МАЧЕЙ СТРЫЙКОВСКИЙ

ХРОНИКА

ПОЛЬСКАЯ, ЛИТОВСКАЯ, ЖМУДСКАЯ И ВСЕЙ РУСИ

МАЧЕЯ СТРЫЙКОВСКОГО

____________________________________________

По изданию 1582 года

ТОМ II

Варшава, 1846

____________________________________________

КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ

Глава 1. Явнута Гедиминович, великий князь Литовский, Русский и прочее и Кейстут, князь Жмудский, братья.

Об отобрании Вильна у Явнуты.

Глава 2. Ольгерд, великий князь Литовский, Русский, Кревский, Витебский и Подольский и Кейстут, [князь] Жмудский, Трокский и Подляшский, Гедиминовичи.

О [том, как] Ольгерд отомстил пруссакам за смерть отца, трех татарских царьков поразил и возвратил Подолию Литве.

Глава 3. О гордом вызове Дмитрия Шемяки, великого князя Московского, посланном Ольгерду и Великому княжеству Литовскому, о вручении пасхального яйца и о прочем.

Глава 4. О разорении литовцами Мазовии и о выдающейся отваге литовцев, оборонявших от крестоносцев замок Пиленай.

Глава 5. О [том, как] польский король Казимир Великий завладел русскими землями и о его соглашении с литовскими князьями.

Глава 6. О разорении литовцами Мазовии и прусских земель и о жестокой и напрасной войне с литовскими князьями королей Людовика Венгерского и Яна Чешского, Карла, маркграфа Моравского, и графа Галле с войсками Империи и прусского магистра.

Глава 7. О взаимных набегах и частых войнах между прусским магистром Винрихом фон Книпроде, литовцами и поляками.

О войне литовцев с поляками и разорении Сандомирской земли, о пленении Кейстута, о розыске изменников и о прочем.

Глава 8. О взаимном разорении Пруссии литовцами, а Литвы и Жмуди крестоносцами, о тройном пленении Кейстута и о разрушении Ковна.

Глава 9. О походе польского короля Казимира Великого против некоторых литовских князей на Волынь, о разорении Кейстутом Мазовии и о взаимных войнах литовцев с крестоносцами.

Глава 10. О женитьбе Кейстута.

Глава 11. О разорении Польши литовцами, захвате ими и возвращении древа Святого Креста и о Людовике, короле венгерском и польском.

Глава 12. О частых войнах Кейстута и других литовских князей с прусскими и лифляндскими крестоносцами и о жестоком разорении Польши литовцами.

Глава 13. О сыновьях Ольгерда и Кейстута и их уделах.

Мацея Осостевичюса Стрыйковского, каноника Жмудского

Глава первая

Явнута Гедиминович, великий князь Литовский, Русский и прочее и Кейстут, князь Жмудский, братья

Год 1329

Исполнив, по обычаю, погребение в Вильне Гедимина, великого князя и своего отца, литовские князья Ольгерд, Кейстут, Наримунт, Евнутий (Jawnucz) или Явнута, Любарт, Кориат и Монтвид (Montwid), первым делом [стремясь] избежать бед и опасностей, [грозивших] их общей отчизне от немцев, там же в Вильно со всеми панами и боярами собрали сейм, на котором, не забавляясь долго пустыми обсуждениями, своим братьям Ольгерду и Кейстуту, от природы украшенным рыцарскими доблестями, единодушно вручили управление государством (rzeczy pospolitej) ² и оборону границ. Решение (porzadek) сыновей Гедимина. Сами же, чтобы меж ними не началась какая-нибудь домашняя ссора из-за уделов, по воле отца Гедимина и по его указаниям определили себе и так и записали, чтобы каждый оставался на своем уделе, назначенном отцом, а общие границы единодушно защищали от всех врагов общими силами. А так как по воле и по распоряжению Гедимина после его смерти в Вильне, столице Великого княжества Литовского, должен был править его младший сын Явнута или Евнутий и должен иметь верховенство над другими братьями, как великий князь ³, [они] тому постановлению и отцовской воле не перечили. И хотя были другие братья, куда более годные для столь великого звания и должности, однако, сберегая общее согласие и к тому же имея на шее крестоносцев, все единодушно возвели на отцовский престол Великого княжества Литовского в Виленском замке [своего] младшего брата Явнута или Евнутия, хотя и менее достойного. Явнута возведен на в[еликое] к[няжение]. Там же ему вручили меч и жезл (laske), знаки княжеской власти, возложили на голову княжескую шапку, шат (szate) и прочие к тому принадлежности, признав Великим князем Литовским, Русским, Жмудским, Курляндским или Куршским и Северским и, по старинному обычаю, провозгласили [об этом] с обычными языческими церемониями (хотя некоторые сыновья Гедимина уже окрестились в русскую веру).

Об отобрании (ubiezeniu) Вильна у Явнута

Братья литовские князья, совершив погребение своего отца Гедимина и возведя на великое княжение брата Евнутия, разъехались каждый в свой удел: старший Монвид в Слоним, Наримунт в Пинск, Ольгерд в Крево, а потом к жене в Витебск, Кейстут в Троки, Кориат в Новогрудок, Любарт во Владимир на Волыни, а Евнутий или Явнута остался в Виленской столице с панами и земским рыцарством.

Заговор против Явнута. Но братья Ольгерд и Кейстут, более других одаренные красивой внешностью, воспитанием, образованием и прирожденной рыцарской доблестью, а также другими признаками благородства и мудрости, и к тому же любившие друг друга не так, как прочих братьев, считали негодным для себя и несправедливым делом, чтобы над ними пановал младший Евнутий. И оба тайно сговорились, чтобы со взаимной помощью попытаться свергнуть его с великого княжения. Как следует и достаточно это обсудив, назначили себе урочное время, день и час, в который намеревались вдвоем захватить Вильно и овладеть им, и поклялись (pzyrzekwszy) один другого в том не выдавать. Итак, пока простак Явнута беспечно жил себе в Вильно, Кейстут (подобно Астуту ⁴) измышлял и изыскивал различные хитрости для захвата Виленских замков и к назначенному времени полностью подготовился. Кейстут захватил оба Виленских замка. Но так как в условленное время Ольгерд не смог так скоро прибыть из Витебска из-за дальности пути, Кейстут сам собрал полки своих вооруженных жмудских и трокских рыцарей и 22 ноября ⁵ ночью тайно прибыл из Трок под Вильно. На рассвете, приставив лестницы к частоколам (do blankow) и воротам, и внезапно ворвавшись (wyrabawszy), [Кейстут] стремительным ударом захватил оба Виленских замка: верхний и нижний или Кривой ⁶, и чуть было не захватил самого Явнута ⁷, брата и великого князя, еще лежавшего в постели. Явнута убежал босиком. В этой внезапной и неожиданной суматохе (gielku) ⁸ он сам спустился со стен и так, босой, в одном кожушке, один убежал в горы среди лесов ⁹. Явнута безвинно схвачен. Там на промерзлой дороге он поморозил себе ноги, был пойман солдатами Кейстута, которые гнались за ним, кравшимся (Selinie) ¹⁰ по этим [лесам], и на коне привезен в Вильно, где содержался под стражей в почетном плену. А Кейстут, как следует устроив дела с замками, с городом Вильно и с братом Явнутом, послал вскачь гонца к Ольгерду, сообщая ему, как и каким способом [он] завладел Вильно и поймал Явнута, и прося его, чтобы поскорее спешил в Вильно. А когда Ольгерд приехал, Кейстут из врожденной любви, возможно, большей, чем братской, сразу же почтил его своим счастьем и передал ему, как старшему, город и Виленские замки со всеми сокровищами и верховную власть. Ныне меж братьями редко встретишь такую любовь и щедрость. Похожая любовь была разве что между Артобарзаном ¹¹ и Ксерксом, когда один другому уступил Персидское царство, [о чем] найдешь у Юстина в книге 2. Ольгерд же отказывался, отговариваясь различными причинами и отдавая брату Кейстуту то, что тому подарила фортуна и его отвага. Но Кейстут тем сильнее со слезами и кроткими просьбами на коленях убеждал Ольгерда принять эту должность и честь верховной власти. И так в течение долгого времени из-за широты братской любви (не иначе, как Орест и Пилад, когда один товарищ за другого готов был голову положить на плаху) этой честью препирались. Уговор (postanowicnie) Ольгерда и Кейстута. И в конце концов, почтив и уважив один другого, единодушно договорились, что владениями (panstwem) и сокровищами Явнута поделятся между собой, а верховная власть в Вильне и во всем Великом княжестве Литовском, Русском и Жмудском пусть достанется Ольгерду, как великому князю. А если кто-нибудь из них войной или каким-то иным способом добудет у неприятеля какие-то земли или территории, чтобы все поровну меж собой на двоих делили, один другому чтобы на горло не наступал, маетностей и уделов не захватывал, чтобы каждый по возможности всеми силами умножал имущество другого и избегал [взаимных] обид. Литовская языческая клятва перед идолом Перуна. И поклялись друг другу на этих кондициях и по отцовым языческим церемониям на священных жеглищах в Вильне перед божеством Перуна, где постоянно горел вечный огонь, набожно учинили, постановили и заключили между собой вечный, постоянный и основательный мир. Явнута в Литве стал князем Заславским. А брата Евнутия выпустили из заключения и из милости дали ему в удел Заславский край в Менском (Mienskim) воеводстве ¹², и потом он писался князем Заславским, как и его ныне вымершие потомки. Глебович. В нынешнее время от внучки или правнучки Явнута, сына Гедимина, князя Заславского, остался еще один потомок, минский каштелян пан Ян Глебович, воеводич Виленский ¹³, рожденный от княжны Заславской и до сих пор по праву наследования владеющий материнским замком Заслав. Заслав на Волыни и князья Заславские. От этого [Заслава следует] отличать Заслав на Волыни, от которого тоже есть русские князья Заславские, [выводящие свой род] не от Явнута Гедиминовича, а от киевских монархов Владимира и Ярослава и их потомка Давида Игоревича, князя Владимирского, о чем рассказывается выше в Хронике Литовской ¹⁴, у Длугоша, у Меховского (кн. 3, стр. 64) и у Кромера, а также у Бельского, где об этом найдешь подробнее.

Глава вторая

Ольгерд, великий князь Литовский, Русский, Кревский, Витебский и Подольский, Кейстут, [князь] Жмудский, Троцкий и Подляшский, Гедиминовичи.

Как Ольгерд отомстил пруссакам за отцовскую смерть, трех татарских царьков поразил и присоединил Подолию к Литве.

Год 1330

Братья Ольгерд и Кейстут, как следует укрепив (obwarowawszy) и устроив все домашние дела Великого княжества Литовского, движимые сыновней любовью и жалостью, постоянно думали о том, как бы отомстить прусским крестоносцам за смерть своего отца Гедимина, убитого под Велюоной (Welona), и захват значительной части Жмудской земли, и [как] возместить литовцам ущерб от невыносимых [немецких] разорений над Неманом. Ибо жмудские [земли] вдоль Немана уже были захвачены до самой Велюоны (Wielone). Поэтому, недолго посоветовавшись, Ольгерд разослал [гонцов] к Литовским, а Кейстут к Жмудским, Троцким и Подляшским, а также к Гродненским боярам и панам, чтобы через несколько недель все при оружии съехались и стянулись к Ковно. Другие братья-князья по правилам посполитого рушения тоже прибыли им на помощь: Монтивид (Montiwid) со Слонимцами и Керновцами; Наримунт с русью из Пинска, из Мозыря и из Речицы (z Mozerska i Recicka); Кориат с Новогрудской, Волковыйской и Мстибоговской шляхтой; Любарт, в крещении нареченный Федор ¹⁵, с Волынчанами и с Лучанами; Явнута с Заславцами и с Минчанами, также и другие литовские паны и князья Гольшанские, Гедройцы и прочие. Все они [горели] желанием послужить отчизне и охотно показать себя против главного врага — крестоносцев. Поход литовских князей в Пруссию. С этим великим и огромным войском, которого было тысяч сорок, и с братьями князьями Ольгерд двинулся прямо в Пруссию, [силами] Витебской, Полоцкой, Вилькомирской, Брацлавской и Дриской (Driska) ¹⁶ шляхты укрепив границы по берегам Двины от лифляндцев, чтобы лифляндский магистр в это время не вторгся в Литву. Порядок [следования войск] Ольгерда в чужой земле. А когда уже вторглись в земли Орденской Пруссии, приказал всему войску в строгом порядке (porzadnie) двигаться осторожно, сформировав три главных полка и пять вспомогательных (posilkowych). И не отпускал для фуражировки (w piczowanie) и в загоны за добычей ни одного из тысячи или нескольких сотен конных, вооруженных и снаряженных людей, тщательно следя, чтобы на ничего не ожидавших немцев [они] не нападали из хитрых засад, как намеревались. Но все их замысловатые хитрости оказались ни к чему, ибо [немцы] (когда увидели огромное и, вопреки их ожиданиям, построенное как следует литовское войско) не посмели с ними встретиться ни из засад, ни в открытом поле, ни наскоками (wtarczkami), думая обороняться только из замков и укрепленных городов, в которых сами надеялись отсидеться и сохранить свое имущество. А литовцы и русские со своими князьями, оставив замки в покое, вдоль и поперек огнем и мечом разорили и разрушили незащищенные местечки, дворы с деревнями и фольварками аж до Эльбинга, а потом до самого Кёнигсберга и Гейльсберга ¹⁷. Инстербургский комтур Эберхард Сорц поражен литовцами. Комтура Инстербурга Эберхарда Сорца (Sorcza) с тремя сотнями рейтаров (reiterow) и c пятью сотнями пеших кнехтов, которых он вел в Кёнигсберг из земли Сасов (Saskiej) ¹⁸ поразили в теснинах наголову. Потом опустошили Самбийскую, Натангскую, Помезанскую и Вармийскую земли и Бранденбургское комтурство. Самбия, где Кёнигсберг. Вармия, где Вармийское епископство. Помезания, где Висла, Дробниц, Везера и другие реки до самого Мальборка. Натангия, где Бранденбург, Бальга, Хайлигенбайль и прочие [замки]. Не разбирая ни пола, ни возраста и не давая пощады захваченному врасплох немецкому люду, [литовцы] жестоко убивали и рубили старых и молодых, мужчин и женщин. И чтобы не задерживаться и не подвергаться опасности, много пленных не брали, только грабили, а захваченное добро вместе с различным скотом по нескольку раз отгоняли в Жмудь и в Литву, и каждый раз возвращались. Запальчивости им прибавляла праведная скорбь по убиенному Гедимину, великому князю, и по множеству литовских рыцарей, пострелянным (postrzelanie) вместе с ним на их собственной земле под замками Фридбургом и Байер[бург]ом, основанными крестоносцами недалеко от Велюоны ¹⁹. Эти свирепые (gwaltowny) литовские и русские войска потрясли и довели почти до обморока крестоносцев, с замков и с высоких башен глядевших на окрестные волости, повсюду охваченные огнем и окуренные клубами густого дыма, дочиста разграбленные фольварки, прежде изобиловавшие всяческим добром и скотиной, вытоптанные пашни и хлеба, перебитых христиан. И, не имея сил для отпора неприятелю, ибо перед этим их войска, прибывшие из немецких [земель], по наущению предателя Винцентия из поморян ²⁰ были посланы на разорение польских земель против породнившегося с литовцами короля Локетка ²¹, вступили в переговоры с Ольгердом и его братьями, литовскими князьями, прося их о мире. В то время крестоносцы повоевали и обратили в пепел почти всю Великую Польшу, да и Малой [Польше] досталось ²². И заключили надлежащее соглашение, предписывающее вернуть замки в Литве и Жмуди, построенные и заселенные при Гедимине, особенно Байер[бург] и Фридбург (которые наиболее досаждали Литве), а заключенный мир постоянно соблюдать, лишь бы [литовцы] вывели войска из Пруссии и освободили плачевные (oplakanym) остатки разоренных прусских краев. Для этого, покупая мир, главнейший магистр прусской земли Дитрих фон Альтенбург ²³ Ольгерду, его братьям и виднейшим литовским панам послал великие подарки через комтуров, с которыми Ольгерд с братьями заключили соглашение и временное перемирие, взяв с них клятву о выполнении поставленных условий, которые [те] сразу же и исполнили, вернув Байербург с Фридбургом и с немалой частью Жмуди. Литовцы вынудили крестоносцев просить мира и вернуть часть Жмуди. А Ольгерд, считая эту победу хорошей (znacznie) местью за смерть своего отца Гедимина, одарив братьев, вышел с войском из Пруссии, отягощенный трофеями и различной добычей.

Это происходило в году от Господа Христа 1330 ²⁴ при 33 императоре Людовике ²⁵, при папе Иоанне XXII ²⁶, при Теодорихе или Дитрихе из Альтенбурга, шестнадцатом прусском вице-магистре (vicemistrza) ²⁷, при польском короле Владиславе Локетке и в правление великого Московского князя Дмитрия Шемячича (Semieczcyca) ²⁸ по известиям нескольких русских, прусских и лифляндских хроник, которые здесь полностью сведены для верности лет.

Об успехах заволжских татар. Потом в году от сотворения мира по русскому счету 6865 (1357) ²⁹, когда в Заволжской, в Перекопской и Крымской орде правил великий татарский царь Джанибек (Zanabek), сын Узбеков (Azbekow) и внук Бату (того, который с шестьюстами тысячами татар разорил Польшу и Русь), из жажды власти перебивший других братьев, он широко распространил свое могущество в русских княжествах, приневолив их князей. Он оставил на Татарском царстве сына Бердибека, который тоже умертвил двенадцать родных братьев, чтобы не мешали ему править, но и сам умер, едва два года пробыв на царстве. Жестокие внутренние убийства заволжских царьков. А его сына Аскульпу, который правил всего месяц, убил другой царек, Навруз. Через год, в году от сотворения мира 6868 (1360), по русским хроникам, Навруза (Narussa) убил Хидыр, а Хидыра изменнически умертвил его собственный сын Темир-Ходжа (Temerhoscha), но и тот на злодейски добытом панстве всего семь дней продержался, и в 6869 (1361) году был изгнан и убит царем-темником Мамаем. Об этом найдешь в Московских хрониках и у Герберштейна, стр. 8 и стр. 88 в Commentariis Moschovitsic ³⁰, далеко ходить не надо. Об этом читай Герберштейна и других.

Русские князья и московский князь сбросили татарское ярмо. Из-за этих татарских языческих раздоров (rostrerkow) и внутренних убийств, когда это зло было в самом разгаре, многие русские князья, особенно Симеон Иванович Тверской ³¹ и великий князь Московский Дмитрий, несколько раз погромив татарские войска, сбросили со своей шеи татарское ярмо, которым их предки были приневолены царем Батыем в году от сотворения мира 6745 (1237), и вернулись (wszrobowali) к прежней вольности.

Татары владели Подолией. А из тех татар Перекопские и Крымские в то время владели всеми дикими полями, широко раскинувшимися за Киевом, и всей Подолией, граничащей с Литовскими землями. И держали там Баскаков или Атаманов (Otomany), как бы своих старост над руссаками, живущими в тамошних краях, которые регулярно (zawzdy) собирали с них дань и, согласно своему положению, приказывали руссакам-христианам как [своим] подданным, а частыми набегами на литовские державы чинили Ольгерду великие кривды.

Ольгерд с литовцами [идет] на татар. Поэтому в 1331 году от Господа Христа Ольгерд, на два года заключив (umocniwszy) перемирие с Прусскими и Лифляндскими крестоносцами, отправился против татар в дикие поля. [Вместе] с ним пошли также четверо племянников Кориатовичей: княжата Александр, Константин, Юрий и Федор, сыновья новогрудского князя Кориата. А когда, миновав Канев и Черкасы, пришли к урочищу Синие Воды, показалась им в поле великая татарская орда с тремя царьками, разделенная на три полка. Один полк вел султан Кутлубах (Kutlubach), другим распоряжался Качибей-Гирей (Kaczybejkierej), третьим командовал султан Димейтер (Dimejter) ³². Ольгерд, видя, что татары готовы к бою, построил своих шестью искривленными отрядами, порознь расставив их по флангам и на челе, чтобы татары не могли, как задумали, охватить их обычными танцами и вредить стрелами. А потом татары с запальчивым рвением густо обрушили на литовцев железный град из луков, налетая в танце по нескольку раз, но из-за хорошего построения и быстрого маневрирования (rozstapienia) [литовцев] большого вреда стрельбой [им] не причинили ³³. Литовцы же с руссаками сразу подскочили к ним, тыча прямо в них копьями и саблями, прорвали им чело и смешали ряды; другие, особенно новогрудцы с Кориатовичами, напирая с боков, валили их с коней болтами из самострелов, так что те падали подобно снопам, разбросанным сильнейшим ветром ³⁴. В центре они уже более не могли сдерживать литовцев и начали смешивать [ряды] и убегать, разбегаясь по широким полям. На [месте] побоища остались убитыми три их царька: Кутлубах, Качибей (от которого и ныне есть название соленого Хаджибейского озера в диких полях в направлении Очакова ³⁵) и султан Димейтр (Dimeitr), а с ними очень много мурз и улан ³⁶. Лежащими порознь татарскими трупами были полны поля и реки. После этой победы литовцы с руссаками забрали несколько десятков табунов (stad) коней и верблюдов и кочевья или обозы, в которых татары обычно возили с пастбища на пастбище все свое имущество ³⁷.

Татары изгнаны из полей, лежащих между Днепром и Доном. Торговицу ³⁸, каменный знак от которой еще и ныне стоит в полях в устье реки Буг, Белую Церковь, Звенигород ³⁹ и все поля за Очаковым от Киева и от Путивля до самого устья Дона освободили от татар, отпугнув их аж до Волги, а других к Кафе и Азову, и загнали их в Крым, в середину Таврики или Перекопа. Татары изгнаны литовцами из Подолии. Потом [литовцы], пожиная плоды своих побед, двинулись назад в Подолию, где в то время, как ныне в Перекопе, жили татары, приневолившие и обложившие данью руссаков. Этих [татар], не имевших ни вождя, ни царя, Ольгерд побил, распугал и выбил из Подольских краев так, что едва лишь малая их часть бежала через Днестр к Черному морю и до Перекопа. Добруджские татары. А те потом осели в Добруджских полях за Дунаем, на Турецком тракте (goscincu), по которому ехали и мы, проезжая у Облучицы ⁴⁰ и Силистрии через орду Добруджских татар, большая часть которых говорит на славянском языке и занимается [сельским] хозяйством. Нас принимали очень мило и угощали виноградом (wynnymi gronami) и сладкими арбузами. Арбузы (garbuzy) это большие, как тыквы (banie), овощи, сладкие и сочные. Они растут (rodza) только во Фракии и в Добруджских полях, хотя изредка их едят и в Мултянской земле, но это привозные. Когда я спрашивал, [эти люди] сами рассказывали, что их предки были изгнаны из Подолии литовцами. Однако вернемся к нашему рассказу.

Кориатовичи на Подоле. Одержав столь славную победу над татарами и очистив от их разбоев все поля, издавна относившиеся к Киеву, Ольгерд вернулся в Литву с частью так хорошо послужившего войска, а другое войско оставил в Подолии. А главными над ними поставил своих племянников, новогрудских князей Александра, Константина, Федора и Юрия Кориатовичей ⁴¹. И вместе с Подолией поручил им все прилегающие русские края и отдал во владение и управление, ибо они славно послужили ему на той татарской войне.

Подольские замки Бакота и Смотрич. В Подолии в то время еще не было никаких замков, а если и оставались, то только разрушенные татарами. Тогда литовские князья Коратовичи построили первое укрепление в месте, защищенном самой природой, замок на горе, который назвали Бакота (Becota). И построили другой замок (grod), названный Смотрич (Smotric) от протекающей мимо реки Смотрицы. У казаков там был мед, который и я пивал в 1574 году, на который десять пчел мед носили и 12 волов воду возили.

Заложен Каменец Подольский. Потом упомянутые князья Константин, Александр, Федор и Юрий Кориатовичи поехали на охоту и в том месте, где ныне Каменец Подольский, убили очень много зубров, оленей, серн и диких лошадей. Этой охотой вместе с литовским и русским рыцарством забавлялись (krotofil) тогда и казаки, надеявшиеся попользоваться добычей. И, присмотрев подходящее место для замка, помещенное воистину рукой Божией на крепком и неприступном городище, заложили там и построили замок и славный город Каменец, названный от каменной скалы ⁴².

Описание очевидцем Каменца Подольского. Этот город и замок (в котором я и сам был два раза) находится на прекрасной равнине в двух милях от пограничного с валахами замка Хотина ⁴³ и реки Днестра, воистину королевский бастион (basta), как бы нарочно созданный рукой Божьей [для того, чтобы его] можно было с малыми затратами обустроить и стеречь. Около него есть естественный овраг, ужасно глубокий, по которому течет река Смотрич, с обеих сторон омывающая город среди неприступных (bardzo przykre) и как бы отесанных каменистых скал. Овраг отгораживает и реку и город, соединенный с ровным полем широким перешейком, так что в ожидании переправы прямо с поля заглядываешь в овраг и в реку. Тарановский ⁴⁴ как-то упал там с моста вместе с конем и все-таки остался жив. Из оврага к каменной скале, на вершине которой находится город, приступ очень трудный, неудобный и на [первый] взгляд кажущийся невозможным, ибо каменные скалы как две высокие стены, обтесанные сверху донизу и снизу доверху. Одни ворота замка находятся перед мостом в город, другие [обращены] к реке Смотрич и к оврагу, и там в овраге на реке между скалами сооружены каменные бастионы. Замок тоже отделен от города бастионами и окружен неплохими стенами, но сам город находится на еще лучшем месте ⁴⁵.

Те же Кориатовичи, литовские князья, построили в Подолии и другие замки: Брацлав, Винницу, Меджибож, Бережаны (Brezanice), Хмельник, Теребовль и другие против частых набегов татар и валахов, с которыми [они] часто и долго воевали (uganiali), пока не успокоили Подолию и не присоединили к Великому княжеству Литовскому. Об этом, читатель, тебе еще будет обстоятельно (dowodnie) [рассказано] ниже, при описании деяний Ягелловых.

Юрий Кориатович, отравленный на Валашском господарстве. Потом летописцы Литовские и Русские свидетельствуют, что валахи призвали (wzieli) на Валашское и Молдавское господарство или воеводство Юрия Кориатовича из-за его рыцарских доблестей и, согласно своему обычаю, возвели на престол в Сучаве. Однако из-за своего природного непостоянства и [привычке к] частой смене господ Юрия Кориатовича отравили в Сучаве. Он похоронен в каменном монастыре Вашуляны (Wasziulach), в полудне езды за Берладом (где я побывал в 1575 году).

Когда умер Кориат Гедиминович, князь Новогрудка Литовского, его сын Федор, призванный из Подолии новогрудской шляхтой, с одобрения дяди Ольгерда, великого князя Литовского, завладел отцовским княжением в Новогрудке. Александр же и Константин Кориатовичи, двое старших братьев, владели Подолией, разделенной поровну их дядей Ольгердом. А когда потом Александр познакомился и подружился с польским королем Казимиром, Казимир дал ему замок Олеско (Olesko) ⁴⁶ и часть Владимирской земли. О чем свидетельствуют Длугош и Кромер (кн. 12). Длугош и Кромер, кн. 12 и т. д.

А Константин, его брат, с разрешения дяди Ольгерда один владел всей Подольской землей до самого Подгорья и Покутья, однако всю сумму доходов с тамошних имений (dzierzaw), простиравшихся от Диких полей и Валахии до самых польских границ, всегда ежегодно платил в литовскую казну. Это было в 1331 году, когда прусские крестоносцы одолели польского короля Владислава Локетка и повоевали Великую Польшу, Куявскую, Калишскую, Лещицкую и Серадзскую земли более жестоко и страшно, чем язычники, оторвав от Польши Добжиньскую землю ⁴⁷. 40 000 сраженных крестоносцев. Однако заплатили за это, когда 27 сентября в том же году король Владислав Локетек поразил их тысяч сорок у Блева (Blewa) или у Пловцев под Радзиёвом, так что на поле, по Длугошу, лежало 40 000 немецких трупов, а из польского войска 500 убитых ⁴⁸. А некоторые [сообщают], как и Кромер приводит в книге 11, что только 30 [убитых], да и то простолюдинов, а видных шляхтичей 12. Шляхтич Шарый и герб Елита. В той же битве польский шляхтич Флориан Шарый (Sari) получил герб Елита: три копья, которыми [он] был пронзен так, что вывалились внутренности ⁴⁹, а его потомство широко размножилось с тем гербом. А герб, который до этого носил Шарый, Козлероги (Kozle rogi) или Сорви колпак (Zerwi kapturow), три отсеченные козьи головы, с тех пор был переименован в Три копья. Свидетельства. Об этом подробнее найдешь у Длугоша и Меховского (кн. 4, гл. 11, стр. 210 и 211 и гл. 11, стр. 213), у Кромера (кн. 11), у Ваповского и Бельского и у других.

Глава третья

великого князя Московского, посланном Ольгерду и Великому княжеству Литовскому, о вручении пасхального яйца и о прочем.

Год 1332

Дмитрий (Dimitr), по Герберштейну и Ваповскому именуемый Cемечка ⁵⁰ (Semeczka), собственный потомок русских монархов Рюрика, Игоря, Святослава и Владимира, будучи великим князем Московским, начал выбиваться из-под власти и подчиненности Заволжским и Крымским татарам, которым его предки и все другие русские князья, завоеванные и покоренные татарским царем Бату в году от сотворения мира по русскому счету 6745 (1237) платили дань в течение почти полутораста лет. Герберштейн, стр. ⁵¹ в Comment. Moschovit.

Когда умер Владимир Мономах. В году от сотворения мира 6633 (1125), а от Господа Христа 1126, 10 мая, во время правления в Польше короля Болеслава Кривоустого, умер киевский князь Владимир Всеволодович, прозванный Мономах ⁵², как мы об этом выше писали в Русской хронике по надежным (z pewnych) доводам Длугоша, Кромера, Меховского и других. С той поры ни его сыновья, ни его потомки для пользы Русского государства не делали ничего такого, о чем бы стоило записать в историю для будущих поколений, лишь сами себя ели (jedly) и истребляли междоусобными внутренними войнами, совершая друг на друга набеги.

К чему приводили несогласия русских князей. Поэтому и литовцы, некогда покоренные киевскими монархами, видя их раздоры, выбились из-под власти русских князьков (xiazatkom Ruskim) и начали совершать набеги на их владения и захватывать их. О чем выше было уже достаточно [сказано].

600 000 татар. Татарский царь Батый (Batti) в году от сотворения мира 6745 (1237) с шестьюстами тысячами татарского войска ⁵³ повоевал почти до основания все русские княжества, также и Польшу до самой Легницы и Венгрию разорил. Поразил и убил Юрия и Василия ⁵⁴, великих князей Московских и наследников Белорусской (Bielo-Ruskiej) монархии, опустошил Владимирскую и Переяславскую землю. Московские князья убиты. И с тех злосчастных времен все русские и московские князья не только были татарскими данниками, но и их самих татарские цари по своему разумению и воле сажали на княжение, а непослушных свергали. Всякие споры и тяжбы между ними по поводу уделов решали татары, правили суд и исполняли главные дела посаженные для этого татарские мурзы, а апеллировать можно было [только] к татарскому царю.

Однако между ними случались частые ссоры, внутренние войны, взаимные набеги, изгнания из княжеств и выбивания из уделов, особенно между князьями Северскими, Московскими, Владимирскими, Новгородскими, Стародубскими и другими. Так, князь Андрей Александрович сначала попросил себе у татарского царя великое княжение Северское, Московское и Русское, а когда первым их занял и завладел ими его брат Дмитрий, Андрей, взяв себе в помощь татарское войско, сразу выгнал Дмитрия и вместе с погаными учинил в русских землях много зла ⁵⁵. Убийства московских князей. А потом другой князь, Дмитрий Михайлович, будучи у татар, в Орде убил князя Юрия Даниловича. Видя это, татарский царь Узбек (Azbek) за этот злодейский поступок приказал казнить (sciac) Дмитрия Михайловича ⁵⁶.

Между братьями и родичами потом был спор за великое княжение Тверское, когда князь Симеон Иванович ⁵⁷ просил его у татарского царя Джанибека, а царь хотел от него ежегодной дани и выплат (trybutu). Дмитрий Московский жестоко поразил татар. Потом, когда татары и их царьки, как я кратко (troche) говорил выше, внутренними войнами сами начали убивать и истреблять [друг друга], Дмитрий, великий князь Московский, [решил] освободиться от них и великого татарского царя, темника Мамая, в предшествующем (wstepnym) бою поразил и разгромил почти наголову ⁵⁸, а уже потом, на третий год, того же царя-темника Мамая, который хотел отомстить, Дмитрий, великий Московский князь, поразил так сильно и жестоко, что поля, дороги и пашни были завалены татарскими трупами на тринадцать миль ⁵⁹. О чем свидетельствуют хроники Русские, Московские и Герберштейн, стр. 8 и стр. 70. Об этом у Герберштейна читай на стр. 8 и 70.

Возвеличившись этой славной победой, великий князь московский Дмитрий задумал войной добиваться русских княжеств, [которые тогда были под властью] языческой Литвы: Витебского, Киевского и Полоцкого. И отправил к Ольгерду, великому князю Литовскому, надутых послов с объявлением войны (z opowiedzia wojenna) и при этом послал ему саблю и огонь, гордо и дерзко похваляясь и обещая в будущем 1332 году ⁶⁰ поприветствовать его в Вильне с этими подарками и пасхальным (wielkim) или крашеным яйцом в Великий день или Великую ночь Воскресения господа Христа (на пасху), и за год повоевать всю Литву, показав свою силу и могущество. Это известие находим только в Литовских летописцах, по-русски писанных ⁶¹. Выслушав это хвастливое посольство и гордую отповедь, Ольгерд, посоветовавшись с братом Кейстутом и другими князьями, задержал этих послов, а сам сразу же приказал созывать посполитое рушение ⁶² во всех владениях Великого княжества Литовского и Русского, а сбор для построения назначил под Витебском на определенный день великого поста. И ко всем братьям разослал гонцов, чтобы оказали ему скорую помощь людьми против того главного врага.

Построение и перепись (popisowanie) под Витебском. И когда на великий пост все стянулись к Витебску и оказались готовыми для военных надобностей, Ольгерд сразу же велел нескольким тысячам черни (cerni) готовить дороги для спешного продвижения с войском к городу Москве, приставив к ним две тысячи конных для охраны. А сам двинулся из Витебска со всем литовским войском, ведя с собой задержанных московских послов ⁶³.

Порядок движения и предосторожности (ostroznosc) [литовского войска]. Днем и ночью [Ольгерд] спешно двигался к Москве, не отвлекаясь на поджоги и опустошение земель, забирая только продукты, потребные для войска, и везде мостил дороги через болота и старицы (starzyny), чтобы [идти] было как можно легче, к тому же в то время из-за зимы земля была еще твердой. В нескольких милях перед войском, а также с боков и с тыла постоянно держались разведчики (spiegowie) и стража ⁶⁴. А когда подошел к Можайску, расположился лагерем в миле за городом и в восемнадцати милях от столичного города Москвы ⁶⁵ для передышки и отдыха утомленного войска. И как только двинулся оттуда, построившись для битвы, отпустил московских послов, а сам двинулся к городу Москве следом за ними, велев им передать своему великому князю Дмитрию кусок зажженного трута с огнем и сказать, что Ольгерд не хочет отстать от него в проявлении учтивости и, не желая ему далеко трудиться до Вильна, сам будет у него в Москве на пасху и передаст ему пасхальное яйцо раньше, чем на этом труте погаснет огонь, который не стоило слать из Москвы в Вильно литовцам, потому что те и сами умеют извлекать его для своих нужд с помощью кремня и трута. А также хочет прислонить литовское копье к стене московского кремля (zamek) ⁶⁶, чтобы московский князь знал, что воитель не тот, кто откладывает до подходящего времени, а тот, кто и в неподходящее сразу же думает, как ему возместить ущерб, добиться отмщения и самому избежать беды.

С этим посланием и с огнем в труте (zagwi) московские послы в пасхальный день едва ли не первыми прибыли к своему князю, которого встретили идущим в церковь к заутрене ⁶⁷. А когда еще только рассветало, великий литовский князь Ольгерд со всем своим войском подступил к городу и встал лагерем на Поклонной горе, как свидетельствуют все Летописцы ⁶⁸, сопоставляй их хоть тысячу. Однако же, кроме Герберштейна ⁶⁹, об этом не упоминают ни другие историки, ни русские хроники.

