-

РАЙМУНД АЖИЛЬСКИЙ

ИСТОРИЯ ФРАНКОВ, КОТОРЫЕ ВЗЯЛИ ИЕРУСАЛИМ

HISTORIA FRANCORUM QUI CEPERUNT JERUSALEM

ГЛАВА 7

Оказалось, однако, что так как в начале осады граф и епископ Ле-Пюи расположили свой стан рядом с рекой, они находились ближе всехо к врагу, и поэтому чаще прочих подвергались их нападению.

Более того, набеги совершались таким образом, что мы лишились всех наших лошадей, ибо турки не сражались копьём или мечём, чтобы помериться (силой в ближнем бою), но пускали стрелы издалека, и потому были одинаково грозны и когда отступали, и когда преследовали.

Когда на третий месяц осады цены на провиант значительно выросли, выбранны были Боэмунд и граф Фландрский, дабы добыть для войска продовольствие, граф же и епископ Ле-Пюи остались охранять стан. Граф Нормандии в это время отсутствовал, а герцог был сильно болен ¹. И когда противник это обнаружил, он возобновил свои обычные вылазки.

Граф, будучи принужден более обычного терпеть набеги, выстроив пехоту в правильные порядки, сам же с несколькими рыцарями пустился преследовать (врагов), двоих из них на спуске с холма настиг и убил, а остальных врагов таким образом вынудил вернуться за мост. Когда наши пехотинцы увидели это, презрев свои позиции и оставив знамёна, они бегом бросились к самому мосту. И когда остановились (у моста), думая, что безопасны, они стали метать камни и стрелы в тех, кто защищал мост; турки же, выстроившись в колонну, чрез мост, а также через брод, что был ниже, понеслись прямо на нас (contra nostros). В это то время наши рыцари за одним конём, хозяина которого они вышибли (из седла), погнались в сторону нашего моста.

Наши люди узрев это, сочли что рыцари бегут под натиском врага, и без промедления обратили свои спины к противнику; и турки (преследуя) непрестанно убивали бегущих. Когда же французские рыцари попытались защитить своих бегущих людей, вступив в сражение (с преследующими их врагами), то из-за того, что множество бегущих пехотинцев задерживали их, цепляясь за снаряжение, и за гривы и хвосты их лошадей, они или были низвергнуты с коней, либо из милосердия дабы спасти бегущих пехотинцев, также обратились в бегство. Враги же, не давая ни покоя, ни пощады, устроили бойню при приследовании, при этом кидаясь грабить мёртвые тела.

Наши однако не ограничились тем, что бросили оружие, но охваченные бегством и презрев свой позор, они погрузились в реку, сокрушаемые камнями и стрелами врагов, или шли ко дну реки (vel sub amne remansuri). Если кто из них имел навык и силы плыть, тот переправлялся через реку и так пробирался в лагерь к товарищам. Сие бегство наших продолжалось от вражеского моста до моста нашего. И так избито было там до пятнадцати рыцарей, пехотинцев же около двадцати. Там же погиб знаменосец епископа, а знамя досталось врагам. Погиб также и один благородный и юный дворяни, Бернард Раймунд, родом из Безье ².

Да не осудят и не прогневаются на нас, рабов Божьих, за то что мы столь открыто являем позор нашей армии; но велено помнить сие, ибо Господь, который таким образом умы преступников, прелюбодеев и насильников пробудить (concuti) к покаянию желает, одновременно с этим воинство наше в походе оживотворяет.

Тем временем из лагеря нашего распространилась молва, что мы возымели успех, и о достигнутой графом благородной победе было донесено Боэмунду и его соратникам. Эта весть безмерно подняла их дух. Но в это время, когда Боэмунд брал приступом одно загородное поместье, он внезапно услышал бегство и крик некоторых своих крестьян. Когда же он послал своих рыцарей к ним навстречу, войско турок и арабов тотчас показалось (на горизонте).

