СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АДАМ ОЛЕАРИЙ

ПОДРОБНОЕ ОПИСАНИЕ

ИЗВЕСТНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ В МОСКОВИЮ И ПЕРСИЮ,

ПРОИЗОШЕДШЕГО ПО СЛУЧАЮ ГОЛЬШТЕЙНСКОГО ПОСОЛЬСТВА ИЗ ГОТТОРПА К МИХАИЛУ ФЕДОРОВИЧУ, ВЕЛИКОМУ ЦАРЮ МОСКОВИИ И ШАХУ СЕФИ, КОРОЛЮ ПЕРСИИ

AUSSFUERLICHE BESCHREIBUNG DER KUNDBAREN REISE NACH MUSCOW UND PERSIEN, SO DURCH GELEGENHEIT EINER HOLSTEINISCHEN GESANDSCHAFFT VON GOTTORFF AUSS AN MICHAEL FEDOROWITZ, DEN GROSSEN ZAAR IN MOSCOW UND SCHACH SEFI, KOENIG IN PERSIEN, GESCHEHEN

ГЛАВА I.

О Персидском Царстве вообще.

Царство Персидское, получившее имя свое от одного Греческого героя, Персея, издревле было в высшей степени знаменитым и славным Государством и Монархиею, так что, как свидетельствует Брисон (De regio Persarum principatu. Paris. 1606, lib. 1, pag. 2), в целом свете не было ни одного Государства, которое превосходило бы его в силе и величии. Поэтому-то и правители его назывались великими Царями, и даже Царями всех Царей, как это читаем мы у Платона (De legib. Dial. 3, pag. 783; Platonis opera. Lugd., 1590), Страбона (lib. 15, pag. 502, 1587), у Светония (in Caligula § 5. Lugd., 1547), а также и в 1-й книги Есфирь (Esther, гл. 3, ст. 12). Монархия эта простиралась далеко и широко в своих пределах, содержала под своим Владычеством весьма много областей богатых народонаселением, что, между прочим, можно видеть и из несметного войска и воинских снарядов, с которыми Царь Дарий ходил войною против Александра, и сведения о которых сообщает Кв. Курций (lib. 3, cap. 2. Coloniae Agrippinae, 1628). [694]

В таком цветущем состоянии и благоденствии находилась эта, именно 2-я, Монархия, начатая Киром и существовавшая 230 лет, и при Царе Дарии, перед последним сражением при Арбеллах; но вскоре за тем вместе с сим Царем стала клониться к упадку и наконец совершенно пала.

С течением времени Персия была весьма ослаблена войнами как туземных, так и иноземных Государей, иногда же была совершенно порабощаема и низводима в тяжелое рабство, даже до того, что жители ее, Персияне, при покорении их Арабами (в 632 г.), принуждены были отречься от своего имени и называться не Персами, но Сарацинами, как повествует о том Ботер (Boterus), в своей «Politia Regia» (Marpurgi, 1620), на стр. 146. Иногда же Персияне снова усиливались и приобретали опять своих собственных Царей, которые опять расширяли пределы своего Царства и свое Владычество.

Как далеко и широко простиралось Царство это в древности, о том находим мы сведения у древних писателей. Особенно повествуют об этом Страбон в помянутой сейчас 15 книге, и Бизар (Bizarus), в «Historia rerum Persicarum» (Francofurti, 1601), книга 1, страницы 2 и 3; последний заимствует свои сведении у Армянского географа Гайтона (Haithon). Что касается до положения Персии в настоящее время и до названия ее областей, то хотя об этом и можно найти сведения у новых географов, но они частью следуют древним писателям (как, наприм., в особенности, Марий Нигер (Marius Niger), в своей географии (Basiliae, 1557), в заглавии которой значится, впрочем: «Loca ut nostro tempore sunt sita et denominata», и смело выписывают из них, частью же дают областям и городам неверные и странные названия, вследствие чего тем же грешат и обыкновенные Персидския карты, находящиеся в большом Атласе, кроме того, что в них неверно определены долгота и широта мест. Я не видал еще ни одной из этих карт, которая бы относительно Персидских областей подходила к истине ближе Французских географических таблиц Самсона де Аббевиля (Samsons de Abbeville), вышедших недавно на большом листе и вырезанных на меди. Но из этих переведенные [695] на Латинский язык тоже не выдерживают критики и сбиваются на древние образцы.

Я изложу здесь и назову эти области так, как они в настоящее время, по сведениям и описанию теперешних Персов, называются, по их собственному произношению, на сколько оно может быть передано в Немецком выговоре.

Известно, что так как Персия и Парфия, хотя они были совершенно разные Государства, но потому, что Парфяне часто находились внутри Персии и описывались под одним именем, именно под именем Персии, то вследствие этого и вокруг лежавшие подвластные им края и области считались как бы членами Персидского Царства. То же самое имеет место и в настоящее время, и таким образом к Персидскому Государству принадлежит все, что от севера к югу лежит между Каспийским морем и Персидским заливом, или Sinu Persico; с востока же на запад — между Евфратом и границами Кандагара (Candahar). Оно простирается даже по западной стороне Каспийского моря до половины его, вверх до Армянских гор; на запад же до самой реки Ruth-Chane-kurkahn (в древности Окс, Oxus, называвшейся), в северной части которой обитают Узбеки, или Бухарские Татары, которые суть также отчасти данники Царя Персидского.

При этом Иоанн Ботер впадает в ошибку, говоря, в своей «Politia Regia», что Персидское Государство, от полуночи к полудню, имеет протяжение 18 градусов по равноденственному, тогда как собственно оно имеет его едва 12 градусов. Если возьмем только самые крайние пределы, или места, находящиеся на двух, лежащих друг против друга морях, именно: на Каспийском море и Персидском заливе, не только так, как я обозначил их на моей карте Персии, но и как полагают их сами Арабы и Персы, и как старательный и ученый муж, Г. Иоанн Граве, означал их в издании своем, напечатанном недавно в Англии (Elementa linguae Persicae. Londini. 1649), то найдем, что город Гусум (Husum) (который туземцы называют Решт, Rescht, в который лежит только в 2-х малых [696] милях от Каспийского моря), находится под 37, а Ормус (Ormus) в Персидском заливе под 25. По сему объем этой широты будет не более 12 по равноденственнику. Длину же я полагаю согласно с мнением Ботера, что она простирается более 20 градусов, хотя 1 градус долготы под 33 градусом широты, где находится средина Персии, содержит в себе едва 30 минут.

О разных краях и областях, входящих в состав персидского Царства. В особенности же об Эраке, Фарсе Ширване, Иране и Адирбейджане.

Славнейшие области в Персии суть следующие, начиная с главнейших из них:

Ерак.

Имя Ерак (Erak) присваивается двум различным областям, а именно той, в которой находится Багдад или Вавилон, бывшая Ассирия, и некоторые пишут ее также Еракайн (Erakain); эта область сюда не относится. Другой Ерак (Erak) лежит среди страны, гранича с Фарсом (Fars) или Персией, в отличие от первого называется он Ерак Аджсм (Erak atzem), и есть то, что в древности была Парфия (Parthia). Этой области вовсе не придается название Харасен (Charassen), как значится это в «Archontologia». Хуаресм же (Chuaresm) есть совсем другая область, которая простирается по восточному берегу Каспийского моря и принадлежит Узбецким Татарам.

Важнейшие города в этой Персии суть: Исфагань (Isfahan), который Бизар называет Спага (Spahа), а другие Спаа (Spaa), и Аспахан (Aspachan), в древности же назывался Гекатомпиле (Hecatompile), от сотни ворот, которые он имел по причине своей громадности. Теперь это есть столичный город Персидских Царей, и скоро я буду говорить еще о нем подробнее.

Касвин (Kaswin), Солтание (Solthaniae) — были также местопребывание Царя; Сенкан (Senkan), Кашан (Kaschan), Эббегер (Ebbeher), Савва (Sawa), Рей (Rhey), Гемедан (Hemedan), Ком (Kom), Шагеррисур (Schaherrisur), Деркасин (Dercasin), Тегеран (Theheran), и Кульпаян (Kulpajan), в котором делаются лучшие луки. Кроме того в этой области есть еще множество малых городов, городков и селений.

Фарс.

Область эту Иоанн де Лаэт (Johannes de Laet), в своем «Описании Персии» (in descriptione Persiae), несправедливо пишет Parc и Farc; она-то собственно называется Персией, а не Парфией, как думает Граве, в «Tabulis Geographie Persarum», и главный город в ней был Персеполь (Persepolis), славный своим падением (причиною которого была непотребная женщина, Таис, Thais). Из оставшихся камней этого города выстроен потом [698] город Ширас (Schiras), который и теперь еще находится в цветущем состоянии. Этот последний город весело стоить в горах и виноградниках при реке Бенденире (Bendemir), у Курция Араксом именуемой. По своим превосходным виноградникам, кисти которого висят словно белые красивые мешки, он славится во всем Царстве. Выделываемое здесь из этих виноградников вино составляет лучший напиток Шаха и знатных Вельмож, и оно развозится отсюда по всей стране. Вино это в самом Ширасе довольно дорого, и кружка его стоит там, на Немецкие деньги, половину рейхсталера, как свидетельствует об этом Фон Мандельсло, бывший мой товарищ по путешествию, проезжавший через Ширас. Кроме винограда там множество и других всякого рода прекрасных садовых плодов. В этой области кроме того находятся еще 4 следующие большие города: Касирун (Kasirun), Буниджан (Bunitzan), Фирусабат (Firusabath) и Астар (Astar). К этой же области причислена и страна Лагор (Lahor) с городом того же имени.

Ширван.

