ПЕТР СИМОН ПАЛЛАС

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РАЗНЫМ ПРОВИНЦИЯМ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СИБИРИ К ВОСТОКУ ЛЕЖАЩЕЙ ДАЖЕ И ДО САМОЙ ДАУРИИ 1772 ГОДА

Около Иткула и Карышского рудника по горам также немало имеется хороших трав, меж коими Vаliriаnа ruреstris, Papauer nudiсаulе, [464] Роtеntillа sеriсеа, Аstrаgаlus bullаrius, на коем еще некоторые цветочки держались, Hеdysаrum grаndiflоrum, Rоbiniа рygmеа, Tussilаgо аnаndriа и Сhiysаnthеmum аrсtiсum представить можно. Маленькая Rоbiniа, поелику в множестве бывает по ямам и подгорьям, то рабочее часто на нее укалываясь прозвали ее бранным именем (жидовник).

Многие созревшие семяна своим собранием и осмотря тутошния копи, заставили пробыть здесь несколько времени. Та яма, при которой находились машины, называется по реке в трех верстах оттоль текущей Карышской или по озеру еще ближе к нему находящемуся Иткульский рудник; в нем из всех прочих ям руда самая лучшая и содержания богатейшего. На его попали посредством признаков старинных ширфов, и шлаковых подмостков, каковых в Красноярских горах весьма довольно попадается; а разработывают на щет Верхотурского купца и заводчика на Есагаше Влачевского. С начала как руду отыскали, разрывали сверху, и она была весьма железиста, и хотя с низу богатые кисовые гнезда содержались, однако он не умел ее плавить, и так добытую начал было отправлять в Енисейск для плавки, но при сплавлении по реке суда с лишком были нагружены и так потонули.

В 1759 году взял разработывать советник Клеопин, однако ето продолжалось через одно лето, после рудник своего содержания в [465] лазоревом кисе, и что многие уже ширфы пробиты были, взят был на государя, однако и так до 1764 году работа не производилась. — Но с етого времени определился на сию разработку один Обер-Штейгер Меттих из Брауншвейга, который в следующие годы на том же месте с немногими и худыми рабочими, однако довольно с хорошим успехом продолжает.

Рудник состоит почти в средине нарочито высокой крутой, редким листвянишником покрытой горы с северозападную ее сторону, которая, так как и прочие в тутошних местах находящиеся горы состоят по большой части из красноватого граниту или опоки: но к северу выходят другие горы из белого камню, каковые также на Иткуле, Былекуле, по дороге к рекам Тесу и Юрбе и везде по краям высоких серокаменных гор видеть можно. Белый оной камень различным образом приняв в себя рудную материю, составляет в сей яме настоящую руды матку, да тоже самое показывает и в других различных местах. В нем попадается самая лучшая руда гнездами и лежит по большой части сверху, а в глубину чем дале, тем хуже. Видом наиболее фиолетовой, лазуревой, также свинцовой, зеленоватой и желтой кис, но все или порознь или с твердою богатою зеленью в железовидном камне находятся и столь хрупки, что от малейшего удару, как изгар рассыпаются На [466] восьмой или девятой сажени железистой камень столько усилился, что дошед до десятой сажени принуждено было в гору пробиваться штольною, однако и так, когда приметили, что лучшего ничего не обещает, принуждено было в нынешнем году совсем копань оставить. Где провели штольну, там не только руда, но и белой камень перемежился. — При всем том добыто из сего рудника руды до несколька тысячь пуд, между тем не малое также и вышеписанного богатого кису, которой по пробе иногда давал из ста пуд 22 пуда с половиною меди; 3 фунта и 62 золотника серебра, иногда же по другим пробам в пуде содержал 30 фунтов Роштеину, а из оного дает 15 фунтов чистой меди, 9 золотников серебра и весьма явственные следы золота показывал, которое в сих кисах так как бы срослося. — Самая хуждшая из глубины железистая руда по пробе дает также из ста пуд 15 пуд чугуну, полпуда меди, и 25 золотников серебра; другая в сером камне руда, но с мелким кисом, содержит, 12 фунтов с половиною меди и 50 золотников серебра.

На толченом в ларях богатом кисе и на руже оставленном садится много черного, как уголь будто инью, который почти видно как падает, а состоит из тончайших нитей, при том очень тяжел, и по [467] тому не невероятно что содержит в себе серебро.

Версты с четыре прямо от сей ямы в Южную сторону к вершинам реки Карыша находится нарочито глубокая Шахта под именем Оберштейгерской, которая равным образом не совсем еще вырыта, однако работы далее не продолжают. Оная копань вместе с следующим нагорным рудником находится на одной высокой и утесистой скале, которая с полунощной стороны от прочих гор отделена глубокою долиною, с другой же пространным болотом, на котором имеется два маленькие озерка и одна весьма неширокая, но глубокая и за берегами вовсе неприметная речка, которая течет в Карышу и зимою по помянутым причинам почти никогда не мерзнет. — Все прочие пригорки состоят из серого камню. Жила, за которою здесь следует и которая идет наклонно меж востоком и полуднем, найдена во времена Клеопина в 1759 году здешним Оберштейгером и Ширфами в двух местах открыта. В 1764 году промеж двух Ширфов зделали просеку, продолжая работу в глубину с три или четыре месяца по уклону. Равным образом пробивали ширфы и при подошве горы в глубокой той с Северной стороны долине, и с другой от вышепомянутых малых озеров; все уверило, что сей жилы поход, толщиною больше сажени, просекает насквозь всю оную гору [468] продолжаясь больше нежели на три версты. Однако добытая руда не обещает в себе богатого содержания и не стоит того, что на рвание порохом, как необходимо должно, изтощиться имеет. Она состоит по большой части в белом кисе, которой кубиками ростет в кварце, и с ним также некакая темная друзами охряная руда и другие чернобурые, ни что иное как сседшаяся на подобие селенитов железная материя, или кровавик в множестве находится, и показывает вид будто оловянной руды. Меж всеми сими рудами один етот бледной колчедан во сте пуд содержит около осьми пуд меди, и по некоторым опытам из пуда дал четверть золотника серебра; и так можно бы кажется его, естьли уже невыгодная сама собою такая руда отыскана, на учрежденных заводах плавить по крайней мере в придаче к доброй. Охристая жила вся железистая и не содержит ничего превосходного; а олововидные признаки по всем точнейшим изведываниям ни что иное есть, как сущее железо.

Сто сорок сажен от оберштейгерской ямы к западу на самой высочайшего пригорка вершине, где он к долинам совсем утесом опускается, лежит так называемый нагорный рудник. Его еще в 1759 году ширфовал купец Власчеевский, после Клеопин разработывал его целое лето и проходил сажени на три в глубину по уклону жилы. Но начав далее в глубину распорами пробиваться, как [469] и ныне ими же еще пытаются, бросил и по сей год более на нем не работали. — Самое состояние жилы в сем месте находится в кварц, который толщиною больше сажени и простирается в полуденную сторону. Попадают также в нем по расселинам и накипи, просто слитками и в друзах темной охряной руды или кровавика и желтой мулмы с несколькью зелени; из которой по пробе оказалось, что содержит 2 и 3 золотника серебра во сте пудах камню. Естьли же вынутую отсель руду стать полоскать, то садится на верху тонкая, белая будто мыльная пленка, которая не отменно должна быть из свинцового шпату, легко с водою стекает, и на малом жару в свинец сплывает. Золотых следов здесь вовсе не видно. Вообще от сей руды многого кажется надеяться не можно, по тому что чистые охры гнездами в глубину в Сибирских горах ничего не содержат, а еще менее, что бы выходя наружу добрали.

В полуденновосточную отсюда сторону расстоянием в двух или менее верстах, насупротив находящихся гор есть еще одна копань, называемая Заступовский рудник. Старые ширфы подавшие к тому случай найдены были купцом Власчеевым, которой из них более 15000 пуд самого богатейшего лазуревого кису почти на руже лежащего добыл. Кис лежит в лево, сверьх железистого слою на аршин толщиною в [470] праве целую гору из сухого мергелю имеющего, в коем находятся черные камышки из бленды или из вышепомянутых железистых или кровавишных гранитов. Естьли взять самую лучшую из сей еще не совсем выпорожненной ямы руду, содержащую зеленой, лазоревой и фиолетовой кис, то выходит по пробе из 100 пуд, 50 фунтов меди и 25 золотников серебра.

Меньше нежели версты на две к северу, следовательно ближе к озеру Иткулу и Карышскому руднику, по ту сторону малой сей из топей рождающейся речки, которая с восточную сторону Иткулу в землю втекает, находятся недалеко друг от дружки еще три ширфа № 1, 31 и 32. В коих также лазуревой кис в зеленоватом сером камне на руже ломали. В 32 ширфе, который лежит полуденее, рыли в глубину сажени на три, однако ничего не сыскали.

Кроме сих в близости около Карышского рудника находящихся копаней заслуживает особливое внимание между всеми прочими вновь отысканными Юрбинский рудник, который от Карышского в 18 верстах вверх по реке Юрбе на находящихся там из серого камню горах находится. Теперь еще там разработывают кварцовый слой медную зелень показующий, толщиною на сажень; но сверх того темную золото содержащий толщиною от 3 до 6 и 8 вершков лежащую дресву, около которой как видно [471] и старинные рудокопатели уже потирались; она из ста пуд дает полтретья и три золотника золота, так и в кварце содержащаяся руда из ста дает 23 фунта меди, 6 золотников серебра, а желтая с зеленью охра содержит до 25 золотников серебра, железистая же около двух только.

