№ 62
Письмо Г. Ф. Миллеру
10 сентября 1771 г., Томск
Высокоблагородный и достопочтенный господин коллежский советник, высокопочтенный покровитель!
Конечно же, я проявил великое нерадение, не ответив раньше на многие любезные и дружеские письма Вашего высокоблагородия, по крайней мере, не сделав этого после выздоровления. Однако, уповая на Вашу доброту, снисходительность, а также на то, что Вам ведомы отвлекающие путешественника обстоятельства, я смею надеяться, что Вы простите небрежение, с коим я отнесся к исполнению наиприятнейшего для меня долга, и даже сочтете мое прегрешение более извинительным, нежели это могли бы сделать неискушенные люди. Господин статский советник фон Рычков, которому я второпях написал письмо из Змеиногорска, по-видимому, уже сообщил Вам о том, что главной причиной моего запоздалого ответа были перенесенная мною в июле весьма опасная болезнь, задержавшая меня в самое хорошее время года на захудалом форпосте в деревне Красноярске на Убе, и навалившиеся затем на меня дела. К этому добавилось желание наверстать вынужденно потерянное время, при том, что меня по-прежнему преследовала болезненная немочь.
Ныне наконец-то выдался спокойный и свободный денек, чтобы заняться письмами, полученными на сей момент от Вашего высокоблагородия, и послать Императорской Академии рапорт 1, который мне уже давно надлежало написать. Правда, это стоит известных усилий и сопровождается болевыми ощущениями, поскольку по пути из Барнаула в Томск, когда я был в поле и садился в коляску, я вывихнул себе ключицу правой руки, в которой чувствовал сильные ревматические боли еще раньше в Змеиногорске. Из-за долго не спадающей болезненной опухоли я оказался не в состоянии поднести руку к чернильнице и писать более нескольких минут подряд. Однако, несмотря на это, пишу с охотой и удовольствием; прошу только пачкотню мою отнести на счет парализованной руки и поверить, что если бы не этот случай, то письмо было бы гораздо длиннее. [183]
Вот перечень писем, полученных мною на сей день от Вашего высокоблагородия, на которые я пока еще не ответил: в Челябинске за день до отъезда я получил письмо от 16 марта;
в Ямышевой — письмо от 20 апреля;
в Семипалатной в конце июня — письмо от 13 апреля и одновременно еще одно — от 11 мая;
в Верх-Алейский форпост мой студент Соколов привез мне в августе из Усть-Каменогорска послание Вашего высокоблагородия от 8 июня;
наконец, в Барнауле в последние дни августа я получил через курьера сразу четыре письма вместе с многими вложениями; они были отправлены туда из Омска и датированы маем 20-го и 25-го дня и июнем 15-го и 22-го.
Блуждают ли на линии или где-нибудь в Сибири еще и другие Ваши письма, этого я не знаю, но основания для такого предположения у меня есть, поскольку полагаю, что Ваше высокоблагородие, наверное, послали мне экземпляр моего дневника, а также журналы господ Лепехина и Рычкова 2, которые я так до сих пор и не получил, хотя с нетерпением ожидаю их. Я отпишу сегодня в Бийск и Кузнецк, дабы выяснить, не лежат ли там для меня какие-нибудь письма и посылки. Столь же долго и тщетно дожидаюсь я обещанных Академией новых карт пограничных земель, кои неоднократно просил выслать 3. Может статься, что все это попадет мне в руки на зимних квартирах, которые я буду снимать, как было обещано, в Красноярске, куда, продолжая свой путь, направлюсь завтра. Вообще же в этом году я довольно точно выполнил план путешествия и пропустил один только Кузнецк; о причинах сего Ваше высокоблагородие прочтете в прилагаемом незапечатанном рапорте 4.
