ПЕТР СИМОН ПАЛЛАС

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РАЗНЫМ ПРОВИНЦИЯМ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СИБИРИ К ВОСТОКУ ЛЕЖАЩЕЙ ДАЖЕ И ДО САМОЙ ДАУРИИ 1772 ГОДА

ЧАСТЬ ТРЕТИЯ.

Красноярск. По прибытии моем в Красноярск, чем я заключил вторую часть моего путешествия, погода стояла чрезвычайно тихая и приятная; но сколь в полуденной стороне Сибири оная непостоянна бывает, столь почти во всех к востоку лежащих гористых землях обыкновенно ясною осенью наслаждаются. Во всем Октябре 1771 года хотя разные пасмурные и холодные, однако по большей части приятные и благорастворенные дни стояли, но жестокие ночью морозы продолжалися бесперерывно, и по тому в средине еще сего месяца река Кача замерзла, а на Енисее 22 дня стал лед появляться. В последней же половине Октября по большой части бури случались, которые даже и до 19 Ноября с великою жестокостью беспрестанно стояли. Таковым ненастьям Красноярский уезд из году в год столь часто бывает подвержен, что в Сибири, где обыкновенно по гористому ее состоянию ветры чаще и сильнее держатся, нет почти другого места, где б воздух так был в [2] беспрестанном движении, как здесь. По 8 число Ноября было несколько снежно и дождливо; по том легким морозом так закрепило, что 20 дня Енисей весь льдом покрылся. Обыкновенно за быстрым реки течением, сие не прежде случается, как в последней Ноября половине, а вскрытие в Апреле бывает.

Сибирская зима еще только в Декабре и Генваре появилась, какая однако здесь редко столь долго и сильно бывает. Термометр в ночи с седьмого на осьмое число Декабря стоял на 196 градусе, 9 д. по утру 194 гр. 10 д. 203 гр. 11 д. 209 гр. а 12 д. 202 гр.; по том переменилась в оттепель; в начале нового года опять чрезвычайная стужа настала, так что 5 Генваря 201 гр. 6 д. 206 гр. 8 д. 212 гр. а 9 еще 196 гр. термометр показывал. Ужасный северозападный ветер 19 числа прекратил сию жестокую погоду; а после настали продолжительные с западу ненастья, кои снег отчасу умножали. Таким образом зима стояла умеренно и одинаково, только что в конце февраля несколько сильных было морозов, которые после в теплые солнечные дни переменились, от чего по сторонам песчаных здешних гор снегу много стаяло и верхи довольно оголились.

Город Красноярск почти еще таков же, каков был в бытность Профессора Гмелина, или очень мало переменился. Кроме Соборной церкви, которую каменную строить начали, однако совершить еще не в [3] состоянии, в публичных строениях совсем не прибавился; так как и число обывателей, не смотря на великое расселение по степи, почти ничем не умножилось и весьма мало хороших купцов, а рукодельных, в прочем самонужнейших, почти совсем не находится. Может быть нерадение простых людей и праздники, которые за чрезвычайною дешевизною хлеба и излишком всего к житию потребного, бывают главною худому приращению сего места причиною: ибо иначе Красноярск к купечеству способнейшее место; все, что Российские купцы зимою на торге к Китайцам ни отвозят, проходит чрез оной город; проезжая же чрез Томск, город не далеко отсюда лежащий, множество тут закупают простых соболей и другой в Китай похожей рухляди. От Ноября даже до Февраля можно видеть многие тысячи обозов, которые ни мало не останавливаясь проходят чрез город, по тому что хозяева обыкновенно вперед уезжают, чтоб на чистые деньги заблаговременно закупить все, что из рухляди им ни попадется. Российские товары в Красноярск обыкновенно дороже продаются, нежели в Иркуцк, а Китайские посредственною ценою, однако всегда выше настоящего, понеже росход оных не велик, и только два купца, которые таковые держать в состоянии, и так сии цену накладывают по их обиходу, и можно сказать себе без урона. [4]

Вокруг Красноярска чем более урожаю, тем жить дешевле; да я и совершенно уверен, что хотя в благополучной сей Империи нет ни одного уезда, где б на дороговизну жаловаться можно было, однако ни в которой части сего государства земные продукты так дешевы не находятся, как здесь. Едва можно поверить, естьли скажу, что, как я туда приехал, в городе ржаной муки пуд по две копейки и по пяти денег, пшеничной же по четыре копейки с деньгою и по пяти продавали; мясо от пятнатцати до дватцати и пяти копеек пуд, а целого быка за полтара рубли, корову за рубль, рабочую лошадь за три, за два рубли и меньше достать можно; овцы от тритцати до пятидесяти копеек, свиньи же не много дороже. Но в то же время, поелику многие хлеба отправки по Чулыму и Оби, то на Колывановоскресенские горные заводы, то на пограничные по Иртышу крепости воспоследовали, также следующею зимою на Тулым и в городе винокурни, магазейны на казенной кошт завелися; то и цена на хлеб возвысилась; однако рожь не свыше пяти и шести копеек осталась. И так из сего можно заключить, сколь велико изобилие в Красноярском ведомстве в хлебе. И хотя правда, что не многие в самом городе покупают, поелику большая часть обывателей своими собственными полями и скотом довольствуются; однакож недавно заведенное хлебное отправление в северные по Енисею и [5] в Иркутской губернии находящиеся бесплодные места, как и в Сургут и Нарым, довольно могли б возвысить настоящую цену, если б изобилие сего уезда не было чрезвычайно. О всеобщем недороде, кроме обыкновенно хорошей жатвы, здесь не знают и примеру: ибо от посеву рожь летом сам-десята, озимь сам-осьма, а ячмень самодвенатцатой приходит. Пшеница в худые годы обыкновенно сам-шеста, а овес редко не самодвенатцатой приходит. Простая греча, хотя ее и очень мало сеют, но если случится, то по причине доброты земли, где она как трава зарастает, не иначе как на обветшалой сеять должно, да и там в двенатцать и пятнатцать крат больше приносит. Повсюду одинакое состояние полей из легкого чернозему по горам и по долинам запрещает употребление здесь более вредного, нежели полезного растениям навозу, как то по опытам известно; однако большая часть сих, если только чрез два года отдыхать оставляются, 10 и 15 лет плодоносны бывают. Но если урожай я уменьшится, то довольно для мужика по степи и по нагорью для заведения новой пашни места найдется, что и делают обыкновенно вскоре после летнего посеву. Вспахивают таковое новое поле или залог в начале Июня, коренья заборанивают, и в конце того ж месяца еще перепахав оставляют лежать чрез весь Июль под наступающую в Августе озимь, которую ныне только что заборонить [6] остается, или оставляют и до следующей весны под пшеницу, в котором случае его еще раз вспахать будет надобно. Зимовалая же хотя в Казанском ведомстве и по Каме довольно и с пользою урожается, однако нигде в Сибири не бывает. По снятии первого хлеба, дают ему отдыхать целую зиму без вспахивания, и тогда называют его перелогом, а следующим летом, так как в третей год, под летней посев употребляют. На четвертой год два раза вспахавши оставляют под пары до осени или и до весны следующего года; ибо по большой части невысокие поля сряду по два года и более; высокие, сухие и несколько песчаные около двух лет всякой хлеб, не выключая коноплей и гороху, приносить могут.

Я несколько распространил свое описание о полях восточной Сибири, желая показать, сколь благополучен в плодоносной сей стране крестьянин и сколь нужно бы таковую обнародить. Красноярской уезд в длину и ширину почти на 600 верст простирается, но при всем том не многим более 15000 народу мужеска полу имеет, в коем числе и три тысячи Татар и других Сибирских народов, ни каких полей не имеющих, а одною звериною ловлею питающихся, полагаются. Однако же что до других уездов касается, далее к востоку лежащих, то Красноярск числом жителей пред ними еще может иметь преимущество. Но если кто вспомнит, что нет почти двух сот лет, что [7] Сибирь столько многолюдна была, как и северная Америка, и столь же неизвестных степей имела, тот удивится глядя на нынешнее ее состояние, что Русских ныне число гораздо превышает собственных ее уроженцов. И справедливо, что как открытие и скорое приведение в вышшее состояние сей пространной, неизвестной и вовсе дикой земли, даже до самого восточного Окиана, свойству, бесстрашию и постоянству Российской нации приписать должно, так наипаче и беспрестанное население той же, как достойнейший пример благоразумности правления между достопамятностями в вечную похвалу остаться имеют; да и не неудобно то учинить, чтоб б не многие столетия желанного конца достигнуть в такой стране, где сверх изобилия во всех потребностях для простого мужика здоровой и беспрестанными ветрами разчищенной горной воздух, чистая по камню текущая вода и прибыльнейщие берега имеются; где жители при всякой невоздержности однако обыкновенно до глубокой старости достигают и многих детей рожают. Сверх хлебопашества, хотя в полуденных местах Сибири и Красноярского ведомства всякие огородные овощи с пользою разводить можно; однако Сибиряки о том мало стараются, только что некогда ранние иньи, а более всего часто случающиеся в Mайе напоздни нежным растениям вредить могут, и для того только что огурцы да тыквы, а дыни и [8] арбузы совсем не поспевают. Для сильного походу табаку в языческие народы начали оной сеять с нарочитою пользою, однако еще несовершенно знают, когда листья снимать и когда лучше приуготовлять оныя: почему Красноярской Табак, который по зелености своих листьев зеленчаком и прозывается, много что в дватцать пять копеек фунт продается, а напротив того простой Черкасской сорок копеек и свыше, а в Удинске не редко и в дватцать алтын фунт приходит.

Красноярские жители знатную при том получают прибыл с островов по Енисею лежащих, особливо около Абаканска и выше, где множество ростет дикого хмелю, за которым многие осенью туда ездят и сплавив на плотах в город продают от пятидесяти копеек до рубля. По большей части с лучшею прибылью отвозят его в Енисейск, Иркуцк и по другим местам по Тунгуске, где хмель не родится. Изобилие сего и дешевизна хлеба подают Красноярцам повод к всегдашнему содержанию бражки и быть веселеньку.

Между полезнейшими на Красноярских горах дикими растениями особливо достойно внимания ревень (Рапонтик), который ныне по большой части отсель достается. Оной в случае надобности Медицинской Коллегии приказывает Красноярская Канцелярия нарочным для того собирать за известную цену в особливой [9] ящик; а сии заказывают мужикам под осень рыть по разным местам на горах, особливо вверх по Абакану и по ту сторону Енисея по рекам Сальбе и Сизыму. Однако самой лучший достается из Удинска с рек Уды и Бирюзы. Сии коренья обыкновенно суть волнистого рапонтика (Rhеi uudulаti) и другова подобного ему, и что ботаники собственно рапонтиком называют, от него кажется отменен. Я не знаю сырости ли мест около пригорных рек, где он родится, или климату, или наиболее дождливому месту приписать должно, что корень у старого ревня, который часто очень велик бывает, в верхнем коленце всегда гнил находится. Внутренность в корне до самой коры всегда в желтотемную, сердешную, вкусом горькую и вяжущую материю превращается. И так только что круглые от больших отпрыскивающие корешки в медицину употребительны, по чему в общем житии и называют Сибирской рапонтик по сходству черенковым ревнем. В 1771 году зимою из Красноярска отправили его в Тобольск для Медицинской Коллегии пять сот одиннадцать пуд и десять фунтов. Можно бы его несравненно лучше и сильнее делать, если бы для приуготовления его другое последовало учреждение, нежели как какое добыватели оного имеют. Лишь только свежие коренья добудут, тотчас дома оные облупают и разрезывая на части сушат в большом тепле, от чего теряет он свою [10] крепость и сморщившись засыхает, так что он сколько действием настоящему ревню подобен, столько чрез сие делается отличен. Напротив того у меня частию из Удинска, а частию с Саянского хребта полученные корешки, кои я завялив совершенно, и хорошие облупя сушил повешенные на вышке в теплой избе, ни мало не попортились; они столь крепки и цветны были, как самой лучшей Китайской рабарбар, да и силою мало чем различен, а напротив того просто приготовляемого рапонтика во вкусе и действии много превосходнее. Если б возможно было найтить где нибудь в Сибирских горах рапонтик, у коего б стволовой корень был не ржавой, то обиходя сии коренья вышеописанным образом я б не усумнился сравнить с Китайским настоящим ревнем, как в величине, изрядстве и крепости, а может быть что и в силе мало или ничего не уступил бы.

