ЯН ИЗ ЧАРНКОВА

ПОЛЬСКАЯ ХРОНИКА

CHRONICON POLONORUM

40. О сожжении города Велча.

В том же году, в субботу накануне Пасхи (17 апреля 1378 года), когда какой-то пекарь пёк в Велче хлеб, огонь внезапно вырвался из его дома и дотла спалил весь город вместе с окружающим его частоколом и церковью. Не пострадал и остался в целости только замок. Несчастные жители Велча переселились в другие города, не смея отстраивать своих домов из страха перед частыми набегами поморских шляхтичей Борков (Возможно, это были сыновья умерщвлённого Мацько Борковича, после 1358 года бежавшие в Бранденбургскую марку). Домарат, великопольский староста, неоднократно вторгался с войском в землю этих шляхтичей, паля и опустошая в ней деревни и укреплённые города.

42. О смерти непобедимого императора и короля Карла (29 ноября 1378 г.).

В том же году Карл, император и чешский король, в канун святого апостола Андрея (29 ноября 1378 года, однако Длугош почему-то называет другую дату — 30 декабря), в третьем часу ночи счастливо опочил в боге в своём пражском замке.

Этот Карл имел четырёх жён. Первая была французской королевной, с ней он породил одну дочь, которую выдал за венгерского короля Людовика, и которая умерла без потомства. Второй раз он женился на единственной дочери баварского князя, за которой, кроме денег, взял в приданое земли и замки, прилегавшие к Чехии со стороны Баварии, и присоединил к чешскому королевству. С ней он имел дочь, которую женил на сыне князя Австрии. После её смерти женился в третий раз на дочери свидницкого князя Генриха, после смерти отца воспитывавшейся в Венгрии королевой Эльжбетой и выданной замуж при посредничестве своего дяди, свидницкого князя Болеслава. С ней он имел сына Вацлава, нынешнего короля римского и чешского, и дочь, которую выдал за младшего князя Австрии. Когда и та, платя дань природе, отошла к отцам, Карл женился на четвёртой, по имени Эльжбета, дочери поморского, кашубского, щецинского и рюгенского князя Богуслава и Эльжбеты, родной дочери польского короля. С ней он прожил семнадцать лет и породил трёх сыновей (Одним из этих сыновей был Сигизмунд, бранденбургский маркграф, а потом император, женатый на Марии, дочери Людовика Венгерского) и одну дочь. Эта госпожа была коронована германской королевой сначала в Akwizgranie, потом в Милане, а в 1378 году и в Риме — императрицей.

Надлежит знать, из какого Карл происходил рода.

Близ города Метца есть некое графство, в котором город и замок называются Люксембург. После смерти римского короля Альбрехта, бывшего князя Австрии, трон опустел, и курфюрсты избрали на эту высшую должность Генриха Люксембургского. Став императором, Генрих отдал чешское королевство, как имперский лен, своему сыну Яну, прежде женив его на дочери Вацлава II, рождённой от дочери польского короля Пшемыслава (Вдова Вацлава II Рикса-Эльжбета, дочь Пшемыслава, после смерти мужа вторично вышла замуж за австрийского князя и нового чешского короля Рудольфа II. Её дочь от первого брака и стала женой Яна Люксембургского), и короновал его чешским королём, увязав таким способом его права с правами жены. Император Генрих при осаде Флоренции был отравлен из кубка неким доминиканским монахом и похоронен в городе Пизе. С того времени много зла пало на чешское королевство. Молодой король поставил над чехами рейнцев и швабов, за что обозлённые чехи выгнали его из королевства. Видя это, чешская королева, вдова Вацлава III, вышла замуж за шляхетного пана из Розенберга, чтобы с его помощью защитить свою дочь и жителей королевства. В это время король Ян по требованию папы вызвал свою жену к себе в Люксембург. Однако чехи долго не хотели отпускать свою госпожу и наследницу несмотря на налагаемые на них отлучения и интердикты. В конце концов они — не без плача и жалоб — уступили требованиям клира и позволили ей ехать к мужу. Королева, взяв в свою свиту немцев, доехала уже до Пльзеня, когда устроившие смуту по поводу её отъезда бросились в погоню за немцами, догнали их за Пльзенем около Тахова и вынудили бежать. Полные радости, они вернулись со своей госпожой в Прагу, предпочтя всякие отлучения и угрозы вооружённого нападения утрате своей наследницы. Прошло много времени, и король заключил с чехами мир, скреплённый грамотой и присягой, в силу которого отдалял от себя немцев и принимал на свою службу чехов. Примирившись с ними таким образом, он вернул себе чешское королевство, но не переставал различными способами ущемлять чехов.

Рассказывают, что он приказал на одной подходящей лужайке отмерить круг и окружить его высокой стеной, а на двух противостоящих воротах возвести две высокие башни. Чешскую шляхту оповестили, чтобы та собиралась для забавы — турнирных игрищ. Король собирался посадить в башнях вооружённых немцев, чтобы, когда как можно больше участников турнира окажутся внутри стен, они напали бы из башен и всех порубили мечами. Предчувствуя это, его жена, младшая королева, поспешила предостеречь чехов. Чешская старшина, возмущённая столь великим негодяйством, собрала раду, сравняла с землёй те стены вместе с башнями и отказалась от присяги королю. Король Ян вынужден был снова удалиться из чешского королевства в Люксембург.

У короля было три сына, из которых перворождённому он выделил моравское маркграфство; второму, которому ныне его брат император Карл пожаловал брабантское княжество, дал графство Люксембург; третьему тот же Карл после смерти отца дал в удел моравское маркграфство — ему и его сыновьям. Был тот король Ян воинственным и щедрым, но характер имел предательский и фальшивый. При помощи лжи, коварства и денег он отобрал у повредившегося в уме силезского князя Болька (брата Бернарда, князя свидницкого и господина зембицкого) лежавший на границе Силезии и Чехии сильно укреплённый город Клодзк, откуда беспокоил силезских князей, разоряя и опустошая их земли. Подкупленный его посулами Болеслав, сын вроцлавского князя Генриха, чинил своему брату Генриху вроцлавскому столь великие притеснения и обиды, что Генрих не вынес этого и уступил своё княжество польскому королю Владиславу. Однако Владислав, опутанный злыми советами своих приближённых, не успев принять Вроцлав, снова вернул его тому же Генриху. Тогда Генрих обратился к чешскому королю Яну и отдал ему в вечное владение вроцлавское княжество в обход своих братьев Болеслава лигницкого и диакона Владислава — как неблагодарных и негодных. Так Вроцлав достался чехам.

