ЖАН ФРУАССАР

ХРОНИКИ АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ИСПАНИИ И СОСЕДНИХ СТРАН

ОТ КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ЭДУАРДА II ДО КОРОНАЦИИ ГЕНРИХА IV

Глава 169

Шотландская армия вместе с войсками адмирала Франции вторгается в Нортумберленд. Но англичане уже находятся на пути туда, чтобы их встретить, и потому шотландцы с французами возвращаются в свои пределы.

Вы уже слышали о том, как адмирал Франции с большим отрядом латников высадился в порту Эдинбурга, и о том, что французы нашли положение дел сильно отличающимся от того, что они ожидали от шотландских баронов. Члены королевского совета и другие бароны говорили тем рыцарям, что были в Шотландии в прошлом году, в частности мессиру Жоффруа де Шарни и мессиру Амийяру де Марсу (Amyard de Marse), что если сенешаль, коннетабль или адмирал Франции пересекут море и приедут в Шотландию с тысячью добрых копий и 5 сотнями арбалетчиков, а также с вооружением для 1000 шотландцев и соответствующей экипировкой для их вождей, то тогда, с их помощью, шотландцы совершат такое смертоносное вторжение в Англию, что та никогда не сможет оправиться от такого удара. С этими надеждами французы и пересекли море, но нашли, что на практике их надежды не реализуются. Во-первых, они встретились с диким народом, плохими друзьями и с бедной страной, и рыцари и оруженосцы не знали, куда послать слуг для фуражировки, так как они не осмеливались фуражироваться иначе, как большими отрядами, из страха перед местными преступниками, которые устраивали на них засады, нападали и убивали.

Наконец, приехал король Роберт Шотландский. Глаза у него были красные, мутные, цвета сандалового дерева, что ясно показывало, что он человек не доблестный, но из тех, кто предпочитает скорее оставаться дома, нежели идти в поход. У него, однако, было 9 сыновей, которые любили оружие. По прибытии короля в Эдинбург французские бароны отправились к нему, чтобы засвидетельствовать свое почтение, ведь они хорошо знали, как это делается. При этом приеме присутствовали графы Дуглас, Морей, Мар, Сатерленд и еще несколько других. Адмирал попросил, чтобы король выполнил условия, на которых они приехали в Шотландию, поскольку, со своей стороны, он решил совершить вторжение в Англию. Услышав это, те шотландские бароны, что хотели себя проявить, очень обрадовались и ответили, что если это будет угодно Богу, то они осуществят такое вторжение, которое и послужит их чести и будет очень выгодным.

Король объявил о призыве воинов для сбора очень больших сил. В назначенный день в Эдинбурге собралось 30 тысяч всадников, которые, по прибытии, расквартировывались согласно обычаям этой страны, но всех вещей, необходимых для удобств у них не было. Мессиру Жан де Вьенну очень не терпелось совершить поход и дать своим людям возможность совершить славные воинские подвиги в Англии. Как только он увидел, что шотландцы собрались, так сказал, что пора в поход, ведь они и так долго оставались без дела. Было объявлено выступление, и они взяли путь на Роксбург. Короля вместе с армией не было — он остался в Эдинбурге. Однако в походе были его дети. Тысяча комплектов лат ¹, привезенных из Франции, была передана шотландским рыцарям, которые были очень плохо вооружены, и те, кто их получили, были очень рады. Они начали свой поход по направлению к Нортумберленду и шли, пока не достигли аббатства Мелроуз, где расквартировались на обоих берегах реки Твид. Наутро они двинулись к Лэмбир-Ло (Lambir Law), а затем подошли к Роксбургу.

Губернатором Роксбурга от лица лорда Монтегю, которому принадлежал замок вместе со всеми окрестными землями, был рыцарь по имени сэр Эдуард Клиффорд. Со своим войском и шотландцами адмирал Франции остановился перед замком и, проведя рекогносцировку, решил, что штурмом они ничего не добьются, поскольку замок был большой, прекрасный и хорошо обеспеченный артиллерией. Поэтому они продолжили свой поход вниз по реке, по направлению к Бервику и к морю, и подошли к двум квадратным башням, средней силы, в которых было два рыцаря, отец и сын, носившие фамилию Стрэнд (Strande). Добрая ферма на прекрасном зеленом лугу, вместе с домом, была взята и сразу же сожжена, а башни были атакованы. Было совершено несколько подвигов, и много шотландцев было ранено стрелами и камнями но, в конце концов, башни были взяты штурмом, а находившиеся в них рыцари, которые доблестно защищались, как могли, были убиты.

После взятия этих двух башен французы и шотландцы подошли к очень сильному замку в другой части страны, под названием Уэрлей (Werley) ². Он принадлежал сэру Джону Монтегю. Его губернатором был сэр Джон Лузборн (Lussebourne), и с ним были его жена, дети и вся семья, так как он уже услышал, что шотландцы и французы идут этой дорогой. Поэтому, он, насколько это было в его власти, хорошо обеспечил крепость латниками и артиллерией, и ожидал атаки. Войско вскоре подошло и разбило лагерь перед Уэрлеем, который стоит на красивой реке, ниже впадающей в Твид. Был предпринят один генеральный штурм, и французы действовали более доблестно, чем шотландцы. Хотя и с большим трудом, но они преодолели рвы и, установив свои лестницы, совершили множество славных подвигов. Французы взошли на стены и сражались там с воинами гарнизона врукопашную, кинжал к кинжалу. Сэр Джон Лузборн показал себя добрым рыцарем и искусным в воинском деле, сражаясь с французскими рыцарями по мере того, как те взбирались по лестницам. Печально, что при этом штурме был убит немецкий рыцарь по имени мессир Альберис Гастлэн (Alberis Gastelain). Многие другие также были убиты или ранены. Враг, однако, был столь многочислен, и штурм так часто возобновлялся, что замок был взят вместе с находившимися в нем рыцарем, его женой и детьми. Французы, которые первыми в него ворвались, захватили более 40 пленников. Замок был сожжен и разрушен, поскольку они видели, что не смогут ни удерживать, ни оборонять его, поскольку тот находится слишком далеко в глубине английской территории.

После взятия этого замка и пленения сэра Джона Лузборна, адмирал и французские и шотландские бароны двинулись к Амиту (Amith) ³, владению лорда Перси, и расквартировались вокруг него. Они разрушили несколько деревень и подошли к Булю (Boul) ⁴, красивому и сильному замку, стоящему на морском берегу и принадлежащему лорду Нортумберленду. Они его не штурмовали, так как знали, что только напрасно потеряют силы, но продолжили поход дольше. Находясь на полпути между Бервиком и Ньюкасл-апон-Тайном, они узнали, что к ним на встречу с большим войском спешно идут герцог Ланкастер, графы Нортумберленд, Ноттингем и лорд Невилл, вместе с баронами графств Нортумберленд, Йорк и Дархем ⁵. Адмирал и французские бароны сильно обрадовались при этом известии, поскольку они очень хотели сразиться. Но шотландцы были противоположного мнения и советовали отступить в Шотландию по причине нехватки припасов и для того, чтобы иметь у себя в тылу свою страну и ждать врага на своих границах. Мессир Жан де Вьенн не хотел поступать против их желаний и последовал тому, что ему советовали. Поэтому они не стали двигаться дальше в Нортумберленд, но взяли путь на Бервик, в котором губернатором был сэр Томас Редмэн (Redman) и у которого было в подчинении очень много воинов. Французы и шотландцы подошли к городу, но не предприняли штурма, а продолжили путь по направлению к Роксбургу, возвращаясь к себе домой.

По всей Англии распространились новости о том, как французы и шотландцы вторглись в Нортумберленд, сожгли и разрушили его. Однако вы должны знать, что уже и ранее было известно о прибытии в Шотландию адмирала и французов. Поэтому все лорды готовились в поход, и король объявил призыв на службу. Когда войско собралось, то англичане двинулись на Шотландию, сильно грозя шотландцам. На этот раз англичане совершили более грандиозные, чем когда-либо, приготовления для свой экспедиции в Шотландию, как на суше, так и на море. Они зафрахтовали 120 судов, нагрузив их припасами и провизией, и они следовали за войском вдоль побережья. Король выступил в поход в сопровождении своих дядей, графов Кембриджа и Бэкингема, своих братьев, сэра Томаса и сэра Джона Холландов. Там также были графы Солсбери и Арундел, юный граф Пемброук, юный лорд Деспенсер, граф Стаффорд, граф Девоншир и такое множество баронов и рыцарей, что всего в войске насчитывалось целых 40 тысяч копий. И это не считая тех, кто пришел с герцогом Ланкастером, графом Нортумберлендом, графом Ноттингемом, лордом Люси, лордом Невиллом и другими баронами болот, которые преследовали французов и шотландцев, а их было свыше 2 тысяч копий и 15 сотен лучников. У короля и сопровождавших его лордов было целых 50 тысяч лучников, не считая варлетов. Король спешил следом за армией герцога Ланкастера. Он подошел к Йорку, получив по дороге получил сведения, что в Нортумберленде должна состояться битва между его людьми и шотландцами. По этой причине, он спешил, как только мог. Король остановился в графстве Дархем, в принадлежавшем городу Йорку монастыре Сент-Джон де Беверли (St.John de Beverly). Там он получил сведения о том, что шотландцы вернулись в свою страну. После этого все войско было расквартировано в графстве Нортумберленд. Я рассказу об инциденте, который случился в английском войске, и который положил начало смертельной вражды между различными лордами.

Глава 170

Сэр Джон Холланд убивает лорда Ральфа Стаффорда. Граф Стаффорд требует у короля правосудия.

Английский король расквартировался в местности вокруг Беверли, в диоцезе Йорка, вместе с множеством графов, баронов и рыцарей своего королевства, так как каждый хотел расположиться к нему как можно ближе, особенно два его дяди. Там же, вместе с другими прекрасными воинами, находились и сэр Томас Холланд, граф Кентский и его брат сэр Джон Холланд, граф Хантингтон.

