СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИБН АЛ-КАЛАНИСИ

ИСТОРИЯ ДАМАСКА

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

С 1132 ПО 1160 ГОД

Год 535 от хиджры

(17 августа 1140 г. — 5 августа 1141 г.)

В месяце рамазан (начался 10 апреля) этого года сообщалось о выходе войск из Аскалона против конницы франков, которая грабила его территории. Большое их число (Предположительно франки, но местоимение двусмысленно) было убито, и они вернулись сломленные и с пустыми руками.

В этом же году с севера пришло сообщение о захвате замка Мазият, которым батиниты овладели хитростью.

Год 536 от хиджры

(8 августа 1141 г. — 26 июля 1142 г.)

В этом году пришли новости с севера о том, что турецкий эмир Лаях, который оставил Дамаск и отправился на службу к эмиру атабеку Имад аль-Дину, совершил набег на страну франков и одержал победу над их конницей, нанеся ей такие огромные потери, что число убитых, по сообщениям, составляло около семисот человек.

В этом же году сообщалось о кончине эмира Саад аль-Даулы, правителя Амиса (Айджилди, см. с. 72), и вступлении на трон его сына [187] Махмуда.., а также о смерти эмира, сына аль-Данишменда (Мухаммад бен Гумуштагин, правитель Сиваса) (да будет милостив к нему Аллах), и вступлении на трон его сына.

Год 537 от хиджры

(27 июля 1142 г. — 15 июля 1143 г.)

В этом году сообщалось о выступлении правителя Антиохии по направлению к Бузаа и о том, что эмир Савар, наместник, которому было поручено заниматься обороной Алеппо, оттеснил его и не позволил ему атаковать. Сообщалось также, что император греков снова появился в приграничных территориях. Правитель Антиохии вышел ему навстречу, приветствовал его, некоторое время оставался у него и, успокоив императора, вернулся обратно в Антиохию.

В этом же году сообщалось о том, что эмир, атабек Имад аль-Дин захватил цитадель Ашиб, славившуюся своей мощью и неприступностью (Впоследствии это место было известно как Имадия во владениях Занги. Оно находилось примерно в 75 милях к северо-востоку от Мосула).

В месяце рамазан (начался 20 марта) пришла новость о кончине императора греков.

Год 538 от хиджры

(16 июля 1143 г. — 3 июля 1144 г.)

В этом году сообщалось о захвате цитадели Хизан (В Армении к северо-западу от озера Ван. Прежде этим районом владел Якуб, сын Кылыч Арслана I, сельджукского султана Анатолии) эмиром Имад аль-Дином.

На 3-й день первого месяца джумаада (13 ноября) эмир и управляющий Асад аль-Дин Акиз был арестован, его собственность конфисковали, его самого ослепили и поместили в заточение, а его сторонники разбежались.

В этом году также пришла новость из окружения франков о смерти графа Анжуйского, короля Иерусалима, от [188] болезни, оказавшейся фатальной. Его младший сын и мать мальчика были назначены править вместо него. Франки удовлетворились таким решением, и его положение укрепилось.

Год 539 от хиджры

(4 июля 1144 г. — 23 июня 1145 г.)

Во втором месяце раби (октябрь) сообщалось о выходе аскара против значительного подразделения франков, вторгшегося в район Баальбека, чтобы совершать по нему рейды и грабить. Произошло сражение, и Аллах даровал победу над врагом мусульманам, которые убили их множество и захватили все, что было у них. Руки мусульман отяжелели от множества трофеев, и они благополучно вернулись в Баальбек, радостные и с большой добычей. Уцелевшие франки вернулись в свои владения, побежденные, униженные и с пустыми руками.

В первом месяце джумаада (начался 30 сентября) с севера пришло сообщение о том, что аскар Алеппо захватил большую группу торговцев, воинов и других людей, которые вышли из Антиохии и направлялись в земли франков, имея при себе много денег, животных, товаров и другого имущества. Мусульмане напали на обоз, убили всех охранявших конных франков, захватили все и вернулись в Алеппо с деньгами, пленными и животными.

В этом году также пришла новость с севера о том, что эмир, атабек Имад аль-Дин захватил силой оружия город Аль-Руху, невзирая на его мощь и неприступность, а также его способность сражаться и защищать себя от нападений и осад могущественных армий, и что это произошло именно так. Эмир, атабек Имад аль-Дин давно этого желал, стремился завладеть городом и ждал только возможности напасть на него. Эта мысль непрестанно преследовала его, и он долго вынашивал свои амбициозные планы. Наконец он узнал, что Жослен, его правитель, покинул город с войском тяжеловооруженных всадников, старшими офицерами гарнизона и самыми отважными воинами по причине, которая по предрасположению [189] свыше вызвала необходимость его отсутствия. Как только Имад аль-Дин получил подтверждение этому сообщению, он спешно отправился маршем туда и разбил там лагерь со своим многочисленным аскаром, чтобы блокировать город и оказывать давление на его жителей. Он отписал племенам туркмен, призывая их оказать ему помощь и поддержку и выполнить тем самым их обязательства в отношении священной войны. Огромное войско туркмен присоединилось к нему, они окружили город со всех сторон, не давая никому подвозить туда припасы и продовольствие. Даже птица не могла бы пролететь, не рискуя потерять жизнь от метких стрел бдительных воинов, осаждавших город. Имад аль-Дин установил у стен города баллисты и непрерывно бомбардировал его, не прекращая бои (Следует читать musirran вместо mudirran, подставляя такой глагол, как wasala) с его защитниками. Люди из Хорасана и Алеппо, знакомые с техникой подкопов, достаточно отважные, чтобы выполнить эту работу, взялись за дело и вырыли сапы в нескольких местах, которые сочли подходящими для таких операций (Дословно «при тех условиях, о которых они знали, и при тех сильных и слабых сторонах, которые им подходили»). Они продолжали рыть сапы под землей, пока не достигли основания бастионов стены. Потом они наполнили подкопы большими бревнами и специальными приспособлениями, а когда закончили работу, оставалось только все это поджечь. Тогда они спросили дальнейших распоряжений атабека Имад аль-Дина, и он сам вошел в сап и лично осмотрел все, что было сделано, выразил свое восхищение и сделал необходимые распоряжения. Когда воины подожгли бревна, опоры загорелись, все рухнуло, и стена тут же упала. Мусульмане ворвались в город после того, как огромное число воинов с обеих сторон погибло, сражаясь на руинах. Много франков и армян было убито или ранено, после чего они были вынуждены оставить город, и мусульмане завладели им силой оружия во второй половине дня в субботу, 26-й день второго месяца джумаада (23 декабря 1144 г.). Войска стали убивать, грабить, захватывать и мародерствовать, пока их руки не наполнились таким [190] количеством денег, имущества, животных, трофеев и пленных, что дух возликовал, а сердца возрадовались. Атабек Имад аль-Дин отдал приказ прекратить убийства и грабежи и занялся восстановлением всего разрушенного, ремонтом поврежденного и выделил отборные силы для контроля за всеми делами, обороны города и принятия всех мер по защите его интересов, а также постарался успокоить горожан, пообещав им хорошее отношение и восстановление справедливости ко всем, близким и далеким. Затем он отправился маршем в Серудж, покинутый франками, и захватил его. И все места и укрепления, мимо которых он проходил и у которых останавливался лагерем, незамедлительно переходили к нему.

Дойдя в той местности до замка Аль-Бира, который славился своей неприступностью и считался трудным для атак, Имад аль-Дин стал возле него лагерем, осадил и начал атаковать, отрезав его от всех, кто пытался доставить туда продукты, припасы, помощь или поддержку. Так он продолжал осаду, атаки и блокаду замка, пока тот не обессилел и в нем не истощились припасы. Имад аль-Дин уже рассчитывал завладеть им, но его взволновала и обеспокоила новость о том, что его ставленник в Мосуле эмир Джакар бен Якуб был атакован и убит (На 8-й день месяца зу-л-каада (2 мая)). Это заставило его снять осаду и отступить в Мосул, чтобы исследовать создавшуюся там ситуацию.

В первом месяце джумаада (То есть до экспедиции в Эдессу) (начался 30 октября) сообщалось, что эмир, атабек Имад аль-Дин получил известие о том, что люди Аль-Хадиты и Ана (Густонаселенный район на западном изгибе Евфрата, примерно в 150 милях к северо-западу от Багдада) вышли из повиновения и восстали против него. Он направил против них крупный отряд из своего аскара, который, прибыв на место, осадил жителей, сражался с ними и, победив их силой оружия, убил и ограбил многих.