43. Об опустошении деревень, принадлежащих к каменскому епископству.

В том же году, в разное время, земли маркграфа бранденбургского, а также земли Светобора, князя щецинского и ведленского, земли баронов Щигличей, графов из Новогрода и других кашубских и поморских князей и каменского епископства, были разграблены князьями и шляхтой и опустошены непрерывными пожарами. Такого опустошения до этого никто не помнил и от старших не слыхивал. Кроме замков и укреплённых городов, не осталось ни единой деревни, которая не была бы сожжена.

46. О смерти королевы-матери Эльжбеты (29 декабря 1380 г.).

В году 1381, в день святого Томаша, епископа кантуарийского, в 21 день месяца декабря (День св. Томаса Кантуарийского приходится не на 21, а на 29 декабря, и Эльжбета умерла не в 1381, а в 1380 году. Новый год в те времена начинался с Рождества (25 декабря), и для автора 29 декабря приходилось уже на 1381 год), госпожа Эльжбета, дочь Владислава и сестра умершего польского короля Казимира, в своём замке в Буде перенеслась к Христу. В её правление в королевстве польском творились великие грабежи и разбои. У настоятелей церквей по ночам воровали коней, грабили купцов по всей Польше, угоняли из страны табуны, принадлежащие шляхте. Особенно часто разбойников, угонявших коней в Бранденбургскую марку, в Великую Польшу подсылали братья Доброгост, Арнольд и Ульрих из Дрезденко (Братья Доброгост, Арнольд, Ульрих и Бартольд фон Ост в 1365 году получили от Казимира Великого в лен замки Дрезденко и Санток. Однако уже в 1372 году они перешли на службу к бранденбургскому маркграфу Оттону, а замки полякам не отдали). Гнезненский архиепископ Ян отлучил братьев от церкви и наложил интердикт на Рогозьно и Дрезденко, однако потом снял отлучение и интердикт, чтобы совсем не оскудели церковные маетности. Никто не мог добиться от королевы возврата незаконно отнятых имений: она всех отсылала к сыну, королю Людовику, а тот, со своей стороны, отсылал просителей к матери. Она давала ход всем тайным доносам и чинила кривду людям справедливым и верным. И от этого среди польской шляхты возникло много ненависти и несогласия.

49. О смерти мазовецкого князя Земовита старшего (17 июня 1381 г.).

17 июня 1381 года в своём замке в Плоцке отошёл ко Христу Земовит, князь всей Мазовии, сын Тройдена, прежнего князя мазовецкого. Сначала его женой была дочь опавского князя Микулаша (Евфимия), с которой он породил двух сыновей (Януша и Земовита), и двух дочерей. Одна из них была выдана за князя Владислава Опольского, а другая сначала вышла за Казика, князя щецинского и добжиньского, а после его смерти — за Генриха, сына Людовика, князя Бжега (Brzegu). После смерти своей первой жены Земовит взял другую, дочь Владислава зембицкого (Людмилу), придворную Карла, чешского короля и римского императора. Невеста была очень красива лицом и привлекательна телом, и с нею он породил трёх сыновей. Некоторые земские (terriginae) подозревали княгиню в прелюбодействе, но никто не смел сказать об этом князю, ибо он очень горячо её любил и исполнял все её желания. Но кто-то шепнул об этом сестре Земовита, цешинской княгине, и её сыну князю Пшемыславу. Вернувшись домой из Цешина, где он обо всём проведал, князь Земовит до выяснения всей правды приказал взять жену под стражу в равском замке. Придворные панны, верные княгине, даже под пытками не хотели говорить о ней ничего плохого. Поскольку княгиня была в это время беременна, князь сохранил ей жизнь до родов. Когда она родила сына, то через несколько дней была задушена слугами по приказу самого князя, слушавшего советы никчемных людей. Однако князь очень горевал из-за этого недостойного поступка и, пока был жив, не переставал каяться. Одного из тех, кто донёс о прелюбодействе, схваченного в прусской земле, приказал волочить лошадьми, а потом повесить. Ребёнок, рождённый матерью в заключении, был выкормлен одной бедной женщиной поблизости от Равы. На третьем году после своего рождения он был похищен у мамки прямо из колыбели и ночью увезён неведомо куда двумя конными людьми, посланными дочерью князя Земовита и женой добжиньского князя Казика. Сестра мальчика, упомянутая княгиня, постаралась дать ему воспитание, подобающее князю. Затем и отец, на которого мальчик был очень похож, возлюбил его великой любовью и отдал в учение, а потом предназначил ему плоцкий приход, вместо которого, однако, получил, на сей раз с разрешения апостольской столицы, лещицкий приход, вакантный после смерти Яна Ватана. Однако этим приходом гнезненский архиепископ Ян распорядился в пользу своего прокуратора и судьи униевского замка Пелки из Грабова (Пелка из Грабова (или Гарбова) был убит 18 ноября 1381 года). Когда его братия и домашние прибыли в лещицкий приход, люди мазовецкого князя обругали их, избили, а потом, отобрав коней и другое добро, с позором выгнали из прихода. Незадолго до своей смерти мазовецкий князь выслал войско с приказом напасть на ловичские земли архиепископа и осадить замок Лович. Войско князя до основания разорило одну из архиепископских деревень, а другую заняло и удерживало до самой его смерти. С литвинами князь Земовит сохранял мир, так что при нём на границах его владений никто не чинил никаких шкод. Однако со своими подданными был очень крут и часто как от шляхты, так и от простого люда требовал неслыханно высоких, просто невозможных, податей. Наследниками в мазовецком княжестве он оставил трёх сыновей: Януша и Земовита от первой жены и Генриха (В 1391 г. Генрих был избран плоцким епископом. В начале следующего года Ягелло послал его в Мариенвердер (Квидзынь) к Витовту, находившемуся в то время у братьев Тевтонского ордена. От имени Ягелло Генрих предложил Витовту титул великого князя. Познакомившись с Рынгаллой, сестрой Витовта, он влюбился в неё и взял в жёны. В начале 1393 года Генрих был отравлен орденскими братьями за то, что увёл от них Витовта), владельца плоцкого и лещицкого приходов, от второй жены, которую приказал задушить.