С королем находился один рыцарь из Богемии, приехавший, чтобы нанести визит королеве и, ради нее, король и бароны оказывали ему все знаки внимания. Рыцарь был веселым и красивым в немецком стиле, а звали его мессир Мель (Meles). Случилось так, что однажды после обеда, на деревенском поле около Беверли, с ним поссорились два оруженосца, принадлежавшие сэру Джону Холланду. Они преследовали его до места его проживания, и к великому его неудовольствию, всячески его поносили. В это время к этому месту подошло два лучника, принадлежавшие лорду Ральфу Стаффорду. Они заступились за мессира Меля, поскольку тот был иностранцем. Они упрекнули оруженосцев на своем языке, добавив: «Вы очень плохо обошлись с этим рыцарем, затеяв с ним ссору. Ведь вы знаете, что он приехал к королеве с ее родины. Вам было бы лучше помогать ему, а не поступать таким образом». «В самом деле! — отвечал один из оруженосцев тому лучнику, который говорил первым, — твое вилланство знает, во что ты вмешиваешься. Что тебе за дело до того, что я смеюсь над его глупостью?» «Что мне за дело, — отвечал лучник, — для меня достаточно того, что он спутник моего хозяина, и я никогда не останусь в стороне, видя или зная о том, что его оскорбляют». «Если я правильно понял, — сказал оруженосец, — ты хочешь помочь ему против меня, а я вот проткну тебя своим мечом». С этими словами он попытался ударить его. Лучник поддался назад и, имея свой лук наготове вместе с хорошей стрелой, выстрелил и поразил его тело и голову, так что тот упал замертво. Другой оруженосец, увидев, что его товарищ пал, убежал прочь. Мессир Мель уже вернулся в свой шатер, а два лучника вернулись к своему лорду и поведали ему о том, что случилось. Выслушав все, лорд Ральф сказал: «Вы поступили очень плохо». «Ей-богу, — ответил лучник, — я не мог поступить иначе, если не хотел, чтобы убили меня самого. Я едва убил его раньше, чем он меня». «Хорошо, — сказал сэр Ральф, — ступайте с моих глаз и сделайте так, чтобы вас никто не смог найти. Я переговорю по поводу твоего прощения с сэром Джоном Холландом, через милорда моего отца или через кого-нибудь еще». Лучник ответил, что «будет всецело ему повиноваться».

Сэру Джону Холланду сообщили о том, что один из лучников сэра Ральфа Стаффорда убил его любимого оруженосца, и что это случилось по вине иностранного рыцаря, мессира Меля. Узнав об этом, сэр Джон словно обезумел и сказал, что он не будет ни есть, ни пить до тех пор, пока не отомстит. Он немедленно сел на коня, приказав своим людям сделать тоже самое и, хотя было уже очень поздно, выехал в поле и осведомился о месте проживания мессира Меля. Ему сказали, что тот расположился позади графа Девоншира и графа Стаффорда и их людей. Сэр Джон Холланд взял указанную дорогу и поехал в поисках мессира Меля. Когда он ехал так по очень узкому проходу, то встретил лорда Ральфа Стаффорда, но так как была ночь, то они не смогли узнать друг друга. Он позвал: «Кто сюда идет?» Лорд Ральф ответил: «Я — Стаффорд». «А я — Холланд». Затем сэр Джон добавил: «Стаффорд, тебя-то я и ищу. Твои слуги убили моего оруженосца, которого я так любил». Сказав это, он извлек свой меч и нанес им такой удар лорду Ральфу, что тот пал мертвым, что очень прискорбно. Сэр Джон продолжал свой путь, но не знал тогда, что он убил лорда Ральфа, хотя и видел, что тот упал. Естественно, что слуги лорда Ральфа чрезвычайно испугались, увидев своего хозяина мертвым. Они начали кричать: «Холланд, ты убил сына графа Стаффорда. Как тяжела будет для отца новость об этом, когда он ее узнает».

Эти слова услышали несколько человек, сопровождавших сэра Джона Холланда, и сказали своему хозяину: «Милорд, вы убили лорда Ральфа Стаффорда». «Пусть так, — ответил сэр Джон, — я скорее убил бы его, чем кого другого меньшего ранга. Так я лучше отомщу за потерю своего оруженосца». Сэр Джон поспешили в Беверли, чтобы укрыться в санктуарии церкви Святого Иоанна, куда он и удалился, и не покидал санктуария. Ведь он хорошо знал, что армия любила лорда Ральфа и потому в ней должно возникнуть большое волнение, и он еще не знал, что скажет по этому поводу его брат, король Англии. Поэтому, во избежание всех этих бед, он заперся в санктуарии.

Графу Стаффорду были принесены вести о том, что, к несчастью, его сын убит. Граф спросил, кто это сделал. Ему сказали: «Сэр Джон Холланд, брат короля», и рассказали, как и за что. Вы можете себе представить, что отец, имевший только одного любимого сына ⁶, юного, красивого и совершенного рыцаря, был разгневан сверх всякой меры. Он послал за всеми своими друзьями, чтобы просить их совета, как ему поступить, чтобы отомстить за эту потерю. Самые мудрые и самые выдержанные сделали все, что могли, чтобы его успокоить, добавив, что утром об этом факте должно быть доложено королю, и что он должен потребовать, чтобы восторжествовали закон и справедливость.

Так прошла ночь. Утром лорд Ральф Стаффорд был похоронен в церкви деревни, находящейся около того места, где он был убил. Его провожали все находившиеся в войске бароны, рыцари и оруженосцы его дома. После похорон граф Стаффорд, с целыми 60 своими родственниками и другими людьми, связанными с его сыном, сели на своих коней и поехали к королю, который уже знал об этом несчастье. Они застали короля в присутствии его дядей и многих рыцарей. Когда граф приблизился к королю, то упал на колени и так говорил, со слезами и душевной болью: «Ты — король всей Англии и ты торжественно поклялся поддерживать в королевстве право и вершить правосудие. Ты хорошо знаешь о том, как твой брат, без малейшей причины, убил моего сына и наследника. Поэтому я пришел сюда и требую правосудия, а иначе у тебя не будет врага хуже меня. Я должен также сказать тебе, что смерть моего сына столь глубоко поразила меня, что если бы я не боялся того, что этот поход будет прерван из-за волнений и замешательств в войсках, и вызванных ими дезертирств, то, клянусь честью, я бы сам отомстил за это таким суровым образом, чтобы об этом говорили в Англии еще сто лет. Однако сейчас и во время похода в Шотландию, я не буду об этом думать, поскольку не хочу, чтобы шотландцы радовались страданиям графа Стаффорда» ⁷. Король ответил: «Будь уверен, я сам осуществлю правосудие и покараю преступление еще более сурово, чем рискнули бы сделать бароны, и ни из-за какого брата я не поступлю иначе». Граф Стаффорд и его родственники ответили: «Сир, Вы хорошо сказали, и мы благодарим Вас». Так были успокоены родственники лорда Ральфа Стаффорда. Он продолжил поход в Шотландию, как я вам расскажу, и в течение всего этого времени, лорд Стаффорд, казалось, забыл о смерти сына. Все бароны считали, что таким своим поведением он проявляет великую мудрость.

Глава 171

Английский король разрушает в Шотландии аббатство Мелроуз. Французские бароны и шотландцы вторгаются в Камберленд.

Армия английского короля, состоявшая из 7 тысяч латников и 60 тысяч лучников, двинулась вперед, никто не оставался позади, так как по всей Англии между собой говорили, что мессир Жан де Вьенн даст им битву. Действительно, именно таковы были его намерения, и именно это он и имел в виду, когда говорил шотландским баронам: «Милорды, увеличьте свою армию, насколько только можете. Ведь если англичане доберутся до Шотландии, то я дам им бой». Шотландцы отвечали: «Да поможет нам Бог!». Но позже они передумали.

Король и его армия наступали от Дархэма, Ньюкасл-апон-Тайна и через Нортумберленд двигались к Бервику. Губернатором Бервика был сэр Мэттью Редман. Он принял короля со всем подобающим уважением, но король надолго там не задержался. Он продолжил свой путь. Вся армия переправилась через реку Твид, которая течет от Роксбурга и с гор Нортумберленда, и разбила лагерь в аббатстве Мелроуз. Этот монастырь уцелел во время прежних войн Англии и Шотландии, но теперь он был сожжен и разрушен, поскольку англичане решили, что раз уж шотландцы вступили в союз с французами, то прежде своего возвращения домой надо уничтожить в Шотландии все.

Адмирал Франции, узнав о том, что английский король и его армия перешли через Тайн и Твид, и находятся теперь в Лэмбир-Ло, сказал шотландским баронам: «Почему мы остаемся здесь, а не ведем рекогносцировку против наших врагов, чтобы сразиться с ними? Вы говорили нам, перед тем, как мы приехали в эту страну, что если у вас будет тысяча или около того добрых воинов из Франции, то вы будете достаточно сильны, чтобы сразиться с англичанами. Я уверяю вас, что сейчас нас здесь целая тысяча, если не больше, и 5 сотен арбалетчиков, и я должен вам сказать, что рыцари и оруженосцы, что сопровождают меня, люди решительные, цвет рыцарства. Они не побегут, но будут стойко ждать того, как будет угодно распорядиться Богу». Шотландские бароны, которые хорошо знали силу английской армии, и не имели никакого желания встречаться с ней, ответили: «Мы убеждены, милорд, что Вы и Ваши спутники — люди доблестные и связанные долгом. Но мы понимаем, что в Шотландию сейчас идет вся Англия. Англичане никогда прежде не имели таких сил, как сейчас. Мы препроводим Вас туда, откуда Вы сами сможете их увидеть и оценить. И если, после этого, Вы посоветуете дать бой, то мы от этого не откажемся, так как Вы правильно повторили то, что мы Вам говорили ранее». «Ей-богу, — сказал адмирал, — тогда я дам бой».

Вскоре после этого, граф Дуглас и другие шотландские бароны провели адмирала Франции на высокую гору, у подножия которой находился проход, через который должны были пройти англичане со всем своим обозом. С этой горы, на которой стоял адмирал со многими французскими рыцарями, они ясно увидели английское войско, и с самого близкого расстояния, на которое они только смогли приблизиться, они насчитали в нем 6 тысяч латников, 60 тысяч лучников и крепких варлетов. Они решили, что у них недостаточно сил, чтобы встретиться с ними в бою, так как у шотландцев было не более одной тысячи копий, и еще около 30 тысяч прочих, плохо вооруженных, людей. Адмирал сказал графам Дугласу и Морею: «Вы были правы, не желая сражаться с англичанами, но позвольте нам подумать о том, что следует делать. Ведь они достаточно многочисленны, чтобы опустошить и разрушить вашу страну. Раз мы не можем сразиться с ними, я прошу, чтобы вы провели нас окольными дорогами в Англию, и позвольте нам вести войну в их собственной стране, также как они ведут ее здесь, и это предприятие может быть полезным». Бароны сказали, что «это будет очень полезно».