Есть еще между Юсом и Юрбою другие многие ширфы, кои по большой части пробиваны были по следам старинной разработки, однако никогда еще по сю сторону на настоящие выгодные проходы не попадали, разыскивание здешних гор знающими свое дело горными людьми еще не было до сих пор столь подробное учинено, и бывшие на них работы еще далеко от того, чтоб лишить нас мнения, думать, что в них несказанное множество сокровенного содержится: различные обстоятельства не напрасно в том уверяют. Ибо хотя добытая поныне на различных местах руда наиболее в мелком кисе, кварце и охре в одном слою состояла, однако из вышеписанного хотя не богатого содержания обер-штейгерского рудника явствует что и здесь также такую руду отыскать можно, которая в глубь погружается. Такое самое наклонение жилы конечно должно быть и при Маинском на Енисее руднике, о коем я объявлю ниже, где все просто говорят, но последуя всегда лукавству при том бывшего Штейгера и других горных служителей, будто бы руда разшиблась так, что не стоит, чтоб за нею далее [472] гнаться. — При всем том может быть со временем Енисейское рудокопство в лучшее придет состояние, нежели как оно доселева было: к сему хотя бы самые Алтайские горы и ничуть не привращали, то довольно кажется и без них есть следов превосходные металлы показующих; при том одно сие, чтоб в старину, как видно при раскопании их могил, обыватели сих стране много у себя серебра и золота имели, и оное в здешних самых местах чрез несколько веков сряду выкапывали, может уже подтвердить наше подозрение и возбудить особливейшее к сим местам внимание. Вить древнее, правду сказать, не разработывали, как только то, что лежит наружу, что мягко или что рухло так как охра; и по тому нет ни малейшего сомнения, чтоб для нынешних времян ничего в горах богатейшего не осталось.

В случае, что когда для употребления добытой ныне по разным местам до шести десяти тысячь пудов и вновь всегда добываемой со временем за благо рассудится здесь построить фабрику, то уже для сего и заприметили два хорошая места, одно на речки Нине, другое не далеко от белого Юса на речке Тубгужул, из коих однако сие последнее в многом чем первого превосходнее.

Тол долгого моего в Карыше пребывания сие не одна была причина, что осмотреть рудники, но и для Татарского толмача, коего [473] я ожидал от Абаканской управительской канторы. Оный приехал ко мне первого числа сентября, и как уже все к отъезду было изготовлено, то немедленно таким образом и отправился далее.

До реки Соона ехал я тою же дорогою, какою прошлого года до Красноярска. Позадь горы, где лежит Карышский рудник, имеется одно небольшое круглое озерко, которое Татара называют Баттеерекул; а то, куда река Соон впадает, именуется Широкул, без выходу и стоячее. По Соону ростут осины и другие разные хорошее кустарники, какие и в Даурии по рекам бывают.

С етой реки поехал я прямо к Югу на Юрбу, с начала все промеж гор, на которых ростет премножество Onosma simрlсх, так как и на Базинских горах и против Абаканска; далее к востоку, нежели река Енисей, не видно уже более ни сей, ниже другого ее сорту с красными кореньями (Есhiоidеs), не смотря на то, что в Даурии много таких же подобных мест, на коих бы сии растения могли себе найти способное местоположение. — Ближе к реке Юрбе восстающие горы покрываются лиственишным лесом; мы выехали на нее в том месте, где скудные во всем Татара называемые Кайдин-Амак, обыкновенно кочуют. Многочисленное чрезвычайно сие Татар отродие состоит вместе с Тинкинскими и Яринскими под одним управителем или Башлыком, и все крещеные. Из сих трех поколений под одним названием [474] Яринских Татар состоящих одна часть изкони облегает места по рекам Тессу и Юрбе лежащие по среди Качинских Татар. В настоящем роде Ярин-Аймак называемом числится только 30 луков, и князец их живет на Уйбате, толикой род или Бук-тьин-Аймак состоит из 29 луков, а князца своего имеет на реке Коме, пониже Абаканска против Трифоновой деревни с правой стороны в Енисей впадающей; Кайданшинской род или Казан-Кайдин-Аймак имеет только 16 луков, и обитает по большой части далеко в горах на реке Кызире, которая соединившись с реками Казыром и Амулом составляет одну большую Тубу или Упсу. Оные Татара, так как и Койбаны за промыслом соболей ходят по большой части по оным рекам и по Ою лежащим горам; прочим Татарам промышлять в етих местах не позволяют, как разве на известных договорах.

Из находящихся на Юре Татарских Юрт велел я загнать всех, сколько нашлося лошадей в деревню для следующего дня, дабы без всякой остановки далее путь продолжать можно было.

Оя бедная деревнишка лет за восемь тому назад как заселена ссыльными, меж коими один Татарин и один Чувашенин с другими поселянами, с тем только чтоб на рудокопстве Карыжского рудника, где потребуется, служили. Всех построенных [475] дворов еще не более как шесть или семь. Места очень каменисты, гористы, а горы по большой части покрыты лиственным лесом. Речка Тес течет отсель с восточную сторону к Енисею, который так как и самой Абаканск расстоянием отсюда верст с 30, но протекая промеж гор перебивается и пропадает.

2. Сентября день было показался с начала пасмурный и дождливый, однако к полдням прочистился. На заре еще проехал а уже до Уйбата; куда лежат две дороги, одна пологими местами через так называемой Куйтун-Булык ([Куйтун-Булык студеной ручей есть настоящее Мунгальское название, какое имеют многие и другие реки, речки и горы вверх по Енисею. Таковые имяна многих мест и вод, иные между тем кажется и не Мунгальские, ныне обитающим Татарам и несвойственны и не вразумительны, по тому что они их получили от древних обитателей, кои обладали, прекрасными сими местами еще прежде Киргизов и Мунгалов.]) соединяющийся с озером Уелыкылом; другая же, по коей я ехал, лежит по горам по реке Кокои.

Переехав при самой деревушке речку Тес поехал я далее до реки Коисы все через долины, лежащая промеж лесистых, прерывных, твердых каменных гор. Не в отдаленности от Тесу попалась мне в [476] праве совсем без лесу, крутая и со многими высунувшимися по стремнине кабанами особливая гора, на которой я остановился поискать нет ли каких травок. Но сверх чаяния в средине горы с восточную сторону попали мы на отверстие некакой пещеры, которая с начала сажени на две вкось опускается, а после далеко простирается в гору горизонтально, наконец несколько распространившись оканчивается одним отнорком в низ походящим. Сверх наросших по стенам и по полу кистками каменных натеков нашли мы множество костей больших зверей, которые думают наши проводники будто после жертв остались, а прочего ничего достопамятного не видно. — На верху же по горе останки редчайших трав были Рrimulа соrtusоidеs, myоsоtis ruреstris (приб. н. 72.) Dryаs реntареtаlа (приб. н. 92.) Аstrаgаlus mеliоtоidеs (нум. 123.) и Ахyris Sibiriса, которая мне показалась не иначе как выродок от Ахyris аmаrantоidеs.

Около полден приехал я к вершинам реки Комы, состоявшей из трех маленьких речек, называемых одним именем Россохи; она здесь течет к востоку и впадает против Абаканска в Енисей. На первой вершине живет один Татарин Телгин и имеет кожевню. — На второй и третей россохе стоят юрты Кашинских Татар, однако не в таком множестве, чтоб могли сменить все наши старые подводы. [477]

При первой Россохе в известной горе находятся две пещеры, из коих одна с тремя пространствами простирается в гору длиною на 80 сажен, и только тем примечания достойна, что производит прекрасные, лучистые, цветом желтые, кристаловидные накипи, коих лучи с поверхности все в один центр стекаются, и таких великое множество и большими комьями нашли мы в переднем пространстве. Из другой же пещеры от Шелгина жилища верстах в четырех по Коксе отстоящей принесли мне хорошенькие, листоватые свернутые пленки, кои белы собою как снег, и еще несколько гнутся, видом будто каменная кожа, наседают по полу на мергелевом илу. Известны под именем (Mоrосhсus) морохт.

У средней Россохи лес перемежается и дорога лежит до третей пологими горами. Не в отдаленности от ее в косогоре видны останки прежде бывшего Коксинского рудника, где по идущей в разбитом шиферном камне к востоку жиле проведен был глубокой решер и пробита шахта, руда в себе только что медь содержала, и по тому вместе с Луказинскими заводами и оставлена.

От последней Россохи в сумерки уже проехал я речку Сиббержил, и далее высокою сухою и холмистою степью прибыл на Бидру в Енисей текущую, а верст с десять оттоль на Карассук, протекающую по солончакам и в Соленое Озеро впадающую. — По [478] неже места, мне казалось, нарочито переменились и наступили сухие и солончатые с несколькими по ту сторону Карассука солеными озерами, каковые в западной стороне Татарской степи, на Волге и на Яике бывают, то велел я здесь ночевать остановиться до следующего рассвету, пробавлялся огоньком, коего на содержание насилу довольно находили мы хворостовых прутиков.

От Карассука до Уйбата пошли все иловатые степи, на коих кроме растений, полыни и некоторых других сухих трав, меж коими и Соnvоluulus саntаbriса, ничего не видно. Недалеко от Карассука находятся два перешейком меж собою разделенные, солоноватые озерка, из коих первое в праве Уечкул нарочитой величины, другое близко от того поменьше в лево издали кажет будто красновато, Кызикул называется, большое вкруг пещаного дна имеет каменные слоистые у себя берега, по которым, но немного, ростет Nitrаriа и Sрinасia fеrа, на верху вокруг премножество находится старых могил с поставленными над ними большими плитами. Ближе к Айбату, куда я в десять часов приехал, имеется еще маленькое озерко, коего солончатые берега совсем были белы, и по тому Татара его именуют Аккулом, недалече оттоль в стоящих на Уйбате Кашинских Татар юртах отправился я переменить еще с Юрбы идущие с нами до сих мест подводы. [479]

Отсель можно видеть гору Исик и о которой я буду говорить ниже, где при подошве ее река Уйбат впадает в Абакан. Сия немалая река разграничивает почти места Кашинским Татарам, под Красноярским стоящим, принадлежащие с Сагайскими, в Кузнецк ясак свой приносящими. Понеже степь по обеим сторонам реки Уйбату скружается горами, то не только что в зимнее время умеренна, но и снегу не удерживает; таким образом богатейшее из Татар занимают сии места даже до поздной осени и содержат тут свой скот как на лучшей пастве чрез всю следующую зиму. Сагайцы сидят на правой стороне реки и по впадающим в Уйбат рекам, Кашинцы же на левой. Вся впротчем степь испещрена старинными могилами, из которых не без основания заключать можно, что сии места всегда и в старину многочисленными народами бывали обитаемы.