59. О междоусобной резне, случившейся у литовских князей.

В 1382 году великий князь литовский Ягелло, сын Ольгерда, который всего год тому назад вместе со своей матерью был схвачен своим дядей Кейстутом и содержался в заключении в замке Полоцк на Белой Руси, ушёл из неволи около Зелёных Святок (25 мая) и при помощи литовских панов захватил замок Вильно. А потом послал к Винриху, магистру немецкого ордена в Пруссии, прося его о помощи против дяди. Магистр немедленно прислал войско и вместе с этим литовским князем осадил главный замок Троки, где хранились все сокровища и свидетельства славы Кейстута. Жители Трок сдали им замок, те приказали его сжечь, забрав всю казну и всё добро и не потеряв ни одного из своих людей. После их отступления князь Кейстут собрал войско и обложил Вильно, желая захватить замок. Однако когда брат Ягеллы Скирдейко со своим, хоть и небольшим, войском приблизился к войску Кейстута, тот, заметив его поднятые знамёна, тут же обратился в бегство. Гоня убегающее войско Кейстута, Скирдейко положил на месте такое множество его людей, что, как рассказывают, никогда ещё не было подобной резни среди литовского народа. Кейстут бежал в какой-то город, но его племянник, великий князь, взял этот город и заковал Кейстута вместе с его сыном в цепи. В этом плену через некоторое время Кейстут, как рассказывают, сам себя удавил. Таким образом слава его и вся удаль, с которой он так жестоко свирепствовал против христиан, разом превратились в ничто — за ту надменность, с которой он бросил вызов племяннику, присвоив княжество литовское, ему не принадлежащее. А вся слава его рода и его сыновей развеялась прахом, ибо из них уцелели лишь двое, бежавшие из плена к мазовецким князьям. А один из них, по имени Витольд, принял святой крест и получил имя Конрад (Непонятная ошибка автора: христианское имя Витовта было Александр). От тех мазовецких княжат, а именно от Януша, который был женат на его родной сестре, а также от брата его Земовита (Януш и Земовит — сыновья Земовита Старшего и братья плоцкого епископа Генриха. Януш был женат на Анне-Дануте, дочери Кейстута и сестре Витовта), он получил во владение замок и некоторые деревни. Получив известие о междоусобных войнах литвинов, вместе с мазовецкими князьями он вторгся в русскую землю и занял замки Дрогичин и Мельник. Захватив там и в окрестностях замка Брест большую добычу, они благополучно повернули домой.

61. О смерти Людовика, короля венгерского и польского (14 сентября 1382 г.).

После смерти короля Людовика венгры из-за измены утратили мощные замки на Руси, которые Казимир добыл и присоединил к своему королевству с великими трудами, издержками и кровью: Кременец, Olesko, Перемышль, Horodlo, Lopacin, Снятин и другие. Некоторые из них венгры за деньги передали Любарту, литовскому князю на Луцке. За это венгерская королева Эльжбета приказала схватить и заковать в кандалы старосту Руси — венгерского рыцаря, любимца своего усопшего мужа.

69. О стычке Домарата с земскими.

В воскресенье 15 февраля 1383 года разведчики Домарата, вернувшиеся в его лагерь, донесли ему, что неприятель уже готовится к битве. Едва рассвело, правое крыло войска Домарата, где часть воинов даже не успела облачиться в доспехи, преградило неприятелю дорогу возле места своего ночлега. Там они столкнулись и начали биться, однако поморяне и сасы, бывшие без доспехов, при первом ударе повернулись и побежали. Каштелян Накло со своими людьми гнал их больше двух миль за Вронки и многих забрал в плен. Однако он поступил бы осторожней и разумней, если бы остался на поле боя вместе с Бартошем — как победитель. Бог, однако, лишил его этой чести. Иные земские всё ещё гонялись за самим Домаратом и его людьми, которые в панике разбежались по полям. Многих из них взяли в плен и позабирали у них коней и столько доспехов, что из них сложили несколько груд — целую гору. Вержбета из Смогулча со своей сотней конных копьеносцев и пятьюстами пешими, не приближался к полю боя, ибо ночевал за ркой Вартой около Обричка и ничего не знал об исходе сражения. В этой битве был тяжело ранен и 22 февраля умер Троян, сын Томислава из Голящи, убит также Гржимка из Ченина, и много иных, как шляхты, так и простого люда, увы, полегло.

70. О второй битве, состоявшейся между ними в тот же самый день.

Как только весть об этой битве дошла до Вержбеты и его союзников, он тут же свернул свой лагерь и поспешил к месту столкновения. Прибыв туда, он захватил в плен бывших там земских, и не только отобрал у них их собственных коней и оружие, но и отбил также доспехи и коней людей Домарата, которых он освободил из неволи. Потом он, как победитель, с честью остался на поле битвы. К нему стянулись со своими людьми, разбежавшимися по полям и освобождёнными из плена, разбитый и разоружённый Домарат и его брат Мрочко. Обрадованные этой победой, они набрались сил и смелости и ждали на поле боя возвращения своих врагов, гонявшихся за сасами. Хотя каштеляну Накло, возвращавшемуся с войском после резни, донесли, что Вержбета с Домаратом ждут его на поле боя, однако он, думая, что разбил главные силы Домарата, смело двинулся против него. Когда он приблизился и увидел его войско, то понял, что по сравнению с ним он намного слабее. Он испугался, упал духом и обратился в бегство, надеясь в своей быстроте найти спасение и избежать сражения. Во время его бегства войско Домарата и Вержбеты положило замертво либо пленило очень много земских. Сам каштелян Накло Седзивой с немногими людьми едва успел укрыться в крепости Остророг каштеляна Сантока Дзержка Грохоли. В тот же день к крепости подошли Домарат и Вержбета, осаждали её всю ночь и весь следующий день, но взять не смогли, и следующей ночью отошли к городу Оборникову. Отсюда войско Домарата с 17 февраля до 8 марта без устали грабило и жгло неприятельские земли между Познанью, Буком, Вронками и рекой Вартой.