Дмитрий, великий князь московский, выслушав посольство, оком за око воздавшее за [его] гордость, и [видя] как положено выстроенные для битвы полки врага, стоящего над городом и готового к войне, не надеясь оборонить замок и город, [сначала] думал было встретиться с литовцами в поле. Но так как не мог быстро подготовиться для битвы и отпора столь многочисленному неприятелю, пустился в переговоры и послал к Ольгерду договариваться об установлении мира, предлагая возмещение военных издержек, постоянное сохранение один раз заключенного мира и такие границы Литвы, которые сочтут справедливыми и признают Ольгерд и его рыцари. После долгих о том переговоров Ольгерд дал себя склонить к справедливому примирению и миру, в чужой земле предпочтительному сомнительным результатам победы [в бою]. Однако с тем условием, чтобы ему было позволено с частью литовского рыцарства и с виднейшими боярами въехать в Московский замок с оружием и прислонить копье к замковой стене. И чтобы сам великий князь Дмитрий с митрополитом и со своими боярами крестным целованием присягнул в нерушимости установленного мира и безопасности границы Литвы и Москвы по реке Угре. Другие Летописцы свидетельствуют, [что] по Можайск и по реку Угру. И когда все [это князь] Московский исполнил и подтвердил, избегая чего-нибудь похуже, Ольгерд, настояв на выполнении выдвинутых условий мира, заключенного добровольно, без попытки добиться сомнительного успеха в войне, согласно договоренности, въехал в по доброй воле открытый Московский кремль. И там поприветствовал в церкви Дмитрия, великого князя Московского, и отдал ему крашеное (krasne) или пасхальное яйцо, говоря: «Видишь теперь, княже великий Димитрий, кто из нас раньше встает на войну!». А потом Ольгерд сам сломал копье о замковую стену, а другие летописцы свидетельствуют, что только прислонил ⁷⁰, чтобы Москва помнила, что Литва с Ольгердом приставляла свое копье к Московскому кремлю. Тогда Московский [князь] выложил (odlozyl) Ольгерду все военные издержки вместе с другими подношениями (upominkami) золотом, одеждой (w szatach), конями и дорогими каменьями, одарив как его самого, так и его рыцарство ⁷¹. В то время военные издержки были невелики, ибо литовские князья в то время воевали не с жолнёрами ⁷², а лишь с собственными литовскими боярами. А границу с Литвой положил, с одной стороны, в восемнадцати милях от Москвы по Можайск, а с другой стороны по глубокой и болотистой реке Угре или Югре (Juhre), которая начинается недалеко от Дорогобужа, в лесу, миль восемнадцать за Смоленском, и между Калугой и Воротынском (Worotinem) впадает в большую реку Оку — по ту была граница с Москвой с другой стороны. Литовские границы при Ольгерде и Витольде [были] в 18 милях от города Москвы. О чем упоминает и Герберштейн in Commentariis Moschoviticis на стр. 70. О чем также читай Геберштейна, стр. 71.

Вот так в то время Ольгерд Гедиминович, великий князь Литовский и Витебский, одержал эту славную победу и расширил свое государство, не устраивая битвы и кровопролития, а потом с весельем вернулся в Витебск к жене Ульяне, благодаря которой владел Витебским княжеством, а оттуда распустил войско, хорошо вознаградив своих рыцарей по их заслугам ⁷³.

А ты, милый читатель, [знай, что] многие несведущие в истории неучи, темнотой [своей обязанные] беспечности ученых людей, эти выдающиеся и достойные вечной памяти деяния Ольгерда необдуманно приписывают его племяннику Витольту, не заботясь в должной мере о разнице во времени, о правдивых свидетельствах истинных дел и о порядке лет, ибо думают, что в Литве один только Витольт и был славен. Но князей, подобных Витольту, и даже еще более воинственных, в том великом княжестве были тысячи, однако их подвиги и рыцарские деяния, право слово, достигавшие небес, долго лежали в мрачных (ciemnochmurnych) безднах из-за превратностей неблагодарного времени и отсутствия тех, которые [своими] мудрыми познаниями могли бы вывести их на свет. Много нашлось бы в Польше, в Литве и на Руси таких Геркулесов, Гекторов, Ахиллесов, Эврипилов ⁷⁴, Диомедов, Пандаров ⁷⁵, Патроклов, Несторов, Аяксов, Антеноров и Энеев, которые были у Гомера или у [Вергилия] Марона, или достойных Микенцев, Полионов ⁷⁶, Августов и т. д. Но все они так и сгинули в Литве, где одним не досталось других ⁷⁷.

А если кому-то покажется неправдоподобным, что Ольгерд с литовцами сумел подойти к Москве от Витебска так незаметно, то знай, милый читатель, что Virtuti nihil est non peruium (доблестны не все) для предусмотрительного и выдающегося военачальника подобные действия не так уж трудновыполнимы, многочисленные примеры чего мы опускаем.

В то время Ольгерд был второй раз женат на Марии, дочери тверского князя, от которой имел Ягелло и других сыновей, о чем Кромер (кн. 14) и Бельский в книге 8 и других. Об этом читай также у Герберштейна в Commentariis Mosch[ovitsic], стр. 13 и 14 ⁷⁸. Княжество Тверское или Туверское (Tuwierskie) в то время было очень сильным и соседствовало с Москвой (ибо сам город и замок Тверь были всего в 36 милях ⁷⁹ от города Москвы). С отцом своей жены Ольгерд имел дружбу и договор против общего Московского врага, который в то время совершал набеги на границы Тверского княжества, а на сей раз, как видим, посягнул и на все княжество. [Ольгерд] со всем литовским войском мог спокойно пройти через дружественные тверские края и внезапно подступить к самой Москве, имея Arcem belli (военной цитаделью) Тверь. Ибо также неправдоподобно далеко было Гедимину в 1326 году и тому же Ольгерду с литовским войском дойти до самой реки Одры (Одера), Бранденбурга ⁸⁰ и Франкфурта (на Одере), и все-таки ради взаимного союза с поляками они прибыли, повоевали Бранденбургское маркграфство и три раза в целости возвращались в Литву, на протяжении ста миль двигаясь через Саксонские, Польские, Мазовецкие и Прусские границы. О чем у Длугоша, Меховского, Кромера (кн. 11), у Куреуса в Анналах Силезии ⁸¹ и т. д., и выше в нашей Хронике найдешь тысячу яснейших под солнцем свидетельств и доводов, также и когда разоряли и совершали набеги на Великую Польшу, Куявию, Подгорье и т. п. Подобно им было и с Ольгердом: без вести прийти с Витебска на Москву через пустынные в те времена края и через дружественное Тверское княжество, граница которого в 16 милях от Москвы, [было легче], чем за 100 миль от Вильна до Франкфурта, где были замки, укрепленные города и прочее.

Ольгерд с триумфом [возвращается] в Вильно. Потом, когда Ольгерд ехал с женой из Витебска до Вильна, навстречу ему вышел весь народ (pospolstwo), по языческому обычаю хлопая в ладоши, распевая Ладо! Ладо! и демонстрируя радость и благодарность своему великому князю, с победой возвращающемуся из Москвы в столицу. Там же и богам своим молились и приносили жертвы на священных жеглищах, где ныне костел святого Станислава в замке. Но сразу за этой радостью виленчан посетила скорая и тоскливая тревога.

Знатный, могущественный и старинного рода пан Петр Гаштольт (Gastolt), будучи воеводой части Подолии, прилегающей к Польше, по-соседски часто бывал у пана Бучацкого, у которого потом взял в жены понравившуюся ему дочку. Согласно русским летописцам, Гаштольд (Gastold) был подольским воеводой ⁸². Порушив старые литовские идолопоклоннические заблуждения, он крестился в христианскую веру по священному римскому обряду, и был при крещении наречен Петром. И так как имел очень большие владения (imiona) в Литве и в Вильне, потом был [там] великим воеводой и наместником Ольгерда, когда тот был на московской войне. Францисканские монахи в Вильно. И привел из Польши в Вильно францисканских монахов, чтобы [они] обращали в христианскую веру языческий литовский люд. ибо к тому времени уже чуть ли не все литовские князья Гедиминовичи, кроме Кейстута, были крещены в христианскую веру по русскому обряду. Князья Гедиминовичи крещены в христианскую веру. Так и Ольгерд, хотя еще при жизни своего отца Гедимина был крещен в христианскую веру ради жены Ульяны, по которой получил и княжество Витебское, но из-под свежей корочки жирным смрадом вонял старый пригар (przywara). Quo semel est imbuta recens servabit odorem testa diu (Даже свежевымытый [предмет] долго сохраняет старый запах). Несмотря на это, [он], однако, на свои средства и, как мне представляется, с немалыми расходами построил в Витебске две каменные церкви по греческому обряду: одну в нижнем замке, а другую в поле за ручьем или замковым рвом. А верхний замок тоже украсил стенами, башнями и дворцом, которые ныне разрушены. Cтарые же витебляне говорят, что княгиня, жена Ольгерда, в его отсутствие построила каменный замок, но ныне все это уже обвалилось. И там же в церкви верхнего замка я собственными глазами видел написанное в греческой манере изображение Ольгерда в длинном плаще и его жены в церкви на алтаре. Но вернемся к [нашему] рассказу.

Первый монастырь францисканцев. Этим францисканским монахам Петр Гаштольт построил было на свои средства монастырь в Вильно на том месте, где ныне епископский двор и церковка (kosciolek) С[вятого] Креста и пожаловал им полное обеспечение, потребное для надлежащего содержания монастыря. И начали было [они] с великим усердием размножать веру христианскую, уводя язычников от мерзкого идолопоклонства.

Францисканские монахи убиты и распяты виленчанами. Но как только Гаштольт отлучился в Тыкоцин, сразу же все языческое простонародье яростно бросилось к тому монастырю, чтобы схватить монахов. И когда легко выбили деревянные ворота, семерых их поймали, вывели на рынок и решили казнить, а других семерых догнали меж Лысых гор. И всех их за руки и за ноги гвоздями поприбивали к крестам, для этого сделанным, и спустили по реке Вилии со словами: «Плывите на том вашем изделии (nacziniu), о котором нам [столько] проповедовали и которое нам восхвалять приказали». Потом Гаштольт, горько оплакав, приказал похоронить их тела на том месте, где ныне епископский сад перед церковкой Святого Креста, и там над их могилами стоит деревянный столп ⁸³. 500 виленчан казнено. Вот поэтому, как только Ольгерд приехал в Вильно из московского похода, он, по представлении Гаштольтом надлежащей жалобы, приказал казнить пять сотен виленчан за это их жестокое убийство христианских монахов. Первая привилегия (wolnosc) для христиан в Литве. И приказал тогда объявить, чтобы и впредь христианам и монахам, обучающим христианской вере, повсюду в Литве было жить свободно и безопасно. Привел тогда Гаштольт из Польши в Вильно других монахов и построил им более безопасный и укрепленный монастырь на песках, над лужей Винкра ⁸⁴, где и ныне находятся монастырь Францисканцев и костел Девы Марии. И эти монахи своими проповедями и примерной жизнью многих язычников от омерзительных заблуждений обратили к Господу Христу. Деялось это в Вильно в году 1332.

Умер Ванко, князь Мазовецкий. В то же время умер и похоронен в Плоцке мазовецкий князь Ванко, свойственник (szwagier) Витольта и зять Кейстута ⁸⁵, злой и жестокий к подданным, недруг Польши и союзник крестоносцев. После него Мазовецким княжеством правил его сын Болеслав (III), рожденный от литвинки, другой дочери Гедимина ⁸⁶. В том же самом году польский король Владислав Локетек повоевал Хелминскую землю и другие повяты в Пруссии и вынудил магистра Людера просить перемирия на год ⁸⁷, когда после первого поражения тот уже не смел выходить в поле [для битвы]. Литовцам в те времена было даже легче, что крестоносцам было чем заняться с поляками.

Локетек воюет Силезию. С этим же войском король Локетек двинулся в Силезию против гордых князей и против чешского короля Яна, и там без отпора разорив волости огнем и мечом, взял и сжег более, чем пятьдесят крепостей и замков ⁸⁸. А когда поляки осадили сильный замок Косьцян (Koscien) среди болот и озер и упорно добывали его у чехов, чехи и немцы начали дразнить поляков. Возмущенный их лживостью королевич Казимир, сын Локетка, зять Гедимина и Ольгерда ⁸⁹, тут же сам возглавил роту своих рыцарей и смело подступил под самые стены. Видя отвагу королевича, другие поляки бросились на стены и к воротам и вот так, смелостью и стремительным натиском, силой захватили замок, чехов и немцев порубили (poscinali) и разместили в замке свой гарнизон. А горожане потом сдались вместе с городом.

Это была последняя победа Локетка. Ибо, приехав с той войны в Краков, он умер в 1333 году, в день Святого Григория (12 марта), и похоронен там же в замке. Царствовал 13 лет, роста был малого, но сердца Геркулесова. После его смерти сын Казимир, второй этого имени, прозванный Великим, в том же году 25 апреля архиепископом Яниславом коронован в Кракове королем Польши вместе с женой Анной (Альдоной), литовской княжной, дочерью Гедимина и сестрой Ольгерда и Кейстута. [Это произошло] с нескорого позволения старой королевы Ядвиги (Edwigi), матери Казимира, которая потом ушла в монастырь в Старом Cонче и стала монашкой ордена Святого Франциска.

Большой снег в мае. А в 1334 году, 23 апреля, через год после коронации Казимира ⁹⁰, в Польше и в Литве прямо на Святого Георгия или на святого Войцеха ⁹¹ выпал большой снег, который высоко лежал на посеянных хлебах в течение пяти дней, но, вопреки тревожным ожиданиям пахарей, во всем урожае по милости Божьей произошла дивная и необъяснимая щедрость, буйность и обильность как после наилучшего навоза.

Жестокая саранча. Но потом, на следующий 1335 год, такая великая сила, воистину полки хрустящей летающей саранчи пришли на наши нивы, что когда она летела густыми громадами, из-за нее люди не могли видеть солнца, а когда эта гадина пала на землю, то лежала на хлебах до половины конской голени. И поэтому, так как созревший хлеб везде выпасли (wypasly) и выгрызли, настали великий голод и дороговизна.

Глава четвертая

в 1336 году

Длугош в своей хронике и Меховский (кн. 4, гл. 22, стр. 233) пишут, что в царствование в Польше Казимира Локетковича, в 1336 году, в 16 день месяца Ноября (Novembra) или Листопада, после Святого Мартина ⁹², сыновья Гедимина: Ольгерд, великий князь Литовский; Кейстут, [князь] Троцкий и Жмудский; Корибут, Патрик, Любарт (Lubard), Суривил (вероятно, должен быть Свидригайло) и Бутовт (Butaw) ⁹³ с огромным войском вторглись в Мазовию. Мазовия повоевана. И хотя с мазовецкими князьями у них было перемирие, заключенное для спокойного проведения свадеб ⁹⁴, однако все мазовецкие волости, как вражеские, разграбили, повоевали и пожгли, и увели в неволю в Литву более тысячи двухсот христиан — мазуров, захваченных вместе со скотом и различной добычей.

В том же 1336 году в Пруссию из немецких земель прибыло большое войско, гетманами над которым были: маркграф Бранденбургский, граф Наменский ⁹⁵ и граф Хенненбергский. Объединив свои силы с крестоносцами ⁹⁶, они двинулись в литовские земли и осадили замок Пуллен, в котором от этого огромного немецкого войска укрылось более четырех тысяч литовцев с женами, детьми и со всеми их вещами и пожитками. Сдается мне, что похожее могло быть в замке Пуниен или Пуня, ибо если древний историк написал Пунен старинными литерами, то другие вместо n поставили двойное ll и вместо Пунен написали Пуллен ⁹⁷. Крестоносцы непрерывно штурмовали замок, а литовцы мужественно и отважно защищались с частоколов (blankow), совершая частые вылазки. И хотя они храбро, стойко и достаточно долго давали немцам отпор, [наконец], увидели, что весь замок уже почти развален, а частоколы, стены и башни выворочены и разбиты частой и густой стрельбой из различных орудий, таранами и земляными подкопами. Тогда они тут же сложили посреди замка огромную кучу сухих дров, на которую свалили все свои вещи, одежду и имущество и подожгли, а потом своих жен и деток поубивали и все имущество порубили и сожгли. А сами добровольно дали себя зарубить своему замковому старосте (staroscie) ⁹⁸, лишь бы живыми не попасть в руки врага. Потом, когда немцы ударили и ворвались в замок, от четырех тысяч литовцев уже мало кто оставался в живых, да и то тех, кто со своим старостой (starosta) все еще храбро защищался воистину до последнего, немцы зарубили, захватив живыми всего нескольких. Подпалив замок и спалив его до основания, а также повоевав окрестные волости, [крестоносцы] вернулись в Пруссию ⁹⁹. О чем подробнее рассказывают Длугош, Меховский (ut supra), Кромер (кн. 12 Libet autem insigne quoddam facinus eorum (id est Lituanorum)), Прусские хроники и т. д. Подобное найдешь и в Комментариях Стадия о доблести иллирийцев против римлян, когда 3 000 их оказались заперты в замке Метул (Metulli) ¹⁰⁰. Об этом [пишет] Стадиус. Так же поступили и сибы (Sobiani) [101], когда их осаждал Александр Великий, и ксантийцы (Xantiani), когда их осаждал Брут ¹⁰². Так же поступили и жители Сагунта, когда их 9 месяцев осаждал Ганнибал, о чем Флор в кн. 2, гл. 6 пишет: immanem in foro exсitant rogum tum de super se suosque qum omnibus opibus suis ferro et igne corrumpunt etc (сложили на площади огромный костер и, поднявшись на него, огнем и мечом истребили себя, своих близких и все свое добро) ¹⁰³. И отсюда произошла война между карфагенянами и римлянами, о чем пространнее читай у Ливия. Так же поступили нумантийцы (Numantini) Испании, когда их осаждал Сципион, quae civitas nullum de se gaudium hosti reliquit (будучи побежден, город не доставил врагу никакой радости, не было никакой добычи, как от самых нищих), как пишет Флор в кн. 2, гл. 18 ¹⁰⁴. Так же поступили Абдериты (Abideni) ¹⁰⁵, когда их осадил царь Македонии Филипп. Так же петелины (Petelini) и критяне, о чем читай Доминика Циления de re militari, кн. 1, гл. 9 ¹⁰⁶. О другой такой же отваге осажденных нумидийцев (Numidow), когда Метелл ожесточенно штурмовал их замок Талу (Talle), найдешь у Саллюстия в Югуртинской войне и у Ливия. Тогда нумидийцы тоже, видя стены разбитыми, все золотые и серебряные сокровища, которых было очень много, снесли в один дворец своего короля Югурты а сами, упившись вином, подожгли все вещи и самих себя ¹⁰⁷. А в наше время то же самое учинили венгры в Сегеде (Segecie) ¹⁰⁸ и Дьюле (Dziule), когда их осаждал турецкий император Сулейман.

А в 1337 году, в день Святой Ядвиги, литовцы казацкими тропами внезапно вторглись в Мазовецкое княжество; города Пултуск (Poltowsk) и Цеханув cо всеми их окрестностями и прилегающими волостями разорили и повоевали и очень много людей с их пожитками увели в Литву. Но когда беспечно и не в надлежащем порядке следовали [обратно], мазовецкая шляхта быстро собралась и, догнав их над рекой Нарев, схватилась с ними и без труда разгромила и поразила литовцев, отбив все награбленное и пленников. Многие из тех, которые хотели бежать через Нарев с узлами с добычей, боясь потерять плоды своих трудов, потонули в болотистой реке, так что мало кто из них вернулся в Литву, и те без добычи.

Татары с Руси поражены под Люблиным. В том же 1337 году большое войско татар с Руси ¹⁰⁹ обложило замок Люблин и непрерывными штурмами добывало его в течение двадцати дней. Но когда выпущенная из замка стрела убила татарского царя, [татары] сразу с великим гиканьем и треском ударили в сайдаки ¹¹⁰ и отступили. Я сам видел картину этой осады Люблина и убиения этого царя, намалеванную в костеле люблинских монахов; однако [там была] не стрела, а пуля из ствола (dziala). Ибо в то время уже появились пушки и ружья, и подобным же выстрелом крестоносцы убили Гедимина под Фридбургом и Велюоной, как об этом поведано выше ¹¹¹.

Крестоносцы под Велюоной. А в 1339 году прусский магистр Дитрих фон Альтенбург, имея с собой для товарищеской помощи большие силы Рейнского пфальцграфа и других князей, с большим и сильным немецким войском вторгся в литовскую землю, где над Неманом осадил замок Велюону, который добывал усиленными штурмами. Но так как литовцы и жмудины упорно оборонялись, то, видя напрасность своих трудов и даром потраченные усилия, а также потери в людях при частых неудачных штурмах, вынужден был вернуться в Пруссию. А летом со множеством крестоносного (pielgrzymskiego) рыцарства, собранного из далеких стран, вернулся в Литву и Жмудь, повоевал литовские волости и края и вывел в Пруссию очень много пленных. Тогда же приказал насыпать там три плотины (groble) и вала и выкопать три перекопа или глубоких рва, пустив в них воду, желая этими преградами защититься от частых литовских и жмудских вторжений и от хитрых набегов украдкой на Прусскую землю. Подобным же образом греческий император Анастасий замуровался (zamuyrowal sie) от татар и болгар славян, возведя стену от Черного моря до самой Силибрии над Геллеспонтом, где я и сам был в 1575 году, о чем также и Кромер в гл. 8 и Помпоний Лет, кн. 2 в Ист[ории] Рим[ской] имп[ерии]. Подобный обет (votum) дал и один наш епископ, замуровавшийся от татар.

В том же 1339 году умерла жена польского короля Казимира королева Анна, литвинка, дочь Гедимина, сестра Ольгерда и Кейстута. Она, как пишут Длугош, Меховский и Кромер (кн. 12), так сильно любила постоянные танцы и музыку, что и в дорогу, если куда-нибудь ехала, всегда целыми толпами (rotami) возила с собой танцоров и различных музыкантов, которые тешили ее пением и игрой на волынках (dudach), мултянках ¹¹², трубах, скрипочках и бубнах. У короля Казимира не было от нее ни одного мужского потомка, только единственная дочка Эльжбета, которую потом выдали замуж за щецинского князя Богуслава. Поморские князья Щецинские потом широко размножились от той внучки Гедимина. Поэтому Казимир 8 мая того же 1339 года созвал в Кракове сейм ¹¹³, на котором советовался с панами и шляхтой об избрании законного потомка и назначении своего преемника (successora) на польском престоле, так как имел только одну дочку, рожденную от литвинки. Избрание наследника польского престола. И там некоторые голосовали за Мазовецких князей, одни за Януша, другие за Земовита, а другие за князя Владислава Опольского, так как все они с древности поколенно выводили свою генеалогию от рода польских королей. Но король Казимир все эти предложения (wota) польских панов обратил в ничто, заявив, что князь Опольский и другие силезские князья недостойны такой чести, ибо отреклись от польской короны и пристали к чехам (как об этом написано выше), а от Мазовецких князей, которые были вассалами польских королей, как ему сдается, Польскому королевству мало будет проку и расширения [границ]. И сказал, что и на тех, и на других, и на Силезцев, и на Мазовшан, очень слабая надежда при защите от врага. Поэтому все голоса и мнения Казимир сразу же обернул в [пользу] своего зятя (swagra), венгерского короля Карла, женатого на его сестре, польской королевне Анне ¹¹⁴, а [также] его сыновей Людовика и Стефана. Кромер, кн. 12.

Людовик назначен [наследником] королевства Польского. Потом, распустив сейм, Казимир сам поехал в Венгрию c большой праздничной свитой польских панов, и там в Вышеграде венгерского королевича и своего племянника Людовика, внука Локетка и сына Карла, помимо (imo) двух других братьев, назначил и утвердил на королевстве Польском с одобрения польских панов ¹¹⁵.

Константин Кориатович предложен на королевство Польское. Русские и литовские летописцы также пишут и свидетельствуют, что король Казимир и коронные паны на том Краковском сейме, собранном для упомянутой элекции, cреди прочих кандидатов предлагали и хотели избрать на польское королевство Константина Кориатовича, внука Гедимина и племянника Ольгерда, в то время литовского князя в Подольских землях. Польские хроники об этом не упоминают. И когда [тот] приехал в Краков, король Казимир уговаривал его, чтобы окрестился из русской в римскую веру, если хочет быть после него избранным наследником королевства Польского. А когда Констатин Кориатович учинить этого не захотел и не мог того позволить, чтобы веру менять, он (рассказывают летописцы) гордо пренебрег наследованием королевства Польского, вернулся к себе в Подолию и вскоре после этого умер.

Федор Кориатович, литовский князь Новогрудский, услышав о том, что его брат, князь Константин, на Подоле без потомства помер, а Юрий, взятый на господарство валахами, ими же и был отравлен ¹¹⁶, отправился в Подолию, желая ее посетить и завладеть ей по природному праву после умерших братьев, что легко доказал, когда дядя Ольгерд, великий князь Литовский, это позволил. А как только с этим справился и надежно занял все подольские замки, сразу же возгордился, не желая ни слушаться, ни платить установленные подати своему дяде Ольгерду, великому князю Литовскому. Федор Кориатович против дяди Ольгерда. Видя это, Ольгерд, побуждаемый обидой, [нанесенной ему] вместо благодарности за сделанное добро, двинулся с литовским войском в Подолию, желая покарать своевольного племянника Федора Кориатовича. Но тот успел позаботиться о себе, ибо, заняв валахами подольские замки Каменец, Скалу и Соколец, сам со всем добром (z skarbami) уехал в Венгрию ко двору венгерского короля Карла, ожидая от него помощи против дяди Ольгерда. Ольгерд отобрал Подолию у Кориатовичей. Но так как он замешкался прибыть на помощь своим валахам, за это время Ольгерд с литовцами захватил у валахов замки Брацлав, Скалу, Соколец и Смотрич. Потом при содействии (za zyczliwoscia) подольских казаков ночным набегом захватил (ubiezal) Каменец и Червоногородок ¹¹⁷, а также занял все остальные замки и укрепления Подолии, овладев ими отчасти силой, а отчасти [их добровольной] сдачей. Нестяк захвачен [в плен]. В Каменце [Ольгерд] пленил наместника Кориатовичей, старшего воеводу по имени Нестяк (Niestak) ¹¹⁸, посадил его в Вильне в тюрьму, валахов порубил, а литовского пана Гаштольда сделал своим наместником и воеводой всей Подолии. Этот Гаштольд был воеводой сначала части Подолии, а потом и всей. Князь Федор Кориатович жил потом в Венгрии отверженным (wywolancem) изгнанником и вскоре умер. Затем Ольгерд присоединил к Великому княжеству Литовскому всю Подолию и все русские края до Львова, Кременца и Белза, а также размежевал (rozgranicil) с Польским королевством все Подляшье за Брест Литовский и Парчов. Литовские летописцы считают, что cразу же за братьями Константином и Юрием должен был умереть и Александр Кориатович, чтобы их четвертый брат, Федор Кориатович, мог осесть в Подолии. Но Кромер из Длугоша и из других источников свидетельствует, что тот был жив и после 1366 года и получил часть Волынской земли, пожалованную ему из милости польским королем Казимиром ¹¹⁹. Длугош и Кромер (кн. 12, стр. 215 второго издания).

Глава пятая

в 1340 году

О соглашениях между литовскими князьями и польским королем Казимиром Локетковичем относительно русских княжеств и об их действиях Длугош и Кромер (кн. 12) в своих хрониках пишут так. Когда прекратилось и пресеклось мужское потомство русского короля Даниела (Daniela) или Даниила (Danila), могущество которого на Руси было велико ¹²⁰, Любарт, сын литовского князя Гедимина, женившись на дочери Владимирского князя, взял за ней княжество с Владимиром-на-Волыни, а затем завладел и всеми прочими русскими княжествами, соседними с Литвой. Русских князей, которые были ослаблены из-за их несогласий и многочисленности, он частично победил, а частично принял в подданство, взяв под свою защиту; завладел и Львовом, главным [городом] всей прилегающей к Польше Черной Руси. Любарт владел Львовом. Другой же частью русских земель, между Львовом и Галичем, владел князь Болеслав, сын мазовецкого князя Тройдена, унаследовавший их (spadkiem) по матери, княгине Марии, внучке русского короля Даниила ¹²¹. Но из-за жестокого правления, [высоких] податей и насилий, которые [Болеслав] своевольно чинил их дочерям и женам, назначая на [все] должности мазур и намереваясь сменить русскую веру на римскую, русские его отравили, так что недолго мазуры пановали на Руси. Мазовецкий князь на Руси отравлен. А русские княжества Львовское, Владимирское и Галицкое после отравления русскими Болеслава, князя мазовецкого и русского, должны были по природному праву отойти к польскому королю Казимиру. Поэтому польский король Казимир, не откладывая надолго, в апреле месяце 1340 года двинулся с войском в русские земли. Поляки взяли Львов. И прежде всего осадил Львов, главу всей Руси, и сильно его штурмовал. А потом, когда разрешил руссакам оставаться при их старой греческой вере, город был сдан ему с обеими замками. Львовские сокровища. И нашел в тех замках великую силу (moc) серебра и золота, жемчуга, дорогих одежд и множество других предметов и изделий из сокровищ древних русских князей. Ценнее всего были два золотых креста, украшенные множеством дорогих жемчужин; в одном была заключена частица древа, на котором висел Господь Христос. Он и ныне находится в костеле Краковского замка. Кроме того, там были две украшенные множеством дорогих жемчужин золотые короны с золотым седлом и золотым покровом (szata), усаженным жечугом и дорогими каменьями. Кресты, седло, покрывало и две золотые короны древних русских князей. Эти сокровища Казимир увез с собой в Польшу, а замки, которые были деревянными, сжег, чтобы руссаки не держали в них гарнизоны (ufnosc majac) и не выбивались из послушания. Львовские замки сожжены. Потом Казимир, недолго пробыв в Кракове, в самую жатву двинулся с войском для завоевания остатка Руси, где без особых трудов взял Перемышль, Санок, Галич, Требовль, Любачов, Тустан и все другие замки этих волостей, и так с войском без помех дошел до самого Кременца. Казимир завладел остатками Черной и Подгорской Руси.

Соглашение Казимира с литовскими князьями. Однако здесь [ему пришлось] заключить соглашение с литовскими князьями Явнутом, Кейстутом, Ольгердом и Любартом, сыновьями Гедимина, и его внуком Юрием Наримунтовичем. Юрий (Jurgi) Наримунтович остается править в Кременце до установленного срока, а Владимирское, Луцкое, Бельское (Belskie), Холмское (Chelminskie) и Брестское княжества ненарушимо остаются за литовскими князьями в течение двух лет. Ибо [Казимир] опасался, что [литовцы] станут чинить ему помехи, даже если если он отдаст им все без остатка. Потом Кейстут и Ольгерд второй раз возобновили это соглашение с Казимиром, о чем есть их запись, которая и поныне [хранится] в королевской сокровищнице в Краковском замке. Там по поводу перечисленных замков, которыми владели Любарт на Волыни и Кейстут на Подляшье, добавлено, что король Казимир и Любарт должны оказывать друг другу обоюдную взаимную помощь против любого врага, а если бы между ними вышел какой-либо спор, чтобы его рассудили по разумению венгерского короля и по его решению.

Русские княжества обращены в польские повяты. Исполнив это, король имел с русскими сейм, где завоеванные русские княжества обратил в повяты, по польскому обычаю поставив там воевод, каштелянов, старост, судей и [учредив] прочие должности. И дал руссакам равные (jedno) права, сложив и объединив их в одно целое с поляками, чтобы потом эта часть Руси по воле народа (w pospolitej radzie) не отступилась от Польши.

Литовцы разоряют Мазовию. Но литовцы со своим князем Кейстутом не выполнили уговора и в том же году жестоко разграбили и разорили Мазовецкое княжество.

О разорении литовцами Мазовии и прусских земель

и о жестокой и напрасной войне с литовскими князьями королей Людовика Венгерского и Яна Чешского, моравского маркграфа Карла и графа Голландского с войсками империи и прусского магистра

в 1341 и 1343 годах

В 1340 году, восьмого дня месяца сентября или вересня литовцы со своими князьями в огромном множестве рыцарского люда вторглись в Мазовию, вдоль и поперек повоевали ее без сопротивления, которого никто не мог им оказать, и вместе с различной добычей увели в Литву очень много пленников. В том же самом году в монастыре в Старом Сонче (Sadeckim), будучи монашкой, умерла королева Ядвига, мать польского короля Казимира. А в 1401 году ¹²² умер прусский магистр Дитрих из Альтенбурга, а на магистерскую должность был избран великий комтур Рудольф, князь Саксонский. Этого прусского магистра Меховский зовет Людером. [Это было] в правление 33 императора Людовика и при Бенедикте, втором папе этого имени ¹²³.

В 1342 году этот магистр Рудольф, собрав огромное немецкое и прусское войско, добывал у поляков и у поморских князей Новую Марку (novego margrabstwa). Узнав об этом, литовцы с большим войском из Жмуди вторглись в Прусскую землю, которую огнем и мечом почти всю до основания порушили, разорили и в пепел обратили, а отпора не встретили, так как магистр Рудольф со всеми комтурами и рыцарями Тевтонского ордена отправился в поход добывать Новую Марку ¹²⁴. Так, гоняясь за чужим, и там не преуспел, и свое потерял, ибо литовцы возвратились в свои края с победой, со множеством пленников, с добычей и с различными трофеями.

А магистр Рудольф или Людер, когда вернулся из Новой Марки в Пруссию, желая спасти своих от литовцев, нашел все прусские края в виде дымящейся пустыни, в которую ее обратили недавние пожары. И, увидев, что все его люди в Пруссии ограблены, замучены, перебиты и уведены в неволю литовцами, [он] от такого потрясения сразу же ослабел и умер, лишившись рассудка и мыслей. Прусский магистр помешался (oszalal). Потом был похоронен в городе Мариенвердер, как свидетельствуют прусские хроники.

Длугош, а также Меховский (кн. 4, гл. 23, стр. 236) пишут так: Luderus tanta consternatione de suorum caede et captivitate angustiatus est, ut sensu amisso delirus amensque fieret (Людер был так огорчен многими убийствами и пленениями, что от этих переживаний сошел с ума) ¹²⁵. На место этого Людера прусским магистром был выбран Генрих Дусемер ¹²⁶, утвержденный папой Климентом Шестым.

Этот прусский магистр Генрих Дусемер, желая отомстить литовцам за беды, которые они учинили в Прусских землях при его предшественнике, послал [письма] к чешскому королю Яну, к венгерскому королю Людовику и к другим соседним христианским князьям, а также ко всей немецкой империи, прося их о помощи против литовских язычников. Кроме того, [он] добился (wyprawil) от папы Климента Шестого, [чтобы тот] отправил послания ко всем христианским правителям, призывая их из христианской любви выступить на святую войну против Литвы и Жмуди, даровав им такие отпущения [грехов]. Отпущения для литовской войны. Если кто-нибудь в эти дни поедет или пойдет на войну в Литву и в Жмудь, то [будет считаться, что он] как будто побывал в Иерусалиме у Гроба Господа Христа, либо в Риме на юбилейный год (milosciwe lato) и у святого Иакова Компостельского ¹²⁷.

Короли Людвиг Венгерский и Ян Чешский [идут в поход] на Литву. Карл Четвертый, впоследствии император, [идет в поход] на Литву. Итак, в году от рождества Христа 1343 ¹²⁸ недавно коронованный после смерти отца Карла венгерский король Людовик с венграми; чешский король Ян, люксембургский граф, с чехами и его сын Карл (который потом в 1350 году был императором), моравский маркграф с моравцами и силезцами — все они собственными персонами двинулись в Пруссию против Литвы. Король Людовик с венгерским войском просто [прошел] через Польшу, ибо был племянником польского короля Казимира, а чешский король Ян с сыном Карлом с чешскими, моравскими и силезскими войсками [шли] через Поморье и Кашубию. Этот Людовик был потом и королем польским, и его дочь Ягелло взял [в жены] вместе с королевством. Потом [прибыли] граф Голландский (de Halles) ¹²⁹ и много других немецких князей, а также гетманов со всей немецкой империи, и людей немало, и помощь английского и датского королей. Граф фон Галле (von Halles), великий гетман немецкой империи, [идет в поход] на Литву. А также Силезские, Саксонские, Поморские князья и Бранденбургские маркграфы (которые давно злобились на литовцев за разорение своих земель Гедимином и Ольгердом, как об этом выше написано). Все они прибыли в Пруссию, собираясь в этом неслыханной мощи походе стольких монархов против литовских и жмудских язычников искоренить до основания само имя литовцев и память о них, либо, приневоленных войной, покорить их и привести под ярмо и власть ордена, как это было с латышами, старыми пруссами и куршами.

