ГОМИШ ИАНИШ ДИ ЗУРАРА (АЗУРАРА)

ХРОНИКА ВЗЯТИЯ СЕУТЫ

КОРОЛЕМ ДОНОМ ЖУАНОМ ПЕРВЫМ

CRONICA DA TOMADA DA CIDADE DE CEPTA PER ELREY DOM JOHAM O PRIMEIRO

ГЛАВА I.

Пролог Гомиша Ианиша ди Зурары к хронике взятия Сеуты

Заключение Аристотеля 1 во второй книге натурфилософии 2 таково, что природа есть начало движения и отдыха. И да узнаем мы чрез оглашение сего, что всякая вещь имеет свойство, вследствие коего она движется к собственному своему месту, когда пребывает вне его, разумея, что там она обретет лучшее подтверждение [самой себя]. И вследствие того же самого свойства она находит отдых (faz assossegamento), оказавшись там, где того требует природа.

Пример того есть камень, что вследствие своей тяжести (graveza) и веса опускается в место, ему принадлежащее, и, однажды его достигнув (depois que o percalca), более не движется.

Подобным же образом (semelhavelmente) каждый человек имеет желание сохранить свою жизнь, для каковой потребны множество вещей, коих он не имеет в своей власти (sobre que ele nao ha posicao), и, таким образом, необходимо, чтобы он испрашивал их посредством своего движения у того, кто, как он разумеет, может их ему предоставить; обретя же их, он получает отдых, распоряжаясь ими подобающим образом. И поскольку величие Нашего Господа Бога безгранично щедро, подобает, чтобы просили мы у Него. Сие можно показать несколькими доводами.

Для познания первого [довода] узнаем, что в первой книге логики философ 3 говорит, что если некое свойство соответствует двум вещам и одна имеет его чрез посредство (por azo) другой, необходимо, чтобы совершенство такового [свойства] в большей мере (compridamente) присутствовало бы в первой [вещи], пример чего есть следующий (aqueste). Верно то, что жар (quentura) соответствует раскаленному железу (ferro esquentado) не иначе, как чрез посредство огня, однако, независимо (nao embargante) от того, что оба являются горячими, [жар] более принадлежит огню. На каковом [свойстве] (sobre a qual) мы можем напрямую обосновать наше намерение в той [божественной] среде (em aqueste meio), веря, что любое благодеяние соответствует людям не иначе, как чрез посредство (por azo) Господа Бога, в подтверждение чего говорит апостол Святой Иаков (Santiago) в своем первом каноническом 4, что всякий добрый дар и всякая щедрая награда нисходит свыше, от Отца Света (padre dos lumes), каковой на сие простирает лучи Своей доброты. И дабы мы возымели смелость (ousio) просить у Него помощь во всех наших делах, Он сам приглашает нас в главе XI Святого Матфея, говоря: «придите ко Мне все утружденные слабостями вашими (todos os que trabalhais em vossos desfalecimentos) и несущие бремя (sois encarregados), и Я дарую Вам изобилие (abondanca) в том, чего хотите вы». И в главе XVI Евангелия Святого Иоанна [Он также] повелевает нам просить и получать. Так что представляется, что без страха должны мы просить Его (O devemos rogar) помочь нам, ибо Он сам вызывается предоставить нам то, что мы у Него испросим.

Тем же образом (desi) говорил пророк в псалме XLIX 5, обращаясь к каждому человеку: «Призови Меня в день скорби, и Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня». И мастер сентенций 6 в сорок пятой дефиниции четвертой книги говорит, что разумное (razoavel) существо должно изрекать вещи преходящие Истине Вечной, прося того, чего оно весьма желает получить для себя.

И поскольку мы рассудили так пред Его лицом, то не станем заботиться о том, что Он услышит как нечто новое (entendera novamente) то, чего [будто бы] не знает, ибо написано в Евангелии, что Отцу Нашему ведомы вещи, нам потребные, ранее, чем мы о них попросим. И посему (porem) говорит Святой Григорий в «Диалоге» 7, что наша просьба не производит изменения Божественной Воли, но заставляет нас вымаливать то, что с начала времен (eternalmente) предназначалось быть нам предоставленным чрез наши воззвания. И потому сказано в главе XVIII Святого Луки 8, что надлежит молиться: так мы возьмем то, что было добрым образом испрошено. Посему мы должны вложить в Бога всю нашу надежду, ибо он могуществен для того, чтобы помочь нам в любом деле, о коем мы Его попросим. Однако (empero) сей Его помощи не сможем мы добиться (percalcar) сами чрез себя, ибо Он с самого начала (des o comeco) установил для живых существ последовательную взаимосвязь (cadeamento), таким образом (por guisa), что добродетели Неба не приходят на землю без того, чтобы не пройти [прежде] (que nao passem) чрез тела, пребывающие меж них, и ни одна вещь не сдвинется с одного места на другое без того, чтобы прежде не состоялось движение промежуточное (que por ametade nao faca movimento). Посему, так как мы бесконечно удалены от нашего Создателя и в начало поставлены некие тела, кои Он наделил частью Своей славы 9, и с некоторыми из них мы имеем некую [общую] природу, подобает, чтобы сим мы и молились, посредством наших просьб о желании обрести добрый исход [нашего дела] (bom desembargo). И то может быть доказано некоторыми доводами, из коих первый строится таким образом.

Чем более смиренна просьба и чем менее самонадеянно она представлена, тем с большим желанием она должна быть исполнена. Посему, так как наибольшее смирение являет человека возлагающим свое доверие на других, а не кичащимся самим собою, то отсюда следует, что просимое должно быть ему предоставлено с наибольшим желанием, ибо всю свою надежду возлагает на доброту Господа и на заслуги того, кто за него просит. И в подтверждение сего написано в главе V Иова 10, чтобы мы прибегли к какому-либо святому, чрез достоинство коего нам будет предоставлено просимое.

Второй довод тот, что всякий [человек], известный как жалкий и ничтожный, пред лицом того, кого хочет просить, с основанием будет ждать того, что его не услышат и не допустят до того, чтобы просить о потребном; и, таким образом, он должен обратиться к другим, дабы они попросили за него истинным образом. И так как в том, что касается тел, мы в сей жизни весьма нечисты, то после смерти станем весьма мерзкою пищей для червей, что же до душ, то пророк говорит в псалме I, что во зле мы рождаемся и в грехе зачинаемся. Показано [таким образом], что просить должен тот из нас, кто не имеет препятствия (empacho) в том, чтобы дать исполненному бесконечной славы Господу сведения о себе. Не усомнимся мы и в том, что некоторые святые могут так делать, ибо в главе VI Апокалипсиса 11 написано, что благочестие наших молитв поднимается чрез руку ангела пред лицо Бога, и в главе XII Товии 12 читаем, что ангел сказал ему, каким образом ему представлять свои молитвы, когда он постился, и творил милостыню, и погребал мертвых, в чем, как кажется, ангелы и святые суть наши помощники, когда мы просим их благочестиво.

Третий довод таков. Бессмыслен тот труд, что затрачивается лишь на прохождение сомнительного пути, [вместо того, чтобы следовать тем,] где есть надежный и полезный проводник. Таким образом, просьбы, обращаемые нами к Богу, [вместо того,] чтобы быть исполненными добра (de serem quejandas de bem), по большей части суть сомнительны. Но мы имеем посредничающего человека (medianeiro homem), Христа Иисуса, как говорит апостол Святой Павел 13 в первом послании к Тимофею 14; к Нему-то и станем мы в основном обращаться, дабы Он нас направил, ибо в главе XIV Евангелия Святого Иоанна 15 говорится: «никто не приходит к Божественному Отцу, как только чрез Него, кто есть путь и свет мира. Помолимся смиренно, дабы чрез заслуги Свои Он стал хранителем наших желаний и чрез милосердие Свое пожелал вымолить для нас милости, в коих мы нуждаемся».

Теперь, говоря о четвертом доводе, нам следует понять, что всякий совершающий в делах нужных известные шаги, вызванные сомнительным разумением, не только совершает глупость (simpreza), но еще и творит безумие. Посему, так как всякая наша просьба сомнительна в том смысле, чтобы понравиться Богу, ибо говорит Святое Писание, что никто не ведает, достоин ли он ненависти или же любви пред Его лицом, и вместе с тем мы уверены, что Бог многим предоставляет великие милости в этой и другой жизни посредством доброты тех, кто за них просит, то тем ясно показывается, что коли мы хотим просить должным образом, то должны прибегнуть к этой практике. В доказательство чего читаем в главе XVIII Генесиса 16, что Господь, разрушив (sovertendo) города Содом и Гоморру 17, вызволил Лота 18 мольбами святого патриарха Авраама 19. Кто же разрушил города и вызволил Лота? И случалось порою, что погиб бы народ Израилев чрез гнев Бога, коли не смягчили бы Его мольбы пророка Моисея. И род Соломона 20 потерял бы вовсе царский престол, кабы не царь Давид, служитель весьма Высокого 21. И прямой довод таков, что, хоть людям и предоставляются многие милости чрез посредство (por azo) тех, кто может просить, в гораздо большей мере должны быть содеяны милости [в ответ] на мольбы тех, кто уже никогда не сможет умереть. И дабы уразуметь, как святые молят за нас в другой жизни, узнаем, что мастер сентенций говорит в XIV дефиниции четвертой книги, что блаженные души, чрез Божественную надежду обретшие радость пред лицом Бога, разумеют дела, совершающиеся извне, когда это отвечает (quando e cumpridoiro) их блаженству либо помощи нам.

Потому представляется, что не святые сообщают Богу, чего мы хотим, но Он являет им наши чаяния, желая, чтобы те были исполнены для нас чрез их просьбы. Посему к Нему, смотря по тому, насколько набожен каждый, и должен благочестиво обратиться [человек], таким образом (por guisa), чтобы, там где его [собственной] просьбы недостаточно, [цели] достигло бы достоинство того, на чью святость возлагает он свое доверие. В особенности помолимся мы Пресвятой Деве Марии, Владычице Ангелов, дабы стала Она нашею заступницей (avogada) милостью Своею, ибо вещи, кои для нас испросит Она, предоставлены будут без задержки. Ибо (ca) говорит Святой Ансельм 22 в книге о Непорочном Зачатии, что коли люди многократно призовут сию Владычицу, то получат милость скорее, чем если бы призвали Иисуса Христа. Сие не оттого, что она имеет преимущество над своим Сыном, но потому что Он есть судья заслуг каждого, несмотря на то (nao embargante), что по справедливости внимает любому призывающему Его и сдержан (reteudo) в том, чтобы предоставить незаслуженное призывающему Его Мать и обращающему свою просьбу к Ней. И хотя бы просящий не заслуживал быть услышанным, заслуги Ее достаточны (sao abastosos), чтобы исполнить просьбу о желаемом.

И так как я чувствую в себе такую слабость продолжать нижеследующий труд, я говорю со всем смирением и благоговением таким образом (em aquesta guisa): Тот, чья милость чрез Божественную Славу (divinal resplendor) зажгла сердца Его святых апостолов совершенною мудростью вкупе с духовным красноречием, да ниспошлет на меня некоторую долю частиц той милости, дабы чрез свою грубость и слабое дарование я смог бы поведать относительно великодушия и чудесных деяний сего доблестного и никогда не побежденного князя, сеньора Короля Дона Жуана, то, что его великим заслугам отвечало бы во всей целостности.

Коего [князя] историю в следующих главах намерен я записать, ибо не менее, как мне представляется, сие деяние и те, что были записаны прежде него, заслужили быть увековеченными, нежели деяния великого Маккавея 23 и многих иных герцогов 24 и князей, кои своими делами много послужили Богу. Таким образом (desi), я возлагаю доверие (fiuza) на Божественную Мать (divinal Madre), более исполненную славы, нежели любое иное личностное существо, добродетельную держательницу сверхизобильного исполнения (sobre-abundante cumprimento), в чьем лоне добродетельной чистоты содеяло Божество блаженную обитель и [из коего] был произведен плод, на время вочеловечившийся (temporalmente homem), каковой извечно есть Бог, наш Искупитель (remidor) Христос Иисус; вследствие чего Она вознесена над всеми тремя иерархиями (jerarquias) небесных княжеств, ибо чрез сию Ее безграничную заслугу Она есть распорядительница всех милостей. И не столько вследствие моих слабых молений, сколько из-за выдающегося благочестия, коим всегда отличался сей славный князь в святейшей своей чистоте, да вымолит Она для меня такую милость, чтобы я смог написать его историю как того требуют великие его заслуги, зная, что сам по себе я не могу ничего без Ее милости и помощи, согласно тому, что написал Авиценна 25 в своей метафизике, говоря, что небытие мы имеем от себя самих, бытие же — от другого, sc. 26 от Бога, нашего Создателя; в доказательство чего говорит Святой Григорий, что все вещи были бы обращены в ничто, кабы руки Бога Вседержителя не сохраняли бы их, ибо ни одна вещь не избавлена от того, чтобы не иметь своей доли в естественном исчезновении (falecimento).

ГЛАВА II.

