СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

РАШИД АД-ДИН

СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ

ДЖАМИ АТ-ТАВАРИХ

ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ «ДЖАМИ АТ-ТАВАРИХ» РАШИД-АД-ДИНА,

по переводу И. Н. БЕРЕЗИНА (Труды Восточного отделения Российского археологического Общества, тт. V и XV, СПб., 1858).

(Поправки с учетом данных рукописи Государственной Публичной библиотеки Узбекской ССР в Ташкенте (ниже — А) внесены А. А. Ромаскевичем)

* Легенды об Огуз-хане. Племенное деление туркмен

(Легенда об Огуз-хане сложилась в своем настоящем виде, повидимому, только в XIII в. В обеих сохранившихся версиях — проникнутой мусульманской тенденцией версии Рашид-ад-дина и лишенной этой тенденции уйгурской версии — Огуз-хану приписаны подвиги и походы, аналогичные действиям Чингиз-хана. Все объяснения названий племен искусственные. Ср.: В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 32. — В. В. Радлов. К вопросу об уйгурах, стр. 21- 52. — Маrquаrt. Ueber das Volkstum der Komanen, S. 142, Anm. 1. — W. Bang und G. R. Rасhmati. Die Legende von Oghuz-Qaghan. Уже после сдачи в Набор настоящего тома Институтом востоковедения была получена фотокопия рукописи Британского Музея Add. 7028, содержащей помимо первого и второй том труда Рашид-ад-дина (см. выше стр. 53), представленный в Ленинграде только совершенно неисправными или дефектными рукописями. Этот том, между прочим, содержит «Историю Огуза (в рукописи Агуз) и тюрок и владычества их над миром». Как и переведенные нами отрывки из первого тома, эта «История Огуза» содержит легендарные известия об Огуз-хане, его сыновьях, происхождении тюркских племен, но кроме того, историю ханов — потомков Огуза, правивших в бассейне Сыр-дарьи и Семиречье. Титулатура ханов и ряд деталей показывают, что туркменские предания, записанные Рашид-ад-дином (или, вернее, заимствованные им из какой-то существовавшей до него записи) являются смутными и искаженными воспоминаниями о халах западных тюрок, правивших в Семиречье в VI-VII вв. «История Огуза» заслуживает особого издания и изучения; до сих пор из нее приводились только отдельные цитаты (ср.: Rosen. V., Collections Scientifiques III, pp. 99--100; Orhan Saik Goekjaj, Dede Korkut, стр. XVIII сл.). Те же предания в еще более искаженном виде передает Абульгази в своей «Родословной туркмен»; пользовался ли он непосредственно трудом Рашид-ад-дина или, как он сам говорит, туркменскими «Огузнамэ» — пока неясно)

|V, 3| Они (тюркские и монгольские племена) рассеялись но всем областям Китая, Индии, Кашмира, Иранской земли, Малой Азии (Рум), Сирии и [494] Египта, с силою и мощью, господством, преобладанием и подчинили себе большую часть стран обитаемого мира. Эти племена с течением времени разделились на много ветвей, во всякое время от каждой ветви являлись (другие) ветви; каждая получила имя и прозвание по какой-нибудь причине или какому-нибудь поводу: огузы, которых ныне всех называют туркменами и которые разветвились на кипчаков, калачей (халаджей), канглы, |4| карлуков и другие принадлежащие к ним отрасли; племена, ныне известные под именем монголов, каковы: джелаиры, татары, ойраты, меркиты и другие; некоторые иные племена монголоподобные и имевшие каждое государя, каковы кераиты, найманы, онгуты и подобные им; племена, которые издревле и доныне были известны под этим именем (монголов): конкураты, хоруласы, икирасы, элджигены, урянхиты, келенгуты и другие, все называемые монгол дорлингин; племена нирун, кои суть настоящие монголы, каковые племена и (их) ветви изложены и изъяснены будут подробно, ..

|5| Перечень имен тюркских степных племен, которые все происходят от рода четырех сыновей Диб-Якуя, сына Абульдже-хана, сына Нуха пророка, которого он послал в северную, северо-восточную и северо-западную сторону — от Кара-хана, Ур-хана, Кур-хана и Куз-хана. По причине признания единства божия сыном Кара-хана, по имени Огуз, и присоединения к нему некоторых родственников образовались два отдела. Изложение всего будет приведено., для того чтобы (все это) стало известным.

Ветвь Огуза. Ветвь Огуза, который был сыном упомянутого Кара» хана, и некоторых братьев и двоюродных братьев, соединившихся с ним.

Потомки ветви Огуза

У него, как будет ниже изложено, было шесть сыновей: каждый из них имел четыре сына. Огуз дал им правое и левое крыло войска в таком порядке. (Ср. В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 28; нами принято чтение В. В. Бартольда для всех названий, кроме Яйарлы)

|7| Потомки братьев Огуза и некоторых двоюродных братьев, присоединившихся к нему.

|12| История и рассказы о племенах Огуза и упомянутых двадцати четырех ветвях внуков его и некоторых братьев и двоюродных братьев его, соединившихся с ним. От них явились племена уйгур, кипчак, канклы, карлук и калач, как рассказывают со слов их мудрецов и в чем они согласны. Как упоминается в истории мусульман и значится в Пятикнижии детей израильских, Ной-пророк разделил землю от юга до севера на три доли: первую дал Хаму из своих детей, бывшему отцом негров; среднюю — Саму, бывшему отцом арабов и персов, и третью Яфету, бывшему отцом тюрок. Его он послал в восточную сторону. Монголы и тюрки говорят то не самое.

