Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ЭНКОМИЙ НИКИФОРА ГРИГОРЫ КОРОЛЮ КИПРА ГУГО IV ЛУЗИНЬЯНУ

(из истории кипрско-византийских идеологических связей середины XIV в.)

К настоящему времени энкомий Никифора Григоры, обращенный к королю Кипра, издан уже трижды. Первая публикация принадлежит Лаврентию Норрманну 1. В ней греческий текст напечатан с параллельным латинским переводом и приписан Фоме Магистру. Издание Л. Норрманна было воспроизведено без всяких изменений Ж. П. Минем 2. Наконец, в 1981 г. вышла в свет научно-критическая публикация, подготовленная Пьетро Луиджи М. Леоне 3. Энкомий еще не переведен на новые языки.

Долгие годы в науке автором энкомия считали византийского филолога Фому Магистра. Такого мнения, вслед за Л. Норрманном и Ж. П. Минем, придерживался и М. Трой 4. Если Л. Норрманн подразумевал под словами «великий город» 5 столицу империи Константинополь, то М. Трой — родной город Фомы Магистра Фессалонику 6, которую он рассматривал как место написания энкомия. Но уже М. Трой высказал некоторое сомнение в принадлежности энкомия Фоме Магистру и обратил внимание на тот факт, что Никифор Григора хотел написать энкомий в честь короля Кипра 7. В 1926 г. Р. Гийан доказал, что автором энкомия мог быть только Никифор Григора 8.

Время написания энкомия аргументированно обосновал П. Л. М. Леоне 9. Панегирик был написан после 21 ноября 1351 г., а именно в конце 1351 — начале 1352 г.

Энкомий состоит из трех глав и насчитывает в общей совокупности 120 строк греческого текста. Главы неравномерны по объему: первая — наибольшая (58 строк), вторая (29) и третья (33) вместе почти равны первой главе.

При анализе энкомия важно учитывать идейно-политическую позицию Никифора Григоры. Этот видный византийский ученый и политический деятель живо интересовался историей, философией, математикой, астрономией. С благоговением относился он к Платону, которому во всем подражал. Будучи противником латинской схоластики, реальной унии и сближения с Западом, Никифор Григора особенно решительно выступил против исихастской мистики, пройдя путь от приверженца нейтралитета до лидера антипаламитской партии. Резко осуждал междоусобицы и народные движения. Осознавая растущую угрозу со стороны турок-османов, Григора относился к ним крайне враждебно. Нужно учитывать, что Никифор Григора и Иоанн Кантакузин, правивший в качестве императора с 8 [122] февраля 1347 г. по 21 ноября 1354 г., принадлежали к противостоявшим политическим группировкам господствующего класса 10. Понимание характера Кипрского государства и политики его короля, отраженное в энкомий Никифора Григоры, свойственно не просто ромеям, а представителям антикантакузианской политической группировки.

Личная судьба Никифора Григоры также не может быть забыта при характеристике энкомия. Из трех глав панегирика особо выделяется последняя. Она посвящена только одному конкретному вопросу — отношению к пленным. Две первые главы носят более общий характер. Сначала Никифор Григора рассматривает доказательства права Кипра на первостепенную славу среди других земель и народов. Далее (во второй главе) энкомиаст оценивает и конкретно описывает справедливые порядки в Кипрском государстве. В третьей же главе, которая по содержанию стоит особняком, автор панегирика проявляет чрезвычайно живой, прочувствованный интерес к судьбе пленных, и не только на Кипре, но и во всей ойкумене. Легко понять такую заинтересованность Никифора Григоры. Он находился в заточении в Хорском монастыре в 1351 —1355 гг. Именно в этот тягостный период жизни Никифор Григора и составил свой энкомий. В условиях победы паламизма в 1351 г. Григора был отлучен от церкви, репрессирован и находился в заточении до возвращения к власти в 1355 г. Иоанна V Палеолога.