Область Ширван (Schirwan), именуемая Европейцами обыкновенно Серван (Servsn), в древности называлась Media Atropatia, но не Hircania, как пишет Англичанин Антон Дженкинсон (Anton Jenkinsonius) в своем «Itinerario». Это была северная часть Мидии, и по тому мы нашли справедливым, что писал о ней Геродот в 1 книги, на стр. 47: «Media valde montosa est et edita ac nemoribus frequens, reliqua vero tota admodum plana»; и Страбон в 11 книге, на стр. 361: «Media magna sui parte sublimis et frigida», т. е. что она лежит высоко и очень холодна; о чем я сообщил уже подробное сведение выше, говоря о пути из Мидии в Моган. Главный город в этой области есть Шемаха (Schamachie), а не Сумахия (Sumachia), как пишут его многие, и лежит он за Дербентом на севере, о чем я также говорил уже выше. Затем

Город Баку (Bakuje), лежит на горе у моря, отчего и самое море у некоторых писателей получило имя: «Бакуйское море» (Mare de Baku). Город этот ведет значительную торговлю. [699]

Дербент (Derbent), который, находясь в узком проходе, составляет одни из ворот Каспийского моря. Это город, который Александр Великий выстроил для покоя своим старым, отслужившим ему, Македонянам, и который назвал он своим именем — Александрия (Alexandria), как свидетельствует о том Кв. Курций, в 7 книге, в конце 3 главы. Поэтому и ныне еще жители его одну часть города называют «Греческим городом» (Schaher Junan).

Шабран (Schabran), чистенький городок в области Мискур (Miskuer), где мы пристали к берегу; лежит недалеко от моря.

Эрес или Арас (Eres, Aras), о котором упоминалось уже несколько раз, город опустошенный и теперь не более, как голое место, находящееся при реке Арасе, называемой ныне Арисбар (Arisbar).

Иран или Карабах.

Иран (Iran), который большинство, особенно простые люди, называет Карабах (Karabach), есть область, лежащая между двумя благородными реками, Араксом и Куром (Araxes, Cyrus), ныне Aras и Kuer называемых, и заключающая в себе часть Армении, которую жители называют Арминия (Arminieh), и Грузия, которую они называюте Гурдж (Gurtz): это весьма плодородная и богатая страна, особенно шелком, и разделяется на несколько малых краев, из коих важнейшие суть:

Каппан (Kappan), Цициан (Sisian), Эрван (Eruan) или Ирван (Iruan), Ахстава (Achstawa), Саршат (Sarschat), Туманис (Thumanis), Джульфа (Tzulfa), Кештас (Keschtas), Аберан (Aberan), Индже (Intze), Альгет (Alget), Шабус (Schabus), Сарсебиль (Sarsebil), Керхбулах (Kerchbulach), Шёргель (Schoergel), Табак-Мелек (Tabak-melec), Вцильдер (Vzilder).

В этих областях находятся многие красивые города, городки и крепости; известнейшие из них: Берде (Вerde), [700] Беркушат (Berkusclat), Маку (Maku), Билаган (Bilagan), Нахчуан (Nachtschuan), Магасбурт (Magasburt), Шемкур (Schemkur), Ордебат (Ordebat), Тифлис (Tiflis), Кендже (Kentze), Баесид (Bajesied), Джилдер (Tzilder).

Я приобрел от Персов изображение этой Карабахской области вместе с описанием того, что есть замечательного в той или другой крепости, так как они лежат на Турецкой границе и часто подвергаются нападениям. Но чтобы привести все это здесь, я должен бы был войти в довольно пространные описания; поэтому я помещу их в более удобном месте, рядом с описанием никоторых других предметов, которые я, по известным причинам, не мог поместить в этом издании, но постараюсь скоро, с Божией помощию, сообщить в общую известность.

Адирбейджан.

Область Адирбейджан (Adirbeitzan), которую иные из наших также довольно странно переиначивают, занимает южную часть Мидии, и, следовательно, она была когда-то Великая Миди» (Media major). Нубиец (Nubiensis) в своей Географии полагает, что в древности область эта составляла северную часть Ассиирии, каковому заключению дает повод самая страна; ибо она граничит с Курдестаном (Curdestan), который был прежде Ассирией. С других сторон она отделяется Могайскою степью от Ширвана и рекою Арасом от Карабаха, а на восточной стороне соседями имеет Гилянцев.

Область эта полна гор и заключаете в себе много других малых краев, каковы: Эршек (Erschek), Халхал (Chalchal), Мешкин (Meschkin), Тарумат (Tharumat), Кермерут (Kermeruth), Сульдус (Suldus), Сераб (Serab), Уджан (Utzan) и проч.

Здесь города: Ардебиль (Ardebil), место рождения Ших-Софи, основателя Персидской секты, город, в котором он имел свое пребывание и в котором он погребен рядом со [701] многими другими Царями. Выше было уже подробно говорено об этом городе.

Табрис (Tabris), Европейцами Таврис (Tauris) называемый, и поныне еще у Персов удержал имя, данное ему Птоломеем TabriV. Некоторые считают его принадлежащим Великой Армении, с которою граничить Адирбейджан. Некогда он был славным городом Экбатаной (Ekbatana), и в прошлом еще столетии был столицею Царя Персидского.

За тем также довольно большие города:

Мерраге (Merrage), Карниарух (Karniaruch), Салмас (Salmas). Тесу (Thesu), Хой (Choi), Тель (Thel), Миане (Miane) и Джейстер (Tzeuster).

Джорс (Tzors) и Уруми (Urumi) — превосходные крепости; близ последней из них показывают гроб Бурле (Burlae) — жены Царя Касана (Kasan), длиною в 40 футов.

ГЛАВА III.

О Килане и о Кариб-Шахе,

Область Килан (Kilan), Гилян, получившая имя свое от особого народа Килек (Kilek), жившего там, в древности называлась Гиркания (Hircania), и лежит прямо у Каспийского моря, по описанию Кв. Курция, как бы полумесяцем окруженная высокими горами, поросшими кустарником, имеет весьма жирную и плодородную почву, орошаемую многими, вытекающими из гор, реками, которые большею частью весьма богаты рыбою.

«Natura (говорит Курций: lib. 6, cap. 6) difficilis aditu, perpetua vallis jacet, usque ad mare Caspium patens, duo terrae ejus velut brachia excurrunt: media flexu modico sinum faciunt lunae [702] maxime simitem, cum eminent cornua nondum totum orbem sidere implente». Также: «pingue vallis solum rigantibus aquis, quae ex petris eminentibus manant».

Но это, впрочем, не уполномочивало Радера (Raderus), утверждать, что Курций хотел здесь описать ворота Каспия (portas Caspias).

Область эта делится на несколько малых краев. Персы причисляют теперь сюда и соседнюю страну Табрустан (Thabrustahn) или Масандеран (Masanderan), и в Царской Канцелярии означают эту страну названием Daralmers ***, как пишут они, хатя в древности это была особая область, жители еоторой, во времена Александра, по свидетельству Курция (lib. 6, с. 9) назывались Марды (Mardi).

Станы (Tractus) и края, исчисляя их от севера вниз, суть следующие:

Кизильагач (Kisilagaetsch), Машихан (Maschichan), Булади (Buladi), Килекеран (Kibekeran), Дисекеран (Disekeran), Рик (Rihk), Лагеджан (Lahetzan), Дештевенд (Deschtewend), Ленжеркунан (Lengerkunan), Шихкеран (Schichheran), Гове (Howe), Лисар (Lissar), Кескер (Kesker), Масандеран (Masanderan), Maранку (Maranku), Астара (Astara), Нёкеран (Noekeran), Лемур (Lemur), Джейландан (Tzeulandan), Решт (Reseht), Астарабат (Astarabath).

Во всей Киланской стране Персы считают 46 городов и городков, и кроме того множество селений. Главнейшие города суть:

В Астрабате: Атрабат (Astrabath), главный город. Фируску (Firuscu), где находятся прекрасные бирюзовые камни.

В Масандеране: Амюль (Amuel), Тюнкабюн (Tuenkabuen), Ней (Nei), Сару (Saru), Нуркеджур (Nurketzur), и прекрасный, веселый город Ферабат (Ferabat), который прежде назывался Тагона (Tahona), но который Шах-Абас (часто, особенно в зимнее время, проживавший и, наконец, даже умерший там) с громадными издержками и множеством народа, приведенного туда из [703] Карабаха, отстроил трудами и потом этого народа и дал ему сказанное имя Ferabat, от слова ferah, ***, что значит веселый,

И вся страна эта чрезвычайно приятная и веселая. Иоанн (Johannes) de Persia оказывает этой стране большую несправедливость, говоря, что в Масандеране, по причине гор, такая сильная стужа, что овощи созревают там весьма редко. Это замечание может быть отнесено или только к местностям на горах и в горах выше Масандерана, или же и совсем не имеет здесь места; ибо все Персияне единогласно утверждают, что в целой Персии нигде нет более умеренного климата, как в Масандеране, и потому там собираются самые лучшие плоды, и почва его никогда ни зимою, ни летом, не снимает, так сказать, своей зеленой, всевозможными цветами украшенной одежды. Это явствует и из следующего глубокомысленного Персидского стихотворца, Гакима Фирдуги (Hakim Firdausi):

***

Techu Masanderan, tschu kulchende sar?
Nikerem we nesert, henische besar.

То есть: «Что такое Масандеран? То же, что и долина роз: ни слишком жарко, ни холодно, вечная в нем весна!

В Лагеджане (Lahetzan), где выделывается лучший шелк, города суть: Ленкеру (Lenkeru), Куджесбар (Kutzesbat) и Амелекенде (Amelekende).

