-

Извлечения из книги Марка Поло.

I. — 1. Как жили татары. 2. Военные обычаи татар. 3. Летний дворец хана Кублая. 4. Столица хана Кублая. 5. Зимний дворец его. 6. Охота великого хана. II. — Китай и Япония в рассказах Марка Поло. III. — Чудеса Индии.

Мы выбрали из книги Поло рассказы о быте монголов и жизни великого хана монгольского, чтобы ознакомить читателя с народом, под игом которого так долго стонала Россия, и с жизнью его властелинов. Рассказы о Японии и Индии приведены, чтобы ознакомить читателя с тем, какие богатства европейцы надеялись найти в этих странах, когда ревностно принялись их разыскивать лет двести после Поло. (См. наши книжки «Морем до Индии» и «Как открыт Новый Свет)».

I. Рассказы Марка Поло о татарах.

Как встарь жили татары.

(Быт татар, описанный у Поло, — обычный быт кочевников. Сравните нашу книжку 48-ую «Кочевники»).

Зиму — рассказывает М. Поло-татары обыкновенно проводят в более теплых низменностях, где находят достаточные пастбища для своих стад; летом же они перекочевывают в местности более [48] прохладные: в горы, в закрытые долины, где можно найти и воду, и тень лесов, и пастбища.

Их жилища — круглые шатры, покрытые войлоком. Шатры эти они, при кочевке, перевозят с собою куда бы ни шли. Все части шатра так хорошо пригнаны, что разбираются и собираются очень легко. Вход всегда обращен к югу. Возят татары с собою и кибитки, покрытые черным войлоком так искусно, что в них, при дожде, не проникает ни капли. В кибитки эти впрягают волов или верблюдов. В них перекочевывают женщины и дети. Покупают и продают, что приходится, женщины. Они же должны заботиться об одежде домохозяина и заведуют домоводством; мужчины же знают только охоту, обучение ястребов, соколов для охоты, да военные упражнения.

Питаются татары более молоком, мясом от стад обоих, да дичью, добытой на охоте, едят они всякое мясо, не исключая конины, собачины и мяса сусликов (тушканчиков), благо в степях, где татары кочуют, зверьков этих водится множество.

Примечание 1. Конину татары и теперь едят охотно. В больших городах не мало лавок, где продают конину. Собак китайцы едят и теперь. Молодой щенок составляет для них даже лакомое блюдо. Вообще надо заметить, что мясо многих животных не употребляется в пищу единственно из предрассудков. В голодное время, например, в осажденных городах, когда съестные припасы на исходе, а неприятель новых привозить не дает, попадают на жаркое собаки, кошки, даже крысы, и их люди едят без вреда для своего здоровья. В 1871 году, например, когда немцы [50] осаждали столицу Франции — Париж, обыватели Парижа, ели конину, собак, кошек, крыс. Мы не едим голубей, кроликов, лягушек; а в западной Европе (немцы, французы, англичане) голубей, кроликов едят очень охотно. Есть и съедобные лягушки. Мы едим свинину, а магометане считают свинину поганою снедью. Евреи не едят тех частей битого скота, которые мы считаем лучшими, и вообще не едят мяса скотины, убитой не по еврейскому обряду.

Примечание 2. Шатры ханов, князей, знатнейших вельмож бывали огромных размеров и перевозились без разборки. Рубруквис (см. стр. 30) встретил орду на перекочевке и смерил расстояние между колесами ханского шатра. Оно было в 20 фут (почти в 3 сажени). «Ось» — говорит он — «похожа была на корабельную мачту. В шатер впряжено было 22 вола, по 11 в ряд. Шатер имел 30 фут (более четырех сажен) в поперечнике; с каждой стороны выдавался аршина на полтора за колеса» (см. рисунок на стр. 49).

Военные обычаи татар.

Татары вооружены отлично и богато. Оружие их — лук, стрелы, мечи и палицы, но прежде всего-лук. Они замечательно стреляют из лука. Лучших стрелков я не видывал. На груди они носят доспехи из буйволовой или иной, очень крепкой кожи.

Татары — отличные воины. Они смело идут в бой.. Лишения они переносят лучше, чем воины всякой другой народности. Они, при нужде, могут провести [51] в походе целый месяц, питаясь только молоком да дичью, какую удастся подстрелить на пути. Лошади их тоже довольствуются одним подножным кормом. Для них нет надобности везти запасы ячменя, овса или соломы. Они к тому же очень послушны. Седок может, если понадобится, провести верхом целую ночь, не слезая, в полном вооружении, а конь его при этом спокойно будет пастись.

Нет войска в мире, способного перенести столько трудов, столько лишений, и которое стоило бы дешевле, потому для дальних походов нет лучших воинов, чем татары. Не мудрено, что они подчинили себе едва ли не половину земли.

