СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БАРОН СИГИЗМУНД ГЕРБЕРШТЕЙН

ЗАПИСКИ О МОСКОВИТСКИХ ДЕЛАХ

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ I.

ПРИЛОЖЕНИЕ ИЛИ ДОБАВЛЕННЫЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ О ПОСЛЕДНИХ ДЕЯНИЯХ МОСКОВИТОВ.

Великий князь Московитский Василий добыл себе великое множество земель и княжеств и значительно расширил свое царство, как на то указано прежде. В особенности в 1513 году, если считать от Р. Хр., он вел тяжкую войну с королем Сигмундом в Польше и с помощью Михаила Глинского и его измены покорил себе знаменитый город и княжество Смоленск, которое более ста лет тому назад было завоевано Витольдом, великим князем Литовским. Хотя в следующем 1514 году Поляки двинулись с огромным воинским снаряжением в Московитские пределы и одержали сильную победу, так что более тридцати тысяч Московитов осталось мертвыми на городском валу перед Смоленском (как это подробно описано в истории Павла Иовия), они все же не могли добыть себе более этот город и сильное княжество, поэтому они и до сего времени остаются во власти Московитов.

В следующем 1518 году великий князь Московитский Василий снова с очень большим воинством напал на Литву, с намерением добыть себе всю эту страну, но он снова был встречен королем Сигмундом с сильным отпором, так что не достигнул цели, а опять должен был вернуться вспять в свою страну.

После этого события, при посредстве важного вмешательства цесаря Максимилиана, а затем цесаря Карла и его брата Фердинанда, между христианами и Московитами был заключен мир или перемирие. А тем временем Василий завоевал много других местностей к востоку и югу и расширил свое царство. Наконец, в 1527 году они снова двинулись вместе с Татарами, при чем произошло замечательное сражение при Карионах в Литве, где было убито более двадцати шести тысяч неверных. За этим снова воспоследовало перемирие. В следующем году у великого князя Василия родился его младший сын Иоанн, который в последующее время наследовал отцу в правлении.

В 1555 году великий князь Московский Иоанн вел важную войну с Шведами, разорил много стран и наконец, после большого кровопролития, снова заключил мир. [286]

В 1562 году великий князь Московский Иоанн предпринял важный поход против немецкого рыцарского ордена в Лифляндии, проявил жестокое тиранство против женщин и мужчин, молодых и старых, разбил их в одном сражении и добыл себе силою почти всю страну. Таким образом Лифляндцы просили помощи у Римской империи и, наконец, должны были отдаться королю Польскому Сигмунду, по имени второму. Поэтому снова завязалась война между Поляками и природными врагами их Московитами и приняла значительные размеры. Ибо Московиты двинулись в Литву, опустошили более ста местечек, увели в плен многих христиан и, наконец, когда король Сигмунд выступил с мощною силою им навстречу, снова отступили к Смоленску в безопасное место, и вскоре потом заключено было перемирие.

[В издании 1567 года прибавлено: В январе 1567 года распространился всеобщий слух, что великий князь Московских готовит сильное вооружение, чтобы на следующий год снова напасть на Литву и прилегающие страны. Да обратит Бог это во благо!].

От этих различных походов и знаменитых деяний имя Московитов сделалось очень страшным у всех окрестных народов и в Немецкой стране, так что надо заботиться, чтобы Бог не подверг нас испытанию, в виде тяжкого нападения Московитов, Турок или других великих Монархов, и не подверг нас сильной каре за наши многие грехи и злодеяния, в которых мы каемся ему не с истинным раскаянием. Если же кто желает узнать несколько подробнее историю Московитов, тот пусть прочтет истории высокопочтенных и мудрых мужей, Павла Иовия и Мартина Кромера, так как они тщательно описали северные народы. Эти сочинения только недавно, в последние истекшие годы, также переведены нами на пользу всему Немецкому народу и напечатаны.

ПРИЛОЖЕНИЕ II.

Сличение латинского текста «Записок» Герберштейна с его собственным немецким переводом, вышедшим в Вене в 1557 году.

Предисловие к изданию 1557 г.

Сигмунд, Барон в Герберштейне, Нейперге и Гютенгаге, старший наследственный камергер и старший наследственный маршал в Каринтии и пр., желает благосклонному читателю счастия и блага.