Оценка Никифором Григорой Кипра интересна для изучения истории собственно Византии, затем истории Кипра и, наконец, исследования характера взаимоотношений между империей и Кипрским королевством 11. Несмотря на стремление энкомиаста избегать реалий, панегирик содержит немало сведений по самым различным вопросам. Конечно, в энкомии отсутствуют даты, названия городов, имена деятелей Кипрского государства. Даже имя того короля, к которому обращен энкомий, не называется. Если учесть время составления панегирика, легко установить, что энкомий предназначался для Гуго IV Лузиньяна, 10-го из 18 королей династии Лузиньянов (1192—1489 гг.), правившего с 15 апреля 1324 г. по 10 октября 1359 г. 12

Энкомий показывает, что общественные связи Кипра и Константинополя были интенсивны в середине XIV в. Средиземное море называется «нашим» и «укрощенным», а водное пространство от Кипра до Константинополя — «нашим морем». Кипр предстает в изображении Никифора Григоры как часть ойкумены. Энкомиаст сообщает сведения о ее границах, компонентах, обрисовывает то общее, что связывает отдельные части цивилизованного мира в единое целое. Столица «вселенной» Константинополь называется «великим городом». Это наименование можно присоединить к тем впечатляющим тропам, которые служили для обозначения столицы — «царица городов», «царствующий город», «Царьград», «дом божий», «новый Рим», [123] «второй Рим», «вторые Афины», «око вселенной», «царственный город».

В энкомии встречается греческий термин, которым византийцы именовали короля, и дается совокупность эпитетов, которыми мог наделяться государь сопредельной страны. Никифор Григора повествует о главных добродетелях правителя Кипра и рисует свой идеал монарха как в теории, так и в его конкретном воплощении. Большой интерес представляют сведения о сущности административной и судебной реформ Гуго IV, о характере его внутренней экономической политики. Подробно обсуждается проблема пленных. Убедительны данные о поддержке королевской властью Кипра просвещения и науки. Об этой сфере деятельности Гуго IV было хорошо известно в Европе. Джованни Боккаччо посвятил ему свой трактат «О генеалогии богов».

Панегирик расширяет наши знания о представлениях ромеев о мире, его устройстве и географии. Наконец, можно глубже ознакомиться и с литературными симпатиями и вкусами Никифора Григоры. Он упоминает мифологические образы, имена античных мыслителей. В энкомии встречаются эксцерпты из сочинений Платона, Гомера, Диогена Лаэртского, Софокла (перечислены в той последовательности, в какой зафиксированы в источнике).

Даже краткий обзор тех направлений, по которым содержатся сведения в панегирике, показывает, что энкомий Никифора Григоры королю Кипра Гуго IV Лузиньяну представляет первостепенный источник для специального изучения кипрско-византийских идеологических связей середины XIV в.

В заключение привожу свой перевод энкомия (по изданию П. Л. М. Леоне).


От Никифора Григоры королю Кипра

1. О высочайший, славнейший, благороднейший, светлейший, великий король Кипра и Иерусалима! Весьма многие из тех, которые прибывают в этот великий город, после того как были пройдены многочисленные области и города, и острова, и земли, хотят рассказать о своих путешествиях тем, которые случайно встретятся им «ночью или днем». И прежде всего те, которые имели от природы такой язык, что раскрывает лабиринты мысли, становятся лучше самих себя скорее, когда в похвалах тебе они оправдали себя самих и упрочили власть языка. И затем, спрошенные слушателями, они, как по природе жаждущие лично видеть и многие места обошедшие, «и многих людей города и обычаи познавшие», больше восхваляют Кипрское государство и твою справедливость, и сколь великими благами ты богат. Они отвечают, воспроизведя всем известное изречение аристотелевской мудрости. Ибо как тот, спрошенный, «почему с [124] красивыми мы дольше общаемся», ответил, что «этот вопрос есть вопрос слепого», так и эти, кем бы то ни было спрошенные, почему на похвалах тебе они задерживаются дольше и считают сладчайшей отрадой удовольствие рассказать о тебе, говорят, что этот вопрос есть вопрос глухого. В самом деле, когда такие, как говорится, почти безумолчно рассказывают самое наилучшее о твоих достоинствах и все слушают и удивляются, всякий, кто остался несведущим, был, говорят, совершенно глухим с самого рождения и был лишен лучших ощущений. Хотя водные просторы, то есть моря, действительно обширны (какими бы ни украшены островами самыми большими и самыми маленькими или среднего размера, и не из Индийского океана и не из того, распростертого дальше Атлантид, и не из Средиземного моря, которое отделяют Геркулесовы столпы), молва донесла до нас, какую и насколько великую славу обрел твой Кипр: конечно, он, о котором говорится, — не Золотой Херсонес и не Фула, лежащая севернее всех территорий ойкумены, и никакой из Британских, и не из тех же, которые к югу и против южного ветра населяют индийцы и эфиопы, как удивительная по размерам Тапробана, и не те, которые имеют как весьма близкое и соседнее гирканским народам Каспийское море, так и очень обширное море, начинающееся от Гадирских и Геркулесовых столпов, которое подходит совсем близко к гиперборейским скифам, завершается же у твоего Кипра или начинается скорее от Кипра, завершается же у Геркулесовых столпов, ибо так справедливее и пристойнее говорить. Конечно, когда существуют две крайние области этого укрощенного и притом нашего моря и одна — лежащий впереди знаменитый и удивительный Кипр, другая же определяется Геркулесовыми столпами, именно я считаю для себя лучшим даром, чтобы получило перевес разлившееся вокруг Кипра море, и предпочтительнее говорить, что оттуда течет вся эта возникшая влажная первооснова и завершается вплотную у Геркулесовых столпов, нежели наоборот. Хотя приходится быть границами описываемого моря той и другой крайним областям, отныне по правилу и закону я сам говорю, что начало его определяется, разумеется, нашим морем от Кипра, а не от Геркулесовых столпов. В самом деле, все поддерживающий солнечный жар, всемирный, я утверждаю, дневной светильник начинает свой бег с этой стороны неба, что видят от века все люди. Отсюда Кипр посажен богом, и с его территории нами и был увиден свет нисхождения умопостигаемого солнца и спасителя нашего бога и таинство всемирной радости. В самом деле, настолько мрачные, темные и дикие сословия существуют возле Геркулесовых столпов, насколько на Кипре культурные, приветливые и блистающие; и не только тела услаждая, но и сами души, они воспринимают лишь своим рассудком воплотившегося из-за нас и пострадавшего и воскресшего бога логоса и, короче говоря, настолько восточные и кипрские лучше [125] западных, насколько правда лучше лжи. В самом деле, если все сказочное, отдающее ложью, заслуживает насмешки (по крайней мере, все подвиги Геракла, основанные на мифах и вымыслах) и заслуживает большой насмешки и вызывает всяческую шутку, как, следовательно, считать для себя ложное похожим на истинное и как родилось то, достойное смеха, что главенствует среди воспеваемых и прославляемых? Так во всех отношениях твой Кипр по справедливости имеет право обеспечивать себе первенство.

