Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

АЛЬБЕРТ ВИМИНА ДА ЧЕНЕДА

ИЗВЕСТИЯ О МОСКОВИИ

RELAZIONI DELLA MOSCOVIA

ИЗВЕСТИЯ О МОСКОВИИ,

писанные Албертом Вимена да Ченеда, в 1657 году

(Продолжение)

Утверждают, что два рода есть пехоты: городовая, которую обучают, и набранная из деревень, не сведущая в военной науке. Впрочем, наверно можно сказать, что как та, так и другая, состоит из черни, так, что я не мог городских жителей отличить от деревенских, разве тем, что у первых нравы более испорчены, нежели у последних. Однако ж городская пехота находится в большем уважении, и вооружена лучше, нежели [422] деревенская, которая служит, кажется, только для пополнения первой в важнейших случаях.

Для собрания всего войска, как cиe случилось в две прошедшия войны, 1654 и 1655 годов, полагают, что Великий Князь не издержал ни одной унции золота из огромнейшей казны, хранящейся в царских кладовых. Все нужные для того деньги взяты из годовых доходов, а для уменьшения расхода придумано средство рубить на четыре части серебряную монету (leoni), которая весит менее талера, и делается не из чистого серебра, и которую в необработанных кусках раздавали заимообразно от Княжеского имени, и каждая четвертая часть выпускалась в двойной цене. Кроме того вновь отчеканены некоторые монеты из красной меди в одну, две и три копейки, которые особо называются копейками, грошами и алтынами. Первые не равняются [423] величиною с пятою частию беццона (денария) и имеют цену трех сольдов, вторые шести, а последния девяти сольдов, считая Венециянскою монетою; в самом же деле все оне вместе не стоят одного нашего беццо (денария): ибо даже и медь нехорошо очищена. При всем том однако же, здесь нет опасности, дабы введение сей монеты могло причинить невыгоды, которым подверглась Испания, лишившаяся золота чрез введение в употребление медной монеты: ибо из Московии не выходит ни одна монета за границу, и товары вымениваются от иностранных купцов; от сих же последних, приезжающих в Московию, получается серебро и золото, которое напоследок переходит все в Княжескую казну. Иностранных солдат совсем здесь нет, а только, как я уже сказал, офицеры и cтаpшиe начальники, хотя им и не препоручают [424] важнейших должностей иначе, как если они оставят Католическую или другую свою веру, и согласятся принять вторичное крещениe. Сим людям производится ежемесячное жалованье вышесказанными четвертями разрубленных денег и низкою медною монетой. Хотя это им и неприятно, однако ж они не смеют явно жаловаться. Равномерно не могут казаться недовольными службою: просить отставки почиталось бы преступлением в то время, когда Князь имеет необходимость в людях; наказание за таковый поступок состоит на первый раз в палочных ударах, с условием не быть более столь дерзким. Они, находясь в таком положении, остаются почти лишенными надежды получить когда-либо позволение возвратиться в свое отечество: может быть, это служит причиною, что здесь не так много иностранцев, как можно [425] думают о том; иначе они записывались бы во множестве в сию службу. Кто не лишился всех других средств к получению дневного пропитания (как-то случилось со многими Немцами, женатыми и обремененными семейством, вовремя последовавшего преобразования полков по водворении мира в Германии), тот не запишется в cию военную службу, разве только по молодости и ветрености.

И так все, как пехотные, так и конные солдаты, суть природные жители, набранные из дворян, мещан и крестьян, и число их бывает так велико, как cиe покажется нужным Государю. Я думаю, не будет лишним сказать что нибудь относительно к их храбрости и опытности в искустве ратном: ибо большое число людей без храбрости приносит более замешательства, нежели пользы, и как часто случается, может быть [426] побеждено не менее голодом, как и оружием; хотя же Московитяне довольно терпеливы в нужде, но и они наконец слабеют от недостатка пищи, и делаются бесполезными. Можно сказать также, что сколько они терпеливы в перенесении невыгод, столько же и не искусны в военной науке и не храбры (?). Первое происходит от двух причин: от редкого упражнения в военных занятиях и от неопытности начальников, в коих Руссия терпит недостаток.