В Реште (Rescht) города: Решт, главный город; Кисма (Kisma), Фумен (Fumen), Тулум (Tullum), Шефт (Schefft), Дилум (Dilum) и Масула (Massula), на горе, где находятся железные рудники и заводы. Жители здешние большею частью кузнецы, которые делают всякого рода железные снаряды и вещи, коими и снабжают эту и вокруг лежащие страны. В этой же стране на протяжении 20 миль растут большею частью [Волешские] (Грецкие) ореховые деревья, из которых туземцы выделывают всю свою деревянную посуду и орудия. [704]

В Кескере (Kesker) города: Кескер, Шагеррут (Schaherruth), Кураб (Kurab), Энсели (Enseli), Дулаб (Dulab), Шаль (Schal).

За тем, подымаясь к северу, лежат: Рюсеру (Ruesseru), Мианшакер (Mianschaker), Сенжергасара (Sengerhasara), Гове (Howe), Хошкадегене (Choschkadehene), Ленкеран (Lenkeran) и Кизильагач (Kisilagatz).

В этой стране лежит и гора Шиндан (Shindan), на которой находится вольное селение Шах-Сагадан (Schah Sahadan); ибо там жил и погребен один из бывших учителей Шиха Сефи, по имени Сагад (Sahad). Какие плоды еще произрастают, собственно, в этой области и краях, и какою промышленностью занимается большинство здешних жителей, обо всем этом скажу я еще ниже при описании проезда нашего через эти места.

Так как Килан, как сказано, окружен высокими, нависшими одна над другой, скалистыми горами, то в него существует только 4 дороги и узких прохода. 1-й с севера из Макана, через Ленкеркунан (Lenkerkunahn), 2-й — с юго-запада, через Pyle Rubar; 3-й и 4-й с юга, через Масандеран, при Ферабате, и через Хорасан, при Астарабате.

Эней Сильвий (Aeneas Sylvius) пишете: «De portis Caspiis multa memoria est, nemo tamen satis explicat, ubi terrarum existent». Много говорится о Каспийских воротах, но никто не сказываете, где именно находятся они. Смотри об этом Blancard in Curt. pag. 502.

По моему мнению, названные сейчас проходы и суть настоящие ворота Каспия, Portae Caspiae, о которых упоминают Птоломей, Плиний, Страбон, а заимствуя из сих, и Солин (Solinus), или, по крайней мере, они могут быть названы таким образом; ибо проходы эти из Персидского Царства к Каспийскому морю идут словно узкие ворота. В них не только две лошади, или два верблюда, рядом, но в некоторых местах [705] там не могут проходить без опасности эти животные и гуськом одно за другим, как это дознали мы сами на обратном пути нашем при Пиле Рубаре (Pyle Rubar) и Ленкеране (Lenkeran). Сюда же может быть причислен и лежащий также у Каспийского моря город Дербент, так как в нем также находится узкий проход из Татарии в Персию; нижняя часть этого города как бы выходить из моря, а другой конец его заканчивается в горе; для того же, чтобы никто не мог пройти через гору, от города через эту гору, на целые 50 миль, (как сказывают Персы), проведена была довольно толстая каменная стена к морю (Pontus), и только через город оставлены были для прохода одни ворота. Самое имя Дербент также обозначает это значение его, ворот; ибо слово Der значите дверь или ворота, а Bende — узел (band), или засов, затвор. Если кто сам обозрит эту местность и страну, то также скажете, что Дербент для тех, которые захотят сухим путем пройти оттуда в Персию, есть единственная и довольно крепкая дверь, так что если запереть эту дверь, то ни собака, ни кошка (как выражаются Персы) не может пройти в Персию, как это некоторым образом можно видеть и из изображения самого города (В подл. стр. 720-721. О. Б.). Но в упомянутых сейчас Pylis я не нашел того, что пишет Солин, заимствуя из Плиния: «Caspiae portae panduntur itinere manufacto longo 8 miliaribus passuum; это был бы довольно длинный проход. Персидские дороги хорошо известны Персиянам, и от них я не слышал ничего подобного, а тем менее то, что рассказывает Радер (Raderus) в своих «Praeludiis super Q. Curtium», заимствуя из Мефодия (Methodio) (Патарского. О. Б.), будто бы Александр заставил Иудеев, которых Царь Салманасар вывел из Ассирии в Мидию (назад они уже не возвратились), пройти в Каспийские ворота, и своею молитвою к Богу достигнул того, что гора замкнулась за Иудеями, так что после этого ни к ним нельзя уже было пройти, ни им выйти снова оттуда.[706]

Килан — страна очень богатая, в прежнее время имела даже своих собственных Царей, правда незначительных, содержала их, и некоторые из потомков этих Царей существуют еще и поныне, хотя теперь они не смеют перед другими хвалиться свом Царским происхождением и ставить себя выше других. Вообще Киланцы неспокойный и дерзкий народ, особенно живущие между Масандераном и Кескером, которые, видя, что природа окружила их, словно твердым валом, непроходимыми суровыми горами, и щедро наделила страну их всякого рода произведениями, избыток которых уделяют они и другим областям, часто не очень-то уважают Шаха Персидского.

Здесь я должен упомянуть об одном возмущении, происшедшем в царствование уже теперешнего Шаха Сефи. Шах-Абас, незадолго до своей смерти, в то время, когда Киланцы имели еще собственных Государей, покорил их своей власти. Затем, когда он умер и Киланцы услыхали, что Шах Сефи начал свое правление множеством кровопролитий, они возмутились и выбрали себе своего собственного Царя, которого Персияне назвали Кариб-Шахом (Karib-Schah). Царь этот происходил из племени одного древнего Киланского Царя в Лагеджане (Lahetzan), и родом был из селения Лештеншах (Leschtenschah). Чтобы упрочить свое правление, Кариб тотчас же поставил на ноги войско в 14 тысяч человек и для снаряжения его всем необходимыми пошел на главный город Решт, завладел там земскою и Царскою казною, сделал то же и в других близ лежавших городах и поспешил скорее занять проходы. Между тем некоторые из Киланских Ханов известили о таком восстании Шаха Сефи, бывшего тогда в Касвине. Шах тотчас же приказал Ханам: Астарскому, Сарухану, Кескерскому, Эмир Хану, Сейтерабатскому, Магумеду Хану Кохтюму, Хану степей Тунехабюнских, Султану Койнлюгесару Масандеранскому Адаму Султану Георгиану (Georgianus) (Грузину), захватить Кариб-Шаха со всею его силой и уничтожить. Названные Ханы поспешно снарядились, образовали 3 войска и с двумя из них пошли на Кариб-Шаха, которого и нашли между Рештом и Кескером в полном вооружении. Они тотчас [707] же напали на Кариба, но так как он имел более выгодное положение, то он отбросил их назад и на этот раз удержал поле за собою. Ободренные этим успехом, одолевшие сделались смелее и увереннее в себе, подумали, что навели на неприятеля такой страх, что он не скоро еще воротится; и потому расположились стоянками в окрестных селениях и городах, веселились в них, пировали и оставили Царя своего с небольшим отрядом в Кисме и Фумене (Kisma и Fumen). Ханы же, соединившись с остальным 3-м войском (всего вместе 40 тысяч человек), двинулись вторично на Кариба, зашли на него с правой и левой сторон и разбили его наголову. Сам Кариб спрятался было в Фумене, в саду, за шелковичным деревом, называемыым Тур (Tur), но его увидал там некто Джебни (Tzebni), слуга Эмир-Хана, и узнал его по красивой одежде. Когда Джебни хотел схватить Кариб-Шаха, то этот последний стал просить его не выдавать его, а, напротив, помочь ему скрыться, обменявшись с ним одеждой, за что обещал наградить его множеством золота и драгоценных камней. Джебни охотно пошел на сделку; но когда поменялся платьем с Кариб-Шахои и навесил на себя его саблю, то сказал: «Ну, теперь я Царь, а ты Haramsade, т. е. пройдоха, выходика ка теперь наружу!» При этом крикнул другим, и Кариба схватили. Ему набили колодку (palenk) на шею и руки (по их обыкновению), одели в богатое платье, посадили на осла и таким образом привезли к Шаху Сефи . При въезде его к Шаху Сефи ему предшествовали и сопровождали его с большими торжественными кликами несколько сотен непотребных женщин.

Шах Сефи приказал подковать Кариба по рукам и ногам железными подковами, словно лошадь, с такою бранною к нему речью: «Ты привык, пройдоха, в Килане ходить по тучной и мягкой почве, и тебе здешняя каменистая страна трудновата для ходьбы, поэтому тебя и следует подковать!» После таких тридневных истязаний Кариб-Шах выведен был на Майдан, привязан там к верхушке шеста, употребляемого для стрельбы в цель, и расстрелян стрелами и ружьями. Шах Сефи сам сделал в него первый [708] выстрел и сказал: «Кто любит меня, Царя своего, тот сделает то же!» После этого полетело несколько тысяч стрел в Кариба, и через полчаса все тело его было утыкано ими до того, что за ними не видать было и самого трупа. В таком виде тело это провисело на шесте еще три дня, после чего было сброшено с шеста и погребено.

При одержании этой победы и усмирении восстания мужественнее всех оказал себя Сарухан, Князь Астарский, за что и получил великую Царскую милость, как рассказывал нам это он сам.

В это время в селении Лештенше (Leschtenscha) проживал один знатный купец, по имени Мир-Мурат (Myr-Murath), у которого ходило в море 7 торговых кораблей и богатство которого считалось в три тонны золота. Так как Кариб-Шах был родом из сказанного селения, Лештенша, то вследствие Киланского восстания Мир-Мурат, за то, что не тотчас же донес о нем Царю, впал у него в большую немилость, что чуть было не был истреблен со всем своим родом, если б только не выпросил ему помилования у Царя Сарухан, бывший хорошим приятелем Мир-Мурату.

