ХАНЫКОВ Н. В.

ОПИСАНИЕ БУХАРСКОГО ХАНСТВА

АДМИНИСТРАЦИЯ БУХАРСКОГО ХАНСТВА.

Глава Ханства есть Эмир. Право жизни и смерти суть неотъемлемое достояние его одного, он вполне располагает: городами, селами и народами находящимися в Ханстве будучи ограничена только каноническим Мусульманским правом, т. е. Кораном Тяфсирем и Хадисами принимаемыми суннитами. В городах отстоящих далеко от Бухары и не могущих войти по сему в состав ее тумяна назначаются от него Градоначальники, коим он передает все свои права, кроме права жизни и смерти; в случаях где смертная казнь им кажется необходимою они [180] требуют на это разрешения Эмира, равно как должны они извещать его о всех важных происшествиях случающихся вверенных им местах и кроме того должны они посылать ему еженедельно свои донесения, которые обыкновенно подаются Эмиру в Пятницу по прочтении Намаза-Джумы и тут он кладет немедленно резолюции; если вверяемым им городам подчинены другие города; то начальники их, поставляемые однако от Эмира, относятся не прямо к нему, а к начальнику главного города и тот в случае нужды передает их донесения Эмиру. Они получают приказания при сборе войска повестить на базарах своих городов о решимости Эмира предпринять поход, вследствие чего все люди записанные в воинские списки хранящиеся в Бухаре у Эмира, а в других городах у Градоначальников, собираются к известному сроку в известное место;

вооружение их и наделение лошадьми есть также забота Градоначальников в своих городах, а Эмира в Бухаре, для сего назначаются два срока в год, в которых воин лишившийся лошади или оружия докладывает своему начальнику о своей потере и ожидает его решения; равно как в случае смерти одного из них родственники умершего, должны доводить это до сведения начальства, дабы он был исключен из списков; в тоже время вакансии [181]пополняются желающими. (Число войска в Бухарском. Ханстве мне точно неизвестно и даже сам Эмир не может иметь об этом верных сведений; потому что войсковые списки, сколько мне удавалось их видеть (особенно в Самарканде), ведутся весьма не исправно; наибольший же предел их по моему мнению есть 40. 000 человек из коих только 1/3 не более, с полным вооружением, другие же или вовсе без оружия, следуют за войском в виде прислужников, или вооружены весьма плохо. Полное, вооружение Бухарского войска составляют шишак бармы, сабля или длинный прямой нож, ружье на развилах с фитилем и щит, пистолеты весьма редки, а огнестрельное оружие с курками было во время моего пребывания в Бухаре только у 1000 человек регулярной пехоты и у некоторых вельмож.) Собрание Хираджа есть также обязанность Градоначальников, что же касается до других родов сборов; как например: таможенных с внешней и внутренней торговли, сороковины со стад и прочие, они поручаются другим, о коих мы упомянем в своем месте. Распоряжения эти смотря по малости Бухарского Ханства довольны удовлетворительны, потому что Градоначальники удерживаются от больших несправедливостей, боязнью быть смененными, зная что доступ к Эмиру не труден и что у сего последнего всегда довольно желающих на их места. Вот почти все что можно сказать вообще об Администрации Ханства, остающиеся же подробности, мы не иначе сделаем понятными, как изложив состав сословий из среды которых [182] избираются Чиновники, как военные так и гражданские. Первые два сословия в Государстве суть: 1) Сеиды и 2) Ходжи. Сеидами называются потомки Хазряти Османа и Хазряти Али Шири-Хода происшедшие от дочерей Мухаммеда, все потомки Абубекра Садык и Омар-Ульфарука, равно как и вышеназванных, но от других жен, называются Ходжами; принадлежащие к этим сословиям должны иметь письменные родословные (Шаджаря), которые доказывали бы их происхождение от 4 вышеназванных особ. Ходжи разделяются на два отдела на Ходжи Сеид-ата и Ходжи Джуй-бари, первые имеют преимущество пред вторыми, потому что все имеют письменные доказательства своего происхождения, между вторыми же есть некоторые семейства слывшие постоянно Ходжами; но затерявшие свои родословные. Названные нами отделы мы поместили в число сословий только потому, что как мы увидим ниже есть некоторые звания даваемые исключительно им. Вторые два отдела Бухарских сословий суть: 1) Руг-Дар или правильнее Уруг-Дар и 2) Шакырд-Пишя к первому относятся все узбеки и вообще как показывает их имя имеющие род т. е. предков ознаменовавших себя постоянною службою и усердием Бухарским Ханам. Ко второму относятся все Таджики, все переселившиеся Персияне, освобожденные невольники и вообще люди низкого происхождения, наконец третий и последний [183] класс есть духовенство или Муллы, члены его составляющие могут быть всех сословий если полученное ими образование это допускает. Все означенные нами сословия кроме первых двух разделяются на два общие раздела служащих сипаи и не служащих фукара, впрочем надобно заметить, что духовные большею частью не причисляют себя ни к тому ни к другому разделу, все поименованные нами сословия имеют свои особенные чины перед изложением, которых нам кажется необходимым объяснить некоторые знаки отличая существующие в Ханстве, равно как и некоторые юридические формальности соблюдаемые при давании чина. Они суть во первых ярлыки или дипломы на чин, ярлыки бывают трех родов: 1) с печатью Эмира и с печатью его Секретаря (мунши), первая прикладываются на лице ярлыка, а вторая на обороте оного; 2) с печатью Эмира и с печатью Инака, порядок приложения печати такой же как и выше и наконец 3) с печатью одного Эмира. С выдачею каждого ярлыка сопряжен денежный взнос в пользу трех лиц Мунши, Инака и Пяруаначи, первый получает 3 1/2 тиллы, второй 5 а третий 7 тилл, второй знак отличия суть посохи (Асиа), они бывают четырех родов: белые, красные, разноцветные и золотые. Третье ножи (кард) бывают серебряные и золотые. Четвертое сабли (шамширь) и топоры (табарь) бывают также как и ножи [184] серебряные и золотые. Пятое Бармы (саут). Шестое латы (калькан). Седьмое шлем (тульчя) сие последние дается обыкновенно вместе с предыдущем, восьмое знамя (байдак), девятое бунчук (туг) и наконец десятое небольшие литавры прикрепляемые с левой стороны передней луки седла и называемые тябли ризя. Все вышеизложенные знаки отличия кроме ярлыков даются лицам служащим либо в войске, либо при самом Эмире. Первый военный чин есть Аляман соответствующий нашему армейскому солдату им то ведутся списки о коих мы упоминали выше, выбранные из них и составляют воинскую свиту Эмира называются Галя-Багпур они производятся во 1-х в Дях-Баши, имеющие под командою 10 человек и в Пянджа баши командующие 50 человеками, отсюда следуют чины даваемые по ярлыку первого раздела они суть: Чури-агасы, Мирза-Баши, Тибачи, Караул-беги, сему последнему для отличия от первых дается нож, далее идут чины утверждаемые ярлыком второго разряда, первый из них есть Мири ахур, он заведует лошадьми Эмира и начиная с сего чина, последующие могут въезжать во дворец верхом, следующие чины суть:

Ишик-агасы и Чагатай-беги, первому дается в отличия золотой посох, второй же есть чин коим жалуют людей, не желая их более употреблять. Отсюда все чины уже утверждаются ярлыками 3-го [185] разряда, первый из них есть Туг-соба, отличие его есть бунчук, он должен быть зеленого цвета ежели в этот чин производится человек из Узбекского рода Мангыта; для всякого другого выбор цвета зависит от Эмира, далее производят в чин Додха, следующий за ним есть Инак, здесь оканчиваются военные чины могущие быть даваемы людям принадлежащим к сословию Шакирд-Пиша, принадлежащие же к сословию Руг-Дар могут быть повышаемы во 1-х в Паруаначи, должность его состоит в объявлении чина получившему его и в затыкании ярлыка за чалму его, 2) Диван-беги, 3) Аталык, это есть самый высший чин в Ханстве, при нынешнем Эмире он был дан только владетелю Шяхри-Сябза когда тот отдал старшую дочь свою за Эмира, а младшую за сына его.

