© АН СССР. 1939