Как скоро лошадей согнали, то и отправился я далее через Уйбат и так Сагайскою степью к малому Сыру. На высоких полях превеликое множество находилось обыкновенной в Даурии клейкой травки Stеllаriа diсhоtоmа. Она уже теперь засохла и свившись в клубы, так как и другие степные травы, о коих я говорил выше, катались по степи носимы будучи ветром, и так рассеваются по степи необходимо; иначе заключающие семяна чашечки высохши сами сжимаются и объемлют [480] такожде накрепко и семяна и по тому с трудом их оттуда почти и выжить можно, при том естество по особливому провидению дабы они катаясь таким образом по полям иголок не обломали, сделало, чтоб стебельки цветки носящее по отцвет загибались в полукружие. — На низменных полях все покрыто было чесноком Аllium оbliquum, меж коим в немалом количестве Sеrrаtulа сеntаurоidеs.

Преизрядная сия степь, по которой я вскоре с начала переехать был должен реку Бей к Нене, выше в Уйбат впадающей, текущую, суживается здесь мало по малу простираясь промеж гор с обеих сторон сходящихся и наконец превращается в одну узкую долину, по которой я ехал наконец около 28 верст уже сумерками до речки Камышти; через которую, как она берега у себя имела тонкие, надобно было нам сперва искать способнейшего перевозу, а по том подымаясь на отлогую чистую гору уже поздо в вечеру приехали на малой Сыр, где в новоприкочевавших Сагайских Юртах ночевали.

Река Нена осталась у нас в праве, недалеко от ее вершин, от Сыру же верст 35, лежит Руская деревня Синявина, населенная несколькью Кузнецкими мужиками. Двенатцать верст оттоль находится одна большая гора по Татарски Темир (Железо) прозываемая, которая вместе с другою Куюм [481] на речке Жакжул в трех верстах от нее лежащею, почти вся из охристых каменьев, состоит из белого камню; на ней древние рудокопы или так называемые Чудаки, как видно, много прудились, по тому что добытая снаружи охра кажет несколько золотиста. Нынешние ж златоискатели равным образом не упустили по сим маловажным горам разные чинить поиски. Однако все охристые каменья кроме железного содержания другого не оказали, в медистых же прожилках малое количество серебра нашли. При разработывании сей горы нападали много раз на старинные штольны и пронорки, кои столь были узки, что насилу мальчишко пролезет; может быть что они по времени от тягости горы и сами собою сузились, что не неподает причины думать, коль древни должны быть сии работы.

Между Невою и Сыром осталося еще в праве у нас достопамятное озеро Татарами Буланны-Кул называемое. Они сказывают что в зимнее время, прежде нежели оно замерзнет, слышен будто из него происходящей, подобной зверскому рыку шум; не далеко от него на находящейся горе по всеобщему сих язычников суеверию в проезде в знак почтения втыкают они в гору или прутики, и другое что на месте покидают.

Подле юрт, в коих в препроводил ету ночь к северной стороне вдоль по [482] малому Сыру имеется один узкий, крутой пригорок из красного с белыми пятнами камню, сквозь который множество с наружи видимых прорастает тонких, медных прожилков, кои все склоняются на полночь и в наклоне своем показывают кварцевый стержень. Можно бы всю сию руду без малого труда оттоль вырыть и скопать легко всю гору. — По всей скале премножество росло Ваllоtа lаnаtа и Kоbiniа рygmеа, по расселинам имели стебли толщиною в руку, вышиною были выше человека, так как я в проезде в зад и в перед по утесам на Улу-Сырt и Абакане, где ее степные пожары не повредили, приметил: иначе обыкновенно она ростет тонко и вышиною на аршин; Nереtа multifidа производила от себя здесь некоторые отличные отродья, коих листки походили и на листье Vеrоniса Аustriаса и Vеrbеnа.

Между большим и малым Сыром, обеими в Абакан текущими, лежит одна красноватая из точильного камню гора, наполненная медными прожилками, в коей сверх бесчисленного множества ширфов пять главных ямин имеется, чрез которые руду для Луказинских заводов на плавку вынимали. От малого к большому Сыру ехал я долиною просекающею оное гор продолжение, где по правую сторону стояли слоистые утесы склоняющееся в северовосточную сторону. В право почти на половине долины [483] есть яма, в которой более, нежели на пять сажен пробит свод, откуда медную руду доставали. Все сии руды усмотря, что ничуть серебра в себе не содержат, брошены, как и вышеписанной заводе оставлен.

На большом Сыру стояло тогда множество юрт, меж коими жил и один славной Волхв или по ихному Кам имянем Училей, которого духи хотя уже одною ногою и обезножили, однако он еще и на деревяшке выкидывает наиизряднейшие штуки. Понеже его дома в то время не случилось и я думаю, что он ни за что бы не стал предо мной шаманить, и потому нарочно спрятался, то я велел по крайней мере принести все его шаманское снадобье. Бубен был чрезвычайно великолепный, поперег больше аршина, раскрашен зеленою и красною красками, так как и на приложенном рисунке А. изображает. Кроме его и принадлежащей к нему палки была еще шапка посредственная на той же картине, сделанная из красного сукна и оторочена лисицей, унизана змеевыми головками, на маковке же с пучком совиных перьев, по каймам изувешена разными тесемками, горностаями и тому подобными вещами. Иначе Сагайские волхвы имеют на себе обыкновенно при их кряченье особливое платье. Для сравнения на том же рисунке представил я и Камашинского Шамана, в его платье железными штучками [484] изукрашенном и в шапке с горами, как я после случай имел видеть в Красноярске (фиг. В. и С).

В то же самое время принесли мне бубен и шапку Сагайского Шамана и связку из 46 равных, длиною на четыре вершка, из некоего тростнику сделанных и с обоих концов обгорелых палочек, кои волхв в своем прорекании употребляет, называются Сюгге. Во время пророчества сидя у огня берут они сии полочки в левую руку, шепчут на них несколько, кладут одним концом на огонь, я после при громком восклицании на воздух неприметно как то они разбивают их тою же левою рукою на три части, и после щитают по четыре, провещая наконец щастие или нещастие из ненароком оставшегося чету или начету.

По большому Сыру подымался я некоторое расстояние вверх, по том переехал чрез один его рукав, и прибыл после к так называемым Базинским горам, которые становятся от часу выше и круче и разделяют реки Сыр и Бази. Они в медных рудах были всегда довольственнее нежели Сырские; доставали же тремя ямами, одна из них была кисовая в кварце, а другие были простые зеленые руды. За семью горами дорога была чрезвычайно трудная. На пещаных гор скатах росли Рhаса muriсаtа, которая обыкновенно выходит полосами, sеrrаtulа sаliсunа, Оnоsmа simрlех, Hеdysаrum [485] grаndiflоrum, смотр, мое путешест. во втор, част. приб. ном. 120. Лит. Y. и некоторые хорошенькие Аstrаgаli в множестве. Высочайшие холмистые горы были одеты листвянишным и березовым лесом, где Рhаса аlрinа была в великом довольства, и из за лесу видны были восстающие гор верхушки, кои на многих местах изукрашены были Dryаs реntареtаlа (приб. ном. 92*) и другими хорошенькими нагорными травками. — От сей горы надобно спускаться к реке Базе узким проездом или буераком, по которому, по тому что дороги тут нет, телеге насилу пройтить можно. По камням гор рос Аllium sentsсens в множестве, как и красных ягод некоего колкого дерева было довольно.

Где етот буерак спускается в долину к реке ведущую, там между им и другим буераком восстает узкий, но крутой пригорок, чрез которой от западу к востоку толстая и богатая преж сего проседала медная жила, которая на обе стороны раздавалась, однако не совсем до дна долины досягала, и уже вся ныне выработана. Подобную такой жиле видели мы в узком горы мысе при Сыринской медной лопатке, также и при оберштейгерской. Означенные здесь места были самые главнейшие на Базинских горах руд промыслы. Медную зелень выламывали всегда из серого камня; хотя окололежащие горы состояли из красного песчаного плитняку, коего слои, где видеть было можно, склонялись в глубь в [486] восточную сторону. В предлежащей широкой долине стоят еще и машины, коими при раскапывании пользовались, на которые часто высылали до двух сот человек; также видны еще и рогатки.

От оной долины отъехали мы по реке Бази несколько верст вниз, и остановились, пока из многих тут стоящих, но порознь и по одиначке разбитых юрт, столько нам лошадей нагнали, сколько на смену старых подвод было надобно.

Река Бази протекает меж высокими горами, кои к Аскышу, куда Бази впадает, превращаются в холмы. Вдоль по реке как и по Абакану ростет Nереtа viоlасеа в множестве по низменным местам, и столь пахуча, как самой крепкой Лавендул.

Между тем пока лошадей запрягали, смотрел я на шаманство одного волхва, называющаяся Руским именем Степаном, который легко бы с своим ремеслом укрылся, естьли бы находящиеся при мне невзначай не нашли у него бубна, которой он спрятал в другой юрте. Он был молодой и здоровой детина, сперва стоя перед огнем на коленях и сидя поколачивал в свой бубен и припевал с нарочитым согласием к бубну свои напевы, но оные от часу были страшнее и движения его гораздо становились усильственнее, как он наконец вдруг без ума назад покатился и держась головою и ногами к полу выгнул туловище брюхом к верху [487] дугою, и кувыркался таким образом неоднократно; между тем бубен, в которой он бить не преставал ни мало, повертывал в сей позитуре вкруг ног и головы; и сие много повторенное не недостойное примечания искуство составляло главнейшую в его чародействе штуку.