Действия Ольгерда и Кейстута против великого войска. Но Ольгерд и Кейстут, услышав о столь ожесточенной войне против себя и своих земель, сразу сами опустошили все литовские и жмудские земли, прилегающие к границам Пруссии: скотину, стада и все добро и имущество. А женщин, детей и [людей] слабых, для боя негодных, велели увести в замки, на непроходимые болота, озера и старицы, а других в густые леса и в ямы, и все свое имущество попрятали. И по приказанию своих князей и под угрозой столь жестокой войны было основательно сделано все что нужно для безопасности жен и детей и [для сохранения] имущества. И вот так в Литве и в Жмуди они сами устроили голую пустыню, где не было никакого продовольствия на несколько миль, а замки и крепости, которых в Литве и в Жмуди в те времена было много (geste byly), как следует снабдили и укрепили. Такую же хитрость московский [царь] хотел устроить в 1580 году, но наши его опередили, так что Москва не смогла спрятать хлеб с полей. А когда услышали, что король Людвиг Венгерский и Ян, король чешский, и другие вышеупомянутые князья со всей мощью Немецкой империи, а также прусский магистр Генрих Дусемер и лифляндский магистр Бурхард Гарен ¹³⁰ с обоими своими орденами, с комтурами, с прусскими и лифляндскими войсками вторглись в Жмудь, Ольгерд и Кейстут, применив всякие хитрости против столь сокрушительной мощи, с готовыми литовскими и жмудскими войсками сразу разделились надвое. Ольгерд с литовцами вторгся в Лифляндскую землю, которую без отпора, так как не было кому обороняться (ибо все орденские рыцари с магистром ушли [в поход] на Литву), разорил и повоевал аж до Хаапсалу (Habsellu) ¹³¹, а потом до самого Дерпта. Такой же предательский умысел был и у Остика ¹³²: привести москов[ские войска] из Лифляндии в Литву, как только [польский] король выступит [в поход] на Москву. Кейстут же со жмудинами и с троцкой, а также гродненской шляхтой по другой дороге взаимно вторгся и повоевал Прусскую землю, которую, как и Ольгерд Лифляндию, нашел без обороны, ибо тоже не было кому обороняться, так как, на их счастье (jako na wygrana), магистр Дусемер со всем орденом, с комтурами и с чешским и венгерским королями ушел [в поход] на Литву. Кейстут взаимно воюет Пруссию. Самбийскую или Самландскую землю, в которой главным городом является Кёнигсберг, [Кейстут] разорил воистину до основания, огнем и мечом опустошил все окрестности города, забирая полон и богатые трофеи с разной добычей. Замки и города Кёнигсберг, Фишхаузен (Fishhaus), Лохштедт, Мемельбург (Mumelburg), Гирмавию (Gyrmawia), Рудаву (Rudawe), Нейхаузен (Neuhaus), Варгию (Wargia), Галлгарбен (Ceilgarbia), Побетен (Bobec), Лаптау (Labtaw), Шаакен (Schaktz), Кремиттен (Chremetz), Вальдаву (Waldow), Тиренберг (Tirenburg), Гросс-Вонсдорф (Bonund), Росситен, Каимен (Kaimen) опалил ¹³³, а некоторые из них, которыми смог завладеть, захватив их либо силой, либо [вынудив] сдаться, разрушил, выбрав имущество, а людей перебив или угнав в неволю.

А короли Людовик Венгерский, Ян Чешский, моравский маркграф Карл и все войска Немецкой империи, столь огромной армией вторгнувшись в Жмудь и в Литву, нашли ее опустошенной и лишенной всякого продовольствия; биться же там было не с кем, ибо годные [для этого] люди с Кейстутом в Пруссии, а другие с Ольгердом в Лифляндии око за око воздавали (wzajem oddawali) войной за войну. В конце концов, еще дальше углубившись в Литовскую землю со многими людьми, когда уже не могли раздобыть никаких продуктов (ибо все было надежно спрятано от непрошенных гостей), начали дохнуть (zdychac) с голоду, особенно немцы, англичане, французы и голландцы, приученные в своих землях роскошно жить, мягко спать и вина пить. Также и венгры, чехи, мораване (Morawcy), силезцы, саксонцы, поморяне, датчане от литовских невзгод и нужды должны были [питаться] одними корешками (zielskami), которые ели, [спасаясь] от голодной смерти. Потерявшие сознание (zemdleni) и больные (zarazeny) оставались на дороге, другие умирали от поноса и дизентерии (biegunkami i czerwonymi niemocami), а некоторые от постоянного голода ели своих коней ¹³⁴. Вы у нас, мы у вас. В то же самое время Ольгерд и Кейстут, будто какие-нибудь купцы (frimark), меняя страну на страну, свободно гуляли в Лифляндии и в Пруссии, цветущих краях, изобилующих всяким добром.

Видя это, Людовик, король Венгерский, и Ян Чешский и все другие князья и гетманы немецких войск стали стыдить, ругать и упрекать прусского магистра Генриха Дусемера, что промедлил и так бесполезно их завел и погубил, сразу не разъяснив им, как несведущим и приезжим гостям, положение [дел] и вражеские приемы и обычаи, а также недостатки земли Литовской и Жмудской ¹³⁵. Большое чешское, венгерское, имперское прусское и прочее войско [терпит] в Литве поражение от голода. И так, перессорившись, а неприятеля и в глаза не видевши, бесполезно побросав очень много судов (statkow), коней и военного имущества, а также потеряв [многих] людей, поморенных голодом и болезнями, вынуждены были из Литвы и Жмуди возвращаться в Пруссию. Таким ужасным (gwaltownej) и огромным невозмещенным ущербом и вечным бесславием [закончился] бесполезный и напрасный поход двух королей, нескольких десятков князей и всей Немецкой империи. [В дополнение] к этим бедам магистр Дусемер обнаружил, что вся Самбийская земля и добрая дюжина (kilkonascie) прусских замков разорены Кейстутом; а Бурхард Гарен увидел опустошения, учиненные Ольгердом с литовцами в Лифляндии, начиная от Двины и до Хаапсальского (Abselskiego) и Дерптского епископств [136]. О чем достаточно [подробно] рассказывают старинные прусские и лифлянские хроники, а также наш Длугош с Меховским (кн. 4, гл. 24, стр. 23) упоминают в таких словах: Eodem anno 1343, Ludovicus Hungariare, Ioannes Lucsemburgensis Bohemiae, Reges, Carolus filius ejos Marchia Moraviae, item Comes de Halles et alii quam plures illustres viri in Prussiam сum eorum potentiis advenerunt, atque cum Magistro Prussiae in Litvaniam descenderunt: Litvani autem interim quo eorum terra vastabatur, cum omni potentia in terram Sambiensem et in Livoniam perrexerunt, et eas grassabant Magistro Livoniae absente et Samagittas oppugnate, quae varietas adeo Reges afflixit, ut Magistrum conviciare tanquam huius pessimi eventus auctorem. (В 1343 году в Пруссию прибыли короли Людовик Венгерский и Иоанн Люксембургский Богемский, его сын Карл, маркграф Моравии, а также граф из Галле и многие другие знаменитые мужи со своими войсками [для] похода c магистром Пруссии на Литву. Но в это же время литовцы со всеми силами опустошили их земли в Самбии и в Ливонии, [воспользовавшись] отсутствием Ливонского магистра, ушедшего [в поход] на Жемайтию. И из-за стольких различных бедствий короли обвинили магистра в наихудших результатах всего предприятия) ¹³⁷.

Такой же хитростью Агафокл одолел карфагенцев, когда те осаждали столицу его Сицилийского королевства город Сиракузы. С двумя сыновьями и с теми людьми, которых удалось быстро собрать, он морем переправился в Африку, повоевал их земли вдоль и поперек, разбил крупные карфагенские войска с их гетманами и т.п. О чем читай Юстина, кн. 22 ¹³⁸.

Сципион Африканский тоже таким же образом победил карфагенцев и непобедимого Ганнибала и завладел Африкой. О чем читай Ливия и Флора (кн. 2, гл. 6), Плутарха, Юстина, Стадия и Доминика Циления Грека (кн. 8, гл. 4) ¹³⁹.

Кромер в кн. 12 тоже кратко упоминает об этой войне: Contra Litvanos quidem expeditionem Joannes Boemorum rex cum Carolo filio marchione Moraviae, et Ludovicus Uungarorum hiberno huius anni tempore magnis viribus, sed sucessu non satis pari apparatui Crucigeris opem ferentes fecisse memorantur. (В поход против литовцев [выступили] король Богемии Иоанн с сыном Карлом, маркграфом Моравии, и Людовик Венгерский, но [так как] в том году была очень суровая зима, а снаряжение упомянутых крестоносцев не вполне подходящее, успеха [они] не добились) .

Потом в 1345 году упомянутый прусский магистр Генрих Дусемер, желая как-то возместить тот первый бесполезный поход на Литву с двумя королями, собрал большое войско из Пруссии, Поморья и Лифляндии, взяв в помощь оставшееся (pozostale) чешское и венгерское рыцарство и маркграфа Голландского с [рыцарями] Фландрии и с англичанами, и в новом месяце марте отправился в поход на Жмудь и на Литву. Но, как пишут Длугош и Меховский, мало преуспел, отчасти из-за того, что [одни] литовцы укрылись в замках, другие схоронились в густых лесах, а отчасти из-за того, что был гололед и очень скользко. А потом наступила весна и оттепель: пригретые солнцем снег и лед на озерах стали таять, реки вскрылись, так и пришлось без пользы вернуться в Пруссию.

Немцы воюют Литву. А в 1346 году ¹⁴⁰ тот же прусский магистр Генрих Дусемер, используя зимнее время, двинулся в Литву с большим прусским и чужеземным войском, которое прусские хроники и Длугош с Меховским (кн. 4, стр. 238) определяют (poczytaja) в сорок тысяч, и воевал жмудские и литовские края вдоль и поперек. Ольгерд же, великий князь Литовский, имея с собой большое войско Смоленчан, Полочан и других русских князей и литовцев со жмудинами ¹⁴¹ ударил на магистра Дусемера и на его войско в день Громник ¹⁴² или Очищения Девы Марии.

Литовская битва с немцами. Огромная битва, в которой ожесточенно [сражались] обе стороны, продолжалась долго, с утра и до самой ночи. В конце концов литовцы и русские, побеждаемые закованными в броню (zbrojnych) немецкими войсками, начали терять силы и уступать (szfankowac i upadac), а потом кто как мог побежали с поля в ночь (w nocy). А Ольгерд с полочанами и жмудинами без потерь (obronna reke) ушел в замок Велюону. Однако литовцев, жмудинов и руссаков в тот день пало убитыми восемнадцать тысяч, как считает Меховский, а хроники прусских магистров полагают десять тысяч. Литовцев, жмудинов и русских полегло, согласно Меховскому, 18 000, а по прусским хроникам — 10 000 ¹⁴³. Там же сказано, что не все немцы назавтра радовались победе, ибо их тоже много полегло убитыми и ранеными, но поле боя и обозы литовцев остались за ними.

Монастырь в Кёнигсберге. Вернувшись с добычей в Пруссию, магистр Дусемер возблагодарил Господа Бога за эту победу и разрешил монашкам построить [из камня] женский монастырь в Кёнигсберге, названный Лёбенихт, и надедлил его достаточными доходами.

Виелона разрушена. Летом того же самого года, собрав новое войско, тот же Генрих Дусемер второй раз пошел в поход на Литву и, пройдя вдоль Немана через Жмудские края, с земли и с воды осадил замок Велюону (Wielunia albo Wielone), который добывал постоянными штурмами и подкопами, своротив все частоколы и башни. И когда литовцы больше не могли обороняться, начал генеральный (walny) штурм и спалил весь замок, а потом, разорив окрестные волости и попалив местечки с селами, со множеством пленных и добычей отступил в Пруссию.

Ольгерд разоряет Пруссию. А Ольгерд, великий князь Литовский, тоже собрав сильное войско из жмудинов, из русских и из литовцев, неожиданно вторгся в Самбийскую землю под Кёнигсбергом. И, тоже повоевав окрестные прусские волости и неукрепленные городки, тем же обычаем выжег дворы и фольварки, и вместе с добычей и большим количеством награбленного увел в неволю в Литву несколько тысяч христиан обоего пола.

Чешский король Ян убит. Того же года августа месяца 27 дня чешский король Ян слепой, большой и главный враг короны польской и литовской, был убит на войне, когда бросился в гущу английских полков, с чешскими войсками помогая королю Филиппу Французскому, своему родственнику ¹⁴⁴, против английского короля Эдуарда. Французский король Филипп едва спасся из этой битвы только с сыном и с королем Наваррским. Чехи потом переправили тело убитого короля Карла из Франции в Люксембург, и там его и похоронили. Как раз в этот самый день, 27 [числа] августа месяца, хотя и в разные годы, на войне были убиты два короля Чехии, а именно Ян слепой и Оттокар. Поэтому чехи этот день почитают несчастливым и скорбным (smutny), о чем пишет Куреус в истории Силезии. День 27 августа ¹⁴⁵ у чехов [считается] несчастливым .

Карл 4 и [грозившая] ему опасность. На место Яна слепого чешским королем был избран его сын, моравский маркграф Карл, и потом он сразу же был возведен электорами в римские императоры ¹⁴⁶, коронован в Риме и назван Карлом Четвертым. Тогда же в Италии горожане Пизы (Pizanscy), пригласив его для чествования, заперли в ратуше и, подложив пороху, едва не сожгли, и лишь благодаря мужественной защите чехов он едва избежал этого насилия ¹⁴⁷.

В 1345 году польский король Казимир заключил с ним мирный договор в Намыслове.

Чудо со святыней тела Господнего, ввергнутой в болото. Тогда же в Кракове грабители украли из костела Всех Святых позолоченную коробочку (puszka) из меди, думая, что она из золота, которая под видом хлеба заключала в себе священную реликвию Господня Тела Христосова. А когда поняли, что это позолоченная медь, то [вместе] с коробкой сбросили Тело Господне в болотную лужу у деревни Бавола (Bawola) под Краковым. И несколько дней и ночей над этим болотом постоянно горели как будто бы походные огни — к великому изумлению людей, не понимавших, что бы это значило. Тогда краковский епископ Ян Грот ¹⁴⁸ сразу же установил трехдневный пост, а потом от всех церквей с процессиями пошли на это место и там нашли эту коробочку со священной реликвией, которую с почестями отнесли в церковь Всех Святых.

Город Казимеж у Кракова. И на том месте король Казимир на свои средства повелел построить каменный костел Тела Божьего и в том месте, где раньше была деревня Баволь, заложил новый город, обнесенный стенами, который от своего имени назвал Казимежем.

Прусский магистр Винрих фон Книпроде. В 1348 году прусский магистр Генрих Дусемер умер и похоронен в Мальборке. На его место в праздник Трех королей был избран великий комтур Винрих фон Книпроде ¹⁴⁹ или Венрик (Wenrik de Kniprode), как его зовет Меховский, а по прусским хроникам Генрих Кинпраденский (Henrik Kinpradiensis). Он был восемнадцатым в ряду прусских магистров, жесточайший гонитель ¹⁵⁰ литовский.

О частых войнах и взаимных набегах между прусским магистром Винрихом фон Книпроде, литовцами и поляками

Винрих или Генрих фон Книпроде, вступив на престол магистра прусских крестоносцев, сразу после [праздника] Трех королей 1348 года собрал большое войско из Германии и из своих прусских земель и, вторгнувшись в Литву, огнем и мечом жестоко повоевал Пистржимский или Пастржимский (Pastrzymski) повят и ушел в Пруссию с большой добычей и пленными. Разорен Пистримский повят в Литве ¹⁵¹.

Литва воюет Пруссию. А Ольгерд, князь Литовский, с братьями и Кейстут, князь Троцкий и Жмудский, с сыном Патрикием (Patrikiem) собрались и сразу же по горячим следам (w stopy i w swiezy slad) двинулись в Пруссию [вслед] за магистром и немецким войском, а как только орденские войска разошлись, они с литовцами и с жмудинами без отпора воевали прусские земли. И, разорив огнем и мечом несколько повятов, возвратились, обремененные множеством трофеев и различной добычей, со скотом и стадами, и к тому же семьсот пойманных немцев увели в Литву .

Смоленский князь [идет в поход] на Пруссию. Вскоре после этого, как упоминают Длугош и Меховский (гл. 25, стр. 239), в Пруссию с новым русским и литовским войском вторгся князь смоленский. И когда [он] железом и огнем широко порушил все волости около Лабиау ¹⁵², против него выступил комтур Лабиау, хотя и с далеко меньшим войском; обе стороны храбро столкнулись, и крестоносцы одержали победу и отбили все награбленное. Литовцы и смоляне поражены. А литовцы и русские со своим гетманом князем смоленским, смешавшись, хотели порознь перебраться через реку ¹⁵³, около которой была битва, и от того смятения более их в воде потонуло, чем от неприятеля полегло, а сверх того там же в той реке потонул и сам князь Смоленский, чья смерть принесла крестоносцам тем более славную победу. Князь смоленский утонул в Пруссии ¹⁵⁴.

Году же в 1349 прусский магистр Винрих вторгся в Литву и в Жмудь, имея в своем войске сорок тысяч рыцарей, прибывших на священную войну в Пруссию из Франции и из Англии после окончания войны между королями Филиппом Французским и Эдуардом Английским. И в этих землях огнем и мечом повоевал все повяты, убивая всякого, кто подвернется, и мужского, и женского пола, и никого не щадя. А когда, отягощенный добычей, возвращался в Пруссию, его догнал Кейстут, собравший литовцев и руссаков, и ударил на его войско. Битва Кейстута с крестоносцами. И обе стороны храбро сразились в 24 день месяца января. Наконец, литовское войско, побеждаемое числом закованных в доспехи немцев, начало уступать (szfankowac), и магистр с крестоносцами одержали победу. Литовцев и руссаков на поле полегло восемнадцать тысяч убитыми, а из орденского войска самыми знатными из убитых были гданьский комтур Герхард фон Стеген (Stegin), комтур Голубы (Goblenski) ¹⁵⁵ и шесть виднейших орденских братьев, а [также] пятьдесят рыцарей (rejterow) и иных много конных и пеших из рыцарей и простых солдат осталось на том побоище, так что обе стороны заплатили за эту битву почти взаимно. 18 000 литовцев сражено.

В том же году в Польше царило великое моровое поветрие ¹⁵⁶.

В том же 1349 году польский король Казимир Великий, собрав и переписав большое войско из короны Польской ¹⁵⁷, двинулся на Русь, желая подчинить своей власти этот край, которым, как пишут Длугош и Кромер (кн. 12), владели присоединившие его к себе Гедиминовичи: Кейстут, князь Жмудский, и Любарт Владимирский. Поляки взяли Луцк, Владимир и Брест. И очень быстро, за один лишь год, без особого труда силой захватил у литовцев и русских замки Луск (Luska) или Луцк, Владимир, Холм (Chelma) и Брест и разместил [в них] поляков. Другие замки и крепости сдались добровольно, после чего [Казимир] подчинил своей власти всю Волынь и Бельскую, а также Брестскую (Beresciejska) землю.

Потом некоторым русским князьям, которые покорились добровольно, было разрешено свободно править в их отчих уделах и замках, и только в виднейших и главнейших замках [Казимир] назначил поляков.

Так как после Коломана, короля Галицкого и Владимирского (как об этом мы выше писали в Русской хронике), венгерские короли по старинному праву тоже домогались русских княжеств ¹⁵⁸, король Казимир, желая спокойно править на Руси, в том же году с венгерским королем Людовиком, своим племянником (siestrzencem), которого выбрал наследником (successorom) Польского королевства после своей смерти, заключил соответствующий договор по поводу Руси, к которому присоединился и брат Людовика Стефан, князь Словении и Далмации.

В то же самое время венгерский король Людовик отправил в Польшу свою мать Эльжбету, сестру Казимира, чтобы [она] от его имени приняла от поляков присягу, что он должен быть в Польше королем после смерти своего дяди (wuja) Казимира.

Выходки (wystepki) Казимира. А король Казимир, приехав с русской войны в Краков, от счастливого успеха и от славословий людских ударился в распутство и открыто содержал наложниц в Опочне и в Крессове ¹⁵⁹. А когда краковский епископ Бодзента увещевал его за эти порочные поступки, [король] не только пренебрег его увещеваниями, но и людей из его епископских волостей в Сандомирской земле обложил податями и принудил к сверхурочным (niepowinnymi) работам. Польские епископы пожаловались папе, и папа велел увещевать его от своего имени. Ксендз Мартин Баричка утоплен. А когда, помимо прочих, на это решился Мартин Баричка, викарий Краковского костела в замке, король Казимир приказал утопить его в Висле. Но этот мерзкий поступок не мог долго гневить Бога и оставаться без возмездия, ибо краковский епископ Бодзента короля сразу же проклял ¹⁶⁰. Поветрие. Жестокое моровое поветрие за два года опустошило почти всю Польшу, так что города и веси, покинутые людьми, стояли пустыми.

Новая секта. В том же году почти во всем христианстве появилась новая секта: мужчины и женщины ходили обнаженными по пояс, бичуясь и хлестая себя розгами, и так толпами (rotami) таскались (sie wloczyli) по свету, неся перед собой хоругви ¹⁶¹ и плаксивыми (lamentliwym) голосами взывая к помощи Божьей. Несколько групп этих новых бичевников пришли было в Польшу из Венгрии, но когда дознались, что их религия содержит ложь и богопротивные действия, эту секту покарали, искоренили и загасили: что быстро вспыхивает, то недолго светит.

О литовской войне с поляками,

разорении Сандомирской земли и пленении Кейстута, наказании изменников и прочем

Длугош, Кромер, Меховский, Ваповский, Бельский и венгерский хронист Бонфиний ¹⁶² в разных местах так описывают эту войну и ее причины. Кромер, кн. 12, стр. 307 первого и стр. 209 второго издания.

(Говорят, что) как только моровое поветрие в Польше утихло, литовцы (хотя в то время они и были измучены тяжкой войной со стороны орденских рыцарей и помогавших им немцев, французов и чехов), чтобы вырвать Русь из рук поляков, частыми набегами разорили почти всю Сандомирскую землю, разгромив и разогнав поляков, из которых лишь немногие посмели им противиться. Fusis fugatisque nostris, si qui forte obicere se se ipsis ausi sunt. (После поражения и бегства наших, если те вдруг смели сопротивляться). И ту часть русской земли, которую Казимир отобрал было у Любарта Гедиминовича, [снова] подчинили своей власти, выгнав польского старосту.

Литва отобрала волынские и русские замки. Владимир (Волынский), в котором Казимир построил было кирпичный замок, а также Холм, Белз и Брест со всеми прилегающими землями, [литовцы] взяли путем [добровольной их] сдачи, и из этих замков разоряли польские земли по своему усмотрению. Литовцы [дошли] до Львова. Оттуда [они] пустили загоны до самого Львова и, когда увидели, что поляки отстроили оба львовских замка, окружили их новыми стенами и как следует укомплектовали польским рыцарством, оставили мысль их захватить, а мечом и огнем повоевали и жестоко разорили все окрестные волости. Circum jacentem oram omnem ferro et igni fae de vastarunt. (Мечом и огнем и опустошили все окрестности).

Король Казимир, сокрушенный столь великими бедами, собрал большое войско и вместе с венгерским королем Людовиком в году Господнем 1351 двинулся на Русь против литовцев. Кейстут захвачен поляками в бою. И там, поразив один литовский загон, в суматохе битвы взяли [в плен] Кейстута, а также завоевали всю Владимирскую землю. Потом короли Казимир Польский и Людовик Венгерский той же зимой распустили войско; Кейстут же содержалcя в почетном плену. Кейстут бежит из заключения. И когда [он] согласился креститься, вскоре после этого ночью бежал из заключения, обманув королей и стражу.

Кейстут второй раз отнял Владимир и разрушил Галич. И сразу же, [вместе] с братьями собрав литовские войска, снова двинулся против поляков на Русь, и там внезапно захватил у поляков Владимирский замок, разграбил его и сжег, и все эти земли, отобранные у Казимира, вернул себе и своим братьям и присоединил к Литве. Также вместе с братом Любартом разорил и Галицкие волости, расположенные далеко от Литвы на самых венгерских и валашских границах.

Кромер считает, что вместо Кейстута в проигранной битве поляками был захвачен Любарт, но Длугош и Меховский называют Кейстута, что [выглядит] правдоподобнее, ибо Любарт и до этого давно уже окрестился в русскую веру ради жены, княжны Владимирской, по которой и Волынское княжество взял в удел еще при отце Гедимине. Так что соглашаться креститься ему не было смысла, поскольку он уже был христианином, а вот Кейстут всегда был язычником, и так и умер. Так что в то время был пойман Кейстут, а не Любарт, а обещанием креститься он выкрутился (wykrecil) из плена. Об этом читай Меховского кн. 4, гл. 9, стр. 227. Etiam Kiestutonem ducem Litvaniae in quodam particulari certamine caepit etc sed Reges deludens, nocte effugit. (Так и Кейстут, герцог Литовский, в данном случае обманул этим королей и ночью скрылся).

Бонфиний же, венгерский хронист, пишет, что эта война была не на Руси, а в Литве, когда лужи, озера и реки замерзли, а с началом зимней распутицы (na rostoku zimy) венгры и поляки отступили из Литвы.

А Кейстут с Любартом, идя за ними следом, [совершили] третий поход на Сандомирскую землю и в третий раз повоевали ее с литовскими казаками до самого Завихоста, имея еще и проводников (wodze), ведших язычников на разорение своей собственной отчизны. Длугош и Кромер, кн. 12. Знатнейшими из них Длугош и Кромер в своих хрониках называют Петра Пшонку (Psonke) герба Янины и Оттона из Щекарович (Czecharowic) герба Топор, которые, будучи проводниками как местные уроженцы и [знатоки] польских дел, тайно наводили набеги литовцев и выдавали им планы своих. Литовцев приводили в Польшу Пшонка и Тарло ¹⁶³. Когда литовцы со своими князьями задумали двинуться в центр Польши, приключился такой случай. Упомянутого Петра Пшонку послали для разведывания (przespigowania) брода на Висле. Найдя брод через Вислу, он повтыкал от берега до берега длинные палки для облегчения переправы через реку и, проделав это, доказал свою [верную] службу литовцам. Вскоре после этого на то место приплыли рыбаки в челнах, увидели эти палки и, заподозрив измену, воткнули эти палки или жерди на самом глубоком и быстром водовороте Вислы. Et sic ars deluditur arte. (Так искусство обмануло искусство).

Вот тебе и награда. Потом литовцы, с войском приехав на это место ночью, чтобы тем легче захватить врасплох и повязать спящих поляков, по указаниям Петра Пшонки по этим знакам въехали в Вислу, где очень много их потонуло вместе с конями в бурных водоворотах. Увидев это и страшась предательства, литовские князья [прямо] на берегу зарубили Петра Пшонку как изменника. И, боясь польской засады, той же ночью отступили назад.

Ягелло забрал себе имущество Пшонки и Тарло. Говорят, что Ягелло, став польским королем, за этот поступок конфисковал было имущество (dobra pobral byl) как Пшонки, так и Тарло, но из уважения к членам совета (panow radnych) вернул имения потомку Оттона, Заклике Тарло, ибо тот был у него коморником ¹⁶⁴. А имение (dobra) Пшонки, деревню Кржижоново, присоединил к Люблинскому староству ¹⁶⁵.

Ольгерд же, великий князь Литовский, прибыв с татарами в Подолию, все подольские края Польской державы ¹⁶⁶ повоевал огнем и железом и ушел назад с огромной добычей, которой поделился с татарами. Меховский, кн. 4, гл. 19: Ольгерд повоевал Подолию, которая принадлежала Польше.

Любарт завоевывает Галич. Кроме того, в 1353 году Любарт Гедиминович, брат Ольгерда, князь Волынский и Луцкий, не соблюдая перемирия, которое на определенное время заключил было с Литвой Казимир, тайно собрался с литовскими и волынскими казаками и седьмого дня июля месяца внезапно подступил к Галицкому замку. Взяв город Галич, [литовцы] перебили очень много горожан и купцов, которые приехали было на ярмарку, и сожгли город, который принадлежал Польской державе. Там и в окрестных повоеванных им областях [Любарт] взял огромную добычу и спешно ушел в Литву. Мехо[вский] 1. 4. Потом, сложив награбленную добычу в литовских хороминах (chrominach) или (как их зовет Меховский) будах (budach) ¹⁶⁷, в девятый день сентября с еще большим войском вторгся в Польшу у Завихоста и все окрестные волости, фольварки, местечки и деревни разорил и повоевал огнем и мечом. Польские солдаты и доспехи надеть не успели, как пишут Длугош и Меховский (гл. 19, стр. 227), как всю награбленную добычу в целости увезли в литовские пещеры и лесные тайники. Мехо[вский]. Et antequam milites Polonorum arma sumerent raptam praedam in latibula Litvaniae deduxit. (И прежде чем польские солдаты взяли в руки оружие, украденую добычу доставили в литовские тайники).

Литва — бич Божий на Польшу. Эту кару Короне от Литвы ¹⁶⁸ Меховский приписывает проступкам короля Казимира, который, изменяя добродетельной супруге Аделаиде, брал себе распутных любовниц, которых имел в достатке, размещая их по различным замкам. К тому же [он] посягнул было на имущество церкви и краковского епископа Бодзенты, а потом приказал утопить в Висле ксендза Мартина Баричку (Barzyczke), чем и навлек на себя проклятие. К[сендз] Мартин Баричка утоплен. Вот так Господь Бог за грехи наши решил пустить в ход свой разящий (dziwny) бич.

Большой снег на Святки. В том же 1353 году, когда в марте, в апреле и в мае [стояли] очень погожие и теплые дни, все зерно прекрасно проросло и уже распускались колосья, вдруг ударили внезапные и резкие холода, а затем прямо в святочную субботу ¹⁶⁹ выпал такой большой (srogi) снег, что лежал на два локтя в высоту. И продержался так до шестого дня, покрыв цветущие хлеба, жита и яровые (jarzyny) к великому ужасу пахарей. Все думали, что весь урожай пропадет и обратится в ничто, но когда снег растаял, после этого снега все так расцвело и щедро плодоносило, как после самого лучшего навоза. И едва ли в Польше, на Руси и в Литве когда-либо был такой урожай. А у пахарей, которые снег с хлебов сметали, там весь [урожай] пропал.

Литва повоевала Пруссию. В том же 1353 году литовские князья Ольгерд, Кейстут и Патрик (Patrik) ¹⁷⁰ собрали огромное войско, желая отомстить крестоносцам за то поражение под Лабиау (Labiowem), где утонул смоленский князь. Они вторглись в Пруссию в Резельский повят, где жестоко повоевали все волости около Резеля (Refila) ¹⁷¹ и, распустив загоны далее вглубь Прусской земли, без помех огнем и мечом разоряли и грабили все, что им попадалось. А потом, порубив и умертвив очень много немецких людей, старых и молодых, со множеством пленников и трофеев воротились в Литву.

Литовцы разорили Пруссию в 15 милях от Кёнигсберга. А на следующий 1354 год Ольгерд с сыном Скиргайлом (Skiergailem), а Кейстут с Патрикием снова двинулись в Пруссию под Вартемберг ¹⁷² и все окрестные волости в пятнадцати милях за Кёнигсбергом ¹⁷³ жестоко разорили, попалили неукрепленные местечки, дворы, фольварки и деревни, резали беспомощных немецких стариков и малых (niedorosle) деток, нигде не встречая отпора. Ибо, как пишут Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 25), прусский магистр Винрих фон Книпроде не решился сойтись в битве с [таким] множеством литовцев, а с другими крестоносцами и c комтурами [только] поглядывал из замков на дымящиеся волости. А литовские князья с огромной добычей, с награбленным и с толпами пленников в целости воротились в Литву.

Немцы селятся на Подгорье. В 1355 году король Казимир, видя, что земли Подгорской Руси разорены и пусты из-за частых литовских набегов, поселил в тамошних краях людей из немецкого народа, которые, как я и сам видел, со своим особым хозяйственным укладом еще и ныне живут по деревням около Пшеворска, Перемышля, Санока и Ярослава.

Мазовия [присоединена] к Польше. В том же году мазовецкий князь Земовит присоединил и включил в [состав] Польской короны свое мазовецкое княжество, учинив клятвенную присягу королю Казимиру в Калише, а также обещал послушание и взаимную (spolna) помощь против каждого врага короны, как христианского, так и языческого. И с епископом плоцким и со всеми панами мазовецкими поклялся (slubowal), что признает короля Казимира и других королей Польских, его наследников, господами и наследниками (dziedzicami) Мазовецкой земли, а себя и других мазовецких князей, которые будут [править] после него, обязуется считать вассалами (holdownikami) Короны ¹⁷⁴.

Город Плоцк обведен стеной. В том же году король Казимир обнес новыми стенами с башнями город Плоцк в Мазовии и окружил Плоцкий замок второй стеной, [защищавшей] от частых казацких набегов литовцев.

Разорение Медникского повята. В том же 1355 году великий прусский магистр Винрих Книпроде, желая отомстить литовцам за разорение своих земель в прошлые годы, с большим немецким войском двинулся в Жмудь, где разорил Медникский повят ¹⁷⁵ и повоевал всю Жмудскую землю. И, порубив и умертвив малых деток и перебив стариков, непригодных для работ, с добычей и со множеством пленников вернулся в Рагнету. Рагнета загорелась. Но как только приехал, замок Рагнета (Рагнит) той же ночью случайно загорелся, а магистр Винрих, упав с коня, сломал правую руку. Винрих руку сломал. Из-за этих несчастий, [случившихся] у крестоносцев, очень многие жмудины бежали из плена.

А в новом 1356 году, в вигилию святой Агнешки ¹⁷⁶ литовские князья Ольгерд, Кейстут и Патрик двинулись в прусские земли с большим и сильным войском. Об этом читай Меховского (кн. 4, гл. 25, стр. 260) in magno et forti exercitu. (С большой и сильной армией). И, распустив загоны в разные стороны, как вдоль, так и поперек, огнем и мечом воевали и разоряли их в течение примерно семнадцати дней ¹⁷⁷, да так жестоко, что в боевом пылу (nieprzyjacielska zapalczywoscia) прошли почти всю Пруссию и разорили ее. Ибо магистр Винрих и крестоносцы не смели ни дать им отпор, ни высунуться (wychylic) из замков. Мех[овский]: Adeo ut fere universam Prussiam hostiliter pervagasse crediti sunt. Magistro et Crucigeris in aciem prodire non andentibus. (Так, что в пылу вражды прошли почти всю Пруссию. Магистр и крестоносцы не лезли на рожон и не выходили в поле). А литовцы с несметным множеством пленников и различной добычей в целости воротились в Литву.

Великий и огромный поход христианских князей на Литву. Году же в 1357 князья и все сословия Германской империи и все рыцарство из Франконии, Швабской земли, из Англии и из Франции, слыша о столь жестоком притеснении и пововоевании своих крестоносцев в Пруссии язычниками литовцами, собрали большие войска и выступили на священную войну против Литвы. Очень многие солдаты и рыцари из Чехии, Моравии, Поморской и Силезской земли добровольно приехали на помощь крестоносцам. Также и прусский магистр Винрих двинул всех пруссаков, комтуров и рыцарей своего ордена, а так как сам он сильно болел из-за перелома руки, поставил над ними великим гетманом прусского маршала Зигфрида фон Дахенфельда (z Daweltu) ¹⁷⁸. Мех[овский], кн. 4, стр. 26. И когда со всеми этими войсками вторглись в Жмудь и Литву, не встречая никакого отпора, в отместку разрушали, жгли и разоряли волости и села, без милосердия творя всякие жестокости над крестьянами (chlopkami) и простолюдинами. Литва и Жмудь разорены. А потом со множеством литовских пленников и с большой добычей воротились в Пруссию ¹⁷⁹.

В 1359 году валашский воеводич Стефан с частью валашских панов бежал к польскому королю Казимиру, прося о помощи против брата Петрилы и обещая потом быть верным вассалом королевства Польского.

Первый несчастный поход поляков в Валахию. Тогда король Казимир в новом месяце июле ¹⁸⁰ послал с ним войско, собранное в Малой Польше и на Руси. И когда они вторглись в Валашскую землю, воевода Петрило, видя неравенство сил, вступить с ними в открытую битву не посмел. Но, прибегнув к хитрым фортелям, в лесу, именуемом Полонина (Ploniny), через который должны были следовать поляки с войском, устроил засады из пеших отрядов своих валахов с косами, луками, самострелами и копьями. И приказал подрубить деревья с обеих сторон дороги, так что те едва держались на пнях. И как только польское войско вошло в эту чащу (gestwine) и в эту ловушку, тут же валахи, выскочив из засады, стали валить подрубленные деревья, а потом одно дерево валило другое. Поляки поражены валахами и лишились знамен. И этой предательской хитростью погромили, побили и передавили почти всех поляков, будто [попавших] в сети, а тех, которые остались живы, израненных и покалеченных, схватили: одних со [сломанными] ногами, других с руками, хребтами и другими членами, переломанными ударами падающих деревьев. И захватили все обозы с военным снаряжением и знамена, причем особенно стыдно [было потерять] три большие хоругви земель: Краковской с коронным орлом, Сандомирской с тремя полями и с тремя рядами звезд и Львовской со львом в золотой короне. И девять меньших хоругвей виднейших шляхетских фамилий под гербами Топоров, Леливов, Лисовчиков, Равичей, Грифов, Шреняв ¹⁸¹, Абданков, Полукозов, Стремян (Strzemienow) и других. Навой Тошинский (Toczynski). Один лишь Навой Тешинский (Teczynski) ¹⁸² сумел отбиться (obronna reke) и здоровым ушел с того побоища, а потом, заглянув (zawedrowawszi) в Рим, стал духовным [лицом] и был краковским деканом, хотя Кромер пишет, что и он был захвачен [в плен] вместе со Збигневом Олесницким, дедом того Збигнева, который потом при Ягелле был краковским епископом и кардиналом.

