-

Вильгельм Рюйсбрук, монах францисканского ордена, родом из Брабанта

(Отрывок из опыта истории путешествий по России, составляемого А. О. Корниловичем.)

Подложное письмо одного Татарского Князя, и слух, распространившийся в Сирии, что Хан Монгольский Мангу, преемник Аюков, принял Христианский закон, побудили Французского Короля Лудовика IX, бывшего на поход против Сарацын, отправить из Кипра в Азию с дружественными письмами к Хану Францисканских монахов Вильгельма Рюйсбрука и Варфоломея Кремонского. Сверх того находились при них некто Гозе, заведывавший подарками, один Переводчик и один мальчик для услуг. 7 Мая 1253 года отправились они из Константинополя Черным морем (Булгары называли оное Великим) к Газарии [290] (Крыму); на восток от нее находилась Иверия, область принадлежащая к Грузии; на западной стороне лежал город Херсона ¹; где кончил жизнь Св. Священномученник Климент, Епископ Агкирский (в 3-м веке по Р. X.) Проезжая в виду сего города, странники приметили остров, на коем была церковь. 21 Мая прибыли они к Сольдае ², городу торговому, куда приставали Руские купцы, ездившие в Грецию с драгоценными мехами, и Греки, отправлявшиеся на север с бумажными, шерстяными и шелковыми изделиями. К востоку, за проливом, был город Матрига ³, откуда [291] Константинопольские купцы посылали к устью Дона за сушеною рыбою. Далее Крыма, по юговосточному берегу Азовского мора, лежала Цихея, не признававшая владычества Татар, а еще далее обитали Сваны и Иверийцы. Вся же страна на запад от Дона к Дунаю платила дань Монголам, которые в том году сверх обыкновенного взяли с жителей по топору с дыма, и забрали весь хлеб. В Сольдае путешественники купили для провоза вещей шесть крытых кибиток, наподобие тех, в которых Руские возят меха; для себя же взяли пять лошадей. Между Херсоном и Сольдаею было 40 замков; некоторые принадлежали Готам; язык их был Немецкий, и Рюйсбрук, как Фламанец, понимал их ⁴. 1-го Июня, пустившись в дальнейший путь из Сольдан к северу, они прошли сквозь обширный лес, потом чрез обильно орошаемую равнину, и миновали степь, населенную некогда Половцами, чрез которую шли пять дней. Половцы, разбитые Моголами, бежали [292] к берегу, и тут, теснимые со всех сторон, до такой степени терпели голод, что принуждены были пожирать друг друга (!). На краю полуострова Газарии было множество соленых озер, из коих Батый и Мангу получали большие доходы. Солью сею снабжались все концы России; за каждый воз давали по два куска бумажного полотна ценою в два полуиперпера ⁵; кроме того нагружали много иноземных кораблей. Наконец монахи вышли из Газарии, и прошедши через ров, проведенный от одного моря к другому (Перекоп), вступили во владения Монголов. Рюйсбрук говорит следующим образом о сделанной ему тут встрече:

«Казалось, что мы вступили в новый мир. Монголы, отдыхавшие под тению черных кибиток своих, сели на коней, и окружив нас, спрашивали, в первый ли раз въезжаем в их страну, и когда мы сие им подтвердили, то они бесстыдным образом начали требовать подарков, однакож ничего не отнимали силою, и хотели знать откуда и куда намереваемся ехать. [293] Мы объявили, что слышав о принятии Князем Сартахом Батыевым сыном Христианского Закона, едем к нему с письмами от Короля Французского. Они продолжали спрашивать, едем ли по своей воле, и что везем Сартаху — золото, серебро или богатые одеяния. Я отвечал: мы путешествуем не по принуждению, а до подарков, назначенных Хану, им нет дела, и требовал, чтобы нас отправили к начальнику их Саккатаю, родственнику Батыеву, к которому имел я рекомендательные письма от Константинопольского Императора».