Я еще сегодни же съехал вниз по Бази и по Аскышу до Аскышского села при устье оной речки в Абакан, на пространном и приятном поле лежащего, в нем имеется церьковь с год только как построена, к ней принадлежат все крещеные Сагайские Татара. — Кроме оной церкви, церковнических домов и одного двора Сагайского небольшого Князца или Башлыка, именем Амсора, который давно уже крещен, еще нет никакого другого в селе строения. Здешний поп находится под начальством Абаканского, хотя Сагайские Татара принадлежат к Кузнецку. К построению церкви и содержанию духовных способствовали не только одни крещеные Сагайцы, коих довольное число здесь имеется, но и не крещеные, несмотря на то, что держутся еще своих Шаманов и других языческих обыкновений. — Многие из них принялись за пашню, однако чтоб остановиться жить на одном и неподвижном месте, нарочитое у их количество скота еще возбраняет. Они для него летом перекочевывают с места на место вдоль по рекам Аскышу, Бази, Сыру, Нине и Уйбашу до самых [488] гор для прохладу и приходят к зиме кочевать на прекрасные сии бесснежные вниз по Абакану степи. Во всем народе нет больше полутора ста мущин, кои ясак платят: оной доходит до трех рублей с лука.

Лицем и житьем Сагайцы отличны от Кашинцов и схожи лучше с Белтирцами в Кузнецком уезде живущими: рожа у их обыкновенно настоящая Татарская, и редко Калмыцкого что в себе имеет как в бороде, так и на прочем теле гораздо волосасты, собою же телистее и в членах крепче нежели Кашинцы. Может быть оное поколение дикими и горными своими местами, в коих обитают, умело себя избавить от Калмыцкого семяни, повсюду почти меж Кашинцами продолжающегося.

Богатые Сагайцы имеют у себя восемдесять и сто лошадей, столько же рогатого скота и несколько сот баранов; бедные редко имеют у себя десять и двадцать крупного скота, которого однако в степном народе довольно, чтоб продержат посредственную семью. Ихные овцы, так как и прочие Татарские на Енисее, имеют хвосты с жиром небольшие, и некоторые почти от Руских ничем не разнятся, равным образом и величиною не крупнее. Ето чудно по справедливости, что по всей Северовосточной Азии ни где нет Черкаских долгохвостых овец, а везде большею частию видны сии с курдюками. [489]

Сверх хлебопашества, в коем Сагайцы только что для своего собственного обиходу упражняются, копают они всякие коренья и растения, кои также как и Тунгусы вынимают и из нор у мышей, и называют Кылылом.

При сем случае хочу я упомянуть о всех тех кореньях и растениях в еду употребляемых, кои живущие по Енисею и по Кузнецким горам порознь скудные Татара собирают на зиму, имея сверх промыслов первейшим себе их пропитанием. — Во первых сюда принадлежит корень собачей зуб (Еrythrоnium) на Абакане, где его меньше и мельче родится, Бесс, а в Кузнецких горах и у Томских Татар Кандык называемый. Самые крупные и хорошие коренья добывают Татара на Мрасе и Кондоме живущие и отправляют даже до Абакану. Бабы, кои наиболее в сем упражняются, копают его в Mайе месяце и по тому у Сагайцов оный месяц называется Бес-ай. Понеже корень лежит обыкновенно под твердым дерном простираясь на полдень в землю, то употребляют они особливую к тому железную лопатку, сделанную на подобие маленького не широкого сошника, в который вделано кривое дерево или с зарубом или с поперечиною, на которую б наступя ногою сошник в землю попирать было можно, а после как он взошел в землю, то посредством кривого дерева или рукоятки выворачивают дерн с [490] корнем. Оной инструмент называемый по Татарски Осук отрисован на 6 рисунке, фиг. 1. Собиратели трав употребляют такой же и к вырыванию коренья почитают, что нет его способнее. Вся его длина бывает обыкновенно на четыре или на пять пяденей, дабы чрез то бабам его употреблять было способнее. — Вырытое коренье кандыка чистят, моют, по том щеплют дольками и так сушат к запасу. Когда есть, то Татара обваривают сперьва его в воде покуда он отмякнет, а по том едят с молоком или с смятаною. Он тогда вкусом как сырые клиоцки и в желудке не легко свариваются.

Другое употребительнейшее коренье, которое также едят и Кашинские Татара называют Чегна, сушат для зимы на вольном воздухе и едят толчоную по большой части в мясной с крупою похлебке, которую для того называют Уре.

Коренье обыкновенных красных саран, из коих в лесах ростущую Liсium mаthаgоn, и везде по чистым горам по Енисею в множестве Lilium роmроnium, собирают также с великим рачением. Первую Татара называют Сары-Шеп желтая, а последнюю Акшеп [белая] и как ее наиболее в Июне собирается, то они и месяц оный прозвали Акчеп-Аи; их едят сырые или печеные в золе как каштаны, или вареные в воде с молоком и с маслом. Сагайцы много вынимают сих саран из западных нор серых [491] степных мышей (Mus Sосialis) впрочем копают их обоих вышепомянутым инструмент том осуком.

Кроме того копают еще в сих местах на пищу коренья травы (чейны) или по руски хлебенки, земляного духу беленьких больших колокольчиков (Саmраnulа lilifоliа) по Татарски (Зонд елас), Саrduus sеrrаtulоidеs (Епшек), Рyligоnum viuiраrum (Мукезен) и коренье водяной травы (сосах) какие не знаю, едят ли и дикие свиньи. Я еще слышал про один корень ускул, однако его столь не много, что я и травы к нему принадлежащей не видал: да сказывали мне, что будто бедные горные Татара в случае голода не редко за пихтовую кору принимаются; они ее называют кареншу.

Любимое у Татар кушанье, которое они зимою приготовляют, суть ягоды дикой вишни (чумурт, которые они истолокши с косточками вместе едят после стола вместо закусок смешав с молоком. Свежих ягод в летнюю пору всяких у них довольно, и о том говорить нечего; они суть следующие: Шиповник (итпрун), коего новые отросли они также изрубают и варят для питья вместо чаю. Красная и черная смородина (кара и кыил-Гат), Барбарис (то), Соtоnеаstеr (Ог) и Орulus (Шангеш); все сии употребляют в пищу. [492]

Белтиры и Койбалы собирают в своих дачах, особливо по правую сторону Енисея на полях добровольно ростущую Сибирскую крупу кырлык, Кашинцы же пожинают его на пашнях своих знакомых Руских столько, сколько им надобно, по тому что, где он заведется, пашня от него заглыхает. Они со вкусною сею крупою, не имея у себя ни печей, ни мельниц, обходятся следующим образом. — Собранные семяна всыпают в большую деревянную ступу, наливают помалу воды, мешают, полощут, и так всплавя все некорысные зерна на верх, каковых много всегда случается, сливают на пол с водою, очищенное таким образом семя и еще мокрое всыпают в мешек, а оставляют в нем на полсутки, чтобы несколько разбухнуло. После сего жарят сии зерна на огне в железных сковородах, помешивая беспрестанно до тех пор, пока они ожестеют, закалятся, и сделаются так что на зубах хрустеть станут; при том не надобно, чтоб они совсем высохли, по тому что в таком случае, коли стать их толочь в ступе, то они скорее в муку нежели в крупу раздробятся. При жарении шелуха на них расскакивается и при толчении легко слезает, и как она на верху соберется, то или горстьми сгребают, или лопатками отделяют. Самая крупа сим приуготовлением будет несколько прозрачна и желтовата, и вкусом гораздо приятнее. Молошную кашу на етой крупе заваренную называют Ботху. [493]

В лекарство и на другие домовые потреби употребляемые у Татар травы нашел я следующие: местами повсюду в удолах растущая девичья красота (Lyсhnis сhаlсеdоniеs) называется у Красноярских Татар От-Сабын и употребляются одни с цветами головки, вместо мыла, и по тому то здесь между Русскими и слывет она под именем Татарского мыла, а может быть по той же самой причине прозвали ее и боярскою спесью. — По степям здесь особливо близ Абаканска множество родится травы Оnоsmа есhiоidеs, коей корень Татарские красавцы употребляют себе на румяна, известен у них под именем Ингиска. Деревца Sаbinа (Арца или Арчин) и [Rhоdоdеndrоn сhrysаntum, приб. ном. 88 рис. N. ф. 1.] обои известнейшие и у Руских и у Енисейских Татар лекарства; рапонтик также копают Татара для нутреных припадков, и Белтирцы называют его Сене, Кайбалцы же сарапсан. Обыкновеннейшая трава в чаю здесь ходит так называемая Бадан (Sахifrаgа сrаssifоliа), а корень ее с пользою употребляют горные Татара как вяжущее лекарство в поносах или лихорадочных немочах.

К сим растениям можно еще причислишь употребляемые у Татар в домоводстве дикий лен, большую на конопли похожую крапиву и малой бобовник (Rоbiniа рygmаеа): из первых двух делают они толстой холст, суровые нитки, и вити или веревки, [494] на самострелах состоят по большой части из сего сорту поскони, по тому что он не так как ременные от мокроты не дрябнут и не слабеют. — Бобовник же по Сагайски Тегенек, служит своими вязкими прутьями вместо бересты на связи. — Наконец собирают осенние листья Имерокалловы, из коих весьма искусно плетут под седла полсти и на пол постилки.

Все сии примечания касаются до Татарского народа на Енисее живущего, хотя впрочем не везде все сии травы в обыкновенном употреблении, по тому что ето зависит от состояния места, где какое поколение кочует, и где какая трава в большем количестве родится.