Начало истории

Время и величие дел сильнейшим образом понуждают нас описать, в следующих главах, сияющую славу весьма выдающегося предприятия, осуществленного сим доблестным и никогда не побежденным князем, сеньором Королем Доном Жуаном, что по необходимости принял решение завоевать оружием столь благородный и столь великий город как Сеута. Размышляя о каковом деянии, мы можем рассмотреть (esguardar) в нем четыре вещи, sc[ilicet], великую любовь к вере; величие сердца; дивную дисциплину (ordenanca) и плодотворную победу, что было чудесною ценой за великий его [сеньора Короля Дона Жуана] труд.

И, в настоящее время, мы перейдем к оглашению сих вещей, ибо, коли о какой-нибудь из них в отдельности мы сказали б мало, неблагодарными были бы наши усилия, коли же обо всех сказали б достаточно, они показались бы безграничными. Все же (empero), с большою краткостью, мы скажем что-нибудь о каждой, дабы читатели (leedores) знали, как оный Король проявил себя в них в отношении сего деяния.

Великим пылом отличалась вера его во всех его делах, в особенности же в этом. Ибо (ca) все его основное побуждение было ради служения Богу и великого желания, у него бывшего, исправить любую вещь, коли он совершал ее против воли Божьей, во время прошлой войны. И так он говорил много раз в своей жизни, когда это приходилось к слову: что хотя со своими врагами он вел войну весьма справедливую, ибо то было в защиту его земли, в каковой войне оружие его много раз обагрялось кровью, он не имел в виду делать из сего нечто затяжное и бесконечное (cumprida pendenca), но [намеревался лишь] умыть руки в крови неверных. Чудное милосердие князя — чье подобие в людях того времени не было найдено, — что относился к делам своим с таким священным страхом (temor divinal)! Воистину, не без причины столь католический и столь религиозный князь обрел счастливые обстоятельства (cobrasse bem aventurados aquecimentos), ибо творил деяния свои, пребывая под ярмом веры и с таким страхом пред Богом. Ведь написано Валерием Максимом 27 в его первой книге, что [именно] потому, что римляне (Romaos) блюли почитание своих богов и ничего не свершали без их воли, господство их длилось столь долго.

Говоря же о величии его сердца, что можем сказать мы, нежели то, что была то вещь более для восхищения, нежели для речей о величественном человеке такого возраста, мало уверенном в своих врагах, ибо мирные договоры, что он имел с ними, не были столь прочны, чтоб их нельзя было легко нарушить, ибо в основном не были заключены Королем. Каковая вещь, как многие полагали, могла помешать (empachar) его делу; однако препятствием (embargo) для него не могло стать ничто, но напротив, с тою твердостью и пылом в вере, о коем мы уже сказали, он презирал все превратности (contrairos), что могли помешать (empachar) ему обрести (cobrar) ту победу, о коей пророчески возвещало его сердце. И, не довольствуясь тем, чтобы свершить сие деяние самому, из шести имевшихся у него сыновей он взял с собою четверых, что к тому времени уже могли носить оружие; однако о положении (postura) его сыновей и о том, как все трое сделались рыцарями, мы в дальнейшем скажем более пространно. [На время своего отсутствия он] оставил (leixando) королевство под управлением лишь одного старого рыцаря, своего слуги, бывшего магистром Ависским.

Что же до дисциплины[, царившей] в его деяниях, то была дивная вещь для живших в ту пору, каковая чрез [настоящую] историю в дальнейшем станет очевидною. И тот, кто обстоятельным образом сие рассмотрит (quem cumpridamente nisso esguardar), обнаружит, что ни осада Трои 28, ни усердие Сципиона 29 в Африке не отличались таким превосходством. Ибо победа, дарованная ему [сеньору Королю Дону Жуану] Господом Богом в конце его великих трудов, вопреки невиданным опасностям (por contrairo de suas famosas cavalarias), вполне может быть примером для всех князей мира.

Весьма сведущие историки (muito suficientes historiadores) описывали рыцарские деяния и истории подвигов многих королей, герцогов и князей прошлого, однако поистине в писаниях не найдется [другого рассказа о том], как в столь краткое время такой выдающийся и такой великий город был захвачен (filhada) силою оружия — и не потому что [прежде] его не вожделели и не алкали многие по причине великого его благородства (nobreza), но воистину оттого, что в страхе отворачивали свои лица те, кто созерцал (esguardavam) страшный [в своей неприступности] облик его. Святой Августин 30, бывший епископом в Африке, дает свидетельство благородства сего города и [сообщает,] скольким сеньорам той земли было желанно господство над ним.

И рассказывает о нем Абилябез (Abilabez) 31, бывший великим ученым (doutor) среди мавров, что сей город был основан после разрушения [мира] потопом двести тридцать три года спустя. И таким образом с того времени и до того, как он был захвачен, прошло четыре тысячи двести восемьдесят три года, и восемьсот восемнадцать лет [из них] он пребывал под властью мавров. И говорит [Абилябез], что основателем его был внук Ноя 32, и что то был первый [город], заложенный им во всей земле Африканской, и что потому он и дал ему имя Сеуты, ибо на халдейском языке то значит «начало красоты»; и [еще Абилябез] говорит, что [внук Ноя] приказал написать некие буквы на первом камне, что был заложен в фундамент[, гласившие следующее]: «Сей есть мой город Сеута, каковой я населил изначально отрядами (companhas) [членов] моего рода. Его граждане будут высшими среди всей знати Африки. Придут дни, когда за господство над ним будет литься кровь разных народов, и его имя сохранится до скончания веков (ate o acabamento do derradeiro segre)».

И таким образом вы должны знать, что после того, как сей город был основан впервые, и до [того] времени, как его захватил Король Дон Жуан, никогда не было ни одного князя и ни одного сеньора, что обрел бы (que cobrasse) господство над ним силою оружия. Ибо сначала он принадлежал язычникам, как уже сказано; и затем был обращен в веру Нашего Господа Иисуса Христа, в каковой пребывал до той поры, как граф Хулиан 33 передал его маврам, когда из мести Королю Дону Родриго 34 впервые перешли мавры в Испанию, как рассказывают Святой Исидор 35, и мастер Петр 36, и Дон Лукас де Туй 37. Город Сеута, говорит автор [настоящей хроники], есть наиболее превознесенный (mais exalcada) среди всех [городов] в Африке. Весьма благоприятны[, о Сеута,] были для тебя планеты, а знаки [Зодиака] (sinos) весьма подчинены [оказались] твоему созвездию (costalacao), под коим изначально было твое основание, ибо столь долго хранила ты свою девственность, презрением отвечая стольким и столь богатым мужам (baroes), коим всегда была ты столь желанна, дабы вручить себя целою и здоровою столь высокому и славному Королю, каковой впоследствии так тебя любил и так отважно защищал. Достоин (dina) будет подвиг твой вечной памяти!

Вначале принадлежала ты народу варварскому, среди всех народов низшему, ныне же сопровождаема ты и охраняема силою рода королей Испании 38 и дома Английского 39. Оставили тебя 146 отвратительных (encugentadas) церемоний ненавистного Мафамеда (Mafamede) 40, а мечети его освящены святым елеем и превращены в храмы бессмертного Бога, и справляется в них таинство Божественной жертвы (em eles tratado o misterio do divinal sacrificio). И какой город в мире ныне внушает более страха и ценится более (mais precada), нежели ты (que ti)? Поистине, великою славой будет для тебя, когда помыслишь ты, сколько благородной крови пролито в защиту твою. Со счастьем и охотою должна принять ты такого сеньора!

Теперь же, милостью Божию, мы начнем нашу историю, разделенную (departida) на главы, согласно подлинному порядку (real ordenanca) древних историков, хотя (empero) она не будет поведана столь же пространно (tao cumpridamente), сколь было [само] деяние, ибо мы начнем писать тридцать четыре года спустя после ее [Сеуты] взятия и наперекор (afora) препятствиям, о коих ниже будет поведано.

В оное время скончалось почти большинство авторитетных лиц, бывших советниками и вершителями в сем деле, кои, как кажется, знали о том в совершенстве. Что же до оставшихся, тех, в отношении коих имелось основание [считать их свидетелями] (por que tinham razao), были столь великими сеньорами, что, вследствие превосходства своего положения, всегда были до того заняты, что утратили память о весьма большой части обстоятельств тех событий. Главное же здесь то (maiormente), что основным из них был Инфант Дон Энрики, каковой всегда был столь занят делами королевства. Кроме того (desi), он всегда имел на себе весьма большие обязанности, груз коих весьма [сильно] заместил его память в сем деянии и о роде каковых [обязанностей] мы расскажем в дальнейшем, продолжив наши усилия (forca). Все же, взяв некоторые фрагменты, что зацепились за стены разумения сего сеньора — обставленные весьма великими заботами и окруженные иными деяниями, — вкупе с некоторыми крохами, добытыми нами извне, мы постараемся сотворить вещь, что покажется цельною, следуя форме процесса, как то следует ниже.

ГЛАВА III,

где автор объявляет причины, по коим сии усилия (esta forca) были предприняты столь поздно

Каков был первый шаг в том противостоянии (qual foi o primeiro movimento daquela demanda), что имело место между королевством Кастильским и нашей Португалией и, вдобавок к этому (desi), [каковы были] все [те] события (aquecimentos), что из сего воспоследовали, я полагаю, было достаточно оглашено в одной книге, о том написанной, каковая была составлена [добрым] порядком (o qual foi posto em ordenanca) одним выдающимся лицом по имени Фернан Лопиш 41, человеком всесторонних знаний (homem de comunal ciencia) и великим авторитетом, что был эшкриваном-да-пуридади 42 Инфанта Дона Фернанду. Каковому [Фернану Лопишу] Король Дуарти, будучи Инфантом (em sendo Infante), дал поручение добыть сообщения (cometeu encargo de apanhar avisamentos), относящиеся ко всем тем деяниям, и собрать их, и упорядочить, как того требовало их величие и авторитет князей и иных выдающихся лиц, их свершивших. И поскольку оный Фернан Лопиш не смог в оной своей истории дойти далее, нежели до взятия Сеуты — как вследствие величины труда, коей требовали те прошлые дела, так и оттого, что сообщения о сем были дороги и труднодоступны, — то вот почему оная история была начата столь поздно, ибо многие из лиц, кои ведали доподлинно, уже покинули сей мир, другие же, оставшиеся, были рассеяны (departidas) по всему королевству, каждый там, где случай распорядился, чтобы он получил награду за свой труд, согласно доле своей заслуги.

Воистину (ca), не было никого, кто каким-нибудь образом послужил тому великому князю и сеньору, Дону Жуану, и остался бы без чудесного удовлетворения за свою службу — и даже не сообразно качеству своей заслуги, но в гораздо лучшей и весьма великой мере, как то в его [Дона Жуана] истории[, написанной оным Фернаном Лопишем], в некоторых частях, вы можете найти; ибо среди королей, бывших в Португалии до его эпохи, он почитался за самого великого, ведь (ca) щедрость его проистекала из несравненного его великодушия.

И, таким образом, оному Фернану Лопишу необходимо было обойти все части королевства, дабы добыть надлежащую информацию (cumprida informacao) о том, [историю] чего он должен был начать. И только лишь из-за тех, кто деяния сии излагал, информация не могла быть совершенною, поскольку большинство их [к тому времени] пришло в крайний возраст, когда память теряет многое из первоначальных вещей, ибо (ca) старики по природе, вследствие охлаждения крови, утрачивают множество вещей, что познали в юности. Как писал в одном послании к Непоциану Святой Иероним 43, когда он был юношею, то все вещи удерживал [в памяти] живо, но после того, как голова поседела, а лицо сморщилось (face enverrugada), хладная кровь сразу окружила сердце, таким образом, что (de guisa que) многие вещи, виденные и познанные им в юности, забылись в старости. И, соответственно [этому] (desi), великие труды, в коих те старики пребывали вместе с Королем во все то иное, минувшее, время, стали главным основанием (foi grande azo) для того, чтобы они не [смогли] припомнить все должным образом (cumpridamente). По каковой причине оный Фернан Лопиш потратил много времени на хождение по монастырям и церквям в поисках тамошних архивов и надписей, дабы добыть для себя информацию; и не только по сему королевству, но и в королевство Кастильское послал Король Дуарти разыскивать множество записей, к сему относящихся, ибо желанием его было, чтобы деяния его отца (seu padre) были записаны не иначе, как весьма достоверным образом.

И таким-то образом, из-за сей задержки и из-за того, что история была начата поздно, оный Фернан Лопиш смог дойти в ней не далее, как до времени, когда послы сего королевства отправились в Кастилию в первый раз, подписать мирный договор с Королем Доном Фернандо Арагонским 44 и с Королевой Доной Катариной 45, кои в то время были опекунами Короля. И поскольку весьма высокий и весьма превосходный князь и сеньор Король Дон Афонсу, пятый [сего имени], ко времени, когда впервые начал управлять своими королевствами, узнал, что [история о] деяниях его деда осталась неоконченной, принимая во внимание, что с каждым разом все более утекало времени и что, коли задержаться с записью их, люди, в них бывшие, могли скончаться, по каковой причине утеряется память о столь достославных вещах, посему поручил мне, Гомишу Ианишу ди Зураре, своему слуге, потрудиться (que me trabalhasse) собрать и записать их таким образом (per tal guisa), чтобы ко времени, когда надо будет их упорядочить в [виде] хроники, они бы не имели изъяна (fossem achadas sem falecimento). И я, во исполнение его желания и дабы удовлетворить его приказанию как [исходившему] от моего сеньора и моего короля, потрудился (me trabalhei) разузнать и разведать оные вещи и записал их в сих тетрадях таким образом (pela guisa), как далее содержится (que ao diante e conteudo), с намерением добавить или убавить в любых местах, где по истинном суждении будет обнаружено, что они того заслуживают.