В месяце рамазан с севера пришла новость о том, что армия франков собралась у Антиохии из всех их районов [191] и замков для того, чтобы прийти на помощь жителям Аль-Рухи... (Пропуск в тексте) атабек Имад аль-Дин выслал довольно сильный отряд, состоявший из туркмен и рекрутов, чтобы расправиться с ними. Отряд неожиданно атаковал врага, нападая на всех, кто встречался ему в пригородах и окрестностях, и нанес франкам такой урон, что они отступили, не дожидаясь, пока туркмены убьют или пленят многих из них. Мусульмане захватили большое число животных, зарубили большинство пеших воинов, а остальные разбежались по своим районам и замкам, разбитые, лишенные победы и с пустыми руками.

Год 540 от хиджры

(24 июня 1145 г. — 12 июня 1146 г.)

В первом месяце джумаада этого года (начался 20 октября) был получен ряд подтверждающих сообщений из окружения эмира, атабека Имад аль-Дина о том, что он занимается подготовкой снаряжения и собирает рекрутов, готовясь в поход на священную войну. Говорилось также, что, по всей вероятности, он отправится маршем на территорию Дамаска и возьмет город в осаду. Непрерывно поступали сообщения о его деятельности по подготовке огромного числа баллист, другого военного оборудования и материалов, необходимых для взятия сильно укрепленных и неприступных мест различного типа. Это продолжалось до начала месяца шаабана (начался 17 января), когда пришло сообщение о том, что он охладел к этому проекту, его мысли обратились в другом направлении, а баллисты отправлены обратно из Баальбека в Химс. Говорили, что до него дошли слухи из Аль-Рухи о том, что несколько армян подготовили заговор против него и планировали уничтожить всех, кто составлял гарнизон города, но их тайные планы были раскрыты, виновники найдены, схвачены и понесли достойное наказание, их распяли, казнили и раскидали по всей земле как предупреждение тем, кто бродит по ней и творит зло. [192]

Год 541 от хиджры

(13 июня 1146 г. — 1 июня 1147 г.)

Здесь уже рассказывалось о деяниях атабека Имад аль-Дина в конце 540 года, о том, как он стал лагерем у замка Даусар (Это старое название замка, общеизвестного как Калат-Габар, на левом берегу Евфрата, немного выше Ракки) неожиданно для его гарнизона, о его атаке на замок, разграблении его пригородов и захвате людей, поэтому нет смысла все это повторять или описывать в деталях (Раздел, о котором идет речь, не приводится в рукописи. Вместо него дается длинное отступление автора о помпезной абсурдности княжеских титулов в его время). Он продолжал блокаду крепости и проводил операции против ее гарнизона в течение второго месяца раби 541 года. В это время пришла новость о том, что один из членов его свиты, к которому он питал особо теплые чувства и чьим обществом восторгался, человек франкского происхождения по имени Яранкаш (Произношение не совсем понятное), затаивший на него злобу за какое-то увечье, ранее нанесенное ему атабеком, воспользовавшись возможностью, когда тот был пьян и ничего не подозревал, с помощью и при попустительстве некоторых своих товарищей из числа свиты убил его во сне в воскресенье, 6-й день второго месяца раби (ночь в субботу 14 сентября). Хотя атабек предпринимал все меры предосторожности, окружил себя вооруженной охраной, всегда держал оружие при себе и выставил плотную охрану вокруг своего шатра, тот убил его несколькими смертоносными ударами в жизненно важные места, и никто этого не заметил, пока убивший его придворный не скрылся в крепости Даусар, которая в то время называлась Джабар, а правителем ее был эмир Изз аль-Дин Али бен Малик бен Салим бен Малик. <...> Армии атабека разбежались, подобно бандам Сабы (См. сноску на с. 85), его казна и богатства были разграблены, а сам он был похоронен там же без савана, пока, как говорят, его тело не было перенесено в мавзолей возле Аль-Ракки. Находившийся под его опекой сын султана вышел с сопровождавшими и примкнувшими к нему людьми и отправился в Мосул. С ним пошел Сайф аль-Дин Гази, [193] сын атабека Имад аль-Дина (да будет милостив к нему Аллах). Правитель Мосула, Али Кучак, несколько дней препятствовал их входу в город, пока между ними не было достигнуто согласие, и тогда он открыл ворота, и сын атабека вошел в город, принял управление им и занял место своего отца.

В это время эмир Сайф аль-Даула Савар и Салах аль-Дин (аль-Ягисьяни) вернулись в Алеппо, и с ними прибыл эмир Нур аль-Дин Махмуд, сын атабека Имад аль- Дина. Как только он вошел в Алеппо, он начал собирать войска и распределять среди них деньги, установил контроль над делами, и общественный порядок восстановился. Однако эмир Салах аль-Дин, опасаясь за свою жизнь и не желая стать жертвой заговора, оставил его и вернулся в свое собственное владение в Хаме. Несмотря на это, после благодатного периода спокойствия и достойного уважения к власти во всех городах царило смятение, дороги стали опасными, и руки туркменских и [арабских] разбойников (Al-haramiya см. сноску 2 на с. 84) были развязаны для злых дел и грабежей в отдаленных местах и во всех районах страны.

Когда о смерти атабека сообщили Муин аль-Дину и ему стало известно о положении дел, он начал готовиться к походу на Баальбек, пользуясь возможностью вернуть его с помощью оружия и баллист. Он спешно пришел туда, разбил там лагерь, осадил город и начал атаковать его защитников. По прошествии всего лишь нескольких дней нехватка воды заставила их сдаться. Правитель (Это был Наджм аль-Дин Айюб бен Шади, отец Саладина) города был человеком решительным, умным и знающим и, оговорив получение фьефа для себя лично, помимо всего другого, он сдал ему как город, так и цитадель. Муин аль-Дин выполнил условия соглашения с ним, но захватил все запасы зерна и военного снаряжения в городе в первый месяц джумаада (начался 9 октября). Помимо этого, он вел переписку с правителем Химса, между ними установились мирные и дружественные отношения, способствовавшие общему благополучию и процветанию провинций. Переписка также велась между ним и Салах [194] аль-Дином в Хаме, и аналогичное соглашение было достигнуто и между ними. Завершив свои дела в Баальбеке и учредив там гарнизон для защиты города, Муин аль-Дин отвел свои войска обратно в Дамаск. Он вошел в Дамаск в субботу, 18-й день первого месяца джумаада этого года (По всей видимости, суббота – это 23 ноября (календарная дата – 16-й день второго месяца джумаада), если только 18-е число не указано ошибочно вместо 8-го, т. е. субботы, 16 ноября (календарная дата – 9-й день второго месяца джумаада)). Там он обнаружил слугу, Яранкаша, убийцу атабека Имад аль-Дина (да будет милостив к нему Аллах), который покинул замок Джабар из опасения, что его правитель выдаст его по требованию, и прибыл в Дамаск, будучи уверенным в том, что здесь ему ничего не угрожает, открыто обсуждая свое деяние и надеясь на радушный прием (Дословно: «считая, что дела обстояли так, как он это себе представлял»). Его арестовали и отправили в Алеппо под охраной, откуда через несколько дней отвезли в Мосул, где, как говорят, казнили.

Между тем во втором месяце джумаада сообщалось, что сын Жослена собрал франков со всех уголков своей страны и неожиданно напал на город Аль-Руху при потворстве христиан, проживавших там, вошел в город, завладел им и убил всех мусульман, которых нашел. В сердцах людей поднялось возмущение, когда они узнали о таких печальных событиях. Вслед за этим пришла новость о том, что, узнав об этом, эмир Нур аль-Дин, правитель Алеппо, вышел со своим аскаром вслед за Сайф аль-Даула Саваром. Когда к ним присоединились прибывшие со всех концов страны туркмены, они составили огромное войско примерно в десять тысяч всадников. Они шли со всей скоростью день и ночь, с раннего утра, так, что утомленные маршем лошади падали от изнеможения по краям дороги, но прибыли к городу уже после того, как сын Жослена со своими соратниками занял его. Мусульмане атаковали и рубили их саблями, много армян и христиан было убито, и защитники города были оттеснены в форт, который назывался «Водяная башня», где находился сын Жослена и около двадцати его самых смелых рыцарей. Мусульмане окружили их со всех сторон, стали [195] готовить подрыв форта, и быстрее, чем можно рассказать об этом, форт обрушился на них. Сыну Жослена удалось тайно покинуть форт и спастись вместе со своими спутниками. Остальных схватили, и сабля положила конец всем христианам в Аль-Рухе, которые попались в руки мусульман. Пленные мусульмане были освобождены, и в городе было захвачено большое количество богатств, добра и пленных. Благодаря этой победе люди воспрянули духом после всех горестей и унижения. Отчаяние и страх в их сердцах сменила решимость. Мусульмане вернулись в Алеппо и другие районы с трофеями и пленными.