* * *

Аскышь есть наибольшая из всех в Абакан впадающих рек. Она имеет свое начало купно с Неною рекою из одной высочайшей горы Харлегантау, близ снежных вершин стоящий, от коей к западу находится гора по Татарски Том Баше называемая, из коей то есть начинается река Томь. Впадающие в Аскышь речки выше идучи от устья к вершинам суть следующие: Бази, Куг, Сире, по том с правую впадает Байде, а с левую опять Иу или Ию, Нажник и Силат, а на конец малой Аскышь с правую сторону. Самая же дорога идет сперьва по большому Аскышу до малого, по том по малому до гор [495] Уленны-сын, через которой при переезде Татара из благочестия втыкают прутик, от оных гор прямо выезжают на Том в сторону к реке Балыксе в Томь впадающей, где часто из Енисейска с скотом в Кузнецке и далее в Алтайские горы и по заводам отправляющиеся купцы строют плоты и на них в низ по Тому спускаются. Етою ж самою дорогою поехал от меня и Студент г. Кашкарев. От устья Аскыша до речки Сыр полагает он верст с восемь. Здесь он при впадающем ручье Карассуке поехал от Аскышу прочь и переезжая многажды туда и сюда малой Аскышь, выехал на конец на вышеозначенные лесистые горы, отстоящие от Усть-Аскышу на умек верст на 60; из сих гор вытекает речка Тусаксу. От оных гор ехал он худым и опасным верховым шляхом чрез речку Шубули-карассу и другие ручьи с нею в Чорсу текущие, и на другой день приехал на Томь при устье Болыксы; тут он сделал себе плот и по причине быстрости реки и каменьев, что делает проезд иногда весьма опасным, в три дни прибыл в Кузнецк. — По сей дорог приметил он, что сверьх далее выше Балыксы с правой стороны в Томь впадающих речек Тусаксу, Чорсу, и Сорсук, ниже с левой стороны приходят еще следующие: Теренсик с правой, Сас с левой, Кон-Сас с правой, Насас с левой, Кандак с правой, Талтас с левой, Казыр-ширен (быстрая река) с [496] правой, которая выходит из Карлегантау и четырмя устьями в Том впадает; Ам-Сас с правой, Белсу с правой, Тибик с левой, по том приходит Мараза с западной стороны и за собой приводит пологие горы; при устье ее стоит Татарская деревня Похрахова, по том следует речка Бадабаска, на коей первая Русская деревня находится, от котором мимо есаулова камню, известного и по сю сторону своим горючим слоем, до деревни Карповой в 11 верстах, оттоль столько же до Атамавовой и потом 12 верст до Кузнецка.

От устья Аскышу вниз в окольности Абакана, у коего на левой стороне находятся с начала пространные поля, окружают с обеих сторон голые горы и никакого другого лесу не видно, как какой по низменным местам вплоть Абакана родится. Во всей сей стране начиная от устья сей реки даже до высочайших гор, где река Таштып в нее впадает, во всю зиму снегу почти не держится, или очень редко, так что крупный и малый скот без препятствия беспрестанно на полях содержится и пасется, Сагайцы и Белтирцы имеющие пашню имеют ее на полуденном или правом берегу сей реки, не смотря что оные дачи уже принадлежат Койбалцам к Кузнецку причисляющимся. 5 числа сентября поехал я далее по Абакану и следовательно далее к полудню, нежели доселева, к последнейшим по оной границе находящимся Руским по Таштыпу [497] жительствам. Как скоро через Аскышь переехали, то началась уже земля Белтирских Татар, кои луга себе занимают собственно вдоль по Абакану, но и правого его берегу не не прихватывают. В осьми верстах от Устаскыту зимует нынешний над Белтирцами и так называемыми Бирюсенами Башлык именем Ептышь.

Белтирцов теперь щитается до 150 человек ясашных, кои платят все вместе три ста рублей; они находятся под Кузнецким, так как и Сагайцы, и с ними и лицем и телом и испорченным Татарским языком весьма сходствуют. Mногие между ими богаты крупным скотом и овцами но большее имеют у себя несколько пашни, которую называют и собирают сами; и так сколько им потребно муки и круп, имеют собственные. Снимание хлеба у них бывает в сентябре; а по тому они и называют сей месяц Оргок ай. Молотят также на поле, солому всю сжигают, и по тому Октябрь он называют Уртюн-Ай. Они сеют по большой части только яровое (Арышь) Ячмень (Ашь), из коего мелют крупу; землю вспахивают многие между ими так как и Кобынцы, кои плуга или не знают, или не имеют, на старинный манер сошником, похожим на садовничей полольной топор, которой они называют Абыл. Однако никоторые уже принимаются и за плуг, которой имянуют Солдою. — Осенью когда у них молока [498] много скопится, из коего уже нет того дни, чтоб которой нибудь сосед не сидел водки, то редко и разве что по утру их можно найти трезвыми.

Богатые Белтирцы берут себе по две жены и более, чего у прочих Енисейских Татар не видно. Понеже они довольно достаточны, то обращение в Христианский закон еще ни над кем не подействовало, и по тому они под своими волхвами или камами все еще настоящие язычники. Белтирцы, выключая Кузнецких Телеутов и некоторых горных Татар одни только во всех языческих народах, кои своих покойников не погребают, но подвешивают на деревьях в укромонных местах в лесу, положа как надобно порядочно в гроб. У некрещеных Сагайцов сие обыкновение не столько в употреблении; да и Белтирцы не охотно о том сказывают, и я может быть вовсе о том не знал бы, естьли б ходя по лесу за травами не попали мы на таковое кладбище, где были подвешены гробы одной молодой бабы и ее матери, которые умерли в одно время, когда Белтирцы в сих мостах на Таштыпе зиму провождали; гробы их были складены из обрубленых досок веревками связанных и с крышкою, сверх которой накладено было несколько берестин: один от другого едва на пятьдесят сажен были расстоянием поставлены на сучьях старых лиственишных дерев очищенных от простого сучья [499] и привязаны веревками, один из них был так не высоко, что большей при мне казак легко на его взлезши, все что в гробе ни было, мог высмотреть. Мертвой лежал во всей его одежде, и все обыкновенное бабье снадобье, приложено было ему в головы, под боком лежал мешек с крупою, кубышка с жиром и куски сушеного на огне мяса, вышеописанная копалка, чем коренье роют, нарочито согнутой и вытупленой ножик в ножнах, топор, каков здесь у Татар в употреблении, то есть на подобие большого косаря, коего топорище не так как у наших топоров не прямоугольно в обух всаживается, но прямо наколачивается, по том еще плеть; седло положено было мертвому промеж ног, дабы на том свете не вдруг на его сесть было можно. Один гроб стоял головами к полуночи, другой на востоке: может быть в етом у них нет особливого на то правила. Перед каждым гробом на ближайшем дереве повешена была на суку шкура с убитой при похоронах лошади с хвостом и с копытами, голова же с уздою и удило во рту на особливом суку. С мертвым мужеского полу кладут обыкновенно сверх всего лучшего убранства еще лук и переломленные стрелы, также, естьли покойник был охотник до музыки, кладут в гроб и треструнную бандурку (кобыс) или балалайку (ештаган), на коих он играл, и убивают на поминки его любимую лошадь. [500] Чрез неделю поминают еще убив одного жеребца и кобылу, а по том ежегодно еще раза два или три родственники его учреждают поминки. Бедных же поминают только однажды. При таковом празднестве усопшему подвешивают полной мех молошной водки; а кости после принесенной жертвы всегда с особливыми рачением сожигают. В других случаях Белтирцы, или по крайней мере ныне, закапывают своих покойников в землю и закладывают каменьем.

Кроме того Белтирцы, так как Кашинские Татара вывешивают на своих Юртах маленькие звериные шкурки или лоскутки, и я у некоторых нашел такие божественные лоскутки совсем похожие на Буретскиее (онгон), кои освящаются от их шаманов.

В сих местах начинает та степь, которая лежит промеж гор и Абаканскими полями простираясь через речку Иссе до Тыду, испещрена гораздо больше, нежели вси те места по Енисею старинными могилами и монументами чрезвычайной величины и виду. — Между оными могилами кругом такими большими плитами на четыре угла изуставленными, а в средине то бугорок, то ровное место, а иногда и выкладенной израсцами пол заключающими, находятся каменья, на коих высечены слепо разные человеческие рожи, заслуживающие особливого описания; они кажется как и те на степях по Енисею называемых Татарами Ингелсен поставлены должны быть еще гораздо [501] прежде времян Киргизских. Версты на две повыше дому Белтирского набольшого стояли две, одна подле другой неширокие плиты, вышиною аршина на три и с обеих сторон ровные, к верху же уже и верхушка стесана, кои теперь лежат на земле повалены. Обе на верху имели черты на человеческое лице походя, но весьма слепо вырезаны. Один, который другого на поларшина места повыше, называется от Татар Кыс-Таш (Сестра), имеет по краям в право от лица с верху до низу дурно вырезанные фигурки двугорбых верблюдов, на другом же краю имеется безобразная рожа дитяти. — Другой камень называют Белтирцы Кызи-Таш (Мужеской Камень), коего на правом краю в низу видно человеческой образ на лошади с копьем, которое будто бросить намерен; на копье виден привешенной значик, а немного повыше нарочито ясно высечен и увеличен натянутый лук и с стрелою. На другом же краю многие были разные фигуры, но уже стерлись, а в верху видно еще копье с значком о трех ластах, которое однако походит как будто на ключь с бородкою; ниже следуют некакие чертинки поперег, и подобие будто выворотного сапога, в самом же низу кончается изображением дитяти.

На несколько сот сажен от оного камню к западу находится могила оставленная большими плитами, и окладенная многими [502] другими могилами, которая имеет у себя один толстой и брюшисто окруженный, к низу уже, а к верху завостреный, вышиною в человека врытый брус, который острою своею верхушкою и высеченною стороною стоит к востоку и при том наклоном к могиле. К вострому его концу имеется чрезвычайной величины женской образ, гораздо больше и яснее вырезан, нежели на прежних каменьях, рот разиня, так как обыкновенно каменосеки на фигурках для украшения представляют, однако все уже обетшало. На брюхе камня на той самой стороне проведены поперег некоторые черты и красивые кривые росписи, кои однако кажется ни чего не значут. — Оной брус называется у здешних языческих Татар Куртеякташ (Бабий камень) или Улу-Куртеяк (великая Баба). Они когда осенью походят за промыслом соболей, то молются с благоговением ему о щастии, и при молитве помазывают отверстый рот жиром, или вкладывают в него несколько масла.

