ПЕТР СИМОН ПАЛЛАС

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РАЗНЫМ ПРОВИНЦИЯМ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СИБИРИ К ВОСТОКУ ЛЕЖАЩЕЙ ДАЖЕ И ДО САМОЙ ДАУРИИ 1772 ГОДА

От монастырской деревни степной еще был на несколько верст перегон по льду по одному заливу. Далее уже начинали боры соснягом и березником покрытые, по которым дорогою почти ничего снегу не находилось. В Твороговой слободе я принужден был остановиться, пока одну из моих телег поставят на взятые с собой колеса, по тому что сани уже не годились; и по тому не могли далее уехать, как до Кабанского острогу, проехав Кальскую и Каргину деревни. Оный стоит на реке Кабанке, но как и прочие, не далеко от левого берегу реки Селенги. Ночью проехав деревни Брескую, Трескову, Таракановку, Троицкой монастырь, Пьяновское зимовье, под вечер прибыли в Ильинской острог или в большую заимку; в остроге деревянная крепость, хотя совсем [141] развалилась, однако церковь и обывательские домы многие хорошо выстроены. В сию ночь выпало опять столько много снегу, что можно было ехать на санях: и как кибитка на колесах много дорогою причинила остановки, то в здесь велел ее опять посадить на сани.

Отсель начинаются страшные горы и леса, по которым узким путем лежит дорога, в том месте, где Селенга хребет пробивает; тут поставлена так называемая половинная застава, при которой нынешней губернатор для переправы чрез реку приказал построить на подобие Лифляндских пором. По ту сторону Селенги в стороне меж Ильинским острогом и заставою лежит Ишаичинской острог и несколько маленьких деревушек, в половинной заставе осматривают все с Китайских границ провозимые товары, фуры и другие товарами нагруженные телеги, наблюдая, все ли должною заклеймены печатью, к чему приставлен унтер-офицер с небольшою командою.

Недалеко от заставы надобно спуститься на реку беспрестанно меж высоких и каменистых гор текущую, по которой зимним путем ездят до самого Селенгинска. На левой стороне перед Удинским видно много деревень, с правой же впадает река Уда, при устье коей на правом берегу стоит пригородок Удинск. В нем имеются многие изрядные домы заживных купцов, также [142] комендантской дом и красивая церковь. До сих пор проезд по Селенге за множеством стоячих льдин, кои быстрая река по берегам в замороз наворачивает, хотя был безопасен, однако затруднителен. Далее множество полыней было, кои после случившегося по полуночи жестокого северного ветра и мятелицы путь по реке ночью делали опасным; и для тою я отъехал еще сего дня только на 25 верст до первой от Удинска станицы, где ночевать остановился.

Сия предосторожность была очень к месту: ибо следующего дня в дальнейшей езде узнали, что дорога весьма была опасна: и хотя извощики все средства к безопаснейшему проезду употребляли, то подле самых берегов, то с одной стороны на другую переезжая; однако и тут во многих местах лошади проламывались, а наконец и мои сани, по щастию что еще на мелком месте, со всеми лошадьми проломились. Наконец приехал я еще засветло в город, где застал наперед посланного студента г. Соколова.

Селенгинской округ лежит меж пещаными горами в таком теплом месте, что весна в нем гораздо ранее бывает, нежели ближе к Байкалу и в других восточнейших пригорьях. 20 Дня Февраля уже выгоняли овец в поле, а под изход сего месяца со всех мест на полдень лежащих, снег стаял, и всякие птицы, кои зиму в теплых [143] странах проводят, сюда налетали. 20 дня Марта убили первую трясогузку и по лесам множество других птиц появлялось; из коих первая была Mоtасillа Lеuсоmеlа с черными и белыми по крыльям полосами, какая в гористых местах по Волге по Иртышу водится; также и маленькой сероголовинькой травничок (Mоtасillа Dаvurа, приб. № 12), которая летом по северу разлетается, и теперь во множестве около Селенги держится. С оными прилетали и другие из роду клюстов Lохiа Сосоtrаustеs, коих в Сибири к России нигде не видно, а здесь в великом множестве держатся, по тому что находят себе для корму плоды дикие с дерева, известные здесь под имянем яблочков Рirus bассаtа. — Сверх сих были еще маленькие разные из роду же клюстов птички Lохiа Sibiriса, во второй части сего путешествия в приб. под № 24 мною описанные. Также прекрасной род красных коноплянок (Fringillа rоsеа, приб. № 26) и зимою везде вкруг Селенгинска водящиеся грачи (Соruus grасulus), жаворонки (Аhaudа аlреstris), пестрые Даурские галки (Соruus Dаuriсus, приб. № 8), кои летали по деревням и в городе ужасными стадами, а к концу Марта подлетали и драхвы, красные утки и лебеди. Снег держался еще только по лесам и на полуночных гор странах; и хотя после красных весенних дней 31 дня еще таки много снегу выпало, однако оной 2 дня Апреля опять стаял. [144]

3 дня Апреля отправился я в верх по Чикою для смотрения там за 12 лет построенного Монгольского Капища, и оттоль чтоб ехать далее на Кяхту. Я выбрал к тому нарочно ето время, ведая, что у Монгольского и Буретского духовенства после каждого новолунья всегда три дни праздновать установлено, т. е. 13, 14 и 15 число, и так, чтоб мне видя обыкновенное Ламовское богослужение, можно было после сравнить с Калмыцким.

Дорога сперва лежит на несколько верст в верх по Селенге прежде нежели до Чикоя доедешь, при том по каменным песком и хрящом засыпанным горам, кои по Селенге в верх подымаются. По ту сторону при впадении реки Чикоя в верстах девяти выше Селенгинска мимо Петропавловской крепости проезжают великое пространство вдоль по берегу Чикоя простирающееся, коего солончатое и наносным песком покрытое поле ничего другого не производит, как и другие по Селенге и Чикою пещаные бугры, кроме известного здесь деревца (Ulmus рumilа) илимовником называемого. Здесь мы переехали множество от помянутой крепости по деревням на Хилке лежащим идущих дорог, всегда управляя путь чрез высочайшие, но густым лесом покрытые горы, позадь которых верст на двадцать от Селенгинска выехали наконец на пространную и открытую дорогу, при одной маленькой в Чикой текущей реке. [145] За нею опять каменной хребет находился, прежнему подобной, песком занесенной и небольшим со снегом оброслый, с коего надобно спуститься на одно пространнейшее поле, по коему маленькая речка Студеная имянем протекает. Она по Мунгальски называется Ике-Горехон и почти к Чикою склоняется, но недошед до оного меж песком с неглубоким озером Турпановым или Фроловским прозванным пересыхает. Но понеже мелкая сия река со сторон обросла таловником и лед весь стаял, то множество по ней водилось красных уток или по здешнему Турпанов и особливой род гусей с полден сюда прилетающих, кои похожи весьма на Китайских (аnser сygnides. Приб. Nоm. 32), а по кустам стадами летали из роду клестов (lохiа Sibiriса) и тростников (sсhоеniclus)

Уже становилось поздо и лошади наши притомились, того ради выискивали мы места для ночевки, какое и попало нам в сторонt верст на пять от дороги при помянутой речке Студеной в деревушке Cеленгийского казачьего сотника, куда надобно заезжать вниз от озера по оной речке.

По утру поехали мы далее по Чикою чрез пески, у коих по сторонам ближе богатой сосняг ростет, а далее все пусто, кроме не большего илемника и другого стручковатого деревца ([Я оное почитаю из бобовников, которое ботаники Robinia Caragana прозывают. Мунгалы называют ее Алтаганах. Она ростет почти по всем Даурским бугристым степям в великом множестве, но весьма не высоко, а разве на пядень вышиною, отпрыскивая ягодки из почек. Причиною ее малости может быть отчасти пожары степные, отчасти поедение овцами и другим скотом, которые оные кусты весьма любят.]). Промеж бугров [146] протекает еще другая речка Харалун, которая устьем своим в Чикой впадает. Верст за сорок переехали мы одну мелкую протоку от Чикоя, от льда оголившуюся и через большой остров оною окруженной, коего на верхнем конце строют купеческие суда или дощеники для справления Китайских товаров по Селенге и по Байкалу. От оного острова на несколько верст находятся деревня Истопникова на берегу Чикоя в том месте, где помянутая, протока начинается, которая называется Пьяным берегом или просто Береговая: в деревне имеется дворов с восемь, в коих живут пли Селенгинские обыватели, или пахотные мужики. Здесь переменя лошадей поехали мы соснягом, меж коим верст с шесть от деревни течет речка Пещанка или Биркэ-Горехон, на которой построена мельница; оттоль не много побольше версты прибыли на Пещаную площадь при Чикое, на которой знаменитое сие под Русским правительством находящихся Монгалов капище построено.

Оная площадь по растущему в великом множестве тут кавылю (stiра сарilhtа), по Мунгальски Хилгона, будто скоту полезная [147] трава, называется от них Хилгонтуй, а отчасти лесом, отчасти пещаными буграми будучи украшена, имеет приятное положение.

На оной сверх шести капищ находится еще дом для житья первейшему здешнего духовенства священнику, коему титул Бандиди-Хамбо. Лама приписывается, и еще два двора один для жалованного писаря, другой под одним крещеным Мунгальцом, в казачей службе находящимся. По сторонам капища к северу, востоку и западу имеются другие огороженные места, где знатнейшие духовные, приезжая сюда на служение, останавливаются, расстанавливая войлошные свои кибитки или просто по земле, или на возвышенных подмостках. Строение все деревянное и Рускими плотниками, только на вкус Хамбо-Ламы построенное, которой особливо в капище старался в наружности и в украшении уподобить Тибетскому Пагоду, коего он в юности своей имел случай видеть. — Ето было бы излишне, естьли б захотел я подробно описывать сие капище, по тому что я для сих других собранных известий к сему принадлежащих имею особливую книгу, до обычаев и обрядов в богослужению Мунгальцев и Калмыков касающуюся, которую теперь хочу исправить и поверить с тем, что я в первой части сих моих путешественных записок о Калмыках выдал. И так сие оставя возвращаюсь к писанию дальнейшего моего пути в Кяхту. [148] Пятого числа Апреля, по окончании Мунгальского моления, я далее отправился и тотчас переехал Чикой, на коем еще лед был крепок, и три острова, от проток его сделанные, из коих две ото льду вовсе вскрылись. На другом берегу Чикоя стоит зимовье Даргуево, которое построено было Буретами; но во время приключившегося на скот падежу, от которого и самые верблюды не уцелели, так опустошилось, что принуждено было его вовсе оставить. От капища до его щитают шесть верст. Ночью ехали мы чрез открытую гористую и сухую степь с шестнатцать верст вверх по Чикою на Мартово зимовье, и прибыли еще чрез вышшие горы и каменистую долину, Монастырскою падью называемую, в другое зимовье за четыре версты от Кяхты отстоящее, где для отвращения потаенных сею стороннею дорогою проездов имеется караул от пошлинной Конторы. Здесь остался я до сумерек, а наутро 6 дня рано на границу в Кяхту приехал.