В месяце шаввал этого года (начался 5 марта) эмиры Нур аль-Дин Махмуд, сын атабека Имад аль-Дина, правителя Алеппо, и Муин аль-Дин Унур обменивались посланниками и корреспонденцией, пока между ними не было заключено соглашение на весьма дружеских и сердечных условиях. Брачный договор был заключен между Нур аль-Дином и дочерью Муин аль-Дина, и прочное соглашение было подписано на основе предложений, выдвинутых обеими сторонами. Контракт был подписан в Дамаске в четверг, 23-й день месяца шаввала (30 марта), в присутствии посланников Нур аль-Дина, свадебный кортеж подготовлен, и посыльные вернулись в Алеппо вместе с дочерью Муин аль-Дина и группой приближенных офицеров в четверг, 15-й день месяца зу-л-каада (17 апреля).

Приобретя военное оснащение и баллисты, Муин аль-Дин собрал всех пеших и конных воинов и выступил к Шархаду и Буере. Чтобы скорее достичь своей цели, он тщательно скрывал свой план и неожиданно стал лагерем у Шархада. В то время им управлял человек, известный под именем Алтунташ, гулям предыдущего правителя Амин аль-Даула Гумуштагина аль-Атабеки. Этот человек питал ошибочные иллюзии о том, что он может противостоять любому, кто бы ни стал хозяином города Дамаска, и надеялся, что франки помогут ему в достижении его цели, предоставят ему любою помощь и подкрепление, которое он попросит, и будут поддерживать его в намеченных им мероприятиях по совершению рейдов и устройству беспорядков. По предрасположению судьбы он покинул замок Шархад и отправился к франкам, чтобы заручиться их [196] помощью и составить совместный план их злобных деяний, не ведая о том, что Аллах не поддерживает неправедных людей, и не зная о планах Муин аль-Дина сокрушить его быстрыми действиями и разрушить его мечты, осадив [его город]. Последний же не отрезал ему пути возвращения в эти замки [Шархад и Буера], и между гарнизоном Шархада и осаждавшими длительное время велись непрерывные бои и рылись подкопы под стены. Франки постоянно писали Муин аль-Дину, стараясь склонить его к восстановлению мира льстивыми уговорами, обещаниями и угрозами, если он не согласится на их требования, а он, со своей стороны, придерживался политики притворства и уверток. Между тем он узнал, что они собираются с силами, готовясь выступить против него, чтобы осаждать его и заставить снять осаду. Эти новости вынудили Муин аль-Дина написать Нур аль-Дину, правителю Алеппо, прося его прийти на помощь со своим аскаром для борьбы с неверными антагонистами. Нур аль-Дин откликнулся на его просьбу. Согласно счастливой случайности он уже выступил маршем со своим аскаром из Алеппо, двигался в его направлении и скорым шагом достиг Дамаска в среду, 27-й день месяца зу-л-хиджа (Среда — 28 мая (календарная дата — 25-й день месяца зу-л-хиджа), если только по ошибке в тексте не указан 17-й день месяца зу-л-хиджа (среда 21 мая)). Он стал лагерем у Айн-Шуваки и, пробыв там несколько дней, продолжил путь к Шархаду. Никто еще не видел такого красивого аскара по внешнему виду, оснащению и численности, как у него.

Когда оба аскара объединились, гарнизон Шархада послал им свое предложение сдаться, но просил подождать со сдачей города несколько дней, но это была лишь хитрость с их стороны. Они хотели дождаться прибытия войск франков, которые заставят мусульман снять осаду. Однако Аллах, вновь проявляя Свою щедрость к правоверным, распорядился так, что кто-то сообщил мусульманам о сборах и спешной подготовке франков к походу и о том, что они полным ходом со всеми конными и пешими воинами направляются к Буере. В это время крупный отряд из аскара осаждал и атаковал Буеру. Поэтому остальной аскар, получив такое известие, устремился к [197] Буере, подобно соколам, бросающимся на свою добычу, и орлам, атакующим куропаток. Таким образом, они добрались до Буеры заблаговременно и преградили франкам путь к городу. Воины сошлись лицом к лицу, их ряды сомкнулись, и аскар мусульман одержал верх над многобожниками. Они отрезали франков от источников воды и пастбищ, обрушили на них дождь копий и смертоносных стрел, сея среди них смерть и раны, поджигали сухую траву на их дорогах и путях. Оказавшись на грани краха, франки бежали, а мусульманские рыцари и конные воины, воспользовавшись удачной возможностью истребить их, поспешили вступить с ними в бой. Однако Муин аль-Дин постарался удержать мусульман от атаки и преследования отступающих франков, опасаясь, что те консолидируют свои силы и контратакуют мусульман. Таким образом, франки вернулись в свои края побежденные, подавленные духом, сопровождаемые смертью и разрушением. Все надежды на помощь с их стороны угасли, и Буера сдалась Муин аль-Дину после заключения договора с гарнизоном, который получил в свое владение фьефы, о коих просил. Затем Муин аль-Дин отправился в Шархад, сдавшийся ему на тех же условиях. Оба аскара вернулись в Дамаск в воскресенье, 27-й день месяца мухаррама 542 года (29 июня 1147 г.), и Нур аль-Дин оставался во дворце атабека, пока не вернулся в Алеппо в среду, 30-й день месяца мухаррама этого года.

В это время Алтунташ, который по своей глупой ошибке бежал из Шархада к франкам, прибыл в Дамаск из земель франков без какой-либо гарантии безопасности или разрешения на вход, думая, что его примут с почестями и возьмут на службу после его отвратительного поступка и предательства ислама. Его тут же взяли под стражу, а его брат Хутлук обвинил его в нанесении увечий, когда тот лишил его глаз, и их дело было отдано на рассмотрение суда. Собравшиеся там кади и законоведы объявили, что его брат в отношении к нему имеет право на ответные действия, в результате чего он был ослеплен подобно тому, как когда-то поступил со своим братом. После этого ему разрешили оставаться в Дамаске в доме, ему принадлежащем. [198]

Год 542 от хиджры

(2 июня 1147 г. — 21 мая 1148 г.)

В месяце сафар (июнь) этого года управляющий и гражданский секретарь Махмуд вернулся из Багдада с ответом на письма Муин аль-Дина (Следует читать а1-ти’iniуа вместо а1-ти’aiyina) в сопровождении двух посланников от халифа и султана. Они привезли грамоту о его официальном введении во владение и почетную одежду для Муин аль-Дина (Дословно Zahiru’l-Din wa Mu’inuhu «старатель и помощник веры»). Они вручили все это ему, и, облаченный в дарованные одежды, он предстал перед народом (Следует читать zahara вместо zahara). Это произошло в субботу, 18-й день первого месяца раби (В тексте указан второй месяц раби, что противоречит календарю и последующей дате) (16 августа). Они пробыли там несколько дней, а затем вернулись с ответами на письма, которые привезли с собой.

В четверг, 21-й день второго месяца раби (18 сентября), из Египта в Дамаск прибыл посланец, доставивший грамоту об официальном введении Муин аль-Дина во владение, а также дары в виде лошадей и денег, в соответствии с принятыми в таких случаях обычаями.

Во второй месяц джумаада (начался 28 октября) управление крепостью Шархад было передано эмиру Муджахид аль-Дин Бузан бен Мамину в ответ на его обещание предоставить достаточное количество денег и зерна и соблюдать определенные условия, выполнить которые он поклялся. Он отправился туда и разместился там в середине того же месяца на радость всех обитателей района, знавших о его добром и правильном нраве, строгом соблюдении устоев религии и личной скрупулезности, в противоположность его предшественникам, которые не выполняли свой долг перед Аллахом ни в вопросах вероисповедания, ни в Его возвеличивании, ни в достойных делах, ни в чистоте сердца, ни в справедливости действий.

В этом году поступило несколько сообщений из Константинополя, территории франков, Анатолии и [199] прилегающих мест о прибытии короля франков из их земель, в свите которого был Альман и [сын] Альфонсо (Alman wa Alfunsh. Первое, очевидно, следует рассматривать как имя Конрад, император Германии, а второе как Бертрам, сын Альфонсо Иорданского и внук Раймунда Тулузского) с несчетным количеством знати и неисчислимым имуществом.

Говорили, что они направляются в земли ислама и призвали подданных во всех своих владениях и укрепленных районах спешно отправляться туда в экспедицию, оставив свои собственные территории и города опустевшими и лишенными защитников. Они привезли с собой бессчетное количество денег, богатств и оружия. Одни говорили, что их число достигает миллиона конных и пеших воинов, другие же приводили еще большие цифры.

Франки захватили подчиненные Константинополю территории, и его император был вынужден ублажать их, поддерживать с ними мир и исполнять их волю. Когда о приближении врага стало известно и новости об их целях распространились вокруг, правители близлежащих земель и исламских территорий, расположенных вблизи от них, начали подготовку к отражению франков и стали собирать силы для ведения священной войны против них. Мусульмане направились к горным проходам и перевалам, чтобы затруднить врагу проход на земли ислама и совершать яростные набеги на его фланги.