Однако тюрки назвали Яфета Абулдже-ханом и доподлинно не знают, был ли этот Абулдже-хан сын Ноя или внук его, разве только согласны лишь в происхождении Абулджи от него и близости к нему во времени. Все монголы, разные роды тюркские и степняки — из его потомства. Объяснение этого обстоятельства излагают таким образом, что Абулдже-хан был степняк: летнее кочевье его было в очень больших и высоких горах Ур-так и Кур-так; (Березин: Уре и Кере) в тех пределах есть город, по имени Инандж. (Березин: Анбандж) Зимнее |13| кочевье его было также в тех пределах, в местах, именуемых Бурсун, (Березин: Юрсук - *** ) Какьян и Каркорум, а также называют Каракорум: города Талас (Современный Джамбул) и Кары Сайрам (Кары-Сайрам— «Старый Сайрам», повидимому, то же, что просто Сайрам; теперь селение около г. Чимкента, древний Испиджаб) расположены поблизости тех мест. Город Кары Сайрам есть древний и очень большой город; видевшие его люди говорят, что от начала до конца его 1 день пути; он имеет 40 ворот. Ныне там живут тюрки-мусульмане; он подчинен Хайду. (Хан из потомков Угедея, сына Чингиз-хана, правил в восточной части Средней Азии 1269-1301 гг.) Он близок к улусу Куюнджи и к месту, где обитают его потомки.

У этого Абулджи-хана был сын, по имени Диб-Якуй. Значение (имени) Диб — «место суждения, место (высокой) степени», а Якуй — «старший общины и племени». (В «Истории Огуза» он называется Зиб-Явку-хан (***) «явку», очевидно, тоже, что «ябгу») Этот сын превосходил отца могуществом и царскими [496] атрибутами. Он имел четырех сыновей; имена их: Кара-хан, Ур-хан, Куз-хан и Кур-хан. Все (те) племена были неверные (не мусульмане).

Кара-хан занял место отца; у него родился сын, который трое суток не брал сосцов матери и не пил молока: от этого мать его плакала и молилась; каждую ночь она видела во сне, что то дитя говорило ей: «Матушка моя, если ты станешь чтить господа и возлюбишь его, я буду пить молоко твое». Та женщина, так как муж ее и все их племена были неверные, боялась, что, если она обнаружит почитание господа, ее с сыном предадут гибели; |14| тайно уверовала она в бога... Дитя взяло сосцы матери и пило молоко, Когда оно достигло одного года, чрезвычайно чисто и благообразно было, и следы правого и истинного пути блистали на челе его. Отец его, видя в нем эти знаки, говорил: «Из нашего племени еще не рождалось ни одного дитяти такого рода и образа: этот мальчик будет возвеличен и почтен из среды сверстников и сторонников и достигнет степеней совершенства». Относительно назначения ему имени он держал совет с ними (родными), однолетнее дитя вошло в голос и сказало: «Дайте мне имя Огуз». Присутствовавшие чрезвычайно изумились этому обстоятельству; вследствие же его слов, которые были следствием руководительства всевышнего дворца, его и нарекли Огуз.

Когда он достиг зрелого возраста, отец его Кара-хан взял (в жены) для него из своих племянниц дочь Кур-хана, чрезвычайно красивую и чистую. Огуз тайно сказал той девушке: «Если ты будешь чтить господа и возлюбишь творца, я полюблю тебя и сближусь с тобой». Она обнаружила великое отвращение и не приняла совета, а сказала: «Я скажу отцу твоему, чтобы он предал тебя гибели». Огуз по этой причине не оказывал ей ласк. Когда отец его увидел, что он не любит ее, взял (в жены) для него дочь другого брата, Куз-хана. Когда вручили ее Огузу, он сказал ей то же слово; девушка не изъявила согласия и не уверовала в господа; Огуз также и ее не любил и к ней не ходил. Кара-хан, увидав, что Огуз и к этой |15| девушке не питает склонности и что он не ходит ни к одной из тех двух жен, засватал для него, по состраданию и любви, которые имел к нему, дочь другого брата Ур-хана; но в дом еще не привел, как однажды Огуз, возвращаясь с охоты, увидал ту дочь Ур-хана на берегу протока, смотревшую ради развлечения на девушек, мывших белье, Огуз подъехал к ней и тихонько сказал ей: «Ты знаешь, что я взял двух из дочерей дядей, но не люблю их и не имею с ними сообщества по той причине, что я желал, дабы они уверовали в господа небесного и возлюбили его: они не послушали слова моего и отвергли (его). Ныне тебя обручили со мной; если ты исповедаешь единство великого господа, уверуешь в него и возлюбишь его, возьму тебя (в жены) и полюблю». Девушка отвечала: «Я не знаю и не ведаю господа, однако из слова и приказа твоего не выйду и буду покоряться и повиноваться твоему велению». Огуз сказал: «Сердечное желание мое таково и я так приказываю, чтобы ты уверовала в господа и возлюбила его». Она сказала: «Слово твое я приняла». Она уверовала и возлюбила всевышнего творца.

