-

ДАНИЕЛ КРМАН И ЕГО ПУТЕВЫЕ ЗАПИСКИ

Нередко случалось, что весьма ценный источник, принадлежащий перу очевидца важных исторических событий, долгое время оставался не использованным исследователями, даже после его издания. Именно такая участь постигла интересные путевые записки выдающегося деятеля словацкой культуры конца XVII и первой половины XVIII столетия Даниела Крмана. Минуло почти два века, пока эти записки стали достоянием науки. Они были опубликованы на латинском языке Венгерской академии наук по единственному известному в конце прошлого века и изобилующему множеством ошибок списку, обнаруженному в рукописном отделе Национальной библиотеки в Beне ¹.

Новое издание записок Крмана выпущено недавно в Братиславе Словацкой aкадемией наук в серии «Памятники ранней словацкой литературы» (том 8) ². Прекрасно изданная книга, насчитывающая без малого тысячу страниц, представляет собой плод многолетних трудов словацких ученых.

Даниел Крман родился в 1663 г. в семье евангелического приходского священника из словацкого города Омшени. (Словакия входила тогда в состав Венгрии, подвластной Австрии). Он получил высшее теологическое и философское образование в Лейпциге и Берлине и в двадцать лет стал директором Илавской школы. После смерти отца Даниел занял его место.

Крман был человеком высокой для своего времени культуры, прогрессивных политических взглядов и твердых антигабсбургских убеждений. В 1706 г. он был избран суперинтендентом евангелической церкви Словакии.

В начале XVIII в. преследование католическим духовенством евангелической церкви приняло размеры, угрожающие ее существованию. Весной 1707 г. синод евангельской церкви решил обратиться за покровительством и финансовой помощью к протестантским государствам — Пруссии и Швеции. Посольство синода должно было встретиться со шведским королем Карлом XII, окруженным тогда громкой славой победоносного полководца и стоявшим со своей армией в Саксонии ³. Послом был назначен Крман, являвшийся наиболее видной и авторитетной фигурой в евангелической общине Словакии.

14 мая 1708 г. (по н. ст.) Крман пустился в путь из словацкого города Прешов. К тому времени Карл XII с армией оставил Саксонию, пересек Польшу и Литву и yже несколько недель стоял лагерем в Белоруссии. Крману, таким образом, предстояло догонять шведскую армию. Через три месяца он прибыл в Могилев, где находилась шведская штаб-квартира. Крман был принят Карлом XII и получил от него определенные заверения. Он также вел переговоры с премьер-министром Карлом Пипером и другими государственными деятелями Швеции. Но, завершив свою миссию, Крман из-за изменившейся военной обстановки не смог уже вернуться домой. Шведы, переправившись через Днепр, двинулись к русской границе, а затем повернули на юг, на Украину. Крман стал свидетелем многих событий, в том числе поражения шведской армии под Полтавой и ее полной капитуляцией под Переволочной. Вместе с Карлом XII и бывшим украинским гетманом Иваном Мазепой Крман бежал через Днепр в турецкие владения и через Молдавию и Буковину вернулся в Словакию. За 16 месяцев он проделал путь в 3400 километров.

Австрийские власти не простили Крману его поездку к шведскому королю, a его сочувствие венгерскому антигабсбургскому освободительному восстанию 1703-1711 гг. Как только повстанцы стали терпеть поражения и австрийские войска заняли город Жилина, они отняли у евангелистов костел, в котором уже ряд лет служил Крман, выгнали его семью из дома приходского священника, арестовали жену (сам Крман тогда находился в шведской армии), а солдаты и иезуиты разграбили бомльшую часть его имущества и библиотеки. Крман скитался по Словакии, Венгрии, Польше, Западной Украине и Чехии, прежде чем он смог снова занять место евангелического священника в Словакии в конце 1711 г. Несколько лет спустя официальная комиссия католического духовенства обвинила Крмана в действиях, угрожающих не только католической церкви, но и венгерскому королевству и роду Габсбургов. Осенью 1729 император приказал арестовать его. Против Крмана был организован громкий процесс [203] Его обвинили в том, что он бранил католическую церковь, ранил столичного чиновника и солдата. За него ходатайствовали короли прусский и шведский, но безуспешно. Он был приговорен к пожизненному заточению в братиславском замке, где и скончался в конце сентября 1740 г.

