СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СЕВАСТИЯН ЧИЯМПИ

КРИТИЧЕСКИЙ РАЗБОР

НЕИЗДАННЫХ ДОКУМЕНТОВ, ОТНОСЯЩИХСЯ ДО ИСТОРИИ ДИМИТРИЯ, СЫНА МОСКОВСКОГО ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА,

составленный бывшим профессором Варшавского и Виленского университетов, каноником Севастияном Чиямпи

ДОКУМЕНТЫ

I

Письмо иeзуита Антония Поссевина к великому герцогу тосканскому

Всемилостивейший и святейший во Христе Государь!

Я чувствую, что во всех делах, до славы Господа Бога относящихся, могу прибегать к покровительству вашей светлости, так как в уже в течение многих лет, в продолжение путешествий моих на севере, получал многия от вас милости, особенно в недавнее время, по случаю наших дел с Франциею, за которые милости я навеки остаюсь вам благодарным. Но быв теперь занят в Венеции начатым мною печатанием (которое с Божиею помощию окончится нынешним летом), я лишь письменно доношу вашей светлости о разных переданных мне делах, касающихся Англии, Франции и Московии, и о моих разных соображениях относительно распространения христианской веры.

Угодно было Господу Богу, путями Ему известными, привести в Краков к светлейшему польскому королю князя Димитрия, последнего сына московского великого князя (того самого, которого я два раза посещал), спасенного чудесным образом в колыбели от тирана, искавшего извести его, чтобы получить вместо его престол. Там (в Кракове) он был наставляем в вероисповедании Католической Церкви, исповедывался у наших, и принял таинство миропомазания от г. папского нунция в Польше, после чего сам писал к его святейшеству, блаженной памяти [42] Клименту VIII, изъявляя свое послушание и обещая обратить свое царство в католическую веру, если удастся ему завладеть оным. И так он отправился в Литву, где уже были собраны войска для сего предприятия светлейшим королем польским, и в сопровождении других лиц, в особенности же двух наших патеров из надежных духовных особ, и по вступлении его на Московскую землю, его стали признавать за законного наследника обширных этих владений. В течении одного года, разные крепости сдались ему, а с 2-го числа марта успехи его увеличились. Не взирая на молодые его года, ибо ему немного более 20 лет, он везде отличается храбростию и умом не по летам. Если я не извещал чаще вашу светлость о сих происшествиях, то это было потому, что ожидал окончания военных действий, там еще продолжающихся, из числа полученных мною писем из Московии и из Кракова, препровождаю при сем вашей светлости одно от нашего патера, находящегося при князе московском, в котором он, от имени князя, просит меня доставить ему Библию на славянском языке, в чем покорнейше вас прошу содействовать мне, и сим участвовать к открытию столь значительных дверей к Северу и к Востоку. Книгу эту можно приобресть в Риме и в других местах и полезно было бы снабдить таковыми эти обширные земли. Хотя может казаться смелостию с моей стороны, что я утруждаю вашу светлость такой просьбою, тогда как мне известно, что вы обременены другими занятиями, но прошу вас причесть такую ревность мою к желанию быть полезным сим душам, и тем более, что о вашем великодушии, опытности и готовности действовать во славу Божию известно целому миру, равно как и о успехах ваших предприятий, благодаря коим ломаются турецкие рога. В Риме, несколько лет тому назад, была основана типография для арабского языка, теперь же его святейшество имеет намерение учредить также типографию для греческого языка. Судя по теперешним событиям в Московии, незатруднительно будет воспользоваться ими, чтобы заняться рутенским языком, и сим способом ввести в это государство просвещение, в котором там весьма нуждаются. В течении 40-летнего моего пребывания вблизи Пиренейских гор и Бискаии, я удостоверился, что Калвинисты, для введения своего еретического учения в [43] Беарнской провинции и в Испании, основали типографию этого столь трудного языка, и довольно известно всем, какое зло они причинили во всей Европе печатанием книг на разных языках; потому-то надо употребить тоже самое средство, чтобы противодействовать тождественному злу ¹.

Я знаю, что во время блаженной памяти Григория XIII печатались разные книги на сербском языке, а на греческом напечатаны «деяния Флорентийского собора»; книгу эту я возил с собою к московскому великому князю. Но как я не нашел там никого знающего по-гречески, рутенские же буквы несходны с сербскими, то старался напечатать в Вильне, в Литве, несколько сотен катихизисов рутенскими буквами; но тамошние типографщики, коими были схизматики, включили сюда [44] разные неверности. Это побудило меня перевести на рутенский язык и переложить на их буквы разные книги, которые я и отдал в рукописи великому князю, но не знаю существуют ли они теперь, так как возникла там война между законным царем и похитителем престола, который однакоже недавно умер. Об этом я писал нашим патерам в Московию. Я также основал семинарию для Рутенов в Вильне и другую, в меньшем размере, в Дерпте. Но при преемниках Григория XIII не понимали в Риме всю важность этого обстоятельства, и в Литве никто не мог предугадать, что Всевышний назначит столь сверхъестественный способ, какой представляется теперь, для того, чтобы призвать к себе Московию, и потому этим пренебрегли и окончательно прекратили денежные высылки, необходимые к приготовлению воспитанников, которые были бы теперь готовы к оплодотворению столь обширного вертограда.

Но как в настоящее время восседает милостию Божиею на папском престоле Павел V, душевные доблести коего вашей светлости довольно известны и сами вы находитесь в живых (и да сохранит Вас Господь на многия лета, ради славы Его), я же достиг преклонных лет, и чувствую, что совесть моя останется неочищенной, если не передам хоть на бумаге то, что может служить для настоящего дела, которое если будет с самого начала направлено удовлетворительно, то может в последствии получить широкое распространение и даже с небольшими издержками, - то я представляю все на премудрое благоусмотрение ваше, при чем уведомляю вас, что генерал-патер нашего ордена доводит до [45] сведения его святейшества все то, что ему писали наши отцы из Московии. Вы сами усмотрите, нужно ли будет по иным обстоятельствам войти вам в личные сношения с его святейшеством, к которому, признавая мою ничтожность, я не осмелился обратиться письменно, не смотря даже на то, что в последние три года бытности его еще в кардинальском сане я получил более одного письменного доказательства благосклонности его ко мне.

Возвращаясь затем к делу о славянской библии, я тщетно искал здесь такого издания, нашел только служебник, послания апостолов, евангелия и маленький катехизис на далматском языке, который и отправлю на сей же неделе к московскому князю ². Еще прежде я отправил к нему описание успешных действий короля Франции в пользу католицизма и об устроенных им новых духовных училищах, дабы и московский князь, в сердце коего Всевышний вложил подобное направление, мог бы одинаковым образом действовать в своем государстве, и наоборот, я также передал французскому королю о действиях московского князя, дабы тем возбудить во Франции рвение к восстановлению прежнего богослужения.