Да ниспошлет мне небо к будущей весне чуть больше, чем у меня есть сейчас, сил и здоровья, иначе, как бы я ни жаждал добраться до иркутских редкостей, мне не удастся осуществить мой план и продолжить сибирское путешествие. Ваше высокоблагородие не можете себе даже представить, с каким чувством досады и отвращения путешествуешь теперь по Сибири и сколь несносен и строптив народ, так что повсюду одни лишь огорчения и неприятности.
Я частенько вздыхаю, как подумаю, что господин граф Владимир удалился из Петербурга. Академия еще не известила меня о назначении временно исполняющего [184] обязанности директора 5. Все же я пошлю ему сегодня мои поздравления. Когда я вернусь из путешествия, то полагаю, что, после того как сдам бумаги, я в первую очередь позабочусь о том, чтобы дать о себе объявление в газете 6, ибо русский воздух все менее и менее идет мне на пользу и моя персона в Конференции, вероятно, окажется-таки лишней.
Ящичек bonae notae 7 не отправлен, так как ко времени моего отъезда из Челябинска поверенный г. Лугинина еще не вернулся из поездки в Екатеринбург и Тобольск, куда он уехал в феврале месяце. Когда я буду зимой посылать мою коллекцию в Академию, то вышлю партию змеиногорских рудоносных пород, а ящичек прихвачу на обратном пути, поскольку он вместе с некоторыми другими тяжелыми вещами был оставлен на хранение в канцелярии Челябинска.
Господину профессору Эйлеру я сегодня сам выражу соболезнование по поводу несчастья, случившегося с его домом, — события печального и радостного 8. Что касается последнего, то я пожелал бы того же [исхода] и Вашему высокоблагородию.
Недостаток места и парализованная рука не позволяют добавить к этому что-либо еще, кроме того, что я с искреннейшим почтением и истинной преданностью остаюсь навсегда
Вашего высокоблагородия покорнейшим и признательнейшим слугой
П. С. Паллас
P. S. Ради Бога, что там за немилость свалилась на г. Лаксмана, и не уволен ли он в таком случае в отставку? 9
Ф. 21, оп. 3, д. 222, л. 113-114 об. Автограф.
Комментарии
1. См. док. 61.
2. Первые части путевых дневников Палласа, Лепехина и Н. П. Рычкова вышли в свет в начале 1771 г. В марте того же года был составлен список членов Академии, которым надлежало «раздать дневные записки Палласова, Лепехина и Рычкова путешествий» (Ф. 3. Оп. 1. Д. 542. Л. 100). Кроме того, Комиссия распорядилась выдать бесплатно «сверх оных по прошению самого г. Палласа еще семь экземпляров его путешествия для пересылки оных к его корреспондентам» (Ф. 3. Оп. 1. Д. 542. Л. 99).
3. См. док. 42.
4. См. док. 61.
5. В начале 1771 г. главный директор Петербургской АН В. Г. Орлов уехал за границу. На освободившуюся временно должность был назначен писатель А. А. Ржевский, который исполнял обязанности главного директора с 29 мая 1771 г. до 25 октября 1773 г.
6. Иностранные ученые, работавшие в Петербургской АН по контракту, перед тем как вернуться на родину, были обязаны поместить в «С.-Петербургских ведомостях» соответствующее объявление.
7. С красивыми ярлыками (лат.).
8. См. письмо П. С. Палласа И. А. Эйлеру от 10 сентября 1771 г. (Ф. 1. Оп. 3. Д. 58. Л. 96-97 об.). В мае 1771 г. в Петербурге в результате большого пожара сгорело около 500 домов. При этом серьезно пострадал и дом Эйлеров. К счастью, знаменитого ученого удалось спасти.
9. Э. Г. Лаксман работал в Петербургской Академии наук до 1780 г., затем был избран почетным членом Академии, но в марте 1781 г. исключен из списков. На заседании Конференции 10 июня 1771 г. обсуждался вопрос об отправке его в научную поездку в Молдавию (Протоколы... Т. 3. С. 20). Путешествие Лаксмана в Молдавию и Бессарабию состоялось в 1772 г.