-

Путешествие из Оренбурга в Бухару в 1820, Полковника Барона Мейендорфа. Voyage d’Orenbourg a Boukhara, fait en 1820, a travers les steppes qui s’etendent a l’est de la mer d’Aral el au de la de l’ancien Jaxartes; redige par Mr. le Baron Georges de Meyendorff, Colonel a l’Etat Major de S. M. L’Empereur de toutes les Russies, et revu par Mr. le Chevalier Amedee Jaubert, Professeur de Ture a l’Ecole Royale et Speciale etc. etc. Paris. 1826, chez Dondey-Dupre, in 8, pag. XII et 503.

Наконец любопытство публики удовлетворено появлением сочинения, ожиданного с величайшим нетерпением, которое Гг. Парижские Издатели тешили беспрерывным двухгодичным объявлением, печатанным во всех каталогах и на обертках всех новых книг и журналов! Но никогда не поздно иметь творение, которое прибавляет неоцененное сокровище сведений к массе познании о Востоке, сделавшемся ныне любимым предметом ученого любопытства [225] Европейцев. Одно имя Мавераннегера, (обыкновенно называемого Бухариею), пробуждает в уме множество самых блестящих и самых горестных воспоминаний в Истории рода человеческого. Равно славная в летописях Азии, как и в ее Романах, прекрасная страна сия была попеременно отчизною Тамерланов и Авиценнов, Бабуров и Улуг-Бегов, средоточием познаний и сокровищ Востока, и театром борьбы двух величайших любимцев счастия: Харезм-Шаха и Чингис-Хана.

Поныне Бухария была известна Европейцам только по необстоятельным показаниям путешественников, посещавших соседственные с нею земли, и по известиям, которые Ориенталисты извлекали из сочинений Восточных Писателей. Географические сведения наши о стране сей, сведения, быть может важнейшие всех прочих, были именно самые неточные: они состояли вообще из несообразного сбора показаний, собранных в разные веки, так, что Бухарская География в прежнем ее состоянии была не что иное, как сборище показаний, сделанных в течение двенадцати столетий, а не картина состояния ее в одно [226] известное время. Беспорядок сей заметен был во всех наших собраниях и на картах географических; таким образом, в сочинении, весьма уважаемом в ученом свете, а именно: (Vollstandige und neueste Erdbeschreibung, von Hassel) в полном и новом Землеописании, изданном известным Г. Гасселем, статья о Джагатае (Djaghatay), (которого самое имя более четырех веков уже не существует), представляет странную смесь сведений новейших, собранных Эльфинстоном, и показаний, принадлежащих к временам Тимуридов! Даже самые Издатели карты Г. Мейендорфа заслуживают упрек в подобной неразборчивости. Невежества, в котором Европа находилась на счет стран сих, нельзя означить лучше, как напомнив о том, что Г. Клапрот недавно провозгласил в ученом свете новое свое открытие на счет Бухарии, а именно, что Бухарцы говорят по Персидски! (Г. Клапрот, открыв всем у нас известное, распространил свои догадки весьма далеко. Он наконец нашел Персидский язык там, где он никогда не был в употреблении, именно, в Китайском Туркистане, (смотри его Asia Polyglotta). Соч.) Обстоятельство сие, которое [227] показалось новым и важным в Париже, издавна известно в Россия не только ученым, но и купцам.