Кроме сих чинов есть еще чины придворные, первый из них есть Мяхрям они бывают 8 разрядов: 1) и самый младший Афтабачи должность его состоит в подавании Эмиру воды во время омовения 2) Букча-Бярдар он заведует платьем и бельем Эмира, 3) Сагат-Бярдар ему поручены часы Эмира, 4) Китаб-Бердар есть Придворный Библиотекарь, 5) Музя-Бярдар заведует сапогами и вообще обувью Эмира, 6) Шербет Бярдар соответствует нашему мундшенку и заведует питьем Эмира. 7) Махрям Дях-Баши. 8) Пяндж-сад-Баши. [186] все они производятся без ярлыка равно как и число их не определено, впрочем из Мяхрям Дях-Баши Эмир может произвести в Караул-Беги и вообще из Чинов Мяхрямов Эмир может дать какой хочет сначала. Катаул, в этом чине не может быть более одного, должность его состоит в том, чтобы наблюдать за строениями вновь сооружаемыми в городе для Эмира или на его счет. Бакаул, Начальник Придворных поваров, в этом чине может также быть только один. Салям-Агасы, должность его состоит в том чтобы ходить пред Эмиром когда он выезжает и отдавать за него поклоны повторяя Алейкум-асселям, сии три последние чина, находятся в одной степени. Шагаул должность его состоит в том, что бы принимать Посланников и вообще иностранцев приезжавших в Бухару и представляемых Эмиру, во время представления он вводить их в приемную залу Тун-Катар, в этом чине находится двое, должность их состоит в том, что бы по очереди дежурить ночью у дверей спальни Эмира, во время дороги им даются не большие литавры (таблиризя) стуча в которые они ходят во круг палатки Эмира. Дябран в этом чине находится один, должность его состоит в охранении дверей ведущих из двора где принимаются прошения (Арзя-Хане) во внутренние покои Эмира. Удайчи, их двое для [187] отличия своего звания носят они в руках красные посохи, должность их состоит в том, чтобы кричать пред Эмиром когда он выходит или выезжает слова: да поможет Господь Хазряту Эмиру при жизни из закона справедливости не выходить, (Молитва эта читается всегда на Татарском языке и произносится так: ***) все присутствующие должны отвечать Омен, т. е. да сбудется. Михтяр, ему поручается в военное и мирное время казна. Достарханчи, должность его состоит в подавании Эмиру кушанья, которое он приносит всегда запечатанное своею печатью, отличие звания его есть золотой топорик, носимый им в руках. Последний и старший чин придворный есть Куш-Беги или Визирь он одною степенью выше Инака не смотря на это люди, принадлежащие сословию Шякырд-Пишя могут его получить; но этим и оканчивается их возвышение, должность же его многообразна, по распорядительной части он первое лице после Эмира печать его находится у него, равно также ему же поручается собирание таможенных пошлин, как с внешней, так и с внутренней торговли; для собирания пошлины употребляет он Чиновников, выбор которых зависит [188] исключительно от него. В Бухаре в каждом Караван-Сарае находится таковых два, в прочих же Городах в каждом городе живет один Чиновник, должность их состоит в уведомлении Визиря о приходе караванов сваливших товары свои в подведомственные им караван-Сараи и в наблюдении за тем, чтобы до осмотра нисколько не было их продано. Осмотр производится самим Визирем или за недосугом старшим Закятчи, тут же оценяются товары и лучшие отбираются для Эмира либо в счет пошлины, либо за условную плату впрочем всегда невыгодную для купца, после сего через несколько дней количество пошлины объявляется сарайным Чиновником Купцу и по получении от него денег, выдается ему квитанция с печатью Визиря. При приходе же караванов из России Визирь сам с 40 или 50 своих Чиновников отправляется в пограничную таможню Кагатан и там производит досмотр оным, Раздача амляков зависит также от Визиря равно как в сбор с них годового оклада. Для сбора пошлин внутренней торговли находятся при всяком базаре Чиновники Визиря а они взимают сороковину с тех произведений, которые не подверглись караванному досмотру, деньги собираемые с караванов и с внутренних торговцев сдаются Визирскому Казначею, Диван-беги, который выдает им расписки и Визирю докладывает [189] в конце дня о количестве прибывших денег. Сам Визирь постоянных отчетов не дает ни в собирании ни в израсходовании вверенных ему сумм, но должен это делать по особым приказаниям Эмира, сверх того ему поручен главный надзор за безопасностью дворца, в котором он постоянно в живет. Это то и есть причина, что лишь только Эмир выезжает из Дворца Визирь занимает особое для него устроенное место в воротах оного и сидит на нем пока приедет Эмир, если же по каким-нибудь причинам Визирь не может исполнить этой обязанности, или если Эмир покинет на несколько дней Бухару, то должность эта поручается помощнику Визиря в сем отношении, называемому Топчи-Баши, он же заведует и пушками находящимися в Дворце. Сверх того Визирю приносятся ключи от 11 Городских ворот, которые запираются на ночь после вечернего намаза в поутру перед открытием, их снова отбираются у него.