Сие славное пограничное и торговое место, где теперь самая мена меж Рускими и Китайцами отправляется, лежит на ровном не много возвышенном месте, в пространной Кяхтою рекою разделенной долине, с коею помянутая монастырская падь совокупляется. Она кругом окружена высокими каменными, но большею частью лесистыми горами, меж коими знатнейшая от Мунгалов гора [149] Бургулшей называется ([Орел гора]), подле которой крепость с полуденновосточной стороны и находится, так что с нее все улицы и лавки равно и Китайская слобода весьма хорошо видны. Конечно не для иной какой причины и Китайцы при заключении последнего замирения сию гору, под видом будто бы ихные священные роды, их праотцы в ней хоронились, к себе присвоили, хотя как бы пограничную линию ни вести, то все бы вершина оной на Руской стороне должна была остаться; а ныне она со всем в их владении и граница проведена гораздо далее к северу по подошве горы оной. — На другой на западе лежащей горе стоит друг против дружки Русская межа и Китайская, первая из камня и земли складена с крестом, а другая только из камня, как Юрта к верху острее.

Китайская крепость обведена на все четыре стороны полисадником, у коей по углам сделаны четыре бастиона с баттереями на защитах. Имеются трое ворот, одне на север и на Селенгинскую сторону, другие на полдень или к Китайскому городку, а третьи на запад на реку Кяхту и в находящееся тут предградие; сверх того по Селенгинской дороге также находится несколько дворов перед крепостию, при том ревенной дом. — В крепости изрядная деревянная церковь с хорошими курантами; пространной гостиной двор, в коем до 60 лавок щитается; но по новому плану велено его [150] выстроить каменной, для чего уже давно снутри под часовню фундамент заложен, однако далее еще по повелению ничего не построено; сверх того комендантской дом, бывшей пошлинной двор, старая гаубтвахта, вместо которой ныне при Китайских воротах новая построена, некоторое число казарм и других казенных домов, кои наиболее зажиточным купцам для житья отдаются, и другие потребные для поклажи и запасов анбары. — Предместие или слобода огорожена чистоколом, и содержит в себе не более ста двадцати дворов, кои построены весьма беспорядочно, и имеет одне ворота также с караулом.

Кяхта ни чем так ни бедна как водою, маленькая речка ([Ее по Мунгальски называют Кетку Горехон от множества камышу, которой в верху по ней ростет по Мунгальски Киек называемой; в Ту так как и Туй и Тей в Мунгальском языке слова прилагательные.]) того же имяни, протекая к северу проходит мимо крепости и слободы, наклоняясь на конец к Китайской слободе на полдни, и там в их границах в большую реку Буру впадает. На углу крепости, где она на полдни, походит, хотя и запирается плотиною, однако и тут летом так мало воды, что, выключая когда сильной дождь шел, можно ее переходить не замочивши ног, так что и рекой почти назвать не льзя. При том вода в вей мутная [151] и к употреблению людям негодная; и для того копают всегда как в крепости, так и в слободе колодцы; но и в них вода или горькою солью или известью пахнет, и самой лучший чай портит и густит. Один только колодец в мою бытность на площади в крепости выкопали, в коем вода чиста, однако и она как и прочия не без погрешности. По сей причине Китайцы богатых купцов, кои сильные чаев питоки и пущают из милости брать чистую воду из ключа на берегу Кяхты на самой межи с Китайскую сторону находящегося.

Равным образом Кяхтинские жители не выиграли в рассуждении и самого места, которое сверх того, что пещано, каменно, но и ни под какие огороды не годится. Естьли бы межа, как настояще быть долженствовало, по реке Буре верст с девять отсель с востоку прямо на запад текущей была отмерена, то б Кяхта имела прекрасное положение, хорошую и довольную воду; плодородное поле и некоторое рыболовство, чем всем теперь одне Китайцы довольствуются.

Укрепление Кяхты состоит в одной роте солдат и некотором числе козаков здесь живущих. Комендант штаб офицерского ранга, которой однако в тоже время отправляет и пограничные дела, и предлагаемые от Китайского купечества запросы и другие дела решит, но о важнейших делах описывается в пограничную Селенгинскую [152] канцелярию и в Иркуцкую губернию, откуда на представление должен ожидать повелений.

Наилучшие обыватели в Кяхте, Русские купцы, или прикащики из главных Русских кантор, кои мало помалу разжилися. Здесь повсюду господствует обыкновеннейшее всегда пиршество, какого кроме Иркуцка почти ни в каком Сибирском городе не найдешь. Но обхождение Кяхтинских жителей было б гораздо приятнее, естьли б по компаниям не так чрезвычайно чаем докучали: ибо каждой купец сим только и щеголяет, что приезжему гостю ставит пить чай ото всех сортов один после другого, сколько у него ни случится.

Границы Кяхтинские к западу до реки Селенги, а к востоку до Чикоя уставлены рогатками; кои только что для пресечения мены скотами полезны. По всей границе расставлены форпосты или караулы, на запад даже до Тобольской губернии; а к востоку пять караулов даже до большого хребта состоять под Кяхтинским комендантом; а за хребтом продолжающиеся форпосты принадлежат к Аншинску. При описании мест не бесполезно также кажется упомянуть и о форпостах, где которой стоит и в каком друг от дружки расстоянии, так как и впредь в своем месте не премину показать и те, кои далее по линии к востоку находятся. — От Кяхты на запад к [153] Тобольскому ведомству по границе следующие находятся маяки.

Ухтинской караул 30 верст от Кяхты при реке Селенге на горах. Цагон-Уссунокой караул от перваго в 25 верстах также на Селенге. Басинской караул в 25 верстах на реке Джиде, по которой теперь граница вверх подходит.

Салтуранской кар. 30 верст от прежнего на реке Салтур с провой стороны в реку Сежиду впадающей; и горы подымаются от часу выше.

Хулдацкой кар. Также по подле лежащей горе Уркил-Шалон называемой 55 верст от Салтуранского.

Харацайскои караул 20 верст; доселе можно ехать в телеге, и по долинам пахотные места, которые хотя как мало деревень по Джиде ни находится, однако и тех не довольствуют. С етих мест горы пойдут по правую реки сторону, наипаче в Мунгалию так высоким и диким хребтом, что к следующему караулу не иначе как только верхом, а летом, особливо после дождя, не без великой опасности проехать можно.

Цежинской караул 25 верст от Харацанского по реке Соджи с правую сторону в Джиду впадающей.

Модонкольской кар. 75 вер. где река Модонколь к Джиде подходит.

Начитутской кар. 70 верст при соединении реки Зекары с Джидою в диком [154] болотистом и лесистом месте, где на силу на лошади проехать можно.

Дотожиской кар. 12 верст в таком же месте как и первой; но после следует такой снежной хребет, что ни жить ни проехать по местам, где Джида и Джонмурин реки вершины свои имеют ниже через 200 верст до Тункинского острогу меж Джинмурином и Байкальским Култуком для караулу места выбрать способного не можно. Также от Тункинского острогу продолжается тот же хребет внутри границы и за границей до самого Енисея так, что только для двух караулов есть место, т. е.

Туранской кар. 25 верст и

Хаидинской кар. 50 верст от Туранского, а за 160 верст первой Тобольской губернии караул Окинской имеется.

От Кяхты на восток сперва лежат караулы по Чикою: 1.

Киранской кар. 16 верст от крепости на реке Киране.

Кудеринской кар не далеко от слободы по реке Кударе от Карану 26 верст.

Шараголжинской кар. 45 верст выше по Чикою, где река Шараголец с Мунгальской стороны впадает.

Устьурлуцкой кар. на устье реки Урлука 25 верст от Шарагольского.

Джиндинской кар. где Чикой с границ сворачивает 15 верст от последнего. [155] Оттуда начинается линия по реке Манзе и находится

Манжинской караул от Джиндинского 150 верст, по том следует большой хребет, которой меж Чикоем и Ононем простираясь, разделяешь реки, который в Байкал впадают, а другие в Аргун реку. Чрез него до первого Акшинского караула по реке Болшакане по крайней мере 160 верст мерных полагают.

* * *

Я Теперь хочу сделать описание против Кяхты стоящего Китайского пограничного городка, так как мне во время летней частой туда поездки его видеть случилось.

Имяни собственного ему нет. Русские просто его называют только слободою (Китайская слобода) или Наимачин; Китайское ж наименование, из коего сие пспорчено и у Мунгалов в употреблении, есть Маймачик, и должно быть соединено из двух слов из Никанского и Манжурского Майма и чин, из коих первое значит торг, а последнее место стенами обведенное. Настоящее Мунгальское наименование Дай-Оерго, а Манжурское равным образом и между Мунгалами употребительное Хадалдачин. — Самая слобода от крепости не далее 60 сажен на полдень почти паралельно с крепостною стеною, на изрядном равном месте, до реки Кяхты совсем и не касается, и кажется в нем будет сот до [156] двух дворов, но тесно построенных. На половине сего расстояния стоят межи пограничные одна подле другой и Русская с Русскою, а Китайская с Манжурскою надписью. — Вокруг слободы никакого укрепления нет как только на четыре стороны объедена дощатым забором, за которою в 1756 году во время последней Калмыцкой войны с Хоитским князьком Амурзаманом под князцем Шадирвангом взбунтовавшиеся Мунгалы огнем и мечем угрожая сие пограничное местечко заставили в скорости окружить небольшим валом аршина на полтора шириною. Таковое укрепление занимает под собою от востока к западу продолговатой треугольник, коего большие стены три ста пятидесяти, а малые около двух сот сажен длиною. В каждой стене пробиты большие ворота на большую улицу, но у северных ворот имеются еще двои боковые ворота в прилежащие другие прямо перспективы; также сделано и у южных ворот на выезде к садам, на Кяхте находящимся. Над каждыми воротами построена небольшая деревянная избушка для Китайского караула, которой состоит из нескольки Мунгалов в отрепье стерегущих только ночью. Снаружи к Российской стороне есть еще на Китайской манер построенные защиты из досок, не много пошире ворот, и от них сажени на четыре, дабы прямо в улицу ничего видеть было не можно. Дворы разделены полинейно, большие улицы от северу к [157] полдням паралельно с переднею перспективою лежащие. Оне не выкладены, но хрящом усыпаны, а середка для стоку дождя вырыта, и при том весьма чисто держат.