На совете мессир Жан де Вьенн и шотландские бароны решили оставить эту часть страны, предоставив англичанам поступать так, как они хотят, но совершить набег на Камберленд, в окрестности Карлайла, где они должны были бы найти обильную страну, и вполне за себя отомстить. Это решение было принято. Они повели своих людей в противоположном от англичан направлении, по лесам и по горам, опустошая все на своем пути, сжигая города, деревни и дома. Отступая, жители Шотландии уносили свое продовольствие в леса, туда куда, как они знали, англичане никогда не смогут их найти. Шотландские бароны быстро шли по своей территории, а король, будучи не очень здоров, чтобы их сопровождать, отступил в горную часть страны, где и оставался в течение всей войны, предоставив своим подданным поступать так, как им вздумается. Французы и шотландцы прошли через горы, которые разделяют Камберленд и Шотландию и, вторгнувшись в Англию, начали сжигать страну и деревни. Они совершили огромные опустошения земель Моубрея, принадлежащих графу Ноттингему, а также земель графа Стаффорда, барона Грисопа (Grisop) ⁸ и лорда Масгрейва, а затем продолжили свой путь к Карлайлу.

Глава 172

Английский король разрушает Эдинбург и большую часть Шотландии. Французы и шотландцы совершают тоже самое на границах и в Нортумберленде.

Пока адмирал и бывшие с ним французские бароны и рыцари, такие как граф де Гран-Пре (de Grand Pre), сеньор де Сен-Круа, мессир Жоффруа де Ширни, мессир Гийом де Брён (de Breune), мессир Жак де Боэн, сеньор де Пэньи (de Peigny), де Ёэ (de Hees), де Марнель, мессир Валеран де Рейневаль, барон д`Иври, барон де Фонтэне (de Fontaines), сеньор де Круай, мессир Брак де Бракмон, сеньор де Лендюри и другие, общим числом, по крайней мере в тысячу копий, вместе с шотландскими лордами и их армией, опустошали северные части Англии, сжигая и разрушая города, дома и всю страну, английский король со своими дядьями, баронами и рыцарями вторгся в Шотландию, опустошая ее по мере продвижения вперед. Англичане расквартировались в Эдинбурге, где король пробыл пять дней. По их уходу, все было полностью сожжено до основания за исключением замка, который был крепким и хорошо обороняемым.

Во время пребывания короля Ричарда в Эдинбурге англичане опустошили все его окрестности и нанесли там много вреда. Но они не нашли никого из местных жителей, поскольку те отступили в крепости и в густые леса, куда увели с собой весь скот. В армии короля было свыше 100 тысяч человек и столько же лошадей. Конечно, это требовало огромного количества продовольствия, но так как они ничего не нашли в Шотландии, то много припасов следовало за ними из Англии морем и сушей. Когда король и его лорды оставили Эдинбург, то двинулись на Дамферлайн, довольно красивый город, где находится большое и красивое аббатство черных монахов ⁹, в котором обычно хоронят шотландских королей. Король расположился в аббатстве, но после его ухода его заняла армия и сожгла, и его и сам город. Англичане пошли по направлению к Стирлингу и переправились через реку Тей ¹⁰, которая течет к Перту. Они предприняли большой штурм замка Стирлинг, но взять его не смогли, а только потеряли несколько человек убитыми и раненными. Затем они оттуда ушли и сожгли город и земли герцога де Верси.

Намерением герцога Ланкастера и его братьев, также как и некоторых рыцарей и оруженосцев, было опустошить всю Шотландию, а затем отправиться в погоню за французами и шотландцами (они знали об их походе к Карлайлу) и окружить их на англо-шотландской границе. Тогда бы они получили над ними такое преимущество, что никто бы из них не вернулся домой, но все они были бы убиты или взяты в плен. Пока английская армия опустошала страну, как хотела, поскольку никто ей в этом не препятствовал. Королевство никто не защищал, поскольку все воины ушли вместе с адмиралом Франции. Англичане сожгли город Перт, что стоит на берегах реки Тей, и имеет хорошую гавань, откуда суда могут ходить по всему миру. Затем они сожгли Данди, и не щадили при этом ни монастырей, ни церквей, все предавая огню. Легкие силы англичан и их авангард продвинулись до самого города Бредана ¹¹, который стоит на море, и вторглись в горную часть страны, но не причинили ей вреда, хотя ее жители были чрезвычайно встревожены, подозревая, что они будут атакованы, и что к ним явится сам английский король.

Точно таким же образом, как англичане вели себя в Шотландии, поступали французы и шотландцы в Камберленде и на английской границе, где они сожгли и уничтожили большую часть страны. Они вторглись в Уэстморленд, пройдя через земли Грейстока и барона Клиффорда, и сожгли на своем пути несколько больших деревень, где до сих пор никогда не видывали латников. Они не встречали сопротивления, поскольку страна была обезлюжена, так как все воины находились в походе вместе с королем. Наконец они подошли к Карлайлу, который был хорошо защищен стенами, башнями, воротами и рвами. Когда-то, по причине окружавших его прекрасных лесов, там чаще, чем в каком либо другом месте жил король Артур, и в его окрестностях совершались великие воинские деяния ¹².

В городе Карлайле находился сэр Льюис Клиффорд, брат сэра Уильяма Невилла, сэр Томас Масгрейв и его сын, Дэвид Холлгрейв, граф Ангус и несколько других местных дворян, поскольку Карлайл является столицей этой части страны, и было везением, что для его защиты нашлись такие люди. Когда адмирал Франции подошел туда со своей армией, то предпринял несколько серьезных атак с помощью артиллерии, что заняло некоторое время. Но осажденные сумели дать добрый отпор, так что у Карлайла были совершены прекрасные воинские подвиги.

Глава 173

Граф Саффолк отговаривает английского короля от преследования вторгнувшихся в Англию французов и шотландцев. Английская армия возвращается домой той же дорогой, по которой вторглась в Шотландию. Французы и шотландцы поступают таким же образом.

Дяди короля и другие лорды подозревали, что адмирал Франции и шотландцы продолжат свой поход, и что они постараются нанести максимально возможный ущерб границам и Камберленду. Поэтому они подумали, что наилучшим вариантом действий для них будет, дождавшись прибытия припасов, следовать по их же маршруту до тех пор, пока они не смогут их догнать и сразиться, поскольку, если у французов и шотландцев не будет пути отхода, то они будут вынуждены сражаться в невыгодных условиях. Таково было мнение герцога Ланкастера, его братьев, некоторых баронов королевства и большей части всей армии. Теперь все их припасы прибыли морем или сушей и, в присутствии своих дядей, король приказал принять этот план. Но однажды ночью, Майкл де ла Поль, граф Саффолк, который в это время был единственным приватным советником короля, и к которому тот питал наибольшее доверие, испортил все дело. Я не знаю, по каким причинам он так поступил, но я слышал впоследствии, что он должен был сказать королю: «О, милорд, о чем Вы думаете? Вы намереваетесь теперь следовать плану, который Вам насоветовали ваши дяди. Знайте, что если Вы так и сделаете, то никогда не вернетесь назад, поскольку герцог Ланкастер не хочет ничего большего, чем Вашей смерти, чтобы самому стать королем. Как может он советовать Вам вторгаться в такую страну зимой? Я бы посоветовал Вам не переходить горы Камберленда, где есть 30 проходов, столь узких, что если кто туда войдет, то окажется в величайшей опасности от шотландцев. Не вовлекайтесь в столь рискованный поход, чтобы они Вам не говорили. И если герцог Ланкастер столь желает отправиться туда, то пусть он с тем отрядом, которым командует сам и идет туда, но Вы — нет. Вы сделали достаточно для одного раза. Ни Ваш отец, ни Ваш дед Эдуард не заходили так далеко вглубь Шотландии, как ныне это сделали Вы. Я считаю, что этим Вы и должны удовольствоваться. Позаботьтесь о себе самом, Вы молоды и много обещаете, а есть те, кто много притворяются, но которые Вас мало любят».

Эти слова оказали такое сильное воздействие на короля, что он никак не мог выбросить их из головы, как я о том сейчас расскажу. На следующее утро английские лорды готовились к походу по направлению к Карлайлу, чтобы встретиться с французами и сразиться с ними, как это было решено на совете прошедшей ночью. Герцог Ланкастер ожидал короля, будучи в неведении о том, что произошло между его племянником и лордом Саффолком. Когда король, сильно раздраженный от предшествующего разговора, увидел его, то резко сказал: «Дядя, дядя Ланкастер, вы не преуспели в своих планах. Вы думали, что поверив вашим красивым речам мы сами себя погубим? Я больше не буду верить ни вам, ни вашим советам, так как я в них вижу больше убытка, нежели выгоды, как в отношении нашей собственной чести, так и в отношении наших людей. Поэтому, если вы желаете совершить тот поход, что вы насоветовали, то совершайте его сами. Но я не буду этого желать, поскольку я возвращаюсь в Англию, а те, кто любят меня, последуют за мной». «И я последую за Вами, — ответил герцог, — ведь в Вашем окружении нет человека, который любил бы Вас больше, чем я и мои братья. Если кто-нибудь, кроме Вас, отважится сказать что-либо противное этому, или что я хотел Вам и вашим людям что-нибудь иное, кроме добра, то я брошу тому свою перчатку». Никто больше ничего не сказал. Король промолчал на этот счет. Он только поговорил на разные темы с теми, кто ему прислуживал, а затем приказал возвращаться в Англию той же дорогой, по которой они пришли. Герцог покинул короля очень грустным и отправился делать другие приготовления, ведь он считал, что они должны преследовать французов и шотландцев, которые вторглись в их пределы, но раз это было запрещено, то они взяли прямую дорогу на Англию.

Расстроил этот поход граф Саффолк, который управлял королем. Некоторые лорды говорили, что королю плохо насоветовали не преследовать шотландцев. Ведь у них с собой были все припасы, и было еще рано возвращаться домой. Другие, опасаясь трудностей, говорили, что рассмотрев дело со всех сторон, а также принимая во внимание количество продовольствия, необходимого для такой огромной армии, а также лишения, которые они должны будут испытать в зимнее время во время перехода через горы Камберленда, они могут больше потерять, нежели приобрести. Так обстояли дела. Английская армия вернулась вместе с королем и баронами по той же дороге, по которой вторглась в Шотландию, но прежде англичане разрушили большую часть этой страны.