Во всяком лесе Красноярске как и большая часть Сибири имеет великое изобилие, так что самые изряднейшае на строение дерева не многого труда стоит с подлежащих гор на Енисей вывести, и так плотами в город сплавить; выключая клен, вяз и липу, коих в Сибири к востоку не находится, прочие все сорты обыкновенных дерев в излишестве, также и кедры ростут на Мане реке почти дома. Около Абаканска при Енисее находится весьма много некоторого хорошо [11] пахнущего деревца, коего смолистые почки в зимнее время любезнейшею тетерям служат пищею, от которой все черева на конец приятнейшим в свете запахом заражаются. Из деревцов особливо находятся черемуха, боярышник и еще другое на боярышник похожее по речке Каче в множестве и до хорошей вышины выростают.

Зимою Красноярск дичиной и разными звериными шкурами весьма доволен. Ловля таковых зверей, коих шкурки в нарочитой цене становятся, собственно принадлежит Сибирским народам, кои ими и оброки свои оплачивают и единственным себе упражнением щитают. Однако многие и Рyские крестьяне не упускают в праздное время равным образом оною пользоваться. В таких случаях или тайно в близости на горностаев, белок и других, какие попадутся, силки и ловушки поставляют, получа на то позволение или от главнейших Татарских князьков или от приказу; иначе в первом случае должны много опасаться, чтоб не быть от Татар примечену, пойману и тут же наказану, или в приказ отослану, от коего в таких обстоятельствах по Сибирским правам прощения ни как надеяться не можно.

Соболи в Красноярском уезде попадаются в нарочитом множестве и суть двоякого сорту: одни ни куда не годятся, так как и Томские долгохвостые, изсера; [12] приходят по большой части с Июских гор и с Чулыму; другие которые промышляются лучше по Саянскому хребту. За Енисеем, особливо около реки Оя и по другим из гор в Кубу текущим речкам, они имеют ось низкую и обыкновенно нарочито черны, только что очень седы. Большая часть из сих имеют на шейке под горлом желтоватое пятно, так как у куницы, от коей они однако другими соболям собственными признаками легко отличествуют. В прочем все Красноярские соболи редко ставятся высоко и Удинские всегда пред ними имеют превосходство, как в оси, так и в цвете.

Волки как в Красноярске, так и во всей почти Сибири нарочито вытравлены. Лисиц еще таки по некоторым местам довольно; а с низу случается, что привозят в Красноярск высокой цены и черных и чернобурых лисиц.

Бобры и выдры по ту сторону Енисея на горных речках в множестве водятся, и последние часто по семи рублей покупают на промен на границе с Китайцами, рыси реже случаются и в той же цене приходят, как выдры, только без пестрых передних лапок, кои особливо продаются. Еще многочисленнее находятся россомаки, коих вовсе черная шкура около четырех рублей коштует. Барсуков также довольно, но поелику их кожи не в почтении, то и бьют их случайно, или [13] когда они проявившись много пакостят, или когда их жир понадобится. Белки около Красноярска водятся очень средственно. Меж Саянским хребтом и Тунгускою рекою временем видают великие стада, коими малое сие животное переходить от полден на север, чему причиною бывает недостаток древесных грибов или недород кедровых орехов. В степи на север от Красноярска и около Абаканска ловят премножество горностаев, кои нарочито длинны и часто во время походу к Китайцам по 25 копеек штука становилась, а теперь на силу в четвертую или пятую долю сей цены и то на охотника отдается. Колонки пламенного цвету могли б промышляться в множестве по лесистым горам, однако никто об етом не старается, а когда невзначай в ловушку попадется, то от проезжих по 57 копеек и более скупаются; а как сии шкурки Китайцам приятны, и они хорошо за их платят, то для сего они в Иркуцк и гораздо дороже и в Русь совсем не отпущаются. Ласок здесь никто не ловит и никто не покупает, хотя иные шкурки волосом гораздо белее, чище и ровнее, нежели у Руских.

Наибольшие и выгоднейшие промыслы состоят в сохатых зверях, как то лосях, зынях, козулях, [роды оленей] кабаргах, кои по горам за Енисеем в великом изобилии водятся. Татара большую часть их Ясаков оплачивают сими кожами, которые в казну [14] для конницы от 20 до 40 алтын берутся: ибо хотя Ясак и по ныне еще по соболям распределяется, а по новому учреждению не каждой поголовно и поколенно оной выплачивает, и как на Красноярское ведомство поставлено собрать пять тысячь сто шестьдесят два соболя с половиною, то та же самая сумма на число соболей, по рублю соболь, или другими шкурами, или деньгами собирается.

Козулей около Красноярска столь много, что целая с мясом иногда в 15 копеек продается. Кожи, кои по большой части оттуда на продажу привозятся для делания обыкновенных дорожных шуб, стоят иногда не более десяти копеек. Кабарги порою, как летом, не менее многочисленны бывают, самчики или по тамошнему казачки для их струек от 30 до 50 копеек покупаются, а самочки и с мясом по гривне продаются. Из Абаканска я получил совсем белую кабаргу, как самую редкость, однако после прислали ко мне также белую кожу и с самчика. ([Кабарга заслуживает пространнейшего описания, которое не премину дать в свое время, и для того рисунок ее отсель исключаю, дабы число оных без нужды не умножить.])

Только в одних рыбах Красноярск не так изобилен. Кача как и многие другие в Сибири речки зимою мелка и подо льдом замирает и по тому рыбы ничего не имеет. У Енисеи по сторонам не много заливов, а в [15] нем то для каменистого дна, то за быстрым течением рыба не очень держится, а лучше сказать и гораздо не много, в чем с Обью, Иртышем и Томом ни мало сравниться не может. Подъемная рыба из ледяного моря по нем мало заходит и для того кроме тайменей, линьков, харьюсов и сигов ни каких других из лососьего роду не имеется; осетры и стерляди, самые вкуснейшие, розницею водятся, однако в таких глубоких местах, что и приступиться к ним не можно. И так для великого поста надобно ожидать в городе привозу из Томска соленой белой рыбы, которая также из лососьего роду, однако не так как лосось, и называется Муксунами.

Все Красноярское ведомство, коего воеводская Канцелярия состоит под Енисейскою провинциальною, а Комендант и воинская команда под Томским комендантом, имеет оброчных мужиков 9228 душ; 807 колонистов; 128 к колонистам причисленных ссылошных; 2023 граждан и ремесленных людей, т. е. посадских и цеховых; а из Татар разного поколения 2994 ясашных, которые на шесть землиц разделены, как на Татар Качинских, Койбальских, Яринских, Каиских, Калачинских и Удинских, из коих каждая землица еще разделена на уделы или колена, а все вместе приносят ясаку на 5161 рубль.

В Генваре месяце приехал ко мне в Красноярск студент г. Зуев, который прошлого лета вдоль по реке Оби даже до Ледяного [16] моря ездил; и так я хочу теперь из его примечаний и записок сделать выписку и тем начать его поездку.

Он поехал 26 числа февраля 1771 года из Челябинска до Тобольска, где ему примечать было нечего; а из Тобольска будучи милостиво снабжен от его Превосходительства Г. Губернатора Чичерина строжайшим повелением к Березовскому Коммисарству о вспоможении. Он зимним же путем 8 Марта в Березов отправился. Зимняя туда дорога, понеже за низкостию места по лесам ни какой другой дороги нет, а летом ездят все на судах, лежит по большой части вдоль по Иртышу или по берегам. Оная река от самого Тобольска премного населена то Рускими, то Татарскими деревушками, а ниже почти только одне Остяцкие. Татарские селения простираются от Тобольска на 260 верст до Демьянского яму не более, а за ним пойдут Остяцкие, кои хотя уже и перед Демианским попадаются, однако чем ниже, тем чаще, то Русские, то Остяцкие селения наезжаются, в некоторых деревнях Остяки живут вместе с Рускими, как особливо около Березова, конечно чтоб Христианами казаться, в других ниже Самаровского яму одни только Остяки; по всей же дороге довольное число имеется сел, ([Имена оных сел суть Буяково, Бронниково, Иотровой погост, Демьянской ям, Рамановское, Филипское, Реполов погост, Самаровской ям, Трица, где все Остяки, Сухоруковской погост, малой Атлымской городок, Кондинской монастырь, где каменная церьковь, пятьдесят дворов, игумен, несколько монахов; Шоркарской погост и Чемашево село. Сверх сего выше и ниже Березова имеется множество Остяцких деревень, кои по Руски городками называются и к Остяцкому наименованию прибавляют слово кар; и таковые места показывают, что Остяки уже прежде и после будто в укрепленных местах живали, как Карымкар, Алтымкар, Наизакар, Шоркар, Вешакар и проч: все сии выше Березова.]) где церкви, к коим [17] помянутые деревушки причисляются. До Демьянского правда, также отчасти и до Самаровского Яму, хлебопашество у Татар и у Руских имеется. Правая сторона Иртыша по большой части выше нежели левая, а состоит или из илу, или из пещаных бугров, на коих большая часть деревень построена, по тому что часто оные на несколько верст в длину к хлебопашеству угодны; а где сии холмы по сю сторону меньше, то по другую берег выше, а по тому и деревни там построены, и сие от наносного песку обыкновенно бывает. Ниже Демьянского Яму не сеется как только овес, ячмень и не много ржи; иначе за заморозами и мокротою не очень урожаются. Ниже сеют конопли и лен и около Самарова наиглавнейше примечено, что не все годы хлеб хорошо удается, а почти только в третий год. Капуста здесь не родится кочнями, а расстилает по грядам зеленые свои листья. Нарочито урожаются батун, редька, репа и хрен, естьли только худая пора тому [18] не воспрепятствует. Далее от реки места суть вовсе необитаемы, по тому что по всюду только лес и болото, и летом ни коим образом проехать не льзя. Лес по большой части худой или мелкой, наиболее тальник, ольха, осина, тополь, береза, ель, и сосна; липа перестает еще за 36 верст ниже Тобольска и более ни по Иртышу, ни по Оби, ни где не ростет. Из мелких кустарников родится черная и красная смородина, ерьник болотной, курослепник Сибирской с белыми ягодами, толокнянник и багульник. По обе стороны реки находятся озера, кои в полую воду обыкновенно кажутся заливами, а по тамошнему соры. Впрочем не смотря на болотистые и низкие места очень мало речек в большую реку впадает, которая однако без того от выступающего из берегов поту и многих ручьев весьма в свое время возвышается. Таковые примечаются равным образом и под высокими берегами, кои чрез то будучи подмыты отпадают и так Мамонтову кость наружу выказывают. Часто случается, что таковые глыбы зимою отвалившись на лед, оной проламывают и стрегущуюся в сие время у оных ручейков рыбу тяжестью своею с водою на ружу выбрасывают.