По усмирении восстания, Киланцы, именно жившие между Масандераном и Кескером, все были обезоружены, и никто из них не смел иметь у себя ни сабли, ни ружья, ни лука, ни стрел, ни даже ни какого секира (sekir) или лукового кольца, которое употребляют Персияне при натягивании лука и носят обыкновенно на большом пальце. Они могли иметь только эксен (Exen) и другие орудия, изогнутые словно коса, называемые дас (Das) и у потребляемые при деревянных поделках и полевых работах. Остальные Киланцы, от Кескера до Кизильагача, называемые Талиш (Talisch), так как они все время пребывали верными Царю и помогали низвержению. Кариб-Шаха, могли употреблять свои оружия, точно как и все другие Персияне. [709]

Хорасан.

Область Хорасан (Cborasan) граничит на востоке с Масандераном и называлась некогда Бактрианой (Bactriana), разделяется на несколько малых краев, из коих важнейший Гери (Heri), в котором известен мне только главный город Герат (Herat). Это страна весьма богатая, как по плодородию, так и по величине своей, имеет много больших великолепных городов, которым подобных ценного в остальных Персидских областях; в них изготовляются всякого рода товары и производится значительная торговля. Важнейший из всех городов здесь есть большой город Мешед (Mesched), который в Персидских списках земель и каталоге пишется Тус (Thus). Он хорошо украшен городскою каменною стеною, башнями и другими зданиями. В нем считают до 200 башен, а Тейксера (Teixera) пишет даже о 300 башнях, которые все отстоят одна от другой на ружейный выстрел.

Здесь покоится прах одного из 12-ти Персидских Имамов или великих святых, из рода Аали, по имени Имана Ризы (Iman Risa), и находится богатый мисар (Mesar) или гробница сего святого, которая великолепием постройки, доходами и богатством, мало уступает гробнице Шиха Софи в Ардебиле. В этой гробнице совершаются такие же службы, обрядности и моленья, как и при гробнице Софи. Многие Князья и знатные Вельможи этой страны также имеют здесь свои гробницы. Недалеко от Мешеда лежит город Нисабур (Nisabur), у одной горы, из которой добываются самые красивые бирюзовые камни, составляющие исключительное достояние Шаха. После Мешеда Герат (Herat) есть наибольший и найкрасивейший город. Здесь делаются лучшие ковры, и Индийцы ведут в этом городе значительную торговлю. Путешествующие из Испагани в Кандагар должны проезжать через этот город. Здесь же задержаны были лошади у Индийского Посланника, о котором говорено было выше. [710] Шикгардус (Schikhardus) в Тариф (in Tarich) полагает, что сюда же прибыли некогда и уведенные Израильтяне.

Тун (Thun), Табес-Килеки (Thabes kileki), Табес-Месинан (Thabes Messinan), суть также большие города, в которых выделываются и распродаются разные шелковые товары. Также: Себсевар (Sebsewar), Турфхис (Turfchis), Каин (Kain), Пушендж (Puschentz), Бадкис (Badkis), Меру (Meru), Мерверуд (Merwerud), Джурджан (Tzurtzan), Фариаб (Fariab), Ашуркан (Aschurkan), Бельх (Belch), Бамиан (Bamian), Семкан (Semkan), Талекан (Thalecan), Сусен (Susen), все это многолюдные и промышленные города, а при некоторых из них собирается разного рода Манна (Manna).

Саблустан.

Область Саблустан (Sablustan) лежит далее на восток, и жители ее у Курция называются Паропамисцы (Paropamisadae), именно по весьма высокой, вокруг лежащей горе, составляющей часть Тавра (Taurus) и называемой Паропамизус (Paropamisus). Область эта окружена далее множеством лесов.

Горопий Бекан (Geropius Becanus) в своей книге об Индо-Скифах (Indoscythicis, pag. 476), в противность мнению всех Отцов, утверждает, что здесь-то, на горе, остановился ковчег Ноя. В этой области и ныне обитает такой же суровый и жестокий народ, как и во времена Александра, без всякого образования. Города в ней: Бексабат (Beksabath), Меймене (Meimine), Асбе (Asbe), Буст (Bust) и Сарендж (Sarentz)

Сиджистан.

Сиджистан (Sitzistan), который называют некоторые Сижестан (Sigestan), Сажестан (Sagestan) и даже Систон (Siston), есть область, лежащая на юг от Саблустана, и в древние времена в ней находились Дранге (Drangae). Область эта также окружена сплошными горами, и она есть отечество храброго богатыря Рустама (Rustam), которого Персияне не знают как [711] достойно прославить за его геройский дух и храбрые деяния, так что, если они хотят воздать кому-либо великую похвалу за храбрость, то говорят: «Он подобен Рустаму». Важнейшие города в этой области суть: Систан (Sistan), Халук (Chaluk), Кедж (Ketz) и проч.

О Кирмане, Ормусе и Диарбеке.

Кирман (Kirman) есть также большая область, лежащая между Фарси и Сиджестаном и простирающаяся вниз до моря и острова Ормуса, от которого береговая часть ее получила и свое имя. Хотя в ней также находятся горы, однако есть и прекрасные долины, богатые произрастанием всякого рода цветов и плодов, в особенности же роз, из которых Персияне искусно гонят воду, называемую у них khuel или gul-Ab (может быть и наше Guleb, означающее вообще прохладительный напиток, получило отсюда свое имя). Воды этой там выделывается так иного, что множество ее вывозят в другие места и торгуют ею. Она привозится также и в Испагань одним племенем, называемым Лур (Lur), которое живет собственно в Кирмани, но торговцы которого, по своему промыслу, состоящему преимущественно в продаже превосходнейших ковров, проживают в Испагани. У людей этого племени головные повязки или тулипанты (Tulipanten) длиннее, но уже, чем у других Персов, и из повязок этих идут концы, висящие вниз. Между прочим целебным зельем, растущим в стране Кирман, есть одно, составляющее хорошее средство против глистов. Персияне называют его Дару Керман (Daru Kerman), названием, которое может быть толкуемо двояко, именно: средством от глистов и средством из Кермана; ибо Керман не только есть название этой местности, но означает также и червь, глист. По этому двойному значению один [712] Персидский поэт сочинил и написал одно довольно забавное следующее сказание:

Один из могущественных Царей Персидских проезжал однажды по этой стране и услыхал позади себя голос, назвавший его по имени. Когда же Царь оглянулся, то не видел ничего, кроме полусгнившей уже, лежавшей на земле мертвой головы. Догадавшись, что голос мог исходить только из этой мертвой головы, он спросил: «Кто ты? и по чему ты знаешь мое имя?» Череп отвечал: «Знай, что некогда и я был человек и, подобно тебе, носил венец; я покорил многие земли и области; когда же достиг до Кермана (Kerman) (т. е. червивого, или глистового, vermiculos), и хотел там сделаться также Государем, то червь (глист, Kerman) одолел и пожрал меня. Поэтому прими к сведению этот пример и обдумай его на дальнейшую для себя пользу!»

В стране Кирман, вверху, на севере, лежит большая, пустынная степь; внизу же, к морю, в ней находятся красивые города и удобная для обрабатывания земля. Названия городов суть следующие:

Берсир (Bersir), Бермасир (Bermasir), Бем (Bem), Хабис (Chabis), Джирефт (Tzirefft), Камрон (Kamron) и Ормус (Ormus).

Камрон (Kamron), лежащий у ворот моря, называется иногда Бендер (Bender), а иногда и Бендер Камрон (Bender Kamron), Ормус же (Ormus), который Персияне пишут Hoermus, есть большой остров в Персидском заливе, лежащий в 3-х милях от материка. Прежде он принадлежал Португальцам, которые вели на нем значительную торговлю; но Шах-Абас снова отнял этот остров у Португальцев и присоединил к Персидскому Царству. Причины этого события, и как оно совершилось, вместе с подробным описанием самой местности острова, будут изложены в описании путешествия в Индию Иоанна Альбрехта Фон Мандельсло, которое, с Божиею помощию, я скоро издам в свет, и которое, надеюсь, прочтется каждым с удовольствием, К этому описанию я и отсылаю благосклонного читателя. [713]

В этой же полосе на восток лежит еще край Мекеран (Mekeran), который также подвластен Царю Персидскому и причисляется к области Кирман. Известные города здесь суть: Тир (Tihr), Кидж (Kitz), Халак (Chalak). Обь этом крае, так как он редко посещается Персиянами, живущими в Ераке, я не мог получить никаких дальнейших сведений.

Хусистан.

Хусистан (Chusistan), некогда была Сузиана (Susiana), а также Елам (Elam), откуда и название Еламитов; область эта лежит между Фарсом и рекою Диджель (Ditzel), и в ней находится обширный когда-то город Суза (Susa), упоминаемый в 8-й книге Даниила; здесь Даниил имел видение и предсказал падение Персидской и начало Греческой Монархий.

Этот город Суза называется теперь Десу (Desu). В нем был и Царский дворец Сусен (Susen), лежавший при реке Улай (Ulai), называемый у Плиниия в 6-й книге, главе 27-й, Eulaeus, в котором Агасфер, обладатель 127 стран, имел свое жительство и давал великий пир. Кроме того в Хусистане есть еще несколько многолюдных и промышленных городов, каковы: Агавас (Ahawas), Рамегёрмус (Ramehoermus), Шабур (Schabur), Аскер (Asker) и Арган (Arhan). Жители этих городов, на севере которых лежат горы, в летнее время, вследствие невыносимых жаров, обыкновенно уходят в горы.

Джисирег.

Область Джисирег (Tzisireh) находится в каталоге городов (in catalogo urbium), и под нею должно разуметь Месопотамию, как упоминает это и г. Яков Голий в своем Арабском Лексиконе (Lexicon Latino-Arabicum. Lugduni, 1653). Область эта теперь обыкновенно называется Диарбек (Diarbek) и находится между двумя славными реками: Евфратом и Тигром, из которых первая называется теперь по-турецки Морачу (Moratsu), а вторая Диджель (Ditzel). На обыкновенных картах река эта пишется Digel, но произносится Немцами по их выговору неправильно, [714] ибо буква g должна выговариваться здесь по произношению Французскому.

