ЖАН ФРУАССАР

ХРОНИКИ АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ИСПАНИИ И СОСЕДНИХ СТРАН

ОТ КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ЭДУАРДА II ДО КОРОНАЦИИ ГЕНРИХА IV

Книга 3

Глава 10

Граф де Фуа устраивает торжества в честь дней Святого Николая и Рождества. Во время праздников Фруассар знакомится с Басто де Молеоном, который, среди прочих вещей, рассказывает ему о том, как несколько капитанов вольных рот потерпели поражение у города Сансерра, о том, как он врасплох взял город Тьюри в Альбижуа и о том, как некто, по имени Лимузен отомстил за насилие, совершенное над ним Луи Рэмбо.

Среди торжеств, с которыми граф де Фуа отмечал главные праздники, самым великолепным был день Святого Николая, как я узнал о том от его дворцового оруженосца на третий день по прибытии в Ортез. Он устраивал этот праздник с большим великолепием, чем Пасха и, как я про себя отметил, будучи там в этот день, держал великолепнейший двор. Весь клир города Ортеза, со всеми его жителями, шли в процессии в замок вслед за графом, который пешком возвращался вместе с ними в церковь Св. Николая. В церкви пели псалом «Benedictus dominus, Deus meus, qui docet manus meas ad proelium, et digitos meos ad bellum» 1 из псалмов Давида. Когда он заканчивался, то его начинали заново, как это делается в капеллах папы или французского короля на Рождество или на Пасху, и для этой цели было множество певчих. Епископ Памьера служил мессу весь день, и там я слышал такой мелодичный орган, какой едва ли где услышишь в другом месте. Если говорить кратко и правдиво, то граф де Фуа был совершенным человеком, как телом, так и умом, и ни один современный ему принц не мог сравниться с ним в здравости рассуждений, в благородстве и в щедрости. В праздник Рождества, который он проводил с большой торжественностью, его ждали толпы рыцарей и оруженосцев из Гаскони, и всем им он оказывал великолепный прием. Я видел бурга д'Эспэня, об удивительной силе которого мне рассказывал мессир Эспэнь дю Лион, что побудило меня еще больше захотеть его увидеть. Граф оказывал ему множество любезностей. Я видел также рыцарей из Арагона и из Англии. Последние принадлежали ко двору герцога Ланкастера, который в то время жил в Бордо, и их граф принял очень любезно и одарил прекрасными подарками.

Я познакомился с этими рыцарями, и от них узнал о некоторых вещах, что произошли в Кастилии, Наварре и Португалии, о которых я ясно расскажу в надлежащее время и в надлежащем месте. Я видел также гасконского оруженосца по имени Ле-Басто де Молеона, опытного воина, которому было на вид около 50 лет. Он приехал в гостиницу «Луна», в которой я жил вместе с Эрнотоном дю Пэном, и устроился с большим великолепием. Его лошадей вели, словно он был великим бароном, и ему и его свите прислуживали, принося блюда на золоте и серебре. Когда я услышал его имя и увидел, какое большое уважение оказывают ему граф де Фуа и другие лица, я спросил мессира Эснэня дю Лиона: «Не тот ли это оруженосец, что освободил замок Тригале, когда герцог Анжуйский стоял у Мальвуазена?» «Да, - ответил он, - и он способный капитан и один из самых добрых воинов, которые когда-либо существовали на свете». Тогда я стал искать его знакомства, поскольку он расположился в той же гостинице, что и я, вместе со своим кузеном, гасконцем по имени Арнотон (Arnauton), губернатором Карлата, что в Оверни. Последнего я хорошо знал, и он, так же как и бург де Копэр (Copaire), помог мне в этом знакомстве.

Однажды ночью, когда мы сидели вокруг очага и вели беседу, дожидаясь полуночи, когда начинался ужин графа, его кузен начал разговор, относящийся к его прежней жизни. Он попросил его рассказать о своих приключениях и об успехах в военном деле, ничего не скрывая и не прибавляя, ведь он знает, что тот хорошо обо всем этом помнит. На что Басто сказал: «Мессир Жан, есть ли в вашей хронике то, о чем я буду говорить?» «Я не знаю, - ответил я, - но начинайте вашу историю, которую я буду счастлив услышать. Ведь я не могу припомнить все детали своей истории, и я не могу полностью знать обо всех событиях». «Это правда»,- добавил оруженосец, и с этим начал свою историю такими словами:

«Впервые я носил доспехи под командованием капталя де Буша в битве при Пуатье. Благодаря доброй удаче в тот день я взял трех пленников, рыцаря и двух оруженосцев, и они заплатили мне, один за другим, 4 тысячи ливров. В следующем году я был в Пруссии вместе с графом де Фуа и его кузеном капталем, под чьим командованием я находился. Во время своего возвращения мы встретили герцогиню Нормандскую, герцогиню Орлеанскую и огромное множество дам и дамзелей, которые были заперты в Мо, что в Бри. Крестьяне заточили их на рынке в Мо и, должно быть, изнасиловали бы их, если бы нас не послал туда Бог. Ведь они находились целиком в их власти. Их насчитывалось более 10 тысяч, а дамы были одни. Свыше 6 тысяч жаков было убито на месте, и впоследствии они больше не восставали.

В это время было перемирие между королями Франции и Англии, но король Наварры продолжал войну по причине своей собственной ссоры с регентом Франции. Граф де Фуа вернулся в свою страну, но мой хозяин и я остались с королем наваррским и состояли у него на жаловании. С помощью других воинов мы вели ожесточенную войну против Франции, особенно в Пикардии, где взяли много городов и замков в епископствах Бово и Амьен. Мы были хозяевами страны и рек и добыли там огромное количество денег. Когда истекло перемирие между Францией и Англией, наваррский король приостановил свою войну, поскольку тогда между ним и регентом установился мир. Английский король с большой армией пересек море и осадил Реймс. Оттуда он послал за капталем, который в это время находился в Клермоне в Бовоазене, ведя войну за свой собственный счет. Мы присоединились к английскому королю и его детям. Но, - сказал оруженосец, - я могу себе представить, что вы все это уже должны были описать. И то, как английский король снял эту осаду из-за голода, и то, как он прошел мимо Шартра, и то, как между двумя королями установился мир». «Это - правда, - ответил я, - у меня все это уже есть, так же как тексты договора, что был заключен между ними». Затем Басто де Молеон продолжил свой рассказ:

«Когда этот мирный договор был заключен, то, согласно тексту договора, всем воинам и вольным ротам было необходимо сдать все удерживаемые ими крепости и замки. Вместе со многими бедными соратниками, которые учились искусству войны у разных военачальников, вместе их собралось огромное множество, и они держали совет, в какую сторону им теперь идти. Промеж себя они говорили, что хотя короли и заключили мир друг с другом, но им необходимо жить. Они направились в Бургундию, где у них были капитанами представители всех народов: немцы, шотландцы и люди тоже были из всех стран. Я тоже был там капитаном. В Бургундии, у реки Луары, нас насчитывалось свыше 12 тысяч. Люди были всякого сорта, но я должен сказать, что среди этого числа 3 или 4 тысячи были добрыми воинами, самыми способными и сведущими в военном деле, каких только можно было найти, Они были способны составить план сражения, выбрать подходящий момент для боя или хитростью захватывать города и замки. Они были очень привычны к войне, что и действительно доказали в битве у Бринье (Brignais), где мы одолели коннетабля Франции, графа де Форе, у которого было целых 2 тысячи копий, рыцарей и оруженосцев. Битва была очень выгодной для членов рот, поскольку они были бедны, а теперь смогли обогатиться, захватив добрых пленников, а также города и замки, взятые ими в лионском архиепископстве по реке Роне. Они вели свою войну, пока не дошли до Святого Духа. Папа и кардиналы не смогли бы от них освободиться до тех пор, пока они не разрушили бы все, если бы они не придумали для этого доброе средство. Они послали в Ломбардию к маркизу Монферратскому, славному рыцарю, который в то время вел войну с сеньором Милана. По его приезде в Авиньон папа и кардиналы совещались с ним, и он согласился взять к себе на службу англичан, гасконцев и немцев за 60 тысяч ливров, которые папа и кардиналы заплатили разным вожакам этих рот, таким как сэр Джон Хоквуд, доблестный английский рыцарь, мессир Робер Брике (Bricquet), Карсуэль (Carsuelle), Нодон ле Багеран (Naudon le Bagerant), ле-бург Камю (le bourg Camus), и еще многим другим. Они отправились в Ломбардию, покинув место Святого Духа, и увели с собой 6 отрядов этих рот. Но мессир Секен де Батфол (Sequin de Batefol), мессир Жевель (Jewel), мессир Жак Планшен (Planchin), мессир Жан Эймери (Aymery), ле-бург де Перигор, Эспьёт (Espiote), Луи Рэмбо (Raimbaut), Лимузен (Limousin), Джеймс Триттел (James Trittel) и я, вместе с еще несколькими другими, остались позади. Мы владели Ансом (Ance), Сен-Климентом, ла-Баррелем (la Barrelle), ла-Терраром (la Terrare), Бринье, ле-Пон-Сен-Дени (le Pont St.Denis), Лопиталь-д’Ортифартом (l’Hopital d’Ortifart) и еще более чем 60 замками в Маконнэ, Форэ, Велэ (Velay) и в нижней Бургундии на Луаре. Мы брали выкупы с целой страны, и от нас могли отделаться, только хорошо заплатив. В результате ночного штурма мы взяли ле-Шарите (le Charite), который удерживали полтора года. Нашим было все от ле-Шарите до Пюи в Оверни (ведь мессир Секен де Батфол оставил Анс и обосновался в Бриоде (Brioude), в Оверни, где имел большие доходы и извлек оттуда и из прилегающей местности более 100 тысяч ливров), и ниже Луары до самого Орлеана, господствуя над всей рекой Алльер. Архипресвитер, который тогда был добрым французом и губернатором Невера, не мог этому помешать, но так как он был нашим старым знакомым, то иногда мы откликались на его просьбы пощадить страну. Архипресвитер сделал много добра Нивернэ. Он укрепил город Невер, который иначе был бы разрушен по нескольку раз, ведь у нас было поблизости от него более 26 крепостей, как городов, так и замков, и ни рыцарь, ни оруженосец, ни один богатый человек не осмеливался выезжать из дома без того, чтобы не договориться с нами об оплате. И эту войну мы вели от имени короля наваррского. В это время произошла битва при Кошреле (Cocherel) 2, где со стороны короля наваррского командовал капталь де Буш, и чтобы помочь ему, туда отправились многие из наших рыцарей и оруженосцев. Их повели мессир Жак Планшен и мессир Жан Жевель, всего было две сотни копий. В это время я держал замок под названием ле-Бек д'Алльер (le Bec d’Allier), что довольно близко от ле-Шарите, на дороге в Бурбоннэ, и у меня было 40 копий. Там я получал громадный доход со страны, вокруг Мулена, Сен-Пуркэна (St.Pourcain) 3 и Сен-Пьер-ле-Мустьера (St.Pierre le Moustier) 4. Когда мне сообщили, что капталь, мой господин, находится в Константене (Constantin) и собирает отовсюду людей, то у меня возникло большое желание с ним повидаться. Я покинул свой замок с 12 копьями, с которыми присоединился к мессиру Жаку Планшену и мессиру Жану Жевелю, и без случайностей и приключений мы приехали к капталю. Я думаю, что все это уже должно быть в вашей истории, также как и описание битвы». «Да, у меня это есть, - сказал я, - как капталь был взят в плен, а мессир Жак Планшен и мессир Жан Жевель были убиты». «Это правда, - добавил он, - я тоже был взят в плен, но мне сопутствовала удача, поскольку я попал в плен к своему кузену. Он приходился кузеном моему кузену, со стороны бурга де Сопэра (Copaire). Звали его Бернар де Тюрид (de Turide), он погиб в Португалии в деле при Алжубароте. Этот Бернар тогда состоял под началом мессира Эйемона де Поммьера, и он отпустил меня за выкуп в тысячу ливров и выдал мне охранную грамоту, чтобы я вернулся в мою крепость Бек д'Алльер. Сразу же по прибытии я вручил одному из своих слуг сумму в тысячу ливров и поручил ему отправиться в Париж и привезти мне назад расписку о погашении долга, что он и сделал. В этом сезоне мессир Жан Эймери, английский рыцарь и самый великий капитан, из тех, что у нас были, совершил поход вдоль Луары в сторону Шарите. Он попал в засаду сеньоров де Ружмена (de Rougement) и де Вендлэя (de Vendelay), которые были вместе с людьми Архипресвитера. Они были сильнее и одолели его. Он был взят в плен и выкуплен за 30 тысяч ливров, которые немедленно уплатил. Однако он был так разозлен на то, что попал в плен и на то, что понес такие убытки, что поклялся, что не вернется в свою крепость, пока не отомстит. Поэтому он собрал большой отряд сотоварищей и отправился к ла-Шарите на Луаре. Он попросил таких капитанов как Ламит (Lamit), Карсуэль, ле-бург де Перигор и меня (мы в это время приехали к нему, чтобы приятно провести время) сопровождать его в походе. Мы спросили его: «Куда?» «Клянусь честью, - ответил он, - мы переправимся через Луару у порта Сен-Тибо (St.Thibaut) и, с помощью приставных лестниц, захватим врасплох город и замок Сансерр 5. Я дал обет, что не вернусь в свой замок, пока не повидаю ребят из Сансерра, и если мы сможет взять гарнизон вместе с находящимися там детьми графа, Жаном, Луи и Робером, то станем людьми и будем хозяевами всей страны. Мы можем легко добиться успеха, поскольку они нам не уделяют внимания, а оставаться дальше здесь не принесет нам выгоды». «Это правда», - ответили мы и, пообещав сопровождать его, разъехались к себе, чтобы сделать приготовления к походу.