Смерть и убийства сопровождали франков, пока большое их число не погибло, а их страдания от недостатка продуктов, фуража и снабжения либо высокая стоимость всего этого, если им вообще что-то доставалось, привели к тому, что многие из них умерли от голода и болезней. Свежие сообщения о потерях и сокращении их численности постоянно поступали вплоть до конца 542 года, в результате чего люди в определенной степени успокоились, поверив в неудачу этого предприятия. Растерянность и страх стали спадать, несмотря на непрерывные сообщения о деятельности франков. [200]

Год 543 от хиджры

(22 мая 1148 г. — 10 мая 1149 г.)

Первым днем этого года была пятница, 21 мая, а солнце находилось в созвездии Близнецов.

В первые дни года поступило несколько сообщений из различных источников о прибытии кораблей вышеупомянутых франков, о том, что они сошли на берег у прибрежных крепостей Тир и Акра, а также об их соединении (Следует читать ijtima вместо ijma) с теми франками, которые находились в этих местах. Говорили, что даже после того, как многие из них были убиты, умерли от болезней и голода, их численность все еще составляла около ста тысяч человек. Они отправились в Иерусалим, чтобы совершить паломничество, после чего часть из них морем вернулась в свою страну. Большое их число погибло и умерло из-за болезней, включая некоторых королей, но Альман, их самый великий король, остался с некоторыми людьми более низкого звания. Среди франков не было согласия о том, в какие земли ислама и сирийские города им следует отправиться, но в конце концов они приняли решение атаковать город Дамаск, а их злобные сердца были настолько уверены в успехе, что они уже стали планировать раздел поместий и районов города. Об этом сообщалось несколько раз, и правитель города, эмир Муин аль-Дин Унур, приступив к подготовке оснащения для ведения боевых действий против франков, к укреплению тех мест, которым угрожала опасность, стал выставлять дозоры на дорогах и перевалах, отрезать пути снабжения их лагерей, засыпать колодцы и уничтожать источники воды.

Войско франков продвигалось к Дамаску, их силы и вооружение оценивались в пятьдесят тысяч конных и пеших воинов, а сопровождавшие их обозы, верблюды и скот увеличили их силы настолько, что они просто не поддавались исчислению. Подойдя к городу, они отправились к месту, известному как Маназил-аль-Асакир («Лагеря полков», по версии Дуссауда (Topographie historique, с. 196), располагались за Деревянным мостом к югу от города (см. с. 140)), [201] но, не найдя там воды, поскольку место было отрезано от водоснабжения, проследовали к Аль-Миззе (Большая деревня к северо-востоку от города), учитывая близость воды, и кавалерия и пехота начали наступление на город. Мусульмане встретились с ними лицом к лицу в субботу, 6-й день первого месяца раби (24 июля), и между войсками произошла битва. В борьбе против врага объединилось большое число народа, включая рекрутов и смертоносных тюрок, городских ополченцев, добровольцев и гхазис (Ghazis (ghuzah), или «Святые воины», — отряды нерегулярных войск, которые отправлялись в любое место, где шла борьба с неверными), и смерть собрала среди них обильный урожай. Неверные одержали верх над мусульманами благодаря превосходству в численности и оснащении. Франки стали контролировать водоснабжение, рассредоточились и стали лагерем во фруктовых садах. Приблизившись к городу, они заняли участок, который никакие войска, ни в прошлые, ни в настоящие времена, не могли удержать. В этот день маликит и имам Юсуф аль-Финдалави (да будет милостив к нему Аллах) нашел мученическую смерть у воды возле Аль-Рабвы, оказавшись перед лицом франков и отказавшись отступить, строго следуя заповедям Аллаха в Его священной книге (Коран, сура IX, стих 111: «Воистину, Аллах купил у верующих их жизнь и имущество в обмен на уготованный им рай. И они будут сражаться во имя Аллаха, убивая и погибая, в соответствии с истинным обещанием от Него»). Аналогичная судьба постигла отшельника Абд аль-Рахмана аль-Халули (да будет милостив к нему Аллах).

Тогда франки начали рубить деревья и строить из них укрепления, а также разрушать ограждения (Возможно, читается как haza’ir (сравните с рукописью и Абу Шамы), замененное на qanatir («шлюзы»)). Так прошла ночь, и все люди были напряжены и перепуганы, с ужасом взирая на то, что происходит. Утром следующего дня они вышли против франков. Это произошло в воскресенье, и после нескольких атак с обеих сторон мусульмане одержали верх и нанесли франкам значительный урон убитыми и ранеными. Эмир Муин аль-Дин хорошо проявил себя в сражении, выказал невиданные ранее [202] уверенность, храбрость и отвагу, неустанно и непрерывно отражая атаки врага. Мельница войны перемалывала в обе стороны, и всадники неверных постоянно откладывали свой знаменитый удар, ожидая подходящую для этого возможность, пока солнце наконец не решило зайти, ночь окутала все кругом, и души людей потребовали отдыха. Каждая из сторон вернулась на свое место, но регулярные войска провели ночь в поле, напротив франков, а жители стояли на страже, как часовые на стенах города, постоянно наблюдая за врагом.

Между тем правителям окрестных районов были разосланы письма с просьбами о помощи и подкреплении. Постоянно прибывали группы туркменских всадников и пеших воинов из пригородов, и [следующим утром], когда их уверенность окрепла и страхи испарились, мусульмане спозаранку атаковали франков. Они удерживали свои позиции перед лицом врага и осыпали их смертоносными копьями и стрелами, которые непрерывным дождем сыпались на пехотинцев и рыцарей, лошадей и верблюдов в их лагере. В течение дня из Бекаа и других мест прибывали многочисленные лучники, которые увеличили численность [мусульман] и удвоили их военное оснащение. Затем стороны разошлись, и каждая заняла позиции, которые успели захватить [в конце] этого дня. Ранним утром следующего дня, во вторник, мусульмане вновь атаковали со стремительностью орлов, кружащих над горными куропатками, окружили врага в его лагере и взяли в кольцо его еще спящих воинов, разрушили заграждения, которые те соорудили из фруктовых деревьев, осыпая их градом стрел и камней. Со своей стороны франки не решились выйти из-за растерянности и страха, и ни один человек из них не вышел на бой. Предполагалось, что они задумали какую-то хитрость и разрабатывают особую стратегию. Никто из них не показывался, за исключением нескольких всадников и пеших воинов, вступавших в стычки и не подпускавших врага на случай, если тот задумает атаковать (Следует читать almuhajima вместо almuhaljina), пока они не найдут открытого поля для своего собственного наступления либо [203] какое-то средство, обеспечивающее их отступление. Ни один из них не мог приблизиться [к мусульманам], не пав наземь под градом стрел или будучи пронзенным копьем. Большое число пеших воинов из городского ополчения и людей из деревень смело сражались с врагом или таились в засадах на дорогах, где тот не подозревал о грозящей ему опасности (Так написано в рукописи (‘aminu), что заменено на inthanow («повернули назад»): сравните у Абу Шамы (Л.Я.С. IV, 58)), убивали всех, кого могли захватить, и привозили головы франков, прося за них вознаграждение. Так было привезено огромное количество голов.

В это время франки получали множество сообщений с различных сторон о быстром приближении армий ислама, участвующих в священной войне против них, о стремлении мусульман уничтожить их, и тогда они уверовали в свое уничтожение и неминуемую катастрофу. Проведя совет, франки обнаружили, что не имеют выхода из той сети, в которой оказались, из той бездны, в которую рухнули, помимо беспорядочного отступления на рассвете в среду на следующий день и бегства сломленных и забытых богом. Когда мусульмане узнали об этом и увидели признаки начинающегося отступления франков, они пошли в атаку утром того же дня и, поспешно набросившись на них, стали осыпать врага стрелами, уничтожив таким образом большое число людей, лошадей и других животных из арьергардных рядов отступающих. Более того, в оставленных франками лагерях и вдоль дорог они обнаружили такое несчетное количество могил убитых воинов и их павших прекрасных лошадей, что число их трупов превышало число птиц в небе. В течение этой ночи они также сожгли Аль-Рабву и Аль-Куббу Аль-Мамдудию (Пригороды Аль-Рабвы, расположенные непосредственно к западу от него. Местонахождение Аль-Кубба («Длинный павильон») не ясно). Люди радовались такой щедрой милости Аллаха, непрестанно восхваляли Его за спасение, дарованное в ответ на их молитвы, которые они постоянно читали в эти горестные дни, за что Ему хвала и благодарность. [204]

Случилось так, что после такой милости Муин аль- Дин объединил свои силы с Нур аль-Дином, правителем Алеппо, когда тот пришел на помощь Дамаску в конце второго месяца раби (середина сентября) этого года, и они оба проследовали в замок в предместьях Тарабулюса, который назывался Замок Арайма (Имя, которое отсутствует в рукописи, взято у Ибн аль-Асира. Арайма находится примерно в 7 милях к северо-западу от Сафиты). Им владел сын короля Альфонсо, одного из франкских королей, о котором упоминалось выше и который погиб у Акки. С ним находилась его мать, а также большое число личной прислуги, рыцарей и предводителей его людей. Мусульмане окружили замок и атаковали его, когда к аскарам Нур аль-Дина и Муин аль-Дина присоединилось подразделение примерно в тысячу всадников из аскара Сайф аль-Дина Гази, сына атабека [правителя Мосула]. Обе стороны встретились в бою, и большая часть гарнизона погибла или была взята в плен. Сын короля был схвачен вместе с матерью, а все находившееся в замке военное оснащение, имущество и лошади было разграблено. Аскар Сайф аль-Дина вернулся в свой лагерь у Химса, Нур аль-Дин вернулся в Алеппо, забрав с собой сына короля, его мать и других пленных, а Муин аль-Дин отправился назад в Дамаск.