«В осьмой день после праздника Вознесения Господня по утру увидели мы стан Саккатаев, расположенный вдоль какой то реки: он показался нам большим городом. Вожатый, объявив, что надлежало изготовить подарки, остановил нас, и отправился вперед, чтоб дать знать о нашем прибытии. Тогда мы вынули бутылку вина, корзину сухарей и небольшое блюдо яблок и других плодов. Зная, что Саккатай хотел богатых одежд, мы со страхом и стыдом вошли в его ставку. Он сидел на постеле с женою, держа в руках гитару. Сплющенный нос ее, покрытый, равно как и брови, черною мазью, делал ее безобразною и даже отвратительною. Я [294] повторил Саккатаю сказанное мною прежде, будучи уведомлен, что надлежало всегда говорить одно и тоже, и извинялся в скудости подарка моего, представляя, что правила Ордена нашего не позволяют нам держать золота, серебра и других драгоценностей: тогда он приказал раздать поднесенное нами своим служителям. Я вручил ему письма от Греческого Императора, которые и послал он в Сольдаю для перевода. Он спрашивал нас, не хотим ли кумысу, присовокупляя, что другие Христиане считают за грех употреблять оный. Мы благодарили его, отзываясь изобилием собственных напитков; когда же они истощатся, тогда, присовокупили мы, не откажемся и от кумыса. Он хотел знать, о содержании Королевских к Сартаху писем, и какая цель нашего путешествия. Мы отвечали, что письма сии запечатаны, и потому содержания их не знаем, а думаем, что они заключают в себе уверения в дружбе, нам же порученное касается до Христианского Закона. Саттакай сказала, что Хан охотно нас выслушает. Тогда я вкратце изложил ему символ нашей Веры, но он не отвечал ни слова. После того дал нам двух приставов, чтоб смотреть за нашими повозками, и мы [295] вместе с Саттакаем продолжали путь, пока не возвратился гонец с переведенными письмами Константинопольского Императора».

От Саккатая путешественники отправились в Троицын день. Военачальник сей дал им проводников и на дорогу одну козу, несколько бутылок козьего молока и небольшое количество кумысу. Они продолжали путь на восток чрез землю Половцев-Капчаков (Comans-Captchaks), населявших все страны между Дунаем, Доном и Волгою; на юг от них было Черное море, а к северу обширные степи, простиравшиеся на 20 дней пути, леса и кремнистые горы, за коими начиналась Россия, покрытая лесами. Страна сия была опустошена Монголами, которые, похитив у жителей все золото и серебро, вывели многие семейства, и заставляют их пасти свои стада. Наконец 22 Июля, прошедши вдоль западного берега Азовского моря, монахи прибыли к реке Дону, восточной границе России: тут нашли они Руских, поселенных Монголами для содержания перевозу. Сии Руские взимали большие деньги в пользу Батыя и Мангу. На западном берегу Дона был обширный лес, за северные пределы коего Монголы никогда не переходили: ибо в [296] начале Августа, когда можно было бы двигаться вперед, они возвращались с Батыем на юг. Жители доставили путешественникам волов для перевоза кибиток, но лошадей тут не было, от чего и должны они были итти пешком. Тогда было время жатвы: рожь и просо суть в той стране главные произрастения; на пшеницу же не было урожая. Руские женщины носили на головах такой же убор, как и Фламандки ⁶; платья опушали до самых колен белками и горностаями. Мущины имели епанчи, как у Немцев, а на головах высокие остроконечные поярковые шапки. Монета их состояла из лоскутков разноцветной кожи.

Вся страна по западному берегу Дона прекрасна, наполнена лесами и реками. В лесах обитают Моксень ⁷, которые суть идолопоклонники, не имеют городов, а живут в рассеянных хижинах. Они гостеприимны, говорят с похвалою о [297] Немцах, которых знают потому, что Князь их, по требованию Монголов, вместе с ними ходил в Венгрию, и погиб в сем походе, и надеются, что Немцы избавят их от Татарского ига. Они богаты свиньями, медом, воском, драгоценными мехами и соколами. Подле них живут их единоплеменники ⁸ Магометанского исповедания. Вся сия полоса земли принадлежала некогда Половцам. На юг были большие горы, где жили Киргизы, Ясы (Абхазы), кои исповедывали Христианский Закон и воевали с Татарами, и Лезгинцы, данники сих последних.

