-

АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК ДЖЕРОМА ГОРСЕЯ И РУССКИЕ РЕАЛИИ

Неизменный интерес исследователей к сочинениям иноземцев, в которых содержатся впечатления о России феодальной эпохи, теперь может быть утолен более, чем когда бы то ни было. Отечественный книжный рынок не знавал подобного обилия записок, дневников, мемуаров, отчетов западноевропейского происхождения. Обычно это новые издания уже известных русскоязычному читателю переводов, публиковавшихся по преимуществу в XIX — начале XX в. Пока еще не поколеблено давно бытующее представление, что самые содержательные повествовательные источники, возникшие за рубежом, уже известны у нас, переведены и прочно утвердились в научном обиходе. Эта иллюзия надежно ограждена от сомнений языковым барьером (а он возрастает с древностью источника). Но и из напечатанных в русском переводе иностранных источников мы вправе лишь сравнительно немногие счесть полноценно внедренными в науку. Наше источниковедение неохотно обращается к ним; чаще всего дело ограничивается некоторыми элементами внешней (в более или менее кратких предисловиях) и внутренней (лапидарный комментарий) критики. Публикации, включающие в себя помимо перевода (о желании видеть рядом с ним и оригинал даже упоминать неловко — это роскошь, в нынешней ситуации почти недоступная) углубленное исследование, довольно-таки редки.

На подобном общем фоне хорошо выглядит выпускаемая издательством МГУ серия публикаций, сопровожденных критическим анализом. Рассчитанная, судя по большим тиражам, на массового читателя, она незаменима и для специалистов по отечественной истории.

Серия пополнилась сочинениями Дж. Горсея (Горсей Джером. Записки о России. XVI — начало XVII в. Изд-во МГУ. 1990. 288 с. Тир. 100 000) (редколлегия: А. А. Севастьянова, А. Л. Хорошкевич, В. Л. Янин /отв. ред./, вступительная статья, перевод и комментарий А. А. Севастьяновой). Издание содержит полные русские переводы трех сочинений английского купца и дипломата, проведшего в Московии 18 лет (с 1573 по 1591 г., с перерывами): «Путешествие сэра Джерома Горсея», «Торжественная... коронация Федора Ивановича...» и «Трактат о втором и третьем посольствах мистера Джерома Горсея...» В приложениях помещены «Жалобы “Русской компании” английских купцов на Горсея», 5 писем самого Дж. Горсея и «Стихотворные послания-памфлеты из России XVI века», принадлежащие Дж. Турбервиллю, поэту и секретарю английского посольства в Москву 1568-1569 гг.

Сочинения иностранцев о России могут вообще иметь троякое значение: как источники — по нашей отечественной истории либо по истории международных связей, как памятники общественной мысли. Предпосланное переводу исследование А. А. Севастьяновой (названное «Предисловием», хотя по жанру это, безусловно, введение) охватывает существеннейшие стороны внешней критики источников, призванной установить их происхождение: изучены биография автора, его деятельность в России (с помещением в общий контекст англо-русских торговых и дипломатических отношений), обстоятельства, цели и время написания. Важнейшими — для XVI в. — весьма сложным компонентом источниковедческой работы явилось определение путей получения англичанином информации. А. А. Севастьяновой удалось выделить сведения, извлеченные им из устных рассказов, из документов, а также записанное по его собственным впечатлениям.

Анализ текстов и их истории увенчался, кроме того, несомненным достижением исследователя, установившего, что тексты Дж. Горсея имеют разновременные слои, и эти наблюдения, убедительно и развернуто аргументированные, должны многое прояснить специалистам.

Внутреннюю критику текстов содержит исследовательский комментарий, определивший соответствие сведений Горсея исторической действительности. Тем самым решена основная задача источниковедческого анализа — стали возможны «добротные рекомендации» (выражение А. А. Севастьяновой) историкам. Теперь, когда надежно изучены многие поддающиеся проверке факты и сведения в трудах англичанина, гораздо проще определить степень возможного доверия к известиям уникальным, отсутствующим в других документах эпохи. Кроме того, самостоятельный интерес представляет археографическое введение, посвященное изданиям и переводам Горсея (с. 30-37). [189]

Ограничившись этой общей оценкой результатов, достигнутых в изучении опубликованных сочинений, хотел бы сосредоточиться на самой существенной, по-моему, стороне дела.