Адмиралу Франции были доставлены сведения о том, что англичане отступают к себе домой. Французы и шотландцы созвали совет, чтобы решить, как им поступить, и на нем было решено, что поскольку у них кончается продовольствие, то они должны вернуться в Шотландию. Ведь теперь, опустошив все окрестности Карлайла и земли лорда Клиффорда, лорда Моубрея и епископа Карлайлского, они находились в бедной стране. Но город Карлайл они не взяли. Французы говорили между собой, что они сожгли в епископствах Дархема и Карлайла больше добра, чем его есть во всех городах шотландского королевства. Французы и шотландцы отправились домой по той же дороге, по которой пришли. Когда они прибыли в Лоуленд, то нашли страну полностью разрушенной, но местные люди довольно легко к этому относились, говоря, что поставив 6 или 8 столбов, они обеспечат себя новыми домами, и что для еды им хватит коров, ведь шотландцы отвели их в безопасные места в лесах. Вам, однако, следует знать, что чтобы французы не хотели купить, они должны были за это дорого платить, и было хорошо, что французы серьезно не поссорились с шотландцами, так как они часто спорили по поводу продовольствия. Шотландцы говорили, что французы причинили им больше вреда, нежели англичане, и когда их спрашивали «каким же это образом?» то отвечали: «проезжая, во время похода, верхом по посевам зерна, овса и ячменя, и не снисходя до того, чтобы ехать по дорогам, они их вытоптали. И этот ущерб они должны будут компенсировать прежде чем покинут Шотландию, а то они не найдут ни судов, ни моряков, которые отважились бы выйти в море без разрешения». На многих рыцарей и оруженосцев жаловались за то, что они вырубали лес и за те опустошения, которые они производили везде, где располагались на постой.

Глава 174

Шотландцы очень грубо обращаются с адмиралом Франции и его людьми. Французы возвращаются во Францию.

Когда адмирал и его бароны, рыцари и оруженосцы возвращались в окрестности Эдинбурга, то они сильно пострадали от голода, поскольку с трудом могли купить провизию за свои деньги. У них было мало вина, пива, ячменя или овса, поэтому их лошади гибли от голода или от усталости, а когда они хотели их продать, то не могли найти покупателя, который дал бы за лошадь хотя бы грот, или хотя бы предоставил жилье. Эти сеньоры жаловались своему командующему на то, как с ними обращаются, о чем ему и так было хорошо известно. Они говорили: «что больше не могут терпеть таких лишений, поскольку Шотландия не та страна, в которой можно стоять лагерем в зимнее время, и что если они останутся в ней до наступления лета, то скоро погибнут от нищеты. Если же разойтись по стране, устраиваясь там, где получше, то они испытывают сомнения относительно шотландцев, которые столь злодейски обходились с их фуражирами, и как бы они не перебили их в постелях, если они будут разделены».

Взвесив все, что они говорили, и ясно видя, что они правы в таких суждениях, адмирал, несмотря ни на что, имел намерение зимовать здесь. Он послал донесение по поводу сложившейся ситуации французскому королю и герцогу Бургундскому, которые, как полагал адмирал, должны прислушаться к нему и прислать припасы, провизию и деньги, с которыми он летом смог бы с пользой ввести войну против англичан. Но, приняв во внимание то, насколько плохими были намерения шотландцев, и опасности, которые из этого проистекали для его людей и для него самого, он дал разрешение уехать всем, кто захочет. Но уехать было затруднительно, так как бароны не могли раздобыть судов для себя и своих людей. Шотландцы хотели, чтобы часть бедных рыцарей, у которых под началом было мало людей, покинули бы страну, для того, чтобы они могли легче управиться с остальными. Они говорили французским баронам, «что их вассалы могут уехать, когда им будет угодно, но что они сами не должны покидать страну до тех пор, пока не возместят все деньги, которые они издержали на содержание их армии».

Это заявление было очень не по вкусу мессиру Жану де Вьенну и остальным французским сеньорам. Графы Дуглас и Морей, которые казались раздраженными по поводу такого грубого поведения своих соотечественников, указывали тем, что они поступают не как подобает воинам и друзьям французского королевства, относясь так к его рыцарям, и что впредь ни один шотландский рыцарь не сможет осмеливаться ступить на французскую землю. Эти два графа, которые были достаточно дружелюбны к французским баронам, указывали на вероятные последствия того, что их поведение может отразиться на их вассалах, но им отвечали: «давайте обманем их, ведь вы потеряли столько же, сколько и мы». Поэтому они сказали адмиралу, что не могут для него ничего сделать, и если французы так хотят покинуть Шотландию, то они должны согласиться на возмещение ущерба. Адмирал, видя, что не может сделать ничего лучшего и, не желая потерять все, поскольку чувствовал себя весьма стесненным, будучи окружен морем и шотландцами с дикими нравами, согласился с их предложениями. Он объявил по всему королевству, что все, кто пострадали от причиненного ущерба и могут это доказать, получат возмещение, если принесут свои претензии адмиралу Франции, и что им будет все полностью уплачено. Эта прокламация успокоила умы людей, и адмирал принимал всякий долг на себя, заявив, что он не покинет страну, пока полностью за все не заплатит и всех не удовлетворит.

После этого многие рыцари и оруженосцы получили право выезда во Францию, куда и вернулись через Фландрию, или через другие места, где они смогли высадиться на сушу, голодные и без доспехов и коней, проклиная Шотландию и час, когда они туда отплыли. Они говорили, что никогда ни в одном походе столько не претерпевали, и желали, чтобы французский король заключил бы перемирие с англичанами на 2 или 3 года, чтобы тогда отправиться в Шотландию и полностью ее уничтожить, ведь нигде они не видели столь дурных людей, таких лицемеров и предателей. С вернувшимися первыми, адмирал передал письма французскому королю и герцогу Бургундскому, полностью обрисовав положение и рассказав о том, как шотландцы с ним обошлись. Он написал, что если они хотят, чтобы он вернулся назад, то должны послать ему всю сумму денег, которую он обязался выплатить шотландцам, и за которую он поручился перед шотландскими рыцарями и оруженосцами, поскольку шотландцы заявили, что на этот раз они вели войну ради французского короля, а не ради самих себя, и что причиненный французами ущерб, должен быть возмещен, прежде чем им позволят вернуться, и в этом он дал обещание и поклялся перед шотландскими баронами.

Долгом французского короля, герцога Бургундского и их советов было выкупить адмирала, ибо именно они послали его туда. Они приказали незамедлительно собрать деньги и привезти их в город Брюгге, с тем, чтобы можно было бы полностью удовлетворить все требования шотландцев. Мирно урегулировав все дела, адмирал покинул Шотландию, а иначе, он бы не смог этого сделать. Он распрощался с королем, который находился в высокогорной части страны, и с графами Дугласом и Мореем, которые провожали его до берега. Он сел на корабль в Эдинбурге, и с благоприятным ветром добрался до Слиеса во Фландрии. Некоторые из его рыцарей и оруженосцев не последовали той же дорогой, поскольку они хотели увидеть и другие страны, кроме Шотландии, и разъехались в разные стороны. Но большая их часть вернулась во Францию, и оказалась в такой бедности, что они не знали, как обеспечить себя лошадьми, особенно те из них, кто приехал из Бургундии, Шампани, Бара и Лотарингии. Им пришлось захватывать рабочих лошадей в открытом поле, там, где они их могли найти.

Юный король Франции и герцог Бургундский великолепно чествовали адмирала по его возвращении, что было правильно. Они много расспрашивали его по поводу положения короля и баронов Шотландии. Он говорил им: «шотландцы будут естественным образом склоняться к англичанам, поскольку они завидуют иностранцам», и добавил, что если ему помог бы Бог, то он скорее стал бы графом Савойским или Артуа или какого еще подобного графства, но не королем Шотландии, что, как его уверяли шотландцы, он видел все собранное вместе войско этой страны, но никогда в нем не было больше 5 сотен рыцарей и оруженосцев, и около 30 тысяч других людей, которые не способны противостоять английским лучникам или тысяче латников». Адмирала спросили «не видел ли он английскую армию». Тот ответил, что «когда я увидел, как шотландцы бегут от англичан, то я попросил их, чтобы они провели меня к тому месту, где я сам смог бы посмотреть на них и оценить. Они так и сделали, и я видел их, шествующими через дефиле, числом в 60 тысяч лучников и 6 или 7 тысяч латников. Шотландцы сказали, «что это вся сила Англии, так как позади не осталось никого». Спрашивающие немного помолчали, а потом сказали: «60 тысяч лучников и 6 или 7 тысяч латников — это великая сила». «Может быть, их столько и есть, — сказал коннетабль Франции ¹³, — но я лучше сражусь со всеми ними в их собственной стране, чем с половиной по эту сторону моря, ведь именно этому в моей юности учил меня мой господин». «Ей-богу, коннетабль, — ответил мессир Жан де Вьенн, — если бы Вы там были вместе с добрым войском латников и генуэзцев, как я и предлагал, и как и было согласовано в то время, когда я предпринимал эту экспедицию, то мы смогли бы сразиться с ними в Шотландии, либо уничтожить их из-за нехватке продовольствия».

В такой манере беседовали коннетабль и адмирал, и это возбудило у герцога Бургундского желание совершить мощное вторжение в Англию. Теперь мы их ненадолго оставим и вернемся к делам во Фландрии.

Глава 175

Состояние Фландрии. Два честных гентских буржуа, с согласия Франсуа Атремена, ведут тайные переговоры о мире с герцогом Бургундским.

По правде сказать, герцог Бургундский имел очень сильное желание предпринять великий поход против Англии летом наступающего 1386 года и делал все, что мог, чтобы заставить согласиться на это французского короля. С другой стороны, то же самое очень советовали коннетабль Франции, который в юности обучался в Англии и был рыцарем, отличавшемся доблестной предприимчивостью, за что его сильно любили во Франции, а также и мессир Ги де ла Тремуй и адмирал Франции. Герцог Беррийский находился в это время в Пуату и в верхних частях Лимузена, и был в неведении об этих совещаниях и об этой намечаемой экспедиции. Герцог Бургундский являлся во Франции самой важной персоной после короля, у него было много замыслов. Но он знал, что до тех пор, пока продолжается война во Фландрии, вторжение в Англию состояться не может. Поэтому он сильно смягчился и стал более чем когда либо, склонен заключить какое-нибудь соглашение с городом Гентом. Ведь гентцы сами вступили в союз с английским королем, который послал туда рыцаря — лорда Бурчера, чтобы тот давал советы и правил ими. Жители Гента также жаждали мира, так как они очень претерпели от войны и от того, что самые богатые и лучшие люди города больше не являются хозяевами своего достояния — оно находилось под управлением нескольких безнравственных солдат, которые пользовались им в свое удовольствие. Мудрейшие предвидели, что это не может долго так продолжаться, и кончится тем, что все будет полностью потеряно. Когда они промеж себя говорили об этих делах, то одни поражались тому, что им так долго удается сохранять единство, но другие знали, что это единство поддерживается скорее силой и страхом, нежели любовью. Ведь Пьер дю Буа не прекращал своих злодеяний, и никто не отваживался в его присутствии говорить о мире или о переговорах. Как только он слышал, что кто-нибудь говорил об этом, так такого сразу же арестовывали и, невзирая на то, каким бы уважаемым этот человек не был, сразу же предавали смерти.