Кроме вышеизложенных чинов есть чины исключительно принадлежащие Ходжам. Ходжи Сеид-аты производятся во первых в Ураки-Хурд, он заседает с Эмиром и имеет свое особенное место не могущее быть занято другим 2) Садр 3) Судур 4) Ураки-Калян 5) Мири-асят 6) Фяйзы 7) Накиб. Все они кроме последнего неимеют особенной должности, но пользуются правом въезжать [190] верхом в Дворец и призываются на совет к Эмиру. Чины Ходжей Джуй-бари суть 1) Шеих-уль-ислам и 2) Ходжа Калян, сей последний призывается на совет к Эмиру и есть единственное лицо с которым Эмир целуется и который имеет право приходить к нему не подпоясанный. Чины Духовные. Старший Духовный чин есть Шейх уль-ислам, он сидит первый в главе Улемов находящихся при придворных Заседаниях с лева от Эмира, потому что правая сторона занята Сипаями, в главе коих сидит Ходжа-калян; Шейх уль-ислам есть первый Духовный Советник Эмира. Следующий Духовный чин есть Накиб, должность эта но существу своему есть весьма важная, он в отсутствии Эмира решает тяжбы касающиеся Сипаев и превышающие права Казы-Аскяря; но нынешний Эмир лишил ее всякого значения. Казы-Аскяр есть по старшинству третий Духовный чин, должность его состоит в том, чтобы розыскивать тяжебные дела Сипаев, но власть его ограничена, тем, что в делах уголовных, равно как и в делах тяжебных, в коих интерес иска превышает 500 тилл, он должен предоставлять розыскание Эмиру, сверх того он имеет словесный доклад у Эмира и должен постоянно находится при нем во время приема жалоб, 4) Казы Калян, должность его состоит в розыскании тяжб простолюдинов (фукара) он даже может их [191] не спрашиваясь Эмира сажать в темницу, впрочем власть его также как и власть предыдущего ограничивается делами не уголовными и не превышающими ценностью иска 500 тилл. он личного доклада Эмиру не имеет, а доносит ему о делах письменно, в ведении у него находятся несколько Писарей (мухаррир) должность их состоит в писании просьб, за что они от истца получают полтянги при Эмире таковых находятся 10 человек они должны писать даром, просьбы подаваемые Эмиру 5) Реис есть 5 Духовный чин, должность его состоит в надзоре за нравственностью жителей города, за чистотой и безопасностью оного, он обыкновенно два раза в день по утру, и перед вечером объезжать город, (Ночью должность эту исполняет особый чиновник называем Мири-Шаб в ведении коего состоят тюрьмы и городская стража, ходящая ночью по улицам с особенными бубнами в руках. Она наблюдает чтобы после Намази-Хуфтян никто не ходил и чтобы вообще все было тихо и безопасно.) тут он может останавливать проходящих Мусульман и заставлять их читать Фарзегаин а если они его не знают бить их палками но не более 39 ударов. Он имеет двух помощников, которые в его отсутствии или болезни занимают его должность но он не имеет права въезжать в дворец верхом, так что Эмир должен был произвести известного [192] в Бухаре Реиса Махзум Берды в Судуры хотя он не был Ходжей чтобы дать ему это право 6) Аглям Аглям есть начальник Муфтиев, он подобно им имеет печать, приложением которой он удостоверяет справедливость законных цитат выставляемых в конце просьбы 7) Муфти-Аскяр есть Старший Муфти после Агляма, должность его состоит в прокладывании печати к просьбам Сипаев. 8) Муфти, их бывает несколько, они имеют право данное Эмиром удостоверять справедливость Риуаята приложением печати большая часть из них кроме вышеизложенной должности занимают в училищах места Мударрисов 9) Мударрис есть мулла доказавший свою учёность и знание закона и получивший от Эмира право преподавать известные науки в Медресах, они как мы выше упомянули в статье о земле, получают свое содержание из отказов сделанных в пользу медресы 10) Имами Джума есть Мулла имеющий право, подтвержденное ярлыком Эмира читать в больших мечетях намаз Джумы, таковых в Бухаре 8 по числу больших мечетей 11) Имами - Пяндж Уакт есть мулла коему дана ярлыком Эмира мечеть для того что бы он читал пред своими прихожанами установленные намазы особенною принадлежностью сего чина равно как и предыдущего составляет надзор за нравственностью, а в особенности за [193] точным исполнением обрядов Мусульманской религии, что ему и предписывается в конце ярлыка. Их чаще всего делают из Кари: кари называется человек, знающий наизусть Коран от первой до последней главы 12) Муэззин или Суфи, должность его состоит в том, чтобы 5 раз в день сзывать правоверных в мечети на молитву, частная же должность его установленная обычаем состоит в том, что, когда по заключении брачных условий несут отцу невесты калым; то ключи от ящика где; хранится условленная плата отдаются ему и он передает их хозяину, обыкновенно получив от него подарок. 13) Мяк-Суря Хан, есть всякий человек умеющий читать и обязавшийся за известную плату еженедельно до известного срока прочитывать весь Коран в мечети, пользующейся уакфом за упокой души отказавшего ей таковый. Мы окончим изложение Духовных чинов упомянув об Шейхах (таифеи мешаих): это суть Монахи, они живут большею частью вместе, в особенных домах называемых Ханака; закон называет их еще Аулия, а простолюдины Ишан, они дают обет не нарушать без особенно важных причин ничего что предписывает Фарз, Ваджиб, Суннет и Мустахаб , (1) Фарз суть предписания Корана или Хадиса, вера в которые составляет необходимую принадлежность Мусульманина, например в пророческое достоинство Мухаммеда, в необходимость читать 5 намазов и т. д. люди неверующие в фярз суть Кяфиры и накажутся вечным огнем, 2) Ваджиб, суть постановления веры в которые должно верить, чтобы быть хорошим Мусульманином наприм. содержание дневного поста (рузе, хождение в Мекку имее к тому способы и т. д. но человека не верящего в них закон не позволяет называть Кяфыром хотя и он накажется по смерти адским огнем, 3) Суннет есть предписание религии исполняемое самим Пророком при жизни его постоянно, но неисполненное им один или два раза, но не более как напр. 4 ракиата утреннего намаза, 6 ракиатов полуденного и т. д. человек, исполняющий их спасется, не исполняющий лишится только заступательства Мухаммеда на страшном суде 4) Мустахаб, суть такие предписания Мусульманской религии, которые сам Лжепророк иногда делал, иногда нет, но однако чаще делал напр. при омовении начинать с правой руки и правой ноги, а потом мыть левую ногу и руку и т. д. Исполняющий эти обряды сделается угодным Богу, но не исполняющий навлечет на себя только выговор на Страшном Суде, но не лишается заступления Мухаммяда) [194] равно как ничего не делать, что Мусульманский закон называет Харам, Макруг и Шубхя, Харам называется в Мусульманском законе всякая вещь в запрещенности, которой нельзя сомневаться наприм. свиное мясо, вино и т. д. и всякий кто назовет одну из таковых вещей позволенною (Халял) есть Кяфыр и накажется вечным огнем. Мекруг есть вещь или поступок о запрещенности коих мнения разделены наприм. употребление в пищу мяса Барсука, курение табака и т. д. человек [195] воздерживающий себя от таковых поступков спасется; но и делавший их не пойдет в ад, а заслужит только выговор на страшном Суде; Шубхе есть все то, что по общему согласию Мусульман не делать лучше, но и делающий не грешит и не потеряет ни одной из наград обещанных Правоверным напр. делать омовение водой в совершенной чистоте которой не вполне уверен, когда можно легко достать совершенно чистую, не иметь в сердце и мыслях ничего другого кроме Бога и т. д. исполняющий в точности все сии обещания и обладающий еще некоторыми талантами, о коих мы будем иметь случай говорить ниже, получает из той Ханаки, и от того Ишана у коего он наставлялся, свидетельство, что он действительный Ишан и в этом свидетельстве показывают от кого учитель его был посвящен в этот орден, равно как и учитель учителя его, и таким образом восходя доходят до Мухаммеда; свидетельство это называется письмом позволения (Хати-рухсат) или (Хати-иршат) потому, что им дается право, имеющему его, наставлять других с условием соблюдать все положенное Шейхами. Они имеют особенные правила строго исполняемые при приеме новобранцев. Когда кто-нибудь приходит в Ханаку и объявляет старейшему Ишану, что желает поступить в их сословие; то ему не сей час дают на это позволение, а испытывают его хорошо [196] ли он знает закон, если окажется, что он в нем сведущ, то Ишан приказывает ему обратиться к Богу для узнания хорошо ли будет если он поступит в Шейхи или нет; ответы сии по их мнению Бог посылает во сне: но что бы это заслужить, он должен 3 дня: 1) положиться спать вечером без омовения во 2) читать пред сном 2 ракиата Намаза и в 3) постоянно молиться на чем-нибудь совершенно чистом, т. е. на ковре или подстилке о коих он уверен что они никогда не были в прикосновении с чем-нибудь нечистым; исполнивший это по их понятиям непременно увидит ответ во сне впрочем прибавляют они, ответ этот иногда представляется иносказательно и его надобно понимать так напр. если новобранец ничего не увидит, или увидит зеленый луг, цветы и тому подобное то значит, что небо одобряет его намерение, если же он увидит: волка, змею, скорпиона, или вообще что-нибудь вредное, то это значит, что небо не соглашается на его поступление. Во всяком случае по прошествии 3 дней он идет к Старейшему Ишану, который называется старцем (пир) и рассказывает ему свои грезы, если сей последний убедится в хорошем их предзнаменовании, то вводит его в отделение Ханаки называемое Чилля Хане, назначенное для приема покаяния новопоступающих и заставляет его каяться в следующих словах; я отступаюсь от [197] всех своих предыдущих грехов и вновь делать их никогда не буду, равно же обязуюсь постоянно исполнять все предписания закона, если что-нибудь особенное не помешает мне, приняв от него таковое покаяние, старец сажает его перед собой, на что-нибудь чистое как наприм. на совершенно новую рогожку из камыша, или на ковер так чтобы колена их касались, и приказав ему закрыть глаза, велит обратить взор внутрь на сердце и постараться чтобы в нем не осталось другого слова, кроме слова Алла и сверх того стараются произносить слово это в сердце, сколь можно чаще; если новобранец человек способный как они говорят принять это вдохновение то он впадает в какой то род пьянства, сердце его входит в такт с сердцем Ишана и вместе повторяют скоро и часто имя Алла, таким образом просиживают они час, или 2 и говорят иногда от такого напряжения воображения, какое потребно, что бы придти в описанное мною состояние, новобранцы впадают в такую слабость, что их надобно поднимать с места, даже бывают случаи, что они желая лучше увидеть свое сердце до того переводят дыхание, что кровь бросается им в голову, опрокидывает их и выходит горлом, носом и ушами: но прибавляют эти фанатики, кто выдержал таковое испытание, тому делается необычайно легко произносить сердцем слово Алла, [198] бывают примеры даже, что необычайное напряжение воображения доводит несчастных подвергших себя такой муке до сумасшествия и тогда Ишаны утешают себя тем, что это Бог его наказал за то, что он не приготовившись учением закона захотел вступить в их общество. После этой проделки старец предписывает ему: во 1) никогда не оставаться без омовения 2) воздерживаться сколько можно, от пользования чужими трудами в чем бы то ни было в 3) всякий раз как он останется один, упражняться в произношении сердцем слова Алла и в смотрении на него, наконец в 4) приходить перед восходом солнца и между намази-аср (первый намаз после полудни) и вечерним намазом в ханаку в сообщество Ишанов. Сообщество это состоит, в том, что они садятся в кружок и закрыв глаза повторяют в сердце Алла, сколь можно часто, старец в это время занятый тем же, успевает внутренним оком осматривать сердца всех присутствующих, и хорошие из них тотчас понимают когда глаз его остановился на их сердце, потому что говорят они, сердцу делается тогда необыкновенно тепло и приятно, ленивые же и дурно приготовленные не понимают этого и тогда старец является им ночью во сне, если они и тогда этого не поймут, то он дает, им выговор словесно; но в тайне. В этих то молчаливых собраниях воспитывается [199] новобранец; воспитание его имеет 5 ступеней и их должен он пройти чтобы достигнуть высшего совершенства 1) состоит в том, чтобы обратить глаз на сердце и произнести в нем Алла, это называют Моками-кальб, 2) состоит в том, чтобы закрыв глаза обратить их на часть груди находящуюся под ложечкой и там повторять как можно чаще тоже слово, это называется Маками-сыр, 3) есть внутреннее воззрение на печень и повторение ею Алла, что называют Маками-зикр 4) Миками-рух состоит в постоянном смотрении с закрытыми глазами на верхнюю поверхность мозга и в повторении ею если можно, чаще нежели другими частями имя Бога на конец 5) и труднейшая ступень есть повторение всеми названными частями тела слов Ла илляхи иль-алла начиная с сердца, которому суждено бывает произнести при этом случае только ла, а мозг уже должен заключить произнеся Алла, чем скорее это путешествие взора и произношение слов совершится, тем совершеннее ученик. Но не надобно думать чтобы к этому привыкали скоро; по мере того как способности новопоступающих развиваются старец приказывает ему во 1, читать намази Тахяджут, это есть намаз, который надобно прочесть в последней трети ночи, до начала зари и он состоит из 12 ракиатов, во 2, всякий раз по прочтении Суряи фатиха 40 раз повторять Суряи [200] Иосин в 3, закрыв глаза посмотреть на сердце и произнести как можно чаще Алла в 4, не опоздать все же до восхода солнца приходить в Ханаку 5, вышедши из Ханаки, часов около 10 дня прочесть намази Ишрак, состоящий из 4 ракиатов, но после первого он должен прочесть Суряи Шамс, после второго Суряи-ляиль, после третьего Суряи-Зуха и наконец после 4 Суряи-Алями нашрах, кроме того он должен в течении дня повторить 1000 раз хвалу Мухаммеду (солоуат) в 6, до полудневного намаза он должен прочесть 4 ракиата Намази-Зуха, тут все равно какую главу Корана он будет произносить после фатихи в 7, после вечернего намаза он должен прочесть 4 ракиата намаза Ауабин и наконец в 8, после намаза Хуфтян т. е. пред сном прочесть 4 ракиата намаза Суннет; но и тот кто находит время не умерши с голоду и не сойдя с ума выполнить все вышеизложенное, не удостаивается чести быть Ишаном, ему остается одно но трудное испытание доказать близость свою к Богу исцелив кого-нибудь молитвой от болезни, или от бездетства и т. д. и если он выйдет с честью из этого последнего испытания ему дают диплом Ишана. Вот до чего доводит фанатизм и невежество, это тем более опасно в Бухаре, что к таковым тунеядцам имеют всеобщее уважение и даже настоящий Эмир, который не очень любит слушаться [201] чужих советов, ездит к знаменитейшим Ишанам для совещаний. В Бухаре в наше время был один особенно знаменит, ему легче было держать глаза закрытыми потому, что он был слеп и он говорят мог не переводя духа 3000 раз произнести сердцем под ложечкой, печенью и мозгом слова Ла ильляхи иль Алла от этого дыхание ноздрей его делалось так горячо, что один мулла уверял меня, не шутя что перо поднесенное к его органу обоняния опалилось, менее вредное, но за то гораздо более распространенное сословие составляют календари, это суть то, что должны быть дервиши в других Мусульманских землях, им отведены от Правительства дома около всех городов Ханства в Бухаре им назначено два дни для собирания милостыни Четверг и Воскресение в них, то они ходят толпами по улицам останавливают проходящих, с дикими криками просят подаяния поют духовные гимны, показывают из дерева сделанные и раскрашенные планы Мекки и Меддины, изображения наказаний грешников в аду и т. д. главное правило их братства есть не жениться и не оставлять у себя денег более им нужных для насущного пропитания, впрочем благочестивые Монахи сии как меня уверяли; не поставляют себе в грех дополнять мирское подаяние насильными сборами. Для управления домом и живущими в них календарями, Эмир выбирает [202] из среды их благоразумнейшего и поставляет его главою прочих, они не носят саллей а покрывают головы остроконечными колпаками, платье их всегда изорвано, многие и особенно колонновожатые их шаек накидывают на себя для большого эффекта Барсовую кожу. Мы окончим эту статью изложением судебных обрядов и форм принятых в Бухарском Ханстве.