Дневник путешествия Крмана, как один из наиболее ранних нерусских источников для изучения похода Карла XII в 1708-1709 гг. (многочисленные шведские дневники частников этого похода были написаны значительно позже), несомненно, представляет большой интерес для историков. Книга, изданная в Братиславе, структурно делится на две части. Первая включает в себя материалы о Крмане. Это научные исследования Густава Виктори «Жизнь Даниела Крмана (1663-1740)» (стр. 7-53) и д-ра Йозефа Минарика «Литературное творчество Даниела Крмана» (стр. 54-271). Для своих исследований авторы использовали все известные ныне источники, содержащие данные о Крмане, его опубликованные произведения и неизданные рукописи, материалы многих архивов и рукописных отделов около 20 библиотек. После работы Й. Минарика помещен список использованных авторами источников и литературы на латинском, словацком, чешском, венгерском, немецком, шведском, русском, украинском и других языках. Здесь указаны труды советских ученых: «Письма и бумаги имп. Петра Великого» (т. IX); «Iстория Украiни в документах i матерiалах» (т. III); сборник «Полтавська битва» (Киев, 1940 г.); «Северная война 1700-1721» Б. С. Тельпуховского и работы автора этих строк — «Измена Мазепы», «Народна вiина на Украiнi проти шведських загарбникiв в 1708-1709 рр.», «Борьба народных масс против нашествия армии Карла XII. 1700-1709».

Вторую часть книги составляют сами путевые записки Крмана за 1708-1709 гг. Они опубликованы на языке оригинала — латинском (стр. 305-539) и в переводе Г. Виктори на словацкий язык (стр. 541-773).

Новое издание записок Крмана не является простой перепечаткой ранее опубликованного текста. Еще несколько лет тому назад Г. Виктори писал автору этих строк: «Посчастливилось также найти собственноручную рукопись Крмана, его описания путешествия», и поэтому не придется обращаться к ошибочному тексту венского списка. Рукопись, представлявшая беловой экземпляр, созданный на основе первоначальных путевых заметок, была обнаружена в библиотеке бывшей евангелической церковной коллегии (ныне государственный архив) в Прешове, откуда начал и где завершил свое путешествие Крман. Выяснилась любопытная деталь. Автор озаглавил свой дневник Historia ablegationis dni superintendentis Danielis Krmann... and regem Sueciae Carolum XII...». Название же «Даниела Крмана “itinerarium”» дал неизвестный, который переплел рукопись, насчитывающую более 600 рукописных страниц.

Научная подготовка нового текста была сопряжена со значительными трудностями. Он был сопоставлен с венским списком и венгерским изданием, изобилующим множеством пропусков и ошибок, благодаря чему были выявлены все разночтения. Тщательным образом проверены фамилии исторических деятелей, географические, этнографические и другие названия; подготовлены биографические данные об упоминаемых в дневнике лицах и исторические справки о населенных пунктах и т. д. Всю эту большую работу проделал Г. Виктори. Успеху дела способствовало его совершенное знание латыни, словацкого, чешского, немецкого, шведского и достаточно хорошее понимание русского и украинского языков.

«Итинерарий» принципиально отличается от упомянутых выше шведских дневников. Авторы последних являлись людьми военными и писали о боевых операциях, в которых им довелось участвовать. Даниел Крман — человек сугубо гражданский. Чисто военные вопросы занимают в его записках незначительное место.

В путевых записках рассматриваются исторические, географические, экономические, торговые, политические, социальные и этнографические особенности стран, где довелось побывать Крману.

Наиболее обстоятельные этнографические заметки относятся к Белоруссии и особенно Украине и Молдавии. В них рассматриваются главным образом характер, обычаи и религиозные верования украинцев, белорусов, молдаван, турок, татар, калмыков и шведов.

Украина поразила Крмана своими обширными полями, красивыми селениями, богатыми церквями. Поскольку симпатии Крмана были на стороне шведов, как защитников венгерского протестантизма, нравы православного духовенства описаны им весьма критически. Расположение к шведам проявилось и в описании бесед с высокопоставленными шведскими государственными и военными деятелями: премьер-министром Карлом Пипером, тайным секретарем Олофом Гермелином, духовником и биографом Карла XII — Георгом Нордбергом, генералами Карлом Крейцем и Яном Мейерфельтом, Карлом Реншильдом и Адамом Левенгауптом, а также многими офицерами. Из записок Крмана мы узнаем о них гораздо больше, чем знали раньше.