Случилось так, - продолжал Ле-Басто де Молеон, - что наш заговор был раскрыт, и о нем стало известно в городе Сансерре. В то время губернатором города был доблестный рыцарь из нижней Бургундии по имени Гюйшар д'Альбигон (Guichart d’Albigon), который прикложил большие старания, чтобы его хорошо защищать. С ним находились и дети графа, которые все были рыцарями. У этого Гюйшара был брат монах из аббатства Сен-Тибо, что около Сансерра, которого губернатор послал в ла-Шарите для сбора денег, которые ему были должны некоторые города из верхних районов. Мы отнеслись к нему легкомысленно, а он узнал, хотя я и не знаю как, о наших намерениях. О том, какова наша численность, имена наших капитанов из разных крепостей вблизи от ла-Шарите, а также о силах их гарнизонов, и о том часе и том, каким образом, мы должны будем переправляться через реку в Пор-Сен-Тибо. Раздобыв эти сведения, он поспешил сообщить о них своему брату и юным рыцарям в Сансерре. Они немедленно подготовились для обороны и послали уведомление о предполагаемом нападении рыцарям и оруженосцам в Берри и Бурбоннэ, а также капитанам различных окрестных гарнизонов, так что в итоге у них собралось 4 сотен добрых копий. Они поставили в засаде в лесу поблизости от города сильный отряд из двух сотен копий.

Мы выехали на рассвете из ла-Шарите и ехали довольно быстро, в добром порядке, пока не добрались до Прюлли (Prully). Там мы собрали множество лодок, чтобы переправить нас и наших коней через реку. Мы пересекли Луару, как и намеревались, и время было около полуночи. Наши кони также переправились без происшествий, но поскольку рассвет был уже близок, то мы приказали сотне человек оставаться позади, чтобы охранять лошадей и лодки. А остальные пошли вперед добрым шагом, пройдя мимо засады, которую никто из нас не заметил. Когда мы прошли около четверти лье, враги напали на тех, кто остался на берегу реки, который они сразу же заняли, так как все были либо убиты, либо взяты в плен. Лошади были захвачены, и переправа через реку была закрыта. Сев на наших коней, они вонзили в них шпоры и добрались города примерно тогда же когда и мы. Со всех сторон кричали: «Богоматерь за Сансерр!», так как сам граф находился в городе вместе со своими людьми, а мессир Луи и мессир Робер были в засадном отряде. Таким образом, мы были полностью окружены и не знали куда обратиться. Грохот копий был велик. Ехавшие верхом, сразу же по прибытии спешились и яростно нас атаковали, но что для нас было хуже всего, так это невозможность растянуть наш фронт, поскольку мы были заперты на узкой дороге, с живыми изгородями и виноградниками с обеих сторон, и с нашими врагами позади и спереди. Они хорошо знали местность и поставили отряд своих людей и слуг в виноградниках, которые бросали камни и куски гальки, что наносило нам сильные ушибы. Мы не могли отступить, и было очень трудно приблизиться к городу, который находился на холме.

У нас была очень тяжелая работа. Мессир Жан Эймери, который был нашим капитаном, и который привел нас туда, был опасно ранен Гюйшаром д'Альбигоном. Стараясь его спасти, тот привез в дом в городе и бросил на кровать, наказав хозяину дома очень позаботиться о пленнике, и поспешить перевязать его раны, ибо его ранг был таков, что если бы его жизнь была бы спасена, то он заплатил бы 20 тысяч ливров. Сказав это, Гюйшар оставил своего пленника и вернулся в бой, в котором проявил себя добрым воином.

Среди прочих, защищать страну приехали юные рыцари Сансерра вместе с мессиром Гюйшаром Дофином, сеньоры де Марнеи (de Marnay), мессир Жерар и мессир Гийом де Бурбон, сеньоры де Кузан, де-ла-Пьер, де-ла Палис, де Нётей (de Neutey), де-ла-Круас (de la Croise), де-ла-Сисет (de la Sicete) и еще многие другие. Я должен сказать, что это была тяжелая смертельная битва. Мы стояли на ногах, сколько могли, так что с обеих сторон несколько человек было убито и ранено. Своими действиями они показали, что предпочитают взять нас живыми, а не убивать. В конце концов, они взяли в плен Карсуэля, Ламита Нодона, ле-бурга де Перигора, ле-бурга де л’Эспарра (de l’Esparre), Анжеро (Angerot), Ламонжи (Lamontgis), Филиппа дю Рока (du Roc), Пьера де Кортьона (de Corthon), Ле-Песа де Памьера (le Pesat de Pamiers), ле-бурга д’Армсена (d’Armesen), короче всех наших товарищей, живших в той стране. С большим триумфом нас препроводили замок Сансерр, и вольные роты никогда не терпели таких потерь во Франции, как в этот день. Однако, Гюйшар д’Альбигон потерял своего пленника, поскольку тот потерял слишком много крови и умер. Таков был конец Жана Эймери. В результате этого поражения, случившегося под стенами Сансерра, ла-Шарите-сюр-Луар был сдан французам, также как и все окрестные крепости. По таким условиям мы получили нашу свободу, и нам были даны охранные грамоты для того, чтобы покинуть французское королевство и отправиться куда угодно. К счастью для нас, мессир Бертран дю Геклен, сеньор де Боже, мессир Арно д'Андрегьен и граф де ла Марш в этот время предпринимали поход в Испанию, на помощь бастарду Энрике против дона Педро. Перед этим я был в Бретани в битве при Орейе (Auraye), где служил под началом сэра Хью Калверли, и поправил свои дела, поскольку тот день был наш, и я взял двух добрых пленников. Они заплатили мне 2 тысячи ливров. Я сопровождал сэра Хью Калверли с 10 копьями в Испанию, когда мы изгнали оттуда дона Педро. Но когда впоследствии были заключены договора между доном Педро и принцем Уэльским, который пожелал вторгнуться в Кастилию, то я тоже был там, вместе с отрядом сэра Хью Калверли, а потом вернулся в Аквитанию вместе с ним.