Торговые и политические сношения давно уже доставили нашему отечеству сведения более точные, о странах, составляющих то, что в Европе называется Великою Бухариею. В средних веках, торговля проложила себе путь от Индии к Балтийскому морю чрез сии страны и Россию, и город Бухара был главным местом складки торговли Хазаров с Арабами, которые покупали там меха, янтарь и женщин. Герберштейн нашел Бухарских купцов в Москве, а Ермак встретил их в Тобольске и узнал, что они с давних времен торгуют с Сибирью. Бадучи (Batlucci), живший в XIV веке, упоминает о торговом пути между Азовом и Пекином; путь сей проходил чрез Астрахань, Ургендж и Утрар; Великий Князь Василий Иванович и Царь Иван Васильевич имели сношения с Владельцами Великой Бухарии; последний из помянутых Государей одобрил путешествие Дженкинсона, отправленного Английскою компаниею в Москве, на восток Каспийского моря. При Борисе Годунове, приезжали [228] в Москву многие Бухарские и Хивинские посланцы, а в последующие царствования, купцы стран сих получили в России разные привиллегии. Петр Великий возымел достойное великого его гения намерение, покорить Киргизцев и Хивинцев, дабы овладеть течением реки Аму, и завести непосредственные сношения между своим Государством и Индостаном. В следствие сего отправлены были две экспедиции для узнания местоположения; но плачевная кончина Князя Бековича, убитого в Хиве, не позволила исполнить план сей. Подданство Киргизских орд и построение вскоре после того крепости Оренбурга, распространили торговлю нашу с Мавераннегером. Русские купцы ходили с караванами своими в Бухару и Хиву, но грабительство Киргизов скоро отвратило их от сих опасных предприятий. Не смотря на то, Хивинцы продолжали торговать с Русскими: последние завели в 1762 году в Астрахани купеческую компанию для торга с Хивою, и в это время приезжал в Россию Хивинский Посланник. Через тринадцать лет после сего, Хан Бухарский прислал также Посольство ко Двору Императрицы Екатерины II. Русское [229] сочинение, изданное в С. Петербурге в 1792 году, под заглавием: Книга большему чертежу или древняя карта Российского Государства и проч. сделала известною карту, переделанную в 1627 году, а начертанную, вероятно, в тринадцатом веке. Книга сия содержит в себе географические подробности о Мавераннегере и о Киргизской степи. Известия сии, говорит Г. Мейендорф, весьма любопытнее, ибо они доказывают, что Правительство наше, с весьма давнего времени имело довольно верные сведения о странах сих, и производило сношения с Среднею Азиею. В 1793 году, приезжал в Петербург посланец от Хана Хивинского, а в следующем году Императрица отправила в Хиву врача Бланкеннагеля, который сделал краткое описание сего Ханства. Наконец Полковник Муравьев, посетивший страну сию в 1820 году по распоряжению Генерала Ермолова, издал подробное описание путешествия, которое едва не стоило ему жизни. С 1775 до 1819 года, одиннадцать Бухарских Посланных приезжали один за другим в Россию; каждый из них оставался у нас по нескольку лет, и доставлял новые выгоды купцам своего отечества. [230] Им дарованы были новый привилегии, они собирали подробнейшие сведения о главных предметах потребления в Империи, и с этого времени торговля Бухарцев значительно распространилась в России, особенно по причине весьма скорого сбыта хлопчатой бумаги и Кашемирских шалей Посланец, приезжавший в Петербург в 1816 году, изъявил желание своего Государя видеть Русского Посланника в Бухарии. Его Величество Император Александр Павлович соизволил на сие желание, и надеясь сим средством не только распространить торговлю своих подданных, но и собрать точнейшие сведения о стране сей, наименовал Г. Действ. Стат. Советника Нери своим Поверенным в делах, при Бухарском Хане. Доктор Пандер был причислен к Посольству в звании Натуралиста, а Г. Барон Мейендорф с двумя офицерами Главного Штаба Его Императорского Величества, назначен был для собирания географических и статистических сведении о странах, которые надлежало посетить. Г. Пандер издал уже краткое описание сделанных им наблюдений; а сочинение, составляющее предмет статьи нашей, [231] есть плод трудов и изысканий Г. Барона Мейендорфа.

В начале книги напечатано предуведомление от Издателя неизвестного, в котором он осыпает похвалами Г. Кавалера Жобера, (Издателя, объявившего свое имя), за старание, с коим он исправил ошибки и промахи Автора. Что ж это такое? Уловка ли книгопродавца, сделанная для того, чтобы книгу пустить в ход, или услуга поклонника — приятеля? В первом случае подобное предуведомление совершенно излишне, потому, что творение, какова книга Г. Мейендорфа, всегда будет иметь читателей; во втором же, оно очень не ловко, и даже неуместно: совестно даже сказать, что поправки Гг. Французских Издателей суть именно те только места в книге, которые еще надобно поправить! — За сим следует предисловие самого Сочинителя, в котором излагает он причины своего путешествия. Самое описание разделяется на три книги: в первой Г. Мейендорф описывает ход каравана в Киргизской степи; во второй обозревает Ханства, соседственные с собственно так называемою Бухариею, как то: Хиву, Хокан, Кашгар, Гиссар, Кулаб, Рамид, [232] Шерзабз и проч.; в третьей книге говорит о Бухарии, о ее климате, народонаселении, произведениях, торговле, правительстве, нравах и обычаях Бухарцев. При описании Г. Мейендорфа находится прибавление, заключающее в себе сочинения других Авторов, о котором мы скажем ниже. Карта Бухарии, начертанная Г. Мейендорфом, выгравирована старанием Г. Лапи, славного Французского Инженер-Географа. При книге находится изображение монет и медалей, и пять раскрашенных картинок.