Как бы то ни было, согласно моему разумению и авторитету тех лиц, коими я был осведомлен, в них [тетрадях] найдется не много изъянов (pouco falecimento). Ибо верно есть то (ca e cousa certa), что в отношении деяний, многими виденных и познанных, никогда не сможет задать человек столько вопросов, чтобы всякий раз не найти новые для познания вещи, и сие оттого, что каждый рассказывает о деянии по-своему (por sua guisa); [и если кто-нибудь] разыщет многих людей, видевших одну [и ту же] вещь, и расспросит каждого в отдельности, то обнаружит, что первый не совпадает со вторым, а третий — с последним в том, что касается обстоятельств дела. И сие мне хорошо ведомо, ибо я практиковал то многократно. Да ведь и делается сие [даются свидетельства второстепенных участников] относительно вещей малых, имеющих место при захвате (filhamento) города или в сумятице (revolvimento) полевого сражения, где занятие каждого не может свестись к большему, нежели к защите (defensao) собственной жизни, ради чего ему столько нужно сделать, ибо нельзя поверить, что в каком-либо еще направлении устремит он свою заботу. И тот, кто захочет записать речи всех, получит [в итоге] вещь разноречивую — или, [говоря] более прямо, невозможную. Ибо они [второстепенные участники] (ca eles) не довольствуются рассказами о том, что знают, но еще и прибавляют то, о чем во многих сторонах столь пространно наслышались, вследствие чего заставляют тех, кому надлежит записать суть (sustancia) деяний, входить в весьма великие сомнения. Таким образом (de guisa), более верный способ — расспрашивать (demandar) немногих и надежных лиц, нежели выпытывать у многих то, о чем ведать в совершенстве у них нет оснований (o que perfeitamente nao hao rezao de saber).

ГЛАВА IV.

О намерении, что возымел Король, направить в Кастилию [посольство] с просьбой о мире

Но сейчас, в первую очередь, надлежит узнать о великом желании, что возымел Король, узреть завершенными события той войны, что была между ним и королевством Кастильским. Не потому что в сердце своем страшился он мощи кастильцев (Castelaos) или каких-либо иных людей, ибо был достаточно силен (ca assaz era desforcado) и храбр во всех опасных делах; и чем большими были труд и страх, тем более великими были его усилия, как вы хорошо слыхали, в местах великих и опасных [сражений], где он бывал, [и] как отважно он их удерживал. Тем более не имел он причины желать мира, что все события [войны] до того вершились в соответствии с его волею, ибо во всех тех деяниях фортуна отвечала [его замыслам] (ca em todos aqueles feitos lhe a fortuna respondera) лучше, чем он мог бы желать; по каковой причины деяния той войны во всех частях света были весьма громки и славны, и даже больше из-за ущерба и потерь, понесенных кастильцами, нежели им самим или его [людьми].

Однако сражался он таким образом (de tal guisa), что [даже] все время пребывая в бою, казалось, искал мира, как то ясно было видно по всем его делам. Каковая вещь всегда весьма превозносилась как докторами Святой Церкви, так и философами-стоиками 46 и перипатетиками 47, [равно как] и всеми прочими авторами историй (autores historiais), как греческими, так и латинскими; каковые все вместе и каждый сам по себе соглашаются [с тем, что] сия есть самая превосходная добродетель, что может быть встречена в князе, ss. 48, быть стойким в несчастье и смиренным в благоденствии, ибо из-за нехватки (ca por falecimento) как того, так и другого, уже многие из князей потерпели весьма великие падения, согласно тому, что рассказывает Жуан Бокачио (Joao Bocacio), поэт, что родом был из Флоренции 49.

И да не уразумеете вы, что Король так желал мира в силу усталости, что возымел от поддержания трудов войны, каковые сами по себе столь велики, что превыше их нет иных, больших. Ибо нет (ca nao ha) князя, что выдерживал бы их беспрерывно без того, чтобы к нему загодя не явилась старость, за много лет до того, как того требует ее природа, как вы то можете видеть во второй декаде Тита Ливия 50, в десятой книге, где он говорит о причинах, что были у Ганнибала 51 [в беседе] со Сципионом 52 называть себя стариком, при том, что было ему 36 лет — [все] только из-за трудов войны, что вел он в Испании и Италии на протяжении 16 лет.

А если бы Король Дон Жуан сию усталость и докуку ощутил, то не воплотил бы в жизнь после (nao mouvera logo), как только обрел мир (tanto que a paz teve cobrada), столь великие дела, кои, как вы в дальнейшем найдете, он воплотил (moveu).

И таким образом, ни страх превратностей фортуны, ни ужас пред великим сонмом врагов не были основною причиной того (principal azo por que), что он искал мира, — и в равной мере (nem outrossim) [не было таковою] желание удалиться от трудов и найти отдых и покой (assossego). Чему же еще можем мы приписать сие его желание, нежели тем двум принципам, что написаны перстом Божьим на первой скрижали 53, данной Моисею 54 на горе Ореб (Oreb) 55, в коих заключены все прочие [принципы], согласно тому, что говорит Святое Писание, ss., что он любил Бога превыше всех вещей, а ближнего своего как самого себя? Он любил Бога в той мере, в какой жаждал и желал послужить Ему в том деле, что пристало его положению, подставляя грудь свою для получения ран и увечий, не страшась ни труда телесного, ни пролития крови ради Его любви; и, что было наиболее ценно, не жалея жизни своей (nao perdoar a sua vida) ради превознесения (exalcamento) Его Святой Католической Веры.

И пусть некоторые глупцы и трусы говорят, что война с маврами не есть величайшая служба, коя может быть сослужена Богу верными его христианами, — тяжко ошибаются они; ибо, будь так (ca, se assim fora), весьма благородные короли Испании 56, вытеснившие из нее мавров после смерти Короля Дона Родриго 57, не творили бы (nao fizeram) сегодня столь великих чудес, какие Бог ради них творит каждый день на гробницах, где они покоятся, и не свершалось бы столько служб в соборах, и монастырях, и церквях, кои они столь великим образом возвели и одарили, оставив им (leixando-lhes) весьма большие доходы, коими они поддерживали себя и поддерживают многих верующих людей, что каждый день прославляют и почитают имя Господне. И блаженные мученики, что ради превознесения (exalcamento) Его Святой Веры отправились к маврам, дабы принять венец мученичества, не имели бы таких мест (sedas), что [они] имеют и [коими] обладают вечно пред троном Императора Небесного.

И [Король Дон Жуан] любил ближнего [своего] (e amava-a o proximo) в то время, как скорбел о любом ущербе, что тот нес. Ибо, хоть и одерживал он над ними [кастильцами] те победы, но всегда просил и предупреждал их о том, чтобы они все-таки заключили мир (amoestava que todavia houvessem paz). И то было сильным жестом (cousa forte), ибо он — тот, кого [самого] следовало просить о мире (que ele que havia de ser requerido por ela) вследствие победы, им одерживаемой, — сам посылал испросить его. Однако он делал то с двойною целью (a dois fins): во-первых, его тяготил [причиняемый] им ущерб, поскольку были они [кастильцы] христианами, во-вторых же, воюя с ними, не имел он возможности послужить Богу так, как [того] желал.

В сем отношении (passo) некоторые — немногим менее, чем еретики, — стоят на том, что всех разумных существ (criaturas razoaveis), какого бы закона они ни были, должны мы считать за ближних; а коли так, то причинять им вред наверняка (de certa ciencia) было бы ошибкою. На сие, однако, я мог бы дать ответ из тех, что уже давал выше, вместе со многими другими авторитетами Священного Писания, и [сей ответ] я мог бы хорошо обосновать, пусть даже ученость моя и слаба. Каковые [контраргументы] записаны не будут, ибо в подобных местах они суть не для оглашения во всей полноте (de todo).

Однако же, завершая (concludindo) сию главу, [скажем, что] добродетельный Король Дон Жуан, во исполнение великого своего желания, следуя заповедям нашего Господа настолько, насколько мог, искал и испросил мира; к каковому Бог его направил, зная его желание, тем образом (pela guisa), о коем в дальнейшем услышите.

ГЛАВА V.

Как послы отправились в Кастилию и что за ответ они получили

По смерти Короля Дона Энрики [Энрике] 58, каковой был сыном того Короля Дона Жуана [Хуана], что явился на битву [при Алжубарроте] 59, от него остались двое детей, ss. [scilicet, «а именно»] один сын, коего звали Дон Жуан [Хуан] 60, как его деда, и одна дочь, что носила имя Доны Катарины, как ее мать 61. И поскольку тот сын Короля Дона Энрики, что наследовал королевство после своего отца (seu padre), был весьма малого возраста, то, когда он начал царствовать впервые, его опекунами остались Королева Дона Катарина, его мать (sua madre) 62, что была сестрою Королевы Доны Филипы 63, и Инфант Дон Фернанду [Фернандо], его дядя, что после был Королем Арагонским 64. И затем, спустя [некоторое] время, Король [Дон Жуан Португальский] направил своих послов к тем опекунам Короля [Кастильского], с их верительными грамотами (cartas de crenca), дабы заключить с теми мирный договор между двумя королевствами, [в] такой [форме] и тем образом (assim e por aquela guisa), как то, по мнению [сторон], надлежало сделать по праву. Каковыми послами были Жуан Гомиш да Силва 65, алфериш (alferes) Короля 66, и богатый человек (rico homem) 67, и [член] его совета, и Мартин Досен (Martim Dosem), управляющий домом Инфанта Дуарти 68, и доктор Белиагу (Beliago), декан (adaiao) кафедрального собора Коимбры 69, — все трое и каждый в своем положении люди выдающиеся и большого авторитета.

И как только они прибыли ко двору Короля [Кастильского] и вручили ему свои верительные грамоты, то с успехом начали улаживать порученные им дела (comecaram de acertar seus feitos) с теми опекунами Короля, каковые в тот же час выказали немалое удовлетворение тем, чтобы мир был заключен, — если только, по возможности, будет найден путь к [наиболее] доброму и верному его заключению. И надлежит вам знать, что добрая воля сих [опекунов] подвигнута была сими причинами (por esta guisa).

Во-первых, [добрая воля] Королевы имела место по причине родства, каковое было у нее весьма близким (por causa do divado que havia tamanho) с Королевой Доной Филипой, чьи сыновья были двоюродными братьями ее собственному [сыну], и посему она [Королева Дона Катарина] желала, дабы утвердилась меж ними подобная дружба, дабы в дальнейшем они не вели между собой никакой войны. Инфант же Дон Фернанду [Фернандо] [в то время] вел свои [собственные] переговоры (trazia seus tratos) в королевстве Арагонском, добиваясь того, чтобы стать королем, каковым в дальнейшем и стал. И сие было оттого, что по смерти Короля Дона Мартинью (Martinho) [Мартина], что был Королем того королевства, не осталось ни одного его сына, ни внука, что наследовал бы королевство 70. И посему (porem) в борьбе за наследование того королевства пребывали Король Рейнел (Reinel), что был Королем Неаполитанским 71, и Инфант Дон Фернанду [Фернандо], и граф Урхельский (conde de Urgel) 72, отец (padre), коим он был, супруги Инфанта Дона Педру 73, и герцог Гандия (duque de Gandia) 74, хотя сей [последний] не смог долго держаться своего требования по причине того, что отец его к тому времени скончался (por azo do padre que lhe para isso faleceu); трое же других продолжили борьбу [за престол]. И поскольку граф Урхельский был уроженцем королевства [Арагонского] и взрос в нем, то чувствовал Инфант Дон Фернанду [Фернандо], что, какова бы ни была имевшаяся у него [графа Урхельского] доля прав, ему будут более благоволить (seria mais favorizado) в королевстве, нежели ему, что был чужестранцем, по каковой причине он имел желание действовать посредством силы (proceder poderosamente) в ходе своего требования (no requerimento daquele feito).

И поскольку каждый день проводил он в надежде отправиться в королевство Арагонское с мощным войском (poderio de gentes), дабы вступить в обладание [королевскою] властью, то чувствовал, что, коли война между Португалиею и Кастилией останется незавершенною, то он не сможет столь хорошо закончить свои дела, потому что [в сем случае] вести ее придется главным образом ему (fosse o principal guiador dela); и что, будучи занят в подобных трудах, он вовсе потеряет королевство Арагонское, каковое было для него великою почестью и приумножением.

И посему не только к его удовольствию (nao somente lhe prouve) было то, что мира запросили в такое время, но даже почел он, что Бог оказывал ему [особую] милость, посылая столь великую поруку (seguranca) в его делах. Хотя в то время, когда послы говорили с ним относительно сего [мира] без свидетелей (apartadamente), он не выказал иной надобности, по коей он делал то [соглашался на заключение мира], — лишь то [соображение], что сие казалось ему разумным и верным для исполнения, равно как и вследствие доброй воли, что выказывал он Королю Дону Жуану [Португальскому].

И, таким образом, все сомнения и задержки в том деле свелись к уравнению счетов (igualanзas), кои должны были быть предъявлены по причине урона (danificamentos), что был взаимно нанесен между одним и другим королевством во время прошедших войн; в отношении каковых [счетов] были проведены некоторые расследования (inquiriзхes) по всем местам от крайних пределов (do extremo) как одного королевства, так и другого, и по всем иным краям, где бы оный урон ни был нанесен.