После того Огуз взял ее в жены, полюбил и всегда к ней ходил, а к другим не ходил. Так как он признавал господа и поклонялся ему, то не желал иметь сношений с отцом и дядями, поелику они были неверные, искал удаления от них, оказывал отвращение и отдельно от них ходил на охоту. Он постоянно имел на языке имя всевышнего господа по-арабски, где оно (звучит) аллах: никто не знал, какое имеет значение это слово. Он всегда |16| произносил аллах приятным голосом, а те племена думали, что он говорит то слово в виде песни, игры и забавы, привыкли и приучились к нему.

Однажды Кара-хан дал пир невесткам, оказал им ласку и просил: «Так как эти две первые невестки наши чище той другой невестки, то каким [497] образом произошло, что сын мой любит ее более тех, ходит к ней и имеет с ней сообщество, а другим невесткам не оказывает ласки». Так как две невестки были недовольны мужем и питали полную ревность, нашли благоприятный случай, донесли на мужа и сказали: «Он принял другую веру, уверовал в господа неба и земли и возлюбил его, и хотел, чтоб и мы также присоединились к нему: мы отреклись и слова его не приняли. По этой причине сердце его к нам не лежит. Эта же последняя невестка уверовала в (его) господа, согласилась и соединилась с ним, поэтому-то он и любит ее, а нас ненавидит».

На тот раз Огуз находился на охоте с служителями и некоторыми друзьями своими. Кара-хан собрал братьев, племянников, родичей и эмиров и сказал: «Сын мой Огуз в детстве оказывался весьма милым и порядочным, и у меня была полная привязанность к его положению. Ныне он занялся дурным делом и отвратился от нашей веры. Нельзя оставить его живым». Все собрание пришло в гнев от той речи, и все согласились на убийство его. Жена Огуза, бывшая с мужем заодно, узнав об этом обстоятельстве, тотчас послала к Огузу женщину из соседок, на которую полагалась, чтобы его известить. Огуз приготовился к строю и битве, и, оповестив всех служителей и друзей, призвал к себе. Тут же на месте охоты они сошлись.

|17| Отец его, дяди и родственники напали на него: с обеих сторон построились в ряды и сразились. (В битве) Кара-хан был поражен сабельным ударом и от той раны умер. Так как к Огузу пристала многочисленная группа из соплеменников и дядей его, то они вели войну друг с другом около 75 лет, состояли в распре с улусом и войском. Наконец, Огуз остался победителем, овладел тем царством от Таласа и Сайрама до Бухары и стал его бесспорным правителем. Некоторые из дядей, братьев и племянников, не присоединившихся к нему, поселились в восточной стороне, и у них так установлено, что все монголы суть от их потомства. В ту эпоху они все были неверные, но с течением времени они также вместе с родом (Чингиз- хана) стали признавать единство божие.

Когда то государство было завоевано и попало в бесспорное владение Огузу и царство тамошнее утвердилось за ним, он устроил золотой шатер и задал большой пир: родичам и начальникам оказал почести и всех воинов обласкал. Всем присоединившимся к нему из дядей и племен дал прозвище уйгур, что по-тюркски значит «соединиться и помогать»: все племена уйгурские из рода их. Другое племя он наименовал канклы; племена кипчак, калач и агачери также из рода той общины, которая соединилась с Огузом и смешалась с родом его. Причина имени каждого (объясняется) в этом перечне, который излагается подробно (далее).

|18| Уйгур. В то время, как произошел раздор между Огузом, отцом и дядями из-за поклонения его господу; и началась война, некоторые из родичей Огуза стали с ним заодно, приняли его сторону и оказывали помощь и пособие; некоторые же приняли сторону отца его, дядей и братьев. Тем, которые присоединились к нему и стали содействовать ему, Огуз положил имя уйгур: значение этого имени, являющегося тюркским словом, по-персидски таково: «к нам присоединился, помощь и согласие оказал». Это общество всегда было вместе с Огузом. В то время как он предпринял завоевание других областей, он воротил уйгуров от пределов горного прохода, чтобы они сидели в тех пределах и охраняли то царство до той поры, как он возвратится. Все племена уйгурские из рода их.

Канклы. Также в то время, как Огуз сражался с отцом, дядями, братьями и двоюродными братьями, и грабил и делал набеги на страны до Хотана, из числа племен, приставших к нему из родичей и объединившихся с ним, это племя, во время грабежа, когда другие нагружали на [498] четвероногих добычу, при помощи собственного умозаключения построило телеги, на которые нагружало добычу, награбленное и свое имущество. Телегу по-тюркски называют канклы. Эти племена по этой причине и назвали канклы. Все ответвления канклы происходят из рода их.

|19| Кипчак. В то время, как Огуз потерпел поражение от племени ит-барак, которое воевало с ним, и остался на острове между двух рек, где и поселился, одна беременная женщина, мужа которой убили на войне, вошла в сгнившую середину большего дерева и разрешилась там от бремени, Об этом событии донесли Огузу, который, сжалясь над ней, сказал: «Так как у этой женщины нет мужа, то это дитя будет моим сыном». По установлению он стал сыном Огуза: имя ему дал Кипчак, производное от кубук, означающего по-тюркски «сгнившее в средине дерево». Все кипчаки из рода того мальчика.

