№ 41

Рапорт № 23 в Академию наук

6 августа 1770 г., Челябинск

Послав из Челябинска свой последний рапорт, датированный 10 июня ¹, я с тех пор большей частью ездил по таким местам, где нет никакой почтовой связи со столицей, и именно этим обстоятельством, но никак не небрежением, объясняется мое двухмесячное молчание.

11 июня в сопровождении нескольких людей я выехал из Челябинска. Прослышав, что для возобновления работ на казенном Санарском серебряном руднике, находящемся близ Уйской линии, вновь прибыли горняки из Екатеринбурга, я свернул туда и к вечеру 12-го добрался до рудника. Однако я застал его опять в полном запустении, ибо как раз в это время начались волнения среди киргизов, докатившиеся до крепости Степной, лежащей совсем неподалеку, и эта местность стала весьма опасной. Между тем по пути я заметил немало признаков, говорящих о том, что в малых горах, все более повышающихся по мере подъема по реке Уй, при прилежном шурфовании можно было бы найти кое-что получше, нежели добываемая в Санарском руднике смесь свинцового блеска и медисто-серебряных руд, выступающих на поверхность глины в виде гнезд и почковидных конкреций.

Проехав отсюда по предгорью Урала, я снова повернул на север и посетил многообещающий и богатый серебром частный медный рудник, называемый Кукуша ², который находится на плоской пустынной горе у истоков реки Уй. Там [127] во многих местах были заложены шурфы и найдены новые залежи руд, содержащих серебро, так что эта местность должна стать прекрасным полем плодотворных исследований для того, кто знает толк в горном деле и радеет о выгодах государевой казны; нужно лишь дать ему добрых работников.

12-го я прибыл в крепость Чебаркуль, где башкиры принесли мне еще несколько различных образцов руды, содержащей серебро. Встречаются они у истоков Яика, которые я намереваюсь повнимательнее осмотреть во время предстоящего мне теперь осеннего путешествия. Из-за разлившихся рек, коими богата эта местность, я смог добраться до Кыштымского Демидовского железоделательного завода только в ночь на 17-ое. В восьми верстах отсюда, у озера Большой Нянняг ³, мне попались два древних укрепления, на сибирском местном наречии называемых Чудскими. 17-го я был на Каслинском заводе, а 19-го прибыл на принадлежавшие прежде казне Сысертские заводы.

20-го я осмотрел холм, расположенный верстах в двадцати выше по реке Сысерти посреди леса в болотистой местности. Прошло уже пять лет, как здесь началась добыча грубого перистого асбеста. 22-го я проследовал далее к Полевскому заводу, осмотрел знаменитые старые Гумешевские медные рудники, все еще богатые рудными запасами и имеющие неплохие перспективы на будущее.

23-го из соседнего Северского завода я направился в Екатеринбург через мраморные каменоломни у деревни Горный Щит, почти заброшенный Елисаветский завод и ныне переоборудованный для промывания золота Уктуский завод. В Екатеринбурге я находился только до [27-го] ⁴ и за это время осмотрел и описал золотые казенные прииски на Пышме. 28-го я был уже на Невьянском заводе, а днем позже выехал оттуда и осмотрел Шуралинский и Верхнетагильский заводы, а также находящуюся по соседству с последним знаменитую асбестовую гору, где, однако, едва ли можно найти что-либо интересное.

30 [июня] я проехал через Бынговский завод до Черноисточинского и 1 июля прибыл на Нижнетагильский завод. 2-го я довольно тщательно обследовал тамошнюю магнитную гору, расположенные в округе железные и медные рудники и близлежащий Выйский завод. 3-го я отправился к [128] Благодать-Кушвинскому заводу через Лайскую и Баранчинскую плавильни. По пути у Медведь-Камня на Тагиле я осмотрел сохранившееся укрепленное зимовье завоевателя Сибири, под названием Ермаково городище, и еще одну гору в этой местности, богатую железом. Наконец 4-го я продолжил путешествие к новому Туринскому заводу.