74. О взятии замка Дрогичина (1383).

В это время литовские князья, прибыв с многочисленным войском, обложили и начали осаждать замок Дрогичин, которым незадолго до этого завладели мазовецкие князья. В то время там пребывал некий муж по имени Сасин, маршалок князя мазовецкого. Зная, что в замке мало людей, он прибыл с тридцатью конниками и арбалетчиками, стремительно проскочил сквозь самую середину литовского лагеря и добрался до замка. Его узнали, поспешно отворили ворота и впустили. Несколько дней он мужественно оборонял замок, пока какие-то бывшие в нём русины не подложили огонь и не подожгли его, а сами спрыгнули со стен и убежали к литовскому войску. Тогда маршалок, выйдя из замка с частью своих людей, бился с неприятелем до тех пор, пока литовские князья не взяли его в плен. Оставшиеся люди в великом числе, увы, сгинули от огня и меча.

90. О кончине владиславовского епископа Збилута

В пятницу, в последий день июля, почтенный отец Збилут из рода Палуков (Palucensis — Прим. польск. изд.), епископ владиславовский, уже несколько лет разбитый параличом, хотя и не слишком мучительным, поразившим левую сторону тела, руку и ногу, блаженно почил в бозе в своём замке в Рацияже (Время и место смерти епископа Збилута подтверждаются письмом влоцлавского декана Миколая, созывающего прелатов и каноников на выборы нового епископа, назначенные на 11 сентября — Прим. польск. изд.). Покойный епископ дивно украсил владения своей церкви весьма дорогостоящими зданиями и заботливо завещал своему капитулу богатые сокровища в виде серебряной и золотой посуды — как для украшения церкви, так и для епископского стола, церковных облачений для службы божьей, а также книг и денег — больше, чем все его предшественники. Замок в Старом Владиславове (Влоцлавек — Прим. польск. изд.), дома и дворы в Собкове и в Горже под Гданьском он заново отстроил из обожжённых кирпичей, а замок в Рацияже, перестроив там дом, начал обносить стеной, но, застигнутый смертью, оставил неоконченным.

После его смерти его кровные родственники (fratres cognationes suae — Прим. польск. изд.) причинили церкви большой ущерб. Ясностью мысли и щедростью выделялся он среди всех прочих епископов; на различных съездах епископов и светских князей он выступал с величайшей пышностью, не жалея расходов ни на слуг, ни на всё своё окружение.

Пусть душа его почиет в мире!

91. Об осаде крепости Лоссов

В четверг, в предпоследний день июля месяца (30 июля 1383 г. — Прим. пер.), позанский каштелян Домарат вместе c каменским каштеляном Анджеем из Свирадова, костржинским каштеляном Гржималой из Олесницы, а также с Вержбетой из Смогулка и другими своими сторонниками, собрав людей из накловского и жнинского повятов, осадил крепость (fortalitia — Прим. польск. изд.) Лоссов (Lelow? — Прим. польск. изд.), которую заново отстроил и укрепил Арнольд из Валдова. Восемь дней они простояли там без какого-либо успеха и в конце концов в смущении отошли к Накло, унося с собой тело Янка, сына Пржеслава из Маргонина, некогда судьи познанского, убитого выпущенной из замка стрелой. А ещё [они] обобрали до нитки и уничтожили огнём городок Маркуша из Пампержина, называвшийся Вазовна (Wasowna, Wanszowa, Warczowa — Прим. польск. изд.).

92. Об избрании Трояна из Гарнка архиепископом владиславовским

В среду 11 августа (11 августа 1383 года был вторник, а не среда. В польском переводе А.Бяловского (1907) вообще написано «суббота» — Прим. пер.) владиславовский капитул собрался в рацияжском замке. Хотя для выборов епископа был назначен другой день, однако капитул, боясь нажима со стороны мазовецкого князя Земовита, который, как известно, уже завладел землёй куявской, решил поторопиться с выборами. После обременительных и часто возобновлявшихся прений сошлись на трёх [кандидатах] (compromiserunt in tres — Прим. польск. изд.): владиславовском пробсте Теодорихе, познаньском пробсте Трояне и гнезненском архидьяконе Яне. Из всех [трёх] владиславовских каноников, которые отошли в сторону, избрали упомянутого пробста Трояна (Сохранился протокол этих выборов, из которого следует, что избран был не Троян, а Теодорих. Это, кстати, согласуется с текстом главы 108 нашей хроники. Надо полагать, что в текст главы 92 вкралась ошибка с именем избранника, тем более, что в её заголовке во всех рукописях стоит имя Теодорих — Прим. польск. изд.). Этот выбор властью митрополита утвердил гнезненский архиепископ Бодзанта в день Вознесения Пресвятой Девы Марии (15 августа) в своём замке Униеве, однако в дополнительном освящении отказал.

93. Каким образом серадзский староста Дрогош занял волборскую каштелянию

После кончины блаженной памяти епископа Збилута серадзский староста Дрогош из рода Палуков (Palucensium — Прим. польск. изд.), подозревая, что брат его Миколай из Хробржа, владиславовский кантор, с малолетства воспитывавшийся Збилутом и его предшественниками, владиславовскими епископами, щедро одарившими его церковными бенефициями, будет избран капитулом епископом, изменнически занял волборскую каштелянию. Ибо некий Якуш Кучковский, его поверенный, прибыл в Волбор, где был приятельски принят Генрихом К., владиславовским каноником и прокуратором этой каштелянии. Когда они, пируя, сидели за столом, слуги Якуша, с согласия и разрешения упомянутого каноника, вошли в тамошнюю крепость, а войдя, выйти уже не захотели. И хотя слуги Генриха и волборские горожане хотели и вполне могли упомянутого Якуша и его людей силой выдворить со двора и из крепости, этому воспрепятствовал сам Генрих, запретивший чинить захватчикам какие-либо кривды, в связи с чем его самого подозревают в соучастии этой измене. А упомянутый Дрогош с помощью этого Якуша не только вымогал различные выплаты с жителей волборского повята, но и притеснял их различными поборами (taliis et angariis — Прим. польск. изд.), накладывая на убогих тяжкие подати. Всё добытое, скот и всякую живность с епископских фольварков [он] собирал и, к посрамлению своей чести, обращал в собственные пожитки, не боясь ни бога, ни совести.