По истечении 17 лет Огуз поразил племя ит-барак, пришел в землю Иранскую, завоевал те владения и через много лет воротился в свою землю. Пришло известие, что ит-бараки затеяли восстание: он послал род кипчаков, чтобы они поселились между страною ит-бараков и Таяком (? Березин читал: Яик; в рукописях: Яяк, Таяк) для обезопасения от восстания последних. С той поры там и находится летнее и зимнее кочевье кипчаков.

Карлук. Говорят, что когда Огуз возвращался в свой старый юрт из страны Гура и Гарчистана, он пришел на дороге к большой горе. Выпал глубокий снег. Несколько семейств отстало по причине того ненастья. Так как не было постановления, чтобы кто-нибудь оставался, то Огуз не одобрил и сказал: «Каким образом, по причине ненастья, кто-нибудь останется?» Тем нескольким кибиткам положил имя карлук, то есть «снеговик». Все племена карлукские явились от рода этих людей.

|20| Калач. Говорят, что когда Огуз взял Исфаган и предпринял возвращение, женщина по дороге родила дитя; по причине неимения пищи не было у нее молока, и дитя было голодно. Муж ее по этому случаю также остался. Шакал поймал фазана; этот человек, бросив палку, отнял у него фазана и дал жене есть. У ней явилось молоко в сосцах, и мальчик был насыщен. Через несколько дней он догнал войско. Так как не было постановления, чтобы кто-нибудь отставал от него (Огуза) под каким бы то ни было предлогом, то Огуз рассердился на того человека и сказал: «Кал-ач», то есть «останься голодный». По этой причине род его называют Калач.

Агачери. В старые времена этого имени не было. В то время как племена Огуза пришли в эти области, толпу из них, которая имела юрт в пределах лесов, назвали этим именем, агач-ери, то есть «лесной человек», подобно тому как людям из монгольских племен, юрт которых был близ леса, положили имя оин ирген, то есть «лесное племя».

|21| Туркмены, (В рукописи А: тюрки - *** ) бывшие вместе с Огузом и объединившиеся с ним, суть эти упомянутые племена, и хотя он вначале наложил имя уйгуров на все те племена, которые объединились с ним, (но) так как потом несколько племен из них, каждое по изъясненной (выше) какой-нибудь причине, были обозначены под каким-нибудь отдельным именем, то слово уйгур утвердилось за остальными, и они под тем именем приобрели известность.

От детей Огуза появились 24 ветви, и, как написано подробно в перечне, каждая получила определенное имя и прозвище. Все туркмены, которые находятся во вселенной, — из рода этих упомянутых племен и 24 сыновей Огуза. Слово «туркмен» в старину не существовало: все племена степные тюркского типа называли вообще тюрками: каждому племени было определенное и особенное наименование. В то время как те племена Огуза из [499] своих областей вступили в область Мавераннахра и землю Иранскую, и в этой стране они рождались и размножались, внешний облик их, по влиянию воды и воздуха, мало-помалу стал походить на облик таджиков. Так как они не были собственно таджики, таджикские племена назвали их туркменами, то есть подобными тюркам. По этой причине это наименование распространилось на все ветви племен Огузовых и они стали известны под этим (именем). Из этих 24 отраслей детей Огуза одна половина принадлежит правому крылу войска, а другая половина — левому, и ныне |22| каждое из этих племен знает корень собственной ветви, а ветви из какого они роду, и рассказ об обстоятельствах этого излагается так:

У Огуза было 6 сыновей. Имена их идут в таком распределении и порядке: Кун, Ай, Юлдуз, Кок, Таг, Денгиз. Как уже было приведено в их историях и как мы еще представим потом описание того обстоятельно и пространно в приложении к сей благословенной истории, Огуз взял все области Ирана, Турана, Сирии, Египта, Малой Азии, Франкские и другие страны; завоевавши всех их, возвратился в Ур-тагу и Кур-тагу, (Выше: Куз-так) которые были его коренным юртом. По прибытии сюда он созвал великое собрание, разбил золотой шатер крайне высокий и дал большой пир, такой, что, рассказывают, 900 голов кобылиц и 90 000 баранов было заколото на том пиру. Он пригласил всех супруг, детей, эмиров, военачальников и всех обласкал: в особенности 6 упомянутым сыновьям, которые находились вместе с отцом на завоевании стран, выказали старание и действовали саблей, он оказал большое расположение и нарочитую ласку.