Из оживленной полемики между исследователями по поводу толкования того или иного места у Горсея видно, что спор идет не столько вокруг сообщенных им сведений, сколько вокруг их русского перевода. А. А. Севастьянова, не удовлетворенная более ранними переводами Н. А. Белозерской ¹ и Ю. В. Толстого ², предложила собственный, стремясь к «максимально точной передаче текста подлинника» (с. 40) и исходя из справедливого соображения: «поиск терминологических соответствий нужно рассматривать не как отвлеченное средство точности перевода, а как попытку источниковедческого анализа сообщаемых источником сведений, от которой и будет зависеть точность перевода» ³. Убежденно разделяя эту мысль, я бы только изменил редакцию: речь в данном случае должна идти об основополагающем аспекте анализа всякого иноязычного источника. Иными словами, языковая проблема является здесь в равной мере и источниковедческой. Ведь абсолютное большинство специалистов по русской истории работает не с оригиналами — с переводами иностранных повествовательных источников, и изобилующий смысловыми неточностями перевод, скорее, уже не источник, а скорбный монумент над ним.

Между тем теория (или, лучше сказать, технология) научного перевода таких источников отсутствует, и не видно, чтобы в обозримом будущем появилась.

А. А. Севастьянова не только существенно уточнила прежние переводы, но, что особенно ценно, сформулировала некоторые подходы к научному переводу. Бесспорным видится основной принцип, суть которого в том, что переводчик должен установить «условное однозначное соответствие» между терминами оригинала и терминами на русском языке: «однозначное, так как английскому термину соответствует один и только один русский, а условное, так как термин перевода не гарантирует абсолютную правильность выбора именно этого, а не сходного по употреблению другого термина» ⁴.

Такой подход является единственным способом не ввести (причем намеренно!) в заблуждение читателей, «которые рассматривают терминологию перевода как терминологию автора источника» ⁵. Исследователям очень поможет таблица условных однозначных соответствий основных английских и русских терминов, помещенная в рецензируемом издании (с. 40-41).

Впрочем, в реализации провозглашенного переводчиком принципа можно обнаружить непоследовательность. Вот несколько характерных примеров, по-видимому, существенных для понимания текста.

Counsell переведен как «совет» (с. 57, 66, 146, 161), однако на с. 91 — как «собор» и на с. 255 the counsayll of Russia — «боярская дума». Parliament и counsell royall, как можно заключить из текста, для Горсея синонимы: «... парламент, или царский совет» (с. 66). В переводе первый термин, как правило, просто транслитерирован — «парламент» (с. 66, 142, 145, 147), но, дважды употребленный почти по соседству — на с. 145, переведен по-разному: в одном случае the parliament hoase — «палата Думы».

Горсей знал русское слово «воевода», и на страницах своих сочинений многократно приводил его в латинской графике: viovod, viovode (с. 56, 57, 110, 126, 128 и др.). Однако этим словом переведены и другие термины: lieftennant (с. 87), pallatine (с. 136), the prince pallintine (с. 134). При этом lieftennant (liefftennant, livtennant) в других случаях переводится иначе: chieff livtennant — «высокий военачальник» (с. 57), lieftennant-general — «военачальник» (с. 122), но однажды livtennant of the Empire — «военный наместник» (с. 145); на той же странице livetennant — просто «наместник».

Похоже, Горсей был склонен синонимично употреблять еще один термин, ибо о Борисе Годунове однажды читаем — gouvernor or livetenant, переведенное А. А. Севастьяновой как «правитель», или «наместник» (с. 145), а выше (с. 128) chief governor — «главный наместник города». Однако на с. 59 governors — «управляющие чиновники». Между тем словом «чиновник» обычно переводится officer (с. 88, 129 и др.); иногда же этот термин передан как «дьяк» (с. 89, 90 и др.). Последнее русское слово мы можем встретить и в качестве эквивалента secretarie (с. 82, 153), причем наряду с переводом «секретарь». Так, Савелий Фролов — «главный государственный секретарь» (chief secretarie of estate — с. 76) и «царский дьяк» (kings secretarie — с. 82). С другой стороны, officers по крайней мере однажды — «приказные» (с. 152). В близкой связи с вышесказанным отмечу, что термин master of the horсе (опускаю варианты, не изменяющие смысла) получает в переводе разные толкования: «старший конюх» (Иван Обросимов, [190] с. 62), «главный служитель конюшни» (Иван Волков, с 104) и «конюший» (Борис Годунов, с. 145).

King применительно к царю чаще всего переводится как «король» (с. 84, 88, 110 и др.), иногда же — «царь» (с. 74, 166), но в титуле взошедшего на престол Бориса Федоровича ... Kinge of Kasan... — «... правитель Казани...» (С. 133), a kingdom — «государство» (с. 139). Русских царей в Западной Европе и в XVI в., и позднее (до октября 1721 г.) нередко именовали императорами. Этот титул неоднократно звучит и на страницах опубликованных в рецензируемом издании текстов. А. А. Севастьянова стремится избежать прямого перевода: his Emperiall — «его величество» (с. 67), Emperiall magesty — «его царская милость» (с. 67— 68), the Emperower — «царь» (с. 135) и т. п.; на с. 145 the empire оставлено без перевода. Правда, однажды (с. 239) «проскакивает»: «император России». The protector (о Борисе Годунове) — обычно «правитель» (c. 87, 104), но на с. 156 «протектор».