Из того (desi) они произвели взаимный вычет и, наконец, подписали мирный договор между двумя королевствами, со всею доброю любовью и согласием, во всем и навсегда; в каковом [договоре] было сделано несколько статей, подписанных (firmados) теми опекунами Короля и всеми прочими принципалами королевства, при том оговаривалось (ficando resguardado), что Королю Дону Жуану [Хуану] Кастильскому, ко времени когда он войдет в возраст, оные статьи будут поданы впоследствии для подписания и присяги, дабы с того времени и впредь он не смог бы ни нарушить их, ни отменить 75.

И таким образом (desi) послы Короля Португальского, в силу своих полномочий, кои для того имели весьма достаточными, присягнули и подписали мирный договор до того [времени], как послы Кастилии прибудут в сие королевство и [договор] будет подписан уже окончательно (de todo) как Королем и его сыновьями, так и всеми прочими вельможами (pessoas grandes) королевства [Португальского]. И когда все сие было завершилось, то были даны оглашения по всему тому месту, где пребывал двор, со всею торжественностью, что такому делу пристала. И равным образом были сделаны грамоты для всех городов, поселков и мест, дабы по всем их площадям и главным улицам была оглашена прочность, с коею оный мирный договор был заключен, повелевая им [подданным] с той поры и впредь обходиться с [людьми] того королевства [Кастильского] со всею доброю любовью и миром.

ГЛАВА VI.

Как послы вернулись из Кастилии и как мирный договор был оглашен во всех частях королевства

Как только весть (como as novas) о прибытии послов достигла Лиссабона, где пребывал Король, то он тот же час приказал приготовить места для их размещения (suas pousadas) и оказал им благородный прием — как вследствие достоинства их персон, так и по причине посольства, что было им поручено. И по принятии их (e desi) он собрал свой совет, на коем оные послы были выслушаны на предмет ответа (foram ouvidos da resposta), ими доставленного; [при том они] поведали Королю сполна о том, каким образом обошлись с ними в том королевстве Кастильском, и передали подарки (encomendas) от Королевы и Инфанта Дона Фернанду [Фернандо] — как ему [Королю], так и его сыновьям и всем прочим вельможам его королевств. Вслед за тем (desi) они вручили Гонсалу Лоренсу 76 все записи, ими доставленные, о гарантиях договора (firmezas das pazes), каковые тотчас были прочитаны и преданы гласности в присутствии Короля и всех прочих сеньоров, что там были. И весьма благодарил Король тех послов за то, чтo они таким образом провели и устроили ради службы ему, ибо все было проведено и устроено весьма добро.

И после того, как все сие таким образом было завершено, он приказал, чтобы тот мирный договор был оглашен в том городе со всею праздничностью и торжественностью, коей требовал подобный акт (tamanho auto). И равным образом приказал, дабы были составлены грамоты для всех городов и поселков королевства, а также для некоторых знатных людей, что не присутствовали там лично; чрез каковые [грамоты] он доводил до их сведения, как милостью Божию между его королевствами и королевствами Кастильскими были заключены мир и дружественный союз (amigбveis lianзas) во всем и навсегда; и посему он наказывал им, дабы они воздали за сие великое благодарение Богу и повелели огласить оный мирный договор каждый в своем месте. [Посредством] каковых грамот, таким образом составленных и разосланных, по всему королевству было содеяно то, что Король таким образом повелевал.

Однако, дабы говорить по справедливости, добро будет, коли мы упомянем о разнообразии мнений, что имелось среди жителей королевства, [ибо] в каждом краю [ходили] свои собственные.

И, во-первых, все старики и те, что имели здравое суждение, весьма радовались, слыша подтверждение сего деяния, и приглашали друзей своих к себе в дома и жилища, давая весьма обильные званые обеды, на кои расходовали большие средства единственно ради того, чтобы возрадоваться подобному благу. И не могли говорить ни о чем ином (e nгo podiam em al falar), когда таким вот образом пребывали в своих собраниях, нежели о великих добродетелях Короля Дона Жуана.

Итак, говорили они, Португалия есть величайшее и самое счастливое королевство в мире, ибо мы имеем у себя все добрые вещи, что должно иметь королевство обеспеченное. Мы имеем великое изобилие (avondanзa) хлеба, [распределенное] таким [равномерным] образом (por tal guisa), что никогда неумеренность времен года (destemperanзa dos tempos) не сможет оказаться столь губительною (tamanha), чтоб хотя бы в некоторых из наших областей не нашлось хлеба, коим прочие могли бы восполнить недостаток. И к тому же, когда года одинаково способствуют нашему изобилию, мы можем принести пользу многим из наших друзей. Мы имеем множество вин, и самых разнообразных культур (de desvairadas naзхes), коими наша земля не только изобилует, но еще и нагружается [ими] много судов и кораблей, дабы поспособствовать (para socorrimento) землям чужим. Рыба морская и речная такова числом и качеством, что ни в каких иных частях света не встречается она в подобном изобилии, ведь [рыбою] из наших портов поддерживается весьма великая часть Испании. Масло и мед у нас таковы числом и столь добры, что это наши соседи нуждаются в нас [на предмет этих продуктов], а не мы в них. Мясо всех полезных сортов и великого вкуса, в коих только имеет потребность природа человека, как здорового, так и больного, взращивается в наших горах и полях для всех времен года. Фрукты и овощи вместе со всеми прочими [растительными] вещами рождаются нашими землями без большого труда [со стороны] человека. И, таким образом, мы до того обеспечены сими вещами, что их [великое] множество заставляет нас пренебрегать их ценностью. А наши порты и гавани настолько защищены от всякой неблагоприятной погоды (tempos contrairos), что лишь с запозданием или же по великой случайности суда в них получают какие-либо повреждения, вследствие коих с основанием могут ждать гибели.

И раз уж дело обстоит так, что мы имеем у себя столько изобилия, то какой же вещи можем мы желать с основанием бoльшим, нежели мира, — ведь без него ни одна [другая] вещь, сколь бы великою и доброю она ни была, не может быть сохранена в своем совершенном состоянии? Ущерб же, что по причине его [отсутствия] воспоследует, достаточно многочислен и велик.

Посему, коли Богу угодно было даровать столько побед и столько блага нашему доброму Королю, что добился для нас мира с Кастилией, мы имеем большую причину радоваться и молить Бога о здравии и положении Короля, нашего сеньора, ибо, раз уж мы имеем мир с Кастилией, нам нечего бояться никакой иной иной силы в мире. Ибо с одной стороны нас окружает море, с другой же мы имеем [теперь защитную] стену в [виде] королевства Кастильского. Так что отныне и впредь мы можем пользоваться нашим добром и продавать наши продукты без какой-либо помехи или препятствия (sem alguma torva nem empacho). Уже сейчас наши купцы могут безопасно ездить по всей Испании, чтобы продавать свои товары, вследствие чего смогут [приобрести и] доставить нам много благородных вещей для украшения (guarniзгo) наших домов; а наши землепашцы, что жили в той крайности [крайней нищете или нужде] (naquele extremo), снова населили свои хутора и фермы, что покинули из страха пред врагами. Мы же, прочие, ляжем (jaremos) в свои постели и отдохнем, не ожидая трудов войны (sem esperanзa dos trabalhos da guerra), для коих нам надлежит быть призванными; и не услышим стенаний женщин, до коих дойдут известия о гибели их мужей.

И когда мы пойдем по нашим площадям, не будет в нас никакого страха оказаться в собрании наших друзей, где мы опасались бы услышать о несчастьях земли нашей, поскольку, когда вещи принимают подобный оборот, зачастую новости облетают города и поселки, каковые[, таким образом,] на постоянной основе не могут пребывать в радости. Мы [спокойно] отправимся в наши паломничества, посещая реликвии святых, чрез кои сможем обрести спасение для наших душ. И когда, приблизившись к смерти, мы ляжем (quando jouvermos) в свои постели, у нас будет достаточно времени, чтобы отдать свои поручения [на пользу нашей душе] (mandas) и [составить] завещания с великою уверенностью в том, что наша последняя воля будет исполнена по завершении нашей жизни. И, счастливые, мы покинем сей мир, когда доподлинно будем знать, что плоти нашей суждено истлеть на кладбищах (cerimitйrios) тех церквей, где десятины от наших урожаев и первый приплод от нашего скота был вручен нами отцам-пастырям (reitores-padres) наших душ. Да и какую еще [часть] нас может подвергнуть тлению земля, как не плоть наших отцов и дедов, детей и родичей, в обществе коих мы восстанем, когда, в конце концов, будем призваны, дабы пойти всем вместе на тот суд, где Сын Девы определит грехи наши, как будет на то Его милость?

Каковые выгоды принесло нам счастье мира!

Иные разговоры, весьма противные сим (outras departiзхes muito contrairas destas), велись между молодыми фидалгу 77 и всеми прочими [юношами] их возраста, и равно некоторыми людьми, что не имели блага иного, нежели надежда на прибыль вследствие превосходства (por avantagem), что явили бы в ратном деле.

Поистине, говорили они, Король не проявил бы менее заботы, заключив мир с Кастилией, чем потеряв лучшие замки своего королевства. Чего еще желал он [при этом], нежели того, чтобы кастильцы (Castelгos) явились требовать [возмещения] за ущерб, что ежедневно был им [нами] причиняем? У нас было сейчас время отнять у Кастилии любую часть, какую нам было бы угодно (camanha parte quisйramos), ибо Король [Кастильский] пребывает в весьма малом возрасте, по каковой причине все его королевство управляется опекунами, каковые не могут оставаться в полном согласии на постоянной основе (continuadamente nгo podem ser em nenhum acordo); и из-за любого малого раздора, что мог бы возникнуть меж ними, по необходимости случилось бы так, чтобы все [их] королевство оказалось разделенным (fora deviso), что было бы великою возможностью (que fora grande azo) для нас совершить наши вторжения по [всему] тому королевству, от грабежа коего мы обогатили бы всю нашу землю, а люди благородные имели бы время и возможность (tiveram tempo e azo) потренировать свои силы и храбрость, как то подобает горячности (viveza) их возраста. Чем более велик был бы труд и длительнее война, тем более они упражнялись бы в ратном искусстве и иных вещах, [доведя их] до совершенства и опытности, с чем они могли бы нанести великий урон (grande impecimento) своим врагам; теперь же сие выйдет наоборот (pelo contrairo), ибо юноши зря потратят лучшую часть своих лет, либо же отправятся за пределы королевства, где награды за их труды приписаны будут чужеземцам.

Все же (empero) вину за то несет не что иное, как старость, ибо Король и все те, кто в чем-то участвовал в [период] первых войн, уже устали и соскучились великим терпением (grande sofrenзa) [в отношении] выпавших им трудов, и посему (porйm) желают покоя, вследствие чего позаботились привести все дела к сему концу; ибо коли они были бы из [молодежи] наших дней, то не поторопились бы столь скоро найти покой (nгo se atrigaram tгo asinha de buscar assessego) ни для себя, ни для королевства — если бы только то не было ради иной, гораздо более великой пользы (muito maior avantagem).

Кто в мире сем сможет содеять вещь, сколь бы святою и доброю она ни была, что должна была бы оказаться к удовольствию всех, когда Тот, что сотворил все сущее, действуя столь верным образом, не смог сделать вещи, коею угодил бы (com que aprouvesse) всем? Ибо коли то есть произведение разума, оно по необходимости отвратит глупца (sandeu); коли же то будет деяние силы, оно вызовет (enteja) ужас в слабом. И, таким образом, каждая вещь отвращает свою противоположность (seu contrairo).

Иные обсуждения (departiзхes) велись относительно того дела, как обыкновенно делается во всех делах человеческих; о каковых мы не заботимся [поведать] (nгo curamos), ибо то не будет добро, коли мы пойдем по следу всех вещей.

ГЛАВА VII.

Как Король Дон Жуан послал к Инфанту Дону Фернанду [Фернандо] испросить завоевание Грады (Grada) 78

Столь укорененною (prantado) имел в сердце своем весьма благородный Король Дон Жуан Святую Веру, что как только обрел тот мир, то немедля потрудился измыслить (maginar) место и способ, каковыми он мог бы послужить Богу, согласно имевшемуся у него желанию. И, поскольку королевство Градское показалось ему наиболее подходящим для войны, нежели какое иное, то он довел свое намерение до [сведения] Инфанта Дона Фернанду [Фернандо Кастильского], поскольку короли Кастильские почти что держат то королевство в зависимости (em sogeicao), говоря, что оно подлежит их завоеванию, [и] что, посему (porem), войну с ним не должен вести ни один человек без их авторитета и повеления. И сей [обычай] был в таком ходу со времен (des o tempo), когда рексы (rex) 79 Испании имели мавров у себя [среди своих подданных], что сейчас уже в обычном порядке (comunalmente) они почитают то за [свое неотъемлемое] право.