По истечении нескольких дней эти сыновья пошли вместе на охоту: они нашли золотой лук и три золотые стрелы; принесли их к отцу и спросили: «Каким образом мы разделим?» Лук он отдал трем старейшим, а три стрелы — трем младшим, и приказал, чтобы те племена, которые будут от рода сыновей, получивших лук, называли по прозвищу и родовому имени Бузук; значение (слова) «бузук» — «разделить на части». Это слово он им положил в качестве прозвища .по той причине, что лук необходимо с силою разломать, чтобы можно было разделить. Войско правого крыла |23| должно зависеть от этих трех сыновей и их рода. Прозвище племенам, происходящим от рода тех, которым он дал стрелы, он положил Учук, собственно было Уч-ук, то есть «три стрелы», и сказал, чтобы войском левого крыла ведали эти три сына и их дети. Он повелел, чтоб отныне дети их были связаны с этим прозвищем, и чтобы каждый (из них) бы знал, с какой он стороны войска. Так как путь правой руки выше, лук, который стоит на степени государя, он (В рукописи А: я) дал им, а стрелу, которая стоит на степени посланника, он дал тем, которые с левого крыла. Все юрты правого и левого крыла в таком порядке он утвердил за ними и повелел: «Царский трон и путь моего наместничества принадлежат племени бузуков; пусть они достанутся старшему сыну Куну, если он после меня будет жив; если не будет жив, пусть достается второму сыну Аю».

По кончине Огуза, согласно его завещанию, воссел на трон Кун-хан; он царствовал 70 лет. У отца его был наместник, по имени Урьяиги-кент Аркыл-ходжа, (Это имя в рукописях сильно искажено и точное его чтение не установлено, нами принято чтение рукописи А. В «Истории Огуза» он назван Ибн-Кыл (чит. Иркыл) и о нем сказано, что он был правителем города Янгикента, построенного Огуз-ханом; невидимому, и в других местах следует читать «Аркыл-ходжа из Янгикента») который был советником, везиром и устроителем дел Кун-хана. Однажды он сказал Кун-хану: «Огуз был великий государь, завладевший странами всего мира и имевший без числа казну, имущество и скот [500] все это он оставил вам, своим сыновьям. У каждого из вас, благостию божиею, родилось четыре благополучных сына. Как бы не случилось потом, что эти дети вступят во вражду и распрю ради имущества и владения. Самое лучшее, |24| чтобы чин, должность, имя и прозвание каждого в отдельности были определены и установлены и каждому был какой-нибудь знак тамга, чтоб тем знаком и тамгой нарочито обозначили указы, сокровищницы, стада и табуны. Чтобы ни один не мог ссориться и упорствовать с другим; дети и потомки их да ведают каждый свое имя, прозвание и должность,; чтоб было это причиной прочности государства и вечного существования доброго имени их».

Кун-хан одобрил это слово, и Урьянги-кент Аркыл-ходжа (В рукописи А в этом месте: Яиги-кент Аркыл-ходжа) занялся устроением этого; после того, как было утверждено прозвание Бузуки Учук 6 сыновьям и страна правого и левого крыла войска присвоена им, он (Аркыл-ходжа) определил и утвердил с разграничением прозвание, родовое имя, тамгу и знак каждого из детей их, а также каждую ветвь из этих 24 ветвей присвоили особенному животному, которое было бы их онгоном. Это слово происходит от «инк», «инк» по-тюркски значит «благословенность». Таким образом говорят: инк-болсун (то есть) «да будет благословен». Обычай таков, что на сделанного онгоном какого-нибудь племени, так как его назначают ради (доброго) предзнаменования и благополучия, не нападают, не причиняют ему стеснений и мяса его не едят. Этот смысл действует и доныне. Каждое из тех племен знает своего онгона. Таким же образом он (Аркыл-ходжа) определил, что во время пира и разделения пищи, какая часть мяса будет долею каждой ветви, чтобы в какой бы стране и месте он ни находился, доля каждого, во время пира |25| была явна и из-за пищи не должны одни с другими спорить и причинять огорчение.

Имена этих 24 сыновей, которые являются коренным их именем, под которым племя и ветвь каждого получили известность и которое стало знаменем той ветви, имеют быть написаны с подробным разъяснением и изложением; тамга, онгон и часть мяса, каждому особенные, будут вписаны под тем именем, чтобы было легче понимать это уму.

Имена и прозвища детей 6 сыновей Огуза, из коих троих называли Бузук, а троих Учук, присвоенные им тамги, онгоны-животные и части мяса, как они были назначены Урьянги-Кент Аркыл-ходжой

Племена Бузук, принадлежащие правому крылу войска, и дети трех старших сыновей, от каждого 4 сына, (всего) 12 человек

Дети Кун-хана, который был старше всех сыновей, 4 человека:

Дети Ай-хана, который был вторым сыном, 4 человека:

Дети Юлдуз-хана, который был третьим сыном, 4 человека:

Племена Учкук, принадлежащие левому крылу войска и детей младших сыновей, от каждого 4 сына, всего 12 человек.

Дети Кун-хана, который есть четвертый сын, 4 человека:

Дети Таг-хана, который есть пятый сын, 4 человека:

Дети Денгиз-хана, который есть шестой сын, 4 человека:

Так как рассказы и история о них будут приведены в порядке отдельно в приложении к этой благословенной истории, то здесь многословия не будет.