Страна эта не всегда находилась под Владычеством Царя Персидского. На границах и внутри ее находится два главных города (при Тигре): Мосул (Mosul), называвшийся некогда Ниневией (Ninive), и Багдад (Bagdad), бывший некогда Вавилон (Babylon). За эти города между Персамии Турками велись часто великие и кровавые войны, вследствие которых то те, то другие народы делались их обладателями.

По списку Персидской земли Багдад записан собственно не в области Диарбеке, а в Эракайни (Erakain), составляющей часть древней Ассирии. В том же списке значатся города: Васит (Wasith), Бесре (Besre), Куфа (Kufa), Медайн (Medain).

Нахожу нужным сказать здесь еще несколько слов о Багдаде. Он хотя построен из древнего Вавилона, но не на том же месте. Вавилон лежал при реке Евфрате, которая даже протекала через город, как это видно у Страбона из книги 15-й, стр. 508. Багдад же лежит при Тигре. Обе эти реки сливаются вместе несколько миль ниже Багдада. Нам рассказывал Персидский Посол, который с нами ехал из Персии, а также и мой Hakwirdi, оба старые люди, хорошо знающие положение Персии, что Вавилоняне, в том месте, где стоить теперь Багдад, так как это была низменная и веселая местность, имели свои увеселительные сады и беседки, как свидетельствует это и самое имя Багдад; ибо Bag означает сад, а Багдад — место, где много садов. Когда Вавилон был разрушен, жители его совсем перебрались на житье в сказанные сады и выстроили там город, так как он есть там теперь. Вот и все о разных областях и важнейших в них городах, состоящих теперь под властию Царя Персидского. [715]

О Царским стольном городе Испагани и о том, что находится в нем и вне его.

Так как Испагань (Ispahan) есть теперь главный город в целой Персии и составляет местопребывание Шаха, мы же пробыли в нем довольно долгое время в видели много достопримечательного, почти всю Персию, узнали также в нем и свойства этой страны, то я не лишним считаю пространнее поговорить здесь об этом городе и написать о нем особую главу, тем более, что я не видал еще, чтобы кто-либо из Европейцев сообщил о нем обстоятельное и основательное сведение.

Испагань незадолго до времени Тамерлана назывался Сипагань (Sipahan), частью по множеству жителей в нем, частью же по тому, что в нем собирались и приводились в порядок войска в тех случаях, когда Персияне задумывали идти войной против неприятеля. Ибо Сипган (Siphan) — есть множественное число от Узбецкого и Древне-Персидского слова Сипе (Sipae), которое также, как и Лескер (Lesker), означает войско, рать, по чему и теперь еще военачальника Персияне называют иногда Сипесалар (Sipesalar). После же Тамерлана слово это, перестановкой букв (per Methatesin literarum), перешло в имя Испагань. Арабский летописец Агмед-бин-Аребша (Ahmed bin Arebscha), описавший «Военные деяния Тамерлана» (Tamerlani res gestas), называет его Исбагань (Isbahan), с буквою ***; нынешние же Персы пишут его *** Исфаган (Isfahan), от Арабского ***, которое также означает aciem и seriem. Я же .слышал сам, что они безразлично говорят то Ispahan, то Isfahan. Высоту полюса я нашел здесь также, как полагают ее и Персияне: 32° 26', долготу же 86° 40'. Магнитная стрелка имеет уклонение здесь на 17° от севера к западу.

Город стоит на ровном, гладком поле, и только кругом, в 3-х и 4-х милях от города, виднеются горы, а именно: [716] на юг и юго-запад гора Демавенд (Demanend) и на северо-восток к Масандерану гора Ейлак-Перян (Jeilak Perjan). Вместе с предместиями город имеет в окружности 8 миль, так что, если б кто захотел объехать его верхом в один день, то не должен зевать много по сторонам. Городские стены плохи и выведены просто из земли, толщиною внизу в 6 локтей, а вверху только в 1 фут, с башнями, которые одни, собственно, сложены из камня, высушенного только на солнце. Ров кругом города совсем завалился, так что через него почти везде, и зимою и летом, можно перейти, не замочив ноги. Таким образом, сказанные городские стены сделаны вовсе не из лесу, как это пишет Петр Бизар (Petrus Bizarus, lib. 12, p. 331), а за ним и другие писатели. Один только замок или казнохранилище, окруженное стеной и башнями, было, вероятно, выбелено когда-то мелом, или известью, что и теперь еще видно в некоторых местах, преимущественно же на северной стороне его.

Мимо города, у юго-западной и южной стороны, течет довольно большая река Сендерут (Senderut), выходящая из горы Демавенд; река эта разделяется на несколько малых ручьев, которые жители проводят по всему городу и жилищам в несколько водоемов (Сisternen), называемых ими Гавс (Haws) и Бурке (Burke), не смотря на то, что там и сям, по разным дворам находится у них множество вырытых колодцев. Тотчас за городом от этой реки отделяется рукав, идущий в помянутый выше зверинец Гасарджириб (Hasartzirib), и в другом месте через проложенную под землею трубу протекающий в главнейший Царский сад Джарбаг (Tzarbagh); назади за этим садом, через главное русло реки, перекинут довольно изящный, длинный каменный мост, построенный одним Ширазским Ханом, Аллавердиханом (Allawerdichan), на свой собственный счет.

Шах-Абас целые 14 лет усиленно старался другую реку, Абкурен (Abkuren), текущую по другой стороне горы Демавенд (Demawend), провести через гору в реку Сендерут (Senderut), для чего у него ежедневно работало попеременно [717] от 800 до 1000 человек, и каждому из них выдавалось заработной платы вдень по полуабасу или по 4 гроша. Но, по причине великой стужи и снегу, которые бывают здесь большую часть времени года в северной части, ни в один из сказанных годов нельзя было работать более 3-х месяцев в году. Если б в то время жил еще великой Персидский Святой чудотвор, Аали, и употребил бы свое искусство, которое Персы ему приписывают, якобы в Карабахе (Karabach) он мечом рассек скалы, то тогда сказанный провод реки можно было бы сделать с меньшим трудом и издержками. Так Персы рассказывают, что великая скала, через которую протекает р. Арас, и которая кажется как бы расколотою надвое, была рассечена Аалием; поэтому они называют эту узкую бездну или расселину: Aaly deretjj, т. е. Aaly angustiae. Ханы и разные знатные Вельможи, чтоб угодить Царю и пособить делу, приняли на себя пробить известную часть скалы, и хотя она и была весьма тверда и в этом месте высотою в 100 локтей, тем не менее прорыто и пробито ее было уже около 100 локтей. Но около этого-то времени Шах-Абас умер, а следовавший за ним юный Царь охотнее любил наслаждаться на мягком ложе своего гарема, нежели заботиться о какой-нибудь твердой скале, а потому и дело это осталось не приведенным в исполнение.

Город Испагань был дважды опустошен Тамерланом: в первый раз при взятии его, и во второй, когда он возмутился против Тамерлана. Такое же опустошение потерпел он и от Ходжи (Chotza) вследствие восстания же; ибо при этом не только разрушены были здания, но и самое народонаселение в нем истреблено и перебито было во множестве. Так, по свидетельству Иосафата Барбаро, бывшего в Персии после этого события, именно в 1471 году, высланным против этого города воинам было строго наказано, чтобы никто из них не возвращался без головы хоть одного возмутившегося. Вследствие чего, некоторые воины, за недостатком мужчин, отрубали головы женщин, брили их и приносили вместо голов мужчин, которые также были бритые. При Шахе Измаиле I положение города Испагани несколько улучшилось; Шах же Абас, [718] перенесший сюда, ради приятного местоположения, свое Царское местопребывание из Касвина, не только обстроил город великолепными зданиями, но и заселил его множеством народа, переведенного сюда из разных других областей, так что теперь Испагань представляет собою как бы небольшой мир, в котором считается более 500 тысяч душ жителей. Обширности города во многом, впрочем, помогает то обстоятельство, что при каждом доме непременно находится один, а иногда и два, довольно просторных сада. Персияне очень любят сады, но они не украшают их, вроде Европейцев, всеми возможными прекрасными цветами, но усаживают их в известном порядке всякого рода плодовыми деревьями и виноградником, в особенности же любят за красоту и тень дерево чинар, неизвестный в Германии род платана, которое растет прямо, вышиною с ель и толщиною вообще вполовину, а иногда и в целый локоть. Лист этого дерева широкий, похожий на лист винограда, но само дерево не приносит никакого полезного плода, а дает плод, или нарост, величиною и твердостью подобный каштану, только без ядра. Цвет дерева, в поделках, светло-коричневый, с жилками, забегающими одна в другую, подобно волнистому дереву. Персы употребляют это дерево на дверные и оконные принадлежности, и оно, выполированное маслом, имеет довольно изящный вид. Я привез довольно большой кусок этого дерева с собою домой и поместил его в Готторфской Палате редкостей.