Король Казимир, обескураженный этим поражением своего войска и утратой рыцарей, послал [гонца] к валашскому воеводе Петриле, чтобы дал выкупить польских пленников (ибо было захвачено очень много польских паничей), чего легко и добился за деньги. И это было первое поражение поляков от валахов в 1359 году в предательском Полонинском лесу, а второе в 1497 году при польском короле [Яне] Ольбрахте в злополучной Буковине, о чем будет ниже.

Бранденбургский маркграф, цесаревич (cessarzowic) Людовик, в Литве. В 1360 году прусский магистр Винрих Книпроде, усиленный прибытием нового немецкого войска [во главе] с маркграфом Бранденбурга Людовиком, сыном императора Людвига [Баварского], отправился на Литву, поставив гетманом над всем войском великого орденского маршала Шиндекопфа, и воевал Литовские и Жмудские края. Шиндекопф, маршал и гетман. Потом со множеством пленников и трофеев вернулся в Пруссию. Но в том же году в начале зимы снова обратился на Литву в другом месте, где разорял окрестные волости и выводил в Пруссию добычу и пленников. А в третий раз возвратился с еще большим немецким войском в еще не тронутый третий район Литвы. Литва и Жмудь жестоко разорены. И этими тремя походами так жестоко повоевал эти земли, что опустела большая часть Литвы, оставшаяся без людей и селений.

Злополучный (nieborak) Кейстут, князь Жмудский и Троцкий, побуждаемый жалостью к разоренной отчизне, собравшись как можно быстрее, со своими трочанами и жмудинами ударил на орденское войско, в третий раз уходившее в Пруссию с добычей с пленниками. Кейстут захвачен в битве. И хотя он достаточно храбро сражался, но из-за множества панцирных немецких полков был окружен со всех сторон и пойман. И из-за поимки Кейстута этот третий орденский поход на Литву оказался славнейшим над другими, как пишут Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 26). Кейстут выкупился пленниками. Но в том же году Кейстут, дав за себя много христианских пленников, набранных в Пруссии, был выпущен из заключения у крестоносцев и во здравии вернулся в Троки.

Чудо. В 1361 году некий Павел, монах доминиканского ордена, на проповеди у Фары ¹⁸³ в Кракове открыто заявляя, что Дева Мария родила в первородном грехе, упал с амвона и тут же скончался.

Когда во Львове [появился] архиепископ. В том же году польский король Казимир от папы Урбана ¹⁸⁴ получил разрешение поставить на Руси архиепископа с пожалованием приходской кафедры в городе Львове.

Первый львовский архиепископ, польский шляхтич Кристин (Cristinus) был посвящен в сан гнезненским архиепископом Якубом Свинкой при короле Казимире ¹⁸⁵.

Генрих Крамфельт — гетман [в походе] на Литву и на Русь. В том же году прусский магистр Винрих фон Книпроде поставил гетманом над немецким и прусским войском великого комтура Генриха Крамфельта ¹⁸⁶ и отправил его на разорение русских земель, как пишет Меховский в кн. 4, гл. 26. А когда его предприятию помешали наводнения (potopy) от частых нескончаемых дождей, чтобы этот поход не прошел зря, [он] двинулся с войском в литовские края. И когда начал их воевать огнем и мечом, сразу же Ольгерд, Кейстут и его сын Патрик, внезапно появившись с литовскими и жмудскими войсками, ударили на беспечное орденское войско, не ожидавшее неприятеля, и сошлись с немцами в жестокой битве. Битва литовцев с немцами. Долго переменчивое счастье возможной победы перелетало от одной стороны к другой, но в конце концов победа склонилась к немцам, которые превосходили литовцев вооружением и укрепленным лагерем, и эту победу приумножило второе пленение Кейстута. Ибо Кейстут, исполняя обязанности умелого и мудрейшего в деле гетмана, а также храброго и дельного рыцаря, сам направлял поредевшие и смешавшиеся литовские полки. И когда он один на один схватился с опоясанным рыцарем, крестоносцем Генрихом Экерсбеком (Hekierzbekiem) ¹⁸⁷, то был им сбит с коня копьем, и вот так живым попал в руки немцев. Кейстут в поединке захвачен второй раз. Об этом читай Меховского, кн. 4, гл. 26, стр. 263. А его сын Патрик, когда пробился сквозь немецкое войско, желая спасти отца и отбить из плена, тоже был копьем cбит с коня другим крестоносцем, Генрихом Хобертом (Hobert) ¹⁸⁸. Но когда немцы хотели его захватить, литовцы двинулись на них с сильнейшим натиском, бились с немцами насмерть, отбили его и спасли прямо из середины орденского войска и, отбиваясь, ушли с ним с этого побоища.

Крестоносцы тоже вернулись в Пруссию с победой и добычей, ведя с собой захваченного Кейстута, князя Троцкого и Жмудского, привезли его в Мальборк, связали цепью и путами и посадили в тюрьму, в крепкую камеру (do mocnego sklepu). Miecho[vius]: Kieistut in castrum Mariemburg delatus, illiс in testudine forti vinctus catenatus etc. Меховский: Кейстута поместили в замок Мариенбург в крепкую камеру и приковали цепями. Но тяготы этого заключения он терпел только два дня, ибо один недавно окрещенный литвин, живший в Мальборке, дал ему совет и снаряжение, [с помощью которого он мог] освободиться от пут и цепей и выломиться из каменного склепа. Пример прирожденной любви к своим [соотечественникам]. Кроме того, верно ему помогая, он дал ему белый плащ с черным крестом, [который носят] крестоносцы согласно их обету или форме (noszenia), а также кинжал и коня. И так он средь бела дня выехал себе из замка через город в орденском уборе (ubierze) и обманул всех: магистра, крестоносцев, комтуров и мальборкских горожан ¹⁸⁹. А если кто и встречал его, едущего себе по дороге, все ему кланялись как крестоносцу. Кейстут бежал из плена в орденском облачении. А потом, когда въехал в большую и густую чащу, загнал коня в одну болотистую лужу и несколько дней скрывался в лесу, опасаясь немцев, которые, узнав, что он бежал из плена, погнались за ним из Мальборка. И, из-за погони не смея идти днем, всю ночь напролет брел пешим через густые леса. Потом, плохо представляя, в каком направлении ему идти в Литву или же в Жмудь, заблудился в лесу, ибо шел не по дороге, а через густые леса и болотные топи, ориентируясь по солнцу и питаясь, где мог. [Наконец], заблошивевший и чумазый, голодный и в изорванной в клочья одежде, будто разбойник, оказался в Мазовии у своей дочери Анны или Дануты, которая была замужем за мазовецким князем Янушем ¹⁹⁰. Кейстут пришел к дочери. Узнанный ей в этой великой нужде, он был там прекрасно принят с большой радостью и весельем. Отдохнув от трудов несколько дней, отхлеставшись [веником] в бане и поправив пошатнувшееся здоровье прописанными [врачами] питьем и едой, он был с почетом отправлен в Литву на конях, с возами и с эскортом (pocztem) дворян княжества Мазовецкого. Кейстут поправился после плена. Вся Литва и [его] братья были очень утешены этим возвращением, на которое уже мало надеялись. Magno solatio tam fratribus quam genti fuit. (Были очень удовлетворены [возвращением] своего брата, как и весь народ).

Желая немедля отомстить за свое пленение, [Кейстут] собрал большое войско из литовцев и жмудинов и вторгся в Пруссию, где сначала осадил замок святого Яна ¹⁹¹ и, сильно штурмуя, добыл его, взял большие сокровища, немцев перебил, других повязал, а замок разрушил и сжег. Castrum S. Ioannis conquisivit et incendit. Оттуда двинулся к Гданьску, огнем и мечом разоряя все волости, и, захватив гданьский замок, сжег его, пленив тамошнего комтура Яна Коллина и многих других крестоносцев ¹⁹². Miech: ab inde ad castrum Dancik venit. (Мех[овский]: оттуда пришел к замку Данциг). Кейстут взял три замка в Пруссии. Потом подступил к третьему замку Эккерсберг (Hekhersberg) ¹⁹³ (которым владел рыцарь Генрих Экерсбек (Hecherberg), в прошлой битве сбивший его с коня и захвативший в плен) и пустил на штурм литовцев и жмудинов с лестницами, которые ворвались в замок, перебили в нем немцев, прорубили и высадили ворота и сожгли их вместе с замком ¹⁹⁴. Militis que spoliis onustus redibat. (Cолдат, возвращающийся с грузом трофеев). А когда Кейстут с добычей и пленниками уже возвращался в Литву, его догнали два комтура, один из Растенбурга ¹⁹⁵, другой из Бартенштейна, и войско ордена с громким криком ударило на литовское войско.

Битва литовцев с немцами. И обе стороны храбро и запальчиво сошлись в бою; немцы стремились отбить добычу, литовцы защитить ее и самих себя во вражеской земле. Но, как говорят в народе, каждая собака намного храбрее на своем дворе; крестоносцы взяли верх над литовцами, отбив добычу и пленных. Там в третий раз случилось то, о чем Длугош, Меховский (кн. 4, гл. 26, стр. 243) и прусские хроники свидетельствуют такими словами: Dux ipse Kieistut equo a Wernero de Windeken deiectus pedester audacissime pugnans, deiectoris sui equo interfecto per commendatorem de Niessowa vulneratus a commendatore de Baetenstein capitur, etc. Самого жмудского князя Кейстута, когда он верхом там и сям пробивался сквозь немецкие полки и вел своих людей в бой, сбил с коня копьем рыцарь Вернер фон Виндекен. Сбитый с коня Кейстут обороняется пешим. А когда он пешим мужественно и смело защищался и убил коня под Вернером Виндекеном, который его сбил, он был ранен комтуром Нешавы, а другим комтуром из Бартенштейна захвачен в плен в третий раз. Кейстут ранен в бою и захвачен в третий раз. Однако вскоре он в третий раз бежал из плена и пешком ушел в Литву, обманув крестоносцев, которые не слишком ревностно его стерегли. Из-за этого у крестоносцев потом были великие свары (poswarki) и взаимные подозрения, когда один на другого валил вину в неумении удержать Кейстута в плену. Miech: Kiejstut iterum Crucigeros fallens, de qua apud cos magni morsus habebantur capiuitatem evadens in Litvaniam pervenit. (Меховский: Кейстут снова обманывает крестоносцев и очень досадил им, сумев бежать из плена в Литву). Все эти подвиги Кейстута, его пленения, хитроумные побеги (wyfiglowanie) из мальборкского плена и другие опасности, [люди,] несведущие в истинной истории, особенно cами литовцы и русские, ошибочно приписывают Витовту (Witultowi), сыну Кейстута, который в то время еще и на войне-то не бывал. Только другой его брат, Патрик, славными рыцарскими подвигами в те времена известен нам и по русским хроникам, и по Длугошу, и по Меховскому. Но Кейстут, второй Уллис, Гектор, Диомед и литовский Сарпедон (Carpedon) ¹⁹⁶ затмил и превзошел и своих братьев, кроме одного Ольгерда, и своих сыновей рыцарскими подвигами и важнейшими набегами на Пруссию (которую воевал аж до самого Гданьска), и, пока был жив, хитроумно троекратно освобождался из орденского плена. Его слава достойна вечной памяти, хотя в течение 197 лет и до этого 1575 года, когда мы это пишем, сидя по темным закуткам, время не было к нему благодарно ¹⁹⁷, как и к другим великой отваги литовским князьям, о которых иной природный литвин прежде и не слыхивал. Однако в наше время возможности шире и благоприятнее, они позволяют спасти истину из неподобающего ей пленения в этих безднах истории, полностью восстановить и должным образом изложить.

Ковно осажден. А в 1362 году прусский магистр Винрих фон Книпроде, собрав большое немецкое войско как из империи, так и из добровольных пилигримов из Чехии, из Силезии, из Франции, из Англии, из Дании, из Рейна, из Вестфалии и прочее и из Прусской земли, в начале весны собственной персоной отправился в Литву, где первым делом осадил замок Ковно и добывал его со всех сторон. Мех[овский], кн. 4, гл. 27. А литовские князья Ольгерд, Кейстут и Патрик, желая отбить немецкую осаду, в четверг после второго воскресенья великого поста (18 марта) ударили на их лагерь. Литовцы [терпят] поражение под Ковно. И когда обе стороны храбро сошлись и упорно бились, поле боя осталось за немцами, а литовцы со своими князьями вынуждены были уступить. После того, как они оплошали, магистр Винрих еще настойчивее и упорнее добывал Ковно, разваливая стены таранами и подкопами и постоянно ведя огненную стрельбу (strzelbe ognista). Потом, в пасхальную субботу ¹⁹⁸ (17 апреля), подкопав стены (mury) и, в нескольких местах огненной стрельбой подпалив стены (sciany) ¹⁹⁹, башни и строения, крестоносцы взяли Ковенский замок. Но, когда крестоносцы бежали на штурм, на них рухнула подкопанная стена, и очень многих из орденского войска завалила и задушила, а в горящем замке огромное множество литовцев, оборонявших частокол (blankow), сгорело в огне. Ковенские стены обвалились из-за подкопа и побили штурмующих немцев. И поныне литовцы и жемайты поют об одном князе Гедройцком, который во время этой осады жалуется, говоря, что не так ему жаль замка, как горящих в огне храбрых рыцарей и бояр ²⁰⁰. Этот князь Гедройцкий был их гетманом. Во время этой осады сгинуло три тысячи литовцев, убитых и умерших [от ран], а князь Войдат, сын Кейстута, там же в Ковно был пленен с тридцатью шестью виднейшими литовскими боярами. Войдат Кейстутовач захвачен [в плен]. Меховский об этом пишет (кн. 4, гл. 27), что крестоносцы в тот раз добывали Ковно с орудиями и с огнистой стрельбой, как он называет, machinarum creba contusione et telorum ignitorum proiectione (многочисленные боевые машины и огнестрельное оружие), из чего следует, что уже в то время у них начинало входить в употребление огнестрельное [оружие], пушки и ружья, которыми они истребили еще больше литовцев ²⁰¹.

Назавтра, в хвалебное воскресенье, на пасху, там же на ковенском городище крестоносцы праздновали святой день Воскресения Господня, а мессу отслужил самбийский епископ Бартоломей ²⁰². Ковно взят в пасхальную субботу.

В пасхальный понедельник, развалив до основания стены [Ковенского] замка и сравняв все рвы с землей, магистр Винрих с войском двинулся к замку Писта (Pisteny), который нашел оставленным литовцами, и велел его сжечь. Пистен (Pisten) сожжен. А прибыв и подступив к третьему замку Велюоне (Wielony), постоянными штурмами на четвертый день ²⁰³ взял его, и потом от Велюоны со множеством пленников и добычей вернулся к Мальборку. Велюона взята. В то же время огненная комета держалась целых пять недель ²⁰⁴.

Голод в Польше и Литве. В том же 1362 году царил великий голод: в Литве от частых войн и орденского разорения, а в Польше от неурожая и смертности от морового поветрия ²⁰⁵, когда некому было работать на земле. Но в Польше королю Казимиру было легче усмирить этот голод, так как его фольварки и гумна были полны всяким зерном от урожаев прошлых лет; богатым он велел продавать за деньги по справедливой [цене], а убогий люд брал зерно в обмен на скот и другое имущество. Другие же, по большей части не имевшие ни денег, ни на что обменять, вынуждены были за еду наниматься на всякие работы. Хозяйствование польского короля Казимира. Вот так в то время польский король Казимир, подобно египетскому Фараону времен Иосифа, очень многие города и замки и все, что в Польше походило на каменные укрепления, обвел стенами, валами и рвами; понастроил плотин, прудов, садков, труб [для водопроводов] и церквей во хвалу и славу Господа Бога, а всем работникам и непраздным беднякам выдавались продукты (dostatki) из королевских фольварков. Бытие, 41. Вот так в те злые времена он и людей спас от голодной смерти, и постоянного (wiecny) имущества короне прибавил, и в казну свою подсыпал немало денег, которые потом очень ему пригодились для дела, когда свою внучку Эльжбету, дочь щецинского князя Богуслава, рожденную от Эльжбеты, внучки Гедимина, в том же году выдавал замуж за императора и чешского короля Карла.

Славная свадьба в Кракове. На этой славной свадьбе, которую с великой пышностью справляли в течение 20 дней ²⁰⁶, был император Карл с немецкими, чешскими и моравскими панами и графами; короли Людовик Венгерский, Сигизмунд (Sigmunt) Датский и Готский ²⁰⁷, Петр Кипрский; а также князья Баварские, Земовит Мазовецкий, Болеслав Свидницкий, Владислав Опольский и Богуслав Щецинский со своей дочкой Эльжбетой, нареченной императора, внучкой Казимира и правнучкой Гедимина, великого князя литовского. И всех этих королей и князей со всеми гостями несколько дней принимал в своем доме один краковский горожанин, ратман (rajca) по имени Вержинек (Werinek), который был королевским экономом (szafarzem). И всех [гостей] щедро одарил, а самому Казимиру, королю и своему господину, дал подарки, которые в золоте оценивались в сто тысяч золотых. Подарок в 100 000 золотых червоных. На этой же свадьбе все эти короли и император, отринув прежние распри, под присягой учинили между собой вечный мир.

Жмудь жестоко повоевана. На другой 1363 год прусский магистр Винрих, когда ему на помощь прибыл баварский граф Вольфганг с немецким войском, в день святой Агнешки снова отправился [в поход] на Литву. И, распустив в разные стороны несколько загонов конных рейтаров (rejterow) ²⁰⁸, повоевал Жмудь и Литву очень жестоко, особенно же огнем, мечом и грабежами были разорены повяты: Панреимский, Эроглемский (должно быть, Эрайгольский) и Ламбимский ²⁰⁹. А с другой стороны в Литву на помощь прусскому магистру Винриху прибыл лифляндский магистр со всем своим орденом и лифляндскими войсками и разделил свое войско надвое: одними полками предводительствовал сам лифляндский магистр, а другими его маршал ²¹⁰. Лифляндский магистр разоряет Литву. Затем, соединившись с прусскими и баварскими войсками, все трое вдоль и поперек воевали все литовские края, где из-за их великой мощи литовские князья не смели вступать с ними в открытый встречный бой и только из укрытий налетали на немецкие обозы. Наконец, отягощенные большой добычей и с целыми толпами пленников прусский магистр Винрих с графом Баварским вернулись в Пруссию, а лифляндский магистр со своими комтурами — в Лифляндию.

Немцы побиты под Гродно при штурме. А великий маршал прусский, упомянутый Генрих Шиндекоп, со свежим войском, только что прибывшим из Германии, решил вернуться (odwrot uczynil) в Литву. И когда он осадил замок Гартин или Гродно над Неманом, то провел несколько штурмов, но был отбит князем Патриком, сыном Кейстутовым, который в то время заперся в Гродно и храбро оборонял замок, убив очень много немцев. И прусский маршал, вынужденный отказаться от осады, разорив гродненские волости, с пленниками и с добычей вернулся в Пруссию ²¹¹.

Литовцы зря ремонтируют Ковно. В 1364 году литовские князья бревнами (drzewem) и дубовыми кольями починили разрушенный Ковенский замок, а для защиты замка построили на реке Неман большой мост ²¹². Но прибывший с немецким войском комтур из Рагнеты, когда литовцы разбежались от строящегося замка, все эти строения выворотил из земли и сжег.

[Замок] Писта сожжен. Тогда же прусский магистр Винрих с еще большим войском подступил под замок Писта (Pistow) и, найдя его пустым, ибо литовцы из него сбежали, тоже сжег.

Велюона в четвертый раз взята немцами. Потом подступил с войском к замку Велюона и добывал его усиленными штурмами. Значит, литовцы снова отстроили Велюону. Приказав сложить огромную кучу сухих дров в качестве подмета под частокол и запалив этот стог дров, да к тому же и сильный ветер помогал ему разгореться получше, [магистр] сжег Велюонский замок, где в огне сгинуло очень много литовцев, и вот так овладел им. Велюонский староста Гаштольд пойман и убит. Взятый [в плен] замковый староста Гаставдус (как зовут его Длугош и Меховский) или Гастальдус, а по-нашему Гаштольд, когда его вели к палатке маршала, [прямо] в руках тех, кто его вел, был убит немецкими ландскнехтами, поссорившимися из-за его поимки ²¹³.

Кейстут разоряет Пруссию. Мех[овский], стр. 244. Как только орденские войска вышли из Литвы в Пруссию, князь Кейстут собрал войско из жмудинов и из трочан и с ними тайными тропами вторгся в Пруссию. [Кейстут] повоевал и опустошил все земли около Георгенбурга (Jurgemborku) и, набрав очень много добычи и пленников, вернулся в Литву без помех, разве что комтур Георгенбурга ²¹⁴ поймал в чаще некоторых литовцев, припозднившихся за войском. Георгенбург или Юрборг (Jurborg) по большой дороге (gosciencu) от Кёнигсберга 12 миль, от Инстербурга полмили ²¹⁵. Там в 1580 году я сам видел, что одна башня этого замка раскопана литовцами.

Кейстут поразил немцев в Жмуди. Потом, когда прусский маршал воевал Жмудь, Кейстут, собравшись с литовцами, ударил на его войско, которое шло позади, побил его, поразил и отбил всю добычу и жмудских пленников, а потом запальчиво и смело двинулся на главное немецкое войско, в котором был сам великий маршал Генрих Шиндекоп. Но маршал, видя, что литовцы разгромили вспомогательное войско, [шедшее] сзади, бросил остаток награбленной добычи и с оставшимся войском бежал в Пруссию.

Суровая зима. В том же году в Литве и в Польше была такая суровая зима, что от зимних [холодов] домашний скот, зверье в лесах и птицы издыхали, а также плодовые деревья в садах посохли.

Кейстут взял Ангерборг и разорил Пруссию. В 1365 году Кейстут, князь Жмудский, Троцкий и Подляшский, собрав из литовцев и жмудинов большое войско через скрытые лесные и тайные стежки (scieszki) вторгся в Пруссию и силой захватил замок Ангерборг (Angerborg) ²¹⁶. Разорив окрестные волости, он уже въезжал в Жмудь с добычей и пленными, когда его догнали крестоносцы с войском, с великим фогтом Самбийской земли ²¹⁷ и некоторыми комтурами. Эрайгольский (Erajgolski) повят разорен немцами. Но когда они не смогли отбить и отнять захваченную Кейстутом добычу, разорили Эрголенский (должно быть, Эрайгольский) повят и с взаимно награбленным вернулись в Пруссию.

Литва жестоко повоевала Пруссию. Потом в том же году четыре литовских князя: великий князь Ольгерд, Кейстут, Патрик и Александр ²¹⁸, собрав большие и сильные войска и [разделелив] начетверо (czworakimi) полки и загоны, вторглись в Пруссию, где повоевали все пограничные края жестоким и свирепым разорением. И, взяв замки Рагнит (Ragnety) и Тильзит (Telze) ²¹⁹ и попалив много других окрестных местечек, там же в Пруссии приносили свои богам кровавые жертвы скотом по языческому обычаю. Литовцы захватили Рагнит, большой замок над Неманом, который я и сам видел, в миле от Тильзита ²²⁰. А потом, не встретив себе никакого сопротивления, увели в Литву восемьсот христианских пленников и семьдесят больших коней фризов ²²¹ с различной добычей.

Немцы воюют Литву. Мстя за эти беды, прусский магистр Винрих тоже во многих местах повоевал Литву одними лишь [силами] своего ордена и прусского рыцарства. И, пока литовцы укрывались в лесах и в замках, огнем и мечом учинил немало бед и ушел в Пруссию с немалым числом пленников.

Князья Свидригелло и Бутав, сыновья Ольгерда, уехали в Пруссию и окрестились. Потом Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 28, стр. 246) упоминают, что в то же время Свитрил и Бутав, родные братья литовских князей Ольгерда и Кейстута, с некоторыми своими боярами заехали в Пруссию и приняли веру христианскую, окрестившись в Кёнигсберге. Но у Ольгерда и Кейстута не было других братьев, кроме Монивида, Наримунта, Кориата, Любарта и Явнута. Вот поэтому Свитрил, которым может быть Свидригелло (Swidrigel), и Бутав были не братья и не сыновья Ольгерда, а [сыновья] Кейстута, которые из-за какой-нибудь кривды могли заехать в Пруссию ²²². И если захочешь сравнить хоть тысячу хроник и генеалогий, не найдешь иначе. Возможно, здесь ошибся переписчик экземпляра [хроники] Меховского или же типограф, как это бывает у простолюдинов.

Немцы разоряют Литву. Прусский магистр Винрих, снова отправившись в Литву, захватил и сжег несколько замков и с добычей вернулся в Пруссию. Литовцы разоряют Пруссию. А литовцы, как только он вышел из Литвы, тоже вторглись в Пруссию и тайными дорогами подступили под замок Норденбург ²²³, где, застав людей врасплох, учинили очень много бед огнем, мечом и грабежами. Побив и повязав немцев, одних они зарубили, а других связанными отправили в Литву вместе с разнообразной добычей.

Крестоносцы разоряют Литву и Жмудь. На другой 1366 год прусский магистр Винрих, взяв в помощь немалые войска из Германской империи и из других королевств: из Франции, из Англии и прочих, которые прибыли на священную войну, и набрав немало солдат, за деньги приехавших из Силезии, из Чехии и из Саксонских княжеств, с огромными силами направился в литовские и жмудские земли. И в течение одного года воевал их дважды, [каждый раз] возвращаясь в Пруссию после того, как набирал много добычи и пленных. Кейстут воюет Пруссию. Погнавшись за ними, князь Кейстут так молчаливо и тайно вторгся в Пруссию, что чуть было не захватил замок Инстербург, а инстербургский комтур ²²⁴, который в то время уже собирался обедать, чуть не угодил в западню. Инстербург, большой замок, построенный над рекой Инструч (Istra) в 12 милях от Кёнигсберга. И вот так и замок еле оборонили, и комтур едва убежал, однако всех коней и вещи комтура литовцы забрали. Мех[овский], стр. 246. И, спалив предместья Инстербурга и огнем и мечом повоевав, выжегши и обобравши два повята: Велау и Тапиау ²²⁵, [Кейстут] вернулся в Литву со множеством стад, скота, пленников и разнообразной добычи.

Крестоносцы построили замок Христмемель между Ковно и Юрборком. Из-за этих обид прусский магистр Винрих в третий раз за год отправился в [поход на] Литву и, углубившись в неприятельскую землю, все те волости, где когда-либо проходил с войском, разорил и повоевал. И, желая на будущее перекрыть и загородить литовцам тайные и хитрые тропы, которыми те привыкли совершать набеги на Пруссию, построил замок Христмемель и мост на реке Мемель или Неман. Это строительство князь Кейстут дважды хотел пресечь (przeszkodic), совершая набеги на немецкое войско и тревожа рабочих, но, отбитый и отброшенный, вынужден был угомониться.

О походе польского короля Казимира Великого против некоторых литовских князей на Волынь, о разорении Кейстутом Мазовии и о взаимных войнах литовцев с крестоносцами в году 1366 и других

Польский король Казимир, прозванный Великим, установив вечный мир и родство с императором Карлом, чешским королем, задумал прибрать к рукам и присоединить к Польше остатки русских земель, а особенно Луцкую, Белзскую, Холмскую, Олескую и Владимирскую. Этими землями и замками уже лет четырнадцать или пятнадцать, как считают Меховский и Кромер, владели литовские князья — при благожелательном отношении руссаков. Итак, в 1366 году после дня святого Иоанна Крестителя (24 июня) [король] собрал большое войско со всего королевства Польского и сначала вторгся в Белзскую землю. Там к нему приехал правитель (dzierzawca) Белзского края, литовский князь Юрий (Jorgi) Наримунтович и, ублажая короля ласковыми речами, вызывался быть не врагом, а данником польским и, окрутив (oszydzywszi) короля хитрым фортелем, как пишет Меховский, добился, чтобы Белзскую землю оставили в покое, так что в его земле поляки никаких враждебных [действий] и не начинали. Кроме того, король Казимир еще и прибавил ему Холмский повят и замок Холм, выторгованный (wydarty) литовцами. Поляки позабирали замки на Волыни. А когда о милости просил владимирский князь Любарт, в крещении названный Федор ²²⁶, король не захотел этого позволить, но сразу же с войском вторгся в его державу на Волынь и двинулся далее до Владимирского края, где, не получив никакого отпора, силой взял замки Луцк, Владимир и Олеско и легко овладел другими пригородками, которые сами сдались. И выгнав так с Волыни Любарта Гедиминовича, брата Ольгерда и Кейстута, и покорив и приведя в подданство (zholdowawszi) весь этот край, [король] милостиво дал его подольскому князю Александру, сыну новогрудского князя Кориата Михаила ²²⁷, внуку Гедимина, как свидетельствует Кромер в кн. 12. Однако Меховский, муж сведущий и широко образованный, полагал, что этот Александр был сыном Кейстута (кн. 4, гл. 12, стр. 231). Но тот Александр был сыном Кориата, а не Кейстута, как по Длугошу и Кромеру, так и по другим хроникам и Летописцам Русским ²²⁸. Предосторожность поляков [по отношению] к Александру Кориатовичу. А чтобы заставить этого Александра Кориатовича хранить верность и дружбу постоянно, Казимир заселил (ossadzil) поляками Луцк и Владимир ²²⁹. А потом Владимирский замок, который прежде был деревянным, прилежно (chedogo) обнес кирпичной стеной с башнями. И Александр Кориатович впоследствии был верен дружбе с королем Казимиром. Юрий Наримунтович [выступает] против поляков. А белзский князь Юрий Наримунтович, внук Гедимина и племянник Ольгерда, верности не сохранил и в итоге (na ostatek) несколько раз покушался силой давать отпор королю Казимиру и полякам. И часто из Белза вместе с другими литовскими князьями совершал набеги на польские края, как о том будет ниже.

В Бытоме пропала серебряная руда. Тогда же в 1367 году в польском королевстве сгинули немалые сокровища. Когда бытомские горожане в яростной запальчивости утопили своего приходского священника Петра и проповедника Миколая, на них тут же обрушилась месть Господа. Серебряная и оловянная руды, которые до этого щедро добывали в Бытомских горах, сразу же сгинули и пропали ²³⁰, о чем Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 23, стр. 246), Кромер (кн. 12), о том же самом Герборт (кн. 10, гл. 10) ²³¹ и другие.

Немцы разоряют Литву. В том же году прусский магистр Винрих, собрав немалое войско из своего прусского рыцарства, передал его под начало великого прусского маршала Генриха Шинденкопа, который, вторгнувшись в литовские земли, быстрыми загонами жестоко повоевал пять повятов, до самого Ковна грабя и разоряя все, что ему попадалось, и вывел в Пруссию восемь сотен пленников и коней, а также табуны и cтада ²³² различного скота.

Литовцы воюют Мазовию. А так как литовцы предполагали, что эти беды от крестоносцев [происходят] по подстрекательству епископа Плоцкого ²³³, сразу же жмудский князь Кейстут, собравшись с боярами Троцкими, Гродненскими, Суражкими (Suraskimi) и Брянскими ²³⁴, в 1368 году двинулся на Мазовию и окружил Пултуск (Poltowsk) ²³⁵, замок и город плоцкого епископа. А так как город не был укреплен, литовцы тем легче обобрали его и спалили, а потом усиленно добывали замок, который мужественно защищали мазовецкая шляхта и мещане Пултуска. Пултуск сожжен. Литовцы же, взяв древесину из остатков сожженного города, обложили ей замок и соседние рвы, устроив подметы ²³⁶ (szancujac sie podmiotami), а потом, когда подожгли эти стога дров под стенами и во рвах, а ветер тогда веял на замок, стены от огня началили падать и валиться. И в конце концов и люди в замке поджарились (sie skwarzyli), так что большая часть их сгорела вместе с замком, а которые выбежали из огня, одних литовцы посекли, других повязали. Потом, распустив по окрестным волостям загоны, беспрепятственно грабили, получив большую добычу, с которой бежали в Литву, уводя толпы пленников, табуны и стада ²³⁷ всяческой живности.

В 1369 году прусский магистр Винрих, двигаясь с войском в Литву, приказал одновременно везти на судах известь и кирпич вверх по Неману, намереваясь основать замок где-нибудь в Литве. И когда прошли по Неману милю или полторы от Ковно, нашли достаточно нужного для строительства [каменных] стен материала, заготовленного литовцами также для строительства нового замка либо для восстановления разрушенного Ковно.

Немцы строят замок Готесвердер в миле от Ковно. На том самом месте магистр Винрих тут же начал строить замок и закончил его за шесть месяцев: со стенами, с башнями и с внутренними постройками, и дал ему имя Готтесвердер, то есть Божий Остров. И, укрепив его и разместив мощный гарнизон из немецких рыцарей, сам с войском в Праздничный (Swiateczny) день ²³⁸ там и сям повоевал и спалил окрестные литовские земли.

Готтесвердер разрушен. Вскоре после этого магистр с немецким войском двинулся в Пруссию, и тут же князья Ольгерд и Кейстут, распалившиеся и побуждаемые справедливым гневом из-за строительства этого замка в своей земле, с огромным литовским войском осадили новый замок Готтесвердер. И днем и ночью непрерывно штурмуя его целых пять недель, взяли его силой, большую часть немецких солдат перебили и посекли, других захватили в плен и бросили в темницы, а замок разрушили до основания.

Замок Байер сожжен. Потом в том же году в Литву с большим войском двинулся прусский маршал Генрих Шиндекоп, осадил замок Байер[бург] ²³⁹ и непрерывно и жестоко штурмуя, овладел им. Тогда князь Кейстут прислал к нему своих послов, убеждая его немедленно вернуть ему замок Байер (Bejery), иначе он добьется этого силой, а [все] немецкое войско перебьет. Выслушав это дерзкое посольство, маршал Шиндекоп тут же перед послами Кейстута сжег и замок Байер и вместе с ним девять сотен литовцев ²⁴⁰, а других повязал. Поэтому князь Кейстут стал к нему поласковее и попросил переговоров, на которых решили, что пленных с обеих сторон обменяют и отпустят. И Кейстут тут же пригрозил, что в этом году ²⁴¹ тоже собирается наведаться в Пруссию. Мех[овский], стр. 247. Sed tunc Dux Kiejstut comminatus est pro anno futur o aduenturum, etc. (Но герцог Кейстут тогда угрожает прибыть на будущий год, и т. д.). Побуждаемый этой угрозой, магистр Винрих в том же году дважды за зиму ²⁴² отправлял в Литву с войском маршала Генриха, который оба раза огнем и мечом жестоко воевал литовские и жмудские повяты, терзая (udreczyl) людей.

Литовцы крушат немцев. В 1370 году князь Кейстут, желая исполнить свое обещание и осуществить прошлогоднюю (takrocznej) угрозу, когда он грозил маршалу на следующий год взаимно наведаться в Пруссию, собрал огромное войско из русских и из татар, которых призвал на помощь, а также из жмудинов и из литовцев, и так с этими большими полками конных и ротами пеших они вместе с братом Ольгердом двинулись в Прусскую землю. И там, разделив войска надвое, сначала разорили, обобрали и выжгли Самбийский повят, потом подступили с войском к замку Ортельсберг, который захватили и сожгли. Самбия, где Кёнигсберг. Оттуда, прибыв к другому замку, Рудаве ²⁴³ или Ровдину (do Rudowa albo Rowdina), расположились в поле лагерем и разбили палатки. И, распустив по Пруссии загоны в разные стороны, разоряли, грабили, резали и жгли все, что им попадалось.

В то воскресенье 1370 года, в которое поют introit (18 февраля), как пишет Меховский: Exurge quare obdormis Domine ²⁴⁴, магистр Винрих ударил на литовское войско со всеми своими прусскими силами, со множеством рыцарей, прибывших из империи и из других чужеземных стран, и, наконец, со всеми мещанами и пахарями, взявшимися за оружие. Et atroci pugna commissa. (И отчаянно стремились в бой). И когда обе стороны сошлись в жестокой и свирепой битве, она длилась ровным счетом до полудня. Наконец, литовские князья трубами дали своему войску сигнал: отбиваясь, отступать с добычей в соседние леса. Мехо[вский]: Duces Lituaniae dato signo receptui (Литовский герцог дал сигнал к отступлению). И вот так они бежали с поля не окончательно побежденными, а поле боя осталось за крестоносцами. Однако великий маршал прусский Хенниг Шиндекопф (Henrik Shindekop) ²⁴⁵, жестокий гонитель (najezdnik) и разоритель литовский, был там убит литовцами, и с ним полегло 25 орденских братьев, рыцарей Тевтонского ордена. А убитых литовцев на поле остались тысячи ²⁴⁶.