После двухмесячного странствования между Доном и Волгою, в продолжение коего монахи беспрестанно ночевали в своих повозках на воздухе, прибыли они в стан к Сартаху, кочевавшему в трех днях пути от Волги, в стране, чрез которую должны были проезжать Россияне, Булгары, Киргизцы, Ясы и другие, отправлявшиеся к Батыю с данью. На другой день представились они сему владельцу. «Коят, Несториянец, бывший у Хана в великой милости, говорит Рюйсбрук, велел нам сказать, чтоб мы принесли Королевские письма с [298] привезенными нами книгами и церковною утварью. Осмотрев оные, спросил, не хотим ли поднести этого, в дар Сартаху? Мы отвечали, что привезли для него, в знак благословения, вино, хлеб и плоды, чтоб не явиться к нему с пустыми руками; но что церковная утварь есть вещь священная, к которой прикасаться могут одни духовные. Тогда приказал он нам облачиться, чтоб предстать пред Государя. Я то исполнил: надел богатые ризы, взял в одну руку прекрасную Библию, пожалованную мне Королем, в другую Псалтирь с картинами, подаренный Королевою; товарищ мой взял крест, а прислужник паникадило, и в таком порядке явились к Батыеву сыну, который поднял войлок, служивший дверью в его шатер, чтоб видеть нас издали. Нас не принуждали делать троекратных коленопреклонений; просили только не касаться порога, и войти в шатер, благословляя в песнях Хана. Мы воспели гимн salve Regina. Все жены Сартаховы и толпа Моголов были в шатре. Коят показывал Сартаху паникадило, Псалтирь и Библию, и он рассматривал все с большим вниманием».

Во время представления монахи вручили Хану Королевские письма с переводами [299] на Арабский и Сирийский языки. На другой день Коят объявил им, что Сартах будет отвечать Государю их в учтивых выражениях, но что в Королевском письме говорится о предметах важных, к решению коих не смеет он приступить без воли отца своего, а потому и предлагал монахам ехать к Батыю. Они пробыли четыре дня в Сартаховом стане, и во все это время получали от Монголов только немного кумысу; потом отправились на восток, ежеминутно опасаясь быть ограбленными от Венгров и Ясов, которые, скитаясь в степях, занимались разбоем. Чрез три дни прибыли они к берегам Волги, где был дом, построенный Батыем для Руских, которые перевозили приезжавших к сему Хану Послов. Спустившись по Волге, путешественники увидели наконец огромное здание, в коем жил Батый, и кругом, на пространстве 3 или 4 миль, множество других строений. На другой день по прибытии монахи представилось Хану.

Рюйсбрук так говорит о сей аудиенции:

«Пристав предуведомил нас, чтоб мы говорили тогда только, когда прикажет Хан, и то в немногих словах. Батый [300] спросил нас, приехали ли мы Послами от Короля Французского? Я отвечал, что Его Величество отправил нас к Монголам по известию, что они приняли Христианский Закон, и мы приехали приветствовать их, как братьев. Тогда ввел он нас в свой шатер; нас предостерегли не трогать веревок, прикреплявших оный к земле; ибо это считается у них преступлением наравне с прикосновением к порогу. Хан, смотревший на нас со вниманием, приказал нам говоришь: тогда, став на колени: «Государь!» сказал я: «мы молим Бога, источника всех благ, подавшего тебе все дары земные, да одарит тебя и небесными; ибо одни без других ни к чему тебе не послужат». Он слушал меня со вниманием. «Знай, продолжал я, что никогда не получишь сих последних без Христианской Веры, ибо сам Господь изрек: иже веру имет и крестится, спасен будет» ⁹. Я примолвил, что прибыл к сыну его от Государя своего, Французского Короля, полагая [301] что он Христианин, что Сартах отправил меня к нему с сими письмами, а потому и жду его решения. Он повелел мне встать, и после нескольких вопросов подчивал нас в шатре своем кумысом. Когда мы вышли, вожатый объявил нам что Хан не может согласиться на просьбу Короля нашего, хотевшего, чтоб мы остались в их стране, без ведома и позволения Мангу Хана, а потому и повелел нам отправиться к нему».