Прослышав, что осенью, особенно при нынешних непрекращающихся дождях, путешествие к Походяшинским медным рудникам, лежащим к северу в 100—200 верстах от Верхотурья, почти неосуществимо, я имел основания опасаться, что капитан Рычков, который, видимо, не скоро появится в этих местах, окажется не в состоянии выполнить поручение и обследовать их. Поэтому из Нижнетуринского завода я решил сам объехать верхом и на вьючных лошадях эти знаменитые медные рудники, так как в здешних болотистых, бездорожных лесах иным способом продвигаться невозможно. 5-го и 6-го я следовал вдоль Туры, 7-го преодолел первый волок до Ляли. 8-го через совершенно непроходимые болота я добрался до реки Лобвы, где в окрестностях деревни Коптяков мне показали некоторые руды, повидимому цинковые, каковые, однако, еще только предстоит изучить.

9-го я прошел тоже очень болотистый волок до Коквы и в ту же ночь, поскольку местность стала повыше, а лес почище, доехал до Турьи. Там у рудников я дождался наступления рассвета. 10-го я весь день занимался осмотром шести несказанно богатых рудников, заложенных здесь по обеим сторонам Турьи очень близко один от другого. Я не мог налюбоваться изобилием и красотами, сотворенными природой в здешнем суровом, диком крае, где обитают лишь птицы да медведи. Помимо едва ли не сказочного богатства местных руд, почти во всех этих рудниках есть также и серебро, и, конечно, было бы выгодно, если бы состоящие при них надежные и часто сменяемые горные мастера добывали в пользу государевой казны куски, содержащие серебро, поскольку сейчас их выплавляют вместе с грудой прочих руд, так что конечный продукт не стоит затрат, необходимых для разделения металлов.

11-го я осмотрел вновь заложенный Богословский медеплавильный завод, расположенный несколько выше по Турье, в котором не менее 16 плавильных печей. 12-го я поспешил на Петропавловский завод, который находится в 60 верстах севернее, на Колонге. Там стоят 14 крумофенов ⁵ и одна домна. 13-го я обследовал железные и медные [129] рудники, лежащие выше по Колонге посреди болот и лесов. Далее я поехал верхом через мрачные, сплошь поросшие лесом болота, где частенько приходилось спешиваться и брести под непрекращающимся дождем, к высокой горе, которую вогулы называют Коюмб, а здешние русские — Вострый Камень. В горе добывали необыкновенно крупный и прозрачный горный хрусталь, и, кроме прочих прелюбопытных минералов и следов золотой руды, здесь можно также найти оловянные гранаты и некоторые выходы на поверхность породы, похожей на крупицы олова.

В ту же самую ночь я сумел добраться до построенных непосредственно на Северном Урале нескольких домов, где живут заводские служители графа Строганова. Уже более десяти лет они занимаются здесь закладкой новой медеплавильни, но единственное, что они до сих пор сделали, так это произвели шурфовку некоторых месторождений медных руд невысокого качества и одной богатой железом горы.

Всего в 30 верстах отсюда, посреди почти непроходимого из-за болот и густых хвойных и кедровых лесов Урала, раскопали многообещающую золотую руду, о которой стало известно лишь год назад. Она залегает на «русской» стороне этих гор, на ручье Сурье, впадающем вместе с Улсуем в Вишеру. Необычайно богатая золотом руда была обнаружена уже на самом верху, так что только остается пожелать, чтобы ею серьезно занялись. Для этого дела можно было бы сыскать охотников из крестьян, живущих неподалеку в Чердынском ⁶ уезде, которым нынче приходится идти пешим ходом через горы на тягостную барщину в Походяшинские заводы. Из-за свирепствующей там цинги едва ли половина из них возвращается домой здоровыми, нередко случается, что две трети этих крестьян умирают.

Здесь был конечный пункт этого необычайно трудного путешествия, лишь отчасти скрашенного важностью осмотренных мест, где наличествуют минералы. 15-го я пустился в обратный путь, который пролегал через богатые рудами горы, состоящие в основном из яшмы, через различные Строгановские заводы и еще один рудник, а также некоторые вогульские ⁷ жилища. Это была прямая дорога назад к Туринским плавильням и рудникам. Оттуда я двинулся прежним путем, 16-го переправился через Кокву, 17-го — через Лобву, 18-го переехал Лялю и 19-го был в Верхотурье. После Туринских плавилен, куда мне пришлось вернуться [130] за оставленными подводами, были попутно осмотрены еще и лежащие в стороне горы Кесканар ⁸, знаменитые своими превосходными магнитами. 23-го я опять прибыл в Нижнетагильск, где был вынужден отлеживаться до 27-го из-за болезненного состояния, которое явилось следствием проделанного ранее утомительного путешествия и отвратительной погоды.