И порядок в этом войске прекрасный. Устроено оно так:

Скажем — отправляется в поход войско в сто тысяч всадников. Начальствующий назначает десятника на каждый десяток воинов, сотника — на каждую сотню, тысяцкого на каждую тысячу, десятитысяцкого — на каждый десяток тысяч. Затем ему приходится передавать свои распоряжения только десяти старшим из ста тысяч, а каждому из этих старших опять — только десяти своим подчиненным. Так всякое распоряжение передается каждым начальником только десяти ближайшим подчиненным. С другой стороны каждый воин ответствен только перед своим ближайшим начальником... Получается изумительный порядок, строгая «дисциплина», так как подчиненные вполне покорны начальствующим.

Когда войско в походе, впереди него, перехода на два, идут 200 отборных всадников на добрых [52] конях для разведок. Такие же разведчики высылаются в тылу армии и на каждом фронте (вправо и влево). Таким образом принимаются все меры против внезапных нападении с какой бы то ни было стороны.

При дальних походах татары не тащат за собою большого обоза. Каждый татарин довольствуется двумя кожаными мехами для молока, глиняным горшочком для варки мяса и небольшой палаткой для прикрытия от дождя. А в крайности татары могут итти десять дней, не разводя огней, не обедая.

Они возят с собою сгущеное молоко. Оно имеет вид теста. Когда нужно, комок такого теста кладут в воду и сильно бьют, пока комок не разойдется. Сгущают молоко так: его кипятят, затем дают ему отстояться. Сливки снимают и сбивают в масло. Пока сливки не сняты, сгустить молоко нельзя. Затем снятое молоко выпаривают на солнце. Отправляясь в поход, каждый воин везет с собою фунтов десять такого сгущеного молока. Каждое утро он берет с полфунта, кладет в кожаный мешок, разводит водою, более или менее, по вкусу, и едет дальше. При езде молочное тесто разбивается, хорошо расходится в воде, образуя кашицу... которая и заменяет обед.

При встрече с неприятелем татары никогда не нападают на него правильным строем, а начинают кружиться перед ним и засыпать его стрелами. Бежать с поля битвы они стыдом не признают, потому иногда пускаются в притворное бегство, при чем, оборачиваясь, продолжают выпускать стрелу за стрелою, нанося неприятелю большой урон. Кони их обучены превосходно: поворачиваются туда, сюда, виляют, как собачонки. На них не надивишься. [53]

Так, убегая, татары осыпают преследующего неприятеля стрелами, вьются вокруг него, и продолжают бой... Неприятелю кажется, что они обращены в бегство, что победа за ним... А они, заметив, что у преследующих выбыло много людей, лошадей убитыми, ранеными, вдруг дружно поворачиваются, и в полном порядке, с громким криком переходят в нападение — мчатся на неприятеля и... в миг неприятель разбит! Он проигрывает битву как раз тогда, когда, видя бегство татар, воображал себя победителем. Этим приемом татары выиграли множество сражений.

«Все, рассказанное мною» — прибавляет, однако, Поло — «вполне верно по скольку касается коренных, прирожденных татар. Но не могу не заметить, что за последнее время они значительно изменились: те, что поселились в Китае, усвоили себе привычки китайцев и забыли свою старину; а те, что осели между мусульманами, усвоили себе привычки мусульман».

Примечание 1. Последние слова Поло объясняют нам одну из причин, которые не позволили ханам выполнить завет Чингис-хана (см. стр. 28). Не могли они с прежней смелостью двинуться на Европу, сознавая, что воинственный дух в татарах смирился, что строгий порядок между ними слабеет, что татары уже не так выносливы, как были при Чингис-хане.

Примечание 2. Поло говорит о вооружении татар стрелами, мечами, палицами — как о прекрасном вооружении. Не надо забывать, что во время, когда жил Поло, еще лучшего оружия не знали. Огнестрельное оружие изобретено и вошло в употребление позже. [54]

Примечание 3. Поло говорит: «Татары подчинили себе едва ли не половину земли». Когда он писал, европейцы и не подозревали о существовании Америки и Океании; не знали, как далеко Африка простирается на юг. Потому земля представлялась им очень небольшою. Царство монгольское, действительно, занимало едва ли не половину земных стран известных тогдашним европейцам (Об этом подробнее прочтете в нашей книжке «По морю до Индии».).

Летний дворец хана Кублая.

Вот как Марк Поло описывает летний дворец, в котором великий хан Кублай впервые принимал его, его отца и дядю.