И как только то послание достигло Инфанта Дона Фернанду [Фернандо], он ответил, что дела Кастилии были столь сложны (assim empachados), что он в тот момент не мог напрямую определиться с ответом, каковой следовало бы дать в таком деле; и, кроме того, со стороны королевства Арагонского уже начало [претворяться в жизнь] его требование, каковое он имел намерение продолжать до тех пор, пока не добьется исполнения своего права; и что, посему, у него с королевством Градским на некоторое время было заключено перемирие, и [на данном направлении] он будет пребывать таким образом в бездействии до тех пор, пока оные вещи не придут к завершению; и что, коли война с тем королевством [все-таки] начнется, он даст ему знать, и тогда он [Король Дон Жуан] сможет направить послание с изъявлением своей воли, относительно каковой будут держать совет и ему определенным образом будет дан его [Инфанта Дона Фернандо] ответ.

ГЛАВА VIII.

Как Король возымел желание устроить в Лиссабоне великие празднества, дабы посвятить своих сыновей в рыцари, и как Инфанты говорили между собой о том, что подобный способ [посвящения в] рыцарство не был для них почетен

В сей, настоящей, главе, для нас необходимо вернуться назад, дабы привести наш [повествовательный] процесс к его верному порядку (direita ordenanca). Ибо много раз случается (ca muitas vezes se acerta) так, что, когда мастер-геометр трудится в своем ремесле, первые камни покоятся у подножья произведения, ожидая законного своего места, последние же кладутся в основание фундамента (licece).

Где [в прошлом], таким образом, правдой будет то, что (onde assim e verdade que), весьма задолго до настоящего дела [взятия Сеуты], весьма благородный Король Дон Жуан сказал, что имел великое желание сделать своих сыновей рыцарями — самым почетным образом, каким только можно было сделать. И сие он говорил несколько раз еще до того времени[, как был заключен мир с Кастилией]; и нет сомнения, что то была основная вещь, коя более всего занимала его сердце на тот момент (por aquele presente). Ибо он зрел пред своими очами троих сыновей, мужей столь сильных и младых (baroes fortes e mancebos), возрастом же таких, что каждый в отношении другого имел немногим более года [разницы]; каковые, всякий раз являясь пред своим отцом (cada vez que pareciam ante seu padre), укрепляли его в желании относительно первого его помысла — каким путем мог бы он наиболее почетным образом дать рыцарское положение этим сыновьям, чтобы Бог милостью Своею позволил бы им сполна проявить [при том] (quisera dar com tanta apostura) все качества, что подобают благородным принцам. И, говоря однажды о сем, он сказал так:

— Коли уж Бог милостью Своею принес успокоение (assessego) сему королевству чрез прочность мирного договора с Кастилией, я желаю устроить королевские празднества, что продлились бы целый год, на каковые прикажу пригласить всех фидалгу и благородных людей (gentis homens) 80 в [подходящем] возрасте и с расположением к такому деянию, что только найдутся во всех королевствах христианского мира. И я прикажу, дабы на сих празднествах были выдающиеся жусты (justas) 81, и великие турниры (torneios) 82, и весьма изобильные званые обеды, где будут поданы все яства (viandas), что только можно достать во всем моем королевстве и вне его. И, в придачу к тому (desi), танцев и иных игр будет столько и таковых, что как о них, так и обо всех прочих вещах [тех празднеств] люди, их повидавшие, сочтут, что грандиозность их нельзя будет затмить иной, большей. И с сим я сделаю столько и столь великих подарков — главным образом тем из иноземцев, коих величие и ласковость благодеяний, кои я им таким образом окажу, введут в необходимость огласить их широким образом среди всех своих друзей. И, завершении сих дел, я сделаю своих сыновей рыцарями.

И так было сказано Королем; каковую вещь все весьма желали, чтобы он претворил в жизнь, как только Король сочтет то уместным.

Однако хоть сие дело [королевские празднества] кое-кому и казалось великим, [самим] Инфантам, помнившим о том, кто они есть и сколь благородную кровь имеют, оно казалось весьма ничтожным. Все же они терпели его [такой план своего посвящения в рыцари] в то время, когда дело мира [с Кастилией] было под сомнением, полагая, что коли мирный договор подписан не будет и война продолжится, то такое положение вещей свяжет ему [их отцу-Королю] руки, сами же они смогут почетным образом получить в том свое рыцарство; однако после того, как мирный договор был подписан, они уразумели, что не там находился [для них] верный случай (nao ficava hi cousa certa), чрез каковой они смогли бы стать рыцарями тем образом, каким того желали.

И, собравшись однажды все втроем 83, а с ними вместе и граф Барселуш 84, они затеяли о том споры (travaram em aquela razao) как о вещи, что была еще свежа у них в памяти. И сие происходило в палатах их отца, сами же они пребывали в удалении от его присутствия, оставив его наедине с некоторыми делами, коими он на тот момент был занят; и столько проговорили о том деле со своим рыцарством, и много доводов было выдвинуто промеж них. В завершение же (a conclusao) они решили говорить о том с Королем.

— Поговорим, — сказали они, — с Королем, нашим сеньором и отцом, и скажем ему, чтоб он приказал [провести в жизнь] некое дело, в коем мы смогли бы явить доказательства нашей чести (em que possamos fazer de nossas honras), [и] где он смог бы сделать нас рыцарями, как то подобает величию его положения и превосходству нашей крови. Ибо коли скоро мир с Кастилией подписан, а со стороны Грады [Гранады] у нас нет верной надежды, то со всем этим в настоящий момент (nao ha hi pelo presente) нет ничего подходящего, в чем мы могли бы получить рыцарское положение, коли только не начать поиски заново. Ибо чрез тот способ (ca pela maneira), коим его милость [Король] имеет желание то содеять, все есть вещь малой ценности для величия подобного дела — ведь сколь бы ни были велики празднества, никогда имя их не будет иметь большой ценности для подобного случая, ибо для подобных [нам] людей степень своего рыцарства только и следует получать, что в великих деяниях [телесной] крепости, с великими трудами и опасностями и при виде крови своих врагов, разлитой пред их ногами. Сыновья же мещан и купцов, чья честь не может быть простерта далее подобного положения, ss. [scilicet, «а именно»], посвящения в рыцари, — для сих то дело подходящее (cousa convinhavel), коли будут устроены празднества и игры, ибо вся сила их чести лежит в славе их расходов.

Граф же Барселуш был старше их всех; какового, хоть и недоставало ему знатности рода со стороны матери, сотворил Бог столь добродетельным и с сердцем такого величия, что во всех вопросах чести скрадывал он низость материнской крови. И, вместе с тем, обладал он весьма великим благоразумием, какового вследствие имел в королевстве большой вес в [плане] совета — тем более что на протяжении долгого времени он уже пребывал вне сих королевств и бывал в домах великих князей и сеньоров, где ему оказывали великий почет, как по причине того, чьим сыном он являлся, так и из-за величия его должности (grandeza do seu corregimento), ибо, помимо того, что должности его (seus corregimentos) 85 были велики и славны, он вез с собою многих сеньоров и вельмож вместе со многими другими фидалгу сего королевства, кои всегда были ему весьма добрым сопровождением; и столь далеко было его путешествие, что он достиг Святого Дома Иерусалимского 86. В сем путешествии, что он таким образом свершил, он [многому] научился и узнал много вещей, что повидал в тех чужих краях, каковых вследствие полезный его совет имел гораздо более веса. Так что, в силу всех сих вещей, хоть Инфанты и были столь осторожны и сдержанны, они все же возымели великую смелость для того, чтобы говорить со своим отцом, когда увидели, что граф столь великим образом восхваляет доброе их намерение.

ГЛАВА IX.

Как Жуан Афонсу, королевский управляющий, говорил с Инфантами о городе Сеута и как Инфанты говорили [о том же] со своим отцом

Еще не были те доводы изложены до конца в полном виде, как вдруг туда явился Жуан Афонсу, управляющий Короля (vedor da fazenda de el-Rei) 87; каковой, хоть и не имел определенно уверенности насчет намерения [Инфантов] (determinadamente nao houvesse certidao de proposito), на основании догадок о том, что узрел, понял, что дело, о коем говорили те сеньоры, было весьма серьезно. Ибо в подобных делах [естественным образом] отделяются люди благоразумные от прочих, разумения недалекого (de grosso engenho), каковые [благоразумные], сколь бы ни были малы приметы того, что происходит и делается, большею частью [верно] истолковывают то, что у другого на душе. И посему Жуан Афонсу, чья ясность разумения была основною причиною его возвышения, найдя вот так Инфантов, пожелал узнать конечную цель их намерения, ибо свойство [того] предмета (qualidade de sostancia) показалось ему силы такой, что произойти от нее могло лишь деяние великое и весомое (pesado). И, как милости, он попросил у них, дабы они пожелали поведать ему об основании своего намерения.

И, хоть Инфанты и желали скрыть самый мотив своего рассуждения (razoado), но, зная, что был он человеком здравомыслящим и добрым и имел большой авторитет в королевстве вследствие великого доверия, что Король, их отец, к нему питал, в конце концов поведали ему, явным образом, о своем намерении.

— Ваши помыслы, — сказал он, — в достаточной мере велики и добры, и, коли скоро вы возымели такое желание, я могу указать вам одну вещь, в коей вы могли бы исполнить то образом добрым и почетным. И сия есть город Сеута, что в земле Африканской, каковой есть город весьма выдающийся и весьма годный для взятия; и сие мне ведомо, главным образом, чрез одного моего слугу, коего я послал туда освободить некоторых пленников, о чем имел поручение. Он поведал мне, что то есть весьма великий и богатый город, и весьма прекрасный, и как со всех сторон его окружает море, не считая лишь одной весьма малой части, чрез кою имеется выход к суше. И, сообразно великому желанию вашего отца и вашему [собственному], я не усматриваю в настоящее время дела, в коем более почетным образом смогли бы потрудиться вы ради вашей чести, нежели в захвате (filhamento) того города. И посему мне представляется, что добрым советом для вас будет говорить о сем с Королем и просить его, дабы он направил [сие предприятие], как то делается. Ибо сия вещь есть та, что следует принять здесь во внимание, а не празднества и званые обеды с едой и питьем, в коих нет ничего, кроме расходов на яства да занятия времени, память же о них оставляет по себе немного хвалы.

— Ну если так, — сказали [на это] они [Инфанты], — то почему бы вам сначала не поговорить о том с Королем, поведав ему обо всем в мелочах, дабы посмотреть, что он ответит относительно сего?

— [Именно] так я с ним и говорил, — сказал Жуан Афонсу, — и мне не представляется, что он ответил мне так, как я того желал, но напротив, не обратил внимания на дело, как если бы отнесся к нему шутя (como quem o tinha em jogo). А чтобы то вышло лучше, ступайте к нему вы — так, как вы есть, все четверо, — и поговорите с ним о деле, сказав ему все, что сочтете [наиболее подходящим] относительно сего. И может выйти так, что вас он уразумеет лучше, чем уразумел меня.

Инфанты сказали, что то было весьма добро. После чего (desi) отправились — тем же образом, все вчетвером, — [туда,] где пребывал их отец, и начали говорить ему обо всем, что вышло у них в тех палатах, сказав, что хоть и было у него желание устроить таким образом те празднества с великими расходами, но почесть, что от того произойдет, всегда будет малою в отношении дела [посвящения сыновей в рыцари], что он желал содеять на них [празднествах]; каковое дело оказалось бы впоследствии хорошо для какого-нибудь иного князя, чье имя и слава имели бы ценность меньшую, но для него, что столько и столь великих дел имел завершенными, то была вещь не такая, чтобы почитать ее чем-то крайне значимым (em grande extremo); [и так они] высказали (rezoando) относительно того [предмета] сей и многие иные доводы каждый, сообразно тому, как лучше мог их уразуметь.

Однако Король, чье сердце не склонялось столь легко, начал смеяться им в лицо (comecou de se rir contra eles), показывая, что принимал их слова в шутку, как он прежде поступил с Жуаном Афонсу. И сие есть истинное сердце великодушного, каковое, сколь бы ни было велико дело, не склоняется (nao se derriba) сразу, по первому порыву, к тому, чтобы принять какую-либо пользу или потерю, что относительно сего может быть ему явлена; но будет введено в такую твердость, что позволит ему свободно оценить любые превратности (azos) или помехи, кои от сего дела могут для него воспоследовать; и [обладатель его] так и отвечает — с небрежением (passamente), как тот, кто не питает к величию [данного] дела уважения такого, чтобы оно могло его ошеломить.

Инфанты же, как люди, жаждущие подобной новизны, хоть и дал им отец их такой ответ, не смогли отступить столь легко от своего намерения, но обдумывали то несколько дней; и чем более обдумывали, тем лучше и почетнее представлялось им то дело. И посему они собрались еще раз и говорили между собой о том, что каждый обдумал со своей стороны

. И, обо всем посовещавшись, они снова вернулись к Королю, изложив все, что они прежде обдумали [как порознь, так и вместе], ибо, в том, что касалось их мнения, дело было столь добрым, что, как они полагали, не иначе сам Бог привел ее на память [Жуану Афонсу] столь великим чудом. И так они и отправились к Королю, почитая добрым решением все равно говорить с ним, и не только тот [второй] раз, но и многие иные, до тех пор, пока [то дело] не будет им предоставлено.

И уже в тот, последний, раз, они говорили со своим отцом с гораздо большею убедительностью (com muito maior peso), как те, кто имел более времени вникнуть в дело; и к сему они приводили много и достаточных веских (enduzidores) доводов в [обоснование] своего намерения, среди коих упомянули [и такой], что просили его как о милости, дабы он хорошо рассмотрел (esguardasse) то дело, ибо, добрым образом обдумав все стороны их побуждения (movimento), он найдет, что, коли Бог даст ему победу, то он завершит три весьма великих вещи, кои ни один великий князь не должен отвергать, когда они предоставляются так, как предоставляются в данном случае ему.