В это время в Дамаск прибыл Шариф и эмир, Шамс аль-Дин аль-Хусаини, Накиб (То есть маршал и хранитель регистра потомков Пророка. Его полное имя не указывается). Он явился от Сайф аль-Дина Гази, сына атабека, и считался посланником халифата ко всем правителям и племенам туркмен, призывающим их оказать помощь мусульманам в ведении священной войны против многобожников. Франки опасались, что постоянное прибытие все новых подкреплений усилит противостоящие им силы, что и стало причиной их отступления, о котором уже рассказывалось. Он отправился в обратный путь в Багдад с ответом на его послание в среду, 11-й день месяца раджаба 543 года (24 ноября).

В месяце раджаб из Алеппо пришло сообщение о том, что Нур аль-Дин, его правитель, отправился со своим [205] аскаром на территории (Вставка из Абу Шамы (R.H.C. IV, 60) «и отправился к Афамии и захватил большое число замков и крепостей франков») франков и захватил в плен большое их число. Далее правитель Антиохии собрал франков и атаковал (Следует читать (у Абу Шамы) waqasadahu вместо fasaddahu) Нур аль-Дина в тот момент, когда он этого не ожидал, и причинил такие потери в рядах его аскара, в обозах и среди животных, которые были предначертаны ему судьбой. Сам Нур аль-Дин со своим аскаром отступил и благополучно вернулся в Алеппо, потеряв лишь нескольких воинов и убив множество франков. Несколько дней он провел в Алеппо, восполняя потери в своем обозе и недостаток вооружения своего аскара, а затем вернулся в лагерь, или, судя по другим сообщениям, не возвращался туда.

Год 544 от хиджры

(11 мая 1149 г. — 29 апреля 1150 г.)

Первым днем этого года была среда, 11 мая.

Учитывая участившиеся злобные выпады со стороны франков, проживающих в Тире, Акре и прибрежных портах, после их отступления от Дамаска и невыполнение ими условий мирного соглашения, заключенного с Муин аль-Дином, что выразилось в их грабительских набегах на районы Дамаска, эмир Муин аль-Дин был вынужден направиться со своим аскаром в их территории, чтобы совершать там опустошительные набеги. В конце 543 года он стал лагерем в Хауране со своим аскаром, вел переписку с арабами и непрерывно, днем и ночью, совершал рейды на их города и прилежащие районы. Он также призвал на помощь значительное войско туркмен и позволил им свободно грабить территории франков и убивать всех (В тексте перед al-haramiyah явно опущено min) [арабских] бандитов, а также разбойников и грабителей, которых они захватят в этих районах. Так он постоянно давил на врага, постоянно держал его в страхе и напряжении, пока не заставил просить о перемирии и возобновлении соглашения о мире и дружеских отношениях [206] при условии выплаты ему ежегодной небольшой дани. Посыльные сновали туда и обратно, готовя соглашение и определяя его условия, и клятвы соблюдать его положения были принесены в месяце мухаррам 544 года. Период перемирия был определен в два года, и по этому поводу были приняты соответствующие обязательства. Напряжение спало, и население обеих провинций вздохнуло с облегчением, удовлетворившись заключенным договором и его условиями.

Одновременно с этим пришли письма от Нур аль-Дина, в которых сообщалось, что правитель Антиохии собрал франков в своих землях и выступил с ними, чтобы сеять зло в районах Алеппо. Он добавил, что сам уже выдвинулся со своим аскаром в окрестности Алеппо, чтобы сразиться с ним и отвести беду от провинций, и что он крайне нуждается в помощи Муин аль-Дина, которому надлежит явиться самому с его аскаром, и тогда они смогут объединить силы обоих аскаров против правителя Антиохии. Обстоятельства вынудили эмира Муин аль-Дина поручить эмиру Муджахид аль-Дин Бузан бен Мамину направиться туда со значительным подразделением аскара Дамаска и служить Нур аль-Дину верно, насколько позволяют их возможности. Эмир выступил... (Здесь в рукописи пробел) в первые десять дней месяца сафара (10—19 июня), а в это время Муин аль-Дин оставался с остальной частью своего аскара в Хауране, чтобы контролировать положение арабов, охранять их районы и заставить их транспортировать зерно на (Следует читать ‘ala вместо ‘аn) их верблюдах в Дамаск, в соответствии с обычной практикой.

В месяце сафар этого года от Нур аль-Дина, правителя Алеппо, пришла благая весть о милости, ниспосланной ему Аллахом, хвала Ему, даровавшему ему победу над заблудшим и разбитым войском франков, из которого лишь немногим удалось спастись, чтобы распространить в округе эту новость об их неожиданном поражении и гибели. Когда на помощь Нур аль-Дину пришла конница, которую он запросил у туркмен и в близлежащих районах, а также отряд из аскара Дамаска, который [207] прибыл к нему на подмогу под командованием эмира Муджахид аль-Дин Бузана, численность его войска увеличилась, ударная сила стала значительной, и его дух окреп. Он отправился к позициям франков в провинции Антиохия с армией, насчитывавшей около шести тысяч боевых всадников, не считая сопровождающих их обозы, в то время как число франков составляло четыре тысячи конных воинов, вооруженных копьями, и тысячу пехотинцев, не считая сопровождающих. Когда они пришли к месту, известному как Инаб (В 12 Милях к северо-западу от Мааррат-ан-Нумана), Нур аль-Дин вышел против них со своим победоносным аскаром. Когда они сошлись лицом к лицу, неверные нанесли свой знаменитый удар по мусульманам, но те разделились на два подразделения и атаковали врага, навалившись на него с различных направлений. Оба войска сошлись в рукопашной, окутанные густыми клубами пыли, но последнее слово в этой схватке все же осталось за саблями ислама. Когда дымка рассеялась, Аллах, которому в своих молитвах мы возносим благодарность, даровал мусульманам победу над многобожниками, которые остались лежать распростертыми на земле, покрытые пылью (Дословно mu’affarina), лишенные плодов своего военного похода. Из их числа уцелели лишь немногие, которым судьба дала отсрочку, или же испуганные сердца их обрели крылья, чтобы разнести весть о своем поражении и уничтожении. Мусульмане принялись собирать трофеи и захватывать их обозы, в результате чего их руки отягчали от имущества и животных, захваченных у франков. Проклятый принц (Al-balins, т. е. Раймунд), их предводитель, был найден распростертым среди своих охранников и рыцарей. Он был опознан и обезглавлен, а его голову отнесли Нур аль-Дину, который одарил принесшего хорошим подарком. Этот проклятый был одним из франкских рыцарей, он славился своей отвагой, храбростью, хитростью и статным видом, пользовался особой репутацией и внушал всем страх своей яростью и жестокостью. Эта битва состоялась в среду, 21-й день месяца сафара (29 июня) 544 года. [208]

После этого Hyp аль-Дин со своим аскаром стал лагерем у ворот Антиохии, которая, хоть и лишилась своих стражей и защитников и в которой никого не осталось, кроме жителей, все [еще сопротивлялась] ему и оставалась неприступной. Между Нур аль-Дином и жителями города начались переговоры. Он требовал сдать ему город в обмен на гарантии безопасности и неприкосновенности их жизни и собственности, но жители ответвили ему, что пойдут на этот шаг лишь тогда, когда все надежды на прибытие помощи и поддержки в борьбе против тех, кто их атакует, иссякнут. Они принесли ему все драгоценности и деньги, которые смогли собрать в надежде на отсрочку, что и было им обещано вместе с согласием на их петиции. Тогда Нур аль- Дин оставил подразделение своего аскара для охраны города и предотвращения проникновения кого-либо туда, а сам с остальным аскаром отправился маршем в Афамию. Он уже послал эмира Салах аль-Дина (аль-Ягисияни) с крупным подразделением армии, чтобы тот стал там лагерем, осадил город и начал проводить против него операции. Когда же гарнизон города узнал о поражении франков и потерял всяческую надежду на получение поддержки или помощи, он согласился сдаться на условиях сохранения их жизни. И тогда они сдали город, а Нур аль-Дин сдержал данное им обещание и расположил там такой гарнизон, который, по его мнению, был достаточен для защиты города. Это произошло в 18-й день первого месяца раби (26 июля) этого года.