Лучшее за тем, после таких деревьев, удовольствие и украшение садов составляют неглубокие, выложенные камнем колодцы и подземные водохранилища с желобами, положенными в известном порядке, через которые вода могла быть проводима из одного колодезя в другой. Обыкновенно колодези эти устраиваются один выше другого, так что, в случае надобности, вода изливается из одного в другой, бежит далее и орошает сад. Более зажиточные Персияне кроме всего этого устраивают в садах своих открытый галереи и особые беседки, которые часто бывают разукрашены лучше, чем их жилые дома. Рядом с обыкновенными домами граждан в городе есть много дорогих палат, которым, впрочем, снаружи [719] не так великолепны, как внутри. Все они, по употребительному у персов способу, выстроены четырехугольниками, частью из глиняных и земляных кирпичей, высушенных только на солнце, частью же, принадлежащие именно важнейшим гражданам, из обожженных кирпичей, выведены в два, три и даже четыре яруса, и каждый ярус имеет свое особое название. Погреб называют они сирсемин (Sirsemin), нижнее за тем жилое помещение хане (Chane), следующее над ним кушк (Kuschk), третий ярус джауфе (Tzaufe) и четвертое касер (Kasser). Открытые покои их, снабженные сверху наружу низкими решетками, называют они эйван (Eiwan). Эти последние устраиваются иногда на всех четырех сторонах дома, и в жаркое лето, вследствие того, что в них постоянно продувает ветер и воздух свежее, они попеременно служат спальней. Окна в этих домах большей частью такой же величины, как и двери, и также, как эти последние, доходят до полу, или до мостовой, вовсе без стекол, но снабжены деревянными решетками, которые зимою заклеиваются пропитанной маслом бумагой. Зимние жилые комнаты обыкновенно бывают в нижней части дома.

Здесь, как и в других местах, где мало лесу, нужда научила жителей сноровке иметь тепло в комнатах. Для этого в земляном полу вырывают тенур (Tenur), т. е. круглую яму, величиною с большой горшок, в котором и держат раскаленные уголья; над этой ямой ставят низенький стул, или стол, покрытый широким ковром, который спускается на землю и стелется по ней со всех сторон; желающие погреться располагаются кругом сказанного стула или курси (Kursi), подсовывают под него ноги, покрывают половину своего тела ковром и в таком положении отлично спят во время ночи. Немногих угольев бывает достаточно для того, чтобы добыть телу приятную теплоту, а иногда даже и довольно сильный жар, производящий испарину. Вместе с сбережением топлива этот способ нагревания Персы считают и здоровым, потому что при нем голова постоянно остается на вольном и чистом воздухе. Для того же, чтобы от угольев не было чаду, из тенура под землею проводятся трубы на двор. Такие тенур персы употребляют иногда и вместо печей, в которых пекут и жарят [720] кушанья. При домах имеются обыкновенно передние дворы (или преддверия), через которые ходят в жилые части дома и покои.

Переулки и улицы между домами в прежнее время были так велики и широки, что 20 и более человек могли по ним ехать верхом рядом; во время ж Шаха-Абаса, вследствие увеличения числа домов, большая часть улиц сделались так тесны, что часто в них с трудом можно разойтись при встрече друг с другом, особенно поблизости Майдана и торжища, где обыкновенно бывает большое движение, так что иногда, если встретится Харбенде (Charbende, погоньщик ослов), с 10, 20 и более навьюченными ослами, которые тянутся обыкновенно гуськом один за другим, то приходится совсем остановиться и порядочно подождать, пока они пройдут мимо. Самый же майдан, или большая площадь для торговли и прогулок, так обширен, что подобного мы еще нигде не видали, и он содержит в себе именно: в длину 700 и в ширину 250 шагов. На западной стороне, где Царский Двор и Палаты, вдоль Майдана тянется довольно порядочно устроенное сводом здание, в два яруса, с эйванами (открытыми покоями) и коридорами, в котором золотых дел мастера, ювелиры и другие ремесленники промышляют своим ремеслом; а перед зданием этим насаждены красивые, стройные деревья, называемые шимшад (Schimschad, особый род букового дерева), изящно подстриженные, так что из-за листьев их виднеются лавочки и разные питейные заведения, полузакрытые деревьями, дающими в то же время отрадную тень. Еще перед этими деревьями устроено длинное неглубокое каменное корыто, наподобие высеченной из камня мостовой, несколько возвышенное над этой последней; через это корыто по всему Майдану кругом доставляется вода для омовения и других потребностей горожан.

Насупротив же, на восточной стороне, воздвигнуты сводом же широкие ходы с арками и столбами, под которыми всякого рода ремесленники, каждый по собственному цеху своему, имеют свои мастерские; ибо Персияне, обыкновенно, или вовсе не работают, или мало работают в своих жилых домах и, работая [721] свои изделия открыто, представляют для прохожих довольно приятное развлечение. За этой галереей к Царскому Дворцу идет здание с двумя друг против друга лежащими ходами, называемое накара-хане (Nakara chane), на котором ежедневно играют флейтщики, барабанщики и керенеи (Kerenei), трубачи, свою музыку при закате солнца, и также во время входа и выхода Шаха. Музыка при захождении солнца употребляется по всей Персии, где только есть Ханы и большие господа; обычай этот введен Тамерланом, когда он был еще обладателем здешних стран, и соблюдается охотно и поныне его потомками.

Что касается до Царского Дворца, то Персияне называют его Девлет-Хане (Doewlet Chane), а также Дер Хане-Шах (Der Chane Schah). Перед дверьми Дворца в наше время лежало несколько больших металлических пушек, подобных половинным и цельным картаунам, только несколько короче и грубой, нечистой работы. Пушки эти лежали на бревнах на земле неподвижно, привезены сюда издалека, из Ормуса, и назначены для защиты ворот; но если не становиться у самого жерла их, то они вовсе не опасны. Двор сам по себе не особенно укреплен, но обведен только кругом высокою стеною. Днем у внешних ворот сторожат обыкновенно не более 3-х, или 4 человек; ночью же здесь ставится 15 телохранителей, а у Царского покоя еще 30 человек, большею частью из детей Ханов, которые частью стоят на часах, частью же ходят кругом дома, где и спят под открытым небом. Кишикджи (Kischiktzi) или сторожевой писарь обязан каждый вечер сообщать Шаху имена долженствующих быть на страже, чтобы Шах знал, что за люди находятся около него. Передний покой за воротами при нас был высокий, снабженный множеством решетчатых окон и внутри изящно изукрашен выдающимися изображениями (картинами) и золоченою лепною работой. Другие, главнейшие покои в Шахском дворце суть: табхане (Tabchane), большой зал, в котором Шах со своими Ханами и знатными Вельможами празднует Наврус (Naurus) или Новый Год. Другой покой составляет упомянутый уже неоднократно Диван-Хане (Diwan Chane) или Судебная Палата: в ней Шах обыкновенно принимает Послов, [722] собственно, потому что при ней находится двор удобный для показа его убранных лошадей и другого великолепия, а также и для предъявления подарков. Третий покой гарам-хане (Haram Chane), зал девиц Царских, в котором собираются Царские Хасега (Chasseha) или наложницы, сохраняем, обыкновенно, в отдельных комнатах; здесь они пляшут перед Шахом, при чем играют особые холощеные музыканты. Четвертый покой деке (Dekae), собственно жилой Шаха, в котором он ежедневно и после общественных дел (actibus publicis) обедает с своими законными женами или Царицами. Кроме того есть еще множество богатых покоев, служащих для разных потребностей и украшений Царского двора. В этом же дворе есть несколько больших садов с прекрасными беседками. При входе во двор, в 40 почти шагах от ворот, на правой руке, есть дверь, ведущая в большой сад, по средине которого стоит часовня. Этот-то сад и есть великое убежище (Asylum), которое Персияне называют Аллакапи (Allakapi), т. е. Божьи ворота, куда убегают должники, убийцы и другие преступники, и где они остаются до тех пор, пока содержат там себя на свой собственный счет; воров, впрочем, там долго не терпят. В наше время в этом саду, в одной палатке, проживал с семьей своей один Султан, впавший в немилость Шаха и опасавшийся поэтому за жизнь свою. Позади Царского двора находится Таберик-Кале (Taberik Kale), казнохранилище, или скорее замок и крепость, как явствует это из самого слова Кале (Kale); оно посредственной величины, окружено весьма высокими земляными стенами и множеством высоких же островерхих башен, которых Николай Гемм (Nicolaus Hemmius) насчитывает более 40 (Этого писателя, который сам был там в 1623 году по P. X., по сведению Иоанна де Лаэта, в его описании, я считаю за достовернейшего из всех, особенно относительно того, что касается Испагани). Сказанный замок постоянно снабжен множеством войска, и хотя сам Шах не живет в нем, но в оном хранятся лучшие сокровища его, относящиеся до всякого рода воинских вооружений и снарядов. За тем, на другой стороне Майдана, в особой улице, есть еще большее здание, Чегиль Сютун (Tschehil Suetun) называемое, получившее такое название свое от 40 балок; ибо в этом [723] здании есть мечеть (Mestzid), имеющая посредине своей огромный столб, на котором сходятся и лежать 40 балок, поддерживающих крышу мечети. В эту мечеть толпами стекались Персы, когда Тамерлан хотел казнить возмутившихся против него; он пощадил только эту мечеть и укрывшихся в ней Персиян; остальных же, бывших на кладбище и около здания, всех изрубил саблями и самый двор вокруг разрушил до основания. Шах Измаил снова возобновил все здание и самое место это сделал убежищем (Asylum).

В южной части Майдана находится огромная, великолепная и богатейшая мечеть, которую начал строить и почти достроил Шах-Абас; Шах Сефи уже в наше время приказал только покрыть в ней еще одну стену несколькими плитами из мрамора. Мечеть эта посвящена одному из 12 последних Имамов Персидских, Мегеди (Mehedi), который ушел в пещеру близ Куфы (Kufa), и когда придет его время, снова явится верхом Аали на коне Дюльдюль (Duelduel), и целый свет обратит к Алкорану. Об этом подробнее будет сообщено ниже при описании Веры Персов. Вследствие всего сказанного мечеть самая называется мечетью Мегеди Сагебесеман (Mestzid Mehedi Sahebeseman). В ней, над большими воротами, значится следующая надпись: ***.