Дворец этот находился в северной части нынешнего Китая, к северу от «великой стены»:

Великая китайская стена — одна из самых замечательных построек в свете и вместе с тем одна из самых бесполезных. Китайцы возвели ее, когда монголы еще не захватили Китая, именно в надежде защититься от их вторжения. Она тянется вдоль границы Монголии с Китаем приблизительно на пространстве в две тысячи триста верст, местами в два, даже в три ряда. Так всего стен возведено здесь около трех тысяч пятисот верст. Собственно эта огромная стена состоит из двух более тонких (каменных или [55] кирпичных) стен, между которыми туго набита земля. Вышина стен в различных местах различна; средняя высота — около трех сажен; толщина приблизительно — три с половиною сажени в основании, две сажени вверху. Местами сажен на сорок впереди стены выдаются башни. Вышина их около пяти-шести сажен. Когда Чингис-хан со своими монголами решил вторгнуться в Китай, стена не остановила его. Теперь она значительно обрушилась, но еще существует.

Дворец мраморный. Все стены его позолочены и разрисованы изображениями людей, зверей, птиц, деревьев, цветов и притом так искусно, что на них не налюбуешься, не надивишься. [56]

Дворцовые постройки и сады занимают пространство верст в двадцать пять которое обнесено стеною. Тут и парк, изукрашенный речками, ручьями, прекрасными лужайками, на которых свободно пасутся всякие животные (кроме хищных, разумеется). Хан содержит их, чтобы было чем кормить своих соколов и кречетов. Одних кречетов у него 200 штук. Хан еженедельно навещает помещение, где они содержатся. А иногда ездит по парку верхом с ручным леопардом за седлом (Леопард — хищное животное из породы кошек (как и львы, тигры, пантеры).). [57]

Завидев животное, спокойно отдыхающее на лужайке, хан спускает на него леопарда. Если дичь не успеет скрыться, мясо ее бросают соколам. Это одно из развлечений хана.

В одном из укромных местечек парка, в очаровательном лесочке, еще построен дворец из крупного тростника — «бамбука». Он весь сплошь позолочен, внутри отделан с чрезвычайным изяществом. Крышу подпирают позолоченные и лакированные колонны, из которых каждая украшена золоченым драконом.

Дракон — крылатое чудовище, о котором нередко рассказывается в сказках. В действительности драконов не существует.

Самое тело дракона извивается вокруг колонны, а голова и когти передних лап поддерживают карниз. Крыша тоже бамбуковая, но покрыта таким густым, прекрасным лаком, что не пропускает ни капли дождя.

Бамбук этот имеет ладони три в обхват, и от десяти до пятнадцати шагов в длину. У каждого узла (коленца), он перерезан, затем расщеплен, так что образует два желоба. Этими-то желобами дворец и покрыт. Каждый такой желоб, конечно, прибит гвоздями, иначе бы его снесло ветром.

Короче — весь дворец выстроен из бамбука. Этот огромный тростник в Китае удовлетворяет многим самым разнообразным потребам.

Все части тростникового дворца так прилажены, что его можно быстро разобрать и собрать снова. Потому его легко перенести, куда бы хан ни пожелал. В защиту от ветра эта легкая постройка прикреплена более, чем двумя стами шелковых веревок. [58]

Хан, проживая то в мраморной, то в бамбуковой постройке, проводит в своем летнем дворце июнь, июль и август, когда в его столице, Пекине (о ней речь поведем далее), слишком жарко, а здесь очень прохладно. 28 Августа хан уезжает и тростниковый дворец разбирают.

В течение трех месяцев, которые хан проводит в этом летнем дворце случаются, конечно, ненастные дни. В надежде предотвратить их, хан держит при себе заклинателей, которые будто бы умеют, когда [59] захотят, направлять облака в сторону от ханского жилища.

Примечание. Нет сомнения, что облаков эти заклинатели направлять не умели. Иногда облака обходили стороной и заклинатели уверяли хана, что облака миновали дворец именно благодаря заклинаниям; когда же над дворцом разражалась непогода, у заклинателей готово было объяснение: «Ты не принес достаточных жертв богам, потому они не вняли нам».

Когда наступает день, посвященный празднеству в честь того или другого божества, — рассказывает Поло — жрецы присылают сказать хану:

— Государь, ты знаешь, что, когда этот бог недоволен принесенными жертвами, он посылает непогоду, портит красное лето. Поэтому, вели дать нам столько-то черноголовых овец, столько-то благовонных курений и еще того-то и того-то... дабы мы могли совершить приличное жертвоприношение для умилостивления богов.

И хан приказывает сановникам своим добыть и выдать, что требуется. Тогда устраивается торжественное празднество в честь празднуемого божества, храм его блистательно освещается, сжигается множество разнообразных курений. Мясо варится пред идолом, а наваром от него жрецы крапят во все стороны.

У каждого божества свой праздник, в определенный день года.

Жрецы женятся и у большинства много детей. За то в здешних монастырях соблюдается безбрачие. Монастырей много, некоторые по величине скорее походят на город. В ином более двух тысяч [60] отшельников. Отшельники эти одеваются хорошо, чище, чем, прочее население, бреют себе головы и бороды.