О женитьбе Кейстута

Рассказ летописцев о Бируте, жене Кейстута. О женитьбе Кейстута Летописцы Русские ²⁴⁷ рассказывают так. Говорят, когда Кейстут правил в Троках и в Жмуди, он услышал, что в Паланге (есть такой город над морем Жмудским) была очень красивая (bardzo gladka) панна, дочка одного великого пана Литовского или Жмудского, по имени Бирута (Biruta), которая по языческому обычаю поклялась своим богам хранить чистоту до самой смерти, из-за чего и сама была простыми людьми почитаема за богиню. И, едучи с прусской войны, князь Кейстут заехал к ней сам, показалась она ему красива и достаточно умна, и там же попросил ее быть его женой. А когда она не хотела на это согласиться, отговариваясь тем, что клялась своим богам хранить чистоту до самой смерти, князь Кейстут, вскипев (zmocniwszy sie), силой взял ее из этого города ²⁴⁸ и с великим почетом проводил в свою столицу Новые Троки. Известив (obeslawszy) братьев князей, он устроил свадьбу и взял себе в жены Бируте (Birute) ²⁴⁹, с которой имел Витовта и других сыновей, как о том будет ниже ²⁵⁰. А в Паланге (Polondze) над морем я сам видел урочище: высокая гора этой Бируты, которую жмудины и курши и ныне называют святой Бирутой и еще и по сей день в ее праздник приходят на урочище, на то самое место, куда и римский священник заезжает и имеет немалый доход со свеч и пожертвований. Хотя и неясно, как Бог примет эти пожертвования, ведь эта Бирута была язычницей. Но вернемся к нашему рассказу.

Жмудь разорена. Потом на помощь крестоносцам прибыл австрийский князь Леопольд ²⁵¹ с немецким войском, с чехами, с венграми, с моравцами и силезцами. Усиленные его прибытием, великий магистр со своим орденом, разделив войска начетверо, вторглись в Жмудь и выжгли почти все жмудские края, перебив старых людей и малых деток, а подростков и тех, котороые еще годились для работы, в великом множестве связанными увели в Пруссию.

Кейстут гонит магистра. А жмудский князь Кейстут, гонясь за магистром и его войском, отходящими с добычей, захватил замок Гозенланкен (Gozenlanken) ²⁵² в Пруссии, обобрал его и сжег, и весь окрестный повят огнем и мечом опустошил и разрушил. И очень многих немецких людей обоего поголовья (poglowia) в заем других, повязав, с добычей и с полоном спешно отправил в Литву ²⁵³. Немцы воюют литовцев. Но как только Кейстут вернулся в Литву из Пруссии, тут же комтур из Инстербурга Виганд Белдерсхейм ²⁵⁴ с войском вторгся в Литву, где обобрал и выжег села, прежде еще ни разу не повоеванные, и, набрав пленников и добычи, отступил в Инстербург.

Умер польский король Казимир. В том же 1370 году польский король Казимир, выехав на охоту в праздник Рождества девы Марии (как Кромер пишет в кн. 12, а Ваповский и Бельский считают, что назавтра), в 9 день месяца сентября ²⁵⁵, когда запальчиво гнал в лесу оленя, упал с коня и сломал себе левую голень. И на возу был привезен в Сандомир, а потом, когда уже впал в горячку (febre), препровожден в Краков. Потом, сделав как положено завещание и приняв святое причастие (Sakrament Panski), умер там 5 ноября и похоронен в замке, в церкви Святого Станислава, в мраморном гробу, на котором и ныне мы видим его изображение (wyobrazenie). Царствовал 37, а прожил 60 полных лет.

О разорении Польши литовцами, захвате ими и возвращении древа Святого Креста и о Людовике, короле венгерском и польском.

В 1370 году, узнав о смерти польского короля Казимира, литовские князья Кейстут с Любартом и с другими братьями двинулись с войском на Волынь и осадили занятый поляками Владимирский замок. Но, не сумев взять его первым штурмом, более не штурмовали и только стояли у стен.

Турский сдал замок. В то время старостой и ротмистром во Владимирском замке был некий Петр Турский из Лещицкой земли. Замок мог выдержать длительную осаду, ибо там было достаточно продовольствия, а никакой беды (gwaltu) еще не было. Но когда князь Александр Кориатович, племянник Ольгерда, Любарта и Кейстута (которому король Казимир дал было Волынскую землю, отобрав ее у его дяди Любарта) уехал в Краков, так как хорошо ладил с поляками, Петр Турский, не надеясь на помощь из Польши и устрашенный литовскими угрозами, выговорил себе свободный выход со своим имуществом и добровольно сдал старый деревянный замок, который ему поручено было защищать. Литва отняла Владимир. А князь Любарт укрепил Владимирский замок своим литовским и русским рыцарством, ибо это был его собственный удел и к тому же еще и приданое его жены, княжны Владимирской. Каменный владимирский замок разрушен. А новый каменный замок, который польский король Казимир, наняв каменщиков, с великими затратами тщательно строил из обожженного кирпича целых два года и не закончил совсем чуть-чуть, князь Любарт вместе с фундаментом весь развалил до самого грунта, разрушил и сравнял с землей ²⁵⁷. Литва разоряет Польшу в междуцарствие (Interregnum). А потом Ольгерд, великий князь литовский, Кейстут жмудский, троцкий и подляшский и Любарт волынский с готовым литовским и русским войском прямо от Владимира двинулись в Польшу.

Лысая гора. Пройдя через Люблинскую землю и повоевав в ней все волости, вторглись в Сандомирскую землю, которую тоже разорили и разграбили до самой Лысой горы, на которой есть знаменитая церковь с богатым монастырем. И когда обобрали монастырь и очень богатую церковь, взяли там среди прочего награбленного оправленную в чистое золото частицу (sztuke) древа Святого Креста, на котором висел господь Христос. Чудо древа Святого Креста в литовском войске. А когда с добычей и со множеством пленных возвращались в Литву, то сразу же, как пришли на польскую границу, которая отделяла Литву от Польши, случилось дивное и достойное памяти чудо. Тот воз, на котором вместе с другой добычей везли древо Святого Креста, вдруг остановился, будто бы его вкопали в землю, и никаким способом его никак нельзя было сдвинуть с места: ни припряжением нескольких цугов коней и ярм волов, ни с помощью множества людей. Длугош и Меховский, кн. 4, гл. 29. Кромер, кн. 13. Plaustrum enim quo crux cum caetera praeda uchebatur, nulla vi ne que jumentorum neque hominu loco moneri potuit. (И никакие силы, ни скот, ни мужчины не могли сдвинуть воз с крестом и другой частью добычи). А сверх того каждая скотина, кони, волы, а также люди, которые каким-то образом прикасались к этому возу, все сразу падали на землю и умирали. Поэтому литовские князья, изумленные и испуганные этим новым и удивительным происшествием, спросили, в чем причина этого дивного чуда и этого бедствия, обрушившегося на их умиравших людей, одного русина, как пишет Кромер, Меховский же считает (кн. 4, гл. 29, стр. 243), что своего жреца (kaplana) или литовского прорицателя (wieszczka) по имени Фламен (Flamen) ²⁵⁸. Более вероятно, что русского священника-христианина. Тогда языческий прорицатель или русский священник (kaplan) поведал им, что воз с того места никаким способом не сдвинуть, а моровое бедствие на вас прекратится, если сначала древо Святого Креста отослать на свое прежнее место. Польский шляхтич Хорабал выпущен с крестом на волю. Тогда литовские князья сразу выпустили на волю одного захваченного польского шляхтича, Хорабала или Корабола (Chorabale albo Korabole), и с ним эту частицу Святого Креста в золотой оправе отослали в Лысогорский монастырь на прежнее место. А сами с остальной добычей и пленниками ушли в Литву.

Князь Мазовецкий обобрал (oszarpal) Польшу. Также и мазовецкий князь Земовит, как только услышал о смерти польского короля Казимира, позабирал замки, которые Казимир присоединил было к Польше [в качестве] наследства (spadkiem) ²⁵⁹, такие как Плоцк, Рава, Вишогруд, Гостынин и Сохачев.

Санток взят. Староста бранденбургского маркграфа Оттона Хассо [фон] Гухтенхайн, сын Хассона фон Веделя, тоже захватил замок Санток, который был вынужден сдаться, хотя его мужественно защищал Седзивой Слещинский ²⁶⁰.

Плохо без короля. Так поляки, на короткое время оставшись без короля и оказавшись стиснутыми с трех сторон, а особенно со стороны Литвы, отправили к венгерскому королю Людовику послов: краковского епископа Флориана и коронного канцлера Яна Стржелча (Strzelca). И просили его, чтобы немедленно приезжал править польским королевством, на которое он был назначен еще при жизни своего дяди Казимира, и присутствием своей особы высочайше успокоил безопасность королевства Польского со всех сторон. Мудрый ответ короля Людовика. Людовик долго от этого отговаривался, говоря, что «не подобает двум отарам или стадам иметь одного пастыря», и этими двумя государствами ²⁶¹ трудно будит судить и управлять [одним] без ущерба для другого, либо без убытка для обоих. Regna plura non bene ab uno administrari. (Не к добру [нескольким] королевствам управляться одним правительством). Но в конце концов, пересиленный просьбами, согласился, приехал сначала в Сонч (Sadecz), а оттуда в сопровождении литовских панов ²⁶² в Краков, и там же коронован гнезненским архиепископом Ярославом в замке в церкви Святого Станислава ²⁶³. Людовик Венгерский [взят] на королевство Польское. Итак, начиная от Леха, первого князя-основателя народа польского и до смерти того Казимира Второго ²⁶⁴ Локетковича в течение девятисот или более лет Польша всегда имела князя и короля из своего собственного польского народа, кроме одного лишь Вацлава Чешского, короля, который перед Локетком недолго пробыл на королевстве Польском. Ваповский считает началом правления Леха год от Христа 550, а Гаек ²⁶⁵ (Hagecus) 650, хотя другие полагают еще более древние времена. Но этот Казимир Второй, умерший без мужского потомства, закончил [берущую свое начало] от Леха преемственность или наследование польских королей из польского народа. Иностранные (postronni) короли в Польше. Ибо [начиная] от Людовика Венгра и от его зятя литвина Ягеллы Ольгердовича в Польше до сих пор правят иностранцы. И ныне из его (Ягайлы) потомства есть королева Анна, вместе с королевством Польским отданная другому венгру, Стефану, воеводе семиградскому, который в этом 1579 году, которым мы и закончим нашу хронику, счастливо правит с королевой Анной, дочкой Сигизмунда и правнучкой Ягеллы ²⁶⁶.

Ныне у нас тоже неведомо как. В то время король Казимир заставил удрученных поляков очень сожалеть о себе. Ибо новый король Людовик, как чужеземец, не подпускал к себе ни одного поляка, и вел все дела через переводчика. Король Людовик отдал шесть польских повятов или земель, [оторвав их] от Польши. А так как он к тому же собирался присоединить [себе] земли, оторвав их у Польши, то сразу же после коронации отдал венгерскому воеводе Владиславу, князю Опольскому, несколько польских повятов: Виелунскую и Остржесовскую ²⁶⁷ земли, а также даровал ему Ольстинский, Крепицкий, Боболиченский повяты с замками и Бржезниченскую землю в Серадзском воеводстве.

Губернаторша в Польше. Потом на большие деньги учинив в Кракове погребение короля Казимира, поехал в Великую Польшу; оттуда, на два дня задержавшись в Гнезно, а также в Познани, быстро приехал в Краков, а из Кракова сразу же вернулся в Венгрию, оставив на своем месте губернаторшей в Польше свою мать, полячку Эльжбету, сестру покойного короля Казимира, передав ей все дела короны. Вот так Эльжбета, старая венгерская королева, управляя своим невеликим разумом, выбрала в сенаторскую раду в Польше и возвысила молодых никчемных людей, а годных, лучших и подходящих мужей сместила с должностей и на их места посадила бесполезных прихлебателей ²⁶⁸. Так же учинил было Ровоам. 2-я Паралипоменон 10, 3-я Царств 12, 3-я Царств 14 и 2-я Паралипоменон 12.

Польские принцессы несправедливо опозорены и лишены наследства Людовиком. Двух дочек короля Казимира, законных наследниц и польских принцесс со всеми их очень богатыми сокровищами в золоте, серебре, жемчугах и в различных драгоценностях (klejnotach) и убранствах, которые им оставил их отец Казимир, старая королева Эльжбета отправила в Венгрию. А там Людовик, нарушая законы, лишил их наследственных прав на королевство польское, несправедливо утверждая, что они были рождены не с собственного королевского ложа, и позаботился о том, чтобы они не достались в жены каким-нибудь знатным князьям, которые вместе с ними потом предъявили бы наследственные права в королевстве Польском. И в конце концов эти две польские принцессы из потомства Леха и Пяста своим свойственником королем Людовиком не только были лишены имущества и королевского наследства, но и несправедливо оболганы. Потом они были выданы замуж за венгерских данников: Анна за Вильгельма, графа Цилли (Guilhelma Cylijskiego), а Ядвига за Ромера (Romera) Штирийского.

Польская корона ограблена Людовиком. Помимо всего этого, вместо прибавления славы полякам, король Людовик по совету своей матушки взял королевскую (stoleczna) корону, скипетр, яблоко ²⁶⁹, меч и другие клейноды и королевские убранства (ubiory), и все это увез в Венгрию, чтобы поляки не могли выбрать себе и короновать другого короля, кроме него или его потомства. И потом только Ягелло, король Польский и великий князь Литовский, разыскал эти клейноды в Венгрии, как о том будет ниже.

Глава двенадцатая

О частых войнах Кейстута и других литовских князей с прусскими и лифляндскими крестоносцами и о жестоком разорении Польши литовцами

Милый читатель! Обо всех остальных вторжениях, набегах битвах и войнах Кейстута и других литовских князей с прусскими и лифляндскими немцами, я писал обоснованно (dowodnie), согласовывая это с прусскими и лифляндскими хрониками и хрониками Длугоша и Меховского (кн. 4, гл. 33, стр. 257 и гл. 34, стр. 219 и 260), не желая упускать никакой малости, относящейся к Литве и Жмуди, раз уж взялся за это дело. Здесь часто будут упоминаться разоренные в Литве и Жмуди замки, о которых из-за давности лет и частых разорений ныне не знают и не слыхивали, ибо они были деревянные и полностью уничтожены. Однако еще и ныне мы видим в Литве и Жмуди очень много густо [заросших] городищ с явными свидетельствами этого [разрушения]. Очевидно, что разрушались не только деревянные замки в Литве и в Жмуди, но и многие каменные в Греции и в Диких полях, названий которых ныне никто не знает.

Кейстут разорил Сестенский ²⁷⁰ повят. В 1370 году Кейстут, князь Жмудский, Троцкий и Подляшский, с наскоро собранным литовским войском вторгся в Пруссию, и там разорил, обобрал и выжег Сестенский (Stisteinski) повят, а потом со множеством пленников и различной добычей быстро вышел из Пруссии в Литву.

Винрих разоряет Литву. В отместку за разорение Кейстутом Сестенского повята прусский магистр Винрих, разделив (rozszykowawszy) свои войска на четыре загона, в том же 1370 году вторгся в Литву, которую разорил во многих местах и вышел с награбленным.

Сразу же после него комтур из Бальги Эльнер ²⁷¹ двинулся в Русские края на Подляшье и там добывал замок Древика (Drewika), которого взять не смог, разорил эту волость и с полоном ушел в Пруссию. Замок Древик на Подляшье — вероятно, хотел написать Дрогичин ²⁷².

В том же году Карл Четвертый, римский император и чешский король, еще при жизни короновал на царство сына Вацлава (Wenclawa). Вацлав (Waclaw) — никчемный император и пьяница ²⁷³. А другому сыну Сигизмунду дал маркграфство Бранденбургское и Моравское, а тот после отцовской смерти в 1378 году захватил брата Вацлава и посадил в тюрьму в Вене (Wiedniu), о чем будет ниже. В том же году, когда на помощь орденским братьям пришло много крестоносного рыцарства ²⁷⁴, комтур из Инстербурга разорял с ними Литву, взял и спалил замок Дерсеме (Derseme), и вывел в Пруссию много добычи. Дерсемр (Dersemr), замок Держа (Dersza), по-жмудски Костржева (Kostrzewa) ²⁷⁵.

Кейстут разоряет Пруссию. На другой 1371 год Кейстут, князь Жмудский, взаимообразно вторгнувшись в Пруссию, второй раз разорил Сестенский замок с волостью и, побив множество немцев, вывел в Литву большую добычу.

Поэтому в том же году Виганд [фон] Балдерсхейм (Beldelstein) и комтур из Инстербурга ²⁷⁶ с двумя войсками вступили в Литву, но оба отошли назад, не учинив ничего достойного памяти. Мех[овский] и Длугош: nihil memorabile uterque gessit.

Волковыск (Wolkowisk) разорен. Потом в году Господнем 1373 комтур из Бальги Эльнер Волковыскую землю в Литве разорил аж до Каменца ²⁷⁷ и с большой добычей и пленниками вернулся в Бальгу.

А Кейстут в том же году во время поста перед пасхой ²⁷⁸, обманув все орденские дозоры, расставленные на прусских границах, через леса и пустыни вторгся в Пруссию. Omnes custodes Crucigerorum fallens. (Обманув все дозоры крестоносцев). И разорил все Биберштейнские (Bibersteginskie) волости ²⁷⁹, порубив и повязав людей. Хитрость (fortel) Кейстута. А узнав от шпионов (szpiegow), что орденское войско близко, ушел с добычей в леса, хитро расставив за собой в узких местах засады, из которых ударил бы на немцев, если бы они его догнали. Длугош. Relictis insidiis in locis oportunis. (Разместив засады в удобных местах). Поэтому Бранденбургский комтур ²⁸⁰, который был гетманом имперского (Rzeskiego) и прусского войска, прекратил погоню за Кейстутом, опасаясь попасть в литовские силки и ловушки. И вот так Кейстут ушел в Литву в целости и с полоном.

В то самое время, в 1373 году, в измученной Польше начались новые смуты. Ибо Владислав Белый, князь Гниевковский, близкий свойственник недавно умершего польского короля Казимира, более четырнадцати лет пробыв монахом и дьяконом в Дижонском (Divionskim) монастыре Св. Бенедикта в герцогстве Бургундском (Burgundijskim), был призван [в Польшу] некоторыми смутьянами (od rosterkliwych), великопольскими шляхтичами. А когда не смог получить у папы разрешения (dispensatiej), тут же, будучи [человеком] переменчивым, сам отбросил монашеский обет и, собрав несколько сотен гультяев (ultajow) и своевольной шляхты, за один день осадил и взял в Куявии три замка: Влоцлавекский (Wladislawski), Гниевковский и Злоторыйский, а потом захватил замки Сарлей и Иновроцлав. Монах Владислав бесчинствует в Польше. А Злоторыю, укрепленный замок над Вислой, второй раз взял таким фортелем, который мог бы послужить предостережением господам ротмистрам. Монах Владислав брал Злоторыю дважды: [первый] раз захватив в поле старосту Ромлика, а второй раз напоив Скрипинского подосланным вином ²⁸¹. Сендзивой, генерал Великой Польши, поставил над этим замком Злоторыей некоего Скрипинского, своего свояка по сестре, человека старого и известного своим пристрастием к выпивке. Владислав Белый направил к нему рыбаков, которые напоили его вином, привезенным из Торуни. И когда вино и сон, а также молодая жена его убаюкали и усыпили, тут же уснули драбы и замковая стража, а также его слуги, которые тоже повеселились по панскому примеру. И тогда монах Владислав, подослав своих [людей] с лестницами, занял башни, стены и палисады, а пан староста с женой и со всей своей челядью, а также с солдатами, были захвачены, но потом друзья выкупили его тысячей золотых. За флягу вина [пришлось отдать] и замок, и 1 000 золотых. О чем Длугош и Кромер, кн. 13.

А в Куявии и в Великой Польше этот монах несколько раз затевал битвы с великопольским старостой Сендзивоем из Шубина; под Злоторыей при штурме убил князя Штетинского и Добжиньского Казимира и многих других, учинив в Польше и в Куявии великие беды. Но в конце концов он потерпел поражение и был препровожден в Венгрию. Там за десять тысяч золотых он продал королю Людовику свое наследственное Гниевковское княжество в Куявии и к тому же получил в кормление (na wychowanie) богатое аббатство в Венгрии. Но вскоре после этого, когда ему наскучило (sprzykrzylo) жить в Венгрии, вернулся в свой прежний Дижонский монастырь в Бургундии и там, снова приняв обет и схиму (kapice), умер, а его сподвижники в Польше были наказаны: одни [тюремным] заключением и лишением имений в пользу короля, другие добровольным изгнанием.

В 1374 году комтур Инстербурга с конным и пешим войском разорил в Жмуди Вейговский повят и с большой добычей отошел в Инстербург. Когда-то был замок Вейгов или Войгов (Weigow albo Woigow) и повят. Потом в Литву вторглись все пограничные комтуры со своим гетманом, прусским маршалом Готфридом фон Тилия ²⁸², и, собрав большие силы, снова разорили в Жмуди Дирсингенский и Вейговский повяты, из которых вывели в Пруссию семьсот пленников. Разорены Дирсингенская, а возможно, Дерванская (Derwanska) и Вейговская волости ²⁸³.

В 1375 году крестоносцы, собрали два войска и с большим, в котором были все комтуры, вторглись в Литву, а с меньшим комтур из Рагнеты ²⁸⁴, вторгся на Русь. Должно быть большое войско, если там были все комтуры ²⁸⁵. И так, разорив волости с обеих сторон, с огромными добычами воротились в Пруссию. Взаимные грабежи. Литовские князья Ольгерд, Кейстут и Свердерко (может быть, Свидригайло) ²⁸⁶ тоже сразу же вторглись в Пруссию со своими и вспомогательными войсками, разделившись натрое: Ольгерд в повят Велау (Welowski), Кейстут в Каплахенскую (Kaplahenska) ²⁸⁷ землю, Свидригайло в Инстербургские волости. И, распустив по сторонам загоны, огнем и мечом разоряли и опустошали. Инстербург сожжен. Изрубив девятьсот немцев ²⁸⁸, взяли и сожгли замок Инстербург. И без всякого отпора, с большим прибытком людей, имущества и скота воротились в Литву.

В том же 1376 году старая венгерская королева Елизавета (Elizabeta) Локетковна снова приехала из Венгрии через Судеты (Sadecz) на польское губернаторство в Польшу, где к ней выехали паны и шляхта Краковской и Сандомирской земель. А когда приехала в Бохню, польские паны поведали ей, что литовские князья со всеми своими силами собираются воевать королевство Польское. А она им с плохого разума не нашла ответить ничего лучшего, чем чтобы поменьше об этом заботились и спали бы спокойно, «поскольку (говорит) мой сын, король Людовик, так могуч и имеет такие длинные руки, что одно лишь имя его должно повергать в дрожь не только грубых лесных литовцев, но и все прочие соседние народы». Мех(овский). Quoniam filius suus tam longam validamque haberet manum etc. (Ибо мой сын обладает такой длинной сильной рукой, и т.п.).

А в это самое время, как пишут Длугош, Меховский (кн. 4, гл. 30, стр. 25), Кромер (кн. 13) и другие, литовские войска, собранные из Руси, из Литвы и из Жмуди, со своими князьями: с Кейстутом, с Ягелло и с Витольтом, из Трок, из Вильно и из Гродно без промедления вторглись в Польшу. Кейстут [двинулся] в Польшу из Трок, Ягелло с отцом Ольгердом из Вильно, Витольт из Гродно. А также Любарт Федор ²⁸⁹, князь Волынский, из Луцка и Владимира и Юрий Наримунтович из Белза с волынцами и руссаками через великие пустоши пришли в Люблинскую землю, там объединили все свои силы, потом, построившись в разные загоны, двинулись из Люблинской через Сандомирскую землю и второго ноября или месяца листопада дошли до реки Сан на Подгорье. Литовцы [дошли] до Сана на Подгорье. И там все польские края, лежавшие между реками Саном и Вислой, повоевали вдоль и поперек до самого Тарнова, а с другой стороны далеко за Сандомир. И в этой войне проявили столь большую прыть, что превеликое множество беспечных людей и шляхты, а также богачей брали и вязали прямо в домах, а других, не убежавших вовремя, хватали по разным дорогам и полям. Кром[ер]. Ita ut per multi de nobilioribus quoque et locupletioribus, vel in fuga vel in domibus suis incauti a barbaris opprimentur etc. (И так многие знатные и богатые были схвачены варварами либо во время бегства, либо, беспечные, прямо в своих домах). Поэтому у непоберегшихся жителей этих краев они набрали огромной добычи и сокровищ, [захваченных] вместе с ними самими. Петраш с женой убегает подобно Энею из троянского пожара. Петраш, племянник гнезненского архиепископа Януша, схватив жену с только что рожденным ребенком, еще некрещеным, вскочив на коня, едва [успел] с женой и этим ребенком убежать через Вислу из окруженного неприятелем Баранова. Перепуганная графиня из Тарнова. Графиня из Тарнова, вдова графа Михала, вислицкого каштеляна, с большой пышностью ехавшая к королеве, увидев за собой литовцев, едва избежала литовских рук, усердными слугами переправленная в челне через Вислу. А возы с имуществом, рыдваны и перины (kolebki), а также коней со всем снаряжением и поклажей оставили на разграбление литовцам ²⁹⁰. Потом литовцы пустили загоны к Вислице, в девяти милях от Кракова, а некоторые из них были всего в нескольких милях от Кракова и вернулись, отягощенные большой добычей. Литовцы грабят около Вислицы. А венгерская королева Эльжбета (Helzbieta), смеясь и забавляясь печалью и жалобными нареканиями из-за литовского разорения, в воскресенье после Святого Миколая (8 декабря) устроила в Краковском замке танцы с различной музыкой и дорогостоящими развлечениями. И старая баба, которой было уже восемьдесят лет, танцевала [в то время], когда надо было как следует думать об обороне. Королева, баба 80 лет, устраивала развлечения.

Литовцы 10 недель без отпора разоряют Польшу. А литовцы, не [встречая] отпора, тоже танцевали в Польше целых десять недель и через Радомскую и Сандомирскую земли гнали назад в Литву добычу: табуны и стада, пленников и великое множество различного добра. Священников, стариков и малых деток, которые не годились для работ и уставали в дальней дороге, рубили (siekli) и умерщвляли; церкви грабили и жгли, разрушая вокруг все, что им попадалось. И так и ушли в Литву в целости, но Жмудь нашли повоеванной крестоносцами и шесть повятов разоренными.

Ибо в 1376 году прусский магистр Винрих, узнав, что литовцы в это время вторглись в Польшу, улучил момент и со своим рыцарством вторгся в Жмудь, где без какого-либо отпора огнем и мечом повоевал шесть повятов с замками, а именно: Медники, Эрайголу, Арвистен, Розейн (дожно быть, Россиены), Гесов и Пастов. Медники — где ныне Ворни (Варнияй), Арвистен — ныне неизвестен, Гессов и Пастов (Гайжува и Пастува) — ныне и эти неизвестны ²⁹¹. Потом осадил замок Ковно и мощно добывал его, но когда при штурме ²⁹² потерял много знатных орденских шляхтичей, то, не добыв замка, отошел в Пруссию. А разорять Литву отправил маршала с десятью тысячами вооруженных рыцарей, который, повоевав лежащие над Неманом волости ²⁹³, с большой прибылью людей и добычей вернулся в Пруссию. Прусский маршал разоряет Литву над Неманом.

Что вышло из-за своеволия венгров в Кракове. В том же 1376 году, как только литовцы вышли из Польши, старая баба королева Эльжбета, эти заботы утешая доброй выпивкой (on frasunek przez dobry trunek), то и дело устраивала в Краковском замке различные игры, нимало не смущаясь жестоким разорением своей отчизны, и ей в доме одну за другой придумывали новые забавы. А если кто-нибудь вез в город сено и овес — либо на продажу, либо на свои нужды — венгры, которые приехали с королевой, всегда своевольно забирали его силой, и другие вещи отбирали у перекупщиков на краковском рынке. Этого насилия не стерпел один польский шляхтич, Пржедборж из Бржезя, и, когда ему в Краков везли сено, поставил своих слуг перед своим домом у Страдомских ворот. А когда венгры, как они привыкли, эти возы с сеном стали забирать силой, слуги им этого не позволили, и обе строны повздорили. Королева, видя это из замка, послала краковского старосту Яська Кмиту, чтобы он усмирил и успокоил эту заварушку (zwade). Краковский староста Кмита убит. И когда он ехал на коне сквозь большие толпы людей, то был подстрелен одним венгром стрелой в шею, тут же упал с коня и умер. И сразу сбежались и отовсюду собрались его друзья, движимые возмущением и жалостью, и начали бить, рубить и убивать венгров. 160 убитых венгров. И не только тех, которые были повинны в этом насилии, но и других выволакивали из постоялых дворов (z gospod), сдирая с них одежды и серебряные позументы (passow), которые в то время носили, и убивали, даже высокородных шляхтичей не щадя ²⁹⁴. В тот день было убито сто и шестьдесят венгров; в живых остались только те, которые смогли убежать в замок. После этого Краковский замок три дня стоял запертый, осажденный вооруженными рыцарями Кмитов. Это было, как пишут Меховский, Длугош, Кромер и из него Герборт, в 1376 году, а Ваповский и Бельский в 1377, что вернее, ибо после 1376 года, в ноябре и декабре (in Novembre et Desembre) которого литовцы разоряли Польшу, наступил новый 1377 год. И ныне, выходя из Краковского замка и направляясь в город, по левую руку мы видим намалеванный портрет этого Кмиты. Убитых венгров похоронили в костеле Святого Франциска, в одной часовне, которая и ныне зовется Венгерской. Королева, удрученная этим происшествием, уехала в Венгрию, в утешение скорби по убитому отцу дав Петру Кмите Лещицкое староство.

Два папы сразу. В том же 1376 году, по смерти Григория Одиннадцатого, папы, который повторно перенес папский престол в Рим из города Авиньона во Франции ²⁹⁵, где к великому упадку христианства он пребывал в течение 70 лет, снова возникли бедственные раздоры из-за папства. Ибо итальянцы избрали папой Урбана Шестого, который жил в Риме и которого признали итальянская, немецкая, венгерская и польская земли; французы же выбрали себе другого папу, жившего в столице Авиньоне, которого назвали Климентом Седьмым и которого признали Франция, Испания и Англия. И так эти два папы проклинали и преследовали друг друга к великому упадку всего христианства. Ян Гус и Иероним сожжены. Потом, через два года после этого разрыва, то есть в 1378 году, против отпущений и иных папских проступков в чешской столице Праге начал открыто высказываться Ян Гус, и по этой причине преследование монахов и духовенства в Чехии переросло в гражданскую войну. Эти заблуждения по поводу папской столицы продолжались тридцать девять лет, до собора в Констанце, на котором в 1414 году были сожжены чешские проповедники Ян Гус и Иероним ²⁹⁶. Трое пап свергнуты. Трое пап: Иоанн 23, Григорий и Бенедикт ²⁹⁷ были свергнуты с папских престолов, на которые они упорно взбирались, на их место был избран папой Оттон Колонна (Columna), который был назван Мартин Пятый, а первые три названных папы сразу бежали. Один из них, Иоанн 23, жил в Италии, в Болонье, ибо Рим в то время захватили венгры. Венгры завладели Римом. Григорий жил во Франции, в Арминьи (Ariminie), ибо папский дворец в Авиньоне сгорел. А Бенедикт жил в Испании, и все они, как рассказывают, живя среди разных народов, распутно развязывали между ними различные раздоры и распри.

Поход Людовика на Литву. Году же в Господнем 1377 Людовик, король венгерский и польский, желая отомстить литовцам за жестокое разорение своего польского королевства, собрал венгерские войска, объявил посполитое рушение по всей Польше и сам из Венгрии прибыл в Польшу через Санокские горы прямо к Сандомиру. Там к нему прибыло рыцарство из Краковской и Сандомирской земли и других польских повятов, над которыми он поставил гетманом Седзивоя (Sandiwoja) из Шубина. Поляки захватили русские замки. И послал их добывать замок Холм (Chelmskiego), который поляки захватили у русских за короткое время. А сам Людовик с венграми двинулся к Белзу, и при нем краковяне с сандомирцами ²⁹⁸. А другие поляки после взятия у литовцев замков Холма (Chelmienskim), Грабовца, Городла и Севолоса (Sewolosa) ²⁹⁹ с гетманом Седзивоем (Sendziwojem) присоединились к расположившемуся под Белзом Людовику. Миротворец Кейстут, хитрый, как Уллис. И там в роли миротворца с противником выступил Кейстут, князь Литовский. Он приехал к польскому и венгерскому войску с охранной грамотой Людовика и помирил короля со своим племянником Юрием Наримунтовичем, князем Белзским, на таких условиях: литовцы возвращают пленников, захваченных в Польше, а князь Юрий Белзский сдает королю Белзский замок. Соглашение литовцев с Людовиком. Но король, ублаготворенный обещаниями и ласковыми словами князя Юрия, не только вернул ему Белз, но еще и придал ему замок Любачев, взяв с него клятву в верности, а сверх того в Бохнинской жупе ³⁰⁰ уступил и записал ему сто гривен ежегодной дани. Наримунтовичу к Белзу приданы Любачев и дань с Бохни. И так при посредничестве Кейстута состоялся мир между поляками и литовцами, а Холмская и Белзская земля остались при Литве. В этом им помогло, как пишет Кромер в кн. 13, несогласие (zatargnienie) между венграми и поляками из-за ранения в лицо Петра Шафранца, которому король в награду сразу дал замок Пешкова скала, с которым Шафранцы и ныне пишутся, и (опасаясь еще горших ссор) распустил венгерские и польские войска, которые собрал было [для похода] на Литву. Одних Топорчиков, главой которых в Польше [являются] графы Тенчинские (Teczynscy) ³⁰¹, было в то время семь хоругвей. Бонфиний пишет, что литовские князья, чьи имена он не называет, потом два раза совершали набеги на русские земли, [бывшие] под венграми, ибо король Людовик, желая оторвать русские земли от Польши и присоединить к Венгрии, раздал было венгерским панам много русских замков. Архиепископ Агриенский Эмерих, Дьердь Зюдери, Бебек и Заполия взяли польские имения на Руси. Особенно Агриенскому (Agrienskiemu) епископу Эмериху ³⁰², Юргему Зюдерему (Jurgemu Zuderemu) с братьями, Эмериху Бебеку и Яну Заполия, которые со всей [полнотой] власти распоряжались в русских краях именем короля Людовика и в пользу Венгерского королевства, а поляки, отовсюду притесняемые, об этой несносной кривде в то время даже шептать не смели. Бедные поляки из-за Людовика. А король Людовик уехал в Венгрию, оставив князя Владислава Опольского губернатором в Польше.

Львовское архиепископство. Потом Людовик выправил у папы Григория подтверждение на архиепископство Галицкое, епископство Перемышльское и Хелмское, но архиепископский престол (stolec), как кажется Кромеру, потом был перенесен во Львов ³⁰³, а епископство Львовское — в Каменец Подольский, так что в Галиче остался один русский владыка. Луцкое епископство. А польский король Ягелло потом перенес епископскую столицу из Владимира в Луцк, как о том будет ниже.

Турки впервые [вторгаются] в христианские земли в Европе. В том же 1377 году Амурат (Мурад) Первый этого имени, третий турецкий король, внук Оттомана и сын Орхана, сильно встревожил венецианские и генуэзские княжества в Греции. До этого в 1363 году он был призван на помощь одним не настоящим греческим императором Кантакузиным против [Иоанна] Палеолога, истинного наследника Константинопольской империи. И, переправившись из Азии через Геллеспонтское море на генуэзских кораблях у Галлиполи, вместо помощи завладел очень многими греческими городами. Потом Болгарских, Сербских, Боснийских и Албанских князей жестоко поразил и земли их позабирал, а других заставил платить дань. Адрианополь взят. Завладев большим городом Адрианополем во Фракии, основал в нем свою столицу. И такой страх нагнал на итальянцев, что папа, боясь за Рим, повсюду искал помощи и в Польшу прислал легата, епископа Майорки (Majoricenskiego), который в 1376 году, созвав синод в Униеве, выманил у епископов и другого духовенства подать, которую папа установил на турецкую войну (не видя литовской [угрозы] дома), по два гроша с каждой гривны. Кроме того, после вроцлавского епископа Предслава, который в то время умер, взял 30 000 золотых червоных, а папа постановил платить себе с того епископства ежегодно по 8 000 золотых червоных, для чего продлил до семи лет священный сбор (sacre), а сам брал доходы там, где ему приглянется. Idem Cureus cittat (Цитата из Куреуса). Папство обсмаковало (zasmakowalo) Вроцлавское епископство.