Дворы около домов пространные, продолговатые сажен на десять или на двенатцать, кои усыпаны щебнем. На улицу имеют большее красные ворота с калиткою или без калитки, а подле их анбары для товаров, у коих двери на двор, снаружи же большая навислая крышка, а в низу решетчетая огородка, которая делает передлавок. Остальное на дворе место вкруг занято или жилыми избами, или чуланами с запасом; или анбарами с товаром, и кухнею. Все строение однокалиберно, не выше двух сажен, без потязей, но просто из дерева или из фашиннику с глиной складено и известкой выбелено. Крышки ровные, часто вперед навислые и на столбах укрепленные большею частию из досок, а у простых домов по жердям или дерном или мхом покрытые. Окна большие на Эвропейской манер, но за дороговизною стекла и слюды бумагой залеплены, выключая нескольких кружков на ружу у жилых из вставленных. — Жилые избы редко на улицу строются; но на стене ее вывешены для пробы кусочки от всех товаров, кои в ней находятся. Бумага на окнах обыкновенно исписана разными рисунками; пол в избе из щебня с глиной сколоченного, а стены для украшения обиты [158] бумажными обоями; в стенах шкафы с бумажными от пыли дверцами. — Почти более половины избы занимают на два фута вышиною подмощеные лавки, на коих сидят и спят. На лавках такой же вышины или повыше выкладены из кирпичу четыреугольные печки, с выдолбленною накось цилиндрическою ямкою, куда кладут маленькие поленца и зажигают. Отверстие сей ямки хотя ни когда не бывает покрыто и пламя из избы видно, а когда чай варят, особливо летом, однако дыму никакого не бывает, от коего бы товары могли попортиться; ибо весь оной утягивает вниз в дыру и потом в трубу, которая от основания печки под лавами туда и сюда проводится, и наконец на улицу выходит одним прямым дымником не сквозь крышку, но под оною проведенным. Лавы от того в избе, когда хорошенько изтопят, так горячи бывают, что головою к стене никоим образом спать не льзя. Мебелей в избе никаких не видно, кроме как стол и еще два маленькие лакированные на лавах столика, на коих беспрестанно стоят канфорки с горящим угольем для закуривания табаку, но кои так выгорали, что ни чуть из себя чаду не испущают. — В одном особливо отставленном кивоте с шелковыми занавесками во всех избах держут чисто намалеванные образа, пред которыми в праздники зажигают свечки и лампады, золу же и огарки собирают в особливой красиво [159] приготовленной из металлу или камня сосуд; при том кивот украшают другими всякими украшениями и цветами. Становят же без всякого различия, но то по ту сторону то по другую в избе, не смотря на небесную сторону. Китайцы открывать сторонним также людям у образов завесы и смотреть ничего не запрещают.

Кухни Китайские чистотою своею и порядком превосходят все Европейские кухни, сверх шестка, где спят слуги, и печки для топления, складены еще два припечка равной вышины, в кои вмазываются железные котлы и чугуны. В поваренной посуде нет ничего так особливее, как кухмистерской ножик, коим, прежде нежели мясо подадут на стол, изрезывают на лотки в мелкие части; они шириною в ладонь и в пядень длиною, почти четвероугольны из чистой и вышлифованной стали с деревянною рукояткою, и остры так как бритва; повар имея в каждой руке таковых по одному режет мясо без поворачивания так мелко, как ему надобно.

И так о Китайских избах сего довольно, теперь я начну о Китайских храмах или пагодах в сем местечке находящихся, кроме которых к публичному строению принадлежит и главного тутошнего над купечеством командира или сургучи дом, и одна небольшая Махометанская мечеть в назначенном под Бухарцов дом, о чем я на конце предложить имею. [160]

Одна пагода находится посреди слободы на перекрестке на подобие Китайской башни с двумя верхами или етажами, под которые сквозь большие двери проходить можно. Состроена из дерева, на столбах, выкрашена, с железными по углам крышки колоколами. Крышка над дверьми и над первым етажем четвероугольная, а над вторым верхом осьмиугольная, и по тому столько ж колоколов. У деревянных языков на конце приделаны четыре крыла, так что маленькой ветерок может их двигать, бить в колокола и некоторой курант выигрывать. Оба апартамента объедены галлереями, кои покрыты крышками на столбах подкрепленными; двери же на оных с полуденную сторону. В первом етаже находится образ Тиена, или по истолкованию искуснейших Китайцов вышшого Бога, которой под тритцатью двумя небесами правительствует. Манжуры его называют Абхо, а Мунгалы Тингеры, что значит небо или Бог неба. Он сидит с открытою с волосами головою, вкруг которой сияние, так как около Христианских образов изображается; в правой руке держит прямой мечь, а левую подняв будто благословлять был намерен. ([Сходствие сие Китайского образа с Католицким Спасителя изображением может быть было единственною причиною, для чего уверял меня о сем боге Сургучей, коего я просил мне показать ихние храмы, что находящиеся при дворе, в Пекине в великом почтении езуиты и их последователи, так же его почитают, как и самые Китайцы. А может быть и то, что сии святые отцы, чтоб приманить благоговение новообращенных, увеличивают на своих Христовых образах подобие Китайских Тиенов.]) Подле его с [161] одной стороны стоят написанные двое юношей, а на другой девица с стариком. — В верхнем же етаже находится другой образ в шахматной из белого и черного шапке также с тремя молодыми персонами и одним маленьким стариком. Сверх сего кроме окладов и других приложенных к образам украшений ни в том ни в другом етаже достопамятного не имеется, ни олтарей ни других приступов. Оной храм отворяют только по праздникам, и иностранные без позволения в оной войтить не могут. Однако Китайцы сим образам не более покланяются, как и другим в большой Пагоди находящимся.

Сия Пагодь гораздо великолепнее и пространнее прежней; стоит у полуденных ворот перед Сургучевым домом. В оную могут приежжие ходить во всякое время в провожании одного из тутошних в преддверии находящихся придверников. Приход к храму с южной стороны от стены заставлен рогатками; в ограду входят чрез двои убранные ворота некоторым строением меж собою разделенные: насупротив ворот к стене пристроен маленькой разными красками Часть [162] испещреной театр на подобие тех, что площадные лекари делают, или лучше подобен торговой с зельями лавке, только что красивее; возле его врыты два большие раскрашенные дерева, на которые в праздничные случаи навешивают большее флаги с Китайскими писмянами; и так в особливые дни будто бы театр служил к представлению какого нибудь шутошного действия в честь богов, при котором купеческие служки бывают действующими лицами, а улица зрителям служит партерами.

В первой ограде вопервых примечать надобно маленькое строение меж воротами, у коего двери на север или к ограде отворяются; в домике стояли в отделенных каморках на полдень лицом оседланные лошади, сделанные из глины в натуральной величине довольно аляповато; с правую сторону представлена красная и скачущая, а по левую густо желтая с черною гривою и хвостом на бегу лошадь. Каждую держут под уздцы две на подобие людей сделанные фигурки конечно конюхов изображающие; все сие так как и образа с великим рачением были выробатываемы, и умершого ныне художника настоящее намерение было представить двух человеков. У каждой лошади стоит еще одно шелковое знамя, на котором изображен серебряной дракон; других украшениев более нет. [163]

Равным образом находятся против оградных ворот две машины с навесом и кругом галлереею, на сей к востоку висит большой чугунной колокол с деревянным языком, а на западной два ужасные литавра на подобие тех, какие калмыки в служении употребляют. В ограде есть еще два строения в стороне, кои однако прислужникам храмов служат к жилищу к в поварне.

Из оной ограды надобно иттить сквозь одне большие и двои маленькие разною работою и малеванием украшенных ворота в другую ограду, которые по обе стороны имеют неширокие строения; оные разделены на многие каморки, кои будто летние домы, имеют каждая свою дверь во всю стены ширину; внутри обито малеваными картинами подвиги богов изображающими.

Между сих сторонних зданий пройдешь в переднюю, которая так как и самой храм вокруг обставлена столбами, изукрашена разными лакованными, резными и вызолоченными штуками, прекрасно убранная по Китайски кровля, на которой висит железной колокол и окружена галлереею. Сия передняя представляет будто некоторой вид геролдской камеры; в коей по стенам навешены разные древние необычайной величины гербы и другие воинские знаки, копья, серпы и широкие шпажные полосы на долгих шестах насаженные, также по порядку разложены восходящие утренние звезды, гербы, штандарты, [164] на коих изображены руки, Драконовы головы и тому подобные изображения; все раскрашены вызолочены и по порядку расставлены. На конце у задних дверей вывешен превеликой желтой, серебреное изображение Дракона имеющей штандарт, вокруг коего вырезаные раскрашены различные сплетенные ветви, а под ним стоит на подобие олтаря здание, перилами окруженное, из маленьких продолговатых на педесталь наставленных столиков, на коих имеются Китайская надписи.