Недостаток же в них храбрости, не только происходит от низкого их происхождения, но еще увеличивается от образа воспитания: ибо привыкнув от колыбели к палочному наказанию, подвергаясь оному в совершенном возрасте, они оказывают после и во всех действиях своих робость; многие же благородные отличаются от грубого народа одною токмо надменностию и [427] суровостию, предаваясь пьянству и поступая жестоко, так, что тогда лишь выказывают силу свою, когда им представляется случай обидеть слабых и беззащитных, и таковые ничем не разнятся от черни, кроме платья и прекрасного титула благородства. Правда, что народ кажется низким, но нельзя им пренебрегать, когда он одушевлен воинственным духом Государя: ибо часто безрассудство, не дозволяющее сего рода деревенским людям понимать вполне опасностей, служит им вместо храбрости, и как скоро храбрый начальник ободряет их своим примером, то они все, смотря на него, осмеливаются за ним следовать. Таким образом, сообразуясь с качествами Государя, они бывают храбры или трусливы; но в защите мест они отличаются более, нежели в сражениях на открытом поле, или при осадах городов, оказывая [428] постоянство и терпеливость в страданиях и сопротивлении, когда на них делается нападение. И в самом деле, не менее там нужно храбрости для отражения нападений на города, еще не укрепленные искуством, по примеру городов других Европейских народов, опытных в военном деле. Где природа не укрепила положения, там мало действовал ум для укрепления оного. Исключая Смоленск и Псков, в целом Государстве нельзя найти ни одного города, огражденного каменными стенами, да и те не имеют валов. Все же прочие имеют вокруг ограду из деревянных кольев, а снаружи обнесены брусьями, сложенными на крест, что, кажется, не может принести другой пользы, как затруднить несколько внезапное нападение врагов. Посему важнейшия крепости построены на возвышенных местах, подле какой-либо реки, и окруженных [429] стоячими или тинистыми водами. Я удивлялся, заметив на границах Ливонии со стороны Нарвы, Ревеля и Риги слабые ограждения от нападений, чинимых Шведами, коих столь страшатся Московитяне. Посему я думаю, что в отношении к качествам таковых войск нужно было бы сделать два заключения: первое, общее, то есть, что они храбры, ежели храбр Государь, и составляют большой сбор людей тогда, как во многих случаях оказалось, что военная храбрость теряется при многочисленности; второе же, можно основать, смотря по тому, где производится война, в пределах ли Государства или близко оных, или далеко от пределов: ибо куда не могут быть привозимы в изобилии съестные припасы, там по сопротивлении непрятеля, или по опустошении полей обыкновенно следует расстройство войска от недостатка в [430] пище или от болезней, от того бывающих. Голод, не повинующийся никаким законам, рассевает толпы сии. Но то несомнительно, что ни Истоpия, ни предания не говорят, дабы кто либо, проникнув во внутренность сего Государства, мог овладеть оным. Московию переходили, грабили ее, но никогда не покоряли, и может быть, по сей причине Шведы, столько раз поразив и прогнав Московитян, заботились только о том, чтобы разбить и прогнать врага, и завладеть тою частию сопределенной земли, где можно было бы укрепиться.