Миссия отправилась в путь из Оренбурга 10 Октября 1820 года. Прикрытие ее состояло из 200 Казаков, 200 пехотных солдат, 25 конных Башкирцев, и двух орудий. Кроме того, около 70 Киргизов назначено было для сопровождения верблюдов чрез степи, и для указания пути. Триста пятьдесят верблюдов и четыреста лошадей употреблено было для перевозки вещей, съестных припасов и воды чрез степи.

Для всех будущих путешественников в Бухару из Оренбурга весьма важно расписание пути, сделанное Г. Мейендорфом по этапам или расстояниям отдыхов и ночлегов. Сей итинерарий, или [233] маршрут, замечателен по своей систематической точности. Он разделен на столбцы: в первом столбце означены числа; во втором названии мест и урочищ или главный приметы безыменных; в третьем столбце описано, что находится в сих местах: какого рода почва земли, есть ли вода, лес, кустарники и т. п.; в четвертом — расстояния верстами и тоазами, или вероятнее, саженями.

Общий взгляд на степь и описание Киргизских аулов представляют весьма любопытную картину. Встреча с Султаном Аарун-гази и его свитою в степях, припоминает нравы времен Аттилы и Тамерлана. Воинственная дикость кочевых Киргизцев, их жестокость, которой сам Г. Мейендорф был свидетелем, удостоверяют нас, что лучи просвещения, разлившиеся по всей Европе, не проникли в колыбель Азиатских варваров, со времен первого их нашествия на Европу.

Г. Мейендорф, следуя рассказам Киргизов, сохранивших предания своих предков, и по собственным наблюдениям, удостоверяет нас, что Аральское море уменьшается весьма быстро и [234] значительно. Описание устья Сыра (Sir) должно обратить на себя внимание Географов.

Статья эпизодическая, любопытная по содержанию своему и изложению, составляет одно из важнейших мест сего драгоценного сочинения. Я говорю об описании нравов и обычаев Киргизов. Здесь читатели увидят ужасные примеры зверства, буйных порывов диких страстей и жестокого мщения во время внутренних смятений, весьма частых между ими. Приводимые Г. Мейендорфом примеры могут послужить основанием для самой ужасной Трагедии или исторического Романа. Наклонность их к грабежу и набегам часто бывает пагубна для них самих, и мы видим примеры необыкновенной строгости Китайского Правительства в наказаниях за их хищничество. Г. Мейендорф, подтверждает известное нам давно изъяснение слова Казак, которым Киргизы называют самих себя. Оно значит воина или всадника; имя Киргизов дано им Башкирами, и неизвестно, какой смысл в себе заключает.