Из сего цейхгауза, которой сажен 10 длиною и с 5 шириною, в сии двери вышед, надобно итить небольшим непокрытым, но цветами уставленным проходом к самому храму; по сторонам прохода столбами в ряд уставленного стоят два обделанные из черного шиферу стола, в сажен вышиною, в коих пространное описание о восстановлении сего капища сокрыто. У педестала западного стола имеется один зверообразной образ с пядень величиною в маленькой каютке. — Храм снутри украшен чрезвычайно, по стенам росписаны все главного бога военные предприятия и самые войск походы. — Боги все из глины, в великановой форме изваянные, сидят в северной стене в трех выемках, кои почти всю стену уже заняли, на амвонах от земли фута на четыре возвышенных. Самые выемки изукрашены разными фигурами позолоченными и другими украшениями, кои некоторое подобие навеса или болдахина [165] имеют. Знатнейший из трех здесь находящихся божков находится в средней выемке промеж двух позолочеными Драконами увитых столбов и называется Гедзыр или Гессыр Хан ([Так называют Монголы и Калмыки, кои его по виду только богом щитают, однако как великого от кореня Хоонго происшедшего героя, которой многие необычайные дела поделал, так как Бахус и Геркулес у восточных Татар, кои обстоятельные описания сих Героев на их языке имеют; сие его почитание состоит на Монгальском языке в сем: Арбан Ссыги Ессин Гессыр Богдо Хан правитель десять миров и Государь Гессын Хан.]); Китайцы его называют Хоу-Ие, первый или старейший, по Манжурски Гуан-Лое (вышний бог), к нему принадлежат прежде помянутые две лошади, его Колоссальское в четверо более обыкновенного человека изображение представлено сидячее, в богатом Китайском убранстве, с светящеюся как золото рожею, и с бородою, и венком на голове. Платье его сделано не из той же глины, как у других, но из шелковых материй хорошенько прибранных. Он держит пред собою обеими руками дощечку, как будто бы нечто читал с великим вниманием. По правую и по левую его сторону на том же амвоне стоят две женские фигурки, сходственны с четырнатцатьюлетними ребятами, из коих одна в руках имеет сверток бумаги. Перед ним на маленьких табуретах в праве лежат золотые стрелы, я в леве лук, кроме которых ничего [166] более воинского не имеется; а все прочие изображения более мирного Государя или судью изображают. Перед ним оставлено место с оградою, в коем стоит олтарь, над которым развешены разные шелковые не широкие ленты, кои выемку, где бог сидит, несколько затмевают. Вокруг олтаря стоят попарно четыре статуи лицами друг к дружке, кои тогдашних при обоготворенном Гессыре славнейших советников и военноначальников или мандаринов кажется изображают. Все сии изображения весьма велики, однако меньше, нежели Гессырское. Ближайшие к богу одеты в судейское платье, и имеют в руках, как он, по дощечке и один из них весьма живо изображен с белою бородою, будто громогласнее поющий. — Из двух других по левую сторону один одет в латы, на голове как будто роде турбану, по левой бедре превеликой мечь в ножнах, ефесом к верху: другой также по воински в латах, весьма тучен, с страшною темнокрасною рожею, имея в правой руке древку с широкою на конце насаженною шпажною полосою.

По сторонам сего бога в каждом пределе имеются еще два божка, все сидя, хотя менее Гессыра, однако таки нарочитой величины, одни в воинском, другие в Мандаринском убранстве.

Воинское по правую сторону изображение представляет бога Мыо-Уанга или по Мунгальски Очирбаини. Вид весьма страшный, в [167] латах, на груди имеет у себя зеркало, на пупке глаз, а на голове три лица кофейного или лучше черноватого цвету. У нево шесть рук, из коих в двух по кривой сабле, над головою друг дружку перекресших; из других двух одна правая держит зеркало, а левая что-то четвероугольное, кусок слоновой кости представлять долженствующее; двумя последними руками держит натянутой лук с наложенною стрелою, как будто б стрелять был намерен.

Подле его сидящего божка Китайцы называют Зеиншинг, или золото - серебреной бог, по Мунгальски Цаган-Дзамбала. У нево на голове черная шапка с двумя тупыми наугольниками, в руке коробочка, полная дорогих каменьев, и обыкновенное Китайское парадное платье. — На стороне оного стоят две фигурки, из коих в руках имеет одна отломленную ветку. Равным образом и у первой статуи есть две же такие фигурки, одна со стрелою, а другая зверя на руке имеет.

В левом пределе бог называется Чихо ила по Манжурски Хуа-Шап, по Мунгальски Галди или огненной бог, с зверовидною и как огонь красною рожею, весь в латах, имея в руке обнаженную шпагу, и почти сидячей, но будто вставать намерялся. Из маленьких его спутников один представлен кричащей, другой несет в руке птицу утке острохвосту подобную. [168] Другой бог в сем пределе называется Нью-О бычей бог, который с мирным лицем в Мандаринском платье с короною на голове, как и прочие, и на груди круглое зеркало имеющий. Китайцы его с Мунгальским богом Юмандаги за одного щитают, а Манжурское ему имя, Хаин-Киллова; Монгольское же в воинских подвигах у Гессыра упоминаемое его имя Барс-Батир (тигр воин); маленькие подле его фигурки одни с зверем на руке, а другие позолоченное кольцо имеют.

Перед сими божками кажется имеются столы или олтари, на коих в праздники и другие молебные дни всякие хлебные ествы, сухие плоды и другие лакомства и пищи, также мясное и целые убитые овцы пред божком поставляются. Перед олтарем поставлены сосуды для золы, курительные и горящие свечки, и лампады, из коих перед некоторыми горят денно и нощно, все ж расставлены в порядок. Между прочими примечания достойно одно судно на подобие колчана, в коем содержится множество маленьких из камышу наделанных плоских чурок, из коих на всякой имеется особливая надпись; оные в новой год сквозь одну диру дают вытаскивать приходящим, кои по надписи предъуведывают свое на следующей год щастие или нещастие; равным образом к восточному краю сего олтаря лежит деревянной пустой, черной вылакированной шлем, по коему приходящие на молитву в [169] церковь стучат молотком. — Но ни кому из чужестранных по нем стучать не дают, впрочем другое все как хочешь смотреть и шевелить дозволяется.

О прочих публичных зданиях нечего говорить много. — Сургучеев дом или главного тут над купечеством управителя, кроме своего пространства, внутренней чистоты и украшения ничего особливого не имеет, только что при воротах, как знаки поставлены, два дерева с флагами. Бухарская казарма в полуденнозападном слободы углу. Их деревянная без всяких украшений состроенная мечеть столько имеет свойственностей, что о бытии ее тамо никто и говорить не смеет. Бухарцы впрочем много Китайцам подражать стараются, живут в своих домах гораздо хуже и сквернее, хотя многие из них прибыточные торги отправляют; и закуп для Пекинского двора чрез Бухарцов нарочно каждой год сюда за тем приезжающих в таком преимуществе, что какие товары таковой дворецкой торговать ни будет, всем Китайцам при великом штрафе у него перебивать запрещено, и сие продолжается пока он всего не закупит.

Я теперь приступаю к самим Китайцам и их торгам, какие они здесь имеют. Купцы, кои здесь обретаются все Нагайцы, или рожденные из полунощных провинций Китайского государства, особливо из Пекина, Санчуа, и некоторых других городов. Они [170] живут как приезжие, без семьи, да и во всей Китайской слободе не держат ни одной женщины. А как для Китайца все равно, какая на востоке баба ни попалась, то мягкосердыя Кяхтинские женщины к поношению чести своей нации имеют чрез то случай у многих сыскивать свою фортуну. Многие рассказывают про Китайцов не натуральные их склонности; по крайней мере всегда приметить можно, что он охотно у себя молодых и хорошиньких мальчиков в лавках держат, и очень фамилиарно с ними обходятся. Многие также из Китайцов и у Монголов в кочевье проматываются. — Все здешние Китайцы торгуют обществом, то есть два товарища вместе, кои сменяются повремянно, так что один в Кяхте лишь только накупил товаров, то другой с свежими на его место и приезжает, а он сам поезжает домой с товарами и ждет до нового году. Над живущим здесь купечеством помянутой Сургучей имеет главное надзирание и полную власть; от его полиция наикрепчайше наблюдается, от его все торги управляются; от его даются все произвольные приказания, касающаяся до интересу своея нации. Из них иногда бывают высокие и разумные люди, и часто самые Мандарины, кои в других местах не хорошо себя вели, вместо наказания сюда для исправления посылаются. [171]

Хрустальная на шапке пуговица и висящее чрез ее назад павлиное перо составляют знаки его достоинства, которое обыкновенно от Русских за штаб офицерское почитается. Китайцы почетное имя ему придают Амбан, что значит главный приказатель, и никто не может пред ним предстать, как приклоня одно колено и в оной позитуре имеет быть пока на предложение не получит ответа. Ему известное положено жалованье; однако подарки, кои от купечества получить должен, далеко оное превышают. — В Китайском государстве ездить в коляске о четырех колесах могут только знатнейшие, и великих чинов люди; Сургучей ездит в покрытой тележке на двух колесах.

Вид Китайцов довольно известен. Они хорошо сделаны, и многие молодцы имеют белые и довольно приятные лица, черные маленькие глаза с полными уголками, и как смоль черные волосы; однако более на Манжурцов схожие, широкие рожи с небольшими скулами, носы меж глаз широкие, и чрезвычайной величины уши, что всей нации кажется свойственно. Бороду ростят одни старики, которая у них малая и черная. Волосы на голов у всех очень долгие, черные и лоскнут; подстригают они их теперь по Манжурски, как и сами признаются, не хотя, во круг по самую верхушку и по том заплетают в косы. Чрез сие цырюльники у них имеют хорошей выигрыш, коих [172] жилище по высунутому над дверью шесту с маленьким флагом приметно.

Платье их очень одноманерно, но толко по временам года различно, так что зимою носят особливое, особливое летом, особливое и по другим временам. Наипаче сие различие примечается в шапках или шляпах. Весною носят они маленькие, круглые шляпки, кои только что верхушку головы закрывают с распущенными полями, которую покрывают собачьею или белых медведей шкурою или бархатом; на верху пришивают пуговку или из сученого шелку кисть, которая почти всю поверхность застилает.