Таким образом Рюйсбрук и товарищи его, после нескольких дней пребывания в Монгольском стане, пустились в дальнейший путь, следуя за Батыем, который обыкновенно проводил лето на берегах Волги, в нынешней Казанской губернии, и в Августе спускался к югу вниз по ее течению. Они шли, за недостатком лошадей, пешком в продолжение 5 недель, терпя нужду и голод. Венгерцы, находившиеся в плену у Монголов, попечениями своими во многом облегчали им трудность сего похода. Наконец 14 Сентября явился к ним знатный Монгольский Тысяцкий, объявив, что ему поручено проводить их к Хану Мангу, и на другой день 15-го монахи отправились на восток, имея к северу Великую Булгарию, а к югу Каспийское [302] море; 27 прибыли к Лику, вытекающему из страны Башкиров, живущих скотоводством, и говорящим одним языком с Венграми Отсюда ехали они чрез страну Канглисов (Хвалисов) по обширным степям; изредка берега рек покрыты были лесами, 31 Октября обратились они к югу. 7 Ноября вошли в горы, кои, по мнению Рюйсбрука, суть отрасли Кавказских, а на другой день в небольшой городок Кенкат, где видели виноградные лозы; из ближних гор вытекала река, орошавшая всю страну (вероятно Сыр или Яксартес). В шести днях пути в горах находился город Талах, на реке того же имени ¹⁰; между Монголами жили много Немцев; оттуда, пошедши опять на восток, вступили во владения Мангу-Хана, коего подданные встретили Батыевых посланных с песнями и рукоплесканиями. Чрез несколько дней прибыли они в страну, обитаемую Каро-Китайцами; потом, переправившись через большую реку, и следуя по обработанной стране, пришли к городу Эквиусу; [303] жители его говорили по Персидски и были Магометане ¹¹. На другой день монахи вошли в прекрасную долину, от которой вправо были высокие горы, а влево обширное озеро, имеющее в окружности 15 дней пути ¹². Долина сия, орошаемая множеством рек, вытекающих из сих гор, была населена до нашествия Монголов. Далее прибыли они и город Кайллак, знаменитый по торговле своей. Страна, в которой он лежит, называется Органон ¹³. Жители именуются Коттоманами и покланяются идолам. За областью Органон следовали Игуры: главный их город Каракорум, граничит одною стороною с владениями Священника Иоанна (?); за ними далее к востоку Тангуты и Тибетцы, а потом Ланги ¹⁴ и [304] Соланги ¹⁵. Здесь говорит Рюйсбрук о Северном Китае, основываясь на сведениях, которые получил в Монгольском стане от Китайских послов, и первый настоящим образом определяет их письмо, говоря, что они употребляли для сего кисти, и что соединяя множество букв в одну фигуру, представляют целые слова и даже фразы.

Отправившись из Кайлака 30 Ноября, путешественники прибыли наконец в конце Декабря в стан Хана Мангу, отстоявший на 20 дней от Китайской границы, и на 20 от рек Онона и Керлона, где прежде обитали Монголы. Четвертого Января 1254 года предстали они пред Хана.