Амурат Турецкий убит. Турецкий король Амурат, завязав в Мизии битву с сербским деспотом Лазарем, остался на поле боя, пронзенный копьем, однако и деспот Лазарь там же мужественно расстался с жизнью, хотя христиане и одержали победу ³⁰⁴. И ныне еще, как я сам наслушался в Болгарии, босняки и сербы (Racowie) на славянском языке поют об этой битве жалостные песни, смешанные с весельем. Мы же приступим к нашей литовской истории.

Кейстут разоряет Пруссию. В 1377 году жмудский князь Кейстут, который, как говорит Меховский, привык воевать более фортелями и хитростями, нежели силой, возмущенный ущербом, ранее причиненным крестоносцами Литве и Жмуди, через мазовецкие земли провел свои войска в Пруссию, где литовцев никак не ждали. Мех[овский], стр. 250. Dolis magis quam viribus etc. (Более коварством, нежели мужеством). Двадцать девятого сентября [он] огнем и мечом повоевал, разорил и опустошил все края около Дзялдова и Нидборка ³⁰⁵. И, отягощенный большой добычей, пленниками и всяческим добром и продуктами, той же дорогой проследовал в Литву.

Первый поход Витольда в Пруссию. В том же году незадолго до этого Витольт, сын Кейстута, удалой молодец, смелый рукой и сердцем и охочий до войны, в первый раз сам отправился в поход на Пруссию. Мех[овский]. Vitoldus adolescens manu et animo promptus etc. (Витольд, молодец, отважный рукой и духом). После святого Иакова, 26 июля, ³⁰⁶ разорил замок Инстербург и его волости и, распустив загоны, вдоль и поперек жестоко опустошил, разграбил и повоевал до самого Таинова (Tainowa). Вероятно, должно быть до Тапиау, а не до Таинова, в 5 милях от Кёнигсберга ³⁰⁷. Пролив кровь (zajuszywszy sie) и отяготившись захваченной большой добычей, [он] с победой воротился к отцу без потерь в своем войске.

Литовские ловушки для немецкого войска. Прусский магистр Винрих, желая воздать за этот ущерб, с большим войском своих крестоносцев двинулся в русские края, на Подляшье, и несколько дней стоял под Бельском (Bielskiem). Но, не добыв замок, разрушая и сжигая, двинулся до самого Каменца ³⁰⁸, а оттуда распустил загоны, которые жестоко опустошили литовские и жмудские земли. А когда уже возвращался с добычей, там, где должен был идти, литовцы хитро расставили ловушки. Большой лес подготовили (spodcinali) во многих местах: на дорогах выкопали ямы (doly), накрыв их дерном и листвой. Мех[овский], кн. 4, гл. 34. И там побили большую часть немецкого авангарда (przedniejsza wojska), где полегло очень много знатных вождей ³⁰⁹. Иные, бросив добычу, утекали по лесам, другие ушли, отбиваясь. Немцы поражены.

Немцы разоряют Литву. Потом комтур из Рагнеты, другой [комтур] из Бальги и орденский брат Куно Гаденштейн ³¹⁰, каждый со своим отдельным войском, с трех сторон разоряли Литву настолько далеко, насколько могли, и отошли в Пруссию с пленниками.

Литовцы разорили Пруссию. В том же году Ольгерд и Кейстут с большим войском вторглись в Пруссию, разделились натрое и, разоряя, опустошая и обращая в пепел, выжгли, вырубили и разграбили повяты Велау и Инстербург. Велау в 7 милях от Кёнигсберга. Распустили загоны до замка кёнигсбергских каноников Заалау (Salewa) ³¹¹ и, изничтожив всю Саловскую землю огнем и мечом, с огромными толпами пленников, добычей и награбленным воротились в Литву через разоренные инстербургские волости.

Против Жмуди построены два замка. В том же году сам магистр Винрих, с помощью имперских князей и своего ордена собрав большие войска, двинулся в Литву, где на жмудской границе построил два замка: Бартембург (Bartemcurk) и Демпин (Demrin) ³¹², а когда их закончил, отправил с отборным войском маршала Готфрида фон Линдена (z Lindy), который, разорив Литву, вывел множество пленников.

Не ограничившись этим походом, магистр Винрих, когда на помощь ему пришли австрийцы (Rakuszanie), двинулся в Жмудь, где в течение десяти дней разорял два повята: Калтанаренский и Ведулский, выводя в Пруссию огромную добычу. Возможно, были разорены Колтиненский и Видуклейский повяты ³¹³, в которых и ныне запустение. Меховский (кн. 4, гл. 34) называет их Kaltaneuen и Viduke.

Потом в 1378 году прусский маршал Готфрид из Линды, имея двенадцать тысяч отборного войска, вторгся в Литву, которую разорил до самых Трок и до Вильна. Встревоженный его мощью, Кейстут вступил в переговоры и добился того, что маршал, ограничившись взятой к тому времени добычей и далее не разоряя, повернул назад. Немцы вернулись от самых Трок и от Вильна.

Рагнитский комтур разоряет Жмудь. Сразу после него комтур из Рагнеты брат Куно фон Хаттенштейн с новым войском вторгшись в Жмудь и в Литву в день святого Иоанна Крестителя (24 июня), разорил повяты Лабунава (Labiow), Приенай (Prewanskie), Аристава (Arwiskie), Пастеревис (Pasterinskie), Эрайгола, Пернарава (Pernareiskie) и со множеством награбленного (lupow) отступил в Рагнету. Мех[овский] на стр. 260 называет эти повяты так: Przewan, Labiow, Arwisch, Pasterin, Erogien и Pernarej ³¹⁴.

А когда на помощь ордену снова прибыли свежие рыцари из Германии, тут же прусский маршал Готфрид фон Линден обрушил на Литву третий поход, имея в своем войске всех комтуров. Miech. Habens in suo commitatu omnes Commendatores ³¹⁵. Это должно быть большое немецкое войско ³¹⁶. И так за пять ночлегов, истребляя (psujac), что можно, мечом и огнем, подступил к Вильно. Там князь Кейстут, который в то время жил в Вильно, заключив с немцами перемирие на один день, просил их воздержаться от сожжения города Вильно, что ему прусский маршал и пообещал. Но половину города немцы все же спалили, а вторую половину мещане едва оборонили. Как только [одно]дневное перемирие кончилось, немцы начали штурм виленских замков. Но когда маршал понял, что не сможет их взять, ибо литовцы мужественно защищались, [он] снял осаду и отступил с войском в Пруссию. Литовцы отстояли половину города Вильно и замки.

Витольт перехитрил немцев. А в это время Витольт, сын Кейстута, с пятью сотнями литовских казаков, опередив немецкое войско, запасы продовольствия, которые крестоносцы оставили для своего возвращения и спрятали в лесах и пустынях, захватил и забрал, а остаток уничтожил (popsowal). И когда немцы пришли на это место и не нашли продуктов, то в течение шести дней терпели жестокий голод, так что много их, уставших, поумирало по дорогам ³¹⁷. А литовцы с Витольтом постоянно донимали их из закутков (katow) в тесных местах.

В том же году месяца ноября 29 дня Карл Четвертый, император и чешский король, умер и похоронен в Праге. А на его месте империей и королевством Чешским с 1378 года правил сын Вацлав, во времена которого у чехов в Праге начал проповедовать Ян Гус.

Изобретение пушек. В том же году, чего не cледует замалчивать, один немец выдумал у венецианцев (Wenetow) огромный и ужасный огнестрел (strzelbe), который народ называет пушкой (dzialem), отлитый из бронзы либо из меди и [предназначенный] для истребления многих годных людей. А до этого немцы изобрели еще и ружье (rusnice), и из этого огнестрела, как выше поведано, ранее был убит Гедимин, великий князь Литовский, отец Ольгерда и Кейстута, дед Ягелло и Витольта ³¹⁸. Corn. Agrip. De verbo Dei in vanit. Scien. c. 160 ³¹⁹. Однако Корнелий Агриппа в книге «О тщете наук», а также Волатеран и другие стремятся убедить в том, что огненная стрельба из ружей была в употреблении с давних веков, что видно и из этих стихов Вергилия, где говорится:

Видела, как Салмоней несет жестокую кару,
Тот, кто громам подражал и Юпитера молниям жгучим ³²⁰.

Вергилий. Энеида, [книга] 6.

Уделы трех мазовецких князей. Мазовецкий князь Земовит, сын Тройдена, умер в 1381 году, оставив трех сыновей: Януша, чьим уделом была Варшава, Земовита, который владел Плоцком, и Генриха, который был пробстом (proboszczem) лещицким, а потом пробстом и епископом плоцким, и, будучи [епископом], женился на cестре Витовта Ринголе (Ringola), как о том будет ниже.

Умер прусский магистр Винрих Книпроде. В том же году в Мальборке умер прусский великий магистр Винрих или Генрих Книпроде, жесточайший из всех крестоносцев гонитель и разоритель литовский и жмудский, а на его место двадцатым магистром был избран Конрад Цольнер, утвержденный императором Вацлавом и папой Урбаном Шестым. Конрад Цольнер, 20 прусский магистр ³²¹.

Ольгерд умер. Cогласно Меховскому, в том же 1381 году променял жизнь на смерть бывший в преклонных летах (w zeszlej starosci) Ольгерд Гедиминович ³²². Храбро отражая столь частые и жестокие прусские набеги, мужеством и отвагой он сравнялся с Ганнибалом Карфагенским, со Сципионом и Дентатом ³²³ Римскими, с Сирофанесом ³²⁴ Египетским, с Пирром Эпирским, Югуртой и Юбой Мавританским и с другими славными Троянскими, Греческими, Фиванскими (Tebanskimi) и Лакедемонскими князьями и королями. И хотя был языческим монархом и изводил христиан частыми войнами, однако в той же мере вместо обвинений и порицаний достоин короны вечной славы среди тех рыцарей, которых за их величайшую отвагу зовут Героями.

Ибо упорная защита отчизны и военное дело мало относятся к вере, и если какой-то народ, рожденный от языческих предков, чтит каких-то богов, то будет хранить [эту веру] до самой смерти. Поэтому и Ольгерд так, как в те времена потребовали отчизна и народное дело (pospolita rzecz), от всей души (chetliwie) заботился и о расширении государства и о защите идолопоклонства отцов.

Сына Ягелло (Jagela), которого любил больше всех, он назначил на Великое княжение Литовское после своей смерти. И хотя отважный (dzielne) жмудский князь Кейстут мог бы завладеть княжением после Ольгерда, но, верный своей клятве и братской любви, он уступил племяннику Ягелло отцовский престол, хотя тот потом и отплатил ему злом, как об этом узнаешь ниже.

О сыновьях Ольгерда и Кейстута и их уделах

Первая жена Ольгерда. Ольгерд еще при жизни своего отца Гедимина первый раз женился на Ульяне, единственной дочке витебского князя, с которой получил Витебск, и имел с ней шесть сыновей, окрещенных в русскую или греческую веру. Слуцкие князья. Первый и старший был назван Владимиром, который получил в удел Киевское княжество и породил сына Александра, по-русски Олелька, который заложил Слуцк и размножил род сиятельных князей Слуцких и славную фамилию Олельковичей. Иван Жедивид. Второй [был] Иван Жедивид (Zedziewit), владевший Подольской землей. Лингвин Мстиславский. Третий — князь Семен Лингвений (Lingwieniej), этот имел удел в Мстиславле. Эти ушли в Москву ³²⁵. Четвертый — Вигунт Андрей, уделом которого был Трубчевск, а потом, когда Ягелло уехал на коронацию в Краков, с помощью прусских крестоносцев добыл Полоцк и Лукомль. Потом был разбит и захвачен Витольдом и отправлен в тюрьму в Хенцин (Сhecin) ³²⁶, где сидел три года, как о том будет ниже. Князья Чарторыйские. Пятый — Константин, его уделы Чернигов Северский и Чарторыйск, из которого князья Чарторыйские. Князья Сангушки. Шестой — Федор Сангушко, от которого род князей Коссерских и ковельских Сангушков.

Ягелло. А когда княгиня Ульяна умерла, Ольгерд взял у тверского князя другую жену по имени Мария, с которой сначала имел [сына] Ягелло, который потом, став польским королем, был перекрещен (przechrzczecon) во Владислава. Скиргайло. Вторым [сыном был] Скиргайло, которого [крестили] Казимиром. Свидригайло. Третий — Свидригайло, которого [крестили] Болеславом. Корибут. Князья Вишневецкие и Збаражские. Четвертым [был] Корибут, при крещении названный Дмитрием, от которого идет род Збаражских и Вишневецких. Князья Корецкие. Пятый — Дмитр (Dimitr), от которого славные и мужественные князья Корецкие. Вигунт Александр. Шестой — Вигунт, который сначала был окрещен в русскую веру и назван Василием, а потом, когда перекрестился в римскую веру, был поименован Александром. Он имел удел также в некоторых Северских замках, а в Литве к тому же владел Керновым. А потом Ягелло, став польским королем, того Вигунта или Александра жаловал более других братьев, ибо тот отличался в рыцарских и всех прочих делах, дал ему во владение Быдгощ и Иновроцлав и другие доходы в Польше. Но потом он был отравлен по наущению Витольта, как узнаешь ниже из надежных источников.

Кромер (кн. 14) и Бельский (кн. 3) в своих книгах о польском королевстве упоминают лишь одну жену Ольгерда, дочь русского князя Тверского, и именно от нее, говорят, он и имел двенадцать сыновей: Ягелло, Скиргелло, Свидригелло, Бориса, Корибута, Вигунда, Коригелло, Наримунта, Лингвена (Languina), Любарта, Андрея и Бутавта (Butawa) ³²⁷.

Сравнение Летописцев с польскими хрониками. Но в старинных русских и литовских Летописцах, пятнадцать их сравнивая для выяснения правды, я узнал, что у Ольгерда было две жены, и обе русские. Первая — витебская княгиня Ульяна (Uljane), с которой он имел вышеупомянутых сыновей и чей портрет, написанный в старинной манере (po staroswiecku malowany), я своими глазами видел вместе с ольгердовым мечом в 1573 году в старинной деревянной церкви верхнего замка Витебска, в каменной нижней части стены (na podmurzu). Замок Витебск, в котором я был на военной службе (sluzyl zolnierska) три года. Этот замок и башню выстроила из камня та самая княгиня в отсутствие Ольгерда, когда он был на прусской войне, а также дворец Нижнего замка, ныне сломанный, и [там] стоит только одна его стена с разрушенными сводами. Тот же самый Кромер на той же странице выше того свидетельства пишет: Obvenerat etiam Olgerdo in Russia Witebscensis Dominatus cum uniсam ducis ejus orae filiam uxorem accepisset etc. (Ольгерд на Руси стал господином Витебска, получив его от здешнего князя, на чьей дочери женился).

А тот же Бельский, кратко упоминая о роде Ягелло, вопреки себе пишет, что Ольгерду досталось Крево, но по жене взял Витебск и т. д. О том же свидетельствует и Меховский (кн. 4, гл. 36, стр. 265). Olgerdo (obvenit) Creva cui Dux Russiae de Witebsko unica, quam reliquerat filia, in matrimonium trdita, Ducatus quoque sui successionem tradiderat etc. (Ольгерд, [получивший] Крево, увеличил [свои владения] женившись на дочери русского князя Витебска, по традиции передавшего ему княжество как преемнику). Но эти слова — самое ясное тому доказательство, и дальнейших игр не потребуется, так как при выяснении истинной правды один этот пример подтверждает правдивость Летописцев Русских.

Сыновья и дочери Кейстута. Кейстут же от единственной жены ³²⁸, жмудинки Бируты Палангенской, имел шестерых сыновей: Витольта, Патрика, Товтивила (Totiwila), Сигизмунда (Sigisda) или Зигмунта, Войдата, и двух дочерей ³²⁹: Рингайле (Ringale), которая была выдана замуж за жестокого мазовецкого князя, и другую, Дануту или Анну, которую взял в жены Януш, князь Мазовецкий, и к которой приходили ее отец Кейстут, убегая из Мальборка, а также брат Витольт, [убегая] из Кревского заключения. Патрик имел удел ³³⁰: Брянск, Сураж (Zuracz) и Струмень (Stramele). Он участвовал в великой войне с прусскими крестоносцами и был убит татарами в 1398 году. Войдат [вместе] с тридцатью панами был захвачен крестоносцами, когда те взяли Ковно. Товтивил убит из орудия (dziala), когда вместе с братом Витольтом штурмовал виленский Верхний замок, о чем Кромер [пишет] в кн. 15. А Зигмунт, имея первый удел в Стародубе, потом стал великим князем Литовским и зарезан в Троках.

А так как Ольгерд и Кейстут до самой смерти всегда любили [друг друга] искреннее и вернее (szczerze i uprzejmie), чем других братьев, так же было и с их сыновьями ³³¹ Ягеллой и Витовтом (Witoltem). И хотя в середине их любви был разрыв, однако их первоначальное братство подтвердилось и впоследствии. Ягеллу Ольгерд любил больше других сыновей и с согласия брата Кейстута назначил его на великое княжение Литовское после своей смерти. Кейстут тоже любил Витольта не так, как (mimo) других сыновей. Тот унаследовал привычки своего отца, а также его внешность, стать, рыцарскую удаль, стремительность, отвагу в сердце и в руках (как в нескольких местах описывает его Меховский), что особенно выражалось в живости его приветливого ³³² характера. И здесь, милый читатель, пусть будет конец книги [двенадцатой].

Комментарии

1. Альбрехт Радзивилл (1558-1592) герба Трубы — князь на Несвижах и Олице, третий сын великого канцлера литовского Миколая Радзивилла Черного и Эльжбеты Шидловецкой. Учился в Лейпцигском университете (1570-1573) и в Риме (1575-1576). Уже в 16 лет (1574) перешел из кальвинизма в католичество. Во время Ливонской войны участвовал во взятии Полоцка, за что получил должность надворного маршалка литовского (1579). Впоследствии великий маршалок литовский (1586) и первый ординат Клецкий (1586), староста Ковенский (1579) и Брацлавский. 12 января 1586 года в Митаве женился на 19-летней Анне, младшей дочери Готхарда Кетлера, первого герцога Курляндии.

2. Смотри примечание 158 к книге пятой.

3. У историков нет каких-либо подтверждений того, что Явнут был самым младшим из сыновей Гедимина. По порядку их перечисления младшим был Любарт (1304), Явнут же родился около 1298 года, между Ольгердом (1296) и Кейстутом (до 1300). В Orgio Regis Явнут прямо назван четвертым (quartus) сыном Гедимина. Нет полной уверенности и в том, что его сделали великим князем, зато все согласны, что он получил в удел Вильно. Так что последующие события были для Явнута лишением скорее удела, чем титула великого князя, которым он, возможно, никогда и не обладал. См.: Wolff J. Rod Gedimina. Krakow, 1886. Стр. 8, 33.

4. Astutas — по-латыни хитрец.

5. Дата 22 ноября встречается только у Стрыйковского, ее нет ни в летописях, ни у Длугоша. Если она верна, то это 22 ноября 1344 года, так как 25 сентября 1345 года Явнут находился уже в Москве, где принял православное крещение и имя Иван. Литовские историки считают, что Кейстут захватил Вильно в начале 1345 года. См.: Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. Т. 1. М., 2005. Стр. 125.

6. В Вильнюсе было два замка. Верхний находился на вершине горы Гедимина, которая вместе с уцелевшей замковой башней давно превратилась в своего рода символ Вильнюса. Нижний, называвшийся также Кривым, находился под горой. От Кривого замка в настоящее время даже развалин не осталось, но на части фундамента его стены возведена колокольня Кафедрального собора.

7. Ныне принято написание Явнут или Евнут. Стрыйковский пишет Явнута, однако когда это слово он начинает склонять, получается все-таки Явнут.

8. Слово gielku, вероятно, произведено от литовского слова gilti — жалить, сильно болеть. Смысл этого выражения можно истолковать так, что обитатели замка попали как бы в осиный рой.

9. В «Хронике Быховца» сказано, что Явнут убежал на Турью гору, а в Orgio Regis написано, что он пытался бежать в Крево. См.: Хроника Быховца. М., 1966. Стр. 55; ПСРЛ, том 35. М., 1980. Стр. 115.

10. Литовское слово selinti означает красться, подкрадываться.

11. Артобазаном брата Ксеркса называет не Юстин, а Геродот. Юстин (или Помпей Трог) зовет его Ариаменесом. См.: Геродот. История. Л., 1972. Стр. 313, 314; Юстин Марк Юниан. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». СПб, 2005. Кн. II, гл. 10.

12. Город Заславль (летописный Изяславль) находится в 12 км от Минска на реке Свислочь при ее впадении в Заславское водохранилище.

13. Воеводич — сын воеводы, в данном случае виленского воеводы (1542-1549) Яна Юрьевича Глебовича. О Яне Яновиче Глебовиче смотри примечание 147 к книге шестой.

14. О Давиде Игоревиче, основателе Давид-Городка, и о русских князьях Заславских наш автор пишет в конце главы 7 книги пятой. Отметим, что к этому же самому роду принадлежали князья Острожские.

15. Христианское имя Любарта было Дмитрий. Федором звали одного из братьев Гедимина, а также сына Ольгерда, сына Кориата и сына самого Любарта.

16. Река Дрисса (Дрыса) — правый приток Западной Двины, впадающий в нее между Полоцком и Даугавпилсом.

17. В этой части Хроники к ее известиям следует подходить с особой осторожностью. Здесь сбита хронология, перепутаны место и время действия, а также имена. А самое главное, что почти все эти известия не находят подтверждения в орденских документах, не говоря уже о летописях. В 1345 году действительно состоялся крупный литовский набег на Ливонию, однако литовский набег на Пруссию в эти годы был только один. В 1347 году Кейстут захватил и сжег замок Велау, при этом литовцы обошли и не тронули более мощный замок Инстербург. В том же 1347 году комтурство Инстербург понизили в статусе, превратив его в попечительство или пфлегерство. Историки знают по именам всего лишь двух комтуров Инстербурга; в 1343-1346 годах эту должность занимал Экхард Куллинг. См.: Бахтин А.П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 62, 168.

18. На первый взгляд может показаться, что «Саская земля» — это Саксония. Но Саксония здесь вряд ли подходит, скорее, речь идет о прусской земле Сасинов, упомянутой в грамоте чешского короля Отакара II Пржемысла (1267). Дусбург пишет о замке Сассовия. См.: Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. М., 1997. Стр. 126, 271.

19. Смотри примечания 80 и 84 к книге одиннадцатой.

20. Винцентий из Шамотул (ум. 1332) — великопольский староста. Польские рочники называют его изменником, обвиняя в союзе с Тевтонским орденом, чьи войска он якобы провел в Куявию. Но вся эта история довольно темная, а роль Винцентия в этих событиях совершенно не ясна и очень неоднозначна. Напомним, что великопольский староста сыграл видную роль в польской победе под Пловцами (1331). Документы подтверждают связи Винцентия с Бранденбургом, но не с орденом.

21. В 1325 году сын Локетка женился на дочери Гедимина, о чем наш автор довольно подробно рассказывает в главе шестой книги одиннадцатой. Локетек умер в 1333 году, то есть намного раньше Гедимина.

22. Речь идет об орденско-польской войне 1327-1332 годов, в ходе которой Тевтонский орден значительно расширил свои владения, захватил Куявию и окончательно укрепился в Пруссии и в Добжиньской земле. См.: Nowak T. Znaczenie budowli obronnych w Wielkopolsce, Kujawach, ziemiach Dobrzynskiej, Leczyckiej i Sieradzkiej w dzialaniach wojennich w XIV w. AUL, 36, Lodz, 1989.

23. Дитрих фон Альтенбург умер в том же году, что и Гедимин (1341). Смотри примечание 78 к книге одиннадцатой.

24. Вся путаница с датами здесь возникает из-за того, что Стрыйковский, следуя ошибочной хронологии Длугоша, упорно пытается совместить события, происходившие в 1329-1331 годах в орденской Пруссии и в Польше, с событиями, происходившими в Литве в 1345-1348 годах. Но за разделявшие их 15 лет ситуация во всех трех государствах очень сильно изменилась.

25. Людвиг IV Виттельсбах (1314-1347) был по порядку тридцать четвертым императором Священной Римской империи, считая первым Карла Великого.

26. Понтификат папы Иоанна XXII: 1316-1334 гг.

27. Если первым великим магистром Тевтонского ордена считать Германа фон Зальца (а он не был первым), то Дитрих фон Альтенбург (1335-1341) и впрямь оказывается шестнадцатым. До того, как стать магистром, он не раз выступал в качестве заместителя своих предшественников, то есть исполнял обязанности вице-магистра.

28. В интересующий нас период московскими князьями были Иван Калита (1325-1341) и его сын Симеон Гордый (1341-1353). Имя Дмитрий среди московских князей носили лишь Дмитрий Иванович Донской (1359-1389) и Дмитрий Юрьевич Шемяка (1446-1447). Слово Semieczcyc у нашего автора почти точно соответствует написанию Герберштейна (Semeczitz). См.: Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., МГУ, 1988. Стр. 65.

29. В издании 1846 года напечатано 6365, но в издании 1582 года дата ясно различима: 6865.

30. Мамай был женат на дочери Бердибека. Герберштейн, а за ним и Стрыйковский, приводят не только правильные имена татарских ханов, но и верные даты. См.: Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., МГУ, 1988. Стр. 166.

31. Среди тверский князей не было никакого Семена Ивановича. Стрыйковский имеет в виду московского князя Симеона Ивановича Гордого (1340-1353), сына Ивана Калиты и дядю Дмитрия Донского. Нашего автора ввел в заблуждение Герберштейн, который неточно изложил одно из известий Ермолинской летописи. Был также спор и о Тверском княжении. Когда герцог Симеон Иванович попросил его у татарского царя Джанибека, тот потребовал с него дани. См.: Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., МГУ, 1988. Стр. 64.

32. Примечание Стрыйковского на полях: Царевичи Кутлубай, Качибей-Гирей и Димейтер.

33. Примечание Стрыйковского на полях: Столкновение литовцев с татарами.

34. Примечание Стрыйковского на полях: Новогрудская шляхта с Кориатовичами.

35. Примечание Стрыйковского на полях: Хаджибейское (Kacibejskie) озеро, из которого соль берут. Имеется в виду Хаджибейский лиман под Одессой.

36. Примечание Стрыйковского на полях: Татары поражены литовцами и три царя убиты. Упоминания об этом есть в Хронике Быховца и в Рогожском летописце. См.: ПСРЛ, том 15, вып.1. М., 1965. Стр. 75.

37. Рассказ Стрыйковского о битве у Синих Вод — единственное подробное описание сражения, о котором историки говорят, что до сих пор точно не установлено ни время битвы, ни ее место, ни то, была ли она вообще. Отдельные исследователи полагают, что битва была на реке Синюхе близ нынешнего села Торговица Кировоградской области в сентябре 1362 года. См.: Ю.Сорока. Битва при Синих Водах. Харьков, 2010.

38. Здесь можно видеть памятники, от которых ныне сохранились развалины, подземелья, гроты, мраморные плиты и остатки мощных стен. Это давно покинутое, но весьма удобное для обитания место называется ныне Торговица. См.: Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М., 1994. Стр. 99.

39. Речь идет о подольском Звенигороде, находившемся на реке Синюхе (Swina или Szina), от которой, предположительно, произошло и его название Swinigrod. Название Szina voda есть и на карте Бернарда Ваповского (1526).

40. Крепость Облучицу (Oblucice) упоминает и польский посол Анджей Бжицкий, в 1557 году ехавший из Белза в Константинополь. Она располагалась на правом берегу Дуная близ Исакчи. См.: Гедзь Т. Неідентифіковані об'єкти на карті Сарматії Бернарда Ваповського. 2014.

41. См.: Puzyna J. Koriat i Koriatowicze. Ateneum Wilenskie. 1930. R.7, z. 3-4.

42. Первое письменное упоминание о Каменце Подольском относится к 7 января 1374 г., когда князья Юрий и Александр Кориатовичи своей грамотой даровали городу Магдебургское право. Археологи и историки утверждают, что деревянная крепость здесь существовала уже в XII веке, если не ранее.

43. Расстояние между Каменцом и Хотином по прямой около 20 км, а по дороге 25-27 км.

44. Об Анджее Тарановском смотри примечание 309 к книге четвертой.

45. В оригинале авторское описание Каменца Подольского — одно-единственное предложение, длинное и грамматически весьма запутанное. Переводчику пришлось разбить его на шесть или семь более мелких.

46. Олеско — самый старый из сохранившихся замков Львовской области. Он упоминается как часть владений галицко-волынского князя Болеслава-Юрия II Тройденовича (1324-1340). См.: Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси. Сборник материалов и исследований. СПб, 1907.

47. Дойдя до 1362 года (битва у Синих Вод), Стрыйковский упорно продолжает держаться ошибочной хронологии Длугоша и поэтому возвращается на 30 лет назад, уводя нас в 1331 год, когда шла орденско-польская война, результаты которой он излагает в целом верно.

48. Вслед за Длугошем наш автор непомерно преувеличивает масштабы битвы под Пловцами, хотя оговаривается, что на этот счет существуют другие мнения. См.: Piotr Strzyz. Plowce 1331. Warszawa, 2009. Стр. 162-164.

49. Несмотря на ужасные раны Флориана, королевские врачи сумели спасти ему жизнь. Jelita — по-польски кишки, внутренности. К шляхте герба Елита принадлежал, в частности, известный польский писатель Стефан Жеромский.

50. Речь идет о Дмитрии Донском, который стал князем Московским в 1359 году, а великим князем Владимирским в 1363 году. Относительно Семечки или Шемяки смотри примечания 28 и 51.

51. В авторском примечании на полях Стрыйковский так и не указал номер страницы из книги Герберштейна, хотя в издании 1582 года для него было оставлено место. Возможно, наш автор подозревал, что Герберштейн что-то напутал с прозвищем Дмитрия, собирался это проверить, но потом забыл или не успел.

52. Владимир Мономах умер не 10 мая, а 19 мая 1125 (6633) года. Смотри примечание 157 к книге пятой.

53. По оценкам современных историков, вся армия Батыя, с которой он обрушился на Северо-Восточную Русь (1237), не превышала ста тысяч человек, а та армия, с которой он брал Киев (1240) и вторгался в Европу (1241), была, возможно, еще меньше.

54. Юрий — Георгий Всеволодович, великий князь Владимирский, погибший 4 марта 1238 года в бою с татарами на реке Сити. Василий — Василько Константинович, князь Ростовский, в том же бою взятый татарами в плен и вскоре убитый ими за отказ сотрудничать. Стрыйковский здесь и далее почти слово в слово пересказывает Герберштейна. См.: Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., МГУ, 1988. Стр. 64.

55. Дмитрий и Андрей — сыновья Александра Невского, жестоко соперничавшие между собой. См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Калуга, 1993. Том IV, гл. V, стр. 465-471.

56. Дмитрий Михайлович по прозвищу Грозные Очи — великий князь Тверской (1318-1326). Находясь в Орде, 21 ноября 1325 года он собственноручно убил князя Московского и великого князя Владимирского Юрия Даниловича, которого считал главным виновником гибели своего отца Михаила Тверского (1318). За это Дмитрий был казнен татарами, но не сразу, а почти через год, 15 сентября 1326 года. См.: Эккерхард Клюг. Княжество Тверское (1247-1485). Тверь, 1994. Стр. 109-112, 115.

57. Смотри примечание 31.

58. Следуя за Герберштейном, рассказ о Куликовской битве наш автор предваряет известием о битве на Воже, состоявшейся 11 августа 1378 года. Сам Дмитрий участвовал в этом сражении, но фактически русскими войсками командовали Данила Пронский и Тимофей Вельяминов, а татарскими — мурза Бегич. Битву на Воже высоко оценил Карл Маркс: Это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими. См.: Разин Е. А. История военного искусства. Том II. М., 1957. Стр. 268.

59. Так как мы уже знаем, что миля у Стрыйковского составляет около 8 км, можно было бы предположить, что речь идет о пространстве более чем в сто километров, что сопоставимо с расстоянием от Москвы до Твери. Но наш автор списывал у Герберштейна, а тот пользовался известием летописи типа Ермолинской, где говорится о тринадцати верстах. См.: ПСРЛ, т. 23. СПб, 1910. Стр. 125.

60. Напомним, что в 1332 году Дмитрий Донской еще не родился, а Ольгерд не был правителем Литвы, поскольку был жив и здоров его отец Гедимин. Не могло всего этого произойти и после Куликовской битвы (1380), так как Ольгерд умер еще в 1377 году. Московско-литовские войны или литовщины имели место в 1368-1372 гг., о чем сообщают и русские летописи, хотя и без тех подробностей, которые приводит Хроника Быховца. См.: ПСРЛ, том 15, вып.1. Петроград, 1922. Стр. 88-90, 94-95, 103.

61. Этот рассказ, причем довольно подробный, содержится в одной-единственной из дошедших до нас белорусско-литовских летописей — Хронике Быховца. Что касается «Хроники Литовской и Жмойтской», где тоже есть эта тема, то она сама основана на хронике Стрыйковского и не может идти в счет. Судя по пересказам нашего автора, тексты, бывшие в его руках, отнюдь не дословно совпадали с дошедшим до нас списком Хроники Быховца. Впрочем, Стрыйковский не раз подчеркивал, что летописей типа Быховца у него было несколько. И тексты в них не были идентичны, ибо их приходилось сопоставлять и сравнивать. См.: Хроника Быховца. М.,1966. Стр. 58-59; ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 60-62.

62. Посполитым рушением, что с польского буквально переводится как народное движение, поляки называли всеобщую военную мобилизацию шляхты, а также собираемое таким образом ополчение, состоящее из самих шляхтичей, их слуг и выставляемых ими отрядов, численность и вооружение которых определяли чаще всего сами шляхтичи. В Польше посполитое рушение мог созывать только король, причем делал он это довольно редко. Правители Литвы собирали народные ополчения и до Кревской унии (1385), однако у нас нет достоверных сведений о том, насколько литовская система была похожа на польскую, и в чем были различия.

63. Поход Ольгерда на Москву в ноябре 1368 года, действительно, был вызван враждебными действиями Дмитрия Ивановича, но не против Литвы, а против Твери. Тверской князь Михаил Александрович бежал к Ольгерду, женатому на его сестре Ульяне, и тот решил заступиться за свояка и своего союзника. См.: Эккерхард Клюг. Княжество Тверское (1247-1485). Тверь, 1994. Стр. 182, 196; Борисов Н. С. Дмитрий Донской. М., 2014. Стр. 144-150.

64. Кто ехал навстречу ему из Москвы, тех пропускал, а которые тогда ехали в Москву, тех назад заворачивал. Этих подробностей нет ни у Стрыйковского, ни в Хронике Быховца, но они есть в «Хронике Литовской и Жмойтской», составитель которой подчерпнул их из русских летописей. В этой же хронике и тоже на основе русских летописей подробно рассказывается и о Куликовской битве, чего нет у нашего автора и в чем состоит одно из самых главных различий между хроникой Стрыйковского и «Хроникой Литовской и Жмойтской». Особо отметим, что в обеих хрониках известие о Куликовской битве (1380) предшествует рассказу о «литовщине» (1368). См.: ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 45-62.

65. Расстояние от Можайска до Москвы 100-110 км, и в данном случае миля у Стрыйковского составляет около 6 км.

66. В 1367 году было завершено строительство белокаменного московского Кремля, который через год с честью выдержал литовское нападение. См.: Лощиц Ю. Дмитрий Донской. М., 1980. Стр. 102-107.

67. В 1368 году пасха была 9 апреля, а в 1369 году — 1 апреля. А в Рогожском летописце вполне определенно сказано, что Ольгерд подступил к Москве в конце ноября 1368 года. См.: ПСРЛ, том 15, вып.1. Петроград, 1922. Стр. 89.

68. Из дальнейшего текста следует, что Летописцами (по крайней мере, в данном случае) автор именует только так называемые белорусско-литовские летописи, а русские летописи называет Русскими хрониками.

69. Ни дошедшие до нас белорусско-литовские летописи, ни Герберштейн нигде не упоминают ни о Поклонной горе, ни даже о самом походе Ольгерда на Москву. Об этом написано только в Хронике Быховца, и именно этот текст и принято считать первым письменным упоминанием о Поклонной горе. См.: Хроника Быховца. М., 1966. Стр. 58; ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 140. В русских источниках Поклонная гора впервые упоминается в «Новом летописце» при описании событий 1591 года. См.: ПСРЛ, том 14, часть 1. СПб, 1910. Стр. 124, 125. Однако этот текст был составлен уже после прекращения официального русского летописания, в XVII столетии. См.: Вовина-Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. СПб, 2004. Стр. 6, 7. Таким образом, первое упоминание о Поклонной горе в польскоязычных источниках имело место почти на сто лет раньше, чем в русскоязычных.