Судопроизводство, как мы видели при изложении чинов Ханства, находится исключительно в руках духовенства впрочем иначе это не может быть; потому что другого права не существует кроме духовного, т. е. основанного на Коране и на толкованиях его; такой ограниченный способ воззрения на судопроизводство не должен удивлять нас; толкователи Корана глубоко понимали моральное влияние производимое этою книгою на верующих в нее; они знали ту однообразность, которую произведет в жизни Мусульман учение их учителя, а потому не опасаясь дурных последствий они запретили новое толкование ее, довольствуясь тем случаями, которые случались при их жизни, и действительно однообразие жизни Мусульман всех наций, производит однообразие в преступлениях, как Гражданских, так и Уголовных; а потому придуманное ими достаточно решает все случаи. Очевидно, что такой порядок может существовать только между народами мало [203] или даже вовсе не мыслящими, потому что тождество Божеского и человеческого правосудия, служащие непременною основою Каноническому праву, не может быть допущено людьми сколько-нибудь мыслящими. Правда с одной стороны это заставляет более уважать законы; но с другой это делает законы самые стеснительными; потому что их нельзя изменив, применить к настоящим потребностям управляемых ими не менее того формы соблюдение коих закон сделал необходимым, много удерживают от не справедливых решений. Истец начинает иск свой словесною жалобою излагаемою в присутствии Казы-Аскяра, или Казы-Каляна, или даже самого Эмира, смотря по сословию к которому он принадлежит и по важности тяжбы его; после сего он должен принести формальную законную жалобу она бывает двух родов словесная и письменная: словесная принимается только от того; кто зная основательно законы, может принести ее с соблюдением всех форм требуемых законом, впрочем на это решаются не многие. Письменная жалоба, или просьба имеет три главные принадлежности: 1) изложение дел, 2) Риуаят т. е. приведение слов Корона или Хадиса дающих законность требуемому удовлетворению и наконец 3) печать Муфтия или нескольких, удостоверяющая не ложность приведенных слов закона. Когда таким образом первые формальности соблюдены. [204]

Казы спрашивает где противная сторона если по какому-нибудь случаю, она неевилась в суд, то Казы дает истцу бумагу в которой означается приказываю такому то (имя обвиненного) сделать немедленно удовлетворение такому то (имя обвинителя) или иначе он должен явиться в суд для дания ответа, в противном же случае его силою представят ко мне и сделают законное взыскание. Если в следствие этого обвиненный явится, то Казы допрашивает его и приглашает к заключению с противником полюбовной сделки, если обвиненный и на это будет отвечать отрицательно, то Казы требует от обвинителя доказательств. Они бывают двух родов; свидетелями и присегой. Для доставки свидетелей в суд, обвинителю дается срок одного дня ежели они живут в городе и не более трех, для живущих за городом. Если же свидетели сии находятся в местах отдаленных, то истцу дается кроме трех дней, столько времени сроку, сколько необходимо для проезда в место жительства свидетелей и для возвращения назад. Законное число свидетели есть два, но их не тотчас допускают к свидетельству, Казы спрашивает их знают ли они Намазы и фарзегаин, удовлетворив его в этом отношении они могут приступать к свидетельству; но если дело такой важности что оно изследуется самим Эмиром. тогда этим неограничивается [205] поверка свидетелей Эмир назначает, от себя доверенного Чиновника, который без ведома синдетелей отправляется на место жительства их: и там собрав старейших и Имама приглашает их именем Мусульманства неутаить правды и сказать точно ли предоставленные свидетели люди хорошие, т. е. ходят ли они в мечеть, исполняют ли предписания Корана, не курят ли кальян и т. д., если один из них обвинит в чем нибудь свидетелей, то свидетельство их непринимается, если же все они единогласно одобрят их поведение; то посланец Эмира, выбрав из среды их двух почетнейших, заставляет их подтвердить присегою свои показания. После сего свидетельство принимается, и свидетели должны подкрепить его присегою. Последнее существует только со времени Абдуллы-Хана, у которого Аравитяне оттягали лошадь, представив лже свидетелей. Присяга состоит в произнесении слов Валлаху, Билляху, Таллаху за чем следует изъяснение виденного или слышанного. Если же дело по которому истец приносит жалобу не может быть доказано свидетельством; то он может подтвердить его присегою и этим оканчивается человеческая справедливость, обвиненный имеет только следующие два способа продлить тяжбу, если присяга обвинителем не дана: во 1-х представив, что он найдет Риуаят имеющий более силы нежели представленный его [206] противником и во 2-х доказав, что свидетели подкуплены, либо свидетелями же, либо присегою, для первого дается ему не более 3-х дней срока, а для второго не более часу, после сего Казы требует взноса вознаграждения; если обвиненный не может, или отказывается взнести его, то его садят в тюрьму; где он содержится три дня на счет Эмира, далее же он может там оставаться не иначе как на счет обвинителя, которому с тех пор он передается на руки. Изложенное нами показывает, что в делах гражданских предписанные формы довольно хорошо обезпечивают справедливость решения; но для дел уголовных, очевидно законы сии недостаточны: во 1-х) ограниченным числом свидетелей, во 2-х) ограниченным числом законных доказательств. Самый же главный недостаток их состоит в неразумной скорости решения.

ПРОСВЕЩЕНИЕ ХАНСТВА.