Ss. [scilicet, «а именно»], первая — великая служба Богу, ибо, коли он подобный случай отвергнет, то другой подобный представится ему либо нескоро, либо же вследствие великой удачи.

— И коли вы, сеньор, — сказали они, — все это время трудились ради мира с целью сослужить службу Богу, гораздо более есть основания послужить вам теперь Ему в сем случае, чрез каковой вы последуете доброму намерению блаженных королей Испании, от чьей линии вы происходите чрез [ваш] королевский род.

— Вторая же вещь — почесть, что воспоследует для вас из сего. Ибо хоть и дал вам Бог многие и великие победы над врагами вашими, но было то в защиту вашего королевства, каковая вещь, во многих местах, представляла для вас необходимость, ибо постыдно было бы то для всякого великого князя, имеющего королевское звание, предоставить своим королевствам вести войну (leixar guerrear seus reinos) вместо того, чтобы самому предложить себя и тело свое для их защиты (defensao). Здесь же обстоит напротив (pelo contrairo), поскольку вы по собственному вашему выбору (inleicao), без принуждения какого-либо лица, — вы предложите себя для сей опасности и труда не в силу какой-либо иной необходимости, кроме как службы Богу и приумножения вашей чести. И сие будет нечто вроде печати, что наложит великую прочность на ваши победы.

— И третья вещь — это великое и доброе желание, у вас имеющееся, сделать нас почетным образом рыцарями, чего иным образом вы содеять не сможете [так], чтобы и для вас и для нас воспоследовала бы почесть большая, ибо никакого иного завоевания, в коем вы могли бы то содеять, у вас не имеется. Посему мы просим у вас как милости, дабы вам было угодно подумать обо всем, прибавив (provendo) к нашим доводам многие иные, кои зародит ваше благородное и великое разумение, и ответить по существу на наше прошение, каковое, по нашему суждению, не может быть ни лучше, ни справедливее, согласно многим доводам, что вам относительно сего мы привели, и многим иным, кои мы упустили (leixamos perder).

ГЛАВА X.

Как Король сказал, что не желает решать ничего из того деяния до тех пор, пока не узнает, является ли службой Богу его совершение, и как он велел призвать ученых, дабы то узнать

Хоть и выказал Король те признаки (mostrancas) нежелания ответить согласием на прошение своих сыновей, неправдой будет (nem a verdade) 88 то, что желание его [на сей счет] было, посему, меньше имевшегося у каждого из них. Но чем более откладывал он деяние, тем более желания вызывало [оно] у Инфантов; и, к тому же, отказывая им в том, чего они так желали, он проверял их разумение и способности. Ибо сомнения зачастую предоставляют случай (azo) к тому, чтобы дело было лучше понято; и по сему старые учителя имеют в обычае предлагать многие и глубокие вопросы своим новым ученикам, поскольку труд, что те предпринимают ради поиска доказательств, дает великое приумножение их мудрости, ибо наибольшая часть их логики основана на аргументах веских и сомнительных, на коих школяры оттачивают все стороны прочих наук.

— Я хорошо расслышал, — ответил Король, — то, что вы мне сказали до сих пор. И, хоть ваши доводы и справедливы, и обоснованны, у меня все же найдутся иные, противные (outros contrairos), дабы вам ответить, когда бы мы ни заговорили о том, что касается [сего] решения. Однако, прежде чем я что-либо отвечу, я желаю вначале узнать, является ли совершение сего службою Богу. Ибо, сколь бы ни была велика почесть или польза, что может для меня из сего воспоследовать, коли я не найду, что сие есть служба Богу, я не намерен того делать, поскольку лишь та вещь хороша и справедлива, в коей Богу сполна оказывается служба. Так что, посему, ступайте-ка вы по своим домам (vos vos hi para vossas casas), и пусть каждый обдумает со своей стороны любые сомнения, что могут воспоследовать относительно службы [в сем деле] Нашему Господу Богу. Я же, тем временем, прикажу позвать моего духовника и некоторых иных ученых и обговорю с ними все правила (ordenanca)[, коих следует держаться относительно] сего деяния, и накажу им, дабы они сверились со своими книгами и совестью [на предмет того], не следует ли мне часом возыметь какие-либо сомнения супротив того, что я должен сделать [в данном отношении] как верный и католический христианин; и, со своей стороны, я обдумаю то. И, по завершении всего, ко времени когда я получу их ответ, мы соберемся все вместе и проведем нашу беседу, в ходе коей и будет обсуждена сполна суть сего деяния, относительно коего мы определим, хорошо ли оно для исполнения или нет.

Такое повеление дал Король, и Инфанты вместе с графом Барселушем отправились по своим домам, где каждый занял свои покои, дабы обдумать с гораздо большим усердием обстоятельства и сомнительные моменты, кои проведение в жизнь того деяния могло повлечь в том, что касается веры и службы Нашему Господу. Король же тотчас приказал позвать учителя брата Жуана Шира ((mestre Fr. Joao Xira) и доктора брата Вашку Перейра (Dr. Fr. Vasco Pereira), каковые были его духовниками, и Инфанта Дуарти, и равно некоторых иных из главных ученых, коих удалось найти в том городе. И он также велел позвать некоторых из принципалов [королевского] совета, хотя и немногих, и под большим секретом обратился к ним [ко всем] таким образом (por esta guisa):

— Друзья! Я приказал собрать вас здесь, ведая, что как вследствие природного разумения, так и изобилия учености (avondanca de ciencia), коими Бог отличил вас среди всех прочих [жителей] моего королевства, вы сможете дать мне здравый и полезный совет во всем том, в чем душа моя может испытывать какое-либо сомнение. И я знаю наверняка, что для сего в вас нет нехватки трех главных вещей, что потребны для советников великих сеньоров, наряду со многими иными, кои, как вам хорошо известно, определены во всех книгах, написанных древними для наставления [ensinanca] князей.

Ss. [scilicet, «а именно»], первая — дабы они питали любовь к тому князю или сеньору, коему им надлежит советовать, поскольку любовь влечет за собой потребность, чрез кою увлекает сердце своего обладателя к изысканию и поискам всех полезных и почетных вещей для того, кого оно любит; поскольку вещи, коих желаем мы для наших друзей, берут начало от тех, что мы желали бы для самих себя, ибо каждый естественным образом желает другу своему того же, что желал бы для самого себя. И коли советники королей говорили бы от сей страсти (falassem desta paixao), то во многих случаях польза от их советов проявилась бы с наибольшею силой (proveitariam a maior forca de seus conselhos). И посему сказал Наш Господь Иисус Христос своим апостолам, после того как раскрыл им свои тайны, что не будет более звать их своими рабами, поскольку рабу не ведома воля его господина, но будет звать их друзьями, потому что Он уже наставил их в воле Отца Своего.

— Вторая же вещь, что требуется от советника, это обладание мудростью, поскольку без нее он не смог бы советовать верным образом. Ибо, хоть бы он и делал то из доброй воли, но коли ему недостает знания, он не сможет принести много пользы тому, кому требуется его совет, поскольку добрая воля без дела не есть вещь совершенная. И посему говорит Соломон, что советником надлежит делать одного из тысячи, что следует понимать главным образом так, что [такой человек] по здравом суждении должен быть мудрецом. Каким же образом сию мудрость надлежит понимать и в каких делах [применять] — о том мне было бы излишне излагать вам пространно, поскольку я вполне уверен, что в сем деле нет в вас недостатка понимания того, о чем я вам объявляю.

— Третья же вещь, кою потребно [видеть] в советнике, — это великая скрытность (grande segredo), поскольку нарушение [тайны] совета (rompimento do conselho) влечет за собой расстройство всего дела. И вы знаете, как во времена Римлян (Romгos), с добром и пользою распоряжавшихся величием той империи, одною из вещей, за кои писатели их столь прославляли их деяния, как раз и было то великое усердие, с коим они хранили тайну (puridade) своих советов.

— И так как я вполне уверен, что в вас присутствуют все сии вещи и что мне принадлежат ваше расположение (natureza) и авторитет — и тому поверить и то утверждать заставляет меня также моя добрая воля, — и поскольку обыкновенно в вас, здесь присутствующих, пребывает вся сила совета, что принадлежит здравию моей души и некоторой части [здравия], принадлежащего телу, я прошу вас и наказываю вам, дабы вы соблаговолили рассмотреть и обдумать со всем вашим усердием все то, что я намереваюсь сейчас вам представить.

— Дело же обстоит так, что, хоть я и потрудился столько, дабы подписать мирный договор с королевством Кастильским, как все вы знаете, но Бог ведает, что в основном то было ради службы Ему; и сколь бы ни была велика победа, что против них [Кастильцев] я одерживал, никогда не мог я своею волей обрести [от того] никакой внутренней радости — лишь в той мере, в какой это касалось [того обстоятельства], что они желали (somente quanto era que pois eles queriam), вопреки праву и рассудку, присвоить (apremar) достояние моих соотечественников. И только потому, что удел мой (meu senhorio) не подлежал подчинению, [то] было мне в радость, поскольку Бог великою милостью Своею пожелал дать мне силу и помощь, дабы я смог противостоять злому их намерению, что имели они супротив меня и моих королевств. Но Бог воистину мудр, [равно как] и Госпожа Моя, Дева Мария, у коей много раз просил я помощи (juda) в своих молитвах — ибо я всегда молил и просил Ее, дабы ни чрез меня, ни чрез посредство мое (por meu azo) никогда ни одному племени христиан не было бы причинено никакого зла, ни ущерба, но, чрез любовь Ее, [чтобы получили они] все покровительство и помощь; и при том я всегда желал узреть какую-либо возможность, чрез кою смог бы нанести урон (empecer) — хоть бы и было то [сопряжено] для меня с великим трудом и опасностью, — врагам Святой Его Веры. И что таково есть мое желание и воля, тому верным свидетельством ходатайство, коему я, относительно сего, дал ход пред Инфантом Доном Фернанду [Фернандо], что ныне есть защитник королевства Кастильского, чрез чей ответ ощутил я, что мое желание не могло исполниться согласно моему ходатайству.

— И поскольку я не предчувствовал (nao sentia) ничего, что в настоящий момент могло бы нарушить мой покой так, как мне было желательно (pudesse torvar tal que quisesse meu estado), я не видел, что еще мог бы сделать (nao senti al), кроме как просить у Бога, чтобы моя добрая воля получила [для исполнения] какой-либо подвиг, ибо за мною не станет дело свершить его. С другой стороны, я принимал во внимание возраст моих сыновей, и так как Бог милостью Своею пожелал содеять их такими, что по великой справедливости должны будут получить они звание рыцарства, то последнее должно было быть хоть сколько-нибудь почетно; но коли уж иным образом того нельзя было сделать, то я желал, чтобы то состоялось в сем городе, с весьма великими празднествами, дабы по крайней мере размах их дал повод к тому, чтобы в чужих краях прозвучала слава сего деяния.

— Однако они, обсудив то между собою, почли, что подобный образ действий — каков бы ни был их размах — был неприемлем, ибо в отношении такого дела этого было бы мало; и они изложили мне относительно сего многие и справедливые причины, по коим я должен был бы искать иное дело, в коем сделал бы их рыцарями; [в отношении] каковых [причин], хоть и показавшихся мне справедливыми и разумными (razoadas), я не мог, однако, ничего поделать, ибо повод для подобных дел не находится столь легко. И когда я пребывал в сем [размышлении], со мною заговорил Жуан Афонсу относительно города Сеута — сколь был тот велик, и благороден, и годен для взятия. Каковую вещь, как представляется, он узнал чрез уведомление от одного своего человека, коего он послал туда освободить некоторых пленников. Однако я, на тот момент, свел дело к шутке, поскольку то была вещь, о коей я тогда и не помышлял — ни много, ни мало. Однако Инфанты и граф Барселуш, мои сыновья, с коими говорил оный Жуан Афонсу, обдумали то лучше, и говорили со мной уже два раза, представив мне много причин, по коим я должен был бы решиться на сие дело. Относительно какового дела я не пожелал дать им никакого ответа до того, как узнаю вначале, будет ли проведение в жизнь сего службою Богу.

Ибо говорю вам поистине, что даже вознамерься я забрать (cobrar) для себя весь мир, но ощутил бы, что в какой-либо части то не есть служба Богу, — не почел бы того за победу и не содеял бы никоим образом. Посему, дабы я мог узнать наверняка, есть ли то служба Ему или нет, я и приказал собрать вас здесь таким образом, поскольку чувствую — вследствие великого знания, что имеете вы о о законе Нашего Господа Бога, — что вы сможете добрым образом меня в том наставить. Каковую вещь я наказываю и повелеваю, дабы со всем усердием вы соблаговолили бы глубоко изучить (escoldrinhar) как по вашим добрым книгам и святым писаниям, так и с высоты вашего разумения, и дать мне на то ответ так быстро, как только сможете.


Комментарии

1. Аристотель, известный как Стагирит, великий ученик Платона. Жил при дворе Александра Великого, воспитателем которого был.

2. «Натурфилософия» — один из способов обозначения «физики» Аристотеля.