Эта война, которую гентцы вели против своего сеньора графа Фландрского и герцога Бургундского, длилась уже почти 7 лет, и было бы грустно рассказывать обо всех тех печальных событиях, которые стали ее следствием. Турки, сарацины и язычники должны были с горечью об этом слышать, ибо вся морская торговля умерла. От нее страдало все побережье от востока до запада и весь север. Ведь сказать по правде, в Слиес приезжали богачи и купцы из 17 королевств, и все они оставались в Дамме или Брюгге, так и не уехав назад. Посудите теперь, что если так терпели эти удаленные страны, то гораздо больше должны были терпеть страны, находившиеся ближе. Никаких средств для достижения мира нельзя было придумать. Первая мысль о нем возникла благодаря милости Божьей и по божественной воле, и благодаря мольбам народа Господу, который внял этим молитвам и явил милосердие бедным людям Фландрии.

Я подробно расскажу о том, как был заключен мир между гентцами и герцогом Бургундским, в таких же мельчайших подробностях, как я рассказывал о причине этой войны, что проистекла из-за вражды Гилберта Мэтьюза, Иоанна Лиона и их соратников, и я попрошу вас быть столько добродетельными и следовать моему повествованию. В то время, о котором я теперь буду рассказывать, городом Гентом от имени короля Англии управлял лорд Бурчер, а помогал ему поддерживать власть и сохранять приверженность нечестивцев — Пьер дю Буа. Было несколько разумных людей, которые чувствовали отвращение к этим раздорам и которые много от них претерпели. Открыто говорить об этом друг с другом они не осмеливались, но только лишь тайком. Ведь если бы Пьер дю Буа узнал бы, что кто-то желает мира, то он без всякого милосердия предал бы такого человека смерти, таким же образом, как он и Филипп ван Артевельде убили мессира Симона Бета и мессира Гизельберта Гента, а в последнее время, с тем, чтобы застращать город Гент, он убил и многих других его жителей.

Когда Франсуа Атремен был изгнан из города Дамма французским королем, который полностью сжег и разрушил область Четырех Местечек и возвращался во Францию, как я о том уже рассказывал, лучшие люди Гента рассудили, что следующим летом король должен вернуться, чтобы встать у города с очень сильной армией. Пьер дю Буа и приверженцы его партии не хотели в это верить, говоря, что они будут рады увидеть, что король направляется сюда, поскольку они образовали столь тесный союз с английским королем, что определенно получат подмогу. В это время в Генте жило два доблестных мужа, отличавшиеся добрым образом жизни и рассудительностью в разговорах. Они были незнатного происхождения и скромного достатка, не были ни высокородными, ни богатыми, но они очень негодовали по поводу войны против их законного сеньора герцога Бургундского, хотя и боялись открыто объявить о своих чувствах, из-за примеров, уже явленных Пьером дю Буа. Один из них был моряком, а другой — самый крупный мясник на рынке, и звали его Жак д`Ардембург (d’Ardembourg). Благодаря этим двум людям и стронулось вначале это дело. Вдобавок к ним я должен упомянуть одного достойного фламандского рыцаря по имени мессир Жан д`Элль (d’Elle). Он был человеком разумным и образованным и проявил себя очень заинтересованным в этом деле, но если бы не два вышеупомянутых человека, то его не удалось бы столь удачно вовлечь в это дело, и как в это можно легко поверить, это не удалось бы и всем рыцарям Фландрии.

Этого мессира Жана д`Элля очень любили в городе Генте, и он приезжал туда и выезжал оттуда когда вздумается, и никто его ни в чем не подозревал. Вначале он боялся говорить что-либо, как по поводу войну, так и по поводу мира, и он бы и дальше и не осмелился бы говорить об этом, если бы не вышеупомянутые Роже де Кремен (Roger de Cremin) и Жак д`Ардембург, и я расскажу вам о том, как это произошло. Этим двум были очень неприятны продолжающиеся смуты во Фландрии, до такой степени, что они переговорили друг с другом на этот счет, и Роже сказал Жаку: «Кто смог бы провести переговоры между нашим родным городом Гентом, который находится в столь стесненном положении, и нашим законным сеньором, герцогом Бургундским, тот совершил бы деяние великого милосердия и заслужил бы этим милость Бога и признательность людей. Ведь через эти переговоры должны будут подойти к концу все эти разногласия и смуты, которые нам так неподобают».

«Ты говоришь истину, — ответил Жак, — но дело это трудное и опасное по причине Пьера дю Буа. Никто не отважится говорить о мире из страха перед ним, ведь если он узнает об этом, то те, кто окажутся вовлеченными в это дело неминуемо будут казнены». «Что! — сказал Роже, — так пусть дела всегда остаются в таком состоянии, как сейчас? Этому надо положить конец». «Скажи мне — как, — ответил Жак, — и я охотно тебя послушаю». Роже ответил: «Ты — главный мясник на рынке, самый богатый и самый уважаемый. Ты можешь тайно и смело переговорить со своими надежными друзьями и собратьями по торговле, и когда ты увидишь, что они тебя понимают, то постепенно ты их уводи дальше. С другой стороны, я, как моряк, очень любим этими людьми, чью смелость я знаю. Они ненавидят войну, так как они от нее многое потеряли, и я буду убеждать их на этот счет, и они побудят других склониться к этому же пути. Когда мы завоюем эти две гильдии, которые многочисленны и могущественны, то к нам присоединятся и другие гильдии и честные люди, желающие мира». «Очень хорошо, — сказал Жак, — я разбужу своих людей. Сделай тоже и со своими».

Каждый из них выполнил свое обещание, и они столь мудро обсуждали со своими друзьями этот предмет, что благодаря милости Святого Духа, Жак д`Ардембург нашел всех своих собратьев мясников придерживающимися того же образа мыслей, что и он. С другой стороны, Роже, благодаря своему красноречию, привел к тому же мнению и моряков, которые очень хотели возобновить лоцманское дело, которого они были лишены в течение долгого времени. Когда эти два честных человека обсуждали это дело, и рассказывали о том, какое желание добиться мира они обнаружили в своих людях, то сказали: «Нам нужен подходящий человек, чтобы обрисовать наше положение герцогу Бургундскому» и сразу же подумали о мессире Жане д`Элле, которого решили позвать, так как он как раз находился в это время в городе. Так они и сделали и, полагаясь на него, изложили ему всю тайну, сказав: «Мессир Жан, мы так хорошо поработали среди наших собратьев по торговле, что они все жаждут мира, но при условии, что монсеньор Бургундский обязуется простить всех, и вернуть нам наши древние привилегии, и права, которые мы можем доказать, предъявив скрепленные печатями хартии». Мессир Жан ответил: «Вы говорите хорошо, и я охотно буду посредником в этом деле».

Рыцарь нашел герцога Бургундского, который в это время находился во Франции у короля и рассказал ему обо всем, о чем вы услышали. Он так хорошо показал открывающиеся возможности, что герцог охотно выслушал его предложения. По правде сказать, он очень хотел мира с Гентом, по причине вышеупомянутого намерения совершить экспедицию против Англии, к которой старался подвигнуть короля. Предпринять ее советовали ему его собственный совет, мессир Ги де ла Тремуй и мессир Жан де Вьенн, а также коннетабль Франции и сеньор де Куси. Поэтому он сказал рыцарю, что согласен на предлагаемые условия и что он может вернуться с этим ответом к тем, кто его послал. Герцог осведомился, не присутствовал ли, когда обсуждалось это дело, Франсуа Атремен. Рыцарь ответил: «Нет, монсеньор, он является губернатором замка Гор (Gaure), и я не знаю, захотят ли те, кто меня послал, чтобы он узнал об этом деле». «Скажите им, — ответил герцог, — чтобы они смело поговорили с ним на этот счет. Он не сделает ничего против этого, поскольку, как я понимаю, самым большим его желанием является заключение мира со мной». С этими добрыми новостями рыцарь вернулся в Гент, что очень обрадовало заговорщиков. Затем он отправился в замок Гор к Франсуа Атремену, и когда открыл ему под секретом все дело, то Франсуа, немного помедлив, радостно ответил: «Раз монсеньор Бургундский желает простить всех и сохранит городу Генту его привилегии, я не хочу больше быть мятежником, но всеми силами буду стараться добиться мира».

Рыцарь оставил Франсуа Атремена в Горе и вернулся к герцогу Бургундскому во Францию с отчетом о том, как обстоят дела. Герцог с удовольствием его выслушал и написал очень дружелюбные письма этим гентцам, скрепив их своей печатью, и с этим вариантом договора рыцарь вернулся назад во Фландрию и в Гент, но писем он туда не привез. Однако, он дал такие заверения Роже Кремену и Жаку д`Ардембургу, что они ему поверили и продолжали это дело, считая условия мира уже согласованными. Теперь посудите сами, в какой большой опасности были эти двое и рыцарь. Ведь если бы лорд Бурчер или Пьер дю Буа узнали бы об этом, то они поплатились бы своими жизнями.

Глава 176

В назначенный день два горожанина собирают своих друзей, чтобы выполнить свой план. Весь Гент единодушно высказывается за мир, несмотря на попытки этому помешать со стороны губернатора английского короля и Пьера дю Буа.