|30| Эти племена, по изложенной причине, все исповедывали единство божие, и в конце концов все объединились. Долгие времена и много лет после Огуза и детей его было множество государей из тех племен, и в каждый век из этих упомянутых 24 ветвей появлялся государь мощный и обладатель счастья. Долгое время царствование оставалось постоянно в его доме, так что продолжительное время царствование было у ветви Салур, а потом были уважаемые государи и у других ветвей, как о каждом из них будет приведен рассказ в «Истории Огуза», имеющей составить приложение к этой истории. Правление и царствование их достигло до этого государства Иранской земли: в этих странах есть много государей и великих эмиров, известных славных и почтенных, из рода Огуза, однако не всякому человеку известно, что они из детей Огуза. Народ туркмен определенно знает из какой ветви этих племен (происходит) каждый государь и каждый эмир. Государи династии Сельджуков и деды их, бывшие великими и сильными государями, которые царствовали в областях Турана и Ирана около 400 лет и которым подчинялись страны от крайних пределов Египта до пределов Китая, происходят из ветви кынык, и история их также будет приведена сокращенно в приложении к этой книге, в прибавлении к истории Огуза. Так как племя уйгур (происходит) также из числа тюрок, жилища их близки к пределам страны Монгольской, и в этой истории упомянуто, что они происходят от двоюродных братьев Огуза, то для них также есть соответственная история, из которой кое-что мы приведем |31| и приложении к этой книге. Точно так же истории племен Китая, Кара-Хитая, Чина, Мачина, который монголы называют Нанкияс, а китайцы Ман-зы и Джурджэ, рассказы историй Гур-ханов карахитайских, которые были царями Туркестана и Мавераннахра, история султана Мухаммеда хорезмшаха и сына его султана Джелал-ад-дина и их племен; так как все они были побеждены и уничтожены в эпоху процветания Чингиз-хана и рода его, а что осталось, подпало и подчинилось ведению последних, то некоторые эпизоды и обстоятельства их имеют связь с этой историей, и во всяком соответственном месте будут приведены. Так как для каждого из рассказов об этих племенах, о которых упоминалось, отдельно существует и сохраняется летопись, а в предшествующие времена они не доходили до этого государства, то в нынешнее время, когда о них получились сведения и познание, я желал бы также присоединить их к этой истории; а так как подробное изложение и обстоятельное повествование о тех событиях среди изложения (этих) рассказов явилось бы причиной запутанности и непонятности, то я не написал (их) в этом месте, по было составлено отдельно приложение к этой благословенной истории...

|50-51| Так как фигура, облик, язык и наречие, обычаи и манеры их были близки у одних с другими, то, хотя в старину они имели небольшое различие в языке и обычае, ныне дошло до того, что племена китайцев джурдже, нанкияс, уйгур, кипчак, туркмен, карлук, калач, сборища пленных и группы таджиков, воспитанные среди монголов, называют также монголами, и эта группа людей признает своего достоинства и чина пользу также и в том, чтоб считать себя монголами.

* Завоевание монголами Мавераннахра

(Происходило в 616-617 (= 1219-1220) гг.; о хронологии ср.: Туркестан, стр. 434)

|XV, 46| Жители Дженда заперли городские ворота и начали бой на стенах. Так как они никогда не видали войны, то дивились монголам, как они [503] могут взойти на стены укрепления: те подняли к стенам лестницы со всех сторон, взошли на верх стены, отворили городские ворота и вывели горожан за город. О обеих сторон ни одному творению не было причинено никакого вреда и ранения. Так как (жители) отступились от войны, то они протянули над головой жителей руку сострадания, кроме некоторого числа начальников, наговоривших грубые слова Чинтимуру, (их) они убили. 9 суток задержали их на поле, и город разграбили. Потом на управление три они посадили Али-ходжу, который был из одного семейства Бухары, попал на службу к Чингиз-хану еще прежде выступления, и пошли к г. Янгикенту: завладели им, посадили правителя (шихне). Оттуда Улус-Иди двинулся в путь к Каракоруму; из кочевников туркмен, находившихся в тех пределах, 10 000 человек были назначены итти в поход к Хорезму. Во главе их был Байнал-нойон. (Березин: Тайнал-нойон; ср. выше, стр. 485) Когда они отошли несколько переходов, злополучный жребий увлек их к тому, что они убили одного |47| монгола, которого Байнал имел над ними своим наместником, и возмутились. Байнал-нойон шел впереди. Когда он услыхал ту молву, воротился и большую часть того племени перебил, а некоторые спаслись бегством, с другим отрядом ушли к р. Аму и к Мерву и там оказались в большом количестве, как будет записано в своем месте изображение того события.

|52| Вышел приказ выгнать жителей Зернука в поле: молодых назначили в ополчение (хашар) Бухары, а другим дали позволение возвратиться, и Зернуку положил название Кутлук-балык. Из туркмен той стороны один проводник, который имел полные сведения о дорогах, вывел войско к пределу Нура по дороге, которая не была большой езженной дорогой; ту дорогу с того времени называют «ханской дорогой». Таир-бехадур, |53| находившийся в авангарде, отправил посла с извещением о прибытии Чингиз-хана. Он дал весть с обещаниями и угрозами. После хождения и возвращения послов жители Нура послали в руках одного посла на служение Чингиз-хану много провизии (нузл) и изъявили покорность. По принятии провизии вышел приказ, что «Субудай пойдет к вам в авангарде, сдайте ему город». Когда, Субудай прибыл, они повиновались приказу и послали 60 избранных человек в сопровождении сына эмира нурского, по имени Иль-ходжа, в виде помощи в сторону Дабуса.