Тогда возобновилась война между французским королем и принцем. У нас было достаточно дел, ибо велась она энергично, и большое число английских и гасконских командиров лишилось своих жизней. Однако, благодарение Богу, я еще жив. Мессир Робер Брике был убит в местечке под названием Оливе (Olivet) в Орленуане, между землями герцога Орлеанского и графства Блуа. Там его самого и его отряд повстречал и победил один оруженосец из Эно, доблестный воин и добрый капитан по имени Алар де Дустьенне (Alars de Doustiennes), по прозвищу де Барбазан (Barbazan), так как он был выходцем из этого рода. Этот Алар был в то время губернатором Блуа и зависимых от него земель, от имени сеньоров Луи, Жана и Ги де Блуа, и случилось так, что он встретил около Оливе мессира Робера Брике и мессира Робера Шенея (Cheney), и оба они были убиты на этом месте вместе со всеми своими людьми, ни за кого не стали брать выкупа. Впоследствии, в битве при Ниоре, мессиром Бертраном дю Гекленом был убит Карсуэль. В тот день погибло еще и 700 англичан. А в Сен-Севере были убиты два английских капитана, Ричард Эллис и Ричард Хелин (Heline). Я знаю лишь немногих, кроме меня самого, кому удалось избежать смерти. Я охранял границы и поддерживал английского короля, ради своей вотчины в Борделуа. Временами я был настолько беден, что не имел верховой лошади, но в другие времена, если мне выпадала добрая удача, я был достаточно богат. Раймоне де л'Эспе (Raymonet de l’Espee) и я в то время были соратниками. Мы держали замки Мовуазен (Mauvoisin) 6, Тригале и Нантийо (Nantilleux), что в Тулезене, на границе Бигорра. Это для нас было очень прибыльно. Когда пришел герцог Анжуйский со своей армией, чтобы на нас напасть, Раймоне переметнулся к французам. Но я твердо остался верен англичанам, и так и будет, покуда я жив. Сказать по правде, когда я потерял замок Тригале и меня под эскортом препроводили в замок Кюйе (Cuillet), то, после уходя герцога Анжуйского во Францию, я решил сделать что-нибудь, что должно было либо сделать меня человеком, либо погубить. В соответствии с этим решением я послал лазутчиков в город и замок Тьюри (Thurie) в Альбижуа, чтобы провести там разведку. Этот замок раззадорил меня как своими богатствами, так и доброй фортуной и сулил мне 100 тысяч ливров. Я расскажу вам о том, каким способом я его захватил. Снаружи города и замка расположен красивый родник, к которому приходят каждое утро женщины из города, чтобы наполнить свои кувшины или другие сосуды. Сделав это, они несут их назад на своих головах. На этом я и построил свой план и, взяв с собой 50 человек из замка Кюйе, мы скакали целый день по пустошам и через леса, и около полуночи я поставил засаду около Тьюри. Я сам и еще 6 человек оделись как женщины. С кувшинами в руках мы прошли через луг в непосредственной близости от города и спрятались в стоге сена. Дело было около иванова дня и, в это время на лугах косили сено и собирали в стога. Когда наступил обычный час открытия ворот, и женщины пошли к источнику, каждый из нас взял свой кувшин и водрузил его на голове. Наши лица были скрыты платками, так чтобы никто не мог нас узнать. Женщины, что встретились нам, сказали: «Святая Мария, как рано вы должны были встать этим утром!» Мы ответили не своими голосами и прошли к воротам, где обнаружили, что там нет никакой другой стражи кроме чинившего обувь сапожника. Один из нас продудел в свой горн, как знак засаде выступать вперед. Сапожник, который до этого не обращал на нас никакого внимания, услышав этот горн, вскричал: «О! Кто это здесь гудел в горн?» Мы ответили: «Это священник, что идет снаружи. Я не знаю, то ли это викарий, то ли капеллан города». «Это - правда, - ответил он, - это мессир Франсуа, наш священник, который любит выйти пораньше, чтобы поохотиться в окрестностях на зайцев». Наши товарищи присоединились к нам, и когда мы вошли в город, то не обнаружили никого, кто был бы готов его защищать. Таким вот образом я овладел городом и замком Тьюри, которые приносят мне гораздо большую выгоду и больший ежегодный доход, чем стоит весь этот замок и его окрестности. Сейчас я не знаю, как поступить. Я веду переговоры с графом д'Арманьяк и дофином д'Овернь, которые специально были посланы французским королем, чтобы купить у капитанов вольных рот и у всех, кто вел войну от имени английского короля, все города и замки, какие только можно, в Оверни, Руэрге, Лимузене, Ажене, Керси, Перигоре, Альбижуа. Некоторые продали свои крепости и уехали прочь, и я раздумываю, не продать ли мне свою». На это бург де Копэр (Copaire) сказал: «Кузен, то, что вы говорите - это правда. У меня также были сведения, полученные здесь в Ортезе из замка Карле (Carlet), который я держал в Оверни, о том, что маршал Франции, сеньор Луи де Сансерр скоро будет здесь. Сейчас он инкогнито находится в Тарбе. Это я слышал от того, кто его там видел».

Затем они послали за вином, а когда его принесли, то все его выпили, а Басто де Молеон сказал мне: «Хорошо, мессир Жан, что вы скажите? Хорошо ли я рассказал вам свою жизнь? У меня было еще больше приключений, но о них я не могу и не хочу говорить». «Да, ей-богу, вы рассказали хорошо», - сказал я и, желая продолжить наш разговор, я спросил его, что сталось со славным оруженосцем по имени Луи Рэмбо, которого я однажды встретил в Авиньоне. «Я вам расскажу, - ответил он. – Мессир Секен де Батфоль владел Бриудом в Велее. Это в 10 лье от Пюи в Оверни. Он вел с большим успехом войну в той стране, а когда возвращался в Гасконь, то отдал Бриуд и Анс-он-Саон Луи Рэмбо и его сотоварищу по имени Лимузен. Эта страна в то время была до того опустошена и разграблена и повсюду была наводнена вольными ротами, что никто не отваживался рискнуть выехать из своего дома. Я должен сказать вам, что между Бриудом и Ансом местность холмистая, и расстояние от одного города до другого 26 лье. Однако когда Луи Рэмбо хотел переехать из одного места в другое, то ему это не составляло труда, поскольку в Форе и в других местах находилось несколько крепостей, где он мог остановиться и отдохнуть. Дворяне Оверни, Форе и Велея были настолько придавлены выкупами, которые должны были платить за свою свободу, что боялись вновь взяться за оружие, а во Франции не было великих сеньоров, которые могли бы собрать людей. Французский король был молод и, кроме того, он был слишком занят в других частях королевства, ведь вольные роты расквартировывались повсюду, и он не мог от них избавиться. Многие великие французские сеньоры находились в качестве заложников в Англии, а в это время их собственность и вассалы подвергались разграблению, и они никак не могли за это отомстить, поскольку их люди так упали духом, что даже не могли сами себя защитить. Луи Рэмбо и Лимузен, которые были братьями по оружию, в конце концов, поссорились, и я вам скажу почему. У Луи Рэмбо в Бриуде была любовницей очень красивая женщина, которую он страстно любил, и когда совершал какую-нибудь поездку из Бриуда в Анс, то вверял заботу о ней Лимузену. Лимузен был его братом по оружию, и он на него полностью полагался. Но тот так по доброму заботился о прекрасной даме, что добился от нее полной благосклонности, и об этом узнал Луи Рэмбо. Из-за этого Луи Рэмбо разгневался на своего товарища и, чтобы, как можно сильнее оскорбить его, он приказал своим слугам схватить его и протащить голым через весь город, а затем выпороть розгами. На углу каждой улицы перед ним гудели трубы, и объявлялось об этом действии. В таком состоянии, с одним лишь куском ткани вместо одежды, он был выброшен из города и осужден как предатель. Так Луи Рэмбо оскорбил Лимузена, и тот был настолько этим обижен, что объявил, что будет мстить, как только этому представится возможность, которую он позже и нашел. Лимузен, за то время что командовал в Бриуде, во время своих различных набегов в Анс и Велей всегда щадил земли сеньора де ла Вольта (de la Voulte), расположенные на Роне, так как тот был добр к нему в юности. Поэтому он решил отправиться к нему, просить его о милосердии и умолять, чтобы тот помог ему примириться с Францией, ибо впредь он намерен быть верным французом. Поэтому он пешком пошел к Вольту, хорошо зная дорогу, и войдя в первый же дом и спросив который час, направился в замок, чтобы увидеть сеньора. Привратник вначале не хотел впускать его в ворота, но после многих красивых слов, ему было позволено войти, но было приказано не ходить дальше без разрешения, что он с радостью и обещал. После обеда сеньор де ла Вольт вышел во двор по своим делам и подошел к воротам. Лимузен сразу же пал на колени и сказал: «Монсеньор, вы меня не узнаете?» «Нет, клянусь честью», - ответил сеньор, который и представить себе не мог, что это мог быть Лимузен. Но немного на него посмотрев, он добавил: «Ты очень похож на Лимузена, который когда-то был моим пажом». «Клянусь честью, монсеньор, я - Лимузен, и еще - я ваш слуга». Затем он стал умолять его простить его за все прошлое и рассказал ему обо всем, что с ним случилось, и о том, как с ним обошелся Луи Рэмбо. Сеньор де ла Вольт сказал: «Лимузен, если ты сказал мне правду, и если я смогу уверится в том, что ты хочешь стать добрым французом, то я заключу с тобой мир». «Ей-богу, монсеньор. Я больше никогда не нанесу никакого вреда Франции, поскольку впредь я буду ей служить». «Я посмотрю», - ответил сеньор де ла Вольт. Он оставил его в замке и запретил впредь выходить из него до тех пор, пока он не договориться для него о мире. Когда Лимузен смог с честью носить оружие, сеньор де ла Вольт дал ему коня и доспехи и препроводил в Пюи к сенешалю де Велею, чтобы познакомить их друг с другом. Его расспросили о силе гарнизона и о положении в Бриуде, а также о Луи Рэмбо: в какое время он совершает поездки, и куда он обычно направляется. «Я знаю на память все дороги, по которым он ездит. Ведь с ним или без него я слишком часто ездил по ним, и если вы соберете для похода воинский отряд, то я ручаюсь своей головой, что вы поймаете его в течение 2 недель». Сеньоры согласились с его предложением и были разосланы лазутчики, чтобы узнать, когда Луи Рэмбо уедет из Бриуда в Анс, что в Лионуа. Когда он уверился, что тот покинул Бриуд, то сказал сеньору де ла Вольту, что пора собирать людей, так как, раз Рэмбо находится в Ансе, то должен скоро вернуться, и что он проведет их к дефиле, через которое тот должен проехать. Сеньор де ла Вольт собрал своих людей и назначил его руководителем похода, послав уведомления об этом бейлифу Велея, сеньору де Монклару (de Montclare), мессиру Герро де Сальере (Guerrot de Salieres_ и его сыну, мессиру Плусера де Вернею (Plouserat de Vernet), сеньору де Вийнёву (de Villeneuve) и всем воинам, что жили поблизости. Всего у них было целых 3 сотни копий, и когда они собрались в Нонее (Nonnay), то, по совету Лимузена, сформировали 2 засадных отряда. Одним командовали виконт де Полиньяк (de Polignac) и сеньор де Шаленсон (de Chalencon), а другим - сеньоры де ла Вольт, де Монклар, де Сальере и мессир Луи де Турнон. Они поровну разделили своих людей, и виконт де Полиньяк и его отряд были поставлены в засаде около Сен-Рамбю (St.Rambut), что в Форе. На этой дороге Луи Рэмбо должен был переправляться через реку Луару либо по мосту, либо выше этого места, по броду, что выше Пюи.