Описание Бухары и ее жителей столь занимательно, столь ново и представлено в таком ясном и заманчивом виде, что нам невозможно говорить о сей части [235] сочинения в общих выражениях: каждый отрывок, каждое замечание и заключение Автора составляет предмет столь же важный, как и любопытный. Мы избрали несколько мест из сего превосходного сочинения, которые в самом скорейшем времени представлены будут читателям Северного Архива. Наблюдения Автора о нравах, обычаях, управлении и характерах показывают необыкновенную проницательность и глубокомыслие; исследования исторические и географические описания доказывают его глубокую ученость, а его способ изъяснять свои мысли просто, ясно и с каким-то особенным воинским чистосердечием, невольно увлекает читателя. Одним словом, сие сочинение по всем отношениям составляет эпоху в ученом и литературном свете. Скромность есть удел истинного достоинства. Г. Мейендорф, описав виденное им и представив публике свои собственные наблюдения и собранные на месте сведения, пожелал украсить сие драгоценное собрание трудами мужей, известных в свете своими обширными познаниями по предметам, входящим в состав его сочинения. Г. Келер, которому отдают дань истинного [236] уважения первейшие Археологи и Нумизматы Европы, взялся описать и объяснить привезенную Г. Мейендорфом весьма редкую серебряную медаль, изображающую Димитрия (Demetrius) из рода Царей Бактриянских, сына Эвтидемова (Euthydeme), что Г. Келлер исполнил самым удовлетворительным образом, по мнению всех ученых. Профессор при С. Петербургском Университете, О. И. Сенковский, украсил сие сочинение, поместив в оном две свои статьи: 1. Описание монет, привезенных Г. Мейендорфом из Бухарии. 2. Описание торгового пути из Семипалатинска в Кашемир, чрез города Ейлег, Аксу, Яркенд и чрез Тибет. Сию статью получил Г. Сенковский от Г. Френа, и перевел ее на Французский язык, с собственными своими замечаниями и пояснениями. Из приложенного подлинника, Ориенталисты могут видеть, каким Персидским наречием говорят и пишут в Бухарии, ибо подлинник сочинен, как полагает Г. Сенковский, каким нибудь Бухарским купцом. Примечания Г. Сенковского весьма важны и суть новое, неоспоримое доказательство тех глубоких его познаний в языках, Литературе, Истории и Географии Востока, которые признали [237] все Европейские Ориенталисты, после издания его Прибавления к Истории Гуннов и выписок из Турецких Историков в отношении к Польше. Натуральная История Бухарии, соч. г. Пандера, заключает в себе все, чего можно ожидать и требовать от путешественника просвещенного и трудолюбивого.

Мм уже сказали, что Гг. Ученые, которым Г. Мейендорф поручил издание сего сочинения в Париже, взявшись поправлять мнимые ошибки, наделали истинных, а именно в собственных именах. Можно ли верить их поправкам имен Персидских, Турецких, Монгольских и Арабских, когда они на второй странице исковеркали даже прозвания спутников Г. Мейендорфа. Г. Вальховский назван Volkonsky, а Г. Тимофеев Simosryrf. После этого не должно удивляться, когда Г. Издатель, поправляя правописание Восточных названий, из Jandhi-kend, сделали Djankend, из Janghi-deria, Djan-deria, из Marghinan, Margakhaneh, из Khoullun, Ghouloum, из Jaghnem, Igneon, из Khourrem, Ghourram, из Zarbi, Zouriba, и т. п. Кроме того, правописание весьма многих Восточных слов в Географическом индексе, искажено до такой степени, что они сделались почти [238] непонятными для Ориенталистов. Приложенная к сему сочинению карта, сделана прекрасно; но была бы гораздо лучше, если бы Г. Лапи ограничился означением одних этапов, не распространяясь в дальнейших подробностях, за которые не обязан отвечать Автор сочинения. Заметим между прочим, что несуществующий ныне город Отрар, на Сыр-Дарье, надлежало бы показать в развалинах, или вовсе не означать его, чтобы не вводить в заблуждение малосведущих в Географии, которые почитают хорошим и превосходным все, изданное и сделанное в Париже. Раскрашенные литографированные картинки при сем сочинении превосходны: 1. Изображение жителей Средней Азии различных поколений. 2. Сени одного дома в Бухаре. 3. Вид Ханского дворца в Бухаре. 4. Вид одного знаменитого минарета. 5. Вид Медреесе-ель Насар-ельчи. Кроме того, на двух особых листах выгравированы превосходно оба оборота осьми Бухарских монет и древней медали, о коих мы упоминали выше. Вообще сочинение сие издано с необыкновенным тщанием и всею типографскою роскошью, достойною содержания. Должно сказать по справедливости, что сие сочинение [239] доставит Автору почетное место в области Наук, и привлечет благодарность ученых к Русскому Правительству, которое, высылая ученые экспедиции в разные отдаленные и малоизвестные страны, споспешествует распространению полезных сведении.

Ф. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие из Оренбурга в Бухару в 1820, полковника барона Мейендорфа // Северный архив, Часть 22. № 14-15. 1826