Ход в мечеть идет через мостовую, сложенную из больших четырехугольных камней, на которой устроен большой, четырехугольный водоем (Cisterne), для омовения приходящих сюда на молитву. За этим колодцем, двумя ступенями вверх, всходишь на узкую площадку, после которой, еще через одну ступень, входишь и в мечеть. Последние ступени сделаны действительно из мрамора; но чтобы вход в эту мечеть состоял из 13 ступеней, которые все будто бы высечены из одного мраморного камня, как рассказывает это Иоанн де Лаэт (Johannes de Laet), из relation. Nie. Hemmio, того я, признаться, не видел. Ворота сложены из искусно высеченного мрамора, и также высоки, как и ворота при [724] мечети Ходабенде (Meschaich Chodabende) в Султании. Дверь, растворяющаяся на обе стороны на прочных крючках, покрыта плотным листовым серебром, местами вызолоченным. Вошедши в ворота, видишь по обеим сторонам два широких, с высокими сводами хода (галереи), устланных на полу рогожами, на которых Персияне молятся. Ходы эти идут кругом около большого Геят (Hejat), или двора, посреди которого находится другой, восьмиугольный водоем (цистерна), полный до верху водою. Вверху, над большими ходами, воздвигнуты другие, малые, снабженные к стороне двора столбами, разукрашенными мрамором и золотом. Прошедши через площадку, в самой глубине достигаешь главной мечети, где находятся мегераб (Meherab) и катиб (Cathib), т. е. алтарь и кафедра. Вход в нее составляет свод, высоты достойной удивления, уложенный весь камнями, расписанными голубою глазурью и золотом. Мечеть сама по себе также чрезвычайно высока, с несколькими приделами и углами и множеством столбов из прекрасного мрамора. Направо от мечети, через ворота, выходишь в особый, изящно устроенный двор. Самое дорогое во всем эмерате (Emerat), т. е. здании, состояло в том, что все стены в ходах, дворах и главной мечети, на высоте 4-х локтей от полу, выложены мрамором, гладко, словно зеркало, выполированным, состоящим, правда, из плит, но таких, которые все длиною были выше роста человека, шириною же несколько уже, и вделаны они были одна к другой чрезвычайно искусно. Meherab, или алтарь, за исключением двух столбов, стоящих по сторонам, высечен из одного цельного камня. Мрамор, большею частью совершенно белый, добыт был для всего этого из горы Эльвенд. Шах-Абас построил подобную же мечеть в честь Мегеди вТаврисе, но только та значительно меньше Испаганской, и мрамор в ней, белый как мел и выполированный будто зеркало, доставлен был из Еруана (Eruan). Кроме описанной здесь, в Испагани там и сям находится и еще несчетное множество мечетей и часовен.

Обращаюсь к дальнейшему описанию Майдана. Посредине его, не вдалеке от Царских ворот, стоит высокий шест, [725] подобный нашему шесту для стрельбы, на который втыкают иногда дыню, арбуз, или яблоко, а иногда ставят серебряную тарелку с деньгами, и в эти вещи Шах, забавляясь с своими Ханами и знатными Вельможами, стреляет на всем скаку, едучи верхом, при чем держатся большие заклады. Попавший в цель, или получивший какую выгоду от выигрыша заклада, считается хозяином игры, и к нему отправляется в гости Шах с другими Вельможами. Сбитые выстрелом с тарелочки деньги отдаются, впрочем, прислужникам. В этом же месте знатные господа потешаются также игрою, называемою куйчаукан (Kuitschaukan), в которой, также верхом на лошади на всем скаку мечут палкой, нарочно для этого приспособленной, в мячик, или в деревянный шар. Здесь же упражняются они и в джирид (Tzirid), или в метании копья, о чем подробнее сказано уже выше. Наконец здесь же, на Майдане, поставлены вверху и внизу две пары плоских столбов, служащих целью для состязающихся в беге на перегонку.

Внизу Майдана стоит небольшой деревянный домик на 4-х колесах, называемый Шанешин (Schaneschin), в котором иногда помещается Шах, чтобы смотреть на описаннные игры и огненные потехи, и в этом домике подвозят его к любому месту.

Кроме того тут есть и гадатели, которые обыкновенно сидят на западной стороне, невдалеке от Doewlet chane и раскладывают здесь свои лавочки: о них скажу подробнее при описании суеверия Персиян.

В северной части Майдана находится несколько кабаков или харчевен, каковы: 1. Шире-Хане (Schire Chane): это суть распивочные лавочки или кабаки, в которых большею частью сидят разгульные люди, заставляющие плясать перед собою суркер (Surker) или плясунов, обыкновенно мальчиков, которые пляшут с разными сладострастными телодвижениями и представлениями. Когда, глядя на такие пляски у зрителей возбуждается вожделение, распаляемое в них и вином, то они уходят с мальчиком куда-нибудь в уголок, или же отправляются в общественные дома непотребных женщин. [726]

2. Джай-Хатай-Хане (Tzai Chattai Chane): это такая харчевня, в которой пьют иностранную теплую воду (Напиток этот — чай, как видно здесь из названия самой харчевни. Прим. Перев.), о которой подробнее скажу скоро ниже. Попивая этот напиток, Персияне играют здесь в шашки, или же и в шахматы. В игре этой они искуснее даже Русских игроков, также хороших, и Персияне говорят, что игра эта изобретена ими, как значится это из самого ее названия Шах, означающего Царя. Шахматную игру называют они седренц (Sedrenz), т. е. сто забот, потому что она заставляет много думать и направлять свои мысли на различные обстоятельства. О том, кто был первый изобретатель этой игры, иною сообщено уже подробное сведение в Персидской «Долине Роз», в 7 книге, 13 История.

3. Каве-Хане (Kahweh Chane), харчевня, в которой собираются курители табаку и любители кофе (Kahveh). Во всех этих трех родах харчевен присутствуют также поэты и историки, которых я встречал там сидящими посреди комнаты на высоких стульях, и рассказывающими разного рода события, басни и другие поэтические произведения. Во время рассказов своих люди эти помахивают палочкою, подобно тому, как делают это фокусники; невдалеке от этой кофейни сидят в своих трактирах и лавках двоякого рода цирюльники (Chirurgi), из которых одни называются хирургами джерра (Tzerrah), которые только лечат раны, а не убирают; другие же не лечат, а только бреют или стригут и убирают волосы, называются деллак (Dellak) и употребляются и для обрезывания. К этим последним ходит множество народа, так как Персияне бреют себе всю голову и делают это часто. Каждый приходящий сюда приносит с собою и собственную свою бритву, потому что, из опасения кеши (Keschi) (так называют они Французскую болезнь), они не дозволяют прикасаться к себе никакою чужою бритвой.

Внизу, у северной части Майдана, начинается уже настоящее торжище, где находится огромная Кайзерие (Kaiserie) (галерея), [727] в которой продаются самые дорогие товары. Над входом в это здание висят большие часы, устроенные при Шах-Абасе одним Англичанином, по имени Феси (Fessi); часы эти вначале, когда еще в целой Персии не было ни колоколов, ни таких больших часов, считались чудом, в наше же время они уже не ходили, были испорчены, а самый мастер изрублен саблями, подобно Рудольфу Стадлеру, за убиение им одного Персиянина.

Базар, или торг, разделяется на множество улиц, большей частью крытых. Здесь можно получить всякого рода товары и все то, чего только может пожедать душа сообразно свойствам страны. И каждый род товаров размещен по лавкам отдельно от других и в известном порядке, в различных местах.

Между прочими отличалась красивым видом одна богатая лавка естественных произведений (Materialisten-Kram), находящаяся подле большой мечети, на левой руке, по пути к ней. Кроме обыкновенных в ней находится и множество иноземных превосходных трав, семян, корней и редких растений. Там во множестве продаются: Radix Tzinae или козий корень, как называет его Tabernaemontanus, Персы же называют его Bich-Tzini; и Rhabarbarum, называемый персами Rawendetzini; оба эти растения привезены сюда из Китая и Великой Татарии и стоят за фунт по 3 абаса, или по одному рейхсталеру.

В Испагани находятся купцы и лавочники всех возможных народностей, торгующие оптом и по мелочам, в розницу, отрезными кусками, а именно: кроме Персов, Индийцы, разные Татары из Хуаресма, Китая (Chattai) и Бухары, турки, Иудеи, Армяне, Грузины, и кроме них: Англичане, Голландцы, Французы, Итальянцы и Испанцы.

Кроме Персидских на торге находились большей частью Индийские магазины и лавки с шелковыми и бумажными товарами, которые добротою и изяществом превосходили Персидские. Самих Индийцев в городе проживало постоянно до [728] 12,000, и многие из них имели на лбу нарисованную шафраном черту, спускающуюся вниз к носу длиною и толщиною в палец; что означает эта черта, я дознать не мог. Большинство этих Индийцев — Магометане, некоторые же — язычники, не обрезанные; эти последние и поныне сожигают своих покойников, для чего употребляют абрикосовое дерево (Abricos), называемое ими мешмеш (Meschmesch); в нашу бытность сожжен был ими один такой труп.

Находясь здесь, на торжище, при купле и продаже, сделаем обозрение и Персидским монетам, которые у них в употреблении при торговле вообще.

О персидских монетах (деньгах).

Деньги, находящиеся в обращении на торжище, суть серебряные и медные: золотые бывают в торговле очень редко. Серебряные монеты суть: Абас (Abas), Гарем-Абас (Garem abas) или Ходабенде (Cbodabende), Шахи (Schahi) и Бисты (Bisti). Абас (Abas) ценят Персияне наравне с рейхсталером, на Мишенскую же монету считают его равняющийся 8 грошам и 8 пфеннингам. Но один рейхсталер весит четыре Абаса. Большие и дорогие товары оценивают туменами (Tumain), а один тумен содержит в себе 50 абасов. Особо чеканенной такого рода монеты нет, и тумен, собственно, исчисляется суммообразно, подобно тому, как Русские считают свой рубль. Абас получил свое название от Шаха-Абаса, который повелел чеканить эту монету, точно также, как полуабас называется Ходабенде (Chodabende) потому, что введен Шахом Ходабенде. Прежде Персы имели иную монету, называвшуюся Лари (Lari): это была сложенная вдвое и изогнутая серебряная проволока, посреди сплюснутая вгладь, где и выбита печать (величина и вид этой монеты значится на прилагаемом изображении) (В подл. стр. 560. О. Б.); монета эта несколько тяжелее одной Ходабенде и введена она была Шахом Измайлом I. Этого рода монета находится в [729] Княжеском Готторфском Книгохранилище, между множеством других древних монет разных народов. После полуабаса идут Шахи (Schahi) — четверть абаса, и потом Бисти (Bisti), которых в одном Schahi заключается 2 1/2.