Когда Луи Рэмбо закончил свои дела в Ансе, то выехал оттуда с 40 копьями, не ожидая никого встретить и ничего не подозревая о Лимузене, так как меньше всего о нем думал. Я должен вам сказать, что у него было правилом не возвращаться по той же дороге, по которой приехал. Туда он приехал через Сен-Рамбю. На обратном пути он поехал по холмам выше Лиона и Вьенна и ниже деревни Арженталь (Argental) 7, а затем прямо к ле-Монастье (le Monastier), что в 3 коротких лье от Пюи. Затем, пройдя между замками Менестроль (Menestrol) и Монфокон (Montfaucon), он сделал крюк по направлению к деревне под названием ле-Батри (le Batterie), расположенной между Нонеем и Сен-Жульеном (St.Julien). Там есть проезд через лес, который не может обойти никто, кто едет этой дорогой, пока не доберется до Ноннея, и именно там была поставлена засада сеньора де ла Вольта, в которой насчитывалось около 2 сотен копий. Ни о чем не подозревавшего Луи Рэмбо застали врасплох, и сеньор де ла Вольт и его люди, знавшие, что они должны делать, опустили копья и с криком «Ла-Вольт!» немедленно напали на него и его спутников, которые ехали в совершенно расслабленном состоянии. После первого же удара, большая их часть была сброшена с коней, а Луи Рэмбо был сброшен на землю оруженосцем из Оверни по имени Амблардон (Amblardon), который продолжал на него наседать, и взял в плен. Остальные были либо убиты, либо взяты в плен. Не спасся никто. Они нашли в личных вещах сумму в 3 тысячи ливров, которая была ими получена в Ансе в качестве дани от окрестных деревень. Это доставило большую радость победителям, поскольку каждому из них досталась своя доля.

Когда Лимузен увидел, что Луи Рэмбо схвачен, то показался ему и укоризненно сказал: «Луи, Луи! Тебе следовало бы иметь лучшую свиту. Ты помнить то оскорбление и тот позор, которому ты подверг меня в Бриуде из-за своей любовницы? Я не мог подумать, что ты предпочтешь мне женщину, ведь если бы тоже произошло со мной, то я бы не был бы так зол. Для двух братьев по оружию, какими мы тогда были, могла иногда служить и одна женщина». Сеньоры громко смеялись при этих словах, но Луи было не до смеха. В результате пленения Луи Рэмбо, гарнизон Бриуда сдался сенешалю овернскому, поскольку после потери своего вожака и лучших его людей, они не могли его больше удерживать. Гарнизоны Анса и других крепости в Велее и Форе сделали то же самое, и были счастливы, что смогли бежать, чтобы спасти свои жизни.

Луи Рэмбо был доставлен в Нонней и заключен в тюрьму. Известия об этом событии были посланы французскому королю, который, узнав об этом, сильно обрадовался, и, как я слышал, вскоре после этого, был прислан приказ обезглавить его в Вийнёве, что около Авиньона. Так умер Луи Рэмбо. Пусть Господь примет его душу! Теперь, мой дорогой сударь, - сказал Басто де Молеон, - разве мы не хорошо поболтали ночью? и все, что я рассказал - это правда». «Действительно так, - ответил я, - и я премного благодарен за это. Мне доставило большое удовольствие слушать вас, и это не будет утеряно. Ведь если Бог позволит мне вернуться в мою страну, то я сделаю так, что все услышат то, о чем вы рассказали. Я расскажу обо всем, что сочту достойным упоминания, в благородной и великой истории, написать которую мне поручил славный граф де Блуа, истории, которая, по милости Божьей, будет хроникой, с тем, чтобы была увековечена память вот о таких событиях».

После этого рассказа начал говорить бург де Копэр, которого звали Эрнотон, и насколько я смог понять, он хотел рассказать о жизни и приключениях себя самого и своего брата, бурга Англуа (Anglois). О том, как они воевали в Оверни и в других местах, но на это уже не было времени, так как стража замка продудела в горн, собирая тех приехавших в город Ортез, которые хотели ужинать с графом де Фуа. Два оруженосца приготовились, и с небольшими факелами, мы все вместе покинули гостиницу, отправившись в замок, вместе с другими рыцарями и оруженосцами, что располагались в городе.

Никакими деньгами нельзя было оценить состояние и великолепие двора графа де Фуа, и никакая оценка не могла быть слишком высокой для него. Ведь все время, пока я там оставался, я все время находил этот двор таким, что он превосходил все слова, какими я мог бы его описать, и я видел там много вещей, доставивших мне великое удовольствие.

В рождественский день за столом сидело 4 епископа из его собственных владений, 2 климентиста и 2 урбаниста. Епископы Памьера и Лескара (Lescar), климентисты, сидели выше, следом за ними - епископы Эра (Aire) и Ру (Rou), что на границах Борделуа и Байонны, урбанисты. Граф де Фуа сидел следом за ними. Затем виконт де Рокбертен (de Roquebertin), гасконец, виконт де Брюник (de Brunique), виконт де Гусеран, затем английский рыцарь по имени сэр Уильям Уиллоугби, которого сюда прислал герцог Ланкастер, находившийся в то время в Бордо. На другой стороне стола было 5 аббатов и 2 арагонских рыцаря, которых звали мессир Раймон де Монфлорентен (Raymond de Montflorentin) и мессир Мартин де Руан (de Ruane). За другим столом сидели рыцари и оруженосцы из Гаскони и Бигора. Первым был сеньор д'Аншен, затем мессир Гайар де ла Мотт (Gaillard de la Motte), мессир Раймон де Шатонёф, сеньор де Шомон (de Chaumont), гасконцы, сеньоры де Копэр, де Ла-Ланн (de la Lanne), де Монферра (de Montferrat), мессир Гийом Бернар, мессир Пьер Куртон (Courton) сеньор де Валеншен (de Valenchin) и мессир Энгаль (Aingale) по прозвищу Ле-Базель (le Basele). За другими столами сидело множество рыцарей из Берна. Главными стюардами в зале были мессир Эспэнь дю Лион, мессир Сикар дю Буа-Вердюн (Siquart du Bois Verdun), мессир Нуван де Нувайе (Nouvans de Nouvailles) и мессир Пьер де Во из Беарна. Братья-бастарды графа, мессир Эрно Гийом (Ernaut Guillaume) и мессир Пьер де Беарн прислуживали за столами, а из двух сыновей-бастардов графа, мессир Эван де л'Эсшелль (Evan de l’Eschelle) подавал тарелки, а мессир Грасьен (Gracien) помогал ему с вином. В зале было множество менестрелей, как принадлежавших графу, так и странствующих, которые ради своего удовольствия делились со всеми своим искусством. В тот день граф раздал менестрелям и герольдам 500 ливров, и он облачил менестреля герцога де Турэня, который там присутствовал, в золотые одежды, обшитые горностаем. Эти одежды стоили 2 сотни ливров. Ужин продолжался до 4 часов дня. Я охотно люблю рассказывать о прекрасном устройстве дел славного графа де Фуа. Ведь я пробыл в его доме 12 недель и хорошо изучил его во всех отношениях. Было бы только моей виной, если бы во время пребывания в Ортезе я бы не собрал сведения обо всех странах. Ведь любезный рыцарь, мессир Эспэнь дю Лион, с которым я приехал в эту страну, и к которому я обращался со всеми вопросами, познакомил меня с такими рыцарями и оруженосцами, которые смогли рассказать мне обо всем, что я хотел узнать. Здесь я узнал многое, касающееся Португалии и Кастилии, о том, как шли там дела, и о том, какие битвы происходили между двумя королями и их союзниками, о чем я сейчас дам вам правдивый отчет.

Глава 11

Краткий обзор того, о чем уже говорилось в этой истории - о войне между королями Хуаном Кастильским и Жуаном Португальским.

Вы можете помнить о том, о чем рассказывалось ранее, о том, как дон Хуан Кастильский осадил магистра Ависского ордена, которого, за его достоинства, главные города страны короновали в Лиссабоне, хотя по правде говоря, он был бастардом. Вы также слышали о том, как этот король отправил специальных послов за помощью к герцогу Ланкастеру и к графу Кембриджу, поскольку они были женаты на его кузинах. Этими послами были два рыцаря мессир Жуан Радиньос (Radinghos) и мессир Жуан Теста-д'Оро (Testa-d’oro). С ними также был послан профессор права, который являлся архидиаконом Лиссабона. Они начали свое путешествие с попутным ветром и прибыли в Саутгемптон, где сошли на берег и провели там один день, чтобы отдохнуть, а затем наняли лошадей, так как с собой они их не привезли, и поехали по большой дороге в Лондон. Это было в августе месяце, когда король находился на охоте в Уэльсе, проводя время в свое удовольствие. Герцог Ланкастер и графы Кембридж и Беккингем также находились в резиденциях своих владений. Это принесло послам больше хлопот, но сперва они поехали к герцогу Ланкастеру, который жил в Херфорде, что в 20 милях от Лондона. Герцог их радушно принял. Он распечатал верительные грамоты и прочел их более трех раз, чтобы лучше понять, а затем сказал: «Вам рады в этой стране, но вы не могли приехать в более неблагоприятное время из всего года для того, чтобы получить быструю помощь. Ведь король и мои браться сейчас находятся в разных частях страны, так что вы не сможете получить никакого ответа до Михайлова дня, когда в Лондоне соберется парламент, а король вернется в Вестминстер. Но так как это дело более всего касается моего брата и меня самого, то я ему напишу. Мы вскоре будем в Лондоне и тогда подумаем с вами о том, как нам лучше действовать в этом деле. Вы вернетесь в Лондон, и я дам вам знать, когда я и мой брат прибудут туда. Португальские послы были очень довольны этим ответом и, покинув герцога Ланкастера, вернулись в Лондон, где разместились на жилье, так хотели.

Герцог Ланкастер не забыл о своем обещании и сразу же написал приватные письма графу Кембриджу, в которых содержался отчет о том, о чем вы услышали. Когда граф внимательно их прочитал, то, не откладывая, выехал в Херфорд, что около Вэра (Ware), где жил герцог Ланкастер. Он совещался с ним об этом деле в течение 3 дней и, выполняя данное герцогом обещание португальцам, они вместе приехали в Лондон, где остановились в своих особняках. У этих двух лордов было много совещаний с португальскими послами, поскольку граф Кембридж был очень недоволен поведением последнего португальского короля дона Фернанду, говоря, что тот вел войну столь трусливым образом, и что мир с испанцами был заключен против воли англичан. Поэтому граф очень сильно сомневался, что на предстоящем парламенте королевский совет одобрит экспедицию в Португалию. Ведь однажды, когда она туда посылалась, то это стоило народу больших денег, не менее 100 тысяч ливров, а достигнуто не было ничего.