Английское factor в одном случае «приказчик» (с. 108), в другом — «фактор» (с. 234). Но как «приказчики» переведено и слово masters (с. 111); думаю, здесь все же имеются в виду капитаны (шкиперы) торговых судов.

Кажутся небезобидными разночтения в переводе обычного для Горсея оборота all sorts of people, который передан как «все люди» (с. 136, 138), но также и как «все сословия» (с. 66). Более предпочтительным я вижу перевод «люди всякого звания». Тем более, что совершенно надежно как «все сословия государства» переведено all estates of the kingdom (c. 139). «Простое сословие» переводчик воспринимает как эквивалент слову comons (с. 60), но и a meane sinaboarscie — «простой сын боярский» (с. 89). Вероятно, в последнем случае meane — все-таки «худородный».

Принцип условных однозначных соответствий, даже и последовательно проводимый (что, как мы видели, на практике очень непросто), сам по себе еще едва ли в состоянии обеспечить «максимально точную передачу текста подлинника». Разным терминам оригинала должны соответствовать и разные русские; иначе говоря, употребленным уже в переводе термином не следует передавать иные английские, в том числе и в случаях, когда есть авторские указания на синонимичность. Нежелательны также контаминации, напр.: act of Parliament — «указ парламента» (с. 60), ибо в понимании Горсея речь идет о парламентском акте.

Постоянным источником недоразумений оказывается недостаточно определенная позиция переводчиков по отношению к передаче на русском языке наших отечественных реалий. Убежден, что нельзя вкладывать в уста иноземного современника эпохи термины, обозначающие специфически российские явления, если сам он таковых не употребил. Исследователя не может не насторожить то обстоятельство, что автор одни термины (viovod, sinaboarscie и т. д.; см. тщательно составленный А. А. Севастьяновой «Список русских слов, транслитерированных Горсеем», с. 277) полагает целесообразным передать в латинской графике, другие (parliament, counsell и т. д.) предпочитает повсеместно употреблять, пользуясь английскими эквивалентами (или словами, близкими, на его взгляд, к эквивалентным). А ведь Горсей, без сомнения, за 18 лет превосходно изучил основные реалии, не мог не знать их русских названий. Употребление транслитерации может означать, что он не сумел подобрать пригодного английского эквивалента, и это неудивительно: весьма нелегко найти хотя бы самое приблизительное терминологическое соответствие, скажем, «сыну боярскому», а калька («сын боярина») явно введет читателя в заблуждение. С другой стороны, транслитерированное слово способно придать тексту привкус экзотичности, вовсе не лишний для читающей публики на Британских островах.

Вместе с тем автор, адресующим сочинение своим соотечественникам, естественно, заинтересован в том, чтобы быть адекватно понятым, а увлечение словами, заведомо незнакомыми английскому читателю, с неизбежностью затруднило бы восприятие текста. Разумеется, я далек от мысли приписывать Горсею, человеку, в общем, невысокой образованности, ясные (и нынешние!) представления о терминологической строгости. Но, возможно, эти мои размышления окажутся небесполезными при изучении других авторов.

Переводчика, особенно если он одновременно специалист-историк, повсеместно подстерегает искушение приблизить русский язык перевода к языку XVI столетия и передать, скажем, prostrats himself как «бить челом» (с. 60). Но ведь to peticion unto him тоже, оказывается, «бить ему челом» (с. 102), a the peticion — «челобитная» (с. 133). Эти примеры свидетельствуют не только о нарушении жесткого принципа условных однозначных соответствий. Не менее существенно другое. Горсей мог знать русский термин (или оборот), а мог и не знать. [191]

Но если он употребляет нейтральное слово (здесь — peticion), я думаю, переводчик должен писать «прошение», больше доверяя автору и избегая привносить в текст оттенки, не заложенные в нем.

Равным образом едва ли оправданно the originall переводить как «грамота» (с. 64), тем более, что instrument (в тексте опечатка: instrumenl) — тоже «грамота» (с. 137). Стоило бы, наверное, воздерживаться от употребления слов «опала», «опальный» как сугубо русских, a discontented nobillitie (с. 66) переводить: «знать, навлекшая на себя недовольство»; displeasur (с. 101) — тоже как «недовольство, неудовольствие, немилость» царя. Подобную природу имеет появление в переводе слова «людишки» (creatures, с. 133); к тому же здесь по смыслу речь, скорее всего, идет о креатурах нового монарха.