Самаровской ям меж Березовым и Тобольским примечания достойнейшее местечко, от последнего на 550 верст расстоянием, по правую сторону Иртыша, на низком от высокой земли выдавшемся месте, в 27 [19] верстах от устья помянутой реки в Обь; жители сего Яму равно как и Демьянского собраны были с северных земель Казанской губернии в 1637 году, тут поселены для проезду; в оном до ста домов щитается, и одна церковь. У них пашен нет, да и ниже к северу и в верх по Оби до Сургуту и Нарыму хлеба не сеют, а привозят оной то из Тобольска по Иртышу, то из Томска и Красноярска по Чулыму и Оби. В Самарове очень жалуются на падеж лошадей, который особливо нынешнею зимою был силен, и сие более приписывают недостатку корму, нежели чему другому: ибо прошлого года была безмерно великая водополь, каковую жители всякие десять лет примечают, которая обыкновенно на поемах траву поваля совсем илом заваливает. Напротив того рыбой и птицей оная страна уже с лишком изобильна, так что не только Остяки, но и Руские почти тем одним питаются. Сверх того примечания достойно, что сверчки и тараканы только до Самаровского Яму находятся, а далее ни где оных не видно.

От устья Иртыша в низ по реке Оби по правую сторону берега, беспрерывно продолжаются высокие разные слои из белой, желтой, красной и горшешной глины, песошные и шиферные в себе заключающие, по которым в довольствии ростет кедровой лес, сосняг и ельник, и многие речки впадают. По левую же напротив того находится [20] земля плоская, тальником, осиной и другим мелким лесом заросшая. При Сосвинском устье, которая не далеко от Березова, разделяется Обь, хотя уже сама шириною на несколько верст простирается, на многие протоки, которые оставляя посередь низкие, большие и тальником обросшие острова, иногда так далеко друг от друга отдаляются, что от крайней до крайней протоки часто верст по тритцати и по сороку расстоянием. К Березову левой берег начинает также становиться выше, и уже некоторые слои показываются, которое возвышение начинает от Уральских гор приближающихся час от часу с рекою Сосвою к реке Оби.

Город Березов в 27 верстах от устья реки Сосвы, где она в первой Обской залив впадает, стоит на левом крутом берегу оные, на правом реки Вогулки, которая также тут в близости верхним своим устьем в Сосву впадает, а нижним за 25 верст под имянем Измаловой реки с Сосвою соединяется.

Строение оного непорядочно, которое не более как до ста пятидесяти дворов простирается, в коих по большой части живут козаки. Имеются также три церкви, соборная каменная и две деревянные, из коих одна погорела и ныне закладывается из камня. За городом к реке Вогулке имеется часовня посвященная Александру Невскому, о [21] которой много чудес проговаривают, по причине одного кедра, выросшего внутри сей часовни. Правительство состоит ныне в одном Комисаре с приказною Конторою, которая по всему Березовскому уезду простирается вдоль по реке Оби до самого ледяного моря, которое пространство занимают жительством своим Вогуляки, Остяки и некоторая часть Самоедов. Граждане народ благоприятной, тихой и ласковой содержат себя рыбою и звериною ловлею, торговлею с Рускими купцами туда приезжающими и иноверческими народами; люди при всех неспособствах тамошнего места, их роду жития, также и непорядочного пития, которое их в некоторые болезни ввергает, так что часто нечаянно умирают, однако еще крепки. Из Березова вывозится в Тобольск и в вышележащие по Оби и Иртышу города летом сушеная, а зимою мерзлая рыба. Множество белых и голубых песцов, выделанных и невыделанных, больших и малых оленьих и лосиных кож, черных и белых медведей, красных лисиц, волков, небогатых соболей, нарочитое количество бобров и выдр, и множество белок. Земля, так как от Самарова еще начала, к хлебопашеству вовсе не способна; вкруг города низкие болотистые места лесом березником, тальником и кедровником заросшие. Однако красного лесу уже здесь не видно; из огородных овощей родится еще несколько редки; репы и капусты. Сверх невероятного [22] количества рыбы, что в реках жители ловят и коего им по весь год с излишком достается, добывают еще всякими образами ужасное множество пролетной водяной птицы, как то лебедей, гусей и уток, кои вскоре по оттепели прилетают, и коих на зиму засаливают ([Пролетная стадами птица прилетает сюда и держится по озерам и болотам, покудова не вскроются самые реки, в которое время она и по северным тундрам разлетается для выведения детей и линяния. Еслиж она прилетит ранее, что еще около Березова стужа господствует, то возвращается назад в верх на полдень по Иртышу и там на низких местах ето время перемешкивает; а лишь только оттепель начнется, то превеликими стаями на низ полетает для населения сего холодного климата. Все сие время студент г. Зуев препроводил в Березове для собрания редчайших родов водяных птиц, сколько оных можно было приметить. Нещетное количество оных гораздо больше, нежели сколько представить можно, и сколько г. Гмелин о Мангазейском ведомстве упоминает, и как все повествующие уверяют, то ни сие, ниже Обдорская страна с Березовскую в оном далеко сравниться не могут. Из достопамятнейших птиц, которые я в собрание помянутого Студента получил, есть: Anser pulchricollis (Чагвои) приб. Нум. 13. Anas fusca (Турпан), Anas nigra, Anas marila, an. Hiemais (Савка), an. Acuta (Шилохвост), которые равными стадами летают; colymbus arcticus (гагара), colym. immer, larus minutes (при. нум. 35) из хищных птиц falco barbarous (сокол), который в дальнейших к северу горах гнезда вьет, из лесных picus tridactylus (Треперсной дятел). Все сорты диких уток, и больших и малых гусей, и их разные сорты, нырки, зуйкт, журавли, кулики и прочие служат кажется к увеличиванию на всех водах толикого множества; особливо из куликов и других голенастых птиц по бродам и при берегах вод держащихся, находятся почти все известные роды в несказанном множестве.]). Богатые имеют по тундрам великие стада оленей, под смотрением одного наемного пастуха; по тому что сей привычной зверь не живет как в ближайших к северу странах, где коровы и лошади вовсе быть не могут. Некоторые только из них имеют по дворам овец и свиней, также и кур, однако всех надо запирать и стеречь хорошенько от собак, коих здесь содержат великое множество для езды зимою и на поездки для дворовых надобностей. Сей скот немного требует кошту и обиходу, по тому что от рыб и птиц довольно чего остается, при том в случае нужды сам промышляет зверей и кротов для пищи, коих при Оби великое множество. Во всем городе часто бывает слышен вой, так как петушей крик, и только надо чтоб одна стая завыла, то другая завыть не упустит. Известно что Березов лежит пять градусов ближе к северу нежели Тобольск, ([По течению реки расстояние сих мест щитается на тысячу и одиннадцать верст, а зимним путем на девять сот.]) однако не [23] смотря на толь краткое там лето бывает иногда весьма жарко, и зимой часто по улицам мостовая оголяется. В 1771 году продолжалось теплое время насквозь весь Август и Сентябрь, но в скорости такая стужа воспоследовала, что в Октябре все реки замерзли, что и случается обыкновенно в ето время; [24] а вскрываются не прежде конца Майя. Как скоро водяной путь очистился, и все, кои из водяных птиц примечания достойны, собраны были, тогда думал помянутой студент об отъезде далее, а именно на берега Ледовитого моря, в Обдорской городок, как последнее Руское к северу селение. Летним временем не можно иначе ехать как водою. В оной путь отправился он 11 дня Июня, когда там береза начинает распускаться, с одним стрелком, толмачем и шестью козаками в одной большой лодке. Река Обь в оное время потопляет все низкая места и острова, так что во всем походит пространному озеру, на поверхности которого местами оказываются одни только высоких дерев вершинки, и по тому при сплавке вниз о состоянии берегов ничего не мог приметить. При том надобно было ехать по одному небольшому сей реки проливу, который по левую сторону около устья Сосвинских Юрт начинается, и не прежде как перед Обдорским с большою рекою соединяется. И так 14 дня прибыл он в Обдорск, до которого по реке триста верст полагается. ([Обдорск Остяки называют Полноват-вашь, а Самоеды Сале-харн.])

Обдорской городок, построенной на горе на правом берегу реки Полуя, которая в семи верстах оттоль к зюйдвесту в реку Обь впадает, находится кажется под 67 [25] градусом северной широты. Отсель 40 верст выше впадает река Собь, которая из маленьких речек, вытекающих из Уральских гор к северу идущих, собирается. В самом городке только пять дворов имеется, но множество амбаров или запасных клетей, по чему он издали, как большая деревня кажется; имеется также деревянная церковь во имя Василия Великого. Русские в оном живут зиму и лето, и из Остяков, кои для рыболовства все лето в кочевых юртах пребывают, на зиму многие съезжаются к Обдорску, где они имеют для жития подземельные юрты. Над соседственными Остяками и Самоедами для присмотру поставлен тут один из казаков опекуном, и один атаман с 25 человек козаками.

По обеим сторонам реки Оби места высокие и гористые, которые по большой части состоят из пещаного или дресвяного камня и все почти голые. Около городка нет никакого другого лесу, кроме талу, и то по левую сторону Полуя. Не много выше по сей реке, так как и по Оби, по обе стороны находится небольшой дряблой лес, кедровой, лиственишной, еловой, березовой, ясенной и ольховой. Величайшие из первых не более четырех сажен вышиною и менее пядени в поперешнике к корню толщиною. За Обдорским более ни березы, ни кедру, ни ясени не видно. За двести верст далее от Обдорска на реке Щучьей еще найти можно [26] лиственницу и мелкой соснячег. В самой дали к северу по крутым берегам реки лесной, которая в с верной Океан впадает, в долинах меж гор ростут еще маленькие лиственнички и олешнички, но не иначе как шпалерные лозы по стенам, и хворосты по горам, так сии по земле растилаются.

Лето в Обдорске как ни коротко, однако за беспрерывным солнечным сиянием весьма приятно; солнышко в меженние дни ночью только один час по причине одной высокой горы не видно, иначе во всю ночь видно как оно катится по горизонту, с тем только различием, что кажет гораздо больше, и свет столько слаб, что простыми глазами без помешательства на его глядеть можно. 30 дня Июля солнце гораздо унизилось, так что звезды начали появляться. Напротив того зимою часто часа два или три бывает совершенная темнота; к щастию, что весьма частые северные сияния в великом свете являющиеся сие темное царство в ето время еще освещают; однако при Обдорске во время таковых сеяниев такого шуму и свисту не слышно, каков бывает ближе к Океану, и который сему явлению на воздухе приписывается причиною. Сии сияния обыкновенно здесь оказываются светлою дугою по горизонту, из которой весьма скоро движущиеся столбы порываются. Бури здесь случаются очень редко, раз или два летом слышен бывает гром и то в дали, так как [27] будто б он от севера к полудню клонился. Редко случаются и такие жары, чтоб не можно было иметь на себе легкой шубы.