Теперь позвольте мне изложить перед вашею светлостию некоторые мои соображения, могущие служить для будущих ваших предприятий.

Когда я в первый раз послан был в Московию для переговоров о мире между Польшею и Московиею (продолжающимся доныне), я заезжал мимоходом к властям Венецианской Республики по приказанию папы Григория XIII, чтобы им сообщить о порученном мне деле; в это время светлейший дож Понте сказал мне в полном собрании: «Идите, отец, и постарайтесь утвердить мир между Польшею и Московиею, потому что эти две державы достаточны для покорения Турка», что самое он повторил мне, когда я, возвращаясь с успехом оттуда с послами, которых привез с собою в Рим, вторично заезжал в Венецию по повелению же его святейшества объявить там о сей милости, оказанной Всевышним. Его святейшеством также поручено было мне составить общий союз против Турок; но германский [46] император не мог на это согласиться по разным причинам, а король Стефан открылся мне в его замыслах по сему предмету, да и здешняя Республика не вполне благоприятствовала такому предприятию, и потому я предпочел объявить, что небезызвестно его святейшеству о всех сих затруднениях, и не настаивал более на меру, тогда неисполнимую: и я действовал так дабы не уронить его святейшество в мнении здешних сениоров, и чтобы они в случае нужды готовы были содействовать к устранению разрушения, угрожающего всему христианскому миру.

Но как ныне, вопреки всякой человеческой усмотрительности, можно надеяться на продолжительный мир между Польшею и Московиею и на возможность, что на русский престол воссядет или католическая государыня, или рутенская, но которую можно будет склонить к принятию исповедания Римской Церкви, то вы сами усмотрите, что время настало приступить к исправлению дел в Венгрии, и чтобы мощные державы Польши и Московии соединить с германским императором для отражения всеобщей грозы, особенно опасной для Италии и Германии. Семейные узы соединяют уже короля польского с императорским величеством, а что касается до московского князя, то можно на него смотреть как на сына польского короля, сколько потому, что он обращен к католицизму краковскими нашими патерами, столько и потому, что он состоит в долгу за вспомоществование, ему оказанное, и для сих дел весьма много значит внезапная кончина апоплексическим ударом великого канцлера, потому что с ним прекратились затруднения, которые он представлял в германских делах, - поощрение, оказанное им трансильванским и венгерским инсургентам, и поддержка известная мне по опыту, данная им конфедерации еретиков против польского короля, не говоря уже о иных обстоятельствах, происходивших между мною и им, в Московии и Лифляндии, причинивших тогда остановку в делах Католической Церкви.

Сверх сего, французский король мог бы вести тайную войну с Турками не обнажая меча и с небольшими денежными издержками, ибо г. де Салиньяк, посол его величества в Константинополе и ревностный католик, пишет ко мне (и о том он писал также в Рим), чтобы выслать в Перу нескольких из [47] наших патеров, в чем дано было согласие султана предшествующему послу г. де Брив, ныне отправившемуся в Иepycaлим. Он сам (г. де Салиньяк) указывает на этот способ для раскрытия дверей на Восток, как на способ, употребленный уже с успехом в Японии, Китае и в прочих местах.

И так, соображаясь с мыслями г. де Салиньяк, и припоминая притом, что французский король может, по примеру святого короля Лудовика, предка своего, предпринять борьбу, но теперь без оружия, против Сарацинов, я решился, ради славы Всевышнего, передать вашей светлости все мои мысли.

Вы, освободивший недавно Превессу с немногими галерами (чего не могли до вас сделать с сотнею судов), найдете конечно случай письменно снестись с королевой Франции и убедить ее к содействию сему предприятию; а также вы могли бы намекнуть о том его святейшеству самому, хотя вероятно ему о всем уже известно. Я писал по сему поводу во Францию, в надежде что король, который основывает у себя столь много наших училищ, согласится принять под свое покровительство значительное число отцев нашего ордена в Пере. В острове Хио наши школы удовлетворительно действуют. А как мне хорошо известно, что его величество король французский питает глубокое уважение к особе вашей светлости и дорого ценит ваши мнения, то я умоляю вас, именем Спаса нашего Иисуса Христа, заняться сим священным предприятием, и для сего препровождаю к вам последния письма, полученные мною из Перы от г. де Салиньяка и от его капеллана.

Извольте припомнить, что вы сами некогда одобряли мое предположение касательно г. дю-Френ, который находится в настоящее время здесь послом от французского короля, то есть, что если бы он имел это звание при английском короле, то может быть успел бы обратить Британский остров к Римской Церкви. Этот вельможа был сам еретиком в продолжении тридцати лет и изучил глубоко богословские прения лютеран, калвинистов и других исповеданий; вот почему его пример мог бы подействовать на английского короля. А как г. дю-Френ уже четвертый год здесь послом и вероятно скоро будет заменен другим, то вашей светлости представится случай [48] сделать предложение о вышесказанном французскому королю и вы сами можете усмотреть, какая польза произойдет от этого в будущем, без всякого нарушения мира. Если такое предположение мое, с помощию Всевышнего, осуществится, то французская корона еще сильнее утвердится за дофином, племянником вашего высочества ³ и возникнет сильнейшая преграда всему христианскому миру против Турок и против ереси. Я слышал, что его святейшество Климент VIII намеревался отправить г. кардинала де-Перон к английскому королю по предмету возвращения Англии к апостольскому седалищу, и если его святейшество Павел V захочет тоже самое сделать, то г. дю-Френ был бы наилучший предшественник помянутому г. кардиналу для склонения английского короля в пользу сего дела, тем более, что г. дю-Френ находится в дружественных отношениях с г. кардиналом де-Перон. Следовательно нечего опасаться, чтобы возникли какие-нибудь неприятности между французским послом и легатом его святейшества. «А когда двое или трое соберутся вместе во имя Иисуса Христа, то все просимое ими от Бoгa дается им». К сему имею добавить, что этот французский вельможа был очень известен предшествующему первосвященнику по случаю обращения его, супруги его и детей к нашему исповеданию здесь в Венеции, и его святейшество Климент VIII предписал мне в то время своеручно уговорить г. дю-Френа снова приняться, вместе с другими ультрамонтанами ⁴ за состязания с еретиками, с свойственным ему искусством и ученостию. Его святейшество желал воспользоваться его назначением в послы при здешней Республике, чтобы удостоить его особенным знаком благоволения; а как он намеревается, перед выездом из Италии, посетить Лоретто и Рим, то милостивое к нему внимание его святейшества поощрит его приступить к делу. И в этом также ваша светлость можете оказать более одной услуги. У г. дю-Френа воспитываются, по моему совету, в Болонье, у [49] наших патеров три сына, все с хорошим направлением: старший же из них готовится, по желанию родителя, в духовное званиe. Ему теперь около 12 или 13 лет, но чистотою души, набожностию и умственными способностями он удивляет весь город. Я полагаю, что если бы его святейшество благоволил приказать болонскому г. вице-легату обратить особенное внимание на сего юношу и, вместе с сим, вновь назначенный сюда в Венецию г. нунций имел бы поручение передать самому г. дю-Френ и его супруге благословение его святейшества, то ревность сего вельможи к делу, всему христианству общеполезному, усугубилась бы.