94. Как великопольский староста Перегрин разорял имущество церкви.

Тем временем рыцарь Перегрин из Ваглежина (Wagleszyn, Wagliszyn — Прим. пер.), племянник бывшего краковского епископа Флориана, получив (великопольское) староство (Начиная с этого места Домарат появляется уже без титула великопольского старосты, а только как позанский каштелян, а Перегрин — как великопольский староста. Видимо, в это время королева, наконец, сместила ненавистного Домарата с великопольского наместничества. В качестве великопольского старосты Домарат в последний раз фигурирует в документе от 29 июня 1383 года — Прим. польск. изд.), когда уже не имел на что, по своему обыкновению, пьянствовать, приказал объявить, чтобы вся местная шляхта съехалась в некую деревню познанского епископа около Милослава с тем, чтобы идти дальше, к Калишу, для отпора осаждающим этот город князю Конраду и Бартошу. Однако когда немногие из них всё-таки прибыли, [Перегрин] опустошил несколько деревень и с сотней копейщиков пошёл далее, к деревне любеньского монастыря, позабыв, что собирался отбить глоговян, которые в то время как раз грабили вшховскую землю. Не продвинувшись ни на шаг, он разграбил церковное добро и повернул к Познани.

95. Каким образом князь Конрад заполучил Понец

В то самое время князь Конрад с немногими людьми прибыл под Понец. Этот замок его комендант (praefectus — Прим. пер.) Томислав Вышота немедленно сдал ему без какого-либо сопротивления — видимо, по причине заключённого [между ними] тайного сговора. За это Томислав и его брат были арестованы великопольским старостой.

96. Каким образом великопольский староста отобрал Понец

Через несколько дней по настоянию и по совету упомянутого Томислава староста Перегрин, собрав войско, двинулся к Понецу, страшно разоряя церковные деревни. Но прежде чем он дошёл до Понеца, княжеские люди, оставленные в понецком замке, хотя и могли обороняться, однако, не дождавшись прибытия войска, подожгли замок и, удовлетворённые, вернулись домой. Староста же, приступив к восстановлению этого замка, бесчеловечно опустошил почти все деревни познанского епископа около Кроби и Долска, а также деревни Слуп и Пампово гнезненской кустодии (Кустодия (custodia) — по-латыни буквально «надзор». К кустодии относились имения, поднадзорные церковной администрации, в данном случае — гнезненскому архиепископству. Существовала и должность кустоша — смотрителя, надзирателя (над кустодией?). Полагают, что именно от слова кустодия происходит фамилия художника Кустодиева — Прим. пер.).

97. Каким образом Бартош разогнал войско поляков под Винной Горой около Милослава.

2 августа (1383 года — Прим. пер.) упомянутый староста Перегрин, собираясь отогнать князя Конрада и Бартоша от осаждённого ими Калиша, второй раз приказал польскому войску собраться под Винной горой, деревней познанского епископа. А Бартош, разузнав о дне сбора, незваный, тайно поспешил туда и всех, кого нашёл, забрал в плен; захватил также много коней, доспехов и всяческого снаряжения. И счастливо воротился на свои квартиры, не потеряв ни единого из своих людей.

98. Об опустошении Турка и Гржегоржева.

В то самое время рыцарь Сцибор, сын умершего Мощижона из Сцибора, куявянин, а также рыцари Ян Освальдов из Пломикова и Кристин из Козьих голов, кольский староста, выходя из того замка (Кола — Прим. польск. изд.), в разные дни ужасно опустошили Турек и Гржегоржево с прилегающими к ним [сёлами]. Бодзанта, архиепископ гнезненский, был тогда в своём замке в Униеве и не хотел дать им отпора, хотя и мог бы.

99. Об опустошении жнинского повята.

В то время, когда Домарат со своими людьми осаждал Лоссов (Cм. главу 91 — Прим. польск. изд.), Арнольд из Валдова вместе с Палуками и другими своими помощниками неожиданно захватил стада из Жнина и других деревень и спокойно переправил их в Голанчу. А [сделано это было] потому, что люди из жнинского повята по приказу Гржималы осаждали лоссовскую крепость. Потом большое число вооружённых людей, которые пристали к нему (Арнольду — Прим. польск. изд.) из ненависти к Домарату, по многу раз грабило и опустошало накловскую землю.

100. О сожжении города Лекна.

Гржимала с младшим каменским каштеляном Войтком, устроив засаду под местечком Лекном, приказали переловить [тамошних] коней. Когда горожане с горсткой вооружённых людей уже догоняли похитителей, они выскочили из засады, погнали бегущих мещан до города и, захватив так местечко, спалили его дотла.

101. Об осаде города Жнина

В то время, когда войска венгров, краковян и сандомирцев действовали, как злые враги, в различных частях Мазовии, великопольский староста Перегрин вместе с познанским воеводой Винцентием, сантокским каштеляном Дзержком из Остророга, накловским каштеляном Седзивоем Свидвой, Арнольдом из Валдова, Палуками и другими землевладельцами собрал, по совету некоторых врагов гнезненского архиепископа, достаточно сильное войско и в воскресенье 6 сентября рано утром прибыл под Жнин и осадил его, распространяя страшные опустошения в окрестных архиепископских деревнях. Спалив с утра фольварки горожан, расположенные с обеих сторон города, [он отступил] и, отягощённый богатой добычей, заночевал в архиепископской деревне Бискупицы. Назавтра, в праздник Рождества Богородицы (8 сентября 1383 года — Прим. польск. изд.) и на следующий день, двигаясь к Гнезно, [он] страшно опустошил оставшиеся деревни архиепископа, капитула и Гржималов. Прибыв в Гнезно, все они расположились во дворах архиепископа и каноников, где причинили немалый ущерб (Dlugosz, 412 — Прим. польск. изд.).