Роже Кремен и Жак д`Ардембург, на которых держалось все дело, сказали мессиру Жану д`Эллю: «Приезжай сюда во вторник ровно в 9 часов утра и привози с собой письма монсеньора Бургундского. Если мы преуспеем в своих намерениях, то мы покажем их народу Гента и публично их прочтем и, благодаря этому, народ в них уверится. А мы в то время, о котором говорим, будем либо хозяевами города, либо будем мертвы». Мессир Жан ответил, что он сделает все, как они говорят, и когда их совет был закончен, мессир Жан покинул город, чтобы подумать о том, как ему действовать. Эти два горожанина были очень активны в осуществлении своих планов и постоянно общались со своими главными сторонниками — диаконами гильдий. Благодаря своему усердию, они привлекли на свою сторону большую часть населения, и было приказано, чтобы в 8 часов во вторник люди должны будут выйти из своих домов, и чтобы перед ними было развернуто знамя Фландрии, и чтобы они кричали: «Фландрия за Льва! Сеньор дарует мир доброму городу Генту и прощает всех злодеев».

Это дело не могло быть сделано в такой тайне, чтобы о нем не узнал Пьер дю Буа. Как только у него оказались об этом сведения, то он послал за лордом Бурчером, который был верховным губернатором от имени английского короля, и сказал ему: «Монсеньор, Роже Кремен и Жак д`Ардембург намереваются утром в 8 часов собрать жителей на рыночной площади, со знаменем Фландрии в руках и кричать на улицах «Фландрия за Льва! Наш сеньор дарует мир и прощает добрый город Гент за все преступления». Как нам теперь действовать? Английскому королю больше не будут повиноваться в этом городе, если мы не опередим их и не изгоним их с нашей земли». «Как же мы это сделаем?» — ответил лорд Бурчер. Пьер сказал: «Мы должны собрать всех наших людей рано утром в городской ратуше. Затем, вооружив их, мы выступим и пройдем через город. Мы тоже будем кричать: «Фландрия за Льва. Король Англии для страны и он — сеньор города Гента». Когда мы подойдем к рыночной площади, то те, кто наши друзья, к нам присоединятся, а затем мы убьем всех предателей и мятежников». «Да будет так, — ответил лорд Бурчер, — ты хорошо это предложил, и пусть так и будет».

Бог явил удивительную милость этим двум честным горожанам, поскольку они узнали о только что упомянутом плане. Услышав об этом, они не встревожились, но вечером посетили своих друзей диаконов и сказали им: «Мы назначили быть на рыночной площади в 8 часов, но теперь мы должны поменять это время на 7 часов». Это они сделали, чтобы разрушить планы Пьера дю Буа, который был уже наготове, вместе с 40 своими людьми. Все согласились изменить назначенный час. Утром во вторник, лорд Бурчер со своими 60 людьми отправился к городской ратуше. Пьер дю Буа пришел туда со своими 40. Там они все вооружились и составили добрый строй.

Роже Кремен и Жак д`Ардембург собрали своих друзей в назначенном месте, где к ним присоединилась большая часть диаконов гильдий. Затем они развернули знамя графа и начали свой марш через город, крича вышеупомянутые кличи. Те, кто их слышал, и видя диаконов своих гильдий и знамя графа, примыкали к своими товарищами и следовали за знаменем так быстро, как только могли. Они прибыли на рыночную площадь точно в 7 часов, и там остановились и поставили знамя графа перед собой, К ним непрерывно присоединялись толпы народа, который выстраивался вместе с ними.

Известия о том, что Роже Кремен и Жак д`Ардембург овладели рыночной площадью были доставлены лорду Бурчеру и Пьеру дю Буа, которые в это время находились в ратуше, осматривая своих людей. Узнав об этом, они выступили под развернутым знаменем Англии, и в ходе марша выкрикивали свои кличи. Таким вот образом они подошли к рыночной площади и выстроились напротив других, ожидая, что к ним присоединится больше людей. Но так сделали очень немногие, поскольку народ присоединялся к тем, кто стоял под знаменем графа, так что у Роже и Жака оказалось 80 человек из каждых 100 туда пришедших. Рыночная площадь была полна вооруженных людей, которые хранили молчание, взирая друг на друга. Пьер дю Буа был словно громом поражен, когда понял, что дьяконы гильдий со своими людьми присоединились к Роже Кремену и Жаку д`Ардембургу, и он начал опасаться за свою жизнь, так как увидел, что те, кто должны были следовать за ним, теперь его покинули. Поэтому он тихонько покинул толпу и скрылся из страха быть убитым.

Осмотревшись, Роже Кремен и Жак д`Ардембург обнаружили, что почти все жители города встали под их знаменем. Они сильно обрадовались, и на то была причина. Ведь теперь они хорошо знали, что дело стоит на добром пути, и что народ будет придерживаться мира со своим сеньором. Оставив основной отряд позади, они, вместе с большой группой своих людей, вышли вперед и, держа перед собой знамя Фландрии, подошли к лорду Бурчеру и англичанам, которые не считали, что их жизни находятся в полной безопасности. Роже остановился напротив лорда Бурчера и сказал: «Что вы сделали с Пьером дю Буа? Мы хотим знать ваши намерения — являетесь ли вы нашими друзьями или нашими врагами»? Рыцарь ответил, что полагает, что Пьер дю Буа находится здесь, но когда он обнаружил, что тот ушел, то сказал: «Я не знаю, что с ним сталось. Я думал, что он находится рядом со мной. Что до моей партии, то я буду верен королю Англии, который является моим прирожденным сеньором и который послал меня сюда по вашим собственным просьбам, если вам угодно об этом вспомнить». «Это правда, — ответили они, — ведь если бы добрый город Гент не посылал бы за вами, то мы должны были бы предать вас смерти. Но ради короля Англии, который приказал вам приехать сюда по нашей просьбе, ни вы, ни ваши люди не подвергнуться ни малейшему риску. Мы охраним вас от всех угроз и проводим вас до самого города Кале. Поэтому теперь ступайте с миром в свои дома, не волнуясь о том, что вы можете увидеть или услышать, поскольку мы решили иметь свои сеньором герцога Бургундского и больше не вести эту войну». Рыцарю эта речь была очень приятна, и он сказал: «Мои дорогие судари и добрые друзья, раз это не может быть иначе, то да поможет вам Бог! И благодарю вас за то предложение, что вы мне сделали».

Глава 177

Мессир Жан д`Элль привозит гентцам письма от герцога Бургундского о мире и прощении. Этот мир заключен в Турне и записан на бумаге.

Лорд Бурчер и его люди спокойно покинули рыночную площадь, а те гентцы, что были вместе с ними, медленно рассосались, либо, скрываясь, либо смешиваясь с другими гентцами, но уже под их знаменами. Вскоре в город въехал мессир Жан д`Элль и поскакал к рыночной площади, везя с собой письменные документы, написанные прекрасным языком и скрепленные печатями, от герцога Бургундского к городу Генту. Они были публично прочитаны и продемонстрированы всем и доставили всеобщее удовлетворение. Было послано в замок Гор за Франсуа Атременом, и тот сразу же приехал и согласился со всем договором, сказав, что «это хорошо сделано».

Теперь мессир Жан д`Элль вернулся к герцогу Бургундскому, который вместе со своей герцогиней находился в Аррасе, и рассказал ему обо всем, что произошло в Генте, что Пьер дю Буа потерял там всю свою власть и, вероятно, будет убит, если его найдут, что Франсуа Атремен вел себя в отношении мира доблестно и верно. Герцог при этих вестях сильно обрадовался и подписал договор о перемирии до 1-го дня января, и приказал до этой даты назначить день для проведения мирных переговоров, которые должны будут состояться в Турне с тем, чтобы подтвердить мир. С этим документом, должным образом, подписанным и скрепленным печатью, рыцарь вернулся в Гент, что доставило всем радость, и это ясно показало, что все гентцы единодушно хотят мира.

Англичанин лорд Бурчер и Пьер дю Буа все еще оставались в Генте, но против них ничего не предпринималось. Пьер дю Буа оставался в мире, поскольку он поклялся, что никогда не будет вовлечен ни в какую войну доброго народа Гента против их сеньора, герцога Бургундского. В связи с этим, однако, ему сильно помог Франсуа Атремен, который красноречиво выступил в его защиту перед горожанами, и по этой причине Пьер остался вне преследований. Кроме того, горожане знали, что Пьер всего лишь придерживался тех же взглядов, что и они сами, и что он был добрым и верным капитаном. Во время перемирия, заключенного между герцогом Бургундским и городом Гентом, они выбрали тех, кто должны были представлять город на переговорах в Турне. Главой был избран Франсуа Атремен, так как он обладал хорошими манерами, имел добрый нрав и был знаком с сеньорами, с которыми ему предстояло вести переговоры. Вместе с ним были также выбраны Роже Кремен и Жак д`Ардембург. Они приехали в Турне на восьмой день после дня Святого Андрея ¹⁴. Их сопровождал эскорт из 50 всадников. Расположились они в Лососевой гостинице (Salmon Inn) на улице Святого Брика.

Герцог и герцогиня Бургундские, вместе с мадам де Невер, их дочерью, приехали туда в 5-й день декабря и въехали в Турне через Лилльские ворота. Гентцы немедленно выехали верхом на прекрасных конях, чтобы их встретить. Они не спешивались, но обнажили головы, приветствуя герцога и дам. Герцог быстро проехал через город, чтобы увидеться с герцогиней Брабантской, которая приехала туда в тот же день через Мехленские ворота. Она расположилась в епископском дворце. Теперь начались переговоры относительно мира, который герцог даровал Генту. Им способствовал мессир Жан д`Элль. Именно он, с большим трудом, довел до конца это дело между обеими сторонами. Наконец, по просьбам герцогини Бургундской и мадам де Невер, герцог простил всех, и был провозглашен мир, после того, как был подписан и скреплен печатями обоими сторонами мирный договор. Договор был записан следующим образом:

Глава 178

Мирный договор между герцогом Филиппом Бургундским, графом Фландрии по правам своей жены, и городом Гентом и его союзниками.