За тем, молю Господа Бога да ниспошлет Он Свою благодать на вашу светлость со всем вашим домом и вашими владениями навеки.

Из Венеции, 10 Июля 1605 г.
Вашей светлости
всепокорнейший слуга во Христе
Антоний Поссевин.

II

Нери Джиральди к его высочеству великому герцогу тосканскому

Светлейший государь мой.

Прибыв в Нюренберг, я встретил здесь купцов из Польши, с которыми намереваюсь отправиться туда, а на франкфуртскую ярмонку я опоздал, частию по причине задержавшей меня в Венеции болезни, а частию потому, что не нашел спутников, с которыми мог бы ехать туда. От упомянутых купцов я узнал следующее о делах в Московии. Коронование князя Димитрия совершилось 20 Июля, к общему удовольствию народа. Ему около 24 лет от роду и он всеми успехами обязан г. сендомирскому палатину, который истратил почти все свое состояние на поддержание сего князя. По общему мнению, его величество должен жениться на дочери сего польского магната; но достоверного еще ничего нет. Впрочем, московский князь переслал уже палатину до 200 000 скудов в уплату занятых у него денег по случаю коронования. Он под клятвою обещал народу: 1) что никто из иностранцев не будет допущен к высшим [50] должностям государства, что весьма естественно; 2) что не дозволено будет иметь более одного католического храма в каждом городе, что относится и к Москве; 3) что Поляки, содействовавшие ему вступить на престол, будут награждены одними только деньгами, но отнюдь не получать недвижимых имений в России, и что торговля будет свободна и открыта для всех. Г. нунций при польском короле Рангони отправил к нему, как к князю ревностному к Католической Церкви, своего секретаря с четырьмя слугами, ибо московский князь также много обязан г. нунцию за оказанную ему поддержку и имеет к нему великое доверие. Говорят также, что послы из Московии поедут в Рим, к германскому императору и к польскому королю. Этот князь воспитывался в детстве ⁵ у францисканов, а впоследствии у иезуитов, и в юности находился в услужении у сендомирского палатина и свободно владеет языками польским, латинским и природным ему, русским, хотя впрочем между русским и польским наречием небольшая разница. Мне сперва казалось, что я знавал его лично, но убедился в ошибке своей, принимая вместо его сына смоленского палатина, который бежал к московскому великому князю Иоанну Васильевичу, отцу нынешнего царя. Все вообще, а также и купцы ожидают много хорошего от него. Он невелик ростом, но отличается умом, необыкновенными способностями и оказывает большую приверженность римскому престолу и польскому королю. Когда я прибуду в Московию, то не оставлю передать вашей светлости более положительные сведения о сих делах, известных мне до сего времени лишь по рассказам вышепомянутых купцев, наших флорентинских соотечественников. Кое-что я разузнаю по приезде моем в Краков, где этот князь был обласкан г. нунцием.

Известно-ли вашей светлости, что недавно прибыли к императорскому германскому двору персидские послы, которые готовятся теперь в обратный путь и их провожает какой-то граф, нарочно туда императором посылаемый. Не мешало бы и вам воспользоваться сим верным случаем, чтобы отправить туда кого-нибудь. Я упоминаю об этом потому только, что слышал от [51] г. Риккардо, что имеется надобность приобресть камней из того края ⁶.

Я завтре же отъезжаю в путь в Московию через Польшу, где и буду ожидать дальнейших ваших повелений. В Ахене я встретил третьего сына саксонского герцога, именем Августа, путешествующего инкогнито с свитою из четырех прислужников из дворянского звания. Это юноша весьма благовоспитанный; он намерен провести там несколько месяцев, о чем довожу до сведения вашей светлости.

Из Нюренберга, 26 сентября 1605 г.
Вашей светлости
покорнейший слуга
Нери Джиральди.

III

От него же к г. Велизарию Винта, секретарю тосканского великого герцога

Милостивейший государь мой.

По прибытии моем сюда в Краков, восемь дней тому назад, я вручил ваше письмо г. Чекки, передав ему словесно приказания его светлости, нашего великого герцога, и он изъявил [52] готовность свою исполнить всё ему предписанное. Он пользуется здесь всеобщим уважением и почетом и личным расположением короля, наградившим его, с соизволения Сената, кавалерским орденом. Здесь у него есть недвижимые имения и он состоит и по cиe время на действительной службе: тем не менее столь искренно его желание быть полезным настоящему своему государю, что он без всякого колебания согласился сопутствовать мне в Московию, и ревностнее его никого из наших соотечественников здесь нет. Он намеревался писать к его светлости и к вам. Ему весьма желательно удостоиться ответа от герцога, чтобы этим возвыситься в глазах здешних вельмож. Недавно он здесь же женился. Так как брак польского короля совершится не ближе конца наступающего месяца и я отправлюсь в Данциг поздравить великого маршала, то мы не можем отбыть в путь ранее будущего марта. Сейм соберется здесь для обсуждения дел, касающихся Пруссии и Московии, для назначения сановников на вакантные места и проч., но главным образом, для предприятия мер против татарских набегов, стоявших жизни множеству людей на Волыни и в Подолии. Московский посол теперь в дороге сюда, и с ним должны возвратиться люди, посланные г. нунцием в Московию. И так, через них можно будет узнать о происходящем там, - впрочем г-ну Чекки довольно хорошо известно о сих делах. Я имел с ним разговор по поводу смут, случившихся там по делу о религии, но кажется, что в настоящее время всё утихло, благодаря осторожным действиям великого князя. Он объяснил недовольным, что для приезда [53] г. сендомирского палатина (которого скоро ожидают и которому он, после Бога, столь много обязан за удачу своего предприятия), необходимо иметь в Москве храм его вероисповедания, и потому сооружается там латинская церковь (под надзором, как кажется, иезуитов). Здесь подтверждаются слухи, что царь женится на дочери означенного палатина: не взирая на сделанные ему другия предложения о браке с великими княжнами, он ни за что не хочет изменить данному слову, и говорит, что за нарушение его Всевышний лишил бы его святого Своего покровительства. Говорят, что молодая княжна одарена красотою и всеми возможными качествами. Торговля между Московиею и Польшею свободна, о чем ходатайствует мать царствующего великого князя, потому что, благодаря Полякам, сын ее получил обратно родительское достояние. Иные утверждают, что в этой стране находятся большие сокровища, что довольно правдоподобно, ибо оттуда не вывозили ничего в течении столь многих лет. Путь наш пролегает через Вильну, в Литве, город, находящийся в 110 лье от Кракова, а отсюда до Москвы около 150 лье. Когда я совсем возвращусь из всех сих стран, то привезу с собою портрет московского князя, обещанный мне г. великим маршалом Николаем Вольским, одним из первых вельможей в здешнем государстве, расположением которого я пользуюсь. Около трех лет тому назад, два племянника его учились в Пизе. Я, как слуга светлейшего нашего государя, встречаю здесь благосклоннейший прием от всех, и от г. маршала Вольского в особенности. Ожидают ежедневно сюда г. сендомирского палатина, с которым я вовсе незнаком, но не менее того надеюсь познакомиться. Я всячески стараюсь держать себя прилично, дабы при случае быть полезным его светлости. Мне сказывали, что король польский приглашал светлейшего нашего государя на свою свадьбу, и предполагают, что и наш великий герцог должен будет отправить кого-нибудь поздравить его величество. Считаю излишним предлагать мои услуги для сего торжества, ибо его светлости довольно известна готовность моя исполнять все его приказания; но позволю себе заметить, что здесь тратится множество денег, между тем я, выехав в путь лишь с 300 червонцев, объехал, по делам его светлости, нашего государя, более мест, чем прежде [54] расчитывал. Впрочем, полагаюсь на вас, М. Г., и на щедрость его светлости относительно какого-либо вознаграждения, сам же я не могу употреблять много денег. Я не желаю ничего лишнего, лишь бы поддерживать себя с честию в звании слуги его светлости и его семейства; так мыслят и все наши. Приготовления к царскому браку начались, но не одобряется вообще, что его величество женится на родной сестре первой своей супруги, так что многие вельможи отказываются присутствовать при браке. Войска его величества разбили близь Риги, в Лифляндии, герцога Карла, который получил в деле три значительные раны, и какой-то граф Мансфелд убит. Хотя Поляков было только 3 000, но они совершенно почти истребили врагов, которых было до 11 тысяч. Передайте ответное ваше ко мне письмо г. венецианскому послу, находящемуся при вашем дворе, а он доставит его мне через гг. Манелли.