Летом носят пространные на подобие горшка шляпы от зною лице закрывающие, кои плетут весьма искусно и продают часто рублей по пяти и по шести; на верху ее также хорошая кисть из долгих, выкрашенных в красной краске лоскнувшихся волос, которые получают из шерсти Тангутских коров ([Воs Grunniеns Lin. Hyst. Nаt. I. Р. 99 Sр. 4. по Китайски называется Синью, а по Мунгальски Сарлико-Укыр.]).— Зимние шапки плоские и по краям лисицей опушенные, которые однако ушей не закрывают, и на верху шелковая кисть. — По Китайскому обычаю значит неучтивство, естьли перед каким нибудь знатным снять свою шляпу. [173]

Платье различается в различные времена только самою материею и толщиною подкладки. Знатные и небогатые купцы ходят одинаково, и почти с весны до осени по болшой части в Китайчатых, кои они почти все выбирают или черные или темноголубые. Одеяние состоит из верхнего почти до пят простирающегося кафтана с узкими рукавами, с зади до поясу распорото, с переди же во всю длину до подолу нашиты пуговицы; на верх оного надевают сарафан без рукавов, но где руки продевать, там есть прорехи. Сверх сего имеют еще фуфайку, или коротенькой камзольчик с рукавами, которые не далее локтя простираются, а делается или из шелковой материй стеганной, или каким нибудь шубным мехом подбитой, или из соболиных или лисьих лапок сшитой, и из белой медвежины; а у простого народа из оленины или лошадины шерстью вверх. Знатные носят сии фуфайки из кудрявых черных мерлушек, соболей или Камчатских бобров, и по тому сильной оных к ним поход, ибо весь Пекинской двор сии себе делают из оных. — Китайские сапоги широки, покрыты шелковою материею и претолстые подошвы, кои делают из вместе склеенного грубого шелку (даба), так что несколько лет не пронашиваются. На поясу, коим только нижнее платье подпоясывают, носят беспрестанно долгой, шелковой, красиво вышитой мешек с табаком и трубкой, и еще [174] футляр, где ножик и палочки вкладываются, кои они при кушанье употребляют. В сем платье ходят они дома и на улице.

Китайцы как для себя так и в домах весьма чистоплотны, и что еще удивительнее, что в услужениях и других домашних работах никого кроме мущин около себя не имеют: морозы сносить равным образом они не деликатны, и покои свои топят так мало, что Европеец в оных озяб бы. Многие особливо из хозяев, кои при укладывании товаров не бывают, отращивают на пальцах ногти, так что на полвершка простираются. У некоторых я видал так что они закривились и вросли в мясо. Европеец к чудному и закоснелому сему обыкновению не без трудности б мог привыкнуть, и справедливо часто теряют они свои ногти прежде нежели придут они в настоящую величину и крепость.

Ества у них чистая, здоровая и умеренная, которую равным образом применяют ко временам года. До плодов и овощей, как и до сладких вещей они великие лакомки. Однако охотно едят лук и чеснок, которые здесь ростят по огородам; также летом капустой, огурцами, редькой и бобами снабжают всю Кяхту; для себя ж сверх того сеют шпинат, селдери, петрушку, репу, свеклу, ендивию и цветную капусту. А как другие плоды здесь довольно не поспевают, то привозят они таковые с собою, как [175] сорочинское пшено, разной горох и всякие сушеные или зимою замороженные плоды. Между горохами имеется один особливой, продолговатой, маленькой, зеленой, Лодон ([Кажется Phaseolus radiates Linn.]) называемой, которой они перемыв во многих водах едят сырой вместо салату. — Из свежих плодов от Китайцов получаемых суть: арбузы, яблоки (пинза) ренетам подобные, груши, один род из больших продолговатых апельцинов (мугга), цытроны, кислые и сладкие померанцы, маленькие каштаны Лидза, орехи и маленькие красные пятиугольные меспили ([Mespilus fructu obtuse, tuberrimo. Китайцы привозят сделанное из сего гороху с сахаром вареного некакое мороженое в пластинах, которое Русские покупают дешево и называют постилою.]), кои в северном Китае ростут дикие. Также один род плодов алема, которой кажется не иное что, как яблоко дерева акажу, ростущего в южных только государстве провинциях. Совсем особливой род цитронове (фуншу) примечания достоин, которой разрезывается на двенатцать частей, имеет чрезмерно приятной дух, и только что от Сургучея в подарки посылается. Из сушеных овощей имеют Китайцы продолговатой изюм с одинаким крупным зерном; также мелкой черной кистоватой изюм: небольшие плоды елеагнуса с отменным зерном по Бухарски джигде, по Мунгальски [176] загда, по Китайски заяруза называемым; еще красноватые и частию копченые сливы (шуптуга) с свито круглым зерном, мелкой чернослив, сушеные яблоки, в сахаре вареные и сжатые померанцы, в сахаре держаной инбирь, черные кисловатые плоды с многими плоскими зернами ходиор называемые, также из Персии привозимые под имянем Сорокум; один плод в скорлупе с большим круглым ядром, которой облит под шелухою жидкостию, выжатому из орехов соку вкусом подобной; ([Те у коих шелуха гладкая, Китайцы называют луньян; а другой род луньян-ингисильде. Ядро сжимают в плоские лепешки и обернув в листья хлопчатого дерева, привезенное из полуденных провинций, продают под именем Гаило, а употребляют для укрепления сердца.]) еще другие стручкам подобные плоды с одним или двумя зернами и вкусом как орехи с дерева Аrаbis сurаsfаviса; белые с гладкой скорлупою орехи, на подобие абрикозовых с горьковатым зерном и слабительную силу имеющим (ланзю или бонго); обыкновенной миндаль, Ишпанской перец, и другие недорогие коренья. — Из других еств я нахожу нечто особливое в соленых раках с сорочинским пшеном вареных, кои они с берегов морских получают; на нитках сушеных устрицах и по латине Hоlоthuriа tremulа Linn. называемых, по Китайски хайсан; некоторые роды морской [177] капусты (fuсus еfсulеntus и fасhаrinus), и другое хрящеватое, сырое еще, вымытое и к кушанью так приготовленное морское растение Джилинг ([Gmelin. historia fucor. pag III. tab. 6. f. 4. Fucus muricatus.]) с сим последним вместе получил я и особливые долгие сушеные цветы ченченк, кои привозят из полуденнейших стран и варят в супе. Еще некогда достают от Китайцов известной коленчатой, коленцами в пядень, зубчатой, свежий замороженный одной водяной травы корень. — Зимою получают в Кяхте чрез Китайцов и замороженных фазанов, кои по сю сторону Китайской стены, а с полуденную сторону гор, между Амуром и Хоангой реками идущих находится, но наиболее по реке, что Мунгалы только под имянем Хара-Мурин знают, и от Астраханских почти ни в чем не разнятся. Сказывают, что Китайцы лакомы до собачьего мяса, и в Пекине будто открытым образом продают оное, но здешние в етом не признаются, так как и в лягушечьих задках и некотором роде больших саранчей, какие и около Селенгинска попадаются, что в Пекине едят вместо лакомства, но оное не сказывают конечно для того, что Русские над ними часто смеются.

Обыкновеннейшее Китайцов питие есть чай, которой во весь день с огня не сходит, [178] или по крайней мере пьют его во всякое дня время. Они его делают очень слабо, хотя, правда, варят после, а пьют или вовсе без сахару, или очень мало. Из крепких напитков имеют они так называемой тарасун, которой может быть уподоблен Аглицкому пиву с сивухой смешенному и еще имеют перегнанную волку, которую по Мунгальски Ханчин называют.

Не мало Китайцы сему напитку вдаются, так как и Русской водке, и не редко видно из подлых по улицам здесь в кандалах ходящих; что за обыкновенное почитается наказание таковым пьяным, что нибудь в хмелю необычайное или драку учинившим. Конечно не иному приписать должно, как сему учреждению, что редко пьяного Китайца на улице видеть случится.

Курительной табак Китайцу еще необходимее чаю. Они не могут проводить единой четверти часа без трубки, и везде по улицам богают с нею. Поелику их трубки не более наперстка, то ето их удовольствие ее набивать и закуривать чаще.

Здешние Китайцы дружны и благоприятны, и хотя кроме табаку и чаю ничем другим не потчуют, то сим напротив того к прихожанам тем больше тороваты. Для знакомых поставляют всякие конфекты и плоды на стол. Напротив того когда они обратно посещать вознамерятся, то уже и во время, и не смотря ни на ранг ни на что, а [179] прямо, и часто и невежливо посещают. Они приходят в дом не званы, садятся не прошены и принимаются за свои трубки, и сидят пока им хочется, любо ли хозяину или нет. Кажется что им подало снисхождение Русских таковую повадку; ибо у своих главных они очень скромны пребывают.

Игре он также очень подобострастны, и коли нет какого торгу, или другой домовой работы, то тотчас садятся за шашки, которыми они играют по собственному обыкновению, или в маленькие Китайские карты. Для сей то страсти охотно он продают Русским товары свои в розницу, дабы иметь что на карту поставить; однако не одно ето, но и другие в житии потребные вещи и мелочи, в коих они нужду имеют, и кои от Русских дешевою ценою получить надеются.

Знатнейших у них всегда найдешь в свободное время сидящих с чотками; из среднего достоинства люди делают оные себе из сухой лиственишной смолы и с собою беспрестанно таскают, по причине поту смола мало по малу так ожестеет и прочистится, что как янтарь станет, и Монгольцам наконец за великую цену продают.

В торгу и поведении с Русскими Китайцы чрезвычайно лукавы, скрытны и единомышленны между собою, и для того по сей причине и по строгому надзиранию Сургучея обо всем купечестве наивяще стараюшагося, [180] весьма много перед Русскими купцами выигрывают. Сии же напротив не наблюдают ни согласия, ни порядку, ни молчаливости и не смотря на изрядные распоряжения к их добру клонящиеся, из одной собственной корысти и болтовства, часто всех барышей лишаются; и сие по тому, что легкомыслия их, не так как у Китайцов, в должной строгости и власти главного над торгами правительства не держат. Китайцы всегда знают цену наперед всем Русским товарам, и по тому располагают во что ему неотменно свои пустить должно, подкупить же у них, или передать между собою не бывает, и в случай за то от их главного строго наказываются. Они также заботятся и о том, чтоб по множеству приезжающего вдруг купечества с товаров цена не спадывала и с тех, кои после привозят: ибо для съезду место для всех из разных Китайских городов собирающихся караванов находится на реке Толе, верст сот за пять от Кяхты в Мунгальских улусах, ([Ето место Русские называют Урга, но собственно надобно бы его звать Оэргэ, по тому что ето такое имя, какое Мунгальцы всем в своей нации улусам дают, где Князек вместе кочует. А как Кутухта, иначе первой Монгольской Патриарх по обыкновению своего народа с войлошными кибитками здесь перекочевывает, то место пребывания его и с другими знатнейшими Монгольскими Князцами просто называют Эрге, но Русские не имея у себя двоегласных литер, коими б сие выразить было можно, переменили на Ургу, что по Монгольски значит большой кол с петлею, которым лошадей ловят. Что же Русские Оэргэ называют, то настоящие Кутухты резидения, где он непременно останавливается, и как будто город окружен деревянными стенами, в нем церковь и розные строения, и которой Мунгальцы называют Курэ или город.]) то [181] отправляются они оттоль на границу в известное время, как в Генваре, Майе и осенью и известным также количеством; при отъезде платят в казну небольшую пошлину, а по возвращении с Русскими товарами платят никак только пятой процент; и так сим Китайцы пред Русскими купцами выигрывают.