От летнего дворца, описанного у Поло, теперь и следа не осталось, но развалины его видны были еще лет 200-150 тому назад.

Столица хана Кублая.

Зимние месяцы (декабрь, январь, февраль) хан проживал в нынешней столице Китая — Пекине.

Пекин — один из древнейших городов в мире, но в столицу обратил его монгольский хан Кублай около 1282 года, когда подчинил себе весь Китай и решил поселиться в Пекине. Потому монголы и назвали Пекин «Городом хана», по татарски «Хан-Палюк». У Поло это имя извращено в «Камбалюк».

Поло рассказывает, что хан сильно опасался — как бы китайцы не возмутились против завоевателей-монголов и не причинили им больших бед. Потому он из своей столицы устроил род монгольского укрепления. Город построен был правильным четыреугольником, и весь обнесен стеною. Кроме того, новых своих подданных, китайцев, хан поселил в одной части города, а татар — в другой. Татарскую часть он сильно укрепил, и в ней построил себе опять таки укрепленный дворец. В этом дворце он держал множество военных припасов. Кроме того — Кублай учредил особую дворцовую страну из 12.000 отборных конных воинов, из них 3.000 постоянно [62] находились во дворце, ели и спали в дворце, а через трое суток их сменяли другие три тысячи...

Примечание. Следы этого устройства находим в Пекине еще и теперь, хотя монголы уже не господствуют в Китае. В 1368 году, то есть всего 87 лет по смерти Кублая, опасения его сбылись: китайский народ восстал против монголов. Престол китайский занял император из китайцев и самую Монголию китайцы подчинили себе. [64]

Пекин поныне образует огромный, правильный четыреугольник. В нем жителей столько же, а пожалуй и более, чем в Петербурге и Москве, вместе взятых. Северный город — татарский город. В нем находятся дворцы, правительственные здания, казармы склады оружия. Южная часть — китайская. Она многолюднее северной. Эти части Пекина отделены одна от другой стеною. Кроме того еще весь город обнесен стеною. Она с северной (татарской) стороны имеет около семи сажен, а с южной (китайской) более четырех сажен вышины. Состоят эти стены, как и «великая стена» (см. стр. 55), из двух каменных или кирпичных стен, между которыми набита земля. Вершина стен вымощена; ширина ее — 12 футов (немного менее двух сажен). В стене шестнадцать ворот. Каждые ворота укреплены каменными башнями. Кроме того, вдоль стены построены кое-где башни. Башни эти выдаются сажен на семь впереди стены, а приворотные башни еще снабжены выдающимися полукруглыми укреплениями так, что в ворота входят не прямо, а с боку.

Татарский город, кроме того, образует три части, включенные одна в другую. Каждая опять таки обнесена стеною. Самая срединная из этих трех частей — Запретный город; в нем находятся дворец императора китайского и дворцовые службы. Стена, которою он обнесен, покрыта блестящею черепицей, окрашенной в «императорский», т. е. желтый цвет. Во второй части, охватывающей первую — правительственные здания и казармы войск, охраняющих особу императора и его семью. В третьей, прилегающей к северной, наружной стене — жилые дома и лавки. [65]

Дворец великого хана в Хан-Палюке (Пекине).

Дворец хана Кублая, заключенный в стенах Хан-Палюка (Пекине), видимо строили тоже с мыслью о защите в случае восстания китайцев. Поло описывает его так:

Дворец обнесен выбеленной стеною с бойницами. Стена эта образует квадрат (Квадрат — прямоугольный четыреугольник, в котором все четыре стороны равны.).

Каждая сторона квадрата тянется версты на полторы, даже несколько более. Стена очень толста; высота ее — десять добрых шагов. На каждом углу выстроено по красивому богатому дворцу. В этих дворцах хранится все, что необходимо для вооружения: луки, стрелы, седла, уздечки. Между этими угловыми дворцами, по середине каждой стены, находится еще по зданию, наполненному оружием. Таким образом к наружной стене прилегает всего восемь дворцовых зданий, предназначенных для хранения оружия.

Южная сторона стены снабжена пятью воротами. Средние из этих ворот (самые большие) обыкновенно заперты. Их открывают только для проезда самого хана.

За этой оградой есть еще другая. Расстояние между оградами довольно большое; притом оно несколько больше в длину, чем в ширину. И к этой стене прилегают восемь зданий, расположенных как раз [66] против зданий первой стены. И в них хранятся военные принадлежности. И в этой ограде в южной стене пять ворот, соответствующих пяти воротам первой ограды.