Теперь буду ожидать новых приказаний, а между тем поручаю себя милостям вашим, смотря на вас как на моего покровителя и благодетеля. За сим свидетельствую вам мое почтение.

Из Кракова, 22 октября 1605 г.
Нери Джиральди.

IV

От того же к тому же Велизарию Винта

Из Кракова, 20 ноября 1605 г.

Всемилостивейший мой государь и господин.

В ответе моем на полученное мною письмо через Тиция я изложил все то, что имел передать вам: теперь прибавлю только, что употребляю все мое старание исполнить поручения его светлости. Через того же Тиция я писал, по повелению короля польского, к нашему г. послу, назначенному сюда в Краков ⁷, [55] передавая ему, что его величество приглашает его прибыть сюда и что он здесь получит всю подобающую ему честь. Я вообще замечаю в его величестве необыкновенное желание быть приятным нашему государю, и не могу приписать ничему другому все его милости ко мне.

Московский посол прибыл сюда с многочисленною свитою и с большим торжеством, и четыре дня тому назад был принят его величеством в публичной аудиенции при многих сенаторах.

Я стоял у самого королевского трона. Отправление посольства заключалось в следующем. Посол поздравил его величество с вожделенным здравием и с новым его браком; благодарил его за оказанное через г. сендомирского палатина пособие его князю; предлагал свободный пропуск через Московию здешним купцам, и изъявлял готовность содействовать польскому правительству против Турок, Татар и других врагов христианской веры, а также против личных врагов его величества. Великий канцлер Княжества Литовского отвечал ему, от имени короля и всех сенаторов, что мирные и другия предложения будут приняты и что его величество поздравляет московского князя со вступлением на престол. Подарки, привезенные московским послом, состояли из большего брилианта, из четырех коней, в богатейших попонах, и множества соболей, черных лисиц и других драгоценных шкур. Он ожидает ответа на представленное им письмо, и на этой неделе обвенчается, именем своего князя, с дочерью г. сендомирского палатина; при этом обряде будут присутствовать его величество и г. палатин, после чего он уедет до приезда сюда светлейшей новой королевы. С ним же московский князь прислал драгоценный жемчуг и особенно замечательное платье из редкого китайского тканья, обложенное жемчугом и брилиантами, - вещь до сего времени невиданная.

Г. палатин намеревается сопровождать свою дочь в Московию, где останется может быть целый год, о чем я впоследствии [56] вас извещу. Он также отправил с послом дружественное письмо к московскому царю. Здесь думают, что этот великий князь отправит послов к его святейшеству папе, к императору и прочим италиянским владетельным князьям. А что касается до введения католического вероисповедания в Московии, то, по видимому, надо приступать к сему делу с большею осторожностью, ибо Москвитяне весьма ревностны к своему исповеданию, и до сего времени сооружен лишь один католический храм (о чем я уже вам писал), под предлогом необходимости в нем для новой царицы и отца ее, и этот храм передан в распоряжение некоторых иезуитов, что, может быть, случилось по желанию г. папского нунция. Видно однакоже, что приезд туда иезуитов возбудил народное негодование, и даже было возмущениe, но теперь все утихло. Хотя князь сам католик и намеревается остаться верным Римской Церкви, но ему необходимо сперва утвердиться вполне на престоле, впоследствии же он может прибегнуть к своей власти (которая всесильна) для достижения желаемой цели. Заметно, что он владет большим умом, и от него ожидают всего полезного.

Многие Италиянцы поехали в Московию, и между ними один наш Флорентинец, которого мы обратно сюда ожидаем до моего отъезда. Я посетил г. нунция и вручил ему письмо от нашего герцога, словесно передал разные соображения его светлости на счет московских дел, и он изъявил свою преданность к особе нашего государя и готовность служить ему, в чем только может. Его племянник должен скоро возвратиться из тех стран, и так мы узнаем от него и от нашего Флорентинца (вышепомянутого) много положительного и верного. Я всячески стараюсь привлечь к себе расположение здешних магнатов, что может пригодиться к случаю. Здесь ожидают ежедневно персидского посла, который перед этим был в Праге, хотя ничего неизвестно о цели его приезда; я же думаю, что он будет сюда потому только, что чрез здешний город самый близкий и покойный путь в Московию, куда ему предстоит ехать. Его величество король польский готовится принять его с надлежащей честью, и отправил к нему на встречу нарочного к границам королевства. Новая королева приедет через восемь дней и [57] остановится на растоянии одной лье от города, на несколько дней, чтобы оттуда совершить сюда торжественный въезд; для встречи ее готовится более празднеств и триумфальных ворот, чем было при встрече первой супруги короля. Вчера прибыл сюда, приватным образом, кардинал Мациевский, архиепископ и легат; он же и первый гранд сего королевства. Он возложит на себя кардинальскую шляпу, а также омофор ⁸ в кафедральном соборе, и получит звание легата «ad latere» ⁹; но не полагают, чтобы он совершил понтификальный въезд в город. Он давнишний мой знакомый и я намерен посетить его; мы поедем вместе на встречу тосканского нашего посла в одно поместье г. Чекки, отстоящее в полуторе лье отсюда. Он приедет через восемь дней и я непременно предложу ему мои услуги, что впрочем и моя обязанность. В настоящее время я более ничего не смею передать вам, кроме просьбы удостоить меня каким-нибудь собственно [58] вашим поручением, дабы я мог доказать вам всю мою благодарность, равно прошу и вас отзываться обо мне светлейшему нашему государю, как о всепреданнейшем слуге его светлости. За тем молю Бога об исполнении всего вами желаемого.