Товары сюда привозят по большой части на верблюдах; однако есть у них и кое какие тележки на двух негодных колесах, кои сделаны из двух дуг и одного поперешника вместо всех спиц, коего в середнюю диру продевается ось с колесами вместе обращающаяся, на которой лежат дроги с выемкою в том месте, где им на ось лечь должно. Когда купеческим караванам случится ехать зимою по степи, то берут они с собою и войлошные кибитки; а для лета имеют они хорошенькие складные из тростнику балаганчики, которые чтоб расставить в дугу сгибаются, а ежели снять, то кладутся в нарочной деревянной ящик, которой будет пяденей семь длиною и с ладонь шириною и вышиною. Расставленной же покрывают [182] парусиной или соломянником, и два человека способно в нем сидеть и спать могут и от дождя и снегу прикрыты. — В езде проходят Китайцы отсель до ближайшего города при большой стене стоящего Цифоизку или также и Шан-Шиахо, по Мунгальски Калган или Калха (новые ворота) сорок шесть дней, оттоль до Пекина пять или шесть дней, а до Санчуена от Калгана около сорока дней.

Здесь на границе торгующие Китайцы все разумеют по Мунгальски, также и Русские говорят или сами оным языком или чрез приставленных к тому присяжных толмачей, многие также говорят и по Русски, но так худо, и выговор их столь мягок и не совершен, что новоприезжий на силу его разуметь может. Рцы они вовсе выговаривать не могут, а вместо того говорят они все люди; слоги состоящие из многих безгласных литер, каких в Русском языке довольно, разделяют, они и расставляют вмещенными гласными, и ето оба такие пороки, коих ни в Татарии, ни в Мунгалии, ни в Калмыках, ниже в других Азиатских народах по Руски говорить учащихся, никак не приметно.

* * *

О Китайском торге.

Торг с Китайцами производится меною товар на товар. Обыкновенно Китайца приходят на Русской меновной двор, где ото всех [183] товаров выложены пробы, дабы все скорее разобрать было можно, не редко тут на дворе и договариваются, однако чаще Китайцы ходят к Русским на дом и там расщитываются; и сперва говорят, какие товары Русской за свои брать намерен по том располагают цену, что чего стоит, щитая и провоз, а когда с обеих сторон за чашкой чаю договоренось будет, то пойдут тотчас в анбары, и китаец смотри по важности дела, какое идет, запечатывают или юки или и весь анбар. По том Русской пойдет к Китайцу, выбирает угоднейшие себе товары, рассматривает их доброту и нет ли какой фальши в самых юках, и как все осмотрит, то откладывает те юки и оставляешь кого нибудь для караулу, по том при отдаче своих получает Китайские. — При обмене Русской купец собственную или настоящую своих товаров цену на самолучшее Китайские товары полагает у себя четвертою или третьею долею или и половиною меньше против того, что берет или во что Китайские товары ставит, что и способно может учиниться, по тому, что главной торг состоит в звериной рухляди, которая и по доброте и по цене весьма различно походит, и китаец вывезши ее еще всегда вдвое дороже продать может, нежели как во что ему на обмене она приходит. Без сего же Российскому было б не возможно торговать в толь отдаленных местах, до которых в [184] проезде весьма великие надобно платить пошлины, так что за вывозимые и привозимые товары 20 и 25 процентов в казну достается; и так все сие должен вычесть в Китайскую ярмонку. Сим самим запрещается, без всяких других приказов, торговать с Китайцами на Русские деньги, да и Китайцы не так бы скоро на то согласились, чтоб Русские столько выигрывали. Не большее же дело что на деньги у Китайцов покупают, то все, ежели довольно торгованось, в такой цене, что можно в самой Кяхте уже продашь получа и барышь и на заплату пошлины. — Главнейший ущерб Русскому купечеству приключается от того, что многие из корысти, или желая скорее товары сдать, особливо те, кои из дальнейших Российской Империи провинций сюда приезжают, один у другова перебивают, один другова сходнее Китайцу уступают. Сие бы взять на себя Кяхтинской Коммерц-канторе, чтоб учредить меж купечеством такое общество, которое б, особливо из тех, кои живут беспрестанно в Кяхте, цену на все товары расписывало, и приезжающим купцам оную за известие б сообщало. Равным образом старалось бы и о соединении купцов, чтоб единомышленное против Китайцов торговали и молчаливее б были, однако все досель добрые учреждения ни под страхом, ниже под наказанием, не имели таких успехов, как у Китайцов; злоупотребление крепких напитков делает молодых купцов [185] так болтливыми, что Китайцы все то наиобстоятельнейше знают, что б от них утаить ни хотели, и по тому свои в торгах хитрости располагают.

О цене и товарах на Кяхтинском торгу бываемых, с того Коммерции восстановления, какое уполномоченной Полковник Кропотов уставил, можно видеть из приложенных здесь реестров, кои я как вывозимым собственным и иностранным товарам, так и привозимым Китайским сообщить намерен: при том приложу и цену, которая или самая нижняя, или к настоящей подходящая и самая вышняя будет, так как при обменах в 1770 по 1772 год на Кяхте примечено.

Зверевая рухлядь, как главнейший товар, заслуживает первое здесь место; из Канадских шкур по морю привезенных следующие на Кяхту привозятся:

Канадской бобр один от 7 до 10 руб.

Лучшая выдра от 6 до 25 руб.

Черная лисица и так называемая чернобурая от 1 до 100 р])е.

Простая лисица или белодушка в 3 руб. 50 копеек.

Сиводушка ([Я бы мог сослаться во всех сих названиях и разносятх меж Сибирскими лисицами примеченных на обстоятельные известия о Сибирских торгах; в собраниях известий к Российской истории III. Том, в 5 и 6 части на стр. 533 и след. но в удовольствие тем, кои оной книги не имеют, хочу показать, что сиводушки называются лисицы, у коих брюшко и шейка под горлом черноваты, а коли оные совсем черные, то зовутся чернодушки. Бурые называтся, которые счерна, но по бокам и на спине больше или меньше с седью; чернобурые подходят под черных, и только на самом хребту седая ось вдоль простирается.]) в 6 рублей. [186]

Голубые песцы в 2 рубли.

Наибольшее количество богатых шкурок, что к Китайцам походит, достается из самой Сибири на новоотысканных на востоке островах и некоторою частию в необитаемых Сибирских местах. Сорты оных, кои на Кяхту привозят, суть следующие.

Камчатские морские бобры, как большее (матки) так и средние (кошлоки) суть важнейший и приятнейший товар Китайцам, они коштуют из стариков или маток от 90 до 100, а некоторые до 140 рублей; кошлоков же, за кои столько же пошлины платить поставлено, привозят редко, а коштуют от 40 до 50 рублей и более.

Хвосты морских бобров каждой от 2 до 7 рублей.

Обыкновенные Зырянские, Обские и Чулымские бобры без брюшков от 4 до 6 1/2 руб.

Молодые ручные бобры, также кошлоки называемые от 1 1/2 до 4 рублей.

Сшитые брюшка бобровые, мех от 25 до 44 руб. [187]

Речные выдры от 2 до 11 руб.

Выдрины брюшка, каждое по 30 коп.

Медвежины, каждая от 2 до 4 руб.

Волчины худшие, каждая около 2. Лучшие до 8 руб.

Волчьи выпоротки или выкидыши по 30 коп. Волчьи лапы смотря по доброте от 30 до 70 коп.

Рыси, каждая шкурка от 4 до 16 руб. Рысьи лапки парочка от 1 1/2 до 3 1/2 руб.

Россомаки от 3 до 4 руб.

Россомачьи лапки пара от 25 до 50 коп.

Со всем черные лисицы или с седью и другою какою осью, только б темной пух был от 4 до 180 рублей.

Сиводушки и недолиси каждая от 50 к. до 10 рублей.

Сивые лисицы по 10 рублей.

Огнянки или совсем красные лисицы и белодушки от 80 коп. до 9 руб.

Белые лисицы в 2 руб.

Обыкновенные молодые лисицы от 1 до 2 р.

Лисьи брюшка пара 75 коп. и руб.

Лисьи душки или шейки пара 1 руб. и 1 руб. 40 коп.

Простые лисьи лапки парочка от 10 до 60 коп. а сиводушек и бурых лисиц лапки парочка от 25 коп. до 3 руб. черных малых лапки до 4 руб.

Простые лисьи хвосты 4 коп.

Мех из красных лисьих хребтов от 26 до 60 руб. [188]

Мех из лисьих брюшков от 20 до 28 руб.

— — простых лисьих лапок от 3 до 25 р.

— — лапок сиводушек от 22 до 50 руб.

Старые изношеные лисьи шубы от 12 до 18 руб.

Киргизская степные лисицы или Караганки от 1 1/4 до двух руб.

Маленькие степные корсаки от до 2 р.

Корсачьи лапки пара от 5 до 11 коп.

Песцы всех сортов, белые, голубые, норники, синяки, и чаяшники ([Сии и другие следующие названия по разности песцов, чтоб разуметь, надобно знать что белые песцы летом бывают бурые и родятся бурые; когда молодые в конце Августа из нор своих выходят, то имеют уже бока белые и только одну спинку бурую, и так называются норники; в половине Сентября старые песцы имют уже по самой бурой крестец на спине зимою шерсть и по тому называют крестоватики. Далее в Октябре они по большой части все белые, а только некоторые на спинке бурые пятна, и так чаяшники, а серые на спине пятна у синяков.]) от 1/2 до 2 2/3 р.

Брюшка голубых песцов, каждое до 27 к.

Песцовые лапки пара 20 коп. а которые с островов к Америке, те дороже, целая песцовая шуба в 50 руб.

Мех из песцовых хребтов белых или голубых от 20 до 62 руб.

— — брюшков до 10 руб. [189]

Мех из синяков от 12 до 28 руб.