Бухара издавна считалась центром Мусульманской учености. Мирза Улуг Беги, Авицена и проч. утвердили за ней эту славу, и действительно нельзя несознаться, что по количеству находящихся в ней училищ и по числу грамотных людей она должна занять первое место между Государствами Средней Азии. Но воспитание даваемое в сих школах [207] необыкновенно однообразно мы постараемся это доказать представив картину настоящого умственного образования Ханства, для сего, во 1-х) скажем несколько слов о их суевериях. Суеверие в Бухаре находится в большем распространении, так что я думаю нет ни одного человека в Ханстве который бы не верил в постоянном участии в несчастьях поражающих нас в жизни злых духов. По Бухарской демонологии они бывают 5-ти родов: 1) Шайтан, или дьявол, 2) Джин, 3) Альбасти, 4) Аджине и 5) Див. Албести всегда являются в виде женщин с длинными распущенными волосами, они избирают своими жилищами сады в особенности же где много цветов, влюбившись в кого-нибудь из смертных он беспощадно преследуют их днем и ночью и обыкновенно доводят ласками своими до сумасшествия. Аджине несравненно образованнее предыдущих, они избирают жилищем себе дворцы, дома богатых и вообще любят роскошь и украшения, там собираются они по ночам и, веселясь всегда при звуке тамбурина и других музыкальных инструментов, пугают жильцов, впрочем надобно отдать им справедливость, что они и в этом соблюдают некоторое приличие, потому что они преимущественно избирают себе жилищем дома и дворцы оставленные их владетелями, и беспокоят только таким образом соседей их. Дивы, исключительно бывают [208] мужеского пола: они живут в пропастях, неприступных ущельях, на вершинах снеговых гор и в страшных пещерах, выходя оттуда ведут они постоянную воину с Пери равно стараются вредить тем людям, которым Пери покровительствуют: они большею часто влюбляются в Пери и насытив любовь свою съедают их. Кроме этих суеверий введенных Исламизмом нельзя не узнать в некоторых суеверных обычаях Бухарцев следов огнепоклонения; так наприм. весною празднуют они один день, называемый странным именем Чаршамбеи-Сунни, следующим образом: везде зажигают костры и люди обоих полов перепрыгнув через них разбивают какую-нибудь глиняную посуду, этим они думают очиститься от грехов и даже от болезней. Впрочем, нынешний Эмир приказал Реису строго смотреть, чтобы этого не делали, потому что это несовместно с Мусульманским законом. Огонь играет также не малую роль при суеверных лечениях старухи занимающиеся врачеванием зажигают небольшой костер и заставляют больного трижды обойти вокруг него потом трижды перепрыгнуть через него, в заключение чего ему прыскают трижды водою в лице. Если больной так слаб, что не может выполнить вышеизложенных проделок, то огнелечение прилагается другим образом; к небольшой палке привязываются тряпка пропитанная салом, [209] ее зажигают и ставят в углу комнаты, больного же сажают против нее и бьют его несколько раз палкою по спине, легко или нет смотря по методе лекаря, приговаривая Кульлярга кит, Чульлярга кит, т. е. ступай в озера, ступай в степи; и это то заклинание должно непременно изгнать болезнь. Вера в дурной глаз распространена в Бухаре повсеместно и для предупреждения дурных последствий, могущих от того произойти; к плечам и шапкам детей привешивают бисерные нитки различных цветов, что должно избавить их от этого. Ворожба также весьма распространена, особенно же ею занимаются, как мы выше пояснили, цыгане: она производится большею частью четверояким образом, глядением на воду, на воздух, на обожженную баранью лопатку и на руку. Люди занимающиеся предсказыванием будущего называются Фальбины и их подозревают в близких сношениях с диаволом. Главные же предсказыватели будущего суть Мунеджимы, или астрологи. Искуство составлять гороскопы, изгнанное с таким успехом из Европы, здесь находит себе сильных приверженцев, и это составляет одно из важнейших неудобств, встречаемых путешественниками в Средней Азии, при определении астрономических пунктов, потому, что к опасениям о составлении карт их земель Азиятцы присоединяют веру, что всякий фиренг, по звездам узнает где [210] находится золото в недрах их земель и даже может помощью этих светил испортить кого хочет. В прочем теперь в Бухаре нет почти ни одного астролога: один Мулла пользовался этим титулом: но должность его состояла исключительно в том, чтобы вычислять счастливую минуту выезда Эмира из Бухары и уведомлять его заранее, если случится солнечное или лунное затмение; и то последнее ему теперь запрещено делать, потому что два или три раза пророчества его не сбывались. Из вышеизложенного видно с какими ложными суеверными и даже безнравственными идеями свыкается Бухарец с молодости, разберем теперь дальнейшее его образование и решим какие должны быть последствия. Первоначальных школ, Мактаб-хане, как в самой Бухаре, так и в других городах, равно как и в деревнях много, в самом городе почти каждая улица имеет свою школу они сооружаются: или добровольным пожертвованием какого-нибудь ревностного Мусульманина: или жителями улицы на общий счет по приказанию Эмира; но будучи раз воздвигнуты они делаются достоянием того кто хочет заняться воспитанием детей, иногда воспитателю назначается от строителей жалованье, иногда не назначается, впрочем во всяком случае Мулла уговаривается с родителями или родственниками поступающего к нему ребенка о годовой плате, обыкновенно [211] она бывает от 1 до 3 тилл в год, кроме того при поступлении учащиеся приносят наставнику в подарок халат, рубашку, сапоги, кауши и саллю, кроме того, поднос с сухими плодами, фунт чаю и девять хлебов, сверх того каждый ученик, должен приносить учителю из дому по четвергам один хлеб, и родители сего последнего дают учителю снова халат когда сын их начинает читать Коран, если же они по богаче, то принято давать учителю по халату за каждую суре (главу) Корана, курс учения в таковых училищах состоит в чтении 8 книг: 1) Азбука, 2) Коран, 3) Фарзегайн, 4) Чар-Китаб, 5) Дозби, 6) Ходжа Хафиз, 7) Масля-куль-эль-Муттакин, 8) Мирза Бидиль, сверх того они учатся писать, если же школа основана в месте где более Узбеков чем Таджиков, то к вышеизложенному прибавляют еще 5 Турецких книг: 1) Китаби фюзюли, 2) Лисан-ут-тяйр, 3) Дивани эмири-Ноуали, 4) Хуайда, 5) Кисееи Диванеи мешреб. Курс этот продолжается лет 7, дети поступают обыкновенно от 5 и до 12 лет, все названные нами книги кроме фарзегайна читают они не понимая ни слова, впрочем это и лучше, потому что выбор их будто нарочно сделан такой, чтобы служить к направленно мыслей на дурной путь. Поощрения конечно никакого нет и если есть прилежные, то это единственно из боязни побоев, [212] которыми Мулла испросив разрешение родителей, может наделять их по произволу соблюдая только то, чтобы не убить и не искалечить ученика, за что или отвечает. Уроки даются ежедневно от утренней зари часов до 5 по полудни, в этом промежутке ученики постоянно сидят и им позволяется только раз покинуть класс, чтобы сходить домой за хлебом, даже они не пользуются каникулами положенными для медрес, и только Пятница избавляет их от ферулы их наставника. Очевидно, что такое воспитание, не может и не должно повести ни к чему хорошему, огромный срок семи лет, приведенный нами выше, часто бывает недостаточен, потому, что метода их учения самая фальшивая: Первые книги наприм. азбука, Коран и Фарзегайн все читают в один голос, от того идя по Бухаре вы бываете предварены о близости училища сажень за 20 от него, так громко и прилежно учатся. Выйдя из описанных нами училищ, желающие продолжать свое образование поступают в Медресе, или Семинарию. Медресе есть такое заведение, в котором принадлежащие к нему Муллы, учатся высшим наукам у одного или весьма редко двух ученых, имеющих право давать уроки. В каждом из таковых заведений есть известный комплект студентов определяемый размером дома назначенного для медресе, они покупают места жительства своих [213] предшественников, цена таковых квартир (худжр) меняется смотря по жалованью получаемому студентами от 2 1/2 до 35 тилл, впрочем в каждой из них есть особенно большие и украшенные комнаты наз. (огло), за те платят иногда, покупая право в них жить, и 70 тилл; надобно заметить, что купивший может остаться тут на всю жизнь, если он не захочет женится, потому что с женами там жить не позволяют. Студенты приготовляются к лекциям на своих квартирах и для этого обыкновенно несколько человек сходятся вместе, либо у одного из товарищей, либо у входа в Медресе и спорят о предстоящем уроке, читают книги относящиеся к нему и потом приходят к учителю, тот заставляет прочесть одного из своих слушателей несколько строк предстоящей лекции и изложив свое мнение на счет ее, выслушивает замечания своих учеников, которые между тем, спорят друг с другом поправляя говорящего с мударрисом если мнение его несогласно с ихним, наконец в этом диспуте принимают иногда участие и посторонние, пришедшие в Медресе из любопытства, выслушав всех мударрис, окончательно излагает свои заключения и лекция кончается. Лекции читаются каждый день с восхода солнца до заката, кроме Пятницы и Четверга (при покойном Эмире и в Среду было запрещено читать лекции, месяца Рамазана и [214] трех летних месяцев (тегатиль) каникулы. Таковой способ преподавания имел бы свою пользу если бы, кроме того были и правильные чтения; а постоянные споры эти конечно изощряют остроумие студентов, но с другой стороны замедляют ход учения, от того то считают невозможным выслушать полный курс менее чем в 15 или 20 лет; сверх того по этой методе почти ни одну науку не проходят до конца; ибо Мударрис оставляет ее если видит, что слушатели его сами скоро отыскивают точное значение правил излагаемых ею; но главное несовершенство состоит по моему в том, что тут нет почти никакого поощрения прилежным, да и ленивые остаются не замеченными за многоречием своих трудящихся товарищей. В курс преподаваемый в медресах входят все науки допускаемые Мусульманами; но так как не все отросли их преподаются в Бухаре, то мы изложим здесь по системе туземных ученых порядок их и потом заметим последовательность в которой они преподаются. В Бухаре преподаются науки трех родов, законные или теологические Шергийе; относящиеся к Арабскому языку Арабийе; и науки светской мудрости, Хикмийе (Надобно заметить, что при преподавании какой нибудь науки, Мударрисы отличают три разряда I. Мятн, сочинение излагающее cамую науку. II. Шерх, сочинение излагающее толкование на первую и III. Хашие, сочинение излагающее толкование на первые две, первый всегда изъясняется в Медресах, второй иногда излагается и даже весьма часто, а третий почти никогда.); к первому отделению относятся a) [215] Тяфсир, есть толкование смысла Корана, науку сию преподают по Тяфсири Казы-ель Бяйзовы, сверх того читают следующие толкования на нее: 1) Шейхи Заде, 2) Алломет-эл тафтазани, 3) Гуссамю-д-дин, 4) Абдуль-Хакими Лахури, вторая наука того же отделения есть: b) Хадис это есть собрание речей сказанных самим Мухаммедом, но слышанных им от Бога, ее читают по Мишкати Шериф толкования на сие сочинение принятыя в курс суть: 1) Миркат, сочинение Али ибн Султан-эль-кори, 2) Абдулла-хан, эта есть единственная книга на Персидском языке, прочие же все Арабские; 3) Мир- сеид-эль-Шериф 4) Тыби. Третья наука того же отделения есть g) Фикг, она излагает приказания закона относящиеся до тела, и основывается на доказательствах извлеченных из Корана, Хадиса, Иджма и Кыяса, значение первых двух известно, и потому мы изложим только значение последних Иджма, называется собрание тех толкований Корана в смысле которых все толкователи согласны, по свойству толкователей, оно бывает трех родов:

1) Иджма-и-Сахобе, 2) Иджма-и-Табин и 3) [216] Иджьма Мюджтахи-ддин. Сахобе называются те которые лично знали Мухаммеда и беседовали с ним. Табиин суть те, которые знали лично предыдущих и беседовали с ними и наконец Мюджтахи-ддин суть ни те, ни другие, но однако, чтобы пользоваться этим титулом, она должны были жить не позже 400 лет после Мухаммеда. Кыяс есть применение запрещений, или позволений Корана к вещам неупомянутым в оном. Так например закон запрещает продажу семи вещей с недовесом или перевесом превышающим ценность одной Бухарской тянги, распространить же запрещение это на другие вещи есть дело Кыяса. Книги по которым преподают Фикг в Бухаре суть: I. Мухтосар-Уль-викое, сочинения Убейдуллы Садри-Шариа, толкования ее Мударрисами неизъясняются, ученикам же постановлено в обязанность читать следующие книги: 2) Джами-эль-Румус сочинение Абдул Али-эль-Бурджанди известного еще толкованием астрономии Мирзы Улуг-Бега, 3) Абдул-Мекорим, 4) Али-уль-Коры, 5) Мулла Фяхреддин-Уль-Бухари. Вторая книга излагающая Фикг объясняемая в медресах есть: II. Шярх-Уль-Викае, книга эта состоит из двух отделов:

1) Викоет-Уль-Ривает, сочинение Махмуд-тадж-уль шариа, 2) Шерхи-викоет-Уль-ривает, т. е. толкование на предъидущую соч. внука Махмуда известного под именем Абейдулла Садри-Шариа [217] Толкования на эту книгу читаемые студентами вне лекций суть: 1) Челепиа 2) Терших. Третья и последняя книга сего отделения есть: III. Хидое, сочинение Абуль-Муин Самарканди толкования на нее читаемые студентами вне лекций суть: 1) Иное, 2) Кифае: 3) Нихое, 4) Фетх улькадир. Четвертая наука входящая в тот же отдел есть: Усули-Фикгы, она излагает методу, коей надобно следовать толкуя Коран. Книги по коим она преподается суть: 1. Тянкых-Уль-Усуль, из толкований на нее написанных читается только: 1) Таузихи-уль-Усуль соч. Абейдулла Садри-Шариа; читаемые же студентами суть: 2) Тальвих соч. Алломети аттафтазони, равно как Хашие 1) Челепи, 2) Абдуль-хакими-Лахури, 3) Шерхи-Шерх. Пятая наука этого отделения есть Ильми-Калем, это есть не что иное как догматическая метафизика, руководства по коим она преподается суть: I. Асли, Таухид соч. Имами Аземи Абухани-феи Куфи, II. Гякоид-Уль-Нассафи сочинение Омар-уль-Насафи с нею же преподается и толкование написанное Алломяти-аттафтазани. Толкования же просматриваемые студентами без помощи Мударриса суть: 1) Мулла Ахмед, 2) Рамазан, 3) Илиас 4) Хиоли с его толкованием Абдудль-Хакима Лахури 5) Мулла Касым, 6) Кара-Кемоль, 7) Куль-Ахмед 8) Челепи, 9) Асун-Шейх, 10) Абдуррахман, и 11) Гисмет Улла. Третье руководство есть III. [218] Риссолеи-Газдуе, с нею читают толкование ее Мулла-Джаляль, равно как и толкование на сию последнюю Ханакохи; толкования же проходимые одними студентами суть: 1) Татимя, 2) Хашиеи-Калембази, 3) Меулянаи-Шериф, 4) Ахун-Шейх, 5) Абдуль-Хаким, 6) Так-миле. Шестая наука этого отдела есть Ильми-Фероиз она излагает права наследства, следовательно ее надобно было бы по настоящему причислить к Фикгу; но из нее сделали особенную науку и преподают по руководству известному под заглавием: Метни-Фероиз, равно как и толкование на нее написанное Мир-Сеид-Шерифом. Седьмая и последняя наука этого отдела есть Ильми-Кироат, она занимается изъяснением того, как нужно читать Коран, т. е. где нужно делать ударение, какия слоги протягивать, как укоротить и т. д. руководством избрали 1) книгу соч. Мухаммед-Уль-Джазари сверх того студенты просматривают следующая толкования: Руми, 2) Али-Юлькори, 3) Мисри и 4) Муфхиме. Вторым руководством служит: Шатыби, студенты просматривают толкование на нее сочиненное Ымад-эддин. Третие и последнее руководство: Седжа-венди этим кончается курс теологии. Науки относящиеся к Арабскому языку суть: Лугат это есть не что иное как Лексикон, впрочем его читают студенты одни без Мударриса последующим руководствам, I. Комус. II. [219] Сихах-эль-джаухери, III. Таджд-эль-Масадырь-эль Бейкаки, IV. Сурах и V. Фи'ль-лугат. Вторая наука этого отдела есть Ильми Сарф: она занимается изложением словопроизводства и словосочинения Арабского языка ; руководствами ей служат: I. Мухзи с нею же вместе преподается толкование на нее известное под заглавием Мукаддеме соч. Алломети аттафтазани, Вторым руководством принято II. Шафия, сочинение Ибни-Хаджиб: с ним вместе преподают Ильми-Хатти Араби, т. е. правописание и чистописание; толкования на нее просматриваемые студентами суть: 1) Джар-бирды, 2) Низами, 3) Вафие и 4) Шейх-эль-Разы. Третья наука этого отделения есть: Ильми Нахв, она излагает правила произношения окончаний Арабских слов; руководствами к ней служат: I. Инн-Муззадж, сочинен. Махмуди-Зимехшерии. II. Кофие соч. Ибни-Хаджиб, толкования просматриваемые студентами суть: 1) Феваид-эль-зияие, соч. Аддуррахмана эль-Джами, 2) Хиндие, 3) Гусам-эддин-Асферани, объяснение Абдул-Хакима, 4) Гисмет-Улла, 5) Абдаррахман, 6) Ахун-Шейх, 7) Абияд соч. Шемс-эддина, это есть толкование Арабских стихов встречающихся в Кофие, 8) Мирза-Заид, 9) Мулла Садык и наконец 10) Абдул-Гафур, сие последнее есть толкование Феваида и его изъясняют Мударрисы в одно время с чтением Кофие. Четвертая и пятая науки этого отделения суть: [220] Илъми-уруз стихосложение и Ильми-Кофие наука о рифмах, они не преподаются Мударрисами; но должны быть проходимы студентами, руководствами к ним служит Рисолеи Андулюси, сочинение Моуланаи-Андулюси. Шестая наука этого отделения есть: Фенни меон, о благозвучии слов Арабского языка Фенни беиион, о благозвучии окончаний слов и Ильми бедиг научает соблюдать благозвучие речи, приличным расположением слов; их проходят вместе и руководством, к ним служат: I. Таль-хыс сочин. Хатыб-эль Димшики, с нею вместе читают толкование написанное на нее Алломети Аттафтазани, студенты же просматривают: 1) Мир-Сеид-эль-Шериф, 2) Халхоли, 3) Хитаи, 4) Челепи, 5) Шерхи-а бият, 6) Укуд-эль-Дурер и 7) Кудуки, II. Мифтах-эль-улюм соч. Юсуф-элъ-Саккаки, с ним вместе читают толкование известное под заглавием Шехри Мифтах. Седьмая и последняя наука этого отделения есть: Ильми Теварих, т. е. История из книг принадлежащих сей обширной отрасли, всего чаще читают в Бухаре три следующие: I. Тарихи Искендерийе, II. Тарихи-ибни-Халльган, III. Тарихи-Джихан Кушаи. Науки человеческой мудрости или Хикмийе суть: Мантык, Логика: руководствами к ней служат: I. Исса Гуджа, с ним вместе читают толкование Исса Гуджа, студенты но просматривают следующие толкования; 1) [221] Пуман, 2) Мулла-Садык, II. Шамсия соч. Омар-эль-Катиб с ним в одно время проходят толкования: 1) Шерхи Шамсиие и 2) Хашие-и-Мир-Сеида-Шериф, студенты же просматривают: 1) Хашие-и Адуль-Хакими Лахури, 2) Мулла Ахмед, 3) Гусам-эддин, III. Те'зиб сочин. Алломети аттафтазани, в одно время с ними проходят толкования: 1) Шерхи Тезиб соч. Мухаммед-ибни Ассад-Довани, 2) Ходжа Джамаль, 3) Ахунди-Юсуф-Карабаги, 4) Казы-Муборек, 5) Хани-Мулла и 6) Хани улюм, студенты же просматривают: 1) Ахун-Шейх, 2) Мирза Заид, IV. Суллям-эль-улюм, в одно время с ним читают толкования: 1) Казы-Муборек, 2) Фейруз-Шахи, 3) Мир-Садр эддин. Из огромного отдела наук, известных под именем Табиыие, Иляхиие, Риазыйе, из коих первая означает естественная науки, вторая Метафизику и третьи занимается изложением идеи т. е. существующего в уме, а не в действительности как например: понятие о времени и не существовании и те из них проходят только весьма коротко Ильми-хисаб т. е. Арифметику, которая здесь составляет часть Табиыие, и Ильми муназере науку, о том как поддерживать и вести диспуты; руководством сей последней служит Хикмет-уль-аин, сочинение Омар-уль-Катиба, толкования проходимые с нею вместе суть: 1) Кутб-эддин, и толкование на нее [222] сочин. Мир-Сеид-Шерифа, 2) Мирза-Джан, 3) Ахунди-Юсуф-Карабаги, студенты же просматривают: 1) Мулла-Ахмеда 2) Абдул-баки. Порядок в котором проходят сии науки есть нижеследующий: с начала преподают Сарф, потом Ильми Нахв, а когда при изложении ее дойдут до книги Кофие, то читают Мухтосер, из науки Фикг и из наук касающихся Арабского языка преподают Ильми уруз, а из Хикмийе Ильми Мунозере. После сего приступают к толкованию Мантыка а пройдя две Первые книги его, переходят к чтению двух первых книг Ильми-Калем, окончив их объясняют две остальные книги Мантыка и вместе с первою из них т. е. с Тезибом читают II книгу Фикг. Потом излагают Хекмут-улъ-аин, далее III книгу Ильми-Калем, и в одно время с нею фенни Меон, фенни-бейон и Ильми бедиг, равно как и начало III книги Фикга. Далее преподают Усули-фикг и продолжение III книги Фикга, после сего излагают I книгу Хадиса и с нею вместе Ильми фероиз и Ильми Кироат, равно как и Ильми Хиссаб. Курс оканчивается чтением Тефсира Казы эль-бейзови. И так мы видим, что курс наук проходимых в Бухаре не мал, потому что он состоит более чем из 137 книг, но зато однообразность также велика, кроме того он почти совсем не исправляет недостатков первоначального [223] воспитания, потому что ум закованный там в цепи, учением наизусть ничего не понимая, изощряется здесь только относительно вопросов веры. Ничто не может поддерживать более силы фанатизма, как такое воспитание, основой которому служит не здравый смысл, но весьма ограниченное остроумие, занятое только тем, чтобы запутать другого, не в мыслях, но в словах. Здесь менее чем где-нибудь можно судить об образованности по числу грамотных, ибо последних много, можно даже сказать 1/4 народонаселения, а образованных нет никого, если образованием назвать некоторую степень развития ума и чувства. Число медрес в целом Ханстве точно мне неизвестно; но соображая число тех, которые мне известны, с теми которые могут быть, в невиданных мною частях Ханства, я полагаю, что мало ошибусь если заключу их, между пределами 180 и 200, полагая в каждой средним числом по 80 человек мы получим, что число студентов в Ханстве будет между 15.000 и 16.000, число первоначальных школ почти можно сказать в десятеро более и потому число учащихся грамоте будет заключаться между 150.000 и 160.000, что составит почти 1/16 всего населения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В заключение изложенного нами описания [224] Бухарского Ханства мы скажем несколько слов о настоящем владетеле оного:

Эмир Наср Улла Багадур Хан Мелик-эль-Муменин, есть второй сын Амир Сеида. Первые годы своей жизни провел он при дворе своего отца, но в последствии ему поручили в управление город Карши с его округом. Зная что престол по порядку должен достаться не ему, а брату его Хусейну, он чувствовал что ему надобно будет его приобрести не мирными путями; а потому ему полезно было склонить на свою сторону, как можно более Сипаев в особенности старших и влиятельных; ласками и подарками начал он привязывать их к себе, делился с ними всем, дарил им все что им нравилось у жителей вверенного ему города, и что он немедленно брал без возмездия, давая разуметь, что милости его увеличатся еще более, если судьба доставит ему престол; кроме того он знал хорошо, что ему и в самой Бухаре надобно иметь помощников и избрал двух: Хакима Куш-Беги и отпущенного раба Амир-Сеида Аяза имевшего должность топчи-баши, вкрадчивостью своею он совершенно привязал их к себе. В таком положении застала его смерть отца случившаяся в 1826 году по возвращении его из Карши; Хаким Куш-Беги уведомил его об этом, но приверженцы Хусейн Хана успели завладеть цитаделью и Насср-Улла [225] должен был ограничится неудачным походом к Бухаре, простояв несколько времени около Фейзабада и посетив гроб Богоуеддина, он возвратился домой и послал от себя гонца к Амир-Хусейну с уверением его в дружбе; между тем он старался собрать войско, чтобы при первой возможности воспользоваться случаем отнять престол у брата. Одною из главных забот его было склонить на свою сторону Начальника Хузара, Муминбий-Додху, постановленного Амир-Хусейном: ласками и обещаниями привлек он его к себе, и когда тот приехал в Карши, то Наср-Улла собрал совет, состоящий из Ходжи Абдуль-вефа, Мумин-Бий-додха, Бирди-Назар-додха, Мухаммед-Алим-Бик-бия, Бедиль-бик-бия, Мурад Бик-бия, Ходай-Назар-Бик-хана из Калмыков, и Нур-Мухаммед-Бий-топчи-баши. Тут Наср-Улла предложил Мумин-Бию для доказательства, что он точно ему предан, достать денег для предпринимаемого собрания войск. Мумин-Бий сказал, что немедленно исполнит его требования и, сходив домой, принес оттуда ящик с чистой бумагой, который он вручил Наср-Улле и посоветовал ему велеть написать на них ярлыки, на имя всех своих приверженцев, которые верно не откажутся за это доставить, каждый, известное число воинов; он на это согласился и получив в тоже время извещение от Куш-Беги, что Амир-Хусейн [226] скончался по трех месячном царствовании и даже, говорят, от яда данного ему Куш-бегием, и что Омар-Хан, приехав еще при жизни брата в Бухару из Кермине, занял престол. Наср-Улла уговорил Казы-Каляна города Карши, написать к Самаркандскому духовенству и жителям письмо, в котором он увещевал их поддатся Наср-Улле как старшему и законному наследнику достояния отца; в то же время он отправил Мухаммед-Алим-Бика и Рахим-бирды-Ма'зума, сделавшегося в последствии так известным по расположению к нему Эмира, в Шехри-Себз, для заключения дружбы с владетелем оного, сам же с небольшим числом, наскоро собранного войска отправился бесплодной степью, покрытой тогда снегом, к Самарканду, оставив наместниками Карши, для большей безопасности, двух приближенных своих, Мухаммед-Мурад-Бия и Бирди-Назар-Додху. Начальник Самарканда, Мухаммед-Сафар-Бий, хотя получивший строгий приказ от Омар-Хана не сдавать Самарканда без боя равно как и подкрепление посланное туда с Яр-Мухаммед-Бием, не мог и не хотел защищаться, тем более что народ и духовенство были сильно расположены к Наср-Улле и еще более склонились на его сторону, получив письмо Каршинского Казы-Каляна; он впустил Наср-Уллу без сопротивления: там посадили его на синий [227] камень и провозгласили Эмиром. Несмотря на услугу, оказанную ему Мухаммед Сефер-Бием новый Эмир, для осторожности сменив его, взял с собою, а на его место назначил, вернувшегося из Шехри-Себза, Мухаммед-Алим-Бика и отправился с увеличившимся войском к Кетта-Кургану. Между тем Омар-Хан, узнав о движении Наср-Уллы из Карши к Самарканду, приехал в Кермине и отправил в Кетта-Курган и в окрестные города Бик-Углы диван беги, Ирдоне перванечи, Мухамемд-Рахим бика и Абдурресуля пендж-сад-баши, чтобы склонить их начальников не поддаватся Наср-Улле: но они на полдороге услыхали о взятии Самарканда и о провозглашении его Эмиром; а потому побоявшись действовать против него, отправили Абдурресуль пендж-сад-баши к Омар-Хану, для уведомления его о случившемся; а сами отправились к новому Эмиру. Наср-Улла подошел к Кетта-Кургану; начальник его увлеченный примером Самарканда, по суточном сопротивлении передался новому властителю. С Кетта-Курганом подчинились его власти и прочие близлежащие города, как например Пендж-Шамби, Челек, Янгы-Курган и Нур-ата. Он сменил везде Начальников и, взяв прежних с собою, отправился с ними к Бухаре. Омар-Хан, услыхав об этих успехах, покинул Кермине на руки сына Хакима-Куш-Беги, Абдуллах-[228]Хана и заперся в Бухаре; но тот по примеру и по приказанию своего отца решился перейти на сторону Наср-Уллы и потому выехал к нему на встречу и впустил в город без малейшего сопротивления; тем не менее осторожный Эмир, сменив его одним из своих прислужников, взял с собою и подошед к Бухаре 7 февраля 1826 года начал осаду ее: она продолжалась 44 дня; в городе открылся голод, фунт мяса продавали по 4 и, как другие говорят, по 7 тенег; хлеб ввозили в город под видом покойников насыпая муку в гробы; наконец и вода городская сделалась не выносимою, потому что все это время стояла без перемены. В таких обстоятельствах Куш-Беги и Аяз-топчи-баши написали Эмиру письмо, в котором они изъяснили, что передадут ему город, если он обяжется не трогать жителей. Эмир требовал доказательств и Аяз обещался разорвать большую пушку, имевшую по рассказам Бухарцев, 100 батманов весу, данную ему для защиты Самаркандских ворот, и в самом деле сделал это; тогда Эмир приказал аттаковать город с двух сторон; со стороны Имамских ворот и со стороны ворот Салля-Хане. Аяз отпер ему Первые, и он 22 Марта 1826 года торжественно воссел во дворце своего отца, приказав разграбить дома приверженцев Омар-Хана. Первые поступки его были необыкновенно обдуманы: главное [229] старание его были обмануть Куш-Беги на счет своего властолюбия; он передал ему все управление в занимался только приискиванием наслаждений, тем не менее он не упускал ни одного случая, где мог, не раздражая подозрений Куш-Беги, показаться перед народом справедливым: так например; он приказал скоро по вступлении своем на престол всем жителям Карши приносить счеты взятого у них без платы во время пребывания его в их городе, и т. п. Другою и постоянною целью его было унизить влияние Сипаев, возросшее при слабом правлении его отца до невероятности: это последнее надобно было делать весьма осторожно, потому что он знал связи Куш-Беги с сипаями, и знал что Куш-Беги, отравивший Хусейн-Хана для него, может и его отравить для себя. Долго действовал он в тайне, наконец в последней половине 1837 года открылся вполне: Куш-Беги сослан был сначала в Карши, потом в Нур-ата, наконец призван в Бухару и посажен во дворце в темницу; тесть его Аяз-топчи-баши, за важные услуги оказанные Эмиру при вступлении на престол, был сделан Бием, губернатором Самарканда, и осыпан деньгами; но он почувствовал, что гибель его близка, когда узнал судьбу Куш-Беги: тем не менее явно враждовать против Эмира он не мог, и потому, когда тот его призвал в Бухару, он [230] немедленно явился; но Эмир был слишком тонок чтобы ему тут что-либо сделать. Он также понял опасения Аяза и полагал, что тот мог спрятать часть своих богатств, передать их своему сыну и таким образом спасти хотя что-нибудь от него: потому-то он его принял весьма хорошо и пред отъездом велел на него надеть золотой халат, повязать ему голову золотой чалмой, подвести отличного аргамака с золотой сбруей, и даже сам вышел из дворца и посадил его на седло. Аяз испугался такой милости, сошел снова с лошади и наклонив голову сказал, что он знает что виноват перед Эмиром и просит, чтобы тот его немедленно наказал; Наср-Улла обнял его, благодарил, за прежние услуги и змеиными ласками утишил подозрения старика. Аяз возвратился в Самарканд и получив два раза самые благосклонные ответы от Эмира на свои донесения, думал, что гроза миновала и что Эмир, его не включил в опалу, постигшую Куш-Беги но заблуждение его длилось не долго: он снова был призван, в Бухару и; посажен в одну темницу с Куш-Беги, где их зарезали в 1840 году весной. Тогда Эмир стал уже немилосердно гнать Сипаев: сначала гнев его пал на родственников Куш-Беги; он отнимал у них имущества, ссылал их за Аму-Дарью, многих велел убить, и потом, когда ему не надобно были прикрывать дел [231] своих предлогом гнева на Куш-Беги и его приближенных, он резал, разжаловывал кого хотел, ни давая никому отчета; первым помощником ему в этом деле искоренения Бухарского феодализма был тот самый Рахман-Бирди-Ма'зум, который за 16 лет пред тем отвел от него Шехри-Себзскуи грозу: выбор был удачен: ему надобно было иметь человека, на которого бы пала первая молва о его жестокости и, конечно, никто лучше Туркменца Рахман Бирди, ненавидевшего и презиравшего Бухарцев, не мог выполнить этого условия. Простолюдинов стали бить палками, заставляя молится Богу, Сипаев резали или заставляли искать спасения в бегстве; народ проклинал Реиса, а Сипаи поняли, кого они возвели на престол, но делать было нечего. К тому же времени относится прибытие Наиба Абдус-Самета и заведение регулярных войск. Абдус-Самет, уроженец Тебриза, служил в начале этого столетия в Персидском войске и, быв за какое то убийство присужден к смерти, спасся бегством в Индию и поступил в услужение к одному Персидскому же беглецу, родственнику Фетх-Али-Шаха, жившему на пенсии у Англичан; согласившись с другими прислужниками ограбить его, они убили своего господина, но были захвачены, и Наиб присужден приговором of Supreme Court к смерти на виселице. Но судьба его вела далее: он убежал из тюрьмы, явился к Дост- Мухаммеду в [232] Кабул, и в короткое время вкрался в доверенность его. Злобный характер Наиба обнаружился и здесь: он, поссорился на смотру войск с сыном Дост-Мухаммеда, Мухаммед-Экбер-Ханом, выстрелил в него из пистолета почти в упор дула; но непричинил большого вреда: в первом порыве гнева Дост-Мухаммед приказал отрезать ему уши и посадить в темницу; он бы его непременно убил, если бы Наиб не предупредил гибели бегством в Бухару, где, через Реиса, уговорил Эмира завести постоянное войско и этим приобрел такой вес у Наср-Уллы, что он - теперь единственный влиятельный человек в целом Ханстве. После смерти Реиса, случившейся в начале 1839 года, Эмир не хотел уже ни с кем делить участия в правлении; но так как для виду надобно было иметь кого-нибудь на Визирском месте, то отдавал его в течении этого короткого времени 3 или 4 любимцам из мужского гарема, которых он, обогатив и обласкав, сменял другими, а у первых отбирал все до последнего куска хлеба и, смотря потому могли ли они ему быть опасны или нет, убивал их или оставлял в ничтожестве.