Тем не менее Крман не идеализирует оккупантов, не умалчивает об их преступлениях. Он сообщает о сожженных шведами деревнях вблизи Пулавы, указывая, что не был пощажен даже местный костел (стр. 317-318). И в других районах Польши Крман видел разрушенные шведами селения и жителей, спасавшихся бегством в леса. [204]

Интересен рассказ Крмана о мужестве населения Мазовии. В начале января 1708 г. шведы, двигаясь из Саксонии на Россию, подошли к мазовецким лесам. Местные жители заявили, что не станут проводниками шведов даже за крупную сумму денег и, напротив, будут любыми средствами мешать их продвижению через леса. тянущиеся до самого Вильно. Парламентера, сообщившего это шведам, Карл XII приказал немедленно убить, остальных — силой выбивать из чащоб (стр. 325).

В другом месте путевых записок читаем: «Мы узнали о большой беде этих жителей, которую причинили им шведские войска, имевшие здесь свои зимние квартиры». Речь идет о голодающем населении Литвы и Белоруссии, у которого шведы забрали все продовольствие.

В записках Крмана мы находим подтверждения сообщений русских, шведских и других источников о больших трудностях, которые испытывала армия Карла XII во время ее продвижения к русской границе. Прежде всего ощущался серьезный недостаток в продовольствии, и солдатам приходилось самим собирать поспевавший на полях урожай. В армии было много больных. Обозы и отдельные подразделения постоянно подвергались нападениям со стороны отрядов русской нерегулярной конницы (стр. 375).

Один из кардинальных вопросов похода Карла XII. поныне вызывающий спор со среди исследователей, — причины поворота шведов на Украину. Оказавшись 10 сентября 1708 г. на русской границе у деревни Стариши, шведы стояли перед выбором: идти вперед на Смоленск или назад в Могилев. Первое означало верную гибель армии, поскольку впереди находились мощные укрепления и главные силы русских; второе — потерю престижа «непобедимых». Современник этих событий Феофан Прокопович писал, что Карл XII получил письмо от гетмана Мазепы, приглашавшее его вступить на территорию Украины ⁴. Н. И. Костомаров, автор крупнейшей монографии о Мазепе, не совсем поверил этому сообщению Прокоповича ⁵. Автор этих строк объяснял поворот шведов на Украину существованием союзнического договора между королем и гетманом ⁶.

Записки Крмана проливают новый свет на этот вопрос. В них мы читаем. «Не было ложным слухом то, что графу Пиперу принесли письмо казацкого воеводы Мазепы, который звал короля Карла в Козакию (т. е. Украину. — В. Ш.), а граф Пипер уговаривал короля пойти на Украину, указывал ему на преимущества, которые он получит, если бы к нему присоединилась вся Козакия, тогда бы его измученная голодом армия получила бы обилие продовольствия и большое пополнение войском, легко завербованным на жалованье, на которое падки казаки. Однако граф Реншильд отговаривал короля идти по этому пути, доказывал необходимость пойти на Смоленск, к реке Двина, и что после освобождения Двины от русских гарнизонов королевское войско получит достаточно продовольствия от подвластного шведом города Риги» (стр. 389).

Итак, Крман подтверждает сообщение Ф. Прокоповича. Более того, он указывает дату получения письма Мазепы графом Пипером — 12 (23) сентября 1708 г.. подробно описывает споры в близком окружении шведского короля. Все это позволяет нам по-новому посмотреть на причины, вызвавшие поворот шведской армии на Украину

Крман красочно описывает трудности похода шведской армии на Укрзину, сопротивление со стороны местного населения, указывает точные даты занятия населенных пунктов, даже самых мелких, шведскими войсками.

Хорошо известны события народной войны на Украине 1708-1709 гг. ⁷. Однако путевые записки содержат много новых и чрезвычайно ценных деталей этой героической страницы истории украинского народа. Например, мы узнали подробности о том, как население Северской Украины мужественно обороняло свои города. Жители Мглина, отбившие несколько шведских атак, «увидев, что положение серьезное, однажды ночью все ушли в леса», и «в память о себе он (Карл XII) приказал разрушить городские укрепления» Мглина (стр. 395). Крман отмечает роль женщин в обороне Веприка — небольшого городка на Полтавщине. Стоя на крепостном валу, они обливали кипятком и осыпали градом камней поднимавшихся по штурмовым лестницам шведов. Когда Веприк пал, женщин «победители зарубили мечами» (стр. 426). Жестоко обошелся с защитниками Веприка и Мазепа: он «своих подданных выбросил в ямы, несколько заморил голодом» (там же). В дальнейшем, после описания неудачного похода шведских войск в Слободскую Украину и их сосредоточения вокруг Полтавы, Крман несколько раз вспоминает о Веприке и веприковцах. Последние, находясь в плену не [205] желали мириться со своим положением. Они подняли восстание, перебили шведскую охрану, освободились из плена и присоединились к русским войскам (стр. 434, 462, 463, 464).

