№ 55

Рапорт № 30 в Академию наук

3 марта 1771 г., Челябинск

Поскольку у меня были все основания для весьма серьезного беспокойства по поводу письма от 23 декабря прошлого года, посланного мне г. профессором Эйлером от имени прославленной Императорской Академии ¹, которое курьер вместе с другими бумагами доставил в Тобольск, то по получении известия о нем от г. коллежского советника Миллера я сразу же отрядил в Сибирскую губернию нарочного для того, чтобы, во-первых, найти это послание, а, во-вторых, получить деньги на выдачу экспедиционного жалованья. Вчера это задержавшееся в пути письмо было мной получено, поэтому отвечаю на него, как подобает, не медля ни минуты.

Из упомянутого письма я понял, что Императорская Академия наук не одобряет отдельного проекта путешествия капитана фон Рычкова и отправки студента Соколова в Забайкалье, которая предполагается предстоящей зимой, а, напротив, видимо, желает, чтобы я сам решился продолжить поездки по Сибири вплоть до Иркутской губернии и изменил бы план путешествия в те края на следующие годы. Тяга к исследованию природы и желание принести пользу науке и Империи, на службе которой я имею честь состоять, были главными причинами, подвигнувшими меня на это путешествие, в коем я нахожусь и поныне. Если я, совершив ряд довольно значительных открытий, до сих пор не сумел достичь желанной цели, то, по крайней мере, я могу призвать в свидетели свою совесть, что для выполнения обязанностей, на меня возложенных, я не жалел ни сил, ни здоровья и что ни на один день не прекращал занятий, которые представляются мне наиприятнейшим времяпровождением.

Я прекрасно знаю, какие важные открытия можно сделать в Восточной Сибири. Мне известно, что, кроме ботанической, далеко еще не исчерпанной части, почти все [162] заметки господ Гмелина и Стеллера либо затерялись, либо находятся в беспорядке и лежат под спудом ². Я также убежден, что сейчас в Сибири можно достичь большего, чем было сделано, и что со времен господина Гмелина в этих краях многое изменилось. Все это давно уже возбуждает во мне желание объехать столь удаленные места, и лишь опасение, что прославленная Академия выразит отрицательное отношение к этому путешествию, а также опыт этого года, показавший, как мало мое тело приспособлено к такому необычному климату, удержали меня от того, чтобы представленный ранее для апробации план путешествия привести в соответствие с намерениями Академии и моей собственной любознательностью. Однако, поскольку теперь Императорская Академия наук столь активно поощряет меня к этому, то я с удовольствием пожертвую собой ради нее и науки. Так как с увеличением расстояния переписка также будет принимать все более затяжной характер, я имею честь уже сегодня предложить новый общий план путешествия ³. При этом я все же вынужден обратиться с просьбой признать за мной право выдвинуть обязательное условие, что состояние моего здоровья будет оставаться по меньшей мере сносным, а зарубежные семейные обстоятельства не заставят меня приостановить задуманное путешествие. Если г. профессор Фальк, которого я ожидаю здесь с часу на час, решится отправиться в Сибирь, на что я надеюсь, то я разделю с ним путешествие по этому обширному краю таким образом, чтобы приобретенные в результате поездки знания оказались достаточно точными и полными, но при этом основное содержание моего плана не претерпело бы больших изменений.

В новых соглашениях предусмотрена также отправка ежегодных караванов в китайскую столицу Пекин, и Императорская Академия наук лучше меня понимает, какую важную и разнообразную пользу для науки и Империи может принести внимательный и сведущий путешественник, сопровождающий эти караваны. Поэтому я счел необходимым включить в план поездки разрешение на такое предприятие, дабы, собрав сведения в самом Иркутске и хорошенько все взвесив, я мог бы беспрепятственно, не упустив благоприятного случая и не теряя даром времени на длительную и ненадежную переписку в оба конца, приступить к этому многообещающему путешествию, каковое, ежели я не слишком обольщаюсь, послужит к чести и славе Императорской Академии наук. [163]

Караваны снаряжаются весной, а возвращаются лишь на следующий год. Однако легко можно устроить так, чтобы я вернулся уже к осени. В таком случае я мог бы выбрать обратный путь подлиннее, в сторону Нерчинска, который намного интереснее, чем дорога от Кяхты, и составляет не более 1800 верст. Нужно было бы договориться с господином губернатором Иркутска ⁴, как легче и выгоднее всего совершить путешествие туда и обратно. Упомянутый господин губернатор выказал похвальную готовность к поощрению наук; убедительнейшие доказательства этого получил уже не только я, но и участники астрономических экспедиций. Одного рекомендательного письма Его сиятельства, нашего высокого шефа, было бы достаточно, чтобы всецело обеспечить мне его помощь и поддержку, причем главное — найти хороших толмачей. Если же не удастся вернуться до зимы, то и это время можно было бы, наверное, употребить с пользой, поскольку пекинские иезуиты-миссионеры, среди которых есть член нашей Академии ⁵, безусловно, помогли бы проникнуть в тайны механических и прочих ремесел и искусств китайцев и, быть может, посодействовали бы выполнению различных поручений, кои могут поступить из Коммерц-мануфактуры и Медицинской коллегии.