Пространство между двумя оградами занято прекрасным парком с самыми разнообразными деревьями и плодами. В нем — самые разнообразные животные: белые олени, газели, косули, хорошенькие белки разных пород, мускусные животные и всякие прелестные существа. Парк наполнен ими. Их не встречаешь разве в самых бойких местах, где непрерывно шмыгают люди. Лужайки покрыты обильной зеленью, дорожки приподняты и вымощены так, что грязи на них нет никогда. Вода при дожде на них не застаивается. Она стекает на лужайки, орошает их и поддерживает обильную растительность.

В северо-западном углу — прекрасный пруд, наполненный всякого рода рыбой... Через пруд протекает речка, но при впадении в пруд и при выходе из пруда она перегорожена железными и медными сетками, которые не позволяют рыбе уйти.

Из земли, вынутой при рытье пруда, в северной стороне насыпан довольно высокий холм. Он весь покрыт деревьями из пород, не теряющих листвы в холодное время, потому всегда зелен. Стоит только хану прослышать, что где нибудь ростет особенно красивое дерево, он посылает вырыть его с корнями и землею и перевезти на свой холм. Величина дерева не смущает его. Если оно очень велико, его везут на слонах... Дорожки на холме вымощены дорогим камнем прекрасного зеленого цвета... На вершине холма — дворец, опять-таки весь зеленый снаружи [67] и внутри. Там не только деревья, лужайки, а еще и дорожки, и здание — все блестит красивою зеленью разных оттенков. Холм этот и называют «Зеленым холмом». Он чрезвычайно красив.

Самый дворец хана находится за второй оградой. Северной стороной он прилегает к этой ограде, а с юга перед ним большая площадь, на которой постоянно толпятся приближенные хана и войска.

Дворец одноэтажный. Он приподнят на мраморный фундамент с выступом шага в два. Фундамент этот образует род балкона и окружен прекрасной решеткой. [68]

Крыша очень высокая. Стены все покрыты золотом, серебром, и изукрашены позолоченными изваяниями драконов, зверей, птиц, всадников, идолов и проч. Со всех четырех сторон к балкону, образующему фундамент, подымаются мраморные ступени.

Снаружи крыша покрашена красным, желтым, зеленым, синим — всякими цветами, и покрыта таким прекрасным лаком, что вся блестит, словно хрустальная, почему дворец виден издалека. Крыша эта сделана так прочно, что, кажется, ей века не будет.

Большая зала дворца громадна. В ней легко вмещается 6000 человек. Множество окружающих ее покоев изумительно. Вообще все здание так обширно, богато, прекрасно, что ничего более великолепного себе и представить нельзя.

На дворцовом дворе стоит еще несколько зданий, в которых хранится частное имущество хана: его золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг. В них же живут и придворные женщины.

Охота великого хана.

У хана много леопардов, рысей, прирученных для охоты. Не мало у него и огромных прирученных львов. У шести из этих львов мех красиво изукрашен вдоль боков черными, рыжими и белыми полосами. Они предназначены для охоты за крупною дичью: за кабанами, медведями, дикими ослами... Львов этих возят в закрытых клетках и в каждой клетке со львом сидит маленькая собачонка. К своим [69] собачкам львы очень привязываются. Возят львов в клетках потому, — что они, почуяв дичь, кидаются за нею слишком яростно, рано спугивают ее. Клетки подвозят к дичи против ветра, иначе звери чуют львов издалека, и убегают.

В охоте хана также множество орлов, прирученных к охоте на волков, лисиц, оленей, диких коз. Особенно сильны орлы, которых выпускают на волков. Самому матерому волку не уйти от такого орла.

Начальниками ханской охоты при мне — говорит Поло — состояли два брата — Баян и Минган. В распоряжении каждого из начальников находится 10.000 охотников. Все они одеты в наряды одного покроя только на одних — платье красное, на других — синее. Кроме этих двух десятитысячных отрядов, при ханском дворе находится еще около 2.000 псарей, из которых каждому поручена отдельная свора. Можете судить но этому сколько у хана собак.

Когда хан выезжает на охоту, с ним идут облавой оба отряда — один справа, другой слева. В каждом по 10.000 человек и около 5.000 собак. Так, облава растягивается на огромное пространство. От одного конца ее до другого — добрый день езды. Ни одно животное не проскочит сквозь такую живую стену. Хан едет верхом, близ него охотники с птицами, а вокруг, то и дело, видишь, как огромные псы хватают перепуганных животных и тащут их одна вправо, другая влево.

Братья Баян и Минган обязаны ежедневно от октября до конца марта представлять ко двору хана по тысяче штук дичи (птиц ли, зверей ли), не [70] считая перепелок, а также рыбу (при чем рыба на трех человек идет за одну голову дичины).

Особенно замечательна охота, на которую хан выезжает из Пекина в самом начале марта. Охота подвигается к океану. От Пекина до океана дня два пути. При хане 10.000 сокольничих, около 500 кречетов, кроме того бесчисленное множество других ловчих птиц. Между ними есть и породы, годные для охоты за водяною птицей. Все охотники, конечно, не идут за ханом гурьбою. Они рассыпаны вправо и влево, кучками человек в 100, много — в 200.