Португальские послы хорошо поняли то, о чем говорил граф и ответили: «Монсеньор, те времена прошли, и теперь все иначе. Наш последний король, да простит Бог его душу! невероятным образом боялся случайностей войны. Но теперешний король полон предприимчивости и доблести, ведь даже встреться он в открытом поле с врагом, который превосходил бы его числом в 3 раза, он бы все равно бы с ним сразился, каковы бы не были последствия, и мы можем самым верным образом уверить вас, что это так. Монсеньоры, очень ясно, что вы заинтересованы в этой ссоре, поскольку у вас есть собственные причины, чтобы вести войну против Кастилии и завоевать ее, так как она, по праву наследства ваших жен, по закону принадлежит вам. Сейчас, для того, чтобы осуществить это завоевание, у вас нет никакого входа в Кастилию, иначе как через Португалию. Ведь у вас будет вся страна полная друзей. Поэтому используйте ваше влияние, чтобы один из вас отправился туда с достаточно мощным войском, чтобы присоединиться к тем, кого вы там найдете, и вы сможете удержать за собой поле боя!»

Герцог Ланкастер ответил: «Это зависит не от нас, но от короля и от народа, и вы можете быть уверены, что мы сделаем все возможное». Так закончились эти совещания. Португальцы остались в Лондоне, ожидая собрания парламента, а герцог Ланкастер и граф Кембридж уехали в свои замки на севере Англии.

Около Михайлова дня, когда должен был собраться парламент в Вестминстере, король находился в пути, возвращаясь в Лондон, и приехал в Виндзор. Оттуда он отправился в Чертси и в Ричмонд. Куда бы он ни ехал, его сопровождали королева, весь его двор и граф Саффолк, который был в таком фаворе, что ничто не могло быть сделано без его одобрения. В то время, о котором я сейчас говорю, еще шли войны во Фландрии между герцогом Бургундским и гентцами. В Англию только что вернулись епископ Норвичский, сэр Хью Калверли, сэр Уильям Хелмон, сэр Томас Тривет и другие. Их французский король окружил в Бурбуре, как я о том уже рассказывалось в этой истории.

Были заключены перемирия между фламандцами, французами, англичанами и шотландцами до Михайлова дня 1384 года. Несмотря на это, у англичан было на руках столько дел, что они не знали, куда обратиться. Ведь кроме португальских дел, в Лондоне находился гентский совет с просьбой прислать в качестве губернатора одного из королевских братьев или графа Солсбери, чтобы помочь им и управлять ими. На этом парламенте было много дебатов, как по поводу фламандцев, так и по поводу португальцев и шотландцев, поскольку в тех краях все еще продолжались войны, ведь перемирия объявлено не было. Особенно герцог Ланкастер очень старался получить под свое командование большой отряд латников и лучников, чтобы повезти его в Португалию. Он объяснял прелатам, баронам и другим членам парламента, насколько они обязаны помочь ему и его брату в деле возвращения их наследства, говоря, что они клятвенно обещали это сделать, когда короновали их племянника короля, и тогда же скрепили это обещание печатями. Герцог горько жаловался на несправедливости, допущенные по отношению к нему и его брату тем, что этот вопрос откладывался, и что по правде, когда граф Кембриджский отправился туда, имея их клятвенное обещание снабдить его всем необходимым для этого похода, то они слишком скупо выполнили свои обязательства. Он должен был иметь 2 тысячи копий и столько же лучников, но они так и не были снаряжены, что стало причиной оспаривания законности их прав на наследство. Ведь это дело откладывается уже слишком долго.

Эта речь герцога Ланкастера была внимательно выслушана, и некоторые самые мудрые члены совета объявили, что он находится в своем праве. Но так как более важны насущные нужды королевства, то в первую очередь, внимание следует уделить им. Одни были готовы сразу же согласиться на его просьбу, другие возражали, говоря, что было бы неправильным ослаблять королевство, отправляя 2 тысячи латников и 4 тысячи лучников в такую даль как Португалия. Кроме того, такое далекое путешествие еще и опасно, а португальский климат отличается жарой и нездоровьем, и если послать туда такие значительные силы, то королевство может понести невосполнимые потери. Несмотря на эти аргументы и сомнения относительно последствий, было решено, что герцог Ланкастер отправится летом за море с 7 сотнями латников и 4 тысячами лучников, и что все войска должны будут получить плату за четверть года вперед. Было, однако, оговорено, что если за это время будет проявлена какая-либо враждебность со стороны Франции или Шотландии, то экспедиция в Португалию будет отсрочена. Герцог Ланкастер на это согласился, так как большего добиться не мог.

Вы уже видели в этой истории то, как герцог Ланкастер собрал людей и припасы в Саутгемптоне, в готовности оплыть в Португалию, и уже туда вернулись послы с сообщением о скором прибытии герцога и его многочисленных войск, что доставило большое удовольствие португальцам. Но в Англии произошли события, которые вынудили его на некоторое время задержать отплытие. Адмирал Франции мессир Жан де Вьенн с тысячью добрых воинов сел на суда в Слиесе и высадился в Шотландии, откуда повел войну против Англии, и это заставило отправить туда против него все силы королевства, как о том уже рассказывалось. Поэтому я не хочу об этом упоминать дважды, но возвращаясь к осаде Лиссабона и к испанскому королю, я могу рассказать обо всем, что слышал. Пока испанский король стоял перед Лиссабоном, ему, через каких-то испанских купцов, вернувшихся из Фландрии и Брюгге, были доставлены известия о том, что герцог Ланкастер собрал большое войско для снятия осады Лиссабона. Этим сведениям поверили, так как испанцы хорошо знали, сколь жаждет герцог возобновить войну с Кастилией, ведь он претендовал на то, чтобы получить там свою долю. Несмотря на эти сведения, король продолжил осаду, но послал за помощью письма и гонцов во Францию. В частности он написал в Беарн, так что из земель Фуа и Беарна к нему менее чем через 4 дня пришло более 3 сотен копий, цвет рыцарства этой страны. Едущие из Франции бургундец мессир Жан дю Рю (du Rue), бретонец мессир Жоффруа Рикон (Ricon) и мессир Жоффруа де Партенэй (de Partenay), направляясь по дороге в Кастилию, уже прошли через Ортез, и у каждого из них был свой собственный отряд.

Я назову главных рыцарей Беарна, которые подготовились к этому походу. Во-первых, великий барон, соратник графа де Фуа, сеньор де Линьяш (de Lingnach), затем мессир Пьер Лиер (Lier), мессир Жан де Лепре (de Lepres), сеньор де Борде (des Bordes), мессир Бертран де Бареж (de Barege), сеньор де Маршьяж (de Marchiage), мессир Раймон д'Озак (d’Aussac), мессир Жан де Саллегр (de Sallegre), мессир Муван де Сармен (Mouvant de Sarment), мессир Пьер де ла Робьер (de la Robiere), мессир Эттьен де Валентен (de Valentin), мессир Раймон де Рараз (de Rarasse), мессир Пьер де Анфан (de Hanefane), мессир Ожеро де Домезон (Ogerot de Domesson) и еще множество других. Мессир Эспэньоле д'Эспэнь (Espaignolet d’Espaign) старший сын мессира Роже д'Эспэня, кузена графа де Фуа, также присоединился к ним со своим отрядом беарнцев. Эти бароны и рыцари назначили местом сбора Ортез и его окрестности, и я слышал от тех, кто видел их уходящими в поход, что впервые за долгое время Беарн покидали столь прекраснейшие и хорошо экипированные рыцари.

Когда граф де Фуа обнаружил, что они действительно намерены идти в Кастилию, он был сильно раздосадован и задумался, хотя вначале и дал согласие на то, что они будут получать плату от кастильского короля. Но он боялся за свою страну, что она будет так сильно ослаблена после их ухода. Поэтому он послал к вышеупомянутым баронам и рыцарям двух рыцарей своего двора, мессира Эспэня дю Лиона и сеньора де Кабестана (Cabestan) с просьбой, чтобы они пришли к нему в замок, поскольку он хочет дать им ужин, чтобы пожелать счастливого пути. Рыцари, естественно, приняли это приглашение, и граф де Фуа принял их самым радушным образом. После мессы он отвел их в свой кабинет и так обратился к ним: «Мои дорогие судари, вы, в самом деле, решили покинуть мою страну и помочь кастильскому королю в его войнах, в то время как у меня на руках находится спор с графом д'Арманьяк? Ваш отъезд поставит меня в очень затруднительное положение». «Монсеньор, - ответили они - это действительно так, ведь мы обязаны так поступить, поскольку получили плату от кастильского короля. Но эта война между Испанией и Португалией, как мы надеемся, и если это будет угодно Богу, скоро закончится, и тогда мы вернемся к вам в добром здравии». «Скоро окончится! - воскликнул граф, - не так скоро, ведь сейчас она только началась. Есть новый португальский король, и португальцы послали в Англию за помощью. Этот спор, в который вы уже почти вовлечены, находится в природе вещей и длится уже долгое время, и он задержит вас на войне. Ведь вы не будете по-настоящему сражаться до прибытия герцога Ланкастера и его войск, так что ваша плата обойдется вам достаточно дорого». «Монсеньор, - ответили они, - раз мы едем так далеко, то мы должны завершить это дело». «Да поможет вам Бог, - сказал граф, - но идемте, давайте теперь ужинать, ибо как раз наступило для этого время».