Может быть, самый яркий пример свободного обращения с оригиналом — перевод слова castell («замок») как «Кремль» (с. 74 и др.). Не приходится сомневаться, Горсей твердо знал, что такое московский Кремль, и если предпочел нейтральное «замок», то мы опять же не вправе уточнять, додумывать за него.

Итак, высказанные здесь соображения сводятся к тому, что переводчик, свободно ориентирующийся в реалиях русской жизни того времени, испытывает труднопреодолимый соблазн перевести английский текст не только на русский язык, но одновременно в русскую систему понятий. Соблазн тем более сильный, что препарированный таким образом источник приобретает как бы более русское звучание, колорит. Однако достигнутый антураж опять-таки способен ввести в заблуждение: читателю предлагается не то, что написал иноземный автор, а то, что домыслил за него переводчик.

Исповедуя принцип невмешательства в авторский менталитет, предпочтительнее вообще воздерживаться от привнесения в русский текст специфически русских понятий и терминов — дьяк (и особенно «великий дьяк»), приказ, приказной, приказчик, Боярская дума, собор, наместник, челобитная, грамота, указ, опала. Ограничиваясь терминами нейтральными или просто транслитерированными с языка оригинала, мы вернее устраним почву для недоразумений. Там, где Горсей оперирует английскими реалиями, а нейтральные термины подобрать невозможно, правомерно вслед за А. А. Севастьяновой переводить: «лорд Борис Федорович» (с. 89, 236). Правда, тогда и the Lord Treasorer (П. Н. Головин) пусть будет не «казначей» (с. 146), а «лорд-казначей» и т. п.

Весьма затруднительно, конечно, избежать термина «приказ» при переводе office. По-видимому, для подобных случаев (их немного) достаточно специальной оговорки. Только неуклонное следование сформулированным принципам позволит предотвратить ситуацию, когда shieff officers — «важные чиновники» (с. 88), great officers (Щелкаловы) — «великие дьяки» (с. 89), great officers of estate, the Shalkans — «великие государственные дьяки Щелкаловы» (с. 90), chieff officer of ambasages Andrew Shalcan — «главный чиновник посольств Андрей Щелкан» (т. е. Щелкалов) (с. 129), a offусе of ambasages — «Посольский приказ» (с. 167).

Перелагая старые тексты на современный нам русский язык, нужно избегать намеренной архаизации, ибо любое слабое движение в этом направлении уже неостановимо; в конечном счете можно дойти до попыток перевода на русский язык, современный иностранному источнику. С другой стороны, нежелательна и модернизация языка. В данном случае collections — предпочтительнее не «коллекции» (с. 132), а «собрания».

Заметки о рассматриваемом издании не обошлись без некоторых более общих рассуждений, поскольку слишком остра проблема перевода источников, всегда сопряженного с огромными трудностями, которые каждый пытается преодолеть в одиночку. Разработка технологии перевода остается насущной источниковедческой задачей: наша историческая наука непредставима без корпуса иностранных известий как существенной части документальной базы. Но сегодня приходится ставить под сомнение адекватность большинства уже имеющихся русских переводов (особенно старых, авторы которых куда менее бережно, чем А. А. Севастьянова, относились к смысловым и стилистическим нюансам оригинала). А ведь иная переводческая ошибка, как известно, способна вызвать к жизни заведомо ложные концепции.

Редкая добросовестность переводчика проявилась в том, что в каждом неясном или сомнительном случае помещены в круглых скобках слово или слова оригинала (откуда я и взял вышеприведенные примеры). В целом же новые переводы сочинений Горсея нужно признать удачными, а все издание — подготовленным тщательно и профессионально. Читатели впервые получили надежную публикацию на русском языке ценного источника по отечественной истории XVI — начала XVII в.

Ю. Н. Беспятых.

Комментарии

1. Россия в конце XVI столетия: Записки о Московии XVI века сэра Джерома Горсея / Пер. с англ. Н. А. Белозерской. СПб., 1909.

2. Путешествия в Московию Еремея Горсея / Пер. с англ. Ю. В. Толстого. М., 1907.

3. Севастьянова А. А. Записки о Московии Джерома Горсея. (К вопросу о принципах научного перевода терминов при публикации источников) // Археографический ежегодник за 1976 г. М., 1977. С. 78.

4. Севастьянова А. А. Записки Джерома Горсея о России в конце XVI — начале XVII веков (Разновременные слои источника и их хронология) // Вопросы историографии и источниковедения отечественной истории. Сборник трудов. М., 1974. С. 85.

5. Севастьянова А. А. Записки о Московии... С. 73.

Текст воспроизведен по изданию: Английский язык Джерома Горсея и русские реалии // История СССР, № 2. 1991