Мне оставалось бы нечто сказать о морских силах, если бы нынешний Государь показал равную охоту к устроению флота: ибо нет страны удобнейшей для постройки кораблей. Здешняя изобилует отборным деревом, пенькою, железом, военными снарядами и съестными припасами; но нет повода к [431] постройке флота, ибо нет морей, разделяющих его владения, или омывающих берега оных, за исключением Северного моря, где находятся гавани Архангельская и Св. Николая. Может быть даже, что как В. Князь желает сохранить простоту нравов своих подданных, то не хочет, дабы они, имея удобность путешествовать на кораблях, напитывались чужеземными нравами. Однако ж мне утверждали, что он содержит на Каспийском море некоторое число судов для доставления товаров в Персию из Астраханского порта, в который прибывают суда разных Магометанских народов и Армянские. Хотя для удовлетворения ежедневных нужд частных людей Московия не имеет надобности в иностранных товарах, не зная никакой роскоши; ни пряные коренья, ни сахар, которые льстят вкусу, здесь [432] не в употреблении, а если и употребляются, то в малом количестве, только в богатых домах, и то в случае пиршеств. Вино же и деревянное масло здесь в пренебрежении. Довольствуются водяными напитками, к коим привыкли. За исключением металлов золота, серебра, свинца, олова, все прочия вещи продаются в Московии, не только в довольном количестве, но даже в изобилии, превышающем нужды.

Из естественных произведений имеют они все нужное; есть у них некоторые особые ремесла, как например, выделывание некоторых кож для башмаков и сапогов, и делание войлоков. Оные, не только уважаются природными жителями, но даже и иностранными купцами, которые покупают их и вывозят для продажи в другие земли. Кажется, что у них недостает только одного ремесла: [433] делать более и огнестрельное оружие, и потому Великий Князь был принужден в 1654 году купить у купцов 40 000 ружей и столько же панцырей с прочею аммунициею и некоторое число пистолетных курков, а в 1655 еще 60 000 ружей, причем не было издержано ни одной полушки; но все вознаграждено другими товарами. И так из сего легко можно заключить, как богата Московия, из которой ни одной унции не выходит золота, а столько оного ввозится иностранцами: ибо в cиe Государство не входит столько товаров, сколько из оного вывозится: драгоценные разного рода меха, струны воловьи и мелкого скота, выделанные воловьи кожи, пенька и лен в большом количестве, масло, за которое получаются большия суммы, войлоки, грубые полотна, воск, мыло, икра, мед, ветчина (солонина), тучные волы, [434] которые здесь не обременяются ярмом, и служат только для пищи: все сии вещи, не только для Государя приносят неописанную пользу, но и частным людям доставляют значительную выгоду. И потому нет ни одного крестьянского семейства, которое не имело бы у себя какой-либо серебряной вещи, креста, который носят на шее, колец и пребольших серег, употребляемых женщинами. Князь не только оставляет для себя плодороднейшия и выгоднейшия земли, но и желает всегда иметь право отдавать оные, кому он за благо рассудит, и по сей причине оне не переходят к наследникам (?), но всегда владеет ими только тот, кому они пожалованы; хотя из сих самых имений, которые пожалованы дворянам и монахам, Государь великую имеет пользу: ибо нет ни одного крестьянского, как они называют, [435] дыма, который бы не вносил ежегодно в государственную казну трех фунтов пряденого льну, свитого в веревки; каждый же из сих фунтов содержит пятнадцать обыкновенных: товар очень богатый, и который ежегодно покупается для судов купцами: Голландскими, Английскими, Шведскими и других приморских мест. Но из имений, которые оставляет он для себя, невозможно описать, сколь великие получает он доходы. Из самых окрестностей Пскова доставляется в казну 7 000 анкеров пива, меду и водки. Сверх того чиновники имеют обязанность перегонять некоторый род хлеба в сии напитки, и продавать по установленной цене. Взяв в пример Псков, и обращая внимание на существующия в государстве меры, на великое число городов (ибо они называют сим именем каждое [436] местo, имеющее ограду из чистокола), я полагаю, что сии доходы очень велики и всегда одинаковы, потому что строго запрещено во всем государстве делать пиво и водку, и продавать оную, и потому подданные обязаны покупать оную в публичном погребе каждого города, куда стекается все золото и серебро. Но не одна только сия учреждена казенная продажа, их учреждается столько, сколько заблагорассудится Государю; что простирается даже и на вещи, привозимые из других государств, ибо иностранным купцам запрещено продавать товары, не представив их прежде Великому Князю. Так в Астрахани покупаются на имя Его Величества все крашеные бараньи кожи (сафьян), привозимые из Персии и во многих других местах его государства скупается соленая рыба, из коих первые рассылаются по всему [437] государству, а последняя туда, где за недостатком оной покупается она по лучшей цене. Также говорят, что в Сибири покупают для Государя драгоценные меха и все прочее, что только может принести очевидную пользу. Самые неважные доходы, получаемые Князем от государства, состоят из пошлин с товаров, привозимых в Московию, а не с вывозимых, именно же в десятой доле оных, или в десятом проценте цены их, наличными деньгами.