102. Об осаде города Бреста

Разрабив и немилосердно выжегши мазовецкие земли возле Радома (В тексте circa Radam; вероятно, должно быть Rudam, так как Радом отсюда далековато — Прим. польск. изд.), Сохачева, Ловича, Габина и Гостынина упомянутое войско венгров, краковян и сандомирцев в пятницу 25 сентября осадило город Брест Куявский и стояло под этим городом одиннадцать дней, жестоко опустошая куявскую землю. В конце концов при посредничестве опольского и куявского князя Владислава с князем Земовитом Мазовецким и его сторонниками на надёжных условиях заключили перемирие до следующей пасхи (10 апреля 1384 года — Прим. польск. изд.). После заключения этого перемирия венгры, потерявшие очень немного своих, зато натворившие много мерзкого зла в королевстве польском, преследуемые проклятиями, но немало обогащённые награбленным, целыми и невредимыми — к великому бесчестью поляков — вернулись домой. Это дикое племя не убоялось осквернить все церкви, до которых только смогло добраться, нимало не щадя ни таинств Тела Господня, ни святых реликвий. Пусть на веки вечные коровья чесотка нападёт на тех, из-за чьих действий это неукротимое племя было призвано на помощь в целях так называемой опеки, ибо наверняка было оно призвано не ради помощи, а скорее из злобной ненависти.

103. Каким образом было разбито войско Домарата.

Домарат, желая продемонстрировать маркграфу и венграм свою мощь (сильно им преувеличиваемую) как союзника, привёл великое множество поморян и сасов (Так поляки называют саксов, причём не только выходцев из Саксонии, а вообще всех немцев — Прим. пер.), набранных с помощью уговоров и обещаний денег. Из них более сотни копейщиков и прочего вооружённого люда [он] разместил в архиепископском городе Жнине, чтобы оттуда разорять великопольские и куявские земли, а сам поджидал в Куявии прибытия маркграфа с венграми. Эти копейщики из Жнина учинили в обеих землях великие грабежи. В один из дней, когда после разграбления некоторых деревень около Крушвицы войско Домарата спешило к Жнину, часть его, насчитывавшая 45 пеших копейщиков, отделилась, пошла на Пяски, имение крушвицкой церкви, и дочиста разграбило эту деревню вместе со всеми окрестностями. Когда они уже возвращались с награбленным и проходили мимо Нового Владиславова (Иновроцлава), вышеупомянутый князь Владислав (опольский) через своих посланцев запретил им перепродавать добычу в его землях. Однако они не обратили на этот запрет никакого внимания и, к поношению князя, устроились под самым городом, торгуя награбленным. Разгневанный князь велел их немедля гнать; увидев княжеских людей, они оставили добычу и бросились бежать. Во время этого бегства некоторых ранили и ещё большее число захватили в плен (Dlugosz, 413 — Прим. польск. изд.). Удовлетворённый этим князь, взяв с них присягу верности, назавтра позволил им свободно убираться с конями и оружием.

104. О возвращении Жнина из рук Гржималы с помощью архиепископа.

Пока творились все эти скорбные дела, достопочтеный отец архиепископ Бодзанта, слыша от упомянутого князя и куявлян жалобы по поводу разорения деревень, отправил поверенных к жнинским правителям (praefectos) Гржимале и Вержбете, добиваясь, чтобы они выпроводили из Жнина сасов и поморян и вернули ему город. Но те не принимали во внимание ни просьбы, ни обещания, поскольку и не думали о том, чтобы отдать город или каким-нибудь способом постараться убрать оттуда чужих людей. Наконец его милость архиепископ посетил маркграфа в лагере под Брестом (Сигизмунд стоял там со своими венграми, краковянами и сандомирцами, о чём уже шла речь в главе 102 — Прим. польск. изд.), учтиво оправдался пред ним и освободился от лживых обвинений. Там он узнал, что Домарат и Вержбета с 45 копейщиками выступили из Жнина и направляются к маркграфу. Посоветововашись с гарнизоном Жнина, бургомистром и горожанами (cum preside, proconsule et civibus), он неожиданно прибыл в Жнин в самый день Святого Дионисия c товарищами (9 октября 1383 года — Прим. польск. изд.). Гржимала и его подручные ещё ничего об этом не знали, а узнав, были бы крайне недовольны. По прибытии в Жнин архиепископ нашёл своё хозяйство (allodia) запущенным и опустошённым; приели и хлеб, и скотину и свиней, ничего не оставив. На пашне также не было посеяно ни единого зёрнышка. Ценой пятидесяти гривен он погасил долги по жалованью оставшихся сасов и потребовал, чтобы они ушли. Те, однако, тянули с выступлением и только на пятый день после своего прибытия он угрозами вынудил их, хотя и против их желания, оставить Жнин. После ухода этих сасов архиепископ отдал управление Жнином и его округом ксендзу Яранду, гнезненскому декану (Dlugosz, 413, 414 — Прим. польск. изд.).

105. О пленении в Венгрии Седзивоя из Шубина.

Через некоторое время уже упоминавшийся Седзивой из Шубина, взяв с собой сыновей некоторых краковских и сандомирских панов, поехал в Венгрию просить королеву, чтобы отправила в Польшу свою дочь Ядвигу для коронации её королевой Польши. В залог он оставлял этих юношей — как гарантию того, что после коронации привезёт её (Ядвигу — Прим. пер.) обратно в Венгрию (Папроцкий дословно приводит этот отрывок как выдержку из хроники Альберта Стрепы, добавляя только имена этих юношей: «сын Михала, комеса из Вержбна, Ян, брат Янка, двоюродного брата из Мелштына и другие». Длугош, повторяющий этот отрывок (стр. 416), имён не приводит, как и во всех известных нам рукописях Яна из Чарнкова. Но из главы 110 нашей хроники известно, что в числе заложников был калишский подкоморий Мацько — Прим. польск. изд.). Когда, не достигнув своей цели, он хотел уже возвращаться домой из Задры (Задара — Прим. пер.), он был задержан вместе со всей своей свитой — чтобы вынудить его передать венграм Краков и другие замки. Ведь королева уже отправила сандомирского каштеляна Яська из Тарнова, чтобы принял во владение краковский замок и незамедлительно передал его венграм. Но Седзивой, узнав об этом, отправил в Краков гонца, наказывая краковянам, чтобы венгров в замки не впускали, даже если узнают, что его (Седзивоя — Прим. пер.) решено спалить живьём. Потом, заранее разослав коней по разным городам, тайно бежал и всего за одни сутки пробежал шестьдесят миль. Раздражённые этим обманом, а заодно припомнив прежние козни [венгров], поляки решили отложить предстоящий в Лелове вальный съезд (colloquium generale) и назначить другой, в Радомске, на октавы Пепельника (2 марта 1384 года — Прим. пер.. Пепельник (Cinerum) — католический обряд посыпания головы пеплом — Прим. польск. изд.).