В дороге на Ледовитое море студент только пять дней помнит в лето, что он чувствовал жарко и скидывал шубу. При таковой погоде нагорные травы, кои по мшистым ровнинам в половине Июня еще чуть расцветать начинают, пробывают только несколько недель, а кои позже выходят, те несколько дней только; и в то время и цветут и семена раскидывают. В Июле выходят такие холодные ветры, что часто иней и на лужах лед появляется и травы свябнув желтеют. Самые большие редьки и репы, что сеют в Обдорске, не более двух унций весом, а лист более аршина. Другие овощи вовсе не родятся. Земля растаевает только на верхах косогоров; в Обдорске на высоких ровнинах на три, четыре, и на пять пяденей глубиною, на низких же часто едва на две пядени растает. Далее к веверу при щучьей и лесной реках по песчаным местам на две пядени, по низким и мшистым тундрам на одну пядень не более; а по болотным топям обыкновенно под густым мохом чистой лед находится.

Из коров, кои в Обдорск для разводу привозимы бывали, не доживают ниже до пятого году, лошади ниже Березова ни где не держатся, и хотя старалися завести в [28] Обдорске, однако ни одного году таковые не проживали. И так надлежит довольствоваться одними только оленными стадами, кои здесь как в настоящей своей родине, не смотря на многие болезни и других хищных зверей, сильно распложаются, и не малой достаток как у Руских, так и у язычников составляют.

Приуготовление к дальней поездке на Ледовитое море задержало студента до конца Июня: ибо надобно было запастись и съестными припасами и другими вещами, к езде потребными, как и людьми для показания дороги, по чему число прежних с ним умножилось несколькью Самоедами с их женами и толмачем, надобно собрать множество санок, и более того оленей, по тому что етот зверь пристает скоро, и для того часто переменять потребно. Места от Сибири, к морским берегам принадлежащие, простираются иногда в ширину на несколько сот верст безлесицею, болотами, одним только мохом прикрытые, по которым летом ехать было б вовсе не возможно, когда б хотя не много глубже пядени земля растаевала. Но как уже выше объявлено, что по большой части тотчас под мхом лежит или голой лед или замерзлая грязь, то олень по оным без боязни ступает и легкие санки, кои у Самоедов в употреблении, по мягкому мху, по коему б на колесах вовсе не проехать, [29] легко катятся, и за собой волнистой след оставляют.

И так первого числа отъехали из Обдорска на лодках; сей день и следующей плыли по реке Полую и Оби до Веспуголовских Юрт, при одном заливе в 20 верстах от городка отстоящих; далее чрез заводные Юрты, от заводы называемые (в 6 верстах), Булванпуголовские (3 версты), Евлонские (в 8 верстах), Быялпослынские (10 верст) и Вотвашские (13 верст), от коих еще десять верст до места, где олени в готовности стояли, оставалось. Доселе гористые берега Обские были нарочито красным лесом и тальником покрыты.

В Булванпугольских Юртах живет Князец, имянем Сила, над Обдорскими Самоедами и Остяками надсматривающий, которого отец при нынешней Государыне будучи в Москве был пожалован милостивою грамотою и одарен платьем; но возвращаясь в свою землю на дороге скончался.

Третьего числа поехали на оленях далее от Оби прямо к северу низменными, осокою и разными другими травами, особливо мелким тальничком, сланцом (Веtulа nana), также Андромедами и так называемыми по латыне аrbutus аlрinа покрытыми местами. По буграм несколько возвышенным однако мокрым и иловатым, местами попадавшимся росли редкие лиственные деревца, по ровнинам там и [30] инде большие и малые озерки и болота. Того же дня доехали они до роки Хайи, из гор в Обскую губу текущей, по которой несколько вверх подымались. Здесь на высоких местах земля едва на две пядени, а на ровных чуть на пядень была талая и во все лето немногим, глубже растаивает. Ширина сей быстротекущей и как хрусталь светлую воду содержащий реки была около пятнадцати сажен, а дно отчасти каменисто, отчасти иловато.

Четвертого дня и пятого продолжали путь к верху по рекх Хайе и даже до самой оной переправы, места всю были одиноковы. Лиственнишные деревца от часу становились реже и самые высочайшие были не более полуторы сажени. Промеж были пади в великом множестве густым оленным мохом (Liсhеn nivаlis) покрытые, которой однако олени в ето время за его сухостию почти не трогают, а обыкновенно кормятся кустарником (bеtulа nana) называемым, тальничком, гороговиком Hedysаrum аlрinum, Heracleum и другими растениями, а помянутой мох оставляют к весне и осени, зимою же собирают и сей; что в ельниках по деревам [liсhеn hirtus] родится.

Шестого числа Июля под вечер наехали посредственные, но каменистые горы из синего камня с кварцом состоящие. По оным на оголенных вершинах ростет примечания достойная травка под № 91 рисун. р. 1. в прибавлении Sedum quadrifidum мною описанная. [31] Долгенькие оной корешки суть красноваты, и имеют кисловатый и вяжущий вкус. Рассеянные в сажень вышиною листвянишные деревца, и остролистные ольхи и тальнички оказывались там и инде по холмам кустами, по удолам видны были то озера, то стекающие с гор от снегов воды: ибо на северном уклоне горы еще довольно снегу и льду находилось. В туж самую ночь был превеликой и холодной туман, каковы в сих странах середь лета не редко случаются.

По сим от Урала к северу отошедшим горам, дорога была неровная и для оленей не без трудности, так что некоторые от устатку и упадать начинали, и Самоедское кровопущание, которое они в подобных случаях в хвосту чинят обыкновенно, уже не всегда успех имело. Однако по хорошем денном переходе ([Денной переход летом на оленях, выключая остановки за частою и необходимою сих не тягучих зверей переменою, можно считать не с большим в 20 или в 25 верст.]) напоследок доехали до Щучьей реки, где впереди в виду имея высочайшие горы ночевать остановились.

Щучья начиная из гор течет весьма быстро так как и Хайя в губу Обскую, шириною во многих местах более 20 сажен; но для иловатого своего дна воду имеет очень мутную, и берега состоят их глины, хотя подле находящаеся горы суть каменные. [32]

8 Дня за множеством комаров олени все разбежались по прохладным долинам, и по тому Самоеды довольно имели труда, чтоб их сыскать и согнать вместо. А после, понеже верст через 5 от сего становища, где б не так было быстро, надобно было переправляться за Щучью на взятых с собою с места лодках, то и переехать великое расстояние в тот день было не возможно, а прямо по ту сторону реки до завтрея и остановились.

9 Дня Июля запастись дровами из листвяннцы, которая здесь очень не часта и с сажень вышиною, а далее уже и вовсе ее нет, оставили сию реку и поехали прямо на север к небольшим сперва горам, имея по обе стороны возвышенные, но часто совсем обнаженные равнины, меж коими в впадинах находилось множество не малых озер, из которых дно у иных было пещаное, у иных тиноватое, также и не без рыбы, по крайней мере колючки и маленькие чебачки [сyрrinus rivulаris], кои до самого Окиана во всех озерах и речках водятся. По долинам местами находились таловые и ольховые кусты.

Следующие три дни ехали к северу все горами, из серого камня, опочного или дресвяного и кремнистого состоящими. В первых попадается гнездами простой и твердой асбест; весь же оной хребет для отыскания руд вовсе не надежной. [33]

12 дня в хорошей переезд приехали на реку Лесную, на которой опять росло несколько лесу ольхового, талового и мелошного лиственишного, которым крутой реки берег, так как шпалерником украшен, от чего она и имя свое получила. Повсюду лиственишными густыми деревами, коих сучья меж собой сплелись, имеются пространные и чистые проталины, в коих с великим удовольствием покоиться можно. — Быстротекущая сия река наклоняется прямо к северу в Ледовитое море, шириною около десяти сажен, и во многих местах до полутора сажени глубиною, но вода столь чиста, что все камушки на дне щитать было можно. Почти до полуночи продолжалась переправа чрез оную и переправившись на другой берег остановились.

По карте Российского атласа, я думал, что предпринимая путь к северу не можно было выехать на морской берег как при Карском залив; да и в самом деле он на карте ближе всех казался, и по тому я именно и приказал назначенному в сию поездку пробираться до самого залива; но помянутый студент прибыл на берега морские гораздо ниже, нежели около Карской губы, и тогда узнал, что Карской залив гораздо далее к западу находится, нежели как на карте представлен: ибо от устья реки лесной продолжая он путь к показанному месту еще более пяти дней имел переезду. Первая нарочитая собою река, что от Обской губы в северной [34] Окиан к западу течет, называется Юрубея, которая протекает чрез одно большое озеро и от оной дороги всегда далеко отстояла, а на возвратной дороге некоторые казаки на ее заезжали: по том сия Лесная, до которой наш путешественник теперь добрался.

Здесь в последние видны были перелески и поворотя несколько к западу вся дорога лежала по мокрым степям, где уже бывших прежде тальничков и ольховничков и следу нет только маленькие таловые лозы и некоторые пучки Ампрыку (Аrbutus аlрinа) еще ведутся так как и водяницы (Emреtrum) или по Сибирски шишки, кои еще крайние сии места земного круга покрывают, да и сии далее к морским берегам почти совсем исчезают; на против того, (Rubus сhamаеmоrus еt аrсtiсus морошка) даже до самого моря в великом количестве находится; три сорта птиц примечены (Сhаrаdrius intеrрrеs, сh. Арriсаrius и сh. Hyроmеlus, прибав. нум. 28), кои собственно только в сих северных странах кажется водятся.

По долинам промеж гор было еще довольно снегу, так как и по глубоким ямам по сторонам многих маленьких и каменистых речек, кои 13 дня проежжали. В сей день хотя не далеко вперед подвинулись, а имянно на половину обыкновенной денной езды, однако 14 следующего дня увидели уже на правой руке один залив Ледяного моря, которой Самоеды Подаретти Нага, а Русские [35] Лесною губою называют. Сего же дня переехали дважды через одну речку, в сию губу втекающую, которая по Самоедски Пешевотта называется. Она в иных местах глубиною на два аршина, а в прочих почти пересыхает смотря по времяни, как снеги растаивают. При другом переезде примечены в берегах накось наклоненные шиферные слои, кои сверху покрыты были желтоватым Асбестовым струистым слоем. Отсюда проезжали чрез каменистые буры, меж коими имелись многие ямы наполненные водою, и крутояры, коих в расселинах множество снегу находилось. — Под вечер вся земля была покрыта густым туманом, что в сих странах за предзнаменование погоды почитается.

15 дня хорошим перегоном переехали чрез подошву хребта перед морем меж Карским заливом и Лесною губою оканчивающаяся, где также многие проехали пади, частью снегом наполненные, частию воду из себя испущающие. Следующего утра отъехал от обозу студент с одним проводником на один морской залив от Самоедцов Венумтуремла, от Русских Лучная губа называемой, куда он чрез болотистые тундры в полдни прибыл. Оной понеже по правую сторону имел равной песчаной берег, от которого вода более нежели на 60 сажен в море удалилась, то остался он тут для собрания морских произращений, оставшихся по сбытии моря, берета над песком имели серую глину, а в море была оная [36] чернее. Морская вода холодностию своею столь была проницательна, что не смотря в то время на теплоту воздуха, ниже несколько минут без жесточайшего чувствия озяби в ей быть было не можно. Чтоб приехать к сему заливу, надобно несколько поворотить на лево и переехать реку Верумтурлину; по ту сторону губы сперва были низменные и болотистые равнины, а далее гористо, по коим студент к своему обозу назад возвратился.

17 дня по путешественным делам проведено было почти половина дня нам месте, и того ради в оной день не много уехали, проехав многие по степи озера, хотя каменное дно, но воду еще мутную имеющие, к ночи прибыли к одной речке на северовостоке в Окиан текущей. В нагорном оные берегу виден был красноватой марающий мергель в нарочитом количестве флюса.