Всепокорнейший слуга
Нери Джиральди.

V

Нepи Джиральди к великому герцогу тосканскому

Светлейший государь!

После последнего моего письма к г. кавалеру Винта совершилось здесь бракосочетание дочери сендомирского палатина с большим великолепием и в присутствии шведского короля, шведского князя, сестры его (князя) шведской инфанты, и многих сенаторов. Обмен брачных колец между невестой и московским послом (действующим от имени своего государя) совершал, по католическому обряду, г. краковский кардинал архиепископ всего королевства. А так как дом краковского палатина Феликса Мнишек, занимаемый невестою, оказался слишком тесным для ее свиты, то взято было в наем еще два другие дома, находившиеся с ним рядом. Княжна Мнишек была убрана драгоценными камнями, каких я смело могу сказать что нигде не видал; но более всего отличались жемчужные нитки, вплетенные в распущенные косы княжны (подобно тому как у нас распускают косы при обряде пострижения в монахини) и составлявшие также корону на макушке ее красивой головки. За тем два сенатора ввели ее в столовую залу, а за ней шли шведская инфанта и дамы, в платьях из золотой парчи с зеленою тканью и с богатыми ожерельями на шее; за тем следовали жены и дочери вельмож. Стол, приготовленный для польского короля, был поставлен на возвышении и над ним висел балдахин. К обеду короля приглашены были король шведский с князем шведским, и г. кардинал; также новобрачная княжна, шведская инфанта, г. нунций и московский посол, а за прочими столами находились сенаторы и дамы. После первого блюда [59] явились Москвитяне из свиты их посла и каждый поднес молодой княжне богатый дар от имени своего государя. Первый нес подарок, который состоял из ларчика, наполненного жемчугом и драгоценными камнями; второй изображение Пресвятой Девы величиною в один браччио ¹⁰, обделанное на половину золотом ¹¹, с каменьями; после чего поднесли ей вызолоченного пеликана посредственной величины, такого же оленя и павлина (последний из чистого серебра), вызолоченный корабль порядочного размера со всеми его принадлежностями (того же металла и вызолоченный); два большие золотые кубка московской формы с множеством камней; глиняную чашу, украшенную золотом и каменьями, изящной работы, с крышею, на которой было изображение дракона; большое бюро, произведение немецкого или фламандского мастера, из черного дерева, с серебряными вызолоченными фигурами и с несколькими каменьями, внутри его были колеса со звоном, а на верху слон с часами, вставленными в его корпус, и разными вокруг него предметами звериной ловли, что все приходило в движение посредством внутренного механизма; четыре связки соболей, лучше которых никогда, как говорят, оттуда не вывозили, и множество персидских золотых камней для одежды, удивительных рисунков и работы. После того г. палатин подарил своей дочери серебряный позолоченый умывальник (несколько более среднего размера), на котором сделан был искусный барельеф, изображающий морское сражение: перед тем он был подан для умывания королю. Во время пира, его величество выпил бокал за здравие московского великого князя и его посла. Когда столы были убраны, то начались танцы, открытые его величеством с новобрачной, вскоре после чего она удалилась, потому что было почти два часа ¹², а за тем вошел персидский посол, [60] возвращающийся от германского двора в свое отечество через Московию. Он приветствовал его величество от имени своего государя, и в тоже время вручил ему письма от германского императора; и был милостиво принят королем. Я забыл упомянуть, что при самом начале прибытия сюда московского посла, и до совершения брака дочери г. палатина, его величество потребовав к себе московского посла в частное свидание, советовал ему не спешить, но отложить заключение брака до собрания сейма, и уведомить письменно московского князя, что теперь предстоит ему возможность вступить в родство более соответствующее его положению, в чем его величество готов ему содействовать; но на это предложение посол отвечал смело, что его государь решился во что бы то ни стало сдержать данное им слово, и обещание сделано им в том пред Богом. Это обстоятельство было мне передано лицем, пользующимся большою милостию его величества, от которого я также узнал, что король имел тогда в виду для сего брака сестру свою, или трансильванскую княжну, которая должна прибыть сюда с эрц-герцогинею, ее матерью, по случаю королевского брака. В прошедшее воскресенье г. кардинал надел шляпу нового своего сана в здешней главной церкви св. Марии, и поднял крест в знак нового своего назначения легата «ad latere», в присутствии многих вельмож, сопровождавших его верхом из замка, где он живет, до кафедрального собора.

Московский посол и новобрачная московская великая княгиня распростились с его величеством, дабы не находиться при свадьбе короля по причине порядка первенства шествий на этих церемониялах; поэтому положено было, что московская княгиня отъедет в путь с многочисленною свитою, останавливаясь в поместьях ее родителя, находящихся по дороге, а г. палатин останется здесь один, и по совершении уже королевского брака уедет в Московию, вместе с персидским послом, которого он часто угощал у себя в краковском доме, так точно как московский посол был угощаем г. нунцием.

Во время сих приготовлений прибыл гонец к московскому послу с письмом и повелением остаться до совершения бракосочетания его величества и присутствовать при этой церемонии [61] от имени великого князя, с подарками для будущей новой королевы. Вследствие этого московский и персидский послы остаются здесь, а московская княгиня отправится в путь без него. Этот же гонец привез г. палатину триста тысяч флоринов, в уплату за издержанные им деньги в пособие московскому князю; впрочем этот вельможа имеет более ста тысяч флоринов годового дохода. И так, кажется, что все дела идут наилучшим образом, и союз между Польским и Московским государствами считается самым полезным обстоятельством для всего христианского мира.

Г. великий маршал приехал к его величеству с известием, что светлейшая королева приближается к Кракову. Представляясь сему вельможе, я приветствовал его от имени вашей светлости и передал ему образ, который он принял с видимым удовольствием, о чем вероятно вы сами от него узнаете. (Не смотря на мое стаpaние сберечь в целости этот образ, стекло его покривилось во время продолжительного моего путешествия, но ничего однакоже более не повреждено). Мы беседовали с ним о том, что может до нас касаться в торговых сношениях с Московиею и Пepcиeю, и об успешных действиях московского великого князя, который написал самое лестное письмо к г. маршалу.

Прося о продолжении ваших ко мне милостей, остаюсь вашей светлости

слуга и подданный
Нери Джиральди.

Из Кракова, 3 декабря 1605 г.