106. О захвате крестоносцами литовского замка Троки (1383)

В том же году великий магистр прусских крестоносцев с множеством своих рыцарей стремительно вторгся в литовскую землю и с самыми могучими из своих людей осадил большой и окружённый высокими стенами замок Троки (Имеется в виду не нынешний Тракайский замок на острове (Тогда ещё не построенный), а не сохранившийся Старый Замок, находившийся на берегу озера — Прим. пер.). После того, как в течение нескольких недель он добывал замок с помощью осадных орудий, литвины, находившиеся внутри, вступили с ними в переговоры и сдали [магистру] замок. Вскоре после этого магистр повернул домой, обеспечив замок достаточным гарнизоном в количестве пятисот человек и соответствующим количеством припасов. Литвины тут же окружили трокский замок и начали его громить снарядами из боевых машин и пищалей (pixidum projectionibus — Прим. польск. изд.). Наконец, оставленные в замке люди магистра, видя, что стены, сильно расшатанные как этой, так и предыдущей осадой, могут рухнуть, вступили в переговоры и возвратили литвинам упомянутый замок. А сами двинулись домой — в целости и со своими вещами.

107. О поветрии на людей, свирепствующем в разных частях света.

В том же году (1383) в Риме, почти во всей Италии и окрестностях Средиземного моря, в землях, которые называются Мерания, а местами также на нижнем Поморье и в [некоторых] районах сандомирской, краковской, чешской, силезской и великопольской земель свирепствовал великий мор, от которого в Риме и вне его поумирало много польских прелатов и каноников.

108. О приезде владиславовского епископа Яна, прозванного Кропидлом.

В году господнем 1384 Ян Олий, сын опольского князя Болеслава, был переведён из познаньского костёла, как об этом выше упомянуто, в костёл владиславовский и 11 февраля принят владиславовским пробстом и электом (избранником) Теодорихом и капитулом как владиславовский епископ. В тот же день и потом на третий день ему были переданы замки Влоцлавек (Владиславия) и Рацияж.

109. О съезде, состоявшемся в Радомске.

В среду после первого воскресенья Великого поста (Invocavit — Прим. польск. изд.), 2 марта (1384 года), виднейшие польские паны и гнезненский архиепископ Бодзанта съехались, наконец, в Радомске, единодушно согласились и по доброй воле постановили послать за Ядвигой, дочерью его величества умершего короля, с просьбой, чтобы приехала в Польшу на [свою] коронацию. В противном случае, если задержится с приездом, к выборам короля приступят [без неё]. Кроме того, постановили и взаимно обязались, что [в следующий раз] никто из них под [страхом] утраты чести с посольством к венграм не поедет, а королеву предупредить, что посылать за её дочкой больше никогда не будут (Сроков, установленных для прибытия Ядвиги, мы здесь пока что не находим. О том, какие ещё вопросы обсуждались на Радомском съезде, не пишут ни наш автор, ни Длугош, хотя современные историки некоторые важные постановления приписывают именно этому съезду и датируют 2 марта 1384 г. Из этих документов можно сделать вывод, что обе враждовавшие великопольские партии как-то примирились между собой, за исключением разве что Бартоша из Одолянува. Даже с Владиславом Опольским было заключено перемирие — Прим. польск. изд.).

110. Каким образом помешали въехать в Польшу маркграфу Сигизмунду (1384).

Уступая назойливым просьбам некоторых поляков, венгерская королева направила в Польшу маркграфа [Бранденбурга] Сигизмунда, своего зятя, чтобы правил королевством польским. Прослышав об этом, краковяне, желая воспрепятствовать его прибытию, выступили к Сазу и отправили к нему послов с просьбой, чтобы перестал к ним напрашиваться, ибо его не изберут ни на княжение, ни на правление — а иначе встретят его с оружием в руках. Приняв это посольство, маркграф попросил, чтобы некоторые из них приехали к нему, чтобы хоть как-то столковаться. Послали к нему в Любовль Седзивоя из Шубина, калишского воеводу, с некоторыми иными (Длугош называет имена спутников Седзивоя: краковский воевода Спытко из Мельштына и сандомирский каштелян Яшко (Яцько) из Тарнова — Прим. польск. изд.). Те же, заручившись обещаниями маркграфа, вернулись в Польшу и упросили архиепископа и прочую польскую шляхту, чтобы ожидали прибытия королевской дочери (Речь идёт о Ядвиге. В том же 1384 году одиннадцатилетнюю Ядвигу короновали королевой Польши. Коронация состоялась 15 октября, в день святой Ядвиги. Святая Ядвига (Силезкая), умершая 15 октября 1243 года и уже в 1267 году канонизированная, была матерью силезского князя Генриха Набожного, погибшего в битве с татарами при Легнице (9 апреля 1241 г.) — Прим. пер.) дольше назначенного срока, то есть со дня святого Станислава и до Снисхождения Святого Духа (с 8 по 29 мая), утверждая, что на сей раз она непременно прибудет. Ибо маркграф пообещал воеводе Седзивою добиться у госпожи королевы освобождения Мацька калишского подкомория и некоторых других его родственников, арестованных по её приказу после бегства Седзивоя, о чём говорилось выше. Это, однако, так и не было исполнено.

111. Как одни поляки брали в плен других (1384).

Во время того самого великого поста (После 24 февраля 1384 года — Прим. польск. изд.), когда Пржецлав Якушов из Голухова пребывал вместе с матерью Анастасией в неком своём имении, называвшемся Виелина, на них напали люди Добеслава и его братии из Голанчи, державшие в то время замок Усьце. А так как не могли захватить их в доме, дом тот подпалили и таким способом схватили Пржецлава, выскочившего из огня вместе с семьёй. Всех их увели к себе, а имущество и коней забрали, причинив убытков на тысячу пятьсот гривен.

112. О пленении Януша из Скоков.