Украинские буржуазные националисты и поныне отрицают жестокость Карла XII и бесчинства его армии на Украине. А вот что пишет Крман: «Деревни и города приказано жечь и дома разрушать до основания, где наталкивались на сопротивление жителей, забирали их... Много тысяч голов скота и целые стада были сожжены» (стр. 426). Крман приводит факты грабежа шведами церквей. В Гадяче, например, была ограблена церковь Святой Марии. Оттуда похищены клейноты, книги, одежда, ценности (стр. 435).

Крман много раз видел Мазепу и беседовал с ним. Поэтому и здесь мы получаем данные из первых рук. Касаясь возраста Мазепы, Крман пишет: «человек более чем семидесятилетний» (стр. 403). Это еще раз подтверждает правоту тех исследователей, которые считают неверным указанный во всех наших энциклопедиях год рождения Мазепы -1644.

Крман был свидетелем перехода Мазепы на сторону шведов. Он дословно пишет, что высокорожденный князь казаков пришел «с малой горсткой своего легкого войска» (стр. 439) и далее сообщает о том, как таяли скудные силы Мазепы. Это свидетельство совпадает с утверждением Петра I, что с Мазепой при переходе через Десну было старшин и казаков «толко з две тысячи» ⁸. В исторической же литературе приводится цифра 5000 казаков.

Со многими подробностями Крман описывает осаду Полтавы шведами и в то же время показывает, как они сами оказались окруженными со всех сторон русскими регулярными войсками, украинскими казацкими полками и вооруженными жителями ⁹. Шведские гарнизоны подвергались постоянным нападениям партизан и нерегулярной русской конницы, которые угоняли сотнями шведских лошадей. Защитники Полтавы устраивали вылазки и атаковывали шведов, осаждавших город. В Старых Сенжарах восстали русские военнопленные.

Вот описание Крманом событий 16 (27) июля (стр. 471-472). «На рассвете неприятель попытался ворваться в нашу деревню Хведерки. Поэтому мы с двумя шведскими полками удрали к Полтаве. По пути К городу увидели такую картину. Из леса вышел крестьянин и набросился на шведского солдата, сидевшего на повозке. Вот каким опасностям подвергались шведы. В тот день под городом была сильная артиллерийская стрельба».

«Для наияснейшего короля, — пишет далее Крман, — это был несчастный день». Он был ранен. Шведские и русские источники описывают это происшествие в различных вариантах. Крман сообщает свою версию. Король услышал, что несколько калмыков пошло за водой (по-видимому, к Ворксле), взял несколько драбантов и выступил против них, некоторых неприятелей сразил, остальных обратил в бегство. Возвращаясь в свой лагерь, Карл XII неожиданным выстрелом из русской пушки был ранен в ногу.

Крман описывает ход Полтавской битвы со многими деталями, не встречающимися в других источниках. Например, он отмечает различие в том, как вели себя во время боя иноземцы, служившие в шведской армии. Среди запорожцев началось смятение и бегство. Польские батраки, охранявшие багаж своих господ, несмотря на такой большой бой, беспрерывную стрельбу и угрозу прорыва фронта неприятелем, забрались в густые чащи леса и играли в карты (стр. 481-482).

Крман рисует драматическое положение шведской армии и самого короля во втором этапе боя, освобождение Полтавы от трехмесячной осады и радость полтавчан по случаю победы (стр. 484). В деталях описываются бегство шведов к Днепру, особенно их переправа на его правый берег (стр. 493-497) и дальнейшее отступление к Бугу и Днестру через турецкие владения, а также капитуляция остатков шведской армии у Перевалочны (стр. 498-500).

Современники событий и позднейшие исследователи много и различно писали о судьбе архива королевской канцелярии ¹⁰. Крман тоже оставил об этом интересное свидетельство. Он писал: «Королевская канцелярия, за исключением кое-каких протоколов, была предана огню (ignitradebatur). Точно такую же участь претерпели королевские повозки» (стр. 497).