Когда прибыл Чингиз-хан, они сделали ему торжественную встречу и поднесли провиант и провизию, подобающие тому моменту. Чингиз-хан удостоил их царской благосклонностью и спросил: «Как велик определенный налог (мал-и-карари) султана в Нуре?» Они сказали: «1500 динаров». Он приказал: «Эту сумму дайте наличными и кроме этого пусть не чинят вам притеснения». Они дали и освободились от избиения и грабежа.

|67| После кончины отца (Хорезмшах Мухаммед умер в 1220 г. на одном из островов Каспийского моря) он (Джелал-ад-дин) услышал, что войско монгольское не осталось в пределах Хорасана и Ирака, ибо по причине наказа Чингиз-хана они нигде не оставались на жительстве, поспешно уходили; он стал спокоен, пришел в Мангышлак и взял в качестве подвод (улаг) найденных в тех пределах лошадей и отправил вперед вестников в Хорезм. Братья его, Озлак-султан, прежде бывший наследником престола Ак-султан и вельможи и эмиры Буджи-пехлеван, дядя по матери Озлак-султана, Куджай-тегин, Огул-хаджиб (Березин: Огул-сахиб) и Тимур-мелик находились в Хорезме с 90 000 человек канглов, а войско монгольское еще туда не приходило. Во время прибытия султана Джелал-ад-дина возникло разногласие, каждая группа склонилась на сторону одного из братьев (его). Эмиры боялись смелости султана Джелал-ад-дина, тайно составили заговор, чтоб внезапно погубить его хитростью. [504]

Один из них уведомил султана; он улучил момент и дорогой (через) Несу направился к Шадьяху; он сошелся в пределах Аста-Бише-и-Сабикан с монгольским войском, сражался один час, несколько человек убил и спасся из среды того отряда. В минуту удаления султана из Хорезма пришло известие о приближении монгольского войска. Озлак-султан |68| и Ак-султан не смогли удержаться в Хорезме и бежали вслед за султаном. На другой день сошлись с тем сборищем, которое сражалось с Джелал-ад- дином: этот отряд убил принцев, не зная их, с теми людьми, которые находились при них.

Когда султан прибыл к Шадьяху, он три дня занимался приготовлением к дороге. В полночь он сел на коня упования, отправился к Газне, которую назначил ему отец. От движения его до прибытия монгольского войска прошел один час; они отправились вслед за султаном; султан, дойдя до распутья двух дорог, оставил там мелика Илдерека с тем, чтобы, если прибудет какое-нибудь войско, on некоторое время отражал их. Илдерек же отправился по другой дороге, не по той, по которой пошел султан. Когда монголы туда прибыли, пошли по следам его. Султан в этот день по той другой дороге прошел 40 фарсахов и в неделю достиг Газны...

Рассказ об отправлении Чингиз-хаиом сыновей своих — Джучи, Чагатая и Угедея — в Хорезм и о покорении ими той области

Согласно тому, что было упомянуто в предисловии, Чингиз-хан, покончив с завоеванием Самарканда, отправил Джебе, Субудая и Тогучара в |69| noгоню за султаном Мухаммедом хорезмшахом по дороге Хорасанской и Иракской, а сам, для отдыха и откормления лошадей, остался это лето в тех пределах в предположении, что потом лично отправится в погоню за султаном в Хорасан. И так как области Мавераннахра были вполне покорены, а другие стороны также находились под охраной и в управлении, то он хотел покорить Хорезм., которого настоящее имя Гургандж, а монголы называют его Ургенч, и который очутился в средине подобно шатру с перерезанной веревкой. В то же время он назначил своих старших сыновей Джучи, Чагатая и Угедея в Хорезм, с войском, по численности подобным песку степному и беспредельным подобно превратностям судьбы.

Осенью того же года (617 = 1220/21) они направились с эмирами правого крыла в ту сторону. В авангарде, называемом «езек», они отправили большое войско. Как сказано в предыдущей главе, султан Джелал-ад-дин, по кончине отца, ушел в Хорезм. Вследствие покушения некоторых эмиров он вернулся обратно. Братья его, эмиры и вельможи султанские, бывшие там, вследствие молвы о приближении царевичей, отправились вслед за ним в Хорасан, но дорогой были перебиты руками монгольского войска. По той причине столица Хорезма опустела от султанов. Из главарей войска султанского там был тюрк из родственников матери его, Туркан-хатун, по имени Хумар, (затем) Могул-хаджиб, Бука-пехлеван, сипехсалар Али Мергини и группа других и такое множество, что и описать нельзя.

Так как в том большом населенном месте не было определенного начальника, к которому можно было бы прибегнуть за устроением дел и важных |70| обстоятельств во время появления событий, то назначили в эмиры Хумара, в силу родства его с султаном.

В один из дней внезапно несколько всадников из войска монгольского прискакали к воротам городским и направились отогнать скот. Группа близоруких подумала, что войско (монголов) и есть эти несколько (человек): толпа всадников и пеших обратилась на них. Монголы пугливо удалялись от них, точно дичь от силков, пока не дошли до опушки цветущего сада, находившегося в одном фарсахе от города. Боевые всадники вышли [505] из засады за стенами, окружили ту толпу (горожан) сзади и спереди и около 100 000 человек лишили жизни. Преследуя беглецов, они ворвались в город через ворота Кабилан и дошли до места, которое называют Танура. Так как солнце склонялось к западу, чужеземное войско повернуло обратно и ушло в поле.