Когда Кублай состарился, он стал страдать подагрой. Тогда, для его выезда на охоту, на спинах четырех слонов приладили деревянный навес, обитый внутри кованым золотом, а снаружи-львиными шкурами. Он берет с собою около дюжины самых отборных соколов. Толпа сановников на прекрасных лошадях окружает ханских слонов.

Хан милостиво беседует с ними из своего шатра, но стоит которому нибудь из них воскликнуть:

— Государь, вон цапля!..

— хан тотчас откидывает крышу своего шатра, пускает соколов и, сидя или лежа, любуется, как они хватают добычу.

Не думаю, чтобы где нибудь на свете кто нибудь охотился так удобно и с таким великолепием.

Так хан подвигается до равнины, называемой Кашар-Модун. На этой равнине все наперед приготовлено для отдыха хана и его свиты. Здесь раскинуто около 10.000 богатых палаток. Особенно великолепны, конечно, собственные ханские шатры. В самом большом, назначенном для ханских приемов, свободно [71] может поместиться тысяча человек. Входят в него с южной стороны. Здесь придворные ожидают государя, сам же он пребывает более в шатре, прилегающем к большому шатру с западной стороны. Туда он от времени до времени призывает кого пожелает. Непосредственно за большим шатром находится и шатер, в котором хан почивает.

Прочие шатры к большому приемному шатру не прилегают.

Оба приемные шатра и шатер-опочивальня построены из благовонного дерева и искусно прикрыты львиными шкурами, расписанными черными, белыми и красными полосами. Шатры эти непроницаемы для непогоды. Внутри они сплошь отделаны соболями да горностаем, [72] т. е. самыми дорогими мехами... Не даром татары соболиный мех считают «царем между мехами». Все веревки в шатре шелковые... Короче, оба приемных шатра и шатер-опочивальня так великолепны и стоят так дорого, что не всякому королю под силу купить их.

Неподалеку от большого шатра находятся и богатые шатры ханских жен, и шатры знатнейших сановников и их семейств.

В этом лагере хан пребывает до весны. Все это время и он, и спутники его только и занимаются охотой по долинам, вдоль озер, рек... Дичь бьют в неимоверном количестве. При этом потехам всякого рода конца нет.

Возвращается хан в Пекин в половине мая, а оттуда — как уже сказано — к июню перебирается в свой летний дворец.

II.

Япония в рассказах Марка Поло.

На восток от нашей Сибири и Китая несколько островов Великого океана занимает Японская империя, Япония. Страна эта обратила на себя за последнее время внимание всей Европы, так как в ней произошел переворот, сходный с тем переворотом, который Россия пережила при Петре Великом: из страны, мало образованной, чуждавшейся иностранцев, она чрезвычайно быстро преобразилась на европейский лад. [73]

Об этой стране в Европе до Марка Поло никто и понятия не имел. Не был в Японии и Поло, но заинтересовался ею потому, что Кублай-хан думал подчинить ее себе, и посылал войска для завоевания Японии. Войска эти потерпели неудачу.

Вот что Марк Поло в своей книге пишет о Японии, которую называет Сипанго:

Сипанго — очень большой остров. Он лежит на восток от Китая, милях в 1500 (приблизительно в верстах в 2000) от материка.

Примечание. Эти сведения у Поло неверны. Япония занимает целую группу островов, и острова эти совсем не так удалены от азиатского берега Великого океана.

Населен Сипанго белым племенем, образованным и сильным...

Примечание. И тут у Поло ошибка. Японцы, так же как и китайцы, принадлежат к желтому племени. Они небольшого роста, лицо у большинства довольно плоское, скулы сильно выдаются, небольшие глаза лежат несколько косовато, именно разрез их приподнят от носа к вискам. Борода у японцев, как и китайцев, очень редкая.

Японцы-идолопоклонники. Они независимы. Золоту у них счету нет. Они находят золото на своем острову, а вывозить его государь их не позволяет. Кроме того, на материк купцов из Сипанго вообще приезжает немного, так как остров этот слишком далек от материка. Потому золота там и накопилось без меры. [74]

Государь японский живет в большом дворце, сплошь крытым чистым золотом. Трудно даже сообразить ценность такой крыши. Все мостовые дворца, все полы в дворцовых покоях выстланы плитами чистого золота, пальца в два толщины, как у нас они выстилаются иногда каменными плитами. Оконные рамы тоже золотые... Короче — богатства этих дворцов превосходят всякое вероятие.

И жемчуга в Сипанго изобилие. Он там розовый, но прекрасен, крупен, и отнюдь не менее ценен, чем белый жемчуг. Японцы покойников своих или хоронят в землю, или сожигают. Существует обычай при сожжении тела класть покойнику розовую жемчужину в зубы. Япония также очень богата драгоценными каменьями.