В записках приводятся факты, которые не могли быть известны их автору по свежим следам событий и заимствованы им позже из печати. К ним, например, относится сообщение о письмах Петра I главам европейских государств о «неначаемой виктории» [206] под Полтавой. Крман переписал полный текст письма царя к польскому коронному великому гетману Адаму Сенявскому ¹¹ (аналогичный текст послан еще двадцати адресатам) и критически комментирует его (стр. 489-491). Автор путевых записок утверждает, что если судить по этому письму, царь не был хорошо информирован о шведском конном и пешем войске, выведенном к бою.

Записки Крмана не свободны от неточностей и ошибок. Так, утверждается, что «царь с целым войском обрушился на графа Левенгаупта» 18 октября 1708 г. по новому стилю (стр. 394). В действительности это событие произошло 28 сентября (… октября) ¹². Неточно определено в Записках время сосредоточения русских войск вокруг Полтавы (стр. 456-457). Станислав Понятовский — резидент С. Лещинского при Карле XII назван послом литовского князя Сапеги (стр. 485).

Серьезно дополняют «Итинерарий» разделы книги, принадлежащие перу Г. Виктори: «Заметки о путешествии и путевом дневнике Крмана» (стр. 777-822), «Критический комментарий», в котором проводится сравнение собственноручной рукописи Крмана Венского списка и печатного текста венгерского издания (стр. 823-825), а также «Примечания» к определенным страницам латинского текста дневника; они включают подробные пояснения различных понятий, краткие биографические данные о государственных и военных деятелях и исторические справки о населенных пунктах (стр. 836-918).

В книге 62 интересных и со знанием дела подобранных иллюстрации. Это фотокопии первой и других страниц автографа Крмана, портреты деятелей и участников Северной войны, гравюры с видами городов и других мест, в которых побывал Крман во время своего путешествия. Книга снабжена именным указателем.

В заключение еще раз подчеркнем ценность этого исторического и литературного памятника, который был совершенно неизвестен дореволюционным русским историкам, едва ли не только по названию знаком советским ученым и мало использован в зарубежной исторической литературе, посвященной Северной войне 1700-1721 гг. На наш взгляд, «Путевые записки Даниела Крмана» заслуживают не только подробного анализа и сопоставления с широко известными русскими и шведскими источниками Северной войны, но и перевода на русский язык с подробными комментариями.

В. Е. Шутой.

Комментарии

1. «Krmann Daniel superintendens 1708-1709-ki Oroszorszagi utjanak Leirasa" (Monumenta Hungariae Historica. Scriptores XXXIII. Budapest, 1894 (423-594).

2. Daniel Krman ml. (1663-1740). Itinerarium. (Cestovny dennik z rokov 1708-1709 Bratislava, 1969.

3. Обращение религиозных организаций за помощью к иностранным государствам было явлением обычным для того времени. И к России за покровительством и помощью обращалось тогда православное духовенство из Польши, Турции и Австрии.

4. Феофан Прокопович. История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии... М., 1788, стр. 211-212.

5. Н. И. Костомаров. Собр. соч. Исторические монографии и исследования. Кн. шестая, т. XVI. «Мазепа». СПб., 1905, стр. 624.

6. В. Е. Шутой. Измена Мазепы. «Исторические записки», т. 31. М., 1949, стр. 166-170.

7. См. В. Е. Шутой. Народна вiйна на Украiнi проти шведських загарбникiв у 1708-1709 рр. Киiв, 1951.

8. «Письма и бумаги императора Петра Великого», т. VIII, вып. I, № 2786.

9. Находясь вблизи Днепра, Крман решил оставить шведскую армию и через турецкие владения вернуться домой. Он получил охранные грамоты от Карла XII и Мазепы. Однако двинувшись в путь, он вскоре убедился, что эти грамоты в той обстановке не гарантировали ему и спутникам безопасность. Отъехав километров пятьдесят, они вернулись назад.

10. См. А. В. Флоровский. Об архиве Карла XII под Полтавой. («Полтавская победа. Из истории международных отношений накануне и после Полтавы. Изд-во АН СССР. М., 1959, стр. 236-244).

11. «Письма и бумаги Петра Великого», т. IX, вып. 1. Изд-во АН СССР. М.-Л., 1950, № 3262.

12. Но при описании разгрома Левенгаупта Крман сообщает неизвестную деталь: два полка из его корпуса оказались отрезанными русскими и вынуждены были вернутся в Ригу.

Текст воспроизведен по изданию: Даниел Крман и его путевые записки // История СССР, № 6. 1971