Спустя некоторое время, в последний день февраля, Пржипек из Пржесека, Ян Галазка и их приспешники из засады напали на Януша из Скоков, ехавшего из лекненского монастыря, и, тяжело ранив его в голову, захватили в плен вместе со всеми родичами и домочадцами.

113. О пленении Марцина из Сванова

Через несколько дней, во время того же великого поста, юнец Яраш из Седлица вместе с Янеком, сыном Доброгоста из Шамотул, взяли в плен едущего из Позани домой Марцина из Сванова, нанеся ему тяжкую рану копьём. [А случилось это] потому, что Седзивой Свидва, брат того Марцина, взял в плен Миколая из Ястрова, брата Янека, а принимавший участие в их ссоре Добеслав из Голанчи пленил, как уже рассказывалось (Смотри главу 111 — Прим. польск. изд.), Пржецлава, брата Яраша.

114. Об убиении Януша, войта из Оборник

26 дня апреля месяца, наутро после [дня] святого Марка Евангелиста, Януш, войт из Оборник, вместе со свогим зятем Бодзантой из Бреста, а также со своими дядьями по матери Яськом и Стефаном, прозванными Скоржи (Скорые), и с другими особами в числе восемнадцати, пребывали в имении Пржеславице, принадлежащем Ярашу из Мрочкова или Мрочко. [Этот Мрочко] на другой день после похорон жены упомянутого Януша, погребённой в Оборниках по церковному обряду, наутро после дня святого Войцеха (24 апреля 1384 года — Прим. польск. изд.), пригласил их к себе, чтобы посетили его в своей печали и немного развеялись в толпе пирующих. Когда они там пообщались между собой, а потом остались на ночь, Свидва, собрав конных и пеших, вышел из своей крепостёнки Галова, прибыл, когда они ещё спали, и напал на них. И там упомянутого войта Януша, который мужественно защищался, злодейски убил, добро увёз, а у их жён, шляхетных дам, недостойно отнял украшения, покрывала и драгоценности (В латинском оригинале: vestimentis, lectisterniis et clenodiis spoliandо. — Прим. польск. изд.).

После таких дерзостей учинился между поляками такой скандальный раздор, какого и не упомнить испокон веков. Ниже об этом пишется (Эта обещанная автором часть хроники так и не была им написана или же не сохранилась. — Прим. польск. изд.) подробнее, хотя описывать все детали было бы слишком долго.

115. О новом съезде шляхты в Сазе

В день святого Станислава, 8 мая, краковские и сандомирские паны собрались в Сазе, где среди прочего постановили ещё раз — и уже последний — послать за Ядвигой, дочерью венгерского короля. В качестве послов к этой девице назначили краковского воеводу Спытка из Тарнова и любельского каштеляна Петра Щекоцкого: просить её в ближайшие Зелёные Святки (29 мая 1384 года. — Прим. польск. изд. В другом переводе: в день Сошествия Святого Духа. — Прим. пер.) прибыть в Краков, [чтобы] царствовать в Польше. В противном случае они взаимно обязались и огласили во всеуслышание, что начиная с пятницы после Святок ни один из них не уйдёт с улицы (В оригинале: не вступит под крышу — Прим. польск. изд.), пока не изберут господина, который будет править в Польше — и так бы и учинили, если бы это позволило их непостоянство.

Видя, что воевода Спытек и упомянутый Пётр уже собираются ехать за королевской дочкой, рыцарь Пржеслав Ваволницкий (Wawolnicki или Wanwelski, как в польском переводе Бяловского — Прим. пер.) выскочил на середину и воскликнул: «Панове братия! Недавно с последнего съезда меня посылали к её величеству королеве с просьбой, чтобы прислала вам свою дочку, а в случае отказа обещали более не посылать к ней никаких послов. Сейчас же решили снова к ней послать, желая тем самым выставить меня лжецом». И далее просил, чтобы не отправляли очередных послов, так как тогда не только он сам, но и все они окажутся уличены во лжи.

После этих его слов паны отменили прежнее постановление о послах и [вообще] запретили кому бы то ни было отваживаться ехать к венграм. Однако вопреки этому запрету уже упоминавшийся воевода Седзивой, не колеблясь, отправился в Венгрию. Потом шляхта решила созвать вальный съезд (colloquium generale) в день Рождества Богородицы (8 сентября 1384 года) в Серадзе. Но впоследствии это изменили, и местом съезда назначили Краков, на что жители Великой Польши не согласились и в конце концов решили: съезд для выборов короля устроить в Серадзе через две недели после Рождества Богородицы (22 сентября).

116. О сожжении земель около Вронок и осаде Бытина (1384)

Через несколько дней после этого великопольский староста Перегрин, познанский воевода Винцентий, каштелян Накло Свидва и другие осадили крепость Бытин, принадлежавшую Миколаю из Лодзи, и начали метать в неё снаряды из машин позанских горожан. Сами получая раны от стрел, они опустошили её предместья грабежами и пожарами и отступили, не причинив крепости ощутимого вреда. Потом староста Перегрин с воеводой Винцентием и Домарат учинили между собой ссору, а каштелян Свидва и Вышота из Курника не присоединились к перемирию с Домаратом, считая его человеком никчемным и негодным. А тем временем Домарат, каштелян познанский, со своим войском вскоре напал на города Казимеж и Шамотулы с принадлежавшими к ним деревнями и мельницами, а также на другие деревни сторонников или союзников Седзивоя Свидвы, каштеляна Накло, о котором так часто шла речь. И жестоко всё опустошил и спалил. А Свидва вместе со старостой Перегрином, которого пригласил на обед, стоял тогда перед своим замком Галовым, однако одолеть неприятеля не мог.

Текст переведен по изданию: Kronika Jana z Czarnkowa, archidyakona gnieznienskiego, podkanclerzego krolestwa polskiego (1370-1384). Warszawa. 1905

© сетевая версия - Тhietmar. 2011-2013
© перевод с польск. - Игнатьев А. 2011-2013
© дизайн - Войтехович А. 2001

С https://www.tfx.ru/next.php?pid=6 гантель разборная

Буду забирать с https://www.tfx.ru/next.php?pid=6 гантель разборная с дисками, потом возьму вторую.

www.tfx.ru