Филипп Французский, герцог Бургундии, граф Фландрии и Артуа, палатин Бургундии, сеньор Салина (Salins), граф Ретеля и сеньор Мехлена, вместе с Маргаритой, герцогиней и графиней всех вышеуказанных стран, приветствуют всех здесь присутствующих. Да будет известно, что наши возлюбленные подданные, шерифы, диаконы, консулы и простой народ нашего доброго города Гента смиренно умоляли нашего сеньора короля и нас проявить к ним милосердие, и что, из чувства сострадания к ним, наш вышеупомянутый сеньор, вместе с нами, в написанных ранее письмах и по причинам, которые в этих письмах изложены, дали помилование и прощение за все проступки и преступления, совершенные нашими подданными гентцами, и полностью подтвердили все упомянутые обычаи, привилегии и льготы, имея в виду, что они будут находиться в полной покорности по отношению к вышеупомянутому сеньору и нам. Эту милость и это прощение вышеупомянутые наши подданные гентцы и их союзники, пребывая в полном смирении, получают от вышеупомянутого сеньора и от нас, через письменные документы и через послов, которых они прислали к нашему вышеупомянутому сеньору и к нам в город Турне, и они отказываются от всех войн и споров и самым сердечным образом возвращаются в состояние покорности по отношению к своему суверенному сеньору и к нам, как их естественному сеньору, по правам нашей жены Маргариты, которая является их естественной госпожой по праву наследства. По этому случаю, наш вышеупомянутый сеньор и мы сами, считая, что наши вышеупомянутые подданные из Гента и их союзники находятся в нашей милости, жалуем им грамоты о полном прощении всех преступлений вместе и каждого по отдельность, полностью и безусловно, вместе с восстановлением всех их вольностей и свобод, как о том будет еще яснее следовать из нижеследующего письменного документа. Получив эту милость и прощение, наши вышеупомянутые подданные нашего доброго города Гента обратились к нам с просьбами, которые мы приняли. И рассмотрев все эти просьбы и зрело обсудив их на нашем совете, и в соответствии с доброй волей страны, и для того, чтобы положить полный конец всем распрям, и исходя из нашей любви и благосклонности к нашим добрым подданным, мы приказали, для удовлетворения вышеупомянутых просьб, записать следующее:

Во-первых, что касается их просьбы, чтобы мы подтвердили привилегии Куртре, Ауденарде, Граммона, Меля, Дендремонде, Руссельмонде (Russelmonde), Алоста, Ата, Брёйе (Breuilles), Дейнзе и владений, находящихся в юрисдикции этих городов в нижних странах. Мы приказываем жителям упомянутых городов ожидать от нас вышеупомянутых привилегий, после изучения их нашим советом. Мы будет поступать так, чтобы наши подданные в Генте и других добрых городах, были бы этим удовлетворены, и если какая-нибудь из упомянутых привилегий будет утеряна или случайно нарушено, то после тщательного расследования на этот счет, мы сделаем так, чтобы она была такой же, как и прежде.

§ Что касается их просьб относительно торговли, то мы согласны на то, чтобы, при уплате обычных сборов, торговля была свободной по всей нашей стране Фландрии.

§ Если кто-нибудь из их друзей или союзников будет в будущем арестован в какой-нибудь другой стране, по причине недавних смут, то мы доставим его в безопасности домой. Мы равным образом соглашаемся на то, что если кто-нибудь их них будет, таким образом арестован, то мы будем помогать ему и защищать его настолько, насколько это будет в нашей власти, как должны поступать добрые сеньоры по отношению к своим верным подданным.

§ Мы желаем, чтобы все пленники их партии, которых предполагалось освободить за выкуп, получили бы свободу, при условии выплаты предусмотренной суммы и других разумных трат. Однако при этом оговаривается, что если какой-нибудь из упомянутых пленников, их родственников или друзей, удерживает какую-либо крепость против нас, то сперва эта крепость должна быть сдана. И на таких же условиях должны быть отпущены на свободу и все наши приверженцы, захваченные в плен нашими гентскими подданными или их союзниками.

§ Исходя из нашей щедрой добродетели, мы приказываем, и пусть все, здесь присутствующие, выполнят этот приказ, что все те люди, которые из-за этих смут могли быть изгнаны из наших добрых городов Брюгге, Ипра или из других мест, а также те, кто могли быть изгнаны по закону и суду из нашего доброго города Гента, или те, которые могли добровольно уехать оттуда сами — пусть все они будут восстановлены в правах, так, чтобы они могли вернуться в вышеупомянутые города и жить в них. Пусть те, кто держал сторону Гента, таким же образом будут возвращены в свои разные города или страны, и когда все они вернуться в тот город, в котором они восстанавливаются в правах, то пусть принесут присягу нашим чиновникам в городе Генте, и поклянутся хранить мир в своем городе и не допускать никакого ущерба, публичным или приватным образом, никому из его жителей. Таким же образом должны принести клятву и те, кто вернется в город Гент.

§ Все те, кто смогут вернуться в наш город Гент, вместе со своими союзниками и другими жителями, да будут повиноваться вышеупомянутому сеньору и нам, и сразу станут нашими подданными. Что касается тех, кто сейчас может отсутствовать, то в определенное ближайшее время они должны быть восстановлены в правах в отношении своих фьефов, домов, земель и вотчин, в каком бы месте они не были расположены, невзирая на любое зло, которое они могли совершить в ходе и по причине этих смут, и эти права должны быть в таком же полном объеме, в каком они ими обладали до этих смут.

§ Если кто-то из жителей упомянутого города Гента или их союзников, находится сейчас в Брабанте, Эно, Голландии, Зеландии, Камбрези или в епископстве Льежском, и если они, в течение 2 месяцев после обнародования этого мира, одадут себя в подданство вышеупомянутого сеньора и наше, и если, кроме того, они примут такие присяги, какие получат от нас в соответствующее время, и принесут их перед нами, или перед теми лицами, которых мы назначим их принять, то такие жители будут полностью пользоваться вышеупомянутыми прощениями и милостями. И те, кто могут находиться в Англии, Фрисландии или Германии, если они в течение 4 месяцев после вышеупомянутого, отдадут себя в наше подданство, то пусть они пользуются такими же привилегиями. Если кто-нибудь из них может находиться за морем, в Риме или в Сант-Яго де Компостела, то если они в течение одного года после обнародования мира, без обмана, принесут вышеупомянутые присяги, то они также смогут пользоваться такими же привилегиями. И также и те, кто были изгнаны по суду, или такие люди, которые добровольно уехали по причине смут — пусть они также будут восстановлены во владении своими фьефами, домами, землями и вотчинами, согласно своим искам.

§ Относительно движимого имущества, которое могло быть захвачено обеими сторонами, не будет никаких реституций, но каждая сторона освобождается от своих обязательств перед другой. Реституция может быть проведена только добровольно, для очистки совести тех, кто мог захватить это имущество.

§ Те, кто сейчас владеют домами, которые необходимо будет вернуть, как на одной стороне, так и на другой, не должны оттуда ничего уносить, и такие дома должны быть возвращены со всеми своими принадлежностями и рентами, которые могут быть им выплачены, и впредь все ренты и доходы должны мирно собираться теми, кому эти дома принадлежат по закону.

§ Нам сообщали, что некоторые наши гентские подданные или их союзники приносили оммаж за фьефы, что они держали, другим сеньорам, а не тем, кому это следует по закону, и из-за этого они утратили права на эти фьефы. Несмотря на это, исходя из нашей милости, мы желаем, чтобы эти фьефы продолжали оставаться у них, при условии принесения оммажа нам за то, что принадлежит нам, и нашим вассалам, которые это держат от нас, и мы, исходя из нашего особого благоволения, подтверждаем законными все аренды и обязательства между нынешними владельцами.

§ Наши вышеупомянутые подданные гентцы, шерифы, диаконы, консулы, народ и их союзники, по нашим приказам и по своей собственной воле, отказываются от всех союзов, клятв, обязательств, договоров и оммажей, которые они, или кто-либо из них, мог принести королю Англии, его уполномоченным, его представителям, чиновникам, или другим лицам, которые могли находиться в недобром расположении по отношению к вышеупомянутому сеньору или к нам. Но теперь они принести клятвы, что впредь будут добрыми и верными подданными вышеупомянутого сеньора и его наследников, королей Франции, также как и нашими, и будут исполнять свои обязанности по отношению к нам и к нашим наследникам так, как это обязаны делать добрые и верные подданные по отношению к своему сеньору или сеньоре, охранять их особы, их честь, их вотчины и права и препятствовать всем, кто захочет покуситься на них, предоставляя сведения об этом нашим чиновникам, и при этом, всегда сохраняя свои собственные права и привилегии.

§ Подданные нашего доброго города Гента могут всегда оставаться в мире и в повиновении по отношению к нашему вышеупомянутому сеньору и к нам, также как и по отношению к нашим наследникам и нашим приемникам — графам Фландрским. И для того, чтобы предотвратить смуты, которые могут возникнуть в будущем, мы желаем, чтобы все вышесказанные статьи строго исполнялись, без всяких нарушений. И мы запрещаем нашим подданным наносить любой ущерб, прямой или косвенный, словом или делом, упреками или оскорблениями вышеупомянутым гентцам, как бы плохо те не поступали в отношении нас во время последних смут.

§ Если кто-нибудь будет действовать противно этим нашим указам и нанесет ущерб гентцам под предлогом того, что действует на нашей стороне и наносит этот ущерб в отмщение за совершенное ими во время последних смут, то такие нарушения должны быть рассмотрены перед лицом того сеньора и двора, к которому этот человек относится, и такие преступные деяния должны караться телесным наказанием и конфискацией имущества, и таким же образом будет поступаться и с их сообщниками, подстрекателями и теми, кто может пытаться давать им советы. Сразу же после вынесения приговора за нарушение мира, также как и после суда наших чиновников или других сеньоров, как полагается по законам той страны, к юрисдикции которой это относится, должно быть немедленно дано разумное удовлетворение стороне, пострадавшей от преступных действий. А сумма сверх этого, будет уплачена нам или тому сеньору, который имеет на это право, сохраняя, при этом, привилегии города.

§ Если какой-либо житель нашего вышеупомянутого города Гента будет наказан изгнанием из вышеупомянутого города за нарушение мира и, предполагая, что ранее, по привилегиям города, конфискации имущества за эти преступления не накладывалось, то, тем не менее, в данных случаях, для лучшего сохранения этого мира, эти лица должны будут подвергнуться конфискации имущества, и из этого имущества будут выплачиваться репарация пострадавшей стороне для восстановления ее прежнего состояния, а остальная часть имущества отдается законным наследникам этих лиц, как если бы эти нарушители были мертвы, сохраняя, при этом, во всех остальных отношениях привилегии нашего доброго города Гента. И если эти преступники не могут быть арестованы для того, чтобы подвергнуться телесному наказанию, то они должны подвергнуться конфискации имущества так, как это описано выше.