Среди тех, кто выдвинулся вперёд, чтобы выяснить причину бегства и криков, был граф Фландрии с несколькими провансальцами; ибо все выходцы из Бургундии, и Оверни, и Гаскони, и готы назывались провансальцами, прочие же — французами; сие было принято в нашем войске потому, среди врагов мы все именовались франками. Однако граф Фландрский, как мы сказали, счёл позорным, сообщать о приближении врага прежде, нежели сойтись с ним (в бою), и безоглядно обрушился на ряды турок. Турки же не привычны к бою на мечах, обратились в бегство, ища убежище. И не прежде граф вложил свой меч в ножны, чем отнял жизнь у сотни врагов. Но когда с победой он вернулся к Боэмунду, он узрел двадцать тысяч турок, следующих за ним по пятам; на вершине же близлежащего холма, что стоял слева, он увидел неисчислимое множество пехоты.

После этого, посовещавшись с остальной частью войска ³ и взяв новое подкрепление, он двинулся в бой на врагов. Боэмунд, однако, последовал за ним отдельно, на некотором расстоянии, охраняя его отряд с тыла. И, действительно, есть военный обычай турок, что даже когда их немного, они всегда стремятся окружить (противника) ⁴; и в этом сражении они попытались сделать то же самое, но благоразумие Боэмунда разрушило козни врага. Турки и арабы, которые выступили против графа Фландрского, увидев, что не смогут обстреливать его войско издалека, и что граф намерен пустить в дело мечи, бежали, показав спины. Преследовал их граф на протяжении двух миль, и, как и в полях снопы урожая, также широко виделось сие пространство усеянным опрокинутыми телами убитых. И враги, готовившие засаду, которую Боэмунд предупредил, таким образом были прогнаны. Те же бесчисленные толпы пехоты, о которых мы писали выше, через местность, непроезжую конно, бежав, ускользнули. Разумеется, заявлять сие смело, но, однако, с гордостью могу судить, что эту войну можно поставить выше войны Маккавейской ⁵, ибо, если три тысячи Маккавея сорок восемь тысяч врагов истребили, здесь же более чем триста шестьдесят тысяч врагов усердием четырёх сотен рыцарей обратили в бегство. Но мы ни в коем случае не хотим принизить Маккавея, ни провозгласить превосходство наших рыцарей, но возглашаем, что как Бог был прославлен дланью Маккавея, так нашей дланью был прославлен ещё сильнее. Но примечательно то, что разгромив врага, смелости у наших поубавилось, и они не отважились преследовать тех, кого они очевидно повергли.

Комментарии

1. Раймунд Ажильский не уточняет, от какой болезни слёг Готфрид Бульонский, однако у других хронистов, в частности, у Гийома Тирского, имеется рассказ о схватке Готфрида с медведем на пути их Никеи в Антиохию:

«…и пришли двум городам, один из которых назывался Икониум, а другой Ерегли [провинция Конья, Турция]. Далее они двинулись направо и достигли берега моря. Герцог Готфрид и другие принцы стали лагерем [наслаждаясь] этим славным и восхитительным местом, что они нашли, таким образом, они отдыхали и подкрепляли свои силы после трудов и неприятностей, что они перенесли. Так они сказали, что они пойдут охотиться в окружающие леса, которые были полны дикого зверя. На следующее утро они пошли в лес, [и] каждый отправился куда хотел. Когда же Герцог Готфрид вступил в лес [он] услышал человеческий крик, и он двинулся по направлению к нему. И он увидел простого человека из его отряда, который нёс из леса корзину отряду, [который] спасался от огромного медведя. Герцог бросился на медведя и бил мечём с целью спасти бедняка от этого животного. Медведь двинулся на Герцога и оставил [нападение] на бедняка, который спасся бегством. Медведь ранил лошадь Герцога так сильно, что он сбросила Герцога на землю. Герцог же моментально вскочил на ноги и опять ударил, мечём. Зверь не испугался этого, однако очень разозлился, издал ужасный и отвратительный крик и после этого он атаковал Герцога и причинил ему много ран во время схватки. Тогда медведь поднялся на дыбы и обнял Герцога своими лапами или передними лапами, с целью повалить Герцога на землю. Герцог, будучи так повреждён как только мог, остался очень силён и не упал на землю, но схватил зверя за шкуру около шеи своей левой рукой, с целью отстранить его голову от него, своей же правой рукой он вонзил свой меч в медвежье тело, [пронзая] его насквозь с двух сторон, словно иглами [или вонзая меч полностью]. И таким образом [он] убил его. Тогда же Герцог ушёл и сел на землю неподалёку, так как, но очень сильно истекал кровью от этих ран, и был так плох, что не мог оставаться на ногах. Бедняк же, которого он спас от смерти, быстро побежал обратно к отряду и рассказал им о том, что Герцог [в опасной] ситуации. Все, которые услышали это, были так сильно напуганы, что бароны, и все [остальные] которые могли ходить, быстро побежали туда. Они нашли Герцога лежащего на земле, бледного и потерявшего много крови. Так они взяли его на носилки и отнесли обратно к отряду, но никто из мужей никогда не был так ранен, не [был] причиной такого горя, не [было] более жалостных криков и причитаний, охвативших весь лагерь, [как] богатых так же и бедных, и [как] мужчин [так и] женщин. Все лекари и полевые врачи быстро собрались перевязать [его раны] и исцелить его. Там были многие, каждый принц отряда уделил внимание его персоне.»