18 дня, продолжая путь меж гор по пространной мокрой степи, великие озера в себе заключающей, к вечеру приехали под высочайшей каменной хребет, которой от главного Уральского хребта отделившись здесь при морских берегах оканчивается. Остановившись ночевать при одном озере не далеко от реки Талвотты, вечером нашли наши путешественники превеликая стада диких облинявших гусей, коих великое множество палками наколотили. Имя реки произходит от двух сшедшихся утесов, кои реку в быстром течении стесняют. [37]

19 дня, отъехав не много от сей речки, попали они на оленные стада в сих местах пасомыя, Обдорским обывателям принадлежащие, в коих семдесят из своих оленей сменили; и для того принуждено было остаться до следующего утра, а студент отправился между тем на морской берег, которой всегда от дороги не в отдаленности находился, однако здесь он за крутым и глинистым берегом при высокой воде не много поживился. Морское животное называемое Mеdulа Веrое плавала по морю в неописанном множестве, но когда была собираема, то расплывалась меж руками.

20 дня, продолжая таковым же мокрым путем переезжали многие от скопившейся от потаявшего снега воды речки; под вечер наехали еще стада оленей, в коих остальных своих переменили.

21 дня стали места несколько посуше и поровнее даже до некоторой речки в Океан впадающей, где опять болота началися, по коим однако еще довольно переехано, однако высочайшего хребта конец еще не совсем в виду был; ето были высокие каменные, голые, острые гор маковицы, кои за дватцать верст от морского берега будто раздробились и уничтожились. Главной же хребет Урала походит на запад, весьма высокими и с Карского залива будто за облаками кажущимися горами; он должен также в берегах против новой земли кончиться. По елику отсель равным [38] образом море недалеко, то не упущено и здесь, чтоб не собирать оставшихся после морского отливу вещей. Плоский берег был еще окружен другим высоким, пред которым множество снегу лежало. Наносного лесу ни здесь, ни где инде по Югорскому берегу было невидно, по чему ясно доказывается то, что г. Гмелинг о восточном береге Енисейского устья упоминает ([Сибирское путешествие, в третей члены, на стр. 126.]). Между тем местами попадались небольшие янтаря кусочки, которые тамошние Русаки морским ладоном называют, также великие обломки каменного уголья, которое море из себя выкидывает. Янтаря более находят между Обскою и Енисейскою губами на Юряцком берегу, откуда я получил довольное количество, только маленькими кусочками. — Под вечер меж разбившимися горами проезжали еще много маленьких речек и озерков.

22 дня поднялись в дорогу позже, нежели обыкновенно; путь лежал по уменшающимся горам, в коих Уральской хребет пропадает, и меж коими болотистые удолы лежали. Море всегда было в нескольких верстах расстоянием. Со вчерашнего дня поднявшийся с туманом ветер нагнал к берегам великие бугры ледяные, однако так, что меж буграми и самым берегом довольное расстояние чистого места оставалось; ибо [39] толстые льду кабаны на отмелые берега не со всем всворочены быть могут: по тому что во многих местах море на версту от берегу меньше двух сажен глубиною. Под болотиною по берегам находился хрящь, а глубже серая глина. Сего дня такожде переехали много озер и речек, где дикие гуси стадами велися и легко могли быть убиваемы. Все озерки при Океане изобилуют морскими вшами (Mоnосulus аrсtiсus) (приб. Nоm. 56), кои наиприятнейшею пищею служат уткам и прочим водяным птицам.

23 дня еще было гористо, а низменные места посредственные озера имели, из коих отчасти по камушкам маленькие речки протекали. Наконец приехали к реке Оо, которую при впадении в море переезжать было должно. Еще вчерась виден был в море вдоль по берегу простирающейся низменной остров, или поверх воды оказавшаяся мель, которая даже до сегоднишной ночевки продолжалась; за ею сколько глазом обнять было можно, море было все льдом покрыто. Устье реки Оо почти против самой половины сего острова. — К западу опять множество было малых речек и безъименных озер; после остановились ночевать при одной речке, крутые каменные берега имеющей. Ночь сия от продолжающегося, но уже гораздо умягченного ветру столь была холодна, что от оставшейся при переезде реки на полозьях воды оные обмерзли, как будто б в осень случилось. [40]

24 дня поднявшись по утру ранее дорога была ровнее и суше, однако разные речки, меж коими две достопамятнее от Самоедов Падыя и Либия называемыя, путь пресекали. Первую из сих Рyские промышленники называют Каменною. Озерки всегда нередко попадались и Океан из глаз никогда не упущали. При закате солнечном в северозападе при устье речи Хойдея, а но Руски Куропачья, на самом морском берегу ночевать остановились.

25 дня оставалось еще езды с полдни на северозапад, чтоб переправясь чрез маленькие речки приехать к Карскому заливу. Берега его нарочито высоки и круты, по большой части песчаны. Место, на которое прибыли, отстояло почти на полтора дни езды от устья реки Кары, от коей залив имя себе имеет. Здесь нашли шайку рыбаков, человек из сорока состоящую, кои летом обыкновенно сюда из Пустозерска по берегу на рыболовство пробираются и с Самоедами некоторой род торгу или мены производят. Они ловят сетьми и в самую погоду и достают некоторой род семги, Кунжею называемой (приб. Nоm. 46), а из белой рыбы Омулей, известную по всей Сибири рыбу (приб. Nоm. 45), в том случае попадаются в сети из роду тресок, навагы, маленькие канбалки, [Рlеurоnесtes glасialis приб. Nоm. 48] камши [Соttus Seоrрius]; однако они употребляют только первые два рода, кои солят в бочонках и с собою увозят. [41]

Посреди Карского залива имеется не малой остров, которой может быть причиною; что прилив в Карском заливе весьма не велик бываете: ибо 26 дня Студент г. Зуев помощию сажени воткнутой в берегу приметил, что поверхность воды разнствует от взднявшейся приливом только на девятнатцать вершков. Напротив того когда он прежде на дороге на открытом море тот же прилив примечал, при том он уже начался прежде его к берегу приезду, то поставленная на сухом месте сажень вся погрузла.

И так здесь конец назначенные поездки, да и от часу более свирепствующая стужа долее в сих местах медлишь не позволяла; того ради думали 28 дня о возвратной дороге. Незадолго перед сим случившейся холод познобил все травы так, что поля издали более белыми казались, нежели зеленели, и 29 дня как ночевать подле моря остановились, то в вечеру с ненастьем такой упал иней, и ночью так сильно морозило, что вода в посуде и на лужах льдом покрылась. — 30 Дня ночевали при Соле-пайе; 31 дня Июля и 1, 2, 3 Августа при море, а 4 прибыли на Лесную реку, где ради ненастья и для отдыху оленям до 7 дня остановились; а 14 дня в Обдорск благополучно прибыли. Возвратная дорога тем меньше примечаема, что все реки уже были в своей межени; сырая погода езде способствовала, и что олени не так как в жаркие дни были томимы. [42]

При заключении сей поездки я намерен упомянуть о тех травах, кои по сим северным тундрам во время проезду, и из моря на берега выкидываемые продукты, собраны были. О разных кустарниках, кои в безлесных местах великими полосами болота покрывают, и бедной стране некоторое придают украшение, я уже отчасти упомянул прежде: наиболее всех родится (Bttulа nana) и мелкой по земли расстилающийся разного роду тальничек, из коих некоторые меньше четверти вышиною; в том числе Saliх myrtilоidеs, fаl. Herbасеа, fаl. Lарроniса, fаl. Fuscа и fаl. Аrenаriа находились; не менее того росла помянутая водяница (Emрetrum nigrum) и Ампрык (Аrbutus аlрinа); не столько Rhоdоdedrum fеrruginеum. Hiррuris ростет и на самых гнилых болотах при береге Океана, и в величине в росте ни чем не разнствует от того, которой в самых южных странах родится; равным образом Рlаntаgо mаritimа и Аrеnаriа рерlоidеs. По горам найдены особливые роды трав Рingviсulа аlрinа, Gymnаndrа bоrеаlis (приб. Nоm. 61. Раg. А. 1. Sсdum quаdrifidum nоm. 19. Рисун. Р. fig. 1.]) Малоколенная Stаtiсе аrmеriа, коей ни в России, ниже Сибири еще не найдено, и здесь под таким суровым климатом ни как бы надеятся не можно, однако родится; разные роды каменноломов Sаnifrаgа сеrnuа, rivulаris, brоnсhiаlis, и nivаlis; Dryаs осtореtаlа, Раpаvеr nudiсаulе, hiеrасium аlрinum и Tаrахасum, Eringiuin аlрinum. По болотам к [43] полдням обыкновеннейшая трава Eriоphоtum vaginаtum белит все пространство. На равных полях Vеrоniса аlрinа, Саmраnulа rоtundifоliа, Роlеmоnium lаnаtum, Rumех digynus и Асetоsеilа, Аnthеriсum саlyсulаtum, Eрilоbium раlustrе и аngustifоlium, (которое почти только на три дюйма вышиною, но большие и прекрасные цветки имеет). Роlygоnum аrvеnsе и Вistоrtа почти безсочны, также divаriсаtum, которое по пескам на берегах моря ростет; Sароnоriа аlpinа, Аrenariа grаndiflоrа; Diаnthus аlрinus и рlumаrius; Saхifragа hirсulus, Stеllаriа nеmоrum и biflоrа; Сhrisоsрlеnium аlternifоlium так мало, что чуть от земли видно; Роtеntillа Stiрulаris, Rubus Сhаmаеmоrus и аrсtiсus, Hеllebоrus trifоlius, Ваrtsiа rubriсоmа, Реdiсulаris lароniса, hirsutа и раniсulаtа ([Flоrа Sibiriса III р. 203 tаb. 43. f. 1.]) все не более перста, и Реdiсulаris vеrtiсillаtа только на один дюйм вышиною. Lаmium lаevigаtum; Сосhleаriа Groеnlаndiса. Саrdаminе nudiсаulis, bеllidifоliа, triрhillа, сhelidоniа, Аrаbis аlрinа, Sysimbrium Sорhiа, Lерidium sibiriсum ([Flоrа Sibiriса III раg. 255. tab, 56, f. 2.]), Аrаbis аlрinа, Рhаcа аlрinа очень мало, напротив Hedisаrum аlрinum в великом множестве и велико; Асhilleа аlрinа, Gnарhаlium silvаtiсum и аlрinum, Аrtеmisiа bоrеаlis (приб. Nоm. 129 рuс. Hh. fig 1.) Аnthеmis аlрinа, Сhrysаnthеmum biрinnаtum, Viоlа biflоrа и раlustris; Rhоdiоlа rоsеа на несколько вершков [44] вышиною; Lyсороdium sеlаgо и соmрlаnatum и проч.

Из моря сверх вышепомянутых рыб получил я еще следующие продукты: Оniscus еntоmon и рuleх чрезвычайной величины; Арhrоditа squаmаtа, Nеrеis сylindriса (Miscellan zoolog. pag. 122. tab. 8.) Асtiniа еquinа и fеnilis, Аsсidiа globularis (приб. № 57); Вuссinum glасuale и undаtum с их зародышами, Murех аntiquus и саnаliсulаtus; Tеllinа аtrа (приб. № 58); Lоriса mаrinа Imреrаti, Esсhаra foliасеа, Sеrtulаriа diсhоtоmа и сuрrеssinа, Аlсyоnium lоbаtum и gеlаtinоsum, Sроngiа осulatа и infundibulum; fuсus sасhаrinus, еdulis, quеrсus, сеrаnоidеs, асulеаtus, glасialis и trunсаtus (приб. № 135 и 136) Vivа intеstinаlis.