За время всего этого летнего путешествия я не давал себе ни дня отдыха и спешил изо всех сил, чтобы своевременно закончить осмотр различных достопримечательностей и, согласно распоряжениям Сиятельного шефа Императорской Академии наук, в июле прибыть на Волгу. Однако постоянные дожди, которые продолжались в Сибири всю весну и лето, так сильно размыли повсюду дороги, что я весьма запоздал. Упустив время и не желая рисковать, дабы не сделать длительное, дорогостоящее путешествие безрезультатным, я сделал крюк и опять вернулся в Исетскую провинцию. Возвращаясь от Демидовских заводов, я осмотрел также Салдинские заводы, мягкий асбест, открытый там в глине, и несколько недавно начатых разработок слюды.

Вначале я направил свой путь к так называемой Точильной горе, где добывают песчаник для футеровки домн большей части сибирских железоделательных заводов. Там я надеялся найти, по меньшей мере, одну достопримечательность, на которую доселе никто еще не обращал внимания. В Точильной горе нередко можно встретить тот самый красный свинцовый шпат, содержащий некоторое количество серебра, что ранее описал г. надворный советник Леман ⁹. До сих пор он попадался лишь на Березовских золотых приисках, да и то довольно редко. В Точильной горе его находят часто, и не только во множестве расселин в песчанике и небольших кварцевых жилах. Там в одном из рудников залегает мощная жила сухой пористой глины толщиной более сажени, которая вся пронизана мелкими кристаллами свинца и кусочками колчедана (содержание свинца, по-видимому, весьма значительно).

Остальная часть моего путешествия проходила по выжженным пашням у Пышмы и Исети, берега коих заключают в себе большое разнообразие всевозможных полезных земель. Здесь я получил известие о костях и зубах слона, найденных во рву у ручья Суварыша, неподалеку от Тамакульской слободы. Я не счел нужным забирать их с собой, [131] поскольку они большей частью оказались попорчены и разломаны, а в Академическом естественно-историческом кабинете уже имеется намного лучший запас таких костей.

[2 августа] ¹⁰ я прибыл наконец на Каменский завод, а 4-го — в Челябинск, где пробуду несколько дней лишь для того, чтобы дождаться приезда моего чучельника, уже выехавшего из Гурьева, и разобрать коллекции, промокшие в пути и пришедшие в беспорядок. Сразу же после этого я отправлюсь в путешествие и осмотрю участок Лайской и Уйской линии.

Новейшую всеобщую горную карту Сибири ¹¹ я велел скопировать в Екатеринбурге, и поскольку она во многом может быть использована для совершенствования русского Атласа ¹², то, учитывая размеры карты, я вышлю ее не раньше зимы вместе с собранными в этом году богатыми естественно-научными коллекциями.

П. С. Паллас

Ф. 3, оп. 32, д. 12, л. 82-84 об. Копия.

Помета: Получен 24 сентября 1770 г. и в тот же день 24-го прочитан в Академическом собрании. ¹³

Комментарии

1. См. док. 39.

2. В тексте: Кукиш.

3. В тексте: Наннаг.

4. В тексте: 7-го.

5. Крумофен — небольшая шахтная печь для проплавки свинцовых и медных руд.

6. В тексте: Чедымском.

7. Вогулами в те времена называли народ манси.

8. Lehmann J.G. De nova minerae plumbi speciae crystallina ruba... Petropoli, 1766.

9. В тексте: Кушанар.

10. В тексте: 23-го.

11. По-видимому, речь идет о присланной Г. Ф. Миллером «Генеральной карте Сибирского царства».

12. Имеется в виду «Атлас Российский» 1745 г.

13. Рассмотрев рапорт Палласа, Конференция постановила сделать «из этого чрезвычайно важного рапорта» выписку и послать ее в Берг-коллегию (Протоколы ... Т. 2. С. 764).