«Нас ввели, говорит Рюйсбрук, в шатер Ханский, обитый внутри золотою парчою, и посадили на скамье: посредине стояла жаровня с пылающим огнем. Шатер сей принадлежал женщине Христианского Закона. Когда мы сели, Хан спросил нас, не хотим ли утолишь жажды вином, араком, кумысом или медом, и потом, осмотрев соколов своих, повелел нам [305] говорить». Рюйсбрук изложил цель путешествия, описал пребывание свое у Сартаха и Батыя, и наконец сказал, что сей последний велел ему явиться к Мангу. «У нас нет», продолжал он, «ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней: не можем принести их в дар В. В-ву, а просим только позволить нам пробыть во владениях ваших, пока пройдет время холода, и молиться за Вас нашему Богу». Хан отвечал: «как солнце простирает лучи свои на всю вселенную, так могущество Мангу и Батыя распространяется на все концы мира. Золота же твоего и серебра нам ненадобно».

Рюйсбрук пробыл в стане Мангу-Хана около 6 месяцев. При Дворе повелителя Монголов были тогда Российский Архитектор и Дьякон, множество Французских, Немецких и других промышленников. Между прочим Парижский золотых дел мастер Гильом Бушье, поселившийся в Каракоруме, пользовался у Хана особенною доверенностию. Он сделал для него из серебра огромное дерево, обвитое драконами, и утвержденное на четырех серебряных же львах. В торжественные дни, [306] вино, кумыс, мед и арак ¹⁶ поднимались вверх по сделанным в дереве трубкам, и лились сквозь пасти четырех вызолоченных драконов в огромные серебряные сосуды, из коих черпали Ханские чиновники. Монахи следовали за Ханом, когда он два раза ходил на юг, и наконец на север в Каракорум, Ханскую столицу, некогда один из знаменитейших городов средней Азии ¹⁷, хотя обширностию был не более Сен-Дени. Тут встретили они ото всех Азиатских Держав послов, приходивших к Мангу с поклоном. Рюйсбрук, в последних совещаниях с чиновниками Ханскими и наконец на аудиенции у самого Хана, старался убедить его в превосходстве Христианской Веры, но не достиг цели своей. Монгольские Ханы позволяли иноверцам свободно отправлять их богослужение, спорить между собою и даже обращать в Христианство своих жен, но сами оставались в правилах веры прадедов. [307]

При отпуске Хан снабдил послов письмами к Лудовику. Содержание их показывает всю надменность Моголов: «Именем Бога Вседержителя повелеваю тебе Королю Лудовику быть мне послушным, и торжественно объявить, чего желаешь: мира или войны? Если дерзнешь отвергнуть повеление Божественное, и скажешь, что земля твоя отдалена, горы твои неприступны, моря глубоки, и что нас не боишься, то Всесильный, облегчая трудное и приближая отдаленное, покажет тебе, что мы можем сделать» ¹⁸.

Около 10 Июля 1254 года Рюйсбрук выехал из Монгольского стана. Хан предлагал ему золото, серебро; но монах, верный званию своему, отказался от даров и запасся одним только необходимым. Товарищ его, Варфоломей Кремонский, остался в Каракоруме, опасаясь трудностей дороги. Рюйсбрук же прибыл чрез 2 месяца и 6 дней в стан Батыев, не видав ни города, ни селения кроме одной бедной деревни и множества кладбищ, часто питаясь одним кумысом, а еще чаще терпя совершенный голод. [308]

14 Сентября прибыли они в стан Батыев; целый месяц скитались с ним по степям и наконец 14 Октября начав спускаться вниз по Волге к югу, пришли к городу Сараю, где было местопребывание Хана. Сарай, вновь построенный Батыем, лежал на берегу Ахтубы ¹⁹; от него более к югу, на среднем протоке, находился Сумеркент, город небольшой, без стен, населенный Ясами и Магометанами. Татары едва могли взять его после 8 летней осады. Рюйсбрук выехал из Сарая 1 Ноября, и вступил в Кавказские горы, обитаемые Ясами, кои не переставали воевать с Монголами. В Дербенте видел он знаменитую стену, будто бы построенную Александром Великим; оттуда отправился чрез Ширвань ²⁰, где было множество Жидов, Шемаху, Муганскую степь, орошаемую рекою Кур, [309] от которой жители называются Куржинцами (Curgiens, Georgiens, Грузинцы); потом переправился чрез Аракс и Куру в месте их соединения ²¹, и следуя вдоль по Араксу чрез Нахичевань (Naxuam) уже в то время разоренную, Арзинган, Сивас, Цезарею (в Каппадокии), Икониум, прибыл к Аяццо, а оттуда возвратился в Кипр ²².