После этого Нур аль-Дин отступил со своим аскаром по направлению к Антиохии... (Вставка из Абу Шамы (R.H.C. IV, 63): «узнав, что подразделение франков приближается от побережья») чтобы прийти на помощь тем, кто находился там. Нур аль-Дин искал возможность атаковать и уничтожить франков, но они избегали появляться поблизости от него и вступать с ним в сражение. Тогда ему пришлось заключать соглашение о перемирии с теми, кто находился в Антиохии, при условии, что все, расположенное в пределах территории Алеппо, должно принадлежать ему, а все на территориях Антиохии — им. Поэтому он отступил от последнего города в противоположном от франков направлении, поскольку в результате [209] своей кампании он захватил замки, форты и укрепленные районы вокруг Антиохии и вывез оттуда обильные трофеи. Эмир Муджахид аль-Дин Бузан с аскаром Дамаска отделился от него и благополучно прибыл в Дамаск со всем своим воинством во вторник (Среда, вероятно, указана ошибочно, так как первым днем месяца по местному исчислению было воскресение, 7 августа), 4-й день второго месяца раби этого года. В этом походе он и его армия выполнили достойную службу и остались в памяти народа благодаря своей храбрости, отваге, здравым суждениям и знаниям военной тактики. Именно с его собственных слов и описаний составлен этот рассказ, слегка сокращенный и лишенный приблизительности.

Случилось так, что в это время Муин аль-Дин покинул свой аскар и прибыл в Дамаск в последние дни первого месяца раби 544 года по поводу одного дела, требовавшего его присутствия. Он, как обычно, обильно поел, после чего у него расстроился желудок. Насущные и важные дела заставили его вернуться в аскар в Хауране, хотя он все еще страдал от болезни, которая все усиливалась и ослабляла его силы. В результате эта болезнь оказалась дизентерией (Jusantirya), повреждающей печень. Этой болезни стоит бояться, так как ее жертвы редко поправляются. Его состояние становилось тревожным, он терял силы, и ему пришлось вернуться в Дамаск в паланкине для лечения. Он достиг города в субботу, 7-й день второго месяца раби (14 августа), однако болезнь и опасения за его жизнь все усиливались, его покидали силы, и он испустил дух в ночь на понедельник, 23-й день второго месяца раби этого года (ночь в воскресенье, 28 августа). Его похоронили в сводчатом алькове во дворце атабека, где он проживал, но впоследствии тело перенесли в медресе, которое он основал. После его похорон состоялось совещание между Хусам аль-Дин Булаком, префектом Муайид аль-Дином (Раис, или префект, похоже, являлся главой гражданской администрации в городе), Муджахид аль-Дин Бузаном и войсковыми командирами в покоях Муджир аль-Дина (Абу Саид Абак, Бурид, эмир Дамаска, см. с. 183), который обладал основной властью и занимал более высокое положение, и все [210] вопросы были решены между ними в лучшем для той ситуации направлении.

Из Мосула пришла новость о кончине эмира Сайф аль-Дина Гази, сына атабека Имад аль-Дина (да будет милостив к нему Аллах), по причине продолжительных коликов в начале первого месяца джумаада этого года (начался 6 сентября), а также о том, что он передал власть своему брату (Кутб аль-Дину) Мавдуд бен Имад аль-Дину под контролем эмира Али Кучака.

Поступило сообщение о наступлении франков на мусульманские провинции с целью опустошить их и вызвать в них хаос (Последствия внутренних распрей и фракционной борьбы, которые разразились в Дамаске, но подробности о них здесь не даются), и [эмиры Дамаска] стали вооружаться для нанесения ответного удара. Донесения о грабежах и пленении франками жителей районов Хаурана дошли и до Нур аль-Дина, который тоже начал вооружаться для нападения на них, сообщил правителям Дамаска о своем намерении вести священную войну и потребовал от них помощь в размере тысячи конных воинов, которых следует направить ему под командованием надежного предводителя. Тогда они заключили соглашение с франками о совместных действиях против любых мусульманских сил, которые могут атаковать их, и поэтому постарались отделаться от Нур аль-Дина посредством льстивых и притворных доводов. Узнав об этом, он отправился в поход и стал лагерем у Мардж-Ябуса, а также установил часть своих войск у Яфура (Мардж-Ябус находился на главной дороге от Дамаска в Бекаа и Баальбек, примерно в 18 милях на северо-запад от города; Яфур расположен в 14 милях к западу от Дамаска). Когда он подошел к Дамаску и находившиеся в городе узнали о его приближении, но не ведали о его дальнейших планах, они сообщили о нем франкам и вытребовали у них обещание прийти им на помощь в борьбе с ним. Франки направились в район Аскалона, чтобы перестроить Газу, но (получив это сообщение) их авангард прибыл к Баниясу. Нур аль-Дину сообщили об их приближении, но он не обратил на это [211] никакого внимания, сказав: «Я не стану уклоняться от сражения с ними в священной войне». Между тем он запретил своим войскам грабить и наносить вред сельчанам, проявлял благосклонность к землепашцам, сняв напряженность (вызванную присутствием его армии), так что население Дамаска, его провинций и всех окрестных городов и деревень молилось за него. Перед этим в Хауране, Гуте и Мардже долго не было дождей, из-за чего большинство населения Хаурана оставило город из-за нехватки продуктов и нервозности, сокращения (?) (В тексте дано tarwi; здесь скорее напрашивается фраза «трудности водоснабжения» (su’uba ttarawwi)) численности домашней птицы и стад, а также нехватки питьевой воды. Когда Нур аль-Дин достиг Баальбека, то по предрасположению судьбы и небесной милости небеса открыли свои фонтаны дождей и росы, и сильные ливни продолжались со вторника, 3-го дня месяца зу-л-хиджы 544 года (4 апреля), вплоть до следующего вторника. Водные источники переполнились, пруды Хаурана наполнились водой, мельницы начали вращаться, а посевы и растительность, пожухшие от жары, дали свежие зеленые побеги. Люди прославляли Нур аль-Дина словами: «Это все благодаря его благословенному влиянию, его справедливости и праведному поведению».

Затем Нур аль-Дин перенес свой лагерь в Авадж (Древний Фарпар, текущий от горы Хермон на юг от города) и разбил шатры у Деревянного моста в [месте] известном как Маназил аль-Асакир (См. с. 200. Написание al-‘Аsir в тексте необходимо исправить соответственным образом) во вторник, 26-й день месяца зу-л-хиджа [25 апреля]. Он направил письмо Муджир-аль-Дину и раису, в котором писал: «Цель моего пребывания в этом лагере заключается отнюдь не в том, чтобы вести войну с тобой или осаждать тебя. Меня побудили к этим действиям исключительно частые жалобы мусульман Хаурана и арабских землепашцев, чья собственность оказалась захваченной франками, а женщины и дети разбежались по всей стране, и которым не на кого надеяться. Учитывая власть, данную мне Аллахом, хвала Ему, я не могу не оказывать помощь мусульманам, не могу [212] отказаться от священной войны против многобожников, имея для этого достаточно средств и людей, я не могу не протянуть им руку помощи, поскольку знаю о твоей неспособности охранять и защищать твои владения и о твоей нерадивости, которая заставила тебя обратиться к франкам за помощью в борьбе против меня, о том, что ты пообещал отдать им деньги бедных и слабых людей из числа твоих подданных, которых ты таким образом обманываешь и грабишь. Это грех перед Аллахом и всеми мусульманами, и у тебя нет другого выхода, кроме как без каких-либо оговорок оказать мне помощь тысячью конных воинов, которых следует направить под командованием надежного и храброго командира для захвата порта Аскалон и других мест» (Абу Шама (с. 66) пишет «Аскалон и Газа»).

Ответное письмо было составлено в таких выражениях: «Между нами и тобой вопрос решит только сабля, и войско франков уже сейчас идет на помощь нам, чтобы прогнать тебя, если ты нападешь на нас и возьмешь нас в осаду». Когда посыльный вернулся к нему с таким ответом и Нур аль-Дин прочитал его, его переполнили изумление и негодование, и он решил атаковать город на утро этого дня, которым была среда, 26 апреля (В тексте дается 25-е число). Однако после этого Аллах ниспослал длительные и сильные дожди, не позволившие ему осуществить его намерения и отвлекли его.

Год 545 от хиджры

(30 апреля 1150 г. — 19 апреля 1151 г.)

