№ 11

Рапорт № 8 в Академию наук

28 декабря 1768 г., Симбирск

Следуя обычаю, поздравляю всех господ профессоров и членов Императорской Академии наук с наступающим Новым годом. Но если бы и не было такого торжественного повода, как можно удержаться от сердечных пожеланий столь заслуженным и достойным мужам, с коими я связан либо узами долга и признательности, либо дружбой, дабы им всегда сопутствовало все самое лучшее и наиприятнейшее?

Прошло вот уже почти шесть месяцев, я отправил в Императорскую Академию пять рапортов, но не получил от нее никаких вестей, ни даже ответа на те вопросы, по которым я испрашивал совета и решения. Естественно, меня это приводит в некоторое замешательство, и я довольно-таки часто впадаю в ипохондрию, опасаясь, что на большем расстоянии обо мне будут вспоминать еще реже. Такая перспектива отнюдь не вдохновляет. Не знаю, получу ли я и необходимые для экспедиции книги и вещи, о которых просил в различных рапортах.

Вскоре после отсылки моего последнего рапорта № 7 1, к коему я приложил образец каменного угля, или, вернее, угольного сланца, обнаруженного моей экспедицией на Волге, я, к немалому моему удивлению, совершенно случайно узнал, что г. доктор Лепехин, для которого начиная уже с 17 ноября я не делал из всего этого открытия тайны, тоже совершил поездку в Городище и взял с собой из самого верхнего пласта некоторое количество угля. Все это — не знаю почему — держалось в полном от меня секрете, покуда я, отправляя в Самару письмо, не услышал в канцелярии, что господин доктор выслал в Академию ящичек с этим углем. Затем путем дальнейших расспросов я выведал остальное. Признаюсь, что при всем том я не могу выяснить намерений господина доктора и не могу понять его замысла. Не думаю, чтобы он возымел дерзость приписать себе открытие. По крайней мере, я уповаю в этом случае на справедливый суд Академии и посему совершенно спокоен. Однако я не мог о сем умолчать, дабы Императорская Академия не пребывала в недоумении, каковое, должно быть, вызовет двойная посылка. [59]

При проведении некоторых дальнейших изысканий у меня появились основания предполагать, что слой угля, очевидно, простирается вверх по Волге хотя и с перерывами, но дальше, чем я думал. Ибо следы каменного угля я обнаружил также и у Тетюшей. Уголь этот, по-видимому, такого же хорошего сорта, что и собранный у Симбирска на Старой Волге, который, вероятно, происходит из более глубоких и лучших слоев городищенского пласта. Я даже думаю, что и под северной частью Симбирской горы должен залегать сланцевый уголь или же битуминозный сланец, поскольку у ее подошвы и на самой Волге, приблизительно в нескольких верстах к северу от города, находят черную жирную и твердую глину, весьма насыщенную пиритом. Она вся наполнена колчеданом и колчеданными роговыми аммонитами 2 и, по-видимому, простирается далеко ниже уровня реки. Летом все это можно было бы исследовать более тщательно.

Благодаря любезности г. статского советника фон Рычкова мне удалось увидеть образец превосходного антрацита, открытого в поместьях г. генерала Муравьева. Этот антрацит намного легче, чем мой, и не так хорошо горит, как собранные у Симбирска блестящие куски из лучшего слоя. Если Академия прикажет, я пришлю этот уголь в большем количестве.

Несколько дней назад я совершил небольшое путешествие на санях к знаменитым развалинам Болгар 3, где велел зарисовать сохранившиеся руины 4, насколько это позволяла холодная погода. Кроме того, я накупил у крестьян разных серебряных и медных монеток, собираемых там на полях, и прочих мелких предметов старины. Я вышлю их вместе с многочисленными животными и окаменелостями, кои еще находятся у меня и подлежат срочной отправке. При этом будет послан также и большой окаменелый ствол дерева, поскольку Оренбургская канцелярия уже доставила его сюда по моей просьбе 5. Этот ствол был прежде найден в медном руднике асессоров Твердышева и Мясникова и уже давно затребован сенатским указом для Императорской Кунсткамеры.

Капитан Рычков вернулся из своего путешествия в Оренбург и Яицкий городок и передал мне, кроме нескольких животных и различных собранных по моему запросу хороших известий, которые я включу в свой дневник, также прекрасные экземпляры омедненных деревьев из одного старого примечательного рудника в Заяицкой степи. К тому же он [60] предпринял меры, крайне необходимые для организации дальнейших поставок редких животных.

23 декабря я забрал из здешней провинциальной канцелярии оставшееся для выплаты мне и моим людям полугодовое академическое жалованье в сумме 651 руб. 72 коп. Из прогонных денег я взял в этом году 200 руб. во Владимирской и совсем недавно 200 руб. в Симбирской провинциальной канцелярии. Сейчас я начал снимать копию с отчета за этот год и, как только она будет готова, перешлю ее вместе с уже оконченным дневником и перечнем коллекций и животных, которые должны уйти не позднее первых чисел февраля. Было бы очень хорошо, если бы коллекции отослали под присмотром нарочного. Ежели Академия это разрешит, то прошу незамедлительно довести до меня соответствующие распоряжения.

П. С. Паллас

Ф. 3, оп. 32, д. 12, л. 34-35 об. Автограф.

Помета: Прочитан в Академическом собрании 2 февраля 1769 г. 6


Комментарии

1. См. док. 10.

2. Головоногие Моллюски с ядрами, заполеннынми серным колчеданом.

3. Болгар (Болгары Великие) в X-ХI вв. был столицей Волжской Болгарии и затем в XIII-XIV вв. — центром Болгарского улуса в составе Золотой Орды, в начале XV в. Болгар приходит в запустение.

4. См. Reise… T. 1. Tab. 6.

5. Этот окаменелый ствол дерева при содействия Н. П. Рычкова привезли из Оренбурга через Ставрополь в Симбирск (Дневник ... Л. 117 об.). В марте 1769 г. диковинное дерево доставили в Петербург, и оно было осмотрено членами Конференции в присутствии В. Г. Орлова (Протоколы... Т. 2. С. 674).

6. Аналогичная запись содержится в Протоколах Конференции Петербургской Академии (Протоколы... Т. 2. С. 666).