2. Эти непосредственно от бога выгоды острову Кипру имелись, что совершенно очевидно, и ранее; когда же выгоды от
бога через тебя и благодаря тебе, лучшему служителю, найденному богом, прибавились и присоединились, то кто был в состоянии рассказать достойно доброго имени? С другой стороны, тот, кто не рассказал как подобает, разве не был смущен? Доказательство, немедленно противопоставленное, имеется перед глазами. Ибо ты устранил с острова основания всякой несправедливости, изгнав ее отовсюду и предав полному уничтожению. Со своей же стороны ты внес справедливость, как знаменующую начало благородных деяний и как источник и фундамент
порядка, и ввел ее в дом для себя и расположил к себе, справедливость, которая украшает государственные дела и всем человеческим действиям придает созвучие, и всякую вражду изгоняет с острова как без помощи, так и с помощью оружия, когда бог помогает учить справедливости и охранять ее; не расписывая только на словах важность добродетели, то есть весов
правосудия и бесстрастность язычков таких весов, но и уместными действиями подкрепляя благопристойность речей, ты назначил путем выбора наилучших судей, блюстителей и покровителей свободы слова и равноправия, чтобы по забывчивости не уплыла прибыль; рыночные смотрители и продовольственные инспектора и судьи постоянно обходят рынки и весь остров, как и инспектора товаров и торгов и неутомимые стражи законов. Назовем к этому таксиархов и блюстителей законности
не только одних государственных дел, но и нравов среди населения, разговоров и поведения, чтобы увядали и отсутствовали бедствия, которые вследствие лжи несут непостоянство и нарушение клятвы, а расцветали и изобиловали блага: благопристойность нравов и твердость решений, и подобающая правда языка в пределах всего острова, совсем как цветы в полях и теплый ветер летом, явно услаждающие и мысль и речь, и чувство. Я думаю, однако, что и Платон, если бы он оставался в живых, стал подражать бы тебе и полюбил твое, именно это, государство больше, чем некогда самим определенное. И тот, кто отправляется в столь частое плавание в Сицилию, плыл бы он скорее на Кипр ради тебя и твоего государства и законодательства.