* * *

Поло прибавляет к рассказу об этих богатствах рассказ о похождениях военачальников Кублая и войск их. Передает он, конечно, то, что слышал от этих военачальников. А они, потерпев неудачу, старались свалить вину один на другого или на случайности... и к правде, надо полагать, прилыгали (Т.е. "привирали". — OCR) не мало небылиц. Благодаря этому, подробностям рассказов Поло о Японии вообще люди мало верили, но одно впечатление оставалось у всех читателей его книги: «на востоке от Китая есть остров Сипанго, баснословно богатый». [75]

III.

Чудеса Индии.

Еще более, чем рассказы о Японии, обращали на себя внимание рассказы Марка Поло об Индии. Об Индии издавна сложилось в Европе поверие, что это — страна сказочно богатая, полная чудес. Оттуда восточные купцы, главным образом арабы, действительно вывозили богатые ткани, пряности, жемчуг, драгоценные каменья. Эти товары (как у нас говорено на стр. 8) выменивали у них венецианцы и генуэзцы и везли в Европу. Не мало добавил к рассказам о чудесах Индии и Марк Поло. Укажем на его рассказы о ловле жемчугов, о поисках за алмазами.

Ловлю жемчугов он видел сам и описания его совершенно верны (О жемчуге и ловле жемчуга см. нашу книжку «Водолаз».).

Между островом Цейлоном и материком Индии есть пролив — рассказывает Поло. — Он вообще не глубже 8-10 сажен, а местами в нем нет и двух сажен. Въезжают в пролив искать жемчуг как большие, так и малые суда. Остаются они в проливе с начала апреля до половины мая. Из судов искатели жемчуга рассаживаются по мелким лодкам. Из своей добычи они десятую часть отдают местному царю за право ловли, да еще двадцатую часть уступают заклинателям, [76] которые будто бы заговаривают рыб, чтобы они не причиняли искателям вреда.

Из мелкой лодки искатель ныряет в воду, на дно пролива и остается под водою на сколько хватит дыхания. Он подбирает на дне морском и на подводных камнях жемчужные раковины, кладет их в мешок, привязанный к поясу, и с ними выплывает к лодке. Отдыхает, и ныряет снова. Чтобы найти жемчуг, раковину вскрывают. В раковине лежит слизняк, а в теле некоторых слизняков вкраплены жемчужины разной величины.

Примечание. Жемчуг вещь ценная, но редкая. Достается он из особых раковин, которых потому и называют «жемчужницы».

В ракушках живут слизняки (как улитки в своих раковинах). Нездоров ли слизняк, попала ли [77] песчинка или какое насекомое в его створки — на нем образуется известковый нарост. Этот нарост и есть жемчуг.

Конечно не в каждой жемчужнице найдется жемчуг. В иной несколько жемчужин, зато в целых сотнях раковин не попадается ни одной.

Как разыскиваются алмазы и другие драгоценные камни — Поло сам не видал, и передает об этом слышанные, совсем невероятные, сказки... Как говорится: «за что купил, за то и продает».

Алмазы, — рассказывает Поло — слышал я, добывают в царстве Мутфили, которое лежит около версты к северу от пролива, где добывается жемчуг.

Царства «Мутфили» теперь нет. Трудно даже догадаться о какой местности говорит здесь Поло. Сказочные дела и происходят в какой-то сказочной стране.

В Мутфили есть высокие горы. В дождливое время идут здесь сильные ливни. Воды текут с гор могучими потоками. Минет дождливая пора, воды быстро стекают, и в ложбинах потоков оказывается изобилие алмазов.

Много алмазов можно найти летом и в самых горах, но солнце печет так невыносимо, что в горы итти невозможно. К тому же в это время года там не найдешь и капли воды. Сверх того, от непомерной жары в этих горах чрезвычайно размножаются змеи и другие гады. И змеи тут — из самых ядовитых. Потому каждый, кто вздумал бы проникнуть в эти [78] местности, подвергается большим опасностям. Многие погибли в них от змей.

В этих высоких горах есть большие, глубокие долины, как бы расщелины, в самую глубь которых нет доступа. Искатели алмазов приносят с собою куски мяса, очищенного от жира, и бросают их в расщелины. В тех же горах водятся белые орлы, поедающие змей. Завидев брошенное мясо, орлы кидаются на него и несут его куда нибудь на высоту и здесь принимаются терзать его. А люди сторожат их и едва завидев, что орел сел куда-нибудь со своей добычей, подымают шум, стараются спугнуть его. Орел улетает, а люди кидаются к оставленному мясу и находят его полным алмазов, прилипших к нему на дне пропасти. Должно быть дно расщелин усыпано алмазами, только добраться до них нельзя. Да если бы кому и удалось добраться до такого дна, выбраться он вряд ли смог бы, змеи бы пожрали его.