Выписка из книги: «О войнах и смутах в Венгрии и Трансильвании», соч. Джиорджио Томази, напеч. в Венеции, в 1621 г.

...Московский посол отправлен был преимущественно для совершения брака великого князя с дочерью палатина. Он привез ей от имени своего государя богатейшие подарки, состоящие из множества кусков персидской парчи, мехов соболиных, чернобурых лисиц, рысьих и горностаев, множества жемчуга и драгоценных камней, между которыми [62] отличались серьги, кажется из трех жемчугов, перемешанных с брилиантами и рубинами, обделанные так искусно, что едва можно было заметить золото, на котором они держались; другие подарки были: корабль из позолоченного серебра, весом до 100 фунтов; павлин настоящей величины, также из серебра, и олень величиною с павлина, но весь из золота, усыпанный рубинами и восточными сафирами, с коралловыми рогами и с седоком на спине; далее чаша, формою венецианской гондолы, из яшмы, украшенная золотом и рубинами, и другая чаша, из сердолика, с отделениями из драгоценных камней; большой золотой кубок в виде быка; церковный престол, по московскому обряду, из серебра с рубинами и сафирами, и серебряные часы в два браччио вышиною и полтора шириною, с фигурами вооруженных людей и музыкантов, приходящими в действие при бое часов...

Все эти драгоценности были взяты из царского казнохранилища, иные историки утверждают, что убийство Димитрия отложено было до обратного возвращения в Москву всех взятых драгоценностей, из опасения, чтобы в противном случае они не остались в Польше (том II, стран. 120).

VI

Письмо Димитрия к польскому королю Сигизмунду III (на латинском языке)

Мы, пресветлейший и непобедимейший монарх Димитрий Иванович Божиею милостию царь и великий князь всея России и всех татарских царств и иных многих Московской Монархии покоренных областей государь и царь, пресветлейшему и непобедимейшему Сигизмунду III, Божиею милостию королю польскому, великому князю литовскому, русскому, прусскому, мазовецкому, самогитскому и проч., наследному королю шведскому, готскому и вандальскому, молим у Бога здравия и благополучного царствования.

По старинному обычаю, принятому между великими государями, королями и императорами, уведомлять соседственных князей о вступлении своем на престол, мы также нужным сочли сие [63] исполнить, вступив, милостию всевышнего промысла, в наследственное владение нашим государством, и испросив, как законный наследник, благословенье на cиe вступление от светлейшей государыни императрицы, нашей родительницы, мы короновались и помазаны святым миром святейшим патриархом нашим не только в сан императора наших обширных владений, но и на управление всеми татарскими царствами, подвластными с давнего времени нашей Державе. Уведомляем о сем ваше наяснейшее величество чрез посла нашего Афонасия Ивановича Власьева, казначея нашего, и просим, чтобы вы давали веру ему в том, что им передано будет вашему величеству от нашего имени, и слова его почитали якобы наши собственные. Дана в Москве, лета Господня 1603 сентября 5 дня.

Вашего величества искренний друг

Димитрий.

VII ¹³

Милостию Божиею и Пресвятой Троицы пресветлейший и непобедимейший монарх, великий царь Димитрий Иванович и проч. пресветлейшему государю Сигизмунду III, Божиею милостию королю польскому и проч.

Божиею милостию, великий король, царь и великий князь Димитрий Иванович, монарх всея России и многих других царств государь и король, повелел говорить вам, великому государю Сигизмунду III, Божиею милостию королю польскому и проч. По справедливому промыслу Всевышнего и мощною Его десницею мы вступили в наследие великих предков наших, царей русских и родителя нашего великого государя царя и великого князя Иоанна, царя всея России, и соделались царем и великим князем всея России, владимирским, московским, новгородским, и царств Казанского, Астраханского, Северского и многих иных Государем. По испрошении благодати от Всевышнего и получив благословение от родительницы нашей, великой императрицы и великой инокини Марфы Феодоровны, царицы всея России, [64] мы венчались на царство рукою святейшего нашего патриарха, по старинному нашему обычаю. Для извещения о сем вашего королевского величества отправляем к вам казначея нашего ¹⁴ Афонасия Иванова Власьева, желая паче всего пребывать в любви и дружбе с вами пред прочими государями, дабы с помощию Божиею и по взаимному между нами согласию освободить христианство нашею царскою рукою, водворить в оном мир и спокойствие и, общим союзом христианских государей, остановить распространение владычества неверных, христианство же возвысить.

После чего сказал:

Божиею милостию великий монарх, царь, и великий князь Димитрий Иванович и проч. и проч. повелел вам великому государю и своему соседу Сигизмунду, королю польскому и проч., говорить.

Согрешений ради всего христианского мира, и по причине раздоров между всеми христианскими государями, враг креста Спаса нашего, турецкий султан покорил уже многия христианские державы и в особенности Грецию, корень и главу всей благодати, и священный Вифлеем, где Господь наш Иисус Христос истинный Сын и Слово Божие удостоил родиться, и священные Назарет и Галилею, всемирные рассадники, и самый город Иepycaлим, где Господь наш Иисус Христос совершил чудеса, и по собственному изволению, спасения нашего ради, претерпел страданиe и смерть, и в третий день воскрес из мертвых: все сии места находятся в руках Измаильтян; между тем как святая истинная и древнейшая христианская вера в презрении, как овцы без пастыря, проклятое исповедание нечестивых распространяется и, завладев насильственно многими христианскими державами, ничем не может быть насыщено. Ныне дошло до сведения нашего, что сей враг христианства и креста господня, турецкий султан занял венгерские города, принадлежащие Рудольфу римскому императору, и во многих других местах угнетает верных Христу. При виде таковых бедствий, мы великий государь, царь и великий князь Димитрий Иванович всея [65] России, соболезнуя от всего сердца и души, приносим усердное моление Господу Богу, дабы, взаимным нашим согласием и общим союзом христианских государей, христианство освобождено было из рук их; а наше владычество возвысилось, сила же нечестивых сокрушилась. О сем мы сочли нужным напомнить вашему королевскому величеству, и как друг и сосед ваш желаем знать мысли вашего пресветлейшего королевского величества. Пусть его величество, король Сигизмунд, друг наш и сосед о сем рассудит и передаст нам, великому царю, свое намерение чрез казначея нашего, дабы нашим попечением христианство было исторгнуто из рук нечестивых.