— — крестоватиков в 15 руб.

— — чаяшников от 5 до 39 руб.

— — недопесцов от 7 до 40 р.

— — норников от 10 до 27 руб.

— — песцовых белых и серых лапок от 8 до 20 руб.

Одеяла песцовые разных сортов и разной величины от 12 до 60 руб.

Соболь из хуждших сортов и мелчайших от 2 1/2 до 10 руб.

Мехи из хребтов таковых соболей по 120 руб.

Брюшка соболи пара 58 коп.

Мехи из собольих лапок от 20 до 50 руб.

Хвосты собольи каждой от 25 до 50 к.

Норки каждая от 1 1/2 до 2 руб.

Куницы каждая от 90 коп. до 3 руб.

Куньи лапки от 90 коп. до 3 руб.

Мехи из куньих душек по 7 руб.

Куньи хвосты каждой 20 коп.

Куньи и собольи шубы кофейного цвету, что островские жители чрез Анадырск привозят, каждая от 25 до 40 руб.

Горностаи разной доброты и величины, кои иногда весьма дорого продавались и весом, пока не дознали Китайцы обману, что в лапки их зашивали свинец, и так ныне продаются в розницу, каждой от 20 до 60 коп.

Мехи горностаичьи от 15 до 25 руб.

Ласки от 2 до 10 коп. [190]

Колонки от 25 до 27 коп.

Обыкновенные хорьки от 11 до 15 коп.

Хвосты от обоих каждой 2 или 3 коп.

Хорьковой мех от 6 до 15 руб.

Белки разных сортов и доброты тысяча от 70 до 152 руб.

Бельи хребтовые мехи от 3 до 26 руб.

— брюшковые мехи от 1 1/2 до 10 руб.

— из головок, кои сшивают на Лене в 3 руб.

Летяги каждая от 2 до 6 коп.

Бурундуки каждой от 2 до 3 коп.

Мехи из целых бурундуков или одних только спинок от 5 до 23 руб.

— из их одних брюшков 2 1/2 руб.

Зайчины белые по 11 и 12 коп.

Мехи из спинок заичьих или брюшковых от 1 руб. 70 коп. до 4 руб. 35 коп.

— из серых зайцов или русаков до 7 руб.

— из заичьих лапок 2 1/2 руб.

— из выделанных белых заичьих ушков с черными концами прекрасной вид имеющие по 3 руб.

— из кроликов по 10 руб.

Дикие кошки (манулы) по 1 руб. 74 коп.

Шкурки выхухолей каждая от 28 до 34 коп.

Мехи из черных и бурых кротов, что по Лене собирают от 4 до 10 руб.

— пестрых ленских мышей еврашками прозываемых по 5 руб. [191]

Простые или крашеные сурковы или тарбагановы шкурки каждая от 15 до 25 коп.

Шубы из брюшков, как серебро белых, от 12 до 13 руб.

Тюленеи шкуры из Астраханских и Байкальских тюленей от 140 коп. до 2 руб.

Молодые белые медведи или котики морские черные и серые от 1 1/2 до 6 руб.

Санаяки (род Якутского платья) из белых медвежьих кож от 30 до 70 руб.

Большие чемаданы из белых медвежин от 4 до 20 руб.

Одеяла из белых медвежин до 89 руб.

Якутских пыжей или молодых оленей шкуры от 4 до 5 1/2 руб.

Сверх того всякие образки и лоскутки особливо дорогих шуб все к Китайцам походят.

Сайгачьи рога, из коих Китайцы весьма прозрачные делают в фонари вместо стекол окончины; пара от 60 до 80 копеек, а один от 27 до 35 коп.

Сушеная медвежья желчь, из одного по 76 коп.

Струйки из Сибирских кобарог, коим неотменно Китайцы настоящей мошусь подделывают, каждой по 80 и по 125 коп.

К сим диких зверей шкурам причисляются и дворовых к Китайцам походимых, как:

Шкурки обыкновенных кошек всяких каждая в 14 коп. [192]

Прибранные по шерсти хребты и в мех сшитые по 2 руб., а черные до 15 руб.

Черные чистые мерлушки кажд. от 30 до 110 коп.

Из них же красные, бурые, серые, белые чистые кажд. от 20 до 60 коп.

Пестрые и белые простые ягнячьи шкурки от 20 до 58 коп.

Долгошерстные ягнячьи шкурки или соксурки белые и черные каждая от 30 коп. до 1 р.

Большие простые белые и черные овчины от 25 до 80 коп.

Козьи шкуры или яманы, из коих обыкновенно делаются Мунгальские шубы, от 12 до 40 коп.

Сабачьи шкуры от 50 до 1 руб.

Чорные и красные юфти от 2 1/2 до 4 руб.

Так называемые выростки или молодыя оленины от 1 до 2 1/2 руб.

Выделанные опойки, пара от 175 до 180 коп. а одна большая 60 и 150 коп.

Ровдуги и сафьяны от 90 коп. до 2 руб.

Живые овцы от 1 до 2 руб.

Волы от 17 до 28 руб.

Мерины до 20 руб. и выше.

Говядины пуд 1 руб. 30 коп.

Баранины 1 руб.

Лошадиного мяса из старых убитых лошадей или клячей от 16 до 28 коп. пуд.

Говяжьего или бараньего сала пуд 2 руб.

Рыбьего жиру от 1 руб. 20 коп. до 3 руб.

Простого клею фунт от 15 до 30 коп. [193]

Рыбьего клею пуд по 18 руб. по фунтам от 40 до 80 коп.

Из внутренних государственных мануфактурных товаров привозятся в Кяхту следующая и оцениваются так:

Простого Солдатского сукна аршин по 1 р.

Простое Русское сукно сермяга по 40 коп. и до полутора рубли и более аршин.

Мужицкое сукно с Лены и с других месте крашеное и не крашеное 12 и 35 коп. аршин.

Овечьи войлоки каждой от 2 до 3 руб.

Московской полуколоменок от 25 до 50 коп.

Русской стамед аршин 50 коп.

Простой дрель от 39 до 60 коп.

Набойка по 15 коп.

Петредь по 55 коп.

Простой холст от 6 до 7 1/2 коп.

Салфеточной холст арш. 15 коп.

Тику арш. от 30 до 50 коп.

Простые холщовые платки кажд. по 21 коп.

Обои бумажные кусок 16 руб.

Медной чайник от 1 до 2 руб.

Простые зеленые бутылки и стаканы стекляной фабрики по 50 коп.

Зеркала всякой величины и во всяких рамах от малого стенного до хуждшого карманного кажд. от 10 коп. до 4 руб. а большие некогда по 40 руб.

Мишуры кусочик 25 и 40 коп.

Топор 50 и 115 коп. [194]

Косы и серпы от 33 до 80 коп.

Простые складные корманные ножи дюжина 2 руб. 40 коп. и 3 руб.

Простые ножи с ножнями кажд. 25 коп.

Простые ножницы кажд. 15 коп.

Негодные воротные замки от 5 до 26 к.

Замки Павловской работы от 10 до 42 к.

Наконец к внутренним же государства продуктам причислить можно и слюду, которую прежде Китайцы весьма охотно покупали и ныне еще таки в нарочитой стоит цене, а именно пуд около 27 рублей; напротив того прежде, когда еще торг с Китайцами лишь только заводился, то в Пекине часто за фунт крупной слюды по 8 и по 10 рублей платили.

Из привозных иностранных товаров на Кяхту следуют.

Аглицкие, Голландские, Французские и Немецкие сукна арш: 2 и 4 руб.

Камлот арш: от 70 коп. до 1 руб.

Каламенку кусок 30 руб.

Драгету арш: от 50 коп. до 2 руб.

Байки белой арш: 66 коп. и 1 руб.

Золотой парчи от 20 до 30 руб.

— — пирюень (Моровой) с шелковыми цветами арш: 15 руб.

Жести лист от 15 до 31 коп. и всякие иностранные зеркала из мелких сортов.

* * *

Я теперь приступаю к Китайским товарам, на которые выменивают Русские и [195] к себе увозят. Но наперед надобно знать, что ныне все шелковые товары из Китаю привозят гораздо хуждшей доброты, нежели какие прежде приваживали. Атлас и голи по большой части так тонки и лосклы, что почти не стоят, чтоб их вывозить в Россию; меж последними довольно попадает подложных, в коих кропивные нитки подмешены. Богатых и крепких атласов и других штофов ныне почти не видно, а только тонкие и ровные фанзы, кои из хорошего шелку тканы и без клею: также и Китайки еще в прежней доброте славятся, а фанзы меж всеми ткаными Китайскими товарами можно почесть за прочнейшую и плотнейшую материю. Чай почти не столько чист и не по той уже цене, как прежде продавали; однако Русские купцы хорошие сорты всегда берут за лучшие товары. После сих главнейших товаров фарфор есть третий, преимущественнейший из Китая привозимый товар. На сем ясно видно, что Китайцы в крепости оного, формах и рисунках начали подражать Эвропейцам, чему конечно модели им привезены были, как видно на чайных чашках и других сосудах. Равным образом видать случаемся у них и на другой фарфоровой посуде и на стенных малеваниях по Европейски убранные фигуры, украшения, представления Римских богов, и настоящие списания известных штучек; я помню, что я видел у одного Китайца срисованного с французской штучки пигмалиона, и [196] птичку в клетке; и купцы, кои иногда Немецкие посредственные рисунки на ярманку сюда привозят, находят до их меж Китайцами великих охотников.

Меж привозимыми Китайскими позволенными товарами находятся:

Чистое клейменое серебро в слитках, которое у Китайцов вместо большой монеты ([Она издревле льется на подобие конского копыта, и сие для того введено, что лошадь бьючи копытом вырыла у их чистой кусок серебра, и с тех пор впервые они начали заводить серебреные заводы.]) служит: в промен фунго за 16 р.

Шолк, сырец, вывозить с Китайской стороны запрещено под смертною казнию, и по тому не явно и не столько привозится, как бы Русские купцы желали; пуд самого чистого стоит 150, худого 75 рублей, а по фунтам самой лучший продается в 3 1/2 руб.

Сырая чистая хлопчатая бумага, которую купцы для перекладки фарфоровой посуды употребляют, и чрез то пошлину с ее выигрывают, пуд 4 руб. 80 коп. даже и до 12 р.