3. Именно ты являешься причиной таких добродетелей этого [126] острова и равным образом твоя справедливость, оказавшаяся основой и фундаментом и непоколебленным основанием прекрасного здания, построенного гармонично и по отвесу. Конечно, добродетелями такого свойства одновременно создается и надстраивается богатство любви, и оно проходит сквозь все сооружение, точно также, как золотистый цвет кожи восстанавливает и распределяет радость душе и телу или, скорее, совсем как некий узел, стягивая и соединяя все сочетание вышеупомянутых достоинств. Ибо без любви нет никакой пользы от благодеяний. Действительно, это любовь оказалась истинной причиной твоей благосклонности к иноземцам и свободного состояния для всех, особенно же для всех пленных, которые скитаются, разнесенные и угнанные, по всей ойкумене и испытывают на себе ужасы плена; но как только они прибывают на твой Кипр, прибывают же те, на которых бог ниспосылал более благосклонный взгляд, они видят тотчас изменение своего образа жизни и прекращение бедствия, словно искупление проказы Христом, творящим чудеса, так как невероятным образом бедность стала матерью богатства, а несчастье — источником процветания. В самом деле, какие ужасы преследуют пленных, и все проклинают их и молят о предотвращении того, чтобы они случайно не встретились, все это отнесено с проклятием на долю тех, которые попытали для себя счастья на твоем острове и при твоей благожелательности позаботились о душе. Конечно, невозможно говорить, что жребий судьбы брошен для них именно здесь и не «время, что порождает непредвиденное», послало несчастным эту неожиданную перемену, но славно и благосклонно разлившееся на них с высоты божественное провидение, которое успешно привело их в твою державу, чтобы столь мучительный ужас плена стал началом радости, — между прочим, обстоятельство, очень легко убеждающее совершенно не посылать от себя проклятия, но каким-нибудь образом угождать приведенным в плен, на первых порах вопреки себе. До такой степени ты поразил всех отличной репутацией своего имени и к тому же ведешь без труда к своим горячим стремлениям всех издалека, сколько есть поклоняющихся красоте и любящих добродетель и сколько есть ученых и мудрецов, которые слушают постоянно прибывающих отсюда туда и рассказывающих о том и многом другом, и, конечно, они говорят, что едва лишь ты появляешься, как из-за самой внешности и красоты глаз будто очаровываешь души созерцающих какой-то тайной радостью, и мы видим то, что и происходит под влиянием солнечных лучей небесного дневного светила.


Комментарии

1. См.: Hoc est Theoduli monachi, sive Tbomae Magistri, Laudatio Gregorii Theologi, Nazianzeni: Eiusdem Orationes gratulatoriae IV et Epistolae VIII/ Ed. ac interpr. L. Norrmanno. Upsalae, 1693.

2. См.: Laudatio regis Cypri // PG. 1865. T. 145. C. 397-404.

3. См.: Leone P. L. M. L'encomio di Niceforo Gregora per il re di Cipro (Ugo IV di Lusignano) // Byzantion. 1981. T. 51. Fasc. 1. P. 211-224.

4. См.: Treu M, Die Gesandtschaftsreise des Rhetors Theodulos Magistros // Jahrbuecher fur classische Philologie. Leipzig, 1902. Suppl. — Bd. 27. H. 1. S. 5-30.

5. См.: Leone P. L. M. L'encomio... P. 220. 2.

6. См.: Treu M. Die Gesandtschaftsreise., S. 27.

7. См.: Ibid. S. 27. Anm. 1.

8. См.: Guilland R. Essai sur Nicephore Gregoras. P., 1926. P. 151.

9. См.: Leone P. L. M. L'encomio... P. 212-214.

10. См.: Поляковская M. А. Общественно-политическая мысль Византии (40-60-е гг. XIV в.). Свердловск, 1981. С. 7-8 и след.; Закржевская О. Г. Концепция патриотизма Никифора Григоры // АДСВ. Свердловск, 1977. Вып. 14. С. 85 и след.

11. Важность этих линий на примере Византии и Ирана подчеркнул Г. Л. Курбатов (см.: Курбатов Г. Л. Либаний об Иране // АДСВ. 1973. Вып. 10. С. 88).

12. См.: Hill G. A History of Cyprus. Vol. 2: The Frankish Period, 1192- 1432. Cambridge, 1948. P. 285, 304.

(пер. В. А. Сметанина)
Текст воспроизведен по изданию: Энкомий Никифора Григоры королю Кипра Гуго IV Лузиньяну (из истории кипрско-византийских идеологических связей середины XIV в.) // Античная древность и средние века, Вып. 23. 1987

© текст - Сметанин В. А. 1987
© сетевая версия - Тhietmar. 2011
© OCR - Терентьева Е. 2011
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Античная древность и средние века. 1987