Медные монеты, которые Персияне вообще называют Пул (Pul), а в отдельности Касбеки (Kasbeki), стоимостью считаются по 40 штук в одном абасе. Когда Европейцы торгуют с Персиянами и покупают у них что-либо на чистые деньги, то дают рейхсталеры, которые и размениваются на их нонету; для этого тут же на Майдане находится несколько менял — Сераф (Seraf). Монетный двор Сераб-хане (Serab chane), также стоит недалеко от торжища. Монетчики, имеющие за огромную сумму монету на откупу, получают, по упомянутой причине, на рейхсталеров большие выгоды и пользу. Испанские реалы берут они также охотно и почти охотнее, чем рейхсталеры. Вообще относительно медной монеты у Персиян делается так, что каждый большой город имеет у них свою особенную монету, которая нигде и не ходить, как только там, где она отчеканена, и при этом не далее, как на один год, так что и знаки на этих монетах ежегодно переменяются. Знаки эти, или изображения, бывают иногда: олень, коза, сатир, рыба, змея и тому подобное; в наше время на Казбеках (Kasbeki) в Шамахе было изображение Фавна (Faunum) или молодого дьявола, в Кашане — изображение петуха, в Испагани — льва и в Килане — рыбы. С наступлением Нового Года, совпадающего по нашему Календарю с Февралем месяцем, старые Казбеки воспрещаются, стоят уже по два старых за один новый, и поэтому должны поступить снова на монетный двор, где они только раскаляются и клеймятся новым знаком. Фунт меди стоит там около абаса, и из него вычеканивается обыкновение 64 Казбека.

Так как в Испагани скопляется много купечества в водится такая громадная торговля, то в нем находится и великое множество каравансераев, в которых производится оптовая торговля. Эти каравансераи, как уже выше сказано, суть большие дворы, построенные четырехугольниками, с высокими [730] каменными стенами и разными покоями, анбарами и галереями в два и три яруса, в которых иноземные люди имеют все возможные удобства как для собственного проживания, так я для складки своих товаров.

Между прочими красивыми зданиями, одно не из последних составляет Царская главная конюшня с довольно высокою башнею, называемою Келеминар (Keleminar), и сложенною из рогов оленей и агу (Aahu), сплоченных землею. Шах-Тамас в одной из охот убил более 2000 оленей и агу и в память о таком событии приказал выстроить сказанную башню из рогов этих животных.

За городскою стеною, на южной стороне, недалеко от большего моста находится помянутый выше чрезвычайно богатый сад Джарбаг (Tzarbagh), подобного которому мы не видели еще в Персии. Название свое получил он от того, что вследствие крестообразного хода и протекающей в нем реки, он кажется как бы разделенным на четыре сада. В окружности он простирается на добрую четверть мили, устроен четырехугольником, и на каждой его стороне имеются особые ворота. На южной стороне его возвышается холм, красиво отделанный множеством уступов или террас. По обеим сторонам его и в середине находится вода, проведенная сюда через проложенную под землею трубу из реки Сендерут, и игравшая здесь протоками и водометами. Протоки сделаны были из высеченного камня шириною в локоть, ровные будто шнур и на уступах положены довольно круто, так что вода, совершая по ним быстрое падение, производит в то же время и шум. В этих же протоках поделано было множество маленьких трубок, которые высоко подбрасывали текущую по ним воду. Кроме того в нескольких местах находились особые водометы из белого мрамора, которые играли чрезвычайно высокими водяными лучами и представляли приятное зрелище. Из водометов вода стекала в большой пруд, лежавший в нижней части сада, из средины которого вода также била вверх, на высоту 12 локтей. Подле этого пруда стояла одна из 4-х изящных беседок, построенных в четырех углах сада и [731] разукрашенных внутри всякого рода золоченою резьбою, изображающую листья и цветы. Открытые покои, увеселительные ходы и ходы для гулянья повсюду усажены прекрасными и высокими чинарами, которых было здесь несколько тысяч деревьев.

Кроме чинар здесь растет множество и плодовых деревьев и виноградника, которые Шах-Абас, засадивший сад этот, повелел привезти сюда из многих мест и областей; так здесь растут разного рода яблони, груши, миндаль, фиги, абрикосы, персики, гранаты, лимоны, померанцы, каштаны, Грецкие и обыкновенные орехи, вишни, смородина и всякого рода виноград, которого некоторые виды давали виноградины величиною и толщиною в большой палец, цвета коричневого, с жестким мясом и без зерен; этот сорт винограда называется там галаже (Hallage). Для надзора и ухода за садом приставлено 4 садовника с 40 человеками пособников им.

В то время, когда плоды созреют, дозволяется всякому, заплатившему только 4 Касбека (на Мишненские деньги — 9 пфеннигов), входить в сад и есть там плоды досыта; но из саду с собою брать плодов не позволяется ни сколько.

У города Испагани находится шесть больших Рабат (Rabath), или предместий, из которых важнейшее, наибольшее и красивейшее есть Джульфа (Tzulfa), с 3000 домов и 12-ю мечетями, которые в богатстве постройки не уступят находящимся в городе. Жители этого предместья исключительно богатые Армянские купцы, которых Шах-Абас переселил сюда из Великой Армении. Они платят Шаху дань по 200 туменов в год, которые должны были вносить бывшие при нас их Даруга, Хосров Султан и Калентер Сеферасбек.

По ту сторону реки Сендерута лежит другое предместье Табрисабат (Tabrisabath), иначе также Абасабат (Abasabath), называемое по тому, что жителей этого предместья Шах-Абас перевел сюда из Тавриса (Таbris). Затем

Гасенабат (Hassenabath), есть также предместье, населенное Джурджи (Tzurtzi) или Грузинскими Христианами, которые [732] переведены сюда из Грузии. Жители его — тоже знатные купцы, которые по торговым делам своим, также как и Армяне, далеко разъезжают кругом и посещают разные иные земли.

Есть еще замечательное предместье на западной стороне, называемое Кебрабат (Kebrabath), а жители его Кеббер (Kebber), которые тоже богатые купцы. Жители эти носят длинные бороды и совсем другое платье, чем обыкновенные Персияне; они ходят в длинных, не повязанных кафтанах, которые только на шее и плечах имеют отверстия, где и завязываются лентами. Жены их не стыдясь ходят с открытым лицом; вообще же люди эти считаются совестливыми, кроткими и добросердечными. Они древнего языческого происхождения, не признают ни обрезания, ни крещения и не имеют ни жрецов, ни храмов. В чем, собственно, заключается Вера их, я узнать не мог; но позднее я старательно расспрашивал о ней и узнал только то, что они не огнепоклонники, ignicolae, как древние Kebber, хотя Готтингер и считает их таковыми (Hottinger, Thesaur. Pbilol. Tiguri, 1651, pag. 56).

Если кто умрет у этих Кебберов, то из дому умершего выпускают и гонят в поле петуха, и если лисица поймает и унесет этого петуха, то они полагают, что душа умершего принята в другую жизнь. Так как подобные опыты не всегда удавались, и даже давали поводы к подозрению в злоупотреблении, то они приняли другую меру, в которую наиболее верят, а именно; они выносят трупы умерших, одетые в лучшие платья и увешанные золотыми цветными и всякого рода другими украшениями, на кладбище и подпирают их деревянными вилами, приставляя к стене; если за тем птицы небесные выклюют у покойника правый глаз, то умерший считается уже непременно удостоившимся Неба; если же птицы выклюют левый глаз, то значит покойник осужден на муку. Поэтому на кладбище имеются и две глубокие ямы: в одну тихо и бережно спускают трупы блаженных, в другую же просто бросают стремглав осужденных.

Кажется, это уцелевшие еще остатки способа погребения умерших у древних Персов; ибо в древности [733] покойников их также предоставляли на расклевание птиц; об этом повествует Herod. Agatias: «Cadaver ad quod non statim dilacerandum advolent aves, aut canes accedant, hominis fuisse affirmant, qui inquinatis moribus fuerit iniquiorisque animi, et dignus plane, qui ив baratrum detrudatur, inque pravi Daemonis ditionem veniait».

Около города Испагани считается 1460 местечек и селений, в которых находится всякого рода ткачи.

Хоти летом, особенно в Июни и Июле месяцах, в Испагани весьма жарко, но против этого неудобства жители имеют свои, со сводами, прохладные покои, через которые проводят воду, и где воздух может проходить со всех сторон; кроме того у них есть и погреба со льдом, в которых они сберегают лед во все лето для прохлаждения себя. Вообще зимою морозы и снег там невелики, и в случае суровой стужи лед образуется толщиною не более как в палец, и лед этот в полдень обыкновенно растаивает. Тем не менее жители здешние умеют искусственно добывать лед толщиною в локоть. Приготовляют они такой лед следующим образом: в холодном месте, обращенном на север, они складывают из четырехугольных камней покатый помост, который всю ночь, когда морозит, и поливают водою. В одну ночь образуется при этом лед толщиною в пол-локтя. На день, для защиты от солнечного тепла, над этим добытым льдом разбивается крыша, и на следующую ночь продолжают поливание его водою. Когда лед сделается таким образом достаточно толст, его разбивают на куски, укладывают в погреба, и летом очень дешево продают всякому желающему.