Версты с две вверх по Абакану, где степь к речке Иссе становится выше и кончается бугром, находится достопамятнейший камень из всех, какие я в Сибирских древностях ни видывал. На самой вышине бугра нарыт превеликий, больше нежели на четыре сажени вышиною, и чрезвычайно большими плитами обставленный Курган, который видеть можно еще из Аскышу, округу [503] имеет около 150 шагов. — Четыре другие от него к Северозападу и к Югозападу в нарочитом отделении поменьше его Курганы составляют будто треугольник, коего по отверстию прямо к западу от большого Кургану, расстоянием больше нежели на двести шагов, на бугорки поставлены три равные плиты вышиною от земли на четыре аршина, шириною пядени три или четыре, и на одну толщиною, собою продолговато четвероугольны, однако к северу уже, так что широкими сторонами они смотрят на север и на полдень и друг от дружки только на полсажени. На полуночнейшей из сих каменьев на восточном его образе видна ужасная продолговатая, однако ясно распознаемая высеченная рожа, длиною своею занимает почти половину целого камня, и поставлена будто ошибкою при вкапывании на оборот или головой в низ. Ето здешние Татара называют Кичи-куртеяк (Малая Баба). Другие оба камня ничего примечания достойного в себе не имеют, как только, что высечены чешуею. — На широкой стороне того личного камня видны еще некоторые насечки, кои хотя не могут быть какие останки, однако я здесь на пятом рисунке под лит: А. сообщаю. — С Западную сторону вышепомянутого большого Кургану стоит превеликий камень вышиною сверх земли больше трех аршин, а шириною при основании на полтора аршина, [504] который на полуденной себя стороне весь иссечен в фигурках, кои, сколько разобрать их было можно, на том же рисунке под литерою В представлены. На нем же с северную его сторону видны еще показанные черты под литерою С. и сверх того узкий камень при одном из меньших курганов стоявшей означен под литерою D Все прочин приложенные здесь фигурки собраны с разных каменьев простых могил, кои может быть представляют знаки похороненных тут людей; так как и по ныне еще в Сибири между язычниками, да и в России в простом народе не знающем грамоты водится, что выберут себе какую нибудь фигурку и ею вместо имени подписываются, что и в судных местах не отметается. Одна под Е означенная фигура представляет волшебный бубен с палкою, и может быть значит, что тут положен шаман.

Меж таким множеством могил, и коими испещрены все зимовые паствы, особливо по левую сторону Абакана, от Аскышу даже до Таштыпу очень не многие находятся, кои бы не были раскопываны. Однако как я некоторый по крайней мере по видимому еще нетроганные приметил, и желал иметь некоторое понятие о внутреннем их состоянии, то велел себе раскинуть полатку и чтоб ночевать при Куртуак-Таше и раскопать из них некоторые. Все здешние могил признаки, какие по Абакану ни находятся, [505] весьма между собою сходны, так что нет сомнения, чтоб оная страна не обитаема была одним народом. Однако только различия, что внутреннее меж ограждающих каменьев пространство или ровно, или с некоторым возвышением, что может быть учинено по различаю чинов и достоинств сих упокойников. К выкладыванию могил употребленные плиты лежат по большой части в длину, одним краем в землю, и только с северозападную и южновосточную, или с северовосточную и южнозападную сторону, на углах поставлены один или два особливые большие стоймя каменья. — Те, кои величайшими окружены плитами, навсегда заключают посередь большое пространство. У многих на одной из четырех стоит долгий камень как столб и наклонен над могилу. — На тех, кои лежат близ гор, почти уже камней не видно. По тому что стекающая с гор дождевая и снежная вода подмыв их и повалив остальною землею закрыла, у некоторых среднее пространство выкладенное плитками разделено каменными же от востока к западу простенками на три или на четыре местечка, из коих одно обыкновенно других гораздо больше, и в таковых кажется положены были из одной родни многие. Главнейшее различие могил состоит в том; что некоторые из них с верху выкладены изразцами, другие просто только закиданы землею. Я велел раскопать один [506] из первых, которой мне казался еще свежим, однако ничего из похороненного в нем не найдено, кроме никоторых изветшалых вовсе костей многих тел, кои положены были как кажется ногами вместе, глубиною на два аршина и совсем в беспорядке. Между тем попадались различные черепки больших и малых глиняных горшков, меж коими один совсем был новый, а другие очень обгорелые, также попался один коралл из белозеленоватой, как финифть, материи. Меж костьми попалась одна челюсть с зубами средней величины и хорошо еще сбережена, а других головных костей и прочего тела совсем не видно.

В другой могиле землею наровень покрытой аршина на два дорылись до полу, плитами усланного, под которым все пространство землею было наполнено, однако ясно видно, что каменья кладены были в длину от востока к западу, и тут попались большие кости человеческих ребер в таком положении, что легко заключить можно, что мертвый лежал головою к востоку; но головных костей ни зубов ни чуть было невидно, да и другие кости совсем изныли и изъедены. В головах только попались некоторые лошадиные и скотские кости; на правой стороне положенного сверху камню лежали раздавленные горшешные черепки, внутри коих видна была темноватая влага; на левой останки не известно какого то кривого дерева; над [507] головою в середке попалась весьма тонкая золотая бляшка, величиною с полтинник, набитая на плоскую всю изоржавленную медную пуговицу, которая может быть была нашита на бабей шапке. — Чрезвычайная костей гнилость довольно доказывала оных могил древность; сколь ни мало в них найдено было, столь больше однако желал я раскапывать другие, естьли б только искусившихся в гробокопании мужиков имел я при себе или в близости, но за неимением оных почел я время тратить напрасно, естьли стать далее раскапывать сии могилы. К тому ж обыкновенные здешние могилы, известные у Руских гробокопателей под именем сланцов и могильников, содержат в себе наиболее где-где золотые бляшки, маленькие серебреные сосудцы и тому подобное, а не достопамятное что древнее, как в больших земляных курганах, а для меня в таком случае полезнее древняя примечания достойная какая ни есть мелочь, нежели золото, кое в оных попадает, в доказательство, что сии могилы принадлежат совсем другому народу, нежели те земляные курганы, и конечно тому, которой наиболее в горных работах упражнялся. И так будучи доволен тем, что мы видели 6 числа сентября, после обеда отправился я далее к Таштыпу.

Верст через 6 переехал я речку Иссе, и несколько верст оттоль на речке Тие переменил подводы у Кобынских Татар тут [508] кочующих. Я между ими нашел трех князцев разных поколений, Кобынского, Каргинского и Канского и все три принадлежат к Кузнецку, кои так как и Белтирцы приняли меня с великою ласковостию. Кобынское поколение состоит из 53 луков, Каргинское из 40, но сии купно с Канскими в горах живущими и Шорскими Татарами называются одним имянем Бирюзинскими. — Первые жили также прежде в горах и питались собственно только звериною ловлею, но как переехали жить на Тии и Абакан на Белтирские земли, то разбогатев скотом, не покидая при том и промыслов, живут теперь довольнее. Они разговором, лицом, житием и обрядами очень мало отличны, и живут так как и прочее по Енисею кочующее Татара в обыкновенных Юртах, кои летом покрывают вместе сшитыми берестинами, а зимою бараньими войлоками.

От гор к реке Тие простирается небольшая коса каменьев, которую Татара называют Кокоя; на ней я проводил несколько часов для собрания семян редчайших трав. Особливо тут была, Ахyris sibiriса, которая однако по каменистому слою кажется должна быть отродок от Ах. аmаrаnthоidеs, Ваllоtе lаnаtа, колючий сорт от Роlygоnum frutеsсеns, которой совсем походил на Аtrарhахis обыкновенная кали, Sаlsоlа рrоstrаtа, Ziziрhоrа асinоidеs и Сuсubаlus frutiсоsus в множестве. — По Абаканской же степи чрезвычайное множество было [509] дикого непропадающего льну, так что его можно бы собирать на домовые потребы. На поемах инде рос Аstrаgаlus аlоресurоidеs и gаlеgifоrmis. ([Т. е. по Амманнову прозвищу, какое и Г. Линней приводит; но другие в том с нмм не согласны. В Flor. sibir. IV. p. 40. tab. 17, 18. кажется етот сорт отрисован.])

В сих открытых полуденных горах в нынешнее время находилось ужасное множество куропаток, кои кажется пребывают тут во всю зиму и находят довольное себе на полуденной каменных гор стороне пропитание; он летают стадами и не очень пужливы. Далее Красноярска к северу они не залетают и около его уже довольно редки. — На Абакане теперь уже пролетали стада куликов (Сlarаdrius mаrinellus) от севера подымающихся.

Переехав за Тию дорога пойдет все далее прочь от Абакана и места становятся от часу гористее. Да уже и теперь близко видны высокие горы, за Таштыпом идущие. Вдоль по Таштыпу дорога идет прямо все через горы и через впадины, кои делали такое в пути затруднение, что я не прежде, как уже поздо вечером в Тиштыпскую деревню приехал.

Ето самое последнее Русское жилище на оной степи Мунгалию отграничивающей, которая от Оби до Енисея настоящими крепостями и войсками еще во все не закрыта. [510] Деревня лежит вплоть подле горы, где леса начинают, кои покрывают высочайшие горы до вершин самых. По левую сторону Таштыпа имеются пять дворов, за несколько лет построенных, обитаемые Красноярскими казаками, испросившими дозволение содержат здесь на Таштыпе пограничный караул из доброй воли, с тем только, чтоб ихные потомки освобождены были от рекрутского набору, иначе оное место должны бы были караулить Татара. Занятые сими козаками места как для скотоводства, хлебопашества, так и для звериных промыслов весьма выгодны. Жатва некогда претерпивает от иньев, или когда еще походит в колос, повреждается как и в других также местах от саранчи, называемой здесь кобылками (Gryllus melаnорtоrus, смотр, приб. к втор. части) однако порою родится изрядно, и в самые худшие годы еще сносная. Для содержания скота имеется обилие преизрядных сенокосов; ибо когда на Tие и на Абакане к угорам снег велик выпадет, то не льзя скот держать на поле, при том и опасность от скитающихся многих медведей и волков во всю зиму почти выпущать его не дозволяет. Зверей всяких особливо дичины здесь столько, сколько обывателям надобно. Только одни соболи в горах по сю сторону Енисея нарочито выловлены. Однако хотя б здешние обыватели сами на промысел и не ходили, то могут всегда у соседственных Татар [511] пашен не имеющих и нескотоводных всякую рухлядь и дичь, что им надобно на лишной хлеб и крупу с выгодой выменивать. Вообще места по Таштыпу так как и далее в горы к Кузнецкой волости заслуживали б быть населены большими хлебопашцами и жительствами, и хотя бы сделали сии места казачьими жительствами, то б по крайней мере открытая оная пограничная меж Обью и Енисеем степь была некоторым образом прикрыта.