После сего сказал пониженным голосом:

Пресветлейший и непобедимейший великий монарх Димитрий Иванович, Божиею милостию царь, великий князь всея России и проч., уведомляет ваше пресветлейшее королевское величество Сигизмунда, Божиею милостию короля польского и проч., по братской любви своей, что промыслом Всевышнего и благодаря вашей королевского величества, вашего брата, помощи, нам оказанной, возвратясь в наследственное царское наше владение, родителя нашего великого царя и великого князя Ивана Васильевича всея России и брата нашего великого князя Феодора Ивановича всея России, и по испрошении благословения у родительницы нашей великой императрицы и великой инокини Марфы Феодоровны, царицы всея России, вступив на престол предков наших всего Московского государства и став царем, великим князем и монархом, просили мы родительницу нашу, великую императрицу, да благословит нас на вступление в брачный союз, для продолжения царского нашего поколения, и да соизволит нам принять в супружество из знаменитого рода в владениях вашего королевского величества, дочь Георгия Мнишека, сендомирского палатина, ибо во время нашего пребывания в вашем королевстве, он, сендомирский палатин, оказал большое расположение к царскому нашему величеству, предпринял для нас большие труды, и оказал нам услуги. Посему просим ваше королевское величество о дозволении сендомирскому палатину и его дочери отправиться к нашему царскому величеству, приглашая вместе с сим ваше величество быть на сей свадьбе. [66]

VIII

Письмо московской великой княгини Марины к польскому королю, от 10 января 1610 г. ¹⁵

Bсe милости вашим величеством моему семейству и мне самой оказанные заставляют меня прибегнуть к покровительству вашему по особенному случаю вдовственного моего положения. Заключение, в котором я находилась, не дозволяло мне ранее воспользоваться столь верным убежищем; ныне же когда ваше величество перешли через границы Московии, желаю вам счастливого начала и такого же окончания предприятия вашего. Судьба ни с кем, конечно, не поступала столь своенравно, как со мною, ибо сначала возвысив меня из дворянского сословия на престол столь великого государства, она низвергла меня отсюда в мрачную темницу. После сего, дав мне насладиться кратковременною свободою, она поставила меня в положение еще несчастнее прежней неволи, и в настоящее время я не могу жить с приличным моему сану спокойствием. Принимая без ропота все ниспосланное десницею Всевышнего, я предаю себя и владения мои святому Его провидению, пребывая уверенною, что Он не оставит меня без святой Его помощи, поелику Отец небесный творит многое разными известными ему путями. А как ваше величество были первым моим попечителем и помощником при моем возвышении, то я надеюсь, что и теперь вы не откажетесь сделаться моим покровителем в годину моего несчастия. Судьба отняла у меня все, кроме положительных моих прав на здешнюю Московскую империю, утвержденных моим коронованием, а также признанием меня законною наследницею, в силу двукратной присяги всех областей и отдельных владений сей Московской Империи. Предаю сполна в распоряжение вашего величества все средства, которые вы сочтете наивернейшими для возвращения мне всего утраченного. Я уверена, что вы внемлете такой моей просьбе, зная всю вашу премудрость, предусмотрительность и великодушие, и что вы, не допуская упрека вашей совести, успокоите и щедро вознаградите меня и мое семейство (содействовавшее до настоящего [67] времени кровию своею и деньгами сему предприятию) и тем положите прочное основание к покорению и продолжительному владению, с помощию Божией, столь значительной империи, за что будете щедро награждены Всевышним, чего от души желаю вашему величеству и вместе с сим поручаю себя вашему покровительству и великодушию.

Из московского лагеря.

Вашему величеству всякого блага от Господа Бога желающая

Марина, княгиня московская.

Комментарии

1. Поссевин, по видимому, не разделял средство, указанное с этою же целью французскому королю Франциску I - запретить вовсе книгопечатание и тем помешать еретикам распространять учение. К счастию, парижский архиепископ де Бэлле (de Bellaë) воспротивился такой мере.

Восточная медицейская типография была основана в Риме кардиналом Фердинандом Медичи (впоследствии Фердинандом I, - герцогом тосканским), и по смерти Иоанна Раймонда, первого ее директора, пришла в упадок; издания ее выходили со многими ошибками, так что герцог Косьма I (сын герцога Фердинанда I) хотел даже совершенно закрыть ее; но маронит Викторий Аккоречио восстал против этого, доказывая, что вкравшиеся погрешности в печати Евангелия произошли от неуместного доверия к турецкому невольнику, коему поручена была корректура, и что подобная мера несовместна с славою Медичисов, вместо чего следовало бы даже исполнить намерение отца герцога, Фердинанда I-го, и напечатать «Полиглот-Библию», которая бы и назвалась медицейская Библия.

Из этой типографии вышли: сочинения Авиццина, Евклида, арабское Евангелие, еще такое же с латинским текстом между строками, география Нубии, арабская грамматика, под заглавием Каффия, и грамматика одних только арабских глаголов, под заглавием Тазриф (издание не находящееся в продаже). Предположено было издавать и другия книги, в числе которых вышепомянутый Раймондо намеревался напечатать персидскую грамматику, но ничего более не было предпринято и типография была окончательно уничтожена. Впрочем, тосканские герцоги позволили, в разное время, частным лицам употреблять эти станки, как напр. для издания Аполлона Перегея, и в наше даже время для книги под названием «Ахмед Тейфашит, или отборные мысли о драгоценных камнях», по-арабски с италиянским переводом, напеч. в Флоренции, в 1818 г. В настоящее время эти станки, с их принадлежностями, хранятся в флорентинской публичной библиотеке «Лауренцияпа». Примеч. Чиямпи.

Упомянутая библиотека, носящая имя основателя ее, Лоренцо Медичи, прозванного великолепным (Il Magnifico), состоит вся из древних рукописей, и считается одною из первых драгоценностей Флоренции. Лестница, ведущая в библиотеку, сооружена бессмертным Микель Анджело. В числе хранящихся здесь рукописей находится подлинная пергаминная грамота, или акт о соединении Восточной и Западной Церкви, с подписями участвовавших на Флорентийском соборе в 1439 г. и согласившихся на это соединение; между ними и подпись Исидора, патриарха России. Переводч.

2. Герцоги из рода Медичи гораздо уже позднее обратили внимание на изучение славянских и прочих северных наречий, а именно во 2-й половине XVII-гo столетия, при герцогах Фердинанде II-м и Косьме III-м. Италиянец Санти Бани, проживавший в Варшаве, выслал оттуда в 1683 г., во Флоренцию, польскую грамматику, из лучших того времени; далее некто Феодор Керпингий, дипломатический агент германского императорского Двора в Гамбурге, писал от 19 сентября 1695 г., что не взирая на все его старания отыскать грамматику и лексикон русского языка по поручению тосканского великого герцога, он нигде не мог приобресть их, а выслал только Библию в лист на финском языке, словарь финско-латинский, и грамматику исландского языка, обещая достать шведскую грамматику. Сверх того во Флоренцию вызван был финляндец для обучения своему языку, и предположено было вызвать туда московского ученого юношу для составления италиянского и русского лексикона; но это не состоялось.