Установив власть свою таким образом на довольно прочных основах, Наср-Улла стал думать о завоеваниях, тем более что ему давно хотелось заставить забыть несколько неудачных попыток [233] завладеть оружием областью Шехри-Себз. Предлога войны с соседями искать было нечего с Юга, с Севера, с Запада и Востока соседи было недовольны Эмиром а он ими; но большие причины неудовольствия существовали между ним и владельцем Кокандским, кроме зависти, возбуждаемой последним в Наср-Улле богатством и многолюдством подвластных Коканду городов, удачными нападениями на Хивинцев, и т. д. Наср-Улла недоволен был тем, что тамошний владетель оказал покровительство его дяде, бежавшему в Коканд из под ножа племянника, и которого Кокандский Хан Мухаммед-Али сделал начальником пограничного города Иома, хотя сам Эмир еще прежде того дал убежище Султану Махмуду, брату Мухаммед-Али, взбунтовавшемуся против него и принужденному бежать из Коканда после неудачных попыток присвоить себе престол. Наконец притеснения, оказываемые Кокандцами Бухарским купцам, частые набеги их на северо-восточную границу Ханства все предвещало неминуемую войну и предвещания сбылись: в 1839 Кокандский Хан построил крепость Пишагар так близко к землям Бухарских подданных, что Эмир, утверждая будто она построена на его земле, требовал ее срытия; но требования его были не исполнены, и потому решились воевать. Кокандский Хан сначала горячо принялся за дело: с необыкновенной быстротой выступил он [234] из Коканда и, соединившись около Ходженда с Лешкерем, беглербегом Ташкендским, отправился к Пишагару встретить Эмира; но тут, будучи испуган, при осмотре одной Бухарской крепости в сопровождении нескольких сот человек, неожиданной вылазкой Бухарцев, оставил армию свою справляться с подступающими Бухарскими войсками как она хочет, а сам счел за лучшее как можно скорее возвратиться в свою столицу. Собранное под стенами Пишагара войско было удивлено таким быстрым удалением своего повелителя оно частью вошло в Пишагар, а частью разошлось по домам, весьма довольное таким удобным случаем возвратиться к покою. В таком-то положении застал Эмир своих противников. Войско, сопровождавшее его, состояло из Узбеков и из 300 сарбазов под командою Наиба-Абдус-Самета, который взял с собою несколько пушек, им самим отлитых. Тут должны были в первый раз показать Сарбазы преимущество свое перед Узбеками, которые от всей души желали им неуспеха, потому что с ним, тесно связаны были сила и значение их злейшего врага Наиба, но судьба судила иначе: Узбеки после нескольких неудачных приступов к Пишагару были отстранены Эмиром, поручившим дело это Наибу, и тот счастливо окончил его принудив довольно продолжительною канонадой осажденных сдаться в Августе [235] 1840, чем и окончился знаменитый поход Эмира. Кокандцы не долго заставили ждать предлога к новой войне: они в ту же зиму напали на пограничные селения Бухарцев, и совершенно разорили их, между тем Эмир увеличивал число Сарбазов и отливал новые пушки, так что к осени 1841, в которую предположено было довершить борьбу, начатую в прошлом году, окончательным завоеванием Коканда, у него было до 1000 Сарбазов, 11 пушек и 2 мортиры; присоединив к этому до 30.000 Узбеков, он 6 Сентября при звуках труб и литавров выступил из Бухары по дороге в Самарканд. План похода расположен был так, чтоб Наиб с сарбазами шел правым берегом Зярьафшана и дожидался бы Эмира (в случае; если он не соединится с ним прежде) в Джизахе, городе назначенном сборным пунктом тех отделений Узбекского войска, начальники коих не были приглашены выехать на встречу к Эмиру при следовании его с отрядом Бухарского тумена в Самарканде; дурное состояние дорог, и трудность транспортировки тяжелых орудий на дурных лафетах, были причиною, что Эмир успел побывать в Самарканде, выступить из него и догнать Наиба у Янгы-Кургана. Дошедши таким образом до Джизаха и соединившись с собранными там Узбеками, он поручил начальство пиш-дженга, т. е. авангарда, Ибрагиму-Додхе, начальнику Самарканда, и двинулся [236] на Иом, который он 21 Сентября осадил, и взял после довольно продолжительной канонады; убив своего дядю, бывшего там Градоначальником, он отправился к стенам Замина; тут в последний раз, Кокандцы, лишенные всякого одушевления постыдным бездействием своего Хана, попробовали сопротивляться Бухарцам; но пушки Наиба 27 Сентября принудили их к сдаче. Такие неслыханно-быстрые успехи сделали большое впечатление на жителей Кокандского Ханства. Уратюбе сдался Эмиру после непродолжительного сопротивления. Ограбив там все что можно было взять, он отправился к Ходженду, и 8 Октября вошел в него победителем без боя. Здесь уже Узбеки, которым наскучила слава, стали громко поговаривать о приятностях домашней жизни: но Эмир, подстрекаемый Наибом решился идти далее: наконец дойдя до Мехрема должен был принять вторичное посольство от Мухаммед-Али, который предлагал ему оставить у себя все завоеванное им до Ходженда включительно, соглашаясь сверх того, выплатить значительную контрибуцию, признать себя его вассалом, допустить поминовение Эмира при чтении намазов в Кокандскнх мечетях и обязаться чеканить монету с его именем. К этому присоединился и громкий ропот Узбеков, отказавшихся решительно идти далее, так что Эмир, внутренне довольный и сам окончанием похода, утвердив за собою [237] завоеванные места назначением в них своих Градоначальников и назначив Правителем Ходженда Султана Махмуда, 26 Октября прибыл обратно в Бухару. Но Кокандцы не успокоились: Мухаммед-Али помирился с своим братом Махмудом, соединился с ним и отнял снова все завоеванное Бухарцами до Ура-Тюбе. Это принудило Эмира зимой с 1841 на 1842 года, начать приготовления к новому походу на Коканд, для которого он решился даже прибегнуть к экстраординарному налогу на дома. Он выступил 2-го Апреля 1842 года из Бухары, и дошел до Ходженда без малейшего сопротивления; там же было собрано тысяч до 15 Кокандского войска, которое скоро впустило его в город, отданный им на расхищение; столь же слабое сопротивление оказали ему Кокандцы при следовании его от Ходженда к Коканду, взяв который он предал смерти Мухаммед-Али и почти всех членов его семейства и сделался таким образом по крайней мере до зимы владетелем всего Мавероиннехра.

Текст приводится по изданию: Описание Бухарского ханства. СПб. 1843

© текст - Ханыков Н. В. 1843
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Samin. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001