Рюйсбрук и Марко Поло были долгое время единственными источниками, из коих Европейцы почерпали сведения о средней Азии. До него полагали в Европе, что Каспийское море было заливом северного океана: Рюйсбрук показал, что оное есть большое озеро, названное морем по одной только своей обширности. Он также первый из Христианских Писателей подал достоверные сведения о Китае: находясь в стане Мангу вместе с Китайскими послами, он писал по их рассказам; конечно [310] ошибся, говоря о Пекинской серебряной стене и золотых ее башнях; но сие произошло, может быть, от дурных переводчиков, ибо Татара всегда употребляют в языке своем прилагательное позолоченный, когда хотят означить превосходство и могущество какой либо вещи ²³. Рюйсбрук знакомит Европу с кумысом и араком, который называет террацнной, с ревенем и оловянными рудниками Караманской области. Известия его о нравах и обыкновениях Монголов, вместе с сведениями, какие о сем находим у План Карпина, могут составить любопытную и довольно полную картину нравственного и политического быту сих завоевателей, во многом весьма отличных от других единоплеменных народов. В Рюйсбруке находим менее суеверия и более образованности, нежели в его предшественнике; он не слепо верит рассказам и с точностию означает то, чему не был сам свидетелем. Особенно любопытны для мыслящего Историка сведения его о Несториянцах, наполнявших в то время Двор Мангу-Хана. Последователи сей секты, отлучены будучи Эфесским Собором от Церкви ²⁴, наводнили среднюю [311] Азию, обращая в свою веру скитавшиеся в ней племена. Некоторое сходство описанных Рюйсбруком Несториянских обрядов с обрядами Далай-Ламского исповедания подает повод ко многим заключениям, и нельзя не согласиться с догадкою Мальт-Бруна, что Несториянцы в VI и VII веках принесли в Китай, где было у них 15 городов, многие Европейские искуства и открытия, и тем распространили в сем Государстве семена просвещения, посеянные первоначально Бактриянскими Греками.

Англичанин Гаклюйт первый издал в свет по Латыни путешествие Рюйсбрука ²⁵; но список его не полон. Пурхас, нашедшие в Кембриджской Библиотеке новейший экземпляр, перевел его на Английский язык, и поместил в своем собрании ²⁶. Бержерон, переведши [312] путешествие сие из Пурхаса на Французский язык, напечатал оное в изданных им путешествиях по Азии ²⁷; но о сем последнем должно сказать, что вообще переводы его дурны и во многом неверны.

Комментарии

1. Херсонес, Хорсунь, Херсона лежал неподалеку от нынешнего Ахтияра, на западном берегу ближайшей от сего гор да бухты. Татары бухту сию и теперь называют Чорчун; Россияне же, по заложенному там карантину, карантинною бухтою. См. Pallas Bemerkungen auf einer Reise in die suedlichen Statthalterschaften.

2. Нынешний Судак лежит на оторванном утесе, окружен полуразвалившеюся стеною с 10 башнями; на башнях и многих других зданиях были узорчатые готические надписи. Паллас в первом путешествии еще видел их; потом материал сих строений употреблен был для казарм. См. там же ч. 2, стр. 194.

3. Матрика или Матерка, у Византийцев, замок Таматарха, у Арабских Писателей Тамань, на острове сего имени, ныне город Тмутаракань. Форстер, в своей Gesch. d. Entdeckkungen im Norden. на стр. 127 смешивает гор. Тамань с Темрюком.

4. Иосафат Барбаро и Басбек, в путешествиях своих, подтверждают сие обстоятельство.