3. «Философ» — ссылка на Аристотеля, философа по антономазии на протяжении всего Средневековья.

4. «...Святой Иаков в своем первом каноническом...» Мы имеем здесь ссылку на пиренейского апостола, «Сантьяго»; «первое каноническое» — его первое послание, называемое «каноническим», поскольку оно помещено в список, или «канон», священных книг, чем отличается от его других, апокрифических, писем.

5. «...говорил пророк в псалме XLIX...» — имеется в виду Давид, второй царь Израиля и пророк, автор Псалтири.

6. «Мастер сентенций» — Петр Ломбардский, средневековый писатель, написавший книгу «Сентенции». Был епископом Парижским, прославился как теолог-схоласт.

7. «...Святой Григорий в ”Диалоге”» — имеется в виду Григорий I Великий, папа с 590 по 604 гг., автор книги «Диалоги». Был человеком больших добродетелей, обратил в христианство Англию.

8. «...в главе XVIII Святого Луки...» — т. е. Евангелия от Луки.

9. Мы имеем здесь явную ссылку на ангелов, существ высших по отношению к людям, принимающим влияние от них.

10. Иов — еврейский патриарх, образец терпения и страдания, т. к. во всех своих великих несчастьях говорил» «Бог мне это дал, Бог у меня это взял».

11. Апокалипсис (Откровение Иоанна Богослова) — последняя книга Нового Завета. Это мистико-пророческое произведение, написанное евангелистом Святым Иоанном.

12. «Товия» — название одной из книг Библии, где рассказывается история этого Божьего человека, женившегося на Саре, дочери Товита (Комм. перев.: в русском синодальном переводе известна как «Книга Товита»).

13. Святой Павел — великий апостол язычников. Явился в Рим, чтобы принять там смерть.

14. Тимофей был одним из учеников Святого Павла, который написал ему два послания.

15. Святой Иоанн — евангелист, любимый ученик Христа, написавший Евангелие, три соборных послания и Апокалипсис.

16. Генесис (Бытие) — первая книга Библии, где рассказывается о сотворении мира.

17. Содом и Гоморра — два города, разрушенные Богом: «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь... и ниспроверг города сии...» (см. Бытие, 19).

18. Лот — по просьбе Авраама был выведен из Содома и Гоморры до того, как на них обрушилась Божья кара; жена Лота, посмотревшая назад, была обращена в соляной столп.

19. Авраам — первый патриарх евреев, отец Исаака.

20. Соломон — сын Давида и Вирсавии, третий царь Израиля. Приказал построить Иерусалимский храм. Автор «Песни песней», «Притчей» и «Екклесиаста».

21. «...весьма Высокого» — т. е. Бога.

22. Святой Ансельм (1038-1109) — бенедиктинец, архиепископ Кентерберийский, великий теолог и философ. Автор трактата «О Троице и Воплощении Слова».

23. «Великий Маккавей» — один из вождей евреев, одержавший победу над Антиохом Сирийским и освободивший таким образом свой народ. Имел пятерых сыновей, называвшихся Маккавеями.

24. Термин «герцоги» (duques) употреблен здесь в значении «людей высокого звания».

25. Авиценна (Ибн Сина, 980-1036) — арабский врач и философ. Большую ценность имеет его книга Canon Medicinae («Канон медицины»), принесшая ему славу во всем средневековом мире.

26. Sc. — латинское слово scilicet, означающее «а именно».

27. Валерий Максим был латинским историком времен Тиберия. Его труд — Factorum dictorumque memorabilium libri IX («Достопримечательные деяния и высказывания в 9 книгах»).

28. Троя — древний город в Малой Азии, знаменитый войной, воспетой Гомером в «Илиаде».

29. Сципион Африканский (185-128 до н. э.) вел войны с Карфагеном, который в конце концов разрушил. Совершил триумфальный вход в Рим.

30. Святой Августин, епископ Гиппонский. Жил в IV веке, был одним из величайших теологов и отцов церкви. Среди его произведений упомянем «Исповедь» и «О граде Божьем».

31. «Абилябез» был великим авторитетом среди арабов, т. к. написал труды об их происхождении и истории. Любопытно его рассуждение о Сеуте и других городах Северной Африки (Комм. переводчика: очевидно, имеется в виду Абу-ль-Аббас Ахмад ибн Исхак аль-Аббаси, известный как аль-Якуби (ум. 897 или 905), — арабский историк, географ и путешественник. Зурара, по-видимому, ссылается на его 2-томное сочинение «Тарих» («История»), 1-я часть которого как раз и начинается историей библейских патриархов).

32. Внук Ноя — речь идет о чистой воды легенде, т. к. нам не известно ничего конкретного о потомках Ноя после потопа. Мы располагаем лишь тем, что говорит Библия.

33. Граф Хулиан был губернатором Сеуты. Он был призван сыновьями Витицы для осуществления их мести Родриго, лишившему престола их отца. Это послужило началом вторжения мавров на Пиренейский полуостров.

34. «Дон Родриго» (Родерих) был последним королем визиготов. Потерял королевство, будучи побежден маврами в 711 г.

35. «Святой Исидор» — речь должна идти о святом Исидоре (570-638), епископе Севильском, который был великим апостолом в деле обращения визиготов. Он написал энциклопедию Etymologiarum sive Originum libri XX («Этимологии, или Начала в 20 книгах»).

36. «Мастер Петр» — уже упоминавшийся ранее Петр Ломбардский, написавший Sententiarum libri X («Сентенции в 10 книгах»). Был архиепископом Парижским и великим теологом-схоластом.

37. «Дон Лукас де Туй» был средневековым писателем, обращавшимся к различным темам, в особенности к вопросу о причинах поражения визиготских королей.

38. «Короли Испании» здесь в значении «королей, правящих частью Пиренейского полуострова», т. е. в данном случае — королей Португалии.

39. «Английский дом» — ссылка на брак Доны Филиппы Ланкастерской с Доном Жуаном I Португальским, или Испанским.

40. «Мафамед» — вместо Магомета (Мухаммада), основателя ислама.

41. Примеч. перев. Фернан Лопиш (Fernao Lopes) (ок. 1380/1390-ок. 1460) — главный хронист (кроништа-мор) Португальского королевства (cronista-mor do reino) до 1448, главный хранитель (гуарда-мор, guarda-mor) Торри-ду-Томбу (центрального архива Португальского государства с эпохи Средних веков по настоящее время) до 1454. Одна из важнейших фигур средневековой португальской литературы, считается крупнейшим хронистом Португалии, «отцом португальской истории» и одним из предшественников научной историографии.

Самое раннее документальное свидетельство о Лопише (1418) называет его эшкриваном (escrivao, секретарем) инфанта Дона Дуарти и гуарда-мором Торри-ду-Томбу; в 1419 упомянут как эшкриван-душ-ливруш (escrivao dos livros, архивариус или библиотекарь ) короля Дона Жуана I, в 1422 — как эшкриван-да-пуридади (личный секретарь) инфанта Дона Фернанду; должность главного хрониста получил с воцарением Дона Дуарти I.

По мнению ученых (Э. Престэйдж, Р. Бразил), Зурара, начавший свою деятельность при дворе Дона Афонсу V как хранитель и смотритель королевской библиотеки и архива, первоначально был определен в помощники к Лопишу. На промежуток с 1448, когда Зурара по распоряжению Дона Афонсу V сменил Лопиша в должности главного хрониста королевства, до 1454, когда, вследствие преклонного возраста Лопиша, он сменил его также на посту главного хранителя Торри-ду-Томбу, очевидно, пришелся период совместной работы двух хронистов.

Основные труды Фернана Лопиша: «Хроника Короля Дона Педру I» (Cronica de El-Rei D. Pedro I, 1434), «Хроника Короля Дона Фернанду» (Cronica de El-Rei D. Fernando, 1436), «Хроника Короля Дона Жуана I» (1-я и 2-я части) (Cronica de El-Rei D. Joao I, 1443). «Хроника взятия Сеуты» — первое изданное произведение Гомиша Ианиша ди Зурары — была написана им как 3-я часть «Хроники Короля Дона Жуана I».

В настоящей главе «Хроники взятия Сеуты» Зурара описывает трудоемкий процесс создания всех трех частей «Хроники Короля Дона Жуана I», стоивший стольких усилий как его предшественнику и учителю, так и ему самому.

42. Примеч. перев. Если пост эшкривана-да-пуридади (escrivao da puridade, букв. «тайный писарь») при короле со 2-й пол. XIV в. прошел впечатляющую эволюцию от личного секретаря монарха до главного поста в системе высшей чиновничьей иерархии государства (вроде должности премьер-министра), то обладатели аналогичной должности при членах королевской семьи (королеве, наследном принце, инфантах) так и остались простыми личными секретарями, не имевшими государственных функций. Таков и случай Фернана Лопиша.

43. Святой Иероним — отец Церкви, современник Святого Августина, великий латинист. Перевел Библию на латынь (его перевод известен под названием «Вульгаты»). Был другом Святого Дамаса — папы португальского происхождения.

Непоциан был учеником Святого Иеронима, которому тот писал с целью наставить его на путь совершенства, советуя ему сделаться монахом.

44. Фернандо Арагонский — инфант Кастилии, впоследствии ставший королем Арагона.

45. «Дона [Донья] Катарина» — королева Кастилии в этот период.

46. Стоики — последователи философской школы Стои (стоицизма), основанной Зеноном из Китиона (IV-III вв. до н. э.).

47. Перипатетики — ученики и последователи Аристотеля.

48. Ss. — то же, что scilicet (лат. «а именно»).

49. Т. е. Джованни Боккаччо (1313-1375) — великий итальянский писатель и поэт, введший т. н. октаву (ottava rima) — стихотворение из 8-и строк с единой схемой рифмовки. Главное произведение — «Декамерон».

50. Тит Ливий — великий римский историк эпохи Августа, автор «Анналов» — ценного исторического памятника, посвященного славе Рима и его империи (Комм. переводчика: «Анналы», или «Летопись», — авторское название труда Ливия; в исторической традиции принято условное название «История Рима от основания города»).

51. Ганнибал — великий враг Рима, карфагенский генерал, разбивший римлян при Каннах.

52. Сципион — см. прим. 29.

53. Первая скрижаль — ссылка на две «скрижали Завета», данных Богом Моисею.

54. Моисей — проводник, посланный Богом, чтобы вывести евреев из рабства в Египте (см. книгу «Исход»).

55. Ореб — Хорив (Синай), гора, где Бог явился Моисею, чтобы вручить ему «скрижали Завета» с Десятью Заповедями.

56. «Короли Испании» следует понимать как «короли Пиренейского полуострова».

57. Дон Родриго — см. прим. 34.

58. «Дон Энрики» — ссылка на короля Кастилии, сына короля Дона Хуана — участника битвы при Алжубарроте (Комм. перев. Имеется в виду Энрике III Кастильский (Болезненный) (исп. Enrique III el Doliente) (1379-1406) — король Кастилии и Леона с 1390, сын Хуана I и Элеоноры Арагонской).

59. Примеч. перев. Имеется в виду Хуан I (исп. Juan I de Castilla) (1358-1390) — король Кастилии и Леона с 1379, сын Энрике II Кастильского и Хуаны Мануэль де Вильена. Будучи женат на Беатрисе — единственной дочери короля Португалии Дона Фернанду I (не оставившего мужского потомства) — претендовал на португальский престол. В декабре 1383 группа заговорщиков во главе с Жуаном, магистром Ависским, незаконнорожденным сыном короля Дона Педру I, убивает графа Андейру — советника и любовника вдовствующей королевы-регентши Доны Леонор Телиш (матери Беатрисы), которая должна была править страной до рождения дочерью наследника мужского пола; Леонор спасается бегством и обращается за помощью к зятю Хуану I Кастильскому. Ввиду угрозы кастильского вторжения народ в Лиссабоне провозглашает магистра Ависского «защитником и правителем королевства». В ответ Хуан I вторгается в Португалию и оккупирует Сантарен; 6 апреля 1384 он разбит Нуну Алваришем Перейрой (коннетаблем Португалии, назначенным Жуаном Ависским) в битве при Атолейруш, с 29 мая по 3 сентября ведет неудачную осаду Лиссабона, которую вынужден снять из-за разразившейся среди его солдат эпидемии чумы. После этого Хуан I вынужден вернуться в Кастилию, чтобы при поддержке Франции подготовить новое вторжение; перед лицом этой угрозы кортесы в Коимбре 6 апреля 1385 избирают Жуана Ависского королем Португалии (под именем Дона Жуана I), что кладет конец португальскому междуцарствию (т. н. Кризису 1383-85). В ходе нового вторжения Хуан I 29 мая 1385 терпит поражение в битве при Транкозу и 14 августа — сокрушительное поражение в битве при Алжубарроте; после этого уже Дон Жуан I переносит военные действия на территорию Кастилии. В дальнейшем война идет с меньшей интенсивностью и переменным успехом; в 1400 между двумя королевствами заключено перемирие, а 31 октября 1411 состоялось заключение (подписание и ратификация) Айльонского мирного договора (Tratado de Ayllon) — событие, которое и описывается в настоящей главе «Хроники взятия Сеуты».

60. Примеч. перев. Имеется в виду Хуан II Кастильский (исп. Juan II de Castilla) (1405-1454) — король Кастилии и Леона с 1406, сын Энрике III Кастильского и Екатерины (Каталины) Ланкастерской.