Из сего краткого описания не трудно рассудительному человеку заключить о неисчерпаемом богатстве сего Государя, который, недовольствуясь доходами от своих имений, податями своих подданных, столь большими суммами, как выше сказано, получаемыми от пошлин, – старается еще увеличить оное торговлею и введением казенной продажи. [438]

А как о богатстве нужно заключать, принимая в уважение расходы, то я старался записать здесь все, о чем мог осведомиться, дабы тем более объяснить мое повествование. Я полагаю, что десятая часть доходов достаточна для всех годовых издержек, нужных в мирное время. Ибо если исключить делаемую Государем покупку некоторого количества драгоценных камней, то, кажется, не слишком много нужно на прочие расходы. На содержание гарнизонов издерживается очень мало: ибо пехотному солдату не производится более алтына в день, что составит девять Венецианских сольдов, если же они находятся в отдаленных крепостях, или в походе, то хотя тогда производится жалованье медью, о коей мы говорили выше, но все солдат стоит в день не более как половины беццона (полденария). [439] Содержание же Велико-Княжеского Двора, хотя и многочисленного, не стоит почти ничего: ибо все съестные припасы доставляются для оного из княжеских имений, из коих привозятся: хлеб, как для употребления в пищу, так и для делания напитков; мед, для варения напитка и для приправы кушаний; тучные волы; конопляное и льняное масло, которые одни только употребляются во время постное; свиньи, ушки, гуси и разного рода дворовые птицы и дичина; из озер же его и прудов множество свежей и соленой рыбы Мне сказывали, что доход, получаемый от одной пеньки, может в мирное время вознаградить все расходы и издержки на солдат гарнизонных и на княжеских телохранителей, и что все прочие доходы служат только к умножению золота в богатых княжеских сокровищах. Думают, что нынешний [440] Государь, не только владеет сокровищами, собранными им самим и отцем его, но и многими прежними суммами, собранными его предками, ибо хотя несколько раз Татары, а в последния времена Поляки, в царствование Сигизмунда, были в Московии; однако ж никогда не было слышно, чтобы они завладели сими сокровищами, которые по общему мнению сохранились в Ярославле и на Бело-озере; каковые крепости не были даже и осаждаемы Поляками. Но если бы даже Князь владел теми только сокровищами, которые собраны в течение 24 лет, когда Московия наслаждалась миром, то уже оные были бы несравненны. Сколько отец сего Князя ни имел склонности к военным занятиям, однако ж после неудачного предприятия против Смоленска, где не только потерял все войско и вождей, которые были отведены в [441] Варшаву, но и лишился всей военной славы; он начал заботиться о сохранении собираемого им золота, так, что по смерти оставил своему сыну, нынешнему Государю, великие богатства и государственную тишину.

(Продолжение в след. книжке)

Текст воспроизведен по изданию: Известия о Московии, писанные Албертом Вимена да Ченеда, в 1657 году // Отечественные записки, Часть 38. № 107. 1829

© текст - ??. 1829
© сетевая версия - Thietmar. 2010
© OCR - Strori. 2010
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Отечественные записки. 1829