Таштып собою нарочитой величины, весною и в дождливое время пробиваешь и течет столь быстро, что на отмелых местах едва с лошадью переехать можно; он протекает здесь промеж известных гор, кои вверх и вниз по Абакану простираются, лиственишным и сосновым лесом, однако есть и большие прекрасные между им прогалины. От деревни до устья Абакана расстояния около 30 верст; речки, кои в него впадают от устья вверх, суть: Буртакти с правой стороны, Миник с левой, Кызилсу и Шама с правой; сия последняя немного повыше Таштыпской деревни; Карлугаш с левой повыше горы; Тарбун насупротив деревни лежащей, где козаки построили себе мельницу; далее Биг с левой, большой и малой Зейкой одним устьем прямо против Таштыпского караулу втекают; Сыр нарочитая река с левой; с етой же стороны большой и малой бор, Андюл, и насупротив его с правой стороны Той-су, и наконец [512] Магаза, а далее следуют горы, за которыми не известно. — Я сие предложил здесь для того, что ни на одной карте я не видал хорошего Таштыпу описания.

Из Таштыпской деревни вверх к югозападу за 40 верст видны высокие горы Кауссын, меж коими и другими полуденнее лежащими гребнями Кырби река Абакан протекает, начиная с полден из высочайших смежных хребтов, из первейших оных гор выходит речка Зей в Таштып текущая, и по тому идет она по видимому меж Абаканом и Таштыпом. Обои оные хребты Кауссын и Кырсе за несколько недель покрылись снегом, которой на высочайших трех выпал в половине Августа месяца, в тож самое время и по долинам приметили иней.

Обитаемой казаками Таштыпский караул отстоит от деревни на три версты по реки выше на той же стороне и состоит из караульни, окруженной забором и обнесенной рогатками, где стоят козаки посменно. К нему не льзя подъехать, как разве верхом, да и тут с опасностию, по тому что стоит на утесах. От сего караулу до Кузнецкой линии горами еще не проведено никакой межи, никакого нет присмотру, и кроме что самыми горами место крепко, иначе все поло. — Но в восточную сторону 32 версты отселе на Абакане лежит другой караул, которой вместе с Саянскими и другими по ту сторону Енисея стоящими, о чем [513] пространнее сказано будет ниже, составляет для прикрытия жительств по Енисею некоторой вид линии. Из Абаканского и Таштыпского караулов ездят козаки для осмотру редутов к востоку на высочайших снежных горах Сабын-Табин поставленных попеременно. Дорога туда лежит с правой стороны вверх по Абакану до впадающей в него речки Сгебашь, по том вверх по оной и после по втекающей в нее из гор Цаган Махан (белое мясо); в третей день поспевают по наитруднейшей каменной дороге до редута, хотя впрочем по учиненному нынешним летом размеру не более как 90 верст всего расстояние нашлося; лошади с сего похода возвращаются по причине каменной дороги обыкновенно разбиты. — По другую сторону ныне покрытого снегом Сабын-Табана начинает Китайская Мунгалия. В ближайших горах, выключая форпостов, не живет теперь никого из Мунгалов, а только некоторые ловлею зверей питающееся народы, называющееся Сойор, содержат между тем у себя оленей, языком и родом схожи с Моторами на Ое и Тубе реках живущими и следовательно с Кайбальцами и с Самоедами; перекочевывают также по горам за Ус и на восточную сторону Енисея. Надобно думать, что прежде нежели границу меж Мунгалиею и Сибирью разделили и с Китайской стороны прикрыли, от самаго ж того Цаган-Махан оставя Сабынской хребет в праве, можно [514] было проезжать через реку Катыгре и через высокая коры Кемчук, по тому что тут места на полдень и на полудне восток отверстее.

От помянутого редуту к востоку находится еще один на самом Енисее при усть Кемчука в горах с Енисеем соединяющегося, но за непроходными местами с нашей стороны туда не ходят, как разве под исход зимы по льду и по тому редко и осматривают. Естьли же и вздумается послать туда в год однажды для осмотрения караулов из Красноярска комисара, для чего езды будет дней на восемь, то он поезжает из Нариссагойского караулу по ту сторону Енисея лежащего, докудова от Абаканского редуту 163 версты мерных.

От Таштыпу чтоб ехать горами до Кузнецка, имеются две дорожки: одна идет вверьх по малому Зею через речку Майдар и далее горами до Узаса в Мразу текущего, по коей можно сплыть или на плоту или в лодке. От Таштыпу до Мразы оною дорогою только два дни езды. Другая идет от реки Магазы к Наджиле в Мразу впадающей. — Но наиболее ездят вышеписанною дорогою с Тайю или Аснышу к вершинам Томским, на которой, естьли все благополучно, и ехать то верьхом, то плотом до Кузнецка, пробывают только четыре дни.

Около Таштыпу кочуют Татара Каинаского и Кобынского поколения; первых [515] щитается 25 человек взрослых, а Шарбского поколения, которое состоит ниже к Мразе; кладут до пятидесяти. Понеже они к хлебопашеству не имеют способного случаю, и скотом очень скудны, то все их пропитание сверх промыслу зверей состоит из одних диких кореньев. Они живут в неприступных своих укромах, еще и по сю пору в непошевеленном язычничестве. К зиме выходят они с малым своим скотом на Таштып, где снеги не глубоки. Понеже в их дачах соболей промысел не корыстен, то чтоб заплатить ясак, походят они в леса по ту сторону Енисея в Красноярскую волость. Однако Кайбальцы, кои по никакому праву присвоивают сии места к себе, им ловить тут мешками не дают, и коли поймают, то отняв добычу или снасть, и поколотив домой отпускают.

7. Число пробыл я в Таштыпской деревне; проводя весь день на три вверьх по реке лежащей за травами. Там восходя на крутую гору, по щастию что мы уже высоко поднялися, катящимися с шумом вниз с горы каменьями взбудили мы одного молодого медвеженка, который, когда мы были сами в страхе; встал и поплыл за реку, чтоб в находящейся тамо дуброве вскорениться. Я послал тотчас одного бывшего при мне Татарина на другую сторону за лошадьми; и между тем дав знать в ближайшие Юрты, через полчаса вижу со всех сторон летят [516] на лошадях вооруженные Татара, и выгнав его на чистое поле, по которому они хотел было пробраться в отдаленнейшие горы, убили. С нашей стороны мы имели то удовольствие, что смотрели с горы на охоту за медведем, особливо видя ярость одной Татарской лошади не льзя довольно надивиться, как она нагнав его не однократно на скаку передьними ногами с ног сбивала.

Места по Таштыпу для трав не столь примечания достойны, как сколько они по соседственности гор обещают. Долины чрезвычайно травянисты, и все горы покрыты зеленью, но травы все такие, кои на Юсе, и уже на Алтайских горах попадались. Между тем примечаются разные Аstrаgаli обыкновенные в Даурии и по другим восточнейшим местам. Вдоль по Таштыпу имеется низкое место, наполненное кустами, наипаче из Охyасаnthа, Орulus, Соrnиs аlbа, Раdus, Саrаgаnа высоко тут ростущего Соtоnеаster, черной и красной смородины, кои все по гористым речкам вверьх по Енисею попадаются в множестве. — На пещаном берегу ростет много и чрезвычайной величины Verbascum thарsus, на некоторых местах впадины покрыты дикою конопелью, которая вышиною больше полуторы сажени. На косогорах известных гор расстилается настоящей гребенщик (Juniреrns sаbinа) и Hеdysarum оbsсurum с древесным стеблем, и другие вышеписанные каменногорные травки, меж коими и Eрhеdrа [517] не недоставало. Гребенщик отсель и из Абаканска вывозят по попутью до Красноярска и до Томска, считая главным домашним лекарством, принятым кажется от Татар, как и Татарское название у Русских употребляемое. Они его называют Арчин, именем данным и богороцкой траве; по горам в таком же множестве ростущей. Ветки его употребляют не только из суеверия, чтоб злых духов тем отогнать, но дым должен пособствовать больным детям и взрослым головною болю страждущим; естьли же дым не пособит, то делают из него пойло, которое прославляют от всех от живота немочей.