Граф со своими баронами и рыцарями вошел в залу, где были накрыты столы. Ужин был великолепен и доставил всем большое удовольствие, так как их обслуживали всеми вещами, что полагались в такой день. После ужина граф повел своих рыцарей на галерею, где обычно он отдыхал после полудня, и вновь, обращаясь к ним, сказал: «Действительно, мои добрые судари, я сильно раздосадован тем, что вы покидаете мою страну. Не потому, что сожалею о вашем успехе или славе, ведь при каждом случае я буду за ними внимательно следить и превозносить их. Но я сожалею из-за вас самих, ведь вы - цвет рыцарства Беарна, а едете в чужую землю. Я посоветую вам, как говорил и до этого, отказаться от этого похода и предоставить королям Испании и Португалии сражаться в их собственных битвах, поскольку у вас там нет никакого интереса». «Монсеньор, - ответили они, - при всем уважении к вашей милости мы не можем так поступить, и вы это знаете лучше, чем сказали сами. Если вам будет угодно принять во внимание, что мы получили плату от кастильского короля, то хотя бы уже вследствие этого, мы должны что-то сделать». «Хорошо, - ответил граф, - этого действительно достаточно. Но я скажу вам, что случится с вами в этом походе. Вы либо вернетесь столько бедными и нагими, что вши будут вас есть и расти между ваших ногтей (потерев две ладони своих рук друг о друга, он показал им жестом, что он имеет в виду), либо вы будете убиты или взяты в плен».

Рыцари разразились громким смехом и сказали: «Монсеньор, мы, в самом деле, должны попытаться найти фортуну». Затем граф оставил этот предмет и, беседуя с ними, завел разговор об обычаях испанцев, сказал, что они грязные и вшивые, и завидуют доброй фортуне других, посоветовав им быть настороже. После небольшой беседы на другие темы, они послал за специями и вином, которое выпили все, кто там присутствовал. Затем он распрощался с ними, пожав каждому руку, вверил их заботе Бога и удалился в свой туалет. Рыцари сели на своих коней в воротах замка, так как их люди и багаж уже выехали в Советеру (Sauvetere) 8, где и провели эту ночь. Наутро они уехали оттуда вступили в Бискайю, следуя дорогой на Памплону. Они везде находились в безопасности, так как правильно платили за все, в чем у них возникала нужда.

Глава 12

Жители Сантарена восстают против частей кастильской армии. Король Кастилии снимает осаду Лиссабона и уходит прочь от этого города. В это время заключается мир.

В то время, пока кастильский король стоял у Лиссабона (а простоял он там почти год) против него восстал город Сантарен (Santarem) 9 и закрыл свои ворота, объявив, что ни француз, ни испанец не войдет в него по причине великих притеснений, которым он подвергся. Говорили, что это была вина отряда под командованием мессира Жоффруа Рикона и мессира Жоффруа де Партенэя, состоящего из бретонцев, которые брали или ломали все, что попадало к ним в руки, не обращая внимания, друзья это или враги. Поэтому горожане взяли в свои руки город и два замка, объявив, что будут защищаться против всех, кто пожелает их притеснять. В день восстания, они убили свыше 60 бретонцев, которые были мародерами, и убили бы мессира Жоффруа де Патернэя, но он спасся, перебравшись через стену, примыкавшую к его дому. После этого расквартированные там французы и бретонцы целый день сражались с жителями Сантарена и предприняли большой штурм города. Но потеряли они больше, нежели приобрели, не нанеся городу ущерба.

Кастильскому королю сообщили о том, что сантаренцы перешли на сторону португальцев и готовы сдать португальскому королю город и замки, которыми они овладели. Услышав об этом, король стал очень печальным и, позвав своего маршала, мессира Режиналя де Лимузена (Reginald de Limousin), сказал ему: «Возьмите две сотни копий и посмотрите, что там делается в Сантарене. Почему восстали жители города, и что побудило их действовать таким образом». Мессир Режиналь ответил, что «он в точности все исполнит». Он взял с собой две сотни копий и, поехав в Сантарен, приехал туда, но вперед себя он послал герольда, чтобы оповестить о своем прибытии. Тот переговорил с жителями города у палисада и доставил им свое послание. Сантаренцы ответили: «Мы хорошо знаем мессира Режиналя де Лимузена как благородного и доблестного рыцаря, и то, что он является маршалом у короля. Его здесь очень хорошо встретят, и позволят войти в город, но только невооруженным». Таков был ответ, который герольд принес мессиру Режиналю. Тот сказал, что «он войдет туда не для того, чтобы нанести какой-либо ущерб, но единственно для того, чтобы узнать, каковы намерения горожан. Для меня без разницы, войду ли я туда с оружием или нет, я буду лишь говорить с ними, и хочу узнать их желания». Он оставил место своего расположения и поехал невооруженным, в сопровождении всего 5 человек. Он спешился у палисада, оставив своих людей там. Когда стражники увидели то, в каком виде он прибыл, они открыли палисад и радушно его приняли. Жители собрались на городской площади, где он так обратился к ним: «Вы, мужи Сантарена, послушайте то, что я скажу. Я послан сюда с приказом спросить у вас о причинах, по которым вы восстали, заперли свои ворота и убили союзников короля, которые приехали сюда ему помогать. Знайте, что король очень разгневан на вас, поскольку ему сообщили, что вы захватили два городских замка, которые являются его наследственным достоянием, и хотите сдать их его врагам португальцам». «Да будет угодно вашей милости, мессир Режиналь, но мы не хотим сдавать их и передавать в какие-либо другие руки, кроме как короля Кастилии, от которого мы их держим, но пусть он управляет нами в мире и в справедливости. То, что мы сделали, было сделано из-за этих расквартированных в городе бретонских мародеров и из-за их беззаконий. Они обращались с нами словно с сарацинами или еще хуже. Они не могли вести себя хуже, насилуя наших жен и дочерей, вскрывая наши сундуки, разбивая наши бочки с вином и плохо обращаясь с нами и нанося нам раны, когда мы жаловались на их поведение. Поэтому вы не должны удивляться тому, что мы сильно разозлились, когда на себе испытали такие бесчинства и были свидетелями этих бесчинств над теми, кого мы должны защищать, ибо нашу ярость вызвали бы и меньшие вещи. Поэтому, если хотите, можете передать это королю. Так же и то, что мы единодушно решили, чтобы не случилось, никогда не признавать и не принимать ни одного француза или бретонца, и никого другого, кроме короля собственной персоной или того, кому он может передать свои полномочия, тому, кто бы с нами обращался бы полюбезнее».

Когда мессир Режиналь услышал эти слова, он был вполне удовлетворен и не думал, что они так уж виноваты в том, что выгнали своих врагов из города. Он ответил так: «Мой добрый народ. Я сейчас услышал то, что вы хотели сказать, и вы должны оставаться спокойными, ибо я вернусь к королю и расскажу ему об этом, и обещаю вам, что я сделаю все, что смогу, чтобы вам услужить». «Мы благодарим вас, монсеньор, от всего сердца, и мы полагаемся на то, что если относительно нас до короля могли дойти неправильные сведения, то вы их исправите». С этим мессир Режиналь сел на своего коня и уехал к своим людям, которые ждали его снаружи, а затем поскакал в Лиссабон. Спешившись у своей палатки, он отправился к королю и рассказал ему о том, что видел и слышал в Сантарене. Узнав правду о том, что произошло, король сказал: «Ей-богу, они действовали как мудрые люди, раз не смогли доверять этим мародерам». Мессир Жоффруа Рикон, мессир Жоффруа де Партенэй и их соратники, обнаружив, что они не смогут получить никакого возмещения от Сантарена, и что король ими недоволен, сильно разозлились и говорили промеж себя: «Нас хорошо использовали, когда покинув Францию мы пришли в эту страну, чтобы служить испанскому королю, а нас так унизили перед этими людишками, против которых мы не можем получить правосудия. Вскоре сюда придет большой отряд рыцарей из Гаскони. Мы не будем об этом говорить до их прибытия, а тогда расскажем им о том, что произошло, и они помогут нам отомстить за убитых товарищей». Королю и его совету сообщили, что бретонцы сильно угрожают жителям Сантарена, хвастаясь, что когда прибудут гасконцы, они заставят их дорого заплатить за то, что они сделали. Королю посоветовали снять осаду Лиссабона и отправиться в Сантарен, чтобы пополнить свои ряды и поставить все на добрую основу, и ждать там гасконцев, которые уже в пути в числе около 4 сотен копий добрых латников. Он не хотел, чтобы они нашли королевство в смятении, в тот момент, когда в него должно было приехать столько воинов.

Королем были отданы приказы снять осаду и идти к Сантарену, и они были немедленно выполнены. Когда город Сантарен узнал, что сюда идет король, то жители назначили 12 лучших горожан, чтобы они, верхом на конях, встретили его и узнали его желания. Они поехали навстречу и встретили королевское войско примерно в 2 лье от Сантарена и узнали, что король спешился и из-за сильной жары и укрылся в тени оливковых деревьев. Мессир Режиналь де Лимузен, маршал его армии, находился вместе с королем и узнал об их прибытии. Подойдя поближе, горожане упали на колени и сказали: «Наиславнейший сеньор и благородный король Кастилии, мы - депутаты от бедных людей вашего несчастного города Санарена и его замков, которым дали знать, что вы сильно на них гневаетесь. И если это так, наиславнейший сеньор, то вина лежит не на них, но причина в тех беззакониях, что они претерпели от бретонцев и в том, что они оказались в их власти, когда те расположились в вашем и нашем городе. Теперь, поскольку все их злодеяния не могут быть доказаны, мы не обвиняем их рыцарей, оруженосцев и капитанов, но только тех, кто их совершал, и будет невозможным рассказать обо всех позорных деяниях этих бретонских мародеров. Они в течение долгого времени удерживали у себя в подчинении город и замки Сантарена, на что нам было сделано много жалоб, но, несмотря на это, они топорами вскрывали наши сундуки, брали наши деньги и насиловали наших жен и дочерей у нас на глазах. Когда мы на это жаловались, то нас били, наносили раны, а некоторых убили. В таком бедственном положении мы находились свыше 2 месяцев. Поэтому, наиуважаемый сеньор и благородный король, если мы прогневали вас, по этой или по какой другой причине, мы умоляем вас дать нам правосудие. И пусть о нас соберут такие верные сведения, чтобы нас можно было судить по закону, как вы обещали и в чем вы поклялись нам, когда впервые вступили в Сантарен в качестве короля. И владение городом и зависимыми от него землями перейдет к вам и останется у вас. Вы совершите акт милосердия, и раз вы приехали сюда, то мы настолько полагаемся на вас и на ваш совет, что вы найдете ворота города открытыми. Ваш бедный народ, который вопит об исправлении беззаконий, которым он подвергся, умоляет ваше королевское величество даровать ему милосердие и простить все его проступки».