Кто б мог подумать, что рассеянные слоновые кости, известные в Сибири под именем Мамонтовых костей, и в самом севере находились. Однако известно, что Самоеды много костей таких иностранных зверей в болотах своих и в буграх в сем северном краю света находят, и часто еще довольно здоровые слоновые клыки или в ясак привозят, или Русским променивают. Я в комментариях Академии наук описал один череп конечно неизвестного еще буйвола; такой же мне привезен был и с северу. Так же я имел носорогову голову, которая Самоедцами в Тундре не далеко от реки Оби отыскана. [45]

Не смотря на наступающую свирепую осеннюю стужу, выезжал Студент из Обдорска еще дважды, однажды на оленях по реке Соби на Уральские горы, вдругорядь водою до Обского устья, где она в Океан впадает, о чем теперь вкратце упомянуть намерен.

В первую дорогу отправился он 18 дня Августа, а 22 дня назад в Обдорск возвратился; в первой день переезжал он речку Ономаюган, которая в полую воду до сорока сажен шириною бывает, чрезвычайно быстра, но мелка, так что в брод переходят, собирается из малых речек из гор текущих, и с левой стороны в Собь впадает. Черезь день переехал он также бродом и реку Собь, коей жолоб был шире нежели на 60 сажен и множество порогов. В ней рыбы очень мало, и то маленькие сиомушки (Salmо аrctiсus, приб. №. 47), коих было довольно. В том самом месте, где брод, она соединилась из двух хороших речек при подошве одной высокой горы текущих, и коих вершины гораздо ближе, нежели в Российском атлас назначены. Объявленная гора состоит из серого дикого камня, внизу черные шиферные слои имеет, а маковицею своею до облаков досязает. Она была вся покрыта снегом меж полнолунием и новолунием в Июле выпавшим. В самую оную ночь, как было хотели далее в горы ехать, напали на оленей волки и так разогнали, что [46] насилу столько собрали, на чем бы назад было можно возвратиться.

Вторая езда на Обскую губу предпринята была в лодке; вода в то время уже более как на полторы сажени спала, однако еще не в межени. Первой день плыли по большой части подле скрытой под водою аршина на полтора по середь Оби вдоль лежащей мели Ешлохом называемой, которая после не далеко от Остяцких юрт тогож имени пропадает, и река в сем месте столь глубока становится, что наидлиннейшими веревками дна достать было не можно. Обь здесь по сторонам камениста и с глиной и с песком смешенные берега имеет. — 26 дня прибыли в Воксарские Юрты, где по берегам есть еще лес, но не выше сажени. Листы на листвинницах и ольховниках от морозов все покраснели. 27 дня уже были в таких местах, где по обе стороны вниз ничего, как чистая тундра предстояла. Под вечер прибыли на устье, которое столь широко, что от одного берега другой, так как тонкая нить, казался. Тут попались на берегу Самоедские юрты. 28 дня, не смотря на свирепую погоду, которая вдали подымалась, поплыли они на лежащей поперег против устья остров, по утесистым своим берегам Ярами прозываемой, откуда однако видя неутихаемую погоду, которая более опасности, нежели пользы в продолжении пути обещала, назад к устью возвратились. Берега Обской [47] губы, так как и ниже Обдорска, состоят из наносных из песку и глины бугров, в коих разбитые и без всякого порядку лежащее глиняные слои видны были: немногие из них хворост и дерн местами содержали. Травянистые поля от холоду тут вместо зелени желтизной пестрели.

11 Дня сентября отправился г. Зуев на возвратной путь из Обдорска в Березов, где по спадении воды можно уже описать и берега реки Оби. До устья реки Соби и выше продолжались они низкими и песчаными и большим тальником зарослыми местами. Меж заливом Рингам называемым и Паравацкими юртами уже было множество красного лесу, особливо кедрового. В крутых песчаных иловатых берегах видны были проселины различного наклонения черною мягкою землею наполненныя; подле воды берега изобиловали великими из затвердевшей темном глины глыбами, меж коими нашлись несколько, кои в себе множество окаменелых раковин содержат; все они объедены были струистым гипсом, были также и мамонтовы кости и другие остатки иностранных зверей из берегов вымытые, меж коими попался и буйволов череп, каков и выше упомянут, у коего рога по всему лбу простирались.

Около Питлиарского устья видны были в берегах тонкие черные и шиферные слои. В оных местах найден также почти сгнившей коренной слоновой зуб, которой я с [48] прочими остатками получил вместе; но в наивеличайшем количестве находят оных пониже Кушеватского погосту, до которого от Березова со сто пятьдесят верст полагают. Берега тут начинаются уже бугристые, крутые из песку и глины; кости валяются по низу размешанные, так как их полая вода бугры подмывши вымыла и занесла куды могла. Из сих мест я имею большую слоновую плечевую кость, и другие ножные части, также череповую верхушку, ребра, челюсти и один необычайный головной череп обыкновенного буйвола. ([ Ширина его меж рогами 10 с 1/4 Парижских дюймов, длина лба от рогов 13 дюймов, длина рогов 18 дюймов, толщина же в корню в округ 12 и 3/4 дюйма.])

По всей дороге до Березова, куда 13 дня приехали, особливо на правой стороне, премножество было Остяцких Юрт, меж коими примечания достоин Лангивашеской погост, не много пониже Кушеватского, которой прежде был большим Остякам укрепленным городком, но ныне только несколько Юрт в нем осталось.

12 Дня сентября прилетели превеликая с северу к Березову стада больших и малых диких гусей или Казарок (Аnsеr еrуthrорus) и Чагвоев (Аnsеr рulсhriсоllis), кои теперь назад отлетают: однако еще 18 дня около Обдорска видно было, как они стаиться на возвратной к полдням путь начинали. [49]

О зимней г. Зуева в Обдорск на санях поездке уже примечать нечего, выключая что он на дороге получил одного молодого белого медвеженка, коего он после в Красноярск с собой привез живого.

Я таким образом имел случай описать сего редкого зверя, и в чем он разнится от обыкновенного черного, заметил (приб. Nоm. 1.)

* * *

Известия об Остяках.

По сокращенном в северную страну поездки объявлении приступаю теперь к описанию самых народов и их звериных и рыбных промыслов. Я начинаю с Остяков, о которых полнейшие известия имею, нежели сколько доселева было.

Обские Остяки ([Происхождение Остятского имени из Татарского, надобно смотреть в Сибирской истории в I. части в предисловии. Обдорские Остяки называют себя Кондихо; Хо на их языке значит человека. Самоеды их называют Таг, а Вогуляков Ваги. Енисейские тунгусы их называют Остекел, а Вогуляки как сами себя Манси.]) первейшие меж Сибирскими народами, кои найдены и России покорены были, по изведании оной земли так как и все прочие Сибирские язычники от воспы и других различных им преж сего не известных болезней весьма умалились; однако при всем [50] том составляют еще немалое и в Березовском уезде не немногочисленное людство; они простираются даже до Нарымского и Сургутского уезду.

Росту они больше среднего и малого, сложения слабого и сухого. Лица почти все неприятного, бледного и плоского, только ни каких нарочных фигур на лице не имеют. Волосом рыжеваты или на русые похожими, кои у мущин вкруг головы висят космами, что их еще пуще обезображивает: в женском поле, особливо кои в летах, редко находятся хорошие. Все Остяки боязливы, суеверны, легкомысленны, впрочем добросердечны, в трудном и худом житии с младенчества трудолюбивы, однако сверх надобности более к праздности склонны, особливо мущины в их домоводстве весьма гадки и нечисты.

Мужское и женское Остятское платье имеет много себе собственного и состоит по большой части из звериных кож и шкур, кои они сами приготовляют. Рубашки имеют из них одни только богатейшие, а простой народ носит коженое платье по голому телу. Мущины имеют под исподом полушубок с рукавами, малицей называемой, которой длиною по колено, в верху дыра, где голова пролазит, а с зади и с переди сшито: она делается из оленьих молодых кож, кои весною родятся, и как подкладка шерстью внутрь [51] надевается. — Верхняя шуба называется паркою, которую надевают только когда холодно; делается из оленьих же кож и носят шерстью наружу. Она похожа на малицу, кроме что у ней к воротнику с зади пришивается капишон, которой вместо шапки на голову надевают; внутри оную подбивают и опушивают сабачьею шкурою, а носят ее также и летом только без нижней.

В приложенной фигуре на первой странице 1 ф. изображен Остяк в нижной шубке, а вторая фигура в верхней или в парке. — Зимою сверх сих двух надевают еще большую шубу так же с колпаком с зади, которая делается из зимних оленьих шкур и называется гусем. — Летом щегольки делают малицы из лоскутков суконных разного цвету без подкладки с опушкою из собачьей шкуры или хвостов, или песцами. В верху по Оби носят некоторые платье для дождя из рыбьих кож, кои во время голода скинув варят в котлах и едят. — Обыкновенные мужские штаны бывают или из рыбьих или из выделанных голых оленьих кож ровдугами называемых, кои делаются по колено; обувь состоит из чулков (нетобы) из молодиньких Оленьих шкурок (пыжики) сшитых; а сверх их надевают другие сапоги пимами называемые, кои сшиты из оленьих ножных кож (кысы), у коих подошевная кожа густую и твердую шерсть имеет, собирается особливо и [52] подшивается вместо подошвы, по тому что они и прочнее и не скользит по льду. Подобные сим пимам делают Рyские купцы сапоги, кои в Сибири и России зимою носят.

Остятские бабы носят по голому телу шубные халаты, кои спереди не столь широки чтоб пола на полу заходила, ниже сшиты, а завязывают только в нескольких местах ремешками. Сим одним одеянием прикрывают они наготу свою, однако всегда осторожны, чтоб халат не распахнулся, хотя нет при том никакой опояски. Штанов сии бабы не носят; а как они летом ходят босиком, то под сим покрывалом должны быть вовсе нагие. Зимою носят они нетобы из кож. — Волосы заплетают он назади в две косы, кои висят по спине, и концы связаны в отдаленности друг от дружки шнурком.

Сверх того богатые привязывают к косам две покромки из хорошего сукна длиною до колена, на которой нацеплены разные медные бляшки, лошади, олени, рыбы и другая фигурки, так как на рис. 2. фиг. 1. 2. представлено. Те, у коих волосов не много, делают вкруг головы венчик из сукна, так чтоб он прочими двумя крест на крест сшитыми тесьмами обнимал голову как шапка; от него уже помянутые поясы с нарядом висят сзади. — Девушки носят на голове венок таковыми бляшками украшенной, к коему еще долее покромы привешены [53] и меж собою поперешными покромками соединены. — Как у баб, так и у девок висят в ушах долгие серги состоящие из разноцветных коральков на проволоке или на шнурке собранные; многие правда и из мущин в ушах носят кольца. — Сверх того имеет у себя женской пол на головах холщовые платки (вокша), коими, как скоро увидят сторонних или сродетвенников, когда они в Юрту взойдут, закрываются и не открывают почти лица никогда, как только при родных своих матерях. Покрывало сие по краям шитое и с бахрамою (рис. фиг. 1 и 2.). Кажется что сие обыкновение произходит от стыдливости Остяцких красавиц; по чему естьли придет какой в юрту незнакомой, то всеми мерами ищет случая из Юрты удалиться; естьли же не льзя, то оборотится рожей к стене.