70. В Хронике Быховца написано прислонил, а составитель «Хроники Литовской и Жмойтской» вслед за Стрыйковским пишет скрушил (то есть сломал). См.: Хроника Быховца. М.,1966. Стр. 59; ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 61.

71. По известиям русских летописей, литовцы простояли у стен Московского кремля три дня и три ночи, после чего двинулись обратно, грабя и разоряя русские земли. Сам Ольгерд в Кремль не въезжал и с Дмитрием не встречался. Ни во время осады, ни после русские не заключали с Литвой никакого мирного договора, ничего литовцам не платили и не делали территориальных уступок. Но в отношении Твери Москве все же пришлось пойти на уступки, к тому же литовцам удалось захватить и удержать Ржеву (1368). См.: ПСРЛ, том 15, вып.1. Петроград, 1922. Стр. 90.

72. В современном польском языке слово жолнёр (zolnierz) означает просто солдат. Из фразы Стрыйковского следует, что так он называл воинов постоянной армии , находящихся на полном государственном обеспечении (в XIV веке таких армий еще не было ни в Польше, ни в Литве), а то и просто наемников.

73. Этими словами в издании 1582 года заканчивается страница 421, но следующая страница имеет номер не 422, а 423. Страницы под номером 422 в этом издании вообще нет. Напомним, что ранее номер 92 использовали дважды, для двух последовательных страниц. Очень похоже, что номер 422 типограф пропустил нарочно, чтобы выправить ранее сбитую общую нумерацию. В издании 1846 года всей этой чехарды, конечно, нет. Смотри примечание 23 к книге четвертой.

74. В Троянской войне принимали участие сразу два Эврипила. Эврипил, сын Эвемона, воевал за ахейцев, был ранен стрелой Париса и излечен Патроклом. Эврипил, сын Телефа, последний предводитель троянцев, пал под стенами города в поединке с Неоптолемом или Пирром, сыном Ахилла. См.: Гомер. Илиада.Л., 1990. Стр. 63 , 215; Гомер. Одиссея. М., 2000. Стр. 132.

75. Пандар, сын Ликаона — союзник троянцев и великий стрелок из лука, ранивший Менелая. Убит Диомедом. См.: Гомер. Илиада. Л., 1990. Стр. 51, 67.

76. Гай Азиний Поллион (76 до н.э. — 4 н.э.) — римский полководец, оратор и историк. В период Гражданских войн был легатом Цезаря и участвовал в битве при Фарсале. Потом поддерживал Антония, но от участия в битве при Акции отказался, заявив Октавиану, что он многим обязан Антонию и «станет добычей победителя». Впоследствии Поллион отошел от политики, занялся литературой и стал покровителем искусств. Написал «Историю Гражданских войн в Риме» в 17 книгах, от которой до нас дошли только фрагменты. Известный оратор, собиратель и ценитель книг, основатель первой в Риме публичной библиотеки. Был патроном и другом Вергилия и Горация, знал Катулла. См.: Корнелий Тацит. Диалоги об ораторах. В кн.: Сочинения в двух томах, том I. Л., 1969. Стр. 397, 400.

77. Стрыйковский хотел сказать, что у древних литовских героев на их родине еще не было своих историков и поэтов, которые воспели бы их подвиги.

78. См.: Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. М., МГУ, 1988. Стр. 83.

79. Расстояние от Москвы до Твери (по дороге) 170 км, и в данном случае одна миля должна составлять 4,7 км.

80. Имеется в виду литовско-польский набег на Бранденбург (1326), во время которого погиб Давыд Городенский. См.: Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. М., 1989. Стр. 185, 186.

81. О Куреусе смотри примечание 112 к книге первой.

82. Из «русских летописцев» о Гаштольде и о католических монахах в Вильно упоминает лишь хроника Быховца, которая не уточняет, что эти монахи были францисканцами. См.: Хроника Быховца. М.,1966. Стр. 58, 59.

83. В 1341 году в Вильнюс прибыли два францисканских монаха: Мартин из Ахд и Ульрих из Одлоховице. Монахов пригласил Гедимин, но те чем-то его разгневали, и он велел их казнить. Францисканцев утопили в реке, а потом тело одного из них все же похоронили в православном монастыре, где в то время пребывала родная сестра литовского владыки. Впервые эта история была рассказана в 1369 году в францисканской «Хронике XXIV генералов». В последующих пересказах она быстро превратилась в легенду о массовом мученичестве, ибо число монахов возросло до 14. Историки относятся к ней серьезно, поскольку подобное известие встречается у немецкого хрониста Иоганна Винтертурского и у чешского хрониста Бенеша Крабицы. Крабица пишет, что Гедимин собирался принять крещение, и тогда литовцы, посовещавшись, отравили князя. Возможно, злополучных монахов обвинили в смерти Гедимина, из-за чего их и предали казни. Ольгерда и Гаштольда к этой истории приписала уже Хроника Быховца, но возможность участия обоих в событиях 1341 г. существует, и ее нельзя исключать. См.: Никжентайтис А.П. Легенда XIV века о мученичестве 14 францисканцев в Вильнюсе и историческая истина. В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1990. Стр. 257-269.

84. У Стрыйковского na piasku nad kaluza Winkra, в Хронике Быховца na peskoch nad Winkrom. Костел Девы Марии — костел Вознесения Пресвятой Девы Марии на улице Траку, один из самых старых храмов Вильнюса.

85. Ванко или Вацлав (1293-1336) — князь плоцкий (1313-1336), единственный сын Болеслава II Мазовецкого и Кунигунды, дочери чешского короля Отакара II Пржемысла. Был женат (1316) на дочери Гедимина Эльжбете (1302-1364), так что Кейстуту приходился мужем сестры (зятем), а Витовту— мужем тети (дядей-свойственником). Умер 23 мая 1336 года.

86. Эльжбета была второй дочерью Гедимина, а старшей дочерью была Мария, жена великого князя тверского Дмитрия Грозные Очи (1318-1326), упоминавшегося выше. Смотри примечание 56.

87. Перемирие в орденско-польской войне было заключено в августе 1332 года сначала на год, а потом несколько раз продлевалось вплоть до установления окончательного мира.

88. Вслед за Длугошем наш автор сильно преувеличивает успехи поляков в их войне с немцами и чехами. Во время орденско-польской войны (1327-1332) завершался и начавшийся в середине XIII столетия распад польской Силезии, постепенно переходившей под власть чешской короны. В 1327 году чешскому королю Иоанну Люксембургскому присягнули князья Верхней Силезии, а в 1329 году — большинство князей Нижней Силезии. Прямое столкновение Иоанна с Локетком имело место осенью 1331 года под Познанью и закончилось перемирием. Но в 1332 году Иоанн Люксембург заявил о своих претензиях и на польскую корону, объявив себя «королем Кракова». См.: Раймон Казель. Иоанн Слепой. Граф Люксембурга, король Чехии. СПб, 2004. Стр. 237.

89. Казимир был женат на дочери Гедимина, сестре Ольгерда. По нашей терминологии, и отцу и брату своей жены он приходился зятем. Но в оригинале только Гедимину он ziec, а Ольгерду szwagier. Это польское слово точнее всего перевести как свояк, а вообще-то оно может означать и шурина, и деверя, и зятя.

90. Казимир Великий был коронован 25 апреля 1333 года.

91. 23 апреля — весенний Юрьев день (Святого Георгия); этот же день считается днем памяти святого Войцеха (Адальберта), убитого пруссами в 997 году.

92. День Святого Мартина католики отмечают 11 ноября, а вот православные — 12 октября. У Длугоша ясно написано: 16 октября.

93. Из семерых сыновей Гедимина в отношении четверых вопросов нет (если не считать того, что Кориат назван Корибутом). Но вместо оставшихся Явнута, Монтвида и Наримунта названы три сына Кейстута: Патрик (Патрикий), Бутовт (Бутав) и Товтивил, переделанный Длугошем в Суривила и ошибочно принятый Стрыйковским за Свидригайло.

94. Очень любопытное известие о том, что для проведения традиционных осенних свадеб даже во время войн заключались специальные перемирия.

95. При описании этих событий Стрыйковский опирался на «Историю» Длугоша, а тот, в свою очередь, основывался на хронике Виганда из Марбурга, у которого написано comes de Namen. Немецкие историки считают, что речь идет о графе Филиппе де Намюр, сыне Жана Дампьера, графа Намюрского. См.: Scriptores Rerum Prussicarum. Band II. Leipzig, 1863. Стр. 488.

96. В данном случае крестоносцами были как раз добровольцы, прибывшие из Германии; наш же автор, как принято у поляков, крестоносцами (krzyzakami) называет исключительно рыцарей Тевтонского ордена. Cмотри примечание 53 к книге одиннадцатой.

97. Местонахождение крепости Пиленай до сих пор точно не установлено, ибо употребленный Вигандом топоним Troppen пока не идентифицирован. Вплоть до недавнего времени считалось, что Пиленай — это замок Пуне или Пуня (так думал и Стрыйковский), находившийся на правом берегу Немана (Алитусский район) прямо на линии Кёнигсберг — Вильнюс. Но в последние годы литовские ученые все более склоняются к мнению, что Пиленай находился в Жемайтии, может быть, неподалеку от часто упоминаемого в источниках Меджиогалиса. В пользу обеих гипотез имеются серьезные доводы, и ни одну из них не стоит отбрасывать.

98. Cтрыйковский ясно пишет «староста», то есть старший начальник, то же самое написано у Длугоша. Cм.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX, Krakow, 1868. Стр. 163. Однако Длугош невнимательно прочитал текст Виганда, исказив его жутковатый смысл. Обратимся к латинскому оригиналу. Quedam vetula pagana cum securi 100 ex eis occiderit et se ipsam post interemit. (Одна старая язычница убила топором 100 из них, а потом покончила с собой). См.: Scriptores Rerum Prussicarum. Band II. Leipzig, 1863. Стр. 489. Зловещий образ языческой жрицы, ангела смерти, ныне встретишь во всех книгах про орденско-литовские войны, но Стрыйковский не знал не только о старухе, но и о Маргере и о его жене. У Виганда же написано: Rex tamen a suis clientibus cum shutis protectus, tandem terrore concussus, fugit in quoddam latibulum et conjugem suam transfixit et in ignem ecit. Pagani in tanta afflictione concussi inclinaverunt cervices suas, et rex omnes occidit. (В конце концов король, пораженный ужасом, оставил своих людей, защищавших замок, бежал в некое тайное убежище, заколол свою жену и бросил в огонь. Потрясенные таким несчастьем, язычники подставили ему свои дрожащие шеи, и король поубивал их всех). Виганд из Марбурга называет «литовским королем» князя Маргера (Маргириса), руководителя обороны Пиленай.

99. Оборона Пиленай происходила в начале марта 1336 года, так как Виганд пишет, что немцы выступили в поход во второе воскресенье Великого поста (Reminscere), а это 25 февраля 1336 г. Однако о литовском набеге на Мазовию (в октябре или ноябре того же года) и Длугош, и наш автор сообщают как о более раннем событии. Увязать это можно только исходя из того, что за начало года принималось либо 1 сентября, либо даже 1 марта, как в русских летописях.

100. См.: Аппиан Александрийский. Римская история. М., 1998. Стр. 200, 201.

101. Sobiani — возможно, сибы, с которыми Александр воевал в Индии в 326 году до н.э. См.: Марк Юниан Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». СПб, 2005. Кн. XII, гл. 9 (2).

102. См.: Плутарх. Сравнительные жизнеописания в трех томах. Том III. М., 1964. Стр. 331.

103. Cм.: Малые римские историки. М., 1995. Стр. 123.

104. Cм.: Малые римские историки. М., 1995. Стр. 139.

105. Вероятно, имеются в виду абдериты — жители города Абдера во Фракии, который Филипп Македонский завоевал в 352 году до н.э.

106. Книгу «Об обучении военному делу» грека Доминика Циления (Cilenius) Стрыйковский включил в список использованной им литературы, но найти каких-то других сведений об этом авторе нам не удалось.

107. См.: Гай Саллюстий Крисп. Сочинения. М., 1981. Стр. 83.

108. Османы захватили крепость Сегед в 1526 году, при султане Сулеймане I Великолепном. Но более вероятно, что Стрыйковский имел в виду осаду турками венгерской крепости Сигетвар (август-сентябрь 1566 г.). Во время этой осады умер султан Сулейман I (7 сентября) и погиб бан Хорватии Миклош Зрини (8 сентября). Оборону Сигетвара кардинал Ришелье называл «битвой, которая спасла цивилизацию».

109. Выражение z Rusia можно перевести и как пришедшие с территории Руси, и как вместе с Русью, то есть с русскими. И хотя первый вариант предпочтительнее, второй отбрасывать тоже нельзя.

110. Сайдак — чехол для лука, куда иногда помещался и колчан со стрелами. Известие о том, что сайдак использовался и для подачи сигналов, то есть наподобие барабана или бубна, уникально и встречается едва ли не у одного лишь Стрыйковского. Подобное возможно лишь в том случае, когда сайдак представляет из себя довольно жесткую конструкцию.

111. Смотри примечания 11, 79 и 80 к книге одиннадцатой.

112. Мултянка — возможно, разновидность флейты, музыкальный инструмент, название которого происходит от румынской провинции Мультания (Мунтения).

113. Анна-Альдона умерла в Кракове 26 мая 1339 года. Сейм, начавшийся 8 мая, могли созвать по причине смертельной болезни королевы, но не ее смерти, ибо Анна была еще жива.

114. Ошибка или, скорее, описка Стрыйковского. Сестру Казимира и жену венгерского короля Карла Роберта (1307-1342) звали Эльжбета (Елизавета).

115. Избрание Людовика Венгерского наследником польского престола решительным образом определило исторические судьбы Польши и Литвы. Дочерью Людовика была польская королева Ядвига, будущая жена Ягайло.

116. См.: Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси. СПб, 1907. Стр. 57, 58.

117. У Стрыйковского Czerwonygrodek, а в Хронике Быховца Czerleny gorod (Черленый город). См.: ПСРЛ, том 32. М., 1975. Стр. 139.

118. В Хронике Быховца имя этого воеводы Нестан (Nestan). См.: Хроника Быховца. М.,1966. Стр. 57.

119. Описываемые здесь события, упомянутые только в Хронике Быховца, более или менее соответствуют историческим фактам, но происходили лет на сорок позднее дат, приводимых Стрыйковским. Федор Кориатович, внук Гедимина, умер в 1415 году. См.: Попович М. Федор Корятович — русинськый войвода. Пряшов, 1993. Эта уникальная книга издана на русинском языке.

120. В 1323 году в битве с татарами или литовцами погибли волынский князь Андрей Юрьевич и галицкий князь Лев Юрьевич — правнуки и последние потомки Даниила Галицкого. Любарт был женат на дочери Андрея (1321), но свои претензии на Волынь выдвинул лишь после смерти наследовавшего братьям Болеслава-Юрия Тройденовича (1340).

121. Этот толковый и исторически достоверный рассказ Стрыйковского помогает разобраться в сложной и запутанной политической ситуации, сложившейся в Юго-Западной Руси во второй четверти XIV века.

122. Совершенно очевидная опечатка. Дитрих фон Альтенбург умер 6 октября 1341 года. На его место, действительно, был избран тогдашний великий комтур, но звали его не Рудольф, а Людольф. И хотя Людольф Кёниг был родом из Саксонии, он был не князем, а министериалом, как, впрочем, и Герман фон Зальца. В отношении Людера наш автор тоже напутал, ибо Людер (или Лютер) Брауншвейгский был великим магистром в 1331-1335 гг.

123. Людвиг Баварский был императором Священной Римской империи в 1328-1347 гг. Что же касается пап, то с ними, как мы уже не раз говорили, у Стрыйковского просто беда. В эти годы папой был не Бенедикт II, а Бенедикт XII (1334-1342). Эта опечатка, как и предыдущая, была и в издании 1582 года.

124. Новая Марка — часть территории Бранденбурга. После того, как династия бранденбургских маркграфов Асканиев пресеклась, германский король Людвиг Баварский объявил маркграфство выморочным леном и передал его своему сыну и тезке Людвигу (1323). Однако в данном случае попытки завладеть Новой Маркой совершенно ни при чем. Наш автор смешал и спутал разные события, происходившие в разное время.

125. Зимой 1344/1345 годов в Пруссию прибыло большое крестоносное войско во главе с двумя королями: Яном Чешским и Людовиком Венгерским. Великий магистр уже собирался вести их в поход на Литву, но тут получил известие, что литовцы готовят крупное вторжение в Пруссию. Тогда Людольф Кёниг уговорил крестоносцев остаться в Пруссии для ее защиты. Но литовцы в феврале 1345 года совершили набег не на Пруссию, а на Ливонию, разорив ее до самой Риги. Неудивительно, что оба короля, чешский и венгерский, всю вину приписали магистру, как будто все произошло по его воле. Напрасно, мол, они вместе с остальными прибыли из своих королевств и земель и заведены были сюда; напрасно и отступили, так и не повоевав с язычниками. Слыша это из их уст, и из уст остальных рыцарей на магистра посыпались различные упреки. То же говорили и братья его ордена. И по этой причине изменилась его речь и ослаб рассудок у того, кто всегда отличался величественной речью и дельным советом. Магистр Людольф помешался от забот. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 38.

126. Людольф Кёниг был отстранен от должности 13 октября 1345 года. В тот же день великим магистром Тевтонского ордена был избран великий маршал Генрих Дусемер. Понтификат папы Климента VI — 1342-1352.

127. Город Сантьяго-де-Компостела в Испании считается третьим по значению святым городом христианского мира (после Иерусалима и Рима) и всегда был местом массовых паломничеств. Считается, что в здешнем соборе хранятся мощи святого апостола Иакова.

128. Упомянутые крестоносцы собрались в Пруссии в самом конце 1344 года, еще при великом магистре Людольфе Кёниге. Хронологически Стрыйковский возвратился к началу той истории, которую нам уже рассказал. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 37.

129. Графом фон Галле Стрыйковский называет Вильгельма IV, графа Геннегау, Голландии, Зеландии и Фрисландии. Искавший приключений Вильгельм сражался за англичан в битве при Слейсе (1340), в Пруссию приезжал как минимум дважды, вернувшись из Пруссии, отправился воевать с фризами, которыми и был убит (26 сентября 1345 года). См.: Устинов В.Г. Столетняя война и войны Роз. М., 2008. Стр. 130-131.

130. Ливонским магистром в 1340-1345 годах был Бурхард фон Дрейлевен. Герлах фон Гарен в эти годы был комтуром Мариенбурга (в Ливонии), но как он попал в хронику Стрыйковского, непонятно, так как ни Виганд, ни Длугош о фон Гарене не упоминают. Можно предположить, что в числе источников нашего автора была и хроника Германа из Вартберга, где есть это имя. См.: Ливонская хроника Германа Вартберга. В кн.: Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Том II. Рига, 1879. Стр. 103.

131. В 1343 году в Эстонии вспыхнуло антинемецкое восстание Юрьевой ночи. Некоторые эпизоды этого восстания наш автор без достаточных оснований связал с литовским набегом на Ливонию в 1345 году. Так в хронику Стрыйковского попало известие о Хаапсалу, до которого, как и до Дерпта, литовцы в 1345 году не доходили. См.: Ливонская хроника Германа Вартберга. В кн.: Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Том II. Рига, 1879. Стр. 104, 105.

132. Остик или Осцик (Oscik) — Григорий Остикович герба Трубы, сын смоленского воеводы Юрия Остиковича. Кальвинист. В 1572 году выступал за избрание польским королем царевича Федора, сына Ивана Грозного, а в 1575 году предлагал в короли и самого Ивана IV, у которого за поддержку его кандидатуры просил земли и должности. Обвинен в заговоре против Стефана Батория и казнен 18 июня 1580 года. См.: Рейнгольд Гейденштейн. Записки о московской войне. 1578-1582. СПб, 1889. Стр. 103-105.

133. Стрыйковский пишет опалил (opalil), а не сжег (spalil), то есть были сожжены посады и выжжены окрестности, но сам замок не был взят и сожжен. Все перечисленные замки, кроме Мемельбурга (Клайпеды), находятся в Восточной Пруссии и идентифицируются без особого труда. Но к большинству из них Кейстут даже не приближался, в том числе и к Кёнигсбергу. В 1347 году литовские войска были около Рагнита, Лабиау, Гердауена, Люненбурга, Инстербурга, Резеля, Растенбурга, Вонсдорфа и Велау, причем взяли и сожгли лишь три последних, а другие осаждать не стали и обошли стороной, ограничившись разорением окрестных сел. См.: Бахтин А. П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 197-199.

134. Литовцы не раз устраивали крестоносцам подобные «голодные» отступления, например, в 1314 году. Но в данном случае рассказ Стрыйковского не находит подтверждения в орденских источниках, а подробности позаимствованы из описания какого-то другого похода. См.: Петр из Дусбурга «Хроника земли Прусской». М.,1997, стр. 173.

135. История, рассказанная Стрыйковским, произошла не с Генрихом Дусемером, а с великим магистром Людольфом Кёнигом. Смотри примечания 125, 126 и 128.

136. Хаапсалу был цетром Эзель-Викского (Сааре-Ляэнемааского) епископства в Эстонии.

137. Литовский набег на Ливонию был в 1345 году, а походы Кейстута на Пруссию — в 1346 и в 1347 году. Крупный ответный поход на Литву ордену удалось организовать лишь в 1348 году, о чем смотри ниже. А в 1345 году столь тщательно подготовленный поход двух королей так и не состоялся, так как великий магистр, ждавший литовского набега, убедил крестоносцев остаться в Прусии для ее защиты. Таким образом, описанная Стрыйковским ситуация «вы к нам, мы к вам», не подтверждается надежными источниками. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 37, 38, 41.

138. См.: Марк Юниан Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippcae». Кн. XXII, гл. 5, 6. Спб, 2005.

139. См.: Малые римские историки. М., 1996. Стр. 127, 128. Смотри также примечание 106.

140. Начиная с этого места Стрыйковский переходит к описанию знаменитой битвы на Стреве, состоявшейся 2 февраля 1348 года. 1346 год ошибочно указан Вигандом из Марбурга, которому мы и обязаны едва ли не единственным относительно достоверным описанием этого сражения. В 1346 году магистр Дусемер с комтурами кульмской и поморской земель, а также английскими и французскими пилигримами собрал против литвинов большое войско, и в результате имел 40 000 хорошо вооруженных мужей, которые и выступили против язычников. Сам он участия в походе все-таки не принял, а с разрешения своих остался в Инстербурге. Брат Зигфрид фон Даненфельд, маршал, и брат Винрих фон Книпроде, великий комтур, в канун обращения святого Павла вступили в языческую землю, где по приказу маршала были истреблены язычники обоего пола, стар и млад, а страна опустошена огнем. Литовский же король созвал большое войско, которое возглавляли русины из Владимира, Бреста, Витебска, Смоленска и Полоцка, и все они бросились в погоню за возвращавшимся маршалом. В день очищения пресвятой девы Марии они сошлись в решительной битве на реке Стреве. Язычники бросились на христиан с копьями, русины стрелами из луков переранили много людей и лошадей. Братья славно сражались и дали им мощный отпор. Многие были убиты, в том числе гданьский комтур (Герхард фон Стеген), фогт самбийского епископа Иоганн де Лёве и с ним 50 мужей, убитых при знамени. Христиане погнали язычников, искавших спасения в бегстве. В упомянутой реке было видно много убитых русинов и прочих до 18 000. И вдруг случилось, что христиане прошли невредимыми по хрупкому льду, аки посуху, ступая по убитым и утонувшим. И так закончилась та война в Литве над рекой Стревой. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 42, 150.

141. Ни Ольгерд, ни Кейстут в битве на Стреве не участвовали. Русско-литовские отряды вели в бой князья из тех районов Великого княжества Литовского, где правили Наримонт и Любарт. В этом бою (как и вообще в походе) не участвовал и великий магистр Тевтонского ордена Генрих Дусемер, а Винрих фон Книпроде сражался, будучи еще великим комтуром. Командовал же орденским войском великий маршал Зигфрид фон Даненфельд. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 42.

142. Громником или Громницами славяне называют праздник Сретения Господня (2 февраля).

143. Литовско-русские потери в битве на Стреве были большими, и все же не столь огромными, как сообщают некоторые хроники, в том числе и русские летописи. Данные Виганда о потерях литовцев и о численности войск самих крестоносцев надо уменьшать на целый порядок – только тогда они выглядят реально. Еще П. Д. Брянцев (1889) считал, что «масштабы битвы на Стреве непомерно раздуты». Известие о битве на Стреве попало почти во все русские летописи не только потому, что это было крупное сражение, но еще и потому, что русских там было много больше, чем литовцев. Русские летописи здесь почему-то прилежно следуют за орденскими хрониками, и только Рогожский летописец приводит реальную цифру — четыре тысячи убитых литовцев. Зато все немецкие хронисты с завидным упорством называют явно несуразное число — 18 тысяч. Вероятно, оно было взято из какого-то донесения Генриха Дусемера, откуда попало сначала в Оливскую хронику и в хронику Гёнеке, а потом во все позднейшие. Причем сам Генеке пишет, что в сражении пало всего 42 немца и 8 братьев. Но среди этих восьми братьев были сразу два комтура: Гданьска и Голубы. См.: ПСРЛ, том 15, вып. 1. Петроград, 1922. Стр. 57.

144. Речь идет об одном из самых известных сражений Столетней войны — битве при Креси 26 августа 1346 года. Ян Люксембургский принял в ней участие, так как сын французского короля был женат на его дочери. Заявив, что слепота не помешает ему нанести еще несколько хороших ударов мечом, он передал поводья своим рыцарям, бросился в бой и погиб. См.: Раймон Казель. Иоанн Слепой. Граф Люксембурга, король Чехии. СПб, 2004. Стр. 337.

145. Чешские короли Отакар II Пржемысл (1253-1278) и Ян Люксембургский (1310-1346) и в самом деле погибли в один и тот же день календаря, но этот день был не 27, а 26 августа.

146. Карл Люксембург еще при жизни отца стал германским королем (1346), что в те времена многими воспринималось почти равнозначно императорскому титулу. Но формально Карл был коронован императором значительно позже — в 1355 году. Королем Чехии он стал сразу после гибели отца (1346), причем позже, чем королем Германии.

147. Во время пребывания Карла в Пизе (1355) во дворце случился пожар, и король с женой едва успели спастись. Король обвинил горожан в заговоре и поджоге, в ответ пизанцы устроили в городе беспорядки. В конце концов «зачинщиков» казнили, а власти города заплатили Карлу компенсацию в 33 тысячи флоринов.

148. Ян Грот герба Равич был епископом краковским в 1328-1347 гг.

149. Генрих Дусемер подал в отставку (в связи с болезнью) осенью 1351 года, а умер в 1353 году. Винрих фон Книпроде был избран великим магистром Тевтонского ордена 16 сентября 1351 года. Но Виганд из Марбурга пишет, что магистром тот стал в праздник Трех королей, а это 6 января. Остается предположить, что само избрание состоялось в сентябре, а официальное утверждение в должности — в январе 1352 года. Винрих был 22-м великим магистром ордена, но наш автор ведет отсчет от Германа фон Зальца, поэтому считает его восемнадцатым.

150. Стрыйковский употребил слово najezdnik, точный смысл которого: тот, кто устраивает наезды (набеги).

151. Первый поход нового великого магистра Виганд датирует 1352 годом, называя литовские волости Rosgeyn (Россиене), Ergolen (Эрайгола) и Gesow (Гайжува). Стрыковский упоминает Pistrymski (Pistrzymski, Pastrzymski) повят — это литовская волость Пастува (Pastow) или район около крепости Писты (Piestve), то есть примерно те же территории, что и Виганд. Этот район лежит между нижними течениями впадающих в Неман рек Дубиссы и Невежиса, причем уже довольно-таки близко от Ковно (Каунаса). См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 45.

152. Лабиау — ныне город Полесск Калининградской области, расположенный на южном берегу Куршского залива.

153. Река Дейма (Deyme), с юга впадающая в Куршский залив.

154. Литовским предводителем, которого Виганд именует королем смоленским, был Патрикий или Патирг, сын Кейстута. Но он не утонул в Дейме, а был вытащен из реки по приказу Хеннига фон Шиндекопфа, тогдашнего комтура Лабиау и впоследствии великого маршала Тевтонского ордена, геройски павшего в Рудавской битве (1370). Шиндекопф вернул Патрикия отцу, причем без выкупа, не желая непримиримой вражды с Кейстутом. Известие о гибели смоленского князя Стрыйковский подчерпнул у Длугоша, но тот ошибся, неверно истолковав свой первоисточник. Патрикия, родоначальника Патрикеевых, могли перепутать с князем Наримонтом, погибшем в битве на Стреве (1348). См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 45, 46.

155. Имена этих комтуров рассеивают все сомнения: Стрыйковский второй раз рассказывает о битве на Стреве (2 февраля 1348 года), уже описанной им в предыдущей главе. До сих пор его хронология была сдвинута года на четыре назад (например, бой под Лабиау происходил в марте 1352 года), теперь же он забегает на год вперед, датируя битву на Стреве 1349 годом. Смотри примечания 140, 141 и 143.

156. Речь идет о поразившей всю Европу эпидемии чумы 1347-1352 годов — той самой, которая описана в «Декамероне». В Польше эпидемия началась в 1348 году и длилась почти два года, в Германии ее пик отмечен в 1349-1350 годах, в Ливонии в 1351 году, в Пруссии в 1352 году. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX, Krakow,1868. Стр. 216, 217.

157. После польско-литовской унии Польшу называли короной (то есть королевством), а Литву — Великим княжеством, но чаще просто Литвой.

158. Смотри главу 8 книги шестой.

159. Опочно — город в Лодзиньском воеводстве; Крессов (у Длугоша Krzeczow) — городок к юго-западу от Кракова.

160. Длугош пишет, что в 1349 году Бодзента пригрозил Казимиру церковным проклятием, но не пишет, что эта угроза была осуществлена. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX, Krakow,1868. Стр. 220.

161. Слово хоругвь имеет значение не только знамя или конный отряд под этим знаменем, но и штандарт или вымпел с религиозной символикой.

162. Антонио Бонфини (1434-1503) — итальянский историк родом из Асколи, приглашенный ко двору венгерского короля Матьяша Корвина, женатого на дочери неаполитанского короля. Он написал «Историю Венгрии» на латинском языке, доведенную до 1495 года и законченную уже после смерти Матьяша. Был одним из первых авторов, писавших о Владе Цепеше, причем его рассказ лег в основу едва ли не всех последующих сочинений о Дракуле. На книгу Бонфиния ссылались Флетчер и Татищев. См.: Antonii Bonfinii Rerum Ungaricarum decades quatuor cum dimidia. Francofurti 1581.

163. Потомки Оттона из Щекарович носили фамилию Тарло, и Стрыйковский делает резонный вывод, что и сам Оттон носил ту же фамилию, хотя Длугош нигде не называет его Тарло. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX, Krakow,1868. Стр. 225, 226.

164. Слово komornik в польском языке может иметь различные значения, например, судебный исполнитель. Но поскольку свой коморник был и у великого магистра Тевтонского ордена, нам кажется, что здесь это слово уместнее всего перевести как заведующий хозяйством.

165. История довольно странная. Польский король карает поляков за измену, а получается, что литовец Ягайло наказывает тех, чьи предки помогали его дяде и отцу. Наверное, здесь стоит вспомнить о вражде между Ягайлой и Кейстутом. Если же король карал за измену литовцам, то к тому времени все уже, конечно, знали, что Пшонку попросту подставили.

166. И у Меховского, и у Стрыйковского получается, что Польша владела не всей Подолией, а только ее частью, как оно и было в действительности.

167. Слово buda в современном польском языке означает будка, ларек, палатка и происходит от слова budowia — строение, сооружение, постройка. Меховский же пишет латинское слово latibula (тайник, укрытие), которое мало похоже на слово buda.

168. Смотри примечание 157.

169. Очевидно, имеются в виду так называемые Зеленые святки, которые русские и украинцы отмечали в последнюю неделю перед Троицей. В 1353 году святочная суббота приходилась на 19 мая.

170. Патрик (Патирг, Патрикий) — сын Кейстута. Смотри примечание 154.

171. Очень характерная ошибка, когда в издании 1582 года типограф принял латинскую букву S за готическую F, и вместо Резеля (Resel) получился Рефил (Refil). Резель (Решель) — орденский замок западнее Кентшина, с 1300 года резиденция вармийских епископов. Описываемый набег Виганд датирует 19 февраля 1353 года. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 46.

172. Вартемберг (Бартен, Барчианы) — орденский замок в Бартии севернее Кентшина. См.: Петр из Дусбурга «Хроника земли Прусской» М.,1997, стр. 185.

173. Расстояние от Кёнигсберга до Барчиан (по прямой) около 80 км.

174. Эта вассальная присяга еще не являлась актом окончательного включения Мазовецкого княжества в состав Польши. Оно произошло значительно позднее, в середине XV века.

175. Медникским повятом Стрыйковский называет волость Мядининкай в Жемайтии, которая находилась в районе озера Лукштас и нынешнего регионального парка Варняй. Эти Медники не следует путать с другими Медниками — замком Мядининкай в Вильнюсском районе, у самой границы с Белоруссией. См.: Петр из Дусбурга «Хроника земли Прусской» М.,1997. Стр. 172, 173, 175 и 328.

176. День святой Агнессы — 21 января, а вигилия — ночь перед этой датой.

177. Польское слово kilkanascie означает число от 11 до 19, точно неизвестное, и буквально переводится как «сколько-то надцать». Но Виганд пишет вовсе не о 17 днях, а о 17 разоренных деревнях. Кроме того, он сообщает, что литовцы выступили в поход из района Гродно (Karten) и вторглись в землю Allensteyn, то есть окрестности Ольштына. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 46.

178. Великий маршал Тевтонского ордена Зигфрид фон Дахенфельд (Dahenfeld), возглавивший этот набег, в том же 1359 году умер (26 ноября). 25 декабря великий магистр назначил на его место уже знакомого нам Хеннинга фон Шиндекопфа, тогдашнего комтура Бальги . См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 47.

179. Виганд ясно описывает маршрут орденского войска: Митува, Вайкен, Россиена, Эйрагола, Писта и Велюона. Получается, что от Немана крестоносцы пошли на север вдоль реки Митувы, потом спустились на юг вдоль реки Дубиссы, а возвращались, двигаясь на запад вдоль Немана. Все это заняло у них не более недели, включая кратковременную осаду Велюоны. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 47.

180. Начало похода (пересечение границы) Длугош датирует 30 июня 1359 года, но с годом, похоже, ошибается. Эти события происходили позднее. И хотя большинство молдавских хроник начинается именно с 1359 года, ничего подобного в них нет. Петрило — молдавский господарь Петр I Мушат (1374-1392); Стефан — его брат, а по другим известиям — племянник. См.: Василе Стати. История Молдовы. Кишинев, 2003. Стр. 56, 57.

181. У Стрыйковского Srzemianow, но у Длугоша Szreniawitow. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX. Krakow,1868. Стр. 258, 259.

182. Навой Тешинский — по Длугошу, сын краковского воеводы Ендржея (Jedrzeja) из Тешина. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX. Krakow, 1868. Стр. 259.

183. Фара (fara) — по-польски приходская церковь.

184. Урбан V был папой в 1362-1370 годах, так что либо разрешение давал его предшественник Иннокентий VI (1352-1362), либо это событие произошло после 1361 года. В 1363 году Казимир обращался к Урбану V с просьбой назначить на Львовскую епископскую кафедру доминиканца или францисканца. Католическое архиепископство во Львове было учреждено буллой Григория XI (1370-1378) от 13 февраля 1375 года, а в 1412 году латинское архиепископство перенесли во Львов из Галича.

185. Якуб Свинка был гнезненским архиепископом с 1283 года, а при Казимире (1333-1370) архиепископами были Янислав (1317-1341) и Ярослав Богоря (1342-1374). Неверные сведения наш автор позаимствовал у Длугоша, который редко ошибался в вопросах истории церкви. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX. Krakow, 1868. Стр. 266, 267.

186. Генрих Кранихфельд — комтур Растенбурга (Кентшина). Великим комтуром Тевтонского ордена в это время был Вольфрам фон Бальдерсхейм (1360-1374). См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 49.

187. В хронике Посильге сказано, что Кейстута взял в плен сам Генрих Кранихфельд, которого автор хроники считал префектом замка Экерсберг. Этот замок был недалеко от места битвы, и орденские рыцари посылали туда за подмогой. Виганд пишет, что Кейстута пленил Ханке фон Экерсберг, которого он же в другом месте называет Иоанном. Польские комментаторы Виганда считают, что этот рыцарь не был братом Тевтонского ордена. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 49, 50, 51.