61. Примеч. перев. Т. е. Екатерина (Каталина) Кастильская (исп. Catalina de Castilla) (1403-1439) — 2-я дочь Энрике III Болезненного и Екатерины (Каталины) Ланкастерской, сестра Хуана II Кастильского, инфанта Кастилии, герцогиня Вильена в своем праве; в браке с Энрике де Трастамара, сыном короля Фернандо I Арагонского, — инфанта Арагона, графиня Альбукерке и Ампурьяс.

Зурара ошибается: на самом деле Энрике III Кастильский оставил троих детей — его старшей дочерью была инфанта Мария Кастильская (1401-1458), жена Альфонсо V, короля Арагона и Неаполя.

62. «Дона Катарина» — королева Кастилии. (Комм. перев. Имеется в виду Екатерина (Каталина) Ланкастерская (англ. Catherine of Lancaster, исп. Catalina de Lancбster) (1373-1418) — английская принцесса из дома Ланкастеров, дочь Джона Гонта, 1-го герцога Ланкастера, от его 2-й жены Констанции Кастильской, единокровная сестра Филиппы Ланкастерской. Жена Энрике III Кастильского, королева-консорт Кастилии и Леона, с 1406 — регентша при своем малолетнем сыне Хуане II Кастильском).

63. «Дона Филипа» — ссылка на жену Дона Жуана I, Филиппу Ланкастерскую. (Комм. перев. Филиппа (Филипа) Ланкастерская (англ. Philippa of Lancaster, порт. Filipa de Lencastre) (1359-1415) — английская принцесса из дома Ланкастеров, старшая дочь Джона Гонта, 1-го герцога Ланкастера, от его 1-й жены Бланки Ланкастерской, единокровная сестра Екатерины Ланкастерской. Жена (с 1387) короля Дона Жуана I Португальского, королева-консорт Португалии. Брак Дона Жуана I с Филиппой Ланкастерской стал заключительным актом нового англо-португальского альянса, оформленного Виндзорским договором 1386 и первоначально направленного против франко-кастильского союза; данный альянс, формально продолжающийся до настоящего времени, является старейшим в истории мировой дипломатии.

64. «Инфант Дон Фернандо» — нам известно, что позже он стал королем Арагона; на тот момент он являлся «инфантом Кастильским» и состоял опекуном. (Комм. перев. Фернандо (Фердинанд) I Арагонский (Справедливый, или Честный) (исп. Fernando I de Aragon, el Justo y el Honesto) (1380-1416), также Фернандо де Трастамара и Фернандо де Антекера, — король Арагона и Сицилии с 1412, регент Кастилии с 1406. Сын Хуана I Кастильского и Элеоноры Арагонской, брат Энрике III Болезненного и племянник короля Арагона Мартина I, не оставившего законного наследника. Его избрание королем в результате т. н. Компромисса в Каспе положило конец Арагонскому междуцарствию 1410-12. В 1413 разбил своего соперника в борьбе за арагонский престол Хайме II, графа Урхельского, вторгшегося в Арагон, и в 1413-14 завоевал графство Урхельское).

65. Примеч. перев.Жуан Гомиш да Силва (ум. ок. 1431) — португальский сановник и вельможа (рику-омен), 1-й или 2-й сеньор Вагуш, сторонник магистра Ависского Жуана в ходе Кризиса 1383-85. Участник Коимбрских кортесов 1385. Впоследствии занимал должности копейру-мора (copeiro-mor, королевского виночерпия), а позже — алфериш-мора (alferes-mor, королевского знаменосца), а также ведора-даз-обрас (vedor das obras, управляющего работами) в провинции Энтри-Дору-и-Минью.

66. Примеч. перев.Имеется в виду алфериш-мор (алфериш-мор королевства Португальского, алфериш-мор Португалии, алфериш-мор Короля; порт. alferes-mor do Reino de Portugal, alferes-mor de Portugal, alferes-mor d'El-Rei) — королевский знаменосец на поле брани; до создания поста коннетабля Португалии (1382) алфериш-мор выполнял функции главнокомандующего королевской армии, затем данная должность стала чисто почетной.

67. Примеч. перев. Рику-омен (порт. rico-homem, «богатый человек», т. е. вельможа) — в XIII-XV вв. название высшего слоя португальской знати. Члены этой социальной прослойки занимали высшие государственные должности, обладали крупными состояниями и имели титул «Дон».

68. «Мартин Досен» — фидалгу (дворянин), чье настоящее имя было «Martim Dossem», управлявший домом инфанта Дона Дуарти. См. «Хронику Дона Жуана I» Фернана Лопиша, часть 2-я, гл. 193-198. (Комм. перев. Мартин Осен, Мартин ду Сен, Мартин ди Осен (Martim Ocem, Martim do Sem, Martim de Ocem) (ум. 1435) — доктор права, член совета королей Дона Жуана I и Дона Дуарти I, шанселер-мор (chanceler-mor, главный канцлер) Дона Жуана I, управляющий домом инфанта Дуарти. В 1400 был направлен послом в Кастилию для заключения перемирия с королем Энрике III Болезненным).

69. «Белиагу» — речь идет о докторе Жуане Гонсалвише Белиагу, декане кафедрального собора Коимбры. См. Фернана Лопиша (главы, указанные в предыдущем примечании). (Комм. перев. По другим данным, его звали Фернан Гонсалвиш Белиагуа).

70. «Дон Мартинью» был последним королем Арагона, наследование прав которого было истребовано инфантом Доном Фернадо Кастильским, ставшим следующим королем Арагона. (Комм. перев. Мартин I Арагонский (исп. Martin I de Aragon) (Старый, или Гуманный) (1356-1410) — король Арагона с 1396, король Сицилии (под именем Мартина II) с 1409. Со смертью Мартина I, не оставившего законного наследника, пресекся Барселонский дом).

71. Примеч. перев. Имеется в виду Людовик III Анжуйский (1403-1434) — герцог Анжуйский и Калабрийский, граф Прованса и титулярный король Неаполя с 1417, старший сын Людовика II и Иоланды Арагонской, по линии матери — внук короля Хуана I Арагонского, что позволило ему выдвинуться в качестве одного из шести претендентов на престол королевства в ходе Арагонского междуцарствия 1410-12.

Приводимое Зурарой имя «Рейнел» очевидно указывает на брата Людовика III — Рене Доброго (Рене I Анжуйского) (1409-1480), второго сына Людовика II и Иоланды Арагонской, ставшего наследником брата во всех его титулах и правах. Причина, по которой Зурара отождествляет своего современника Рене, герцога Анжуйского и титулярного короля Неаполя, с его братом и предшественником, неясна.

72. «Граф Урхельский» был сеньором Урхеля и Андорры. (Комм. перев. Хайме II Урхельский (Несчастливый) (кат. Jaume II d’Urgell, Jaume el Dissortat, исп. Jaime II de Urgel, el Desafortunado) (1380-1433) — граф Урхеля (1408-13), последний представитель младшей ветви Барселонского дома, один из шести претендентов на корону Арагона в ходе Арагонского междуцарствия 1410-12. Отказался признать избранного королем Фернандо I Кастильского, вторгся в Арагон, но был разбит Фернандо I в 1413. Его дочь Изабелла (Исабель) была замужем за инфантом Доном Педру Португальским, герцогом Коимбры).

73. «Инфант Дон Педру» — сын Дона Жуана I, «Инфант Семи Отъездов» («Infante das Sete Partidas»). (Комм. перев. Педру, инфант Португальский (1392-1449), — сын Дона Жуана I и Филиппы Ланкастерской, 1-й герцог Коимбры, регент Португалии в 1439-1448. Между 1418 и 1428 путешествовал по Европе и посетил Святую Землю, получив прозвание «Инфант Семи Отъездов»).

74. Примеч. перев. Альфонсо Старый Арагонский (исп. Alfonso de Aragon ”El Viejo”) (1332-1412), также Альфонсо IV, граф Рибагорсы, и Альфонсо I, герцог Гандия, — 29-й граф Рибагорсы (с 1358), маркиз Вильена (1366-95), 1-й герцог Гандия (с 1399). Старший сын Педро IV, графа Рибагорсы, и Хуаны де Фуа, внук короля Арагона Хайме II и двоюродный брат короля Арагона Педро IV Церемонного, один из шести претендентов на престол Арагона в ходе Арагонского междуцарствия 1410-12. Умер еще до завершения Компромисса в Каспе, в результате которого в 1412 королем Арагона был избран Фернандо I Кастильский.

75. Примеч. перев. Добиться этого, впрочем, так и не удалось. В 1418 Дон Жуан I пожелал подтвердить Айльонский мир 1411, для чего в Кастилию снова были направлены те же трое послов — Мартин Осен, Гомиш да Силва и Гонсалвиш Белиагуа; однако им был дан ответ, что Хуан II Кастильский не мог подписать мирный договор, т. к. ему еще не исполнилось 14 лет, в результате чего послы вернулись в Португалию ни с чем. В 1419, когда король Кастилии уже вступил в указанный возраст, те же трое посланцев были направлены повторно с той же миссией, но снова потерпели неудачу.

76. «Гонсалу Лоренсу» — ссылка на Гонсалу Лоренсу ди Гомиди, который был эшкриваном-да-пуридади у короля Дона Жуана I (Комм. перев. Гонсалу Лоренсу ди Гомиди (ок. 1350-1426) — 1-й сеньор ди Вила-Верди-душ-Франкуш (сеньорат, созданный Доном Жуаном I), эшкриван-да-пуридади (см. прим. 42) Дона Жуана I, участник завоевания Сеуты; посвящен в рыцари (кавалейру) в день взятия города, 21 августа 1415, о чем рассказывается в главе LXXVI настоящей хроники).

77. Примеч. перев. Фидалгу (порт. fidalgo) — португальский дворянин (аналог испанского идальго).

78. «Града» — вместо Гранады (город в Южной Испании, в Андалусии).

79. Латинское «rex» здесь вместо португальского «reis» [«короли»].

80. Примеч. перев. Жентил-омен (порт. gentil-homem) — еще один термин для обозначения дворянина, синонимичный «фидалгу»; аналог английского джентльмена (gentleman).

81. «Жуста» — поединок на копьях.

82. Турнир — конный рыцарский поединок.

83. «...все втроем...» — т. е. Дон Дуарти (1391-1438), будущий король Дон Дуарти I; Дон Педру (1392-1449), будущий 1-й герцог Коимбры, «Инфант Семи Отъездов»; и Дон Энрики (1394-1460), будущий герцог Визеу, Энрики Мореплаватель. Дон Фернанду (1402-1443) в это время был еще слишком юн.

84. Граф Барселуш — речь идет о Доне Афонсу, графе ди Барселуш (Комм. перев. Афонсу Португальский, затем Афонсу I ди Браганса (1377-1461), — 8-й граф Барселуш, 2-й граф Нейва и 1-й герцог Браганса, внебрачный сын великого магистра Ависского Жуана (будущего короля Дона Жуана I), участник взятия Сеуты. Основатель дома Браганса, впоследствии занявшего королевский престол Португалии. Согласно легендаризированной версии, его матерью была Инес Перес (или Инес Фернандес Эстевес, Инес Перес Эстевес), дочь кастильского сапожника-еврея Перо (Педро, или Мема) Эстевеса по прозвищу «Бородач из Вейруша» (”Barbadao de Veiros”), откуда и намеки Зурары на «низость материнской крови». Однако происхождение матери Афонсу Португальского до сих пор остается предметом споров, т. к. упоминаний о ней современников не сохранилось; первое упоминание восходит к Фернану Лопишу («Хроника Короля Дона Жуана I»), называющему ее «доной Инеш» и утверждающему, т. о., ее знатное происхождение).

85. «Corregimento» и «corregimentos» — указание на высокие должности, исполняемые именем короля.

86. «Святой дом Иерусалимский» — ссылка на «Сионскую горницу» («Сенакль», «Cenaculo»), где происходила Тайная Вечеря Христа и где на Богородицу и апостолов сошел Святой Дух.

87. Жуан Афонсу был суперинтендантом всего королевского достояния (Комм. перев. Ведор-да-фазенда, или веадор-да-фазенда (порт. vedor da fazenda, veador da fazenda, букв. «управляющий имуществом/казной») — должность при королевском дворе Португалии, совмещавшая в себе функции министра финансов, министра экономики, управляющего делами короля и генерального ревизора. Впервые деятельность ведора-да-фазенда отмечена в 1341 при Доне Афонсу IV, официализация должности относится к 1370-м годам, когда при Доне Фернанду I для управления экономикой и финансами назначаются сразу два ведора-да-фазенда и один эшкриван (писарь), в помощь которым были даны королевские счетоводы. В описываемую эпоху ведор-да-фазенда являлся должностным лицом, отвечающим за казначейство и экономическое положение королевского дома и всего королевства, их обеспечение, регулирование и инспекцию; он управлял королевским имуществом, ревизовал государственные доходы и расходы).

88. «Nem a verdade» [«нет по правде»] — фраза неверна; ее следует понимать в следующей редакции: «Nem e verdade» [«то не есть правда»].

Текст переведен по изданию: Gomes Eanes de Azurara. Cronica da tomada de Ceuta. Lisboa. 1992

© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© перевод с португ. - Дьяконов О. И. 2020
©
дизайн - Войтехович А. 2001