2. Бернард Раймонд де Безье — скорее всего сын Бертрана II Прованского, тесть Бернарда Атона IV Транкавеля.

3. Подразумевается командный состав;

4. Тактика ведения боя турок-сельджуков была довольно типична для кочевников: легковооружённые конные лучники окружают, насколько позволяет местность, войска противника и засыпают стрелами на дистанции, пока не измотают противника, проредив его боевые порядки; при попытке сближения избегают ближнего боя, предпочитая при отступлении заманить противника в засаду превосходящих сил, либо провоцируют на разделения войска на отдельные отряды, после чего добивают их по отдельности;

5. Маккавейская война — война евреев и Иудеи против Селевкидского царства в 167-160 годах до н. э., закончившаяся победой Иудеи.

Палестиной правил Антиох IV Епифан, греко-сирийский царь Селевкидской державы, который проводил жесткую политику эллинизации (распространения греческого языка и культуры) еврейского населения Иудеи. Ключевым элементом такой политики было стремление побудить или заставить евреев отказаться от особенностей своей веры и ввести в Иудее греческую культуру и религию. В 167 году до н. э. Антиох превратил Иерусалимский храм в святилище Зевса Олимпийского. Апогеем гонений на иудаизм стали языческие жертвоприношения в главной еврейской святыне - Иерусалимском храме. Оскорбленное религиозное чувство иудеев вызвало взрыв негодования в их среде, который вылился в вооруженное восстание в 166 году до н. э. Началом восстания стало убийство Маттафией еврея, принёсшего жертву на алтаре, построенном греками. После этого Маттафия с семьёй бежал в горы и вскоре объединил и возглавил ранее действовавшие в Иудее и Южной Самарии повстанческие отряды. Священник Маттафия, вставший во главе восставших, мешал деятельности царской администрации, совершал набеги на соседние местности, разрушая алтари, производя обрезание, карая отступников от веры предков и евреев, лояльных новой политике. Маттафия вскоре умер (166 год до н. э.), но его действия привели к утрате сирийского административного контроля в Иудее, за исключением Иерусалима.

Вождями восстания поочерёдно становились сыновья Маттафии: Иуда, Ионафан и Симон. Пытаясь наладить административный порядок в Иудее, властями Селевкидского царства был предпринят ряд карательных экспедиций. Но все они заканчивались неудачно (были разбиты евреями под предводительством Иуды Маккавея, младшего сына Маттафии и талантливого военачальника). В 161 году до н. э. произошло решающее сражение близ Бет-Хорона, отряд наместника был разбит, сам он пал в битве. Повстанцы вновь вошли в Иерусалим. Желая легитимности своей власти и независимости Иудеи от Селевкидского царства, Иуда заключил союзный договор с Римом о нейтралитете и военной взаимопомощи.

И хотя для очередного наведения порядка в мятежной провинции, в Иудею снова вошли греческие войска под командованием Бакхида, восставшие были разбиты, а Иуда погиб в сражении (160 год до н. э.), после этого его братья и сын одного их них (Иоханан Гиркан) продолжали борьбу за независимость с Селевкидским царством с переменным успехом, и, фактически, с 160 года до Р.Х. Иудея стала независимым государством.

Текст переведен по изданию: Raimundi de Agiles canonici Podiensis historia Francorum qui ceperunt Jerusalem. Hannover. 1611