Король немного помолчал, и тогда мессир Режиналь де Лимузен, опустившись на колени перед королем, сказал: «Наидражайший сеньор, вы слышали жалобы ваших подданных из Сантарена, которые изложили перед вами все, что они претерпели. Снизойдете ли вы до того, чтобы дать им ответ». «Режиналь, - сказал король,- мы видим, что у них есть причина поступить так, как они поступили. Идите и скажите им подняться, и возвращаться в Сантарен, чтобы подготовить все, что нам подобает, так как этой ночью мы будем спать в городе, и дайте им знать, что их права будут защищены со всем вниманием». Мессир Режиналь де Лимузен поднялся и подошел к депутатам из Сантарена, предложив им встать: «Король, наш сеньор, благосклонно выслушал то, что вы сказали и, понимая то, что вы всего лишь желаете правосудия, он рассмотрит то, как с вами поступить. Теперь ступайте и подготовьте город для его приема, и пусть это будет сделано хорошо, чтобы ему угодить, поскольку все повернется, как вы хотите, благодаря доброй помощи имеющихся у вас друзей». «Монсеньор, - ответили они, - мы премного вам благодарны». Затем они распрощались, вернулись в Сантарен и рассказали обо всем, что произошло с королем и об ответе, который им передал от их суверена мессир Режиналь. Горожане чрезвычайно обрадовались при этом известии и богато украсили город к прибытию короля, устлав улицы свежими травами. Король совершил свой въезд во время вечерни. Он расположился в замке под названием «Лев», а его люди - в городе. Надо сказать, что такими были лишь те, кто смогли это сделать, а большая часть испанцев расквартировалась в открытом поле или в прилегающих деревнях.

Король провел там месяц, и все дела оставались в таком положении. Те, кто ожидали добиться смуты, были очень разочарованы.

Глава 13

Испанцы подозревают французов и беарнцев. На службу к португальскому королю прибывает 500 английских лучников.

Во время пребывания испанского короля в Сантарене туда приехал отряд прекрасных воинов из Беарна. Мессир Режиналь де Лимузен выехал их встречать и принял очень учтиво, поскольку знал, как это делается. Он препроводил их к королю, который очень обрадовался их приезду и приказал мессиру Режиналю проследить, чтобы они были размещены со всеми удобствами, ибо таково его желание. Мессир Режиналь все делал так, чтобы они были довольны. Дела короля продолжали оставаться в прежнем состоянии все время, пока он оставался в Сантарене, и пока его армия стояла внутри и вокруг города. А насчитывалось в ней 4 тысячи латников и 30 тысяч прочих людей. Он позвал французских баронов на совет, чтобы обсудить, каким образом лучше вести войну. Ведь он уже долгое время и с огромными тратами вел ее вблизи Лиссабона, но ничего не добился. Казалось, что если бы не гасконцы, которые св оим приходом воодушевили короля, то он отступил бы из Сантарена в Бургос или Галисию, так как его люди устали находясь походе так долго.

Когда французские и беарнские рыцари были допущены на заседание совета, то король так обратился к ним: «Мои дорогие судари, вы сведущи и деятельны в военном деле. Поэтому я хочу получить ваш совет о том, каким образом я могу с наибольшим успехом продолжить мою войну против португальцев и лиссабонцев. Они удерживают свой оплот против моих войск уже больше года, и я ничего не могу поделать. У меня были надежды выманить их из Лиссабона и сразиться с ними, но они не приняли моего вызова. Мои друзья советуют мне распустить армию и позволить всем разойтись по домам. Поэтому я хочу узнать ваше мнение на этот счет». Только что приехавшие рыцари из Франции и Беарна жаждали боя. Ведь хотя они еще и не участвовали в военных действиях, но хотели быть достойны той платы, что получили, и они ответили: «Сир, вы - великий и могущественный государь, и вам мало дела до того, как платить вашей армии, особенно когда она находится в собственной стране. Мы ничего не скажем, сверх того, что если бы это было в чужой стране, и был бы недостаток продовольствия, то вам стоило бы дать добрый совет. Однако мы видим, что здесь все расположились с комфортом, каждый в своем собственном доме. Поэтому мы говорим (не в качестве решения совета, ведь ваша мудрость и опытность позволят вам выбрать лучшее мнение), что вы должны находиться в открытом поле, что легко осуществимо вплоть до михайлова дня. А тогда, возможно, и ваши враги выйдут, чтобы встретиться с вами, в тот момент, когда вы этого будете меньше всего ожидать, и тогда с ними можно будет сразиться. Мы очень желаем победы, поскольку наше снаряжение стоило нам очень дорого, и у нас было много трудностей перед тем, как мы сюда пришли. Поэтому мы никогда не примем мнения членов вашего совета, поскольку хотим встречи с врагом». «Ей-богу, - сказал король,- вы говорили хорошо и верно. И в этом и в других случаях, я буду впредь спрашивать вашего совета. Ведь последний сеньор и мой отец, так же как и я, всегда находил ваши мнения прекрасными и отмеченными честью. Да пощадит Бог душу Бертрана дю Геклена! Он был добрым и верным рыцарем, и благодаря ему, мы добились многих важных побед».

Этот разговор между кастильским королем и иностранными рыцарями, так же как и данный ими совет, вскоре стал известен испанским баронам. Они этим были сильно разозлены, и по двум причинам. Во-первых, потому, что они вообразили, что король питает большее доверие к иностранцам, чем к собственным поданным вассалам, которые его короновали, а во-вторых, потому что французские рыцари дали королю совет находится в открытом поле, тогда как сами они уже устали от этой войны. Поэтому они тайно встретились и говорили: «Король не знает как вести войну, кроме как с помощью французов, также как это делал до него его отец». Тогда же они затаили ненависть к французам, которая вскоре вышла наружу через их слуг и фуражиров. Французы были расквартированы все вместе, и когда они выслали партии на фуражировку, испанцы, которых было больше, взяли их фураж себе, побив и поранив нескольких человек, так что жалобы на это были представлены королю. Король сильно порицал своего маршала, мессира Режиналя де Лимузена, за то, что он этого не предотвратил. Маршал оправдывался, говоря: «Да поможет мне Бог, но я ничего об этом не знал, но сейчас немедленно приму меры». Он приказал войскам выступить в открытое поле, чтобы тщательно сопровождать для безопасности весь фураж, что соберут французы. Он также издал прокламацию для всех, у кого есть провизия или другие необходимые предметы, чтобы они привозили все это к войску, стоящему в Сантарене, где за все это будет уплачена разумная цена. Иностранцы были снабжены всем в изобилии, так как по приказам короля, их обслуживали впереди всех, что только усиливало ненависть испанцев.

Случилось так, что на той же неделе, когда кастильский король снял осаду Лиссабона, в порт вошли три больших корабля, на борту которых находились английские латники и лучники. Всего их насчитывалось около пяти сотен, но все три отряда были искателями приключений, не имевшими ни командиров, ни жалованья. Они прибыли из Кале, Шербура, Бреста и Мортэня в Пуату. Услышав о войне между Кастилией и Португалией, они собрались в Бордо и сказали: «Давайте отправимся искать приключений в Португалию. Мы найдем там кого-нибудь, кто примет и наймет нас». Сэр Джон Харпдейн (Harpedane), который в то время был сенешалем Бордо, настойчиво советовал им так и поступить, поскольку не хотел, чтобы они оставались с оружием в Борделуа, так как они могли причинить больше вреда, чем пользы, будучи авантюристами, которым нечего терять.

Я не слышал, чтобы в числе приехавших в Лиссабон, был хоть один рыцарь, но слышал только о трех английских оруженосцах, которые и были их предводителями. Одного знали Нортберри (Northberry), другого Морберри (Morberry), а третьего Югелен де Артсель (Huguelin de Hartsel). Среди них не было никого старше 50 лет, все они были добрыми воинами, хорошо знающими военное дело. Лиссабонцы и португальский король очень обрадовались прибытию англичан. Так как король пожелал их видеть, то их препроводили во дворец, и там они были любезно приняты самим королем, который спросил, не герцог ли Ланкастер их послал. «Клянусь честью, сир, - ответил Нортберри, - прошло много времени, когда он что-либо слышал о нас, или мы о нем. Мы - люди из разных стран, которые пришли сюда, чтобы поискать военную удачу и приключений. Некоторые из нас приехали даже из города Кале, чтобы служить вам». «Честное слово, - сказал король, - вам очень рады. Ваше прибытие доставило мне много радости, и знайте, что мы очень скоро задействуем вас. Мы на некоторое время были заперты здесь, что нас очень стесняло. Но мы выступим в поход, как только это сделают испанцы». «Мы не желаем ничего лучшего, - ответили капитаны, - и мы молимся, чтобы побыстрее увидеть наших врагов».

Глава 14

Португальский король приказывает своей армии отправиться к Сантарену. Кастильский король покидает этот город, чтобы с ним встретиться.

Португальский король дал обед во дворце в Лиссабоне в честь вновь прибывших и приказал, чтобы их хорошо разместили в городе, и чтобы им заплатили за три месяца вперед. Затем король продиктовал своим секретарям письма, которые разослал по королевству, приказывая всем людям, способным носить оружие, немедленно придти в Лиссабон под угрозой его немилости. Внимание этим письмам уделили лишь немногие, и слишком многие остались дома, поскольку три части королевства были в плохих отношениях с лиссабонцами, за то, что те короновали бастарда, и втихомолку сильно их поносили. Кастильский король и его совет, зная об этих различных мнениях в Португалии, занимал выгодное положение и намеревался завоевать Португалию. Говорили, что это будет делом всего лишь одной битвы, и если лиссабонцы будут покорены, то и вся остальная страна этому обрадуется, а великий магистр Ависского ордена будет свергнут и убит, так что королевство перейдет к Испании. Ведь королева имеет права на его наследование. Однако король Хуан Кастильский охотно избежал бы этой войны, но ему не позволяли этого его подданные, говоря, что у него есть для войны причина и тем придавали ему смелости.