Что же касается до появления в печати в России и Польше книг Священного Писания в славянском переводе, то первый опыт был сделан великим Иоанном Васильевичем Грозным в 1563 г., но не удался, и типографщик, некто Феодор, которому было поручено издать Новый Завет, принужден был бежать в Польшу, где приступил к изданию Библии, сначала под покровительством знаменитых Ходкевичев, после чего переехал в Львов (Лемберг), где оставался до того времени, когда вызван был князем Константином Острожским, содействием которого напечатана так называемая Острожская Библия, согласно с рукописью, посланною сему князю великим князем Иоанном Васильевичем; в состав этого издания вошли и три книги Макаввеев, нарочно по сему случаю переведенные; в России же первое печатное издание вышло в 1663 г., при царе Алексее Михайловиче. А древнейшее нам известное издание славянской Библии есть пражское, напечатанное в 1521 г., ученым Поляком Скориною, жившим в Полоцке. Впрочем, в этот славянский перевод вкрались, к сожалению, некоторые выражения белорусского наречия.

Из всего вышесказанного усматривается, что Полякам, а именно Ходкевичу, князю Острожскому и Скорине мы обязаны сохранением чистоты славянского языка в изданиях Библии, ибо в России старинный славянский язык претерпел от нашествия Татар, от ошибок, вкравшихся от переписчиков, и от препятствий, встреченных московскими великими князьями при исправлении старинных книг и их издании.

Относительно польских переводов Библии известно только то, что первый перевод был сделан в XIV-м столетии для польской королевы Ядвиги, дочери польского и венгерского короля Людовика; но этот перевод не дошел до нас, хотя о нем упоминает польский историк (XV-гo столетия) Длугош, apxиепископ львовский, автор истории Польши, доходящей до 1444 г. Довольно странно, что из всех старинных польских переводов до нас дошли лишь псалтырь и несколько отрывков Библии, тогда как на чешском языке все рукописные переводы уцелели. Впрочем, может быть, что королева Ядвига употребляла чешский перевод, так как между этим наречием и польским было в то время еще более сходства, чем теперь, что и могло дать повод называть польскими чешские переводы с латинского. Примеч. Чиямпи.

3. Дофин был сын Генриха IV и Марии Медичи (сестры тосканского герцога Косьмы II), а впоследствии королем Франции под именем Лудовика XIII. Переводч.

4. Здесь конечно под именем ультрамонтанов разумеются Французы. Переводч.

5. В подлиннике: «in minoribus».

6. Эти каменья выписывались нарочно для мозаичных работ, производимых из цельных драгоценных и крепких камней и разноцветных европейских и заморских мраморов, которые распиливаются для этого, и подбираются под тени и очертания (contours) предметов, состоящих из букетов цветов, ваз или чашек с фруктами, птиц, насекомых, или арабесков (но никогда из ландшафтов или фигур), и вставляемых в цельные большие доски, или столы из гранита, порфира, яшмы и проч. Это единственное заведение в целом мире и известно под именем «Fabrica de pietre dure». Оно основано медицейскими князьями, существует доныне, и отличается изящностию рисунков и тщательностию отделки. Пo искуству эта мозаика многим превосходит римскую мозаику, набираемую из маленьких четвероугольников, сделанных из крашенного состава, которая при рассмотрении ее вблизи неприятно поражает зрение сетью углов, на подобие шитью на канве. Так как работы производятся здесь иждивением тосканских герцогов, и сама фабрика составляет их принадлежность, то выделываемые на ней предметы не поступают в продажу, а только в тосканские дворцы, или назначаются самими герцогами в подарок европейским государям и другим высшим особам. Чрезмерная медленность этих работ (ибо роспилка иных камней, имеюших до одного вершка толщины, требует иногда целую неделю времени, а окончательная отделка одного стола берет иногда 10 и более лет) и недоступная ценность таких предметов для частного лица препятствуют поступлению их в продажу. Иногда однакоже, с разрешения герцогов, фабрика принимает заказы для частных лиц; так напр., в мою бытность во Флоренции, ей сделаны были заказы для нашей императорской фамилии; но эти случаи весьма редки. Лучше всего удаются виноградные кисти с зернами из цельных аметистов, и жемчужные ожерелья как бы брошенные на стол. Для этих работ выписываются почти ежегодно разные камни из Сибири, Персии и других отдаленных мест. Переводч.

7. Посол, назначенный Косьмою II к польскому королю был маркиз Родриго Алидозио ди Мендоцца, феодальный владелец Кастель-дель-Pиo, и бальи ордена св. Стефана в Романьи. Ему поручено было между прочим склонить нового московского великого князя Димитрия к дарованию Флорентийцам таких же торговых льгот в Московии, какими пользовались прочие нации, а в особенности польские купцы. При сем случае установлен был порядок первенства на публичных церемониялах для тосканских послов при польском дворе: они поставлены наравне с эрц-герцогами и курфирстами Германской Империи и с Венециею. Примеч. Чиямпи.

8. Я не считаю неуместным разъяснить здесь, что омофор, по-латыни и по-италиянски палиум (pallium), не есть установленная принадлежность епископского сана и облачения в Римской Церкви, но дается папою в особенных случаях и как знак отличия. Он состоит из ткани, сделанной исключительно из белой шерсти молодых непорочных ягнят (agnus castus) и на нем вышиты черные кресты из такой же материи. Шириною он в половину уже нашего омофора. Хотя латинский омофор, как и греческий, обвивается вокруг шеи, но различествует от последнего тем, что в середине всей его длины разделяется как бы петлею, на две части, почему очень легко и удобно надевать его; оба конца, передний и задний, очень длинны, и висят на груди и спине епископа, ниже колен. Археологи церковных древностей утверждают, будто Восточная Церковь не сохранила правила относительно ткани омофора, но удержала форму его и покрой, а латинская напротив того утратила покрой, но сохранила состав ткани. Переводч.

9. Легат ad latere есть высшая степень в сравнении с саном простого легата, и им облекаются чрезвычайные послы римского двора при отправлении их по церковным или по дипломатическим делам. Назначение легата ad latere доказывает особенное внимание папы к лицу, к которому посылается легат-посол, как было при коронации в 1836 г. ныне царствующего Государя Императора. Слово ad latere значит в точном смысле «при боке папы», то есть лице, приближенное к нему, и действующее тождественно самому папе. Переводч.

10. Около ¾ аршина.

11. Т. е. в золотом окладе.

12. По старинному распределению часов в Италии на циферблате всех башенных часов выставлялось 24 знака, с соответствующим боем днем и ночью. Двадцать четвертый час всегда означал сумерки, как летом, так и зимою (и потому постоянно изменялся), а за тем начинался 1-й час, то есть, по-нашему 6 часов по полудни. Двойное разделение суток (на 12 часов) называется в Италии, по cиe время, «французским» (alla francese). Переводч.

13. Надо думать, что следующее за сим есть речь, говоренная королю послом Димитрия. Переводч.

14. В подлиннике прибавлено: Capitaneum Muromiensem et aulae nostraae ulium.

15. Чиямпи, передавая письмо Марины на италиянском языке, не объясняет - на каком языке оно было писано в подлиннике. Переводч.