Но гораздо более еще похвалами превозносят может быть не без причины особливо в пользовании продолжительных болезней, одно низкими кустиками на самых высочайших горах как здесь так и в Даурии ростущее прекрасное деревцо (Rhоdоdеndrоn сhrysаnthum ([Flоr. sibir, vоl. IV. Р. 121 Tаb. 54.]) приб. ном. 88 рисун. N. fig. l) с приятными светложелтыми в пучках цветками, и твердыми толстыми как лавровое листьями. Редкое сие растеньице родится только на каменных мшистых безлесных косогорах, и на пригорках снежных гор, и так нигде не видано. В Даурии каждой мужик знает его под имянем черногриф ли Келарск. Студент г. Соколов приметил [518] его на самых маковицах хребта меж вершине Киркуна и Чикою лежащего. Здесь на Енисее привозят его с обоих хребтов на границе живущее козаки с западного по Енисею Сабын-Табан, и с восточного Хоин-Табзн, где он ростет по дороге к редутам лежащей, и раздают его по знакомым, как редчайшую снадобь, под имянем Кашкары, взятым от Кайбальцов или Сабиной травы. Татара называют его Шей и употребляют в малом количестве сваря в воде для питья для здоровья вместо чаю. Однако таковой чай не показывает ни мало настоящего его действия, разве что когда его сварят крепко, то он дурит. — На против того естьли несколько веточек с листками стать топить в печи в горшке под покрышкой или еще и замазав, то идет крепкий, горький, цветом темный напиток, коего естьли больной примет, то бросит его в жар в горячку, опьянит, да и в самом деле обезумит: то время в тех местах или внутренних частях, где сидит боль, почувствует больной ужасной лом или болезнь. Хмель проходит гораздо скорее, нежели от крепких напитков бывает, при том ни боли в голове, ниже другой какой немощи не чувствует, и пользуясь таким образом еще однажды или дважды совсем вылечивается и выздоравливает; когда жар, то чувствует больной чрезвычайную жажду, тогда пьют они холодную воду, от [519] чего происходит жестокая, но целительная рвота, которая особливо пользует в животных болезнях. Впрочем употребляют его козаки против всяких ревматических недугов, и против продолжительных в костях болей, кои по ужасном ломе всегда верно вылечивает. Может быть некоторые простяки по сей причине начали его употреблять и от сходственных нечистотою болезней; и справедливо в таком случае лом в костях от него утихает, но чтоб совсем вылечиться, противное тому видел я на живых людях в Даурии. — Между тем сие растение верно между сильно действующими травяными лекарствами числимое, естьли бы попалось в руки искусного лекаря, то б лому в членах и в костях от внутряных продолжительных в черевах завалов может быть не было б действительнее сего средства, что однако требует учиненными опытами подтверждения. — Описанные действия отобрал я не только от простых людей им пользовавшихся и единогласно подтверждающих, но и студент г. Соколов то ж самое и над собою испытал, когда он при возврате своем страждя поносом и при учинившемся завале во всем теле, разнемогшись пользовался оным.

Я должен напомнить, что козаки его собирают обыкновенно осенью, когда у него семяна поспеют и многие листья, кои однако и под снегом не все обваливаются, желтеть [520] начнут. Сколь действительнее он должен быть, естьли его собрать когда он в цвете. Он расцветает в Июле; и так как и все горные травы обыкновенно скоро отцветает. Примечено, что олени и Сибирские Кабарги охотно едят его листье, но без всяких ошалительных следствиев, и я сам нашел у Кабарги в желудки останки сего листья. Может быть оное растение здесь, так как и северноамериканское для тамошних оленей, однако не для всякого дворового скота безвредное Kаlmiа.

8 Числа поехал я из Таштыпу. Сколь я ни твердо полагал, что могу еще отсель на высокие горы съездить, однако ненастья, слякоть, покрытые снегом горы явно доказывали, что ето было поздо, и почти не возможно; при том в таких обстоятельствах не льзя было и надеяться от езды какой-нибудь пользы.

К Абаканскому караулу дорога идет по ту сторону Таштыпа вплоть подле высокой и лесом покрытой горы, но я своротил на восток, а прямая дорога лежит на левой стороне до речки Миняху, так как и Аскышские дороги, по том надобно переехать за Таштып, чтоб вышеписанною подле горы дорогою ехать даже до Абакану. Поемные около его места покрыты были березником и другим мелким лисом, коими ехали мы до деревушки Байкаловой, в которой перевоз чрез реку нас дожидался, заказанной заранее чрез Белтирцов. [521]

На открытых горах к Абакану лежащих показывалась опять Rоbiniа frutеsсеns, которой уже с Алтайских гор до Сибири и от Енисея далее к востоку не было видно. Она ростет здесь по каменьям и имеет вид несколько особой. — Утесы каменных Абаканских гор все покрыты были Гребенщиком, коего кривые стебли чрезвычайно сухи и ломки, дают столь же благовонное на Кедр похожее дерево, как и Алтайской можжевельник.

Река Абакан шириною больше 80 сажен, нарочито глубока и течет особливо в полую воду столь быстро, что переезжать его весьма опасно, у него по обеим сторонам горы, кои вверх от часу становятся выше и уже.

Понеже я здесь по горам за травами замедлил до самых сумерек, то принужден был остаться ночевать в Байкаловой деревне. Она состоит только из трех дворов, на правом берегу Абакана заселившаяся, также как и Таштыпова, добровольными на сохранение Абаканской границы казаками, кои однако еще не все собралися, а прозвали по имяни одного из сих козаков. Караул означенный для сих козаков отстоит отсель на 15 верст выше по Абакану на той стороне, и к нему за горами не льзя, как раз верхом подъехать. Подле караулу течет в Абакан один ручей Каражил, а между деревушкой и караулом протекают две реки Арбаат, впадающее в Абакан одним устьем. Позадь [522] Каражилу течет еще большая река Шебаш в Абакан, но далее впадающих в оную реку речек меж непроездными горами текущих не мог я ни от кого отобрать известия, да и меж Татар едва кто найдется, которой бы ведал вверх лежащая по оной реке места, хотя впрочем не неизвестно, что вершины ее недалеко от вершине Мразы.

9 Числа поехал я из Байкаловой деревни прямо высокими меж Абаканом и Енисеем лежащими полями до Саянского отрогу, докудова в нынешнем году 80 верст измеряно. Но правую сторону продолжались беспрестанно горы, кои на полдень возвышаясь составляют голые из серого камню вершины, продолжающиеся к востоку и крутые стремнины на полдень показующие. — От оных гор переехал я следующие речки в Абакан текущая: Сооз, Киндерлык, Дабаат, который нарочитой величины и промеж бугров протекает; далее Ут, Трибея, кои также прозываются Тей-Шанкан-Бей (где выпряглась лошадь, коему прозвищу Татара не ведают причины), Дйарги-Бей (средний) и Кичи-Бей (малой), которой первые две соединя в Абакан впадает. На Среднем Бее в находящихся там юртах и все места меж Абаканом и Енисеем под собой занимающих переменил я мои подводы и тем же вечером доехало до последней из трех маленьких речек, просто одним именем Калы называющихся в Енисей текущих, но не доходя до оного в землю скрывающихся. [523]

Тут ночевал я в Койбальских юртах верстах в шести от Енисея, но около десяти от Саянского острогу ниже по реке стоящих.

Койбальцы, с коими я в ету езду познакомился, от всех доселева описанных языческих Татар, народ совсем особой, они не столько нынешним родом жития и платьем, сколько видом, разговором и следовательно урожением отличны. Их лица большею частию сходствуют с Тунгускими, круглы и плоски, но при том довольно бородасты. — разговор их весьма походит на Самоедский, и хотя много примешено в нем и Татарских наречий, однако легко еще распознать можно останки Самоедского видимого и в Кобальской Орде; в Карагалах и Каймашах ([Следующие Каймашские слова можно отличить с приложениями здесь другими : 1 Оп, 2 Жиде, 3 Нагур , 4 Теши, 5 Сумбулан, 6 Мукту , 7 Сейгби , 8 Шиндите, 9 Тогус , 10 Быд , 11 Быдол, 12 Быджиде. Бог нум. Солнце кая. Месяц кыштин. Голова Аиба. Земля джа. Огонь туй. Бода бю. Человек хотя. Баба на. Киштимские Татара сами сколь ни малолюдны, однако имеют особое наречие, как видно из следующего : 1. Хуодже. 2. Ина. 3. Тонгга. 4. Шаге. 5 Хаге. 6 Хелуза. 7. Xелина. 8 Хелтанга. 9. Хелшага. 10. Хага. 20. Интузу. 30. Тангшугу. 40. Кайтугу. Бог ешь; небо урат; солнце ера; месяц чуй; звезда алаган; вода ул; огонь от , земля панг ; ветер яней. Оный язык употребляют также и Енисейские Остяки с некоторою только отменою.]) и Моторах в восточной [524] стороны Енисея живущих, Сойотах в горах за Российскою границею кочующих, так что весьма вероятно, что все сии отродья суть остатки одного врозь разбитого и из своих в древности здесь настоящих жилищ до северных Самоедских ныне месте выгнанного народа в доказательство сходствия их языков довольно будет привести сих наречий, коих взять сличить только одни Моторские, как сходственнейшие с незнакомыми мне Сойотскими, что однако сами Моторы и Кайбалы на промыслах на границе с Сойотами встречающиеся единогласно подтверждают.

Из Койбальской орды, которая вся состоит под Красноярским уездом, следующие поколения кочуют меж Енисеем рекою и Абаканом: Тарагак из 32 душ, большой Байгатол из 36, Карнат из 32, Ургел вместе с Бугуже Аймак 30; в восточную сторону от Енисея к Кайбальской орде причисляются Аршупова из 23, Сыскова из 15, Аскасова из 8, Кольской из 16, Ангарова из 31. Тубанцы под коими разумеются и Моторы из 29, Абугачева из 16, Арчинской из 55, малой Войготол из 42, и еще к большому Бойготалу принадлежат б5 объясашенных душ.

Койбалы почти все крещеные, и уже все языческие обыкновения по крайней мере по видимому отбросили. Они сходствовали прежде особливо действием и платьем их волхвов более с Каймашами, нежели с соседственными им Татарами. Покойников у них взрослых погребали в землю, а младенцов подвешивали на деревьях по Белтирскому [527] обыкновению, что однако и у Чулымских Таитар было некогда в обычае. Они скотом не очень богаты, однако по выгодным у их промыслам и по рачительному, как видно, хлебопашеству, они живут довольны, и есть, кои у себя до сотни лошадей имеют. Пашни пашут они Российскою сохою, которую называют по своему Сабан, сеют хлеба больше нежели сколько им потребно, и по тому излишней продают соседственным Татарам. Откуду, да и из всех их поступок, ясно видно, что они совсем противного Татарскому свойства. — Дикий лен и крапиву собирают, они больше нежели прочие Татара, и делают из них веревки. Многие из них имеют деревянные на зиму домы, да и из тех, кои живут в к юртах, никоторые содержат кур.

Текст приводится по изданию: Петра Симона Палласа, медицины доктора, натуральной истории профессора, Санктпетербургской императорской Академии Наук и Вольного Экономического общества, также Римской императорской Академии, королевского англинского собрания и Берлинского естествоиспытательного общества члена путешествие по разным местам Российской империи. Часть третья. СПб. 1788

© текст - Зуев В. 1788
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
© OCR - Сирик В. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001