Не меньше украшения почитают Остяцкие бабы, в вышивании разных синих фигур на теле, как то на спине, на локтях, на берцах, или где инде; для вышивания ж берут сперва сажи и нарисовывают оною то, что им хочется, на конец по тем же следам пойдут с иголкою и прокалывают до крови, от чего впившаяся с сажею кровь делает голубые пятна и так заживает. Мущины делают тоже, но только на однех кистях; и оные знаки записываются в ясашную книгу, что у них так как и у других безграмотных народов, столько же [54] важить, сколько рукой подписаться. На конец выписывают он еще какие нибудь фигуры на плечах или где инде, но то или по причине болезни или по причине какого другого особливого приключения.

Так как Остяцкие бабы сие имеют общее с Тунгусами и некоторыми Американскими народами, так в других особливых и смешных обыкновениях сходственны с Камчадалами. Т: е: они имеют беспрестанно во чреве, как скалку, ссученной из таловых мягких стружек (отлеп) свиток, которой засовывают внутрь сколько можно, и когда мочиться захочет, то вынимает, или когда на рубашке имеет, то для чистоты часто переменять обязана. Но поелику таковая начинка при всяком движении может вываливаться, естьли поддержана ни чем не будет, то выдумали себе Остяки для сего один пояс (вороп), которой почти подобен той чистотохранительной опояске от ревнивых полуденных Европейцов изобретенной: т. е. от поясу пропущается одна покромь промеж ног, которая помощью особливо нарочно сделанной берестины к покроме пришитой Остяцкие луны закрывает. Оное изобретет бывает им весьма полезно во время женского месячного испражнения, по тому что он за неимением штанов все б прочее перемарать должны были.

Остяков можно сравнить с рыбаками; так как Номадской народ за пастухов [55] почитают: по тому что рыболовство у них во все лето, да и несколько зимою первейшее упражнение и пропитание. Зверовые и птичьи промыслы не столько, однако заслуживают особливого описания, о коем я не премину упомянуть ниже сего. Для рыбьих промыслов Остяки принуждены летом кочевать с места на место, смотря по местам рыбой изобильным: однако везде и при сих местах имеют они зимовья, так как Башкирцы и другие Сибирские Татара, в коих прежде живали, и в коих в таких случаях обитают.

Летняя Юрта Хат, или как Рyские Тунгуским именем чум называют, не много для себя требует. Как они везде довольно вкруг себя лесов имеют, то нет ни малой трудности достать шестов, кои они расставливают в образ пирамиды; из больших берестяных лоскутков вместе сшитых делают они крышку, коею поставленные помянутым образом шесты покрывают, где ж они знают что лесу нет, туда оные шесты берут с собою в лодках; ([Они строют из одного дерева, которое, сколько можно, выдолбят, а к краям для увеличения пришивают доски.]) и тянут по реке до места с детьми, с собаками и со всем, что к рыболовству потребно. Однако ето надо разуметь про тех, кои ниже Березова обитают. Ибо те, кои живут выше по реке, те имеют [56] построенные деревянные Юрты, коих внутри по сторонам построены на подобие солдатских мар широкие лавки, где спят, и при всем кажется, что он начинают уже жить неподвижно по Российскому обыкновению.

Для зимовьев выбирают Остяки обыкновенно в близости рек сухие и высокие берега, и складывают из молодых нетолстых дерев настоящие четвероугольные избы Руским подобные, но ниже, и почти половина в земле и без кровли, вместо которой на верх накладывают земли, а посередь оставляют посредственной величины четвероугольную дыру, которую зимою для тепла и для свету вкладывают и замораживают льдину. Двери у избы хотя не всегда, однако почти обыкновенно, делаются на запад. Перед дверьми строют клети рядом на об стороны (лабазы), для поклажи и сохранения Рухляди и других ненадобных вещей. В таковых Юртах или зимовьях живут многие семьи вместе, и по тому внутренность оных разделена по стене на столько конурок, сколько семей находится; какова б узка ни была сия конурка за множеством народу, однако в ней должны уместиться мать с детьми и со всем домовым припасом и при своем собственном огне работать.

Из сего можно уже заключить, как что лежит в сих казармах и каков должен быть порядок? Обыкновенно три, четыре и [57] шесть семей живут в одном доме; но ниже Березова есть Юрты, где до тритцати таких хозяев живут вместе. Матери сами сидят в таковой норе, а перед норою висит люлька с ребенком, которую они делают из бересты и наполняют внутрь мелко истолченным гнилым деревом и для мягкости и для подстилки, чтоб испускаемую мокроту в себя вбирало, сверьху же покрывают ребят шубным лоскутом к краям люльки пришитым. Подростков сыпят на полу подлежа не много сена и оленью кожу; сверх того в зимовьях под нарами делают конуры для лучших промышленых собак, как и для щенных. Простые ж санные собаки всегда спят на дворе, однако, когда ехать, то впущают их для корму в избу. Посередь Юрты держат общий огонь, на котором каждой, когда захочет (ибо у них обедов и ужинов не знают), варит себе есть, а рыбьи кости на нем обжаривают для собак. От всегдашнего копчения потолок весь покрывается копотью и сажею, которая большими кистями висит к низу. На том же огне сушат и остальную рыбу, которую зимой поимают. — При всех сих нечистотах от людей и собак причиняемых, малые ребята также из Юрт для натуральных нужд никогда не выходят, и по совершении ни кто не вычищает; какому же быть должно духу, чаду и сырости? Всяк сам в себе рассудить может. [58]

Сверх зимовых Юрт строят Остяки еще в отдаленности от жилищ в лесу повети (лабазы), где складывают свою запасную рухлядь, оленьи кожи и тому подобное без всякого дальнего призрения; а когда в них не уместилось, то оставляют на санках без малейшего опасения воровства.

Нечистого поведения сей нации довольно без омерзения не льзя представить. Мытие рук у них неизвестное дело: бабы моют только тогда свои пальцы, когда или рыбу чистят, или когда вареную из котла вынимают, и тогда обмокшие тотчас опять вытирают своей шубой. Чашек никогда не полощут, хотя б собаки с людьми вместе ели. Когда их под сволокшимися волосами расплодившиеся малые животинки беспокоят, то они в скверности своей наизверообразнейшее действие представляют: бабы сидя подле своих мужиков в праздные часы маленькие сии пресмыкающиеся из головы таскают и как свежевину пожирают. Однако есть некоторые Остяки из богатых, кои из единственного подражания, так чисто себя ведут, что имеют у себя особливой род и мыла, которой сами приуготовляют, Русского не употребляя то для дороговизны, то что впившуюся в тело грязь отмыть им не могут. Они его изготовляют в котле наполненном водою, и изрядное количество золы содержащем, по том подливают почасту рыбного жиру и варят столь [59] долго, покуда не сделается мылом. Оное вынимают они ложками и завертывают в тряпки; оттуда после при мытии рук выжимают сок как из губки. Простые Остяки о сем чистоплодном средстве еще не помышляли.

Причиною их неопрятности иное что кажется быть не может, как что бабы их вообще не как хозяйки в доме, но как невольницы служат: ибо когда муж с охоты или с рыбной ловли домой приедет, то ее дело рыбу вычистить, приправить, все сберечь и упрятать; мущина же сверх своих промыслов и к тому потребных вещей о сем ни о чем и не думает.

Образ, коим Остяки выделывают свои кожи, по тому примечания достоин, что они ни в какой сырости не портятся. К сему употребляют они два инструмента: сперва одну не широкую железную полосу, коей концы выгнуты; ее врезывают в дерево, а по концам, за что держаться, приделаны рукоятки; оною оскабливают они с сырых кож мездру начисто, по том берут они варки, т. е. сушеных рыбьих брюшков в рот, жуют и после опрыскивают оным кожи; спрыснув свертывают их в трубку и оставляют так на несколько дней, чтоб проникли. После берут другую поскребалку, которая на подобие серпа, и имеет на обоих концах по рукоятке, сквозь которые продевается вервь, чтоб держа поскребалку тычмя [60] меж колен веревкою зацепить или за ногу или за крюк противу лица и против острия серпа стоящий; таким образом Остятка сидя, кожу по стоячему железу взад и вперед к себе передергивает, после чего кожу в юрте в дыму повесят сушить, а по том мнут в руках. — Тонкие кожи выделывают, оскребши ножем и натерши жованою варкою мнут в руках по тех пор, пока высохнет.

Понеже одни богатые Остяки ниже Березова имеют великие стада оленей, и к Тобольску в умереннейших от холоду местах держат и другой скот дворовой, то прочие небогатые по большой части питаются рыбой. Все лето и малой и старой оным промыслом заняты; да и самые ребята, где ни искуства, ни силы не требуется как в вершах и тому подобных уже приучены к оному. Во все оное время Остяки такое множество рыбы имеют, что ни чем не живут, как только оною. Он не требуют в таком случае варения или жарения оные, но обрезывают мясо у живой еще с боков ремнями, обмочив в кровь, которую колонием ножем у хвоста довольно добывают, после всунув себе в рот сколько в его влезть может, остальное из под низу обрезывает ножем подле губ самых. И по тому из рта и от платья воняют в то время Остяки хуже нежели воздух в рыбном ряду. Зимою с равною жадностью едят он рыбу сырую [61] мерзлую, которую исструживают мелко с костьми. Тож самое употребительно и у соседственных Русских, кои оное за предохранительное себе от цынги средство почитают.

Изобилие рыбы летом столь велико, что Остяки ни с нею сами управляться, ниже всей Русским променять могут. В самом деле вниз по Оби мелкие сорты рыб, как и приедчивых налимов, всех кидают, а вырезывают только одне жирные места для жиру, а прочее уже и собаки не едят. Но из хороших рыб запасают Остяки разные ествы на прок без малейшей соли, а единственно или сушением или жарением.

Таковых запасов у их за главные почитаются три: во первых позым, который делают из рыбьих боков, вырезывая на каждой стороне по ремню сколько есть меж хребтом и брюхом; спинку же и брюшко оставляют отдельно; бока сии проколов надевают на палки и сушат. По том поджаривают несколько на огне, чтоб они не портились, или не плесневели и так связывают в пучки, кои называют беремем. Самые лучшие делаются из муксунов, кои меж подъемными рыбами в Оби в наибольшем количестве находятся.

Брюшка и спинки, кои весьма жирны, от костей отделяются, на ветру несколько провяливаются. По том в котлах мешая на огне до тех пор жарются, пока закраснеют; откуда все вместе кладут или в берестяные [62] бураки, или в сушеные из оленьих желудков сделанные мешки и под именем варки берегут на зиму. Остальные с немногим мясом кости также сушат, жарят и для корму собакам собирают.

Ютта приготовляется так как и позым из мелких рыб, которая по известном изготовлении кладется в осетровые мешки. — Порса делается из мелкой белой рыбы на двое разрезанной, на ветру высушенной и после с костьми мелко изтолченной.

Из всех сих припасов позым есть употребительнейшее кушанье; для гостей всегда поставляется варка и позым вместе, из коих позым вместо хлеба едят с варкой. — Когда ето вышло, то довольствуются одною Юттою. Порсу же обыкновенно едят сухую.

Свежих рыб варят единствено для гостей; остальное отдают хозяевам, кои в то время имеют случай вымыть в ухе грязные свои руки и обтереть языком. Зимою по большой части варят уху из варки или из костей рыбьих на воде, к которой подталкивают муки от Руских получаемой; хлебают большими уполовниками.