На другой день они опять направились к городу: Феридун Гури, начальник султанского войска, выжидал дать отпор у ворот с 500 всадников. Среди тех событий царевичи Джучи, Чагатай и Угедей прибыли со снаряженной армией и в виде прогулки объезжали кругом города, а потом остановились. Войска охватили город и расположились окрест города. Тогда отправили послов и пригласили жителей города к покорности и повиновению. Так как в окрестностях Хорезма не было камней, то они рубили большие тутовые деревья и из них делали замену камней для метательных орудий (манджаник). Как это у них в обычае, они занимали изо дня в день |71| жителей города угрозами, обещаниями и запугиваниями на словах, а по временам также перекидывались стрелами, пока не прибыли, разом со (многих) сторон, ополчения и занялись со (всех) сторон работой. Они дали повеление, чтобы сначала засыпали ров, и в течение двух дней засыпали весь (ров). Сговорились отвести от них реку Джейхун, на которой в городе построили мост; для этого дела приготовились 3000 человек из войска монгольского, (которые) внезапно ударили в средину моста. Жители города, окружив их, всех истребили. Вследствие этой победы горожане стали старательнее в деле и упорнее в сопротивлении. По причине противоположности в характере и личных наклонностей обнаружился антагонизм между братьями Джучи и Чагатаем, и они не ладили один с другим. Вследствие несогласия и упрямства их, дело войны расстраивалось; принадлежности ее были оставлены в небрежении и дела войска и яса приходили в беспорядок. Через это хорезмцы перебили большое количество из войска монгольского, так что говорят, будто холмы из их костей, которые собрали, доныне остаются вокруг старого города Хорезма.

При таком положении прошло 7 месяцев, и город не был взят. В течение того времени, как царевичи отправились с войском из Самарканда к г. Хорезму, дошли до него и осадили его, Чингиз-хан прибыл к Нахшебу, несколько времени простоял и, перейдя через р. Термез, прибыл в Балх, покорил город и область, а оттуда пошел на осаду крепости Талькан. В те самые дни, когда он начал осаду крепости, пришел посол от сыновей, находящихся в Хорезме, он принес известие, что нельзя взять Хорезм, что большое количество войска погибло и что одною из причин того |72| является несогласие Джучи и Чагатая. (В рукописи А добавлено: и Угедея) Чингиз-хан, услышав эти слова, рассердился, велел быть начальником Угедею, который является их младшим братом, чтобы он ведал ими со всем войском и чтобы вели войну по его распоряжению. Он был известен и славен большим умом, способностями и проницательностью. Когда прибыл посол и доставил предписание ярлыка, Угедей-хан, сообразно приказу, принял дело. Будучи способным и хитроумным, он ходил ежедневно к одному из братьев, жил с ними ласково и обходительно, и хорошими мерами улучшал отношения между ними, прилежно занимался достойным служением, пока не привел в порядок дело войска и укрепил ясу. (Яса, или ясак — монгольское обычное право, кодификация которого приписывается Чингиз-хану) После того воины дружно принялись за ведение войны, и в тот же день они вознесли знамя на городскую стену и вошли в город. Горшками с нефтью они зажгли огонь в кварталах. Жители города нашли прибежище в проходах и сражались на улицах и у кварталов. Монголы бились крепко, брали квартал за кварталом и здание за зданием, [506] срывали и сжигали, пока взяли таким способом весь город в продолжение 7 дней, выгнали жителей разом в поле, отделили около 100 000 человек из ремесленников и искусников и отправили в восточные страны. Молодых женщин и мальчиков угнали в плен, а остальных мужчин разделили между воинами, чтоб они их предали смерти. Говорят, что на каждого человека досталось 24 человека, а число солдат превышало 50 000. Короче, всех перебили, и войска занялись грабежом и расхищением и одним разом |73| разрушили остальные жилища и кварталы.

Чингиз-хан, слыша молву о шейхе шейхов, полюсе святых, Неджм-ад-дине Кубра, и узнав его обстоятельства, послал ему известие, что «я хочу предать Хорезм убийствам и грабежу. Подобает тому великому сего времени выйти из их среды и присоединиться к нам». Шейх сказал в ответ: «Семьдесят лет уже, как я прохожу и переношу горечь и сладость судьбы в Хорезме с этой общиной. Теперь, когда наступил момент бедствия, было бы далеко от пути человечности и великодушия бежать и выйти из среды их». После того его не отыскали в числе убитых, сколько ни искали.

|76| В ту весну, как Чингиз-хан осаждал Талькан, царевичи Джучи-хан, Чагатай и Угедей находились на взятии Хорезма. Тули-хан вышел по дороге Тимур-Кахалка; (Дорога из Нахшеба в Термез) он назначил войска правого и левого крыла, а сам шел в центре через Меручак, Баг и Башур, взял всю ту страну, взял Мерв, оттуда до Нишапура все зависимые области и округа, как-то: Серахс, Абиверд, Несу, Языр, Тус, Джаджарм, Джувейн, Бейхак, Хаф, Шейган и Зурабад, причем каждое из тех местечек есть большой город, — все (это) он покорил, взял также город Нишапур и в конце весны упомянутого года взял и забрал все те города и страны.