Первым днем этого года был понедельник (1 мая). В месяце мухаррам был заключен мир между Нур аль-Дином и правителями Дамаска. Причина заключалась в том, что Нур аль-Дин не хотел проливать кровь мусульман [что ему пришлось бы], если бы он продолжил осаждать город и атаковать его. Более того, он получил определенные известия, подтолкнувшие его к такому решению. [213] К тому же они обещали признать его сюзеренитет и оглашать его имя во время проповеди с кафедры в Дамаске после имен халифа и султана, а также чеканить его образ на монетах. В том были даны надлежащие клятвы, и Нур аль-Дин одарил Муджир аль-Дина полной почетной одеждой с воротником и сопроводил его обратно в город со всеми знаками почета и уважения. Его имя было оглашено с кафедры в Дамаске в пятницу, 12-й день (В тексте указано 14-е число) месяца мухаррама (12 мая). После этого раис тоже был приглашен в лагерь, ему преподнесли полную почетную одежду и сопроводили обратно в город. Группа воинов и приближенных офицеров нанесла визит Нур аль-Дину в его лагере и беседовала с ним. Он щедро одарил всех нищих, бедных и несчастных, и никто из обращавшихся к нему не вернулся с пустыми руками, и никто из просящих его не остался недоволен вознаграждением. Он оставил свой лагерь в преддверии субботы и вернулся в Алеппо, полностью выполнив свои задачи и планы.

Из Алеппо пришла новость о том, что на 5-й день месяца мухаррама аскар города, состоящий из туркмен, захватил сына Жослена, правителя Азаза, с его свитой, и теперь он надежно заключен в цитадели Алеппо. Все люди радовались этому успеху. Сообщалось также, что князь Масуд (Масуд I, сын Кылыч Арслана, сельджука султана Анатолии, правил в 1116—1156 гг.) прибыл со своим аскаром, чтобы напасть на Антиохию. Он разбил лагерь у Телль-Башира и осадил его в один из дней месяца мухаррама. После возвращения в Дамаск и заключения сына Жослена в цитадель Алеппо Нур аль-Дин тоже направился со своим аскаром к Азазу, городу сына Жослена. Он стал перед ним лагерем, осадил и атаковал до тех пор, пока Аллах не позволил ему завладеть городом путем капитуляции, несмотря на его исключительную неприступность, трудности подхода к нему и высокое местоположение. Захватив город и учредив там надежный гарнизон, он отправился назад в Алеппо, радостный и триумфальный, в первый месяц раби (начинается 28 июня). Что же касается Телль-Башира, то в пятницу, 1-й день второго месяца раби (28 июля), пришло [214] сообщение о том, что после его осады и атак на него Масуд отступил по определенными причинам, вынудившим его принять такое решение, и большинство его защитников [впоследствии] вернулись в город.

Сообщалось о прибытии Манкубарса с войском тюрок и туркмен в район Хаурана и его соединении с эмиром Ширхалом, правителем Буеры, для набегов и опустошения деревень Хаурана. По слухам, это было сделано с согласия Нур аль-Дина. Они намеревались вызвать хаос и разрушения в Шархаде, осадив город, а после этого пройтись по другим районам, чтобы вызвать страх и изгнать землепашцев с их земель.

В месяце раджаб этого года (начался 24 октября) от Нур аль-Дина пришло сообщение о его победе над армией франков, стоявших лагерем перед ним возле Телль-Башира. Враги понесли огромные потери, а руки [мусульман] были переполнены добычей и пленными. Он также захватил замок Халид (На реке Саджур, к северо-востоку от Телль-Башира), который атаковал после осады.

В последние десять дней месяца раджаба из Хаурана сообщалось, что эмир Манкубарс повстречал аль-Хаджи и его людей из аскара Дамаска в месте, известном как ... (Написание в рукописи и тексте не ясно), победил и смертельно ранил его.

Год 546 от хиджры

(20 апреля 1151 г. — 7 апреля 1152 г.)

Первым днем этого года была пятница (20 апреля).

В среду, 13-й день (В тексте ошибочно указано 10-е число) месяца мухаррама (2 мая), авангард аскара Нур аль-Дина разбил лагерь у Адхры на территории Дамаска и в близлежащих местах. В следующий четверг его крупное подразделение отправилось в Аль-Сахам и Аль-Найраб (Аль-Найраб находился в точке, где Барада и ее каналы спускаются с гор, на западе от города) и устроило там засаду на холме на аскар Дамаска. Когда аскар вышел из города, чтобы противостоять им, его предупредил о засаде человек, который спешно прибежал [215] к ним. Засада была раскрыта, войска ретировались в город и избежали несчастья без потерь, за исключением нескольких отстающих, которые были ранены (Следует читать juriha вместо kharaja). В следующую пятницу Нур аль-Дин прибыл со своим аскаром и стал лагерем у Уйун-Фазарии, между Адхрой и Думой, рассредоточившись в этих местах. В следующую субботу они ушли оттуда, и огромное и многочисленное войско разбило лагерь на землях Хаджиры и Равийи (Оба места находятся в нескольких милях на юго-юго-восток от города) и их окрестностях. Недисциплинированные элементы дамасского аскара, а также грабители и отребье набросились на урожаи крестьян, собирая и вырывая с корнем, на фрукты, которые уничтожали, не встречая противодействия и противления. Поэтому их хозяева были охвачены горем, цены поднялись, передвижение торговцев ограничилось, и всех охватила общая озабоченность. Для защиты города и его стен было подготовлено оборудование и проведена соответствующая подготовка. Посыльные Нур аль-Дина доставили от него следующее сообщение властям города: «Я желаю лишь добра мусульманам, хочу вести войну против франков и спасти пленников, оказавшихся в их руках. Если аскар Дамаска поддержит меня, мы вместе будем вести священную войну, а все дела будут решаться в гармонии и на общее благо, то все мои стремления и помыслы полностью осуществятся». Однако полученный им ответ отнюдь не удовлетворил его и не отвечал его задачам.

В субботу, 23-й день этого месяца (12 мая), Нур аль-Дин вывел свои войска из упомянутого лагеря и атаковал район мечети Аль-Кадам (Святилище примерно в 2 милях к югу от города, весьма почитаемое благодаря камню с отпечатками стопы, как считается, Моисея) и ее окрестности к востоку и западу. Число шатров было настолько большим, что они простирались до новой мечети к югу от города. Никогда в прошлые годы командиры армий не выбирали это место для устройства лагеря. Между авангардом аскара Нур аль-Дина и вышедшими из города воинами произошло несколько стычек, но потом все вернулись на свои места. Сам же аскар упорно воздерживался от наступления на [216] город и открытой атаки на его жителей, желая избежать загубленных душ и инвалидности из-за ран большого числа воинов. В результате нехорошие люди с обеих сторон получили возможность грабить, собирать урожай зерновых в Мардже, Гуте и окрестных районах города, разрушать дома в деревнях и уносить добытые таким образом материалы в город или лагерь. Потери собственников, ремесленников и крестьян все увеличивались, а аппетиты воровской толпы постоянно росли, и бесконтрольные грабежи достигли неимоверных размеров, так как не предпринималось никаких мер для их пресечения. Поставки сена на корм лошадям прекратились со всех сторон, цены выросли, и возникла серьезная ситуация. Между тем поступали сообщения и подтверждения того, что франки собирают силы, чтобы прийти на помощь народу Дамаска, и все верующие и здравомыслящие люди были переполнены горем и отвращением от такого ненавистного и отвратительного положения дел. Эта неблаговидная ситуация оставалась без перемен, стычки происходили ежедневно, без каких-либо регулярных атак или сражений, вплоть до четверга, 13-го дня месяца сафара (31 мая).

После этого аскар Нур аль-Дина покинул свой лагерь и остановился в районах Фадхайи и Халфабалтайна, а также Аль-Хамисайна, поблизости от города, хотя в стародавние времена ни одна из армий, как известно, не отваживалась приближаться к этим местам. Бой произошел в упомянутый день. Большое число конных и пеших защитников города было ранено, захвачен скот крестьян и бедняков, животные простых горожан (Almuta ‘alliqati mina’l balada), а также личная собственность крестьян Гуты, Марджа и окрестных районов. В четверг, 20-й день (В тексте: 10-е число) месяца сафара (7 июня), Нур аль-Дин отступил оттуда в Дарайю после получения из нескольких источников предупреждений о том, что армия франков идет к городу на помощь его защитникам. Он предпринял этот шаг, чтобы оказаться поближе к месту предполагаемого их наступления. Это было продиктовано его твердой решимостью сразиться с ними и его полной [217] готовностью к борьбе с врагом. Аскар Нур аль-Дина достиг неимоверных размеров числом и силой и постоянно увеличивался благодаря прибытию, одного за другим, воинских подразделений из различных районов, а также туркменских племен. Несмотря на это, он не позволял никому из своего аскара вступать в бой с кем-либо из мусульман, будь то городские войска или представители низших классов, всячески воздерживаясь от кровопролития, если это не содействовало достижению его целей, так как такими людьми руководила лишь глупость и тщеславное стремление ринуться в бой и показать себя, однако они всегда возвращались ни с чем и побежденными. Простояв на этих позициях несколько дней, Нур аль-Дин переместился в окрестности Аль-Аваджа, ввиду приближения армии франков и их намерения атаковать его. Затем он счел необходимым отступить к Аль-Забдани (В верховьях Барады в Анти-Ливане), чтобы завлечь франков, но при этом послал подразделение своего аскара численностью около четырех тысяч конных воинов с несколькими предводителями, чтобы они, присоединившись к арабам в районах Хаурана, выслеживали и нападали на франков, наблюдали за их приближением и за выходом аскара Дамаска на соединение с ними, дабы в конечном итоге отрезать их.