Есть еще и другой способ добывать алмазы. Разыскивают гнезда белых орлов. Гнезда эти переполнены алмазами, занесенными орлами вместе с добычей, добытой ими в глубине горных расщелин. Когда случается убить орла, в желудке его находят, алмазы, проглоченные с мясом.

Таковы три способа добычи алмазов... Алмазы, которые привозят в Европу — собственно какие-то отбросы. Лучшие алмазы и лучшие из прочих драгоценных камней, лучшие жемчужины — все доставляются великому хану и другим царям да князьям азиатским. Собственно они обладают самыми замечательными сокровищами на земле. [79]

* * *

Поло, очевидно принял сказку за правду. Подобных небылиц об орлах и драгоценных камнях находим довольно много в восточных сказках. Теперь трудно доискаться — откуда они взялись? Между тем — в основе всякого сказания обыкновенно лежит или искажение, или чрезвычайное преувеличение действительности, или олицетворение (то есть изображение «в лицах» каких-либо людских понятий (Об «олицетворениях» не мало разъяснено в нашей книжке 33-ьей — «50 басен Крылова с пояснениями».)).

У Поло, находим, например, следующий рассказ:

Слышал я, будто к островам, что лежат близ африканского берега, к острову Мадагаскару и другим, в известное время прилетают птицы, имеющие вид орлов огромного размера. Такая птица распростертыми крылами покрывает пространство в 30 шагов; перья ее имеют до двенадцати шагов длины и соответственно толсты. Рассказывают будто она настолько сильна, что может схватить и унести в своих когтях слона, поднимает эту добычу в воздух и кидает с огромной выси на землю так, что огромный зверь совершенно разбивается.

На помянутых островах эту птицу называют «рок». Великий хан послал проверить эти слухи и посланные повторили ему тот же рассказ. Он кроме того посылал выручать своего посла, захваченного в плен [80] в тех краях. И при обоих случаях ему об этих странных островах и тамошних птицах рассказывали чудеса. Я слышал даже, будто послы привезли ему перо птицы рока более сажени длиною и более четырех вершков в обхвате (в более толстой его части, конечно). Дивные вещи! Хан был чрезвычайно обрадован таким приношением и богато одарил послов.

Сказки об огромных птицах повторялись часто во всех странах. В Европе повторялась, например, сказка о полуптицах-полульвах, которых называли «грифами». Ходили такие же сказки и в Азии.

Вот на картинке сказочный рок, взятый с [81] персидского рисунка. Видите — он с тремя слонами справляется, как наш коршун с малым цыпленком.

Но сказки эти только преувеличение действительности; только действительность, прикрашенная вымыслом. На том же острове Мадагаскаре, о котором упоминает Поло, найдены остатки огромной птицы и откопано чудовищное по величине яйцо.

Яйцо это теперь находится в столице Англии, Лондоне. Там каждый может видеть его в хранилище редкостей — «музее». Этот знаменитейший и богатейший из музеев называют «Британским [82] музеем». В длину яйцо, что хранится в музее, имеет вершков девять, а поперек около 4 1/2 вершков. В него можно влить воды штофов семь.

Островом Мадагаскаром недавно завладели французы. Теперь можно надеяться, что он будет весь хорошо исследован. Может быть там еще найдутся следы вымершей породы огромных птиц.

Если сообразить какой величины бывают орлята при выходе из яйца, и на сколько они затем выростают; если представить себе затем, что птенцы мадагаскарской птицы росли так же успешно, — придется допустить, что перья мадагаскарских птиц достигали четырех аршин в длину. Распростертыми крылами они могли покрыть около 4-4 1/2 сажен.

А позже на одном из островов Великого океана (в Новой Зеландии) найден остов птицы, вышиною аршина в четыре. Туземцы называют эту птицу «моа», в науке же ее прозвали «динорнис». Она должна была походить на самых больших из нынешних птиц — на страусов и казуаров, и вероятно, так же как страус и казуар, летать не могла, но быстро бегала.

Затем, рядом с костями моа, нашли кости еще большей птицы, по строению сходной с орлом. Это, очевидно, — остатки вымершего хищника, который [83] был вдвое больше, чем моа. А если существовал такой хищник, ведь он мог нападать на моа, моа могла стать его добычею. Если же существовал хищник, способный справляться с моа, могли существовать и чудовищные хищники, способные нападать на огромных птиц, яйца которых найдены на Мадагаскаре.

В других книгах вы прочтете не мало о вымерших чудовищах, которые некогда заселяли землю, и от которых в настоящее время едва находят следы.

Текст воспроизведен по изданию: Марко Поло и его странствования по царству монгольскому, по Китаю и Индии. СПб. 1901