Когда португальский король обнаружил, что лишь немногие откликнулись на его призыв на военную службу, а те, на кого он рассчитывал, отказались ему повиноваться, то он крепко задумался. Он созвал главных людей Лиссабона и рыцарей из своих владений, бывших наиболее активными в деле его коронования и которые прежде служили при короле Фернанду, таких как: мессир Жуан Радиньос, мессир Жуан Теста-д'Оро, сеньор де ла Фигуире (Figuire), мессир Гомеш де Тарбестон (Gomme de Tarbeston), Амброзу Кондриш (Ambrose Condrich), Педру Кондриш, его брат и кастильский рыцарь мессир Монгес де Наварет (Monges de Navaret). Последний, после того, как был изгнан из Кастилии кастильским королем, был сделан португальским королем капитаном его рыцарей. На этом совещании король объяснил несколько вещей и сказал: «Мои прекрасные судари, что собрались здесь. Я знаю, что я могу зависеть от вашей дружбы, так как именно вы сделали меня королем. Но вы должны понять, что огромное число моих подданных отказывают мне в своей помощи именно тогда, когда в ней есть нужда, и они не выступят в поход. Я должен признаться, что был бы воистину счастлив, увидеть их в добром расположении ко мне и в готовности встретиться с моими врагами. Но, увы! Все обстоит иначе, поскольку они не участвуют в моем деле и увиливают от него. Я прошу вашего совета по этому поводу, о том, как мне лучше поступить, и умоляю вас высказать свое мнение». Тогда португальский рыцарь, мессир Гомеш де Тарбестон, сказал: «Сир, ради вашей личной чести, я вам советую немедленно выступить из города со столькими людьми, сколько вы сможете собрать, и рискнуть. Мы будем помогать вам до самой смерти, так как считаем вас своим королем и сеньором этого города. И если в Португалии есть какие-нибудь мятежники или недовольные, то я заявляю (и в этом со мной согласны многие люди в этом городе), что это от того, что вы никогда не нападали на своих врагов и не встречались с ними. До сих пор вы прославились как доблестный воин, но в этом случае вы поступаете не так. Этим вы внушаете храбрость вашим врагам и сдерживаете пыл ваших подданных. Ведь когда вы один раз выкажете смелость и решительность, то они будут вас бояться, так же как и ваши враги». «Клянусь своей головой, мессир Гомеш, - сказал король, - вы правильно говорите. И теперь надо подготовить приказы нашим людям, и необходимо скорее подготовить все для нашего похода. Мы встретимся с нашими врагами, и либо добьемся всего, либо все потеряем».

«Монсеньор, - ответил рыцарь, - так и надо сделать. Если Бог пошлет нам добрую удачу и день будет наш, то вы будете править, как король Португалии, и вы будете оценены по достоинству и будете в чести во всех странах, в которых про вас узнают. Только путем сражения вы можете обрести полную власть над королевством, и я приведу вам в пример короля дона Энрике, вашего кузена, отца дона Хуана Кастильского. Он добился всего своего наследства мечом, а иначе бы он не преуспел. Ведь вы знаете о том, как мощь принца Уэльского восстановила на троне дона Педро, и как затем, в результате битвы у Монтьеля он лишился жизни, а дон Энрике вернул себе обладание королевством. В тот день он рискнул своей персоной, так же как и своими друзьями. И вы должны поступить также, чтобы жить с честью». «Ей-богу, - сказал король, - вы хорошо сказали, и я не буду спрашивать другого совета, но последую этому, который мне очень подходит». На этом заседание совета закончилось, и войскам были отданы приказы в течение трех дней выступить в поход и выбрать удобную позицию, чтобы поджидать на ней врага. Ворота Лиссабона были закрыты столь хорошо, что ни одному человеку не было дозволено покинуть город, поскольку король и лиссабонцы не хотели, чтобы испанцы узнали об их намерении и об их численности.

Англичане были очень довольны, когда узнали, что они должны выступить в направлении Сантарена, где стоит со своей армией кастильский король. Все стали готовить свое оружие, лучники свои луки и стрелы, каждый согласно своему рангу. В четверг в полдень король и его войско выступили из Лиссабона и в тот же день стали лагерем на берегах маленькой речки в 2 лье от города, обратив свой фронт в сторону Сантарена. Они говорили, что не вернутся назад, пока не повидают своих врагов и что гораздо лучше, если именно они предложат врагу битву, нежели враг сам к ним придет. Они отметили разницу между теми, кто добивается сражения и теми, кто ждет его, и что часто одерживают победу меньшим числом. Ведь почти во всех победах англичан над французами они были первыми, кто предлагал бой, и они видели, что атакующее войско является естественно более храбрым, чем то, что стоит в обороне. Таково было мнение лиссабонцев, когда они выходили из города, и они так продолжали свой разговор: «Некоторые из нас были с гентцами, когда те выступили против Брюгге и предложили бой графу Фландрскому и его армии в этом городе. И мы хорошо знаем, что вожди гентцев Филипп ван Артевельде, Пьер дю Буа, Жан Кликриель (Cliqueriel), Франсуа Атремен и Пьер ле Нюйте имели при себе не более 7 тысяч человек. Но они дали бой и разбили 11 тысяч. Это - известный факт, ведь там не было никакого предательства. Фортуна была благосклонна к гентцам в день этой битвы, которая произошла в субботу на расстоянии длинного лье от Брюгге, а насколько мы знаем, утром они уже захватили этот город». Они успокаивали себя, что есть добрый шанс победить, но его можно потерять, и что если они хотят добиться успеха оружием, то должны действовать смело. Такими были разговоры лиссабонцев друг с другом в четверг, пока они продолжали свой поход. Когда король узнал, насколько решительно они настроены, то очень обрадовался.

Когда трубы королевской армии прозвучали утром в пятницу, все подготовились к походу и двинулись направо, следуя течению реки по равнине, с тем, чтобы их обоз и продовольствие могли за ними следовать. В этот день они прошли вперед 4 лье. В эту пятницу кастильскому королю в Сантарен были доставлены известия, что португальцы под командованием Ависского магистра, которого лиссабонцы короновали королем, выступили в поход, чтобы с ним встретиться. Эти сведения быстро распространились по всему войску и доставили испанцам, французам и гасконцам много радости. Они говорили: «Эти лиссабонцы - храбрые парни, раз идут сразиться с нами. Давайте поспешим выступить в открытое поле, чтобы их окружить. Если нам это удастся, то мы предотвратим их возвращение. Ведь если мы сможем этому помочь, то ни один из них не увидит Лиссабона вновь». Звуками труб по всей армии было объявлено, чтобы все, как всадника, так и пехотинцы, были готовы утром в субботу, так как в этот день король выступит в поход, чтобы сразиться со своими врагами. Все были готовы и выказывали огромную радость по поводу этих приказов, и тому, что вероятно, будет дело.

Утром в субботу в кастильской армии зазвучали все трубы. Король в замке прослушал мессу, затем выпил кубок, также как и его свита, и все сели на своих коней. Они выступили в поход в замечательном строю. Авангард вел маршал армии, мессир Режиналь де Лимузен. Разведчикам было приказано разведать приближение врага, где он находится, и какова его численность. Это задание было возложено французами на двух оруженосцев, одного бургундца и одного гасконца. Бургундца звали Гийом де Монтиньи (de Montigny), он был отряда мессира Жана де Рю. Гасконец пришел из Беарна, и его имя было Бертран де Бареж (de Barege). Оба они в этот день были посвящены в рыцари. С ними еще был один кастильский сеньор, способный воин, по имени мессир Педро Фернандо де Медина. Он сидел верхом на легкой генетте 10, обладавшей изумительной скоростью. Пока эти три рыцаря изучали местность со всех сторон в поисках португальцев, их главная армия, которая насчитывала целых 2 тысячи копий, рыцарей и оруженосцев, гасконцев, бургундцев, французов, пикардийцев и бретонцев, так хорошо экипированных, как только это возможно, и 20 тысяч испанцев, которые все были верхом, двигалась вперед. Все шли шагом и не удалялись во время остановок друг от друга дальше расстояния выстрела из лука. Португальский король также выслал трех разведчиков, чтобы разведать моральный дух и боевой порядок испанцев. Двое из них были английские рыцари и опытные воины, которых звали Джеймс д'Артлеберри (d’Hartleberry) и Филипп Брэдстон (Bradeston), с ними был португалец по имени Фернанду де ла Грес (de la Gresse). Все они были хорошо оснащены и проскакали настолько далеко, что с возвышенности, на которой они укрылись за листьями деревьев, они смогли тщательно изучить всю испанскую армию. Затем они вернулись к португальскому королю и его войску, которых нашли на поле, и рассказали то, что видели: «Сир, мы продвинулись так далеко, что смогли полностью изучить ваших врагов. Они очень многочисленны, по крайне мере, 30 тысяч лошадей. Поэтому хорошо подумайте над своим делом». Король спросил: «Они идут одним отрядом?» «Нет, сир. У них два полка». Король повернулся и громко сказал: «Теперь слушайте то, что я говорю, так как здесь нет места малодушию. Вскоре мы сразимся с нашими врагами, которые идут, чтобы с нами встретиться. Это они сделают, поскольку мы не можем ни бежать, ни вернуться в Лиссабон. Мы оставили этот город. Поэтому действуйте хорошо и дорого продайте свои жизни. Вы сделали меня вашим королем. В этот день я увижу моя ли это корона, так как будьте уверены, что я не никогда не побегу, но вынесу то, что случиться». Они ответили: «Бог поможет нам! Мы все будем стоять за Вас».

Затем позвали Нортберри и Хартсела вместе с другими опытнейшими воинами и людьми, которые видели наибольшее число битв, и спросили их мнение о том, как лучше всего действовать в ожидании боя. Ведь, вероятно, они будут вынуждены сражаться, так как враги быстро приближаются, и они в таком числе, что соотношение сил, по крайней мере, четыре к одному. Англичане сказали: «Раз мы должны дать бой, и раз они превосходят нас числом, то шансы неравны, и мы не сможем их одолеть, если только мы не уйдем в кусты и заросли. Поэтому давайте построим такие укрепления, и вы увидите, что они не одолеют нас так просто, как если бы мы были бы в открытом поле». Король ответил: «Вы мудро говорите, и мы последуем вашему совету».


Комментарии

1. «Благословен Господь Бог мой, что учит руки мои сражаться и пальцы мои воевать» - прим.пер.

2. В 1364 году

3. Сен-Пуркен-де-Мелшере и Сен-пукрэн-сюр-Весбр – деревни в Бурбонэ, около Мулена.

4. Город в Нивернэ, в 7 лье от Мулена.

5. Древний город в Берри, около Луары, в 8 лье от Буржа.

6. Мальвуазен?

7. Деревня в Форе, диоцез Вьенна.

8. В 7. лье от По

9. Прекрасный город на Тежу, в 34. лье от Лиссабона.

10. порода лошадей - прим пер.

Текст переведен по изданию: Froissart, J., Chronicles of England, France, Spain and the adjoining countries: from the latter part of the reign of Edward II to the coronation of Henry IV, Translated from the French, with variations and additions, from many celebrated MSS by Thomas Johnes, Esq. New York: Leavitt & Allen, 1857

© сетевая версия - Thietmar. 2021
© перевод с англ. - Раков Д. Н. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001