Господин Матвей Ланг, кардинал в Зальцбурге, господин известный, опытный и любимый, настойчиво убеждал и уговаривал меня, чтобы я добросовестно запоминал все, относящееся к Польше и Руссии, после того, как много было писано и говорено о странах света, лежащих к северу, особенно о горах и источниках знаменитых рек, о нравах и быте народов, и после того, как уже было отправляемо несколько посольств от высокочтимой памяти цесаря Максимилиана к великому князю московскому, которые рассказывали много удивительного, даже иногда невероятного о происходящем там, после того наконец, как и на меня была возложена поездка в эти страны, Польшу и Литву, в качестве посланника к королю Сигмунду, и в Москву к великому князю Василию. Этим я и занялся прилежно сколько по убеждению Ланга, столько и для самого себя, и написал, как только мог лучше. Поэтому по моем возвращении упомянутый господин кардинал выпросил у императора при мне, чтобы тот не выслушивал моих рассказов в его отсутствии, что так и исполнялось. Но после смерти императора Максимилиана, я снова был послан туда же теперешним римским королем Фердинандом и пр., моим всемилостивейшим государем, который приказал и поручил мне, наряду с посланным его цес. велич. графом Леонардом Нугарола, особо исследовать религиозные обряды и другие народные обычаи и нравы, а также положение страны. Тогда я снова узнавал и замечал все, что прежде отметил, и что, подтвердив многими свидетельствами, принял за положительную правду. Когда я узнал, что мои рассказы о моих делах и воспоминаниях были с удовольствием и благосклонно приняты его цес. велич. и господином кардиналом, то я и посвятил все это по [288] латыни упомянутому нынешнему римскому королевскому величеству и пр. и в таком виде напечатал. Заслужив похвалы от многих ученых, сочинение мое вскоре было переведено некоторыми людьми на итальянский язык и также напечатано; по латыни два раза издано в Базеле, снова исправленное и умноженное мною в некоторых местах, распродано на франкфуртской ярмарке или на рынке во многих экземплярах, так что теперь его во многих местах ищут, но получить не могут. Поэтому я, по просьбе некоторых друзей, принялся переводить свое сочинение на немецкий язык для простых немцев, которые не знают по-латыни, но желают основательно ознакомиться с этим предметом. Прежде и после я совершал много дальних путешествий, все по важным посольствам. Так император Максимилиан посылал меня к королю Христиерну в Данию, к курфюрстам: майнцкому, саксонскому, бранденбургскому и к обоим братьям герцогам мекленбургским, ко всем зараз, также в Зальцбург, Эйштет, Баварию, несколько раз в Швейцарский Союз и потом в Венгрию; по смерти всемилостивейшего императора Максимилиана, я ездил через родину в герцогство Штирию, потом через Венецию, Феррару, Болонью, Рим и Неаполь верхом, а оттуда по морю в бури и непогоды — в Испанию, Сардинию, Минорку, Ибицу, Майорку, оттуда через Францию, Пьемонт, Милан, Брешию, Берн, Винцент и через Фриуль домой. Также ныне царствующий его римск. корол. вел. король Фердинанд, мой всемилостивейший государь, посылал меня много раз в Венгрию и Богемию, много раз в Польшу и Литву, также к немецким князьям и к всемогущему и счастливейшему Сулейману, царю турецкому. Но об этих землях и народах, об их нравах и обычаях, я ничего не писал потому, что многие добросовестные и известные ученые бывали там и теперь часто бывают и описывали, что видели, так что я не считаю себя в праве их опередить своим описанием. Что же касается тех стран, то, как можно думать, туда не приезжал никто из писавших о них, да и вообще приезжают немногие; поэтому я, по приказанию и дружеским убеждениям, делаю общеизвестным все, что видел и что узнал от многих с достоверностью. Я надеюсь, что кто благополучно поедет в те страны и кто оттуда вернется, тот сделает замечания по поводу моих «Записок» для того, чтобы привести в большую известность то, что до сих пор было так долго скрыто. В тех многих случаях, когда что найдется в моем описаний неверного, в летосчислении от сотворения мира или в другом чем, взятом мною из тамошних летописей и помещенном сюда же, да поймет благосклонный читатель, что я не мог ничего изменить в пересказе по тамошним источникам и хотел передать и правду, и заблуждения их. В таких исследованиях много помогли мне латинский и виндский язык; это вознаградило меня за то, что эти языки затрудняли меня в юности. За мои познания в виндском языке, я должен был выслушивать от некоторых невеж много обидных слов, точно так же, как за латынь многие называли меня в насмешку доктором, что я считал бы за честь, если бы находил себя достойным того, — и многими другими насмешливыми именами, что, однако, никогда меня не отвлекало от языков. Напротив, я никогда не уклонялся и не [289] стыдился говорить на них, где только находил к тому повод, потому что другому я приписал бы это к чести и образованию. Я принялся и за эту работу среди моих ежедневных служебных занятий, на старости, не смотря на то, что я несколько утомляюсь на моем семьдесят первом году. Я прилагал все возможные старания к переводу, хотя, преданный своей ежедневной службе, я и не могу выбрать удобного времени и чаще обращать внимания, чтобы все было лучше и изящнее переведено на немецкий язык. Поэтому прошу всех и каждого, кому попадется моя работа (в этом виде), принять и объяснять ее благосклонно, употребить себе на пользу мой кропотливый опыт и снисходительно убедиться, что я для общей пользы изложил предмет добросовестно, хотя и не изящно.