5. Иперпер, монета употребляемая в Греции и в Сирии: в тогдашнее время стоила 5 копеек, ныне около 8 рублей.

6. Рюйсбрук говорит: Mulieres Rutenae ornaut capita sicut nostrae; почему же почтенный Г. Историограф наш называет соотечественниц Рюйсбрука Француженками?

7. Мордва, кои сами себя называют Мокшанами. См. Миллера Sammlung Russ. Gesch. 3 B. стр. 335.

8. Рюйсбрук называет их Mardas et Merclas.

9. Сии слова Спасителя в Руском переводе Нового Завета, изданном от Российского Библейского Общества, читаются так: «Кто поверит и окрестится, тот спасен будет». Св. Евангелиста Марка, главы XVI стих 16.

10. Город сей теперь не существует. Осталось название реки, которая теряется в болотах. См. Forster. Gesch. der Entdeckungen im Nord. p. 134.

11. Мальт-Брун в Precis de la Geographie universelle, ч. I стр. 436 и Sprengel. Gesch. d. geogr. Entdeckung стр. 291, говорят, что ныне о сем городе ничего неизвестно.

12. Озеро Палкати.

13. Вероятно Иргопекон: так называются знаменитые по рудам у Монголов горы. О городе Калачия, говорит и Марк Поль, описывает торговлю оного и присовокупляет, что он находится в области Эгригоя. Сравн. Мальт-Бруна, Шпренгеля и Форстера.

14. По мнению Мальт-Бруна Ч. I. стр. 437, жили около озера Лангена в Тибете.

15. Зулаги, народ неизвестный, о коих упоминается в Географии Браминов. См. Wilford’s Asiatic researches. Ч. VI.

16. Terracine, из другом месте cerasine. Рюйсбрук, говорит, что он делается из сарачинского пшена, и имеет винный вкус, почему, смеем думать, Г. Карамзин ошибся назвав напиток сей пивом.

17. См. Фишера Сибирск. Истор. во введении § 18.

18. Я поместил здесь слова сии, как они находится у Г. Карамзина, не имея дерзости надеяться, что переведу лучше.

19. Там, где ныне Селитряный городок. См. Палласа Ч. III. пол. II. стр. 143. — В Никонов. Летоп. VII. 20. «А место большие Орды близь Асторохани два днища по Волге вверх именуется Сараи большие», Кн. Больш. черт. стр. 233. «А по реке по Ахтубе на 90 верст от Царицына Золотая Орда; мечети каменные». — Разумеется, что сии версты были старины. Еще видны развалины зданий, свидетельствующие о прежнем их великолепии. См. Ист. Госуд. Российск. III. прим. 74.

20. Рюйсбрук называет его Samaron.

21. В Истор. Госуд. Российского сказано, что Рюйсбрук был в Тифлис: стоит только внимательно прочести его путешествие и взглянуть на карту, чтоб увериться в несправедливости сего показания.

22. Гавань сия лежала в Армении на берегу Средиземного моря между Аданою и Александреттою. Рюйсбрук называет ее Лассою, Марко Поло Глазией и Гияццой. — См. Sprengel. Стр. 254-255.

23. Malte-Brun. Т. I. p. 437.

24. Несторий за свои заблуждения осужден был сперва Кириллом Патриархом Александрийским на Александрийском Соборе, и Келестином или Целестином Римским Папою в Риме, а потом в 431 году на Ефесском Вселенском 3-м Соборе, который ересеначальника сего и его последователей отлучил от Церкви.

25. Hakluyts early voyages, travels et discoveries of the English nation vol. I. p. 71, 92.

26. Purchas. Pilgrims. III. p. 1.

27. Recueil des voyages en Asie par Pierre Bergeron, a la Haye, MDCCXXXV. T. 1.

Текст воспроизведен по изданию: Вильгельм Рюйсбрук, монах францисканского ордена, родом из Брабанта // Сын отечества, Часть 79. № 33. 1822