Случилось так, что армия франков подошла к Аваджу после его отступления оттуда, остановилась там в 3-й день первого месяца раби (20 июня), и большое их число пришло в (У Абу Шамы (с. 71) написано dakhala («вошедший») вместо wasala) город [Дамаск], чтобы удовлетворить их нужды. Муджир аль-Дин и Муайид аль-Дин (То есть раис, или префект Ибн Ас-Суфи) вышли со своими приближенными офицерами и значительным числом горожан, чтобы провести совещание с их королем и с его приближенными офицерами, но при этом обнаружили, что численность франков не превосходит и сил у них гораздо меньше, чем они того ожидали.

Между ними было решено, что обе армии станут лагерем у замка Буера, чтобы завладеть им и получать доходы с его территорий. Поэтому армия франков отправилась [218] маршем к Раас-аль-Ма (Территория для лагеря в Хауране, возле Дилли, примерно в 20 милях к северу от Дараа), но аскар Дамаска был не в состоянии присоединиться к ним из-за своей слабости и взаимных разногласий в войсках. Подразделение аскара Нур аль-Дина, которое находилось в Хауране вместе с теми арабами, которые присоединились к ним, выступило всеми силами навстречу франкам, чтобы примерно наказать их. В поисках убежища и спасения войска франков отступили к Леяху в Хауране. Когда эта новость дошла до Нур аль-Дина, он отправился в поход и стал лагерем у Айн-аль-Джарра в Бекаа, намереваясь вернуться к Дамаску и атаковать франков и аскар Дамаска. В это время франки, объединившись с силами с аскаром Дамаска, отправились к Буере, чтобы взять город в осаду и вести против него боевые действия. Но им не удалось выполнить эту задачу, и, когда правитель города, Ширхал, выступил против них со своими воинами, франки в замешательстве отступили перед ним. Армия франков вернулась в свои территории между 11-ми 20-м числами первого месяца раби и направила письма Муджир аль-Дину и Муайид аль-Дину, требуя остаток суммы, обещанной им, если они вынудят Нур аль-Дина отойти от Дамаска. В них было написано: «Если бы мы не заставили его отойти, он бы никогда не ушел от вас».

В это время пришли сообщения о прибытии в прибрежные города египетского флота огромной силы, большой численности и прекрасно оснащенного. Говорилось, что он насчитывал семьдесят военных кораблей, полных воинами. Такой флот еще никогда не приходил в прошлые годы, а сумма, потраченная на его снаряжение, как сообщалось, составляла примерно триста тысяч динар. Флот подошел к Яффе, одному из прибрежных городов франков, и [находившиеся на борту] убивали, брали в плен и сжигали все, до чего доходили их руки, а также захватили большое число греческих и франкских кораблей. После этого флот направился к Акке, где, действуя таким же образом, завладел значительным числом франкских военных кораблей, убив больше число паломников и других людей. Отправив все, что можно, обратно в [219] Египет, они проследовали в порты Тир, Бейрут и Тарабулюс, сотворив там то же самое. Нур аль-Дин обещал выступить навстречу этому флоту и оказать ему содействие в крушении франков, но случилось так, что он был занят другими делами в Дамаске, куда ему пришлось вернуться, чтобы продолжить осаду города. Он питал большие надежды завладеть им, зная о его слабости, о симпатиях, которые испытывали к нему войска и горожане, а также о своей репутации справедливого правителя, которую имел среди них. Рассказывают, что Нур аль-Дин приказал своей армии провести парад и подсчет, который определил ее численность в полные тридцать тысяч воинов. После этого он выступил в поход и стал лагерем у Аль-Даламии в Бекаа. Оттуда он проследовал к Дамаску и разбил лагерь у Кавкабы к западу от Дарайи в воскресенье (Возможно, ошибочно указано вместо воскресенья (8 июля)), 21-й день первого месяца раби (7 июля). Его конница контролировала дорогу, ведущую от Хаурана в Дамаск, и захватила большое количество верблюдов, зерна и животных. Они также совершали набеги на Гуту и Мардж и увели всех животных, которые им попались. В понедельник Нур аль-Дин покинул свой лагерь и остановился возле Дарайи, ближе к Деревянному мосту.

В городе было выпущено воззвание ко всем войскам и городскому ополчению выступить против него, но никто так и не появился, за исключением немногих, кто это уже сделал. В среду, 24-го числа, Нур аль-Дин вышел из своего лагеря и остановился у Аль-Катии (Южный пригород города, поблизости от «Мечети отпечатка ноги» (см. с. 215)) и в ее окрестностях. Таким образом, он идет к городу, и между двумя сторонами начали происходить стычки, но главное наступление все откладывалось, и стремления к тому не ощущалось.

Нур аль-Дину сообщили, что его подчиненный, эмир Хассан аль-Манбиджи, овладел городом Телль-Баширом, капитулировавшим в четверг, 25-й день первого месяца раби (12 июля). В честь этой славной новости в его лагере били барабаны и пели трубы. Посыльного (Следует читать al-mubashshir вместо al-masir) [220] сопровождала группа знатных людей Телль-Башира, которые прибыли, чтобы урегулировать дела города (с Нур аль-Дином).

Нур аль-Дин оставался верен своему решению не атаковать город и не пускать в бой свои войска и своих людей в силу благого намерения не убивать мусульман и говорил: «Нет необходимости, чтобы мусульмане убивали друг друга, а я, со своей стороны, пожалую им передышку, чтобы они могли посвятить свою жизнь борьбе с многобожниками». На основе этих соображений во втором месяце раби были проведены переговоры для подписания договора, в котором были закреплены конкретные предложения и условия. Переговоры вели законовед Берхан аль-Дин Али аль-Балхи и эмир Асад аль-Дин Ширкух и его брат Наджм аль-Дин Айуб. Спорные моменты постепенно уладились, и переговоры продолжались, пока не было достигнуто согласие, основанное на принятии предлагаемых условий. Обе стороны дали клятву соблюдать договоренность и приняли ее в четверг, 10-й день второго месяца раби (26 июля) этого года.

Наутро в пятницу Нур аль-Дин отправился в Буеру, чтобы стать там лагерем и осадить город, и запросил из Дамаска необходимые ему для ведения войны материалы и баллисты. Причина его экспедиции заключалась в том, что, по сообщениям, находившийся там правитель города Ширхал отказался повиноваться, восстал и стал склоняться на сторону франков и помогать им. Поэтому Нур аль-Дин, со своей стороны недовольный таким его поведением, послал против него крупное подразделение своего войска.

В четверг, 12-й день месяца раджаба 546 года (25 октября), Муджир аль-Дин, правитель Дамаска, отправился в Алеппо со своими приближенными офицерами. По прибытии туда он предстал перед Нур аль-Дином, правителем города, который принял его с почестями и вел себя с ним очень любезно. После того как Муджир аль-Дин заявил о своей преданности ему и пообещал быть его верным наместником в Дамаске, они согласовали некоторые вопросы, изложенные им. Затем Муджир аль-Дин отбыл, обрадованный почетом и вниманием, проявленными к [221] нему Нур аль-Дином, и вернулся в Дамаск во вторник, 6-й день месяца шаабана (20 ноября).

В конце месяца шаабана (начало декабря) из Банияса пришло сообщение о том, что значительное туркменское войско совершило набег на его пригороды, а когда франкский правитель замка вышел против них со своими воинами, они убили и пленили многих франков, из числа которых никому не удалось спастись, кроме самого правителя и кучки его сподвижников. Когда эта новость достигла властителей Дамаска, они остались недовольны такими действиями, так как те нарушали договор о мире и дружественных отношениях, и направили против них отряд аскара Дамаска. Отряд напал на отставших от основного войска туркмен, отбил трофеи, оказавшиеся в их руках, и привел троих из их людей (Следует читать (‘adu) bi-thalathati nafarin вместо thalathata).

В первые дни месяца рамазана (начался 12 декабря) сообщалось, что большая часть армии франков проследовала в Бекаа и, застав его обитателей врасплох, совершила набег на значительное число деревень, захватила там всех мужчин, женщин, стариков и детей и увела их скот, вьючных и тягловых животных. Эти новости дошли до правителя Баальбека, который направил против них своих людей. К его силам присоединилось большое войско из Бекаа. Они поспешили навстречу франкам и перехватили их в то время, когда частые снегопады отвлекли их и замедлили их движение. Тогда мусульмане убили большое число их пеших воинов и вернули тех пленных и животных, которые еще не погибли в снегах, но их осталось совсем немного. Франки вернулись в ужасном состоянии, в замешательстве и расстройстве, хвала Аллаху за его помощь мусульманам.