Сученой шолк всяких цветов по гинам по 2 и по 4 руб.

Крепкой швальной шолк (полуторной) от 4 1/2 до 6 руб. гиня.

Так называемой Мунгальской швальной шелк из плохова сорту и всяких высоких цветов от 2 до 3 руб. [197]

Китайские шелковые материи и из хлопчатой бумаги тканые не смотря на нынешнюю их хуждшую доброту оцениваются по следующей цене:

Ровной бархат и весьма мягкой в штуках по 9 арш: кочтует от 9 до 12 руб.

Рытой цветной бархат несколько получше такой же кусок от 18 до 25 руб.

Кусок штофу от 25 до 30 руб.

Атлас или канфа гладкая и цветная, самая большая и самая широкая кусок в 20 ар. от 25 до 40 руб. Посредственного сорту из хуждшого шолку и в куске 16 арш: от 15 до 25 руб.

Самой малой сорт от 10 до 20 руб.

Так называемые маслянки от 10 до 18 руб.

Дамасты или голи, Бухарцами привозимые, большие от 12 до 20, малые от 11 до 15 р.

Голи Китайская большие по 15 и 16 арш: от 12 до 16, малые от 10 до 11 руб.

Горнитур цветной или без цветов от 10 до 30 руб.

Так называемой резет различной длины аршин почти по рублю.

Байберк, кусок в 10 руб.

Уссы, некоторой род плохой шелковой материи, на которой атласной лоск, кусок от 5 до 10 руб.

Тонкой фанзы лучшего сорту в больших кусках по 20 и 22 арш. от. до 12 руб., средней по 16 арш. от 6 до 8 руб., малой от [198] 3 до 4 руб.; а вышитая, которая несколько похуже, от 2 до 4 руб.

Шелковой флер кусок от 2 до 10 руб. аршин от 25 до 30 коп.

Шелковая ланза по полтара, и по два руб. с полтиной, полушелковая от 1 до 2 1/2 руб.

Бухарская кутня, бумажная материя с шелком и атласными полосами 3 руб.

Шелковые ленты, кусок в немногих аршинах 80 и 1 руб.

На клею шелковой флер на платье в дожди кусок 2 1/2 и 5 руб.

— — фанза к такому ж употреблению небольшими кусками от 3 до 6 руб.

Готовые для дождя епанчи из фанзы по 3 и 5 руб.

Поношеные Китайские аземы на подобие халатов из атласу, голи, ланзы и флеру сделанные, первые от 3 до 15 последние от 45 коп. до 1 руб.

Шелковые занавески от 10 до 20 руб.

— — одеяла от 5 до 10 из ланзы и бумаги от 1/2 до 2 руб.

Красные шелковые кисти на шляпы по 44 коп.

Бумажная байка, но с мохнатой стороны как мерлушка, кудрявая по аршинам от 10 до 25 коп. кусками от 50 коп. до 3 руб.

Бухарской коттун 2 и 4 руб.

Китайка, самая лучшая, лощеная, Ламская или Пекинская называемая, всяких цветов, тюк из 10 небольших кусков состоящая от 5 1/2 до 7 руб. [199]

Складная бухарская Китайка, тин по 5 руб.

Цветная семиланная и пятиланная от 4 до 7 руб. тин.

Шанхай большой руки, шин 7 1/2 и 10 руб.

— — средней 6 и 8, малой 7 и 10 руб.

Не лощеная большая Китайка, тин от 12 1/2 до 15 руб.

Цветная Китайка или самцовая от 6 до 7 руб. тин, большая до 10 руб.

Одинцовая или в свертках одинакими кусками по 11 1/2 аршин от 1 1/2 руб.

Простая погрубее китайка торговая или валковая называемая тин 3 и 5 руб.

На клею китайка тин от 9 до 15 руб.

Даба или белой узкой сорт котуна из грубой основы большие куски по 15 и 20 арш. по 1 1/2 руб. средней по 14 и 15 арш. 1 руб, малые по 10 и 18 арш. от 50 коп. до 1 руб.

Далемба или узкая бумажная материя кусок 1 1/2 руб.

Ко второму сорту Китайских товаров причислить надобно все украшения, посуду, фарфор, фаянс, фианфиг и тому подобные, кои с безчисленными другими не надобными мелочьми привозятся.

Я хочу упомянуть о цене только важнейших сортов, не делая подробного всем росписания, которые б нам столь же великое пространство причиняло, как и стать описывать все французские игрушки: ибо наши Китайцы в сих безделушках французам и [200] Нюрнбергцам не много уступят, и довольно находят дурачков, кои покупают.

Обыкновенные все фарфоровые чашки, дюжина по 4 руб. Погрубее с крышками или без крышек пара от 30 до 50 коп.

Тарелки и маленькие миски от 5 коп. до 1 руб. конфектной прибор по 2 1/2 руб. конфектные тарелки от 2 до 15коп.

Весь чанной прибор без чашек от 5 до 12 руб. чайница от 10 коп. до 1 руб.

Молошник до 50 коп.

Шпилькумка от 6 до 50 коп. с блюдом от 25 до 1 1/2 руб. пуншевая кумка с блюдом по 1 рублю.

Глиняные чашки, шпилькумки, горшки и тому подобное от 4 до 30 коп.

Каменные тарелки, чашки, чайники от 10 до 25 коп.

Каменные большая под конфекты тарелки по 3 руб.

Финифтяные под конфекты блюда с полдюжиною кумок от 25 коп. до 1 1/2 руб. чайники от 15 коп. до 1 руб. 60 коп. сахарницы от 2 1/2 до 4 руб. маленькие тарелочки под конфекты от 44 до 3 руб. солонки, уксусницы, блюдички и тому подобное уже не говорю. Весь конфектной прибор в 3 руб.

Лаковые подносы и подобное тому от 25 коп. 7 1/2 руб.

Деревянные лаковые чашки, кои здесь делают от 5 до 40 коп. [201]

Из зеленой меди чашечки разной величины от 5 до 15 коп.

Большие медные чаши 50 коп; уполовника от 20 до 50 коп. и проч.

Железные уполовники и лошки от 4 до 30 коп. чугунки всякой величины от 50 до 2 1/2 руб. Втулки и поддоски чугунные ([Китайцы сии бедные товары не столько привозили, как и другие железные вещи, если б не знали, что по уничтожении Иркутских железных заводов, где немногие кузнецы по нужде железо выплавливают, железные поделки и самое полосовое железо здесь не вздорожало, так что на рынке в Селенгинске фунт железа по 3 копейки, а в Иркуцке и того дороже продается. Теперь Китайцы начали плавить по реке Иро верстах в 56 от Кяхты железо в кузницах сами, из коего однако железо почти не куют, и по тому потребное в стальные поделки должны покупать от Русских, и за то чугун свой хотя с барышом, однако дешевле продавать обязаны.]). Две пары с двумя поддосками 50 коп. сотня поддосок 25 коп.

Лаковые шкапы лучшим лаком, от 90 до 150 руб. и больше; простые деревянные лакированные по 30 руб. и более.

Лаковые ящички с местечками на разное употребление от 1 1/2 до 10 руб.

Резные из слоновой кости ящички по 5 руб.

Перламутом и черепахою обклеенные ящички от 25 до 66 коп.

Так называемыя Китайские библии, как рисованные, так и из свинова камня и [202] слоновой кости вырезанные, из деревьего сердца на шелку выделанные фигурки от 5 до 30 р.

Всякая куклы из фарфору, глины, тальку или свинова камня и тому подобные по вещи и по искуству в весьма различной цене.

Лаковые на часы футляры, чтоб на стол поставить, от 75 коп. до 1 руб. 20 коп.

Роговые фанари от 2 до 3 руб. маленькие ланзовые фанарики, флоровые, бумажные от 21 коп. до 1 руб 75 коп. маленькие бумажные карманные фанарики по 5 коп.

Малеванные портреты на шелку и на бумаге от 25 коп. до 3 руб

Чайная бумага сто листов от 25 коп. до 1 руб.

Простой туши сотня от 1/2 до 11 руб. по фунтам 40 и 1 руб. лучшей сорт без футляру кусок 30 и 50 коп.

Белила в коробочках от 1 до 5 коп.

Сурик в коробочке 1 руб.

Красной краски в коробочке 25 коп.

Лаку в пузырке 2 и 5 коп.

Бумажных румяна сто листов от 1/2 до 2 руб.

Курительные свечки, свечка от 1 до 10 коп. ящичек 3 1/2 руб.

Дензуй, сухое некоторое лекарство маленькими баночками, красной, жолтой и черной, схожь несколько на камень гоа от 3 денег до 50 коп.

Трости камышевые от 19 до 50 коп. деревянные лаковые 30 коп. [203]

Сумки из ланзы и других материй от 4 до 30 коп.

Ганза или маленькая железная Китайская трубка по 2 и по 6 коп.

Такие же понаряднее из белой или зеленой меди от 4 до 50 коп.

Табашной мешок 15 коп. огниво и труд 10 и 15 коп.

Зажигательные стекла 10 коп. очки с футляром 40 коп. Некорыстные Китайские часы с Компасом и с зеркальцом в медном шарике 80 коп.

Стеклянные лампады с цепями 25 коп.

Чайные ложечки из белой меди 2 коп.

Швальные иглы в бумажках тысяча от 20 коп. до 1 руб.

Стеклянные корольки тысяча от 25 к. до 1 руб.

Красные упругие корольки из клею в масле умягченном тысяча от 25 к. до 2 1/2 руб.

Фаянсовые полированные камешки по 10 коп. кажд.

Дутые круглые перлы тысяча 1 руб.

Такие ж половинчатые тысяча 1 руб.

Змеиовы головки (Сiрrаеа nоdоsa) 15 и 50 коп.

Цветки из сердца некоторых трав сделанные и живыми красками раскрашенные, пукетец по денге и по 2 коп.

Тигровые шкуры 7 руб. Пардовые (Ирбис) 2 руб.

Текст приводится по изданию: Петра Симона Палласа, медицины доктора, натуральной истории профессора, Санктпетербургской императорской Академии Наук и Вольного Экономического общества, также Римской императорской Академии, королевского англинского собрания и Берлинского естествоиспытательного общества члена путешествие по разным местам Российской империи. Часть третья. СПб. 1788

© текст - Зуев В. 1788
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
© OCR - Сирик В. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001