Черева рыбьи у Остяков равным образом не без пользы; из них вываривают потребной в домоводстве жир, которой и Руские покупают для своего употребления в посты. Остяки таковые собранныя черева кладут в котел наполненной водою и гноят их, [63] покудова жир отделится и всплывет на верх, которой после снимают уполовниками в другой котел. В оном варят его до тех пор пока начнут пузыри отпрыскивать. — Редко, когда б Рyские сами хотели оной сделать, могли б утрафить; ибо естьли мало не доварится или переварится, то очень скоро горкнет.

Везигу из осетров Остяки варят очень редко; а когда случится, то они также знают пору, когда она поспеет. Обыкновенно едят оную, так как и прочие хрящевины, сырую; при том всегда опасаются, чтоб к везиге ножем не касаться, по тому что по их суеверию худой рыбы промысел из того последует. Таким же образом по их мнению опасаться надобно, естьли рыбе брюхо прямо распластывано будет, или хрящь прямо резан будет. По сему Остяки всегда рыбу пластают и хрящь режут накось.

Клей из осетров очистив от жиру, кладут подсушить на воздух; после варят в котле, пока всплывет; по том закаливают в холодной воде и выделывают в форму, в какую пожелают: таким образом приготовленной клей может клеить всякие вещи без варения; но которой только на воздухе высушен, тот прежде варить должно и по том клеить.

Звериные промыслы для Остяков зимою главнейшее упражнение; однако походят они и летом, естьли имеют кого из детей оставить дома для рыболовства. Не [64] оставляют также рыболовства и зимою, но поелику под льдом над вершами и ребята смотреть могут, то взрослых равным образом берут с собою на звероловство. — Осенью лишь только снег выпадет, есть самая лучшая пора ловить лосей и оленей; убив такого зверя поедают в празднестве с соседями и с своими приятелями; обыкновенно почти, легкое и другие нутренные мягкие части, как и мозг в костях пожирают сырьем, а из мяса часть сварят, остальное коптят или для запасу и для подарков.

Зимою ходят Остяки за промыслом на лыжах в отдаленные степи и леса, так что не прежде как по нескольки месяцов назад могут возвратиться. Пищу каждой тянет за собою на нартах или на маленьких салазках. Охотническое оружие у их состоит наиболее в различных стрелах, меж коими особливо употребительны с развилистыми концами, также костяные с одною зазубриною; а для малых зверков имеют особливые, у коих вместо копейца не малой костяной желвак приделан. И так добывают в сие время соболей, белок, а по северным степям красных лисиц и песцов. С больших зверей, коих на проходе бьют, сдирают одну только шкуру; а мяса закапывают в снег в знакомое место, чтоб после приехав с оленями или с собаками взять. Они не гнушаются есть также и медведей, лисиц и белок, и всякую падину. — В сих [65] упражнениях, когда Остяк и холоду и голоду и всем злополучиях отдался, не мало пособствует ему табак, которой они и курят и нюхают с великою жадностию. Они знают особливое средство нюхательной табак делать наикрепчайшим, то есть к молотому табаку примешивают едчайшую Алкалическую золу, беромую из выростших на березах и липах грибов или губ, нарочно к тому дома сожженых. Грибы сии или губы, из коих в Сибири трут делают, называется чага, а по Остяцки Яхани. У них обычай, чтоб набивши хорошенько таким табаком нос, заткнуть ноздри отлепом или мягко вымятыми таловыми стружками; от чего едкостию табака все лице так разгорается, что они от великих морозов почитают себя безопасными, и правда редко кому из них его ознобить случается.

Не надобно упустить упомянуть и о суевериях Остяцких, кои при звероловстве у них бывают Когда он намеряется итти на добычу, то вечером перед тем желает, чтоб ему чихалось, почитая сие за хорошее к промыслу предзнаменование. Естьли же утром, когда встанет, чихнуть захочется: то он всевозможные употребляет силы, чтоб от того удержаться; но коли не мог, то сокрушается чрезвычайно, думая что ему в тот день хороший бы зверь попасться должен, но чрез его чахотку избавился; и [66] по тому многие в таком случае и из двора уже не выходят.

Весной пролетная птица подает Остякам новыя упражнения и пищу, о промысле который я ниже сего упомянуть намерен.

При сей вовсе не натуральной Остяков пище и питии, которое (выключая горелку от Руских выманиваемую на товары и тот же час выпитую) только из одной воды состоит, живут они еще здоровы, и между молодыми редко немощных видно. Но когда они или за старостью или за другими слабостями более на обыкновенные свои работы выходить не могут: то впадают обыкновенно в цынготные, судорожные, долговременные болезни, от коих редко когда освобождаются. Об горячках они ничего не ведают, выключая что оспа между ими великие повалы приключает и почти размножению сего народа препятствует: ибо в их роде жития оная не иначе, как опаснейшая болезнь должна щитаться, и естьли в какой Юрте или деревне появилась, то редко и взрослые от ее избавляются. Однако много есть, кои состарились, не имея ее на себе. Щегольская немощь ныне между ими также не редка; однако не столь прилипчива должна быть, по тому чаю кои ею и весьма заражены, но без малейшего прекословия с другими обходятся.

Об лечении они очень мало знают. Обыкновеннейшее и надежнейшее их лечение в расслаблении членов, в опухоли и распалении, [67] кои у них весьма часто случаются, состоит в жжении над больным местом березовой губы (Яхани или чага); но чтоб узнать настоящее то место, где болит, то берут сперва раскаленой уголь и поводят по телу около больного места взад и вперед, покуда найдут, где страждущий не почувствует от угля жару; на то место после кладут огненное сие лекарство, которое до тех пор на теле тлеет и больной до тех пор огонь выдерживает, пока кожа прогорит и рассядется.

Запор лечат, приняв уполовник рыбьего жиру, или в опаснейших припадках принимают чилибуху: оба и рвут и чистят. Медвежью желчь, особливо из белого медведя, и медвежье сердце у них равным образом в великом почтении. Сухую такую желчь употребляют от живота и от нечисти, также дают и больным ребятам.

Остяки ниже Березова как еще идолопоклонства своего не оставили, то берут столько себе жен, сколько их состояние позволит. Они берут и снох и мачих и падчериц и других родных со стороны женниной. Наиболее берут сестер из той фамилии, из которой взята первая его жена, почитая, что таковая свадьба в их домостроительстве должна быть щастлива. Правда они имеют в том и авантаж, потому что жених невестину отцу или тестю дает уже только половину того калыму, которой [68] заплатил за первую его дочь. Напротив того за грех и стыд у них почитается взят в жену из того же роду и прозвища: ибо они щитают роды только по мущинам, и по тому естьли девка вышла за кого из другого роду и родила дочь, то брат ее или его дети первой к племяннице, другие к двоюродной сестре прямо безо всего могут свататься. Коротко, все свадьбы у них позволены, лишь бы жених и невеста не одним именем назывались.

Когда Остяк захочет жениться, то приглашает себе из своих сродников и друзей равного возраста молодцов в поезд, меж коими выбирают одного сватом: со всеми на последок поезжает жених в жилище, где живет отец избранной им невесты и входит прямо в Юрту. Отец имея на возрасте дочь и видя множество молодых к ему приехавших, тотчас догадывается сам о причинах посещения; и не спрашивая ни чего гостит их тем, что случилось.

Гости когда брюшка свои понабили, переходят в другую Юрту, и оттоль посылает жених своего свата с предложением, и чтоб наведался о калыме. Тут дела начинаются и бедной сват бегает то и дело от одного к другому, чтоб и много требующего отца уговорить, чтоб сбавил, и малодаюшего жениха, чтоб навысил, пока наконец оба в торгу договорятся. — Уговорившись приезжает жених несколько времени спустя к будущему [69] своему тестю и привозит часть из утвержденного между ими калыма. Редко случается, что может жених заплатить вдруг разом: ибо глядя по достаткам жениха и невесты оной подымают столь высоко, сколько можно. Богатая Остяцкая девушка за сто оленей и множество другой рухляди еще и не выдет. Между тем договорившись когда срок придет платить долю из установленного калыму, то при отдаче оного напоминает жених своему тестю, чтоб он на следующую ночь в Юрте имел для его постелю и дочь свою в готовности. Тесть таким образом ежели доволен оным калымом и платеж принял, то того же вечера жених к ему в Юрту на показанное место спать приходит. Не много попозже придет невеста и ложится подле его на особливой постеле под особливою ж шубою, пока не загасят огня. — На утро теща спрашивает своего зятя, доволен ли он своей невестой: естьли он доволен, то должен без всякого замедления тотчас подарить теще платье и одного оленя, а кожу, на которой молодые спали, разрезывает мать на малейшие части и разбрасывает повсюду, как в знак торжества, что невеста пришла благополучна. Естьли же жених не доволен, то теща должна дать жениху оленя. После сего жених свободен уже ездить к невесте беспрестанно; но невесту не прежде к себе в дом взять может, как когда весь калым сполна заплатит. Между тем бывает, [70] особливо естьли тесть слаб или беден, что жених прежде выплачения калыма после утренних даров невесту с собой тихонько увозит; в таком случае тесть принимает осторожность, и когда по нескольки лет дочь к отцу в гости приедет, то он ее задерживает, и зятя к заплате калыму тем принуждает.

Обычай у баб таков, чтоб вышедши замуж в век свой свекру не казаться, а молодому теще, пока детей иметь не будут; и для того наивсевозможнейше от их в таком случае укрываются; а ежели на дороге встретятся, то отворачиваются и закрывают лице. Девки у Остяков ни каких имян не имеют, и по тому Остяк супругу свою просто бабой (ими) называет, а жена мужа также не по имяни, а сим почтенным имянем Таг (мужик) кличет.

Хотя немилосердый Остяк баб своих не иначе как за нужной в доме скот щитает, и за тяжелейшие их работы, ниже добрым словом не поласкает: однакож напротив того и за величайшие преступления и погрешности ими учиненные ни одной без воли тестя телесно наказать не смеет. В противном случае раздраженная баба ушла б к отцу своему с прозьбою, что б он калым за нее назад отдал, а ее б за другова выдал.

О ревности Остяки не много понимают. Их жонки и без того не плодовиты, хотя [71] говорят, что будто б они до зверской любви охотницы. Редко таких отцов, кои трех или четырех детей в живе имеют; может и сия причина, что многие дети за грубым содержанием и суровою пищею в младости умирают; хотя правда матки детям дают сосать так долго, пока хотят, и часто до пяти лет. — Остячки в родах кажется мучатся не много. Кровь и место с замаранными при родах стружками кладут в берестяную коробку, и по суеверию своему приложа кусок мяса или рыбы вешают в лесу на одном наклонившемся дереве. О бедных Остяках сказывают, что естьли бабе в езде на дороге родить случится, то будто б, особливо когда запасу у них нет, чтоб не мешкать, дают мужики родильницам хорошую порцию свареного рыбьего клею с тем намерением, чтоб унять кровотечение, однако ето мне кажется не вероятно.

Текст приводится по изданию: Петра Симона Палласа, медицины доктора, натуральной истории профессора, Санктпетербургской императорской Академии Наук и Вольного Экономического общества, также Римской императорской Академии, королевского англинского собрания и Берлинского естествоиспытательного общества члена путешествие по разным местам Российской империи. Часть третья. СПб. 1788

© текст - Зуев В. 1788
© сетевая версия - Тhietmar. 2014
© OCR - Сирик В. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001