188. Виганд называет этого рыцаря Конрад Хоберг и тоже не зовет его братом (Тевтонского ордена). Битва произошла в вербное воскресенье (dominica Palmarum) 1361 года (29 марта). См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 50, 155.

189. У Виганда эта история рассказана подробнее и с важными деталями, опущенными нашим автором. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 50.

190. Дочь Кейстута Анна-Данута (1358-1448), прожила девяносто лет, однако замуж за Януша Мазовецкого ее выдали не ранее 1371 года, а в 1361 году ей было всего года три. Виганд пишет, что после побега Кейстут пришел в Мазовию к своей сестре (ad germanam suam). Из известных нам дочерей Гедимина к тому времени в живых оставалась только Эльжбета (1302-1364), вдова Вацлава Плоцкого. Но Вацлав умер в 1336 году, а его сын и наследник Болеслав — в 1351 году. Из слов Виганда следует, что после смерти мужа и сына Эльжбета оставалась жить в Мазовии, хотя сам Плоцк после 1351 года перешел под власть польского короля Казимира. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 50, 155.

191. Замок Иоханнисбург (ныне польский городок Пиш в Варминско-Мазурском воеводстве) находился к югу от озера Снярдвы.

192. Разумеется, литовцам не по зубам была такая сильная крепость как Гданьск, да они к ней и не приближались. Иоганн Коллин был префектом Иоханнисбурга и в плен попал после взятия этого замка. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 50. На сей раз мы можем проследить всю цепочку: известие о Гданьске Стрыйковский взял у Меховского; тот, в свою очередь, понадеялся на Длугоша; Длугош же чего-то не понял в тексте Виганда, который ни слова не говорит о Гданьске. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX. Krakow, 1868. Стр. 266.

193. Относительно замка Экерсберг (Eckerberge) смотри примечание 187. Префекта этого замка Виганд называет Хадемар. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 50, 156.

194. Фраза построена так, что непонятно, что именно сожгли вместе с замком: выбитые ворота или трупы убитых немцев.

195. Комтуром Растенбурга, как уже говорилось выше, был Генрих фон Кранихфельд. Однако Виганд зовет этих рыцарей не комтурами, а адвокатами (advocati) или префектами (prefecti), и неизвестно, имеет ли он в виду попечителей (pflegeri) или же фогтов. Обе должности по рангу были ниже комтурской и означали управляющих второстепенными замками ордена. Префектом Бартенштейна был Вернер фон Виндекейн, а префектом Экерсберга — Хадемар. Виганд также упоминает камерария Ханке фон Экерсберга, который мог быть одним лицом с Хадемаром, и Николая Виндекайма, который не тождественен Вернеру. Префект Бартенштейна на следующий день умер от ран. О комтуре Нешавы Виганд не сообщает, упоминание о нешавском комтуре — ошибка Длугоша. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 50, 51, 156.

196. Сарпедон — царь ликийцев, сражавшийся за троянцев. Был внуком Беллерофонта и сыном Зевса, причем единственным сыном Зевса, который принял участие в Троянской войне. Убит Патроклом. См.: Гомер. Илиада. Л., 1990. Стр. 71, 234.

197. Кейстут погиб в 1382 году, и в 1575 году со времени этого события прошло не 197 лет, а 193 года. Описывая смерть Кейстута, Стрыйковский не называет год, который почти все другие источники, в частности, Длугош, указывают верно. Одно из трех: либо наш автор не был тверд в дате гибели Кейстута, либо он просто неправильно посчитал, либо эти строки были написаны не в 1575, а в 1579 году (что наиболее вероятно),

198. Виганд, подробнейшим образом описывающий осаду Каунаса, приводит только две даты, за которые можно зацепиться. Наш автор опирается на них и, похоже, делает верные расчеты. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 53-56.

199. Словом mury Стрыйковский называет каменные стены, а словом sciany — деревянные.

200. Убедительное доказательство древности литовской народной песни, записанной уже в XIX веке:

201. Никаких даже намеков на использование крестоносцами огнестрельного оружия у Виганда нет, хотя он и пишет о применении ими многочисленных и сложных осадных машин, поджогах и пожарах. Смотри примечание 79 к книге одиннадцатой.

202. Варфоломей был самбийским епископом с мая 1358 по сентябрь 1378 года, а католическая пасха 1362 года была 18 апреля.

203. Неясно, имеется ли в виду четвертый день недели, то есть четверг (22 апреля), или же четвертый день осады, то есть на день-два позже .

204. Виганд не пишет ни о падении Писты и Велюоны в 1362 году, ни о комете. Эти сведения взяты у Длугоша и нуждаются в проверке. Длугош называет точную дату появления кометы — 11 марта 1362 года. Если к этой дате прибавить пять недель, то комета исчезла после 15 апреля, то есть за два дня до взятия Каунаса. Это была не комета Галлея, которая в XIV веке наблюдалась в 1301 и в 1378 году. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX. Krakow, 1868. Стр. 269.

205. Имееется в виду очередная вспышка эпидемии чумы. Чуме 1364-1366 годов наши русские летописцы уделяют даже больше внимания, чем Великой Чуме 1347-1352 годов.

206. Бракосочетание Карла Люсембургского и Елизаветы (Эльжбеты) Померанской состоялось в Кракове 21 мая 1363 года.

207. Сигизмунд был датским королем только в 1592-1599 гг., а в 1340-1375 гг. Данией правил Вальдемар IV Аттердаг, в 1361 году завоевавший и остров Готланд. Он и был на этой свадьбе. Но не Стрыйковский, а Длугош ошибочно назвал его Сигизмундом, вероятно, по ассоциации с тем, что в результате этого брака у Эльжбеты и Карла родился сын Сигизмунд Люксембургский, будущий император.

208. Смотри примечание 20 к книге десятой.

209. У Виганда Eroglen, Purvern и Labimam, что означает Эйрагола (Ариогала), Пернарава и Лабунава. Все эти пункты находятся к северу от Ковно (Каунаса) и к югу и к западу от Кейдан (Кедайняй). День святой Агнессы — 21 января 1363 г. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 160.

210. Ливонским магистром в то время был Арнольд фон Фитингоф (1359-1364), а ливонским маршалом — Андреас фон Штернберг (1354-1375), предок барона Унгерна. См.: Юзефович Л. А. Барон Унгерн. Самодержец пустыни. М., 2015.

211. Осаду Гродно в марте 1363 года Виганд описывает совершенно иначе. Поход, в котором приняли участие и англичане, организовал заезжий немецкий граф Ульрих фон Ханау, ранее прибывший в Ливонию. В Литве ливонские крестоносцы соединились с орденскими войсками из Пруссии. Патрик, находившийся в Гродно, быстро заключил с немцами мир и устроил пир, по обычаю угощая великого маршала пивом и медом. Тем не менее крестоносцы бесчеловечно (inhumaniter) разграбили окрестности Гродно по пути не только туда, но и обратно. После этих событий Кейстут, недовольный дружбой Патрика с орденскими братьями, направил в Гродно своего зятя, а сына перевел подальше от Пруссии. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 60, 161.

212. Виганд все это описывает довольно подробно. Литовцы не восстанавливали разрушенный Ковенский замок, а построили новый, который так и назвали — Новое Ковно. Замок находился на речном острове (для чего и потребовался мост). Комтуром Рагнита был Генрих фон Шенинген (1360-1364), но поход возглавлял не он, а сам великий магистр и великий маршал. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 62.

213. Надо полагать, что солдаты поссорились из-за награды, которую рассчитывали получить за знатного пленника. Это объяснение (кстати, довольно убедительное) предлагает Стрыйковский, а Виганд и Длугош просто отмечают сам факт убийства, причем первый сообщает, что великий маршал был очень недоволен и сильно опечален этим происшествием. В войске самого ордена царила довольно строгая дисциплина, поэтому есть все основания считать, что убийцами были наемники, которых наш автор так и называет ландскнехтами. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 63.

214. Георгенбург (ныне Маевка) был небольшим епископским замком и не имел комтура, как не имел его и расположенный неподалеку орденский замок Инстербург (Черняховск). Инстербург в то время управлялся попечителем (пфлегером), а Георгенбург, вероятно, фогтом (Виганд зовет фогтов префектами). За литовцами тогда гнался комтур Рагнита Генрих Шенинген. См.: Бахтин А.П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 174.

215. Расстояние до Георгенбурга от Кёнигсберга 92 км, от Инстербурга — около 6 км.

216. Ангерборг (Ангербург) — ныне Венгожево в Польше. Этот замок находился близ истока вытекающей из озера Мамры реки Анграпы (отсюда и название), в устье которой стоял другой орденский замок — Инстербург.

217. Такая должность в ордене действительно существовала и в то время ее занимал Рюдигер фон Эльнер. В 1393-1396 годах фогтом Самбии был Ульрих фон Юнгинген. В походе 1365 года участвовал и Томас де Бошам, граф Уорвик (1314-1369), герой битв при Креси и Пуатье и один из основателей ордена Подвязки. См.: Устинов В.Г. Столетняя война и войны Роз. М., 2008. Стр. 88, 89..

218. Точно неизвестно, какого короля (rex) Александра имел в виду Виганд. Рачиньский (1842) считал, что речь идет об Александре Кориатовиче, племяннике Ольгерда и Кейстута. Однако в те годы Кориатович состоял на службе у Казимира Великого, у которого с орденом был мир. На всякий случай напомним, что Александр — христианское имя Витовта, которому в 1365 году было около 15 лет.

219. Ни Рагнит, ни Тильзит никогда не были захвачены литовцами. Виганд пишет о захвате и разрушении двух других замков: Каустриттена и Шплиттена, находившихся в районе будущего Тильзита. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 64, 163; Бахтин А.П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 179, 180.

220. Расстояние от Рагнита (Немана) до Тильзита (Советска) около 8 км, и это ближе всего соответствует длине той мили, которой обычно пользуется наш автор.

221. Смотри примечание 36 к книге пятнадцатой.

222. Рассуждения Стрыйковского совершенно верны в отношении Бутава (Бутовта) и неверны в отношении Свитрила (Switril), которым, очевидно, был боярин Сурвил, а вовсе не Свидригелло (Свидригайло) Ольгердович. Бутовт, которого Виганд именует rex Butaw или Butaut, был сыном Кейстута, который сделал его князем дрогичинским. Сын симпатизировал ордену и с помощью боярина Сурвила (Surwillo) с небольшой свитой бежал в Инстербург. Оттуда Бутовта и Сурвила переправили в Мариенбург (Мальборк), но крестить решили в Кёнигсберге, так как в то время там пребывали знатные английские гости ордена — уже упоминавшийся граф Уорвик и Томас де Бофор (Offart). При крещении, на котором присутствовали епископы самбийский и вармийский, великий магистр и англичане (25 июля 1365 года), Бутовт получил имя Генрих, а Сурвил — Фома (Томас). Именно Виганд ошибочно называет Сурвила братом Бутовта. Вскоре Бутовт покинул Пруссию и в 1368, 1370, 1374, 1377 и 1380 годах отмечен при дворе императора Карла IV и его сына Вацлава IV. Он умер в 1380 году и похоронен в Праге. Сурвил продолжал служить ордену до 1399 года, в котором и погиб в битве на Ворскле. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 64, 163, 164.

223. Норденбург (Nordemborg) — орденский замок, управлявшийся попечителем (пфлегером) и находившийся на границе Польши и нынешней Калининградской области (поселок Крылово). См.: Бахтин А.П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 139, 140.

224. Смотри примечание 214.

225. Инстербург — нынешний Черняховск в Калининградской области, а замки Велау и Тапиау — Знаменск и Гвардейск.

226. При крещении Любарт получил имя Дмитрий. Федор — имя его сына, который был князем волынским в 1383-1390 годах.

227. Михаил — имя, данное Кориату Гедиминовичу при крещении.

228. Смотри примечание 218.

229. Написано именно так, но все-таки точнее будет сказать, что Казимир разместил сильные польские гарнизоны в Луцком и Владимирском замках.

230. Этот рассказ может представлять интерес для историков горного дела, ибо подтверждает, что некогда богатейшие серебряные рудники Чехии и Польши начали стремительно истощаться уже в XIV веке .

231. Ян Гербурт герба Гербурт (1524-1578) — польский писатель, дипломат и историк. Богатый род Гербуртов происходил из Моравии. Брат Яна, Миколай Гербурт (1524-1593), был старостой львовским (1572), воеводой подольским (1584) и русским (1588). Сестра Яна, Барбара (ум. 1580) была замужем за Петром Кмитой (1477-1553), старостой и воеводой краковским (1536). Ян Гербурт учился в Краковском университете, где впоследствии сам преподавал право. Каштелян санокский, староста перемышльский и санокский (1572). Был секретарем короля Сигизмунда II Августа, после смерти которого ездил во Францию в качестве посла (1573). Автор сочинений по дипломатии и богословию, в которых защищает католическую веру от идей протестантизма. Написал историю Польши, доведенную до 1548 года. Наш автор включил Гербурта (Герборта) в список авторов использованной им литературы, причем оговаривает, что сочинения Герборта он излагает по Кромеру.

232. Польское слово trzoda означает стадо, но не крупного рогатого скота, а свиней, овец, коз и т. п. Слово же stado может означать не только стадо коров, но и лошадиный табун. Описывая угоны скота, Стрыйковский постоянно подчеркивает эти различия.

233. Про какую-то провокационную роль плоцкого епископа Длугош ничего не пишет, однако пишет, что только за 1365-1367 гг. в Плоцке сменились целых три епископа: Имислав, Миколай и Станислав. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX. Krakow, 1868. Стр. 285, 290.

234. Длугош не называет конкретные места, откуда Кейстут набирал войска, но подчеркивает, что все эти районы находились поблизости от мазовецкой границы. Но если по поводу Тракая и Гродно вопросов нет, то упоминание Суража и Брянска не может не вызывать недоумения, так как эти города находятся на противоположном (восточном) конце Литвы и далеко от Мазовии. Стрыйковский здесь что-то напутал. На всякий случай отметим, что, если бы в его источнике речь шла не о Пултуске и не о Плоцке, а о Полоцке, тогда упоминания о Сураже и о Брянске не показались бы неуместными. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. IX. Krakow, 1868. Стр. 291.

235. Смотри примечание 64 к книге одиннадцатой.

236. Подметом называли подсыпание дров и хвороста непосредственно к стенам осажденного города с целью их поджога.

237. Смотри примечание 232.

238. Гарнизон Готтесвердера состоял из 20 орденских рыцарей (не считая слуг и оруженосцев) во главе с Куно фон Хаттенштейном. По орденским меркам это был большой гарнизон. Замок строили не шесть месяцев, а около месяца. Начало строительства Герман из Вартберга датирует 16 апреля, а в Пруссию орденское войско повернуло после Троицы (past penthecostem), которая в 1369 году была 21 мая. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 73, 167.

239. Смотри главу седьмую книги одиннадцатой.

240. Длугош тоже пишет, что немцы сожгли Байербург, но из рассказа Виганда следует, что был сожжен не Байербург, а Готтесвердер, где сгорело не 900, а 109 литовцев. При этом неясно, в чьих руках находился замок, так как под его стенами в то время стояли оба войска: орденское и литовское. Байербург (Beieren) упомянут Вигандом всего один раз, и то нет уверенности, что речь идет о том же замке, под которым якобы погиб Гедимин. Разобраться в этом нам помогает хроника Германа из Вартберга, где все изложено четко. Готтесвердер был построен на том же острове, где раньше был Новое Ковно. 12 сентября литовцы захватили замок, но не разрушили его. После 11 ноября, получив подкрепления, великий маршал поджег и захватил Готтесвердер, на что литовские короли смотрели с противоположного берега, будто пораженные громом. См.: Герман Вартберг. Ливонская хроника. В кн.: Тевтонский орден. Крах крестового похода на Русь. М., 2005. Стр. 269, 270..

241. В хронике Виганда ясно сказано: будущей зимой. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 73.

242. Виганд сообщает об одном зимнем походе, правда, довольно масштабном. Начало похода, в котором погиб фогт Самбии Рутгер (Рюдигер) фон Эльнер, Виганд из Марбурга и Герман из Вартберга датируют 2 февраля (in die purificationis) 1370 года; поход длился 9 дней. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 74, 168.

243. Рудава (Рудау) — ныне поселок Мельниково в Калининградской области, в 18 км к северу от Калининграда. Ни одно из бесчисленных сражений с литовцами за всю двухвековую историю орденско-литовских войн не происходило так близко от Кёнигсберга.

244. Псалом 43: Восстань, что спишь, Господи! Пробудись, не отринь навсегда.

245. Хеннинга фон Шиндекопфа Стрыйковский постоянно называет Генрихом, но поправлять нашего автора мы не стали. В Кёнигсберге именем великого маршала называлась улица, которая ныне переименована в улицу Генерала Озерова.

246. Так одним-единственным предложением (переводчику пришлось разбить его на пять более коротких) наш автор описал Рудавскую битву — вероятно, самое знаменитое сражение в истории орденско-литовских войн.

247. Речь идет о так называемых белорусско-литовских летописях типа Быховца, которых у Стрыйковского было несколько и из которых до нас дошла только одна. Поэтому к пересказу нашим автором этой части летописи надо отнестись не только как к главному, но и фактически единственному источнику известий о Бируте, если не считать позднейших легенд. Отметим, что Длугош ни разу не упоминает имя матери Витовта, хотя и называет имя ее дяди Видимонта. См.: Хроника Быховца. М., 1966. Стр. 54.

248. Большинство исследователей переводит это место так, что Кейстут силой овладел Бирутой прямо в Паланге. Но такое толкование вовсе не обязательно, поскольку допустимо и то, что он просто увез ее силой, чтобы потом жениться по всем тогдашним правилам.

249. Стрыйковский пишет то Бирута, то Бируте. Поляки и русские говорят Бирута, но по-литовски это имя не склоняется и пишется Бируте.

250. Большинство историков женитьбу Кейстута на Бируте относят к 1348 или к 1349 году. В любом случае свадьба состоялась уже после смерти Гедимина (1341), а это значит, что старшие братья Витовта, в частности, Патрик и Бутовт, были рождены другой, первой женой Кейстута (о которой вообще ничего не известно), а Бирута была второй женой. Детьми Бируты были Витовт (1350), Товтивил (1355), Анна-Данута (1357), Мария (1360), Сигизмунд (1365) и Елизавета-Римгайла (1370). См.: Teodor Narbutt. Dzieje starozytne narodu litewskiego, t. 1. Wilno, 1835. Стр. 86-88.

251. Австрийский герцог Леопольд прибыл в Пруссию в середине ноября 1370 года. Но из-за теплой зимы повоевать ему ни с кем не удалось и пришлось вернуться домой. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 75.

252. Кейстут взял этот замок осенью 1370 года. Виганд называет его Gogelanken, но понять, о какой местности идет речь, трудно, ибо это неясно из самого текста. Лучше других подходят Лаукен (Лаукишен) и Таплакен, которые и находятся не очень далеко друг от друга; однако это может быть и замок Гогенштейн, находящийся значительно южнее. См.: Бахтин А.П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 70, 71, 140, 141.

253. Это предложение нарочно переведено именно так, как оно написано, без перестановок и замены слов. Возможно, автор хотел подчеркнуть, что немецких пленников сразу разделили на две части, Одна из них предназначалась для обмена на недавно захваченных литовцев («голову на голову»), а другую угнали как обычный полон. Виганд же не только ничего такого не пишет, но еще и уточняет, что в этот раз литовцы вообще не брали пленных, перебив даже детей. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 76.

254. Виганд фон Бальдерсхейм (возможно, родственник тогдашнего великого комтура) был не комтуром, а попечитетелем Инстербурга. Смотри примечание 214.

255. Ян из Чарнкова пишет, что Казимир поехал на охоту 8 сентября, а упал с лошади и сломал ногу 9 сентября. См.: Kronika Jana z Czarnkowa. Warszawa, 1905. Стр. 11.

256. Миколай Билевич-Станкевич герба Могила (ум. до 1597) — сын жмудского наместника Яна Билевича, лютеранин. С 1543 года находился на службе у прусского герцога Альбрехта, позднее в Литве получил должность жмудского подкомория (судьи по спорам о границах имений). Род Билевичей выводят от жмудского боярина Жадзейки (1418) и его сына Била. От Ивана, одного из сыновей Била, пошел род Станкевичей. С рассказа о роде Билевичей (краткого, но исторически вполне достоверного) начинается роман Сенкевича «Потоп». См.: Генрик Сенкевич. Собрание сочинений в девяти томах. Том 3. М., 1984. Стр. 7.

257. Разрушение нового каменного замка при сохранении старого деревянного носило открыто пропагандистский характер. Любарт намеренно уничтожал все зримые напоминания о польском владычестве в Подолии. Два года на строительстве этого замка ежедневно и беспрерывно трудились триста человек, и из королевской казны на это было истрачено три тысячи гривен. См.: Kronika Janka z Czarnkowa. Lwow, 1907. Стр. 15.

258. Длугош не называет имя литовского жреца, дававшего разъяснения. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. X. Krakow, 1868. Стр. 308.

259. Речь идет о мазовецких замках, которые после смерти Болеслава Плоцкого (1351) Казимир Великий присоединил к Польше в качестве выморочного лена.

260. См.: Kronika Janka z Czarnkowa. Lwow, 1907. Стр. 14.

261. Польшу и Венгрию Стрыйковский называет здесь «две Речи Посполитые», о чем смотри примечание 74 к книге одиннадцатой.

262. Ошибка или, возможно, описка Стрыйковского. Ни о каких литовских панах Длугош не упоминает, называя только поляков. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. X. Krakow, 1868. Стр. 309.

263. Людовик Венгерский был коронован королем Польши 17 ноября 1370 года. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. X. Krakow, 1868. Стр. 312.

264. Казимир Великий считается третьим польским монархом этого имени. Стрыйковский не считает Казимира II Справедливого (1138-1194), который, будучи фактическим правителем всей Польши, не носил королевского титула и формально был лишь князем Краковским (1177-1194).

265. Имеется в виду чешский историк Вацлав Гаек из Либочан (1500-1553), автор «Чешской хроники» (1541) написанной на латыни и доведенной до 1527 года. Гете говорил, что чешскую историю он изучал по хронике Гаека. См.: Vaclav Hajek z Libocan. Kronyka ceska. Praha, 1819.

266. Имеется в виду Стефан Баторий, король польский и великий князь литовский (1576-1586), по происхождению венгр. Был женат (1576) на Анне (1523-1596), дочери Сигизмунда I, которая была старше его на десять лет и умерла на десять лет позже.

267. Остржесовской (Ostrzessowska) земли нет в спске Длугоша, который сообщает не о шести повятах, а о пяти. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. X. Krakow, 1868. Стр. 313.

268. Нелестные характеристики королевы-матери и самого короля Людовика, добросовестно переписанные Длугошем, принадлежат Яну из Чарнкова. См.: Kronika Janka z Czarnkowa. Lwow, 1907. Стр. 17, 20, 21.

269. Имеется в виду держава.

270. Сестен (Seehesten, Systen) - орденский замок, расположенный между Рейно, Бишофсбургом и Резелем, ныне город Честно в Польше. Кейстут напал на него в 1371 году. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 76.

271. Дитриха фон Эльнера Виганд называет вице-комтуром (colega commendatoris) Бальги, а должность комтура Бальги (1361-1371) занимал Ульрих фон Фрике. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 76, 170.

272. Виганд тоже пишет Drewik, но точно идентифицировать это название затруднительно. Предположение Стрыйковского относительно Дрогичина не хуже любого другого. В походе участвовали префекты Бартенштейна и Гирдауена. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 77, 170.

273. Вацлав IV, чешский король (1378-1419) и римский император (1378-1400) и вправду был пьяницей, и все же чехи относились к нему с симпатией, что отразилось и в чешском фольклоре. Вацлав очень не любил попов и не раз поддерживал Пражский университет и его ректора Яна Гуса. См.: Старинные чешские сказания. В кн : Алоис Ирасек. Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. М., 1955.

274. В этом месте Стрыйковский, как обычно, называет орденских братьев крестоносцами, а приезжих крестоносцев - пилигримами, о чем смотри примечание 103 к книге седьмой и примечание 53 к книге одиннадцатой.

275. У Виганда Dirsunen. Стрыйковский весьма правдоподобно считает, что речь идет о земле Каршува (Карсовия) в Жемайтии, однако это может быть и Гайжува (Гесовия). См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 77.

276. Виганд фон Балдерсхейм и комтур Инстербурга в данном случае не два разных человека, а один и тот же. Виганд был пфлегером (попечителем или префектом) замка Инстербург, который по тогдашнему своему статусу вообще не имел комтура. Оба вышеупомянутых похода за Неман состоялись в 1372 году, первый был весной, а второй осенью. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 76, 78.

277. Комтуром Бальги в 1372-1374 гг. был Готфрид фон Линден. Он поручил возглавить поход своему заместителю, вице-комтуру Дитриху (Теодориху) фон Эльнеру. Осажденный немцами замок Виганд называет Bolisken или Bjeliza - возможно, это действительно Волковыск, однако больше похоже на Белосток или Бельск. Kamionka (Каменка) - это, разумеется, не Каменец, а селение к востоку от Гродно. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 78.

278. В 1373 году пасха была 18 апреля. Виганд пишет, что набег Кейстута был в воскресенье Великого поста (quadragesima), то есть 14, 21, 28 марта или 4 апреля 1373 года. Первая из этих дат представляется наиболее вероятной. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 78.

279. Деревня Биберштейн находилась у дороги из замка Гердауен (Железнодорожный) в замок Бартен (Барчианы).

280. Комтуром Бранденбурга в 1370-1380 гг. был Гюнтер фон Гогенштейн.

281. Второе взятие Злоторыи было в 1375 году. См.: Kronika Janka z Czarnkowa. Lwow, 1907. Стр. 26.

282. Великим маршалом Тевтонского ордена с осени 1374 года стал Готфрид фон Линден, до этого занимавший должность комтура Бальги. Отметим, что не только Стрыйковский, но и сам Виганд именует маршала Готфридом de Tilia. Новым комтуром замка Бальга стал вице-комтур Дитрих фон Эльнер. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 78.

283. Дирсунген (Dirsungen) - это, скорее всего, Друскининкай. Вейгов (у Виганда Weygow или Wegorw) - возможно, расположенный неподалеку Veiseiejai или более северный Veiveriai. Но в любом случае это не в Жемайтии, так как оттуда немцы предприняли рейд на Троки.

284. В 1373-1374 гг. комтуром Рагнита был Герхард фон Ленц, которого называет и Виганд. Но тот же Виганд датирует поход 2 июля 1375 года, а в это время комтуром Рагнита был уже Куно фон Хаттенштейн. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 80.

285. Относительно всех комтуров наш автор чего-то не понял или перепутал. Описывая поход на Литву, Виганд упоминает только комтура Бальги, уже знакомого нам Дитриха фон Эльнера.

286. У Виганда Swerdeyken (Свердейко), и это, конечно, не Свидригайло, а Скиргайло, которого иногда называли Скирдейко. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 79.

287. Стрыйковский исказил название Taplouken. Крепость Таплакен (Талпаки) находилась как раз между Инстербургом (Черняховском) и Велау (Знаменском).

288. Виганд пишет о 900 плененных, а не убитых христианах. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 80.

289. Смотри примечание 226.

290. Все эти подробности литовского набега, состоявшегося осенью 1376 года, подчерпнуты из хроники Яна из Чарнкова. См.: Kronika Janka z Czarnkowa. Lwow, 1907. Стр. 42, 43.

291. Из этого списка трудно идентифицировать только Арвистен, причем и сам Стрыйковский честно признается, что не знает, где это. Виганд тоже пишет Arwisten. Самым похожим кажется Erzvilkas, расположенный к северу от Юрбаркаса.

292. Виганд пишет, что этот штурм Каунаса происходил в день Святой Схоластики, то есть 13 февраля. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 81.

293. Во время этого похода орденские войска действовали в районе Тракая, то есть далековато от Немана, причем доходили до мест, куда ранее еще не добирались. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 81.

294. См.: Kronika Janka z Czarnkowa. Lwow, 1907. Стр. 43, 44.

295. Григорий XI перебрался из Авиньона в Рим в 1376 году, но умер он в 1378 году. См.: Ян Веруш Ковальский. Папы и папство. М.,1991. Стр. 154.

296. Ян Гус приехал в Констанц в ноябре 1414 года и был сожжен 6 июля 1415 года. Иеронима Пражского сожгли в Констанце 30 мая 1416 года. См.: Рубцов Б. Т. Гуситские войны. М.,1955. Стр. 114.

297. Наш автор имеет в виду папу Григория XII (1406-1415) и антипап Бенедикта XIII (1394) и Иоанна XXIII (1410). Мартин V был папой в 1417-1431 гг. См.: Ян Веруш Ковальский. Папы и папство. М.,1991. Стр. 156-160.

298. Причиной похода Людовика Стрыйковский считает месть литовцам за набег на Польшу. На самом деле это был скорее предлог для возобновления стародавней венгерской экспансии в отношении западнорусских земель, в то время контролировавшихся литовцами. Длугош прямо так и пишет: Король венгерский и польский Людовик, оценив великое богатство русских земель, замыслил присоединить их к Венгерскому королевству. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. X. Krakow, 1868. Стр. 348.

299. У Длугоша Sewolosz или Zawlocie (Заволочье). См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. X. Krakow, 1868. Стр. 346.

300. Жупа - административный округ в землях западных и южных славян. Правитель жупы носил титул жупана.

301. Краковский каштелян Ясько Топор из Тенчина - один из персонажей романа Сенкевича «Крестоносцы». См.: Генрик Сенкевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. 9. М., 1985. Стр. 62, 67.

302. Вероятно, архиепископ Дьерский. Этого списка венгерских вельмож, получивших на Руси земельные владения, нет ни у Яна из Чарнкова, ни у Длугоша.

303. Смотри примечание 184.

304. Довольно неожиданная трактовка результатов битвы на Косовом поле (15 июня 1389 года), проигранной сербами. Возможно, это отголоски писем короля Боснии, который сразу после битвы сообщил европейским государям о победе христиан и поражении турок. Обстоятельства гибели как султана Мурада, так и князя Лазаря и по сей день точно не установлены и остаются предметом дискуссий. Ни Длугош, ни Меховский ничего об этом не пишут.

305. Имеются в виду орденские замки Сольдау (Дзялдово) и Ниденбург (Нидзица).

306. У Виганда сказано: в вигилию святого Иакова, т. е. не 26 июля, а в ночь на 25 июля. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 82.

307. Виганд ясно пишет Tammow, причем литовцы сначала напали на Таммов, а уже потом на Инстербург. Таммов - орденский замок на месте прусского городища Каменисвике, нынешний поселок Тимофеевка. См.: Бахтин А. П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 172-173.

308. Стрыйковский пользовался чьим-то неточным пересказом Виганда, у которого написано не Бельск и Каменец, а Beliag и Kallenarum. Длугош даже уточняет, что речь идет о Каменце под Брестом, а не Каменце Подольском. Немцы действовали в районе Гродно. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. III, ks. X. Krakow, 1868. Стр. 356.

309. Этот поход состоялся в начале ноября 1377 года, хотя некоторые авторы относят его к 1376 году. Сначала Виганд сообщает, что немцев возглавлял комтур Бальги Дитрих фон Эльнер, потом вдруг появляется великий магистр, который до этого не упоминался. Ни о каких ямах-ловушках Виганд не пишет, зато сообщает, что в литовской засаде погибло более 20 орденских братьев, не считая прочей немецкой знати и простых воинов. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 82, 83.

310. Куно фон Хаттенштейн и был комтуром Рагнита (1374-1379), а комтуром Бальги был уже не раз упоминавшийся Дитрих фон Эльнер (1374-1382). Однако Виганд пишет, что с комтуром Рагнита был вовсе не комтур Бальги, а префект Инстербурга, то есть Виганд фон Балдерсхейм. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 83.

311. Заалау (ныне Каменское) - замок в Пруссии западнее Инстербурга, владение самбийского капитула. См.: Бахтин А.П. Замки и укрепления Немецкого ордена в северной части Восточной Пруссии. Калининград, 2005. Стр. 162-166 .

312. Судя по тексту Виганда, эти замки были построены недалеко от Алитуса, то есть довольно далеко от Жемайтии. Бартембург - возможно, Бартнинкай (Bartninkai), расположенный к югу от Вилкавишкиса.

313. На сей раз Стрыйковский, судя по всему, прав. Калтиненяй и Видукле находятся к востоку от Россиен (Расейняй) и к северу от Таураге. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 86.

314. Большинство перечисленных пунктов находится в нижнем течении реки Невежис, к северу от Каунаса и в окрестностях Кедайняй. Виганд прямо говорит о местности между реками Вилия и Невежис (Nowese). См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 89.

315. Стрыйковский, ссылась на Меховского, уже не в первый раз пишет, что в походе приняли участие все комтуры Тевтонского ордена, чего не было даже при Грюнвальде и вообще никогда не бывало. Виганд тоже ничего подобного не сообщает.

316. Виганд, напротив, пишет, что на сей раз войско у маршала было небольшое (глава XX). Далее наш автор, смешивая события и путая их последовательность, возвращается к походу на Вильно, который Виганд уже описывал в главе XIX. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 87, 89.

317. Виганд пишет, что немцы терпели жестокий голод, но все-таки ни один из них от этого не умер. См.: Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 87.

318. Смотри примечания 79-83 к книге одиннадцатой.

319. Смотри примечание 8 к книге первой.

320. См.: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М., 1979. Стр. 256.

321. Винрих фон Книпроде умер 24 июня 1382 года. Конрад Цольнер, утвержденный в новой должности 29 сентября 1382 года, был не двадцатым, а двадцать третьим великим магистром Тевтонского ордена. См.: Арбузов Л.А. Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии. СПб, 1912. Стр. 284.

322. Ольгерд умер в мае 1377 года, этот же год указан и в Хронике Быховца. Виганд сообщает об этом под 1381 годом. Живого Ольгерда он в последний раз упоминает в ноябре 1377 года, но есть основания подозревать, что дело было еще в 1376 году. См.: Wolff J. Rod Gedimina. Krakow, 1886. Стр. 26; Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М., 2014. Стр. 86, 97.

323. Дентат, Маний Курий - римский полководец, победитель самнитов в 290 г. до н.э. См.: Аппиан. Римские войны. СПб, 1994. Стр. 459.

324. Сирофанес - вероятно, то же, что и Сесострис или Рампсинит, то есть египетский фараон Рамсес II (1301-1235 гг. до н.э.).

325. Лугвений (Семен) Ольгердович (1356-1431)) в 1389-1392 и 1407-1412 годах был князем Новгородским, что, вероятно, и дало нашему автору повод говорить о его уходе к русским. С 1392 года - князь Мстиславский, но это княжение он получил из рук Ягайлы. В Грюнвальдской битве (1410) командовал собственной хоругвью. См.: Ян Длугош. Грюнвальдская битва. М., 1962. Стр. 91.

326. Хенцинский замок (Checiny), где польские короли держали самых опасных своих врагов, находится недалеко от Кельц, по дороге из Кракова на Радом. Андрей Ольгердович, участник Куликовской битвы (1380), сидел там в 1387 году, а в 1410 году в тюрьму замка был заключен Михаэль Кюхмейстер, тогдаший фогт Новой Марки и будущий великий магистр Тевтонского ордена (1414-1422).

327. В настоящее время историки так представляют себе порядок сыновей Ольгерда: Федор, Андрей, Дмитрий, Владимир, Скиргайло, Корибут, Лунгвений, Ягайло, Мингайло, Коригайло, Вигунд и Свидригайло. См.: Tegowski J.  Pierwsze pokolenia Giedyminowiczow. Poznan-Wroclaw, 1999. Стр. 308-311.

328. Смотри примечание 250 к настоящей книге.

329. Потомки Патрикия Наримунтовича, внука Гедимина и родоначальника Патрикеевых, еще при Василии I перешли на русскую службу. Может быть, именно поэтому уделы другого внука Гедимина, Патрикия Кейстутовича, Стрыйковский помещает в северо-восточной Литве, то есть в непосредственной близости к русским княжествам.

330. Третья дочь Кейстута, Мария, была замужем (1377) за Иваном Михайловичем, великим князем Тверским (1399-1425). Умерла в 1405 году. См.: Эккерхард Клюг. Княжество Тверское (1247-1485). Тверь, 1994. Стр. 219, 229.

331. Это заявление нашего автора весьма спорное. Между Ягайлой и Витовтом никогда не было искренней дружбы, а отношения между ними всегда были очень сложными.

332. Если живость характера Витовта отмечали все его современники, то приветливость (naturi laskawej) - это как раз та черта, которую нам трудновато будет отыскать в их воспоминаниях, а особенно в поступках Витовта. Неприветливым он выглядит и на рисунке Матейко, тщательно изучавшего не только внешность, но и характер своих персонажей.

© сетевая версия - Тhietmar. 2015-2016
© перевод с польск., комментарии - Игнатьев А. 2015-2016
© дизайн - Войтехович А. 2001