§ Если кто-нибудь будет ругаться непристойными словами против этого нашего указа, и это достигнет ушей любого нашего гражданского чиновника, то мы желаем, чтобы человек, произнесший хулу, по законному суду того места, где он, или они произнесли эти слова, с сохранением при этом вольностей и привилегий этих мест, был бы наказан присуждением ему штрафа, чтобы служить примером для остальных.

§ Если какой-нибудь клирик будет виновен в каких-либо действиях против этого мира, то пусть он будет предан светскому суду и будет осужден за нарушение мира так, как положено в таком случае.

§ Этот мир будет публично провозглашен и опубликован в вышеупомянутом городе Генте и во всей остальных наших городах во Фландрии.

§ Если возникают какие-либо сомнения или неясности перед лицом вышеприведенных статей мирного договора, то мы объявляем и приказываем нашему совету объявить, что все могущие возникнуть сомнения и неясности, должны быть истолкованы и объяснены таким образом, чтобы удовлетворить всех жалобщиков.

И мы, дуайены и народ города Гента, настоящим документом принимаем на себя и всех наших союзников эти акты помилования, прощения и милосердия, оказанные нам нашим верховным сеньором королем Карлом, и вышеупомянутыми герцогом и герцогиней, графом и графиней Фландрскими, нашими законными и прирожденными сеньорами. И мы благодарим их, от всей глубины нашего сердца, за вышеупомянутые милости и прощения. Мы также клянемся повиноваться им так, как должны это делать добрые и верные подданные, и мы будем, насколько это будет в нашей власти, защищать, их персоны и их честь.

В удостоверении этого, мы, вышеупомянутые герцог и герцогиня, приложили наши печати к этому документу. И шерифы, дуайены и народ города Гента, также прикрепили печать города.

В добавление к этому, мы, вышеупомянутые герцог и герцогиня, просим и умоляем нашу дражайшую и возлюбленную тетю, герцогиню Люксембургскую и Брабантскую, и нашего дражайшего и возлюбленного брата, герцога Альберта Баварского. И также и мы, шерифы, диаконы и народ Гента просим могущественнейшую и влиятельную принцессу, мадам герцогиню Люксембургскую и Брабантскую, и высокого и влиятельного принца герцога Альберта. И также мы, герцог и герцогиня Бургундские, и мы, шерифы, консулы и народ Гента, просим нижеименованных баронов и ноблей графства Фландрского из добрых городов Брюгге, Ипра, Франконата, Мехлена и Антверпена, для обеспечения мира и честного выполнения вышеперечисленных статей, приложить свои печати и печати разных городов, к этому настоящему документу.

И мы, Жанна, милостью Божьей герцогиня Люксембурга, Брабанта и Лимбурга, и мы, герцог Альберт Баварский, бейлиф, регент и наследник графств Эно, Голландии, Зеландии и сеньории Фрисландии. Мы, Вильгельм, старший сын графа Намюрского и сеньор Слиеса; Гуго, сеньор д`Антуан и смотритель Гента; Жан, сеньор де Гистель и де Аруэ (Harues); Анри де Брюгге, сеньор Диксмюнде и Авра; Жан, сеньор де Гонусберг (Gonuseberge) и де ла Жентуаз (Jentoise); Арно де Жюст (Jouste), сеньор д`Эстурнэ; Филипп, сеньор д`Аксалль (d’Axalle); Луи де ла Аст (de la Hasle), бастард Фландрии; Жерар де Разенъен (de Rasenhen), сеньор де Берод (Baerode); Готье, сеньор де Ален (Halun); Филипп де Амюр (Hamur), сеньор д`Эк (d’Eque); Жан Виллэн, сеньор де Сен-Жан д`Утр (St. Jean d’Outre), смотритель Ипра; Луи, сеньор де Ламбре (de Lambres), рыцарь. И мы, бургомистры и шерифы городов Брюгге и Ипра: мы, Филипп де Редейен (de Redehen) и де Монферран (de Montferrant); Монфранк де Монтамар, рыцарь, шериф Франконата, от имени той земли, которая не имеет общей печати; и мы, советы городов Мехлена и Антверпена — по вышеупомянутой просьбе, ради доброго мира, и для большей безопасности и правдивости всех вышеупомянутых статей, и каждой из них, прикладываем к этому документу наши печати и печати вышеупомянутых городов.

Совершено в Турне в 18-й день декабря года 1385-го.

Глава 179

После заключения мира Пьер дю Буа уезжает в Англию вместе с губернатором Гента лордом Бурчером.

Когда все эти ордонансы и мирные договора были красиво переписаны и скреплены печатями, они были обнародованы перед сторонами: одной стороной был герцог Бургундский, а другой — депутаты от Гента. Франсуа Атремен и бывшие с ним депутаты самым смиренным образом распрощались с герцогом и герцогиней Бургундскими и с герцогиней Брабантской, постоянно их благодаря и предлагая им всегда полагаться на их службу. Добрая мадам Брабантская ответила на их благодарности и любезно просила их твердо придерживаться мира самим, и побуждать поступать также и других, и желала им никогда больше не восставать против своего сеньоры или сеньоры, ведь они видели, с каким большим трудом теперь установился мир. Они сердечно ее благодарили. Конференция на этом закончилась, и все разъехались по домам.

Герцог и герцогиня Бургундские поехали в Лилль, где остановились на некоторое время, а депутаты вернулись в Гент. Когда Пьер дю Буа увидел, что мир установлен столь прочно, что нет никакой возможности поднять в будущем какие-нибудь беспорядки или восстание, то он сильно пал духом. Он сомневался, оставаться ли ему в Генте, полагаясь, что теперь все получили прощение, скрепленное герцогской печатью, так что никто ничего не боялся, или же ему присоединиться к лорду Бурчеру и англичанам и уехать в Англию. Взвесив все обстоятельства, он решил, что, оставаясь в Генте, не может быть уверен в своей безопасности. Правда то, что когда он упомянул о своем намерении покинуть Гент, Франсуа Атремен сказал: «Пьер, все прощены и ты знаешь, что по договору, заключенному и скрепленному печатью монсеньора Бургундского, никто не может пострадать за прошлое». «Франсуа, — ответил Пьер, — действительное прощение не всегда пишется буквами на бумаге. Кто-нибудь может простить на словах, и дать такие же бумаги, но ненависть может остаться в его сердце. Я всего лишь человек низкого рождения и мало что значу в городе Генте, и я уже сделал все, что мог для поддержания его прав и привилегий. Ты думаешь, что через два или три года люди будут помнить об этом? В городе много людей высокого рождения: вернуться Гилберт Мэтьюз и его братья, которые были врагами моего хозяина Иоганна Лиона. Они всегда будут смотреть на меня только злыми глазами. Также и родственники убитых мною мессира Гизельберта Гента и мессира Симона Бета. Я никак не могу полагаться на свою безопасность в этом городе. А ты сам рискнешь остаться среди этих предателей, которые нарушили свою верность королю Англии? Клянусь, что, в конце концов, ты пострадаешь». «Я не знаю того, что может случиться, — ответил Франсуа, — но я полагаюсь на договор и на обещание моего сеньора и мадам Брабантской, так что я точно остаюсь здесь».

Пьер дю Буа обратился с просьбой к шерифам, диаконам, консулам и губернаторам Гента, говоря: «Мои дорогие судари, я, как только мог, служил доброму городу Генту. Много раз я рисковал жизнью за него, и за все эти службы я прошу только одного — чтобы ради безопасности меня самого, моей жены и детей, вы отправили бы нас вместе с лордом Бурчером, которому вы приказали ехать в Англию». Присутствовавшие единодушно согласились с его просьбой, и я должен сказать, что Роже Кремен и Жак д`Ардембург, благодаря которым установился мир, скорее обрадовались, нежели огорчились его отъездом, так же как и главные люди Гента, которые хотели мира и любви. Пьер дю Буа собрался и покинул Гент вместе с лордом Бурчером и англичанами, увозя с собой и все свое добро. Ведь сказать по правде, он хорошо разжился золотом, серебром и украшениями. Вместе с охранной грамотой от герцога Бургундского, их сопровождал до самого города Кале Жан д`Элль (d’Elle), который затем вернулся в Гент. Лорд Бурчер и Пьер дю Буа поспешили в Англию, как только могли. Там Пьер был представлен королю и его дядям, которым он рассказал обо всем, что случилось в гентских делах и об условиях мира, заключенного с герцогом Бургундским. Король, герцог Ланкастер и его браться радушно его приняли, и им было приятно, что он к ним приехал. Король оставил его на службе и сразу же пожаловал ему ежегодную ренту в 100 марок за счет доходов от шерстяной ярмарки в Лондоне. Так Пьер дю Буа остался в Англии, а добрый город Гент в мире. Роже Кремен был назначен диаконом лоцманов Гента, что является самой выгодной должностью, когда торговле ничего не препятствует. А Жак д`Ардембург стал диаконом малых судов. Эта должность также является очень важной в городе Генте.

Конец второй книги хроники мессира Жана Фруассара.

Конец второй книги хроники мессира Жана Фруассара.

Комментарии

1. В другом издании говорится о двух сотнях, что кажется более правдоподобным. — Изд.

2. Видимо, Уарк (Wark)

3. Видимо, Элнвик (Alnwick)

4. Видимо, Корнхилл (Cornhill).

5. Мистер Редпат (Redpath) в своей «Истории Границы» дает очень короткое описание об этом походе и о населенных пунктах. Он пишет: «Говорят, что они взяли и разрушили замки Уарк, Корнхилл и Форд (Ford)».

6. На самом деле, у него было еще 3 сына. — прим. пер.

7. На 9-м году царствования Ричарда II граф Стаффорд, видимо по причине потери сына, отправился в паломничество в Иерусалим, и умер в следующем году на Родосе, возвращаясь домой.

8. Видимо — барона Грейстока (Greystocke).

9. То есть бенедиктинцев — прим пер.

10. Здесь ошибка в географии, так как Тей не протекает около Стирлинга. Я полагаю, что имелся в виду Форт. — Изд.

11. Абердина

12. Фруассар ошибается относительно этого места, видимо путая его с Карлеоном (Carleon).

13. Оливье де Клиссон

14. Видимо, 28 ноября по старому стилю. — прим пер.

Текст переведен по изданию: Froissart, J., Chronicles of England, France, Spain and the adjoining countries: from the latter part of the reign of Edward II to the coronation of Henry IV, Translated from the French, with variations and additions, from many celebrated MSS by Thomas Johnes, Esq. New York: Leavitt & Allen, 1857

© сетевая версия - Thietmar. 2019
© перевод с англ. - Раков Д. Н. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001