Я предоставляю Императорской Академии наук взвесить мои верноподданнические предложения, а теперь перехожу к новым распоряжениям, каковые следует предпринять относительно капитана фон Рычкова. Не только его болезнь, о которой я уже сообщал в последних своих донесениях г. профессору Эйлеру, мешает ему ехать со мной в Омск, как того требует Академия, но и он сам, по совету своего батюшки, г. статского советника фон Рычкова, просит, чтобы ему позволили отделиться от экспедиции и вернуться в Петербург еще в этом году. Итак, я вынужден в отношении капитана сделать представление прославленной Академии о том, что, ежели ему не дозволят путешествовать отдельно, в самой экспедиции от него будет мало толку. А поскольку он не разбирается в животных и травах, и, следовательно, в Сибири ему зачастую придется преодолевать многие сотни верст, не делая полезных наблюдений, то и его поездка, как я полагаю, значительных результатов не даст. Кроме того, мне кажется неблагоразумным посылать его по принуждению в путешествие, где требуются бодрость духа и добрая воля. Таким образом, если еще есть желание извлечь пользу из приобретенных им знаний и занять его на обратном пути в С.-Петербург, то следовало бы поставить перед ним [164] двоякую задачу, которую он в этом году в состоянии выполнить.

Оправившись от лихорадки, он первым делом мог бы поехать весной в Оренбург, осмотреть рудники вдоль Сакмары, которую намеренно не обследовал г. доктор Лепехин, оставив ее г. профессору Фальку. Если в это же время будут снаряжены (как можно предположить) большие отряды в южную степь, где обитает Малая киргизская орда, ему следует отправиться с ними и по пути осмотреть и описать бесчисленные минералогические и исторические достопримечательности этой степи. Я сам с величайшим бы удовольствием предпринял это путешествие, если бы мне представилась такая возможность.

После этого или в том случае, ежели таковая оказия не подвернется, ему должно быть предписано направиться из Оренбурга к реке Деме, описать ее, начиная от истоков вплоть до Белой, а затем обследовать две реки — Инзер и Илим. Они берут начало на Урале и текут средь высоких гор, где можно осмотреть многие достопримечательности, о которых я знаю благодаря собранным сведениям. Эти три довольно значительные горные реки еще не изучены, и, следовательно, знания об Оренбургской губернии без них неполны и неточны. Засим можно было бы приказать ему вернуться в Петербург, неважно, по какой дороге, и самому сделать отчет.

Поскольку у меня нет иного выхода, и я не могу, находясь в этих краях, дожидаться распоряжения и приказов Императорской Академии, то я вынужден принять решение и дать-таки упомянутому капитану фон Рычкову составленную мной инструкцию ⁶ относительно того, как осуществить предложенное здесь путешествие, указать все известные мне примечательные места и выдать на дорогу до Оренбурга причитающиеся ему от прошлогодних прогонных денег 22 рубля под новую расписку. Кроме того, я решил приписать и передать особый указ Императорской статс-конторы касательно его жалованья и, таким образом, оставить капитана в Челябинске, где он должен ждать приказов, которые Императорская Академия вышлет непосредственно в его адрес ⁷. Деньги на прогоны и расходы, необходимые для завершения путешествия — ста рублей будет для этого более чем достаточно, — Академия сможет ассигновать ему и выплатить через вексель, посланный г. генерал-майору и губернатору фон Рейнсдорпу.

Что касается меня, то я ожидаю приезда г. профессора [165] Фалька, и как только переговорю с ним по поводу будущего путешествия, намереваюсь уехать отсюда с остальными моими людьми в Омскую крепость. А именно, все тяжелые инструменты я отправлю со студентами через Исетск, Ялуторовск и Коркину [слободу], сам же поеду вдоль новой, еще не описанной Ишимской линии.

П. С. Паллас

Ф. 3, оп. 32, д. 12, л. 101-104. Автограф.

Помета: Получен 14 апреля 1771 г. и прочитан в Академическом собрании 15-го того же месяца. ⁸

Комментарии

1. Черновик письма см.: Ф. 1. Оп. 3. Д. 56. Л. 68-69 об.

2. Основные труды И. Г. Гмелина были к тому времени уже опубликованы. Об издании Палласом описания путешествия Г.В. Стеллера к берегам Америки см. примеч. 11 к док. 47.

3. См. док. 55а.

4. Иркутским губернатором в то время был А.И. Бриль.

5. Речь может идти о П.-М. Сибо или А. Галлере фон Галлерштейне.

6. Инструкция не обнаружена.

7. Конференция согласилась с предложением Палласа отозвать из экспедиции Н. П. Рычкова. Ему было предписано после выздоровления ехать весной в Оренбург, осматривая по дороге рудники на р. Сакмаре и описывая, по возможности, минералогические и исторические достопримечательности. Из Оренбурга Рычков должен был отправиться к р. Деме, которую следовало описать, начиная от ее истоков вплоть до р. Белой, а затем обследовать реки Инзер и Илим, текущие между высокими горами. После этого можно было отправляться в обратный путь в Петербург (Протоколы ... Т. 3. С. 13-14).

8. См. Протоколы ... Т. 3. С. 13-14.